be5.biz

Договорные условия

Договорные условия представляют собой способ фиксации взаимных прав и обязанностей. По этой причине, когда говорят о содержании договора в его качестве правоотношения, имеют в виду права и обязанности контрагентов. В отличие от этого содержание договора-сделки составляют договорные условия. Их фиксационная роль позволила в течение определенного времени широко использовать в законодательстве и литературе в качестве синонима условий договора его пункты.

Договорные условия принято объединять в определенные группы. Наиболее широкое распространение получили три группы условий: существенные, обычные и случайные. Из них сам законодатель использует и соответственно раскрывает смысл только названных первыми, т. е. существенных, условий. Именно о них шла, в частности, речь в общих и специальных, посвященных отдельным видам договоров статьях Гражданских кодексов 1 922 1964 и 1994 гг.

Признак, который объединяет существенные условия в одну группу, не вызывает особых споров. Речь идет об условиях, формирующих договоры в целом и их отдельные типы (виды) в частности. Исходя из этого существенными, по общему признанию, являются условия, необходимые и достаточные для того, чтобы договор считался заключенным и тем самым способным породить права и обязанности у его сторон.

В отличие от «существенных» выделение условий «обычных» и «случайных» проводится только в литературе. Исключительно доктринальный характер этого последнего деления явился одной из причин отсутствия единства в представлении о том, в чем состоят классификационные признаки обычных и соответственно случайных условий и какие именно последствия из этого вытекают.

Обобщая практику того, что принято было именовать «буржуазной юриспруденцией», С.К. Май подчеркивал, что к условиям обычным (он использовал для их обозначения термин «обыкновенные») относятся те, которые вытекают из диспозитивных норм закона и обычаев. Такие нормы могут и не найти никакого выражения в самом договоре и, несмотря на это, должны применяться к порождаемым им отношениям. В отличие от них случайными признаются договорные условия, которые, не будучи основными, необходимыми для всех вообще сделок (договоров) определенного типа, содержат согласованные сторонами положения, которые иногда не совпадают с диспозитивными нормами закона или обычаями.

Сходные позиции являлись и являются господствующими и в нашей науке. Об этом можно судить уже по тому, что трехчленное деление договорных условий нашло отражение в большинстве изданных в разное время учебников. И лишь изредка в них можно обнаружить отступления от этой генерализованной идеи.

В литературе при освещении различных вопросов, связанных с содержанием договоров, как правило, воспроизводятся представления о существенных условиях, которые непосредственно вытекают из ст. 432 Гражданского кодекса. По указанной причине особых расхождений по этому вопросу не наблюдается.

Иное дело условия, которые не относятся к существенным, т. е. обычные и случайные. Наибольший интерес представляют по этим вопросам точки зрения, отраженные в работах О.С. Иоффе и И.Б. Новицкого, которые в целом близки одна другой.

Так, О.С. Иоффе приходил к выводу, что обычными являются условия, наличие или отсутствие которых на факт заключения договора никакого влияния не оказывает. «Более того, практически нет необходимости включать обычные условия в договор, так как они сформулированы в законе или иных нормативных актах и, поскольку контрагенты согласились заключить данный договор, они тем самым признаются выразившими согласие подчиниться тем условиям, которые по закону распространяются на договорные отношения соответствующего вида или на все договоры вообще». Наконец, как случайные должны рассматриваться условия, которые тоже «не имеют значения для заключения договора. Но если обычные условия предусматриваются законом и потому вступают в действие в силу одного только факта заключения договора, то случайные условия могут возникнуть и приобрести юридическое действие только в том случае, что они будут включены в самый договор».

Из приведенных там же примеров видно, что смысл обычных условий усматривался О.С. Иоффе в их совпадении с диспозицией диспозитивной нормы, в то время как случайные представляют собой варианты, которые, совпадая по пределам своего действия с одной из диспозитивных норм, вместе с тем содержат отличный от ее диспозиции вариант.

И. Б. Новицкий выделил, кроме существенных, прежде всего такие пункты, которые обыкновенно встречаются в определенных договорах, вследствие чего эти пункты предусматриваются диспозитивными нормами (обычные пункты договора). Следовательно, если даже стороны совсем не предусмотрели подобного рода вопроса, предполагается, что они имели в виду обычный способ его решения, который выражен в диспозитивной норме. Если стороны желают придать своему договору в этой части иное содержание, им предоставляется возможность включить в договор соответствующее указание, и тогда диспозитивная норма не получит применения. Тем самым речь идет об обычных условиях. Наряду с ними выделены также «случайные пункты, т. е. такие, которые не являются ни необходимыми, ни обычными частями договора и входят в его содержание лишь тогда, когда того пожелают стороны (например, условия в техническом смысле слова)».

Таким образом, приведенные взгляды в вопросе об обычных условиях (пунктах) совпадают: оба автора относят к их числу условия, которые закреплены в диспозитивной норме. Что же касается условий случайных, один из авторов включает в это число только те, которые отступают от диспозитивных норм (О.С. Иоффе), а другой (И.Б. Новицкий) – любые, кроме существенных и обычных.

Применительно к взглядам О.С. Иоффе, связывающего и обычные, и случайные условия договора с тем, как решается вопрос в соответствующей правовой норме (в согласии с ней или в отличие от нее), остается неясным, к какой именно группе следует отнести условие, по поводу которого самим законодательством решается вопрос в виде не императивной, а только диспозитивной или факультативной нормы. Поскольку с точки зрения О.С. Иоффе группы обычных и случайных условий в равной степени являются замкнутыми, следует отнести согласованные условия, не предусмотренные действующими нормами, к существенным. Такой вывод соответствует ст. 432 Гражданского кодекса, которая оставляет нишу для подобных условий, устанавливая, что, среди прочих, существенными являются любые условия, относительно которых по требованию одной из сторон достигнуто согласие. И это, как постараемся показать, является наиболее отвечающим природе договора решением.

Что же касается позиции И.Б. Новицкого, то она, полагаем, расходится с той же ст. 432 Гражданского кодекса. Имеется в виду, что, если случайные условия появляются всегда, когда «стороны этого пожелают», остается открытым вопрос о том, чем же такое условие отличается от существенного. Речь идет о том, что как раз последнее и создается «по заявлению одной из сторон, в силу которого должно быть достигнуто согласие». Соответствующая норма – ст. 432 Гражданского кодекса, таким образом, без каких-либо ограничений называет существенным условие, созданное по воле, следовательно, «по желанию» одной из сторон.

Об устойчивости оспариваемой точки зрения можно судить по тому, что и в последнем по времени его издания учебнике гражданского права автор соответствующей главы (Н.Д. Егоров), высказав ряд весьма интересных, хотя и не бесспорных, на наш взгляд, соображений относительно классификации договорных условий, использует все те же исходные положения для разграничения указанных трех групп: существенных, обычных и случайных условий.

Не возражая против признания договорными только условий, служащих результатом соглашения, Н.Д. Егоров вместе с тем полагает, что соответствующие условия охватывают и положения, закрепленные в императивных нормах. Он опирается при этом на то, что включение императивных норм в состав договорных условий также основано на соглашении сторон. Имеется в виду, что «если стороны достигли соглашения заключить данный договор, то тем самым они согласились и с теми условиями, которые содержатся в законодательстве об этом договоре».

Указанный вывод представляется спорным. Любое соглашение предполагает определенный выбор из различных вариантов. Между тем императивные нормы такой выбор исключают, поскольку договорное условие, которое расходится с императивной нормой, заведомо объявляется недействительным. Принципиальное значение имеет то обстоятельство, что, к какому бы результату в соглашении между собой стороны ни пришли и что бы ни было ими включено в договор, все равно будет действовать положение, закрепленное в императивной норме. К этому можно добавить и то, что договорное условие – составная часть договора, а значит, тем самым и составная часть соглашения. Однако всем, что присуще роду, обладает и каждый его вид. И тогда трудно объяснить, как может быть элементом соглашения то, по поводу чего заведомо соглашаться не только не нужно, но и бесцельно, поскольку согласие на условиях, противоречащих императивной норме, представляет собой действие противоправное со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Одна из особенностей позиции О.С. Иоффе, И.Б. Новицкого, Н.Д. Егорова и всех других, кто выступает за трехчленное деление условий договора, проявляется при определении сущности обычных условий. Эта особенность получила выражение, в частности, в споре О.С. Иоффе с В.И. Кофманом и Р.О. Халфиной. Применительно к первому оппоненту спор касался вопроса о том, следует ли императивные нормы включать в число обычных условий. В противовес взглядам В.И. Кофмана, полагавшего, что положения императивных норм являются не обычными, а существенными условиями договора, О.С. Иоффе указывал на то, что «существенные условия характеризуются … такой особенностью, как обязательность их согласования сторонами и непосредственное выражение в самом договоре, который в противном случае не считается заключенным. Если же по своей объективной природе условие относится к числу обычных, то, хотя бы оно закреплялось императивной нормой, подобное требование не предъявляется».

В своих возражениях Р.О. Халфиной, которая вообще исключала императивные нормы из числа договорных условий, О.С. Иоффе обращал внимание на то, что «суть обычных условий в том и состоит, что стороны их не согласовывают, а принимают правила самого закона. И если даже они были лишены возможности видоизменить условия, императивно закрепленные законом, самый факт заключения договора свидетельствует о том, что они согласились подчинить его также и этим условиям».

Однако возражения О.С. Иоффе в том и в другом случае кажутся все же спорными.

Полагаем, что, принимая решение о заключении договора, стороны имеют в виду по общему правилу не конкретную императивную норму, а подчинение своего договора действующему в стране правовому порядку. При этом сам этот порядок во всех случаях является абсолютно обязательным для сторон.

Кроме того, если обычное или существенное условие договора представляет собой согласование воли сторон, то в отношении безусловно обязательной, императивной нормы это будет означать: речь идет не о том, согласились ли стороны с действием соответствующей нормы, а о другом: они заключили договор, согласовав его условия. Подчинения правовому порядку они не согласовали, а только принимали необходимость его во внимание при определении отдельных условий договора и заключении договора в целом.

Что же касается идеи, в силу которой норма должна быть признана договорным условием, поскольку она становится правилом, лишь если стороны заключили договор, то такое «если» характерно для действия едва ли не любой нормы, поскольку оно заложено в самой ее природе. Например, таможенные правила начинают действовать только при условии, если лицо или груз пересекают границы страны, а правила дорожного движения – если лицо сидит за рулем автомашины.

Наконец, следует учесть и то, что сами статьи в разное время принятых Гражданских кодексов, посвященные существенным условиям (в частности, ст. 432 Гражданского кодекса), упоминая о законе, имеют в виду только одно его значение: законом определяется круг существенных условий (не сами условия!).

Те, кто считают императивные нормы частью договора, оказываются, как представляется, в затруднительном положении, когда приходится определить, какие именно императивные нормы следует считать договорными условиями. Не случайно поэтому взгляды О.С. Иоффе и Н.Д. Егорова в этом вопросе не совпадают. Так, в отличие от Н.Д. Егорова, который, как видно из приведенной выше цитаты, включает в число договорных условий положения императивных норм, относящиеся только к «данному договору», О.С. Иоффе считает, что в подобных случаях соглашение сторон означает «согласие подчиниться условиям, которые по закону распространяются на договорные отношения соответствующего вида или на все договоры вообще(выделено нами. – Авт.)».

Но если считать императивные нормы договорными условиями, то, очевидно, не должно быть никакой разницы между нормами, которые регулируют данный вид (тип) договоров, договоры и обязательства вообще, и едиными для всего гражданского оборота положениями (т. е. всеми теми нормами, необходимость в применении которых возникает при заключении договора, при его исполнении, а также при решении вопроса об ответственности сторон за его нарушение). С этой точки зрения позиция О.С. Иоффе кажется предпочтительнее, хотя, как уже отмечалось, в более общем плане с ней также согласиться трудно.

В результате остается, на наш взгляд, присоединиться к Р.О. Халфиной в том, что императивные нормы находятся за рамками договорных условий.

Соотношение договора-сделки с диспозитивными нормами обладает рядом особенностей, которые в конечном счете предопределены самим характером этого вида норм.

Сопоставляя диспозитивные нормы с императивными, есть основания прийти к выводу, что первые по самой своей сущности представляют собой лишь условный вариант вторых. Имеется в виду, что любая диспозитивная норма превращается в императивную исключительно в силу того факта, что стороны не выразили согласия на отступление от нее, предусмотрев в договоре какой-либо другой вариант. Таким образом, и императивная и диспозитивная нормы (последняя в силу отсутствия «иного» в договоре) сами по себе автоматически становятся правилами поведения контрагентов. С момента заключения договора диспозитивная норма, если иное не предусмотрено в ней, является таким же абсолютным, не знающим исключений регулятором поведения сторон, как и норма императивная.

