Россия в эпоху революций

Территория России после 2 марта 1917 г.

Вопрос о единстве государственной территории.

Единство государственной территории страны со времен Французской революции является краеугольным камнем государственности любой нации. Конституция Российской империи в ст. 1 постановляла: "Государство Российское едино и нераздельно" (Осн. гос. зак. 1906 г.). Однако после 2 марта 1917 г. это единство было подвергнуто самым серьезным испытаниями за всю многовековую историю России. Истины ради надо заметить, что еще до указанной даты из-под власти Империи вышла часть ее западных губерний, попавших под оккупацию немецких войск в результате катастрофического отступления Русской армии 1915 г. Власть над этими землями Россия сможет восстановить только к 1940 г., за исключением польских губерний.

Немцы вопреки международному праву той эпохи (ст. 43 VII Гаагской конвенции 1907 г.) приступили уже в указанном 1915 г. к формированию опереточной государственности поляков, используя в основном как раз оккупированные губернии Царства Польского. Это вызвало ответные меры русского правительства. Так появились проекты автономизации Польши на манер Великого княжества Финляндского. Такова была основная идея секретного доклада министра иностранных дел Сазонова Императору от 17 апреля 1916 г. Понятно, однако, что планы эти могли осуществиться только после победы, но сам факт их обсуждения свидетельствовал, что меры противной стороны вызывали у правительства обеспокоенность именно по поводу вопроса государственного единства. Тем не менее уже Временное правительство в своем воззвании к полякам фактически признало будущую государственную независимость Польши (Вест. ВП. 1917. N 11/57). Факт этот требует особого свидетельства, так как в советской историографии утверждалось, что только советская власть признала независимость имеющего возникнуть в будущем польского государства.

После черной даты - 2 марта 1917 г. - внутреннее единство России было поколеблено, поскольку монархия - единственный государственный механизм, обеспечивавший это единство, пала. Уже Временное правительство столкнулось с серьезными трудностями в отношениях с Финляндией и Украиной. Финны, например, заметили, что поскольку Императора Всероссийского, соответственно Великого князя Финляндского, более не существует, то необходимо разрешение вопроса о государственной связи этой провинции с остальной Россией. Временное правительство отказывалось решать этот вопрос по существу, ссылаясь на подведомственность его Учредительному собранию.

Единственное, на что оно смогло пойти, это издать 7 марта 1917 г. акт об утверждении конституции Финляндии (Вест. ВП. 1917. N 3/49), которым отменялись постановления прежнего правительства страны: указ 1899 г., закон 1910 г. и др. Напомним, что этими постановлениями имперская власть устанавливала в отношении Финляндии режим привилегированного, но провинциального управления.

Положение в этом вопросе облегчалось несколько тем, что сами финны не могли долго договориться между собой о будущей форме правления собственной страны. Определенной гарантией русских интересов служил тот факт, что в Финляндии, хоть и официально не участвовавшей в войне, находились крупный контингент Русской армии и, как сейчас принято говорить, военные базы. Несмотря на это, существенных трений и открытых столкновений Временному правительству с Сенатом и Сеймом (Эдускунтой) Финляндии избежать так и не удалось.

Взаимоотношения Временного правительства с представителями украинских националистов носили более мирный характер. Требования сепаратистов тогда не выходили за рамки культурной автономии и украинизации некоторых воинских частей, воевавших на Юго-Западном фронте. Тем не менее правительство ничего не сделало, чтобы предотвратить формирование квазигосударственных структур сепаратистов. Серьезной ошибкой было наделение некоторых общественных организаций националистов государственными функциями.

Не было выдержано Временным правительством и единство государственного управления. Явно не справляясь с работой, правительство учреждает 9 марта 1917 г. Закавказский комитет из числа членов IV Государственной Думы (Вест. ВП. 1917. N 5/51), а 7 апреля оно вынуждено создать Туркестанский комитет (Вест. ВП. 1917. N 26/72). Всем этим комитетам, заменявшим бывшие генерал-губернаторства и наместничества, делегировалась вся полнота власти Временного правительства, ограниченная только пространственным кругом ее действия.

В общем и целом в период с февраля по октябрь 1917 г. не осталось ни одной более или менее крупной национальной окраины России, которая не заявила бы о своих правах на независимость или крупную административную автономию. Как показывает анализ речей представителей этих регионов, произнесенных на известном Государственном совещании, работавшем в августе 1917 г. (см.: Государственное Совещание. Стенографический отчет. М., 1930), автономия национально-культурного или административного характера являлась чуть ли не самой популярной идеей.

Крушение государственного единства в буквальном смысле этого слова происходит с приходом большевиков к власти. Все национально обособленные территории Империи заявляют о своей независимости. Финляндия становится независимой 5 декабря 1917 г. История получения финнами независимости до сих пор способна вызвать только возмущение откровенным дилетантством советского правительства. При даровании независимости Финляндии не были решены важнейшие вопросы. Не демаркирована граница и не решена судьба так называемого Выборгского лена - той территории Карельского перешейка, за обладание которой России пришлось вести три войны с Финляндией: в 1918 - 1920 гг., 1939 - 1940 гг. и в 1941 - 1944 гг. Более того, при даровании независимости не была решена судьба русских войск, дислоцированных на территории Финляндии, их вооружения и имущества.

Фактически это все было подарено финнам! Утеря государственного имущества также не была каким-либо образом компенсирована.

Вслед за Финляндией о независимости объявила Украина, 11 января 1918 г., вступив в сепаратные переговоры с немцами. Данный факт можно, впрочем, рассматривать и как результат преступного разгона большевиками Учредительного собрания. Хотя вопрос о независимости был поставлен уже в первом универсале так называемой Рады. Тогда же в январе 1918 г. Румыния - бывший союзник России по войне - оккупирует Бессарабию.

Однако настоящая катастрофа наступает в связи с подписанием Брестского мирного договора с Центральными державами. Согласно его условиям Россия отказывалась от прав на Польшу, Финляндию, Прибалтику, территории Западного края (Белоруссии), Украину и Закавказье. Не менее тяжелы были и экономические условия этого мира. Поражение России в Первой мировой войне было полным, катастрофичным и дополнялось дотоле неизведанным чувством национального унижения.

В оценке этого события до сих пор бытует какая-то логическая двусмысленность. Оно преподносится как вынужденная мера, способствовавшая укреплению Советской власти и т.п. Но никакого на самом деле рационального объяснения закономерности возникновения подобного события дано быть не может. Никто и никогда не сможет, во-первых, доказать тождество Советской власти и России. Поэтому спасение Советской власти вовсе не означает спасения России. Во-вторых, совершенно нелепо и фантастично утверждение о неком предвидении недолговечности подобного события. Наоборот, можно говорить, что только чудо вообще спасло Россию осенью 1918 г. Германия в Первой мировой войне военного поражения так и не понесла. Союзники Берлин не штурмовали, они даже не смогли достичь границ Рейха. Не существовало никаких гарантий, что державы-победительницы не сохранят режим Брестского мира в качестве наказания своему неверному союзнику.

Тем не менее одним из условий перемирия, заключенного на Западном фронте, значилось немедленное аннулирование Брестского мира. Антанта просто побоялась сохранения за Германией достаточного потенциала для продолжения войны. Перемирие - это все-таки не мир. ВЦИК РСФСР немедленно издал Постановление:

"Приветствуя население всех областей, - говорилось в акте об аннулировании Брестского мира, - освобожденных от ига германского империализма, РСФСР зовет трудящиеся массы этих областей к братскому союзу с рабочими и крестьянами России и обещает им полную, до конца идущую поддержку в их борьбе за установление на их землях социалистической власти рабочих и крестьян. Насильнический мир в Брест-Литовске уничтожен. Да здравствует истинный мир и мировой союз трудящихся всех стран и наций!" (СУ РСФСР. 1918. N 95. Ст. 947).

Путь к советизации потерянных территорий был открыт.

* * *

Основной формой этой советизации стала Гражданская война. Победы, одерживаемые большевиками на ее фронтах, неизбежно влекли за собой советскую форму власти, однородность которой служила, как уверяли большевики, основной причиной воссоединения бывшей территории Российской империи. На этом пути мы можем выделить несколько направлений, на которые после аннулирования Брестского мира русские коммунисты направили свои усилия. В их действиях явственно проглядывалось стремление к установлению своего контроля на максимально большей территории Империи.

Северное направление, включавшее территорию Финляндии и Прибалтики, оказалось провальным. В Финляндии короткая, но кровавая гражданская война закончилась к 1920 г. поражением "красных" (финских социалистов), которых поддерживала РСФСР. После краткосрочного восстановления Советской власти в Латвии и Эстонии здесь большевиков ждал тот же результат. Больших успехов коммунисты добились на западном направлении, где им удалось советизировать значительную часть Западного края Империи. Но продвижению Советской власти на Запад предел был положен агрессией Польши. Проиграв войну с нею, в том же 1920 г. Советская Россия была вынуждена уступить западные области Белоруссии и Украины. Более впечатляющих успехов большевики добились на южном направлении, где успешно прошла советизация Украины, а захват в ноябре 1920 г. Крыма положил конец Гражданской войне в европейской части России.

В Закавказье ситуация развивалась следующим образом. Уже в октябре 1917 г. здесь по инициативе Закавказского комитета созывается Закавказский сейм, объявивший о начале национально-государственного размежевания этой территории. Размежевание закончилось объявлением о создании трех государств: Армении, Азербайджана и Грузии. Везде у власти находились националисты, за исключением Азербайджана, где небольшой период времени существовала Советская власть, да и то, как известно, в пределах города Баку и ближайших окрестностей. Ситуацию здесь осложняло присутствие оккупационных войск Германии и Турции, которые были сменены в конце 1917 г. англичанами. Вторжение войск Красной Армии в 1920 г. приводит к падению националистических режимов в трех закавказских республиках и полной их советизации.

На южном туркестанском направлении Гражданская война имела свои отличительные особенности. Главная из них заключалась в попытке советизации Бухарского и Хивинского ханств, территория которых не входила в состав Империи. Первая попытка, предпринятая в 1918 г., закончилась военным поражением красных, но вторая, два года спустя, увенчалась успехом, хотя говорить о подлинной советизации территории Средней Азии в этот период не приходится. "Цивилизационные" мероприятия Советской власти спровоцировали невиданное доселе в этом регионе повстанческое движение (басмачество), с которым репрессивный аппарат Советской России не мог справиться в течение полутора десятков лет.

Самым главным препятствием на восточном направлении для Советской власти оказались войска интервентов. Особенно японские. Япония неприлично долго держала свой экспедиционный корпус в русском Приморье, небезосновательно полагая, что слабость России позволит ей аннексировать часть русских земель. Однако, можно сказать, позиция США, не желавших чрезмерного усиления Японии, не позволила Стране восходящего солнца реализовать свои планы в полной мере. Именно японской угрозой большевики совершенно резонно объясняли довольно смелый эксперимент по созданию Дальневосточной Республики. В состав Дальневосточной Республики входила территория Забайкалья, Амурской области, Приморья, Камчатки и Сахалина. Столица республики располагалась в г. Верхеудинске (теперь Улан-Удэ). За период с 1920 по 1922 г. ДВР выполнила роль буферного государства между РСФСР и Японией. По своей форме она тем не менее не была советской.

Окончательное военное поражение войск атамана Семенова вынудило японцев в конце 1922 г. очистить Приморье, но из северной части острова Сахалин они убрались только в 1925 г. Итак, советизация территории Российской империи позволила восстановить государственное единство России. Парадокс истории в очередной раз дал о себе знать. Силы антинациональные по сути, сверхкосмополитичные, какими были русские коммунисты, смогли восстановить целостность страны.

Только теперь целостность России была осуществлена в форме автономизации и федерализации ее территорий.

Автономизация и федерализация России.

Юридическая наука уже к началу XX в. выработала в целом теорию федерализма как особую форму единства государства, его территории. Эта теория дополнялась учением об автономии - тоже своего рода организации, обеспечивающей единство страны. Можно сказать, что основные положения этих теоретических построений как тогда, так и сейчас не сильно отличаются друг от друга. Считается, что автономизация - это просто более низкий уровень обеспечения государственного единства, поскольку в рамках автономии решаются задачи административного управления или национально-культурного быта. Автономия, таким образом, представляет собой организацию, осуществляющую делегированную ей центром власть со всеми вытекающими отсюда особенностями и последствиями для статуса и полномочий автономии. Общая цель автономии - придание определенной территории привилегированного статуса, основа полномочий автономии заключена в особом priva lex, выпадающем из общегосударственного законодательства.

Федерация же, степень ее развитости может быть различной, представляет собой такую форму государственного единства, при которой ее субъекты обладают определенной частью непроизводной власти. Части федерации, воспользуемся формулой Г. Еллинека - выдающегося немецкого юриста, обладают собственным правом на власть. Но власть, безусловно, ограниченную общей целью самого союза. Особенностью союза является его принципиальная неизменность, что означает невозможность осуществления ius secessionis членами федерации, не может быть изменяем объем полномочий как самой федерации, так и ее членов. Последнее означает, что члены федерации суть абсолютно равноправные субъекты. Если у федерации мы наблюдаем отступление от указанных критериев, то перед нами федерация только по названию, на самом деле это конфедерация - очень слабая и аморфная форма государственного единства.

Русская революция в очередной раз продемонстрировала исключительность отечественной практики в этом, казалось бы, ясном вопросе. Революция как социальное потрясение получила неизбежный в российских условиях националистический окрас. Национализм ирредентистского типа самым решительным образом повлиял на установление совершенно нового вида федерализма - федерализма "по-советски". Как писал известный советский юрист-международник В.Н. Дурденевский, "советская автономия есть национальная автономия, причем как и советский федерализм она есть средство к изживанию национального вопроса. Советская автономия, как и советский федерализм, вполне совместима с общесоветским общедемократическим централизмом. Это местная советская власть в руках национальных низов... Советская автономия поэтому естественно и незаметно переходит в советскую федерацию, точнее, вплетается в нее составной частью системы, что дает право говорить о советском автономно-федеративном строительстве" [Дурденевский. 1929. С. 6 - 7]. Таким образом, советский федерализм и советский автономизм оказались на поверку тем, в чем коммунистов совершенно справедливо упрекал в свое время П.Н. Милюков, - административным средством расчленения Большой России. Наделяя государственностью народы, никогда в своей истории ее не имевшие и даже, более того, стоящие на крайне низкой ступени цивилизационного развития, большевики заведомо превращали эту государственность в фикцию.

* * *

Необходимо отметить, что в этом вопросе мы в очередной раз сталкиваемся с примером воздействия марксистской идеологии на политику и практику русских коммунистов. У "классиков" марксизма можно встретить интересное выражение - il ya des peuples necessaries - "есть необходимые народы". Это выражение является своего рода реминисценцией их былого увлечения гегельянством, для которого характерно другое фундаментальное понятие - "исторические народы", точнее, "всемирно-исторические народы". Суть этого гегелевского понятия, чтобы быть кратким, сводится к обязательному наличию у такого народа собственной государственности, поскольку последняя есть внешняя форма Разума, развертывающегося в мире в виде наличной формы свободы. Всемирная история, по Гегелю, есть история всемирного Разума. Каждый всемирно-исторический народ знаменателен тем, что его государственность стала своего рода наличной исторической формой проявления этого Всемирного Духа.

У классиков марксизма в отличие от Гегеля содержание понятия "исторический", т.е. "нужный", замещается конкретной всемирно-исторической телеологией - достижением коммунизма как высшей формы развития цивилизации. История, как и борьба классов, ведет саму себя к отрицанию. Поэтому историческим или нужным народом, как и классом, является тот народ, который в настоящий момент является более революционным по духу, а еще лучше - по своим деяниям. Народы суть то, говорил Гегель, чем оказываются их действия. Именно поэтому в советской марксистской литературе раннего периода появляются понятия "революционные" и "контрреволюционные" народы, что является безусловной калькой с выражения "революционные и контрреволюционные классы". "Диалектика" классовой борьбы требовала от большевиков перенесения в область национальной политики вышеназванных идеологических понятий.

Однако и здесь большевики столкнулись с очередным парадоксом диалектического мышления.

Самый нужный, исторический и, следовательно, революционный - русский (великорусский) народ, но он же и самый контрреволюционный. Именно он оказал самое мощное сопротивление большевикам.

Антисоветские националистические движения периода Гражданской войны здесь не в счет. Они никогда не выходили за рамки полупартизанских действий, нередко мало чем отличаясь от банального бандитизма. Поэтому volens nolens большевики вынуждены были в буквальном смысле вырезать элиту русского народа, его национальную интеллигенцию и революционизировать остальные народы России.

Формы советской федерации и автономизации.

Советская практика федерализации и автономизации России выработала следующие формы реализации названных принципов государственного устройства. Первой или высшей, как писали советские конституционалисты, формой федерации считалась союзная республика. Согласно легальному определению, выработанному советским конституционным законодательством, союзная республика считалась суверенным советским социалистическим государством, которое объединилось с другими советскими республиками в Союз Советских Социалистических Республик (ст. 76 Конст. СССР 1977 г.).

Союзная республика обладала рядом атрибутов государственности, закрепляемых за нею союзным законодательством. Можно даже увидеть определенную динамику в развитии этих атрибутов.

Республика обладала собственным суверенитетом, который ограничивался исключительно Конституцией Союза ССР. Другое дело, что собственная компетенция республики (ее реальный суверенитет) фактически сводился к категории "местных дел и нужд". Реальный уровень суверенитета республики соответствовал уровню национально-культурной автономии в унитарном государстве.

Конституционная новелла 1977 г. даровала союзным республикам право участия в осуществлении вопросов, отнесенных к компетенции Союза (ст. 77 Конст.).

Особое место в вопросе компетенции союзной республики занимают конституционные новеллы 1944 г. (Вед. ВС СССР. 1944. N 8). В тот год было принято два общесоюзных закона, в соответствии с которыми расширялись права республик. Отныне они могли иметь собственные национальные воинские формирования и участвовать в международных сношениях. Собственные вооруженные силы созданы так и не были, и в 1977 г. это право республик было упразднено, а самостоятельное участие в международных делах было сохранено (ст. 80 Конст.). Объяснение этому факту, конечно же, следует искать не в пресловутом интернационализме и стремлении обеспечить равноправие наций. Реальность заключалась в том, что в 1944 г. в г. Думбартон-Окс (США) проходила международная конференция, на которой решались вопросы послевоенного устройства мира. Стержнем нового мироустройства должна была стать Организация Объединенных Наций. Старая система Лиги Наций, как показала война, себя дискредитировала. Советский Союз был весьма озабочен соотношением сил в новой международной организации, где у него был один голос в Совете Безопасности (с правом veto) и один голос в Генеральной Ассамблее. Поэтому, опираясь на международные прецеденты, СССР потребовал введения в Генеральную Ассамблею ООН всех шестнадцати республик в качестве стран-участниц.

Дело в том, что Великобритания очень давно использовала похожий механизм в международных организациях, включая в их состав собственные доминионы: Индию, Канаду, Австралию и т.д. Все эти страны, обладая международной правосубъектностью, одновременно входили в состав Британской империи, это позволяло Великобритании иметь в одной и той же организации сразу несколько голосов. В Ялте было предложено США воспользоваться подобным примером, наделив правосубъектностью несколько своих штатов. Во всяком случае, джентльменское соглашение об этом заключено было.

Другое дело, что подобная договоренность в корне противоречила конституционному устройству США, поэтому американцы не воспользовались полученным правом. Со своей стороны Великобритания с Соединенными Штатами согласились на включение в ООН только двух союзных республик, как было заявлено, "наиболее пострадавших от войны". Так, Украина и Белоруссия стали членами - учредителями ООН. Реальных же прав в области международных сношений ни они, ни какие-нибудь другие союзные республики так и не получили.

Завершая анализ суверенных прав республик, отметим, что союзная республика обладала собственным правом помилования и амнистии: ст. 69 Конст. 1924 г., ст. 60 Конст. 1936 г. Из текста Конституции СССР 1977 г. упоминание об этом праве союзной республики тем не менее исчезло.

Республики имели собственную территорию, границы которой не могли быть изменены без ее согласия. Правда, данное правило не относилось к внешним границам СССР, совпадавшим с границей союзной республики. В 1957 г. союзные республики получают право самостоятельно решать вопросы собственного административно-территориального устройства (Вед. ВС СССР. 1957. N 4). Республики имели собственное гражданство, совпадавшее с союзным. Фактически вплоть до 1936 г. органы власти союзной республики могли принимать решение о принятии в гражданство этой республики и соответственно СССР иностранцев. Союзная республика имела право представительства в органах государственной власти Союза. Атрибутом государственности являлись собственные органы власти, собственное законодательство. Правда, право издания собственных кодексов, например, по уголовному или гражданскому праву республики получили только в 1957 г. За Союзом при этом сохранялось исключительное право издания так называемых Основ законодательства по названным отраслям права.

Наконец, республики сохраняли все время существования СССР право выхода из него: ст. 4 Конст. 1924 г., ст. 17 Конст. 1936 г., ст. 72 Конст. 1977 г. Но показательно, что только в Конституции 1924 г. (ст. 6) имелся хоть какой-то намек на механизм реализации этого права сецессии.

Следующей формой федерации считалась автономная республика. Советская доктрина определяла ее следующим образом: советское социалистическое государство рабочих и крестьян, входящее в состав союзной республики на началах политической автономии. Как государство автономная республика имела собственную территорию, органы власти и законодательство.

Отличительной особенностью ее было и то, что она имела право представительства в союзных и республиканских органах власти.

Надо заметить, что особое место в ряду автономных республик занимала Абхазская АССР. Ее вхождение в состав Грузинской ССР было оформлено через международно-правовой акт - двусторонний договор. Из чего мы делаем неопровержимый вывод о самостоятельной международной правосубъектности этой автономной республики. Кроме того, в 20-е и 30-е гг., до принятия Конституции СССР 1936 г. Абхазия обладала рядом особенностей, разумеется, постепенно изживавшихся посредством "сталинской национальной политики".

Следующая ступень советского федерализма - автономная область. Согласно доктринальному определению, это административная единица, отличающаяся особенностями хозяйственного и национального быта. Автономная область имела собственное представительство в органах власти союзной республики и отдельную квоту в составе Совета Национальностей - верхней палате Верховного Совета СССР согласно конституционным актам 1936 г. и 1977 г.

Низшей ступенью автономизации по-советски являлся национальный округ, в Конституции СССР 1977 г. он был назван уже автономным округом. Этот вид автономизации появляется в 1926 г. в соответствии с изданием ВЦИК и СНК РСФСР Временного положения об управлении туземных народностей и племен окраин РСФСР. Этот округ представлял собой административно-территориальную единицу, отличавшуюся национальным составом населения. Как явствует из названия первоначального акта, регулировавшего его создание, данный тип автономного административного образования встречался только в РСФСР, в основном в районах Заполярья, населенного исключительно отсталыми народами, ведшими кочевой образ жизни. С точки зрения советской этнографии эти народы находились на стадии первобытно-общинного строя! Практика автономизации их оказалась весьма противоречивой. Насильственно извергнутые из привычной среды, как социальной, так и природной, многие из них были поставлены на грань вымирания. Тем не менее этот тип автономизма интересен тем, что в его рамках пытались строить Советы на так называемой родовой основе. Это означало, что родовые старейшины племен автоматически получали должности в советских органах власти. Конечно, такая практика вовсе не соответствовала марксизму, скорее это было данью прежнему родовому порядку управления, восходящему к началу XIX в., т.е. к периоду Империи.

Из сказанного видно, что советский тип федерализма отличался специфической структурой, напоминающей такую игрушку, как матрешка. Будучи матрешечной по существу, такая федерация была обречена.

Образование и развитие СССР (Большой России).

Итак, впервые Россия названа федеративным государством в Положении о земельных комитетах от 4 декабря 1917 г. (СУ РСФСР. 1917. N 7. Ст. 105). Бесспорна связь намерений большевиков по федерализации страны с их старыми программами по национальному вопросу. Уже за два дня до принятия названного акта СНК утвердил Декларацию о правах народов России, в которой провозглашалось равенство всех народов страны, подтверждалось их право на самоопределение вплоть до отделения и т.п. Федеративный принцип организации государства получил свое закрепление и в дальнейших документах, например Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа 1918 г.: Российская Советская Республика учреждается на основе свободного союза свободных наций как федерация советских национальных республик (СУ РСФСР. 1918. N 15. Ст. 105).

Однако уже тогда тезис о самоопределении вплоть до отделения трактовался своеобразно. Само отделение в результате самоопределения считалось временной, преходящей стадией развития государственности самоопределившейся нации. Считалось почему-то, что рабочие, самоопределившись, сами поймут всю невыгоду собственного положения и попросятся обратно в Республику Советов. Поэтому отделение в некотором смысле даже выгодно, оно показывает весь либерализм большевиков, что, несомненно, должно принести им дополнительные очки в нелегкой борьбе с национализмом. Такая позиция тем не менее имела еще одну особенность - самоопределяться могла только социалистическая нация, народ, стоящий на почве социализма и платформе Советской власти. Самоопределение для национально-буржуазного государства полностью исключалось.

Также мы должны отметить одну интересную особенность, связанную с федерализацией России.

Дело в том, что можно четко различить два этапа этого процесса. Первый этап - время до Брестского мира, второй - после. Во время первого этапа, крайне короткого, власть попыталась федерализовать Россию посредством автономизации ее национальных окраин. Технически это выглядело как построение не федерации территорий, а федерации Советов различного уровня. Тем более что органы Советской власти национальных окраин сами подавали тому пример.

Так, 11 декабря 1917 г. (sic!) I Всеукраинский съезд Советов, заседавший в Харькове, помимо провозглашения Советской власти на Украине принимает резолюцию "О самоопределении Украины", в которой провозглашает Украину федеративной частью Российской Республики. Второй съезд Советов Латвии, проходивший в декабре того же 1917 г., также декларирует автономию Латвии в составе России.

"Латвийское советское правительство исходит из факта автономии Латвии по отношению к Советской России", - говорилось в Декларации от 24 декабря 1917 г. Подобные акты принимаются в период до февраля 1918 г. съездами Советов Эстляндии и Белоруссии. Об этом же объявила Советская Республика Таврида буквально за несколько дней до оккупации ее немцами. Но, как становится очевидным, именно из-за Брестского мира этот план федерализации России провалился по той причине, что автономизированные в составе России территории пришлось отдать противнику.

Повторная советизация уступленных по Брестскому миру и в буквальном смысле отвоеванных в результате Гражданской войны территорий не могла уже проходить в форме автономизации национальных окраин. Формально эти окраины становились советскими социалистическими государствами. Именно такая логика прослеживается, например, в дипломатическом признании Россией независимости советских республик Латвии и Литвы в декабре 1918 г. (СУ РСФСР. 1918. N 98. Ст. ст. 1005 и 1006.) Вернуться к политике до Брестского мира для большевиков означало вернуться к столь порицаемой ими политике великодержавного российского империализма. Тем более что они, большевики, фактически предали своих соратников, заключив с немцами "похабный мир". Моральные издержки от этого события тоже не следует сбрасывать со счетов.

Тем не менее второй этап федерализации России, как считают большинство исследователей, в полной мере начался с принятия Декрета ВЦИК об объединении Советских Республик (СУ РСФСР. 1919. N 21. Ст. 264). Именно этот акт предписывал создание основ будущего механизма объединения теперь уже формально независимых советских государств. "...Провести тесное объединение, - требовал Декрет, - 1) военной организации и военного командования, 2) советов народного хозяйства, 3) железнодорожного управления и хозяйства, 4) финансов и 5) комиссариатов труда... с тем, чтобы руководство указанными отраслями народной жизни было сосредоточено в руках единых коллегий...".

Данный документ, как считают, имел ту особенность, что санкционировал прямое действие нормативных актов РСФСР на территории будущих союзных республик. Кроме того, некоторые наркоматы РСФСР получили дискреционную власть над соответствующими наркоматами других государств.

Этот же этап ознаменовался тем, что в 1920 - 1921 гг., уже после окончания Гражданской войны вопросы объединения республик регулировались двусторонними договорами между ними.

Последовательно в указанный период РСФСР заключила с советизированными окраинами Российской империи ряд договоров, которые не без основания могут рассматриваться в качестве своеобразного источника Договора об образовании Союза ССР от 30 декабря 1922 г. - документа, окончательно оформившего государственный союз между вполне самостоятельными на тот момент субъектами международного права. Правда, проблема до сих пор заключается в том, что эти субъекты не были признаны в качестве таковых мировым сообществом, но их правоспособность на заключение самого Союзного договора сомнения с юридической точки зрения не вызывает.

Непосредственно подписанию Договора предшествовал краткий подготовительный этап, крайне динамичный и насыщенный событиями, оказавшими прямое влияние как на форму, так и на содержание самого договора. В августе 1922 г. создается партийная комиссия для подготовки вопроса о будущем союзе республик. В сентябре того же года И.В. Сталин представляет комиссии свой план. План этот, критикуемый в советской историографии, как показала история, был наиболее здравым и приемлемым.

Он предполагал автономизацию всех самоопределившихся в результате Гражданской войны окраин.

Они должны были войти на правах автономии (национально-культурного типа) в состав РСФСР. Органы власти РСФСР должны были стать высшими органами власти будущего СССР. Комиссия одобрила план Сталина, очевидно, без проявления его административного искусства дело не обошлось. Однако сам план вызвал неоднозначную реакцию на местах - в партийных организациях республик. Понятно, что товарищам на местах явно не хотелось лишаться своего титульного статуса.

Ленин выдвинул альтернативный план, предложив создать не федерацию, а фактически конфедерацию государств, уровень объединения которых, их единства обусловливался выполнением так называемых общих дел: оборона, внешние сношения, общая экономическая политика, денежная и финансовая политика и т.п. Как государственное образование СССР был довольно слабым союзом, обремененным к тому же крайне неэффективной, т.е. громоздкой, системой управления. Члены союза в любой момент могли выйти из его состава, что совершенно обесценивало смысл самого объединения.

Логика такого плана говорила, что целью любого союза является его раннее или позднее разрушение.

Казалось бы, довольно странно, что Ленин - поклонник крайних форм централизации и диктатуры - допускает существование столь аморфной и неэффективной системы управления. Все это было бы так, если бы не одно "но". СССР как государственное образование был фиктивен так же, как и сама организация Советской власти, поскольку истинная власть находилась в руках одной-единственной политической партии. Таким образом, не было никакого смысла во всех организационных формах федерализма по-советски, поскольку все решения, касавшиеся всего и всех, принимали в одном месте, одном центре.

Но как видимая форма государственной организации Союз ССР был очень удобен. Его организация как нельзя лучше подходила для той цели, ради которой он, собственно, и создавался. Эта цель четко зафиксирована в Декларации об образовании СССР. В самом конце этого документа говорится: "Воля народов советских республик... служит надежной порукой в том... что доступ в Союз открыт всем социалистическим советским республикам, как существующим, так и имеющим возникнуть в будущем... что он послужит... новым решительным шагом по пути объединения трудящихся всех стран в мировую социалистическую советскую республику (выделено мной. - М.И.)". Советский Союз, таким образом, мыслился как матрица будущей мировой государственности, которая, по мысли большевиков, неминуемо возникнет в результате мировой революции. И здесь влияние марксистских идей обнаруживает свое полное и очевидное присутствие. СССР нужен как форма будущего мирового социалистического государства, в которое будет легко вступать все новым и новым советским государствам в результате побеждающей в них социалистической революции. Действительно, как двусмысленно выглядела бы ситуация, если бы, допустим, Великобританская или Французская Советская Социалистическая Республика входили бы в Россию на правах национально-культурной автономии? Этим и объясняется вид бывшего герба СССР, более напоминавшего эмблему международной организации типа ООН, нежели эмблему государства, неизбежно несущей в себе отличительные, национальные черты.

Договор об образовании СССР имеет две редакции. Одна, изначальная, 1922 г., вторая, осуществленная полугодом позже, в июле 1923 г. Концептуального различия между ними тем не менее не существует. Позднейшая редакция более четко и развернуто излагала вопросы, отнесенные к компетенции Союза ССР. Это можно проиллюстрировать, сравнив редакции п. "л" ст. 1 Союзного договора.

Тем не менее вопрос о природе государственного единства СССР до сих пор не дает покоя многим конституционалистам. Вплоть до сегодняшнего дня высказываются довольно радикальные суждения об однозначно унитарной природе СССР либо о его специфической форме федерации. В подтверждение подобной характеристики говорит, например, формулировка ст. 2 Конституции СССР редакции 1923 г.: "Утверждение и изменение основных начал настоящей Конституции подлежит исключительному ведению съезда Советов Союза ССР" (СЗ СССР. 1923. N 2. Ст. 45). Редакция союзного договора 1922 г. не знала ее. По сути, эта формулировка вводила в текст Основного Закона Союза конструкцию, обеспечивающую самому Союзу полномочие судить о собственной компетенции. Редакция 1922 г. таким образом, устанавливала за Союзом только исчерпывающий перечень вопросов, а позднейшая редакция ревизовала это положение, укрепив полномочия центра. Это, безусловно, черта сильной федерации, склоняющейся к унитаризму.

Но ответ тем не менее может быть дан однозначный. СССР был банальной конфедерацией. На это указывает формулировка ст. ст. 4 и 6 Конституции СССР 1924 г. При известной доле навыков толкования нормы права по ее основанию можно заключить, что эта статья закрепляла реальный механизм выхода республики из состава СССР. Для этого требовалось общее согласие всех остальных членов Союза. Правда, это общее согласие требовалось и для исключения вообще подобной возможности проявления ius secessionis. Позднее в режиме Конституции СССР 1936 г. названный механизм отсутствовал, что позволяло говорить о фиктивности права выхода республики из состава Союза. Фиктивность права сецессии говорила опять-таки в пользу федеративности природы Союза. Но в конституционной доктрине этой эпохи высказывалось мнение следующего содержания: "Каждая союзная республика имеет право на одностороннее расторжение своих федеративных связей с Союзом ССР, т.е. на выход из него, в соответствии с одним условием - свободно выраженной волей народа союзной республики, вне зависимости согласия на этот акт со стороны высших органов государственной власти Союза ССР и согласия других союзных республик" [Златопольский. 1954. С. 47]. Советский Союз, следовательно, продолжал рассматривать самого себя как конфедерацию.

Важно подчеркнуть, что приблизительно по аналогичному с г-ном Златопольским пути пошли в эпоху перестройки авторы закона 1990 г. о выходе союзной республики из состава СССР. Закон "О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР" (Вед. СНД СССР и ВС СССР. 1990. N 15. Ст. 22) предписывал проведение референдума в такой республике, затем устанавливался переходный период на несколько лет, в течение которых решались вопросы размежевания, и только потом требовалось проведение еще одного окончательного референдума в союзной республике, после чего она считалась свободной. Ирония истории заключалась в том, что сам Закон так и не был востребован при развале Союза в 1991 г.

Таким образом, то, что в значительный период своей истории Союз функционировал как унитарное государство, свидетельствует только о стиле и методе руководства Коммунистической партии - единственной политической силы в России за период с 1920 по 1991 г. Весь государственный механизм СССР, каждой из его союзных республик был фиктивен и с реальностью никак не соприкасался. Тем не менее организационные формы суверенизированных окраин России показали свою эффективность и государственную значимость тогда, когда в результате широкого идеологического кризиса советского общества было поставлено под вопрос право коммунистов и дальше править страной.

Развитие Союза ССР имело определенные этапы. Первыми самоопределились в составе РСФСР и размежевались с нею две среднеазиатские республики: Узбекская и Туркменская. Это произошло уже в 1925 г. Тогда же они были приняты в состав СССР. В 1931 г. в СССР вступила Таджикская ССР, а в 1936 г. - Казахская и Киргизская ССР. В 1940 г. после возвращения оккупированной Румынией Бессарабии создается Молдавская ССР. Тогда же в СССР вступают три Прибалтийские республики: Литовская, Латвийская и Эстонская. Правовые основания вступления этих государств в Союз вызывают ожесточенные споры, оценку которых мы дадим ниже. В 1940 г. создается шестнадцатая республика Союза - Карело-Финская. Создание ее, как сейчас становится вполне очевидным, было продиктовано стремлением советизировать Финляндию, что, впрочем, не удалось. Поэтому эта республика была снова переведена в статус автономии в 1956 г.

Отдельного упоминания заслуживает Тува. Указом Президиума ВС СССР от 11 октября 1944 г. она была принята в состав СССР после состоявшегося на этой территории референдума. Пункт 2 этого Указа тем не менее постановлял: "Просить Верховный совет РСФСР принять Тувинскую Народную Республику в состав РСФСР на правах автономной области".

Развал СССР.

В конечном счете конфедеративный характер Союза дал о себе знать в момент, когда бацилла национализма проникла в политическое ядро советской системы - КПСС. Националистические и сепаратистские силы вместо того, чтобы создавать собственные параллельные органы власти и управления, впрочем, кое-где они пытались это сделать, но безрезультатно, воспользовались либерализацией избирательного законодательства 1988 г. В результате советские органы власти в республиках оказались инфицированными сепаратистами. Положение усугубилось открытыми конфликтами между отдельными республиками. По некоторым из них прокатилась волна расправ над этническими меньшинствами. Особенно печально было то, что все эти негативные процессы протекали на фоне бездействия союзного центра.

С лета 1990 г. начинается "парад суверенитетов", спровоцированный руководством РСФСР.

Параллельно ему начинается процесс переговоров между союзными республиками на предмет перезаключения нового союзного договора. В различных редакциях проектов этого договора все явственнее проступают суперконфедеративные черты возможного будущего объединения. Фоном для переговоров служит все углубляющийся кризис экономики страны и общества. Не ошибемся, если скажем, что в пятилетие между 1986 и 1991 гг. Россия пережила вторую Февральскую революцию, повторив в более замедленном темпе ее бурные события. В который раз можно было убедиться в верности слов о том, что история повторяется дважды: первый раз в виде трагедии, второй - в виде фарса.

События по развалу Советского Союза только ускорились после провала в августе 1991 г. так называемого путча. Двусмысленность этого события в юридическом плане показали дальнейшие события - амнистия ее участников и полное оправдание с формулировкой "за отсутствием состава преступления" тех из них, кто намеренно отказался от амнистии. Важно подчеркнуть, что сама амнистия и суд над участниками ГКЧП проходили уже в демократической России.

Однако этой более чем скромной попытки наведения хоть какого-то порядка в скатывающейся в пропасть стране оказалось достаточно, чтобы процесс развала Союза прошел, как говорится, точку возврата. Шестого сентября 1991 г. сам СССР признал de iure независимость Прибалтийских республик.

Сам Союз в лице своего высшего органа власти на тот момент - Государственного Совета - нарушил собственный закон годовой давности! De facto из состава Союза вышла Грузия, где к власти прорвались ультранационалистические силы, затеявшие гражданскую войну в собственной стране. О независимости объявили Армения, Азербайджан, Молдавия, Украина. Сепаратистские настроения усилились абсолютно во всех союзных республиках.

В этой обстановке лидеры трех республик: РСФСР, УССР и БССР собрались в начале декабря 1991 г. на Беловежское совещание, на котором выработали механизм окончательного упразднения СССР. Результатом этой "посиделки на троих" явилось принятие Соглашения о создании Содружества Независимых Государств. В преамбуле этого более чем сомнительного документа говорилось: "...констатируем, что Союз ССР как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает свое существование".

Союзный договор 1922 г. был договором категории международных. Его участники никак не могли свидетельствовать о его ничтожности. Для этого необходима процедура денонсации, т.е. выхода из состава его участников. Это первое. Второе. Союзный договор 1922 г. утратил свою силу уже в 1924 г. с принятием Конституции СССР 1924 г. согласно общеизвестному юридико-техническому правилу: lex posteriori derogatpriori. Это положение обесценивает Постановление Верховного Совета РСФСР от 12 декабря 1991 г. Третье. Полномочия глав государств, подписавших Соглашение об СНГ, более чем сомнительны. Они просто не имели права на совершение подобного рода актов. Напомним, тогда еще во всех союзных республиках действовала советская система власти. Именно эта система делала Верховные советы республик высшими, верховными органами власти в каждой из них. Президент мог считаться главой исполнительно-распорядительных органов власти, образуемых Советами. Далее мы об этом скажем подробнее, но здесь заметим: Советская власть не просто не знает принципа разделения властей, она его отрицает. Единственное спасение для трех деятелей, совершивших преступление действительно "геополитического масштаба", заключалось в том, что Верховные советы трех республик ратифицировали Соглашение об образовании СНГ post factum.

До сих пор не покидает мысль, что депутаты Верховных советов, как и главы их республик, стремились во что бы то ни стало решить одну практическую задачу. Убрать из политической жизни Горбачева - тогдашнего Президента СССР. Даже ценой упразднения поста, который он занимал, т.е. упразднения государства.

Одним словом, кризис был налицо, решать его было необходимо. Но вот вопрос, всегда стоящий перед деятелем, претендующим на то, чтобы соответствовать масштабу времени. Это выбор между дикостью и цивилизацией. Существует известное определение того и другого феномена. Скажем, цивилизация - это, когда, например вам нужно сорвать яблоко с яблони, цивилизованный человек попытается это сделать с помощью простейших приспособлений, наконец, смастерит лестницу, чтобы подняться и сорвать яблоко. Дикарь поступит иначе - срубит яблоню и сорвет яблоко. Соответственно, полагаем, каждому предоставлено право судить о степени цивилизованности тех, кто разрушил Советский Союз как "геополитическую реальность"!

25 декабря 1991 г. Россия возвращается в административные границы РСФСР. Это означает, что в конце XX в. западная граница России проходит там, где она проходила в начале XVI в. Ничего не скажешь, хорошо потомки распорядились наследием предков!

Государственная граница СССР (Большой России).

Большая Россия - Советский Союз - была уникальным государством - самым большим государством на Земле. Территория ее владений в Европе равнялась 5,57 млн. кв. км. В Азии ее территория соответствовала 16,83 млн. кв. км. Общая протяженность границ Большой России равнялась 67 тыс. км, из которых 20 тыс. приходилось на сушу, а 47 тыс. были водной границей. Надо заметить, что в сравнении с Российской империей Советский Союз лишь ненамного уступал ей по размеру территории.

Особенностью советского периода прежде всего стало то, что Советская власть позаботилась о легальном определении понятия государственной границы. В старом русском праве такого определения не было, хотя сам термин, безусловно, употреблялся.

