Правовое государство

Становление и развитие идеи правового государства

Проблемы правового государства всегда волновали передовых людей, прогрессивных мыслителей Древности, Средневековья и современности.

Вопросы типа — что такое правовое государство? когда появилась его идея и как она развивалась? каковы его основные признаки и черты? каковы цель и назначение правового государства? — практически всегда находились в поле зрения философов, юристов, историков, независимо от их взглядов и суждений, а также от того, как квалифицировалось и как называлось это государство — государством ли закона, справедливости, государством всеобщего благоденствия или же государством законности.

Разумеется, смысл и содержание идеи правового государства не были одинаковыми у различных мыслителей, политических и общественных деятелей.

Если у одних, например, идея такого государства ассоциировалась в конечном счете с частной собственностью, богатством определенных классов и слоев, с использованием в различных формах чужого труда, то у других все выглядело как раз наоборот.

При частной собственности, заявлял, например, в XVI в. известный гуманист, лорд-канцлер английской монархии и автор первого «коммунистического» произведения «Утопия» Томас Мор, невозможно говорить ни о справедливости, ни о благополучии всего общества, ни о «наилучшем устройстве государства». «При неоднократном и внимательном созерцании ныне процветающих государств, — вещал автор устами своего героя Рафаила Гитлодея, — я могу клятвенно утверждать, что они представляются не чем иным, как неким заговором богачей, ратующих под именем и вывеской государства о своих личных выгодах».

Они измышляют и изобретают всякие способы и хитрости прежде всего для того, чтобы удержать без страха потери то, что «стяжали разными мошенническими хитростями», а затем для того, чтобы откупить себе за возможно дешевую плату «работу и труд всех бедняков и эксплуатировать их как вьючный скот».

Раз богачи постановили от имени государства, делал вывод автор из своих наблюдений и размышлений, «значит также от имени бедных, соблюдать эти ухищрения, они становятся уже законами».

Подобные взгляды и суждения, впрочем, как и противоположные им по своему характеру подходы, многократно встречаются и развиваются и в последующие столетия.

Однако не в них сейчас дело, а в простой констатации того непреложного факта, что независимо от представлений о правовом государстве (или как бы оно ни называлось), существование последнего неизменно ассоциировалось с торжеством гуманизма, закона и законности, добра и справедливости.

Разумеется, понимаемыми и защищаемыми прежде всего с позиций интересов власть имущих, а затем уже остальных слоев и классов общества.

Вопросы правового государства широко обсуждаются и в наше время.

Основная причина такого внимания к правовому государству заключается не только в гуманизме самой идеи его возникновения, но и в поисках путей ее наиболее адекватного оформления и эффективного осуществления.

Зачатки теории правового государства в виде идей гуманизма, широкого или ограниченного притязания господствующего класса на принципы демократизма, установление и сохранение свободы, господство права и закона прослеживаются еще в рассуждениях передовых для своего времени людей, мыслителей-философов, историков, писателей и юристов Древней Греции, Рима, Индии, Китая и других стран Древнего мира.

Так, еще в знаменитых диалогах под названием «Государство», «Законы» и др. древнегреческого философа-идеалиста Платона проводилась мысль о том, что там, где «закон не имеет силы и находится под чьей-либо властью», неизбежна «близкая гибель государства». «Соответственно, там, где законы установлены в интересах нескольких человек, речь идет не о государственном устройстве, а только о внутренних распрях».

Тирания, неизбежно приходящая, по мнению Платона, на смену демократии, опьяненной «свободой в неразбавленном виде, когда чрезмерная свобода оборачивается чрезмерным рабством, есть наихудший вид государственного устройства, где царят беззаконие, произвол и насилие.

Только там, заключал Платон, «где закон — владыка над правителями, а они — его рабы, я усматриваю спасение государства и все блага, какие только могут даровать государствам боги».

Аналогичные идеи, заложившие основу теории правового государства, развивались также в работах ученика и критика Платона, «величайшего мыслителя древности», как назвал его Маркс, Аристотеля.

Именно ему, стоявшему на позициях защитника права индивида, частной собственности как проявления в каждом человеке «естественной любви» к самому себе и развивавшего в противоположность Платону взгляд на государство как на продукт естественного развития, как на высшую форму человеческого общения, охватывающую все другие его формы (в виде семьи, селения и др.), принадлежат крылатые слова о том, что «Платон мне друг, но больший друг — истина».

Выражая свое отношение к государственной власти, праву и закону, Аристотель проводил мысль о том, что «не может быть делом закона властвование не только по праву, но и вопреки праву; стремление же к насильственному подчинению, конечно, противоречит идее права».

Там, где отсутствует «власть закона», делал вывод Аристотель, там нет места и (какой-либо) форме государственного строя.

Закон должен властвовать над всем».

С идеями передовых мыслителей Древней Греции о праве, свободе, человеческом достоинстве и гуманизме перекликаются гуманистические воззрения и взгляды древнеримских политических и общественных деятелей, писателей, историков, поэтов.

Особенно отчетливо это прослеживается в работах знаменитого римского оратора, государственного деятеля и мыслителя Цицерона, таких, как «О государстве», «О законах», «Об обязанностях», а также в многочисленных произведениях одного из крупнейших римских писателей и философов эпохи Империи Аннея Сенеки.

Что такое государство? Чьим достоянием оно является? — спрашивал Цицерон.

И тут же отвечал: достоянием народа, понимаемым не как «любое соединение людей, собранных вместе каким бы то ни было образом», а как «соединение многих людей, связанных вместе между собою согласием в вопросах права и общностью интересов».

Государство, пояснял Цицерон, с точки зрения его соотношения с правом, есть не что иное, как «общий правопорядок».

В основу же права он неизменно вкладывал присущие человеческой природе, равно как и природе вообще, разум и справедливость.

Будучи глубоко убежденным и последовательным сторонником естественного права, Цицерон исходил из того, что права и свободы человека не даруются и не устанавливаются кем-либо и по чьему бы то ни было желанию или велению, а принадлежат ему по самой природе.

Оперируя понятием «истинный закон», Цицерон рассматривал его как «разумное положение, соответствующее природе, распространяющееся на всех людей, постоянное, вечное, которое призывает к исполнению долга, приказывая; запрещая, от преступления отпугивает; оно, однако, ничего, когда это не нужно, не приказывает честным людям и не запрещает им...» Весьма важным в плане формирования идей, заложивших первые камни и составивших впоследствии основу теории правового государства, явился сформулированный Цицероном правовой принцип, согласно которому «под действие закона должны подпадать все, а не только некоторые, избранные граждане».

