Развитие отечественной науки трудового права

Генезис российской науки трудового права (конец XIX – начало XX в.)

Предпосылки формирования российской науки трудового права были в значительной мере схожи с предпосылками аналогичных процессов в других странах. К числу важнейших из них можно отнести в самом широком смысле влияние Запада. Оно осуществлялось через законодательство стран Европы и США, исследования зарубежных ученых, изучение тамошней правоприменительной практики, зарубежные стажировки, общение с иностранными специалистами и др. Можно отметить, что преимущественная ориентация на немецкое законодательство, которая стала доминирующей и в российской науке и законодательной практике, была вполне обоснованной. В России неоднократно публиковались немецкие законы и переводные научные работы. Подчеркнем, что до начала 80-х годов XIX в. весьма активно изучалось законодательство Англии как наиболее прогрессивное для того времени.

Продолжалось это и в дальнейшем наравне с законодательством Франции, Бельгии, США и ряда других стран. Во многих общих работах, посвященных рабочему законодательству, также в той или иной мере рассматривается зарубежный опыт. Мощным импульсом, активизирующим научный поиск русских юристов, стали работы немецких ученых Х. Данкварта, В. Эндеманна и особенно Ф. Лотмара.

Некоторое влияние на российских ученых оказал созданный в 1872 г. германский Союз социальной политики. Его участники выступали за вмешательство государства в экономические и социальные отношения с целью построения «государственного социализма». Они доказывали возможность законодательного решения рабочего вопроса, необходимость социального страхования рабочих за счет предпринимателей, ратовали за создание рабочих корпораций, их социальное партнерство с государством и работодателями. Наиболее яркими его представителями были Л. Брентано (1844–1931), А. Вагнер (1835–1917), Г. Шмоллер (1837–1917) и А. Шеффле (1831–1903). Это во многом объясняет то, что проблемы трудового права на Западе изучали главным образом ученые социалистической ориентации, которые во многом разделяли учение К. Маркса, но делали вывод не в пользу классовой борьбы, а в пользу реформ и социального партнерства. Аналогичная ситуация сложилась и в России. Именно исследования немецких ученых имел в виду Л.С. Таль, утверждая, что человеческая личность, «по воззрениям современных культурных народов, не может быть предметом имущественных сделок».

Возникновение науки трудового права связано с обоснованием труда как особого объекта правового регулирования, который не укладывается в рамки гражданско-правовой конструкции найма труда, ибо в принципе отличается от любого другого объекта гражданского права. Отдельные проблемы правового регулирования отношений между работодателями и работниками достаточно отчетливо проявились уже в первой половине XIX в. Но говорить о становлении науки трудового права в России ранее 80-х годов XIX в. не приходится. Более того, в конце прошлого века шло количественное накопление обобщений и комментариев законодательства и правоприменительной практики. Качественный уровень, связанный с определением предмета, метода, принципов, выделением основных институтов трудового права, проявился уже скорее в исследованиях начала ХХ в. Таким образом, на рубеже XIX–ХХ вв. в России явственно обозначились и активно проявили себя предпосылки формирования науки трудового права.

Они были связаны с бурным развитием капиталистических отношений, обострением «рабочего вопроса», расширением рынка наемного труда после отмены крепостного права, своеобразным «социальным заказом» политического режима на разработку соответствующего законодательства, появление которого в свою очередь стимулировало научный интерес к правовому регулированию труда. Определенная зрелость общественных отношений и достаточно высокий уровень развития гуманитарных, в том числе юридических, наук привели к тому, что уже в применении к началу ХХ в. мы можем говорить о существовании новой для России юридической науки.

Российских исследователей, стоявших у истоков формирования науки трудового права, можно условно разделить на несколько групп.

Во-первых, это представители академической науки и общественные деятели; во-вторых, фабричные инспектора; в-третьих, представители предпринимательских союзов; в-четвертых, государственные деятели и чиновники. Условно говоря, для представителей второй, третьей и четвертой групп исследователей их научный интерес во многом определялся кругом служебных обязанностей. Отметим, что первые ученые-трудовики в узком смысле первоначально относились к одной из этих групп.

Биографические очерки с указанием наиболее существенных публикации видных отечественных ученых-трудовиков помещены в приложении к настоящему Курсу (т. 2). Это позволяет нам в данном разделе сосредоточиться на общей канве развития отечественной науки трудового права.

Представители академической науки и общественные деятели – пионеры трудоправовых исследований. В их числе оказались не только профессиональные юристы, но и экономисты, а также специалисты в других областях знания. Наиболее известны из этой группы Р.А. Дистерло, Л.С. Таль, М.И. Туган-Барановский, В.В. Святловский, В.Г. Яроцкий, И.С. Войтинский, М.Г. Лунц, И.А. Трахтенберг, В.М. Догадов и др.

Р.А. Дистерло (1859 – после 1917) провел первое в российской правовой науке комплексное исследование проблем личного найма.

Можно сказать, что он стоял у истоков учения о трудовом договоре.

Более подробно о его научном наследии будет сказано в разделе, посвященном трудовому договору.

В.Г. Яроцкий (1855–1917) стал первым ученым, который рассматривал в комплексе весь спектр проблем правового регулирования отношений между работниками и работодателями. Для него было очевидно, что социальное страхование работников является составной частью более глобального вопроса о правовом регулировании трудовых отношений. Он признавал их наличие и справедливо называл экономическими отношениями. Будучи урегулированными правом, они, по его мнению, приобретали форму «экономического» правоотношения.

Его перу принадлежит первое в России исследование, где всесторонне рассматривается наемный труд как предмет хозяйственного оборота. При этом В.Г. Яроцкий аргументированно доказывает, что труд не может быть признан товаром и принципиально отличается от любых других объектов гражданских отношений. Даже в настоящее время его аргументация может быть признана обоснованной. Яроцкий однозначно приветствовал появление первых российских фабричных законов в 80-х годах XIX в. и полностью отрицал «патриархальность» в отношениях рабочих и хозяев предприятий. Он выступил сторонником жесткого определения периодичности выплаты зарплаты, ее строго денежной формы, уравнивания прав работников и работодателей на одностороннее расторжение договора личного найма, запрета уголовного преследования за нарушение условий этого договора. Яроцкий значительно раньше Л.С. Таля поставил вопрос об известном господстве над личностью работника в трудовых отношениях, о неотделимости труда от личности его носителя. Он констатировал «непригодность общих юридических законоположений» для обеспечения отношений по договору личного найма, т.е. по сути поставил вопрос о необходимости специального законодательства, совмещающего частные и публичные начала. Он считал, что «нравственная обязанность государства» заключается во вмешательстве «в борьбу интересов фабрикантов и рабочих с целью ее урегулирования». В своих работах он постоянно проводил мысль о необходимости внесения правового начала в отношения между работниками и работодателями. Он справедливо считал, что работники являются более экономически слабой стороной и нуждаются в правовой защите. Особую роль В.Г. Яроцкий отводил государству, прежде всего как законодателю, но также и как организатору эффективного взаимодействия между трудом и капиталом. Государство, по его мнению, должно было осуществлять меры по охране труда работников и их защите от произвола хозяев.

В то же время не вызывает сомнения то, что первым российским ученым-трудовиком являлся Л.С. Таль (1867–1933), который занимает в истории науки трудового права совершенно уникальное место.

Его можно считать основателем трех ведущих российских школ трудового права – московской, санкт-петербургской и ярославской, о чем будет сказано ниже. Его перу принадлежат первые диссертационные и монографические исследования, посвященные проблемам правового регулирования трудовых отношений, а также один из первых учебников по промышленному (трудовому) праву. Именно он разработал концепцию трудового договора в узком смысле, которая нашла отражение и в современном трудовом законодательстве. Л.С. Таль сформулировал практически все основные положения теории трудового договора, которые с некоторой модификацией разделялись как многими советскими, так и современными российскими учеными. Он также стоял у истоков теории коллективного договора, концепции работодательской власти и внутреннего трудового распорядка на предприятии.

Л.С. Таль уделял большое внимание историческим аспектам разрабатываемых проблем и зарубежному опыту. По сути он заложил основы российской теории трудового права, о чем речь пойдет далее.

Младшим современником и учеником Л.С. Таля был И.С. Войтинский (1884–1943), опубликовавший свои первые работы также в начале ХХ в. и ставший затем наиболее видным советским теоретиком трудового права 20-х – начала 30-х годов ХХ в. Он был крупным специалистом в сфере зарубежного трудового права и коллективного договора. И.С. Войтинский заложил теоретические основы отечественного учения о трудовых спорах, а также занимался широким спектром проблем, включая вопросы заработной платы и рабочего времени. Его перу принадлежат первые исследования по теории советского трудового права.

Научное наследие отечественных исследователей-практиков: фабричных инспекторов, представителей промышленников и предпринимателей, государственных деятелей. Как уже указывалось, для части первых российских исследователей интерес к проблемам правового регулирования труда был связан с их профессиональной деятельностью. К их числу относятся служащие фабричных инспекций, прежде всего фабричные инспектора и ревизоры. Среди них можно выделить Е.Н. Андреева, А.И. Братолюбова, А.Н. Быкова (Ф. Павлова), В.Е. Варзара, Е.М. Дементьева, Л.Н. Игнатова, А.К. Клепикова (С. Гвоздева), В.П. Литвинова-Фалинского, А.А. Микулина, Я.Т. Михайловского, П.А. Пескова, А.А. Пресса, И.И. Тимофеева, а также академика И.И. Янжула, бывшего одним из первых фабричных инспекторов, и профессора И.Х. Озерова.

Наиболее известным и деятельным инспектором первого призыва был И.И. Янжул (1845–1914). В 1882–1887 гг. он был фабричным инспектором Московского фабричного округа, а до этого – членом комиссии московского генерал-губернатора Долгорукого по рабочему вопросу, автором одной из первых крупных публикаций, посвященных сравнительному анализу положения женщин и детей на фабриках Англии и России. По заданию комиссии он выезжал в Англию и Швейцарию для изучения работы местных фабричных инспекций.

В 1884–1885 гг. он принимал участие в работе комиссии В.К. Плеве по рабочему вопросу. В ней он был наиболее деятельным участником наряду с профессором уголовного права Н.С. Таганцевым и государственными чиновниками Н.А. Ермаковым, П.Н. Дурново. Отчеты Янжула в качестве окружного фабричного инспектора были опубликованы и имели большой научный и общественный резонанс. Им были вскрыты многочисленные случаи нарушений фабричного законодательства. Структура его отчетов была строго академична и содержала, по рубрикам, сведения о малолетних рабочих, общие сведения обо всех рабочих, результаты осмотра фабрик, авторские комментарии и предложения по улучшению ситуации. Их можно признать первыми комплексными исследованиями практики применения актов российского фабричного законодательства. За свой первый отчет в 1885 г.

Янжул был награжден золотой медалью Географического общества.

Он доказывал, что в России существует рабочий вопрос в западноевропейском его понимании. Решение рабочего вопроса виделось ему через создание развитого трудового законодательства, создание сильных профсоюзов и активную деятельность государства по охране труда. В его работах была, по сути, сформулирована идеология социального партнерства. В то же время он предупреждал о том, что гипертрофированное раздувание рабочего вопроса, «рабочепоклонство» тоже имеет негативные последствия. Он ратовал за самодеятельное участие рабочих организаций в установлении условий труда, допускал экономические забастовки, но предупреждал против злоупотребления ими. Как экономист, он видел негативные экономические последствия массовых актов классовой борьбы и предлагал их избегать посредством четкой правовой регламентации взаимоотношений работников и работодателей.

Если И.И. Янжул мог оказывать только косвенное влияние на разработку актов фабричного законодательства как член государственных комиссий, то В.П. Литвинов-Фалинский (1868–1929) принимал непосредственное участие на всех этапах законотворческого процесса, будучи высокопоставленным государственным чиновником. При этом он не ограничивался казенными отписками или формальным проявлением активности. Он исследовал зарубежное социальное законодательство, правовые аспекты взаимодействия рабочих и хозяев предприятий, промышленную статистику и причины травматизма, проблемы страхования рабочих, историю российского фабричного законодательства.