В законодательстве СССР о государственной границе мы можем последовательно выделить три этапа. Первый - довоенный - характеризуется отсутствием единого акта, регулирующего режим государственной границы. В общем и целом вопросы, связанные с границей, решались Положением об охране Государственной границы СССР 1927 г., редакционные правки 1935 г. (СЗ СССР. 1927. N 62. Ст. 624, 625 и СЗ СССР. 1935. N 45. Ст. 377). Сюда же следует отнести Положение о въезде в пределы СССР и о выезде из пределов СССР 1925 г. (СЗ СССР. 1925. N 37. Ст. 277). Второй - послевоенный - знаменателен своеобразной кодификацией норм права по этому вопросу. В результате в 1960 г. выходит Положение об охране Государственной границы СССР (Вед. ВС СССР. 1960. N 34. Ст. 321).

Значительная редакционная правка Положения была сделана в 1971 г. Указом Президиума ВС СССР (Вед. ВС СССР. 1971. N 24. Ст. 254). Наконец, третий ознаменовался принятием уже не Положения, что в номенклатуре советских источников права указывало на принятие такой нормы исполнительно-распорядительным органом высшего органа государственной власти - ЦИКом Союза СССР или Президиумом ВС СССР, а закона - акта, принятого самим высшим органом государственной власти. Закон о Государственной границе СССР был принят в 1982 г. (Вед. ВС СССР. 1982. N 48. Ст. 891) . Сепаратные нормы относительно режима границы можно было также встретить в Уголовных кодексах союзных республиках, Таможенном и Воздушном кодексах СССР.

Легальное определение границы появляется только в Положении 1960 г., акт 1927 г. только употреблял сам термин, не давая ему определения. Итак, согласно ст. 1 Пол. 1960. государственная граница представляла собой "линию, определяющую пределы сухопутной и водной территории Союза ССР. Вертикальная поверхность, проходящая по этой линии, является границей воздушного пространства Союза ССР". Данное определение, несомненно, реципированное из действовавшего на тот момент международного права, говорило о постепенной адаптации власти к реалиям мирового сообщества. Также в этом Положении мы впервые встречаем определения внутренних вод, исторических вод, территориального моря - словом, то, что уже было кодифицировано к 1958 г. в виде соответствующих конвенций ООН по морскому праву. Также о влиянии международного права на советское в этом вопросе говорит и новая редакция определения порядка отсчета ширины территориального моря (ст. 3 Положения 1960 г. (Вед. ВС СССР. 1971. N 24. Ст. 254)). Закон 1982 г. может быть рассмотрен как акт, вносивший во многом только редакционные правки, хотя и существенные, в прежний нормативный материал. Например, в ст. 1 этот Закон упоминал недра, на которые также распространялся режим государственной границы.

В общем и целом относительно ширины территориального моря внутреннее право исходило из нормы, установленной еще в 1909 г. Государственной Думой Российской империи, - 12 морских миль.

Большевики были последовательны и уже в 1918 г. они подтвердили это положение (СУ РСФСР. 1918. N 44. Ст. 539). В 1921 г. совместным Постановлением ЦИК и СНК СССР эта норма была повторена. С реализацией этого положения связан известный инцидент с так называемым ультиматумом Керзона.

Великобритания, как в 1910 г., так и в 1923 г., когда Советское правительство возобновило старую практику, заявило о непризнании такой ширины территориального моря, настаивая на обычной норме в три морские мили. Конфликт касался района Белого моря. Только рост военного могущества СССР заставил сопредельные с ним страны уважать советскую точку зрения.

Единственный вопрос, который долго оставался нерешенным, касался так называемого права мирного прохода иностранных военных судов через территориальные воды СССР. Возможность осуществления такого права СССР признавал всегда, например ст. 24 Пол. 1927. Однако с самого начала СССР настаивал на разрешительном порядке такого прохода. Впрочем, многие страны придерживались такой же практики. Однако международное морское право с 1958 г. пошло по пути установления уведомительного порядка на право осуществления мирного прохода через территориальное море.

Данный конфликт правовых порядков особенно обострился после 1983 г., когда военные корабли ВМС США зачастили в советские территориальные воды с "мирным" проходом. Особую остроту эти инциденты приобрели в 1986 г. и 1988 г., когда корабли советского ВМФ вынуждены были буквально таранить боевые корабли американцев и выталкивать их из советских территориальных вод. Вопрос был улажен в 1989 г. в духе так называемого нового мышления. В этот год СССР и США обменялись письмами по поводу однообразного толкования понятия права мирного прохода, что фактически означало очередное дипломатическое поражение СССР. Слабым утешением звучало обещание США не иметь больше намерений заходить в территориальное море СССР в Черном море.

К внутренним водам СССР согласно Положению 1960 г. относились воды портов, заливов, бухт и т.п., если ширина прохода в них не превышала 24 морские мили (ст. 4). Это же положение было повторено в Законе 1982 г. (ст. 6) с добавлением к внутренним водам пространства, лежащего за пределами прямых исходных линий, от которых отсчитывается ширина территориального моря, а также вод рек, озер и других водоемов, берега которых принадлежат СССР. В отношении внутренних вод следует отметить Постановление Совмина СССР 1957 г., которым к внутренним водам СССР были отнесены территории Карского моря, моря Лаптевых, Восточно-Сибирского моря и Чукотского моря. Как свидетельствуют современные экологи, это самые чистые моря на земном шаре. Однако сегодня приходится признать, что правопритязания России на эти моря были обеспечены тогда, как и сейчас, исключительно правом лоцманской проводки иностранных кораблей по Северному морскому пути. СССР допустил проходы иностранных кораблей по Севморпути в 1990 г. с обязательной лоцманской проводкой (Пост. СМ СССР от 1 июля 1990 г.). Фактически к внутренним водам СССР можно было отнести Каспийское море, поскольку Россия и только Россия еще со времен Гюлистанского мирного договора с Персией 1812 г. имела право содержать на этом море военные корабли! В 1991 г. этот статус испарился как дым.

К историческим водам Положение 1960 г. и Закон 1982 г. относили воды, исторически принадлежавшие СССР. Фактически эта норма советского права содержала в себе отсылку к имперскому праву России, которым устанавливался такой режим для вод некоторых заливов, например, вод залива Петра Великого в Японском море, каковой статус эти воды получили еще в 1901 г. в Правилах морского промысла в территориальных водах, изданных Приамурским генерал-губернатором.

Последовательно актами 1907, 1928 и 1944 гг. этот статус подтверждался.

Впервые экономическая зона СССР в открытом море (200 морских миль) была установлена Указом Президиума ВС СССР от 28 февраля 1984 г. (Вед. ВС СССР. 1984. N 9. Ст. 177). Указ Президиума ВС СССР от 6 февраля 1968 г. устанавливал ширину континентального шельфа, на который претендовал Советский Союз. Особых споров у СССР со своими соседями по поводу зоны и шельфа не было, за исключением Швеции, Норвегии и США. Со Швецией переговоры шли 20 лет и закончились подписанием в 1988 г. Соглашения о демаркации владений обеих стран в Балтийском море. Стоит отметить и здесь, что в духе "нового мышления" победила шведская точка зрения на то, где должна проходить эта демаркационная линия. Такого же "успеха" достигла советская дипломатия эры Горбачева в 1990 г. при решении вопроса о демаркации владений в Беринговом море между СССР и США. Слабым утешением служит лишь тот факт, что этот договор ни со стороны СССР, ни со стороны современной России так и не был ратифицирован. В Баренцевом море Россия наследовала территориальный спор с Норвегией, который длился 30 лет (с 1977 г.). Ситуация осложнена тем, что этот спор касался границы российского сектора в Арктике и статуса архипелага Шпицберген. Очень серьезны и оборонные аспекты этого спора.

Решение его в ущемление интересов России напрямую могло повлиять на боевые возможности российского Северного флота. Весной 2010 г. было объявлено о разрешении территориального спора между Россией и Норвегией по срединной линии. В какой мере этот компромисс подтверждает старую советскую "секторальную" точку зрения, остается только гадать.

В общем и целом Государственные границы СССР на момент 1 января 1991 г. выглядели следующим образом. С Норвегией сухопутная граница фактически наследовалась с имперских времен.

Уточнение и демаркация ее проводились в соответствии с договором 1949 г. и договором 1957 г., которым и устанавливалось разграничение в водах Варангер-фьорда.

Режим границы с Финляндией впервые определен Юрьевским мирным договором 1920 г., по которому Советская Россия уступала Финляндии всю Западную Карелию и область Печенги на Кольском полуострове. Последовательно договором 1940 г. и Парижским мирным договором 1947 г. Финляндия была возвращена в свои нынешние границы. Исключение составляло то, что по договору 1940 г. область Печенги (Петсамо) возвращалась Финляндии с гарантией свободного транзита в Норвегию, но по договору 1947 г. эта область окончательно отошла России. Однако это не мешает чересчур ретивым финским политикам время от времени предъявлять России территориальные требования. Пик последних приходился на ельцинское безвременье.

Прибалтика была временно утеряна для России согласно Юрьевским договорам 1920 г., последовательно заключенным с каждой из бывших остзейских губерний. Эстонии и Латвии при этом со стороны России были сделаны неоправданные территориальные уступки. В 1940 г. эти территории были возвращены СССР. Следует отметить, что при этом значительно увеличилась территория Литвы за счет присоединения к ней Виленского округа, отторгнутого ранее от нее Польшей.

В 1945 г. согласно договоренностям на Потсдамской конференции в состав России входит часть территории бывшей Восточной Пруссии. Соответственно, договор с Польшей 1945 г. устанавливал границу между СССР и Польшей в этом районе южной Прибалтики.

Граница России с Польшей устанавливается согласно условиям Рижского мирного договора 1920 г.

В результате своей агрессии против истощенной в мировой и гражданской войнах страны поляки смогли аннексировать территории западной части Белоруссии и Украины. Фактически это была пиррова победа, поскольку национальные меньшинства в Речи Посполитой после этого стали составлять около 45% от всего ее населения! В 1939 г. в результате упразднения Польского государства в связи с его разгромом в войне с Германией СССР вернул себе утраченные в 1920 г. территории. Фактически современная Польша является правопреемником Польской народной республики (ПНР), следовательно, не имеет никакой правовой связи с довоенным государством. Советско-польская граница была демаркирована последовательно в 1945, 1948 и 1961 гг. В 1957 и 1958 гг. проводилась граница в водах Балтийского моря и Гданьского залива соответственно.

Южный угол границ СССР на западном направлении с такими государствами, как Чехословакия, Венгрия и Румыния, был установлен в соответствии с Парижским мирным договором 1947 г. В отношении Румынии тем не менее следует отметить возвращение ею в 1940 г. незаконно оккупированной после революции территории Бессарабии, а также присоединение к СССР Северной Буковины. Последнее приобретение было более чем странным, поскольку эта территория никогда не входила в состав Российской империи. Можно только предположить, что советское правительство в этом вопросе руководствовалось исключительно этнографическими соображениями - область была населена украинцами. Как гласила нота советского правительства от 26 июня 1940 г., "Правительство СССР считает вопрос о возвращении Бессарабии органически связанным с вопросом передачи Светскому Союзу той части Буковины, население которой в своем громадном большинстве связано с Советской Украиной как общностью исторической судьбы, так и общностью языка и национального состава".

Несмотря на то что Антанта так и не признала законной оккупацию Румынией Бессарабии, хотя та неоднократно обращалась с подобной просьбой, Румыния заявила в ответной ноте, что она "видит себя вынужденной эвакуироваться". Но эта вынужденность стала константой после Парижского мирного договора 1947 г. В Закавказье Советская Россия не смогла в полной мере воспользоваться наследием Империи.

Прежде всего это касается границы с Турцией. Она была существенно изменена не в пользу России по Карскому договору 1921 г. Фактически Россия отдала территорию так называемой Турецкой Армении, в результате получился географический нонсенс: национальный символ Армении - гора Арарат - находится на территории Турции! Подобного рода уступчивость объясняется и в этот раз идеологическими причинами. В начале 1920-х гг. большевики почему-то были убеждены, что Турция, только-только пережившая цивилизационную революцию Кемаля Ататюрка, если и не последует по пути мировой революции, то может стать авангардом антиколониальной борьбы. Согласно этой идее ей и делали подобного рода авансы. Подробная демаркация границы проведена была в 1967 г.

Территориальное разграничение в Черном море проведено в 1973 г. Карским договором 1921 г. также определялся особый статус Батумского вилайета (Аджарской АССР) в составе Грузинской ССР. Этот особый статус не может быть отменен односторонними действиями грузинских властей.

Закавказская граница с Персией (Ираном) оставалась тем не менее без изменений. Не была изменена граница с Ираном и в Закаспийской области. Здесь Советский Союз наследовал режим договора 1881 г. Обновление этого режима состоялось согласно договору 1954 г.

Включение в состав России территории Бухарского и Хивинского ханств в 1920 г. поставило на повестку дня вопрос о советско-афганской границе. Вопрос этот был улажен только в 1922 г. В 1946 г. был заключен новый договор, предоставлявший Афганистану доступ к рекам Пяндж и Амударья. До этого года Афганистан был лишен такого выхода. Окончательно режим государственной границы устанавливается между СССР и Афганистаном по договору 1958 г.

Режим советско-китайской границы оставался неизменным с дореволюционных времен вплоть до момента крушения СССР. В то же время следует отметить, что в результате возникших в конце 1950-х гг. разногласий между руководством обеих стран Китай стал выдвигать территориальные претензии к Советскому Союзу, оспаривая справедливость границы, проведенной при Циньском правительстве. В общем и целом Китай в разные годы претендовал на территорию от 1,5 до 2,1 млн. кв. км. Положение усугублялось открытыми вооруженными столкновениями на границе. России пришлось сделать ряд территориальных уступок в 1990 г. и 2005 г., чтобы считать территориальные претензии китайцев исчерпанными.

Особого упоминания заслуживает граница СССР с Монголией. До 1912 г. Монголии как таковой не существовало на политической карте мира. Однако в указанном году Монголии при поддержке России удалось добиться статуса вассального государства по отношению к Китаю. В фактически независимое государство Монголия превращается в 1920 г. в результате вторжения на ее территорию войск небезызвестного барона Унгерн фон Штернберга. Однако вслед за армией барона на территорию Монголии вторглись части Красной Армии, в результате произошла советизация Монголии. В 1921 г. Китай официально признал независимость этой страны, тогда же была демаркирована советско-монгольская граница. Фактически ее линия соответствовала пограничным трактатам, заключенным Российской империей с Циньским Китаем.

С Кореей граница России также повторяла линию прежних договоров, что нашло свое подтверждение в Договоре от 1957 г. Государственная граница России с Японией в XX в. пережила ряд драматических изменений. В 1905 г. Японии удалось установить по 50-й параллели границу на острове Сахалин в результате несчастной для России войны. В результате теперь уже военного поражения Японии в 1945 г. Россия вернула себе южную часть острова Сахалин и все Курильские острова. Фактически граница между Россией и Японией вплоть до сего времени проходит в проливе Лаперуза, но юридического статуса этой границы до сих пор не существует. В 1956 г. СССР согласился передать японцам два острова из южной Курильской гряды в обмен на заключение мирного договора. Однако до сих пор этот вопрос так и остается открытым.

Открытым остается вопрос и о линии разграничения экономической зоны и материкового шельфа между Россией и США в Беринговом и Чукотском морях (см. выше). Тем не менее морская граница между СССР и США в Беринговом проливе соответствует договору 1867 г. Этот режим остается действенным вплоть до сего времени.

В 1926 г. Советская Россия нотифицировала свои права на северный сектор Ледовитого океана, фактически слово в слово повторив известную ноту Штюрмера 1916 г. В Постановлении ЦИК СССР от 15 апреля 1926 г. говорилось: "Объявляются территорией Союза ССР все как открытые, так и могущие быть открытыми в дальнейшем земли и острова, не составляющие к моменту опубликования настоящего Постановления признанной Правительством Союза ССР территории каких-либо иностранных государств, расположенные в Северном Ледовитом океане, к северу от побережья Союза ССР до северного полюса в пределах между меридианом тридцать два градуса четыре минуты тридцать пять секунд восточной долготы от Гринвича, проходящим по восточной стороне Вайда губы через триангуляционный знак на мысу Кекурском, и меридианом сто шестьдесят восемь градусов сорок девять минут тридцать секунд западной долготы от Гринвича, проходящим по середине пролива, разделяющего острова Ратманова и Крузенштерна от группы островов Диомида в Беринговом проливе".

Советский Союз, надо это признать, затратил титанические усилия на подтверждение своих прав в Арктике.

Двадцать пятого декабря 1991 г. государственные границы России рухнули одномоментно. Там, где РСФСР не граничила с иностранными государствами, государственная граница стала проходить по линии административной границы. Положение усугублялось тем, что внутренние административные границы республик не могли считаться государственными в истинном значении этого слова. Линии этих границ порой проводились без здравого государственного расчета в области национальной политики.

Примером могла бы послужить история с передачей Крыма из состава РСФСР в состав УССР в 1954 г. в ознаменование 300-летней дружбы украинского и русского народов! Это незаконное постановление было отменено решением Верховного Совета РФ в 1992 г.. но положения оно не исправило. Все это придает особую остроту вопросу о правовых основаниях статуса субъектов, образовавшихся вследствие развала СССР.

Правовые основания изменений границ СССР (Большой России).

Как это не может показаться парадоксальным, но претензий к границам СССР, Советской России у соседей было не меньше, чем во времена Российской империи. Как и в былые времена, одним из составляющих политики холодной войны был тезис об извечной агрессивности русских. "Наиболее распространенные вариации: советский империализм, - писал один эмигрантский писатель, - все тот же извечный великорусский империализм, только под другой вывеской. Советская бюрократия - все та же царская, только с другой идеологией, но корни советского тоталитаризма не в марксистской идеологии, а в истории России, в ее традициях: империалистической, мессианской, бюрократической. Русские спокон веку привыкли к деспотической власти, к жестокому произволу и жестоким казням. Все это кажется неизбежным и естественным. Западная идея свободы им непонятна, они никогда свободы не знали и в ней не нуждаются, русские - прирожденные рабы" [Варшавский. 1982. С. 6].

В который раз убеждаешься, что в основе всех подобных шаблонов западного философствования лежит зоологическая ненависть к России и русским, которые самим фактом своего существования подтверждают старый тезис: Ruthenia quai quasi est alter orbis.

Особенно отчетливо русофобские настроения проявлялись и проявляются в попытках оспорить правовые основания самих границ СССР и косвенно нынешних границ современной России. Однако обвинения Советского Союза в этом отношении беспочвенны. Как и другие государства - участники международного общения, он придерживался правовых оснований при изменении собственных границ.

Таких оснований мы можем выделить несколько.

Цессия (cessio), или договорная уступка, - приобретение территории. Советский Союз в отличие, скажем, от Российской империи больше уступал, нежели приобретал. Тем не менее к классической цессии мы должны отнести все территории, полученные СССР после Второй мировой войны.

Исключение составит территория Бессарабии, в отношении которой мы видим совершенно четким такое основание, как restitutio. Присоединение Бессарабии следует рассматривать именно как восстановление территориального суверенитета России, поскольку Советская Россия никогда не цедировала своих территориальных прав и не признавала законной оккупацию этой земли Румынией.

К такому правовому основанию, как incorporatio, мы должны отнести вступление в 1940 г. Прибалтийских государств в СССР. Инкорпорацией следует считать и возвращение западных частей Украины и Белоруссии, поскольку цедент в момент передачи прав отсутствовал - он попросту уже не существовал. Классическим случаем инкорпорации следует считать присоединение территории Бухары, Хивы и Тувы.

В этой связи совершенно невозможно пройти мимо такого факта, как пресловутый Пакт Молотова-Риббентропа, на который все время ссылаются поляки и прибалты в оправдание своих претензий к современной России как продолжателю СССР. Особое их возмущение вызывают секретные протоколы к нему, подписанные СССР и Германией за период с августа по сентябрь 1939 г. Основной мотив обвинений состоит в том, что СССР нарушил международное право, фактически встал на одну сторону с агрессором - Германией и т.п.

Обстоятельства заключения Пакта о ненападении между СССР и Германией хорошо известны.

Советский Союз избежал войны на два фронта и оттянул время военного столкновения с Германией. В секретных протоколах устанавливались линии разграничения между Германией и СССР после ликвидации Польского государства. Вполне естественное и законное мероприятие для двух граничащих друг с другом государств. Кроме того, показателен сам стиль протоколов. Диспозитивные части их начинаются с условного оборота "в случае". De iure эти документы ничего не устанавливали, они не создавали никаких обязательств, а тем более прав для сторон, их подписавших. Эти протоколы суть заявление о намерениях в будущем "в случае территориально-политического переустройства" действовать определенным образом. Объект этих протоколов - не территориальный титул на земли, входящие в состав Польши и Прибалтийских государств, ни у Германии, ни у России таких прав не было, следовательно, друг другу они передавать ничего не могли. Объект этих протоколов заключен в установлении modus vivendi в случае каких-либо политических изменений в Европе, и только! Заявлять о том, что эти протоколы позволили Гитлеру захватить Польшу, а Сталину - Прибалтику, - бред! Никакой юридической связи между двумя фактами эти протоколы не составляют. Польшу захватывали дивизии Вермахта, а не протоколы. Именно поэтому постановление Съезда народных депутатов СССР от 1989 г. ничтожно с момента собственного принятия - оно не имеет под собой логического основания.

Правовым основанием полярных владений следует считать нотификацию - ноту Литвинова от 1926 г. в которой он извещал иностранные державы, поддерживавшие дипломатические отношения с СССР, о состоявшемся постановлении ЦИК СССР. Проблема тем не менее заключена в том, что теория секторов в современном международном праве не является общепризнанной. Из всех приполярных стран, пожалуй, только позиция Канады может оказаться для России полезной. Единственным, шатким впрочем, основанием секторальных притязаний является активная научная и хозяйственная деятельность государства-претендента в своем секторе. Советскому Союзу это удавалось сполна.

Последствия развала страны сразу же вызвали резкое ослабление России в этом районе мира. Дело дошло даже до принятия Конгрессом США резолюции, отрицающей суверенитет России над островом Врангеля, например. Поэтому выход из создавшейся ситуации может быть только один - полное неприятие на практике и в теории концепции интернационализации Северного Ледовитого океана и, естественно, наращивание усилий России по научному и хозяйственному освоению Арктики, поддерживаемое соответствующей военной мощью.

Административно-территориальное деление в СССР.

Надо отдать должное русским коммунистам, они отнеслись с большой долей ответственности к вопросу о новом административно-территориальном делении страны. О необходимости нового деления заговорили уже в 1919 г. в связи с чем было принято важное Постановление, учреждавшее Административную комиссию, подчинявшуюся СНК РСФСР (СУ РСФСР. 1919. N 64. Ст. 578). Мысль о необходимости нового административного деления была привлекательна уже тем, что входила в качестве структурного элемента в общую системную политику большевиков (а в системности мышления им не откажешь) по модернизации России.

Правда, и в этом вопросе не обходилось без идеологической подоплеки. Районирование, как теперь называлась новая административная политика, представляло собой организацию территории в хозяйственном и национальном плане вокруг так называемых пролетарских центров - местностей с многочисленным пролетарским населением. Сюда же относились мероприятия по созданию таких центров посредством крупного промышленного строительства. Как весьма образно писалось тогда, "до сего времени районирование понималось как территориальная перекройка. От этого взгляда надо раз и навсегда отказаться. Территория ни в коем случае не делится, а организуется. Районирование не есть прием децентрализации, наоборот, один из важных методов концентрации сил, внимания, воли, руководства и организации в советском строительстве" [Районирование. 1926. С. 11].

Почти через полтора века после екатерининских реформ Россия снова пережила коренную ломку административного устройства страны. К 1929 г. Россия навсегда распрощалась с губерниями и уездами. Вместо них вводилось трехстепенное деление территории страны, разумеется, исключая федеративные и автономные единицы. Вместо старых единиц создавались районы, округа и области.

Статусом области обладали и так называемые края. К 1931 г. промежуточная окружная инстанция (округ) была ликвидирована и вплоть до развала СССР существовала двухстепенная система деления территории союзных республик. К 1957 г. областная система была ликвидирована в союзных республиках, чья территория сама могла соответствовать территории области. Например, это такие республики, как Грузия, Молдавия, Прибалтийские республики. Однако районное деление в них было сохранено.

Советскому Союзу в наследство от Российской империи достались некоторые административные единицы специального характера. Так было сохранено деление страны на военные округа. Свое окружное деление было сохранено и за железной дорогой, руководимой единым министерством - НКПС, а потом и МПС. Старые судебные округа тем не менее были ликвидированы благодаря тому, что судебная система в СССР строилась исключительно на основе административно-территориального деления страны. Последнее мероприятие, надо это признать, ослабляло "судебную власть", ставя ее в подчинение не от единого общесоюзного центра, а от многочисленных местных начальников. К сожалению, современная Россия унаследовала этот глубоко порочный принцип организации судебной власти.

Напоследок напомним, что союзные республики получили право самостоятельно определять вопросы собственного административного устройства только по конституционной новелле 1957 г.

Население России после 1917 г.

Институт гражданства.

Февральская революция повлияла на правовое положение подданных Российской империи довольно радикально. В моду очень быстро вошло обращение "гражданин" вместо прежнего "господин", хотя официальное определение гражданина законодательство Временного правительства так и не дало, несмотря на то что его акты буквально пестрят этим словом. Временное правительство уже 20 марта вводит единый гражданский статус для населения России. Постановление гласило: "Все установленные действующими узаконениями ограничения в правах российских граждан, обусловленные принадлежностью к тому или иному вероисповеданию, вероучению или национальности, отменяются" (Вест. ВП. 1917. N 15/61). Фактически этим актом упразднялось юридическое значение бывших сословных привилегий и тому подобных норм Свода законов Российской империи, т. II, V, VI, X и др. Так, в стране утвердился принцип равенства прав - гражданского равноправия.

Не оставила новая власть своим вниманием и бывших правителей России - лиц, составлявших так называемую большую ектенью, - членов династии. Романовы в буквальном смысле очень скоро оказались самыми настоящими париями общества. Формально аресту подвергся только государь с семьей, но и остальные члены большой романовской семьи очень скоро оказались под караулом. "В целях личной безопасности" и "ограждения от нежелательных эксцессов толпы" - таково было официальное оправдание этих мер. Надо заметить, что таких эксцессов было предостаточно. По закону Романовы были лишены избирательных прав (ст. 10 Пол. о Выб. УС). Значительным ограничениям подвергались имущественные права Династии. Фактически ее собственность подверглась секвестру: "Признать все удельные и находящиеся в заведывании удельного ведомства имущества, предприятия и капиталы государственною (национализированною) собственностью. Доходы, получаемые от всех этих имуществ, предприятий и капиталов, считать доходами государственными и за счет их никаких выдач членам бывшего Императорского дома не производить" (п. п. 1 и 2 Пост. Временного правительства от 16 марта 1917 г. (Вест. ВП. 1917. N 11/57)). Лишь слабым утешением звучала начальная формулировка Постановления: "Впредь до решения Учредительного собрания". Советская власть, продолжим эту тему, решила этот вопрос окончательно: "Всякое имущество, принадлежащее низложенному революцией Николаю Александровичу Романову, бывшим императрицам Александре и Марии Федоровнам Романовым и всем членам бывшего российского Императорского дома, в чем бы оно ни заключалось и где бы оно ни находилось, не исключая и вкладов в кредитных учреждениях как в России, так и за границей, объявляется достоянием РСФСР" (Декрет СНК (СУ РСФСР. 1918. N 52. Ст. 583)). Что характерно, документ издан за несколько дней до убийства Николая II и его семьи в Екатеринбурге.

Характерна и последняя формулировка документа.

Не совсем понятно, чем было обусловлено издание Декрета ВЦИК РСФСР от 10 ноября 1917 г., которым упразднялись прежние сословия и сословные привилегии населения России. Одновременно упразднялись чиновные звания, дворянские титулы и пр. Статья 2 Декрета гласила: "Всякие звания (дворянина, купца, мещанина, крестьянина и пр. титулы - княжеские, графские и пр.) и наименования гражданских чинов (тайные, статские и проч. советники) уничтожаются и устанавливается одно общее для всего населения России наименование - граждан Российской Республики" (СУ РСФСР. 1917. N 3. Ст. 31). Временное правительство еще раньше упразднило все сословные привилегии. Можно только предполагать, что большевики преследовали этим актом другую цель. Цель обезличения населения страны посредством уничтожения даже названий тех социальных слоев, к которым человек принадлежал. Так, в России утверждается вместо принципа равноправия принцип уравнивания.

К особенностям института гражданства в советский период следует отнести то, что он довольно долго существовал в некодифицированном виде. Первый полноценный Закон о гражданстве СССР был издан только в 1938 г., а последний - в 1990 г. До сего момента этот важный вопрос регулировался разрозненными актами полуподзаконного характера. Самый первый в этом ряду - Декрет ВЦИК "О приобретении прав российского гражданства" (СУ РСФСР. 1918. N 31. Ст. 405). Этот акт заложил основы правового регулирования института гражданства по-советски. Именно он санкционировал исключительно простую процедуру принятия в гражданство РСФСР иностранцев. Для приобретения гражданства иностранцу достаточно было проживать на территории страны. Далее он подавал прошение в местный Совет, который принимал решение по существу. Препятствием для получения гражданства являлось только наличие у просителя судебного преследования по общеуголовному преступлению. Политическое преступление препятствием к получению гражданства не являлось (ст. 21 Конст. РСФСР 1918 г.). Регистрация факта приобретения гражданства осуществлялась НКВД после получения от соответствующего Совета уведомления. В исключительных случаях гражданство могло быть предоставлено лицам, находящимся за границей. Прошение подавалось во ВЦИК через дипломатическое представительство Советской России (ст. 5 Декрета).

К 1924 г. изданием первого более или менее обобщенного акта - СЗ СССР. 1924. N 23. Ст. 202, во многом повторенным Положением о гражданстве СССР (СЗ СССР. 1931. N 24. Ст. ст. 195, 196), советское законодательство установило следующие правила о гражданстве.

Устанавливалось единое гражданство Союза ССР и союзных республик. Помимо норм текущего законодательства это Положение санкционировалось конституционными нормами: ст. 7 Конст. 1924 г., ст. 21 Конст. 1936 г. и ст. 33 Конст. 1977 г. В общем-то для конфедеративного государства, каким по своей природе был СССР, это не характерно, впрочем, мы выше установили, что конфедеративность Союза большее время его существования была весьма условной.

В общем и целом законодательство СССР устанавливало следующие основания гражданства Союза.

А. Признание. Это основание наличия гражданства означало преемственную связь гражданства СССР с подданством Российской империи. Об этом прямо говорил п. "а" ст. 2 Закона о гражданстве 1938 г. Характерно, но Положение 1924 г. (ст. 3) основанием признания гражданства считало факт присутствия лица на территории Союза, которым не доказано (им самим) наличие у него иностранного гражданства. Надо заметить, что данная норма не была пустой формальностью, так как еще Декретом ВЦИК и СНК 1921 г. бывшие подданные Российской империи, покинувшие Россию без разрешения советских властей после 25 октября 1917 г., лишались российского гражданства (СУ РСФСР. 1921. N 1. Ст. 11). Для таковых лиц устанавливался пятилетний срок, в течение которого им предлагалось заявить о наличии у них российского гражданства через ближайшее дипломатическое представительство России.

Конечно, речь в основном шла об эмигрантах так называемой первой волны. Примечательно, но данный акт являлся своеобразной калькой с "законодательства об эмигрантах и врагах народа" времен Французской буржуазной революции. Постановлением ЦИК СССР от 1925 г. все лица: бывшие военнопленные и интернированные военнослужащие царской и Красной армий, Белой армии и участники контрреволюционных восстаний, пропустившие срок регистрации, лишались гражданства Союза ССР (СЗ СССР. 1925. N 77. Ст. 581). Однако после окончания Второй мировой войны на волне патриотического подъема Советское правительство посчитало наличие в прошлом подданства Российской империи достаточным для восстановления в гражданстве Союза ССР лиц, проживавших в Маньчжурии, Японии, Франции, Чехословакии, Бельгии, Болгарии и Югославии - основных центрах русской эмиграции. Хотя речь в указах 1945 - 1947 гг. Президиума Верховного Совета СССР шла о восстановлении гражданства, правильнее считать эти указы актами признания за лицами советского гражданства, поскольку им предписывалось, как и в 1921 г., зарегистрироваться в советских дипломатических миссиях за рубежом.

Признание сохраняло свою действенность правового основания для приобретения гражданства Союза ССР и в последующем законодательстве. Например, как гласила часть первая ст. 3 Закона СССР 1978 г. "О гражданстве СССР", "гражданами СССР являются лица, которые состояли в гражданстве СССР на день вступления в силу настоящего Закона" (Вед. ВС СССР. 1978. N 49. Ст. 816; ср. ст. 4 Зак. СССР о гражданстве 1990 г.).

Гражданами СССР признавались так называемые подкидыши.

Б. Рождение являлось вторым, но, разумеется, сделалось постепенно основным источником приобретения гражданства СССР. Важно подчеркнуть, что и здесь мы наблюдаем преемственность правового порядка Советской власти с прежним правом Российской империи, где право крови (ius sanginuae) считалось главным основанием считать лицо российским подданным.

Идеальной считалась ситуация получения гражданства по рождению, когда оба родителя являлись гражданами СССР: "Признаются гражданами союзных республик и тем самым Союза ССР лица, оба родителя которых являются гражданами Союза ССР, где бы эти лица не родились" (ч. 1 ст. 4 Пол. о гр. 1924 г.). Равно признавалось гражданином СССР по рождению лицо, даже если только один родитель его состоял в советском гражданстве (ч. 2 ст. 4 Пол. о гр. 1924 г.). Важно при этом подчеркнуть, что уже ст. 147 Кодекса законов об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве 1918 г. предписывала решать вопрос о гражданстве ребенка, родившегося в смешанном браке, соглашением родителей. Если же оба родителя, только один из которых был гражданином РСФСР, проживали за рубежом, то гражданство ребенка определялось соглашением между ними - это правило было, пожалуй, единственной уступкой принципу ius soli в советском законодательстве о гражданстве.

Все эти положения были повторены в ст. ст. 11 и 12 Закона 1978 г. и в ст. ст. 13 - 15 Закона 1990 г.

В 1938 г. законодательство дополнилось новеллой в отношении гражданства ребенка, чьи родители по тем или иным причинам поменяли гражданство (ст. 6 Закона 1938 г.; ср. ст. 20 Закона 1978 г., ст. 24 Закона 1990 г.). Законодательство теперь устанавливало принцип следования гражданства детей гражданству их родителей в случае изменения последнего. Ограничение заключалось в том, что по достижении ребенком 14-летнего возраста требовалось его согласие на изменение собственного гражданства. Позднейшее законодательство устанавливало льготный режим получения гражданства Союза, если только один из родителей приобретал гражданство СССР (ст. 21 Закона 1978 г.). В этом случае требовалось ходатайство того из родителей, который приобрел советское гражданство.

Гражданство ребенку предоставлялось автоматически, если он проживал на территории Советского Союза.

В. Восстановление в гражданстве Союза ССР являлось следующим основанием для его приобретения, например: ст. 10 Пол. о гр. 1924 г., ст. 19 Закона 1978 г., ст. 19 Закона 1990 г. - нормы практически идентичного содержания.

Г. Прием в гражданство Союза ССР был известен советскому законодательству с 1917 г. (см. выше). Вплоть до 1938 г. в СССР применялся весьма льготный порядок приобретения иностранцами гражданства Союза. Если иностранец проживал на территории одной из союзных республик и имел социально приемлемое происхождение, т.е. "принадлежал к рабочему классу или не пользующемуся чужим трудом крестьянству", то решение о его приеме в гражданство принималось до 1921 г. местным Советом, а после - его исполнительным комитетом. В союзных и автономных республиках это были их ЦИКи. В 1938 г. ситуация резко изменилась. В качестве оправдания введения новых порядков было высказано мнение, что "подлые шпионы, диверсанты и убийцы" очень легко могли легализоваться в Союзе ССР, с тем чтобы безнаказанно вести свою контрреволюционную и террористическую деятельность. Поэтому теперь решение о приеме иностранца в гражданство Союза принималось только Президиумом Верховного Совета СССР или союзной республики, где иностранец проживал (ст. 3 Закона 1938 г.). Этот же порядок был подтвержден последующим законодательством (ст. ст. 26 - 28 Закона 1978 г., ст. 18 Закона 1990 г.).

Если же иностранец, желавший получить гражданство Союза, проживал за границей, то решение об этом принималось ЦИК СССР или союзной республики. Ходатайство пересылалось через дипломатические и консульские учреждения за рубежом (ст. 9 Пол. о гр. 1924 г.). Последующее законодательство уже хранило молчание по этому вопросу, но практика соответствовала норме 1924 г. имевшей своим источником Декрет ВЦИК от 5 апреля 1918 г.

Д. Усыновление (adoptatio) являлось еще одним основанием как для приобретения советского гражданства, так и для утери его. Положение об этом появилось только в 1978 г. Дело в том, что в период с 1918 по 1927 г. усыновление вообще отсутствовало в советском гражданском праве.

Восстановленное в 1927 г. в новом Кодексе о браке и семье и опеке, оно никак не могло служить основанием утери для усыновленного, допустим, иностранцем союзного гражданства.

Только новелла 1978 г. в ч. 1 ст. 24 Зак. гр. СССР разрешила в качестве исключения выход усыновленного из гражданства СССР: "Ребенок, являющийся гражданином СССР, усыновленный иностранными гражданами, либо усыновленный супругами, один из которых является гражданином СССР, а другой - иностранным гражданином, сохраняет гражданство СССР. По ходатайству усыновителей такому ребенку Президиумом Верховного Совета СССР может быть разрешен выход из гражданства СССР". Как видим, советское законодательство вполне отличается от современного российского, легализовавшего чуть ли не торговлю российскими детьми.

Е. Право почвы (ius soli) являлось основанием для приобретения гражданства СССР для детей апатридов, если дети постоянно проживали на территории Союза. Та же норма действовала в отношении детей, гражданство которых было неизвестно. Аналогичного содержания была и норма ст. 29 Закона 1990 г.

Гражданство РСФСР и Союза СССР терялось по следующим основаниям.

А. Утрата: в случае отказа вернуться в пределы СССР по требованию советского правительства.

Это категория так называемых невозвращенцев. За подобного рода деяния советский уголовный закон предусматривал уголовную репрессию. Эта репрессии применялась по аналогии, основанием которой служил приснопамятный Декрет ВЦИК 1921 г. Весьма расширительное толкование по аналогии его норм позволяло советским карательным органам квалифицировать подобное деяние как контрреволюционное преступление - ст. 58 УК РСФСР 1922 г. - так называемая измена Родине; ср. п. "б" ст. 12 Пол. о гр. 1924 г.

Если сравнить эту норму с аналогичным положением уголовного права Российской империи, законодательство которой предусматривало наказание за аналогичный состав преступления, то следует отметить, что закон Империи прямо предусматривал подобный corpus delicti, тем самым следовал вполне цивилизованному принципу nulla poena sine lege. Советское право до 1959 г. не знало этого принципа! Только УК РСФСР 1960 г. в последующих редакциях установил легальную ответственность за подобное действие, включив формулировку "отказ возвратиться из-за границы в СССР" в диспозитивную часть ст. 64 Кодекса - "измена Родине". Верхним пределом наказания за подобного рода "преступление" был расстрел - "высшая мера социальной защиты", как эвфемистически выражались советские уголовные законы.

Закон о гражданстве СССР 1990 г. ввел новые квалификации оснований утери советского гражданства: "вследствие поступления лица на военную службу, службу безопасности, в полицию, органы юстиции или в иные органы государственной власти и управления в иностранном государстве; если лицо, постоянно пребывающее за границей, не встало на консульский учет без уважительной причины в течение пяти лет" (ст. 22). Получение гражданства СССР обманным путем в равной мере являлось основанием к его утрате.

Б. Выход из гражданства СССР (п. "в" ст. 12 Пол. о гр. 1924 г., ст. 17 Закона 1978 г., ст. 21 Закона 1990 г.). Эта процедура была сопряжена с целым рядом ограничений, от которых в наибольшей степени, пожалуй, в 1970-е гг. страдали советские евреи. В остальном ограничения были вполне разумными: наличие у отказника законных неисполненных обязательств перед третьими лицами, приговор суда, ущерб государственной безопасности СССР, если отказник являлся носителем государственной или военной тайны.

В. Лишение гражданства по приговору суда. Данное положение являлось официальной уголовной репрессией (например, п. "а" ст. 32 УК РСФСР 1922 г.). Эта санкция была упразднена только в 1959 г.

До этого момента в общем-то гуманная санкция довольно широко применялась в начале 1920-х гг. к так называемым врагам народа. К середине 1920-х гг. Советская власть опомнилась и стала просто расстреливать своих политических противников. Впрочем, в 1929 г. Троцкий был не расстрелян, а именно изгнан из пределов СССР.

Г. Оптация (optatio) всегда признавалась советским правом основанием к утрате гражданства.

Д. Усыновление (adoptio) ребенка иностранцем также могло служить основанием к утрате им гражданства Союз ССР.

Советское право никогда не признавало факта двойного гражданства.

Решение о приеме и утрате гражданства до 1922 г. принималось местным Советом, после него исполкомом. С 1938 г. решение принималось Президиумом Верховного Совета СССР или союзной республики. Новелла 1990 г. предоставила это право Президенту СССР и Председателям Верховных Советов союзных республик либо их "высшим должностным лицам".

Права, свободы и обязанности советских граждан.

Советская власть явила пример лицемерия в отношении прав и свобод своих subjectii - подвластных. Самым, пожалуй, вопиющим примером подобного лицемерия была политика классового расизма , которой большевики придерживались с первого своего дня нахождения у власти. Именно в этом пункте они расходились со своими западными единомышленниками, пожалуй, самым непримиримым образом. Особенно отчетливо это противоречие видно из известной работы немецкой коммунистки Розы Люксембург "Die russische Revolution. Eine kritische Wtirdigung". С аналогичных позиций, как известно, выступал и такой известный германский социал-демократ, как Карл Каутский, который логично предположил, что диктатура пролетариата являет себя миру одномоментно. Срок проявления ею насилия должен быть краткосрочным - достаточным для утверждения пролетариата у власти и закрепления демократической формы правления, обеспечивающей пролетариату в силу его многочисленности большинство при решении важнейших вопросов. Диктатура пролетариата, таким образом, должна представлять собой после одномоментного революционного потрясения неограниченную демократию, гарантирующую в особой мере права меньшинств, мнение инакомыслящих. Последнее было совершенно неприемлемо для русских коммунистов, хотя, безусловно, следует отметить, что в условиях России, где пролетариат от силы составлял 10% ее населения, формула Каутского была невозможна. Поэтому диктатура пролетариата в понимании большевиков очень скоро превратилась в диктатуру одной-единственной партии, когда марксистская фразеология стала игрой слов. Именно эта игра слов позволяла большевикам выступать от имени всего "эксплуатируемого и трудящегося народа".