Важным оказалось выработанное им положение, в соответствии с которым любому закону должно быть свойственно стремление хотя бы «кое в чем убеждать, а не ко всему принуждать силой и угрозами»; выдвигавшиеся им призывы к человеколюбию, «законосообразности», к борьбе за свободу и справедливость, за гуманистическое отношение государственных органов к свободным гражданам и даже рабам.

Гуманистические мотивы, идеи духовной свободы всех людей, независимо от их занятий и положения в обществе, особенно громко и требовательно звучали в многочисленных трактатах Сенеки.

Среди них выделялись трактаты «О счастливой жизни», «О милосердии», «О спокойствии души», «Нравственные письма к Луцилию», трагедии «Медея», «Агамемнон», «Эдип» и др.

Весьма показательны его выступления в защиту «говорящих орудий» — рабов.

Все люди, согласно учению Сенеки, равны между собой в том смысле, что они являются «сотоварищами по рабству», одинаково находясь во власти судьбы. «Я с радостью узнаю от приезжающих из твоих мест, — пишет Сенека своему другу Луцилию, — что ты обходишься со своими рабами, как с близкими.

Так и подобает при твоем уме и образованности.

Они рабы? Нет, люди.

Они рабы? Нет, твои соседи по дому.

Они рабы? Нет, твои смиренные друзья.

Они рабы? Нет, твои товарищи по рабству, если ты вспомнишь, что и над тобой, и над ними одинакова власть фортуны».

И дальше: «Глуп тот, кто, покупая коня, смотрит только на узду и попону, еще глупее тот, кто ценит человека по платью или положению, которое тоже лишь облекает нас, как платье.

Он раб! Ho, может быть, душою он свободный.

Он раб! Ho чем это ему вредит? Покажи мне, кто не раб.

Один в рабстве у похоти, другой — у скупости, третий — у честолюбия и все — у страха...

Будь с рабами приветлив, покажи себя высоким без высокомерия: пусть они лучше чтят тебя, чем боятся...» Подобные человеколюбивые, гуманистические мотивы, трансформировавшиеся немедленно или по истечении определенного времени в соответствующие государственно-правовые взгляды и доктрины, в соответствии с которыми в обществе и государстве должны торжествовать не зло, насилие и произвол, а право и закон, развивались не только в Древней Греции и Риме, но и в Древней Индии и Китае.

Наряду с наивными материалистическими представлениями о мире, умещавшимися в формулах типа «сознание рождается из вещей и умирает тоже в вещах» или «жизнь — это корень смерти, а смерть — корень жизни», в Китае, например, еще в глубокой древности философами и юристами применительно к господствовавшему в стране рабовладельческому строю проводилась мысль о том, что «в государстве должен царить порядок», основанный на законе.

Утверждалось, что государь, если он хочет до конца жизни не подвергаться опасности, должен быть справедливым, а «управление страной должно соответствовать спокойствию», быть спокойным.

Нельзя силой насаждать порядок в стране, ибо «страна управляется справедливостью».

Конечно, данные и перекликающиеся с ними мысли и воззрения наивно было бы включать напрямую в их первозданном виде в систему принципов и идей, формирующих современную концепцию правового государства.

Это тем более невозможно, что им не всегда доставало строгой логичности, определенности и последовательности.

А, кроме того, некоторые из них хотя и не расходились радикально с идеями и взглядами, положившими историческое начало процессу становления теории «правового государства», но тем не менее непосредственно и не «вписывались» в них, органически не сочетались с ними.

К таковым можно было бы отнести, в частности, постулаты известного древнекитайского философа Jlao Цзы, согласно которым, «когда растут законы и приказы, увеличивается число воров и разбойников»; «когда правительство спокойно, народ становится простодушным.

Когда правительство деятельно, народ становится несчастным»; «нужно сделать государство маленьким, а народ — редким» и пр.

Однако, несмотря на такие своеобразные суждения и умозаключения, все же древняя гуманистическая мысль, государственно-пра- вовые взгляды и идеи передовых, прогрессивных мыслителей того времени, несомненно, стали первоосновой всего последующего процесса развития гуманистических взглядов и идей, составивших впоследствии фундамент теории правового государства.

Разумеется, до полного завершения процесса создания данной концепции правового государства было еще очень далеко.

Предсто яло пройти огромный интеллектуальный путь, измерявшийся даже не столетиями, а тысячелетиями. Ho тем не менее начало, причем весьма обнадеживающее, было положено.

Важно было теперь не сбиться с этого пути.

Очень много было сделано для развития теории правового государства мыслителями XVIII-XX вв.

Ряд положений теории правового государства развивался, в частности, усилиями таких носителей передовой общественно-политической мысли, боровшихся против произвола и беззакония, как Локк, Монтескье, Радищев, Герцен и многие другие.

Обращаясь к этому периоду борьбы за политические и правовые идеалы, великий русский писатель-сатирик М.Е. Салтыков-Щедрин вспоминал в рассуждениях одного из своих героев: «В конце пятидесятых и в начале шестидесятых годов я просто-напросто ощущал, что подо мною горит земля.

Я не жил в то время, а реял и трепетал при звуках: «гласность», «устность», «свобода слова», «вольный труд», «независимость суда» и т. д., которыми был полон тогдашний воздух.

В довершение всего, я был мировым посредником».

Философские основы теории правового государства создавались и развивались великим немецким философом Иммануилом Кантом, многократно указывавшим на необходимость опоры государства на право.

Государство, по Канту, выступает в качестве объединения множества людей, подчиненных правовым законам, где действует принцип, согласно которому законодатель не может решить относительно народа того, чего народ не может решить относительно самого себя.

Если же государство уклоняется от данного принципа, от соблюдения прав и свобод и не обеспечивает охрану законов, то оно рискует потерять уважение и доверие своих граждан, побуждает их к занятию по отношению к себе позиции отчужденности.

Значительное освещение и развитие идея правового государства нашла в произведениях современных западных юристов, политологов и социологов.

В прямой, а чаще в косвенной форме она закрепляется в текущем законодательстве и даже в конституциях ряда западных государств.

Прямое закрепление идея правового государства нашла, например, в Конституции Испании 1978 г., провозглашающей в п. I ст. I о том, что Испания — это «социальное, правовое и демократическое государство, высшими ценностями которого являются свобода, справедливость, равенство и политический плюрализм».

Она закрепляется в Основном законе ФРГ 1949 г., в ст. 20 и 28 провозглашающем, что «Федеративная Республика Германии является демократическим и социальным федеративным государством» и что «конституционное устройство земель должно соответствовать основным принципам республиканского, демократического и социально-правового государства в духе настоящего Основного закона».

Косвенное закрепление идея правового государства получила в Конституциях Австрии, Греции, Италии, Франции, Швеции, Швейцарии и ряда других высокоразвитых капиталистических государств.

Большое значение для совершенствования теории правового государства имеют работы отечественных авторов.