Поскольку диспозитивная норма не отличается от нормы императивной до той поры, пока стороны не включат в договор иное, в указанной ситуации диспозитивная норма, подобно норме императивной, также должна считаться находящейся за пределами договора.

Особая ситуация складывается, если стороны, воспользовавшись возможностью, предоставленной им диспозитивным характером нормы, отступили от нее в конкретном договоре. В последнем случае речь действительно идет о договорном условии.

Однако, на наш взгляд, принципиальное значение имеет то, что оснований для формирования самостоятельной группы в составе таких условий, отличных по содержанию от диспозиции диспозитивной нормы, не существует. Решающее значение для такого вывода имеет сама техника заключения договора. Всякий раз, когда сторона хочет иметь в нем отличную от приведенной в диспозитивной норме редакцию соответствующего положения, ей следует включить ее в свою собственную оферту (прямую или встречную). Такая редакция станет договорным условием только тогда, когда вторая сторона с этим согласится.

Тем самым указанная ситуация превращается в простую разновидность более общей: сторона выдвигает условие, по которому должно быть достигнуто соглашение. Однако ст. 432 Гражданского кодекса, как подчеркнуто в ней, все такие условия относит к числу существенных. Значит, то, что предлагают считать случайными условиями, т. е. условиями, содержащими вариант, отличный от диспозитивной нормы, либо основанный на нормах факультативных, либо, наконец, сконструированный самими сторонами вне связи с какими-либо конкретными нормами, – все такие условия обладают признаками существенных.

Таким образом, оснований для выделения как обычных, так и случайных условий, на наш взгляд, не остается.

Н. Д. Егоров полагает, что «в отличие от существенных, отсутствие случайного условия лишь в том случае влечет за собой признание данного договора незаключенным, если заинтересованная сторона докажет, что она требовала согласования данного условия. В противном случае договор считается заключенным без случайного условия». Но все дело, как представляется, в том, что в приведенном самим автором примере – условия о доставке товаров именно воздушным транспортом при отсутствии на этот счет диспозитивной нормы, соответствующий пункт может появиться в договоре только одним путем: сторона проявит инициативу в его формулировании и будет настаивать на принятии такого пункта, а другая – с этим согласится. Но это как раз и является необходимым и достаточным признаком условия, которое ГК именует существенным. Конечный вывод состоит, таким образом, в том, что никаких других условий, кроме существенных, в договоре не может быть. Все дело лишь в том, что одни условия становятся существенными в силу обязательной для сторон императивной нормы, требующей их согласования, другие – в силу того, что сторона воспользовалась предоставленной диспозитивной нормой возможностью, третьи – в силу самого характера соответствующей договорной модели, а четвертые – благодаря признанной одной из сторон необходимости включения их в договор. Последний вариант охватывает в равной мере отличные от диспозитивной нормы положения, содержащие отсылку к факультативной норме и сконструированные сторонами.

В литературе иногда выделяются и другие виды договорных условий. К такого рода отступлениям от традиции, например, можно отнести взгляды Б.И. Пугинского. Он назвал наряду с «существенными» «предписываемые» условия, необходимость включения которых в текст договоров предусматривается законодательством, «инициативные» (те, которые не упоминаются в законодательстве и их включение в соглашение определяется усмотрением сторон) и «отсылочные» (которые предусматривают, что по соответствующему вопросу стороны руководствуются названными ими нормативными актами).

Нетрудно заметить, что в действительности и «предписываемые» и «инициативные» условия, о которых идет речь, с полным основанием можно отнести к существенным условиям. Имеется в виду, что, как и эти последние, «предписываемые условия» предсказаны законодательством, а к «инициативным» придется отнести условия, которые вносятся в договор без указания в законодательстве – только по инициативе сторон. Что же касается «отсылочных» условий, то они сами по себе регулятивного значения не имеют, а их внесение в договор означает, что регулятором поведения сторон стала не сама по себе отсылка, а ее адресат (см. об этом ниже).

Наконец, следует учесть, что указанные четыре вида условий выделены при отсутствии основного требования к классификации – единства критерия. Это обстоятельство и предопределило результат – отнесение одних и тех же условий к разным их видам.

В. И. Кофман, излагая ту же проблему, выделял условия «существенные» (их согласование необходимо для признания договора заключенным), «императивные» (сформированные для данного договора императивной нормой закона и вследствие этого подлежащие обязательному включению в договор, при этом независимо от воли сторон), «обычные» (те, которые установлены диспозитивными нормами), «предписываемые» (условия, которые должны согласовываться сторонами в соответствии с содержащимися в законе основаниями, но, однако, не должны ставить вывод о совершении договора в зависимость от того, включено ли в него указанное предписание), «случайные» (те, которые представляют собой соглашения по вопросам, вообще не урегулированным правовыми нормами либо согласованным в отступление от общих правил, содержащихся в диспозитивных нормах) и, наконец, «обычные» (устанавливаемые диспозитивными нормами, которые регулируют данный вид отношений). В описываемом варианте также, полагаем, отсутствует единый критерий классификации: в одних случаях эту роль выполняет «обязательность» и «достаточность», в других – характер норм, предусматривающих соответствующее условие, а в третьих (применительно к «предписываемым условиям») вообще остается неясным, в чем, собственно, состоит их значение. Имеется в виду, что, с одной стороны, включение таких условий признается обязательным и их ненадлежащее использование должно рассматриваться как нарушение закона, а с другой – в то же самое время объявляется, что при отступлении от них договор все же будет признан заключенным и все содержащиеся в нем условия действительными. В результате предлагается считать обязательным такое требование, нарушение которого заведомо никаких последствий при его нарушении не повлечет.

Правовая регламентация вопросов, связанных с составом и даже самим понятием существенных условий, в Гражданских кодексах Российской Федерации не вполне совпадала. Так, в ГК 22 ст. 130 предусматривала: «Существенными во всяком случае признаются предмет договора, цена, срок, а также все те пункты, относительно коих, по предварительному заявлению одной из сторон, должно быть достигнуто соглашение».

Гражданский кодекс 1964 г. (ст. 160) назвал существенными условия (они именовались в нем, как и в ГК 22, «пунктами»), которые признаны такими по закону или необходимы для договоров данного вида, а также все те пункты, относительно которых по заявлению одной из сторон должно быть достигнуто соглашение. Приведенная норма была оставлена без изменений в Основах гражданского законодательства 1991 г.

Позиция ГК 22, выделявшего особо три признанных безусловно существенными условия – предмет, цену и срок, вызывала в свое время серьезные сомнения в литературе. Так, И.Б. Новицкий писал: «Этот перечень существенных в силу закона пунктов договора не имеет такого значения, что все эти пункты (предмет, цена и срок) непременно должны быть в каждом договоре».

О.С. Иоффе еще ранее высказал аналогичное сомнение относительно того, что цена и срок, указанные в ст. 130 Гражданского кодекса в качестве существенных условий, действительно являются таковыми во всех договорах.

Отмеченное обстоятельство было учтено при создании ГК 64. Статья 160 этого Кодекса, как видно из приведенного выше ее содержания, не выделяла особо никаких существенных условий конкретно, ограничиваясь указанием признаков, при наличии которых условие становилось существенным. В частности, в ней не были упомянуты ни предмет, ни определенная цена, ни определенный срок. Что касается условия о сроке, то вопрос о признании его для всех случаев существенным уже тогда отпал. Объяснялось это самой природой данного условия. Правило, в силу которого при отсутствии существенного условия договор признается незаключенным, предполагает, что соответствующее условие не может быть изменено ни императивной, ни диспозитивной нормой законодательства, ни путем толкования самого договора. Из этого, в частности, следует от противного, что, если диспозитивная норма закона перекрывает все возможные варианты решения соответствующего вопроса, его согласование сторонами не должно рассматриваться как непременное требование для признания договора заключенным. Именно так произошло с условием о сроке в ГК 1964 г. В нем содержится статья, весьма симптоматично названная «неопределенность срока исполнения обязательства», которая устанавливала, каким должно быть признано условие о сроке, если сами стороны не согласовали иное (ст. 172 Гражданского кодекса 64 г.).

Новый ГК пошел далее по тому же пути. Прежде всего он изменил по существу норму, посвященную условию о сроке. Согласно п. 2 ст. 314 Гражданского кодекса, в случаях, когда обязательство не предусматривает срока его исполнения и не содержит условий, позволяющих определить этот срок, оно должно быть исполнено в разумный срок после возникновения обязательства.

Аналогичным образом, но уже впервые новый ГК поступил с условием о цене. Пункт 3 ст. 424 установил, что в случаях, когда в возмездном договоре цена не предусмотрена и не может быть определена исходя из условий договора, исполнение договора должно быть оплачено по цене, которая при сравнимых обстоятельствах обычно взимается за аналогичные товары, работы или услуги. Тем самым не должно считаться существенным, с точки зрения нового ГК, условие не только о сроке, но и о цене, поскольку и в данном случае есть запасной выход, охватывающий для соответствующего условия все возможные варианты (имеется в виду приведенная норма Кодекса).

Наряду с чисто субъективным критерием (существенными признаются все те условия, относительно которых по заявлению одной из сторон должно быть достигнуто согласие) ст. 432 Гражданского кодекса использует четыре признака, каждый из которых достаточен для того, чтобы считать соответствующее условие существенным.

Один из них определен в самой этой статье: как уже отмечалось, для любого договора существенным является условие о его предмете. Другой признак – существенным признается условие, которое названо таковым в законе или в иных правовых актах. Третий – условие, которое необходимо для договоров данного вида, а четвертый рассматривает как существенные все необходимые для данного договора условия. Таким образом, например, указание на круг существенных (обязательных) условий в какой-либо главе второй части Кодекса или в специальных правовых актах, посвященных соответствующему типу (виду) договоров, является возможным, но не обязательным.

Выделение среди существенных условий, которые необходимы для данного вида (типа) договоров, приобретает особое значение, когда речь идет о непоименованных договорах, т. е. таких, которые заведомо отличаются отсутствием для них специального законодательного регулирования, а значит, и установления перечня отражающих специфику этого типа (вида) договоров обязательных условий.

Приведенные положения позволяют сделать вывод, что применительно к договорным моделям, не предусмотренным ГК или другими правовыми актами, существенными должны признаваться только предмет, условия, являющиеся необходимыми для данного договора, а также те, относительно которых по требованию одной из сторон должно быть достигнуто соглашение. И только для выделенных в Кодексе (другом правовом акте) договоров действует в полном объеме его статья 432 с ее четырьмя группами существенных условий. Таким образом, различие состоит в том, что для не предусмотренных в ГК или другом правовом акте договоров не действует правило о признании существенными для них условий, расцениваемых соответствующим образом законом или иными правовыми актами.

Р.О. Халфина и О.А. Красавчиков были в числе тех авторов, которые высказали весьма оригинальные, хотя и не бесспорные взгляды по вопросам, связанным с представлением о способах выделения существенных условий и их значении.

Так, по мнению Р.О. Халфиной, «закон дает обязательный, но не исчерпывающий, а примерный перечень условий, относительно которых должно быть достигнуто соглашение сторон». Между тем точно так же, как и ГК 22, который имела в виду Р.О. Халфина, ныне действующий Кодекс в соответствующей статье содержит, помимо отсылок к воле сторон, четко обозначенный перечень прямо названных им условий или условий, которые могут быть определены из природы самой модели определенного договорного типа (вида). Таким образом, есть основания рассматривать соответствующие статьи всех трех кодексов как обязательный для сторон минимум и вместе с тем возможный максимум. Следовательно, не совсем верным является и указание на то, что «установление круга существенных условий каждого конкретного договора зависит от воли сторон». Приведенное указание нуждается в уточнении, особенно после вступления в силу нового ГК, хотя бы потому, что в нем содержатся для многих конкретных договорных типов (видов) достаточно широкий круг абсолютно обязательных условий, которые необходимо согласовать. И все это наряду с обязательным набором условий, содержащихся в самой ст. 432 Гражданского кодекса.

Обязательность отдельных договорных условий может служить, в частности, гарантией защиты интересов слабой стороны. В качестве примера можно указать на п. 2 ст. 587 Гражданского кодекса, который называет в числе существенных условия договора о передаче под выплату ренты денежной суммы или иного движимого имущества, необходимость для плательщика ренты предоставить обеспечение исполнения его обязательства или застраховать в пользу получателя ренты риск ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение перед ним обязательства.

Гарантии интересов кредиторов и общества также находят отражение во многих статьях нового ГК (примером могут служить нормы, определяющие отдельные условия учредительных договоров, – п. 2 ст. 52, п. 2 ст. 70, п. 2 ст. 83, п. 2 ст. 89, п. 2 ст. 122).