Отсюда комплексный подход к законодательному решению рабочего вопроса. Большая роль при этом отводилась социальному страхованию работников за счет средств предпринимателей и с участием государства. Он был одним из первых российских чиновников, отрицательно относившихся к попечительству в отношении работников, не одобрял «зубатовщины». От большинства чиновников его отличала широта реформаторских замыслов и ориентация на законодательное решение рабочего вопроса. В своей практической деятельности он контактировал не только с предпринимательскими кругами, но и с университетской профессурой, прислушивался к ее мнению. Он выступил сторонником рабочего представительства на предприятиях, законодательного ограничения работодательской власти предпринимателя по установлению условий труда. В.П. Литвинов-Фалинский прямо предлагал опираться на взаимодействие и сотрудничество работников и работодателей при участии государства. Иными словами, он ратовал «за разумное сочетание интересов» работников, работодателей и государства.

Идейным наследником И.И. Янжула можно в какой-то мере считать И.Х. Озерова (1869–1942). Он являлся фабричным инспектором, сотрудничал с рабочими организациями. Как один из инспекторов первых призывов, он в своих работах большое внимание уделял правовому регулированию отношений работников и работодателей.

С этой целью он активно изучал зарубежную законодательную практику, особенно Германии и Великобритании. Следствием этого стала его принципиальная позиция о необходимости законодательного согласования интересов работников и работодателей при активной роли государства. И.Х. Озеров по приглашению рабочих сотрудничал с «зубатовскими» организациями в Москве, участвовал в подготовке их учредительных документов. После этого к нему был приклеен ярлык «предателя интересов рабочего класса, соглашателя». Между тем для него это было попыткой реализовать на практике свою теоретическую модель классового мира.

В числе первых ученых, занимающихся проблемами правового регулирования труда, было немало врачей. Одним из наиболее ярких представителей этой профессии являлся Е.М. Дементьев (1850–1918?).

Он своими исследованиями показал, что рабочий вопрос в России не только существует, но и стоит достаточно остро. На уровне статистического исследования было показано плачевное экономическое и бесправное правовое положение рабочих. Его можно назвать одним из первых ученых, занимавшихся проблемами статистики труда. Большой общественный резонанс имела его публицистически острая работа «Фабрика, что она дает населению и что она у него берет». Из нее следовало, что берет фабрика значительно больше. Дементьев показал, что отсутствие эффективного законодательства об охране труда опасно для государственных интересов. Он установил, что фабричное население дает гораздо больший процент негодных о состоянии здоровья к воинской службе, чем другие слои населения. При этом он активно изучал западное трудовое и ремесленное законодательство, сравнивал западные и российские стандарты норм охраны труда. Дементьев анализировал иностранное законодательство о регулировании рабочего времени и продолжительности работы, об ответственности нанимателей за вред, причиненный жизни и здоровью работника. При рассмотрении организации ремесленной промышленности в западноевропейском законодательстве он особое внимание уделил вопросам найма рабочей силы. Его исследования отличались гуманистической направленностью, показывали необходимость правового регулирования трудовых отношений, особенно охраны труда женщин и детей. Он активно занимался проблемами социального страхования, врачебной помощи рабочим и социальной защиты инвалидов труда. Будучи высококвалифицированным врачом, он занимался проблемами медицинской экспертизы, критериями установления инвалидности по труду и рядом других проблем, находящихся на стыке медицины и права.

Фабричный инспектор А.Н. Быков (1860–1919) предметом своих научных исследований избрал зарубежное и российское законодательство о социальном страховании рабочих, а также анализировал борьбу с промышленным травматизмом, правовую регламентацию времени отдыха. Быков довольно широко определял фабричное законодательство как специальные законы, которые имеют целью устранить или ослабить тяжелые и вредные для рабочих последствия фабричной, заводской или горной работы, урегулировать отношения между фабрикантами и рабочими или обеспечить рабочим возможность получить и продолжить образование. Он особо выделял социальное назначение фабричного законодательства как законодательства охраны труда. А.Н. Быков выступал за активную борьбу рабочих в защиту своих прав, но эта борьба виделась ему преимущественно в правовых рамках: через легальные экономические забастовки, бойкоты, лебель. Он был сторонником свободы рабочих ассоциаций. Большое внимание в его исследованиях отводилось истории правового регулирования трудовых отношений в России, активной критике патерналистской государственной политики по отношению к рабочим.

В.Е. Варзар (1851–1940) был основоположником промышленной статистики в России. В 1917 г. он являлся управляющим отдела промышленности Министерства труда Временного правительства, членом комиссии, образованной при этом отделе. Варзар принимал участие во всех государственных комиссиях по разработке актов фабричного законодательства начиная с середины 90-х годов XIX в. В 1900 и 1908 гг. под его руководством проведены два первых статистических обследования промышленных предприятий. Он был одним из первых исследователей статистики забастовок в России. Его труды по этой тематике можно считать классическими. Они заслужили высокую оценку как представителей царской администрации, так и В.И. Ленина.

Фабричный инспектор А.А. Микулин был участником социал-демократического движения, последователем экономического учения К. Маркса. Уже в первых своих научных работах он показал себя как сторонник расширения сферы применения фабричного законодательства, четко выявил его слабые места и предложил конкретные рекомендации по их устранению. Он считал возникновение фабричного законодательства логичным и неизбежным следствием фабричной системы производства. Это законодательство, по его мнению, должно было ограждать рабочих от негативных последствий капиталистического способа производства и машинной индустрии. Микулин был компетентным специалистом в сфере истории и современного состояния фабричной инспекции. Рабочий вопрос им ставился как один из основных вопросов социальной жизни. Он связывал его с правом каждого пользоваться полностью продуктами своего труда. В круг его научных и профессиональных интересов входили также вопросы социального страхования рабочих и рабочего времени.

Фабричный инспектор Л.Н. Игнатов (1869–1915) в Германии изучал деятельность тамошних фабричных касс. Он перевел на русский язык сочинения Г. Фрезе «Участие рабочих в прибылях предприятия» и «Конституционный строй на фабрике». Его позиция строилась на том, что трудовой спор лучше предотвратить, чем впоследствии разрешить. Научные исследования Л.Н. Игнатова были посвящены в основном вопросам предупреждения несчастных случаев, охране жизни и здоровья работников. При этом его интересовала не только техническая, но и правовая сторона проблемы. Большой интерес представляет его анализ западного фабричного законодательства.

В эту же группу исследователей можно включить представителей промышленников и предпринимателей, объединенных впоследствии в общества и союзы (Общество для содействия русской промышленности и торговли (с 1867 г.), Биржевые комитеты, получившие с 1870 г. право выступать в качестве представительных учреждений, Совет торговли и мануфактур (с 1872 г.), Петербургское общество содействия улучшению и развитию фабрично-заводской промышленности (с 1897 г.) и др.). Например, в уставе последнего в качестве задачи выделялось проведение исследований, касающихся в том числе производства, разрешения конфликтов между работодателями и наемными работниками, определения расценок оплаты труда и других условий труда для различных отраслей промышленности. Деятельность союзов работодателей, число которых после 1905 г. стало стремительно расти, строилась по трем основным направлениям: борьба со стачечным движением, формирование и регулирование рынка труда, работа над законопроектами в области трудовых отношений. Изданные Труды Всероссийского торгово-промышленного съезда 1896 г. в Нижнем Новгороде включали в себя более 10 содержательных и обширных публикаций по вопросам социального законодательства. Вполне академические исследования подготовили член Общества для содействия русской промышленности и торговли Л.Б. Скаржинский (1852–?), представитель постоянного совещания конторы железозаводчиков А. Кеппен, инженер Г.Ф. Тигранов, крупный предприниматель В.В. Жуковский (1860–1916) и др.

Необходимо сказать и о государственных чиновниках, занимавшихся проблемами правового регулирования труда по долгу службы. Вероятно, первым из них стал экономист Ф.Г. Тернер, бывший впоследствии товарищем министра финансов. К этой группе также можно причислить члена Совета министра финансов В.П. Безобразова, сенатора А.М. Нолькена, чиновника по особым поручениям Министерства финансов Е.Е. Савича, члена Совета министра внутренних дел профессора И.Я. Гурлянда, министра финансов профессора Н.Х. Бунге, глав правительственных комиссий по рабочему вопросу А.Ф. Штакельберга, П.Н. Игнатьева, П.А. Валуева, М.М. Федорова, Д.А. Философова, В.Н. Коковцова, С.О. Загорского, экспертов этих комиссий А.А. Бенкендорфа, А.Ф. Федорова и др.

Ф.Г. Тернер (1828–1906) совмещал научную работу с государственной службой, причем первая была непосредственно связана с последней. Он правомерно связывал обострение рабочего вопроса с развитием промышленности и появлением нового вида социального риска, ибо для рабочего потеря работы – «потеря всего». Эта идея напрямую выводила ее автора на проблему социального страхования лиц наемного труда, так как «нельзя наказывать людей, не по своей воле потерявших работу». Для борьбы с социальными рисками предлагались меры «регламентированной предусмотрительности», которые имели целью «некоторое обеспечение рабочего класса путем законодательным». Этот путь предусматривал обязательные меры, как-то: разные сборы с рабочего населения для целей социального обеспечения (на устройство госпиталей, приютов, запасных капиталов и др.). При этом государство должно было на себя брать полное финансирование только системы образования. По сути Ф.Г. Тернер предлагал ввести систему обязательного страхования рабочих за счет средств самих рабочих.

Тернер заложил своеобразную научную традицию, когда при исследовании рабочего вопроса в России анализировалось фабрично-заводское и социальное законодательство стран Запада. Практически во всех его работах ему уделено особое место. Он подверг критике цеховую организацию производства, но выступил за ассоциации рабочих «на новых началах». В своей научной и практической деятельности Тернер проводил идею о необходимости социальных реформ. Впрочем, они виделись ему крайне умеренными.

Практически одновременно к проблеме фабричного законодательства обратился другой выдающийся экономист и государственный деятель Н.Х. Бунге (1823–1895). Он также являлся крупным специалистом по полицейскому (административному) и налоговому праву.

В части правового решения рабочего вопроса его взгляды были основаны на следующих посылках. Во-первых, при наличии непрочных уз между работниками и работодателями необходимо установить правопорядок, предоставляющий работникам более прочное общественное положение. Во-вторых, государство может и должно контролировать трудовые отношения через соответствующий орган, которым стала впоследствии фабричная инспекция. Характерно, что Н.Х. Бунге сразу же отверг французский вариант, где надзор осуществляли комиссии, составленные из самих владельцев предприятий. По его мнению, в них могли входить только независимые служащие. Все проблемы могли решаться только объединением усилий государства, работодателей и работников. В-третьих, компенсации рабочим за увечья не могут выплачиваться на гражданско-правовой основе с обязательным доказыванием вины предпринимателя. Это должно осуществляться путем страхования трудящихся по меньшей мере с участием государства. В- четвертых, он не отрицал свободы договора в рамках закона, но вслед за А. Смитом обратной стороной этого видел право рабочих на забастовку. Центр тяжести всего рабочего вопроса виделся ему в повышении благосостояния рабочих, в том числе через их участие в прибылях и привлечение рабочих к управлению предприятием. Надо отметить, что Н.Х. Бунге выступал против попечительства в отношении рабочих, как и против административного произвола и открытого давления на работодателей даже во имя достижения благих целей. Именно как административист, он считал, что все трудовые споры должны решаться только в рамках закона, где третьей стороной может и должно стать государство в лице уполномоченных органов, прежде всего фабричной инспекции и судов.

Он выступал за более жесткий контроль государства в сфере фабричного законодательства, предлагал легализовать права работников на объединение и на экономическую забастовку. Главным направлением достижения «социального мира» он видел улучшение положения рабочих и налаживание диалога рабочих с работодателями. Отсюда вытекали его предложения о социальном страховании рабочих с участием государства, о допуске работников к участию в прибылях и к управлению предприятиями, естественно, в весьма ограниченных масштабах. Его интерес к фабричному законодательству носил вполне прикладной характер. В этом законодательстве он видел один из инструментов достижения внутренней стабильности и экономического процветания. Из всех государственных чиновников Российской империи своего времени это был, вероятно, самый компетентный специалист в сфере правового регулирования труда.

