История развития отечественного трудового законодательства

Генезис российского трудового законодательства до начала ХХ в.: отечественная традиция и западное влияние

Развитие российского трудового законодательства шло в русле аналогичного процесса на Западе. В целом оно касалось тех же проблем и в той же последовательности, но обычно на полвека позже. Сначала подверглась правовой регламентации охрана труда женщин и детей, были сформулированы некоторые минимальные требования по условиям индивидуального трудового договора (максимальная продолжительность рабочего дня сначала для некоторых, а затем для всех категорий работников, периодичность выплаты заработной платы, в отдельных случаях ее минимальный размер, санитарно-гигиенические требования к условиям труда). Параллельно легализовались профсоюзы, коллективные договоры, различные формы коллективных действий, направленные на улучшение условий труда (от коллективных переговоров до экономических стачек).

Становление трудового законодательства в странах Запада. Изучение зарубежного законодательства оказало существенное влияние на формирование российского трудового права. Со времен Древнего Рима до XIV–XV вв. в регулировании отношений между работниками и работодателями господствовали частные правовые начала и вмешательство государства в эту сферу было минимальным. Скудность и разноречивость исторических источников не позволяют нам категорически судить об этой проблеме до периода Средневековья. Даже данные о суждениях юристов Древнего Рима по этому поводу крайне расплывчаты и сводятся к нескольким дошедшим до нас изречениям Павла и Ульпиана. Дополнительную информацию дает изучение экономики и быта в эпоху республиканского и императорского Рима, но это может только косвенно повлиять на предложенные выводы. Характерно, что ведущие западные историки Древнего Рима, в том числе А. Буасье, Э. Гиббон, Т. Моммзен, Г. Ферреро и другие исследователи, либо обходят эту проблему, либо не дают ее определенной трактовки. Это же относится и к отечественным исследованиям.

При этом наследие древних римлян признавалось многими учеными непригодным для современной жизни, как и опыт средневековья, когда труд еще в полной мере ассоциировался с самой личностью, а использование наемного труда означало господство над его носителем, т.е. работником. Несколько иной позиции придерживался Е.Б. Хохлов, но и он признал, «что той обособленной правовой области, которая именуется областью трудового права и наличие которой является характернейшей чертой системы права любого современного индустриального государства, римский гений не создал».

В этой связи мы можем только присоединиться к устоявшемуся с начала ХХ в. мнению о том, что древнеримские юристы в условиях рабовладения только вплотную подошли к правовому разграничению имущественного и личного найма, вещи и труда, но так и не довели это разграничение до конца. Ряд авторитетных ученых того периода, в том числе немцы Б. Виндшейд и Г. Дернбург, считали, что в Древнем Риме такого разграничения не проводилось. Некоторые исследователи обоснованно оставляли этот вопрос открытым.

Как нам представляется, говорить о формировании науки трудового права до того, как относительно четко обособился ее объект, малопродуктивно. Безусловно, о предпосылках говорить можно и нужно, но о начале формирования все-таки преждевременно.

В то же время юристы, как и представители других наук, в частности экономисты и историки, связывают возникновение относительно обширного класса (слоя) наемных работников только с XIII–XIV вв. Это в целом соответствует общему контексту развития производительных сил в Средние века и выделению в этом процессе так называемого третьего скачка (середина XIV–XV вв.). С этим периодом связано и зарождение науки в Западной Европе, которая имела преимущественно экспериментальный характер и основывалась на опыте. Выдающийся французский историк и социолог Ф. Бродель, анализируя историю через концепцию «длительной временной протяженности» именно через XIV в., провел границу в экономическом развитии и организации труда. Эта периодизация является общепризнанной учеными-экономистами. При этом первоначально осуществлялся наем труда не мастеров, подмастерьев или учеников, а свободных лиц, которые выбыли из числа учеников либо учениками никогда не являлись. Таким образом, цеховая организация средневековой экономики оказала существенное влияние на трудовые отношения.

Нормирование наемного труда в тот период носило не столько правовой, сколько естественно-природный и религиозный характер.

Начнем с того, что первые лично свободные наемные работники выполняли либо физически тяжелый, либо требующий относительной квалификации труд. В первом случае при длительном рабочем дне эффективность труда резко падала, а во втором сюда добавлялся и фактор светового дня в связи с отсутствием эффективного искусственного освещения. К тому же первые работодатели, в качестве которых чаще всего выступали цеховые мастера, работали столько же времени, сколько и их наемные работники. Продолжительность труда на улице, особенно на стройках, в холодное время сокращалась довольно значительно. К этому надо добавить относительный дефицит рабочих рук в условиях частых эпидемий и феодальной зависимости большей части потенциальных работников. В силу патриархальных воззрений и ряда других вышеназванных причин замужние женщины практически исключались из сферы применения наемного труда. С учетом того, что брачный возраст долгое время почти повсеместно составлял около 12 лет, то особая вариантность в области женской занятости исключалась. Незамужние девушки находились под экономическим попечением главы семьи, а долгое пребывание в девичестве заканчивалось, как правило, уходом в монастырь и пострижением в монахини.

Относительный дефицит рабочих рук тем не менее не привел к выходу женщин на рынок труда в силу названных причин и ввиду отсутствия «подобающей» им работы.

Религиозные праздники, естественно, являлись выходными днями, а их число было достаточно велико. Во Франции уже в X в. работа по религиозным праздникам запрещалась и законодательно. Все это довольно серьезно защищало интересы наемных работников от сверхэксплуатации. Более того, средневековые монархи неоднократно издавали указы, определяющие минимальную продолжительность рабочего времени и максимальный размер заработной платы. Такое административное ограничение прав работников могло свидетельствовать только о превышении спроса над предложением наемного труда. Нельзя отрицать и то, что в средневековье сохранялись некоторые патриархальные пережитки в отношениях между работниками и работодателями. Это касается прежде всего отношений между мастерами и учениками или подмастерьями и в меньшей степени чисто наемных работников, не входивших в цеховую корпорацию. Принципиальные изменения произошли только в эпоху массового использования машин, когда человек до известной степени превратился в ее несамостоятельный придаток. Физическая нагрузка уменьшилась, но продолжительность рабочего времени резко возросла, о чем будет сказано в дальнейшем.

В XVI–XVIII вв. резко усилилось государственное вмешательство в общественные отношения, связанные с наймом труда свободных граждан. Так, в Англии законом 1562 г. все желающие заняться каким-либо ремеслом обязывались пройти семилетнее ученичество. Этот же закон устанавливал число занятых для каждого промысла учеников и подмастерьев, а также продолжительность рабочего дня, ограничение сроков рабочего договора. Местные суды получали право определять ежегодно размеры заработной платы и разрешать все возникшие в этой области споры. В целом распространенная с начала XII до XVIII в. цеховая организация производства мало способствовала возникновению развитого трудового законодательства. В применении к периоду XVII – первой половине XVIII в. можно говорить о господстве в сфере правового регулирования трудовых отношений публично-правовых начал. Затем государственное регулирование начало ослабевать. По общепринятому на Западе мнению, «трудовое или социальное право является продуктом промышленного развития, наступившего на склоне XVIII в.».

С конца XVIII в. в экономически развитых странах господствующей стала либеральная идеология, согласно которой провозглашалось правовое равенство работников и работодателей в сфере трудовых отношений, а свобода трудового договора признавалась абсолютной.

Но на практике это означало полное доминирование одной стороны, а именно работодателя, который владел средствами производства и в одностороннем порядке мог диктовать свои условия. Работник, не имевший в своем распоряжении ничего, кроме возможности трудиться, в условиях постоянного, избыточного предложения рабочей силы был вынужден соглашаться на любые условия.

Очевидно, что вопрос о правовом регулировании трудовых отношений во второй половине XVIII в. приобрел новое звучание и стал действительно актуальным. Это было связано с экономическим рывком, совершенным западной цивилизацией в это время. Паровые машины, новые ткацкие станки и другие технические усовершенствования постепенно превратили работника в придаток машины. Новая техника стоила дорого, а стремление к ее быстрой окупаемости привело к введению практически круглосуточной работы. Простейшие операции, прежде всего в ткацком производстве, требовали уже не высокой квалификации или даже большой физической силы, а только «эффекта присутствия» человека. Секуляризация сознания и ослабление патриархальных начал привели к ослаблению сдерживающих моральных факторов: работа в религиозные праздники и ночное время за оплату ниже уровня физического выживания стала скорее не исключением, а правилом. С XV в. женщины постепенно, но неуклонно стали включаться в кустарное производство. Одновременно улучшилась демографическая ситуация и ускорился процесс урбанизации, что способствовало притоку новых рабочих и превышению предложения рабочих рук над их спросом. В этих условиях существовавшие ранее законы о минимальном рабочем дне и максимальной заработной плате только ухудшали положение работника. Но свобода труда, выражающаяся в свободе договора личного найма, при полном отсутствии правовых регуляторов почти немедленно привела к ухудшению положения всех работников.

Такое экономическое и социальное неравенство позволило К. Марксу и Ф. Энгельсу еще в 1848 г. объявить рабочий класс могильщиком капитализма. Более умеренные ученые многих стран почти одновременно пришли к выводу о принципиальной важности «рабочего вопроса», основной составляющей которого было правовое регулирование отношений работников и работодателей и защита прав работников. В середине ХIХ в. известный немецкий экономист и социолог Ф.А. Ланге писал: «Рабочий вопрос… должен быть признан первостепенным вопросом нашего времени, даже в том случае, если бы мы думали, что истинное его решение состоит в том, чтобы убедиться в его неразрешимости и провести это убеждение в общественное сознание». Русский экономист, а впоследствии государственный деятель Ф.Г. Тернер был не менее категоричен: «Вопрос о рабочем классе может считаться главною социальною задачей ХIХ века». Отметим, что во второй половине ХIХ в. был впервые четко обоснован особый характер труда как товара и его принципиальное отличие от других объектов гражданского оборота.

Ответом на этот своеобразный цивилизационный вызов стало принятие первых актов фабричного законодательства сначала в Англии в начале ХIХ в., а затем и в других странах Запада. В Англии парламентскими актами 1802 и 1819 гг. запрещался труд детей младше девяти лет, ночные смены в хлопчатобумажной промышленности для детей до 16 лет (закон 1831 г. повысил этот возраст до 21 года), а их рабочий день ограничивался 12 часами в сутки (72 часами в неделю). Закон 1825 г. запрещал привлекать детей к труду по субботам, причем не только в хлопчатобумажной, но и в шерстяной промышленности. Наконец, в Англии в 1834 г. создается первая рабочая (фабричная) инспекция. Законом 1847 г. рабочий день для детей в Англии законодательно ограничивается 10 часами (58 часами в неделю), а в 1867 г. фиксируются относительно строгие санитарно-гигиенические требования охраны труда. Широкое распространение детского труда привело к тому, что продолжительность работы детей во многом влияла и на аналогичные показатели взрослых рабочих. Так, к началу 80-х годов ХIХ в. в Англии продолжительность недельной работы составляла 56 часов В 1878 г. Актом о фабриках и мастерских был введен универсальный запрет труда детей до 10 лет, запрет работы детей и подростков в воскресные и праздничные дни.

Во Франции в 1806 г. были впервые созданы учреждения специальной трудовой юстиции для разрешения трудовых споров. С 1841 г. запрещается использовать труд детей до восьми лет в некоторых производствах, а закон 1874 г. запретил труд детей до 12 лет, а ночной труд, как и труд по воскресеньям и в праздничные дни, был разрешен только по достижении 16 лет. Максимальный рабочий день для лиц до 16 лет с 1878 г. составлял 8 часов. Здесь в 1848 г. также предпринимается попытка ограничить продолжительность труда всех категорий работников, но только в 1900 г. был установлен общий 10-часовой предел. Отметим, что в третьей четверти ХIХ в. возраст вступления в трудовые отношения в большинстве развитых стран уже был ограничен 12 годами (Швеция, Норвегия, Германия, Нидерланды и др.). При этом для лиц до 16 лет, как правило, запрещались вредные и опасные работы, работы в праздничные и выходные дни, в ночное время.

Надо отметить, что Англия являлась не только «мастерской мира», но и первой страной, создавшей относительно целостную систему трудового законодательства. Если перефразировать известное выражение о том, что Рим трижды покорил мир сначала легионами, затем христианством и, наконец, правом, то нечто подобное можно сказать и об Англии. Она также трижды покорила мир: сначала морскими судами и армией, создав колониальную империю, затем своими товарами, став мастерской мира, и, наконец, трудовым правом (а не правом вообще), дав модель остальным странам. Именно там в 1824 г. впервые отменяется запрет на создание коалиций, а в следующем году прямо разрешаются коалиции рабочих. С этого времени получило активное развитие профсоюзное (тред-юнионистское) движение.