Во всех случаях, если только речь не идет о необходимости защитить интересы одной из сторон договора либо общества в целом, включение того или иного условия в состав существенных направлено на то, чтобы создать гарантии определенности взаимоотношений сторон, в чем непосредственно заинтересован гражданский оборот.

О.А. Красавчиков, деля все возможные условия договора на существенные и несущественные, относил к числу первых «те договорные условия, которые имеют юридическое значение, т. е. влияют на формирование и существо правоотношения, возникающего из соответствующего договора». В этот круг он, в частности, включал условия относительно участников правоотношения, его предмета и цены последнего, времени и способов исполнения договорного обязательства.

Представляется, что указанным автором признаком в действительности обладают любые условия, включенные в договор. Тем самым с его же позиции не остается места для одновременного выделения условий «несущественных». Кроме того, вряд ли можно считать договорным «условие относительно участников», ибо в принципе невозможно соглашение сторон о том, кто именно из них будет участником. Круг участников должен быть определен до начала согласования условий, и в само соглашение он, очевидно, не входит. Состав участников безусловно должен быть предусмотрен в договоре, но это не означает, что в данном случае речь идет о договорном условии, подобно тому, как не могут считаться им такие реквизиты договора, как место или время его подписания.

Особый интерес в этом смысле представляет позиция Венской конвенции о международной купле-продаже товаров и, в частности, ее ст. 19. Указанная статья, посвященная акцепту, содержит три весьма важных положения. Прежде всего в ней указано на то, что ответ на оферту, который имеет целью служить акцептом, но содержит дополнения, ограничения или иные изменения, должен признаваться отклонением оферты и представлять собой встречную оферту. Затем соответствующее положение конкретизируется: «Однако ответ на оферту, который имеет целью служить акцептом, но содержит дополнительные или отличные условия, не меняющие существенно условия оферты, является акцептом, если только оферент без неоправданной задержки не возразит против этих расхождений или не направит уведомления об этом. Если он этого не сделает, то условиями договора будут являться условия оферты с изменениями, содержащимися в акцепте». Наконец, статью завершает весьма важное указание на то, что «дополнительные или отличные условия в отношении, среди прочих, цены, платежа, качества и количества товара, места и срока поставки, объема ответственности одной из сторон перед другой или разрешения споров считаются существенно изменяющими условия оферты».

Смысл приведенной статьи состоит, очевидно, в признании существенным любого предложенного адресатом оферты условия. Что же касается выделения «существенных дополнений, ограничений или отличных условий», это связано лишь с тем, какое значение будет придаваться молчанию оферента. Имеется в виду, очевидно, что для несущественных дополнений и расхождений в направленном оференту сообщении оно означает согласие со встречной офертой, а для несущественных молчание – несогласие. При этом круг «дополнительных или отличных условий», о которых идет речь, строго ограничен.

Интерес представляет собой одно из рассмотренных ВТАК дел, которое описано в Комментарии к Венской конвенции. Организация требовала от иностранной фирмы возмещения убытков, связанных с непринятием фирмой товара по договору, который, полагал истец, был между ними заключен. Арбитраж отказал в иске, признав, что между сторонами договор в действительности не состоялся. При этом подчеркивалось, что истец направил ответчику оферту, которая содержала все существенные условия договора. В ответ на нее фирма подтверждала согласие на оферту, но указала на два дополнительных пункта. Между тем истец никак не реагировал на письмо ответчика. Автор Комментария (М.Г. Розенберг) привел соответствующее дело в подтверждение понимания ст. 19 Венской конвенции.

В ГК и других правовых актах нет подобного разграничения. Однако основной признак сохраняет свое значение: условие, которое указано в оферте или в ответе на нее и представляет встречную оферту, признается существенным.

По этой причине, в частности, когда в соответствии со ст. 445 Гражданского кодекса при заключении договора в обязательном порядке адресат оферты составляет протокол разногласий, то договор считается заключенным только при условии, если от оферента в соответствии с этой статьей в 30-дневный срок поступило извещение о согласии. А это означает, что все записанные в протоколе разногласия представляют собой условие существенное.

На наш взгляд, невозможно устанавливать цель выделения существенных условий за пределами общепризнанного – того, что они являются необходимыми и достаточными для достижения соглашения, и в зависимости от цели определять значимость соответствующих условий. Этот упрек можно было адресовать, например, Ф.И. Гавзе, который полагал обязательным относить к существенным условиям все, что конкретизирует предмет договора, другие пункты, которые важны для установления природы договора, например цену по договорам возмездным, указание на безвозмездность для безвозмездных договоров и все остальные пункты, без согласия по которым должник не может приступить к исполнению обязательств. Все то, о чем писал автор, должно быть адресовано исключительно тем, кто создает нормы, но не тем, кто их применяет. Для этих последних указанное выделение отдельных условий по признаку их значимости роли не играет.

Согласование существенных условий означает, что договор заключен. Отсюда от противного следует, что при отсутствии согласия хотя бы по одному из таких условий указанная цель не будет достигнута. В связи с отмеченным возникает необходимость определить, что представляет собой «незаключенный договор» и в каком соотношении он находится с конструкцией «недействительный договор». Или, что по сути дела одно и то же, каково соотношение «несостоявшейся сделки» со сделкой «недействительной»?

Указанный вопрос подвергся рассмотрению в основном в работах В.П. Шахматова и Н.В. Рабинович. Выводы, к которым пришел каждый из авторов, оказались прямо противоположными. Так, Н.В. Рабинович положила в основу указанного разграничения последствия тех и других сделок (договоров), имея в виду, что при несостоявшейся сделке ими служат обязательства из неосновательного обогащения, а при недействительной – те специальные последствия, которые установлены законом применительно к признанию сделок (договоров) недействительными по тому или иному основанию, указанному в ГК. При этом к «несостоявшимся» отнесены сделки (договоры), совершенные при отсутствии указанного в законе фактического состава (1), при неопределенности воли (2), при отсутствии в соглашении существенного условия (3) и при воздействии на волю участников, когда он полностью лишен воли (4).

В. П. Шахматов, подвергнув критике взгляды Н.В. Рабинович, пришел к выводу, что деление на «незаключенные» и «недействительные» сделки (договоры) не имеет практического значения, поскольку последствия исполнения «незаконных сделок» все равно определяются по правилам, установленным для недействительных сделок. При этом автор ссылался на действовавшую в то время ст. 48 Гражданского кодекса 64, которая предусматривала, что сделки, не соответствующие закону, недействительны и в подобных случаях наступает, если иное не предусмотрено в законе, двусторонняя реституция.

Если иметь в виду «несостоявшиеся сделки (договоры)», то оценка, которую дала им Н.В. Рабинович, представляется единственно правильной. Во-первых, для оспаривания юридического действия подобного договора нет необходимости прибегать к правилам о недействительности сделок. Если стороны не согласовали какого-либо из числа существенных условий договора, это будет означать, что отсутствует соответствующий юридический факт (договор-сделка), а значит, не возникают последствия этого факта (договор – правоотношение). Во-вторых, отождествление «несостоявшихся» договоров с недействительными представляется весьма спорным и по существу. Так, несостоявшийся договор («незаключенный договор») – это всегда «ничто», а недействительный – может быть «нечто», имея в виду те специальные последствия, которые указаны в законе на этот счет.

Воспользовавшись для незаключенных договоров конструкцией неосновательного обогащения можно удовлетворить интересы сторон, и не прибегая к правилам о недействительности сделок. Имеется в виду не сам вопрос о том, заключен ли договор, а то, что с этим связано, т. е. применение соответствующих последствий.

Различия в выводах, которые следуют из этих двух взглядов, можно проиллюстрировать на таком примере: договор по своему содержанию противоречит закону (например, правилам о валютных операциях); однако при заключении договора не было согласовано условие о его предмете. С позиций Н.В. Рабинович никаких санкций не наступает. В то же время, с точки зрения В.П. Шахматова, должно последовать взыскание в доход государства всего, что получено или должно быть получено по несостоявшейся сделке.

Интерес представляет ст. 339 Гражданского кодекса. В ее п. 1 предусмотрен перечень условий, которые должны быть указаны в договоре о залоге (предмет залога, его оценка, существо, размер и срок исполнения обязательства, обеспечиваемого залогом). В то же время в п. 2 и 3 той же статьи содержится указание на необходимость соответственно соблюдать правила о форме и регистрации договора. Кроме того, п. 4 ст. 339 Гражданского кодекса посвящен недействительности соответствующих договоров. В нем специально обозначено, что указанное последствие наступает только при нарушении требований о форме и регистрации договора. Следовательно, нарушение правила об обязательном составе условий договора его недействительности влечь не может. Именно такое понимание сущности соответствующей статьи выражено применительно к одному из типов договоров в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 1 июля 1996 г. №6/8. В нем подчеркнуто, что, «если сторонами не достигнуто соглашения хотя бы по одному из названных (имеется в виду названных в п. 1 ст. 339 Гражданского кодекса. – Авт.) условий либо соответствующие условия в договоре отсутствуют, договор о залоге не может считаться заключенным(выделено нами. – Авт.)».

В специальных нормах ГК об отдельных видах договоров чаще всего отсутствие существенного условия прямо оценивается как признание договора незаключенным. Имеются в виду п. 3 ст. 607 Гражданского кодекса («Объект аренды»), п. 2 ст. 465 («Количество товара»), ст. 554 Гражданского кодекса («Определение предмета в договоре продажи недвижимости») и др.

В литературе нет устойчивой точки зрения по этому вопросу. Достаточно указать на то, что в одной и той же книге («Общее учение об обязательстве») в разделе, написанном одним и тем же автором (И.Б. Новицким), отсутствие существенного условия рассматривается в одном случае как «недействительность договора», а в другом – как «несостоявшийся договор».

Различие в понятиях «незаключенные» и «недействительные договоры» можно проследить на примере формы договора применительно к ситуациям, когда она устанавливается в силу специального соглашения сторон. Представляет интерес сопоставление позиций Принципов международных коммерческих договоров и ГК.

В ст. 2.13 Принципов специально предусмотрен случай, когда одна из сторон потребовала соблюсти особую форму договора. Эта ситуация влечет за собой такие же последствия, как и любое другое заявленное в ходе заключения договора требование одной из сторон: при отсутствии по соответствующему вопросу соглашения между сторонами, а равно в случае, если достигнутое соглашение не будет соблюдено, договор считается незаключенным.

Аналогичной статьи в ГК нет. Однако требования стороны о форме договора, более жесткие, чем установленные законом, вполне укладываются в рамки тех, которые в соответствии со ст. 432 Гражданского кодекса по заявлению стороны должны быть согласованы под страхом признания договора незаключенным. Такой вывод соответствует ст. 434 Гражданского кодекса, которая четко разграничивает два возможных случая: при одном форма сделки не отвечает требованиям закона, а при втором – требованиям, определенным соглашением сторон. При этом в обоих случаях, как вытекает из приведенной статьи, договор считается заключенным только после придания ему соответствующей формы. Иначе говоря, при несоблюдении формы независимо от того, предусмотрена ли она законом или самими сторонами, договор признается незаключенным.

В то же самое время иным будет решение, если обратиться к статьям главы «Сделки». В частности, в них предусмотрено, что нотариальное удостоверение сделок возможно как в случаях, указанных в законе, так и в тех случаях, когда это предусмотрено соглашением, хотя бы по закону для сделок данного вида эта форма не требовалась (ст. 163 Гражданского кодекса). И, как следует из п. 1 ст. 165 Гражданского кодекса, всегда, когда не соблюдена нотариальная форма (не имеет значения, установлена ли обязательность такой формы законом или соглашением), сделка признается недействительной, более того – ничтожной. Аналогичная ситуация имеет место в случаях, когда в законе или договоре предусмотрена и обязательность простой письменной формы сделки, и недействительность сделки как последствие нарушения этого требования (п. 2 ст. 162 Гражданского кодекса).

Таким образом, создается определенная коллизия норм о последствиях ситуации, при которой сделка вопреки требованиям закона или соглашению сторон не была удостоверена у нотариуса (или требующая непременно простой письменной формы была совершена устно). Соответствующая коллизия имеет прежде всего то значение, что, если сделку при указанных обстоятельствах признают недействительной, ее последствия будут определяться в соответствии со ст. 167 Гражданского кодекса, а при признании сделки незаключенной – по нормам гл. 60 Гражданского кодекса. При этом в силу ст. 1103 Гражданского кодекса к случаям возврата исполненного по недействительной сделке нормы главы о неосновательном обогащении могут применяться только субсидиарно.