И.Х. Бунге к мерам, относящимся к упрочению благосостояния рабочих, причислял меры, установленные законами о соблюдении осторожности на фабриках и вознаграждении рабочих за увечья; о кассах пенсий, пособий, взаимной помощи работников, учебных учреждениях и пр. В этой части ученый видел задачу в установлении юридических норм, которые должны облегчить возникновение и деятельность товариществ рабочих. Эти товарищества рассматривались им как средство, которое служит цели достижения рабочим сословием нравственной и хозяйственной самостоятельности, ограждению каждого члена от случайных бедствий. По мнению ученого, все товарищества рабочих могут быть разделены на два вида. Первые – потребительские общества и общества вспомоществования – учреждаются для обеспечения дешевого удовлетворения потребностей товаров, дешевого жилья, для облегчения пользования кредитами. Особая роль отводилась товариществам вспомоществования, которые осуществляют выплату пособий в случае болезни, смерти, пенсий и др. Второй вид товариществ рабочих – производственные (производительные), в которых рабочие являются не только исполнителями работ, но и по преимуществу пайщиками.

Н.Х. Бунге имел немало единомышленников среди видных российских экономистов, которые считали необходимым принятие относительно широкого фабричного законодательства. Так, известный ученый и одесский городской голова Н.А. Новосельский (1818–1898) признавал актуальность рабочего вопроса в России и предлагал его разрешить на «практической почве». По его мнению, фабричные законы должны были взять под свое покровительство материальные интересы рабочих. Неразрешенность рабочего вопроса угрожала «перспективой социальной революции». Еще один экономист И.Е. Шевченко-Красногорский писал, что фабричное законодательство имеет главной задачей служить некоторым противовесом вредным для государства сторонам фабричной промышленности, призвано «охранять жизнь и здоровье рабочих и, по возможности, устранять поводы к проявлению острых отношений между трудом и капиталом». Он проанализировал зарубежное фабричное законодательство и имевшиеся в то время российские законопроекты о труде. В результате он предложил систему мер, направленных на законодательное решение рабочего вопроса. Среди них назывались такие меры, как: возложение ответственности на предпринимателей за вред, причиненный жизни и здоровью во время работы; усиление института фабричной инспекции и обеспечение ее полной независимости посредством достойного бюджетного финансирования; перенос акцента не на карательные, а на превентивные меры, не допускающие причинение вреда жизни, здоровью и материальным интересам рабочим; активное использование опыта зарубежного фабричного законодательства с учетом российской специфики. А.А. Карелин придерживался схожей позиции по рабочему вопросу. Он определял фабричные законы как ряд законоположений, имеющих целью улучшить положение фабричных, мануфактурных и ремесленных наемных рабочих. Он прямо утверждал, что именно фабричные законы должны регулировать условия личного найма.

На гораздо более консервативных позициях находился экономист и государственный деятель В.П. Безобразов (1828–1889). Благодаря его научным работам утвердилось очевидное, но относительно новое для России положение, что благосостояние рабочих является важнейшим фактором промышленного производства и прогресса вообще. Его проповедь «естественного неравенства» при «равенстве свободы» неизбежно предполагала и свободу трудового договора. В.П. Безобразов установил взаимосвязь форм ведения хозяйства и уровня благосостояния рабочих. Он, хотя и очень умеренно, критиковал излишнюю полицейскую регламентацию и надзор за рабочими, ратовал за «самодеятельность» заинтересованных классов. Он был категорическим противником передачи фабричных инспекций из ведения Министерства финансов Министерству внутренних дел. Наконец, В.П. Безобразов выработал модель статистического описания положения рабочих, что позволило будущим исследователям опереться на твердую цифровую базу. Также он принимал участие в разработке первых фабричных законов 80-х годов XIX в., практика применения которых им впоследствии обобщалась. При этом он остался принципиальным противником государственного вмешательства в отношения между работниками и работодателями, либералом рикардианского толка. Но в научных взглядах В.П. Безобразова был целый ряд положений, идущих вразрез с реалиями того времени. Явно устарело его утверждение о самобытности российского рабочего вопроса в отличие от Запада. Отмечая важность создания фабричной инспекции, он предлагал придать ей преимущественно карательный, репрессивный характер. Эта инспекция, по его мнению, не могла являться правительственным органом, который призван «к прямому экономическому улучшению быта рабочего класса (сверх косвенного улучшения его посредством охраны от правонарушений другой стороной) и к возвышению уровня его благосостояния материально и нравственно». Уже многим его современникам позиция видного экономиста казалась устаревшей.

А.Ф. Федоров (1855 – после 1916), начинавший службу в органах МВД, уже свою магистерскую диссертацию посвятил фабричному законодательству. Его докторская диссертация также была связана с проблемами правового регулирования трудовых отношений. В своей магистерской диссертации он проанализировал фабричное законодательство 14 государств, прежде всего Англии, Германии, Франции и Австро-Венгрии. Фабричному законодательству России со времен царя Алексея Михайловича посвящено почти 100 страниц исследования.

Автор выявил девять действующих на 1884 г. нормативных правовых актов, регулирующих отношения между хозяевами фабрик и рабочими, и дал им развернутую характеристику. Более того, Федоров подробно рассмотрел проекты законов, подготовленных комиссиями по рабочему вопросу в 50–80-х годах XIX в. Особого внимания достойны выводы молодого магистра полицейского права. Он предложил ограничить рабочий день взрослых работников примерно восемью часами, ориентируясь на опыт США. Беременные женщины и роженицы на некоторый период вообще не должны были допускаться к работе.

Предлагалось создать специальные условия для труда женщин, а малолетних брать на работу только после медицинского освидетельствования и получения начального образования. При этом минимальный возраст, с которого разрешалось заключать договор личного найма, должен был быть повышен. Предлагалось ввести запрет на труд в выходные и праздничные дни, причем для женщин и детей не должно быть исключений из этого правила. Перечень исключительных случаев для мужчин предлагалось определить законодательно. Хозяева фабрик должны были отвечать за несчастные случаи с рабочими на основании самого наличия такого факта. Тяжесть доказывания беспечности или неосторожности рабочего возлагалась на хозяина. Федоров предложил дифференцировать рабочий день детей и подростков с учетом их потребностей в обучении, а также законодательно определить санитарные требования к условиям работы и проживания при фабриках всех категорий рабочих. Все вышеназванные предложения, по мнению Федорова, должны были проводиться постепенно, но неуклонно.

А надзор за соблюдением всего фабричного законодательства должна была осуществлять независимая правительственная инспекция. Все эти предложения по совершенствованию фабричного законодательства можно признать вполне реалистичными и прогрессивными. Они явились плодом анализа зарубежного фабричного законодательства, оценки российских правовых реалий и знания внутриполитической и экономической ситуации в стране. Часть из них вскоре была осуществлена, а часть так и осталась нереализованной.

Более радикальную позицию занимал А.Н. Миклашевский (1864–1911) – экономист и служащий Министерства финансов, участник подготовки денежной реформы 1897 г. Он полагал, что для разрешения любого социального конфликта мирным путем необходимо учитывать интересы сторон социальных отношений, а превалирование мнения только одной из них неизбежно ведет к насилию. По его мнению, участие рабочих в управлении производством должно быть существенно расширено. «Старый владельческий класс» через правовые механизмы должен мирно уступить место «нарождающейся рабочей демократии».

Построение рациональной социальной политики он не видел без учета этических начал и принципа справедливости. Он последовательно рассмотрел все возможные в то время способы «защиты интересов труда» как на Западе, так и в России. При этом основное внимание обращалось не столько на локауты и стачки, необходимость которых не отрицалась, сколько на государственное посредничество в промышленных (трудовых) спорах. Он был сторонником расширения государственного вмешательства в отношения работников и работодателей. Основное внимание в работах Миклашевского концентрируется на экономической составляющей трудовых отношений. Он справедливо полагал, что производство не может быть рассмотрено в отрыве от проблемы распределения, а фактор заработной платы является во многом определяющим для достижения высоких производственных показателей. Также этот фактор, по его мнению, должен быть определяющим в дефиниции трудового договора. В этой части он дискутировал с Л.С. Талем, который, по мнению Миклашевского, не указывал на экономическую зависимость работника, вытекающую из трудового (рабочего) договора.

Он отмечал, что «заработная плата, получаемая каждым средним рабочим в виде денег, должна быть достаточна для того, чтобы он, покупая на нее средства существования, прожил известное число лет и дал себе на смену нового работника – своего сына». Таким образом, речь шла о минимальной заработной плате, которая не должна быть ниже прожиточного минимума работника.

Определенное место среди ученых и государственных деятелей занимает С.О. Загорский (1884?–1930). Достаточно сказать, что в силу своего служебного положения он координировал всю законотворческую деятельность Министерства труда Временного правительства. Кроме того, он являлся автором законопроекта о профессиональных обществах, одним из соавторов Положения о комитете труда как совещательном органе, созданном впоследствии при Министерстве труда. В своей научной и практической деятельности он ориентировался как на зарубежный опыт, так и на наработки отечественных ученых. Загорский однозначно выступил против самочинных действий рабочих, которые еще более способствовали дезорганизации производства и еще больше ухудшали их положение. Он оставался последовательным сторонником законодательного решения рабочего вопроса и выступал за создание Кодекса труда. Более того, юридическая служба под его руководством предпринимала конкретные шаги по систематизации всего массива трудоправовых нормативных актов. Октябрьскую революцию Загорский не принял и впоследствии эмигрировал, но по-прежнему интересовался проблемами рабочего законодательства России.

Еще раз подчеркнем, что предложенное нами деление ученых на группы до известной степени условно. Многих из исследователей можно отнести на разных этапах их карьеры к разным группам. Так, В.П. Литвинов-Фалинский был преподавателем столичного технологического института, фабричным инспектором, сотрудничал с союзами предпринимателей, а впоследствии возглавлял отдел промышленности в Министерстве торговли и промышленности.

К. Маркс, марксисты, В.И. Ленин и развитие науки трудового права.

Развитие науки трудового права изначально находилось под влиянием идеологических течений различных направлений. Рабочий вопрос и его правовое урегулирование рассматривались как часть более широкой социальной проблематики. В этой ситуации идейная ориентация ученых оказывала существенное, а иногда определяющее влияние на их теоретические положения и практические выводы. Примечательно, что во всем мире проблемами правового регулирования труда сначала занимались преимущественно исследователи социалистической ориентации. Ученые либерального направления зачастую не видели в этом необходимости, считая отношения, связанные с трудом, сугубо гражданско-правовыми.

Надо отметить, что исследование рабочего вопроса, в том числе его правовой стороны, в царской России уже считалось определенным проявлением оппозиционности существующему политическому режиму. В конце XIX в. это имело место и в большинстве стран Запада.

Нам представляется, что марксистская идеология оказала существенное воздействие на возникновение и развитие науки трудового права.

Было бы явным преувеличением, как это делалось в советский период, связывать формирование данной науки только с марксизмом-ленинизмом. Другой крайностью были бы полное отрицание или односторонне негативная оценка влияния данной идеологии на изучение трудоправовой проблематики. На наш взгляд, в настоящее время необходим определенный, по возможности «деидеологизированный» взгляд на научные проблемы трудового права. Начнем с основоположника учения исторического материализма.

К. Маркс (1818–1883) и его последователи доказывали принципиальную невозможность законодательного решения рабочего вопроса при капитализме и крайне ограниченную возможность рабочего законодательства улучшить положение наемных работников. В то же время основной труд К. Маркса «Капитал» оказал определенное влияние на возникновение трудового права вообще и принципиальное влияние на доктрину советского трудового права в частности. Можно выделить в этом ключе пять основных марксистских положений. Первое: К. Маркс провел одно из первых исследований ключевого для трудового права понятия – трудового отношения. При этом основной упор делался на его эксплуататорский характер в классовом обществе. Второе: им был осуществлен анализ таких понятий, как рабочее время, заработная плата, дисциплина труда. Третье: он выявил и проанализировал основные движущие силы развития законодательства о труде, определив его как следствие классовой борьбы. К. Маркс обоснованно отмечал, что это законодательство было вызвано к жизни конкуренцией между капиталистами и оно, по сути, является необходимым продуктом крупной промышленности. Ограничение эксплуатации рабочих связывалось с потребностью буржуазных государств в здоровых солдатах для ведения империалистических войн. Четвертое: К. Марксом был собран богатый материал по истории регулирования трудовых отношений. При всей своей критичности он отмечал важность фабричного законодательства как средства «физической и интеллектуальной защиты» рабочего класса, высоко оценивал деятельность английских фабричных инспекторов. Но вывод К. Маркса сводился к тому, что даже реформы при капитализме не могут принципиально изменить положение рабочих.