Большое внимание в них уделяется не только основным чертам и признакам правового государства, но и наиболее важным условиям их формирования.

Справедливости ради следует заметить, что отечественными авторами концепция государства в том виде, как она сложилась на современном Западе, зачастую рассматривалась лишь в критическом плане.

Это было правильно и вполне оправданно, когда имелись в виду лишь ее сущность, социальное содержание и назначение в каждый конкретный исторический период и применительно к каждому конкретному господствующему слою или классу.

Ведь не секрет, например, что в отношении к любому современному западному государству и власть предержащим данная концепция призвана идеализировать их, показать их «связанность» действующим правом, представить любое западное государство в виде некоего выразителя и защитника интересов всех без исключения слоев общества, верного стража «всеобщей справедливости, законности и правопорядка», коим оно, как показывает жизнь, далеко не всегда является.

Однако в однозначном критическом подходе к теории правового государства имелись и значительные натяжки.

Издержки такого видения заключаются прежде всего в том, что при оценке данной концепции не учитывался факт создания и применения ее не иначе, как в виде политического и идеологического средства противопоставления и борьбы с абсолютистскими и иными им подобными режимами, единоличной властью и произволом монарха, чрезмерным вмешательством государства в различные сферы жизни общества и деятельности негосударственных объединений.

Упускались из поля зрения и некоторые общечеловеческие ценности, сформировавшиеся в процессе тысячелетнего развития гуманистической мысли и нашедшие свое известное, хотя и сугубо формальное отражение в рассматриваемой теории.

Речь идет, в частности, о принципах и идеях, касающихся прав и свобод граждан, о приоритете и «торжестве закона» в условиях демократического государственного и общественного строя, о примате прав, о социальной справедливости и незыблемости законности и правопорядка в условиях правового государства.

Речь идет также об идеях суверенности народа как источника власти, гарантированности его прав и свобод, подчинении государства обществу и др.

Говоря об этом, следует вспомнить слова К. Маркса: «Свобода состоит в том, чтобы превратить государство из органа, стоящего над обществом, в орган, этому обществу всецело подчиненный; да и в наше время большая или меньшая свобода государственных форм определяется тем, в какой мере они ограничивают «свободу государства».

Всячески поддерживая и развивая идею правового государства, не следует, однако, идеализировать, а тем более копировать утвердившуюся на ранних стадиях развития человеческого общества и на современном Западе модель правового государства. He следует забывать, в частности, о том, что когда мы говорим о разных вариантах или моделях правового государства, провозглашаемых в Конституциях Испании, ФРГ, Франции или любой другой капиталистической страны, то имеем в виду, естественно, не некое абстрактное в социальном отношении правовое государство, а буржуазное правовое государство.

Аналогично, когда говорим о «связанности» этого государства правом, то имеем в виду связанность его не каким-то другим, а именно буржуазным правом.

Государство и право при этом выступают не как некие безликие в социально-классовом отношении явления, а как вполне определенные, выражающие прежде всего волю и интересы господствующих кругов в условиях капитализма явления, ибо, как известно, внеклассовых, надклассовых или классово-нейтральных, «чистых» в социальном отношении государственно-правовых явлений, институтов и учреждений нет и быть не может.

Нельзя в связи с этим не согласиться с В.И. Лениным по поводу его слов о «чистой» демократии, которые целиком и полностью относятся также к «чистым» в социальном плане государственно-правовым явлениям, институтам и учреждениям.

Он писал, что «если не издеваться над здравым смыслом и над историей, то ясно, что нельзя говорить о «чистой демократии»», пока существуют разные классы, а можно говорить только о «классовой демократии». ««Чистая демократия» есть лживая фраза либерала, одурачивающего рабочих.

История знает буржуазную демократию, которая идет на смену феодализму, и пролетарскую демократию, которая идет на смену буржуазной».

Разумеется, в условиях плюрализма мнений и идеологий можно по-разному воспринимать идеи правового государства, так же, как и их интерпретацию.

Однако одно остается бесспорным.

Теория правового государства в целом, равно как и ее основные положения, всегда отражала общечеловеческие ценности и интересы.

Что же касается их интерпретации и применения на практике, то в них неизменно на первый план выступали интересы, взгляды и суждения власть имущих.

Развитие идей правового государства в России

Идеи правового государства на протяжении длительного времени занимали умы не только зарубежных, но и отечественных ученых- юристов.

Об этом свидетельствуют, в частности, фундаментальные исследования С.А. Котляревского «Власть и право. Проблемы правового государства» (М., 1915), «Лекции по общей теории права» Н.М. Коркунова (СПб., 1898), «Лекции по общему государственному праву» Ф. Кистяковского (М., 1912), «Очерки философии права» И.В. Михайловского (Томск, 1914), «Общая теория права» (Вып. I — 4), (СПб., 1912—1914), работы многих других авторов.

Об этом же говорят и переводы с иностранных языков на русский ряда публикаций, посвященных проблемам правового государства.

Идеи правового государства, нередко именовавшегося «государством законности», «государством правопорядка» и пр., наряду с идеями права, гуманизма и справедливости играли значительную роль в формировании и развитии правового сознания российских граждан, в особенности интеллигенции, на протяжении весьма длительного периода истории, начиная со второй половины XIX в. и вплоть до настоящего времени.

В связи с этим встречающиеся иногда в научной и учебной юридической литературе утверждения о том, что «право в России никогда не имело достаточной ценности и самоценности» и что «гражданам России свойственно было искать высшую справедливость в монархе, верховном правителе и т. д.», являются спорными.

Они слишком общие и прямолинейные.

Ведь если строго следовать им, то нужно признать, что декабристы, вынашивавшие идеи уничтожения самодержавия и крепостничества насильственным путем, и революционеры-»бомбометатели», неоднократно покушавшиеся на жизнь государя-императора, и все другие, сочувствовавшие им или поддерживающие их слои населения, также искали «высшую справедливость в монархе».

А это, конечно, противоречит действительности.

Утверждения об отсутствии в России «достаточной ценности и самоценности» права, также, как и утверждение о том, что гражданам России свойственно было искать «высшую справедливость в монархе», несомненно, навеяны традиционными для многих западных и нетрадиционными для некоторых отечественных авторов представлениями о России, как о «тюрьме народов», законченном самодержавии, лишенном каких бы то ни было ростков демократии, как о стране, находящейся на периферии цивилизации.

При этом не играют роли разночтения во взглядах авторов относительно того, что явилось основной причиной «законченной само- державности» и «нецивилизованности» России, — внутренние причины или же внешние факторы.

Некоторые западные авторы склонны считать, что в основе процессов, приведших Россию к «самодержавному централизованному управлению», лежат исключительно внешние факторы, а именно — постоянное, начиная с XII в., давление Запада на Россию в виде территориальных захватов (Западной Белоруссии и Украины), технических и технологических «вызовов» и пр., которые каждый раз заставляли Россию «собираться», с тем, чтобы выстоять и не попасть в зависимость от Запада.