Еще более значимым является вопрос о возможности применения к сделкам, нарушающим предусмотренную сторонами форму, п. 2 ст. 165 Гражданского кодекса, который позволяет при определенных условиях «исцелять» сделки, совершенные с нарушением формы. Последовательно придерживаясь принципа «неисполнение требований о форме, определенной соглашением сторон, означает незаключение сделки», на поставленный вопрос следует дать отрицательный ответ. Тем самым п. 1 ст. 165 Гражданского кодекса должен применяться, очевидно, только в случаях, когда нарушено требование о форме, которое содержится в законе или ином правовом акте. Речь идет, таким образом, об одном из вариантов ограничительного применения нормы.

Для условий, прямо названных в ГК, иных законах и других правовых актах существенными, отпадают какие бы то ни было сомнения в необходимости их согласования, имея в виду, что без этого договор не может считаться заключенным. Примером могут служить п. 1 ст. 489 Гражданского кодекса («Оплата товара в рассрочку»), п. 2 ст. 429 Гражданского кодексаПредварительный договор»), п. 2 ст. 587 Гражданского кодекса («Обеспечение выплаты ренты»), п. 1 ст. 558 Гражданского кодекса («Особенности продажи жилых помещений»), п. 1 ст. 654 («Размер арендной платы»).

Из других актов с аналогичной редакцией соответствующей статьи можно указать на Временное положение о депозитарных операциях банков в Российской Федерации, которое содержит перечень, состоящий из восьми условий, прямо названных существенными.
 

КонсультантПлюс: примечание.

Письмо ЦБ РФ от 10.05.1995 №167 <Об утверждении и введении в действие «Временного положения о депозитарных операциях банков в Российской Федерации»> утратило силу в связи с изданием Указания ЦБ РФ от 07.04.2000 №772-У «О внесении изменений и дополнений в Перечень отчетности и другой информации, представляемой кредитными организациями и их филиалами в Центральный банк Российской Федерации, Указание Банка России „О порядке составления и представления отчетности кредитными организациями в Центральный банк Российской Федерации“ от 24.10.97 №7-у и Указание Банка России „О порядке составления и представления отчетности территориальными учреждениями Банка России в Центральный банк Российской Федерации“ от 14.11.97 №27-у».
 

В некоторых случаях термин «существенные условия» указан в названии статьи, и, если считать, что название – это тоже часть включенных в статью норм, есть основания признать соответствующие условия существенными. Примером могут служить п. 1 ст. 1016 Гражданского кодекса («Существенные условия договора доверительного управления имуществом») и ст. 942 Гражданского кодекса («Существенные условия договора страхования»).

Ряд норм ГК, иных законов и других правовых актов ограничивается указанием на необходимость включать в тот или иной договор определенный круг условий. Это относится, в частности, к условиям учредительных договоров при создании юридических лиц, построенных на началах членства (п. 2 ст. 52 Гражданского кодекса), специально применительно к учредительным договорам полного товарищества (п. 2 ст. 70 Гражданского кодекса), товарищества на вере (п. 2 ст. 83 Гражданского кодекса), к условиям договора пожизненного содержания с иждивением (п. 2 ст. 602 Гражданского кодекса) или государственного контракта на выполнение работ (п. 1 ст. 766 Гражданского кодекса). В подобных случаях отсутствие соответствующего условия в договоре не всегда влечет за собой признание его незаключенным, если только оно не должно считаться необходимым для данного конкретного договора или одна из сторон настаивает на его принятии. При возникновении спора относительно значения такого условия, которое входит в перечень подлежащих согласованию, но не названных прямо существенными условий, оценку дает суд. При этом он исходит из презумпции: соответствующие условия являются существенными.

Наконец, есть и еще один вариант, при котором определенные условия прямо не называются существенными, но зато в самой норме вслед за обязательностью включения ее в договор воспроизводятся общие положения о последствиях недостижения согласия между сторонами по таким условиям. Так, установлена необходимость конкретизировать объекты в договоре аренды с тем, что в противном случае это условие признается несогласованным, а соответствующий договор не считается заключенным (п. 3 ст. 607 Гражданского кодекса). Точно так же договор о продаже товаров в кредит с условием о просрочке платежа признается заключенным, если в нем наряду с другими существенными условиями купли-продажи указаны цена товара, порядок, сроки и размеры платежей (п. 1 ст. 489 Гражданского кодекса), а договор продажи недвижимости не будет признаваться заключенным при отсутствии данных, которые позволяют определенно установить расположение недвижимости, в том числе на соответствующем земельном участке либо в составе другого недвижимого имущества (ст. 554 Гражданского кодекса). Во всех таких случаях отнесение соответствующих условий к числу существенных не вызывает сомнений.

Включенное в п. 1 ст. 432 Гражданского кодекса указание на то, что к существенным относятся такие условия, которые необходимы для договоров данного вида, адресовано не только сторонам, но и самому законодателю. Речь идет о том, что в целях внесения определенности во взаимоотношения сторон ГК, другие законы, иные правовые акты при определении перечня обязательных для сторон условий учитывают специфику соответствующего типа (вида) договоров.

Так, в число обязательных к согласованию и тем самым существенных условий в договоре о купле-продаже товаров в рассрочку включены, наряду с другими, цена товара, порядок, сроки и размер платежей (п. 1 ст. 489 Гражданского кодекса), в государственном контракте на выполнение подрядных работ для государственных нужд – объем и стоимость подлежащей выполнению работы, сроки ее начала и окончания, размер и порядок финансирования и оплаты работ, способы обеспечения исполнения обязательств (п. 1 ст. 766 Гражданского кодекса). Условия, содержащие указание имущества или иной имущественный интерес, который составляет объект страхования, страхового случая, размера страховой суммы, сроков действия, – все они обязательны и соответственно являются существенными применительно к договору имущественного страхования, а указание застрахованного лица, страхового случая, размера страховой суммы и срока действия договора является существенным для договора личного страхования (ст. 942 Гражданского кодекса).

Всякий раз, когда стороны заключают договор, они определяют, во-первых, о чем им предстоит договариваться и, во-вторых, какими должны быть условия договора. Однако формулирование условий договора одновременно подчиняется действию принятых законодателем норм. При этом пределы такой подчиненности зависят от характера и от содержания нормы.

Прямое воздействие на договор оказывают лишь императивные нормы. Такое воздействие происходит независимо от воли сторон. Более того, как уже неоднократно отмечалось, согласованная воля сторон, которая расходится с императивной нормой, порочна, а значит, при коллизии договорного условия с такой нормой абсолютным приоритетом обладает последняя. Иное дело диспозитивная норма. Поскольку она носит «запасной характер», включение в договор отличного от нее условия требует согласования воли сторон. Отказ от диспозитивной нормы может принимать только одну форму: зафиксированные в законе или ином правовом акте в виде диспозитивной нормы правила заменяются другими, включенными в договор. Имеется в виду, что, если та или иная норма является диспозитивной, стороны по общему правилу вправе вообще исключить действие соответствующего положения, кроме случаев, когда это последнее по своему характеру относится к числу существенных. Кроме того, норма не действует и тогда, когда она привязана к какому-либо условию договора, которое может в нем и отсутствовать. Такая норма, которая тем самым является факультативной, содержится в п. 2 ст. 471 Гражданского кодекса – об установлении гарантии качества товара в договоре купли-продажи.

Гражданско-правовой договор возникает по поводу передачи вещей, выполнения работ или оказания услуг. При любом из этих трех вариантов суть договора можно, по общему правилу, свести к определению четырех параметров, каждый из которых отвечает соответственно на один из следующих вопросов: что, сколько, когда и каким образом?

Условие о предмете – единственное абсолютным образом отнесенное в ГК к существенным договорное условие, призванное дать ответ на первых два вопроса.

В широком смысле слова предмет охватывает весь набор показателей того, по поводу чего заключен договор. Сюда входят данные о предмете как таковом, включая количество, качество и цену передаваемых товаров, выполняемых работ и оказываемых услуг.

Однако применительно к составу существенных условий понятие предмета договора значительно сужается. Так, когда ГК 22 отнес к числу существенных условий договора «предмет, цену и срок», тем самым цена вместе со сроком оказалась за пределами предмета. В действующем ГК особо выделены условие о цене в ст. 424, помещенной в подраздел 2 «Общие положения о договоре», а также условие о качестве, но лишь применительно к отдельным видам договоров (имеются в виду соответствующие статьи глав о купле-продаже, подряде, финансовой аренде, товарном кредите и др.).

Необходимость включать в договор условие о количестве обосновывается весьма элементарным соображением: без этого условия договор становится «ни о чем». Может показаться, что именно такая ситуация складывается в договоре на энергоснабжение, поскольку в силу п. 3 ст. 541 Гражданского кодекса при выступлении в роли потребителя энергии, передаваемой через присоединенную сеть (абонента), гражданин вправе использовать энергию в количестве, которое для него необходимо. К тому же, как позволяет сделать вывод соответствующая норма, сам гражданин определяет количество потребной ему энергии.

Однако в действительности и в указанном договоре тоже присутствует условие о количестве. Все дело лишь в том, что оно определяется фактически используемым объемом. Здесь может быть проведена аналогия с обязательствами до востребования, при которых срок в обязательстве присутствует, но он будет конкретизирован впоследствии с тем, что право его определения заведомо принадлежит одной из сторон – кредитору. В договоре на энергоснабжение применительно к количеству в этой роли выступает потребитель – такой же кредитор в обязательстве подавать энергию.

Как уже отмечалось, в самом элементарном виде предмет выражается в формуле «чего и сколько». Однако в ряде случаев законодатель признает это недостаточным, дополняя приведенную двучленную формулу и другими данными. Например, в ст. 467 Гражданского кодекса говорится об ассортименте товаров, а в ст. 479 Гражданского кодекса – об их комплектности (в том и другом случае имеется в виду договор купли-продажи).

В договоре дарения указание конкретного предмета имеет двойное значение. Прежде всего, из п. 2 ст. 572 Гражданского кодекса вытекает, что оно является существенным условием и без него договор дарения должен считаться незаключенным. Вместе с тем договор, в который вместо указания соответствующего предмета включено обещание подарить все свое имущество или его часть, признается ничтожным, поскольку такое условие включать запрещено в силу той же ст. 572 Гражданского кодекса. Помимо прочего появление соответствующей статьи объясняется тем, что в противном случае предмет договора и сам договор становятся неопределенными.

Наиболее скупым образом условие о предмете выражено применительно к купле-продаже в п. 3 ст. 455 Гражданского кодекса: наименование и количество товара. В некоторых случаях для предмета договора используется описательная формула. Так, в п. 3 ст. 607 Гражданского кодекса предусмотрена необходимость включать в договор аренды данные, позволяющие определенно установить подлежащее передаче имущество. Возможны случаи, когда для индивидуализации предмета используется такой показатель, как его стоимость (см. п. 3 ст. 919 Гражданского кодекса – для договоров, заключаемых с ломбардом).

В договоре бытового заказа предмет обязательства заказчика представлять свой материал конкретизируется точным наименованием, описанием и ценой материала (ст. 734 Гражданского кодекса); при продаже предприятия предусматриваются его состав и стоимость, определяемые на основе инвентаризации (п. 1 ст. 561 Гражданского кодекса).

Что же касается самого характера предмета договора, то в этой роли могут быть названы «имущество» (п. 1 ст. 583 Гражданского кодекса), «вещь и имущественное право» (п. 1 ст. 572 Гражданского кодекса), «товары» (п. 1 ст. 525 Гражданского кодекса), «недвижимое имущество» (п. 1 ст. 549 Гражданского кодекса), «энергия» (п. 1 ст. 539 Гражданского кодекса), «непременно вещь» (ст. 606 Гражданского кодекса), «непотребляемая вещь» (ст. 666 Гражданского кодекса), «услуга» (п. 1 ст. 779 Гражданского кодекса), «техническая документация» (ст. 758 Гражданского кодекса) и «деньги или другие вещи, определенными родовыми признаками» (п. 1 ст. 807 Гражданского кодекса).

Уже отмечалось, что в отличие от наименования и количества условие о качестве не является само по себе существенным ни как таковое, ни как часть условия о предмете договора. В данном случае имеется в виду, что в силу ст. 309 Гражданского кодекса обязательство должно исполняться надлежащим образом в соответствии с его условиями и требованиями закона, иных правовых актов, а при отсутствии таких условий и требований – в соответствии с обычаями делового оборота или иными обычно предъявляемыми требованиями. Последние, и именно применительно к одному из основных элементов надлежащего исполнения – качеству, в ряде случаев конкретизируются применительно к отдельным видам договоров. Например, п. 2 ст. 469 Гражданского кодекса предусматривает, что при отсутствии в договоре купли-продажи условия о качестве подлежит поставке товар, пригодный для целей, для которых товар такого рода обычно используется. Однако независимо от наличия соответствующей конкретизации сама ст. 309 Гражданского кодекса содержит тот «запасной» вариант, который позволяет не считать условие о качестве существенным для данного договора. Специальное решение содержится в нормах, посвященных некоторым видам (типам) договоров. Так, применительно к подряду установлено, что качество работы должно отвечать условиям договора; однако при отсутствии или неполноте условий договора качество должно соответствовать требованиям, которые обычно предъявляются к работам соответствующего рода (п. 1 ст. 721 Гражданского кодекса).