Пятое: в «Капитале» содержится немало мыслей о желаемом трудовом праве при социализме, в том числе о всеобщности труда, о необходимости сокращения рабочего времени, об усилении охраны труда и др.

К. Маркс рассматривал некоторые частные проблемы правового регулирования отношений работников и работодателей, в том числе проблемы заработной платы, забастовок и локаутов, рабочего представительства и участия работников в управлении производством. Воззрения Маркса на рабочий вопрос подвергались неоднократной критике уже его современниками. Это касалось прежде всего позиции ученого по абсолютизации классовой борьбы и переносу акцента на политическую составляющую разрешения рабочего вопроса. Наиболее последовательными его оппонентами выступали Ф.А. Ланге и Л. Брентано. Дискуссию с последним в свою очередь анализировал Ф. Энгельс.

Надо отметить, что марксистская теория адекватно отражала правовые и экономические реалии того времени, т.е. эпохи промышленного капитализма. Но К. Маркс ошибся в своем предвидении перспектив развития капитализма, условно говоря, приняв крик «младенца», коим тогда являлся капитализм, за предсмертный «хрип» старика. После создания социальной теории Дж.М. Кейнса и проведения «нового курса» Ф.Д. Рузвельта капитализм стал существенно меняться и в настоящее время он имеет крайне мало общего с той его моделью, современником и исследователем которой являлся К. Маркс. Вместе с тем концепция К. Маркса оказала существенное влияние не только на советскую, но и на российскую дореволюционную концепцию трудового права.

Друг, единомышленник и соавтор К. Маркса Ф. Энгельс (1820–1895) также занимался теорией рабочего вопроса. Он хорошо владел практическим материалом, чему способствовал его переезд в 1842 г. в Манчестер, где он работал в конторе фабрики управляющим. Его публикации имели прикладной характер, затрагивали историко-правовую сторону рабочего вопроса. Он приветствовал первые акты английского фабричного законодательства, в том числе акты, ограничивающие рабочий день женщин и детей. Он также ратовал за активизацию профсоюзной борьбы в защиту прав работников, обосновывал необходимость повышения заработной платы и ограничения рабочего дня взрослых рабочих. Как и К. Маркс, Ф. Энгельс крайне критично относился к существующему в его время фабричному законодательству и видел разрешение рабочего вопроса не в его реформировании, а в социальной революции. Он выступал также за международное объединение рабочих в борьбе за свои права, поддерживал идею международной охраны труда.

Легальные марксисты М.И. Туган-Барановский (1865–1919) и П.Б. Струве (1870–1944) в какой-то степени продолжили критику капитализма, но в более конструктивном ключе. М.И. Туган-Барановский определял труд в духе К. Маркса только как одну из разновидностей товара. Он писал: «В формальном отношении договор о найме рабочего не отличается принципиально от всякого другого договора найма, а является таким же меновым актом, как купля-продажа любого товара».

Очевидно, что даже для того времени это было явно упрощенное утверждение. Разделение труда М.И. Туган-Барановским, восходящее к марксистскому, на «низший» (преимущественно мускульный и не требующий особой предварительной подготовки) и «высший» (преимущественно умственный, требующий длительной специальной подготовки) также слишком неконкретна. В этой части вполне уместно критическое отношение к данным положениям со стороны Л.С. Таля.

Туган-Барановский приветствовал появление фабричного законодательства в России и положительно оценивал активную роль государства в регулировании отношений между предпринимателями и рабочими.

Анализируя схему эволюции «русской фабрики» от купеческой фабрики петровских времен до капиталистической, основанной на наемном труде, он значительное внимание уделял взаимоотношениям предпринимателей и рабочих. По его мнению, новейшее фабричное законодательство и демократизация российского общества должны привести к социальному сотрудничеству этих классовых групп. М.И. Туган-Барановский доказывал существование в России рабочего вопроса во вполне европейском понимании, но с национальными особенностями. Свое учение он строил, опираясь на идею верховной ценности человеческой личности. Как и все русские интеллигенты-социалисты, он симпатизировал немецкой системе социального страхования, охраны труда и стал редактором специального сборника, посвященного этому вопросу. Сам Туган-Барановский в этом сборнике опубликовал очерк, посвященный законодательной охране труда в России, который начал с анализа первого фабричного закона, принятого 24 мая 1835 г.4 Туган-Барановский подготовил обзор, посвященный государственному посредничеству в трудовых спорах. Им разделялись индивидуальные трудовые споры, разрешаемые в суде, и коллективные трудовые споры. Последние должны были разрешаться или предотвращаться «методом коллективного договора», через правительственное посредничество и иные примирительно-посреднические процедуры.

Если для легальных марксистов проблемы правового регулирования труда находились на периферии научного интереса, то для большевиков рабочий вопрос был вообще одним из ключевых. Это вполне обосновано для партии, считавшей себя выразительницей интересов рабочего класса. В этой связи особый интерес представляет оценка теоретического наследия В.И. Ленина (1870–1924) в контексте развития науки трудового права. Разброс мнений по данному вопросу особенно велик и находится в диапазоне от оценки В.И. Ленина едва ли никак первого советского ученого-трудовика до полного умолчания. Нам представляется, что это крайности, связанные с давлением официальной идеологии или личной политической позицией авторов. Характерно, что в 20-е годы ХХ в. подчеркивалось внимание В.И. Ленина к трудовому законодательству, его отрицательное отношение как к левому экстремизму в виде «военно-коммунистического забегания вперед», так и к «буржуазным пережиткам». Вполне можно согласиться с тем, что В.И. Ленин проявил выдержку и понимание проблемы там, где многие его товарищи по партии ударились в крайности. Это касается его позитивной роли в принятии КЗоТ 1922 г., его постоянных призывов учитывать иностранный опыт, внимания к подбору руководящих кадров Народного комиссариата труда (НКТ). Большинство его современником писали о В.И. Ленине именно как о государственном деятеле, а не как об ученом. Действительно, роль О. Бисмарка и Ф.Д. Рузвельта в принятии прогрессивного социального законодательства также достаточно велика, но ни одному исследователю в этой связи не пришло в голову назвать их специалистами по данной проблеме.

Начиная с 30-х годов ХХ в., когда возвеличивание В.И. Ленина стало «подставкой» для утверждения личной власти И.В. Сталина, ситуация принципиально изменилась. Была создана целая трудоправовая «лениниана», а число публикаций, особенно в юбилейные годы, стало исчисляться десятками. При этом многие исследователи «под ленинскую тематику» вполне плодотворно развивали свои научные концепции, а многообразие ленинского наследия позволяло найти нужную цитату практически на все случаи жизни. В то же время В.И. Ленин в определенной степени повлиял на развитие науки советского трудового права, прежде всего через критическое осмысление дореволюционного трудового законодательства. Но в целом он показал себя как последовательный марксист, применяющий основные положения этого учения к современной ему ситуации.

Определенная новизна ленинского подхода к изучению проблем правового регулирования трудовых отношений нам видится в следующем. Во-первых, это тщательный, но небеспристрастный анализ основных актов российского дореволюционного трудового законодательства. Особое место в этом ряду занимает его исследование «Новый фабричный закон», подготовленное в 1897 г. и опубликованное в 1899 г. По мнению С.С. Алексеева, «в этой работе мы находим те теоретические положения обобщающего характера, которые дают нить для понимания социально-политической и юридической природы общих дозволений и общих запретов». В.И. Ленин обоснованно утверждал, что фабричный закон 2 июня 1897 г. предоставляет слишком много нечетко определенных прав администрации, не устанавливает для нее никаких точных и общеобязательных правил, что создает предпосылки для произвола. При этом В.И. Ленин видел разрешение противоречий между трудом и капиталом вполне в марксовом духе через победу труда и ликвидацию эксплуатации человека человеком.

Практические мероприятия для осуществления этого, кроме идеологического обеспечения, не прорабатывались и представлялись достаточно идеалистическими (освобождение труда, всеобщая трудовая повинность, равенство прав трудящихся и ограничение в правах эксплуататоров, подавление сопротивления последних и др.). Но в целом ленинские работы можно признать важным источником при изучении истории трудового права России. Во-вторых, В.И. Ленин комплексно подходил к решению рабочего вопроса, не ограничиваясь его формально-юридической стороной. Он изучал статистику стачечного движения, анализировал настроения рабочих, обращался к материалам социологических и промышленно-статистических исследований. Определенный интерес представляет ленинский подход к изучению трудового законодательства через анализ комплекса разнородных источников. В.И. Ленин стал одним из первых политиков, которые не только следили за исследованиями в сфере трудовых отношений, но и использовали их в идейной борьбе и при формировании политического курса. Ленинские идеи оказали большое влияние на формирование советского законодательства о профсоюзах. Это касается партийного руководства профсоюзами, представления о профсоюзах как о «школе коммунизма», культивирования их производственных задач и стимулирования рабочего энтузиазма, трудовых починов и др. В-третьих, в отличие от большинства радикально настроенных большевистских идеологов В.И. Ленин предлагал учитывать опыт зарубежных стран, хотя узкоклассовый подход изначально делал такую возможность достаточно ограниченной.

Российские марксисты-ленинцы о трудовом праве. Одним из первых ученых-марксистов к анализу правовой стороны рабочего вопроса обратился В.В. Святловский (1869–1927). В начале ХХ в. он признавался одним из самых крупных российских специалистов по истории и теории профсоюзного движения. Первоначально он выступал за мирное участие профсоюзов в социально-политической борьбе за улучшение положения рабочего класса, был поборником государственного страхования рабочих и усиления государственной охраны труда. Впоследствии занимал более радикальную позицию, хотя большевиками и оценивался как «соглашатель» с буржуазией.

В советский период он занимался преимущественно историей профсоюзного движения.

Также с марксистских позиций подходил к решению рабочего вопроса В.Я. Канель (1873–1918). В круг его научных интересов входили вопросы фабричной медицины, страхования рабочих, правового регулирования отношений работников и работодателя. Из числа большевиков это был наиболее объективный, однако далеко не беспристрастный исследователь. В его работах абсолютно преобладает критика современного ему положения рабочих в царской России. В большинстве своем эта критика была вполне обоснованной. Особое внимание он обращал на несоответствие конструкции договора личного найма опосредуемым им общественным отношениям. Он справедливо полагал, что патриархальные отношения между трудом и капиталом остались в прошлом, а гармония интересов предпринимателей и рабочих отсутствует. Выводом из этого стало предложение о необходимости специального правового регулирования отношений между трудом и капиталом. Канель обосновывал необходимость особого рабочего договора, который бы учитывал личностный момент в трудовых отношениях. Для него была очевидна неприменимость к рабочему договору цивилистических конструкций, аналогичных задатку. Он полагал, что заработная плата должна выплачиваться в полном объеме, поскольку является единственным источником существования для рабочих. По сути Канель, как и Л.С. Таль, писал об алиментарном характере вознаграждения за наемный труд.

Самым известным ученым-марксистом, занимавшимся проблемами правового регулирования труда до 1917 г., был М.Г. Лунц (1872–1907). В своих работах он резко выступал против «классового мира» и отрицал идею компромисса работников с работодателями и правительством, последовательно критиковал так называемый полицейский социализм. Большинство его работ были связаны с изучением истории российского фабричного законодательства и фабричной инспекции. Его критика современного ему законодательства была не всегда взвешенной. Вместе с тем он правильно отметил возрастающую роль профсоюзов в борьбе за улучшение положения работников, бесперспективность государственной политики попечительства над рабочими. На тираж его посмертного сборника статей «Из истории фабричного законодательства, фабричной инспекции и рабочего движения в России» (М., 1909) по распоряжению властей был наложен арест, однако значительная часть этого тиража успела разойтись. В названном сборнике был дан глубокий анализ фабричного законодательства. Он был построен на сопоставлении прав и интересов работника и работодателя в рамках договора найма, применения санкций, наказаний к сторонам этого договора. Констатировалось неравноправное положение работника в договоре найма. М.Г. Лунц дискутировал с И.Х. Озеровым и В.П. Литвиновым-Фалинским, упрекая их за приверженность идее классового мира и переоценку желания фабрикантов идти на компромисс с рабочими. В этом случае в качестве аргументов он привлекал работы западных ученых социалистического направления (А. Менгер, Г. Шульце-Геверниц и др.) и материалы западного законодательства. По его мнению, дальнейшее развитие фабричных законов могло происходить только под давлением рабочих, вследствие чего делался вывод о необходимости давления на законодателя «снизу». Лунц резонно отмечал неразрывную связь общего политического курса и развитие фабричного законодательства, нестабильность, а зачастую временный характер российских нормативных правовых актов о труде.