Такая форма Советского государства означала, что представители бывших эксплуататорских классов должны быть выведены из-под действия принципа равноправия. Неравенство прав граждан в РСФСР, а потом и в СССР выражалось, например, в том, что вплоть до 1936 г. "бывшие" были полностью лишены политических прав. Впрочем, это была невеликая потеря, поскольку для самих трудящихся эта категория прав очень скоро превратилась в фикцию. Гораздо жестче была политика Советской власти в сфере общих гражданских прав. Например, представители бывших эксплуататорских классов, их дети не могли получить в СССР высшее образование (для этого им приходилось исправлять анкеты). Им был заказан доступ к определенным профессиям. Их имущественные права два раза подверглись отрицанию. Первая волна - эпоха военного коммунизма с ее лозунгом "грабь награбленное". Вторая - удушение нэпа. Тогда же в разряд эксплуататоров попало трудовое крестьянство, которое не пьянствовало, не митинговало, а просто работало на своей земле не покладая рук. Оно было объявлено кулачеством и подверглось в буквальном смысле физическому истреблению.

Практически полностью физически было истреблено сословие духовенства! "Бывших" увольняли с работы первыми и последними брали на работу. Политические репрессии 1920 - 1930-х гг. в значительной мере коснулись именно их, поскольку непролетарское происхождение уже являлось составом преступления. Одним словом, классовая дискриминация представляла собой целенаправленную политику большевиков по превращению бывших социальных верхов России, ее настоящей элиты в люмпенов и маргиналов.

* * *

Общая картина прав и свобод советских граждан представляется довольно уныло. Первое, на что следует обратить внимание, - это абстрактность и фиктивность почти всех прав и свобод - от первой советской Конституции до последней. Второе - это логическое и смысловое несоответствие терминологии, употребляемой советским правом, общепринятым понятиям и терминам. Например, термин "выборы" в СССР всегда означал оформление посредством процедуры голосования заранее назначенных лиц, а не действительные выборы на альтернативной и конкурентной основе. Или другой термин - "равноправие" означал не равенство прав, а уравнивание заведомо неравных субъектов.

Именно такое толкование термина "равенство прав" дает один из первых декретов Советской власти, задав тем самым традицию в этом вопросе (СУ РСФСР. 1917. N 3. Ст. 31). Все это необходимо, повторим еще раз, учитывать при анализе советского правового материала.

И последнее, на что необходимо обратить внимание при изучении вопроса о положении с правами личности в советскую эпоху, это то, что в СССР никогда не соблюдался действенный принцип гарантии этих прав. Краеугольным камнем системы демократии так называемых "буржуазных" революций на Западе было простое положение: к личности можно применять только опубликованный нормативный акт! В Советском Союзе же до 29 ноября 1990 г. действовало средневековое по своей сути правило, разрешавшее применение неопубликованного нормативного акта! Положение было исправлено в указанный день решением Комитета конституционного контроля СССР.

Политические права и свободы.

Право голоса. Конституция 1918 г. наделяла советских граждан пролетарского и трудового, крестьянского происхождения избирательными правами. Права предоставлялись с 18 лет вне зависимости от пола, национальности и оседлости (ст. 64). Лишались избирательных прав представители бывших эксплуататорских классов (ст. 65 Конституции). Важно отметить, что Основной Закон 1918 г. не знал деления избирательного права на активное и пассивное. Процедура выборов оформлялась как крайне неформальная. Сами выборы были открытые, непрямые и неравные даже для политически благонадежных граждан: один депутат съезда Советов (высшего органа власти на тот момент) от 25 тыс. городского населения и один от 125 тыс. сельского. Делалось это по идеологическим причинам, поскольку считалось, что пролетариат является авангардом революционного движения и государство является диктатурой пролетариата, но если этого пролетариата численно очень мало, то необходимо законодательно закрепить неравное представительство.

Конституция 1936 г. полностью поменяла механизм формирования органов власти посредством выборов. Сами выборы объявлялись теперь тайными, равными (один человек - один голос) и прямыми: ст. ст. 135 - 136 Конституции; ср. ст. ст. 1 и 2 Положения о выборах в Верховный Совет 1937 г. (СЗ СССР. 1937. N 43. Ст. 182). Права голоса теперь лишались только умалишенные и осужденные по приговору суда. От неформальной процедуры выборов перешли к формальной, напоминающей современную, с выдвижением кандидатов (номинация), с образованием участковых и окружных избирательных комиссий и т.п. Однако активное и пассивное избирательное право продолжало оставаться нераздельным. Только конституционная новелла 1945 г. наконец разделила эти права, но только для кандидатов в депутаты в Верховный Совет СССР и союзных республик. Для депутатов в Верховный Совет СССР установили возрастной ценз в 23 г. а для республиканских - 21 год.

Конституция 1977 г. не внесла ничего нового в существовавший до нее порядок. Только новый Закон "О выборах в Верховный Совет СССР" содержал более сложную процедуру проведения выборов, что преподносилось пропагандой тех лет как укрепление советской общенародной демократии (Вед. ВС СССР. 1978. N 28. Ст. 441). Для советских выборов всегда был характерен крайне высокий процент участия в них граждан - что-то около 99,7% от всех зарегистрированных избирателей. В воинских частях, а советские конституции наделяли военнослужащих избирательными правами, участие было стопроцентным. Одним словом, советские выборы были самым театрализованным институтом в механизме Советской власти.

Тем не менее более или менее цивилизованный порядок проведения выборов появляется в СССР в связи с конституционной новеллой 1988 г. и принятием нового закона о выборах народных депутатов того же года. К важнейшим нововведениям следует отнести альтернативность выборов. Теперь стала возможна конкуренция между кандидатами от разных политических сил. Выборы в новый орган высшей государственной власти - Съезд народных депутатов СССР, проводившиеся в марте 1989 г. оказались самыми демократическими и справедливыми за все время нахождения коммунистов у власти.

Референдум. Референдум, или всенародный опрос, был предусмотрен уже Конституцией 1936 г. (п. "д" ст. 49). Правда, формулировка самой конституционной нормы - "всенародный опрос" - позволяет говорить о его исключительно рекомендательном характере. Конституция 1977 г. в ст. 5 пошла немного дальше: "Наиболее важные вопросы государственной жизни выносятся на всенародное обсуждение, а также ставятся на всенародное голосование (референдум)". Сам закон, т.е. реальный правовой механизм осуществления прав советских граждан на референдум, был принят только в 1990 г. Ирония истории заключается в том, что за всю историю СССР этот институт был задействован только один раз - по поводу судьбы самого Советского Союза. Результаты референдума 17 марта 1991 г. с вопросом: "Считаете ли Вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик как обновленной федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантироваться права и свободы человека любой национальности?" оказались положительными, более 70% принявших участие в референдуме ответили на этот вопрос также положительно. Однако эти результаты были проигнорированы руководством РСФСР и других союзных республик в лучших традициях коммунистического правового нигилизма.

* * *

Особо стоит сказать несколько слов о состоянии политических прав и свобод, получивших свое развитие в Конституции СССР 1977 г. Этот документ значительно расширил их номенклатуру в русле политики так называемого развитого социализма. Идеология в который раз спровоцировала появление на свет мертворожденного дитя. Дело в том, что коммунисты почему-то решили, что развитие социализма в СССР зашло настолько далеко, что отпала сама необходимость в понятии диктатуры пролетариата. Данная концепция родилась в конце 1950-х гг. в связи, надо полагать, с развенчанием культа личности Сталина. Развенчание оказалось грандиозным провалом, самым мощным кризисом советской системы. Приходилось срочно, в пожарном порядке спасать положение. Так или почти так на свет появилась идея необходимости перехода к строительству коммунизма. Зримым проявлением этой идеи стала новая Программа КПСС, принятая XXII съездом партии.

Документ оказался весьма примечательным. Именно в нем единственная правящая в СССР партия рассказала, как она будет строить коммунизм. Было конкретно указано, что к 1980 г. в стране будет создана материально-техническая база коммунизма, а к 2000 г. окончательно установятся коммунистические общественные отношения. Как и любая концепция, построенная на идее прогресса, идее предсказуемости истории, эта концепция строительства коммунизма в отдельно взятой стране была изначально неверной. Но, даже будучи ошибочной, она провоцировала определенную социальную реальность, впрочем, столь же эфемерную, как и сама идея. Эта реальность, в частности, была отражена в конституционном и законодательном материале.

Прежде всего Конституция 1977 г. взяла за основу идею так называемого общенародного государства, в котором воплощается подлинная общенародная демократия, социалистическая по духу.

Статья 9 Основного Закона СССР в связи с этим провозглашала: "Основным направлением развития политической системы советского общества является дальнейшее развертывание социалистической демократии: все более широкое участие граждан в управлении делами государства и общества, совершенствование государственного аппарата, повышение активности общественных организаций, усиление народного контроля, укрепление правовой основы государственной и общественной жизни, расширение гласности, постоянный учет общественного мнения". Понятно, что подобная декларация нуждалась хоть в каком-нибудь нормативном оформлении. Эта задача была решена ст. ст. 48, 49 и 58 Конституции. В данных статьях закреплялись такие политические права граждан, как право участвовать в управлении государством и право вносить в государственные органы предложения по улучшению их работы, критиковать и обжаловать их решения.

Конечно, некоторые из этих прав скорее напоминали логический плеоназм, нежели нечто осмысленное. Например, право участвовать в управлении государством (ст. 48). Другое право - право критики государственных органов (ст. 49) - вообще представлялось двусмысленностью в стране, уголовный закон которой знает репрессию за антисоветскую агитацию и пропаганду. Форменным издевательством над здравым смыслом можно считать положения ст. 58, разрешавшей обжаловать действия государственных органов и должностных лиц.

Вообще, необходимо заметить, право критики, право жалобы скорее рассматривалось в советском государственном (конституционном) праве как право административной жалобы. Обжаловать действия органов власти в суде было невозможно. Поэтому граждане куда только эти жалобы ни писали: Генеральному секретарю ЦК КПСС, в ЦК КПСС, в адрес проходящего съезда и т.п. Полагалось же жалобу подавать в тот орган, на который гражданин жалуется. При отказе можно было писать в вышестоящие инстанции (см. Указ ВС СССР "О порядке рассмотрения предложений, заявлений и жалоб граждан" (Вед. ВС СССР. 1981. N 21. Ст. 741)).

Перестройка сказалась в том, что в 1987 г. был принят новый Закон "О порядке обжалования в суд неправомерных действий должностных лиц, ущемляющих права граждан", но он был составлен так, что обжаловать можно было решение, которое было принято должностным лицом единолично. При советской системе принятия всех важных решений коллегиально, когда полагалось хотя бы формально проводить эти решения через коллегиальные органы власти, это право советских граждан вновь оказывалось фикцией. Поэтому единственное, что они могли сделать, - это обжаловать свое незаконное увольнение с работы! Впрочем, законодательство запрещало обжалование в суде увольнение некоторых категорий должностных лиц.

Неприкосновенность личности, тайна переписки, неприкосновенность жилища.

Неприкосновенность личности гарантировалась двумя последними советскими конституциями: ст. 127 Конст. 1936 г., ст. 54 Конст. 1977 г. Только Конституция 1918 г. замалчивала этот вопрос, что характерно для конституции государства диктатуры пролетариата, где неприкосновенным не может быть никто. Однако неприкосновенность личности, жилища и тайна переписки в полной мере гарантируются не конституционными нормами, а текущим законодательством и практикой правоохранительных органов.

В цивилизованных странах принцип неприкосновенности гарантируется тем, что решение о нарушении этих прав принимается только судом! Советское законодательство предусматривало, что решение об этом принимает прокурор. Только в новом Уголовно-процессуальном кодексе России 2001 г. впервые в отечественной практике была предусмотрена подобная процедура. Излишне, наверное, говорить, что все время существования Советской власти для ее репрессивных органов, таких как ВЧК - ОГПУ - НКВД - МГБ - КГБ, никогда не существовало никаких ограничений в этом вопросе.

Свобода слова. Конституция 1918 г. в ст. 14 предусмотрела такую свободу только для трудящихся. Статья 125 Конституции 1936 г. разрешала эту свободу только в интересах трудящихся, а ст. 50 Конституции 1977 г. - в интересах народа и в целях укрепления и развития социалистического строя. Конечно, свободы слова, как ее понимает цивилизованная правовая система, в Советском Союзе никогда не было. Целевая свобода - это не свобода. Кроме того, ст. ст. 69 и 70 УК РСФСР 1922 г.; ст. 58.10 УК РСФСР 1926 г. и ст. 70 УК РСФСР 1960 г. содержали такую квалификацию преступления, как антисоветская агитация и пропаганда. Даже при не очень сильном желании под эту статью можно было подвести все, что угодно, поскольку "с объективной стороны, - гласил официальный комментарий к УК РСФСР 1960 г., - под антисоветской агитацией и пропагандой понимается распространение идей антисоветского содержания. Это может быть беседа, выступление, доклад и т.п. Для квалификации не имеет значение, какое количество лиц присутствует при этом". И далее: "...антисоветская агитация и пропаганда осуществляется путем показа антисоветского кинофильма, вывешивания буржуазно-националистических флагов, эмблем и т.п.". Далее комментатор рекомендовал считать антисоветскими "книги, брошюры, статьи, надписи и иные произведения, фиксирующие антисоветские идеи (пластинки, фотоснимки, магнитофонные записи и т.д.)". "Под распространением произведения понимаются все способы доведения его до сведения окружающих (показ, рассылка по почте, подбрасывание в почтовые ящики и в общественных местах, расклеивание и т.п.)" [Уголовный кодекс. 1984. С. 191].

А что же есть, собственно, сама антисоветская идея? Обычно комментарии сходились на том, что антисоветская идея - информация, содержащая сведения, порочащие советский строй. Это должно было быть "клеветническое измышление". А вот здесь и начиналось самое трудное. Повесть М.А. Булгакова "Собачье сердце" - это антисоветское произведение? Конечно, да еще какое! Повесть И.А. Бунина "Окаянные дни" - антисоветчина? Да еще какая! А что же там клеветнического? Вот и получалось, что антисоветским произведением можно было считать то, которое содержало в себе правду о первой в мире стране социализма!

Свобода передвижения. В России до крушения русской исторической власти существовала жесткая паспортная система, исключавшая возможность свободного передвижения массы населения вне контроля со стороны властей. Однако хаос, порожденный двумя революциями, сделал свое дело.

Фактически до 1929 г. государство применяло разрешительный порядок проживания только в пределах сопредельной полосы у государственной границы. На всей территории СССР действовал регистрационный порядок проживания через внесение записи в домовую книгу или трудовые книжки, введенные для всех (включая буржуазные) слоев населения (СУ РСФСР. 1918. N 73. Ст. 792). Но с начала коллективизации, когда в города хлынула масса голодных крестьян, потребовалось применить меры, которые по сути стали не чем иным, как вторым изданием крепостного права в России.

В указанный год в стране вводятся паспортная система (внутренних паспортов!) и жесткий разрешительный порядок прописки. Все население СССР поголовно прикреплялось к определенному месту жительства, без ведома властей менять место жительства было запрещено. Внутренние паспорта подразделялись на бессрочные, пятилетние и временные (до трех месяцев). Паспортов не имели военнослужащие и колхозники! Бессрочные паспорта выдавались только инвалидам и пенсионерам с 55-летнего возраста! В качестве льготы бессрочный паспорт выдавался орденоносцам. Пятилетние паспорта выдавались остальным гражданам от 16 до 55 лет (Пол. о пасп., СП РСФСР. 1940. N 24. Ст. 591). Положение о паспортной системе в СССР от 1974 г. ничего принципиально нового не внесло, разве что паспорта получили колхозники. Было сохранено срочное действие паспортов. Граждане получали паспорт в 16 лет и обязаны были вклеивать в него свою фотографию в 25-летнем и 45-летнем возрасте.

Режим разрешительной прописки был источником колоссальных жизненных и бытовых неурядиц советских граждан. В октябре 1990 г. Комитет конституционного надзора СССР вынес заключение: "Положения о прописке, обязывающие граждан получать разрешение органов внутренних дел или других государственных органов на проживание во всех населенных пунктах на территории СССР, ограничивают право граждан на свободу передвижения и свободу выбора местожительства". Комитет полагал, что подобные ограничения "должны быть устранены из законодательства путем его поэтапного пересмотра с целью замены разрешительного порядка прописки регистрационным в процессе перехода к рыночным отношениям, создания рынка жилья и рабочей силы".

И последнее, что стоит заметить в этой связи, это так называемая бесписьменность, т.е. проживание граждан без прописки в СССР являлось административным нарушением, которое при своем рецидиве легко переквалифицировалось в уголовное преступление (УК 1926 г., ст. 198 УК 1960 г.).

Свобода собраний, шествий и митингов. Как и предыдущая свобода, эта являлась чистой фикцией, несмотря на конституционную гарантию: ст. 15 Конст. 1918 г., ст. 125 Конст. 1936 г., ст. 50 Конст. 1977 г. Впрочем, антисоветские митинги и демонстрации имели место в СССР. Так, до начала 1930-х гг. нередки были случаи забастовок на предприятиях. Известны и демонстрации 1927 г. организованные сторонниками Троцкого. Однако все эти явления были с точки зрения советского права незаконными, поскольку вплоть до 1987 г. не существовало никаких нормативных документов, регулирующих на практике порядок осуществления советскими гражданами их же конституционных прав.

Только в указанный год на волне перестроечного движения советские власти издали временные положения о порядке проведения демонстраций и митингов. Однако эти акты имели локальный характер - статус положений, издаваемых местными Советами.

Свобода союзов. Эта свобода была гарантирована первой советской Конституцией: "В целях обеспечения за трудящимися действительной свободы союзов РСФСР, сломив экономическую и политическую власть имущих классов и этим устранив все препятствия, которые до сих пор мешали в буржуазном обществе рабочим и крестьянам пользоваться свободой организации и действия, оказывает рабочим и беднейшим крестьянам всяческое содействие, материальное и иное, для их объединения и организации" (ст. 16). Из этой формулировки явствовало, что общественные объединения граждан могут существовать в Советской России только при условии, если они содействуют делу строительства социализма: ст. 126 Конст. 1936 г., ст. 51 Конст. 1977 г. Несоветские организации преследовались уголовным законом: ст. ст. 60 - 63 УК РСФСР 1922 г., ст. 72 УК РСФСР 1959 г.

Эпоха гласности и перестройки вызвала к жизни легализацию так называемых неформальных объединений, многие из которых в конце 1980-х гг. стали прообразом будущих политических партий.

Итоги этой либеральной политики воплотились в Законе СССР 1990 г. "Об общественных объединениях", основывавшихся на вполне цивилизованных нормах и принципах. Правда, и здесь нельзя не удержаться от замечания. Эти нормы и принципы мало чем отличались от законодательства Российской империи, посвященного той же проблеме.

Свобода совести. Эта свобода гарантирована была еще постановлением Временного правительства: "Каждому гражданину Российского государства обеспечивается свобода совести. Посему пользование гражданскими и политическими правами не зависит от принадлежности к вероисповеданию и никто не может быть преследуем и ограничиваем в каких бы то ни было правах за убеждения в делах веры" (п. 1 Постановления "О свободе совести", Вест. ВП. 1917. N 109/155). Несмотря на видимый либерализм, это постановление ничего не говорило о статусе Русской православной церкви, чье государствообразующее значение не подлежит сомнению. Поэтому можно считать, что большевики продолжили борьбу либералов с верой и Церковью, но уже на конституционном уровне: ст. 13 Конст. 1918 г., ст. 124 Конст. 1936 г., ст. 52 Конст. 1977 г., декларировав одновременно свободу антирелигиозной пропаганды. На практике эта свобода означала политику гонений на Церковь, сопоставимую с гонениями языческих цезарей эпохи Римской империи. Подробнее этот вопрос будет рассмотрен ниже.

Право на труд. Советские конституции гарантировали населению право на труд: ст. 18 Конст. 1918 г., ст. 118 Конст. 1936 г., ст. 40 Конст. 1977 г. Формально это так и было. Однако толковалось это право столь широко и своеобразно, что оно фактически превращалось в обязанность. К этому заключению нетрудно прийти, ознакомившись с конституционной формулировкой 1918 г.: "РСФСР признает труд обязанностью всех граждан Республики и провозглашает лозунг: "Не трудящийся да не ест!" Практика в этом вопросе не расходилась с конституционной нормой вопреки обычаю. Например, Постановление "О воспрещении безработным отказываться от работы" (СУ РСФСР. 1918. N 64. Ст. 704).

Таким образом, в СССР право на труд ассоциировалось с обязанностью трудиться: ст. 1 КЗоТ 1918 г., СУ РСФСР. 1918. N 87 - 86. Ст. 905, ст. ст. 11 - 14 КЗоТ 1922 г., СУ РСФСР. 1922. N 70. Ст. 903.

Последний КЗоТ РСФСР 1971 г. ничего нового в эту сферу не внес. Обязанность трудиться подкреплялась уголовной репрессией, существовавшей от положения о "трудовом дезертирстве" - ст. 126 УК РСФСР 1922 г. до ст. 209 УК РСФСР 1960 г., закреплявшей такую квалификацию преступления, как "тунеядство" и "паразитический образ жизни". За тунеядство советских граждан положено было привлекать к ответственности с 16 лет, если они не учились в каком-нибудь учебном заведении и нигде не работали.

Другая особенность социалистических трудовых отношений - это принудительные внутренние займы, введенные в СССР в связи с индустриализацией. Порой вся зарплата рабочему выдавалась облигациями. Такая практика была отменена только в 1957 г. Годом ранее отменили уголовное наказание за прогул и опоздание на работу более чем на 20 минут, введенное в СССР в 1940 г. Тогда же в 1956 советским трудящимся было позволено самостоятельно выбирать место работы! На 40-часовую рабочую неделю СССР перешел только в 1968 г.!

Право собственности. Праву собственности, особенно частной, в СССР радикально не везло.

Эпоха военного коммунизма и, следовательно, Конституция 1918 г. отрицали наличие иных видов собственности, кроме социалистической - муниципализированной и национализированной. Однако ГК РСФСР 1922 г. легализовал право частной собственности в СССР. Статья 52 Кодекса декларировала: "Различается собственность: а) государственная (национализированная и муниципализированная), б) кооперативная, в) частная". Ограничения для частной собственности в основном полагались в ее объектах. Так, в частной собственности не могли находиться земля, недра и некоторые другие виды вещей (ст. 54 ГК). Конституция 1936 г. в ст. 9 косвенно гарантировала частную собственность в виде мелкого частного хозяйства единоличных крестьян и кустарей, основанное на личном труде и исключающее эксплуатацию чужого труда. Практика тех лет свидетельствовала, что власть сквозь пальцы смотрела даже на наем в качестве рабочей силы родственников частного лица.

Однако в начале 1960-х гг. положение резко меняется. В связи с провозглашением курса на построение коммунизма в СССР по идеологическим причинам не могло быть места никакой частной собственности. Поэтому новый ГК РСФСР 1964 г. исходил уже только из наличия у граждан личной собственности. "Личная собственность является производной от социалистической собственности и служит одним из средств удовлетворения потребностей граждан. По мере продвижения к коммунизму личные потребности граждан будут во все большей степени удовлетворяться за счет общественных фондов", - гласила преамбула к этому акту. Согласно формулировке ст. 105 Кодекса в ред. 1987 г. "в личной собственности граждан могут находиться предметы обихода, личного потребления, удобства и подсобного домашнего хозяйства, жилой дом и трудовые сбережения". Можно сделать вывод, что источником ее мог быть только личный труд гражданина, исключавший ведение незаконных видов деятельности, таких, например, как спекуляция, предпринимательская деятельность, коммерческое посредничество и др. (ст. ст. 153 и 154 УК РСФСР 1960 г.). Кстати, закон разрешал гражданам иметь в личной собственности дом, жилая площадь которого не должна была превышать 60 кв. м! В 1960-е гг. на волне ретивого исполнения подобного положения нередки были случаи сноса части домов или подселения к собственнику нуждающихся в улучшении жилищных условий.

Рецидивы коммунистического отношения к собственности давали о себе знать даже в эпоху перестройки. Так, принятые на волне либерализации экономических отношений в СССР Основы гражданского законодательства Союза ССР и республик (Вед. ВС СССР. 1990. N 26. Ст. 733) фактически снова санкционировали существование в СССР частной собственности (ст. ст. 47 и 48), но использовали при этом эвфемизмы. Только законодательство РСФСР этого периода знает употребление термина "частная собственность". Например, ст. 5 Закона РСФСР "О предприятиях и предпринимательской деятельности" (Вед. ВС РСФСР. 1990. N 30. Ст. 418).

Право на образование. Конституция РСФСР 1918 г. в ст. 17 определила задачей советской власти обеспечить трудящимся полное и всестороннее бесплатное образование. Это была химера, поскольку государству предстояло еще только ликвидировать неграмотность среди большинства населения. Поэтому всеобщим и обязательным стало только начальное образование в Конституции СССР 1936 г. (ст. 121). Полное среднее образование и высшее было платным, с исключениями для некоторых категорий граждан. Отмена платы за полное среднее и высшее образование была утверждена Постановлением Совмина СССР от 6 июня 1956 г. Конституция СССР 1977 г. в ст. 45 гарантировала бесплатность и всеобщность среднего образования. Тем не менее доступность бесплатного высшего образования была ограничена так называемым конкурсом - экзаменационными испытаниями абитуриентов при поступлении в высшие учебные заведения. Кроме того, до 1991 г. существовало так называемое обязательное государственное распределение, когда специалист с высшим образованием был обязан отработать не менее трех лет там и на той должности, которую ему укажет государство. Это положение, конечно, нарушалось гражданами всеми правдами и неправдами, тем не менее оно висело дамокловым мечом над выпускником, напоминая ему о действительной цене бесплатного высшего образования в СССР.

Считается, что СССР добился больших успехов в области образования. Но это с чем и как сравнивать. Действительно, образовательный уровень среднего выпускника школы 1970 - 1980-х гг., пожалуй, даст фору среднему выпускнику современной школы. Но этот уровень 1970-х гг. не идет ни в какое сравнение с уровнем образования, даваемым гимназиями в дореволюционной России. Качество советского образования во многом обесценивалось его идеологичностью. Например, такие дисциплины, как история, литература, обществоведение - словом, весь цикл гуманитарных наук, были весьма далеки от науки. Советская школа в полной мере испытала на себе гонения на генетиков и прочих "продажных девок империализма", каковой, например, долго считали такую науку, как кибернетика. Так, в советских учебниках по биологии еще в начале 1980-х гг. можно было встретить описания опытов некой Лепешинской, повторенных Опариным, попытавшимся осуществить мечту средневековых алхимиков по поводу spontano generatio.

Право на жилище. Конституционной эта норма стала только в 1977 г. (ст. 44). Данное право советских граждан имело двойственный характер. С одной стороны, в довольно ограниченном объеме, о чем будет сказано подробно ниже, право граждан на жилье совпадало с их правом иметь жилое помещение в личной собственности. С другой же стороны, это право понималось как право гражданина заключить договор аренды жилого помещения (жилищного найма) на льготных для нанимателя условиях. История формирования подобного дуализма будет выглядеть следующим образом.

Истинные противники частной собственности, а в России 99% жилого фонда до захвата власти большевиками находилось в частных руках, большевики уже в 1918 г. национализируют недвижимость в городах, как земельные участки, так и находящиеся на них строения (СУ РСФСР. 1918. N 62. Ст. 674). С ликвидацией ДВР принимается Декрет о муниципализации строений в городах этой республики (СУ РСФСР. 1923. N 91. Ст. 901). До сельской местности руки большевиков доходят не скоро, но в 1924 г. производится муниципализация строений и в сельской местности. Под эту муниципализацию подпадают бывшие государственные владения: строения, занятые госучреждениями, и "бывшие земские, общественные, церковные и помещичьи строения, не имеющие специального сельскохозяйственного назначения и не входящие в состав государственных земельных имуществ" (СУ РСФСР. 1924. N 89. Ст. 910). Уцелевших еще помещиков выселяют принудительно из их домов в следующем 1925 г. (СУ РСФСР. 1925. N 21. Ст. 136). Тогда же выходит Декрет ВЦИК, которым определяется состав жилого фонда РСФСР: строения, принадлежавшие государству до 7 ноября 1917 г.; ведомственные строения (национализированные по актам высших органов Советской власти); строения предприятий (СУ РСФСР. 1925. N 86. Ст. 638). Правда, к этому перечню необходимо добавить частный жилой фонд, возникший в результате декоммунизации 1922 г.

Причина перевода муниципального жилого фонда обратно в частный (декоммунизация) оказалась банальной. В результате разрухи, а пролетариат, вселяемый в дома буржуазии, не отличался чистоплотностью, он очень быстро превращал свои новые апартаменты в развалины.

В связи с этим местные коммунальные отделы стали в массовом порядке возвращать разрушенное жилье прежним владельцам. Строительство и эксплуатация жилого фонда до 1937 г. происходили за счет особых товариществ, которые в указанном году были заменены государственными организациями. Тогда же была проведена новая опись жилого фонда. Он стал состоять из единого государственного жилого фонда, в который входило ведомственное и коммунальное жилье. Частный жилой фонд тем не менее сохранялся. Дополнительным средством его укрепления стал Указ Президиума ВС СССР от 26 августа 1948 г., которым устанавливалось, что "каждый гражданин и каждая гражданка СССР имеют право купить или построить для себя на праве личной собственности жилой дом в один или два этажа, с числом комнат от одной до пяти включительно, как в городе, так и вне города" (Вед. ВС СССР. 1948. N 36). Но! Пароксизм уравниловки дал о себе знать десять лет спустя, когда Указ 1948 г. был издевательски изменен. Указ 18 июля 1958 г. устанавливал "общую предельную норму жилой площади во вновь сооружаемых гражданами СССР домах на праве личной собственности - 60 квадратных метров".

В начале 1980-х гг. нормы жилищного законодательства кодифицируются. В 1981 г. выходят

Основы жилищного законодательства СССР и союзных республик (Вед. ВС СССР. 1981. N 26. Ст. 834).

Согласно Основам жилой фонд СССР состоял из государственного жилого фонда, общественного жилого фонда (собственность колхозов и общественных организаций), кооперативного жилого фонда и личного жилого фонда (ст. 4). Определенным шагом вперед стало увеличение санитарных норм предоставляемой жилой площади. Основы исходили из нормы в 9 кв. м на человека (ст. 22). Жилищный кодекс РСФСР увеличил норму до 12 кв. м (ст. 38).

До 1983 г. до принятия Жилищного кодекса РСФСР отношения по найму жилья регулировались гражданским законодательством: ГК 1922 г. содержал весьма развитый договор имущественного найма ( ст. ст. 152 - 179), ГК 1964 г. - целую гл. 28 (ст. ст. 296 - 341).

Право на отдых. На конституционном уровне право на отдых было закреплено только в Конституции 1936 г. - ст. 119. Хотя впервые это право было гарантировано Постановлением Наркомата труда от 16 августа 1918 г. "О еженедельном 42-часовом непрерывном отдыхе" (СУ РСФСР. 1918. N 66. Ст. 719). Дополнительной гарантией советских граждан на отдых было право на ежегодный оплачиваемый отпуск. Оплачиваемым он стал только с 1922 г. - ст. 69 КЗоТ РСФСР 1922 г. В дальнейшем объем этого права, надо признать, только расширялся.

Право на материальное обеспечение в старости, болезни, потери трудоспособности. Это право на конституционном уровне было гарантировано только в 1936 г. До этого момента социальное обеспечение трудящихся (sic!) гарантировалось Декретом СНК РСФСР 1918 г. (СУ РСФСР. 1918. N 89. ст. 906). Однако в 1918 г. государство гарантировало обеспечение только в случае утраты трудоспособности (как временной, так и полной), безработицы. Тогда же гарантировались пособия роженицам и беременным. Обеспечение по старости было гарантировано только в 1922 г. - ст. 176 КЗоТ.

Конституция 1977 г. в ст. 43 подтвердило государственную гарантию этих социальных прав.

В то же время нарушением принципа равноправия следует считать то, что этим правом пользовались только лица наемного труда и, следовательно, миллионы крестьян были его лишены, как лишались его бывшие эксплуататоры. Колхозное крестьянство получило право на пенсионное обеспечение только в 1965 г. Кстати, заслуженная пенсия крестьянина тогда составила 8 руб. в месяц.

По тогдашним ценам - 3 бутылки водки!

Современная градация пенсионных возрастов: 60 лет для мужчин и 55 лет для женщин была установлена в 1956 г.

* * *

Конституция 1977 г. знаменита расширением номенклатуры социальных прав советских граждан.

Так, ее текст существенно увеличился за счет включения статей, гарантировавших гражданам право на охрану здоровья, право на пользование достижениями культуры, право на жилище. Гражданам гарантировалась свобода научного, технического и художественного творчества. Последняя гарантия, данная ст. 47 Конституции, оговаривала ее условием коммунистического строительства.

Советская пропаганда преподносила факт расширения номенклатуры социальных прав как очередное достижение социализма. Хотя гордиться особенно было нечем. Советские стандарты социального обеспечения были убоги. Население в СССР фактически вело гарантированное полунищенское существование. Беда тем не менее заключается в том, что и в начале XXI в. население в России живет нисколько не лучше.

* * *

Советская доктрина прав и свобод исходила из их неразрывной связи с обязанностями. Без прав нет обязанностей, говорила советская идеология. Первая советская Конституция 1918 г. признавала только одну такую обязанность - защиту социалистического Отечества (ст. 19). Конституция 1936 г. расширила номенклатуру обязанностей граждан: "Каждый гражданин СССР обязан соблюдать Конституцию СССР, исполнять законы, блюсти дисциплину труда, честно относиться к общественному долгу, уважать правила социалистического общежития" (ст. 130). Далее, граждане обязаны были беречь и укреплять социалистическую собственность (ст. 131) и защищать СССР. В стране, таким образом, вновь вводилась всеобщая воинская повинность. Закон об этом был принят в 1939 г. (СЗ СССР. 1939. N 32).

Конституция 1977 г. может считаться шедевром конституционного творчества в области закрепления за советскими гражданами обязанностей. В дополнение к имевшимся ранее она вводила следующие обязанности: оберегать интересы Советского государства, уважать национальное достоинство других граждан, уважать законные права и интересы других лиц, заботиться о воспитании детей в коммунистическом духе, охранять исторические памятники, выполнять интернациональный долг, беречь природу.

Важно подчеркнуть, что такая обязанность, как обязанность платить налоги, в советских конституциях не закреплялась.

Советский народ: национальность в СССР.

Одним из главных вопросов, оказавшихся неразрешимыми и, следовательно, роковыми для Советской власти, стал национальный вопрос. И это несмотря на декларируемое равенство всех национальностей и народов, входивших в Советский Союз, несмотря на растиражированное советской пропагандой положение о появлении в СССР новой исторической общности - советского народа.

Апофеозом становления данной концепции стал доклад Генерального секретаря ЦК КПСС Ю.В. Андропова, посвященный 60-летнему юбилею образования СССР. Именно этот доклад Андропова содержал тезис об окончательном формировании такой общности, что было несколько странным.

Андропов слыл марксистом-теоретиком. Он, как "диалектик", должен был понимать, что окончательный этап формирования означает первый этап разложения!

Собственно говоря, концепция новой общности и нового человека разрабатывалась советскими идеологами давно, начиная с 1920-х гг. Для чего проводились опыты по скрещиванию человека и обезьяны, создавались банки спермы выдающихся революционеров и т.п. В основе этих действий лежал идеологический мотив. Известный тезис Маркса о Фейербахе трактовался русскими коммунистами настолько примитивно, что подобные опыты рассматривались как вещь необходимая для формирования человека нового типа, качественно отличного от человека старого, буржуазного типа.

Дело в том, что построение социализма, а тем более и коммунизма, по мысли Энгельса, должно было сопровождаться не менее чудесным превращением человека - строителя этого самого коммунизма. Человек должен был стать новым в буквальном смысле. Этот homo novus мыслился как действительный венец творения, полный и безраздельный хозяин истории, поскольку он в ходе строительства коммунизма овладевал законами природы. Овладение этими законами означало "скачок человечества из царства необходимости в царство свободы". Иными словами, в новых условиях общественного производства человек испытает на себе влияние новых факторов, способных изменить его природу - сознание - настолько, насколько это необходимо соответствует целям самого изменения.

Эта простейшая дарвинистская идея механистической эволюции, как полагали большевики, являлась ключом к "перековке" человека в новый тип. Тип, сознательно считающий, что условия, в которые он поставлен, есть единственно правильные условия.

Однако действенным фактором этой перековки не стали новые общественные формы труда, поскольку, как свидетельствуют исследования современных экономистов, в СССР так и не было создано действительно социалистических форм хозяйствования, а все время функционировала система сверхмонополизированного государственного капитализма. Здесь можно вспомнить малоизвестный факт: Советская Россия оказалась единственной страной в мире, официально воздвигшей памятник Иуде Искариоту. Большевики посчитали, что он является первым революционером на земле, как-никак восстал против авторитета самого Бога! Насилие над религией, верой людей, извращение простых человеческих истин, переписывание истории, физическое уничтожение несогласных - все это и многое другое составляло содержание политики коммунистов по взращиванию гомункулуса социализма.

Нельзя сказать, что эта политика оказалась безрезультатной. В конце концов большевикам удалось создать некий тип социетарности, который преподносился как отличительный тип советского человека от типа западного человека. В основе этого типа лежало такое понятие коммунальности, которое в принципе исключало, во всяком случае не приветствовало, развитие индивидуальных, субъективных черт человеческой личности. Даже быт, семейные отношения становились объектом пристального общественного внимания. Этот тип коммунальности напоминал ту казарму, которую с таким блеском описывал еще Платон, а вслед за ним и утописты в своих произведениях. Тем не менее говорить, что подобная ориентализация населения европейской в общем-то страны увенчалась успехом, о чем твердят либералы, выдумавшие с этой целью особо уничижительный термин "совок", не приходится.

Самым мощным препятствием на пути воплощения мечты о новой исторической общности людей оказался банальный национализм. Сам Советский Союз, построенный на национально-государственных принципах, ежедневно, можно сказать, провоцировал неприятие советского типа коммунальности. Решение национального вопроса в СССР преподносилось как полное и всестороннее развитие наций и народов, его населяющих. Однако для коммунизма как глобального проекта национальное является одним из главных препятствий на пути собственной реализации, для него характерно изживание национального и замена его эвфемизмами типа "социалистическая нация".

Это означает, что национальное как отличительная особенность должно служить не своей сущностной цели - быть отличительным знаком и т.п., а целям строительства этого самого коммунизма. Но поскольку цель коммунизма и цель национального суть разные вещи, их синтез невозможен. Из этого противоречия рождалось главное препятствие на пути становления советского народа. Создание социалистических наций означало по сути скрытую, но весьма примитивную политику их русификации.

Обычно в этом грехе обвинялся "проклятый царизм". Но "проклятый царский режим" в своих попытках не шел никогда дальше школьной реформы и поддержки употребления в системе администрации одного государственного языка. Этого требует банальный рационализм бюрократического управления. Нелепо выглядит армия, команды в которой издаются на нескольких языках. Русификация по-советски означала нечто совершенно иное. Она означала прививание нациям и народам системы мировоззрения и жизни, чуждой им. В истинном своем смысле это не была русификация, просто люди, ее насаждавшие, говорили по-русски, это была коммунализация по-советски этих народов. Когда людям указывали, как и во что им верить, как одеваться, как думать, что делать и т.п. Русский народ (великороссы) оказался в этом смысле такой же жертвой русификации.

Вторжения и насилия над собственным внутренним духовным миром не прощает никто. Ответная реакция не заставила себя ждать. Репрессивные органы советской власти все время ее существования регистрировали факты проявления националистического подполья во всех республиках, особое внимание при этом уделялось русским националистическим движениям, представлявшим самую главную угрозу для коммунистического режима.

Советский тип равенства - равенства наций и народов, на деле означавший уравнивание заведомо неравных субъектов, ничего, кроме озлобленности, вызвать не мог. Весьма показательна в этой связи эпидемия подсчетов, "кто кого кормит" и "кто кому должен", охватившая союзные республики в последние годы перестройки. Большевики, одним словом, упустили из виду главное, на чем зиждется любая здравая национальная политика в многонациональном государстве. Она зиждется на привилегии, дарованной нации или народу. Это очень хорошо было видно на примере национальной политики Российской империи, которая распалась не из-за национальных противоречий, а из-за прихода большевиков к власти! Советский Союз как антиимперия был органически не способен к реализации этого единственно животворящего принципа в отношении собственного населения.

Национальность в СССР (знаменитая пятая графа в паспорте), таким образом, являлась своеобразным проклятием для ее носителя.

Положение иностранцев в Советской России.

Имперский правовой порядок знал ряд ограничений и в то же время привилегий в положении иностранцев в стране. На это, как известно, влияли социальное происхождение иностранца, его национальность или скорее вероисповедание. Тем не менее до Октябрьской революции 1917 г. Россия принадлежала к числу стран с положительным балансом иммиграции. Важно при этом подчеркнуть, что основной поток шел в Россию из стран так называемой старой Европы: Германии, Швейцарии, Англии, Скандинавских стран. Эмигрировали из Империи в основном евреи и поляки. Революция все бесповоротно изменила. Страна пережила за годы Советской власти колоссальные потери за счет массовой эмиграции. Однако в начале 1920-х гг. можно было наблюдать некоторый приток иностранной рабочей силы из-за рубежа. Это были лица, помешанные на идеях марксизма, а также в основной массе безработные, особенно из Германии. Таких людей очень скоро ждало разочарование, и они уезжали; те же, кто оставался, навсегда исчезали в застенках ОГПУ. Все это позволяет говорить о том, что отношение к иностранцам в СССР всегда было сложным.