ГК в ряде случаев содержит по вопросу о качестве прямые отсылки к обязательным для сторон требованиям, установленным в нормативном порядке. Такие указания в общем виде содержатся, например, в п. 4 ст. 469 Гражданского кодекса («Качество товара») или в п. 1 ст. 542 Гражданского кодекса («Качество энергии»).

Под установленными в нормативном порядке требованиями подразумеваются международные и национальные стандарты и другие нормативные акты, которые предусмотрены Законом о стандартизации и другими, изданными в его развитие актами.

Ссылка на нормативные акты о качестве содержится, в частности, в п. 2 ст. 721 Гражданского кодекса: в случаях, когда законом, иными правовыми актами или в установленном ими порядке предусмотрены обязательные требования к работе, которая выполняется по договору подряда, подрядчик, который действовал как предприниматель, должен выполнять работу, соблюдая эти обязательные требования; при этом сторонам разрешено отступать от соответствующих требований только в лучшую сторону. Аналогичная норма включена в п. 4 ст. 469 Гражданского кодекса, посвященный качеству товара в договоре купли-продажи.

Если стороны по требованию одной из них согласовали повышенные по сравнению с обязательными для них требования к качеству – налицо обычное существенное договорное условие. В остальных случаях нормативного регулирования требований к качеству речь идет об императивных нормах, обязательных для сторон независимо от того, будет ли на этот счет достигнуто согласие или нет. Соответственно указанное правило, как уже отмечалось ранее, находится за пределами договора.

Срок – одно из основных договорных условий. Им определяются временные рамки существования самого договора и в этих пределах моменты (периоды), в которые должно состояться исполнение обязательств контрагентами. Срок имеет значение и для однократных действий (например, поставки одной партии товаров), и для действий многократных (ежемесячные поставки). Последний вариант играет особую роль при организации взаимоотношений различных органов транспорта для предоставления в течение достаточно длительного периода взаимных услуг, а равно при длящихся поставках. Характерны в этом смысле указания, содержащиеся в Законе «О государственном регулировании в области добычи и использования угля, об особенностях социальной защиты работников угольной промышленности»: в целях обеспечения стабильности функционирования организаций по добыче (переработке) угля предусмотрено, что потребители угля заключают с такого рода организациями долгосрочные договоры поставки угля и (или) продукции его переработки. При этом особо установлена необходимость соблюдения в этих случаях требований Гражданского кодекса.

Глава 11 Гражданского кодекса, посвященная срокам в гражданском праве, различает сроки, определенные календарной датой, во-первых, и истечением периода времени, во-вторых. К последним отнесены периоды, исчисляемые годами, месяцами, неделями, днями или часами. Правда, специальные нормы этой главы посвящены только срокам, выраженным в годах, месяцах, неделях, днях. Порядок исчисления сроков в часах в ней не выделен, хотя в ряде случаев такой вопрос возникает. Однако принцип, лежащий в основе порядка исчисления других периодических сроков, позволяет сделать вывод, что срок, выражаемый в часах, истекает в последнюю минуту часа.

В силу п. 1 ст. 425 Гражданского кодекса договор вступает в действие и становится обязательным для сторон в виде общего правила с момента его заключения. Соответственно, например, для консенсуального договора купли-продажи им будет момент, в который достигнуто в надлежащей форме соглашение по всем существенным условиям продавца с покупателем, а для реального договора займа – момент передачи на основе достигнутого соглашения денег или другой, определяемой родовыми признаками вещи.

Однако п. 2 ст. 425 Гражданского кодекса допускает установление сторонами иного – того, что условия договора будут применяться к отношениям, которые сложились до заключения договора. Примером может служить реальный договор страхования. Включенная в п. 1 ст. 957 Гражданского кодекса норма, в силу которой этот договор вступает в действие с момента уплаты страховой премии или первого ее взноса, носит диспозитивный характер. Соответственно допускается возможность установления в договоре иного: его действие начинается ранее того, что в этом договоре составляет «передачу вещи». Это означает, что страхование может распространяться на страховые случаи, которые произошли и ранее заключения договора.

Специальные правила могут касаться и момента начала действия договора. Так, например, в договоре энергоснабжения, в котором потребитель – гражданин, признание договора заключенным и тем самым вступившим в действие увязывается с моментом первого фактического подключения абонента в установленном порядке к присоединенной сети (ст. 540 Гражданского кодекса).

Наряду с моментом начала действия договора специальные правовые последствия влечет прекращение его действия. В самом общем виде оно вызывает прекращение прав и обязанностей сторон. Это означает, что с указанного момента могут возникнуть только новые права и обязанности между сторонами: поставщик, принявший на себя обязательство поставлять в течение определенного периода товары, с прекращением договора может и должен прекратить поставку. Точно так же комиссионер, агент или поверенный прекращают оказание услуг соответственно комитенту, доверителю, принципалу. Однако во всех таких случаях прекращение действия договора само по себе не затрагивает действительности других, ранее возникших прав и обязанностей сторон. У таких прав и обязанностей своя собственная судьба. Имеется в виду, что договор может быть прекращен, но ранее возникшее обязательство продолжает существовать: покупатель обязан оплатить поставленные в период действия договора товары, а комитент, доверитель и принципал – ранее предоставленные им услуги. Точно так же, если, например, срок действия договора аренды закончился 1 января 1998 г., арендатор утрачивает право на пользование соответствующим имуществом с этого дня. Однако, если он не внес арендную плату за определенный период 1997 г., обязанность оплатить основную сумму этого долга вместе с неустойкой (пеней) сохраняется в полном объеме и после 1 января 1998 г.

Таким образом, ранее возникшее обязательство существует до тех пор, пока оно не будет надлежащим образом исполнено или не наступят другие обстоятельства, которые в силу ст. 409—419 Гражданского кодекса служат основанием прекращения обязательств. По этой причине, когда п. 4 ст. 425 Гражданского кодекса устанавливает – окончание срока действия договора не освобождает стороны от ответственности за нарушение обязательства, в основе приведенного положения лежит признание того, что обязательство продолжает действовать, а потому действуют и условия об ответственности за его нарушение. Сохраняют свое действие и способы обеспечения соответствующего обязательства: неустойка, залог, поручительство и др. Таким образом, прекращение действия договора обращено только в будущее. Это, однако, нисколько не умаляет значимости точного определения соответствующего момента.

Указанному вопросу – моменту прекращения обязательства – посвящен п. 3 ст. 425 Гражданского кодекса. Прежде всего в нем выделен случай, когда договор содержит специальное условие о сроке его действия или в самом договоре (в законе) предусмотрено, что истечение срока договора влечет за собой прекращение обязательства сторон.

Соответствующая норма должна применяться ограничительно. Она имеет в виду случаи, когда речь идет главным образом о длящихся отношениях. Так, например, стороны заключили договор на ежемесячную поставку товара в течение 1998 г. и при этом предусмотрели, что с окончанием этого года обязательства сторон прекращаются. В силу принципа реального исполнения обязательств допущенная в одном месяце недопоставка должна восполняться в очередном месяце. Так, до 1 января 1998 г. обязательство поставлять товары прекращается на будущее время, а значит, недопоставки 1998 г. на 1999 г. не переносятся. Тем самым от восполнения в натуре таких недопоставок поставщик освобождается.

Другая ситуация складывается, если в договоре (законе) нет указаний, о которых шла речь, т. е. не определен срок действия договора вообще либо, если он и определен, но все же не предусмотрено, что с его истечением обязательство сторон прекращается. Тогда руководствуются иным правилом: договор признается действующим до определенного в нем момента окончания исполнения обязательств сторонами. Следовательно, если, например, срок исполнения обязательства поставки оборудования – 25 апреля 1998 г., то в соответствующих ситуациях при его нарушении обязанность восполнить недопоставленное вообще не возникает.

Имел место случай, когда был заключен договор на переработку древесины со сроком действия с 1 января 1995 г. по 31 декабря 1995 г. Под воздействием заказчика, использовавшего свое монопольное положение, подрядчик был вынужден в феврале 1996 г. заключить соглашение в форме протокола сторон, которым стоимость услуг, оказанных в 1995 г., в несколько раз увеличили. Между тем в течение этого года расчеты производились по ранее согласованным ценам. Учитывая отмеченное обстоятельство, Арбитражный суд указал на то, что до 31 декабря 1995 г. заказчик полностью рассчитался с подрядчиком и к моменту составления соглашения договорные обязательства в силу их исполнения прекратились. По этой причине было признано, что дополнительное соглашение, относящееся к уже не действовавшему основному обязательству, правовой силы не имеет.

Допускаются обязательства без точного указания в договоре срока их действия. Так происходит с договором хранения, в котором этот срок не указан и не может быть определен исходя из условий договора (п. 2 ст. 889 Гражданского кодекса). Другой пример – договор аренды, заключаемый на неопределенный срок (п. 2 ст. 610 Гражданского кодекса). В подобных случаях обе стороны или по крайней мере одну из них закон наделяет правом расторгнуть договор. При этом сам же закон предусматривает порядок осуществления этого права. Так, например, бессрочный договор аренды может быть расторгнут любой из сторон в любое время с предупреждением за один месяц, а при аренде недвижимого имущества или при бессрочном договоре простого товарищества – за три месяца.

При бессрочном договоре хранения право его расторгнуть предоставлено только одной стороне – поклажедателю, при этом с предупреждением в разумный срок. Придавая большое значение самой свободе сторон расторгнуть в любое время договор с неопределенными сроками действия, ст. 1051 Гражданского кодекса, имея в виду договор простого товарищества, специально предусмотрела запрет заключать соглашения, которые ограничивали бы право стороны на отказ от бессрочного договора.

Свобода сторон в определении срока действия договора ограничивается в ряде случаев законом. Обычно это связано с особенностями соответствующей договорной модели. Имеются в виду случаи, когда она рассчитана на отношения, носящие вторичный характер. По этой причине, например, установлено, что договор поднайма не может превышать срока договора найма жилого помещения (п. 4 ст. 685 Гражданского кодекса), а срок договора коммерческой субконцессии не может быть более длительным по сравнению с договором коммерческой концессии, на основе которого он заключен (п. 1 ст. 1029).

Гражданский кодекс применительно к отдельным договорам предусматривает необходимость включения в них условия о сроке его действия. При этом иногда срок действия договора прямо именуется существенным условием. Примером могут служить договоры личного и имущественного страхования (п. 1 и 2 ст. 942 Гражданского кодекса), а также договор доверительного управления имуществом (п. 1 ст. 1016 Гражданского кодекса). Однако и в остальных случаях условие о сроке может быть признано существенным, если такой вывод можно сделать из редакции соответствующей нормы или характера договора.

Из всех разновидностей срока, которые имеют значение для договоров, наиболее подробно урегулирован вопрос о сроке исполнения обязательств контрагентами. Ему посвящена ст. 314 Гражданского кодекса. Она исходит из того, что указание срока исполнения в договоре является общим правилом. При этом не имеет значения, было ли такое условие «определенным» или «определимым».

Соответственно установлено, что, если обязательство предусматривает («определенное условие») или позволяет определить («определимое условие») день его исполнения или период времени, в течение которого оно должно быть исполнено, обязательство подлежит исполнению в этот день или соответственно в любой момент в пределах соответствующего периода. Таким образом, если срок подачи судна под погрузку – март, из этого вытекает, что просрочка исполнения начнет исчисляться только с 1 апреля.

Высказанные соображения относительно природы условия о сроке отнюдь не исключают того, что, не являясь по общему правилу существенным, оно может приобрести такое значение не только в случаях, при которых одна из сторон требует его согласования, но и тогда, когда, как было показано, на этот счет есть прямое указание в главе ГК, ином законе или другом правовом акте, посвященном данному виду договоров.