Именно это давление Запада, по мнению некоторых авторов, стало побудительным мотивом для России подчиняться неизбежному игу централизации и самодержавия.

Без такого централизованного самодержавного правления Россия, согласно их мнению, не смогла бы противостоять Западу и выжить.

Однако, какими бы ни были причины многовекового существования в России «централизованного самодержавного правления», неопровержимым остается тот факт, что в стране на протяжении весьма длительного времени широко культивировались не только самодержавные, «централизованные» политические и правовые идеи, но и постепенно усиливались в сфере государственной и правовой жизни демократические мотивы.

Об этом свидетельствуют не только академические издания, посвященные проблемам демократической организации общества или правового государства, но и некоторые изданные в дореволюционный период нормативно-правовые акты.

Среди них можно, в частности, выделить Указ Александра Первого от I января 1810 г. об учреждении Государственного Совета, состоящего из особ, «доверенностью нашею в сословие сие призываемых».

Несмотря на то, что Совет по существу был орган совещательный и не подрывал прерогатив самодержавной власти, тем не менее он знаменовал собой определенный сдвиг в сторону ее рассредоточения.

Согласно Указу «все законы, уставы и учреждения в первообразных их начертаниях предлагаются и рассматриваются в Государственном Совете и потом действием державной власти поступают к предназначенному им совершению».

В качестве примера дальнейшего рассредоточения самодержавной власти в России можно сослаться на Основные государственные законы, утвержденные Указом Николая Второго 23 апреля 1906 г.

В них, несмотря на то, что по-прежнему признается «верховность самодержавной власти», принадлежащей «императору всероссийскому», повиноваться которой не только за страх, но и за совесть «сам Бог повелевает», вместе с тем закладываются весьма важные для формирования основ правового государства положения.

В разделе «О законах» устанавливалось, что: а) «Империя Российская управляется на твердых основаниях законов, изданных в установленном порядке»; б) «Сила законов равно обязательна для всех без изъятия российских подданных и для иностранцев, в Российском государстве пребывающих»; и в) никакой новый закон «не может последовать без одобрения Государственного Совета и Государственной Думы и восприять силу без утверждения государя императора».

Весьма важное значение с точки зрения формирования и развития идеи правового государства в России в конце XIX — начале XX в. имели также закрепленные в законодательных актах положения, касающиеся осуществления законодательной власти государем императором «в единении с представителями народа», порядка выборов в Государственную Думу (Указ от 6 августа 1905 г.), о правах и обязанностях российских подданных, среди которых «право свободно избирать место жительство и занятие», приобретать и отчуждать имущество, «беспрепятственно выезжать за пределы государства» и др.

Разумеется, в условиях самодержавия было бы весьма наивно говорить о становлении правового государства.

Ибо основной законодательный массив был направлен не только на сохранение, но и на укрепление самодержавной власти.

И тем не менее появление в нормативно-правовых актах таких общих статей и разделов, непременно апеллирующих к закону, как положения о том, что «никто не может быть задержан под стражею иначе, как в случаях, законом определенных», «никто не может подлежать преследованию за преступное деяние иначе, как в порядке, законом определенном», и др., несомненно, свидетельствует о том, что в российской государственно-правовой жизни и идеологии сформировались идеи, созвучные идеям правового государства.

Всю историю формирования и развития идей правового государства в России можно разделить, с известной долей условности, на три периода: первый этап — со второй половины XIX в. и вплоть до Октябрьской революции 1917 г.; второй — с 1917 по 1985 г.; и третий этап — с 1985 г. и вплоть до настоящего времени.

Каждый этап соотносится с определенным периодом развития российского общества и государства и имеет свои особенности.

Характерными особенностями первого этапа формирования и развития идей правового государства в России являются следующие.

Во- первых, становление и развитие их под сильным воздействием западных демократических идей.

Речь при этом идет не только о традиционном влиянии на российскую политическую мысль, скажем, идей Вольтера, считавшего, что «чем больше законы, созданные по договору между людьми, приближаются к естественному закону, тем более сносна жизнь», или учений Руссо, Дидро, Локка, Гельвеция, Гольбаха или Монтескье.

Большое влияние оказывали также и «рядовые» исследователи государственно-правовой материи, развивавшие идеи правового государства.

Среди западных авторов, разделявших идеи правового государства, в качестве примера можно указать на А. Ленинга, высту павшего против всесилия государства, в котором не может быть свободных граждан, а есть только «несвободные рабы».

Можно сослаться также на К. Штаммлера, развивавшего идеи о том, что право есть такое правило поведения, которое должно соблюдаться не только рядовыми гражданами и их организациями, но и самой властью, его устанавливающей.

При этом «данное право действует до тех пор, пока не будет заменено новым правилом».

Если же «власть, установившая правило, не считает нужным его соблюдать», а действует по своему усмотрению, то в таком случае право сменяется произволом.

Во-вторых, формирование и развитие идей правового государства в России в рассматриваемый период осуществлялось в условиях сохранения сильной самодержавной власти, в противоборстве (явном или скрытом) с идеями просвещенного абсолютизма.

В сознании многих просвещенных людей по-прежнему доминировали автократические идеи о священности и неприкосновенности монархической власти, о единственном пути дальнейшего развития России через ее (этой власти) укрепление и совершенствование.

По-прежнему в обществе были широко распространены и пользовались активной поддержкой, особенно в правящих кругах, идеи, высказанные еще Н.

Карамзиным в его известной «Записке о древней и новой России» (1811 г.), адресованной Александру I, в которой он решительно выступал против какого бы то ни было законодательного ограничения самодержавия.

Россия, писал он, всегда «основывалась победами и единоначалием, гибла от разновластия, а спасалась мудрым самодержавием».

Власть монарха всегда должна быть выше закона.

Монарх может все, по мнению Карамзина, но он не может ограничить свою власть законом.

Даже сама постановка вопроса о подчинении самодержавной власти закону, не говоря уже о принятии конституции, ограничивающей эту власть, «грозит России гибелью».

К тому же принятие конституции в условиях самодержавия — дело бессмысленное.

Ибо кто посмеет помешать монарху нарушить ее? А в случае нарушения — кто отважится предъявить ему претензии или объявить его преступником? Никто, заключал историк, и тут же добавлял для убедительности, что «всякое русское сердце содрогнется от сей ужасной мысли».

Идеи просвещенного абсолютизма, в столкновении и противоборстве с которыми в России в рассматриваемый период зарождались и развивались идеи правового государства, доминировали не только в сознании значительной части российских подданных, но и материализовались в основной массе законодательных актов.