* * *

Итак, первый шаг к уравниванию иностранцев с гражданами России предприняло еще Временное правительство. Весьма примечательно в этой связи Постановление от 10 марта "О немедленном облегчении образования акционерных обществ" (Вест. ВП. 1917. N 15/61). Пункт 2 этого Постановления гласил: "Не распространять на акционерные общества и товарищества на паях содержащихся в действующих законах ограничительных постановлений относительно иностранных подданных и евреев".

Такая трогательная забота об иностранном капитале объяснялась просто. В Российской империи существовал жесткий законодательный запрет на более чем 25-процентное участие иностранцев в капитале русских акционерных обществ. Царь, как-никак заботился о национальной промышленности. И вот спустя всего неделю после прихода к власти русские либералы снимают все преграды на пути иностранного закабаления русской промышленности. Невольно снова задаешь себе вопрос: кто же в действительности сделал Февральскую революцию в России? Общее основание уравнивания в правах иностранцев с российскими гражданами дано было в Постановлении "Об отмене вероисповедных и национальных ограничений" Временного правительства (Вест. ВП. 1917. N 15/61).

Советская власть декларировала равенство прав иностранцев с советскими гражданами. Конституция 1918 г. даже распространяла это равенство на сферу политических прав (ст. 20; ср. ст. 2 Пол. о гр. 1924 г., СЗ СССР. 1924. N 23. Ст. 202). Единственное ограничение этого равенства, как и в случае с собственными гражданами, - приемлемое, т.е. пролетарское, происхождение иностранца. В 1938 г. в связи с принятием нового закона о гражданстве в советское право входит норма, исключающая возможность обладания политическими правами иностранцами. Конституция 1977 г. в ст. 37 подтверждала общую, распространенную в мире практику регулирования положения иностранцев - общее гражданское равенство при исключении равенства в политических правах и свободах.

Однако у всех иностранцев была всегда одна "вина" перед Советской властью, вина вечного, непреходящего характера. Их несоветский внешний вид, тип поведения - все это было ходячей и наглядной провокацией. Поэтому Советская власть всегда была на страже нравственности советских людей. Эта охранительная традиция была заложена еще в 1921 г.: "Иностранные граждане, образ жизни, деятельности и поведение коих будут признаны несовместимыми с принципами и укладом жизни рабоче-крестьянского государства, могут быть выселены из пределов РСФСР по постановлению Всероссийской чрезвычайной комиссии или по приговору судебных органов Республики, независимо от полученного ими ранее разрешения на проживание в Республике" (п. 1 Декрета СНК "О порядке высылки иностранцев из пределов РСФСР" (СУ РСФСР. 1921. N 62)). О том, что эта традиция держалась долго, свидетельствует п. 2 ст. 31 Закона СССР "О гражданстве СССР": "Иностранный гражданин может быть выдворен из пределов СССР, если это необходимо для охраны здоровья и нравственности населения, защиты прав и законных интересов граждан СССР и других лиц" (Вед. ВС СССР. 1981. N 26. Ст. 836).

То, что советское правительство считало себя самым высоконравственным и моральным, явствует, например, из того факта, что в период с 1947 по 1954 г. в СССР официально были запрещены браки между иностранцами и советскими гражданами (ст. 61 Кодекса законов о браке, семье и опеке 1926 г. в ред. 1947 г.).

Режим проживания иностранцев на территории СССР устанавливался как постоянный, так и временный. Эта норма без изменений существовала с 1926 г. (СЗ СССР. 1926. N 59. Ст. 439).

Организация государственной власти после февраля 1917 г.

Временное правительство.

Организация государственной власти в России после 2 марта 1917 г. была подвергнута радикальному преобразованию. В связи с этим особую остроту приобретает вопрос об источнике власти так называемого Временного правительства - единственного более или менее законного органа власти страны на тот момент. Первое, на что следует обратить внимание, - это юридическое основание власти Временного правительства. Последнее своей политикой и многочисленными заявлениями (декларациями), надо признать, основательно запутало этот вопрос. Вопрос этот заключался в следующем: основа власти Временного правительства покоилась на революционных потрясениях (ius resistendi) или же оно являлось единственным законным правопреемником (successio) высочайшей верховной власти Российской империи в смысле ст. 4 Осн. гос. зак. от 23 апреля 1906 г.?

С точки зрения концепции легитимности верховной власти в России (см. выше) власть Временного правительства формально мало соответствует критерию легитимности. Однако в ее основании как никогда ранее заметна роль фикции exfactis oritur ius. Сила этого факта покоится в Акте отречения Государя Императора Николая II: "В согласии с Государственною Думою признали Мы за благо отречься от Престола Государства Российского и сложить с Себя Верховную власть. Не желая расставаться с любимым Сыном Нашим, Мы передаем наследие Наше Брату Нашему Великому Князю Михаилу Александровичу и благословляем Его на вступление на Престол Государства Российского" (Вест. ВП. 1917. N 1/46). Итак, верховная государственная власть iure majestatis, хоть и с нарушением конституции страны, - царь не имел права отрекаться за сына - перешла великому князю Михаилу.

Несколько часов спустя единственный на тот момент носитель верховной власти - великий князь Михаил передает ее Временному правительству. Акт об отказе от восприятия верховной власти гласил: "...принял Я твердое решение в том лишь случае восприять Верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, которому надлежит всенародным голосованием чрез представителей своих в Учредительном собрании установить образ правления и новые основные законы Государства Российского. Посему, призывая благословение Божие, прошу всех граждан Державы Российской подчиниться Временному правительству, по почину Государственной Думы возникшему, и облеченного всею полнотою власти впредь до того, как созванное в возможно кратчайший срок на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования Учредительное Собрание своим решением об образе правления выразит волю народа" (Вест. ВП. 1917. N 1/46).

Как в первом, так и во втором случае невозможно говорить о том, что отказ от власти произошел свободно. Давление, безусловно, оказывалось. Обстоятельства этих отречений и отказов описаны в мемуарной литературе. Однако отречение без давления не бывает - это своего рода политический софизм. Всегда существует давление обстоятельств и только от личных качеств монарха зависит, будет ли он рабом этих обстоятельств или же превзойдет их.

Таким образом, правовое основание власти Временного правительства находится в (1) актах носителей верховной власти, (2) формально выраженном согласии Государственной Думы. Самый последний указ Императора заключался в назначении на пост Председателя Совета Министров вместо князя Голицына князя Львова - Председателя Временного правительства. Фактически Императору было угодно в самый последний момент внести в действующую Конституцию изменение - Россия от дуалистической конституционной монархии перешла к парламентарной конституционной монархии.

Сбылась мечта либеральной интеллигенции об ответственном перед Думой правительстве. Но эта победа оказалась пирровой. Функционирование именно парламентарной модели оказалось невозможным и власть сконцентрировалась в руках коллегии, назначение которой произошло в силу распоряжения самой Думы - ее Временного комитета. Но легальность данная коллегия получила из рук великого князя Михаила.

Эта запутанность оснований власти провизорного Правительства России обусловлена тем, что в равной мере оно могло бы ссылаться на революционные события как на causa legitimatio собственной власти. Это явствует из телеграмм от 27 февраля, которые рассылались Председателем Думы Родзянко командующим фронтами: "Временный комитет членов Государственной Думы сообщает Вашему Высокопревосходительству, что ввиду устранения от управления всего состава бывшего Совета Министров правительственная власть перешла в настоящее время к Временному комитету Государственной Думы" (Вест. ВП. 1917. N 1/46). Что это, как не попытка легального оформления революционного захвата власти? Причем бросается в глаза неуверенность самого Временного комитета, ситуация еще крайне нестабильная. В своем заявлении от того же 27 февраля этот Комитет даже находит нужным жаловаться и извиняться за то, что взвалил на себя бремя ответственности: "Временный комитет членов Государственной Думы при тяжелых условиях внутренней разрухи, вызванной мерами старого правительства, нашел себя вынужденным (выделено мной. - М.И.) взять в свои руки восстановление государственного и общественного порядка" (Вест. ВП. 1917. N 1/46). Это очень интересная грамматическая форма - "найти себя вынужденным". В ней бездна оттенков, главный из которых - моральное страдание субъекта по поводу того, что он, субъект, нашел чужой кошелек и воспользовался чужими деньгами.

Последний вклад в революционное основание власти Временного правительства внес, как известно, Петроградский Совет депутатов, на совещании с которым в ночь с 1 на 2 марта было решено, что Совет признает власть Временного правительства, но с оговоркой, на которой настоял Чхеидзе, постольку, поскольку политика Правительства не будет противоречить делу революции. В частности, этот договор имел своим последствием издание совместного приказа Правительства и Совета об образовании продовольственных комитетов. Приказ гласил: "Временный комитет Государственной Думы в согласии с Советом рабочих депутатов постановил устроить продовольственную комиссию для общего руководства продовольственным делом государства" (Вест. ВП. 1917. N 1/46). Декларация Правительства во многом была предопределена требованиями, которые выдвинули члены Исполкома: упразднение полиции, созыв Учредительного собрания, невывод и неразоружение частей Петроградского гарнизона. Взамен Петроградский Совет отказался от влияния на состав Правительства и на его внешнюю политику.

* * *

Сам процесс формирования Временного правительства будет выглядеть следующим образом.

Итак, из частного совещания депутатов Государственной Думы, заседания коей были прерваны указом Государя 25 февраля, во время уличных беспорядков оформился кружок лиц, назвавшихся Временным комитетом. 27 февраля Комитет уже присвоил себе правительственную власть. 28 февраля этот же Комитет назначает особых комиссаров "для заведования отдельными частями (министерствами)". 1 и 2 марта Временный комитет добивается отречения Государя Императора, ведет переговоры с Петроградским Советом и получает санкцию на существование Временного правительства от Совета и от воспреемника верховной власти. К 3 марта статус Временного правительства определяется. Тогда же издается Постановление "О назначении министров первого общественного кабинета и о программе его деятельности" (Вест. ВП. 1917. N 1/46, 2/47). Постановление гласит: "Временный комитет членов Государственной Думы при содействии и сочувствии столичных войск и населения достиг в настоящее время такой степени успеха над темными силами старого режима, что он дозволяет ему приступить к более прочному устройству исполнительной власти". Наконец, Постановлением 10 марта производится официальное переименование высшего правительственного органа власти. "Временно, впредь до установления постоянного правительства, именовать Совет Министров - Временным правительством" (Вест. ВП. 1917. N 9/55).

В дальнейшем происходит усложнение структуры правительства. 22 марта учреждается Юридическое совещание, наделенное законосовещательными функциями. 25 марта создается Особое совещание для изготовления положения о выборах в Учредительное собрание. Это Совещание просуществует до 23 сентября и сменится Всероссийской комиссией по делам о выборах в Учредительное собрание (Все-выборы). Очень скоро в структуре Временного правительства образуется Совещание товарищей министров Временного правительства под председательством управляющего делами этого Правительства. Совещание создавалось для решения громадной массы текущих дел, с которыми само Правительство было уже не в состоянии справиться. Летом образуются Экономический совет и Главный экономический комитет. Совет создавался "для выработки общего плана организации народного хозяйства и труда, а также для разрешения законопроектов и общих мер по регулированию хозяйственной жизни". Председателем Совета являлся Председатель Правительства. Весной и летом образуются два территориальных органа власти Правительства - Туркестанский и Закавказский комитеты.

Формально в структуру Временного правительства входили старые органы власти и управления.

Так, сохранялся Сенат и все судебные установления. Реформу пережил только мировой суд. Суть реформы состояла в возвращении к изначальным положениям Суд. Уст. 1864. Продолжил свою работу Священный Синод. В целом был сохранен министерский аппарат. Формально продолжили свое существование законодательные органы Российской империи - Государственный Совет и Государственная Дума. Однако Госсовет фактически бездействовал, а Государственная Дума созывала так называемые частные совещания, она прекратила свое существование 6 октября в связи с официальным истечением срока ее легислатуры. Продолжили свою работу особые совещания, созданные в годы войны для обеспечения работы тыла.

Упразднению подверглись Собственная Его Императорского Величества канцелярия, органы полиции, местные органы управления.

Местное управление России при Временном правительстве подверглось наибольшей реорганизации. Пожалуй, ни в какой другой отрасли управления, как в этой не сказалась вся пагубность революционного романтизма либералов, дорвавшихся до власти. Порожденный Правительством хаос дезорганизовал страну. Временное правительство не нашло ничего более умного, как уволить всех губернаторов (генерал-губернаторов) с их постов. Ликвидировались губернские правления. Полномочия органов местного управления передавались органам местного самоуправления - земствам и городскому самоуправлению. Главы земств назначались комиссарами, при них образовывалась специальная канцелярия. Эта идея принадлежала князю Львову - Председателю Временного правительства. Более несуразного нельзя себе и представить хотя бы потому, что земства не имели достаточных кадров для осуществления новых функций. Результат не заставил себя ждать - страна очень быстро, в течение нескольких недель потеряла управляемость. Весной и летом Правительство принимает постановления, вводящие в действие новые, более либеральные правила выборов в органы местного самоуправления.

О полиции, упраздненной Керенским и замененной милицией - гимназистами старших классов и студентами с обывателями, говорить не приходится. Страну захлестнул вал преступности.

Дезорганизация тыла превратилась в необратимый процесс, постоянно влияющий на политическую обстановку в стране, что не замедлило сказаться на самом Правительстве. Политическая нестабильность и хаос отразились на составе Временного правительства. За девять месяцев оно пережило пять составов, пять правительственных кризисов.

Первый состав Правительства продержался со 2 марта по 2 мая 1917 г. Формально кризис был вызван так называемой нотой Милюкова, но приходится сомневаться в этом. Скорее для самих министров, особенно для таких, как Милюков и Гучков, стало очевидно банкротство их курса, вся бессмысленность их прошлой борьбы с царским режимом. Однако, боясь признаться себе в этом, господа не нашли ничего лучшего, как обвинить, и это в традиции русской интеллигенции, во всем царя, доведшего страну до крайности.

Второй состав продержался с 5 мая по 2 июля 1917 г. Кризис был вызван попыткой большевиков захватить власть. Попытка, как известно, провалилась. Второй состав Правительства известен тем, что в него вошло уже несколько министров от партий социалистической ориентации. В первом составе был только один такой министр - Керенский.

Третий состав продержался у власти с 24 июля по 26 августа 1917 г. Правительственный кризис был вызван выступлением генерала Корнилова.

Четвертый состав Правительства продержался у власти с 1 по 24 сентября 1917 г. В историю Февральской революции он вошел под названием Директории - как режим исключительной власти министра-председателя Керенского, ликвидировавшего последствия так называемого Корниловского мятежа.

Пятый состав Правительства продержался у власти с 25 сентября по 25 октября 1917 г. Время нахождения у власти этого состава Правительства, как и предыдущего, ознаменовалось агонией власти, полным развалом государственного механизма и постепенным, уверенным ростом влияния большевиков, вышедших благодаря делу Корнилова из подполья.

* * *

Временное правительство пало, так и не исполнив главной своей миссии - созыва Учредительного собрания. Однако нельзя говорить, что его деятельность оказалась совершенно безрезультатной. Если посмотреть на так называемую Декларацию Временного правительства - "Постановление о программе его деятельности" (Вест. ВП. 1917. N 2/47), то можно увидеть, что практически вся она была выполнена.

Была осуществлена широкая политическая амнистия. Полностью была реализована свобода слова, собраний, митингов и т.п. Были отменены сословные и вероисповедальные ограничения. Полиция была заменена милицией. Демократизировались выборы в органы местного самоуправления. Наконец,

Правительство смогло подготовить закон о выборах в Учредительное собрание, оно же начало проводить эти выборы. Но созвать его оно так и не сумело. Возникает вопрос: в чем же причина поражения идей демократии, либеральных свобод? В чем причина поражения идей европеизма на русской почве, почему же русским людям захотелось ярма азиатской власти большевиков?

Временное правительство обладало такой полнотой власти, какой не обладал даже сам Государь Император после 1905 г. Фактически оно представляло собой коллегиального абсолютного монарха, в воле и возможностях которого было свершение абсолютно любых действий на государственном поприще. Это признавали даже сами члены Правительства. Но вся беда этих людей заключалась в том, что они были типичными представителями своей сословной группы. Для них была характерна, даже, можно сказать, являлась частью их сущности абсолютная, генетическая невозможность перевести положения теории в практическую плоскость политики. Теоретическое положение для них являлось догмой, преступить которую можно было только с помощью другой догмы. Как политики, практики государственного управления эти люди были полными нулями. Россия была обречена. Впрочем, лучше нас эту мысль выразил известный чешский политический деятель Эдуард Бенеш: "Радикальные в своих лозунгах, они оставались рабами так называемой народной воли. Они не решались провозгласить республику, пока их не заставили, не решались издать земельного закона без Учредительного собрания, не решались ввести смертную казнь в армии и ограничить свободу соответственно требованиям исключительной обстановки. Они являлись жертвами демократической теории" (Prager Press. 1927. 2 Oct.).

В литературе политика Временного правительства, приведшая его к гибели, получила название "непредрешенчества".

Учредительное собрание.

Бывший секретарь Всевыборов М.В. Вишняк писал много лет спустя в своей до сих пор сохраняющей научное значение работе, посвященной истории Учредительного собрания, следующее: "Февральская революция 1917 г. в своем очистительном вихре сразу перенесла требование Учредительного Собрания из сфер отвлеченных и спорных вопросов на твердую почву реальности. Из мира чистых идей Учредительное собрание перешло в мир осязаемых вещей. То, о чем раньше лишь мечтали, что было лишь предметом программно-тактической дискуссии и целью борьбы, сразу стало на очередь дня как факт непререкаемый. С победой революции необходимость Учредительного собрания стала всеобщей самоочевидностью. Учредительное собрание победило все сомнения и предрассудки, не встречая ни с чьей стороны возражений. Оно стало общепризнанным, наиболее близким и дорогим для всех слоев и классов, партий и групп народа. В преданности и верности Учредительному собранию стали соревноваться даже недавние и самые ожесточенные его враги" [Вишняк. 1930. С. 65]. Это была действительная правда. Все политические силы страны, мы подчеркиваем, все, даже большевики были едины в необходимости созыва Конституанты.

Вполне естествен для юриста вопрос: что такое Учредительное собрание или Конституанта?

Теория Конституанты (Учредительного собрания) восходит к временам Великой французской революции, если копать еще глубже - то ко времени появления идеи общественного договора. Это эпоха позднего Средневековья. Именно в эпоху появления такой разновидности политической литературы, как литература монархомахов, мы встречаем первую ясно выраженную идею, согласно которой власть монарха превыше власти любого лица, даже группы их, но власть всех лиц превыше власти монарха.

Следовательно, во власти народа и только народа создавать, учреждать само государство и государственную власть, придавая этой власти необходимую, т.е. желаемую этим народом, форму.

Теоретическая проблема, заключавшаяся в техническом способе выяснения воли всех лиц - народа, решалась также достаточно просто. Здесь использовалась старая концепция представительства, тоже восходящая к эпохе Средневековья. Средневековые юристы учили, что часть может отражать целое, следовательно, корпорация, группа лиц, соответствующим образом организуемая, может представлять интересы целого сословия. Совокупность корпораций представляет целое государство, даже олицетворяет его. Соответствующим образом обработанные отцами-"затемнителями" эпохи Просвещения эти две идеи легли в основу учения о Конституанте - представительном органе нации, созываемом при чрезвычайных обстоятельствах для выработки конституции - основного закона страны, которым определяется государственное устройство и форма правления.

Историки давно обратили внимание на то, что образцом для подражания отцы российского Учредительного собрания избрали Конституанту III Республики во Франции. В этой связи вполне резонен вопрос: почему была взята за основу западная, европейская модель, а не модель тех же самых Земских соборов? Во время революции 1905 - 1907 гг. высказывалась и такая мысль. Дело в том, что идея представительства, положенная в основу Учредительного собрания, глубоко порочна именно в связи с невозможностью полного своего воплощения. Часть - это не целое. Логика средневековых юристов на практике ведет к политике отделения агнцев от козлищ, нация не может быть представляема депутатами. Они суть представители самих себя и никого более - в этом суть теории, отрицающей императивный мандат. Тогда как Земский собор в историческом контексте России представлял собой представительство самого государства, он был голосом земли, ее мнением, решающим и определяющим.

Очевидно, что в условиях крушения русской исторической власти, обновления государственного строя, скорее напоминавшего распад государственного механизма, энтропию ее составных частей, апелляция к самому государству, к его жизненным силам была уже невозможной. Это только лишний раз говорит о катастрофичности событий 2 марта, которым уже никакие припарки европейской демократии не помогали. Иными словами, Учредительное собрание было обречено на неудачу с самого начала, несмотря на всю его популярность.

* * *

Тем не менее работа над выработкой проекта закона о созыве Собрания шла своим чередом.

Вернее, она шла очень долго, неоправданно долго. Именно эта проволочка с разработкой проекта сыграла роковую роль в падении авторитета Временного правительства и открыла дорогу большевикам.

Не стоит забывать, что они захватили власть в России под лозунгом скорейшего созыва Учредительного собрания. Один из первых декретов Советской власти - "Об учреждении Совета Народных Комиссаров".

Его еще называют в литературе "Декретом о власти" - начинался с такой формулировки: "Образовать для управления страной впредь до созыва Учредительного собрания временное рабочее и крестьянское правительство, которое будет именоваться Советом Народных Комиссаров" (СУ РСФСР. 1917. N 1. Ст. 1).

Положение о выборах было полностью готово только к 23 сентября 1917 г. Его части утверждались ранее по отдельности. В советской и эмигрантской литературе справедливо отмечалось, что Положение оказалось вершиной демократического развития России до большевиков. Это действительно так.

Активное и пассивное избирательное право совпадало - ими обладали все лица, вне зависимости от пола, национальности, вероисповедания, социального происхождения, которым на день выборов исполнилось полных 20 лет. Имущественный ценз не требовался (ст. ст. 3 и 48 Пол. о выб. в УС). От выборов устранялись умалишенные, недееспособные, банкроты, осужденные и дезертиры. Последний вопрос, необходимо отметить, очень долго занимал внимание членов Особого совещания по выработке Положения, поскольку после 2 марта 1917 г. в стране оказалось несколько миллионов дезертиров. Не допускались к выборам "члены царствовавшего в России Дома".

Выдвижение кандидатов в депутаты Конституанты возможно было от группы избирателей в количестве не менее 100 человек (ст. ст. 43 и 44 Пол. о выб. в УС). Фактически под этими группами закон подразумевал политические партии. Положение вводило в стране пропорциональную избирательную систему (ст. ст. 89 и 90 Пол. о выб. в УС). Исключение представляли несколько избирательных округов, выборы в которых проводились на мажоритарной основе (ст. 125 Пол. о выб. в УС). Закон предусматривал возможность замещения выбывших по тем или иным причинам депутатов Конституанты следующим за ним в кандидатском списке лицом (ст. 94 Пол. о выб. в УС). Сами выборы должны были пройти в течение трех дней (ст. 72 Пол. о выб. в УС).

Выборы начались 12 ноября, уже после присвоения власти большевиками и заняли без малого три месяца. Результаты голосования оказались для большевиков катастрофой. Единственные за всю свою историю свободные и демократические выборы они с треском проиграли. Уточнение данных по выборам в Учредительное собрание имеет свою историю. В общем и целом перед нами возникает следующая картина.

Из приведенных уточненных данных видно, что итоги выборов подвергались самому тщательному анализу в течение 80 лет разными специалистами, разных политических взглядов. Непредвзятость и точность данных, таким образом, подтверждается. Из этих данных видно, что Учредительное собрание России было избрано большинством российских избирателей - 50 млн. из 90 млн. Это означает, что никто не вправе отрицать полномочность Конституанты решать те вопросы, ради которых она была созвана. Собрание, таким образом, должно считаться единственным законным органом власти в России на 5 января 1918 г. Никаких оговорок приниматься не должно. Большевики выборы проиграли, получив менее четверти голосов. Однако среди советских историков, комментировавших итоги выборов, почему-то бытовало мнение, что большевики выборы выиграли. Логика была, конечно, чисто советская.

Оказывается, выборы большевики выиграли потому, что их проиграли кадеты!

* * *

Большевики вынуждены были созвать Учредительное собрание. Точнее сказать, "нашли себя вынужденными". Эта вынужденность хорошо видна из знаменитого Декрета СНК от 28 ноября 1917 г. которым партия конституционных демократов (кадетов) ставилась вне закона. Декрет "Об аресте вождей гражданской войны" гласил: "Члены руководящих учреждений партии кадетов как партии врагов народа подлежат аресту и преданию суду революционных трибуналов. На местные Советы возлагается обязанность особого надзора за партией кадетов ввиду ее связи с корниловско-калединской войной против революции. Декрет вступает в силу с момента подписания". Бросается в глаза фразеология документа, большевики используют неологизмы времен Французской революции. Кадеты объявляются ennemis de peuple. Современному читателю следует знать, что стоит за таким выражением. А стоит за ним только одно - смертная казнь этого самого врага народа в течение 24 часов после его ареста. Таким образом, депутаты Учредительного собрания от партии кадетов подлежали немедленному расстрелу!

Приговор им заранее уже вынесен.

Поначалу, ликвидировав конкурентов в лице кадетов, большевики посчитали, что социалистическое большинство Собрания будет идти за ними. Определенный смысл в этом был.

Поэтому уже за два дня до намечавшегося объявления кадетов вне закона издается постановление СНК об условиях созыва Конституанты. Собрание созывается, значилось в постановлении, комиссаром Всевыборов в Петрограде при наличии не менее 400 полномочных депутатов. Открытие заседаний поручается специальному представителю Советской власти. Уже 20 декабря 1917 г. назначается дата созыва - 5 января 1918 г. Ситуация тем не менее развивается не в пользу большевиков. Надежда на то, что социалистические партии некоммунистического толка поддержат эксперимент по строительству коммунизма, испаряется с каждым днем. Поэтому уже 3 января, за два дня до созыва Учредительного собрания, ВЦИК издает Декрет, который нельзя оценить иначе, как страховочный.

Декрет гласит, что вся власть в России принадлежит Советам и советским учреждениям. Поэтому всякая попытка со стороны кого бы то ни было или какого бы то ни было учреждения присвоить себе те или иные функции государственной власти будет рассматриваться как контрреволюционное действие.

Всякая такая попытка будет подавляться всеми средствами вплоть до применения вооруженной силы.

Намек более чем прозрачен. Фактическая база для разгона Конституанты готова. Тем не менее большевики пошли на то, чтобы созвать Собрание.

Сохранилась стенограмма первого и последнего заседания Учредительного собрания России. Из этого документа следует, что вся ответственность за срыв заседания единственно законного органа государственной власти лежит полностью и исключительно на партии большевиков.

С первого момента стало ясно, что большевики не поведут за собой Собрание. Открыл его не представитель Советской власти, как планировалось, а старейший депутат - С.П. Швецов, которого чуть ли не силой стащил с трибуны Свердлов, зачитавший Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа. Зачитав Декларацию, Свердлов предложил Собранию ее одобрить - получил отказ. Пришлось переходить к выборам председателя. И здесь большевиков ждало разочарование - председателем избрали лидера партии правых эсеров В.М. Чернова. Начались выступления ораторов. Текущая политика большевиков в этих выступлениях подвергалась аргументированной и острой критике.

Наиболее знаменательна в этой связи речь Н.С. Чхеидзе - одного из лидеров социал-демократии (меньшевиков). С ней стоит ознакомиться!

Большевики перешли от тактики срыва прений к открытой конфронтации с большинством легитимного органа власти - покинули зал заседаний. Вскоре за ними последовали их тогдашние временные попутчики - левые эсеры. После ухода большевиков Собрание, наконец, могло работать спокойно, но было уже глубоко за полночь. Поэтому глубокой ночью, получив команду от руководства большевиков, охрана закрыла заседание. При этом состоялся известный диалог, цитируем по стенограмме:

Гражданин матрос: Я получил инструкцию, чтоб довести до вашего сведения, чтоб все присутствующие покинули зал заседания, потому что караул устал.

Председатель: Какую инструкцию? От кого?

Гражданин матрос: Я являюсь начальником охраны Таврического дворца и имею инструкцию от комиссара Дыбенки.

Председатель: Все члены Учредительного собрания также очень устали, но никакая усталость не может прервать оглашения того земельного закона, которого ждет Россия. Учредительное собрание может разойтись лишь в том случае, если будет употреблена сила.

Гражданин матрос: Я прошу немедленно покинуть зал заседания.

Воспользовавшись кратким замешательством, председательствующий сумел провести через Собрание ряд важнейших актов. Так, были одобрены: земельный закон, постановление о заключении справедливого мира, постановление об избрании делегации на мирные переговоры. Но важнейшим постановлением, имеющим основополагающее конституционное значение вплоть до сего дня, явилось постановление, определяющее форму правления и государственное устройство России. Как известно, форма правления была определена еще 1 сентября 1917 г. решением Временного правительства.

Кстати, официально так и не опубликованное! Однако вряд ли стоит придавать ему значение, поскольку совершенно очевидно, что Временное правительство не было правомочно принимать такое решение, что признавалось даже таким большевистским юридическим столпом, как Стучка.

Последнее постановление Учредительного собрания гласило: "Именем народов, государство Российское составляющих, Всероссийское Учредительное собрание постановляет: Государство Российское провозглашается Российской демократической федеративной республикой, объединяющей в неразрывном союзе народы и области в установленных в федеральной конституции пределах". Этим актом утверждался нормальный государственный строй многонационального государства. Иными словами, легальная власть в России не могла быть советской.

Формально Декрет о роспуске Учредительного собрания ВЦИК принял только 7 января. А 18 января большевистская власть распорядилась убрать всякое упоминание о Собрании из законодательства. Гражданская война в России началась. Под предлогом охраны Собрания большевики стянули в Петроград значительные силы Красной гвардии и верных им воинских частей, которые были брошены в дело уже 6 января, когда из пулеметов была расстреляна многотысячная демонстрация населения Петрограда, проходившая под лозунгом защиты Учредительного собрания. Советские историки потом писали, что демонстрация была немногочисленной, вялой, состояла из мелкобуржуазных элементов и т.п. До сих пор только не понятно, зачем расстреливать "вялых" студентов, гимназистов и лавочников из пулеметов?

Итак, 6 января 1918 г. Советская власть утвердилась в России на несколько десятилетий. Что же такое Советская власть, какова ее структура и организация?

Советы до 1918 г. Двоевластие.

Ленин с присущей ему прямотой заявил в свое время: "...самым главным вопросом всякой революции является вопрос о государственной власти. В руках какого класса власть, это решает все".

Для большевиков вопрос о власти решался согласно той же ленинской формуле, высказанной им в его "Апрельских тезисах". Советы, возникшие почти одновременно с Временным правительством, - вот единственно возможная форма организации диктатуры пролетариата, поэтому большевики могут и должны прийти к власти, только взяв власть в Советах, завоевав в них большинство. И надо отдать им должное, они последовательно, начиная с апреля 1917 г. вели работу по привлечению большинства Советов на свою сторону.

Вместе с тем Совет как форма организации государственной власти, надо это признать, представляет собой весьма своеобразное явление. Дело в том, что Совет не вписывается в известные формы организации политической власти. Совет, согласно ленинской формуле, - это организация класса. "Сущность организации Советской власти, - писал Ленин в одной из своих работ, - состоит в том, что постоянной и единственной основой всей государственной власти, всего государственного аппарата является массовая организация именно тех классов, которые были угнетены капитализмом, т.е. рабочих и полупролетариев". Понять, что это такое с точки зрения права, весьма затруднительно.

Советы были объявлены непосредственной формой диктатуры пролетариата. В связи с этим вполне обоснован вопрос о сущности Советов, о том, что Совет есть такое. Являясь формой диктатуры класса, Совет есть форма власти класса пролетариата. Иными словами, Совет - это классовая организация, но никак не государственная. К понятию формы государственной власти, ее организации Совет отнесен быть не может, хотя в советской доктрине можно встретить обратное утверждение, подтвержденное, разумеется, "практикой советского строительства". На самом деле, исходя из постулатов марксизма, Совет как форма диктатуры пролетариата должен был олицетворять собой не постоянную, а переходную форму от государства к бесклассовому и, как следствие, этого безгосударственному обществу. Однако практика привела к полному их огосударствлению, как фактически были огосударствлены коммунистическая партия и терпимые большевиками общественные организации. Эта первая сущностная черта Советской власти.

Вторая заключена в самой природе Советов, точнее, в их форме как классовой организации.

Являясь организацией класса, Совет есть форма выражения интересов этого класса. Формой выражения интересов общественных групп (классов), как известно, являются общественные организации: политические партии, профессиональные союзы и т.п.; одним словом, система Советов представляла собой профсоюз пролетариата в общероссийском масштабе.

Итак, ближайшая аналогия Совету - профессиональный союз, т.е. общественная организация определенной профессиональной группы, строящей свою структуру на основе представительства трудовых коллективов, принадлежащих к определенной профессии или профессиям. Надо заметить, что в истории политической мысли были попытки присвоить профсоюзам государственные функции - это хорошо известная с конца XIX в. теория синдикализма, теория в общем-то анархистов-синдикалистов, как их называли.

Однако для большевиков такая аналогия была неприемлема. Во всех своих работах столпы большевистской учености резко восставали против этой анархистской аналогии. Тем не менее из песни слов, как говорится, не выбросишь. В действительности Советы - это синдикалистская форма власти.

Подтверждение чему можно найти в том, что Советы организовывались не только пролетариями и полупролетариями, но и мелкобуржуазным элементом. Таким, например, как крестьянство.

Представительство в Советах после 1918 г. было законодательно закреплено за учащимися, студентами, интеллигенцией, домохозяйками и пр. Наконец, другая очень важная деталь. Советская форма власти не была организована коммунистами, они ей только воспользовались. Не стоит забывать, что советская форма власти использовалась анархистами при создании такого уникального государственного образования, как Гуляй-польская республика, более известная как территория, занимаемая армией батьки Махно. Стоит вспомнить лозунг восставших моряков Кронштадта в 1920 г.: "За Советскую власть без коммунистов!". Согласно официальным данным вплоть до 1922 г. в Советы избирались представители не коммунистической партии - эсеры и меньшевики.

Поэтому суть Советской власти заключена в том, что ее организационная форма есть форма представительства определенных профессиональных групп населения. Ни к каким государственным формам организации власти советская форма отношения не имеет. В определенном смысле можно согласиться с Лениным, что Советы - это шаг по пути уничтожения буржуазной государственности, отрицания государства, его формы и организации вообще, Советы - это действительная форма организации диктатуры определенного класса.

Тем не менее к 1936 г. Советы претерпели определенную метаморфозу. От узкопрофессиональных форм представительства трудовых коллективов они перешли к представительству территорий, входивших в советскую Федерацию. В Конституции 1977 г. этот характер Советов стал еще более заметен. Именно в этот период Советы можно определить как форму представительства населения административных единиц СССР. Иными словами, это уже более или менее нормальные представительные органы государственной власти, хотя формально основной формой номинации кандидатов в депутаты таких представительств избирательный закон по-прежнему считал трудовой коллектив определенной местности. Как видим, синдикалистский характер Советов так и не был изжит до конца падения Советской власти в России.

Принципы, на которых строилась организация Советов, также представляют определенный интерес для юриста. Первое, на что следует обратить самое пристальное внимание, Советы отрицали принцип деления власти, даже в сугубо техническом смысле. Совет считался органом, обладающим всей полнотой власти, во всем ее объеме и видах. Совет сам принимал решения, сам их выполнял, сам контролировал их исполнение. Довольно долго на местах и на уровне вторых инстанций судебная власть находилась в полном подчинении Советов. А на уровне последней инстанции - Верховного Суда СССР и союзных республик - вплоть до учреждения поста Президента СССР в марте 1990 г. В этом смысле Совет - форма хоть и представительства, но обладающего весьма огромной компетенцией и властью.

Второе, Советы строились на принципе так называемого демократического централизма. Принцип этот был заимствован из организации большевистской партии. Суть его сводилась к тому, что члены партийных организаций различного уровня вольны до принятия решения вышестоящей партийной инстанцией вести свободную дискуссию по любым политическим вопросам. Но как только решение принято вышестоящим органом, все нижестоящие органы обязаны беспрекословно исполнить это решение. Применительно к Советам этот принцип означал наделение каждого из них своей особой компетенцией, в пределах которой они вольны были принимать решения, но вместе с тем они были обязаны беспрекословно и точно исполнять решения вышестоящих Советов. На практике это означало, что практически все Советы, за исключением Советов высшего уровня - Съезда Советов, Верховных Советов, их особых исполнительных органов, обладали компетенцией органа местного самоуправления - не более. При этом следует добавить, что практически сразу вся полнота власти от Советов переходит к их исполнительным комитетам - исполкомам, где решения принимались, сами же Советы со временем превратились в формальную машину для одобрения выработанных исполкомами решений.

Иного, впрочем, и не могло быть при однопартийной системе. Коммунисты безраздельно господствовали в самих Советах и их специальных отделах, что фактически вело к полной монополизации власти в одних руках. При таком состоянии дел совершенно неважным становилось, где принимается решение. Критерием здесь становилась бюрократическая, техническая сторона дела.

Эффективнее всего решения вырабатываются небольшими коллективами профессиональных управленцев, а не на демократически построенных собраниях с прениями, голосованием и тому подобными механизмами.

Третье, Советы образовывали единую систему, весьма строгую вертикаль власти, что обеспечивало исключительно эффективную управляемость страны. Большевистская модернизация России доказала всю эффективность Советской власти. При иной форме ее организации страна не смогла бы за 20 лет достичь весьма впечатляющих успехов в индустриализации. Иной вопрос, насколько продуманной и разумной была идея, ради которой эта модернизация проводилась. По-настоящему высокотехнологическое, наукоемкое производство Россия тогда так и не смогла создать.

Индустриализация проходила не на основе внутренних научных разработок, а за счет лицензионных производств. До сих пор не рассекречены условия лицензионных контрактов Правительства СССР с рядом западных стран, но не это главное. Лицензионное производство в условиях политики хозяйственной автаркии, проводимой Советами, привело к технологической зависимости промышленности СССР от Запада. Собственные разработки не внедрялись - эта была главная проблема советского НИОКРа. Такая зависимость дала о себе знать в наиболее острой форме в конце 1980-х гг.

К последнему, четвертому организационному принципу Советской власти следует отнести принцип коллегиальности. Единоличное решение как форма управления в СССР не приветствовалось. Даже если инициатором этого решения был один человек, например Сталин, оно все равно оформлялось как решение коллегии - Политбюро, ЦК партии, Президиума Верховного Совета, исполкома и т.п. Советский бюрократический язык в этой связи выработал такой эвфемизм - "есть мнение группы товарищей!"

* * *

Итак, Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов конституировался к концу февраля 1917 г. Вслед за ним Советы стали образовываться во всех крупных промышленных центрах страны, в воинских подразделениях. Первым шагом на пути создания единой советской системы стало проведение летом 1917 г. I Всероссийского съезда Советов, на котором, как известно, Ленин заявил, что "есть такая партия", готовая взять всю полноту политической власти в России. Проблему для большевиков тем не менее составляло то, что большинство советских организаций не имели к рабочим и солдатам никакого отношения, все они были крестьянскими.

Это очень важная деталь, поскольку для большевиков она имела характер крупной теоретической проблемы. Дело в том, что для большевиков крестьянство не являлось классом. "Крестьянство само по себе не есть класс", - заявлял Стучка [Стучка. 1923. С. 50]. Объяснение этому крылось в мысли Маркса, высказанной им в его эпохальной работе "Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта". Согласно Марксу крестьяне не образуют класса в силу отсутствия между ними общности интересов. Их, дескать, связывают только местные нужды, а классового сознания, выраженного в интересе, того, что противопоставляет класс как целое другому классу как целому, у них нет. Следовательно, крестьянство - это масса, готовая только стать классом под революционным воздействием пролетариата. Классом крестьяне станут тогда, когда превратятся в сельскохозяйственных рабочих - того же пролетария, но уже трудящегося на селе, точно так же как пролетарий трудится у станка. Забегая вперед, заметим, что именно этим объяснялась политика Советской власти по отношению к русскому крестьянству все годы ее существования. Именно в этом корень такой беды, постигшей русскую деревню, которая получила меткое название "раскрестьянивание".

Поэтому крестьянские Советы необходимо было подчинить влиянию большевиков, а еще лучше слить их с рабочими Советами. Это и произошло, но только в марте 1918 г. Для подобной операции большевикам, собственно, и понадобились в качестве временных попутчиков левые эсеры. Но в то же время, хотим отметить, концепция "двоевластия", применимая к дооктябрьскому периоду, нуждается в серьезном уточнении. Двоевластие следует понимать не только как противостояние Временного правительства Советам рабочих и солдат, но и как противостояние Советам крестьянским, где господствовали эсеры, большевистским Советам рабочих и солдат! Перед большевиками стояла действительно очень трудная задача, задача борьбы на два фронта. И они с нею справились.

Нельзя сказать, что процесс слияния Советов крестьянских с Советами рабочих проходил гладко.

III Всероссийский съезд крестьянских Советов, проходивший сразу после разгона Учредительного собрания, фактически проводился под прямым нажимом большевиков. Кроме того, понадобилось несколько лет на то, чтобы пролетаризировать Советы на селе. Под предлогом обострения Гражданской войны они повсеместно распускались и заменялись так называемыми комбедами (комитетами бедноты), в которых господствовали маргинализированные слои русской деревни. Именно опираясь на комбеды, большевики смогли относительно беспрепятственно под видом продразверстки грабить русскую деревню в годы Гражданской войны.

Промежуточный итог войны с крестьянскими Советами был закреплен в конституционных положениях 1918 г. согласно которым норма представительства от рабочих в пять раз была завышена по сравнению с нормой представительства от крестьян.

Органы власти и управления по Конституции 1918 г.

К лету 1918 г. система Советов наконец-таки была приведена большевиками в относительный порядок. Юридическим закреплением этого порядка послужила Конституция 1918 г. Согласно ее положениям "конструкция Советской власти" - такова была терминология первого советского Основного Закона - выглядела следующим образом.

Центральные органы Советской власти. Верховной и высшей властью в РСФСР наделялся Всероссийский съезд Советов (ст. 24 Конст.). Съезд созывался не реже двух раз в год (ст. ст. 12 и 26).