Проблемами фабричного законодательства занималась одна из наиболее ярких личностей в большевистской партии, впоследствии первая женщина – нарком государственного призрения и первая женщина-посол А.М. Коллонтай (1872–1952). Она стала автором одного из первых исследований наравне с Х. Ренваллом, посвященных фабричному законодательству Финляндии, которая являлась в то время автономной частью Российской империи. А.М. Коллонтай отмечала «половинчатый и полумерный» характер финского фабричного законодательства. Она писала о деятельности финской фабричной (промысловой) инспекции. Она предложила перечень конкретных мероприятий по реформе фабричного законодательства, которые включали в себя: установление восьмичасового рабочего дня; ограничение ночного труда только теми случаями, когда он неизбежен; введение обязательного непрерывного еженедельного отдыха не менее 36 часов подряд; предоставление женщинам декретного отпуска с сохранением заработной платы; запрет детского труда до 16 лет; увеличение численности фабричных инспекторов и привлечение к контролю за соблюдением фабричного законодательства рабочих организаций; распространение фабричного законодательства на все категории наемных работников; установление более строгих взысканий, налагаемых на фабрикантов за нарушение фабричного законодательства. Эти законодательные предложения были достаточно умеренными и реалистичными. После революции Коллонтай обратилась к вопросам трудового законодательства в контексте проблемы женской эмансипации. Она последовательно отстаивала равенство трудовых прав мужчин и женщин.

После 1917 г. марксизм стал идеологической основой развития советской юридической науки. Его догматизация и упрощение самым пагубным образом сказались на развитии трудоправовой теории. Но это связано не только и не столько с самим марксизмом, сколько с его предвзятым и однобоким толкованием. В настоящее время марксизм остается в инструментарии науки трудового права, но не как «единственно верное учение», а как один из научно обоснованных методологических подходов.

В заключение можно сделать следующие выводы:

1. Российская наука трудового права начала формироваться в конце ХIХ – начале ХХ в. При этом проблемы частного трудового права (трудовой договор, работодательская власть, оплата труда и др.) изучались первоначально в рамках цивилистики. Напротив, проблемы публичного трудового права (охрана труда, контроль и надзор за соблюдением трудового законодательства и др.) изучались первоначально в рамках полицейского (административного) права. Таким образом, наука трудового права также формировалась на стыке частного и публичного права.

2. Первыми российскими учеными-трудовиками были как представители академической науки, так и фабричные инспектора, государственные чиновники, представители предпринимательских кругов.

Это были не только юристы, но и экономисты, инженеры, врачи. В их исследованиях был затронут широкий спектр вопросов теории формирующейся отрасли трудового права, причем как индивидуального (трудовой договор, дисциплина труда, рабочее время и время отдыха), так и коллективного (коллективные договоры, коллективные трудовые споры и забастовки, статус профессиональных союзов и объединений работодателей).

3. Политические воззрения оказывали существенное влияние на научные исследования первых специалистов по трудовому праву. В подавляющем большинстве они по меньшей мере сочувствовали социалистическим убеждениям. Исследователи марксистского направления внесли весомый, но противоречивый вклад в рассмотрение «рабочего вопроса».

Правовая сторона решения этого вопроса была рассмотрена марксистами недостаточно подробно в силу присущего им правового нигилизма, радикализма и излишней веры в благотворность насилия.

4. Дореволюционная научная традиция изучения правового регулирования труда только начала формироваться и была прервана революционными событиями 1917 г. Советской юридической наукой она оказалась во многом не востребована, а в отдельные периоды демонстративно отторгалась. Своеобразный ренессанс произошел только в конце прошлого века.

Развитие науки трудового права в советский и постсоветский периоды

Научное наследие первой генерации советских ученых-трудовиков. Первая генерация советских ученых-трудовиков была представлена в основном исследователями, получившими образование и начавшими свою научную деятельность еще до 1917 г. Это И.С. Войтинский, К.М. Варшавский, Д.М. Генкин, А.Г. Гойхбарг, Е.Н. Данилова, В.М. Догадов, Я.А. Канторович (1859–1925), А.Е. Семенова, И.А. Трахтенберг (1883–1960), З.Р. Теттенборн, с определенными оговорками П.Д. Каминская, Д.Н. Хлебников и др. В годы гражданской войны результаты научных исследований выходили, за редким исключением, в основном в виде статей в периодических изданиях и были посвящены принятию КЗоТ 1918 г. Наиболее активно публиковался А.Г. Гойхбарг (1883–1962) в журналах «Пролетарская революция и право» и «Вестник жизни». На неподконтрольной большевикам территории издавались и переиздавались отдельные работы по трудовому праву, в том числе И.С. Войтинского, И.А. Трахтенберга. В 1918 г. были опубликованы и последние вышедшие в России работы Л.С. Таля по трудовому праву, подготовленные еще в досоветский период. Первая относительно обширная публикация по советскому трудовому законодательству представляла собой лекцию З.Р. Теттенборн (1893 – после 1930), прочитанную на курсах для инспекторов труда. Уже здесь ярко проявилась такая черта многих будущих советских исследований, как отказ от дореволюционного российского и мирового научного наследия. Идеологизация и узкоклассовый подход были свойственны официальной советской науке изначально. В этой связи не выглядит существенным преувеличением утверждение В.И. Смолярчука о том, что «наука советского трудового права зарождалась на базе марксистско-ленинского учения под повседневным руководством КПСС».

Надо отметить, что степень интеллектуальной свободы в этот период была крайне ограничена.

С 1922 до конца 20-х годов наука трудового права переживала своеобразный ренессанс, связанный с введением нэпа и легализацией договорных трудовых отношений. В этот период было проведено несколько плодотворных дискуссий, касающихся основных проблем отрасли: предмета, источников, соотношения с другими отраслями права и др. Именно в этот период были заложены теоретические основы советской науки трудового права. Однако всячески подчеркивался разрыв с дореволюционной традицией, хотя интеллектуальная и личностная преемственность была налицо. Это, в частности, выражалось в том, что первые советские ученые-трудовики в большинстве своем были знакомы с работами своих зарубежных коллег и вели с ними вполне цивилизованные дискуссии. Общепризнанным авторитетом пользовались труды немецких ученых Г. Зинцгеймера и В. Каскеля, а также были широко известны публикации Г. Ниппердея, В. Шеебарта, Г. Шеффера, Э. Якоби, британцев Х. Клейна и Г. Слессера, американцев Д. Коммонса и Д. Эндрюса, французов А. Вабра и М. Эбле и др. Так, например, было переведено и опубликовано фундаментальное исследование немецкого профессора В. Каскеля.

Принятие КЗоТ 1922 г. существенно оживило научные исследования, а первой крупной публикацией по отдельному институту трудового права – трудовому договору стало исследование К.М. Варшавского (1893–1981)2. Он широко использовал дореволюционные труды пока еще находящегося в России, но уже не имевшего возможности публиковаться Л.С. Таля. Эту работу К.М. Варшавского его коллеги осудили за отсутствие строго марксистского подхода, но назвали лучшей из всего написанного по трудовому праву. Вместе с И.С. Войтинским он разрабатывал догматику советского трудового права. Варшавский обосновал положение о трудовом праве как замкнутой системе, которая взаимодействует с другими отраслями права, был сторонником субсидиарного применения норм гражданского законодательства в регулировании трудовых отношений, в том числе привлечения к материальной ответственности работников на основе норм ГК РСФСР.

К.М. Варшавского можно назвать представителем старой цивилистической школы в трудовом праве. Он допускал общецивилизационный подход к проблемам трудового права, считал несамостоятельный труд феноменом, присущим не только капиталистической, но и социалистической формации. Он одним из первых дал определение предмета трудового права, акцентируя внимание на регулировании человеческого труда, но не всякого, а именно наемного. Фактически он ставил знак равенства между трудовым договором и договором личного найма. Варшавский рассматривал советское трудовое право в сравнительном ключе и в контексте мировых тенденций. Он считал советское трудовое законодательство ответом на кризис правового регулирования трудовых отношений, возникший на Западе в начале ХХ в. и обострившийся после Первой мировой войны. В противовес позиции большинства советских ученых-трудовиков КЗоТ 1922 г. виделся ему как компромисс интересов работников и работодателей. Он писал о том, что связанное исторически с фабрично-заводским законодательством советское трудовое право по большей части не устанавливает каких-либо совершенно новых по своему содержанию норм, а распространяет, до известной степени механически, нормы охраны труда фабрично-заводских рабочих на всех прочих нанимающихся.

Здесь однозначно выражена мысль о преемственности дореволюционного фабричного и советского трудового законодательства. Особо следует отметить, что Варшавский был автором, по сути, первого советского учебника трудового права. Структура данного учебника охватывала основные институты общей и особенной частей отрасли. Изложение материала было построено на сравнительном анализе норм КЗоТ 1922 г. и зарубежного трудового законодательства, а также на сравнении с нормами КЗоТ 1918 г. При этом активно использовались цивилистические конструкции, и по каждому вопросу у автора было свое видение теоретических основ анализируемых проблем. В итоге мы имеем дело не с традиционным учебником, где основное место уделяется анализу действующего законодательства, а скорее с комплексным исследованием, где анализ истории проблемы сочетается с ее теоретическим осмыслением и последующим выходом на действующее законодательство и практику его применения.

Первую теоретическую обобщающую работу по советскому трудовому праву опубликовала А.Е. Семенова (1887–1950)3. Современники отнеслись к этой работе достаточно критично, а И.С. Войтинский отмечал сложность изложения, которая искупается живостью языка.

И.С. Войтинский констатировал некоторое преувеличение при описании эксплуатации детского труда в капиталистических странах, а также то, что замах на «большую теоретическую работу» обернулся только постановкой проблемы. Отметим, что переиздания работы А.Е. Семеновой, а также ее последующие публикации встретили более благожелательные отзывы современников.

Большое значение для развитии теории советского трудового права имело исследование И.С. Войтинского «Трудовое право СССР», которое можно назвать первым классическим советским учебником по трудовому праву. И.С. Войтинский стал наиболее известным теоретиком советского трудового права, авторитет которого в 20–30-е годы ХХ в. был общепризнанным.

Из общих работ по трудовому праву, вышедших в 20-х годах, необходимо отметить прежде всего публикации В.М. Догадова (1886–1962), П.Д. Каминской (1894 – после 1959)2. Определенный интерес представляют публикации политических и государственных деятелей, таких как прокурора РСФСР по трудовым делам А.М. Стопани (1871–1932), наркома труда В.В. Шмидта (1886–1940), его заместителя В.А. Радус-Зеньковича и др.3 Значительное число исследований в этот период было посвящено проблемам трудового договора, заработной платы.

Большую роль в развитии науки трудового права сыграл ведомственный журнал НКТ «Вопросы труда», редколлегию которого долгое время возглавлял А.М. Стопани. На его страницах публиковали свои теоретические статьи практически все советские ученые-трудовики. Судьба этого журнала в какой-то мере отразила судьбу советской науки. С начала 30-х годов на его страницах перестали публиковаться дискуссионные теоретические работы, зато стали преобладать публикации «на злобу дня» с широким цитированием классиков марксизма-ленинизма. Редколлегия не сразу смогла перестроиться под новые требования, и ее состав неоднократно менялся, а его главный редактор И.А. Кравель (1897–1938) был арестован в 1933 г.

Сам журнал вскоре был закрыт в связи со слиянием НКТ и ВЦСПС.

Программное значение имела разгромная идеологическая статья, одним из авторов которой являлся Л.З. Мехлис (1889–1953), на тот момент заведующий отделом печати ЦК ВКП (б), а впоследствии идеолог массовых репрессий. Симптоматично, что именно в 1932 г. журнальная рубрика «Трудовое право» была заменена на рубрику «Организация и оплата труда». В это же время происходит принципиальное изменение в подходе к изучению зарубежного опыта. Если ранее он исследовался относительно объективно, хотя иногда и не в меру критично, то начиная с 30-х годов преобладало просто его огульное отрицание. При этом любая зарубежная критика системы советских трудовых отношений, которая аргументированно отвергалась и ранее, теперь аттестовывалась только как «гнуснейшая инсинуация».