Так, по-прежнему продолжало сохраняться «метаюридическое», по определению С.А. Котляревского, «право монарха спасать Россию».

По-прежнему законодательно закреплялось и строго соблюдалось положение о том, что «особа государя священна и неприкосновенна», а сам монарх обладал огромной законодательной и исполнительной властью.

В соответствии с теми же упоминавшимися уже ранее «Основными государственными законами» он являлся «державным вождем российской армии и флота», верховным «руководителем всех внешних сношений Российского государства с иностранными державами», имел право объявлять войну и заключать мир, равно как договоры с иностранными государствами, обладал полномочиями на «объявление местности на военном или исключительном положении» и т. д.362 Однако вместе с тем и в российском законодательстве, и в научной юридической литературе рассматриваемого периода все большую популярность и значимость стали приобретать либерально-де- мократические правовые мотивы.

И, в-третьих, формирование и развитие идей правового государства в России на рубеже XIX-XX вв. осуществлялись на фоне и в контексте бурных академических дискуссий о соотношении государства и права не только на этом этапе, но и на самой первой, изначальной стадии их возникновения и развития.

Констатируя данный факт, Г. Шершеневич писал, что в юридической науке сложились два диаметрально противоположных мнения по вопросу о том, что является первичным, а что — вторичным: государство или право?

Что изначально предшествует чему: государство — праву или же наоборот? Сторонники первой точки зрения, исходящей из того, что государство исторически и генетически предшествует праву, рассуждают следующим образом.

Норма права всегда есть не что иное, как требование государства.

Государство, являясь источником права, очевидно, само не может быть обусловлено правом. «Государственная власть оказывается над правом, а не под правом.

Государство есть явление первичное, право — вторичное».

Такова теория первенства государства, на которой строится «определение права по признаку принудительности».

Противоположного мнения придерживаются сторонники теории изначального первенства права над государством.

Их кредо состоит в следующем: государственная власть по своей природе носит правовой характер.

В основе государственной власти лежит не факт, а право.

Государство не может быть источником права, потому что оно само вытекает из права.

Над государством находится право, которое изначально его ограничивает и сдерживает.

Данные точки зрения и продолжающиеся до сих пор споры о соотношении государства и права имеют далеко не академический характер, как может показаться на первый взгляд.

Это не только две противоположные точки зрения на один из спорных в науке вопросов, резонно замечал Г.Ф. Шершеневич.

Это — «два противоположных миросозерцания в области обществоведения».

В зависимости от того, какая в юридической науке и общественном сознании доминирует точка зрения, могут последовать и соответствующие, далеко идущие практические выводы.

В том случае, когда в юридическом сообществе и в официальных правящих кругах преобладает представление о том, что государство по природе своей первично, а право — вторично, то можно с полной уверенностью говорить о возможности наступления таких практических последствий подобного видения государства, которые неизбежно будут связаны с тоталитаризмом и авторитаризмом.

Разумеется, в таком случае нужно будет говорить не о правовом, а, скорее, о противоположном ему по своему характеру государстве.

Совершенно иные практические последствия, вероятнее всего, будут иметь место в другом случае.

А именно — тогда, когда в теории и на практике возобладает принцип приоритетности права над государством и его отдельными органами.

В этом случае со значительной долей уверенности можно будет говорить если не о правовом, то о весьма близко стоящем к нему государстве.

Как отмечает Г.Ф. Шершеневич, именно «на защиту теории первенства права становится все большее число ученых-юристов — теоретиков и практиков».

Конкретное выражение это нашло, например, в переходе ряда авторов — твердых сторонников теории первоначального возникновения и последующего доминирования государства над правом, и, соответственно, противников концепции верховенства права над государством — на более мягкие, промежуточные позиции.

Весьма удобной и приемлемой в данном случае оказалась идея Г. Еллинека об одновременном возникновении и параллельном развитии государства и права, а также его попытка сблизить между собой два различных воззрения на природу и характер взаимоотношений государства и права.

В своей работе «Общее учение о государстве» Г. Еллинек писал, что постановка вопроса о взаимоотношении государства и права в плане первичности их возникновения «страдает существенной внутренней неясностью».

Она предполагает «развитое понятие государства как нечто само собою разумеющееся и затемняет таким образом всю проблему».

Ибо если понимать под государством «политическое общение современных народов», то следует сделать вывод о том, что «право, без сомнения, существовало и до него». Ho если мыслить государство динамически и определять его как «высший в данную эпоху, основанный на власти союз», то ответ получится совершенно иной.

Одно только стоит вне спора — что «право есть исключительно социальная функция и поэтому всегда предполагает человеческое общение».

Даже по теории естественного права, «исходившего от изолированного человека», право возникает лишь в человеческом обществе.

А существование любого человеческого общества с неизбежностью предполагает как наличие определенной организации, так и существование определенного государственного образования.

При этом имеется в виду не столько современное общество и государство, сколько раннее человеческое сообщество.

В нем всегда одновременно с правом возникало и существовало, по мнению Г. Еллинека, «эмбриональное государственное образование» и никогда не отмечалось существование так называемого «догосударственного права».

Признаки перехода все большего числа российских юристов на рубеже XIX-XX вв. на позиции теории «первенства права» перед государством и государственной властью наблюдались и в других отношениях.

Например, в отношении оценки характера так называемого чрезвычайно-указного права.

Как справедливо отмечал С. Котляревский, исторически чрез- вычайно-указное право в конституционном государстве «есть прямое наследие абсолютной монархии, где волеизъявления главы государства могли иметь силу закона.

Мы его находим по преимуществу в государствах с сильной монархической властью».

Чрезвычайно-указное право действовало в тот период в Австрии, Пруссии, Болгарии, Японии и России.

Если на ранних этапах развития общества, с момента введения института чрезвычайно-указного права, по сути означавшего отказ в случае «чрезвычайной необходимости» от принципа верховенства закона, данный институт пользовался довольно широкой поддержкой не только российских правящих, но и не причастных к власти интеллектуальных кругов, то со временем отношение к нему довольно резко изменилось в пользу верховенства закона.

Далее мы можем наблюдать, констатировал С. Котляревский, как по мере изменения отношения к чрезвычайно-указному праву изменялось и оно само.

А именно — постепенно «суживалась сфера его применения», все более часто подчеркивался его именно «чрезвычайный характер», создавались все более надежные гарантии против злоупотребления им.

Отход от идеи незыблемости чрезвычайно-указного права и переход на позиции верховенства закона означали в тот период не что иное, как начало становления и развития в России идей правового государства.