Подобно тому как это сделано в отношении сроков действия договора, законодатель применительно к некоторым договорам указывает способы определения срока исполнения либо содержит запасной на этот счет вариант. Так, например, при отсутствии в предварительном договоре срока заключения основного договора, т. е. срока исполнения основного обязательства сторонами, соответствующий срок признается равным одному году с момента заключения предварительного договора (п. 4 ст. 429 Гражданского кодекса). Если в договоре, предусматривающем поставку отдельными партиями, отсутствуют условия о сроках поставки, она должна производиться равномерными партиями помесячно (п. 1 ст. 508 Гражданского кодекса). При отсутствии срока в договоре найма жилого помещения он считается заключенным на пять лет (п. 1 ст. 683 Гражданского кодекса). Плата за жилое помещение должна вноситься ежемесячно в порядке, установленном Жилищным кодексом РФ (п. 3 ст. 682 Гражданского кодекса). Если в договоре постоянной ренты отсутствует срок выплаты денег, то им служит окончание календарного квартала, а при пожизненной ренте – окончание каждого календарного месяца (см. соответственно ст. 591 и 598 Гражданского кодекса).

Новый Кодекс, следуя в этом вопросе за ГК 22 (ст. 111) и ГК 64 (ст. 172), содержит, как уже отмечалось, общее правило о порядке восполнения отсутствующего условия о сроке. Речь идет о ст. 314 Гражданского кодекса. Содержащееся в ней правило вступает в действие только при условии, что иное не вытекает из закона, иных правовых актов, условий обязательства, обычаев делового оборота или существа обязательства. Законодатель явно стремился таким образом ограничить действие соответствующей специальной нормы.

Примером может служить глава о договоре подряда. Из содержащейся в ней ст. 708 Гражданского кодекса следует, что ст. 314 Гражданского кодекса, которая допускает «исцеление» договоров, в которых отсутствует условие о сроке, на договор подряда не распространяется. Для подряда срок – существенное условие, и, если сторонам не удалось достичь соглашения по этому условию, договор признается незаключенным. Приведенное требование касается только двух сроков этого договора – начального и конечного. Сторонам предоставляется возможность включать в договор также и промежуточные сроки (сроки завершения отдельных этапов работ), но, если соглашения по этому вопросу не достигнуто и ни одна из сторон на включении этого условия в договор не настаивала, договор будет считаться заключенным, но уже без промежуточного срока. Таким образом, и на промежуточные сроки в этом договоре ст. 314 Гражданского кодекса не распространяется.

Суть ст. 314 Гражданского кодекса состоит, как уже отмечалось, в том, что договор при отсутствии определенного или определимого срока должен быть исполнен в разумный срок после его возникновения. Если же обязательство не будет выполнено в установленный таким образом срок, а также при обязательстве до востребования исполнение должно последовать в семидневный срок. Этот так называемый льготный срок начинает исчисляться со дня окончания разумного срока (при обязательстве до востребования – с момента предъявления кредитором соответствующего требования).

Примером применения ст. 331 Гражданского кодекса может служить дело о взыскании товариществом с ограниченной ответственностью с коммерческого банка определенной суммы в виде процентов за пользование чужими средствами. Ответчик в своих возражениях ссылался на то, что оплата в действительности была произведена своевременно. В ходе рассмотрения дела установлено, что в соответствии с договором расчеты за выполненные работы следовало производить ежемесячно в трехдневный срок со дня подписания заказчиком акта о приемке произведенных работ. Однако в действительности акты оформлялись без указания даты их составления и подписания. При сложившихся обстоятельствах суд счел возможным руководствоваться п. 2 ст. 314 Гражданского кодекса и соответственно применил правило о необходимости исполнения в разумный срок.

В отдельных статьях ГК содержатся прямые отсылки к ст. 314 Гражданского кодекса. Они означают необходимость применения правил, указанных в этой статье, о разумном и о льготном сроках. Имеется в виду, например, п. 1 ст. 457 Гражданского кодекса, который устанавливает, что при отсутствии в договоре купли-продажи срока исполнения продавцом обязанности передать товар и невозможности определить его из договора применению подлежит ст. 314 Гражданского кодекса. Аналогичная отсылка включена в п. 1 ст. 488 Гражданского кодекса («Оплата товара, проданного в кредит»).

Однако возможен и другой вариант, когда соответствующая норма вместо ссылки на ст. 314 Гражданского кодекса ограничивается указанием на применение правила о разумном сроке. Например, из п. 2 ст. 668 Гражданского кодекса следует, что при отсутствии в договоре финансовой аренды срока передачи имущества арендатору такая передача должна состояться в разумный срок.

В связи с этим возникает вопрос о семидневном льготном сроке. На наш взгляд, названные в ГК соответствующие нормы, которые вместо отсылки к ст. 314 включили правило о разумном сроке, могут считаться оправданными только в случае, если можно усмотреть в них волю законодателя к тому, чтобы не распространять правило о семидневном льготном сроке на соответствующие случаи. Иначе такая дифференциация – в одних случаях отсылка к ст. 311 Гражданского кодекса, означающая необходимость и соответственно возможность отсрочки исполнения с учетом льготного срока, а в других – упоминание только о разумном сроке – становилась бы необъяснимой.

При определении соотношения между указанными двумя сроками – разумном и льготном – необходимо учитывать принципиальное их различие. Разумный срок по общему правилу установлен в интересах кредитора, а льготный – должника. Это означает, что подсчет просрочки исполнения ведется только по истечении льготного срока, но исполнить обязательство должник вправе в любой день этого срока, при этом кредитор обязан принять исполнение, переданное в течение указанного срока, под страхом впасть в просрочку.

Срок исполнения служит ограничителем во времени: только с его истечением у кредитора возникает право требовать исполнения, а у должника – обязанность исполнить обязательство. Таким образом, со сроком исполнения связано «созревание» соответствующих прав и обязанностей. Следует иметь в виду, что наряду с обязательством должника совершить определенное действие существует соответствующее ему обязательство кредитора принять исполненное, которое тоже связано со сроком исполнения. Отмеченное обстоятельство должно учитываться применительно к вопросу о досрочном исполнении должником своего обязательства.

По общему правилу соблюдение определенного срока соответствует интересам обоих контрагентов. Имеется в виду, что должник может быть не заинтересован в досрочном исполнении договора по той причине, что он лишен возможности выполнить обязательство. Так бывает, например, если подлежащих поставке товаров и услуг, а равно необходимых для выполнения работ и оказания услуг материалов и оборудования у него еще нет.

Однако возможны случаи, когда в силу различных обстоятельств у должника появляется интерес к тому, чтобы ранее срока совершить соответствующее действие, даже и не всегда в расчете на досрочное получение встречного удовлетворения. И если кредитор согласен принять досрочно исполненное, то достигнутое сторонами таким образом соглашение означает изменение договорного условия о сроке. Следовательно, исполнение обязательства ранее указанного первоначально в договоре срока признается надлежащим, а нарушение согласованного заново условия делает исполнение ненадлежащим.

Иное дело, если кредитор не заинтересован в досрочном принятии исполненного. Например, банк, который брал ссуду под проценты, при досрочном исполнении утратит этот источник доходов. Если речь идет о поставках товаров, выполнении работ и оказании услуг, их досрочное выполнение может вызвать различного рода трудности у кредитора (например, в связи с необходимостью хранить досрочно поставленное до появления потребности в нем). Неблагоприятные для кредитора последствия досрочного исполнения проявляются, главным образом, в предпринимательских отношениях. В этой связи посвященная досрочному исполнению ст. 315 Гражданского кодекса содержит два разных решения в зависимости от субъектного состава сторон в договоре. Общее правило строится на презумпции, в силу которой досрочное исполнение не задевает интересов кредитора. В этой связи установлено, что, если иное не предусмотрено законом, другими правовыми актами, условиями обязательства либо не вытекает из его существа, досрочное исполнение допустимо. Такое исполнение признается надлежащим, и кредитор обязан его принять под страхом наступления установленных для просрочки кредитора последствий. Приведенные ограничения сферы применения указанной нормы позволяют учесть особенности конкретных случаев. Так, например, и при отсутствии специального указания на этот счет в договоре не может быть досрочно без согласия контрагента исполнен договор с актером относительно организации в определенный день публично объявленного концерта.

Однако, если обязательство связано с предпринимательской сферой деятельности сторон (соответствующая редакция указанной нормы позволяет признать, что речь идет о случае, когда по крайней мере для одной из сторон – для кредитора – и для обязательства, о котором идет речь, исполнение составляет часть его предпринимательской деятельности), установлено правило, опирающееся на противоположную презумпцию: кредитор заинтересован в исполнении только в срок, и этот его интерес подлежит защите. Соответственно предусмотрено, что в подобных случаях исполнение обязательства должно быть произведено именно в предусмотренный договором срок.

Вместе с тем в специальных нормах иногда проводится и иная дифференциация. Речь идет, в частности, о п. 2 ст. 810 Гражданского кодекса, который применительно к займу содержит разное решение в зависимости от характера договора. Если заем является процентным, досрочное исполнение возможно только с согласия кредитора, ибо исполнение ранее срока лишает последнего соответствующих процентов. В то же время досрочное исполнение бессрочного договора займа согласия не требует. Указанная норма, как и всякое другое специальное правило, вытесняет применительно к соответствующим отношениям действие общего правила – ст. 315 Гражданского кодекса.

Досрочное исполнение в ряде случаев связано с изменениями в положении должника, которые происходят после заключения договора. В этих случаях законодатель предоставляет иногда кредитору право требовать досрочного исполнения. Такое право возникает у кредиторов, когда реорганизуется юридическое лицо – должник (п. 2 ст. 60 Гражданского кодекса). Точно так же могут требовать досрочного исполнения кредиторы при продаже предприятия – должника (п. 2 ст. 562 Гражданского кодекса) или при передаче его в аренду (п. 2 ст. 657 Гражданского кодекса).

Интересы кредитора защищаются подобным образом и в отношениях по поводу залога. Имеется в виду, что залогодержатель может в определенных случаях требовать досрочного исполнения обеспеченного залогом обязательства. Шесть оснований для возникновения соответствующего права у кредитора названы в ст. 351 Гражданского кодекса. Наконец, право требовать досрочного исполнения предусмотрено применительно к займу: в случаях, когда в договоре предполагается возврат денег по частям, а должник нарушает промежуточный срок возврата, кредитор вправе потребовать от должника исполнения обязательства целиком (п. 2 ст. 811 Гражданского кодекса). Можно указать также на аналогичное право кредитора общества с ограниченной ответственностью или акционерного общества при уменьшении ими уставного капитала (п. 5 ст. 90 Гражданского кодекса и п. 1 ст. 101 Гражданского кодекса).

Во всех случаях, когда досрочное исполнение допускается, оно считается надлежащим, и, следовательно, кредитор не вправе требовать возмещения возникших у него по этой причине убытков. Соответственно полученное досрочно исполнение не может быть подведено под неосновательное обогащение кредитора даже тогда, когда благодаря досрочному исполнению обогащение и произошло. В данном случае возможное обогащение кредитора признается имеющим необходимое обоснование.

Наряду с качеством и сроком такое же значение имеет для большинства договоров условие о цене. Указанное условие имманентно возмездным договорам как таковым. Это заложено в самом определении таких договоров, приведенном в ст. 423 Гражданского кодекса, которая посвящена разграничению возмездного и безвозмездного договоров. Имеется в виду, что в отличие от безвозмездного договора, по которому одна сторона обязуется предоставить что-либо другой без получения от нее платы или иного встречного удовлетворения, возмездным признается договор, по которому сторона должна получить плату или иное встречное удовлетворение.

В основе гражданских правоотношений вообще и договоров в частности лежит принцип эквивалентности. Этим определяется то, что основная масса договоров относится к числу возмездных. Учитывая отмеченное обстоятельство, п. 3 ст. 423 Гражданского кодекса закрепил презумпцию в пользу возмездности договора: любой договор предполагается возмездным, если иное не вытекает из закона, других правовых актов, содержания или существа договоров.

Приведенное определение возмездного договора включает предоставление другому встречного удовлетворения. Плата, представляющая собой указанное удовлетворение в деньгах, составляет одну из двух составляющих такого, например, договора, как купля-продажа, но ее нет в другом возмездном договоре – мены. Суть последнего состоит в обмене товара на товар при том, что для той и другой обменивающейся стороны таким товаром не могут быть деньги. За этим исключением встречным удовлетворением при передаче товаров, выполнении работ или оказании услуг служат именно деньги, признаваемые всеобщим эквивалентом. Свою функцию мерила стоимости они выполняют через цену.

В условиях планового хозяйствования цены на основные виды работ, товаров и услуг в целом и отдельные их составляющие утверждались в зависимости от признанной важности предмета договора Правительством, министерствами и ведомствами – производителями, местными органами власти. Расчеты по складывающимся ценам применялись главным образом на колхозном рынке при продаже гражданам колхозами и колхозниками товаров народного потребления. Соблюдение такого режима облегчалось тем, что государство – суверен было в одно и то же время и основным собственником производственных фондов, а с ними вместе и товарной массы, участвовавшей в обороте.