Даже видные ученые, ведущие дискуссию с представителями русской эмиграции, опирались не столько на факты, сколько на идеологическое неприятие. Так, С. Шварц, эмигрант «первой волны», поместил в немецком журнале статью, где утверждал, что в СССР «производство – все, а рабочий – лишь фактор производства» и что администрация принадлежит «к новому господствующему классу».

Ему достаточно эмоционально, хотя и далеко не корректно, возражал И.С. Войтинский, назвав зарождающуюся теорию социализации трудового права проявлением социал-фашизма. Примечательно, что под это идеологическое клише подводились любые учения, не вписывающиеся в идеологические рамки крепнущего сталинизма. В то же время порочность правового регулирования трудовых отношений в странах с действительно фашистским режимом была отмечена и аргументированно показана уже во второй половине 20-х –начале 30-х годов.

Впоследствии критика зарубежного опыта носила крайне тенденциозный характер. Вот что писал А.С. Краснопольский о ситуации в США в 1952 г.: «…разгром профсоюзов, ссылка непокорных в концлагеря, расправы с рабочими и прогрессивными деятелями, чудовищный массовый террор…» Отметим, что это больше подходит для характеристики советской действительности того периода. Даже лучшие советские исследователи были вынуждены «критиковать фальсификаторов» и обличать «буржуазную действительность». Такая активность была связана с постановкой вопроса о принудительном труде в СССР, которая была осуществлена по инициативе Американской федерации труда (АФТ) в ООН и МОТ в 1949 г. Советское правительство, руководствуясь лозунгом «лучшая оборона – это нападение», через заказ советским трудовикам «ответило из всех орудий», обвинив Запад в капиталистическом рабстве.

Уточним, что в эпоху маккартизма и расовой дискриминации ситуация с трудовыми отношениями в США давала много поводов для критики, но ни о каком рабстве и тотальном обнищании рабочих в то время речи не было. К тому же вектор развития трудового права после завершения Второй мировой войны достаточно существенно изменился в капиталистических странах в сторону защиты трудовых прав работников. Но в СССР в то время это осталось незамеченным.

Вероятно, такая однобокая и идеологизированная трактовка давалась нелегко таким интеллектуалам и знатокам зарубежного законодательства, как В.М. Догадов и А.Е. Пашерстник. Забегая вперед, отметим, что во многом благодаря трудам этих ученых, а также группе молодых исследователей в конце 50-х – начале 60-х годов начал возрождаться интерес к зарубежному и международному трудовому праву, а огульное отрицание стало заменяться критическим (иногда чрезмерно) анализом. Но в целом идеологическое давление на ученых практически не ослабело и «антиимпериалистическая» направленность отражалась даже в названиях исследований. Все это не позволило в полном объеме достаточно объективно оценить и использовать зарубежный опыт.

Вернемся к проблемам развития советского трудового права в конце 20-х – начале 50-х годов. В этот период интеллектуальная свобода исследований была жестко ограничена, а с конца 30-х до начала 50-х годов просто отсутствовала. Трудовое право было в существенно большей степени идеологизировано по сравнению с другими отраслями права. Трудоправовая проблематика напрямую соприкасалась с такими находящимися в центре внимания вопросами, как диктатура пролетариата и обострение классовой борьбы, темпы экономического развития и социалистического строительства, профсоюзное движение и его взаимоотношение с коммунистической партией и др. Более того, ученые-трудовики были вынуждены включить в число классиков трудового права И.В. Сталина.

Ученые оказались на своеобразной развилке, обозначенной официальной партийной доктриной. Отстаивание социальной функции трудового права, самостоятельности роли профсоюзов как защитников интересов работников означало «правооппортунистический уклон». Наоборот, акцент на производственную функцию трудового права означал «левый загиб». При этом грань между правым уклоном и левым загибом была достаточно условной и могла быть определена только партийными, но никак не научными работниками. Нередки были случаи обвинения сразу в «право-левом уклоне», что невозможно осмыслить в рациональных понятиях. Начинающие ученые, за редким исключением, были лишены возможности знакомиться с исследованиями дореволюционного периода, работами зарубежных коллег и западным трудовым законодательством. Любое неверное высказывание могло привести к обвинению в уклоне или даже во «вредительстве на научном фронте». Это привело к полной стагнации теоретикоправовых исследований. П.И. Стучка не без основания писал: «Громаднейшие изменения в трудовых отношениях проходят без участия теоретиков трудового права». От себя отметим, что правовое регулирование труда в 30-х годах и не нуждалось в теоретической основе, опираясь на политическую целесообразность, экономическую необходимость и властный произвол. Соответственно непредвзятый ученый просто не нашел бы теоретических основ для хаотичного перекраивания трудового законодательства, особенно в конце 30-х годов, о чем мы писали выше.

В этот период в порядке вещей было «навешивание идеологических ярлыков», что коснулось многих ведущих ученых. Особенно усердствовал З.З. Гришин, сам впоследствии репрессированный. Так, К.М. Варшавский был им обвинен в «извращении классовой сущности трудового права», П.Д. Каменская – «в маскировке своих буржуазных установок» и в воспроизведении «буржуазной дребедени о коллективных договорах», поскольку последняя в своих работах обращалась к трудам немецких ученых Г. Зинцгеймера и Р. Зейделя. И.С. Войтинскому также приписывались «ошибки буржуазного характера». В этот период некоторые ученые предпочли заниматься более безопасной цивилистической и общетеоретической проблематикой. Это касается, например, Д.М. Генкина и П.Д. Каминской, занимавшихся преимущественно гражданско-правовыми исследованиями. Некоторые из трудовиков были репрессированы, в том числе И.С. Войтинский (умер в заключении), К.М. Варшавский (провел в лагерях шесть лет), крупный ученый-цивилист, а впоследствии трудовик Л.Я. Гинцбург (1901–1976) (провел в заключении около 17 лет), М.Ю. Жемчужникова (вероятно, погибла в заключении), И.А. Кравель (расстрелян), С.Е. Малкин (после недлительного заключения отпущен), уже упомянутый З.З. Гришин (умер в заключении или казнен), а также В.В. Шмидт (расстрелян) и др.

Как уже отмечалось, круг обсуждаемых учеными проблем в советский период был ограничен прямыми идеологическими установками. С 1937 г. концепция наемного (несамостоятельного) труда была объявлена вредительской и на многие годы оказалась под запретом.

С того же 1937 г. директивно было дано указание включать в предмет трудового права трудовые отношения колхозников и членов промыслово-кооперативных артелей и до 1955 г. даже думать иначе было запрещено. В качестве «научных аргументов» противники официальной позиции получали даже на страницах печати клеймо «ревизионистов», «лакеев буржуазии», «сторонников юридического кретинизма», «приспешников социал-фашизма» и, наконец, «врагов народа». Проведение дискуссий, как правило, санкционировалось руководящими инстанциями и в строго заданных идеологических пределах. Так, большой научный резонанс имела дискуссия между М.М. Агарковым (1890–1947) и Д.М. Генкиным (1884–1966) о соотношении предмета и системы гражданского и трудового права, которая проходила в рамках общетеоретической дискуссии 1938–1941 гг. о разграничении отраслей советского права, их предмете и методе. Позиции авторов были диаметрально противоположными и представляли собой явные крайности. В то же время они были едины во мнении, что трудовые правоотношения включают в себя отношения по авторскому договору, по изобретательству, по договору индивидуального заказа, но Д.М. Генкин относил их к трудовым, а М.М. Агарков – к гражданским правоотношениям. В связи с этим позиции этих авторов не нашли поддержки у большинства коллег, но послужили основой для дальнейшей дискуссии. Более подробно об этом будет сказано в главе, посвященной предмету трудового права.

В названный период начали издаваться учебники по трудовому праву, авторами которых были в том числе вышеназванные ученые. Характерной их чертой стало «цитатничество», подкрепление любой банальной мысли изречениями И.В. Сталина, В.И. Ленина, К. Маркса, Ф. Энгельса. На работы коллег ссылок практически не было. Критика «официальных» трудовиков запрещалась, а позитивно ссылаться было опасно, ибо любой и в любое время мог быть объявлен «врагом народа». В этой связи большинство работ этого жанра представляли собой по преимуществу собрание цитат классиков марксизма-ленинизма-сталинизма, выдержек из решений партийных и советских органов и материалов из официальных изданий с вкраплением анализа нормативного материала. Так, в учебнике 1952 г. на 440 страниц текста пришлось 503 закавыченные цитаты и немало раскавыченных.

При этом исследователи крайне редко специально изучали проблемы общей части трудового права. В то же время отдельные институты трудового права, как, например, заработная плата, исследовались достаточно активно. Охрана труда по-прежнему провозглашалась важной задачей советского трудового права, но если сравнить число и качество исследований в 20-х и в 30-х – начале 50-х годах, то преимущество будет не на стороне последних. Это отчасти объясняется тем, что в годы форсированной гонки за выполнением планов первых пятилеток охране труда уделяли меньше внимания. Примерно такое же соотношение можно констатировать относительно изучения институтов рабочего времени и времени отдыха. Несмотря на то что значение договорного начала в регулировании трудовых отношений было сведено к минимуму, некоторые проблемы, связанные с трудовым договором, продолжали изучаться, но большинство из опубликованных работ носило характер научно-популярного комментария действующего законодательства. Некоторое исключение по глубине теоретического осмысления составляли работы П.Д. Каминской.

Коллективные договоры и трудовые споры исследовались недостаточно интенсивно, что соответствовало резкому падению их практического значения.

Отечественная наука трудового права во второй половине ХХ – начале XXI в.

С 50-х годов начался новый этап в развитии советского трудового права. Он связан как с политическими изменениями в жизни страны, так и с закреплением в общественном сознании идеи самостоятельности названной отрасли и науки. На первые роли стали выходить исследователи, которые уже формировались как специалисты по трудовому праву. Они принадлежали ко второй генерации отечественных ученых. Среди них особое место занимает Н.Г. Александров (1908–1974), являвшийся общепризнанным лидером этой генерации. Он был не только известным специалистом по трудовому праву, но и одним из ведущих ученых в области общей теории права. Практически все основные проблемы общей части трудового права были им проанализированы на концептуальном уровне. Н.Г. Александров разработал теорию социалистического трудового правоотношения, учение о механизме правового регулирования.

Среди теоретиков советского трудового права видное место занимает А.Е. Пашерстник (1900–1958). На протяжении своей научной деятельности он рассмотрел почти все основные проблемы отрасли, часто на монографическом уровне. Но основной тематикой его исследований стали право на труд и правовое регулирование вознаграждения за труд.

Наряду с Н.Г. Александровым и А.Е. Пашерстником наиболее активно проблемами трудового права занимались Л.Я. Гинцбург, К.П. Горшенин (1907–1978), Г.К. Москаленко (1901–?), С.С. Каринский (1905–1984) и др.

Необходимо отметить, что во второй половине 50-х – 80-х годах советская наука трудового права развивалась достаточно поступательно. Существенную часть опубликованных в то время работ можно поместить под рубрику «трудовое право на службе социалистического строительства». В них явно преобладала производственная направленность, связанная с текущими запросами экономики, а зачастую и с выполнением решений очередного партийного съезда. Такой подход был до известной степени оправдан, но иногда был достаточно односторонним. Вследствие этого одними из ключевых тем исследований стали организация труда, управление трудовыми ресурсами и обеспечение производства кадрами. Проводимые в стране организационные наборы на рабочие специальности, мобилизация трудовых ресурсов на ударные стройки пятилеток, массовые отправки рабочих и служащих на сельскохозяйственные работы, техническое перевооружение производства и необходимость интенсификации труда требовали правового обоснования. В этой связи можно выделить прежде всего исследования В.С. Андреева (1923–1987), Е.И. Астрахана (1897–1975), Ю.П. Орловского, А.С. Пашкова, О.В. Смирнова, А.И. Ставцевой (1925–2004), К.П. Уржинского.

Отметим, что в более ранних работах, носивших в большинстве научно-популярный характер, эта проблема скорее только ставилась и отчасти намечались пути ее разрешения.