Последнее подтверждалось также тем огромным интересом, который проявился у отечественных ученых-юристов в рассматриваемый период к таким атрибутам правового государства, как принцип разделения властей, народный суверенитет, права человека и гражданина, отвлеченный анализ которых, по словам С. Котляревского, «решительно бессилен объяснить оказанное им могущественное и действенное влияние, подъемы глубокой веры и острого скептицизма, увлечения и враждебности, которые соединялись с ними в вековых и массовых переживаниях».

Следует особо отметить глубокий интерес российских исследователей также к проблемам «правового самоограничения» государственной власти, подсказанный, согласно представлению Г. Ф. Шершеневича, благоразумием и «хорошо осознанным интересом».

Чем отличается государство, образованное насилием («разбойническим» путем), от обычной, хорошо организованной шайки разбойников? «Отличие образованного таким началом государства от шайки» обнаруживается, во-первых, в том, что государственная власть проявляет свою волю в нормах, которые сама устанавливает, сама изменяет, сама же и соблюдает до тех пор, пока они не заменяются новыми.

А во-вторых, в том, что государство, в отличие от шайки, пользующейся силой для разрушительных целей, обращает свою силу на созидательные цели. «Считаясь» с созданным самой государственной властью правом, государство, таким образом, далеко уходит от шайки разбойников, — приходит к выводу Г.Ф. Шершеневич. «Ho все же не следует забывать, что государство нередко возникало из шайки, и что оно снова может подойти к ней, насколько в государстве право сменится произволом».

Наряду со сказанным важное значение для развития идей правового государства в России имела разработка проблем гражданского общества и конституционного государства.

Согласно бытовавшему в отечественной юридической литературе в начале XX в. мнению конституционное государство представляло собой не что иное, как «практическое осуществление идеи правового государства».

Эта идея, писал Ф. Кистяковский, с давних времен теоретически развивалась в политических учениях, но «только в конституционном государстве она нашла в себе практическое выражение».

Правовое государство при этом определялось как такое государство, которое «в своих отношениях к подданным связано правом, подчиняется праву».

Иными словами — это есть такое государство, «члены которого по отношению к нему имеют не только обязанности, но и права; являются не только подданными, но и гражданами».

Одним из важнейших условий нормального функционирования правового государства в этот период считалось не только осуществление на практике принципа разделения властей, но и постоянное поддержание баланса властей.

Особое внимание при этом обращалось на предотвращение наиболее часто встречающихся в политической жизни разных стран попыток узурпации всей государственной власти со стороны исполнительной власти.

Гарантиями против такого захвата власти должно служить, по мнению Ф. Кистяковского и других авторов, следующее.

Во-первых, «право народного представительства ежегодно определять бюджет и численность армии», ставящее в зависимость от законодательной власти те «материальные и личные силы государства», которыми распоряжается исполнительная власть.

Во-вторых, ответственность министров перед народным представительством, выражающаяся в праве последнего делать им запросы, выражать свое мнение по поводу действий и передавать их суду за преступления по должности.

Это же во многих странах касается и главы государства, который может быть привлечен к ответственности парламентом за преступления И, в-третьих, право судебной власти «в конкретных случаях, подлежащих ее рассмотрению, проверять законность правительственных распоряжений и оставлять без исполнения распоряжения, не согласные с законом».

Определенное внимание в плане развития идей правового государства в рассматриваемый период отечественными авторами уделялось вопросам законности и качества права.

Государственная власть, писал в связи с этим И. Михайловский, имеет право, а нередко и обязана применять силу для воздействия на нарушителей правопорядка.

Это применение права может принимать «самые резкие формы». Ho все такие меры только тогда могут произвести на население «благоприятный психологический эффект», когда власть не будет забывать прекрасной поговорки: «Право должно быть сильным, но для того, чтобы быть сильным, оно должно быть правом».

Иными словами, предпринимаемые государством меры «ни на волос не должны выходить из границ строгой законности», должны быть «обставлены всеми надлежащими гарантиями» и, наконец, должны применяться «для охраны юридических норм в настоящем, высоком смысле этого слова».

Кроме названных вопросов, касающихся концепции правового государства, в центре внимания российских ученых-юристов на рубеже XIX-XX вв. стояли и другие вопросы.

Рассматриваемый период, вне всякого сомнения, был одним из самых плодотворных для отечественных исследователей периодом в плане разработки идей правового государства.

Следующий условно выделяемый нами в учебных целях этап развития идей правового государства в России с 1917по 1985 г. не отличался особой позитивной активностью.

Скорее, даже наоборот.

В практическом отношении, в плане не только теоретической разработки, но и практического внедрения в жизнь идей правового государства данный период в российской государственно-правовой истории был, несомненно, шагом назад.

Анализ научных источников и официальных документов этого периода со всей очевидностью свидетельствуют о том, что на данном этапе развития нашего общества не было недостатка в научных трудах и решениях государственных и партийных властей, в которых бы в той или иной мере не развивались идеи, созвучные идеям правового государства.

Это и идеи разделения функций партийных и государственных органов, и идеи все более активного участия широких слоев населения в управлении делами общества и государства, и провозглашение принципа «все во имя человека, все для блага человека», и развитие идей общенародного государства, и многое другое.

Более того, в 60—80-е годы в нашей стране проводились дискуссии о соотношении права и закона, где подвергался сомнению издавна сложившийся тезис о том, что право и закон есть идентичные явления и понятия, что закон как ведущий нормативно-правовой акт, исходящий от государства, всегда имеет правовой характер.

В этот же советский период развивались идеи «государства законности» и конституционности, уделялось значительное внимание повышению жизненного уровня трудящихся масс, гарантиям их социально-экономических прав и свобод.

Однако многие теоретические разработки идей, созвучных идеям правового или «околоправового» государства в рассматриваемый период, так и остались не чем иным, как лишь теоретическими разработками.

На практике, особенно в 30—40-е годы — период сталинских репрессий и беззакония в стране, торжествовали совсем иные идеи и принципы.

Значительный шаг в развитии идей правового государства в России был сделан за период с 1985 г. по настоящее время, за годы так называемой «перестройки» и постперестройки.

Именно в этот период были расширены политические права и свободы российских граждан, упразднена политическая цензура, сняты все ограничения с так называемых запретных тем.

В Конституции Российской Федерации 1993 г. были зафиксированы такие ассоциирующиеся с теорией правового государства принципы и положения, как принцип плюрализма в политической жизни и идеологии, принцип верховенства закона, принцип разделения и относительной самостоятельности законодательной, исполнительной и судебной властей, и др.

Наконец, нельзя не упомянуть о том, что в Конституции 1993 г. впервые в российской истории было закреплено положение, согласно которому Российское государство представляется не иначе, как социальное, правовое государство.

Разумеется, такое представление о Российском государстве, где бурно процветают криминал и мздоимство, сочетающиеся с обнищанием и социально-экономическим бесправием трудовых масс, выглядит явным преувеличением.