Закон 1871 г. ввел добровольную регистрацию профсоюзов, а Закон о заговоре и защите собственности 1875 г. отменил их судебное преследование за организацию забастовок. Коалиции во Франции, запрещенные Законом Ле Шапелье 1791 г., были легализованы в 1864 г., а в полном объеме – в 1884 г. В Северо-Германском союзе коалиции были разрешены в 1832 г., но только с санкции правительства, а общеимперский германский Закон о союзах был принят в 1908 г. Постепенно были легализованы коллективные договоры, примирительные комиссии и органы трудового арбитража. Более того, в Новой Зеландии (1894 г.) и Австралии (1904 г.) был впервые введен принудительный трудовой арбитраж.

Генезис российского трудового законодательства. Формирование российского трудового законодательства представляет собой длительный, сложный и многоуровневый процесс. Его предпосылки начали складываться еще в Средние века. Отдельные статьи, посвященные договорам о труде с лично свободными лицами можно найти в Русской Правде, Псковской судной грамоте, Соборном уложении 1649 г., указах Петра I. Отметим, что до середины XIX в. мы можем говорить только о процессе формирования предпосылок возникновения трудового законодательства. Первым трудоправовым законом, с определенными оговорками, можно считать Положение об отношениях между хозяевами фабричных заведений и рабочими людьми, поступающими на оные по найму, утвержденное 24 мая 1835 г. Этот закон регулировал взаимоотношения хозяев фабрик и наемных работников, которые должны были строиться на началах добровольности и на основании гражданского законодательства о личном найме. Но закон 24 мая 1835 г. правильнее отнести к предили прототрудовым, так как он казуистичен, большинство его норм имеют полицейский (административный) характер. Кроме того, в то время лично свободных среди нанимавшихся было относительно немного. Положение от 7 августа 1845 г. воспрещало назначать в ночные работы малолетних менее 12 лет, а Положение от 31 марта 1861 г. запрещало труд детей до 12 лет на горных казенных заводах. Все эти акты носили декларативный характер, их нормы не были обеспечены санкциями, а работодатели практически не обращали на них внимание.

В полном объеме первыми трудоправовыми законами можно признать только акты, принятые в 80-х годах XIX в., о которых речь пойдет далее. Для сравнения в странах Запада первые акты трудового законодательства начали приниматься еще в Средние века, а уже в начале XIX в. в передовых европейских странах были легализованы профсоюзы, начали создаваться фабричные инспекции, вводилось законодательное ограничение применения детского и женского труда. В Конституции Франции 1848 г. уже провозглашалось право на труд.

Относительное отставание формирования трудового законодательства России обусловливалось целым рядом факторов, среди которых можно назвать следующие. Так, уровень развития капитализма в нашей стране был недостаточно высок, а феодальные пережитки довольно сильны. Вследствие этого в структуре рабочей силы преобладали отходники (преимущественно сезонные рабочие), которые оставались членами крестьянской общины. Это снижало уровень социальной организованности, делало их положение двойственным и затрудняло правовую регламентацию. Государственные чиновники явно переоценивали патриархальный характер взаимоотношений промышленников и рабочих, и в их среде существовало твердое убеждение, что в России отсутствует «рабочий вопрос» в западноевропейском понимании.

К тому же законотворческая система России была слишком громоздкой и забюрократизированной, а ее функционирование сопрягалось с созданием целой сети секретных и полусекретных комитетов и комиссий, большим числом согласований и других канцелярских процедур. Это тормозило принятие уже обоснованных и признаваемых властью решений. Русские капиталисты, подобно своим западным сотоварищам по классу, первоначально твердо и дружно отстаивали принцип невмешательства государства в трудовые отношения. На эти процессы накладывал отпечаток традиционный российский правовой нигилизм как правящих верхов, так и управляемых низов. Наконец, существование относительно небольшого числа лиц наемного труда, как казалось тогда, не выносило правовое регулирование данной проблемы на повестку дня.

Между тем во второй половине XIX в. ярко проявили себя предпосылки, которые и предопределили объективизацию трудового законодательства. Отмена крепостного права в 1861 г. привела к появлению обширного слоя лично свободных лиц и формированию относительно емкого рынка труда. Акции протеста самих рабочих, особенно в 1875–1882 гг., направленные против плохих условий труда и произвола администраций, оказали мощное давление «снизу» и активизировали законотворческую деятельность. На примере России получило подтверждение высказывание известного немецкого экономиста Г. Шульце-Геверница: «Научная история фабричного законодательства всех стран приводит к выводу, что оно всюду и всегда представляет плод реакции самого рабочего класса против совершенно невыносимых условий, в которые ставит его необузданное капиталистическое производство». Работавшие с конца 50-х годов XIX в. бюрократические комиссии по рабочему вопросу накопили значительный материал, а число законопроектов исчислялось десятками. Наиболее известными были комиссии под руководством А.Ф. Штакельберга (1859–1862 гг.), П.Н. Игнатьева (1870–1872 гг.), П.А. Валуева (1874–1875 гг.), а уже в 80-х годах – М.А. Саблина и В.А. Плеве. К работе этих комиссий привлекались ведущие научные силы страны, и количество законопроектов о труде начало постепенно переходить в их качество.

Определенную роль сыграло противостояние московской и петербургской группировок фабрикантов. Конкурентная борьба требовала равноправных отношений в сфере наемного труда, а это могло дать только трудовое законодательство.

Законотворческая инициатива предпринимательских организаций также сыграла определенную роль в создании фабричного законодательства. Первоначально в 20–40-х годах Х1Х в. такие организации имели четко очерченный круг обязанностей и защищали в основном узкие корпоративные интересы. Это различные купеческие и биржевые общества, полуказенные совещательные учреждения, органы ярмарочного управления, мануфактурные комитеты и др.2 Затем стали возникать другие представительные и совещательные организации предпринимателей, наиболее известным из которых было Общество для содействия русской промышленности и торговли. Но значительная часть предпринимателей откровенно желала свести до минимума государственное вмешательство в их отношения с работниками. Даже действовавшее в то время законодательство о найме работников большинство из них стремилось всячески обойти. Хозяева фабрик не желали понять, что в их интересах искать компромиссные решения, а не доводить своих рабочих до отчаяния.

Надо отметить, что инициативу в разработке трудового законодательства проявили некоторые губернаторы (например, московский генерал-губернатор А.А. Закревский и др.), часть высшего чиновничества и полиции. Это было связано с тем, что они были хорошо знакомы с положением на местах и желали правовыми средствами предотвратить назревающие противоречия между трудом и капиталом.

Вследствие этого первые российские трудовые законы имели явную полицейскую направленность. Нельзя отрицать, что определенную роль сыграли гуманистические побуждения части российской бюрократии, осознававшей действительно плачевное положение рабочих, особенно безудержную эксплуатацию женщин и детей. Это объясняется еще отчасти и тем, что госслужащие являлись преимущественно выходцами из дворян и не были связаны корпоративными интересами с купцами-предпринимателями.

Первым фабричным законом был закон 1 июня 1882 г. «О малолетних, работающих на заводах, фабриках и мануфактурах». Согласно ему дети до 12 лет к работе не допускались, а с 12 до 15 лет не могли работать более 8 часов в сутки. Они также не допускались к вредному и изнурительному труду, работе в праздничные и воскресные дни, в ночное время. Наконец, для надзора «за исполнением постановления о работе и обучении малолетних» учреждалась особая фабричная инспекция, подчиненная Министерству финансов. Закон вступил в силу с 1 мая 1884 г., но в порядке исключения министру финансов по согласованию с министром внутренних дел разрешалось привлекать к труду малолетних с 10 лет, а детей с 12 до 15 лет – к работе в ночную смену. Закон 12 июня 1884 г. «О школьном обучении малолетних, работающих на фабриках, заводах и мануфактурах» рекомендовал владельцам данных заведений открыть при них школы для обучения малолетних рабочих.

Закон от 3 июня 1885 г. «О воспрещении ночной работы несовершеннолетним и женщинам на фабриках, заводах и мануфактурах» вступил в силу с 1 октября того же года. Он воспрещал в виде опыта на три года для женщин и подростков, не достигших 17 лет, ночные работы (с 21.00 до 5.00 часов) на хлопчатобумажных, полотняных и шерстяных фабриках. Отметим, что к 1887 г. почти 95% занятых в промышленности женщин работали на фабриках волокнистых веществ, где составляли в среднем 30–40% от общего числа работников этих фабрик. Министру финансов, по согласованию с МВД, надлежало распространить эти меры на другие промышленные заведения с «предворением о том фабрикантов до срока обычного найма рабочих». Вскоре было установлено время ночной работы – с 22.00 до 4.00 часов.

Среди предпринимателей эти законы вызвали «некоторый переполох», а «умственная неразвитость рабочих», как писал В.П. Безобразов, способствовала «наивному непониманию ими новых законов». Поэтому после оживления промышленного производства против Закона 3 июля 1885 г. выступили не только хозяева предприятий, что понятно, но и рабочие. Последние боялись полного устранения ночных работ, на которых женщины и дети занимали видное место, что грозило потерей заработка и даже увольнением. Инициатор большинства фабричных законов Н.Х. Бунге вскоре был смещен с поста министра финансов.

Закон 24 апреля 1890 г. придал закону 1885 г. постоянный характер, но скорректировал законы 1882 и 1885 гг. в пользу работодателей: расширилась возможность применения труда малолетних, в том числе ночью, допускалась в ряде случаев ночная работа для женщин.

Наконец, Закон от 3 июня 1886 г. «Об утверждении проекта правил о надзоре за фабричной промышленностью, о взаимном соглашении фабрикантов и рабочих и об увеличении числа чинов фабричной инспекции» был инициирован главой МВД графом Д.А. Толстым, человеком откровенно реакционных взглядов. В своем письме от 4 февраля 1885 г., адресованном тогдашнему министру финансов Н.Х. Бунге, он ясно высказался о мотивах, подвигших его предложить новый закон о регулировании найма труда. По его мнению, существующая ситуация давала слишком много оснований для недовольства рабочих.

Закон от 3 июня 1886 г. определял, во-первых, порядок найма, увольнения и оплаты труда рабочих. Каждому из них не позднее семи дней после допущения к работе должна была выдаваться расчетная книжка, что признавалось актом заключения договора о найме на условиях, предложенных в этой книжке. До окончания сроков заключенного договора (если он срочный) или без предупреждения за две недели для рабочих, нанятых на неопределенный срок, воспрещалось понижать зарплату, изменять число рабочих дней в неделю и другие его условия. Равным образом и рабочим запрещалось до окончания договора требовать каких-либо изменений в его условиях. За врачебную помощь плату взимать с рабочих запрещалось. Во-вторых, в целях поддержания должного порядка предписывалось заводским и фабричным управлениям составлять правила внутреннего распорядка. За нарушение этих правил рабочими заведующим заведениями предоставлялось право налагать на них штраф в размере 1 рубля за каждый случай или увольнять с работы. В-третьих, Закон возлагал надзор за соблюдением фабричного порядка на местное губернское начальство. Осуществлять его должны были губернские по фабричным делам присутствия, чины фабричной инспекции и полиции.

По сути Закон от 3 июня 1886 г. заложил правовые основы формирования института трудового договора. Самовольное оставление работы до истечения срока запрещалось и каралось штрафом в размере суммы, вдвое превышающей зарплату за все неотработанное время.

Тут мы имеем дело с гражданско-правовой конструкцией, аналогичной задатку. Минимальный размер зарплаты закон не устанавливал, но периодичность ее выплаты не должна была быть менее одного раза в месяц. Ранее ее выплаты приурочивались к большим праздникам и могли иметь периодичность всего несколько раз в год, а в отдельных случаях расчет производился при увольнении. Рабочие получили право через суд требовать невыплаченную своевременно зарплату и требовать расторжения заключенного с ними договора. Если суд признавал обоснованность иска, то в пользу рабочего присуждалось сверх должной суммы особое вознаграждение в размере, не превышающем двухмесячного заработка (в случаях срочного договора).

Закон установил максимальные пределы штрафов за нарушения трудовой дисциплины в одну треть заработка. Обжалованию штрафы не подлежали, но штрафные деньги должны были поступать в особый фонд при каждой фабрике и употребляться с разрешения фабричной инспекции только на удовлетворение нужд самих рабочих. По Правилам, изданным 4 декабря 1894 г., штрафные деньги должны были расходоваться на пособия рабочим, потерявшим навсегда способность к труду или временно нетрудоспособным по болезни, роженицам за две недели до и две недели после родов. Размер пособия не должен был превышать половины зарплаты.

Ответственность работодателей и работников за необоснованное расторжение договора была неодинаковой. Первые отделывались штрафом. Для рабочих с 1886 г. в Уставе о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, предусматривалось следующее: лиц, виновных в самовольном отказе от работы до истечения срока найма или без предупреждения хозяина (при бессрочном договоре), подвергать аресту на срок до одного месяца. В Уложение о наказаниях 1886 г. в целях борьбы с забастовками и стачками была внесена специальная статья об уголовной ответственности «за беспорядки скопом».