Особо можно отметить ленинградскую научную школу, у истоков которой стоял В.М. Догадов, а затем долгое время возглавлял А.С. Пашков (1921–1997). В его исследованиях одно из центральных мест занимала проблема определения роли трудового права в системе управления общественным трудом. «На систему управления трудом, – отмечал А.С. Пашков, – оказывают влияние почти все отрасли советского социалистического права. Одни из них непосредственно регулируют отношения, входящие в эту систему».

К ним относится трудовое право. А.С. Пашков отграничил трудовое право от гражданского, хозяйственного, административного и колхозного права, рассматривая их в рамках системы управления трудом. Представители ленинградской (петербургской) школы внесли существенный вклад в разработку проблем распределения и использования трудовых ресурсов и управления трудом. Ее представители и в настоящее время плодотворно разрабатывают это направление на концептуальном уровне, раскрывая правовой механизм регулирования рынка труда и обеспечения занятости, роль государства и профессиональных союзов в регулировании рыночных отношений.

Вместе с тем и теоретические проблемы трудового права не были обделены вниманием. Вслед за Н.Г. Александровым к анализу социалистического трудового отношения уже в 70–80-е годы обратились и такие известные ученые-трудовики, как Л.Я. Гинцбург и В.Н. Скобелкин (1924–2003). Будучи известным цивилистом, Л.Я. Гинцбург как никто другой мог определить и обосновать соотношение отраслей трудового и гражданского права. Венцом его творчества и в какой-то степени научным завещанием стала его монография «Социалистическое трудовое правоотношение». Гинцбург на концептуальном уровне рассмотрел основные проблемы правового регулирования труда. При ярко выраженном формационном подходе и опоре на марксистско-ленинскую методологию он смог в максимально возможной для того времени мере сохранить объективность и идеологическую беспристрастность. В.Н. Скобелкин, вопреки сложившейся концепции единого трудового правоотношения, активно обосновывал и отстаивал концепцию плюрализма трудовых правоотношений.

О.В. Смирновым были глубоко проанализированы природа и сущность права на труд в СССР, гарантии его реализации, а также принципы советского трудового права, последние не сводились к основным трудовым правам работника, а определялись как самодостаточные правовые явления. Проблемы трудовой правоспособности советских граждан были изложены в одноименной фундаментальной монографии Б.К. Бегичева (1924–1986), которая и в настоящее время остается одной из самых глубоких и востребованных работ по данной теме.

Он одним из первых четко разграничил гражданскую и трудовую правосубъектность, раскрыл юридическое содержание последней, обосновал субъектную дифференциацию в трудовом праве. Он был сторонником идеи о законодательном закреплении института представительства в трудовом праве.

Структура предмета трудового права стала объектом двух основных научных дискуссий. Первая, начало которой датируется 50–60-ми годами, касалась судьбы колхозных трудовых отношений и трудовых отношений в промысловой кооперации. Вторая завязалась на рубеже 70–80-х годов и была обусловлена обоснованием коллективно-трудового правоотношения (С.А. Иванов, Р.З. Лившиц). В этот же период А.И. Процевский дал развернутое теоретическое обобщение двух ведущих системообразующих факторов отрасли трудового права – предмета и метода, особо подчеркнув обусловленность (вторичность) метода по отношению к предмету советского трудового права. Система советского трудового права и система законодательства о труде стали предметом специальных исследований в трудах М.В. Молодцова.

Во второй половине 70-х годов ХХ в. официально провозглашается повышение роли трудовых коллективов, бригадного подряда, коллективных форм стимулирования труда. Это существенно активизировало исследовательскую деятельность по определению правового статуса коллективных субъектов в трудовом праве. Изменения в социально-экономической и политической жизни страны в конце 80-х годов сделали актуальными проблему производственной демократии, что нашло отражение в содержании и тематике исследований (А.М. Куренной, С.П. Маврин, А.С. Пашков Р.З. Лившиц и др.).

Принципиально важное значение имело теоретическое обоснование и выделение в качестве ведущей социальной функции трудового права относительно производственной. В этой части можно отметить работы С.А. Иванова, Р.З. Лившица, а также В.И. Курилова и В.М. Лебедева. Во всех исследованиях проблем трудового права Р.З. Лившиц (1929–1997) ставил во главу угла личность работника. Он утверждал, что в правовом регулировании должен быть обеспечен баланс производственных и социальных интересов, причем баланс не сводится к равенству сторон, баланс должен заключаться в преимущественной защите интересов работника. Такова специфика трудового законодательства. Социальное назначение трудового права как права охраны труда остается неизменным как при социализме, так и при переходе к рыночным механизмам. Лившиц писал: «Рынок сам по себе не содержит социальных гарантий, защищающих человека труда, они должны быть привнесены трудовым законодательством».

С начала 60-х годов ХХ в. активизировалось изучение правовых аспектов охраны труда. Большой интерес в этой части представляют публикации С.А. Голощапова, К.П. Горшенина, Я.Л. Киселева, В.И. Семенкова и др.3 Всестороннему исследованию в советский период подверглась правовая регламентация труда женщин, подростков и учащейся молодежи в работах Ю.П. Орловского, В.Н. Толкуновой, А.И. Шебановой и др.4 Рассматривались также особенности правового регулирования трудовых отношений работников отдельных отраслей хозяйства и работающих на Крайнем Севере. Опираясь на научные исследования, в СССР были установлены достаточно жесткие и обоснованные ограничения по применению труда женщин и подростков. В этой части трудовое законодательство было прогрессивным и социально направленным.

В конце 60-х – начале 70-х годов ХХ в. официально была объявлена борьба с текучестью кадров, за стабилизацию трудовых отношений и укрепление трудовой дисциплины. Эти взаимосвязанные между собой проблемы были подвергнуты учеными-трудовиками всестороннему исследованию (А.А. Абрамова, В.Н. Смирнов (1925–1999), Л.А. Сыроватская (1927–1999) и др.)1, хотя они и ранее не были обделены вниманием исследователей. Новый всплеск интереса к трудовой дисциплине был связан с общим государственным курсом на укрепление дисциплины и организованности, провозглашенным генеральным секретарем ЦК КПСС Ю.В. Андроповым в 1983 г.3 Параллельно с этим анализировались проблемы материальной ответственности сторон трудового правоотношения в контексте борьбы за сохранность социалистической собственности (С.С. Каринский, Е.А. Кленов, В.Г. Малов, Е.С. Белинский и др.)4. В работах по данной теме прослеживается явный перекос в сторону исследований преимущественно ответственности рабочих и служащих за вред, причиненный имуществу предприятий.

Исключение составляли работы Л.А. Сыроватской и П.Р. Стависского, которые рассматривали материальную ответственность как институт обоюдной материальной ответственности сторон трудового правоотношения. Впоследствии эта концепция стала преобладающей в теории трудового права и нашла отражение в последней кодификации трудового законодательства. Пограничным институтом с гражданским правом являлось возмещение вреда жизни и здоровью работника. Многие трудовики признавали его институтом трудового права и тесно увязывали с проблемами формирующейся отрасли права социального обеспечения. В настоящее время этот институт большинством исследователей отнесен к праву социального обеспечения.

Правовые проблемы заработной платы активно изучались в 50–60-е годы (А.Д. Зайкин (1924–2002), С.С. Каринский и др.). В дальнейшем эта тема продолжала оставаться в центре внимания исследователей (Р.З. Лившиц, А.А. Фатуев и др.)4. При этом экономические реформы второй половины 60-х и второй половины 80-х годов ХХ в. стимулировали научный поиск в сфере повышения материальной заинтересованности работников. Именно тогда в науке советского трудового права довольно активно разрабатывалась теория локальных нормативных актов. Многие советские ученые-трудовики ратовали за расширение пределов локального нормотворчества.

В этот же период продолжалось изучение проблем, связанных с рабочим временем и временем отдыха, нормированием труда (Л.Я. Гинцбург, Л.А. Муксинова, Л.Я. Островский, О.С. Хохрякова и др.). Правовая регламентация норм труда (наряду с правовым регулированием продолжительности рабочего времени) обосновывалась Ф.М. Левиант (1914–1973) и А.С. Пашковым как мера участия работника в общественно полезном труде (мера труда). Не обойден был вниманием и институт трудовых споров, но его содержание ограничивалось рассмотрением порядка разрешения индивидуальных трудовых споров (С.А. Голощапов, В.И. Смолярчук, А.И. Ставцева, В.Н. Толкунова и др.)2. Социалистическая доктрина трудового права не признавала возможности коллективных трудовых споров и права на забастовку по советскому трудовому законодательству.

Одним из научных направлений в этот период был анализ роли судебной практики в совершенствовании трудового законодательства. В отечественной науке трудового права названная проблема является предметом исследований как в теоретическом, так и в прикладном разрезах. В работах А.К. Безиной, А.И. Ставцевой рассматривается широкий диапазон вопросов: а) роль и значение судебной практики в системе источников трудового права, б) буквальное, расширительное и ограничительное толкование понятий в постановлениях и решениях судов всех уровней, в) применение судами аналогии закона и аналогии права, в том числе принципов трудового права, при рассмотрении трудовых споров. Особо подчеркивается роль судебной практики в совершенствовании и развитии трудового законодательства.

В качестве комплексного научного направления в советском трудовом праве необходимо отметить исследования, находящиеся на стыке правовых и социологических. Более подробно об этом мы говорили в предыдущем разделе данного курса. Особое внимание хотелось бы обратить на исследования А.К. Безиной и ее учеников, посвященные сбору и систематизации научной литературы по советскому трудовому праву за период с 1917 по 1985 г.

Таким образом, дальнейшее развитие науки трудового права с 60-х годов ХХ в. было связано с именами В.С. Андреева, А.А. Абрамовой, Е.М. Акоповой, Б.К. Бегичева, А.К. Безиной, Л.Я. Гинцбурга, А.Д. Зайкина, С.А. Иванова, В.М. Лебедева, Р.З. Лившица, М.В. Молодцова, В.И. Никитинского, Ю.П. Орловского, А.С. Пашкова, А.И. Процевского, В.Н. Скобелкина, О.В. Смирнова, В.И. Смолярчука, И.О. Снигиревой, А.И. Ставцевой, Л.А. Сыроватской, В.Н. Толкуновой, А.И. Шебановой и др. Многие из вышеназванных авторов принимали участие в работе по кодификации трудового законодательства, завершившейся принятием КЗоТ РСФСР 1971 г. Вопреки идеологическим запретам именно в советский период теория трудового права обогатилась рядом новых положений.

Это касается универсального по своему содержанию учения о трудовом правоотношении, определения принципов трудового права, роли трудового права в сфере социалистического производства, утверждения приоритета социальной функции трудового права над производственной и приоритета трудовых прав конкретной личности. Довольно глубоко разрабатывались и отдельные институты особенной части трудового права. В этот период наметились и начали активно развиваться междисциплинарные связи, что нашло отражение в трудоправовых исследованиях. При их подготовке использовались исследования по экономике, социологии, статистике, истории. Мы можем говорить о создании новых научных направлений в трудовом праве, к числу которых относятся: исследование роли трудового права в повышении эффективности производства, качества труда, анализ эффективности правового регулирования трудовых отношений и социологический анализ судебной практики.

К сожалению, в период «железного занавеса» недостаточно интенсивно осуществлялось взаимодействие с зарубежными учеными и степень знакомства отечественных трудовиков с работами их иностранных коллег, за некоторым исключением, была невелика. Это касается и работ ведущих теоретиков трудового права, таких как британцы О. Кан-Фройнд и К. Уэддерберн, француз Ж. Лион-Кан и др. Отметим, что все они придерживались левых взглядов, а французский ученый был последовательным марксистом. Выдержки из его работ, как и ряда других французских ученых-марксистов, были переведены на русский язык и опубликованы с довольно критическим предисловием только в 80-е годы. В какой-то степени этот пробел был восполнен благодаря трудам по зарубежному и международному трудовому праву Э.М. Аметистова, М.В. Баглая, Б.Н. Жаркова, С.А. Иванова, И.Я. Киселева, В.И. Усенина. Изучалось также и трудовое законодательство социалистических и развивающихся стран, в 80-е годы проводились научные международные конференции ученых-трудовиков социалистических стран. На рубеже 80–90-х годов стали проводиться и международные симпозиумы с участием представителей капиталистических стран. Новое современное поколение учебников по зарубежному, сравнительному и международному трудовому праву связано с именем И.Я. Киселева.