Для Конституции России 1993 г. «правовое государство», не имеющее под собой реальной основы, это такой же политико-идеологический штамп, как никогда не существовавшее «государство диктатуры пролетариата» — для Конституции СССР 1936 г. или «общенародное государство» — для Конституции РСФСР 1978 г.

К тому же следует учитывать тот осознанный еще в дореволюционной России факт, что любое государство, включая Российское, никогда в силу объективных и субъективных причин не сможет стать правовым «до конца».

Как отмечал С. Котляревский, «приходится считаться со слабостью и неотчетливостью правовых запросов, предъявляемых в данном обществе к государственной власти», а также с тем, что здесь действует еще и простой инстинкт политического самосохранения, присущий «всякому жизнеспособному государству при самых различных формах правления».

Дело в том, что «правовой запрос», т. е. необходимость строгого соблюдения действующего законодательства, иногда сталкивается, по мнению автора, с исключительно важными для выживания государства обстоятельствами, когда первое подвергается сомнению и испытанию со стороны второго.

Это, конечно, не значит, что в таких обстоятельствах право становится «чем-то второстепенным для государства, чуть ли не предметом роскоши для его сочленов».

Это лишь означает, что «в известные исключительные моменты государственной жизни потребность дать возможно полное осуществление господству права встречает преграду в еще более сильной потребности, неустранимой, как объективный мир».

Вопрос о том, может ли государство последовательно соблюдать издаваемые им же самим правовые акты и должно ли оно это делать при любых, даже самых чрезвычайных для его выживания обстоятельствах, иными словами — может ли государство «стать правовым до конца», является весьма спорным в научной литературе.

Вполне справедливо и обоснованно, как представляется, доминирует точка зрения, согласно которой государство не может себе позволить в одних случаях соблюдать действующее законодательство, а в других — не соблюдать.

Оно должно в любых обстоятельствах строго следовать правовым предписаниям.

Однако, тем не менее, такая проблема существует, споры вокруг нее ведутся, и это нельзя не учитывать при решении вопроса о том, чту такое правовое государство и может ли становящееся на путь демократических преобразований «обычное» государство до конца стать правовым.

Основные признаки и черты правового государства

Характеризуя правовое государство, следует иметь в виду, что, несмотря на специфические особенности данного института, оно всегда оставалось и остается государством.

Что это означает? Во-первых, то, что оно не отождествляется и не растворяется в обществе или в системе других общеполитических организаций.

А во-вторых, что оно помимо своих собственных, спе цифических признаков и черт обладает, как и любое иное государство, общеродовыми признаками и чертами.

По сравнению, например, с негосударственными организациями оно обладает публичной властью, выступает как официальный представитель не только правящих, но и всех остальных слоев общества.

Правовое государство как особое звено политической системы общества располагает специальным аппаратом управления и принуждения.

Последний в данном случае выступает в виде совокупности разнообразных органов и организаций, связанных друг с другом едиными принципами образования и функционирования и объективно необходимых для выполнения стоящих перед государством целей и задач.

Для его содержания в каждой стране устанавливаются и взимаются налоги, проводятся займы, формируется государственный бюджет.

Далее. Правовое государство в отличие от других, негосударственных организаций — составных частей политической системы общества — располагает разветвленной системой юридических средств.

Они дают ему возможность оперативно управлять всеми отраслями рыночной или плановой экономики, оказывать эффективное воздействие на все общественные отношения.

Обладая государственно-властными полномочиями, различные государственные органы не только издают в рамках своей компетенции соответствующие нормативно-правовые акты, но и обеспечивают их реализацию путем применения мер воспитания, поощрения или убеждения.

Государственные органы осуществляют постоянный контроль за их точным соблюдением, применяют в необходимых случаях меры государственного принуждения.

Из практики общественно-политической жизни СССР известно, что некоторые общественные организации в лице своих высших органов в отдельных случаях также издавали юридические акты и осуществляли постоянный контроль за их строгим и неуклонным соблюдением.

Например, профсоюзы вместе с органами Госгортехнадзора и Санитарного надзора осуществляли контроль за деятельностью государственных органов в области социального страхования.

Кроме того, они осуществляли контроль за соблюдением на предприятиях и учреждениях техники безопасности, за соблюдением трудового законодательства.

Все общественные организации в лице их высших органов обладали, согласно Конституции СССР, правом законодательной инициативы.

Все это говорит о том, что общественные организации, так же, как и различные государственные органы в СССР, имели, а в некоторых государствах имеют и сейчас в своем распоряжении юридические рычаги воздействия.

Однако в отличие от юридических средств воздействия, находящихся в распоряжении различных государственных органов, последние имеют весьма ограниченный характер.

Они возникают у общественных организаций не в силу природы данных объединений, а в силу предварительной или последующей санкции самого государства.

Иными словами — в результате наделения общественных организаций правом издания юридических актов уполномоченными на то государственными органами.

И последнее. Правовое государство, так же, как и все другие государства, обладает суверенитетом.

Как и у каждого государства суверенность государственной власти правового государства заключается в верховенстве по отношению ко всем гражданам и образуемым ими негосударственным организациям внутри страны и независимости (самостоятельности) государства вовне, в проведении внешней политики и в построении отношений с другими государствами.

Обладая суверенитетом, правовое государство организует само себя и устанавливает обязательные для всех правила поведения.

Названные признаки и черты являются общими как для правовых, так и для неправовых государств. Ho каковы особенности первых по сравнению со вторыми? Чем отличается правовое государство от неправового? Какие признаки и черты характеризуют его? Отвечая на данные вопросы, следует выделить прежде всего такую особенность правового государства, как верховенство закона.

В соответствии с данным принципом ни один государственный орган, должностное лицо, коллектив, государственная или общественная организация, ни один человек не освобождаются от обязанности подчиняться закону.

Причем когда речь идет о верховенстве закона, то он понимается не в расширительном смысле, отождествляясь с правом, а в самом прямом своем значении — как акт, исходящий от высшего органа государственной власти и обладающий высшей юридической силой.

В настоящее время, как свидетельствует практика, положение таково, что закон во многих государствах, формально будучи основным юридическим актом, наделе же фактически «растворяется» в системе других подзаконных, ведомственных актов.

Об этом много говорилось в научной литературе.

Факты подтверждают справедливость данного утверждения.

Следует особо подчеркнуть, что формирование и существование правового государства в любой стране предполагает установление не только формального, но и реального господства закона во всех сферах жизни общества, расширение сферы его прямого, непосредственного воздействия на общественные отношения.

Разумеется, было бы упрощением полагать, что в условиях правового государства можно вообще обойтись без подзаконных, ведомственных актов.

В особенности это касается процесса реализации конституционных законов и содержащихся в них положений.