В настоящее время ситуация коренным образом изменилась: необходимым элементом охраняемой государством свободы договоров служит свобода цен. Соответственно ст. 424 Гражданского кодекса (п. 1) устанавливает, что оплата исполнения договора производится по цене, установленной соглашением сторон.

Вместе с тем та же ст. 424 Гражданского кодекса допускает в предусмотренных законом случаях исключения из этого правила. Речь идет об использовании в договоре устанавливаемых либо регулируемых уполномоченными государственными органами цен. Установленная законом или иным правовым актом цена становится, как это имеет место и во всех других ситуациях, при которых применяется императивная норма, безусловно обязательной для сторон. В отличие от этого регулируемая цена имеет место, когда закон или иной обязательный для сторон акт ограничивается указанием определенных границ, за которые стороны не могут перейти. Таким образом, строго говоря, и в этом случае имеет место договорная цена.

Наряду со ст. 423 Гражданского кодекса, противопоставляющей «установленную цену» «регулируемой», во многих других нормах для обоих вариантов используется единое наименование – «регулируемая цена».

Регулирование в таком широком значении служит одной из важнейших форм ограничения свободы договоров. Оно используется любым государством, выступающим для достижения самых различных по характеру целей: экономических, социальных и политических.

Государство как особая политическая структура начало использовать регулирование цен для обеспечения своих важнейших функций едва ли не с самого начала своего зарождения. В подтверждение можно сослаться на ограничения, относящиеся к размеру процентов по займу. Так, по законам, принятым в IV в. до н.э., был установлен максимум – в 4 1/6%. По законам XII таблиц максимум составлял 8 1/3%. В республиканский период он достигал 12%, а во времена правления императора Юстиниана упал до 6% и одновременно было запрещено взыскание сложных процентов (процентов на проценты). При этом регулирование принимало порой самый широкий размах. Примером может служить то же римское право. Так, в 301 г. н.э. император Диоклетиан принял эдикт, по которому вводились единые цены на все товары для всей империи со строгой ответственностью за отступление от установленной цены.

Современное законодательство в нашей стране допускает регулирование договорных цен в строго определенных областях и пределах. Одновременно создаются эффективные гарантии для осуществления договорной свободы и в области цен. Такого рода гарантии содержатся, в частности, в антимонопольном законодательстве. Имеются в виду включенные в Закон «О конкуренции и ограничении монополистической деятельности» правила о признании недействительными соглашений (согласования действий) конкурирующих хозяйствующих субъектов, направленных на установление (поддержание) цен (товаров), скидок, надбавок (доплат), наценок, повышение, снижение или поддержание цен на аукционах и торгах. Таким же образом запрещены с признанием их недействительными соглашения (согласованные действия) органов власти и управления между собой и с хозяйствующим субъектом, направленные на повышение, снижение и поддержание цен (тарифов).

Один из руководящих правовых источников в соответствующей области – Указ Президента РФ от 28 февраля 1995 г. «О мерах по упорядочению государственного регулирования цен (тарифов)» – установил, что в целях дальнейшей либерализации цен осуществляется государственное регулирование цен (тарифов) в основном только на продукцию естественных монополий. Соответственно Правительством РФ утверждены Перечень продукции производственно – технического назначения, товаров народного потребления и услуг, на которые государственное регулирование цен (тарифов) на внутреннем рынке РФ осуществляется Правительством РФ и федеральными органами исполнительной власти, и Перечень услуг транспортных, снабженческих, сбытовых и торговых организаций, по которым органам исполнительной власти субъектов Российской Федерации предоставляется право вводить государственное регулирование тарифов и надбавок.

Наконец, следует указать на то, что Закон «О естественных монополиях» в качестве одной из мер регулирования деятельности субъектов естественных монополий указывает на ценовое регулирование, осуществляемое посредством определения (установления) цен (тарифов) или их предельного уровня.

Примером могут служить акты, принятые на 1997 г. в соответствии с Законом «О государственном регулировании тарифов на электрическую и тепловую энергию в РФ». В частности, имеются в виду Основные положения ценообразования на электрическую и тепловую энергию на территории РФ и Порядок утверждения и применения тарифов на электрическую и тепловую энергию в РФ. Предметом обоих актов служит регулируемая цена (цена, которая складывается на товарном рынке при государственном воздействии на нее, в частности, путем установления предельной или фиксированной цены), рыночная цена, которая складывается на рынке без воздействия государства (тарифы на электрическую и тепловую энергию), система ставок, по которым осуществляются расчеты за электрическую и тепловую энергию, а также размер платы за услуги (имеются в виду ценовые ставки расчета за услуги, которые предоставляются как на оптовом, так и на потребительском рынке). В соответствующих актах, в частности, разграничена компетенция федеральной и региональной комиссий по установлению цен. Разногласия по поводу установления тарифов между организациями электроэнергетики, потребителями и региональными комиссиями разрешаются государственным органом – Комиссией для разрешения разногласий. Однако при недостижении в ней согласия спор может быть передан на рассмотрение арбитражного суда.

В Указе Президента РФ от 17 октября 1996 г. «О дополнительных мерах по ограничению роста цен (тарифов) на продукцию (услуги) естественных монополий и созданию условий для стабилизации работы промышленности» содержатся рекомендации органам, в функции которых входит упорядочение структуры тарифов, установленных для всех некоммерческих потребителей, утверждать тарифы на электрическую и тепловую энергию для всех категорий потребителей исходя из реальной стоимости ее производства и передачи.

В ряде случаев цена регулируется и за пределами естественных монополий. Один из таких случаев предусмотрен Указом Президента РФ от 11 мая 1995 г. «О мерах по обеспечению гарантированного поступления в федеральный бюджет доходов от приватизации». В нем предусмотрено установление нормативной цены земли при продаже земельных участков расположенным на них приватизированным предприятиям в размере 10-кратной ставки земельного налога за единицу площади земельного участка.

Регулирование может осуществляться в виде введения как фиксированных цен, предельных цен и надбавок, так и предельных коэффициентов изменения цен, предельного уровня рентабельности и др. Предусмотрены определенные санкции за нарушение норм о государственном регулировании цен. Они выражаются во взыскании в доход государства излишне полученной выручки плюс штрафа в таком же размере, а если нарушение будет повторено, штраф взыскивается в двойном размере.

Приведенными примерами не исчерпываются случаи и формы урегулирования цен.

По общему правилу режим регулирования цен относится ко всем участникам оборота независимо от форм собственности. Тем самым устанавливаются в принципе равные стартовые условия для всех субъектов предпринимательской деятельности. В этой связи, например, определяя цели государственного регулирования цен в соответствующей области, Закон РФ от 14 апреля 1995 г. «О государственном регулировании тарифов на электрическую и тепловую энергию в Российской Федерации» предусмотрел, среди прочего, обеспечение юридическим лицам – производителям электрической энергии (мощности) независимо от организационно-правовых форм права равного доступа на федеральный (общероссийский) оптовый рынок электрической энергии.

Право установления цены может быть предоставлено одной стороне в договоре. В частности, таким правом применять разработанные ими цены (страховые тарифы), определяющие размер страховых премий, обладают страховщики в силу п. 2 ст. 954 Гражданского кодекса. В то же время в предусмотренных законом случаях обязательными для сторон считаются страховые тарифы, установленные или регулируемые органами государственного страхового надзора (см. тот же п. 2 ст. 954 Гражданского кодекса). Особый порядок установлен для отношений, возникающих при перевозках грузов, пассажиров и багажа. Все такие перевозки осуществляются на основе тарифов, порядок утверждения которых определяется транспортными уставами и кодексами (п. 2 ст. 790 Гражданского кодекса).

Регулирование цен в узком смысле принимает различные формы. Одним из примеров может служить бытовой подряд. В указанном договоре, как подчеркнуто в ст. 735 Гражданского кодекса, цены определяются соглашением сторон, но они не могут быть выше устанавливаемых или регулируемых соответствующим органом.

Регулирование может быть произведено путем утверждения гарантийных цен. Такие цены были установлены, например, на 1995 г. для различных видов закупок государством сельскохозяйственной продукции. Это означает, что закупки производятся по свободным (договорным) ценам, которые, однако, не могут быть ниже гарантированных.

Прямую противоположность гарантированным ценам составляют предельные цены. Такие цены были в свое время установлены, например, Постановлением Верховного Совета РФ от 4 апреля 1992 г.. Им предусмотрено, что цена продукции (товаров), реализуемой потребителям, расположенным в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях, не может превышать средний уровень цены для данного вида продукции (товаров), реализуемой этим поставщиком другим потребителям.

До принятия нового ГК имелись основания для отнесения цены к существенным условиям возмездных договоров. Как предусматривала ст. 65 Основ гражданского законодательства 1991 г., исполнение возмездного договора должно оплачиваться по согласованной цене. Отсюда можно было сделать вывод: нет согласованного условия о цене – нет и договора. Именно к такому выводу, правда, сославшись не на указанную норму, а на статьи, посвященные определению договоров купли-продажи и поставки (имелись в виду ст. 74 и 79 тех же Основ), пришел в свое время Высший Арбитражный Суд РФ в своих рекомендациях. Он признавал, что условие о цене, как и условие о качестве, относится к числу существенных условий соответствующих договоров, а значит, при отсутствии соглашения по этим условиям договоры купли-продажи и поставки не должны считаться заключенными.

Однако со вступлением в действие нового ГК, на что уже обращалось внимание, можно утверждать, что подобно качеству и сроку цена сама по себе перестала быть существенным условием договоров, в том числе возмездных. Такой вывод основан на приведенной выше ст. 424 Гражданского кодекса.

Вместе с тем в отдельных статьях ГК цена названа в ряду обязательных и тем самым существенных условий соответствующего договорного типа (вида). Имеется в виду п. 1 ст. 489 Гражданского кодекса («Оплата товара в рассрочку»), п. 1 ст. 682 Гражданского кодекса («Плата за жилое помещение»), п. 1 ст. 630 Гражданского кодекса («Арендная плата по договору проката»).

В главе о договоре займа содержится на случай отсутствия условия о процентах в законе или договоре отсылка к ставке банковского процента (ставке рефинансирования), действующей для заимодавца – юридического лица в месте его нахождения, а заимодавца – гражданина – в месте его жительства на день уплаты заемщиком всего долга или его части (п. 1 ст. 809 Гражданского кодекса). Существуют построенные по такому же принципу выражения через определенную сравниваемую величину способы подсчета размера процентов по вкладу (п. 3 ст. 837 Гражданского кодекса), а также за пользование банком денежными средствами, которые находятся на счете в банке (п. 2 ст. 852 Гражданского кодекса).

Законодатель нередко считает необходимым включать в отдельные статьи Кодекса специальную отсылку к ст. 424. В качестве примера можно назвать п. 1 ст. 485 Гражданского кодекса (цена товара по договору купли-продажи), п. 3 ст. 594 Гражданского кодекса (выкупная цена при постоянной ренте), п. 2 ст. 972 Гражданского кодекса (вознаграждение, выплачиваемое поверенному), п. 1 ст. 991 Гражданского кодекса (подлежащее выплате комиссионное вознаграждение), ст. 1006 (размер агентского вознаграждения).

В ряде случаев указания на размер цены в договоре в ГК вообще отсутствуют. Примером может служить ст. 630 Гражданского кодекса, посвященная арендной плате по договору проката, или ст. 614 Гражданского кодекса – об арендной плате (последняя помещена в общие положения об аренде). Тогда ст. 424 Гражданского кодекса должна применяться и без отсылки к ней.

ГК знает и такие варианты, при которых в статье, посвященной определенному типу (виду) договоров, особо подчеркнуто, что ст. 424 к соответствующему договору не применяется. Тем самым достигается тот же результат без прямых на этот счет указаний: цена становится существенным условием договора, а значит, без ее согласования он не будет считаться заключенным. Этот последний вариант используется применительно к договорам, в которых предполагается заведомо высокий уровень цены. Речь идет о цене в договоре купли-продажи недвижимости (ст. 555 Гражданского кодекса), а также арендной плате в договоре аренды недвижимости (п. 1 ст. 654 Гражданского кодекса).

Значение условия о цене можно проиллюстрировать на примере договора подряда. Как вытекает из п. 1 ст. 709 Гражданского кодекса, содержащего ссылку на п. 3 ст. 424 Кодекса, цена, в отличие от срока, не является существенным условием договора подряда. При отсутствии цены в договоре и невозможности ее определения исходя из условий договора оплата выполненных работ должна производиться по цене, которая при сравнимых обстоятельствах обычно взимается за аналогичные работы.