Особенно остро рабочие реагировали на штрафы. Их реальный размер в среднем не превышал 5% от заработка, а чаще всего исчислялся долями процента от него. Но абсолютная произвольность наложения штрафов, полная незащищенность от них, унизительная форма наложения сильно возмущали рабочих. В связи с тем, что штрафы расходовались в пользу самих рабочих, у многих из них возникало предположение, что это форма «издевательства и унижения» со стороны администрации.

Закон от 2 июня 1897 г. «О продолжительности и распределении рабочего времени в заведениях фабрично-заводской промышленности» заложил правовые основы формирования института рабочего времени и времени отдыха. Отметим, что до этого для взрослых рабочих отсутствовали какие-либо ограничения на сей счет, и в начале 80-х годов XIX в. продолжительность рабочей недели в России составляла 74 часов, что было в среднем на 10–14 часов больше, чем в развитых странах. По закону 1897 г. дневное рабочее время не должно было превышать 11,5 часов в сутки, а по субботам и накануне праздников – 10 часов. Там же определялось 66 обязательных дней отдыха в году: 52 воскресных и 14 общегосударственных праздников. В 1900 г. было добавлено еще три праздничных дня.

Историк и литератор В.И. фон Штейн (он же литературный агент министра финансов С.Ю. Витте) писал о русском фабричном законодательстве: «Созданное едва ли не исключительно в целях охранения порядка, оно с положительною помощью рабочим выступает лишь там, где это совпадает с полицейскими целями или где сама жизнь особенно настойчиво выставляет свои властные требования». Отсюда постоянные попытки подчинить фабричную инспекцию МВД, превратив ее в подобие фабричной полиции. Позиция МВД была понятна, так как именно действия фабричной инспекции позволяли предотвратить рабочие беспорядки, подавлять которые приходилось полиции и жандармам. Министерство финансов вследствие этого находилось в перманентном конфликте с МВД, но смогло отстоять свое детище. Впрочем, согласно Закону от 1 февраля 1899 г. учреждается новая фабрично-заводская полиция, общий штат которой доходил до 3 тыс. человек. При этом хозяева предприятий должны были предоставлять полицейским квартиры или квартирные деньги.

Отсутствие профессиональных союзов и иных легальных объединений работников не позволяло выявить и учесть их корпоративные интересы. Тем более не допускалось их участие в коллективно-договорных отношениях. Рабочие в этой связи были вынуждены бороться за улучшение своего положения незаконными методами, так как законные практически отсутствовали. Это вынуждало работодателей идти на уступки, а государство – принимать законодательные меры. Но это обедняло и усложняло законодательный процесс, придавало мерам Правительства вынужденный и половинчатый характер.

Закон от 10 июня 1903 г. «Об учреждении старост в промышленных предприятиях» представлял собой первый шаг в области организации рабочих и их самостоятельности на началах представительства. Суть Закона сводилась к предоставлению фабрикантам права разрешать своим рабочим выбирать особых старост для сношения с властями и с фабричной администрацией по делам, возникающим в сфере трудовых отношений. Это создавало нормативную основу для легализации деятельности постоянных выборных представителей рабочих.

Революция 1905–1907 гг. сделала рабочий вопрос одним из наиболее актуальных в политике Правительства. Массовый социальный протест де-факто делал неработающими некоторые ограничительные правовые нормы. 2 декабря 1905 г. в царском Указе Правительствующему Сенату с оговорками признается свобода коалиций и стачек, отменяется уголовная ответственность за экономические забастовки.

«Временные правила о профессиональных обществах» (4 марта 1906 г.) позволяли создавать рабочие организации путем уведомительной регистрации, но со значительными ограничениями политического характера. За два года его действия в 70 губерниях и областях регистрируются 1046 легальных профсоюзов, насчитывающих более 200 тыс. членов.

Временные правила от 4 марта 1906 г. «О профессиональных обществах, учреждаемых для лиц, занятых в торговых и промышленных предприятиях, или для владельцев этих предприятий» по букве и духу в значительной мере соответствуют принятой в 1948 г. Конвенции МОТ № 87 «О свободе ассоциации и защите права на организацию».

Эти Временные правила распространялись как на объединения работников, так и на объединения работодателей.

Первая попытка систематизации отечественного трудового законодательства была предпринята в конце XIX – начале ХХ в. Всего к началу 10-х годов ХХ в. в России было принято 10 основных фабричных законов, которые регламентировали ограничение эксплуатации женщин и детей, определяли максимальную продолжительность рабочего дня, вводили перечень обязательных выходных и праздничных дней и касались ряда других вопросов. Если учитывать законодательные акты, где напрямую в той или иной мере затрагивался рабочий вопрос, в том числе права и интересы рабочих, то с 1866 г. до начала 1907 г. их число достигло 362. По другим подсчетам, их уже к началу 1898 г. было 25, причем только четыре были включены в Устав о промышленности.

К началу ХХ в. сформировался также довольно обширный массив подзаконных актов, регулирующих трудовые отношения. Они исходили в основном от Министерства промышленности и торговли, МВД,

Главного по фабричным и горнозаводским делам присутствия. По определению эти акты были направлены на ограничение работодательской правосубъектности и объема хозяйской власти, расширение и защиту прав работников, ибо полное отсутствие государственного вмешательства и приводило к бесправию работников. Первые акты фабричного законодательства в большинстве носили половинчатый и эклектичный характер, были в части своей казуистичны и содержали значительное число оценочных категорий. Юридическая техника была по меньшей мере небезупречна, что оставляло широкий простор для судебной практики. К тому же непрерывно росло число законодательных и подзаконных актов, что делало необходимым систематизацию фабричного законодательства. Эта потребность усугублялась и различной отраслевой принадлежностью названных актов. Так, договор личного найма регулировался в рамках гражданского права, деятельность фабричной инспекции и профсоюзов регламентировалась полицейским (административным) правом, коллективные договоры, заключаемые с 1904 г., вообще не подверглись правовой регламентации, наем на сельские работы регламентировался специальным Положением от 12 июня 1886 г. Дополнительную сложность вносила структурная разнородность фабричных законов. Часть из них была помещена в различные части Свода законов, часть располагалась в Уставе о промышленности, Горном уставе, Положении о найме сельскохозяйственных рабочих и др.

Первые попытки неофициальной инкорпорации фабричного законодательства были предприняты отечественными учеными и практиками в конце Х1Х – начале ХХ в.1 Первым относительно обширным сборником русских фабричных законов явилось издание, подготовленное комиссией под руководством М.А. Саблина. Но достаточно полномасштабная официальная тематическая инкорпорация фабричного законодательства была проведена только в 1913 г.3 Начальник отделения промышленного труда Министерства торговли и промышленности В.В. Громан так обосновывал ее проведение: «Разбросанность положений о найме рабочих по отдельным статьям Свода законов и затруднительность, благодаря этому, пользоваться сими законоположениями, к тому же весьма часто затерянными среди постановлений, к вопросу о найме рабочих не прямого, ни косвенного отношения не имеющих, побудили Государственную канцелярию выделить упомянутые узаконения и объединить их в особый Устав о промышленном труде…»

Устав о промышленном труде (изд. 1913 г.) (УПТ) вполне обоснованно можно считать прообразом будущих российских кодексов законов о труде и своеобразным каркасом всего будущего трудового законодательства, так как он содержал зачатки практически всех основных институтов трудового права. Отметим, что это был первый в мире акт подобного рода. В этом акте относительно четко была прописана специфика субъектной дифференциации. В разделе втором (глава первая) содержалось отделение второе «О работах подростков и лиц женского пола в фабрично-заводских, горных и горнозаводских предприятиях». Согласно ему всем лицам женского пола и подросткам от 15 до 17 лет запрещались следующие виды работ (ст. 64–68):

1. Работа между 10 часами вечера и 5 часами утра на предприятиях, в учреждениях для производств: хлопчатобумажного, полотняного, шерстяного, льнопрядильного, льнотрепального и смешанных тканей. Действие этого ограничения могло распространяться Главным по фабричным и горнозаводским делам присутствием и на другие предприятия с предупреждением их владельцев до срока обычного найма рабочих.

2. Работа с 10 часов вечера до 4 часов утра в тех фабрично-заводских заведениях, в которых введена 18-часовая непрерывная дневная работа двумя сменами.

Запрещались также:

3. Ночные работы на горных промыслах, а равно работы внутри рудников (в отношении женщин).

4. Работы в пороходельных мастерских частных пороховых заводов и на заводах для изготовления взрывчатых веществ (для лиц до 17 лет).

5. Работа в частных заведениях для изготовления капсюлей к охотничьему ружью (для несовершеннолетних).

Впрочем, предусматривалось два исключения, когда губернские или областные по фабричным и горнозаводским делам присутствия и губернаторы могли разрешить работу женщинам и подросткам с 15до 17 лет в вышеназванных фабрично-заводских заведениях. Во-первых, в случаях особо уважительных (после продолжительной остановки работ на фабрике, вызванной несчастьем, при усиленном поступлении заказов на ярмарку и др.). При этом в течение каждого следующего за ночной работой дня женщины не должны были допускаться к работе ранее полудня. Во-вторых, когда означенные работы исполнялись женщинами и подростками одновременно и совместно с главами их семейств (ст. 69–70). По причинам, связанным с репродуктивной функцией женщины, было установлено только одно ограничение: воспрещалось допускать рожениц, состоящих участниками больничных касс, к работам по найму ранее истечения четырех недель со дня родов (ст. 71).

Отметим, что по общему правилу жены и несовершеннолетние не могли устроиться на работу без согласия мужа или родителей (опекунов). Такой подход оствался неизменным до 1917 г. Так, согласно ст. 46 УПТ (изд. 1913 г.) при найме замужней женщины не требовалось согласие мужа, а для несовершеннолетних – родителей или опекунов только при наличии у этих лиц отдельного вида на жительство. Неадекватность этого в отношении замужних женщин отмечалась многими российскими учеными. К тому же мировой тенденцией являлось расширение правосубъектности женщин. Например, в Нидерландах уже в 1900 г. законодательство исходило из предположения, что жена, вступая в рабочий договор, делает это с согласия мужа. Вместе с тем в УПТ были предусмотрены некоторые льготы женщинам в связи с родами.

В частности, мог частично оплачиваться четырехнедельный послеродовой отпуск из средств особого капитала, который формировался из денежных взысканий, налагаемых на работников. Законы «О страховании от несчастных случаев» и «О страховании на случай болезни» от 23 июня 1912 г. предусматривали выплату незначительного пособия по случаю родов для работниц, состоящих членами больничных касс.

Роженицам оказывалось бесплатное родовспоможение и больничное лечение не более четырех месяцев, сопровождавшееся бесплатной выдачей лекарств и «медицинских принадлежностей». Фактически эти виды помощи также оказывались через больничные кассы. В перспективе эта система могла распространиться на большую часть работающих женщин и относительно эффективно защищать права работниц.

Но ее внутренние пороки, охват всего около 20% наемных работников, нестабильность ситуации и Первая мировая война с последующими революционными катаклизмами свели ее работу лишь к незначительной помощи работающим женщинам.

Вернемся к анализу УПТ. Ряд его понятий и норм не только вошли в КЗоТ РСФСР 1918 и 1922 гг., но и дошли до наших дней. В этом акте содержались перечень оснований (законных поводов) для расторжения трудового договора работодателем и работником, двухнедельный срок взаимного предупреждения об увольнении, регламентация найма на конкретный срок, бессрочно и на время исполнения какой-либо определенной работы. В Декрете о восьмичасовом рабочем дне от 29 октября 1917 г. есть прямые ссылки на УПТ1. Он содержал некоторые правовые нормы, которые и сейчас можно признать весьма актуальными: запрет выдачи заработной платы в натуральной форме, оплата простоя не по вине работника в полном объеме и др.

Временное правительство менее чем за девять месяцев 1917 г. успело приять целый ряд трудоправовых нормативных актов. В апреле издается Постановление о рабочих комитетах в промышленных заведениях, легализовавшее рабочее представительство в лице рабочих комитетов на предприятиях. В августе было утверждено Положение о примирительных камерах и третейских судах. Фактически примирительно-посреднические органы по разрешению трудовых споров стали возникать уже в первые дни после свержения самодержавия. В мае 1917 г. учреждается Министерство труда, которое возглавил меньшевик М.И. Скобелев. При министерстве был создан специальный комитет, готовивший проекты трудоправовых актов. Им руководил начальник юридического отдела министерства С.О. Загорский, а своих представителей туда делегировали как профсоюзы, так и организации работодателей. С комитетом активно сотрудничали первые ученые-трудовики, в том числе А.Н. Быков, Л.С. Таль и И.С. Войтинский.

В начале октября были запрещены денежные штрафы, налагаемые на рабочих решением заведующего предприятием. Но большинство законопроектов и поправок в УПТ так и не были приняты. Вместе с тем эти наработки были использованы в процессе подготовки КЗоТ 1922 г. и могут быть, по мнению некоторых авторов, приняты во внимание и ныне.