В 90-е годы оживилось изучение теоретических проблем трудового права, что оказало некоторое влияние на концепцию и содержание ТК РФ1. Надо отметить, что в постсоветский период наметился поворот в исследованиях, связанный с большим вниманием к правам конкретного работника, когда трудовая деятельность является не только реализацией права на труд, но и реализацией творческого потенциала конкретной личности, свободы труда. В настоящее время в таком ключе продолжают вести исследования представители пермской юридической школы, и прежде всего Л.Ю. Бугров. В этот период сформировалось новое научное направление – социальное партнерство в сфере труда.

Новая кодификация трудового законодательства поставила на повестку дня вопрос о системе отрасли трудового права. В.Н. Скобелкиным и его учениками была предпринята попытка обоснования новой отрасли – процедурно-процессуального права. Теоретической базой этой концепции послужила теория «комплекса трудовых правоотношений», которую активно разрабатывал В.Н. Скобелкин.

В отличие от господствующего в теории трудового права признания существования единого трудового правоотношения он обосновывал идею системы таких трудовых отношений: отношений материальноправового характера и нематериальных (организационных, процедурных, процессуальных) отношений.

Российская наука трудового права в настоящее время переживает переломный период, вызванный коренными изменениями всей социально-политической системы российского общества. По сути происходит переход к иным цивилизационным и формационным основам. Его можно сравнить только с периодами формирования российской науки трудового права и создания советской модели трудового права. Отсюда вполне понятен и обоснован повышенный интерес современных исследователей к историческим истокам (Е.М. Акопова, Е.Б. Хохлов и др.)1 и теоретическим основам российского трудового права, обращение к проблемам общей части трудового права, теории трудового договора, трудового правоотношения (С.Ю. Головина, К.Н. Гусов, А.М. Куренной, С.П. Маврин, Г.С. Скачкова, В.Г. Сойфер, Е.Б. Хохлов и др.), юридическим фактам в трудовом праве (Э.Н. Бондаренко), принципам трудового права (И.К. Дмитриева), локальному регулированию трудовых отношений (В.Г. Хныкин) и др.

Следует выделить новаторский подход к проблемам теории трудового права авторов «Курса российского трудового права». Они исходили из того, что в отличие от цивилистики наука трудового права не может возвращаться к своим истокам, ибо она сформировалась в основном в XX в. Речь может идти только об использовании досоветского, советского и зарубежного опыта для создания новой национальной модели правового регулирования труда. Отметим, что еще в советский период представители ленинградской школы трудового права во главе с А.С. Пашковым обосновывали концепцию управления трудом в развитом социалистическом обществе и роль трудового права в этом механизме. Советское трудовое право рассматривалось как регулятор меры труда (рабочее время и нормирование труда), меры потребления (материальное и моральное стимулирование работников), как средство обеспечения трудовой дисциплины и бережного отношения к общенародному достоянию (позитивная ответственность в сфере труда, трудовая дисциплина и материальная ответственность).

Исходя из уже сложившихся в рамках этой школы социологических подходов механизм управления трудом рассматривался сквозь призму эффективности, оптимизации правопреминительной деятельности. Иначе говоря, механизм управления трудом охватывал практически все основные проблемы трудового права, причем не только как совокупность правовых норм, но через эффективность их воздействия на общественные отношения. Авторы обозначенного Курса российского права, преимущественно ученики А.С. Пашкова, выступили продолжателями этой традиции.

Новое осмысление проблем общей части современного трудового права связано с трудами В.М. Лебедева, в которых обоснованы нетрадиционные подходы к учению о юридических фактах в трудовом праве, об объекте трудовых правоотношений, выводится родовое понятие «трудовая сделка», развивается концепция трудовых правоотношений. Представители томской школы трудового права, преимущественно ученики В.М. Лебедева, позиционируют себя с такими достижениями, как обоснование новой парадигмы трудового права, предложение оригинальной системы и основания классификации норм трудового права, разработка теории трудового состояния работника и др.

Для постсоветской науки трудового права актуальной практической задачей стала разработка новой, во многих отношениях принципиально иной концепции отрасли трудового права. Критическое осмысление феномена советского трудового права стимулировало новые подходы в исследовании проблем социального назначения, принципов трудового права, включая принципы свободы договоров о труде, запрета дискриминации, правового статуса субъектов (индивидуальных и коллективных), понятийного аппарата отрасли, социального партнерства в сфере труда и др. Сочетание разработанных в советский период теоретических конструкций и современных новаций послужило основой проведения четвертой кодификации трудового законодательства и работы по внесению изменений и дополнений в ТК РФ.

В заключение можно сделать следующие выводы:

1. В советский период наука трудового права развивалась неравномерно и противоречиво. В первые послереволюционные годы все ограничивалось, за редким исключением, пропагандой и публицистикой. Периодом относительного благополучия стали 20-е годы, когда идеологический диктат был немного ослаблен, что позволило вести достаточно плодотворные дискуссии. 30-е – начало 50-х годов стали «черной дырой» для отечественной юридической науки, когда произошла не просто стагнация, а по многим позициям и откат назад.

Научные исследования были заменены идеологическими конструкциями, лозунгами, примитивными констатациями и др. Произошел почти полный отрыв от мировой науки. Отдельные исключения не отменяют общего вывода.

2. С конца 50-х до начала 90-х годов советская наука трудового права развивалась более поступательно, но жесткая идеологическая заданность и политизация сужали горизонты научного поиска. Приоритет производственной функции отрасли над социальной отразился и на тематике научных исследований (акцент на обязанностях работников, их материальной ответственности, недооценка личных неимущественных прав работников, однобокость изучения таких институтов, как нормирование и охрана труда, недооценка договорных начал отрасли и др.).

В постсоветский период произошел некоторый возврат к досоветским научным доработкам и изучению опыта западных стран, но отечественная трудоправовая наука пока продолжает находиться в «поисках образа».

В настоящее время, на наш взгляд, в рамках отечественной науки трудового права актуальными являются следующие основные проблемы:

1. Адекватный ответ на вызовы современной цивилизации, связанные с трансформацией регулирования трудовых отношений. Это определенное размывание предмета отрасли, попытки обосновать «поглощение» трудового права гражданским, отнесение только к административному праву отношений по государственной службе, падение роли профсоюзов и индивидуализация трудовых отношений, количественный рост «нетипичных», не укладывающихся в классическую схему трудовых отношений и усиление «гибкости» найма труда, глобализация трудовых отношений. Эти новые и достаточно неблагоприятные для трудового права тенденции нуждаются в теоретическом анализе. Простое игнорирование этих проблем или их механическое отрицание только еще больше ухудшит ситуацию, будет способствовать расширению «серого» (полулегального) и «черного» (нелегального) сектора занятости.

2. Поиск новой парадигмы трудоправовых исследований. В настоящее время продолжает в значительной степени господствовать марксистская парадигма. Парадигма, по Т. Куну, – это система ориентиров научной деятельности (знаний, навыков, норм поведения), которые приняты в научном сообществе, т.е. среди ученых, работающих в одной области исследования – научной дисциплины. Для каждого, кто стремится стать членом данного сообщества, это своеобразный «профессиональный минимум». В этой связи Т. Кун определял научную парадигму как «дисциплинарную матрицу». Мы вполне признаем тезис И. Лакатоса о существовании и соперничестве нескольких научно-исследовательских программ, причем ни одна из них не может быть признана «единственно верной». Марксистская парадигма в советской интерпретации уже не может быть основанием современных научно-исследовательских программ. Речь, на наш взгляд, может идти об эволюционном переходе к постмарксизму в социал-демократической интерпретации, который уже, очевидно, начался. В дальнейшем можно говорить о формировании постпозитивистской парадигмы.

В.М. Лебедев парадигму современного трудового права связывает с выработкой новой трудоправовой идеологии. Советская парадигма, основанная на едином и неделимом социалистическом трудовом правоотношении, по его мнению, уступает место парадигме трудовых партнерских отношений, определяющей правовое регулирование наемного труда уже не только государством, но и работодателем. В.М. Лебедев констатирует возрастание роли нормотворческой функции работодателя при установлении на централизованном уровне только минимальных, пороговых, процедурных и процессуальных стандартов регулирования наемного труда. Ученый настаивает на том, что нормы трудового права должны обеспечивать надлежащую защиту интересов обеих сторон трудового правоотношения, выступает за налаживание контактов между учеными и законодателями, за больший консерватизм законодателей, которые должны руководствоваться правилом «не навреди».

В любом случае идеологический ригоризм, методологическое однообразие и ограниченный идейный инструментарий должны остаться в прошлом. При этом мы считаем, что любой исследователь в самом подходе к исследованию выражает, зачастую неосознанно, представления своего времени – и научно-методические, и понятия о приемах поиска, системе доказательств, терминологии и др.

Отсюда труды ученых не могут быть вырваны из контекста времени их написания, но их анализ должен идти в современных методологических рамках. Без новых подходов в данном случае обойтись невозможно.

3. Активное использование наработок западной науки в области трудового права, опыта международного и зарубежного законодательства. Напомним, что отечественные исследователи многие десятилетия были практически оторваны от мировой науки. Этому способствовали как идеологические запреты, так и слабое знание иностранных языков. Сейчас этот разрыв начал постепенно преодолеваться, чему способствует активная пропагандистская и издательская деятельность МОТ в России. Но работа в этом направлении, по сути, только начинается. При этом важно не уйти в другую крайность, автоматически распространяя на российскую действительность правовые и социальные стандарты зарубежных стран. Следует исходить из того, что «использование зарубежного опыта требует знания не только юридических норм, моделей, но и условий правовых систем, в которых они существуют и реализуются… Требуется понимание того, насколько эти условия, правовые системы сравнимы с нашими и подходящи для применения заимствуемых образцов».

4. Укрепление межотраслевых связей в теоретических исследованиях, их проведение на стыке трудового права с другими юридическими науками (прежде всего гражданским и административным правом, правом социального обеспечения), а также с другими гуманитарными науками (прежде всего философией и социологией). Излишняя вера в «уникальность и неповторимость» социалистического трудового права привела к тому, что ученые уделяли явно недостаточно внимания работам специалистов других отраслевых дисциплин, прежде всего гражданского и административного отраслей права. В этой связи «пограничные» с предметами этих отраслей области были малоисследованы либо предпринималась попытка их одностороннего включения в «свой» предмет изучения.

Очевидно, что проблемы правового регулирования трудовых отношений затрагивают в той или иной мере интересы практически всех граждан. Они тесно интегрированы с проблемами экономики, политики, социальной сферы, культуры, религии. Правовая сторона «рабочего вопроса», как и весь этот вопрос в целом, в России традиционно была достаточно болезненной, оставаясь таковой и сейчас. Конечно, любая отрасль права отражает различные стороны общественных отношений, но трудовое право в наибольшей степени «встроено» в их совокупность. В этой связи теоретические проблемы отрасли не могут быть рассмотрены без взаимодействия с другими гуманитарными науками, прежде всего с экономикой, социологией, философией и др.

Это по определению придает теоретико-трудовому исследованию элементы междисциплинарности. Следствием ее отсутствия явилось то, что до недавнего времени из поля зрения ученых-трудовиков выпадали такие глобальные феномены, как теория Дж.М. Кейнса (кейнсианство), различные модели общественно ориентированных рыночных экономик, глобализация экономических и социальных отношений, новые комплексные подходы к роли труда в обществе и др. В настоящее время только намечается процесс заполнения этих своеобразных «белых пятен» в исследованиях. Мы согласны с методологическим требованием, сформулированным русским ученым Б.А. Кистяковским: «Науку о праве следует ориентировать на всю совокупность гуманитарных наук».

5. Налаживание связей между отраслевой теорией и правотворческой практикой, организация их взаимодействия. До настоящего времени ощущается отсутствие «социального заказа» на разработку теоретических проблем трудового права. Разработка Трудового кодекса РФ затянулась почти на 10 лет. Помимо очевидных политических и социальных причин этому способствовало отсутствие устоявшихся, признанных теоретико-правовых конструкций регулирования трудовых отношений, отвечающих новым общественным и экономическим реалиям. При этом многие научные исследования носили и носят реактивный характер, но не в силу своей оперативности, а являясь только реакцией на изменения законодательства. Между тем комментарии законодательства, важность которых очевидна, не могут заменить научные исследования. Довольно существенный разрыв, наметившийся между законотворческой деятельностью и научной экспертизой, нанес вред не только качеству нормативных правовых актов, но и развитию науки.