Последнему положению явно не повезло, большевики очень скоро стали тяготиться подобной нормой, ограничивающей их власть. Новая редакция этой нормы 1922 г. разрешала созывать съезд только один раз в год (СУ РСФСР. 1922. N 4. Ст. 44). Предусматривалась возможность созыва чрезвычайных Съездов, что в годы Гражданской войны не было редкостью. Важно также отметить, что продолжительность "сессий" съезда никак не регулировалась. Это тоже может быть расценено как формальное ограничение его власти, несмотря на ее "верховный и высший" характер.

Конституция определяла численность съезда не прямо, а опосредованно, для чего предусматривалась специальная квота: один депутат от 25 тыс. городских избирателей и один депутат от 125 тыс. сельских избирателей (ст. 25). Почему было такое неравенство, объяснять, думается, не надо. Большевики считали крестьянство мелкобуржуазным по природе, которому только предстоит стать пролетарским (см. выше).

Законодательным, распорядительным и контролирующим органом съезда на время его перерывов между сессиями являлся Всероссийский центральный исполнительный комитет (ВЦИК) (ст. 31).

Численность его фиксировалась непосредственно в Конституции - 200 человек (ст. 28). Конституционная поправка 1922 г. увеличила ее до 386 человек. Но уже редакция Конституции 1925 г. отказалась от практики закрепления в тексте численности членов ВЦИК, указав: "Всероссийский Съезд советов избирает ВЦИК Советов в количестве членов, определяемом Съездом Советов" (ст. 21).

Редакция 1918 г. Основного Закона не знала такого важного подразделения ВЦИК, как его Президиум. Последний появляется благодаря конституционной новелле 1919 г. (СУ РСФСР. 1919. N 64. Ст. 578). Президиум являлся постоянно действующим органом ВЦИК, тогда как сам ВЦИК созывался не реже одного раза в два месяца (п. II Пост. VII съезда Советов "О советском строительстве"). Сама Конституция хранила молчание по поводу "легислатуры" ВЦИК или как, их называли, "пленумов".

Новелла 1922 г. удлинила временные промежутки между пленумами ВЦИК. Теперь ВЦИК созывался не реже трех раз в год (СУ РСФСР. 1922. N 4. Ст. 44).

Нелишне будет указать, что все эти удлинения промежутков между "сессиями-пленумами" и уменьшение числа созывов высших представительных органов верховной Советской власти совершенно справедливо многими исследователями были расценены как отражение общей тенденции, выявившейся к концу Гражданской войны. Эта тенденция представляла собой процесс формирования диктатуры коммунистической партии, для которой организационные рамки диктатуры пролетариата являлись препятствием на пути собственного полновластия.

ВЦИК организовывал Совет народных комиссаров (СНК) в качестве собственного исполнительно-распорядительного органа (ст. 35 Конст.). "СНК, - гласила ст. 37, - принадлежит общее управление делами РСФСР". Из названия высшего правительственного органа России того периода явствует, кто в него входит: народные комиссары - руководители наркоматов. Редакция Основного Закона 1918 г. знала 18 наркоматов. К ним нужно добавить председателя и двух его заместителей.

Редакция 1925 г. вводила в состав СНК представителей союзных наркоматов, что объяснялось образованием СССР (ст. 32).

Последующая практика привела к созданию двух структурных подразделений СНК. Одним из важнейших рабочих органов Совнаркома был его так называемый Малый Совнарком. Малый Совнарком был органом, через который в предварительном порядке проходили все важные вопросы, подлежащие ведению правительства. Только после предварительного их рассмотрения в Малом Совете СНК они выносились на его общее заседание. Количество членов Малого Совнаркома могло колебаться в зависимости от потребности.

В качестве самостоятельной комиссии Совнаркома с 1920 г. действовал Совет труда и обороны (СТО) (п. 1 Пол. о СТО, СУ РСФСР. 1921. N 1. Ст. 2). В его состав входили: председатель СНК, наркомы определенных наркоматов (самые важные), представитель ВЦИК и профсоюзов (ВЦСПС). Формально датой рождения этой комиссии СНК следует считать 30 ноября 1918 г., когда Декретом ВЦИК был образован Совет рабочей и крестьянской обороны (СУ РСФСР. 1918. N 91 - 92. Ст. 924). Именно последним декретом последовательно вводились начала милитаризации в общественную жизнь Республики на основе полнейшей централизации. Декрет гласил: "Совету обороны предоставляется вся полнота прав в деле мобилизации сил и средств страны в интересах обороны. Для всех ведомств и учреждений, центральных и местных, для всех граждан постановления Совета обороны безусловно обязательны". С окончанием Гражданской войны структура СТО усложняется, при нем образуется особая общеплановая комиссия (СУ РСФСР. 1921. N 38. Ст. 203). Органами СТО на местах становятся экономические совещания (ЭКОСО) при уездных, губернских и областных советах (СУ РСФСР. 1921. N 44. Ст. 223).

Обострение Гражданской войны вызвало к жизни такой орган "высшей военной власти", как Революционный военный совет (РВС). Организационно, как гласило постановление ВЦИК, утверждавшее Положение о нем, "РВС поглощает все права коллегии народного комиссариата по военным делам, все члены которой входят в состав Совета. Все военные учреждения подчинены РВС республики и работают по его заданию" (СУ РСФСР. 1918. N 97. Ст. 978). Декретом ВЦИК два месяца спустя в составе РВС образовано бюро "в целях большего сосредоточения деятельности этого учреждения" (СУ РСФСР. 1918. N 91 - 92. Ст. 924). В целом РВС представлял собой пример предельной централизации военной власти страны, которая, надо это признать, себя полностью оправдала. В дальнейшем до своего упразднения Совет являлся коллегией наркомата по военным и морским делам СССР (ст. 7 Пол. НКВМ СССР 1923).

Компетенция среди органов центральной государственной власти согласно Конституции 1918 г. была распределена следующим образом. Непосредственно вся полнота верховной государственной власти принадлежала Всероссийскому съезду Советов (ст. 12). Это означало, что все полномочия всех органов государственной власти являются частью его полномочий, выводимы из них. Наделение полномочиями органов государственной власти выглядело как делегация полномочий съезда непосредственно этим органам. Верховенство прав и соответственно полномочий съезда обусловливалось следующими нормами Конституции: ст. ст. 29, 46 и 51. Этими конституционными положениями устанавливалась полная подотчетность ВЦИК и СНК съезду Советов. Кроме того, ст. 51 знала такое понятие, как "исключительное ведение съезда": установление, дополнение и изменение основных начал советской Конституции. Последняя норма особенно важна, поскольку конституционная догма приравнивает подобное полномочие - изменение Конституции - к разряду абсолютной, неограниченной и независимой власти, т.е. к власти суверенной, власти, принимающей окончательное решение.

В остальном полномочия съезда Советов и ВЦИК совпадали. Статья 44 Конституции рассматривает их как вопросы, подлежащие совместному ведению. Но при учете положений ст. 52, согласно которым приоритет в решении вопросов войны и мира, внешних сношений, установления границ, отчуждения территории России предоставлен ВЦИК "лишь при невозможности созыва Всероссийского съезда Советов". При вступлении РСФСР в СССР компетенция высших представительных органов Федерации, разумеется, изменилась.

Полномочия СНК определялись как "общее управление делами" (ст. 37). Интересно отметить, но редакция 1925 г. говорит уже об "общем управлении РСФСР" (ст. 33).

При конструкции делегации полномочий от высшего органа к нижестоящему, при нерешенности вопроса о сроках созыва высшего представительного органа Советской власти, при отрицании большевистской доктриной принципа разделения властей, при превращении диктатуры пролетариата в диктатуру партии немудрено было, одним словом, стать свидетелем "узурпации" полномочий государственной власти постоянно действующими органами: Президиумом ВЦИК и Малым Совнаркомом. Да, по-иному вряд ли могло сложиться, если учесть, что везде, на всех высших государственных постах сидели не просто представители одной политической партии, а одни и те же люди. Эти люди сами для себя сочиняли правила, сами их исполняли и сами же себя контролировали.

Фактически подобная ситуация помимо неконтролируемости власти влекла за собой неразбериху в деле управления страной. Дело доходило до того, что одна и та же законодательная норма могла быть принята разными органами законодательной власти! Противоречивость права советской системе была гарантирована. Именно этим - тезисом о необходимости упрощения государственного аппарата, устранения ненужного параллелизма в законодательстве и управлении - оправдывалась конституционная реформа 1935 - 1936 гг.

Местные органы Советской власти. Конституция РСФСР 1918 г. устанавливала весьма сложную систему Советов и их съездов. За последними, разумеется, закреплялась высшая власть на местах (ст. 56 ; ср. ст. 49 ред. 1925 г.). Созыв съездов предусматривался для таких административно-территориальных единиц, как область, губерния, округ, уезд, волость.

Как правило, областные съезды Советов являлись в будущем основой для формирования советских автономий - советских автономных республик в составе РСФСР (гл. 4 Конституции РСФСР в ред. 1925 г.).

Редакция 1925 г. Основного Закона России сохранила эти нормы представительства, изменив их только для волостных (районных) съездов Советов: один делегат на 300 избирателей. Была установлена и предельная численность волостного съезда Советов - не более 150 делегатов (п. "д" ст. 51 Конст., СУ РСФСР. 1925. N 30. Ст. 218). Съезды созывались не реже двух раз в год. После 1922 г. - не реже одного раза в год (СУ РСФСР. 1922. N 4. Ст. 44).

Советы, от которых происходило делегирование депутатов на съезды различного уровня согласно Конституции 1918 г. подразделялись на городские и сельские (ст. 57). В городах Советы избирались из расчета один депутат на каждую тысячу человек населения, в сельской местности - один депутат на 10 тыс. человек населения. Важно отметить, что Конституция предусматривала возможность существования форм прямой демократии. Примечание к ст. 57 Основного Закона гласило: "В тех сельских местностях, где это будет признано осуществимым, вопросы управления разрешаются общим собранием избирателей данного селения непосредственно".

Как съезды Советов, так и сами Советы различного уровня избирали из своего состава исполнительные комитеты (ст. ст. 55 и 58 Конст.). Подробную организацию исполкомов и их компетенцию Конституция не устанавливала, но это было сделано конституционной новеллой 1919 г.: п. V Пост. "О советском строительстве" VII Всероссийского съезда Советов. Статья 1 Постановления гласила: "Исполнительные комитеты избираются съездами, являются между съездами высшим органом советской власти на соответствующей территории и подчинены вышестоящему исполнительному комитету и Совету народных комиссаров" (СУ РСФСР. 1919. N 64. Ст. 578). Для выполнения текущей работы исполкомы образовывали в своем составе отраслевые отделы. Отделы возглавлялись заведующими. Они могли быть и не депутатами съезда Советов. При заведующем образовывалась коллегия непосредственно самим исполкомом с правом совещательного голоса. Весьма важным структурным подразделением исполкома являлся его президиум: "Для руководства всей текущей работой по управлению соответствующей территории и проведению в жизнь постановлений и декретов центральной власти исполнительный комитет избирает президиум: губернский от 3 - 5 членов, уездный - 3 члена" (ст. 13 Пост.). Для волисполкомов президиум не предусматривался. Весьма скоро вся власть сосредоточилась именно в президиуме и на фигурах заведующих отделами. Новелла 1922 г. только расширила их права.

Органы управления Советской власти. Основу органов государственного управления (исполнительно-распорядительная функция) представительных органов государственной власти РСФСР, а потом и СССР до 1946 г. представляли так называемые народные комиссариаты - наркоматы и приравненные к ним ведомства. По смыслу первого Декрета Советской власти "Об учреждении СНК" (СУ РСФСР. 1917. N 1. Ст. 1) наркоматы образовывались на базе прежних министерств. Во всяком случае, аппарат этих министерств, в основном центральный, был использован большевиками, несмотря на саботаж чиновничества и стремление самих большевиков уничтожить старую государственную машину. Но оказалось, что в некоторых областях жизни: пути сообщений, почта, телеграф, финансы и т.д. сделать это невозможно из-за риска оказаться в каменном веке. Поэтому в этих областях после небольшого романтического периода увлеченностью марксовыми идеями большевики использовали старый аппарат на 80 - 90%. Разумеется, здесь необходимо сделать оговорку, что стандарты налаженной работы в этих областях тем не менее очень скоро оказались чисто советскими. Там же, где большевики присваивали государству по идеологическим соображениям особые функции, воспользоваться старым аппаратом - оборона, внешняя торговля, юстиция, внешние сношения и другая работа они не могли быть налажены очень долго.

Причина этой неустроенности была в общем-то банальной. Коммунистическая утопия строится на концепции самоуправляемости общества, основу которой составляет сознательный индивид, его сознательность обусловлена осознанием им правильного соотношения личных и общественных интересов. Весьма возможно, что в рамках небольших коллективов такая самоуправляемость достижима. Но достижение это обусловливается всегда основательной промывкой мозгов и уничтожением собственного "я" индивида. По этой причине большевикам просто неоткуда было взять кадры грамотного советского чиновничества. Мы не случайно выделяем слово "грамотный". У всех поколений советских руководителей не было полноценного высшего образования, что уж говорить о вождях рангом пониже! Очень скоро на собственном опыте большевики убедились в правоте слов Макса Вебера о том, что у современного государства один выбор: либо быть дешевым и управляться богачами, либо быть дорогим и управляться профессиональными чиновниками. Фактически в 1918 г. Вебер гениально предсказал, что диктатура пролетариата в России неизбежно переродится в диктатуру бюрократа.

Сама советская доктрина рассматривала народные комиссариаты в качестве своеобразных комиссий - отделов ВЦИК, что придавало им черту прежних коллегий. Во всяком случае, очень долго - до 1946 г. структурно наркоматы скорее напоминали гибрид министерства и коллегии. В них сочеталась единоличная власть и ответственность наркома за порученное ему дело с полномочиями членов коллегии наркомата, тоже самостоятельно несших ответственность за отдельные участки работы ведомства. Кроме того, члены коллегии не были подотчетны наркому, поскольку назначались не им, а СНК. Обжаловать решение наркома в СНК или ВЦИК мог любой член коллегии наркомата.

Своей структурой наркоматы весьма напоминали прежние министерства: нарком (народный комиссар), его заместители, коллегия наркомата, отраслевые отделы наркомата и канцелярия. Для придания большей слаженности работе центрального аппарата управления большевики очень рано ввели должность уполномоченного того или иного наркомата при соответствующем органе власти и управления. В этой роли чаще всего выступали члены коллегий наркоматов, что, несомненно, придавало им вес.

Всего по Конституции 1918 г. было создано 17 наркоматов (ст. 43), но к ним, без сомнения, следует прибавить восемнадцатый - ВЧК. Это учреждение не упоминается в тексте Основного Закона, но статус и полномочия этого "карающего меча революции" не вызывают сомнения в его действительном характере.

В связи с вступлением РСФСР в СССР происходят весьма крупные изменения в системе органов государственной власти управления, особенно в центре.

Органы власти и управления по Конституции 1924 г.

Верховным органом власти СССР являлся съезд Советов СССР, а в перерыве между его сессиями Центральный исполнительный комитет - ЦИК СССР (ст. 8). Съезд Советов созывался по следующей пропорции: один депутат от 25 тыс. городских избирателей и один депутат от 125 тыс. сельских избирателей (ст. 9). Нелишне будет напомнить, что выборы были непрямыми, они представляли собой делегацию депутатов от съездов губерний или союзных (и автономных) республик. Конституционная новелла 1927 г. добавила к губернским съездам еще и окружные (СЗ СССР. 1927. N 21. Ст. 241).

Изначально съезд созывался один раз в год (ст. 11), но в 1927 г. срок увеличили в два раза. Теперь съезды созывались раз в два года. Однако предпоследний съезд Советов СССР (седьмой) был созван через четыре года после проведенного в 1931 г. VI съезда. Интересно отметить, что в 1931 г. никаких изменений на этот счет в текст Конституции не вносилось! Довольно серьезным отступлением от "демократических" стандартов первых лет Советской власти стала возможность вообще отказаться от созыва съезда. Статья 12 Конституции СССР 1924 г. гласила: "При чрезвычайных обстоятельствах, препятствующих созыву в срок съезда Советов Союза ССР, ЦИКу Союза ССР предоставляется право отсрочки съезда".

ЦИК СССР являлся законодательным и распорядительным органом, образуемым съездом. Он действовал в промежутках между съездами. Первоначально ЦИК СССР созывался три раза в год (ст. 21). Но в последующем, в 1931 г., он стал созываться не "менее трех раз в период времени между очередными съездами Советов СССР" (СЗ СССР. 1931. N 17. Ст. 162).

ЦИК состоял из двух советов: Союзного совета и Совета национальностей (ст. ст. 8 и 13 Конст.).

Союзный совет формировался съездом из представителей союзных республик пропорционально их населению. Совет национальностей формировался за счет представителей от союзных, автономных республик и представителей автономных областей РСФСР и Грузинской ССР (Осетии, Абхазии и Аджарии). Впрочем, и Абхазия, и Аджария обладали статусом автономных республик в составе Грузии (ст. 15 Конст.).

Оба Совета были равноправны, в случае разногласия между ними образовывалась согласительная комиссия.

ЦИК имел собственных председателей в количестве четырех человек по числу состоявших на тот момент в Союзе республик и Президиум. Именно Президиум ЦИК СССР был постоянно действующим органом высшей законодательной, исполнительной и распорядительной власти в стране (ст. 29).

Именно этот орган организовывал и направлял работу ЦИК и съезда, фактически дирижировал ею.

Исполнительно-распорядительным органом ЦИК СССР являлся СНК СССР (ст. 37). Полномочия его в основном соответствовали полномочиям СНК РСФСР, но уже в общесоюзном масштабе. В состав СНК СССР первоначально входило десять наркомов по числу наркоматов. С правом совещательного голоса в Совнарком Союза ССР входил Председатель ОГПУ - правопреемника ВЧК. В 1927 г. было конституционно закреплено положение заместителя Председателя СНК СССР, а в 1931 г. конституционная новелла закрепляет за Председателем СНК пост Председателя СТО Союза ССР.

Число наркоматов тогда доводится до 13.

Можно с полной уверенностью сказать, что образцом организации органов государственной власти и управления СССР и союзных республик послужила Конституция РСФСР 1918 г. Во всех республиках модель власти была однотипной, буквально списанной под кальку.

Высшим органом государственной власти союзной республики был съезд ее Советов. Съезд образовывал ЦИК республики, правда, только в РСФСР этот ЦИК был двухпалатным. ЦИК союзной республики образовывал свой СНК в составе председателя и определенного числа наркоматов. В состав СНК союзной республики также могли входить уполномоченные наркоматов Союза ССР.

Конституция СССР 1924 г. ввела новую номенклатуру органов государственного управления в центре и на местах (союзных республиках). Статья 37 устанавливала, что на союзном уровне действуют два вида наркоматов: союзные и объединенные. Статья 67 определяла понятие республиканского наркомата. Из смысла положений Конституции явствовало, что союзные наркоматы ведают делами, отнесенными к компетенции Союза ССР (гл. 1 Конст.). Кроме того, ст. 9 Об. пол. о НК СССР 1923 г. содержала некоторую уточняющую формулировку: "Общесоюзные народные комиссариаты ведают порученной им отраслью государственного управления на всей территории СССР".

Объединенные наркоматы опять-таки по смыслу Основного Закона ведали вопросы, отнесенные также к ведомству Союза ССР. Различие заключалось только в том, что в решении этих вопросов они задействовали аппарат параллельно создаваемых в республиках республиканских наркоматов. Статья 54 Конституции гласила: "Органами объединенных народных комиссариатов Союза ССР, осуществляющими на территории союзных республик их задания, являются одноименные народные комиссариаты этих республик" (ср. ст. 15 Об. пол. о НК СССР). Одним словом, и в системе высших правительственных учреждений создавались механизмы, когда одним делом заведовало несколько параллельных ведомств. Получалось как в известной русской пословице о дитяти, у которого семь нянек.

Республиканские наркоматы, если они не входили в систему объединенных, ведали вопросами, не отнесенными к компетенции Союза ССР.

Органы власти и управления по Конституции 1936 г.

Центральные органы Советской власти. VII съезд Советов СССР в одном из своих последних постановлений определил: "Предложить ЦИКу СССР избрать конституционную комиссию, которой поручить выработать исправленный текст Конституции на указанных в п. 1 основах и внести его на утверждение сессии ЦИК СССР" (СЗ СССР. 1935. N 8. Ст. 69). В соответствии с идеологическими воззрениями большевиков считалось, что изменения в социальной структуре общества, качественно иное его состояние требуют своей фиксации в тексте Основного Закона. Дескать, достигнуты еще одни рубежи на пути к коммунизму. В этом и заключался смысл п. 1 названного Постановления.

По мысли большевиков, достижение советским обществом основ социализма делает реставрацию капитализма в СССР невозможной, а раз так, то необходима дальнейшая демократизация власти и управления. В ситуации, когда исчезает классовый антагонизм первоначальной эпохи диктатуры пролетариата, представители повергнутых эксплуататорских классов могут быть уравнены в политических правах. Они могут быть допущены к выборам, сами выборы могут стать наконец-таки на двадцатый год (sic!) революции прямыми, равными и тайными.

Согласно этому идеологическому представлению строился новый механизм государственной власти в СССР. При этом он подвергался упрощению и рационализации. В монолите Советской власти теперь появлялось место для технического разделения труда по управлению обществом: законодательная функция власти целиком и полностью вручалась Верховному Совету - двухпалатному парламенту. Исполнительная власть вручалась Правительству СССР, до 1946 г. именовавшемуся по-старому "Советом народных комиссаров", а после "Советом министров" (Вед. ВС СССР. 1946. N 10).

Судебная функция государственной власти олицетворялась единой судебной системой. Вместе с тем речь здесь может идти исключительно о техническом характере разделения власти, но никак не о действительном претворении в жизнь принципа разделения властей. Советская система отвергала этот принцип напрочь, напомним об этом еще раз.

Итак, высшим органом государственной власти становился Верховный Совет СССР (ст. 30).

Именно он осуществлял законодательную власть в стране (ст. 32). Верховный Совет состоял из двух равноправных палат: Совета Союза и Совета национальностей. В случае разногласия между ними решение принималось согласительной комиссией (ст. 47). Но, как и в предыдущий период, таких случаев ни разу не замечалось. Совет Союза избирался от всего населения страны по квоте: 1 депутат от 300 тыс. населения (ст. 34). Совет национальностей формировался следующим образом: союзная республика посылала в него 25 депутатов, автономная - 11, автономная область - 5, национальный округ - одного депутата (ст. 35). Палаты имели собственных председателей и по два заместителя. После 1956 г. каждая палата избирала уже по четыре заместителя. Палаты могли создавать собственные комиссии на постоянной основе (ст. ст. 50 и 51). Срок легислатуры Верховного Совета устанавливался в четыре года. Сессии полагалось проводить два раза в год.

Важнейшим органом Верховного Совета стал его Президиум - коллегиальный глава государства в СССР. Президиум формировался на первом заседании вновь избранного Совета в составе председателя и 15 его заместителей. В период с 1940 по 1956 г. таких замов было 16 по числу союзных республик. Помимо председателя и его заместителей в состав Президиума первоначально избиралось 24 человека, в 1946 г. их стало только 15, а в 1956 г. - 16.

К компетенции Верховного Совета относились все вопросы компетенции Союза ССР (ст. ст. 14 и 31). Исключение из этих вопросов составляли те, которые в силу той же ст. 31 были подведомственны Президиуму Верховного Совета СССР, Совнаркому (Совмину) СССР и наркоматам (министерствам).

Фактически именно в этой статье закреплялось техническое разделение государственной власти в СССР. Если мы посмотрим на те вопросы, которые отнесены к ведению высших государственных органов Союза, то это и позволит сделать вывод, что Верховный Совет обладал полномочиями представительного законодательного органа власти. Президиум Верховного Совета обладал полномочиями главы государства, традиционными для него. Совнарком (Совмин) ведал вопросами, обычно относимыми к компетенции Правительства - руководящего органа исполнительной власти, а наркоматы (министерства) являлись образчиками органов центрального отраслевого управления.

Высшим исполнительным и распорядительным органом государственной власти СССР являлся Совнарком (Совмин) СССР. Правительство образовывалось Верховным Советом на первом его заседании после проведения новых выборов (ст. 56). Правительство СССР, по Конституции 1936 г., образуется в составе министров, Председателя СНК СССР, первых заместителей Председателя СНК СССР, заместителей Председателя СНК СССР, Председателя Государственного планового комитета СНК СССР, председателя Комитета народного контроля, председателя Комитета заготовок, председателя Комитета по делам искусств, председателя Комитета по делам высшей школы (ст. 70). В 1956 г. тем не менее произошло радикальное увеличение численности Совмина СССР. В его составе к прежним заместителям добавились первые заместители, помимо министров в состав Совета вошло еще 19 председателей государственных комитетов и приравненных к ним ведомств, например, председатель правления Госбанка СССР, начальник ЦСУ СССР. Тогда же было определено, что в состав Совмина СССР ex officio входят председатели Совминов союзных республик.

Компетенция Правительства СССР определялась ст. 68 Конституции. Положения ее, заметим, традиционные для высшего правительственного органа власти.

Органы центрального управления, по Конституции 1936 г., были представлены в лице наркоматов, после 1946 г. - министерствами. Как и ранее, они носили строго отраслевой характер. К ним примыкали ведомства - учреждения, равно наделенные конституционным статусом. Чаще всего они именовались "государственными комитетами". Но были и исключения, например Совет при Совмине СССР по делам религий или Телеграфное агентство Советского Союза (ТАСС), эти ведомства в Конституции не упомянуты, но их статус все равно соответствовал статусу союзного министерства.

Доктринальное определение министерства того периода способно только сбить с толку современного исследователя. Например, "советские министерства - это части социалистического госаппарата. Они построены и действуют на основе демократического централизма, проводят в жизнь принципы социалистической законности, государственного планирования, равноправия наций и учета национальных особенностей, широкого участия масс в государственном управлении" [Аманов. 1960 : 11].

Классификация министерств согласно Конституции 1936 г. изменилась. Теперь в СССР существовали общесоюзные, союзно-республиканские или республиканские наркоматы (министерства) (ст. ст. 74 и 86 Конст.). По сравнению с предыдущим периодом также более четко были установлены критерии подобной классификации.

Так, общесоюзные министерства руководили порученной им отраслью государственного управления на всей территории СССР или непосредственно через назначаемые ими органы (ст. 75).

Список таких министерств фиксировался в ст. 77 Конституции. Он, надо сказать, постоянно изменялся, если в 1936 г. общесоюзных наркоматов было 8, то к 1947 г. их стало 35, а после 1957 г. их осталось только 6.

Союзно-республиканские наркоматы (министерства) руководили порученной им отраслью государственного управления через одноименные республиканские министерства. При этом в их подчинении находились предприятия, чей список утверждался Президиумом Верховного Совета СССР (ст. 76 Конст.). Количество таких министерств также разнилось в зависимости от времени. Стоит отметить и то, что они находились в двойном подчинении: от Совмина СССР и Совмина союзной республики (ст. 87).

Наконец, республиканские наркоматы (министерства) руководили порученной им отраслью государственного управления, входящей в компетенцию союзной республики (ст. 84). Они непосредственно подчинялись как Совмину своей республики, так и соответствующему союзно-республиканскому Министерству СССР (ст. 88).

Конституция 1936 г. подробно в отличие от Конституции 1924 г. рассматривала вопросы государственной власти и управления союзных и автономных республик. Этому были посвящены соответственно гл. IV, VI, VII. Организация этих органов власти и управления целиком копировала структуру союзных. Тем не менее в республиканских конституциях, изданных в 1937 г., регулировались вопросы компетенции республиканских органов власти и управления, порядок их формирования и деятельности.

Говоря о режиме функционирования Конституции - самом продолжительном по времени из всех советских конституций, нельзя не упомянуть о семилетнем периоде с 1957 по 1964 г., когда на уровне союзной республики существовали так называемые Советы народного хозяйства (Совнархозы) Совнархозы. В 1957 г. был принят новый Закон "О дальнейшем совершенствовании организации управления промышленностью и строительством" (Вед. ВС СССР. 1957. N 11). На основании этого Закона в Конституцию СССР вносились изменения: ст. ст. 88-а и 88-б.

Основной замысел реформы сводился к отказу от отраслевого принципа управления народным хозяйством и к переходу на территориальный принцип "на основе экономических административных районов" (ст. 2 Зак.). С этой целью в союзных республиках образовывались особые административные единицы, в рамках которых создавались совнархозы. По замыслу авторов реформы все промышленные предприятия на территории этой экономической административной единицы переходили из подчинения министерств, которые вообще упразднялись (ст. ст. 9 и 11 Зак.), в подчинение совнархозу. Если на территории республики имелось несколько экономических административных районов, то их совнархозы объединялись в республиканский совнархоз (ст. 3 Зак.).

Организационно совнархоз состоял из председателя, его заместителей и членов. Председатель совнархоза мог состоять в ранге республиканского министра. Дело в том, что республиканские министерства в основном не упразднялись этой реформой, основной удар был нанесен по общесоюзным и союзно-республиканским министерствам. Председателя и членов совнархоза утверждал Совмин союзной республики, тогда как председателя и членов республиканского совнархоза назначал Президиум Верховного Совета союзной республики. Руководство совнархозами осуществлял

Совмин союзной республики, но республиканский совнархоз подчинялся еще и Совмину СССР. При совнархозах на правах совещательного органа образовывался Технико-экономический совет.

Эта реформа - плод типично советского идеологического заблуждения, что экономикой можно управлять посредством приказов, инструкций и одних бюрократов, сменяя их другими.

Производительность труда, урожайность полей от этого, как известно, не зависят. В конце концов внесенные этой реформой в советскую плановую экономику дезорганизация и хаос вынудили отказаться от нее.

Органы местного управления Советской власти. Конституция СССР 1936 г. упорядочила систему местных органов государственной власти. На местах - краях, областях, округах, районах, городах, селах образовывались Советы депутатов трудящихся (ст. 94 Конст.). Теперь эти советы формировались посредством прямых выборов сроком на два года (ст. 95 Конст.). Исполнительными органами Советов являлись исполкомы, которые помимо подчинения собственному Совету были подотчетны исполкому вышестоящего Совета (ст. 101 Конст.). Именно таким образом теперь обеспечивалось единство Советской власти.

Органы власти и управления по Конституции 1977 г.

Своим появлением на свет эта Конституция, как известно, была обязана безудержному оптимизму коммунистов, ничем, естественно, не подкрепленному. Пообещав в 1961 г. построить к 1980 г. материально-техническую базу коммунизма, они вынуждены были изобрести особую стадию общественного развития на пути к коммунизму - развитой социализм. Люди путались, где ставить ударение в том слове. Развитой(-ый) социализм - это особая стадия, следовательно, необходимо закрепить особенности этой стадии в Основном Законе страны. На самом деле Конституция 1977 г. получилась в еще большей степени идеологическим документом, нежели акт 1936 г. Как следствие, степень фиктивности этой Конституции была еще большей.

Итак, высшим органом государственной власти СССР снова объявлялся Верховный Совет СССР (ст. 108). Организация его не претерпела никаких изменений. Совет Союза теперь формировался от избирательных округов с равным числом избирателей, а Совет Национальностей по-прежнему формировался от субъектов советской конфедерации, упорно именовавшейся коммунистами "федерацией". Союзная республика посылала 32 депутата, а прежние национальные округа были переименованы в "автономные". Срок легислатуры Совета устанавливался в пять лет. Расширялась номенклатура вопросов, разрешаемых непосредственно Президиумом Совета, но и опять они не выходили за рамки полномочий главы государства.

Совет Министров - Правительство СССР - продолжал оставаться высшим исполнительным и распорядительным органом государственной власти (ст. 128). В его структуре появилось новое организационное подразделение - Президиум "для решения вопросов, связанных с обеспечением руководства народным хозяйством и других вопросов государственного управления" (ст. 132).

Президиум Совмина действовал на постоянной основе в составе Председателя Совмина, его первых заместителей и заместителей. В 1981 г. в Конституцию внесли единственную до 1988 г. поправку: "В состав Президиума Совета Министров СССР могут входить по решению Совета Министров СССР и другие члены Правительства СССР" (Вед. ВС СССР. 1981. N 26. Ст. 838).

Организация государственной власти и управления в союзных, автономных республиках и на местах не изменилась по сравнению с предыдущим конституционным актом. Только местные Советы были переименованы в "Советы народных депутатов". Срок их полномочий увеличивался до пяти лет.

1985 г. стал судьбоносным в жизни Советского Союза. Именно с этого года началась перестройка, начался обратный отсчет времени существования СССР.

Органы власти и управления в период перестройки.

Итак, что же такое перестройка, "reconstruction", как говорили в это время на Западе? Обратимся, что называется, к первоисточнику: "Перестройка - это назревшая необходимость, выросшая из глубинных процессов развития нашего социалистического общества. Оно созрело для перемен, можно сказать, оно выстрадало их. А задержка перестройки уже в самое ближайшее время могла бы привести к обострению внутренней ситуации, которая, прямо говоря, заключала в себе угрозу серьезного социально-экономического и политического кризиса" [Горбачев. 1988. С. 11]. Примечательна сама по себе формула "назревшей необходимости", которую использовал Горбачев. Назревшая необходимость - это диалектическое перерождение познанной необходимости в отличие от непознанной - случайности.

Таким образом, перестройка должна была, по мысли советников Горбачева, вряд ли он когда-нибудь читал Гегеля (диалектику этот вождь явно изучал не по Гегелю), стать не случайной мерой Советской власти, а глубоко органичной, вытекавшей из самой ее сути. В этом и был главный парадокс власти, которая самим фактом своего существования противоречила коренным законам человеческого сознания. Советская власть, будучи ошибкой разума, совершала самую главную свою ошибку - продолжала существовать! (Позволим себе парафраз онтологического доказательства бытия Советской власти, сформулированного отечественным философом Д.Е. Галковским): перестройка была такой же ошибкой, как и сама Советская власть!

Сейчас, спустя десятилетия, можно предположить, что перестройка задумывалась как своеобразный вариант модернизации России, но модернизации довольно странной, на манер новой революции. "Перестройка - это революция, - писал автор концепции. - Решительное ускорение социально-экономического и духовного развития советского общества предполагает радикальные перемены на пути к качественно новому состоянию. И это, безусловно, революционная задача" [Там же. С. 46]. Действительно, с советской экономикой и обществом необходимо было что-то делать, только согласно официальным данным советская экономика была способна производить 17% своей продукции на мировом уровне, остальные 83% произведенной продукции представляли собой пустую трату ресурсов. Даже в годы своего процветания советская экономика составляла только 55% от объема экономики, например, США. Слов нет, сейчас ситуация многократно хуже. Но вопрос не в этом, вопрос в том, насколько продуманным был революционный путь модернизации.

* * *

Итак, перестройка мыслилась как радикальное обновление советской системы и советского типа экономики. Начали, естественно, с экономики. Старт был дан в 1986 г. решениями XXVII съезда КПСС. В развитие этих решений в период с 1986 по 1988 г. в СССР пытаются проводить мероприятия по повышению эффективности плановой экономики. Даже пытаются ввести некоторые элементы многоукладочности - создаются кооперативы, т.е. появляются частные производители. На советских предприятиях вводятся хозрасчет, самоокупаемость, проводятся меры по демократизации управления производством и т.п. Но экономика сталкивается с трудностями, созданными отчасти самой властью, отчасти внешними враждебными силами. В результате антиалкогольной реформы бюджет, будучи водочным по сути, затрещал по швам. Спровоцированное США падение цен на нефть лишает СССР необходимых средств от продажи ресурсов. Выход, как это представляется сейчас, был тогда чисто традиционным для России - мобилизация общества, всегда выводившая Россию из кризисов. Но мобилизация - это лишения, терпение лишений - это удел сильных людей, мыслящих явно не категориями общечеловеческих ценностей. Для таких людей абсолютную ценность, позволим себе небольшую парафразу, представляет только жизнь. Советская элита была лишена этих жизненных качеств, вина тому сама советская система. Поэтому советская система была обречена, но вовсе не факт, что крушение советской системы должно было привести к крушению исторической России. Здесь нет абсолютной причинно-следственной связи.

Парадокс перестройки скорее заключается в том, что она впервые в советской действительности стала называть некоторые вещи своими именами. Сознание советского человека, привыкшего за десятилетия к двойным стандартам мышления, не смогло выдержать этот простой конфуцианский прием по исправлению общественных недостатков. Конечно же, не быт, не экономика, как обычно думают, спровоцировали ту колоссальную напряженность, вылившуюся в волнения националистического толка в союзных республиках, а кризис советского типа сознания и коммунальности. И без того слабый, сырой и малоэффективный, что доказала Вторая мировая война, когда понадобилось мобилизовать именно национализм на борьбу с нацистской Германией, этот тип коммунальности окончательно утратил свою связующую роль к началу 1980-х гг. Крушение СССР было спровоцировано крушением его государственной идеологии.

Выход из сложившегося к 1988 г. положения руководство страны увидело в необходимости реформирования не экономики, а политической системы. Это было роковое решение, поскольку советская система была единственным инструментом, обеспечивающим управляемость огромной страны, в которой разразился жесточайший экономический и национальный кризис. Порочность этого решения выразилась в том, что модернизация власти неизбежно ставила вопрос о роли Коммунистической партии - ядра этой политической системы - на повестку дня. Впрочем, сама КПСС находилась в кризисе. Как известно, система Советской власти была всего лишь дымовой завесой для реальной правящей силы в Советском Союзе. Коммунистическая партия Советского Союза к 1980-м гг. давно уже не напоминала тот "духовный орден меченосцев", о котором в 1920-х гг. писал И.В. Сталин.

Не была она и союзом единомышленников, партией профессиональных революционеров. Это была рыхлая, аморфная структура, что-то вроде общесоюзного профсоюза государственных чиновников. В духовном, интеллектуальном плане это была партия нравственных перерожденцев. На словах они говорили одно, думали другое, а творили третье. Властная элита Советского Союза переживала глубокое и органическое вырождение.

Итак, роковое решение о преобразовании советской политической системы принимается на XIX Всесоюзной конференции КПСС, проходившей летом 1988 г. Решение включало намерение глубокой демократизации системы управления страной. Демократизация подразумевала допущение политического плюрализма, легальную борьбу идей, в конечном счете отказ КПСС от монополии на власть. Последнее, впрочем, принималось с оговоркой; поскольку КПСС явилась застрельщиком перестройки, следовательно, инициатором всего лучшего в советском обществе, то это по идее должно было только укреплять ее властные позиции. До сих пор удивляет подобная наивная логика русских коммунистов. Залив страну океаном крови, поддерживая свою власть внесудебными расстрелами, сидя все время на штыках, они надеялись легитимировать собственное положение демократией. Однако демократия органически была противопоказана Советской власти и КПСС. "Советские лагеря, - писал один западный интеллектуал, - в такой же степени марксистские, в какой Аушвиц был нацистским... Гулаг не ошибка, не случайная язва на боку пролетарского государства, а одно из прямых последствий марксова "Капитала"" [Варшавский. 1982. С. 93]. Одним словом, получалось как по Булгакову: чтобы покончить с разрухой, коммунистам нужно было все время бить себя по затылку.

XIX партконференция приняла ряд важных резолюций, которые предопределили судьбу страны. В первую очередь это такие резолюции, как "О демократизации советского общества и реформе политической системы". Именно в ней говорилось о разграничении функций КПСС и Советов, подчеркивалась необходимость обеспечения полновластия Советов и др. Еще одной важной резолюцией стала резолюция "О межнациональных отношениях". В ней речь шла о расширении прав союзных республик и автономных образований путем разграничения компетенции Союза ССР и республик, децентрализации, передачи на места ряда управленческих функций, усиления самостоятельности и ответственности в сфере экономики, социального и культурного развития, охраны природы. В условиях кризиса государственного устройства СССР речь фактически шла о необходимости реформирования уже самого СССР. Был поставлен вопрос о реформе судебной и правовой системы - резолюция "О правовой реформе". Фактически решения Конференции представляли собой широкую программу действий по реорганизации всего государственного механизма Советской власти.

Во исполнение резолюций XIX партконференции последняя сессия Верховного Совета СССР одиннадцатого созыва, чьи депутаты избирались еще при Андропове в 1983 г. приняла ряд поправок к Конституции СССР (Вед. ВС СССР. 1988. N 49. Ст. 727). Система органов Советской власти приобрела следующий вид. Высшим органом государственной власти СССР объявлялся Съезд народных депутатов СССР (ст. 108). Съезд состоял из 2250 депутатов. Из них 750 депутатов избирались от территориальных округов с равной численностью избирателей. Другие 750 депутатов - от национально-территориальных округов: по 32 от каждой союзной республики, 11 от автономной республики, пять от автономной области и по одному от автономного округа. Оставшиеся 750 депутатов избирались от общесоюзных общественных организаций (ст. 109). Последнее было явным новшеством. Фактически это было прямое представительство общественных организаций. Конституция гласила: "Выборы народных депутатов от общественных организаций проводятся на их съездах, конференциях либо пленумах их общесоюзных или республиканских органов" (ст. 95).

Съезд народных депутатов из своего состава тайным голосованием избирал теперь уже постоянно действующий Верховный Совет Союза ССР (ч. 2 ст. 111 Конст.) Верховный Совет по-прежнему состоял из двух равноправных палат: Совета Союза и Совета Национальностей, но теперь ежегодно одна пятая часть их депутатов подлежала переизбранию. Иными словами, проводилась ротация членов Верховного Совета.

Конституция в ст. 125 провозглашала теперь создание Комитета конституционного надзора (Вед. ВС СССР. N 49. Ст. 727). Согласно Закону 1989 г. "О конституционном надзоре в СССР". Комитет назначался Съездом народных депутатов в составе 25 человек из числа специалистов в области политики и права (ст. 5 Зак.). Срок полномочий членов Комитета устанавливался в 10 лет (ст. 6).

Необходимо подчеркнуть, что положение этого нового органа скорее напоминало статус специальной комиссии народного представительства, нежели полноценного органа конституционной юстиции.

Комитет в судебную систему СССР не входил.