На наш взгляд, связывать возникновение отрасли отечественного трудового права, как считают некоторые исследователи, именно с принятием УПТ не совсем обоснованно. Это же можно сказать и о жесткой привязке возникновения отрасли к принятию первого КЗоТ в 1918 г. Точная датировка возникновения любой отрасли права крайне затруднена, да и необходимость хронологической привязки неочевидна. Это сложный и длящийся процесс, что позволяет согласиться с утверждением о том, что советский тип трудового права оформился только с принятием КЗоТ 1922 г. Вместе с тем после принятия УПТ мы можем говорить о завершении в основном формирования системы российского фабричного (трудового) законодательства как относительно автономного массива систематизированных нормативноправовых актов.

В качестве выводов можно отметить следующее.

1. Предпосылки формирования трудового законодательства стали складываться еще в Древнем мире, но в тесном смысле первые законодательные акты о труде на Западе принимались с XIV в. Уже в этот период вмешательство государства в данные общественные отношения было достаточно велико, а с XVII до середины XVIII в. здесь явно преобладали публично-правовые начала.

2. С конца XVIII в. в регулировании трудовых отношений господствующим стало частноправовое начало, государственное вмешательство было сведено к минимуму. Данная либеральная тенденция, помимо очевидных плюсов, имела большие негативные последствия в виде безудержной эксплуатации детского и женского труда, фактически неограниченного рабочего времени, отсутствия элементарных санитарно-гигиенических условий на рабочих местах.

3. Возникновение трудового законодательства как относительно самостоятельного массива нормативно-правовых актов произошло в XIX в., а приоритет принадлежал Англии. Это стало следствием сочетания большого числа факторов и выражалось в органическом единстве частных и публичных начал регулирования трудовых отношений.

4. Отечественное трудовое законодательство развивалось в рамках общецивилизационной тенденции приблизительно в той же проблемной и хронологической последовательности. При этом отставание от Запада составляло в среднем полвека. Первыми трудоправовыми законами можно признать акты, принятые в 80-х годах XIX в.

Первым российским инкорпорированным актом данной отрасли законодательства стал УПТ (изд. 1913 г.). Советская модель трудового права начала формироваться с 1917 г., но оформилась только с принятием КЗоТ 1922 г.

5. При разработке российского трудового законодательства применялся зарубежный опыт, прежде всего британский и германский. В советский период он относительно активно учитывался только в первой половине 20-х годов и последнее десятилетие ХХ в. Надо отметить, что недостаточное внимание к нему, а порой и просто игнорирование самым негативным образом отразились на развитии всего отечественного трудового права.

Развитие отечественного трудового законодательства в ХХ – начале ХХI в.

Первые же мероприятия Советской власти в сфере регулирования трудовых отношений носили ярко выраженный прогрессивный характер. На второй день после октябрьского переворота был создан Народный комиссариат труда (НКТ) РСФСР во главе с А.Г. Шляпниковым. Начало формированию советского трудового законодательства было положено декретом СНК о восьмичасовом рабочем дне, продолжительности и распределении рабочего времени от 29 октября 1917 г.2

Этим же декретом вводилась 48-часовая рабочая неделя, предусматривалось сокращенное рабочее время на особо вредных для здоровья работах, запрещался ночной труд женщин. Сообщение СНК РСФСР от 30 октября 1917 г. распространило страхование за счет средств предпринимателей на всех наемных работников и на все виды потери трудоспособности с возмещением по меньшей мере полного заработка.

Декрет СНК РСФСР от 22 декабря 1917 г. «О страховании на случай болезни» предусматривал выплату пособия при родах и родовспоможение, а также коечное лечение с полным содержанием только для застрахованных лиц, а в октябре 1918 г. это положение распространяется на всех трудящихся за счет средств государства. В условиях гражданской войны и последовавшей разрухи данные требования выполнялись в «меру возможности». Постановлением СНК РСФСР об отпусках от 14 июня 1918 г. было декретировано право на двухнедельный отпуск за год работы при условии шести месяцев непрерывной работы.

До конца 1918 г. было принято семь основных декретов СНК и ВЦИК, а в декабре 1918 г. принимается Кодекс законов о труде (КЗоТ) РСФСР. В этой связи можно констатировать, что советское трудовое законодательство результатом первой систематизации имело сразу кодифицированный акт. КЗоТ 1918 г. имел девять разделов, 137 статей, а также введение и пять приложений. Для него были характерны черты, в той или иной мере присущие всему советскому трудовому законодательству в дальнейшем.

1. Это его идеологизированность. Конечно, трудовое законодательство по определению зависит от социально-политических факторов, но в советской России на первое место выдвинулась именно идеология. Уже в п. V Введения КЗоТ 1918 г. указывалось: «В предприятиях и хозяйствах, применяющих труд в форме организованного сотрудничества… трудящимся должно быть предоставлено под руководством Центральной Советской власти самое широкое самоуправление, на котором одном может быть основано плодотворное воспитание трудящихся масс в духе социалистического и коммунистического строя».

С этим связана определенная декларативность первого КЗоТа, часть норм которого носила характер благих пожеланий, не подкрепленных объективными возможностями их осуществления.

2. Советскому трудовому праву изначально свойственна легализация и регламентация принудительного труда, что иногда не без основания называют его «первородным грехом» или «родимым пятном».

Еще в январе 1918 г. III Всероссийским съездом Советов принимается Декларация прав трудящихся и эксплуатируемого народа, которая предусматривала всеобщую трудовую повинность. Первоначально она применялась, по официальной терминологии, в отношении нетрудящихся классов, эксплуататоров или богатых. Но постепенно она распространилась на всех трудоспособных граждан с 16 лет. В первом КЗоТе это было выражено особенно четко. Символично, что раздел I назывался «О трудовой повинности», а завершающий его раздел XI – «Об охране труда». Вместе с тем КЗоТ 1918 г. ввел дифференциацию по классовому признаку, установив трудовую повинность в форме принудительного привлечения к выполнению общественных работ в отношении лиц, не занятых общественно полезным трудом, для так называемых «нетрудящихся классов, паразитических слоев общества». Впрочем, трудовая повинность в тот период уже ничем не отличалась от обязанности трудиться и ее должны были отбывать все трудоспособные граждане. Все не имевшие работу объявлялись лицами «без определенных занятий» и направлялись на общественные работы наравне с «буржуями». В период военного коммунизма трудовая повинность стала просто всеобщей на основании Декрета Совнаркома РСФСР от 29 января 1920 г. «О всеобщей трудовой повинности». На смену субъектной дифференциации по классовому признаку пришел принцип равенства привлечения к труду, причем трудовая повинность осуществлялась независимо от наличия постоянной работы в форме выполнения труда фактически сверхурочно и бесплатно. Переводы без согласия работника стали не исключением, а правилом.

Уклонение от учета и явки по трудовой повинности, самовольное оставление работы признавались либо административным проступком, либо уголовным преступлением (злостные и повторные нарушения). Характерно, что за проведением трудовой повинности в жизнь следил Главный комитет по всеобщей трудовой повинности во главе с председателем ВЧК Ф.Э. Дзержинским.

3. Имела место преимущественно публично-правовая составляющая советского трудового права, в отдельные периоды полностью исключающая договорные начала. В КЗоТе 1918 г. даже отсутствовало само понятие трудового договора.

4. Большой массив подзаконных актов, которые корректировали, а нередко вытесняли и изменяли нормы КЗоТ. Так, Общие положения о тарифе от 17 июня 1920 г. фактически заменили КЗоТ 1918 г., хотя формально последний не был отменен. Например, на предприятиях, выпускающих продукцию оборонного назначения, были введены обязательные сверхурочные работы и работы в ночное время для женщин и несовершеннолетних. Впрочем, еще Постановлением НКТ РСФСР от 4 октября 1919 г. большинство прогрессивных ограничений в применении труда отдельных категорий работников, предусмотренных КЗоТ 1918 г., временно отменялось в условиях гражданской войны.

5. В первом КЗоТе было ярко выраженное уравнительное начало, выражавшееся, в частности, в запрете труда по совместительству. Направленность кодекса на обеспечение принудительности и уравнительности была очевидна изначально даже для лояльных по отношению к новой власти авторов.

Трудовые права мужчин и женщин впервые были уравнены. В то же время беременные женщины на период времени за восемь недель до и восемь недель после родов освобождались от трудовой повинности (ст. 3 КЗоТ РСФСР 1918 г.). Для работниц, кормящих ребенка грудью, должны были устанавливаться дополнительные перерывы через каждые три часа работы на срок не менее получаса. По сути отпуск по беременности и родам приравнивался к времени болезни (ст. 78 и приложение к ней). При этом размер пособий для беременных и рожениц устанавливался особым постановлением Народного комиссариата труда (НКТ). Впрочем, специальный раздел о регулировании труда женщин и подростков в КЗоТ 1918 г. отсутствовал. Это отвечало общей идеологии нового кодекса и всего советского законодательства. Согласно п. 2 Введения КЗоТ 1918 г. его нормы распространялись «на всех лиц, работающих за вознаграждение, и обязательны для всех предприятий, учреждений и хозяйств (советских, общественных, частных и домашних), а также для всех частных лиц, применяющих чужой труд за вознаграждение». К.М. Варшавский считал, что КЗоТ 1918 г. не создал по большей части новых правовых норм, а распространил, до известной степени механически, нормы охраны труда фабрично-заводских рабочих на всех прочих нанимающихся. В этой связи вопросы, которые по существу должны были бы получить различную нормировку для рабочих и служащих или работников различных отраслей вследствие различного характера труда, получили одинаковое, огульное разрешение, ориентированное на одних только промышленных рабочих. Этот ученый различия между советским правом до 1923 г. и западноевропейским видел не столько качественными, сколько количественными.

Еще до принятия нового КЗоТа РСФСР в 1922 г. в подзаконном порядке предписывалось отдавать предпочтение в оставлении на работе при сокращении штата одиноким женщинам с детьми в возрасте до года. Увольнение беременных женщин по инициативе администрации допускалось производить только в исключительных случаях и только с санкции инспектора труда. В 1925 г. аналогичный порядок был распространен на увольнение одиноких женщин с детьми в возрасте до года. Параллельно новая власть пыталась использовать трудовое законодательство для борьбы с проституцией посредством вовлечения проституток в общественное производство. Например, циркуляр НКТ СССР от 8 октября 1924 г. устанавливал порядок поступления на работу одиноких женщин, снятых с учета биржи труда, более льготный по сравнению с другими категориями работников, помимо бирж труда. Декретом СНК РСФСР от 15 октября 1921 г. социальное страхование стало осуществляться за счет средств работодателей, а 9 декабря 1921 г. Декретом «О социальном обеспечении при временной нетрудоспособности и материнстве» пособие по материнству устанавливается в размере фактического заработка.

КЗоТ РСФСР 1922 г. был в какой-то степени возвращением не только в рамки цивилизационного подхода к трудовым отношениям, но и просто к здравому смыслу. Уже в конце 1920–1922 гг. принимается декрет СНК РСФСР «О коллективных договорах» (от 22 августа 1922 г.), утверждаются основные положения о тарифах, отменяются трудовая повинность и связанная с ней трудовая мобилизация. Резко уменьшается степень милитаризации труда. На протяжении всего 1921 г. трудовые армии, созданные на базе воинских объединений в 1920 г. и доходившие до 180 тыс. человек, непрерывно сокращались, а 30 декабря 1921 г. принимается решение об их расформировании.

Помимо учета реалий мирного времени это означало и признание новой властью неэффективности военизированного принудительного труда. В КЗоТе 1922 г. было 27 разделов и 192 статьи. От существовавшего ранее обязательного для всех тарифа произошел переход к установлению только минимальной зарплаты и ставки оплаты за сверхурочные работы. Реабилитировались договорные начала, причем условия всех договоров и соглашений о труде не должны были ухудшать положение работников по сравнению с нормами, установленными КЗоТ, и в противном случае они признавались недействительными.

Без согласия работника не допускался перевод на другую работу, в том числе изменение трудовой функции, предусмотренной трудовым договором. Произошел отход от твердо фиксированного рабочего времени в сторону установления максимального восьмичасового рабочего дня, причем в коллективных и трудовых договорах могло быть установлено дальнейшее его сокращение. Наконец, КЗоТ 1922 г. был гораздо менее прямолинеен и идеологизирован, носил в целом компромиссный характер, выполняя не только социально-защитную, но и экономическую функцию. При этом новый кодекс сохранил комплекс норм, принятых еще в 1918 г., которые защищали интересы работников. Их можно отнести к своеобразному «золотому фонду» советского трудового права. Это закрытый перечень оснований увольнения по инициативе работодателя, восьмичасовой рабочий день, минимальный ежегодный оплачиваемый отпуск, запрет детского труда и охрана труда женщин и несовершеннолетних, ограничение сверхурочных работ, оплачиваемый отпуск по беременности и родам и др. Достаточную правовую регламентацию впервые получили коллективные договоры, гарантии и компенсации, деятельность профсоюзов. Был закреплен принцип паритетного разрешения трудовых споров, что отразилось на порядке формирования и деятельности расчетно-конфликтных комиссий (РКК), примирительных камер и третейских судов. Две главы: «О коллективных договорах» (IV, ст. 15–26) и «О трудовом договоре» (V) не имели аналогов в предыдущем кодексе. При приеме на работу было разрешено проводить предварительные испытания (ст. 38 и 39), расширялся круг оснований увольнения (ст. 47). Другие советские республики по «дружественному предложению» ВЦИК РСФСР либо ввели на своей территории КЗоТ РСФСР без изменений, либо приняли свои кодексы на основе российского.