Таким образом, цена в подрядном договоре, как и во всех других договорах, для которых законом не предусмотрено иное, может отсутствовать. Изложенной точке зрения не противоречит положение, содержащееся в п. 54 Постановления Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ №6/8 от 1 июля 1996 г.: «При наличии разногласий по условию о цене и недостижении сторонами соответствующего соглашения договор считается незаключенным». Дело в том, что данное указание следует считать относящимся только к случаям, когда цена для соответствующего типа (вида) договоров отнесена ГК к числу существенных либо когда стороны не только разошлись по вопросу о цене, но по крайней мере одна из них настаивала на включении данного условия. По этой причине условие о цене, как и любое другое условие, относительно которого по заявлению стороны должно быть достигнуто соглашение, становится в силу указанного факта существенным.

При отклонении договора от установленной или регулируемой цены содержащееся в нем условие о цене признается ничтожным. Руководствуясь ст. 180 Гражданского кодекса, которая предусматривает, что недействительность части сделки не влечет недействительности прочих ее частей, следует признать, что вместо недействительного условия договора о цене действует то, которое предусмотрено обязательным для сторон правовым актом. При этом, если речь идет о регулируемой цене, то применяется указанная в обязательном для сторон акте предельная (максимальная или минимальная) цена. Таким образом, за переданные товары, оказанные услуги и выполненные работы расчет должен осуществляться по установленной (регулируемой) цене.

В ГК содержится определенное число новелл, прямо или косвенно связанных с вопросами о допустимости постановки вопроса одной из сторон об изменении договорной цены после заключения договора. Тем самым Кодекс отозвался на присущие рынку негативные явления в виде скачков цен и других проявлений инфляции.

Основное на этот счет правило включено в п. 2 ст. 424 Гражданского кодекса. Оно состоит в признании возможным такого изменения, но лишь в случаях и на условиях, которые предусмотрены договором или законом (1) либо в установленном законом порядке (2). Приведенная норма позволяет, в частности, определить отношение законодателя к принципу номинализма, предполагающему, что договор должен соблюдаться в полном соответствии с условиями заключенного договора, включая цену предмета договора, а происходящее после заключения договора обесценение денег полностью игнорируется.

Из приведенной нормы видно, что законодатель, признавая самый принцип номинализма, допускает отступления от него, рассматривая последние все же как исключение из общего принципа, в частности в форме индексации цен.

Общее правило, зафиксированное в п. 2 ст. 424 Гражданского кодекса, развивается в различных правовых актах, в том числе в Кодексе, при этом соответствующие нормы содержат три существенно различающихся решения.

Прежде всего существуют нормы, которые последовательно стоят на началах номинализма и соответственно отвергают возможность отступления от этого экономического принципа, совпадающего в соответствующей части с более широким правовым принципом – pacta sunt servanda.

Так, п. 2 ст. 733 Гражданского кодекса предусматривает, что в бытовом подряде при исполнении работы из материалов подрядчика изменение цен на материалы не влечет за собой перерасчета. Соответствующее правило изложено в виде императивной нормы. Значит, договорное условие, предусматривающее необходимость такого перерасчета, допускаемого в принципе общей нормой ст. 424 Гражданского кодекса, в данном случае будет признано ничтожным как противоречащее специальной норме, императивной по своему характеру. Или другой пример. Продажа товаров производится по ценам, действовавшим на день продажи, а последующее изменение цен на проданные в кредит товары не влечет за собой перерасчета. В обоих случаях речь идет о противоинфляционных гарантиях для потребителя.

В некоторых случаях по поводу поставки одних и тех же товаров созданы принципиально отличные режимы, в частности относящиеся к последствиям изменения цены. Так, при поставках газа потребителям может заключаться «форвардный договор на поставку газа», при котором весь объем газа, подлежащий поставке в оговоренный период, должен оплачиваться в момент заключения договора, но при этом цена на газ в таком договоре остается неизменной на весь период действия срока договора. В отличие от этого «фьючерсный договор» представляет собой договор на покупку права гарантированной поставки газа с тем, что аванс, уплаченный при его заключении, засчитывается в счет стоимости газа при оплате по окончании расчетного периода. Есть основание полагать, что для этого последнего вида договоров возможность действия правил, закрепленных в п. 2 ст. 425 Гражданского кодекса, исключается.

Вторая группа норм, не допуская исключений, отвергает начала номинализма наиболее последовательно. Смысл соответствующих норм выражается в обязательной индексации договорных цен. Этому был посвящен, в частности, Закон «Об индексации денежных доходов и сбережений граждан в РСФСР» от 24 октября 1991 г. Указанный акт (ст. 2) распространил, в частности, действие правил об индексации «на вклады граждан в Сберегательном банке РСФСР». Другим примером может служить ст. 318 Гражданского кодекса, которая охватывает строго определенный круг лиц и такой же строго определенный круг отношений. Речь идет о том, что сумма, выплачиваемая по денежному обязательству непосредственно на содержание гражданина (имеются в виду, наряду с недоговорными, деликтными обязательствами, связанными с причинением вреда жизни и здоровью, также и отношения договорные, в частности по договору пожизненного содержания с иждивением), вместе с увеличением установленного законом минимального размера оплаты труда должна пропорционально увеличиваться.

Специальные правила об индексации применительно к ценам (тарифам) на продукцию (услуги), предоставляемые отраслями, которые могут рассматриваться как естественные монополии, содержались в Постановлении Совета Министров РФ от 17 июля 1996 г., рассчитанном на его применение во второй половине 1996 г. В частности, предполагалась ежемесячная индексация в отношении тарифов на перевозки грузов и ставок сборов за погрузочно – разгрузочные работы, выполняемые железнодорожным транспортом, и некоторые др.

Постановление Правительства РФ от 4 февраля 1997 г. «О регулировании цен (тарифов) на продукцию (услуги) отдельных отраслей естественных монополий в первой половине 1997 г.» предусмотрело, что рост тарифов на электрическую и тепловую энергию, отпускаемую промышленным потребителям, не должен превышать индекса роста оптовых цен производства промышленных предприятий. Установленный этим же Постановлением порядок утверждения и применения тарифов на электрическую и тепловую энергию в РФ предусматривает условия, при которых допускается изменение тарифов. Имеются в виду изменения затрат на производство и передачу электрической и тепловой энергии более чем на 2%, вызванные ростом цен на топливо, оборудование, другие материальные ресурсы или пересмотром условий тарифных соглашений по заработной плате, изменением процентной ставки Центрального банка РФ по долгосрочным кредитам на внутреннем рынке более чем на 3%, а равно наступлением событий, появление которых было маловероятно, но они все же оказали существенное воздействие на состояние коммерческих организаций (форс-мажорные обстоятельства).

Третью группу составляют нормы, которые, подобно п. 1 ст. 424 Гражданского кодекса, допускают возможность отступления от принципа неизменности содержания договора и в известном смысле могут рассматриваться как частный случай применения указанной статьи. Вместе с тем сфера их действия более широкая, чем этой последней нормы, так как для них изменение цены есть лишь один из многих случаев изменения договора. Имеется в виду ст. 451 Гражданского кодекса, устанавливающая условия изменения договора, а значит, и цены его предмета, в случаях существенного изменения обстоятельств (см. подробнее гл. IV книги).

Размер и основания изменения соответствующих условий о договоре в ходе его исполнения могут быть предусмотрены и в самом договоре. С этим столкнулся Высший Арбитражный Суд РФ при рассмотрении дела по иску малого предприятия к заводу о погашении задолженности по оплате услуг, связанных с охраной общественного порядка и собственности. В договоре было предусмотрено изменение уровня оплаты услуг в зависимости от колебаний установленного минимального размера оплаты труда. Однако оставался открытым вопрос о том, что следует понимать под «минимальным размером» – тот, который является общим для всей Российской Федерации, или действующий по месту нахождения сторон – в Татарии. Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ со ссылкой на нормы, определяющие порядок толкования договора, признал, что стороны, очевидно, имели в виду соответствующий закон Татарии как места исполнения денежного обязательства.

Влияние изменений определенных обстоятельств на цену в договоре можно проследить на примере подряда. При наиболее сложных его видах обычно цена определяется сметой, которая позволяет судить не только о размере цены, но и о ее слагаемых. Составленная подрядчиком смета приобретает правовое значение с момента ее согласования с заказчиком. Важное практическое значение имеет деление смет на два вида: приблизительные и твердые. Разница между ними вытекает из самого их названия. Приблизительной признается смета, в которую заложено предположение о возможном ее изменении. Однако, поскольку смета – часть договора, несмотря на то что она является в конкретном договоре приблизительной, для ее превращения в твердую необходимо соглашение сторон.

Указанное обстоятельство учитывает, в частности, ст. 709 Гражданского кодекса. Она особо выделяет случай, при котором возникает необходимость провести дополнительные работы и соответственно повысить размер приблизительной сметы. На подрядчике, который указанное обстоятельство обнаружил, лежит только одна обязанность: своевременно сообщить об этом заказчику. И теперь у последнего появляется возможность для выбора: либо он соглашается на изменение приблизительной сметы, либо отказывается изменить ее, и тогда за ним признается право отказаться от договора. Такой отказ влечет за собой для заказчика обязанность оплатить подрядчику выполненные последним работы. Однако, если подрядчик не уведомит о необходимости провести дополнительные работы и превысить смету, законодатель защищает уже заказчика: за ним признается право принять результат работ, ограничившись уплатой подрядчику лишь ранее определенной в приблизительной смете суммы.

В отличие от приблизительной твердая смета считается неизменной: она не может быть ни увеличена по требованию подрядчика, ни уменьшена по требованию заказчика. Кодекс специально оговаривает, что это не относится к случаю, когда в момент заключения договора стороны не знали и не могли знать о необходимости проведения дополнительных работ. Однако не исключаются возможности для соответствующей стороны воспользоваться правом на изменение и расторжение договора в связи с существенным изменением обстоятельств. Речь идет о действии при подряде правила ст. 451 Гражданского кодекса, о котором шла речь выше.

В самой ст. 709 (п. 6) ГК выделен только один случай ее применения – существенное возрастание стоимости материалов и оборудования, предоставляемых подрядчиком, либо оказываемых ему третьими лицами услуг (например, повышение тарифов на транспортные услуги, электрическую энергию и т. п.), которые нельзя было предусмотреть при заключении договора. Для данного случая специально подчеркнуто: подрядчик обязан предварительно потребовать от заказчика увеличения твердой суммы. Вместе с тем нормы главы о подряде не исключают возможности изменения или расторжения договора и во всех других случаях существенных изменений подрядного договора, которые подпадают под действие общих норм, содержащихся в ст. 451 Гражданского кодекса.

С ценой в договоре подряда связан и другой вопрос: что будет, если подрядчику удалось в ходе работ сэкономить необходимые средства по сравнению с тем, как они определены в смете? Независимо от того, получена ли экономия вследствие того, что подрядчик использовал более прогрессивные методы выполнения работ, или по причинам, вообще от заказчика не зависящим (например, необходимые для работ материалы или услуги третьих лиц подешевели), признается, что оплачивать работы заказчику следует в том размере, в каком это было предусмотрено указанной в договоре ценой. Разумеется, заказчик не лишен, в свою очередь, возможности оспаривать право подрядчика на экономию, доказывая, что она достигнута вследствие ухудшения качества работ. Приведенная норма, традиционно присутствовавшая в правилах, которые регулируют подряд, теперь превратилась из императивной в диспозитивную. Имеется в виду, что сторонам предоставляется возможность предусмотреть в договоре распределение экономии между собой в определенной пропорции.

Гарантией потерпевшей стороны от обесценения денег и вызванного этим нарушения эквивалентности обязательств сторон в момент исполнения договора может служить валютная оговорка. Она представляет собой одно из средств правовой защиты, которые применяются по предварительному соглашению сторон. Валютная защита цены товара выражается во включении в договор условия, которое определяет, какая валюта выступает в качестве валюты долга, в какой валюте должен быть произведен платеж и каково курсовое состояние между двумя указанными валютами.

В настоящее время возможность использования валютной оговорки предусматривает п. 2 ст. 317 Гражданского кодекса. Он допускает выражение денежного обязательства не только в рублях, но и в сумме, эквивалентной определенной сумме в иностранной валюте либо в условных денежных единицах (в качестве примера в самой указанной статье приведено экю, которое используется в Европейском союзе, а также «специальные права заимствования», применяемые Международным валютным фондом). Смысл валютной оговорки состоит в том, что, хотя сумма долга (цена) выражена не в рублях, а в иной валюте (условных единицах), расчеты будут производиться в рублях по их курсу на день платежа или на иной установленный законом или соглашением день. Таким образом, падение обменного курса рубля по отношению к указанной в договоре валюте (условным единицам) не будет ощущаться кредитором, а повышение курса – должником.

Витрянский В.В. Договорное право. 2006