Наконец, в марте 1990 г. учреждается пост Президента СССР (Вед. СНД и ВС СССР. 1990. N 12. Ст. 189), к которому переходят полномочия Председателя Верховного Совета, Президиум последнего упразднялся еще по новеллам 1988 г. Президент избирался Съездом народных депутатов сроком на пять лет. Параллельно этому преобразованию Совет Министров СССР стал Кабинетом Министров, для статуса которого было характерно двойное подчинение: и Президенту и Верховному Совету СССР (Вед. СНД и ВС СССР. 1991. N 1. Ст. 3).

Союзные и автономные республики шли в своем конституционном развитии, можно сказать, рука об руку с союзным центром.

* * *

19 августа 1991 г. агония Советского Союза вступила в завершающую фазу. В означенный день был образован Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП) в СССР. Статус этого органа был неясен с самого начала, поскольку высшие органы власти на тот момент - Съезд народных депутатов, Верховный Совет и Президент СССР - не имели к его созданию никакого отношения. Можно сказать, он образовался стихийно - "группой товарищей", в него входили ряд высших должностных лиц СССР и представители некоторых общественных организаций. Видимость правового основания существования ГКЧП придавал п. 3 "Заявления Советского руководства" от 18 августа 1991 г. На самом деле это был, пожалуй, один из самых существенных промахов ГКЧП, поскольку формально этот орган был совершенно незаконен.

Другим важным промахом ГКЧП стал указ вице-президента СССР Г.И. Янаева от 18 августа 1991 г., которым он возложил на себя обязанности Президента СССР. Неправомерность этого указа также очевидна, поскольку никаких официальных данных медицинского характера о состоянии здоровья Горбачева опубликовано не было. Только такие данные могли служить основанием (legitimatio causa) для перехода власти от Горбачева к Янаеву. Да они и не имелись. Однако налицо скорее был другой факт, факт самоустранения Горбачева от принятия болезненных, непопулярных, но крайне важных решений. Но по своей природе действия по самоустранению квалифицировать и, следовательно, дать им правовую оценку крайне сложно. На это необходимо время, времени у участников тех событий не было.

Сейчас, спустя 20 лет, нередко можно встретить утверждение о том, что это была попытка государственного переворота. Юридически такая квалификация не верна, поскольку чрезвычайные меры принимаются в обстановке, исключающей соблюдение формальностей в момент осуществления экстренных мер. Легитимация этим действиям дается post factum. Кроме того, заслуживают самого пристального внимания два факта. Первый - ГКЧП в своей работе и создании опирался на решение референдума от 17 марта того же 1991 г. Это основание типа vox populus lex suprima est. Второе - Верховный Совет СССР - единственный орган, полномочный объявлять чрезвычайное положение (п. 13 ст. 113 Конст.), не действовал - депутаты находились на летних каникулах. Тем не менее на его усмотрение были представлены все акты ГКЧП, в связи с чем было решено созвать внеочередную сессию Верховного Совета 26 августа. Единственная ошибка в этом решении - чересчур длительный срок созыва. Совет нужно было созывать немедленно! Наконец, как известно, члены ГКЧП были преданы суду уже в демократической России, амнистированы вместе с участниками октябрьских событий 1993 г., а те из них, как, например, генерал Варенников, которые отказались от амнистии, по суду были оправданы.

По-существу провал отчаянной попытки "группы товарищей" спасти СССР с невероятной силой ускорил процесс развала, поскольку дал сепаратистам надежное основание для проведения насильственной дезинтеграции страны. Показательно, что Советский Союз не развалился сразу, процесс занял определенный промежуток времени.

2 сентября 1991 г. Съезд народных депутатов СССР собирается последний раз в своей истории.

Съезд принимает постановления о реформировании системы органов государственной власти (Вед. СНД и ВС СССР. 1991. N 37. Ст. 1082). В данный период, получивший наименование "переходный", единственным высшим представительным органом власти признавался Верховный Совет СССР.

Функции Правительства закреплялись за Комитетом по оперативному управлению народным хозяйством. Другим органом, координирующим внутреннюю и внешнюю политику республик в составе СССР, стал Государственный Совет СССР (Там же). Госсовет возглавлялся Президентом СССР, и в него входили руководители пока еще союзных республик, правда, не все. Прибалтийские республики к тому моменту de iure вышли из состава СССР, Грузия находилась на пути к этому. Именно в рамках Госсовета Горбачев предпринял последнюю попытку по спасению разваливающейся страны. Удар пришел со стороны Украины. 1 декабря 1991 г. здесь прошел референдум, результаты которого поставили жирный крест на попытках спасения единства исторической Большой России. Юридически такую позицию Украины - искусственно составленной территории из таких исторически разных областей, как Малороссия, Таврия, Новороссия, значительная часть территории Всевеликого войска Донского, Галиция и Прикарпатская Русь, - принять невозможно, поскольку она противоречила решению Всесоюзного референдума того же года. Квалифицировать ее можно исключительно как сепаратистскую.

Органы власти и управления периода ликвидации Советской власти.

Прекращение 26 декабря 1991 г. юридического существования СССР поставило перед Российской Федерацией - продолжателем СССР - ряд острейших вопросов, многие из которых не решены до сих пор. Два из них по крайней мере требовали в буквальном смысле пожарных мер: обеспечения единства самой Российской Федерации, так с 25 декабря 1991 г. стала называться РСФСР, и организации государственной власти на основе новых принципов, которые резко конфликтовали с прежними советскими. Старая Конституция РСФСР 1978 г. с внесенными в нее бесчисленными поправками превратилась в исключительно неработоспособный документ. Главным недостатком ее было то, что она не содержала реальных и действенных механизмов по разрешению конфликтов сил и интересов в недрах самой государственной власти.

Первая проблема, надо признать, получила половинчатое решение с подписанием 31 марта 1992 г. бывшими автономными республиками в составе РСФСР и самой Федерацией Федеративного договора.

Текст этого Договора по решению V Съезда народных депутатов РФ стал приложением, т.е. составной частью, обновленной в апреле 1992 г. редакции Конституции. Но в целом Договор проблемы единства страны не решал. Договор отказались подписать Чечено-Ингушская Республика и Республика Татарстан.

Позиция этих двух субъектов Федерации была спровоцирована поведением руководства России, по единству которой больно ударила его собственная позиция по вопросу единства СССР. Стоит припомнить заявления Ельцина, обращенные к автономиям, с которыми он шел на выборы Президента России в 1991 г. "Берите суверенитета столько, сколько сможете проглотить!". Хотя истины ради надо отметить, что первопроходцем в деле расчленения России оказался все тот же Горбачев, "продавивший" через Верховный Совет СССР в апреле 1990 г. Закон "О разграничении полномочий между Союзом ССР и субъектами Федерации". Именно по этому Закону статус национальных автономий СССР приравнивался к статусу союзной республики!

Положение усугублялось тем, что в Чечено-Ингушетии на волне борьбы с ГКЧП к власти порвались радикальные националистические силы. Паллиативом явилось решение о разделе Чечено-Ингушетии на Чечню и Ингушетию, на две республики. Решение о создании Ингушской республики в составе РФ было принято в декабре 1992 г. на VII Съезде народных депутатов России.

Но даже позиция Татарстана и Чечни по Федеративному договору 1992 г. являлась не столь непреодолимой, гораздо серьезнее была сама ситуация, созданная Договором. Новое руководство России фактически продолжило политику коммунистов по автономизации теперь уже исторического ядра страны. Сам характер федеративной связи становился договорным. Следовательно, судьба Федерации оказывалась в подвешенном состоянии. Договор - это временное явление, существующее, пока существует его causa finalis. Субъекты договорной Федерации, неправомерно именовавшиеся "государствами", оказывались в неравном положении, статус республик отличался от статуса краев и областей. Российская Федерация сохраняла в наследстве от СССР национальный характер собственных субъектов. Национальный характер Федерации убийствен для нее, что доказала судьба СССР, Чехословакии и Югославии (СФРЮ). Тем не менее новая Конституция России 1993 г. в некотором роде сняла эти проблемы, но не до конца. Вопросы, безусловно, остаются.

Решение второй проблемы - установление новых конституционных основ государственного строя - привело к острейшей фазе гражданской войны, к трагедии начала октября 1993 г. Противостояние Президента РФ и Верховного Совета РФ, исполнительной и законодательной власти имело глубокие корни. По сути это был спор о дальнейшем развитии страны, сохранит ли она себя хотя бы как региональная держава или превратится в сырьевой придаток Запада.

Кризис разразился с принятием Ельциным Указа от 21 сентября 1993 г. N 1400 "О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации" (САПП РФ. 1993. N 39. Ст. 3597). Данный акт как совершенно незаконный, неконституционный вызвал противодействие со стороны Верховного Совета и Конституционного Суда России. В ответ Ельцин применил военную силу - расстрелял здание Совета с его защитниками из танков, после чего подверг аресту руководителей оппозиции его курсу. После подавления сопротивления в Москве Ельцин провел ряд мероприятий по роспуску Советов по всей стране. Некоторые из них, впрочем, отказались распуститься. Легитимировать государственный переворот post factum призвана была новая Конституция, референдум по которой состоялся в декабре 1993 г. Конституция не предусматривала существование каких бы то ни было форм Советской власти, тем самым семидесятишестилетнее господство Советов в России закончилось, политико-юридический феномен Советской власти канул в Лету.

Коммунистическая партия в механизме Советской власти

Коммунистическая партия Советского Союза (КПСС) являлась единственной правящей партией в СССР. Надо заметить, что с середины 20-х гг. прошлого века она являлась единственной легально существующей политической организацией. Именно этот ее характер делал само слово "партия" крайне двусмысленным в русском языке советского периода. Как совершенно правильно писал американский советолог Леонард Шапиро, "возьмем, к примеру, слово "коммунистическая партия". Традиционно, этимологически "партия" означает определенную группу людей, выделяющуюся из остальной массы, чья цель - обладание государственной властью наряду с аналогичными группами. В советском словоупотреблении этот термин применим только к одной группе, осуществляющей реальную монополию на власть, а на идеологическом уровне получающей санкцию на такую монополию" [Schapiro. 1965. С. 12]. Лучше и не скажешь.

Исторически коммунистическая партия в России ведет свою родословную от российской социал-демократии, партия которой - РСДРП - была создана в 1898 г. Но только с 1903 г., со II съезда РСДРП превратилась в профессиональную политическую организацию. Сделано это было в результате принятия новых программы и устава партии. Именно по вопросу о формулировках статей первого и второго устава на съезде произошел исторический раскол на большевиков и меньшевиков. По существу спор между Лениным и Мартовым (Цеденбаумом) шел о таких понятиях, как membre du parti и sympathisant. Последнее, как менее формалистичное, не создавало жесткой связи "сочувствующего" с партией. Название партии большевиков произошло от числа сторонников формулировок Ленина и его оппонента Мартова. В самостоятельную организационную силу большевики тем не менее смогли превратиться только в 1912 г. на так называемой Пражской конференции, по счету шестой.

До Февральской революции 1917 г. большевики составляли малочисленную группировку сектантски настроенных ультралевых марксистов. Особым влиянием на рабочий класс они не пользовались, среди рабочих, например, Путиловского завода в большой популярности, в частности, был Союз русского народа. Самая же громкая в стране слава на момент крушения русской исторической власти была за партией социалистов-революционеров (эсеров), в основном благодаря их бурной террористической деятельности. Тем не менее большевикам удалось провести пятерых своих депутатов в IV Государственную Думу. Но, как оказалось впоследствии, один из ярких представителей большевистской фракции, ее глава, оказался секретным сотрудником охранного отделения Департамента полиции, так что выяснить истинную степень популярности большевиков до революции среди рабочих сегодня представляется невозможным.

Окончательная легализация партии большевиков происходит только после Февраля 1917 г. Летом того же года происходит VI съезд, на котором организационное единство партии упрочивается.

Принимается новый устав партии, в котором мы находим принцип "демократического централизма", считавшийся впоследствии главным элементом организации Коммунистической партии. Согласно уставу демократический централизм означал: 1) выборность всех руководящих органов партии снизу доверху; 2) периодическую отчетность партийных органов перед своими партийными организациями перед вышестоящими органами; 3) строгую партийную дисциплину и подчинение меньшинства большинству; 4) безусловную обязательность решений высших органов для низших и для всех членов партии. Этот организационный принцип будет внедрен потом большевиками в советскую систему власти.

Совершив государственный переворот и начав осуществление коммунистического эксперимента, большевики посчитали необходимым изменить наименование своей партии. Прежнее РСДРП(б) было заменено на РКП(б) - Российскую коммунистическую партию (большевиков). Именно РКП(б), став правящей, сделала все от нее зависящее, чтобы превратить диктатуру пролетариата в диктатуру коммунистической партии. X съезд партии, проходивший в марте 1921 г. официально словами своих тогдашних лидеров на тот момент - Ленина и Троцкого - подтвердил подобное положение. Оправдание этому, естественно, нашлось в низком культурном уровне трудящихся. Отчасти съезд повторил формулировку Временного правительства о вынужденном принятии власти в стране. Как и свергнутые коммунистами либералы, первые, извиняясь в своей резолюции того съезда, говорили о том, что "Российской коммунистической партии приходится осуществлять (выделено мной. - М.И.) диктатуру пролетариата в стране с громадным большинством крестьянского населения". Другим судьбоносным решением этого съезда стал запрет всяких фракций. Именно этот запрет подорвал остатки былого демократизма в самой партии, в которой от демократического централизма, как тогда стали шутить, остался только один централизм. Это же решение дало сильное оружие в руки Сталина, который потом активно ссылался на решение X съезда, уничтожая своих политических противников среди однопартийцев.

Однако формально государственный статус Компартии был закреплен только в Конституции СССР 1936 г. в ст. 126, которая гласила: "Наиболее активные и сознательные граждане из рядов рабочего класса и других слоев трудящихся объединяются во Всесоюзную коммунистическую партию (большевиков), являющуюся передовым отрядом трудящихся в их борьбе за укрепление и развитие социалистического строя и представляющую руководящее ядро всех организаций трудящихся, как общественных, так и государственных". "ВКП(б)" партия стала называться с 1925 г. и, наконец, в 1952 г. на своем XIX съезде она была переименована в КПСС.

Более обстоятельно роль и значение КПСС определялись ст. 6 Конституции СССР 1977 г. Статья гласила: "Руководящей и направляющей силой советского общества, ядром его политической системы, государственных и общественных организаций является Коммунистическая партия Советского Союза.

КПСС существует для народа и служит народу. Вооруженная марксистско-ленинским учением, Коммунистическая партия определяет генеральную перспективу развития общества, линию внутренней и внешней политики СССР, руководит великой созидательной деятельностью советского народа, придает планомерный научно обоснованный характер его борьбе за победу коммунизма". Точнее и яснее не скажешь.

Это законодательное закрепление роли КПСС предполагало, что партия обладает рядом функций, посредством которых осуществляет свою власть. Являясь "высшей формой общественно-политической организации", партия руководила обществом по направлениям. Первым, самым приоритетным по определению, было идеологическое направление. Это направление обусловливалось самим характером политической партии, объединяющим элементом которой стало единомыслие входящих в нее людей. При этом идеи, служившие тому, вокруг чего происходит объединение единомышленников, становились своего рода жизненными ценностями этих людей. Иными словами, то, за что не жалко пожертвовать жизнью. В первоначальный период истории Советской власти таких жертвователей было очень много. Примечательно, например, что многие "оппортунисты" из партийной среды - жертвы репрессий конца 1930-х гг. - самопожертвование доводили до того, что следователям НКВД не составляло большого труда заставить их совершить самооговор, мотивируя его тем, что "так надо партии", "так нужно для строительства социализма в СССР". Это взаимное истребление "критически мыслящих личностей" в партии привело к тому, что партия вскоре идейно переродилась, вряд ли кто-нибудь из ее функционеров всерьез верил в коммунизм. Но это не мешало КПСС посредством жесточайшей цензуры контролировать мысли и чувства советских людей.

Идеологическая борьба шла на нескольких направлениях. В первую очередь КПСС посредством пропаганды не только боролась с носителями чуждой идеологии. Под "чуждой идеологией" в Советском Союзе понималось довольно широкое явление - от исповедования религии до увлечения, например, джазом ("Сегодня слушает он джаз, а завтра Родину продаст!" - советская поговорка 1950-х гг.).

Немаловажное значение имела пропаганда успехов Советской власти. На этой стезе коммунисты не стеснялись приписывать все победы народа себе, а поражения - наследию царского режима, "родимым пятнам капитализма", как тогда говорили, используя слова Маркса. Классическим примером подобного воровства является объявление КПСС главным вдохновителем и организатором советского народа в Великой Отечественной войне 1941 - 1945 гг.

Еще одно направление идеологической работы КПСС - выработка "научно-объективной концепции развития советского общества". На этой ниве подвизались целые коллективы, научные работники, в высших учебных заведениях годами изучались история КПСС и научный коммунизм. Дипломированному врачу, физику, инженеру без этих наук в Советском Союзе было никак не обойтись!

Непосредственное руководство обществом было следующим общим направлением работы КПСС. КПСС, гласила общая заповедь, "объединяет деятельность всех государственных и общественных организаций, обеспечивает правильное их взаимодействие, практически руководит их деятельностью" [Теория. 1969. С. 357].

Формы партийного руководства также представляют интерес, поскольку именно они дают полное представление о тоталитарном характере власти КПСС в стране. Итак, партия давала всем органам государства и общественным организациям "ценные руководящие указания", неисполнение которых очень жестко каралось. Далее, КПСС контролировала полностью всю кадровую политику в государстве.

Абсолютно все руководящие должности в стране замещались только с санкции соответствующего партийного органа. Весьма действенным был партийный контроль как еще одна форма работы КПСС.

Правда, следует признать, что действенным этот механизм был только для рядовых членов партии.

Верхушка КПСС, высшая бюрократия страны после 1953 г. оказалась абсолютно неподконтрольной кому бы то ни было.

Как тоталитарная организация партия широко практиковала методы непосредственного устранения своих политических противников. Правда, как и средневековая католическая Церковь (ecclesia non sititsanguinem) , партия старалась не проливать кровь, творя расправу через подконтрольный государственный карательный аппарат.

* * *

Организационно КПСС строилась по так называемому производственно-территориальному принципу. На каждом советском предприятии, учреждении, в воинских частях, школах, общественных организациях создавались партийные организации из коммунистов - работников этих предприятий. Эти низовые организации (ячейки) должны были включать в себя не менее трех членов партии. Если было меньше трех, то это была уже "группа". Первичная организация возглавлялась избранным секретарем.

На больших предприятиях секретари парторганизаций утверждались вышестоящим партийным начальством. Различались "освобожденные секретари" и "неосвобожденные секретари". Разница между ними заключалась в том, что первый получал официальную зарплату, второй трудился бесплатно, на общественных началах. Общее руководство этими производственными партийными организациями осуществлял территориальный партийный комитет, который формировался начиная с района, - "райком". Во главе райкома стоял его первый секретарь.

Районные комитеты входили в областную партийную организацию, возглавлявшуюся областным комитетом партии - обкомом. Обкомы входили в республиканскую парторганизацию. Впрочем, некоторые республиканские парторганизации соответствовали по своему статусу обкомам. Объяснялось это размерами самих республик, численностью коммунистов в их организациях. Тем не менее для автономных республик и прочих автономий создание особых партийных организаций не предусматривалось. Не существовало партийной организации только в рамках одной союзной республики - РСФСР, требования о ее создании стали звучать в период перестройки.

Руководящими органами КПСС, высшей властью в рамках всей партии являлись согласно ее уставу: Съезд, Центральный Комитет (ЦК) и Политическое бюро ЦК. Съезды стали созываться после 1952 г. не реже одного раза в пять лет. Предусматривалась возможность созыва внеочередного съезда.

Съезды КПСС формально решали все важные вопросы государственной жизни и внешней политики СССР. Формально потому, что после своего восемнадцатого по счету съезда они превратились в простую машину для голосования. Формально съезд утверждал высшие партийные документы: программу и устав. Формально съезд избирал членов ЦК. Всего в истории КПСС было 28 съездов.

Помимо съездов устав партии предусматривал возможность созыва партийных конференций.

Последние созывались по вопросам текущей политики, требующим быстрого разрешения. Всего КПСС провела 19 таких конференций.

Реальной властью в партии обладали ее ЦК и его особый орган - Политбюро. Высшая должность в партии с 1922 г. - Генеральный секретарь ЦК. Другие высшие должности в ЦК: секретари - начальники его особых отделов. ЦК был организован по отраслевому принципу. В разные годы в его составе насчитывалось разное число отделов, состоявших из партийных функционеров, которые и вырабатывали решения по вопросам, отнесенным к ведомству их отдела. Именно здесь принималось зачастую окончательное решение, получавшее редакционную правку в Политбюро.

Общим руководящим органом ЦК был его Пленум - перманентно действующее совещание высших партийных функционеров, начиная с секретарей обкомов. Впрочем, в ЦК традиционно избирались свадебные генералы - доярки и пролетарии всех мастей. Различались члены ЦК и кандидаты в члены ЦК. Последние имели право только совещательного голоса.

Политбюро ЦК являлось постоянно действующим органом, избиралось на Пленумах ЦК. Пленум формально избирал Генерального секретаря по рекомендации Политбюро. В состав Политбюро входили только высшие функционеры партии, министры СССР, секретари республиканских организаций.

Различались члены Политбюро и кандидаты в члены Политбюро. Последние участвовали в его заседаниях с правом совещательного голоса. Заседания Политбюро вел Генеральный секретарь.

Заседания были секретными, как и вся работа ЦК.

Решения Политбюро по всем вопросам обладали силой закона. Неисполнение решений партии каралось самой страшной санкцией для коммуниста - исключением из рядов партии. Советский человек, исключенный из партии, мгновенно превращался в отверженного. Он автоматически терял свою должность, работу, его могли выселить из занимаемой квартиры. Разумеется, это была высшая мера наказания, назначаемая за серьезные проступки. Проступки помельче карались партийными выговорами. Самой незначительной санкцией было "постановить на вид".

Именно такова на самом деле была реальная, а не фиктивная организация власти в России до 1991 г. С точки зрения теории права эту форму власти можно охарактеризовать только как партийную олигархию. Показателем реальности этой силы можно считать следующие строки из Постановления Конституционного Суда России от 30 ноября 1992 г., рассматривавшего дело о законности деятельности КПСС: "В стране, - говорилось в решении, - в течение длительного времени господствовал режим неограниченной, опирающейся на насилие власти узкой группы коммунистических функционеров, объединенных в Политбюро ЦК КПСС во главе с Генеральным секретарем ЦК КПСС. Имеющиеся в деле материалы свидетельствуют о том, что руководящие органы и высшие должностные лица КПСС действовали в подавляющем большинстве случаев втайне от рядовых членов КПСС, а нередко - и от ответственных функционеров партии. На нижестоящих уровнях управления вплоть до района реальная власть принадлежала первым секретарям соответствующих партийных комитетов. Лишь на уровне первичных организаций КПСС имела черты общественного объединения, хотя производственный принцип формирования этих организаций ставил членов КПСС в зависимость от их руководства, тесно связанного с администрацией. Материалами дела, в том числе показаниями свидетелей, подтверждается, что руководящие структуры КПСС были инициаторами, а структуры на местах зачастую проводниками политики репрессий в отношении миллионов советских людей, в том числе в отношении депортированных народов. Так продолжалось десятилетиями".

КПСС была крупнейшим собственником в СССР, ей принадлежали предприятия, охотничьи заказники, типографии, недвижимость, в том числе за границей, были у нее и собственные учебные заведения. Даже собственная внешняя разведка - один из отделов ЦК. Впрочем, даже КГБ СССР официально именовался "вооруженным отрядом партии". Одним словом, Компартия была реальной, несокрушимой олигархией, разрушить которую можно было только изнутри.

Юридически КПСС была запрещена в августе 1991 г. одним из указов Ельцина.

Религия в Советском государстве

Русская Православная церковь при Временном правительстве.

Крушение исторической русской власти вызвало радикальную смену отношений между Православной церковью и государством. Господство либеральной интеллигенции, считавшей религию добровольным заблуждением масс, ознаменовалось первым серьезным шагом к дехристианизации русского народа. В числе первых, словно не было других неотложных дел, Временное правительство озаботилось доведением в русском праве принципа свободы совести до логического конца, как оно этот принцип понимало.

Постановлением от 20 марта 1917 г. Правительство отменило существовавшие на тот момент в России вероисповедальные ограничения (Вест. ВП. 1917. N 15/61). Постановлением от 20 июня в стране вводилась полная свобода совести. "Каждому гражданину Российского государства обеспечивается свобода совести. Посему пользование гражданскими и политическими правами не зависит от принадлежности к вероисповеданию и никто не может быть преследуем и ограничиваем в каких бы то ни было правах за убеждения в делах веры" (Вест. В.П. 1917. N 109/155). Далее Постановление определяло, что вероисповедание малолетних детей, не достигших десятилетнего возраста, определялось их родителями с преимуществом веры отца при различии с верой матери. С 14-летнего возраста разрешался переход из одной веры в другую. Этим же актом в России вводился светский порядок регистрации актов гражданского состояния (п. 8 Пост.).

Все эти меры осуществлялись на фоне набиравшего обороты расцерковления русского народа, как очень удачно этот процесс назван в отечественной историографии. Русская либеральная интеллигенция, заявившая о себе в начале XX в. различными богоискательскими метаниями, ничего общего с православием, разумеется, не имела. В литературе уже высказана была одна интересная мысль, что модернистские потуги "критически мыслящих личностей" в области религии были вызваны во многом невозможностью для них приобщиться Святых Тайн. В Русской церкви на тот момент не нашлось бы священника, который бы сподобился отпустить грехи на исповеди всем этим духовным скопцам, растлителям малолетних и содомитам. Для этих лиц нужны были, так сказать, "понимающие батюшки".

Поэтому Русская церковь должна была, с точки зрения интеллигенции, пережить модернизацию - обновление.

Дорвавшись до власти, содомиты с университетскими дипломами показали все, на что способна безбожная власть. Прикрываясь лозунгом свободы совести, Временное правительство почему-то не озаботилось упразднением старого синодального порядка управления Церковью, ничего общего не имевшего с каноническими правилами. Пытаясь командовать Русской православной церковью по-старому, либералы стали наносить ей один удар за другим. Уже 27 марта Правительство признало автономию Грузинской православной церкви, поощрив внутрицерковный сепаратизм. Жестокому преследованию подверглись те иерархи Церкви, которые, по мнению Правительства, были связаны с Распутиным. Обвинения эти были голословными и ничем не подтверждались. В июне в стране была ликвидирована сеть церковно-приходских школ, в которых простой народ мог получать необходимые представления о вере. Нравственное воспитание народа оказалось вне Церкви, вне ограды, вне которой, как известно, нет спасения. То, что это был спланированный удар именно по православию, подтверждается фактом, что церковные школы других вероисповеданий Правительство почему-то не закрывало.

Наконец, в августе Временное правительство создает Министерство исповеданий, упразднив тем самым должность обер-прокурора Синода. Пункт 3 Постановления гласил: "Ведению Министерства исповеданий подлежат дела: а) касающиеся ведомства православного исповедания, временно в том объеме, в коем они ныне подлежат ведению обер-прокурора святейшего правительствующего Синода, б) дела инославных и иноверный исповеданий, составлявшие до сего времени предмет ведения Министерства внутренних дел по Департаменту духовных дел иностранных вероисповеданий".

Фактически прежняя связь глубокого духовного свойства, соединяющая Церковь, народ и государство в одно целое, была утеряна. Церкви не оставалось ничего, кроме как взять свою судьбу в собственные руки.

Вопрос о созыве Поместного собора поднимался в церковной среде давно. Уже в 1905 г. этот вопрос сделался актуальным. В период с 1912 по 1914 г. проходило Предсоборное совещание, материалы работы которого впоследствии были использованы Поместным собором 1917 - 1918 гг.

Собор открылся 15 августа 1917 г. в Московском Кремле. Члены Собора сразу же приступили к обсуждению вопросов внутрицерковной и государственной жизни. Конечно же, самым важным из обсуждавшихся был вопрос о восстановлении патриаршества. Каноничность данного института власти, как известно, покоится на положении пр. 34 Св. Апостолов: "Епископам всякого народа подобает знати первого в них, и признавати его яко главу, и ничего превышающего их власть не творити без его рассуждения: творити же каждому только то, что касается до его епархии и до мест, к ней принадлежащих. Ибо тако будет единомыслие, и прославится Бог о Господе во Святом Духе, Отец и Сын и Святый Дух".

28 октября 1917 г. Собор принял свое историческое решение: "Восстанавливается патриаршество, и управление церковное возглавляется патриархом. Патриарх является первым между равными ему епископами. Патриарх вместе с органами церковного управления подотчетен Собору". 30 октября проводится голосование, которым устанавливаются три кандидата на патриарший престол: архиепископ Антоний (Храповицкий), архиепископ Арсений (Стадницкий) и митрополит Тихон (Беллавин). 5 ноября жребием избирается патриархом святитель Тихон.

Но крестный путь Церкви только начинался.

Русская Православная церковь при Советской власти.

В своем отношении к Богу русские коммунисты показали себя достойными наследниками языческих цезарей - гонителей Христа! К началу Второй мировой войны им удалось практически полностью физически истребить такую сословную группу населения старой России, как духовенство.

Так, если согласно официальным данным на территории СССР в 1931 г. насчитывалось 23213 православных прихода, то к 1939 г. их было около 100. Причем весь Дальний Восток, Сибирь были лишены приходов вовсе. Но даже не это составило отличительную черту отношения советского режима к Церкви. Истории было известно немало богоборческих государств. Чудовищным было то, что свое отношение к Церкви Советская власть окутывала непроницаемым туманом лжи. Ложью были пронизаны все параграфы всех советских конституций, якобы гарантирующих гражданам свободу совести! Лжива и убога была сама атеистическая пропаганда, на которую большевики затратили колоссальные средства.

Итак, первый лукавый Декрет "Об отделении Церкви от государства и школы от Церкви" большевики выпустили уже в январе 1918 г. (СУ РСФСР. 1918. N 18. Ст. 263). Именно этот акт заложил основы политики безбожной власти по искоренению веры в России. Несмотря на декларируемую свободу исповедовать любую религию или не исповедовать никакой (п. 3 Декрета), все религиозные учреждения России (не только православные) одним махом были лишены всего имущества. "Никакие церковные и религиозные общества не имеют права владеть собственностью. Прав юридического лица они не имеют" (п. 12 Декрета). Тогда же был сформулирован тезис, что вся собственность религиозных учреждений является производной от государственной, хотя очевидно, что это не так. Этот же Декрет вводил ограничения на публичное отправление культа: "Свободное исполнение религиозных обрядов обеспечивается постольку, поскольку они не нарушают общественного порядка и не сопровождаются посягательствами на права граждан Светской республики" (п. 5 Декрета). Понятно, что перед нами софизм; если общественный порядок против религии, то любая религиозная церемония в любой форме противоречит общественному порядку. Кроме того, такая норма все годы Советской власти толковалась расширительно. Но не это главное, в УК РСФСР 1922 г. она получила развитие: "Публичные нарушения или стеснения религиозными обрядами или культовыми церемониями свободы движения других граждан вопреки закону или обязательному постановлению местной власти караются принудительными работами или штрафом до 300 рублей" (ст. 227). Именно эта норма наложила запрет в СССР на любые публичные религиозные церемонии. Так, например, крестные ходы на Пасху коммунисты стесняли всеми возможными способами до конца своей власти.

Во исполнение январского 1918 г. Декрета Наркомат юстиции в августе того же года выпустил инструкцию "О церковных и религиозных обществах", которой регулировался порядок жизнедеятельности приходов (СУ РСФСР. 1918. N 62. Ст. 685). Приход теперь мог состоять только из граждан не моложе 20 лет и в количестве не менее 20 человек (ст. 6 Инстр.). Этому коллективу местный Совет передавал в бессрочное и безвозмездное пользование государственное имущество в виде церковного здания. В 1923 г. была издана новая инструкция "О порядке регистрации религиозных обществ". Этот акт требовал большего числа членов для регистрации (п. 5 Инстр.). По-прежнему приходы и религиозные общества не обладали правом юридического лица. Наконец, в 1929 г. выходит Постановление ВЦИК РСФСР, которым регулировалось положение любых религиозных обществ в СССР до 1990 г. Впрочем, для союзных республик с преобладающим в них мусульманским населением издавались сепаратные акты, образцом для них служило постановление 1929 г. Согласно этому постановлению религиозным обществом объявлялось "местное объединение верующих граждан, достигших 18-летнего возраста, одного и того же культа, вероисповедания, направления или толка, в количестве не менее 20 лиц, объединившихся для совместного удовлетворения своих религиозных потребностей" (п. 3 СУ РСФСР. 1929. N 35. Ст. 353). Общества не имели прав юридического лица, им воспрещалось создавать кассы взаимопомощи, оказывать материальную поддержку своим членам (п. 17). Любая форма благотворительности в СССР была запрещена! Любое религиозное образование в СССР до 1944 г. было запрещено! Частные школы преследовались. Вся религиозная деятельность была поставлена под надзор ОГПУ в лице специального отдела. В 1943 г. при СНК СССР образуется Совет по делам Русской православной церкви "для осуществления связи между Правительством СССР и Патриархом Московским и всея Руси по вопросам Русской Православной церкви, требующим разрешения Правительства СССР", - говорилось в Постановлении. Для других культов подобный Совет был создан годом спустя - в июне 1944 г.

Именно эти два учреждения, вскоре слитые воедино, составили главный орган по вмешательству государства в религиозную жизнь своих граждан - Совет по делам религии при Совете Министров СССР.

Поразительно, но даже под занавес своей власти коммунисты цеплялись за любую возможность контролировать мысли и чувства граждан России. Так, принимая в 1990 г. Закон "О свободе совести и религиозных организациях", они предусмотрели в нем возможность создания особого государственного органа СССР по делам религий (ст. 29 Вед. ВС СССР. 1990. N 41. Ст. 813). Важно подчеркнуть, что аналогичный закон РСФСР, принятый год спустя, уже не предусматривал этого. Пожалуй, только с даты принятия этого Закона, с 1991 г. можно говорить об освобождении религии в России от государственного вмешательства.

* * *

Религиозная политика Советской власти предусматривала искоренение веры в Бога как социального и духовного явления. Коммунистам необходим был человек, лишенный морального наследия десяти заповедей, им нужно было существо, похожее на Адама до того, как он вкусил от древа познания, т.е. абсолютная tabula rasa, не способная отличить добро от зла. Этим объясняется появление кощунственного "морального кодекса строителя коммунизма", пародирующего святые догматы. Этим же объясняются и все меры Советской власти, неисчислимые по своему организационному многообразию, направленные на достижение только одного - упразднения Церкви как Божественного установления.

Развитие судебных и карательных органов Советского государства

Пожалуй, ни в какой другой части государственного аппарата не проявилась вся двусмысленность Советской власти, как в области правосудия. Никогда за тысячелетнюю историю Россия ее государственность не знала таких массовых репрессий и внесудебных расправ с собственным народом.

Никогда беззаконие не творилось с таким масштабом органами, призванными охранять закон, как это было в советскую эпоху.

Согласно своей цели - сломать государственный механизм буржуазного государства - большевики упразднили дореволюционную судебную систему. Эту систему, надо заметить, Временное правительство лишь косметически подновило, убрав наиболее одиозные последствия "контрреформ" Царя Миротворца. Так, уже 25 марта 1917 г. Временное правительство образовало комиссию для восстановления основных положений Судебных уставов при Министерстве юстиции (Вест. В.П. 1917. N 18/64) . Этим же постановлением учреждался Временный высший дисциплинарный суд для рассмотрения дел, непосредственно касавшихся судебного корпуса. Интересно отметить, но в состав этого Суда входили представители, избиравшиеся Петроградским и Московским совдепами. Далее, Правительство упраздняло особые присутствия при Сенате, судебных палатах и окружных судах. Была также восстановлена в полном объеме деятельность мировых судов. Особым постановлением Временное правительство наделило мировых судей новой компетенцией, придав этим учреждениям новое устройство (Вест. ВП. 1917. N 51/97). Ситуация тем не менее изменяется в корне после 25 октября 1917 г.

Развитие советского законодательства о судебных органах.

Безусловно, цивилизованные формы отправления правосудия были помехой для диктатуры пролетариата. Но и без специального механизма осуществления репрессии против классовых врагов эта диктатура явно не могла обойтись.

"Путь, который прошла Советская власть в отношении к социалистической армии, - вещал Ленин, - она сделала также и по отношению к другому орудию господствующих классов, еще более тонкому, еще более сложному - к буржуазному суду, который изображал собой защиту порядка, а на самом деле был слепым орудием беспощадного подавления эксплуатируемых, отстаивающим интересы денежного мешка. Советская власть поступила так, как завещали поступать все пролетарские революции, - она отдала его сразу на слом. Пусть кричат, что мы, не реформируя старый суд, сразу отдали его на слом.

Мы расчистили этим дорогу для настоящего народного суда и не столько силой репрессий, сколько примером масс, авторитетом трудящихся, без формальностей, без суда как орудия эксплуатации сделали орудие воспитания на прочных основах социалистического общества".

На практике большевики, упразднив "старый" суд, узаконили такую форму архаичного судопроизводства, как самосуд. Именно такова была самая первоначальная форма советского судопроизводства.

Первыми актами, регулировавшими создание орудия "пролетарского гнева", следует признать вслед за советской историографией так называемые Декреты о суде N 1 (СУ РСФСР. 1917. N 4. Ст. 50), N 2 (СУ РСФСР. 1918. N 26. Ст. 347) и N 3 (СУ РСФСР. 1918. N 52. Ст. 589). В декабре 1918 г. эти три акта устаревают в связи с выходом общего кодификационного акта - Декрета о народном суде (СУ РСФСР. 1918. N 85. Ст. 889). Параллельно системе народных судов создавались революционные трибуналы (СУ РСФСР. 1917. N 12. Ст. 170). В апреле 1919 г. выходит новое Положение о революционных трибуналах (СУ РСФСР. 1919. N 13). Но в 1921 г. все ревтрибуналы сводятся в единую систему с нарсудами на основе Положения о народных судах 1920 г. (СУ РСФСР. 1920. N 83. Ст. 407).

Наконец, относительное единство законодательства достигается в 1922 г. в связи с изданием первых Гражданского процессуального и Уголовного процессуального кодексов РСФСР (СУ РСФСР. 1923. N 46 - 47; СУ РСФСР. 1923. N 7. Ст. 106).

Этот период - начало 1920-х гг. - в советской историографии получил название "судебной реформы 20-х". Важнейшим актом этой судебной реформы принято считать Положение о судоустройстве в РСФСР (СУ РСФСР. 1922. N 69. Ст. 902). В 1924 г. в первую Конституцию СССР включается специальная глава "О Верховном Суде Союза ССР". Аналогичная глава появляется только в Конституции РСФСР (гл. 7 ред. 1925 г.). В Конституциях остальных союзных республик положение судов закрепляется только после реформы 1936 г.

Регулирование основ судопроизводства и организация правосудия отнесены Конституцией СССР 1924 г. к ведению Союза (п. "п" ст. 1 Конст). Поэтому в 1924 г. выходят Основы судопроизводства СССР и Союзных республик (СЗ СССР. 1924. N 23. Ст. 203). На основе последнего союзного законодательного акта республики принимают собственные законы о судоустройстве, например, Положение о судоустройстве РСФСР (СУ РСФСР. 1926. N 85. Ст. 624). Конституционная реформа 1936 г. приводит к реорганизации судебной системы страны. В 1938 г. выходит Закон СССР "О судоустройстве СССР, Союзных и автономных республик" (Вед. ВС СССР. 1938. N 11). В литературе этот акт заслуженно расценивается как документ, рационализировавший запутанную советскую судебную систему.

В 1957 - 1958 гг. в СССР на волне модернизации советского общества, борьбы с пережитками сталинизма и пр. принимаются новые Основы законодательства о судоустройстве Союза ССР, союзных и автономных республик (Вед. ВС СССР. 1959. N 1. Ст. 7). Новую редакцию они получат в 1980 г. (Вед. ВС СССР. 1980. N 27. Ст. 545). В 1957 г. выходит новое сепаратное Положение "О Верховном Суде СССР". Первое Положение "О Верховном Суде СССР" было издано еще 23 ноября 1923 г., которое сменил новый акт 1929 г. (СЗ СССР. 1929. N 50. Ст. 445). В 1979 г. Положение о Верховном Суде сменяет Закон "О Верховном Суде СССР" (Вед. ВС СССР. 1979. N 49. Ст. 842).

Вторая волна кодификации процессуального советского права приходится на начало 1960-х гг.

Тогда в 1960 г. выходит новый УПК (Вед. ВС РСФСР. 1960. N 40. Ст. 592), а в 1964 г. - ГПК. Изданию этих кодексов предшествовало издание соответствующих Основ.

Законодательство о прокуратуре.

Наряду с актами, регулировавшими судоустройство в Советской России, необходимо выделить нормативные документы, регулировавшие вопросы организации прокуратуры и адвокатуры. Изначально, разумеется, эти институты рассматривались большевиками как излишнее украшение, декоративный элемент и буржуазный пережиток, только удлинявший пролетарский процесс. Тем не менее в самом начале в процесс допускались обвинители и защитники, но не на профессиональной основе. Это могли быть граждане обоего пола, не опороченные по суду, - вот и вся их профессиональная подготовка!

Только в мае 1922 г. выходят первые советские акты, учреждавшие в Стране Советов профессиональную прокуратуру и адвокатуру. Конституция СССР 1924 г. впервые вводит должность

Прокурора Верховного Суда СССР (ст. 46). Тем не менее единой системы прокурорского надзора тогда создано не было. Датой рождения единой системы прокуратуры считается 20 июня 1933 г., когда принимается Постановление ЦИК и СНК СССР "Об учреждении прокуратуры СССР" (СЗ СССР. 1933. N 40. Ст. 239). Положение о прокуратуре принимается в декабре того же года (СЗ СССР. 1934. N 1. Ст. 2а - 2б). В 1936 г. образуется союзно-республиканский Наркомат юстиции, в связи с чем органы прокуратуры входят в его состав, где образуют отдельную вплоть до сего дня ветвь государственного контроля и надзора в России (Вед. ВС СССР. 1936. N 40. Ст. 338). Конституция СССР 1936 г. только фиксирует развитие государственного механизма в этой области. С 1946 г. должность Прокурора СССР переименовывается в "Генерального прокурора СССР" (Вед. ВС СССР. 1946. N 10).