В то же время одной из главных причин принятия КЗоТ 1922 г. было ожидание грядущей европейской революции. Вот что говорил об этом в 1924 г. один из руководителей советской промышленности А.Ф. Толоконцев: «Мы размахнулись в нашем законодательстве в такой период, когда мы ожидали, что европейская революция вот-вот постучится в дверь, и тогда наше трудовое законодательство было построено в расчете, что мы по существу очень близки к социализму…

Кодекс о труде составлен в 22-м году, когда коммерческие расчеты у нас еще не были подсчитаны, положение не было таким сложным, можно платить безразлично и за рабочее время и за простои».

В КЗоТе 1922 г. впервые появилась специальная глава XIII «Труд женщин и несовершеннолетних». В этом кодексе были сохранены нормы об освобождении беременных женщин от трудовой повинности, как и женщин, кормящих грудью, а также имеющих детей до восьми лет, при отсутствии лиц, ухаживающих за ними (ст. 13). Для беременных и кормящих матерей запрещались ночные и сверхурочные работы, женщины освобождались от физического труда на восемь недель до и восемь недель после родов, а от конторского соответственно – на шесть недель. Устанавливались дополнительные перерывы для кормления ребенка, а с пятого месяца беременности запрещались командировки без согласия работницы (ст. 131–134). Социальное страхование включало выдачу пособия по беременности и родам, а также по уходу за больным членом семьи (ст. 176)2. Родители и опекуны несовершеннолетних имели право требовать расторжения трудового договора, когда его продолжение угрожало здоровью несовершеннолетних или клонилось к ущербу для него. С 1936 г. изменилась редакция ст. 132 КЗоТ, согласно которой беременные женщины, нуждающиеся в более легкой работе до ухода в отпуск по беременности и родам, переводились в соответствии с медицинским заключением на такую работу с сохранением за ними прежнего среднего заработка (из расчета за последние шесть месяцев работы)3. С 1937 г. расходы на оказание медицинской помощи женщинам (женские консультации, родильные дома и др.), а также финансирование детских садов и яслей начали осуществляться исключительно за счет государства. Женщинам запрещалась работа на особо тяжелых и вредных для здоровья производствах, а также на подземных работах и работах в ночное время. Относительно полный список таких работ был утвержден в 1930 г.4

Вернемся к проблемам систематизации советского трудового законодательства. С образованием СССР оно было отнесено к совместному союзно-республиканскому ведению. В связи с этим 6 июля 1923 г. создается НКТ СССР. Он руководил республиканскими наркоматами, в том числе НКТ РСФСР. В перспективе планировалось разработать и принять КЗоТ СССР, проект которого был подготовлен уже в 1925 г.

В его подготовке, как и в подготовке предшествующих кодексов, принимали участие Д.М. Генкин, А.Г. Гойхбарг, Е.Н. Данилова, З.Р. Теттенборн, А.Е. Семенова и др. Дело в том, что уже первая Конституция СССР 1924 г. относила к ведению СССР «установление основных законов о труде» (п. «р» ст. 1). В этой связи начиная с 1924 г. разрабатывался проект Общесоюзных основных законов о труде, поименованных затем Кодексом основных законов о труде Союза ССР. Он так и не был принят, хотя законодательство о труде позднее было преимущественно общесоюзным. В условиях свертывания нэпа в 1930 г. была реанимирована идея о необходимости союзного КЗоТа, но работа опять не была доведена до конца. Согласно Конституции СССР 1936 г. к ведению СССР относилось «установление основ законодательства о труде» (п. «ф» ст. 14), но работа по созданию общесоюзного трудового законодательства велась недостаточно активно. Таким образом, дело ограничилось внесением изменений в КЗоТ РСФСР, а союзные республики приняли свои кодексы, в основном воспроизводящие российский. Впрочем, в конце 30-х – начале 40- х годов работала специальная комиссия во главе с Д.М. Генкиным, которая разработала проект КЗоТ СССР, но после начала Великой Отечественной войны вопрос был снят с повестки дня.

Декретом СНК СССР от 10 ноября 1928 г. «О сокращенном рабочем дне» для лиц, занятых на особо тяжелых и вредных работах, был введен сокращенный шестичасовой рабочий день, а в отдельных случаях даже четырехи трехчасовой. С принятием Постановления ЦИК и СНК СССР от 2 января 1929 г. о семичасовом рабочем дне начались практические мероприятия по переходу на семичасовой рабочий день. К 1 октября 1933 г. на такой режим были переведены все предприятия промышленности, связи и коммунального хозяйства, часть предприятий транспорта. Восьмичасовой рабочий день сохранился на сезонных работах, в строительстве, торговле, сельском хозяйстве и др. Наконец, для служащих Постановлением СНК СССР от 21 ноября 1931 г.3 в соответствии со ст. 95 КЗоТ вводится шестичасовой рабочий день.

Постепенно в трудовом законодательстве возобладали административные начала, а договорный элемент был фактически вытеснен.

Главной целью стало обеспечение форсированного развития экономики. Созданная в 1930 г. система ГУЛАГа была просто выведена из правового поля и не регулировалась трудоправовыми нормами. В первой половине 30-х годов произошел своеобразный «великий перелом» в советском трудовом праве, означавший его преимущественную ориентацию на решение производственных задач. С 1930–1931 гг. упростилось привлечение работников к работе в выходные дни, а заработная плата стала выдаваться во внерабочее время (а не в рабочее, как того требовал КЗоТ). Увольнения по собственному желанию не запрещались, но «летуны» могли быть лишены пособия по безработице, продуктовых карточек и выселены из ведомственного жилья. За «злостное нарушение трудовой дисциплины» вновь вводилась уголовная ответственность. Эти меры вводились преимущественно подзаконными актами по производственной необходимости и даже со ссылкой, что особенно цинично, на «просьбы трудящихся». Апогеем стали акты 1938–1940 гг., когда уже за многие нарушения трудовой дисциплины (прогул, опоздание на работу, выпуск бракованной продукции, самовольный переход на другое предприятие и др.) предполагалось уголовное наказание. Утверждение Постановлением СНК СССР от 20 декабря 1938 г. трудовых книжек для всех работников, проработавших более пяти дней, имело ярко выраженный административный («в целях учета рабочей силы») и даже карательный характер (выявить «не привлеченных к работе»).

Постановлением СНК СССР, ЦК ВКП (б) и ВЦСПС от 28 декабря 1938 г. «О мероприятиях по упорядочению трудовой дисциплины, улучшению практики государственного социального страхования и борьбе с злоупотреблениями в этом деле» стаж непрерывной работы, дающий право на получение очередного отпуска, был увеличен с пяти с половиной (ст. 114 КЗоТ 1922 г.) до 11 месяцев. Для «летунов, лодырей, прогульщиков», по официальной терминологии, предусматривался целый пакет мер: уменьшение социально-страховых выплат, выселение из ведомственного жилья, меры «общественного» воздействия и др. В нарушение действующего законодательства Постановлением СНК СССР от 25 октября 1940 г. было разрешено использовать труд женщин без ограничений во всех отраслях горнодобывающей промышленности, за исключением особо тяжелых физических работ. Мотивировка этого акта не выдерживает критики, так как никакого принципиально нового высокого уровня механизации и техники безопасности в то время не было. Тем более не было в то время и масштабных военных действий, а до начала Великой Отечественной войны оставалось более полугода. Предельные нормы переноски тяжестей для женщин во исполнение ст. 129 КЗоТ были установлены Постановлением НКТ СССР от 14 августа 1932 г. Сфера применения женского труда к началу 40-х годов расширилась настолько, что почти сравнялась с аналогичной мужской сферой. При этом в 1939 г. декретный отпуск был сокращен до 63 дней по сравнению с ранее установленными 16 неделями (сокращение почти на 40%). Еще в 1933 г. запрещалось улучшать положение работников по сравнению с установленным законодательством. Примирительные камеры и третейские суды, как и трудовые сессии народных судов, к концу 30-х годов ликвидируются. Мы уже и не говорим о том, что нормой стало внесение изменений в кодифицированный законодательный акт, коим являлся КЗоТ, решениями правительства (Совета народных комиссаров СССР), принимаемыми самостоятельно или совместно с двумя общественными организациями (ЦК большевистской партии и Всесоюзным центральным советом профсоюзов (ВЦСПС)). Практика переводов работников без их согласия на другие предприятия и даже в другую местность, приостановленная в начале 30-х годов, возобновилась с октября 1940 г. При этом формально не была отменена ст. 37 КЗоТ 1922 г., предполагавшая получение для этого обязательного письменного согласия работников. С 1939 г. упраздняется правовая инспекция, а материальная ответственность работников чаще всего осуществлялась в размере прямого действительного ущерба, а в отдельных случаях и в повышенном размере.

Профсоюзы все более утрачивали функцию защиты интересов трудящихся и с 1933 г. стали, по сути, государственной структурой. Это было закономерным завершением процесса, начавшегося уже в первые годы советской власти. Слияние Народного комиссариата труда СССР и ВЦСПС было оформлено постановлением ЦИК СССР, СНК СССР и ВЦСПС от 23 июня 1933 г.2 Это означало завершение огосударствления профсоюзов и передачу им функций упраздненного наркомата. При профсоюзных органах создавались инспекции труда, а ВЦСПС получил право издавать ведомственные акты, но не иначе как с утверждения или предварительной санкции СНК СССР. Конечно, это можно оценивать как «достижение советской демократии», но реально это было включением профсоюзов в качестве составной части в государственный механизм управления и правотворчества. Отметим, что многие решения ВЦСПС были явно не в пользу работников и нарушали нормы КЗоТ. Так, Постановлением ВЦСПС от 19 января 1938 г. разрешалось директорам хлопчатобумажных, трикотажных и бумажных фабрик сохранять за беременными женщинами, переведенными на более легкую работу, среднюю зарплату не полностью (как это предусматривала ст. 132 КЗоТ), а «в соответствии с процентом выполнения норм выработки на новой работе». Реально беременным платили за фактически выполняемую работу. Приказом народного комиссара легкой промышленности СССР от 17 марта 1940 г. такой порядок был распространен на все предприятия легкой промышленности, где большинство работников составляли женщины. Отметим, что этот приказ действовал до второй половины 50-х годов. Постановлением Секретариата ВЦСПС от 13 июня 1940 г. разрешалось применение труда женщин практически на всех работах системы речного флота.

Официально это объяснялось сложной международной обстановкой. В этой связи Указ Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 г. «О переходе на 8-часовой рабочий день, на 7-дневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода с работы рабочих и служащих предприятий и учреждений», который увеличил продолжительность рабочего времени и свел до минимума договорные начала в трудовых отношениях, назывался даже «мудрым предвидением товарища Сталина». Рабочий день для лиц с 16 до 18 лет был увеличен до восьми часов. Отменялось требование об обязательном еженедельном непрерывном отдыхе продолжительностью не менее 42 часов. Вышеназванным Указом от 26 июня 1940 г. запрещалось расторжение трудового договора в одностороннем порядке, что фактически означало прикрепление рабочего к предприятию. Отпал смысл в заключении срочных трудовых договоров. Устанавливался ведомственный порядок разрешения трудовых споров, связанных с расторжением трудового договора. Соответственно, суды такие дела не рассматривали, а реально разрешение на уход с работы мог дать только руководитель организации. Прогул стал уголовно наказуемым деянием, а не дисциплинарным проступком. Официальный партийный идеолог А.С. Щербаков в начале 1941 г. по этому поводу утверждал, что право на труд вовсе не означает права определять место работы по своему усмотрению, не считаясь с интересами и нуждами государства. В случае возникновения противоречия интересов личности и государства абсолютный приоритет имели государственные интересы.

В августе того же года усиливается уголовная ответственность за мелкие преступления (пьянство, хулиганство, хищение и др.), что давало руководителям дополнительный рычаг воздействия на рабочих. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 2 октября 1940 г.2 предусматривается мобилизация в промышленность от 800 тыс. до 1 млн юношей и девушек путем обучения их в ремесленных училищах и ФЗО, а их выпускники должны были в обязательном порядке отработать четыре года на производстве. Данная мобилизация молодежи была отменена только в 1955 г. По сути дела уже в 1940 г., т.е. в мирное время, рабочие были переведены на военный режим. Такое «антирабочее законодательство» не ввело ни одно другое государство, а большинство из них не сделали этого даже в условиях войны. При этом имело место усиление наказаний за нарушение трудовой дисциплины, выпуск бракованной продукции, несоблюдение технологических нормативов. В вышеупомянутом Указе от 26 июня 1940 г. предусматривалось установление уголовной ответственности за прогул без уважительной причины и самовольный уход с работы. Согласно Указу от 10 июля того же года выпуск недоброкачественной или некомплектной продукции приравнивался к вредительству. Руководители, уклонявшиеся от предания суду своих работников, сами подлежали уголовной ответственности.

Коллективные договоры превратились в формальность и даже в таком виде в 1934–1947 гг. не заключались. Коллективные договоры в учреждениях не заключались до конца 50-х годов. С начала 30-х годов возобладал так называемый остаточный подход не только ко всей социальной сфере, но и к проблемам правового регулирования трудовых отношений. И хотя в 1931 г. была официально ликвидирована безработица, характер организации труда отчасти стал иметь даже феодальные черты. Отметим, что на колхозников, составлявших в то время около половины работников, КЗоТ практически не распространялся. Они не имели ежегодных оплачиваемых отпусков, им не оплачивались больничные листы, колхозницам не предоставлялся оплачиваемый отпуск по беременности и родам. Им также не выплачивалась пенсия, а большая часть заработной платы представляла собой зачет трудодней. Даже для рабочих и служащих пенсия по старости была экзотикой. Например, в 1940 г. ее получали 0,2 млн человек при 34 млн рабочих и служащих.

КЗоТ 1922 г., подвергнутый принципиальной переработке, с 1938 по 1952 г. не переиздавался, а в 1952 г. вышел в качестве нумерованного издания, распространявшегося по спискам для работников судов и прокуратуры. Парадоксально, но в стране «победившего пролетариата» пролетарии не имели возможности напрямую ознакомиться со своими трудовыми правами. Такая же участь постигла и Положение о товарищеских судах. Первый относительно полный сборник трудового законодательства был подготовлен в 1923 г.2 Систематизированные сборники по трудовому законодательству с конца 20-х годов издавались крайне редко и носили отрывочный характер. Этим они сильно уступали предшествующим изданиям. В лучшую сторону отличается многотомный систематизированный сборник действующего законодательства о труде, подготовленный заведующей юридическим бюро НКТ СССР профессором Е.Н. Даниловой. С середины 30-х годов комментарии к трудовому законодательству и КЗоТ не издавались, и этот процесс возобновился только после завершения Великой Отечественной войны.

Уникальным в истории советского трудового законодательства является период Великой Отечественной войны. Его развитие в данный период являлось объектом рассмотрения обычно в рамках более широкого по хронологии или объему правового исследования.

При этом первые исследования появились еще до завершения боевых действий. В этих работах основное внимание обращалось на развитие советского трудового законодательства или давались к нему комментарии.

Практически все ученые были согласны с тем, что глубинные изменения в правовом регулировании трудовых отношений, связанные с его централизацией и принудительностью, проявились еще до начала боевых действий. Логическим продолжением этих процессов стала милитаризация труда после немецкого вторжения. К концу лета 1941 г. в составе Наркомстроя СССР создаются 70 особых строительно-монтажных частей, рабочие и служащие которых переводились на казарменное положение. По Указу Президиума Верховного Совета СССР от 26 декабря того же года всех работников военной промышленности объявили мобилизованными, в связи с чем самовольный уход с работы приравнивался к дезертирству. На производстве вводилась военная дисциплина, а численность специальных колонн и строительных батальонов к концу 1941 г. достигла 700 тыс. Они представляли собой, по сути, тыловые воинские части. Число комсомольско-молодежных фронтовых бригад в конце войны существенно выросло и включало 154 тыс. человек. 13 феврале 1942 г. вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР о мобилизации на период военного времени трудоспособного населения для работы на производстве и в строительстве.

Аналогичные мобилизации проводились указами Президиума Верховного Совета СССР от 29 сентября 1942 г., 15 апреля 1943 г. и Постановлением СНК СССР и ЦК ВКП (б) от 13 апреля 1942 г.1 К 1945 г. по ним было призвано около 18 млн человек. Лица, уклоняющиеся от трудовой мобилизации, подлежали уголовной ответственности.

Но полная милитаризация труда в тылу не была проведена. Вероятно, руководителям страны был памятен неудачный опыт с трудовыми армиями времен гражданской войны. Да и новые «рабочие батальоны» в целом себя не оправдали. Трудовая повинность сохранялась на лесозаготовках и на лесосплаве до начала 1954 г.

Отметим, что начавшиеся в 30-х годах ухудшение условий труда и снижение уровня правовых гарантий работников после начала войны приняли лавинообразный характер. Согласно Указу Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1941 г. «О режиме рабочего времени рабочих и служащих в военное время» увеличивается рабочий день, отменяются отпуска, вводятся обязательные сверхурочные работы (от одного до трех часов в день). По сверхурочным исключение составили только женщины начиная с шестого месяца беременности и кормящие грудью в течение шести месяцев после родов. Лиц моложе 16 лет разрешалось привлекать к обязательным сверхурочным работам продолжительностью не более двух часов в день.

В этом же ключе было и постановление СНК СССР и ЦК ВКП (б) от 12 апреля 1942 г., согласно которому для детей колхозников начиная с 12 лет устанавливался обязательный минимум трудодней.

С мая 1942 г. было официально разрешено привлекать к работе подростков с 14 лет при максимальной продолжительности рабочего дня для них в шесть часов. Этот процесс шел по нарастающей и к концу 1942 г. лица от 14 до 17 лет составляли 10,5% общего числа рабочих в промышленности, строительстве и на транспорте. Практикуемое и ранее привлечение учащихся к сельхозработам приняло всеобъемлющий характер. Только в уборке урожая на колхозных полях участвовали 20 млн школьников. Их труд был вне правового регулирования. Современные исследователи отмечают, что ни в одной воюющей стране в таких масштабах не использовался детский труд своих граждан.

Коллективные договоры, фактически отмененные еще до начала войны, также не заключались. Уже Н.Г. Александров особое внимание обратил на сходство правового регулирования труда в условиях Гражданской и Великой Отечественной войн. Он подчеркивал, что трудовое правоотношение возникает по общему правилу из двусторонних актов, т.е. трудового договора или соглашения о вступлении/приеме в члены сельскохозяйственной или промысловой артели. При этом двусторонние акты-соглашения не противоречат актам планового распределения рабочей силы, а служат формой распределения последней. Александров впервые обосновал, опираясь на реалии войны, существование особого типа трудовых правоотношений, возникающих при привлечении граждан к трудовой повинности.

При этом сами административные акты, по мнению Александрова, исходят от обоих субъектов устанавливаемого трудового правоотношения, а данные акты являются формой организации непосредственного товарищеского сотрудничества.

А.Е. Пашерстник писал о сочетании в ходе войны мобилизации трудовых резервов и широкого развертывания социалистического соревнования, единоначалие с широкой производственной демократией. Очевидно, что такое утверждение могло появиться только в условиях сталинского идеологического диктата. При этом Пашерстник обоснованно отмечал, что материальное стимулирование в условиях боевых действий не было ведущим стимулом к труду, а заработная плата не всем категориям работников выплачивалась в полном объеме. А.Е. Пашерстник, как и другие исследователи, основное внимание концентрировал на трудовых мобилизациях и других полудобровольных или принудительных способах распределения рабочей силы.

Я.И. Давидович выделил четыре вида трудовых мобилизаций: 1) лиц, не годных к призыву для работы в промышленности; 2) работающих лиц в целях закрепления на рабочем месте; 3) трудоспособного населения на производство, строительство, сельскохозяйственные работы; 4) военизация труда рабочих и служащих. Помимо трудовой мобилизации важнейшим источником рабочих кадров была трудовая повинность, которая имела разные режимы для местностей, объявленных на военном положении, и для тыловых районов. В качестве отдельного основания выделялось привлечение к труду инвалидов.

Порядок рассмотрения трудовых дел в суде в условиях войны проанализировал Г.К. Москаленко. Преимущественно основанием возникновения индивидуальных трудовых споров были незаконные увольнения, невыплата или выплата в неполном объеме заработной платы и компенсационных выплат. При этом большинство дел разрешалось на основе Правил о применении третейского и судебного рассмотрения трудовых конфликтов от 28 августа 1928 г.

Всеобщая мобилизация после начала боевых действий вызвала огромную диспропорцию в структуре занятого населения СССР. Если в июне 1941 г. было 31,2 млн рабочих, то к концу того же года осталось 18,5 млн, или около 59% довоенного уровня. На место мобилизованных пришли преимущественно домохозяйки, школьники, студенты и пенсионеры. При этом в восточные районы из зоны оккупации было эвакуировано около 17 млн человек, в том числе 30–40% рабочих и ИТР. Во второй половине 1942 г. началась новая волна эвакуации после наступления немцев на Северный Кавказ и Сталинград.

С этим был связан Указ Президиума ВС СССР от 29 сентября 1942 г., согласно которому работники близких к фронту районов в необходимых случаях подлежали обязательной эвакуации в организованном порядке. Численность населения к концу 1942 г. на территории, подконтрольной Советскому правительству, составила 130 млн человек против 194,1 млн в 1940 г.

Отметим, что большинство населения страны с пониманием принимало даже самые жесткие меры в сфере правового регулирования трудовых отношений. Более того, именно трудовой подвиг работников тыла, наравне с ратным подвигом фронтовиков, стал важнейшей предпосылкой и источником Победы. Впрочем, чрезвычайное трудовое законодательство сразу после окончания боевых действий никто не спешил отменять, и оно действовало в отдельных случаях и во второй половине 1945 г. (большинство положений отменено Указом Президиума Верховного Совета СССР от 30 июня 1945 г.), а иногда и позднее.

В 1946 г. Постановлением Совета Министров СССР создается очередная комиссия для подготовки Основ законодательства СССР о труде, к работе в которой привлекаются Н.Г. Александров, Я.И. Давидович, В.М. Догадов, А.Е. Пашерстник и др., но ее проект так и не был рассмотрен. Между тем на 3-й сессии Верховного Совета СССР отмечалось, что разработка Основ законодательства о труде является неотложным мероприятием. Это обосновывалось противоречиями между отдельными актами союзного законодательства и расхождением между общесоюзным и республиканским законодательством о труде.

В целом советское трудовое законодательство конца 30-х – середины 50-х годов можно назвать в значительной степени «антирабочим», когда его гуманистическая составляющая была сведена к минимуму или просто изжита.

Начиная с середины 50-х годов было принято около 10 законов, направленных на гуманизацию советского трудового права и защиту прав работников: уменьшена продолжительность рабочего дня, расширены права профсоюзов и участие рабочих в управлении производством, возрождена система разрешения индивидуальных трудовых споров. В частности, работа в предвыходные и предпраздничные дни сокращалась на два часа. Принципиальную важность имели Указы Президиума Верховного Совета СССР от 25 апреля и 26 мая 1956 г.1

Согласно первому из них отменялась судебная ответственность рабочих и служащих за самовольный уход с предприятий и учреждений без уважительной причины. Работники получили право расторгать трудовой договор в любое время, предупредив администрацию за две недели. Тем самым было восстановлено значение трудового договора как основания существования трудового правоотношения во времени. До этого он выступал только в качестве юридического факта, при наступлении которого возникали права и обязанности сторон, уже определенные законодательством. При этом расторжение трудового договора, а в отдельных случаях и его заключение не зависели от воли работника. Были отменены принудительные постоянные переводы без согласия работника. Согласно Указу от 26 мая 1956 г. для рабочих и служащих в возрасте от 16 до 18 лет был установлен шестичасовой рабочий день. Усилились правовые гарантии трудовых прав несовершеннолетних, для которых был восстановлен месячный оплачиваемый отпуск. Возраст принятия на работу был повышен по общему правилу до 16 лет. С 1959 г. предоставляются дополнительные льготы лицам, совмещающим работу с обучением (оплачиваемые учебные отпуска, дополнительные дни для подготовки к занятиям и др.).

Со второй половины 50-х годов начали вводиться законодательные новеллы, направленные на улучшение условий труда женщин. Во-первых, начала проводиться замена женского труда на подземных работах, в горнодобывающей промышленности и на строительстве подземных сооружений, а также на морских судах в рыболовецкой промышленности (Постановления Совета министров СССР от 13 июля 1957 г. и 29 июня 1960 г.)2. Во-вторых, в 1956 г. был увеличен отпуск по беременности и родам до 112 дней (как в первой редакции КЗоТ), введен неоплачиваемый отпуск до трех месяцев после отпуска по беременности и родам. Этот отпуск включался как в общий, так и в непрерывный трудовой стаж. С 1957 г. отменяется требование трехмесячного стажа для получения пособия по беременности и родам. Это право возникало с первого дня работы, но размер пособия зависел от трудового стажа. Для нечленов профсоюзов его размер был повышен с 1/2 до 2/3 заработка. В-третьих, был установлен ряд льгот для женщин по Закону о государственных пенсиях от 14 июля 1956 г. Пенсионный возраст и трудовой стаж для выхода на пенсию по старости для женщин был установлен на пять лет меньше, чем для мужчин. Многодетным матерям устанавливались дополнительные льготы по возрасту и по трудовому стажу. Законом СССР от 15 июля 1964 г. для колхозниц впервые был установлен оплачиваемый отпуск по беременности и родам, для всех колхозников – пенсии по старости и по инвалидности, а для членов их семей – пенсии по случаю потери кормильца.