Вопросы прокурорского надзора, организации работы прокуратуры в это время регулировались также процессуальными кодексами союзных республик. В 1955 г. выходит новое Положение о прокурорском надзоре в СССР (Вед. СССР. 1955. N 9). Год спустя Президиум Верховного Совета СССР принимает Постановление о структуре центрального аппарата прокуратуры СССР (Вед. ВС СССР. 1956. N 8). Совершенствование прокурорского надзора в это время идет по линии упразднения органов специализированного прокурорского надзора. Наконец, в 1979 г. принимается Закон СССР о прокуратуре СССР (Вед. ВС СССР. 1979. N 49. Ст. 843).

Законодательство об адвокатуре.

Профессиональная адвокатура разделила вместе со старыми судебными учреждениями их участь при приходе большевиков к власти. Само слово "адвокат" оказалось не в чести, однако Декрет о суде N 2 предусмотрел возможность образования при местных Советах особых коллегий правозащитников. Эти правозащитники назначались и отзывались со своих должностей Советами же. Дальнейшее развитие советского права в этом вопросе приходится на конец 1918 г., когда, принимая новое Положение о советском суде, большевики санкционировали создание коллегий защитников, назначение членов которых теперь уже вверялось исполкомам местных Советов (СУ РСФСР. 1918. N 52. Ст. 589).

Разумеется, подобная административная заорганизованность и опека над лицами одной из самых свободных профессий себя не оправдали. Ни о какой независимости защиты в этот период говорить не приходится, что признавалось самими коммунистами.

Так, один из них совершенно резонно отмечал: "...не может существовать государственной адвокатуры, ибо она в конечном счете бесспорно проституировалась бы. Более несчастного и более вредного, чем институт коллегии правозаступников государственного учреждения, наша история не знает. Даже подпольная адвокатура несколько выше. Необходима независимая от государственной власти защита" [Еженедельник. 1922. N 6. С. 10].

Тем не менее общее отношение к адвокатуре у большевиков оставалось более чем сложным.

Например, известен Циркуляр ЦК РКП(б) от 2 ноября 1922 г., которым коммунистам запрещалось становиться адвокатами без санкции губернской партийной организации, кроме того, им строго запрещалось защищать в суде определенные категории лиц.

Однако тяга большевиков к некоторым формам цивилизации все же дала о себе знать, и профессиональная адвокатура появилась в 1922 г. Вышедшее тогда Положение об адвокатуре последовательно менялось в 1939 г. и 1962 г. В 1979 г. вышел уже особый Закон "Об адвокатуре в СССР" (Вед. ВС СССР. 1979. N 49. Ст. 846).

Система судебных инстанций.

Ответить на вопрос о судебных инстанциях в Советской России представляется довольно трудной задачей, поскольку до 1920 г. в России существовала параллельная система народных судов и революционных трибуналов, к последним еще в 1918 г. добавились революционные трибуналы по делам печати. К этому необходимо добавить систему судов для отдельных видов транспорта. Путаницу усиливали формы внесудебной расправы, когда судебными функциями наделялись карательные органы. Да и сама конструкция Советской власти отрицала принцип разделения властей, следовательно, не признавала она и судебную власть в качестве самостоятельной ветви государственного властвования и управления. В общем виде картина судебных инстанций будет тем не менее следующая.

Декрет о суде N 1 учредил местные суды, которым были подсудны уголовные дела, наказание за которые предусматривалось в виде лишения свободы сроком не свыше двух лет, гражданские иски - на сумму не свыше 3 тыс. руб. Все остальные дела подлежали ведению революционного трибунала. Статья 8 Декрета гласила: "Для борьбы против контрреволюционных сил, в видах принятия мер ограждения от них революции и ее завоеваний, а равно для решения дел о борьбе с мародерством и хищничеством, саботажем и прочими злоупотреблениями торговцев, промышленников, чиновников и прочих лиц, учреждаются рабочие и крестьянские революционные трибуналы в составе председателя и шести очередных заседателей, избираемых губернскими или городскими Советами рабочих, солдатских и крестьянских депутатов".

Декрет о суде N 2 создал вторую инстанцию над местными судами, которые стали именоваться уже "народными", а именно окружные народные суды. Окружные народные суды рассматривали уголовные и гражданские дела, превышавшие компетенцию местных народных судов. Декрет о суде N 3 расширил компетенцию местного народного суда, образовав особую кассационную инстанцию для обжалования его решений - Совет местных народных судей.

Таким образом, к 1922 г. ко времени проведения "судебной реформы" в большевистской России мы наблюдаем следующую картину судебных установлений. Судом первой инстанции, решавшей все дела по существу, являлся "единый народный суд", который действовал "на территории района уездного или городского" (ст. 2 СУ РСФСР. 1920. N 83. Ст. 407). Количество судей, входивших в состав суда, определялось для каждого суда губернским исполкомом. Компетенция единого народного суда была обширна: "Народному суду в пределах района подсудны все уголовные дела, споры об имущественных и личных правах и интересах, а также дела в порядке бесспорного производства, по которым требуется для какого-либо учреждения Республики или лица установление факта или события" (ст. 4 Пол. о нарсуде 1920 г.).

В составе нарсуда различалось несколько присутствий: единоличное присутствие народного судьи, народного судьи и двух заседателей, народного судьи и шести заседателей. Судьи единолично рассматривали дела, связанные с бесспорным производством и ведением предварительного следствия и дознания. Большое присутствие суда (судья и шесть заседателей) рассматривало дела, связанные с тяжкими уголовными преступлениями, малое присутствие (судья и два заседателя) рассматривало остальные уголовные и все гражданские дела.

Кассационной инстанцией по решениям народных судов были Советы народных судей, состоявшие из судей округа, губернии, назначение которых подлежало ведению губисполкома. Тем не менее, как гласил закон, "право высшего контроля над приговорами и решениями народных судов и Советов народных судей принадлежит Народному комиссариату юстиции и определяется особым положением" (прим. к ст. 84 Пол. о нарсуде 1920 г.).

Фактически Советская власть в своем "прогрессивном" стремлении вперед сделала громадный шаг назад по сравнению с "реакционной" царской юстицией. Светская власть восстановила зависимость суда от администрации!

Наряду с народными судами действовали революционные трибуналы, сведенные к 1921 г. в единую систему, возглавляемую Верховным трибуналом при ВЦИК РСФСР (СУ РСФСР. 1921. N 51. Ст. 294). Также следует указать на судебные полномочия такого ведомства, как ВЧК.

Особо следует остановиться на вопросе "качества" судебного корпуса. Оно, это качество, было катастрофически низким. Вот, например, какие требования к народному судье предъявлял закон: "1) иметь право избирать и быть избираемыми в Советы... 2) иметь политический опыт работы в пролетарских организациях, партии, профессиональных союзах, кооперативах, фабрично-заводских комитетах и советских учреждениях, 3) иметь теоретическую или практическую подготовку для должности народного судьи. Постоянный народный судья должен безусловно удовлетворять первому и хотя бы одному из последних двух" (ст. 12 Пол. о нарсуде 1920 г.). К сожалению, подобное непростительное отношение к качеству судьи как профессиональному юристу составило в СССР традицию, сохранившуюся до последних лет его существования. Общий образовательный уровень советского судебного корпуса всегда заставлял желать лучшего.

После реформы 1922 г. картина судебных инстанций РСФСР резко меняется. Согласно Положению о судоустройстве в РСФСР (СУ РСФСР. 1922. N 69. Ст. 902) в Республике с 1 января 1923 г. учреждалась следующая система судебных установлений.

Судом первой инстанции продолжали оставаться народные суды, их компетенция не претерпевала существенных изменений. Советы народных судей были упразднены. Судом второй инстанции, рассматривавшей кассационные жалобы, стали губернские суды. Помимо обжалования дел губернские суды по первой инстанции стали рассматривать дела, перешедшие к ним от революционных трибуналов. Высшей судебной инстанцией становился Верховный Суд РСФСР, которому вверялось надзорное и кассационное производство по решениям нижестоящих судов. Верховный Суд также рассматривал особые категории дел по так называемым наиболее важным преступлениям.

Образование СССР привело к возникновению высшей судебной инстанции Союза - Верховного Суда СССР, полномочия которого, надо это заметить, были первоначально довольно скромными. Статья 43 Конституции СССР 1924 г. наделяла Верховный Суд правом дачи верховным судам союзных республик руководящих разъяснений по вопросам союзного законодательства, правом надзора за решениями этих судов, причем окончательное решение принимал ЦИК СССР по представлению Верховного Суда. В компетенцию Верховного Суда СССР входило рассмотрение споров между самими республиками, а также "дача заключений по требованию ЦИК Союза ССР о законности тех или иных постановлений союзных республик с точки зрения Конституции" (п. "в" ст. 43 Конст. 1924 г.). Суд рассматривал дела по обвинению высших должностных лиц СССР.

Напомним, что в советском процессуальном праве кассационное обжалование допускалось по решениям суда, не вступившим в законную силу, тогда как надзорное производство открывалось по решениям, уже вступившим в силу.

Союзные основы судопроизводства (СЗ СССР. 1924. N 23. Ст. 203) окончательно, можно так сказать, установили в стране систему, делившую судебные установления на союзные и республиканские. К союзным относились Верховный Суд и органы специальной юстиции, например военные трибуналы; к республиканским - народные суды, губернские суды, суды автономных республик (которые именовались то "высшими", то "главными"), верховные суды республик. В 1929 г. компетенция Верховного Суда СССР была существенно расширена (СЗ СССР. 1929. N 50. Ст. 445). В 1930 г. специальная юстиция в СССР была дополнена железнодорожными линейными судами (СЗ СССР. 1930. N 57. Ст. 601). Три года спустя они напрямую были подчинены ведомству Верховного Суда СССР (СЗ СССР. 1933. N 55. Ст. 324). В 1934 г. к надзорной власти Верховного суда СССР были отнесены специальные транспортные суды (СЗ СССР. 1934. N 33. Ст. 251).

Все эти нововведения находят свое окончательное закрепление в Законе "О судоустройстве в СССР" (Вед. ВС СССР. 1938. N 11). Общая система судебных установлений теперь выглядела следующим образом.

Народный суд рассматривал большинство уголовных и гражданских дел по первой инстанции. Суд второй инстанции - краевой, областной, окружной или автономной области - рассматривал жалобы и протесты на решения народного суда. Кроме того, Закон относил к его ведению "уголовные дела о контрреволюционных преступлениях, об особо опасных преступлениях против государственного управления, о хищениях социалистической собственности, об особо важных должностных и хозяйственных преступлениях, а также отнесенные законом к их ведению гражданские дела по спорам между государственными и общественными учреждениями, предприятиями и организациями" (ст. 32 Закона). В целом верховный суд автономной республики соответствовал по своей компетенции областному суду (ст. 40). Верховный суд союзной республики, как гласила норма Закона, "является высшим судебным органом союзной республики". На него "возлагается надзор за судебной деятельностью всех судебных органов" данной республики (ст. 45). Помимо надзора Верховные суды рассматривали кассационные жалобы и некоторые категории гражданских дел. Верховный Суд СССР являлся высшим судебным органом СССР. Как гласил закон, "Судебная коллегия Верховного Суда СССР по уголовным делам рассматривает уголовные дела, отнесенные законом к ее ведению, а также рассматривает протесты на приговоры и определения Верховных судов союзных республик" (ст. 66).

Закон определял в качестве "специальных судов СССР" военные трибуналы, линейные суды железнодорожного транспорта и линейные суды водного транспорта (ст. 53). Два последних вида судов просуществовали тем не менее до 1957 г., когда они были упразднены (Вед. ВС СССР. 1957. N 4. Ст. 86).

Последний пароксизм творчества Советской власти в области судоустройства ознаменовался принятием Основ законодательства о судоустройстве Союза ССР, союзных и автономных республик (Вед. ВС СССР. 1959. N 1. ст. 12). Новая редакция Основ дана в 1980 г. Эти Основы учредили систему инстанций, просуществовавшую до развала СССР и доставшуюся в наследство республикам.

Итак, первой инстанцией являлся народный суд, создаваемый на уровне района (города).

Юрисдикция этих судов была определена достаточно широко (ст. 35 УПК РСФСР 1960). Им были подведомственны все гражданские и уголовные дела, за исключением важных, отнесенных к ведению судов второй инстанции. С 1987 г. в их ведомство попали дела, связанные с обжалованием неправомерных решений должностных лиц.

В состав нарсуда входили судьи и народные заседатели. И те и другие стали избираться местным населением еще с 1958 г. Количество народных судей и народных заседателей устанавливалось исполкомом соответствующего Совета по представлению начальников отделов юстиции последних. Из числа избранных судей районный Совет назначал председателя, который руководил работой своих коллег. В составе суда имелись канцелярия и судебные исполнители, которых назначал на должность начальник отдела юстиции исполкома соответствующего Совета.

Суды второй инстанции - краевые, областные, автономной области и округа. Различались также городские суды на правах областных для больших городов, таких как Москва, Ленинград и т.п. В юрисдикцию этих судов входили дела в порядке кассационного производства, а также некоторые категории уголовных и гражданских дел, определяемых как "сложные" (ст. 36 УПК РСФСР 1960). Состав областных и приравненных к ним судов формировался соответствующими Советами по представлению Министерства юстиции соответствующей союзной республики (ст. 20 Основ 1958 г.). В областных судах уже различался такой рабочий орган, как президиум. Президиум состоял из председателя, его заместителей и определенного на каждый случай числа членов суда. Помимо президиума в составе суда различали судебные коллегии по гражданским и уголовным делам. Судебное присутствие состояло из судьи и двух народных заседателей, последние избирались областным Советом вместе с судьями.

Верховный суд автономной республики имел точно такую же организацию, что и областной суд. К особенностям полномочий этой судебной инстанции следует отнести то, что она обладала законодательной инициативой на уровне Верховного Совета этой автономной республики.

Высшей надзорной и кассационной инстанцией союзной республики был ее верховный суд (ст. 26 Основ 1958 г.). Кроме того, ст. 38 УПК РСФСР относила к подведомственности верховного суда и дела особой сложности или особого общественного значения, принятые им к своему производству по собственной инициативе, а также по инициативе Прокурора РСФСР, Генерального прокурора СССР или их заместителей (Вед. ВС СССР. 1983. N 32. Ст. 1153). Избрание судей верховного суда производилось Верховным Советом союзной республики. Структура верховного суда союзной республики определялась следующим образом: пленум, коллегии по уголовным и гражданским делам, президиум. Возможность образования последнего органа Основы 1958 г. предоставляли усмотрению республиканского законодательства. Из всех союзных республик только Верховный суд Белорусской ССР не имел президиума.

Наконец, высшей судебной инстанцией СССР являлся его Верховный Суд, членов которого избирал Верховный Совет СССР сроком на пять лет. Конституционная новелла 1988 г. увеличила этот срок вдвое. Согласно закону Верховному Суду СССР были подведомственны как гражданские, так и уголовные дела "исключительной важности", которые он рассматривал в качестве суда первой инстанции. Он по-прежнему рассматривал споры между союзными республиками, но по вопросам подсудности дел. Сама советская действительность не предусматривала возможности возникновения споров между республиками по существу.

Надзорная компетенция Суда была неограниченной в пределах, допускавшихся идеологией. Как гласила ст. 1 Закона о Верховном Суде СССР 1979 г., "всей своей деятельностью Верховный Суд СССР призван обеспечивать правильное и единообразное применение законов при осуществлении правосудия, воспитывать граждан в духе преданности Родине и делу коммунизма, в духе точного и неуклонного исполнения Конституции СССР и советских законов, бережного отношения к социалистической собственности, соблюдения дисциплины труда, честного отношения к государственному и общественному долгу, уважения к правам, чести и достоинству граждан, к правилам социалистического общежития".

Военная юстиция прошла свой путь развития, который увенчался изданием в 1980 г. последнего по времени Положения о военных трибуналах.

Судом первой инстанции являлись военные трибуналы армий, флотилий, воинских соединений (дивизий) и гарнизонов. Второй инстанцией являлись трибуналы видов Вооруженных Сил, округов, групп войск, флотов и отдельных армий. Высшей судебной инстанцией военной юстиции СССР была Военная коллегия Верховного Суда СССР. В состав военных трибуналов помимо судей входили народные заседатели, избираемые личным составом воинских частей.

Квазисудебные органы.

Арбитраж. К подобным органам в СССР относился в первую очередь так называемый арбитраж.

Органы арбитража были созданы еще в 1922 г. в связи с невозможностью решения вопросов делового оборота исключительно административными мерами. Особенностью советского арбитража было то, что к его услугам могли обращаться только юридические лица, предприятия и организации. Организационно арбитраж был представлен в виде особых арбитражных комиссий при губернских - ЭКОСО. Высшая арбитражная комиссия (ВАК) создавалась при СТО республики. Положение о государственном арбитраже 1931 г. предусматривало создание особых арбитражных комиссий при исполнительно-распорядительных органах (СНК) союзных республик (СЗ СССР. 1931. N 26. Ст. 26). В 1934 г. образуется Внешнеторговая арбитражная комиссия при Всесоюзной торгово-промышленной палате (ВТПП). Положение о государственном арбитраже 1931 г. действовало с редакционными поправками вплоть до 1960 г. В указанном году выходит новое Положение (СП СССР. 1960. N 15. Ст. 127) . Важное новшество принесло Положение 1974 г. (СП СССР. 1974. N 4. ст. 19). Этим актом устанавливалась единая система государственного арбитража СССР. Конституционную санкцию на особый статус органы арбитража получили по Конституции СССР 1977 г. - ст. 163.

Своеобразный итог развития органов арбитража подвел Закон "О Государственном арбитраже в СССР" (Вед. ВС СССР. 1979. N 49. Ст. 844). Согласно этому Закону в СССР действовали государственные арбитражи при Совмине СССР - Государственный арбитраж СССР, при Совминах союзных республик - государственные арбитражи республик. При Совминах автономных республик также предусматривалась возможность создания арбитражей. Низшей инстанцией государственного арбитража являлась его краевая или областная организация. Однако по согласованию с Государственным арбитражем СССР органы арбитража могли образовываться Совмином союзной республики на уровне отдельного города, автономного округа (ст. 5 Закона). Дела, в которых одной из сторон являлось иностранное физическое или юридическое лицо, а другой - советская организация, рассматривались во Внешнеторговой арбитражной комиссии при ВТПП, с 1987 г. Комиссия была переименована в Арбитражный суд (Вед. ВС СССР. 1987. N 50. Ст. 806). С 1980 г. при Палате стала действовать Морская арбитражная комиссия (Вед. ВС СССР. 1980. N 42. Ст. 868). Период перестройки также отразился на хозяйственном арбитраже. В 1990 г. образуется Верховный Арбитражный Суд СССР (Вест. СНД и ВС СССР. 1991. N 1. Ст. 3). В октябре 1991 г. - Высший Арбитражный Суд РСФСР (Вест. СНД и ВС РСФСР. 1991. N 22. Ст. 776).

С 1924 г. граждане СССР могли по взаимному согласию обратиться для разрешения своего спора в третейский суд (СУ РСФСР. 1924. N 78. ст. 783). С указанного года Положение о третейском суде стало особым приложением к ГПК РСФСР и, следовательно, союзных республик.

Комитет конституционного контроля. Еще одним квазисудебным органом стал образованный в эпоху перестройки Комитет конституционного контроля СССР, в подражание которому были созданы аналогичные органы в структуре власти РСФСР (Вест. СНД и ВС РСФСР. 1989. N 4. Ст. 1303).

Полноценным судебным органом Комитет стал позднее (Вест. СНД и ВС РСФСР. 1990. N 29. Ст. 395).

Товарищеский суд. Подобного рода орган появился в 1919 г. под названием "рабочий дисциплинарный товарищеский суд" (СУ РСФСР. 1919. N 56. Ст. 537). Цель создания этих квазисудебных органов определялась следующим образом: "в целях поднятия трудовой дисциплины и производительности труда до наивысших пределов и целесообразного использования всех производительных сил, имеющихся в стране". Суды "учреждались на всех предприятиях, а также при местных отделах профессиональных союзов". Первоначально компетенция этого органа была довольно скромной: "нарушение всеми работающими в предприятиях и учреждениях общего нормального положения о тарифе, специальных дополнений к нему, правил внутреннего распорядка, а также постановления союзных органов о трудовой и союзной дисциплине" (ст. 2 Пол. 1919 г.). Но вот право наложения наказаний этим "судом" было несоразмерным его компетенции: от объявления выговора до "увольнения из предприятия с передачей в концентрационный лагерь" (ст. 9 Пол. 1919 г.).

С течением времени в деятельности товарищеских судов наметилась иная тенденция. Уже новое Положение о дисциплинарных товарищеских судах 1921 г. (СУ РСФСР. 1921. N 23 - 24) внесло в сферу его компетенции уголовный элемент: дела о мелких хищениях на рабочем месте и т.п. Еще позднее компетенция этих судов расширяется за счет дел "о распитии спиртных напитков в общественных местах, дворах, подъездах", "оскорблении, клевете, побоях и мелких телесных повреждениях", "о невыполнении или ненадлежащем выполнении родителями, опекунами или попечителями обязанностей по воспитанию детей" и прочие мелкие дела (ст. 7 Пол. 1979 г.), что, несомненно, разгружало низовые судебные инстанции от текучки. Но вот сфера дисциплинарной власти товарищеского суда к 1970-м гг. подверглась ограничению. "Суд" мог "обязать принести публичное извинение" или "поставить перед руководством предприятия вопрос об увольнении". Товарищеский суд также мог рассматривать гражданские иски ценой не свыше 50 руб. (после реформы 1961 г.), а также налагать небольшие денежные штрафы за мелкие административные прегрешения (Вед. ВС РСФСР. 1977. N 12. Ст. 254).

Органы внесудебной репрессии.

Пожалуй, самыми безобидными из данного ряда органов были "туземные органы власти северных окраин", на которые еще с 1928 г. были возложены функции суда (СЗ СССР. 1927. N 32. Ст. 330).

Безусловно, самую печальную славу главного органа внесудебной расправы заслужил "вооруженный отряд партии" - органы государственной безопасности.

ВЧК получает впервые право на бессудный расстрел по Декрету СНК РСФСР от 21 февраля 1918 г. Другим Постановлением СНК от 5 сентября 1918 г., получившим печальную известность "О красном терроре", ВЧК получила право вдобавок к расстрелам помещать "врагов народа" без суда в концентрационные лагеря и другие места заключения (СУ РСФСР. 1918. N 65. Ст. 710). Тогда же чекисты получают право ссылки и административного выселения лиц, признанных неблагонадежными. В это время административная власть советского наркома и его заместителей расширяется настолько, что они могли поместить любого из сотрудников своего аппарата под арест в ЧК сроком на две недели. Эти две недели подчас растягивались на месяцы. Таким образом, большевики перевоспитывали старые буржуазные кадры, услугами которых им приходилось пользоваться.

Последующее законодательство только расширяет пределы внесудебной репрессии. Так, п. 2 Декрета ВЦИК от 17 февраля 1919 г. гласил: "При наличии вооруженных выступлений (контрреволюционных, бандитских и т.п.) за чрезвычайными комиссиями сохраняется право непосредственной расправы для пресечения преступлений" (СУ РСФСР. 1919. N 12). Вот это "право непосредственной расправы" и явится в дальнейшем своего рода legitimatio causa внесудебных полномочий "карающего меча революции".

Одним из первых структурных подразделений ВЧК, занятым непосредственно расправой, исследователи называют революционный трибунал по делам о спекуляции, созданный при ВЧК 21 декабря 1919 г. Однако без преувеличения можно сказать, что вся Комиссия целиком, что называется in corpore , представляла собой один большой орган внесудебной расправы. Действия чекистов в конце концов вызвали протесты даже среди правоверных коммунистов, поэтому IX Всероссийский съезд Советов принял 28 декабря 1921 г. известное постановление, положившее начало реорганизации ВЧК.

"Съезд считает, - говорилось в постановлении, - что ныне укрепление Советской власти вовне и внутри позволяет сузить круг деятельности Всероссийской чрезвычайной комиссии и ее органов, возложив борьбу с нарушениями советских законов на судебные органы" (СУ РСФСР. 1922. N 4. Ст. 42). В феврале 1922 г. ВЧК упраздняется, но ее функции передаются Главному политическому управлению (ГПУ), которому уже 16 октября того же 1922 г. дается право "внесудебной расправы вплоть до расстрела в отношении всех лиц, взятых с поличным на месте преступления при бандитских налетах и вооруженных ограблениях". НКВД, ставший правопреемником ВЧК (СУ РСФСР. 1922. N 16), получил право административной высылки "лиц, причастных к контрреволюционным выступлениям" (СУ РСФСР. 1922. N 51).

Образование СССР возвысило ГПУ, которое стало теперь Объединенным управлением. Рост административного могущества этого органа выразился в принятии ЦИК СССР Положения о правах ОГПУ в части административных высылок и заключения в концентрационный лагерь. Этим Положением образовывалось Особое совещание (ОСО) при ОГПУ в составе трех членов коллегии ОГПУ и представителя прокуратуры. Одновременно расширялись права коллегии ОГПУ на применение непосредственной расправы в качестве уголовной репрессии. В апреле 1927 г. ОГПУ получает право внесудебной репрессии по делам о "вредительстве"; это поручение ЦИК СССР стало применяться по аналогии. В октябре 1929 г. в аппарате ОГПУ появляются печально известные "тройки" для "предварительного рассмотрения законченных следственных дел и последующего доклада на судебных заседаниях коллегии или Особого совещания" [О внесудебных органах. 1990. N 10. С. 81]. Конечно, не стоит обманываться на счет преюдициального характера подобных решений, все они фактически представляли собой sententio finalis.

В дальнейшем права "троек" и ОСО только расширились. Коллективизация спровоцировала наделение их правом непосредственной расправы для "ликвидации кулачества как класса". Тогда появляются "тройки" на местах, куда помимо представителя ОГПУ входили районный прокурор и секретарь райкома ВКП(б). В августе 1933 г. в компетенцию "троек" входят дела, связанные с нарушением паспортного режима.

В 1934 г. ОГПУ ликвидируется и сливается с аппаратом НКВД СССР, в составе которого продолжило существование ОСО, наделенное уже правом заключать лиц в лагеря сроком до пяти лет или выдворять их за пределы СССР. В мае 1935 г. в канун так называемого великого террора, хотя этот террор в отношении русского народа никогда не прекращался, на местах, на уровне область - край, образуются "тройки" в составе представителя НКВД, начальника областной милиции и начальника отдела НКВД, в ведении которого находятся дела подлежащих репрессии лиц. В 1937 г. в дополнение к "тройкам" образуются "двойки" из представителя республиканского НКВД и начальника УНКВД. В ноябре 1938 г. "тройки" и "двойки" были ликвидированы, но ОСО при НКВД СССР осталось. В составе главного карательного органа Советского Союза ОСО продолжило свою работу вплоть до 1 сентября 1953 г.

И еще одна важная, но малозаметная деталь. Дело в том, что только в 1958 г. было принято принципиальное решение о принятии на работу в органы государственной безопасности лиц исключительно с высшим образованием. До этого образовательный уровень чекистов, полагаем, что сознательно, принижался. Малограмотного, а то и невежественного человека легче заставить выполнять любые приказы.

Важно подчеркнуть, что под конец своей власти партия все же отважилась на более или менее здравую юридическую оценку внесудебной репрессии. В Указе Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 г. все эти органы были квалифицированы как "антиконституционные". Весьма слабое утешение для миллионов замученных, не правда ли?

Органы советского следствия.

Декрет о суде 1917 г. N 1 вверял народному судье самому осуществлять следствие! Тем не менее эта инквизиция долго продолжаться не могла, поэтому Декрет о суде N 2 уже учреждал окружные следственные комиссии (СУ РСФСР. 1918. N 53. Ст. 597). Однако окончательно этот Декрет, как и последующие, так и не изъял право предварительного следствия у народных судей. Этого инквизиционного полномочия судьи лишились только по "судебной реформе" 1922 г.!

В целом, однако, до 1922 г. следствием в Советской России занималось довольно большое количество органов: следственные комиссии ревтрибуналов, ВЧК, агенты Наркомпрода, военные комиссары, даже наркомы (СУ РСФСР. 1918. N 35. Ст. 468). Особая отрасль советского следствия была представлена в лице института военных следователей (СУ РСФСР. 1918. N 80. ст. 842). Не гнушались ведением следствия обычные органы Советской власти. Тем не менее определенной вехой на пути становления советского следствия стало Положение о Нарсуде 1920 г. (СУ РСФСР. 1920. N 83. ст. 407). В этом акте Советская власть отказывается от проведения коллегиального следствия в связи с учреждением такого органа, как народный следователь (ст. 28 Пол.). Согласно этому Положению территория уезда делилась на следственные участки, в каждом из которых исполком губернского Совета назначал по следователю. Такой же порядок предусматривался для городов. Именно тогда в советском праве появляется требование, предъявляемое к профессиональным качествам следователя. Теперь следователь должен "иметь теоретическую или практическую подготовку для должности советских следователей" (п. 2 ст. 31 Пол.). При производстве следствия следователи имели "право требовать содействия милиции, уголовного розыска и других учреждений и лиц".

Принятие Положения о судоустройстве в РСФСР 1923 г. и Уголовно-процессуального кодекса РСФСР того же года благоприятно повлияло на создание единой системы советского следствия.

Система эта выглядела следующим образом: 1) участковые народные следователи уездов; 2) старшие следователи при губернских судах; 3) следователи по важнейшим делам при Верховном Суде РСФСР и отдела прокуратуры при Наркомюсте. Кроме этого действовали особые следователи при военных и транспортных трибуналах. Общим недостатком созданной тогда системы считается так называемое двойное подчинение института следствия, с одной стороны, судам, с другой - органам прокуратуры.

Разумеется, этот с советской точки зрения недостаток был устранен в 1930 г., когда следствие стало функцией прокуратуры. Как советские прокуроры собирались вести следствие и сами же за собой надзирать, до сих пор составляет загадку советского права вообще. Тем не менее 1936 г. считается датой окончательного структурирования и вхождения следствия в органы советской прокуратуры (СЗ СССР. 1936. N 59. Ст. 450). В 1934 г. право предварительного следствия по своей компетенции получают органы НКВД СССР (СЗ СССР. 1934. N 36. Ст. 383).

УПК РСФСР 1923 г. установил единую систему органов дознания, наделив этим правомочием ОГПУ, милицию, уголовный розыск и различные органы административного надзора.

Сложившийся к концу 1930-х гг. порядок фактически получил новое подтверждение в реформе 1957 - 1958 гг. Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик наделили правом следствия органы прокуратуры и государственной безопасности (ст. 28 Вед. ВС СССР. 1959. N 15). В 1963 г. право вести предварительное следствие получили органы МВД (Вед. ВС СССР. 1963. N 16. Ст. 181).

Получили свою новую организацию в указанные годы и органы дознания. Согласно ст. 29 Основ и ст. 117 УПК РСФСР 1960 г. этим правом наделяли органы милиции, командиров воинских частей, органы госбезопасности, начальников ИТУ и ряд других лиц.

Органы советской прокуратуры.

Прокуратура как правоохранительный орган, орган, надзирающий за законностью, т.е. следящий за тем, как власть, установившая нормы, эти самые нормы соблюдает, не была нужна Советской власти вообще. Прокуратура должна была быть простым довеском к карательной системе Советской власти.

День рождения советской прокуратуры приходится на 28 мая 1922 г. Положение о прокурорском надзоре в РСФСР (СУ РСФСР. 1922. N 36. Ст. 424) принималось с большим скрипом. Споры вокруг принятия этого Положения, как известно, послужили поводом к написанию Лениным статьи "О двойном подчинении и законности", в которой он отстаивал банальные истины о необходимости создания централизованного органа контроля и надзора за законностью в стране, где слово "законность" воспринималось только как "революционная", "социалистическая" или "пролетарская".

Положением устанавливалась следующая иерархия прокурорских работников в РСФСР.

Прокурором республики по должности объявлялся народный комиссар юстиции (ст. 3 Пол.). Далее следовали прокуроры губерний и областей (автономных республик и областей). Параллельно назначались прокуроры при военных ревтрибуналах, подчинявшиеся прокурору Верховного трибунала.

Образование СССР привело к созданию союзной прокурорской инстанции в лице прокурора при Верховном Суде СССР. На базе этой инстанции впоследствии стал развиваться институт общесоюзной прокуратуры, Положение о которой впервые утверждается в 1933 г. (СЗ СССР. 1933. N 40. Ст. 239).

Общесоюзную прокуратуру возглавил прокурор СССР, назначавшийся на должность ЦИК СССР. В состав Прокуратуры СССР входили военная, транспортная и водные прокуратуры. Прокуроры союзных республик теперь уже назначались и отзывались прокурором СССР по согласованию с республиканскими ЦИК. Окончательное оформление структуры Прокуратуры СССР приходится на 1936 г. (СЗ СССР. 1936. N 450). Конституционный статус прокуратуры устанавливается впервые только в ст. 113 Конст. СССР 1936 г. Теперь прокурор СССР назначается Верховным Советом СССР сроком на семь лет (ст. 114 Конст.).

Масштабная кодификация норм, регулирующих деятельность прокуратуры, была предпринята в 1955 г. результатом чего явилось издание Положения о прокурорском надзоре в СССР (Вед. ВС СССР. 1955. N 9. Ст. 222). В 1956 г. утверждается постановление о структуре центрального аппарата Прокуратуры СССР. Коллегия в Прокуратуре СССР и союзных республиках появляется в 1959 г.

Транспортная прокуратура упраздняется в 1960 г. Принятие Конституции СССР 1977 г. вызвало к жизни такой акт, как Закон о Прокуратуре СССР (Вед. ВС СССР. 1979. N 49. Ст. 843). Этим актом, можно так сказать, завершается процесс развития советского законодательства о прокуратуре. Формально стоит упомянуть о принятии в 1981 г. Положения о военной прокуратуре (Вед. ВС СССР. 1981. N 32. ст. 956).

В последние годы существования СССР система прокуратуры выглядела следующим образом.

Генеральный прокурор (с 1946 г.) возглавлял Прокуратуру СССР, в составе которой различали коллегию и главные управления. К структурному подразделению Прокуратуры СССР относилась Главная военная прокуратура (см. ст. 14 Закона). При Прокуратуре СССР состояли также научно-исследовательские учреждения.

Прокуратуры союзных республик возглавлялись их прокурорами, которые назначались и освобождались от должности Генеральным прокурором. При прокуратурах республик образовывались коллегии, управления и отделы (ст. 15 Зак.). Далее следовали прокуратуры автономных республик (округов, краев), краев, областей, городов и районов, которые возглавлялись соответствующими прокурорами. Генеральный прокурор СССР назначал прокуроров вплоть до прокурора автономной области, прокуроров автономного округа, города и района назначал прокурор союзной республики.

Коллегии создавались вплоть до прокуратуры автономного округа, управления и отделы - вплоть до прокуратуры города. Согласно ч. 3 ст. 12 Зак. о Прокуратуре СССР транспортные прокуратуры образовывались Генеральным прокурором и действовали на правах прокуратур областей, городов и районов.

Военная прокуратура состояла из Главной военной прокуратуры, которой непосредственно подчинялись прокуратуры видов Вооруженных Сил, кругов, групп войск, флотов и т.п. (Вед. ВС СССР. 1981. N 32. Ст. 956).

Основные формы советского гражданского процесса.

Одной из черт советского народного суда была его так называемая активная позиция. По существу, эта активная позиция была не чем иным, как возрожденный советскими юристами суд инквизиции. Сам по себе факт возрождения Средневековья в XX в. весьма показателен, он как нельзя лучше свидетельствует против теорий так называемого общественного прогресса! Суть этой активной позиции заключалась в том, что вместо обычной своей функции, функции защиты права и справедливости при полном беспристрастии к сторонам в процессе, что, собственно, выражено в таком его принципе, как состязательность, советский народный суд обязан был охранять социалистический строй в СССР. Он даже, формально говоря, не обязан был искать необходимую норму права, применимую к делу! "Задачами советского гражданского судопроизводства, - гласила ст. 2 ГПК РСФСР 1964 г., - являются правильное и быстрое рассмотрение и разрешение гражданских дел в целях охраны общественного строя СССР, защиты социально-экономических, политических и личных прав и свобод граждан, гарантированных Конституцией СССР, Конституцией РСФСР и советскими законами и охраняемых законом интересов государственных предприятий, учреждений и организаций, колхозов и иных кооперативных организаций, их объединений, других общественных организаций".

Итак, не осуществление правосудия, а охрана государственного строя была одной из самых существенных черт советского процесса вообще. Именно эта черта превращала правосудие в СССР в механизм карательной машины государства. Одна из фундаментальных норм, норма, закреплявшая "независимость суда" и подчинение его только закону, появилась в советском процессуальном законодательстве только в 1936 г. - ст. 112 Конст. Два года спустя она была повторена в законе о судоустройстве в СССР. Но практика осуществления и соблюдения этой нормы никогда не вызывала сомнения в ее абсолютной фиктивности.

Активная позиция советского суда выражалась еще и в том, что сам он являлся активно действующей на процессе стороной. Суд считал себя вправе не просто оценивать и исследовать доказательства, но и самостоятельно отыскивать их в деле. По сути, нарушался принцип цивилизованного процесса, а именно его состязательный характер! Советский суд был всегда предвзятым судом!

* * *

До 1923 г. до издания первого советского ГПК процессуальные нормы содержались в основном в Положениях о нарсудах. Эти нормы отличались предельной простотой. Первый полный процессуальный закон в области гражданского судопроизводства стал, таким образом, знаменательной вехой на пути становления советского законодательства, развитие которого завершилось принятием ГПК РСФСР 1964 г.

ГПК 1923 г. содержал нормы, определявшие пределы подсудности дел. Критерием выступали (а) характер стороны в споре и (б) характер отношений между сторонами. По поводу характера стороны Кодекс определял, что сторонами в гражданском споре могут быть частные лица и организации, включая предприятия и колхозы, появившееся несколько позднее. Согласно советской точке зрения "коллективные хозяйства" представляли собой некую форму "свободного и добровольного объединения крестьян для совместного ведения крупного сельскохозяйственного производства на основе общественных средств производства и коллективного труда". Юридически это был аналог полного товарищества, хотя фактически - новой формой возрожденного большевиками рабского, крепостнического труда.

Характер отношений между сторонами Кодекс определял с помощью нормы, которая регулировала эти самые отношения. Тем не менее помимо чистых гражданско-правовых споров Кодекс относил к подведомственности судов категории дел, специально указанные в законе: споры по договорам перевозки между предприятиями, трудовые споры и др. (ст. 22 ГПК 1923 г.).

ГПК 1964 г. внес не так уж много нового в разрешение вопросов подсудности или подведомственности, как теперь официально именовался этот вопрос (ст. 25 ГПК 1964 г.). Новый Кодекс упразднил само понятие цены иска, исключив упоминание о ней из текста закона. Существенно был расширен такой критерий подведомственности, как характер отношений между сторонами. Так, в дополнение к уже имевшимся появилось такое основание, как административно-правовое отношение (п. 3 ст. 25 ГПК, см. ст. 231). Новеллами 1987 г. и 1989 г. к этой сфере были отнесены дела, связанные с обжалованием действий должностных лиц и органов государственного управления (Вед. ВС. РСФСР. 1988. N 5. Ст. 137; Вед. ВС СССР. 1989. N 22. Ст. 417).

Подсудность дела определялась первым советским Процессуальным кодексом весьма четко: "Ведению народного суда подлежат за изъятиями все возникающие из гражданских отношений дела" (ст. 21 ГПК 1923 г.). Краевой (областной) суд рассматривал в первой инстанции более сложные дела с суммой иска от одной до 10 тыс. руб. Состав сторон также влиял на подсудность дела краевому суду.

Кроме того, он мог изъять из народного суда любое дело (ст. 22 ГПК). Аналогичным правом пользовался верховный суд (ст. 24 ГПК). Он также мог перенести любое дело в любой краевой суд РСФСР. Высшей инстанцией по решению гражданских дел тем не менее являлась Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда СССР (ст. 63 Закона СССР о судоустройстве 1938 г., ср. ст. 25 Закона СССР о Верховном Суде СССР 1979 г.). В этой инстанции рассматривались так называемые дела особой важности. Конкретно же законодательство не содержало определения понятия "дела особой важности", только в ходе практики было установлено, что такой критерий применим к делам, по которым решение о принятии их к производству принимается Председателем Верховного суда, или же к тем, которые имеют "важное значение для направления судебной практики" [Высший судебный орган. 1984. С. 60]. Стоит отметить, что к категории важнейших дел всегда относились споры, затрагивающие интересы союзных республик. Большей точности советская юстиция добиться не смогла. В целом этот порядок определения подсудности дел сохранился и в новом ГПК 1964 г. (ст. ст. 113 - 116).

Особенностью советского процесса до 1938 г. было еще и то, что до указанной даты закон допускал так называемое единоличное рассмотрение судебных дел. К таким до 1938 г. повторим, относились иски о взыскании квартирной платы, споры между учреждениями и организациями обобществленного сектора. Дела в особом производстве также рассматривались судьей единолично (ст. 24 ГПК 1923 г.).

Кассационной инстанцией по решениям народного суда ГПК 1923 г. называл краевой (областной) суд и Верховный Суд РСФСР в зависимости от характера дела (ст. 235). Гражданский процессуальный кодекс РСФСР 1964 г. сохранил данный порядок, определив более точно иерархию кассационных инстанций: решения районных (городских) судов обжаловались в областном суде, верховном суде автономной республики, городском суде, решения же вышеуказанных инстанций обжаловались в Верховном Суде РСФСР (ст. 283). Решение, принятое в первой инстанции верховным судом союзной республики, кассационному обжалованию не подлежало, его можно было пересмотреть только в порядке надзора (п. 2 ст. 26 Зак. о Верхсуде 1979 г.). Основанием к кассационной жалобе могли быть нарушение или неправильное применение действующих законов и явное противоречие решения фактическим обстоятельствам дела, установленным разрешившим дело судом (ст. 306).

Гражданский процесс имел несколько стадий. Дело начиналось с вчинения иска (ст. 75 ГПК 1923 г.). До 1964 г. закон допускал предъявление иска по некоторым делам в устной форме, но только в суде первой инстанции - народном суде. После закон знал только письменную форму (ст. 126 ГПК 1964 г.). Вчинение иска влекло за собой стадию предварительной подготовки дела к слушанию: ст. 80 ГПК РСФСР 1923 г. и ст. 141 ГПК РСФСР 1964 г. В ходе подготовки судья совершал ряд действий: опрашивал истца и ответчика, производил экспертизу, устанавливал состав сторон, вовлеченных в дело, опрашивал свидетелей, принимал меры по обеспечению иска и т.д.