В этот период был принят и весьма своеобразный рекомендательный акт «Перечень работ и механизмов, на которых рекомендуется преимущественно женский труд», утвержденный Госкомитетом Совета Министров СССР по вопросам труда и заработной платы, Министерством сельского хозяйства СССР, Министерством здравоохранения СССР, ВЦСПС 29 декабря 1969 г.

Государственное социальное страхование предусматривало предоставление за счет государства следующих видов материального обеспечения матери и ребенка: а) пособие по беременности и родам; б) пособие на рождение и кормление ребенка; в) путевки в пионерские лагеря, детские санатории; г) внешкольное обслуживание детей. Положение о порядке назначения выплаты пособий беременным женщинам, многодетным и одиноким матерям было утверждено Постановлением Совета Министров СССР от 12 августа 1970 г.3 При этом в зависимости от общего и непрерывного стажа в целях определения размера пособия по беременности и родам все женщины делились на четыре категории: общий стаж работы свыше трех лет (из них не менее двух непрерывно); не менее двух лет; от одного до двух лет; менее одного года. Для первой категории на весь период отпуска (56 дней до и 56 дней после родов) пособие выплачивалось в размере заработка, а для последней категории – в размере 2/3 заработка. Эта явно надуманная градация была в 1975 г. отменена и размер пособия перестал зависеть от трудового стажа.

Впрочем, партийное и государственное руководство страны попрежнему недостаточно считалось с мнением ученых. Можно было бы предположить, что недоверие власти к старым «буржуазным» специалистам по трудовому праву не распространится на новую советскую генерацию юристов. Но этого не произошло. В дальнейшем советскую социальную политику определяли почти исключительно многоопытные партийные функционеры, «крепкие хозяйственники», имевшие в лучшем случае инженерное образование. Отсюда технократичность мышления и утилитарный подход к проблемам труда. Из всех советских специалистов в сфере трудового права исключение составил разве только К.П. Горшенин, являвшийся Прокурором СССР и министром юстиции СССР в 1943–1956 гг. Даже существовавший в 1955–1991 гг.

Государственный комитет по труду и социальным вопросам возглавляли безликие номенклатурщики, о которых практически ничего не известно: А.П. Волков, В.Г. Ломоносов, Ю.П. Баталин, И.И. Гладкий, В.И. Щербаков. Кто руководил этим комитетом с конца 50-х до 1976 г. установить вообще не удалось. Исключение составил первый председатель в 1955–1956 гг. Л.М. Каганович (1893–1991), но данное назначение не может вызвать ничего, кроме недоумения. Этот политический деятель прославился тем, что в принципе игнорировал право, в том числе и трудовое. Для него не существовало таких понятий, как рабочее время и время отдыха, техника безопасности, а «штурмовщина» стала фирменным стилем руководства. В отношениях с подчиненными он отличался склонностью к рукоприкладству и нецензурной брани. Этот «интеллектуал» с двумя классами образования и юностью в сапожной мастерской добивался хозяйственных целей преимущественно при помощи угрозы ареста подчиненных, а возглавляемые им ведомства подвергались наибольшей «чистке» в 30-е годы. Именно он организовал подавление забастовки доведенных до отчаяния ивановских рабочих в 1932 г. Поразительно, но именно этот человек должен был формировать государственную политику в сфере труда и социальных отношений в начале «хрущевской оттепели».

Впрочем, в середине 50-х годов была предпринята уже третья по счету попытка кодифицировать общесоюзное законодательство о труде, а также провести третью кодификацию трудового законодательства РСФСР. Ей предшествовала достаточно интенсивная научная дискуссия. А.Е. Пашерстник предлагал принять КЗоТ СССР, опираясь на ст. 14 Конституции СССР 1936 г., высказывания В.И. Ленина, привычность употребления действующего кодекса, необходимую преемственность. Г.К. Москаленко, напротив, отстаивал идею принятия Основ законодательства о труде СССР и союзных республик. Позиция политического руководства была на этот счет достаточно непоследовательной. Так, в редакционной статье ведущего юридического журнала «Советское государство и право» сначала утверждалось о целесообразности проведения кодификации общесоюзного трудового законодательства, а в следующем номере – о том, что это противоречит «ленинской национальной политике».

В результате проект нового КЗоТ РСФСР был все-таки издан в 1958 г., а проект Основ законодательства о труде Союза ССР и союзных республик был опубликован в 1959 г.4 Первоначально обсуждение этих проектов проходило достаточно активно. С предложениями и замечаниями по их тексту на страницах печати выступали как известные ученые-трудовики (Н.Г. Александров, В.М. Догадов, Я.И. Давидович, Ф.М. Левиант, А.С. Пашков, Д.В. Швейцер, Ю.П. Орловский, С.А. Иванов, Е.М. Гершанов, Л.Я. Гинцбург, А.А. Абрамова, А.И. Шебанова, К.А. Абжанов, Я.Л. Киселев, В.С. Андреев, В.И. Смолярчук, Е.Г. Неидзе и др.), так и начинающие специалисты (А.М. Кузнецов, Е.В. Магницкая, А.Т. Барабаш, Г.И. Ческис, А.М. Коваленко и др.), представители общественности и производственники. Но процесс обсуждение затянулся на многие годы, а законопроекты неоднократно перерабатывались.

Изменения в трудовом законодательстве в 60-х годах ХХ в. носили преимущественно прогрессивный характер. С 1960 г. начался переход на семии шестичасовой рабочий день. Попытка проведения хозяйственной реформы в середине 60-х годов нашла отражение и в трудовом законодательстве. Так, в 1967 г. была повышена минимальная заработная плата, расширены льготы лицам, работающим в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях, введена пятидневная рабочая неделя, а продолжительность оплачиваемого ежегодного отпуска рабочих и служащих увеличена с 12 до 15 рабочих дней.

Наконец, в 1970 г. принимаются Основы законодательства Союза ССР и союзных республик о труде, которые явились первым общесоюзным кодифицированным актом о труде. Основы стали итогом большой работы, проделанной советскими учеными и практическими работниками. Большинство их норм улучшали положение работников и ограничивали права администрации (увеличение продолжительности оплачиваемого отпуска, запрет необоснованного отказа в приеме на работу и др.). В 1971–1973 гг. принимаются КЗоТы союзных республик, в том числе в 1971 г. КЗоТ РСФСР, который по объему почти в два раза превышал Основы. Он имел первоначально 18 глав и 256 статей. В него впервые были включены нормы, связанные с регулированием труда в районах Крайнего Севера и приравненных к ним районах. В КЗоТ была подробно прописана процедура заключения, изменения и прекращения трудового договора, более подробно регламентировался порядок проведения испытания (ст. 21–23).

Необходимость принципиальных изменений трудового законодательства была очевидна уже в конце 80-х годов. В качестве его основных недостатков Р.З. Лившиц отмечал отставание от развития организации труда, содействие уравнительности оценки труда, прежде всего в его оплате. Законодательство о труде было излишне зарегулированным, сковывало свободу и инициативу участников трудовых отношений. Достаточно сказать, что до 1988 г. работодатель не мог не только ухудшить, но и улучшить условия трудового договора по сравнению с законодательством. Постоянно вносимые в КЗоТ изменения снимали ряд проблем, но порождали едва ли не столько же новых.

Надо отметить, что кризисная ситуация в социально-экономической сфере была весьма опосредованно связана с состоянием трудового законодательства. Так, в 70-х годах был существенно увеличен уровень заработной платы практически всем категориям работников, а колхозники приравнены в порядке исчисления пенсий к рабочим и служащим. Устанавливалась 100%-ная оплата отпуска по беременности и родам всем работающим женщинам независимо от их трудового стажа. Но при росте номинальной зарплаты ее фактический размер снижался, так как с 60-х до середины 80-х годов покупательная способность рубля уменьшилась почти в два раза. Тарифные ставки в ряде отраслей определялись, вероятно, с учетом того, что СССР был в прошлом «диктатурой пролетариата». Например, в легкой и пищевой промышленности тарифная ставка высшего разряда была лишь на 50–60% выше, чем у рабочих 1-го разряда. Не за горами было и время, когда инженеры начали переходить на рабочие специальности, которые оплачивались относительно лучше. К тому же фонд оплаты труда в СССР был крайне небольшим. Практически во всех более или менее развитых странах доля общего фонда заработной платы в национальном доходе на протяжении многих десятилетий не менялась и составляла 60–80%. В СССР с 1960 по 1985 г. она выросла с 32,2% всего до 36,6%. Столь низкая доля оплаты труда в чистой продукции не имеет оправданий ни с экономической, ни с социальной точек зрения. Отметим, что в отечественных трудах специалистов по трудовому праву в советский период нашла отражение официальная, «приглаженная» история развития отраслевого законодательства. Некоторые работы были информационно насыщены, но однобокость и идеологическая заданность существенно снижают их научную ценность.

КЗоТ РСФСР 1971 г. включал специальную главу XI «Труд женщин», где устанавливались гарантии работающим женщинам, а также беременным женщинам и женщинам, имеющим детей. Запрещалось применение труда женщин на тяжелых работах и на работах с вредными условиями труда, а также на подземных работах (кроме нефизических работ или работ по санитарному и бытовому обслуживанию), устанавливались ограничения по подъему и перемещению тяжестей, по применению труда женщин в ночное время (ст. 160 и 161). Запрещались ночные и сверхурочные работы беременным женщинам и женщинам, имеющим детей в возрасте до одного года (с 1992 г. – до трех лет), запрещалось с 1992 г. отправлять в командировки женщин, имеющих детей в возрасте до трех лет, ограничивалось привлечение к сверхурочным работам и направление в командировки женщин, имеющих детей в возрасте от одного года до восьми лет (с 1999 г. – от трех до 14 лет, детей-инвалидов – до 18 лет), предусматривался перевод на более легкую работу беременных женщин, а также женщин, имеющих детей в возрасте до одного года (с 1992 г. – до полутора лет), с сохранением прежнего заработка по новому месту работы, устанавливались оплачиваемые отпуска по беременности и родам (по общему правилу 56 дней до и 56 дней после родов (с 1992 г. – по 70 дней)), частично оплачиваемые отпуска по уходу за ребенком (до достижения ребенком возраста одного года (с 1992 г. – до полутора лет), без сохранения заработной платы – до полутора лет (с 1992 г. – до трех лет)), перерывы для кормления ребенка (ст. 162–169). КЗоТ предусматривал дополнительные гарантии при приеме на работу и увольнении беременных женщин, женщин, имеющих детей в возрасте до одного года (с 1999 г. – до трех лет, ребенка инвалида – до 18 лет), а с 1999 г. – одиноким матерям и одиноким отцам с детьми до 14 лет (ст. 170). Практика применения судами норм КЗоТ РСФСР, регулирующих труд женщин, была обобщена в Постановлении Пленума Верховного Суда РСФСР от 17 сентября 1975 г. № 6, и впоследствии Верховный Суд РСФСР неоднократно обращался к этой проблеме. В частности, согласно п. 8 Постановления Пленума Верховного Суда РСФСР от 17 сентября 1975 г. № 6 особые гарантии при увольнении беременных применялись и в тех случаях, когда администрации было неизвестно о беременности. Еще ранее Верховный Суд РСФСР определил, что уволенных по инициативе администрации беременных женщин обязаны восстановить на работе, даже если беременность прерывается после увольнения. Впоследствии работодателям было разрешено устанавливать для беременных женщин ограничения при приеме на работу по совместительству, если такая работа небезопасна для их здоровья.

КЗоТ 1971 г. только в одной из последних редакций от 25 сентября 1992 г. при характеристике основных трудовых прав работников ввел понятие «равное вознаграждение за равный труд без какой бы то ни было дискриминации» (ст. 2) и запрет на понижение размеров оплаты труда работников в зависимости от пола (ст. 77), что явилось одним из проявлений принципа равенства трудовых прав. В этой части равенство трудовых прав в существенно большей степени регламентировалось Конституцией СССР 1977 г. Согласно ст. 35 «женщины и мужчины имеют в СССР равные права. Осуществление этих прав обеспечивается предоставлением женщинам равных с мужчинами возможностей в получении образования и профессиональной подготовки, в труде, вознаграждении за него и продвижении по работе, в общественно-политической и культурной деятельности, а также специальными мерами по охране труда и здоровья женщин; созданием условий, позволяющих женщинам сочетать труд с материнством; правовой защитой, материальной и моральной поддержкой материнства и детства, включая предоставление оплачиваемых отпусков и других льгот беременным женщинам и матерям, постепенное сокращение рабочего времени женщин, имеющих малолетних детей». Эту статью с небольшими изъятиями можно было бы поместить и в КЗоТ, так как она имеет преимущественно трудоправовое содержание.

Постсоветский период связан с возрастанием роли норм международного права в системе советского трудового законодательства. В этой части принцип равенства можно также проиллюстрировать изменениями в КЗоТ РФ, внесенными в связи с ратификацией в 1998 г. Конвенции МОТ № 156 «О равном обращении и равных возможностях для трудящихся мужчин и женщин: трудящиеся с семейными обязанностями» (1981 г.). В КЗоТ 1971 г. (в редакции от 25 сентября 1992 г.) о дифференциации законодатель вел речь иносказательно, противопоставляя дифференциацию и дискриминацию, указав, что не являются дискриминацией различия, исключения, предпочтения и ограничения при приеме на работу, которые определяются свойственными данному виду труда требованиями либо обусловлены особой заботой государства о лицах, нуждающихся в повышенной социальной и правовой защите (ст. 16). КЗоТ 1971 г. в названной редакции 1992 г. содержал главу «Особенности регулирования труда отдельных категорий работников», где правовое регулирование основывалось на критериях территориальной, отраслевой дифференциации, дифференциации по особым условиям труда и некоторым категориям работников. Согласно ст. 1721 (в редакции 1992 г.) гарантии и льготы, предоставляемые женщине в связи с материнством (ограничение труда на ночных и сверхурочных работах, ограничение привлечения к работам в выходные дни и направления в командировки и др.), распространялись на отцов, воспитывающих детей без матери, а также на опекунов (попечителей) несовершеннолетних. Также впервые предусматривалось право женщины присоединить по ее заявлению очередной оплачиваемый отпуск к отпуску по беременности и родам или по уходу за ребенком, причем независимо от стажа работы в данной организации (ст. 166). В связи с ратификацией РФ Конвенции МОТ № 156 в КЗоТ федеральным законом от 30 апреля 1999 г. был внесен ряд изменений и дополнений в отдельные статьи без изменения концепции кодекса в целом. В частности, не только женщины, но и мужчины, имеющие детей в возрасте от трех до 14 лет (детей-инвалидов или инвалидов с детства до 18 лет) либо осуществляющие уход за больным членом семьи в соответствии с медицинским заключением, не могли привлекаться к работам в ночное время, сверхурочным работам или направляться в командировку без их согласия (ст. 163 КЗоТ РФ). Родители были уравнены в праве получить четыре дополнительных оплачиваемых выходных дня в месяц для ухода за детьми-инвалидами до достижения ими 18 лет. Еще с 1995 г. отпуск по уходу за ребенком полностью или частично мог быть использован не только женщиной, но и отцом ребенка, бабушкой, дедом или другими родственниками, опекуном, фактически осуществляющими уход за ребенком (ст. 167 КЗоТ РФ).

Отметим, что гибкое регулирование трудовых отношений в советский период, связанное с заключением нетипичных трудовых договоров, обусловливалось первоначально спецификой правовой регламентации труда женщин, имеющих детей. Это касается Положения о порядке и условиях применения труда женщин, имеющих детей и работающих неполное рабочее время (1980 г.)1 и Положения о порядке и условиях применения скользящего (гибкого) графика работы для женщин, имеющих детей (1984 г.). Эти акты продолжают действовать и в настоящее время. В то же время уже в советский период начали приниматься нормативные правовые акты, нарушающие ст. 160 КЗоТ, не связывающую охрану труда женщин с их возрастом. Так, постановлением Верховного Совета РСФСР от 1 ноября 1990 г. «О неотложных мерах по улучшению положения женщин, семьи, охраны материнства и детства на селе» в сельской местности запрещалось привлекать женщин в возрасте до 35 лет к выполнению операций в растениеводстве и звероводстве с применением ядохимикатов и дезинфицирующих средств, а также принимать на работу женщин в качестве трактористовмашинистов и водителей грузовых автомобилей. В Основах законодательства РФ об охране труда, принятых 6 августа 1993 г.3, предусматривается распространение ограничений применения труда женщин на тяжелых работах и на работах с вредными или опасными условиями труда только на женщин детородного возраста (ст. 6). Детородный возраст ограничивался возрастом с 15 до 49 лет. Это не только снижало уровень гарантий прав женщин и прямо противоречило ст. 160 КЗоТ, но и не соответствовало конвенциям МОТ, запрещающим или ограничивающим применение труда женщин. О них уже говорилось выше. Здесь же отметим, что эти запреты и ограничения касались всех женщин независимо от возраста. Эта ненормальность была ликвидирована с принятием Федерального закона от 17 июля 1999 г. № 181-ФЗ «Об основах охраны труда в Российской Федерации» (отменен ФЗ от 30 июня 2006 г.). Согласно ст. 10 ограничения выполнения тяжелых работ и работ с вредными или опасными условиями труда касались всех работающих женщин.

Отказ от социалистической системы хозяйствования и переход к рыночным капиталистическим отношениям поставил на повестку дня вопрос о новой кодификации. Ее необходимость официально прозвучала в Постановлении Верховного Совета РСФСР от 19 апреля 1991 г., в котором намечалось «подготовить к началу 1992 года проект нового трудового кодекса РСФСР, соответствующего интересам трудящихся и объективным потребностям производства в условиях многоукладности форм собственности». Практически общим местом стало утверждение о том, «что одними изменениями и дополнениями в КЗоТ нельзя привести трудовое законодательство в соответствие с новыми экономическими реалиями, обусловленными переходом к рыночным отношениям. Назрела необходимость разработки принципиально нового законодательства о труде России и прежде всего его основополагающих актов». Один из первых проектов Основ законодательства о труде РФ во второй половине 1992 г. подготовил научный коллектив под руководством Ю.П. Орловского и Р.З. Лившица, в который входили такие видные ученые, как В.И. Никитинский, А.И. Ставцева, О.С. Хохрякова, И.О. Снигирева и др.

Между тем законотворческая работа над кодексом затянулась на 10 лет, «разработать кодекс, который получил бы общественное одобрение, оказалось нелегкой задачей, учитывая резкую поляризацию социальных и политических сил в современной России, воздействие традиций и инертность мышления значительной части населения... противоречивость интересов различных слоев общества и различное видение ими путей дальнейшего развития страны». Первый проект Трудового кодекса РФ (ТК РФ) был подготовлен Министерством труда РФ и опубликован в 1994 г. в «Российской газете» (26, 27 октября) для широкого обсуждения. Однако до внесения на рассмотрение в Государственной

Думе дело не дошло. Следующий этап законотворчества ознаменовался появлением сразу трех проектов Трудового кодекса. Доработанный «правительственный» вариант кодекса 24 февраля 1999 г. был направлен в Государственную Думу. Наряду с этим проектом в Думу были внесены еще два проекта. Это проект, подготовленный Фондом рабочей академии и внесенный депутатом Т.Г. Авалиани, а также проект, внесенный депутатом А.Г. Головым. Первый из названных можно назвать «социалистическим профсоюзным проектом», его авторы вернулись к редакции КЗоТ РСФСР времен развитого социализма с идеями профсоюзного строительства и самоуправления трудовых коллективов. Другой крайностью являлся проект А.Г. Голова, который содержал только две части: общую часть и часть, определяющую ответственность сторон. В этом проекте культивировались цивилистические договорные конструкции и использовался зарубежный опыт. Но уровень развития трудовых отношений в России, сложившиеся традиции, менталитет россиян не позволяют «перешагнуть» необходимые этапы в развитии трудового законодательства. Такой попыткой «равновесного» трудового кодекса следует признать согласованный проект Трудового кодекса РФ, который в июне 2001 г. прошел первое чтение в Государственной Думе. Он явился результатом компромисса и имел в своей основе так называемый правительственный вариант. Однако он не был свободен от ряда противоречий, которые явились результатом противостояния различных подходов к регулированию трудовых отношений, что впоследствии нашло отражение и в принятом 30 декабря 2001 г. ТК РФ, который вступил в силу 1 февраля 2002 г.

ТК РФ 2001 г. нельзя назвать «революционным». Он характеризуется преемственностью по структуре и содержанию большинства традиционных институтов индивидуального трудового права. Изменения и дополнения коснулись в значительной степени общей части и коллективного трудового права. Многие из этих дополнений прошли стадию применения на уровне федеральных законов: например, в ТК РФ включены разделы о коллективных договорах и соглашениях, о российской трехсторонней комиссии по регулированию социально-трудовых отношений, о порядке разрешения коллективных трудовых споров.

Между тем несомненно, что четвертый кодекс РФ по своей форме и содержанию характеризуется новациями, которые трудно переоценить. Назовем основные из них. В отличие от прежнего КЗоТ РФ новый кодекс имеет иную структурную логику изложения, включающую обособленные части: общие положения, коллективное трудовое право и индивидуальное трудовое право. Некоторые авторы склонны выделять в его структуре также процедурно-процессуальную часть и специальную часть (правовое регулирование труда отдельных категорий работников). При этом обогатилось и дополнено содержание перечисленных частей кодифицированного акта за счет легального закрепления новых институтов, таких как: основные принципы трудового права; трудовые отношения, стороны трудовых отношений; социальное партнерство в сфере труда, защита персональных данных работника, профессиональная подготовка, переподготовка и повышение квалификации работников, самозащита работниками трудовых прав.

ТК РФ характеризуется и ориентацией на международные стандарты трудовых прав, определяемые МОТ и Советом Европы. Некоторые новеллы заимствованы из зарубежного трудового законодательства.

К таковым относятся новая глава ТК РФ «Защита персональных данных работника», условие о предупреждении работника о расторжении договора в связи с истечением его срока, запрет увольнения работника по инициативе работодателя в связи с длительной временной нетрудоспособностью и др.

Что касается новелл содержательной части ТК РФ, то кодекс в своей основе имеет новые концептуальные подходы к регулированию трудовых и связанных с ними отношений. Эти новеллы, на наш взгляд, можно свести к трем основным положениям.

Во-первых, следует отметить, что в соответствии с идеей социального партнерства сформулированы цели и задачи кодекса. Целями законодательства о труде признаются не только установление государственных гарантий, защита прав и интересов работников, но и защита прав и интересов работодателей. Последнее имеет принципиальное значение. Права работодателя, которые защищаются и охраняются ТК РФ, нашли легальное закрепление (ст. 22 ТК РФ). Основной задачей трудового законодательства названо создание необходимых правовых условий для достижения оптимального согласования не только интересов сторон трудового отношения, но и интересов государства.

Во-вторых, действительно принципиальным в ТК РФ следует признать изменение правового положения профсоюзов по сравнению с КЗоТ 1971 г. Если ранее основные полномочия профсоюзов сводились к согласовательным, то в ТК РФ вектор сменился на «учет мнения». Но это не означает, что профсоюзы утратили свои функции. Профсоюзы восстановлены в правовом статусе общественной организации.

В-третьих, в ТК РФ изменилось соотношение уровней регулирования трудовых прав и обязанностей работников и работодателей. Ранее в КЗоТ 1971 г. преобладал централизованный нормативный уровень правового регулирования, незначительное место отводилось локальному правовому регулированию, а индивидуально-договорное регулирование и вовсе носило фрагментарный характер. Сегодня ситуация кардинально меняется в сторону расширения индивидуально-договорного и локального правового регулирования.

В заключение в качестве элементов правопреемственности при всех четырех кодификациях советского (российского) трудового законодательства можно выделить следующие:

1. Единство частных и публичных начал в регулировании трудовых отношений. При этом вектор развития менялся от абсолютного приоритета публичного регулирования в КЗоТе 1918 г. в сторону расширения договорных начал в КЗоТах 1922 г. и 1971 г. Отметим, что процесс изменения соотношения публичных и частных начал был неравномерным, с периодами стагнаций и даже отступлений. ТК РФ существенно расширил договорные начала и, по сути, сделал договоры (индивидуальные и коллективные) основными источниками прав и обязанностей субъектов трудового права.

2. Приоритет интересов работника и социальной функции трудового права над интересами работодателя и производственной функции отрасли. В ТК РФ предпринята попытка найти баланс этих интересов и функций, но некоторый приоритет интересов работника сохранен.

3. Достаточно высокий правовой статус профсоюзов и иных представительных органов работников. В советский период профсоюзам принадлежали решающие и согласовательные полномочия. В ТК РФ важная роль профсоюзов по-прежнему фиксируется, однако объем полномочий ограничивается и согласование заменено на «учет мнения» профоргана. Это не лишает профсоюзы возможности активно защищать социально-трудовые права работников.

4. Сохранение значительного числа норм, в закреплении которых советское трудовое законодательство имело приоритет: закрытый перечень оснований прекращения трудового договора по инициативе работодателя, ежегодный оплачиваемый отпуск, ограничение продолжительности рабочего времени и сверхурочных работ, повышенная правовая охрана труда несовершеннолетних и женщин и др.