Следующая стадия - "разбирательство дела" или "судебное разбирательство", как гласил более поздний по времени процессуальный закон. Для этой стадии устанавливалось несколько общих принципов: гласность и публичность разбирательства (ст. 94 ГПК 1923 г., ст. 147 ГПК 1964 г.). Однако если обстоятельства дела требовали того, разбирательство проводилось только при участии сторон, вовлеченных в дело. Процесс должен был протекать непрерывно, но в особых случаях суд приостанавливал производство (ст. 113 ГПК 1923 г., ст. 214 ГПК 1964 г.) или же откладывал разбирательство дела (ст. 161 ГПК 1964 г.).

Рассмотрение дела по существу начиналось с предложения суда сторонам дать объяснения по делу (ст. 105 ГПК 1923 г.). Статья 164 ГПК РСФСР 1964 г., однако, требовала начинать рассмотрение с доклада по делу. В ходе разбирательства по существу суд заслушивал стороны и проверял доказательства.

В отношении доказательств советское процессуальное право признавало доктрину так называемой свободной оценки доказательств с исключением присяги как media probationis. "Народный суд не ограничен никакими формальными доказательствами, и от него зависит по обстоятельствам дела допустить те или иные доказательства или потребовать их от третьих лиц, для коих такое требование обязательно. Присяга как доказательство не допускается", - гласила ст. 24 Пол. о нарсуде. 1920 г. В общем и целом процесс знал следующие виды доказательств. В числе приоритетных закон называл свидетельские показания: ст. 128 ГПК 1923 г. и ст. 167 ГПК 1964 г. Поскольку присягу советское законодательство отменило, то свидетель предупреждался об уголовной ответственности за лжесвидетельство. Свидетели могли опрашиваться в судебном заседании сторонами, в случае необходимости им устраивалась очная ставка. Поздний процессуальный закон знал особый порядок допроса несовершеннолетних свидетелей (ч. 2 ст. 169 и ст. 173 ГПК РСФСР 1964 г.).

Следующий вид доказательств в советском гражданском процессе - письменные доказательства ( ст. 140 ГПК 1923 г., ст. 175 ГПК 1964 г.). Экспертиза также являлась особым, отдельным видом судебного доказательства; ГПК 1964 г. допустил в гражданский процесс в качестве особого вида доказательств вещественные доказательства (ст. 178). Объем статьи позволял толковать ее довольно широко по сравнению с предыдущим Кодексом, положения которого оставляли место для узкой трактовки письменного акта как разновидности вещественного доказательства.

Стадия вынесения решения являлась особым процессуальным действом, после чего суд оглашал принятое решение по делу. В случае необходимости судебное решение могло быть приведено в исполнение институтом судебных исполнителей (ст. 255 и сл. ГПК 1923 г.

Основные формы советского уголовного процесса.

Как и гражданский, советский уголовный процесс был направлен на поддержание законности в обществе. Эта цель, безусловно благородная, входила в противоречие с жестокой действительностью, в которой произвол и беззаконие были возведены в систему. Тем не менее фасад этой системы - уголовно-процессуальное законодательство - выглядел вполне пристойно.

Разбирательство уголовных дел согласно законодательству проходило в тех же инстанциях, что и разбирательство гражданских. Высшей инстанцией, где дело могло быть рассмотрено по существу, являлся верховный суд союзной республики (ст. ст. 448 и 449 УПК 1923 г., ст. 38 УПК 1960 г.). Тем не менее Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда СССР могла принять к производству дело исключительной важности (п. 1 ст. 27 Закона о Верхсуде СССР 1979 г.). Особенностью советских судебных инстанций было то, что они не знали института присяжных. Хотя следует отметить, что до 1923 г. в нарсудах можно было наблюдать рудимент большого жюри, когда суд заседал в составе народного судьи и шести народных заседателей, рассматривавших дела по тяжким уголовным преступлениям (ст. 7 Пол. о нарсуде. 1920 г.).

Производство по уголовному делу начиналось с его возбуждения. Поводом для возбуждения являлись заявления граждан и их организаций, сообщения госучреждений, явка с повинной, предложение прокурора, решение следователя, органов дознания и судьи (ст. 91 УПК 1923 г.). В 1961 г. произошли некоторые изменения. Так, вдобавок к прежним основаниям появился еще один повод: статьи, заметки и письма, опубликованные в печати (ст. 108 УПК 1960 г.). В зависимости от степени опасности совершенного преступления производство начиналось с предварительного следствия или дознания. В ходе следствия или дознания должны были производиться действия, направленные на выяснение истины. "При производстве предварительного следствия следователь обязан выяснить и исследовать обстоятельства, как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого, а равно все обстоятельства, как усиливающие, так и смягчающие степень и характер ответственности" (ст. 111 УПК 1923 г.). По окончании следствия или дознания наступала стадия судебного следствия - рассмотрения дела в суде.

Судья, получив следственное дело, принимал решение о придании обвиняемого суду (ст. ст. 234, 235 УПК 1923 г., ст. 221 УПК 1960 г.). Решение об этом должно было быть принято в двухнедельный срок. Эта норма без изменений была принята и позднейшим процессуальным законодательством.

Процедура судебного следствия начиналась с чтения обвинительного заключения после проверки сторон, участвующих в деле, разъяснения председательствующим судьей их прав и обязанностей (ст. 279 УПК 1923 г., ст. 278 УПК 1960 г.). Затем следовала проверка всех собранных по делу доказательств, заслушивались свидетели, допрашивались потерпевший и обвиняемый. До 1960 г. наш процесс знал норму, согласно которой в случае признания обвиняемым своей вины в начальной стадии судебного следствия суд мог сразу же перейти к прениям по делу (ч. 1 ст. 282 УПК 1923 г.). Обычно это положение в публикациях периода перестройки предавалось анафеме, поскольку считалось чуть ли не ярчайшим доказательством произвола сталинской юстиции. Хотя на самом деле аналог этой статьи можно найти в Судебных уставах 1864 г.

По окончании прений сторон защиты и обвинения суд удалялся в совещательную комнату, где выносил приговор. Приговор мог быть обжалован в порядке кассации в вышестоящую инстанцию вплоть до коллегии Верховного Суда СССР (в порядке надзора).

Особый интерес в советском уголовном процессе представляет вопрос о судебных доказательствах (гл. 4 УПК 1923 г. и гл. 5 УПК 1960 г.). Доктрина свободной оценки доказательств судьей, как мы говорили выше, была знакома советскому уголовному процессу. Но одна весьма интересная особенность была и здесь. О ней немного позже. В общем и целом процесс знал такие доказательства, как "показания свидетелей, заключения экспертов, вещественные доказательства, протоколы осмотров и иные письменные документы и личные объяснения обвиняемого" (ст. 58 УПК 1923 г.). УПК 1960 г. добавил еще такой вид доказательства, как "показания потерпевшего" (ст. 69).

Особенностью в этом ряду доказательств обладало такое доказательство, как собственные показания обвиняемого, которые однозначно трактовались как признание собственной вины. Именно этот вид доказательств в средневековом уголовном процессе считался regina probationis - царицей доказательств. Но при этом советские юристы упускали из виду одну очень важную вещь: собственное признание в эпоху Средневековья предполагало под собой подтверждение этого признания прямыми уликами! Иными словами, собственное признание обвиняемого должно было подтверждаться другими доказательствами по делу. Советская же практика 1920 - 1940-х гг. знала нечто иное. Один из главнейших теоретиков советского права конца 1930-х гг. А.Я. Вышинский "обосновал" возможность использования только одного собственного признания обвиняемого для вынесения приговора.

Доводы Вышинского, надо отдать ему должное, не были лишены определенного логического основания. Так, доказывая невозможность рассмотрения признания обвиняемого в качестве единственного и самого достоверного источника истины, он в то же время призывал не подходить к этому правилу абстрактно. "В таких делах, - писал Вышинский, - вопрос об отношении к объяснениям обвиняемого, в частности к таким объяснениям, которыми они изобличают своих сообщников, соучастников общего преступления, должен решаться с учетом всего своеобразия таких дел - дел о заговорах, о преступных сообществах, в частности дел об антисоветских, контрреволюционных организациях и группах". И далее он продолжал: "В таких процессах также обязательна возможно более тщательная проверка всех обстоятельств дела - проверка, контролирующая самые объяснения обвиняемых. Но объяснение обвиняемых в такого рода делах неизбежно приобретают характер и значение основных доказательств, важнейших, решающих доказательств (выделено мной. - М.И.).

Это объясняется самими особенностями этих обстоятельств, особенностями их юридической природы" [Вышинский. 1946. С. 209].

В одной из своих обвинительных речей по процессам эпохи "большого террора" Вышинский выразил свою теорию более образно, доходчиво. "Нельзя требовать, - говорил он, - чтобы в делах о заговорах, о государственном перевороте мы подходили с точки зрения того - дайте нам протоколы, постановления, дайте членские книжки, дайте номера ваших членских билетов; нельзя требовать, чтобы заговорщики совершали заговор по удостоверению их преступной деятельности в нотариальном порядке. Ни один здравомыслящий человек не может так ставить вопрос в делах о государственном заговоре. Да, у нас на этот счет имеется ряд документов. Но если бы их и не было, мы все равно считали бы себя вправе предъявлять обвинения на основании показаний и объяснений обвиняемых и свидетелей и, если хотите, косвенных улик" [б. Вышинский. 1938. С. 442].

На самом деле в такой логике больше лукавства, чем здравого смысла. Преступление (заговор, переворот и т.п.) неизбежно должно состоять из фактов, под которыми следует, безусловно, понимать действия лиц, в нем участвующих. Эти действия, безусловно, оставляют материальные следы, которые и служат доказательством в деле. Но лукавая логика Вышинского позволяла не просто фальсифицировать подобного рода материальные следы, а преследовать в уголовном порядке не то что намерение, а просто внутреннюю убежденность лица, его отношение к советской действительности, его настроения, мысли и т.п.

После "развенчания" культа личности, реформ и принятия нового процессуального законодательства положение, безусловно, изменилось, но в процессах по делам диссидентов конца

1960-х и 1970-х гг. продолжали применять приемы ведения следствия и фальсифицирования доказательств вполне в духе незабвенного Андрея Януарьевича Вышинского.

Ускоренное уголовное производство.

В 1934 г. воспользовавшись убийством Кирова как предлогом, Сталин перешел к политике прямого уничтожения бывших соратников по партии. Уничтожение простых людей, не отвечавших тем или иным большевистским критериям, напомним, не прекращалось никогда. В указанном году в действующее уголовно-процессуальное законодательство были внесены изменения, которые радикально изменили всю форму советского уголовного процесса по делам о контрреволюционных преступлениях.

Постановлением ЦИК и СНК СССР от 1 декабря 1934 г. в делах названной категории полагалось придерживаться только нижеследующих правил.

Цитируем документ практически полностью: "Ввести следующие изменения в действующие уголовно-процессуальные кодексы союзных республик по расследованию и рассмотрению дел о террористических организациях и террористических актах против работников Советской власти: 1. Следствие по этим делам заканчивать в срок не более десяти дней. 2. Обвинительное заключение вручать обвиняемым за одни сутки до рассмотрения дела в суде. 3. Дела слушать без участия сторон. 4. Кассационного обжалования приговоров, как и подачи ходатайств о помиловании, не допускать. 5. Приговор к высшей мере наказания приводить в исполнение немедленно по вынесении приговора" (СЗ СССР. 1934. N 64).

Эта форма ускоренного производства была отменена только в 1956 г. (Вед. ВС СССР. 1956. N 9).

* * *

Но помимо ускоренных методов работы у советских карательных органов были и куда более изощренные приемы. К одному из них следует отнести так называемое просвечивание. Процедура этого самого просвечивания описана в известном романе М. Булгакова "Мастер и Маргарита". Читатель, вероятно, помнит сценку с Никанором Ивановичем Босым, которого в одном учреждении призывали сдавать валюту. Писатель придал этой сценке сатирический оттенок, хотя людям, оказавшимся в начале

1930-х гг. на месте гражданина Босого, было не до смеха. Дело в том, что Булгаков описал практику ОГПУ по изъятию ценностей у бывшей буржуазии, нэпманов и интеллигенции. СССР в это время уже свернул нэп и перешел к жесткой плановой экономике. Для индустриализации страны требовались валютные ценности, а не советские дензнаки. Валюта, по мнению большевиков, была у бывших нэпманов. Стоит напомнить, что в период с 1922 по 1928 г. в Советском Союзе существовала свободная продажа валюты советским гражданам и учреждениям. Ситуация была такая же, как и сейчас.

По чисто советским понятиям всю наличную валюту граждане должны были безвозмездно сдать государству, впрочем, сначала открыли сеть валютных магазинов (торгсинов - от "торговля с иностранцами"), где граждане могли покупать товары повышенного спроса. Описание происшествия в одном из таких валютных магазинов мы также можем найти на страницах романа М. Булгакова. Однако азиатское начало быстро взяло верх и коммунисты приступили к принудительному изъятию ценностей и валюты. Повальные обыски у буржуазии, чем занимались чекисты раньше, результатов не приносили.

Тогда перешли к методам, напоминавшим средневековое драгонерство - этим термином во Франции эпохи ancien regime обозначали один из видов выбивания налогов из местного населения, которому на постой ставили солдат-драгун, отсюда и такое название. Несчастные граждане были обязаны содержать драгун за свой счет, терпя от них издевательства, которыми те пытались выудить у хозяев деньги.

Вот приблизительно этой практики стали придерживаться большевики. Несчастную жертву сначала приглашали в местный орган ОГПУ, где с ней велась вежливая беседа о важности строительства социализма в СССР. Если жертва быстро понимала всю необходимость построения социализма на ее, жертвы, деньги, то с ней расставались: жали руку, приглашали "заходить еще". Если же жертва оказывалась несознательной, то переходили к психологическим методам обработки. Жертву, официально не арестованную, например, подсаживали в камеру с уголовниками, могли сутками держать в камерах с минусовой или высокой температурой, могли кормить только селедкой и не давать воды, могли заставлять часами стоять в неудобной позе, сутками не давали спать. Наконец, был еще один метод просвечивания, как правило, самый эффективный - арестовывали родных жертвы и шантажировали ими несчастного. Так что граждане сдавали валюту согласно финплану ОГПУ. У чекистов тоже были свои плановые задания!

Источники советского социалистического права

Общее учение марксизма о праве.

Парадокс, казалось бы, сам Карл Маркс - дипломированный юрист, кому как не ему испытывать пиетет к праву и государству, но он вслед за отрицанием современного ему государственного порядка стал отрицать один из важнейших устоев общества вообще - право как таковое. Маркс объявил право, как и все остальное, относимое им к надстройке, иллюзией, явлением, не имеющим реальных оснований в мире, за исключением самого галлюцинирующего субъекта, подвергнутого капиталистической эксплуатации. Освобождение от иллюзий требовало развернутой критики "действительности" с позиции реального основания - производственных отношений. Таким образом, марксистская теория права, если ее, конечно, можно назвать теорией, убийственно повлияла на советскую юридическую науку.

Первое, право представляет собой систему воззрений, которую лучше всего передает такой термин, как "идеология". Фактически марксизм - это еще одна попытка метафизического объяснения права. Отказывая праву в праве на объяснение того, как оно есть (an sich), Маркс стремился внести в правопонимание собственную концепцию.

И это было бы еще полбеды. Вся мировая правовая наука представляет собой своего рода дуализм учения о праве, когда его объяснение основанием имеет само право (позитивизм) или когда основанием является нечто другое: феномены свободы, сознания, психики, экономики и т.д. Последние учения относятся к разряду метафизических. Так вот, настоящая беда была в том, что марксистская метафизика в силу названой выше идеологичности исследовала то, что остается в сознании человека, пережившего, грубо говоря, акт классового насилия. В Манифесте коммунистической партии подчеркивалось, что "ваше право есть лишь возведенная в закон воля вашего класса, воля, содержание которой определяется материальными условиями жизни вашего класса".

Второе, любое научное осмысление правовой действительности, даже в метафизическом ключе, чревато было для марксиста-ученого только одним - все осмысление превращалось в огульную критику права предшествующих формаций. Советская юридическая наука за все время своего существования так и не смогла родить труд, равный по авторитету и влиянию на научную мировую мысль хотя бы такой книге, как "Чистое учение о праве" Ганса Кельзена или "Понятие права" Герберта Харта. Вместо этого читатель в трудах советских юристов находил только одно: буржуазные извращенцы Кельзен и Харт чего-то там не поняли, что-то напутали и т.д.

В силу идеологического своего характера право в Советской России должно было испытать серьезные метаморфозы. В связи с изменением господствующего типа производственных отношений право из равного масштаба, применимого к заведомо неравным субъектам, должно было превратиться в меру уравнивания заведомо неравных субъектов. Тем самым право отрицает свою прежнюю сущность, становясь новым, социалистическим правом. Эта новая сущность, по образному выражению Энгельса, делала его пригодным разве что только для музея. Вместо правового регулирования отношений общество переходило на стадию научного регулирования, главным элементом которого стало бы руководство не людьми, а процессами. В этом была утопическая суть марксистской концепции.

Советское учение о праве.

Вся история советской науки может быть разделена на два неравных периода: до 1938 г. и после.

До 1938 г. в советской доктрине права исследователь может выделить и обозначить несколько направлений или школ, которые по сравнению с последующим бесцветным периодом развития несут на себе отпечаток некоторой интеллектуальной свободы, можно сказать, разномыслия. Впрочем, этим достоинство той эпохи и ограничивается. Безусловно, разномыслие не касалось главного - специфики марксистского правопонимания. Это правопонимание, как было сказано выше, было закреплено в официальном акте Советской власти - Руководящих началах по уголовному праву РСФСР (СУ РСФСР. 1919. N 66. Ст. 590). Пункт первый этих Начал гласил: "Право - это система (порядок) общественных отношений, соответствующая интересам господствующего класса и охраняемая организованной его силой". Именно это относительно лапидарное определение вызвало к жизни творения таких ученых, как Пашуканис, Стучка, Курский и иже с ними. Именно в их трудах формулировались положения о праве как о мере нормативного или организованного насилия, праве как специфической форме выражения рыночных отношений, отношений производства и пр. Для этих "творцов" была весьма характерна недопустимая форма критики своих буржуазных оппонентов.

Дело, впрочем, зачастую не ограничивалось площадной руганью, очевидно, в подражание первоучителям - Марксу и Ленину, для которых был характерен именно такой стиль полемики. "Опыт показывает, - писал Гурвич (известный советский юрист 20 - 30-х гг.), - что в борьбе против непрошенных прожектеров и их контрреволюционных проектов существует лишь одно действительное средство - Бутырки" [Гурвич. 1923. С. 16]. Читатель волен спросить: что вызвало гнев этого "ученого"?

Оказывается, особая точка зрения первого наркома юстиции в советском правительстве левого эсера Штейнберга по поводу проекта первой советской Конституции.

К слову сказать, Бутырки - это не совсем метафора! В 20 - 30-е гг. большевики, например, практиковали следующий прием революционной перековки старой царской профессуры, оставленной ими на развод нового поколения советской интеллигенции. Перед великими пролетарскими праздниками профессора появлялись в университетских аудиториях для чтения лекций с узелками личных вещей, что называется, "шильце, мыльце и смена белья". Казалось бы, зачем? А затем, что, отчитав лекцию, гражданин профессор должен был самостоятельно в полном сознании и здравом уме отправиться в тюрьму и просидеть там в общей камере с уголовниками все время пролетарских праздников! Так, и только так, в общении с урками, по мнению коммунистов, он мог постичь азы марксизма, поменять, так сказать, свое правосознание.

В 1938 г. произошел коренной перелом в умонастроении советских юристов. В июне указанного года было проведено Всесоюзное совещание по вопросам науки советского государства и права, которое навсегда покончило с разномыслием в советской доктрине. По сути, как совершенно верно отмечал в свое время Ганс Кельзен, Вышинский - главное действующее лицо на этом мероприятии - произвел ревизию марксистского правопонимания [Kelsen. 1955. С. 125]. Вышинский выступил с заявлением, разумеется, санкционированным свыше, в котором мы находим следующие положения:

"Советское право есть совокупность правил поведения, установленных в законодательном порядке властью трудящихся, выражающих их волю и применение которых обеспечивается всей принудительной силой социалистического государства, в целях закрепления и развития отношений и порядков, выгодных и угодных трудящимся, полного и окончательного уничтожения капитализма и его пережитков в экономике, быту и сознании людей, построения коммунистического общества" [а. Вышинский. 1938. С. 183].

Это определение Вышинского фактически предопределило путь развития советской доктрины вплоть до падения Советской власти и, что может показаться парадоксальным, спасло советскую юридическую науку от полной деградации, к которой ее вели исследования Стучек - Пашуканисов и К. Фактически Вышинский возродил в СССР одну из форм позитивизма, основанного на старом и добром буржуазном легизме, с таким блеском сформулированном небезызвестным Дж. Остином в его "Lectures on Jurisprudence". Концепция Вышинского хоть в минимальной степени, но способствовала восстановлению в СССР банальных форм законности, без которых любое общество обречено на неуправляемое, анархическое саморазложение. И хотя впоследствии заклинания хранить социалистическую законность стали частью повседневного советского ритуала, за которым продолжали существовать разные формы произвола, все же эти заклинания, освященные авторитетом права как такового (an sich), способствовали стабилизации правоприменительной практики в дальнейшем. Это определение сделало главное - упразднило такую злейшую форму произвола, как революционное правосознание, заменявшее советским идеологам понятие права вообще.

Источники советского социалистического права.

Ирония истории заключается в том, что само выражение "советское право" изначально несло в себе негативный смысл. Стучка писал по этому поводу в одной из своих работ: "Впервые мы это слово встретили в проектах буржуазных спецов как некоторого рода ругательство, как противопоставление общему праву, т.е. праву буржуазному. Тогда советское право понималось как отрицание всякого права.

Еще не так давно даже среди коммунистов слышны были разговоры, что это словосочетание представляет собой какую-то несуразность" [Стучка. 1964. С. 583]. В общем-то последнее замечание очень верное, советское право, безусловно, было несуразностью "высшего исторического типа". Этот "венец творения", разумеется, имел специфические формы выражения, собственные источники, совокупность которых представляла собой следующую картину.

Труды основоположников марксизма-ленинизма. Выше, полагаем, мы показали, как произведения Маркса, Энгельса и Ленина, высказанные в них идеи инспирировали действия русских коммунистов, в том числе и в законотворческой сфере. Все мероприятия большевиков по строительству нового типа общественных отношений вызваны трудами вышеназванных "мыслителей". И хотя мы не найдем прямых указаний на труды Маркса и Ленина в текстах нормативных актов, достаточно взглянуть на советские Конституции, чтобы понять, что декларативность их прямо пропорциональна тем идеям, авторство которых бесспорно принадлежит "классикам".

Революционное правосознание (совесть) пролетариата. Согласно Декрету о суде N 1 оно являлось главным источником восполнения пробельности советского законодательства в первые десятилетия существования Советской власти. Пункт 5 Декрета гласил: "Местные суды решают дела именем Российской Республики и руководствуются в своих решениях и приговорах законами свергнутых правительств лишь постольку, поскольку таковые не отменены революцией и не противоречат революционной совести и революционному правосознанию". Эта революционная совесть пролетариата знала некоторые конкретные формы. Например, такую, как отрицание фундаментального принципа права, запрещающего обратную силу уголовного закона.

Так, прим. 3 к ст. 10 Основных начал уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1924 г. гласило следующее: "В случаях привлечения к уголовной ответственности за активные действия и активную работу против рабочего класса и революционного движения, проявленную на ответственных или особо секретных должностях при царском строе, а равно в случае совершения контрреволюционного преступления применение давности в каждом конкретном случае предоставляется усмотрению суда" (СЗ СССР. 1924. N 24). То, что советский суд не утруждал себя особенно объективной оценкой подобного положения, ясно хотя бы из того, что преследование лиц за совершение контрреволюционных преступлений до Октябрьского переворота осуществлялось вплоть до конца 1950-х гг., а то и позднее. Судьба небезызвестного монархического деятеля В.В. Шульгина может служить тому лишним подтверждением. Такую же обратную силу знал и гражданский закон (ст. 4 Вводного закона к ГК РСФСР. СУ РСФСР. 1922. N 71. Ст. 904). Впрочем, общее ограничение придания обратной силы закону в гражданско-правовой сфере было сделано: "Никакие споры по гражданским правоотношениям, возникшим до 7 ноября 1917 г., не принимаются к рассмотрению судебными и иными учреждениями республики" (ст. 2 Ввод. зак.).

Другим примером проявления революционной совести можно назвать широкую аналогию уголовного закона, введенную ст. 10 УК РСФСР 1922 г.: "В случае отсутствия в уголовном Кодексе прямых указаний на отдельные виды преступлений наказания или меры социальной защиты применяются согласно статьям Уголовного кодекса, предусматривающим наиболее сходные по важности и роду преступления, с соблюдением правил общей части сего Кодекса". С незначительными редакционными правками это положение перекочевало в ст. 16 УК ред. 1926 г. и действовало вплоть до 1960 г. до введения в силу нового УК, запретившего аналогию уголовного закона.

Как показали недавние исследования этого феномена отечественным юристом И.А. Шаповаловым, фактически революционная совесть означала возрождение архаичных форм сознания права, сопоставимого с уровнем сознания варваров эпохи Leges Barbarorum, по сути эпохи "Русской Правды"!

Вот яркий образчик проявления этой совести: "Разрешите предложить вам против царской опричнины, исходя из государственных соображений и для обеспечения спокойствия рабоче-крестьянской России следующее: офицеров жандармских, полицейских и классных чинов полиции, а также министров и т.п. высших дворян с крупными помещиками во главе, как имело до ста десятин включительно, сюда же все чины охранного отделения и тайной полиции, сгруппировать и отправить все без исключения вышеуказанные категории в Соловецкий монастырь, убрав из последнего всех монахов и попов... Лица, уличенные в агитации против СССР судом, - грузи в хлопушку Трубецкого бастиона, незачем тратить патроны" [Письма во власть. 1988. С. 419 - 420].

Еще более поразительно, что в деревнях крестьяне предлагали вернуться к таким архаичным формам следствия, как свод и гонение следа!

Закон. Закон в смысле lex был известен советской системе права под несколькими наименованиями. В смысле lex fundamentalis в первую очередь следует выделить советские Конституции, которые, кстати, все имели пояснения, что они являются еще и "основными законами" страны. Советское понятие конституции было довольно прагматичным. Советская доктрина восприняла классическую формулу конституции, согласно которой конституция является документом, закрепляющим на определенный временной срок соотношение классовых сил в обществе. Этой формулой обусловливались этапы конституционного развития СССР. Однако советские конституции являли собой еще и пример так называемого научного подхода. Дело в том, что большевики искренне приняли тезис Маркса о том, что созданная им идеология является единственно верной наукой. Большевики всерьез полагали, что советская система управления есть научное управление, что развитие их общества подчинено объективным законам развития. Эти законы открыты и изучены марксистской наукой, а управление в буржуазном обществе стихийно построено на игре неосознанных и, следовательно, ненаучных сил.

Советское социалистическое право согласно этой концепции тоже принимало наукообразную форму. В советских учебниках по теории права, например, совершенно серьезно утверждалось, что "социалистическое право опирается на подлинно научные знания о развитии общества, на закономерности социального прогресса" [Теория. 1969. С. 367 - 368]. Именно этим своеобразным культом наукообразности объясняется более чем странный стиль и содержание советских конституций, разительно отличавшиеся от текстов основных законов цивилизованных стран мира. Последнее, о чем следует упомянуть в связи с этим, это то, что фактически до 1924 г. нормы конституционного значения в СССР принимал не один, а несколько органов. Только в 1924 г. состоялось уточнение этого порядка, когда за Съездом Советов СССР было сохранено исключительное право определения принципов конституционного строя (ст. 2 Конст. СССР 1924; ср. п. "а" ст. 49 Конст. РСФСР 1918 г.).

Далее, под законом в смысле lex generalis вплоть до 1936 г. понимали совершенно разнородные акты: "декреты", "постановления", "распоряжения", "кодексы", "основные начала" и собственно "законы".

Такой вывод мы делаем на основе анализа тех статей Конституции, которые наделяли высшие органы Советской власти законодательными полномочиями. Напомним, что согласно Конституции 1924 г. правом издания норм характера lex generalis обладали такие органы, как Съезд Советов СССР и союзных республик, ЦИК СССР и союзных республик, СНК СССР и СТО СССР и соответственно союзных республик в том числе. Следует тем не менее помнить, что названные органы государственной власти союзных республик издавали нормативные акты (законы) с ограничением по территории. Однако в истории СССР были известны случаи, когда законодательство одной республики распространялось на территорию другой. Так было в самом начале 1920-х гг., когда законы РСФСР получали прямое действие на территории других республик, так случилось в 1940 г. после инкорпорации Прибалтийских республик в состав СССР (Вед. ВС СССР. 1940. N 46).

Закон в смысле lex specialis мог иметь наименования "распоряжение", "декрет", "постановление".

Издавали их те же самые органы, которые издавали и общие законы.

После 1936 г. в связи с упорядочиванием законотворчества в СССР единственным законодательным органом становится Верховный Совет СССР и союзных республик (ст. 32 Конст.).

Указ. Указ - вид нормативного акта, появившегося в советском праве в связи с принятием Конституции 1936 г. Так стали называть акты, принимавшиеся Президиумом Верховного Совета (п. "б" ст. 49 Конст.). По своему содержанию указы подразделялись на вносящие изменения в действующее законодательство и по вопросам собственного ведения (ст. 49 Конст. 1936 г., ст. 121 Конст. 1977 г.).

Указы, вносившие изменения в законодательство, подлежали утверждению Верховным Советом на его ближайшей сессии.

Подзаконные нормативные акты. К данной категории источников советского права относились акты нормативного характера, издаваемые органами управления. До 1936 г. к этой категории можно было отнести акты, изданные в силу распорядительной компетенции некоторых высших органов Советской власти: СНК, СТО и т.п. Однако как до указанной даты, так и после акты Правительства СССР, сначала СНК, а потом и Совета Министров, издаваемые им во исполнение собственной компетенции, закрепленной в Конституции, можно и нужно было относить к категории подзаконных актов.

В качестве подзаконных актов Правительства СССР можно назвать постановления и распоряжения Совмина СССР. Считалось, что постановления содержали в себе нормы более широкого характера, нежели нормы, изданные в форме распоряжения.

К категории подзаконных актов следует отнести акты, издававшиеся наркоматами, потом министерствами и ведомствами СССР и союзных республик. Собственная нормотворческая компетенция за последними закреплялась законами и Конституциями. Так, п. "в" ст. 6 Об. пол. о НК СССР 1923 г. выделял собственную компетенцию наркомата, в пределах которой тот был уполномочен издавать постановления, распоряжения и инструкции. Особо в этой связи следует отметить то, что ведомства очень часто служили своего рода экспертной инстанцией, которой поручалось составить проект декрета, закона и тому подобного нормативного акта типа lex generalis. На это совершенно четко указывала норма п. "б" ст. 6 Об. пол. о НК СССР.

Нормативные акты министерств и ведомств классифицировались по своей форме: положения, инструкции, приказы и распоряжения; и по своему предмету регулирования: акты внутреннего управления, акты внешнего управления, акты технического нормирования и акты, регулирующие отношения в пределах отрасли, находящейся в управлении министерства или ведомства. В отношении формы нормативных актов министерств и ведомств следует отметить, что различие их обусловлено было как характером норм (общих и специальных), так и предметом регулирования.

Партийные документы. Положение Коммунистической партии как партии правящей напрямую выражалось в том, что ряд ее внутренних документов и решений имели нормативное значение для всей страны. На самой ранней стадии формирования советского права одни из официально применимых в судах и учреждениях источниками права были Программа РКП(б), а также ряд постановлений и резолюций, принимаемых ее руководящими органами. В дальнейшем такие партийные документы, как ее Программа, резолюции и постановления съездов и т.п., стали рассматриваться как общие директивы развития общества, план, так сказать, действий на будущее. Чтобы убедиться в этом, достаточно беглого сравнения текста докладов Генерального секретаря на партийных съездах с принимаемым бюджетом страны и некоторыми законами.

Тем не менее особую формализованную группу нормативных источников советского права в СССР составляли так называемые совместные постановления. Было три категории подобных совместных постановлений: 1) ЦК ВКП(б) (КПСС) и СНК (СМ) СССР; 2) ЦК КПСС, СМ СССР и Президиума ВС СССР и 3) ЦК КПСС, СМ СССР и ВЦСПС. Первые издавались по вопросам общего государственного управления, вторые могут быть отнесены к актам верховного управления - образование органов чрезвычайной власти, например, в годы войны, третьи регулировали вопросы трудовых отношений и социального обеспечения советских граждан.

Руководящие разъяснения Пленума Верховного Суда СССР. Несмотря на резкое и полное неприятие советской доктриной теории судебного прецедента (res iudicata) в качестве источника права, тем не менее советская судебная практика выработала в некотором роде его суррогат. Основанием к его появлению, думается, был тот общий принцип судоустройства, согласно которому высшая судебная инстанция надзирает в кассационном порядке за единообразным и правомерным вынесением нижестоящими судами решений. В силу этой необходимости высшая инстанция сама в первую очередь обязана придерживаться единообразия в собственной практике. Именно в этом обычно видят корень нормативности решений вышестоящей инстанции. Но советская практика пошла несколько дальше.

Неустроенность правовой системы первых лет Советской власти вынуждала высшую судебную инстанцию в лице Верховного Суда СССР давать указания судам по вопросам правоприменения.

Первое руководящее разъяснение было дано уже 3 ноября 1924 г. Первоначально практика шла по пути дачи разъяснений по вопросам союзного законодательства верховным судам союзных республик, что соответствовало норме ст. 2 Пол. о Верхсуде 1923 г. Но на основании ст. 4 того же Положения эти разъяснения оказались обязательными для всех судов и учреждений страны. Новое Положение о Верховном Суде 1929 г. наделило высшую инстанцию СССР самостоятельным правом дачи разъяснений по собственной инициативе, ранее Суд был лишен такой возможности. Суд получил также право дачи разъяснений по вопросам союзного законодательства по запросу СНК и Президиума ЦИК СССР. В 1934 г. Верховный Суд получает право издания обязательных директив для верховных судов союзных республик по вопросам правоприменения. В 1938 г. в связи с принятием Закона о судоустройстве в СССР право дачи разъяснений закрепляется за Пленумом Верховного Суда СССР, но право контроля за выполнением этих разъяснений Суд пока не получил. Это право начинает складываться только после 1957 г. после издания нового Положения о Верховном Суде СССР. Так, п. "в" ст. 9 Положения гласил, что Пленум Верховного Суда СССР "рассматривает материалы обобщения судебной практики по вопросам применения законодательства при рассмотрении судебных дел".

Наконец, право контроля за выполнением разъяснений было напрямую предусмотрено ч. 2 ст. 3 Закона о Верховном Суде СССР 1979 г. Таким образом, в советском праве сформировался принцип отмены судебных решений на основании невыполнения или неправильного выполнения руководящих разъяснений Пленума Верховного Суда СССР. Дополнительное основание к данной практике можно найти в положениях ст. ст. 307 и 346 УПК РСФСР 1964 г.

Систематизация и кодификация советского законодательства.

По самым приблизительным подсчетам общий объем только союзного законодательства к началу 1980-х гг. составил около 50 тыс. нормативных актов. Разобраться в этом огромном количестве источников не представлялось возможным без соответствующей обработки нормативного материала.

Осознание возможности такой опасности приходит к большевикам довольно рано, когда материала было еще не так много. Поэтому в начале 1918 г. Наркомат юстиции превращается в рабочий орган по систематизации и кодификации нормативных актов Советской власти. Непосредственно работой в этой сфере ведали два отдела наркомата - законодательных предположений и кодификации (СУ РСФСР. 1917. N 12. Ст. 171; СУ РСФСР. 1918 г. N 20. Ст. 309). В дальнейшем работа над систематизацией сосредоточивается в Комиссии законодательных предположений при СНК СССР, образованной в 1923 г.

С 1958 г. работа сосредоточивается в Юридической комиссии при Совете Министров СССР (СП СССР. 1958. N 10. Ст. 89). Однако параллельно в СССР продолжают существовать и другие органы кодификации и систематизации текущего законодательства.

В области обработки нормативного материала коммунисты, разумеется, не смогли выдумать что-нибудь новое. В основном они использовали два приема: кодификацию и инкорпорацию.

Кодификация. Примерами кодификации советского права, безусловно, являются кодексы, которые большевики издавали по различным отраслям права. Однако если говорить о первом опыте кодификации, то, конечно, следует назвать первую волну кодификации 1918 - 1919 гг. В этот период выходит Кодекс законов об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве (СУ РСФСР. 1918. N 76 - 77. Ст. 818), Кодекс законов о труде (СУ РСФСР. 1918. N 87 - 88. Ст. 905) и Руководящие начала по уголовному праву РСФСР (СУ РСФСР. 1919. N 66. Ст. 590). Вторая волна, более масштабная, приходилась на 1921 - 1923 гг. и несла с собой издание полномасштабных Уголовного и Гражданского кодексов, а также процессуальных законов. В это время выходят новые КЗоТ и Кодекс законов о браке и семье. Следующая волна, третья уже по счету, приходится на конец 1950-х и начало 1960-х гг., что связано с переходом СССР к "развернутому строительству коммунизма". Эта последняя волна кодификаций, несмотря на заявленную демократизацию советского режима, на самом деле демонстрировала еще большую степень деградации советского материального права. Особенно ярко деградация проявилась в сфере гражданского права. Так, ГК РСФСР 1964 г. ни в какое сравнение не идет с ГК РСФСР 1922 г., юридический язык которого безупречен, а текст самого памятника до сих пор может служить пособием для начинающих юристов по части ясности и краткости выражения своих мыслей, не говоря уж о том, что ГК 1922 г. был действительно юридическим документом, отражавшим богатую палитру гражданских отношений.

Наряду с кодификациями основных отраслей права коммунисты пытались издавать акты по таким отраслям, как морское право - Кодекс торгового мореплавания СССР, воздушное право - Воздушный кодекс СССР. Значительные усилия были затрачены на составление кодексов об административных правонарушениях РСФСР и союзных республик.

Другим примером кодификации советского права следует назвать издание так называемых Основ законодательства СССР и союзных республик. Появление Основ было вызвано конфедеративным устройством СССР, первая Конституция которого наделяла союзные органы власти правом установления общих принципов по отдельным отраслям законодательства (п. п. "п" и "р" ст. 1 Конст. 1924 г.). Первая волна издания Основ приходится на 1920-е гг., вторая - на 1950-е гг. Последние Основы, Основы по гражданскому праву были изданы в канун крушения СССР (Вед. ВС СССР. 1991. N 26. Ст. 733).

Инкорпорация. Первым опытом инкорпорации союзного законодательства является изданное в 1927 г. Систематическое собрание действующих законов СССР. Собрание имело специфическую систему, оно подразделялось на книги, те - на главы. В общем виде Систематическое собрание выглядело следующим образом:

• Книга I. Политический строй.
• Книга II. Хозяйственный строй.
• Книга III. Финансово-бюджетный строй.
• Книга IV. Культурное строительство.
• Книга V. Судебный строй.

Относительно удачный первый опыт советской инкорпорации вдохновил большевиков на попытку полной инкорпорации действующего законодательства. В этой связи в том же 1927 г. образуется комиссия по подготовке к изданию Свода законов СССР. Проект этого Свода не сохранился, поэтому о его содержании и систематике можно судить только по полемике конца 1920-х гг., ведущая роль в ней принадлежала юристам типа Стучки, издание Свода, по мнению которых, было данью буржуазности, тормозило развитие революционного права. В общем издание не состоялось, но по полемике видно, что составители за основу взяли систему графа М.М. Сперанского и его Свода законов Российской империи 1832 г. Советские составители, так же как и Сперанский, руководствовались простым техническим приемом: lex posteriori derogatpriori, устаревший акт и акт, исполненный по существу, при инкорпорации не учитывались.

Неудачный опыт с изданием Свода тем не менее не был забыт, он был учтен при составлении Хронологических сборников законодательства и систематических собраний, издание которых не прекращалось. В 1970-х г. в СССР состоялось издание Собрания действующего законодательства СССР в пятидесяти томах. Принятие последней Конституции СССР поставило на повестку дня вопрос о необходимости издания Свода законов СССР. Формальное намерение об этом было заявлено еще в 1976 г., т.е. в разгар работы над проектом последней Конституции. В 1978 г. была определена систематика Свода законов, включавшая в себя семь разделов. Первый том одиннадцатитомного Свода вышел уже в 1981 г. а последний - в 1990 г., когда Союз доживал последние месяцы своего существования.

Говоря об инкорпорации советского права, следует упомянуть, что с конца 1920-х гг. союзные республики издавали с определенной периодичностью собственные систематические собрания законов.

Например, первое Систематическое собрание законов РСФСР вышло в 1929 г., а УССР - в 1930-м.

* * *

Порядок издания узаконений и распоряжений Советской власти регулировался отдельными постановлениями. Первым таким актом, судя по всему, было Постановление СНК от 30 января 1918 г. "О редактировании и печатании законодательных и правительственных актов" (СУ РСФСР. 1918. N 20. Ст. 309). Этим актом даже устанавливался срок, в течение которого текст Постановления должен был быть обнародован. Последний акт, регулировавший порядок издания нормативных постановлений, - Указ Президиума ВС СССР от 1958 г. "О Порядке опубликования и вступления в силу законов СССР, постановлений и иных актов Верховного Совета СССР, указов и постановлений Президиума Верховного Совета СССР" (Вед. ВС СССР. 1958. N 14. Ст. 275). Редакционная правка этого Указа по времени приходится на 1980 г. (Вед. ВС СССР. 1980. N 20. Ст. 374). Нормативные акты исполнительной власти издавались в порядке, предусмотренном Постановлением Совета Министров СССР от 1959 г. (СП СССР. N 6. Ст. 37). В России порядок опубликования был предусмотрен Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 1958 г. (Вед. ВС РСФСР. 1958. N 10. Ст. 510).