В самом деле, можно ли, например, обойтись без обычных законов или подзаконных актов в процессе реализации конституционного права на труд, на отдых, на охрану здоровья, на материальное обеспечение в старости, в случае болезни, полной или частичной потери трудоспособности или же в процессе реализации права на образование? Нет, конечно.

Ибо возникающие при этом общественные отношения настолько сложны и многообразны, что для своего упорядочения объективно им требуется не один, даже самый авторитетный, фундаментальный, каким является конституционный акт, а система взаимосвязанных с ним и развивающих содержащиеся в нем требования и предписания актов.

Следовательно, в условиях правового государства речь идет не о том, должны или не должны существовать наряду с законами и подзаконные, ведомственные акты.

Существование их неизбежно. Оно обусловлено самой природой и характером регулируемых ими общественных отношений.

Речь идет лишь о том, чтобы эти акты не доминировали в количественном и качественном отношении в общей системе норма- тивно-правовых актов.

А главное, чтобы, развивая и детализируя положения, содержащиеся в законах, подзаконные акты не искажали сути и содержания самих законов.

В России и других странах, ставящих своей целью формирование правового государства, удельный вес подзаконных, ведомственных актов вполне возможно и нужно изменить.

В противном случае призывы и установки о создании правового государства неизбежно останутся нереализованными.

Среди других черт и особенностей правового государства следует указать на такие, как полная гарантированность и незыблемость в нем прав и свобод граждан, а также установление и поддержание принципа взаимной ответственности гражданина и государства.

Как граждане несут ответственность перед государством, так и государственная власть должна нести ответственность перед гражданами.

Однако всегда ли это имело место в нашей стране? Гарантировались ли раньше и гарантированы ли в полной мере сейчас права и свободы граждан России? В значительной мере — да.

Гарантированы политически, юридически и, отчасти, экономически.

Хотя и не в отношении всех граждан.

Гарантии действовали и действуют в основном в отношении власть имущих.

Вместе с тем определенные гарантии сохраняются и в отношении прав и свобод остальных, «рядовых» граждан.

В прежнем СССР и в современной России отнюдь не всегда формальной декларацией являлись и являются конституционные положения, закрепляющие равенство граждан перед законом, а также их социально-политические и личные права и свободы.

Это становится особенно очевидным тогда, когда речь идет о гарантиях права на труд, на отдых, на получение образования, медицинское обслуживание, пользование достижениями культуры и др.

Данные права в значительной мере гарантировались в СССР.

В определенной мере они гарантируются для всех граждан и в современной России.

В то же время очевидным является и то, что в силу экономических и социальных причин, роста цен и инфляции, усиления бюрократизма и коррупции в управленческом аппарате гарантии прав и свобод граждан в значительной мере ослабляются.

Как раньше, так и теперь рядовой гражданин нередко вынужден выступать в роли ходока по «коридорам власти» и быть просителем даже в тех случаях, когда речь идет об удовлетворении его законных прав и интересов.

Отнюдь не случайно, что во многих средствах массовой информации, научной и популярной литературе и даже в некоторых официальных документах обращается особое внимание именно на эти уродливые явления общественной жизни, сопровождающиеся нередко диктатом, административным произволом в экономике, социальной и духовной сферах, казенным равнодушием к правам и нуждам людей, пренебрежительным отношением к общественному мнению.

Разумеется, при таком положении дела, когда у государства в лице его различных органов и множества чиновников преобладающими являются привилегии и права, а у рядовых граждан — преимущественно обязанности, не может быть и речи о реализации принципа взаимной ответственности государства и гражданина.

На протяжении всей истории развития России вначале подданные, затем граждане несли и несут всяческие повинности и ответственность перед государством.

Однако ни государство в целом, ни его отдельные органы или чиновники за многие свои деяния, включая самые катастрофи ческие по своим последствиям, фактически никакой ответственности ни перед обществом, ни перед отдельными гражданами не несут.

А как обстоит дело с правами и свободами граждан, а также с реализацией принципа взаимной ответственности гражданина перед государством и государства перед гражданином в западных странах? Есть ли реальные и формальные ограничения прав и свобод граждан в этих странах? Всегда ли здесь взаимоотношения государства и гражданина строятся на основе принципа взаимной ответственности сторон? Отвечая на эти вопросы, следует избегать двух крайностей: представления о западной государственно-правовой жизни только в негативных тонах или же, наоборот, рассмотрения ее исключительно в позитивных, идеализированных тонах.

Как правило, истина находится посередине.

Согласно теории принципа взаимной ответственности сторон этот фундаментальный принцип правового государства должен неуклонно соблюдаться как гражданами, так и государством.

Однако практика дает множество примеров, расходящихся с теорией.

В отношениях «государство — гражданин» первое в подавляющем большинстве случаев доминирует над вторым.

Здесь нет равного партнерства на практике, как это иногда утверждается в академической литературе или прессе.

А следовательно, нет и равной ответственности их друг перед другом.

Данный характер взаимоотношений государства и гражданина (подданного) иногда косвенно закрепляется в конституциях западных стран.

В них, как правило, в прямой форме устанавливаются обязанности и ответственность граждан перед государством и избегается даже упоминание об обязанностях и ответственности государства перед гражданами.

Одним из примеров, подтверждающих данное положение, может служить действующая Конституция Италии.

В ряде статей этого документа прямо говорится о том, что «все граждане обязаны верностью Республике и должны соблюдать ее Конституцию и законы»; «все обязаны участвовать в государственных расходах сообразно со своей налоговой платежеспособностью»; «каждый гражданин обязан в меру своих возможностей и по личному выбору осуществлять деятельность или выполнять функцию, способствующую материальному и духовному прогрессу общества» и т. д.

В Конституции Италии в прямой форме говорится и о других обязанностях и, соответственно, об ответственности граждан.

И в то же время в ней ничего не говорится в отношении обязанностей и ответственности государства.

Указывается лишь на то, что Республика признает те или иные права граждан, «содействует развитию культуры, а также научных и технических исследований» (ст. 9), выполняет «задачу» устранения препятствий «экономического и социального порядка, которые, фактически ограничивая свободу и равенство граждан, мешают полному развитию личности и реальному участию всех трудящихся в политической, экономической и социальной организации страны» (ст. 3).

Дисбаланс в соблюдении принципа взаимной ответственности государства и гражданина (подданного), несомненно, отражается на принципе адекватного соотношения их прав и свобод.

Следует отметить, что в литературе последних лет наблюдается ничем не оправданная идеализация состояния прав и свобод на Западе.

Доперестроечное отрицание реальных прав и свобод граждан западных государств (одна крайность) сменилось постперестроечной эйфорией, связанной с их идеализацией, а точнее — абсолютизацией (другая крайность).

При этом не учитывается тот факт, что провозглашаемые права и свободы очень часто (прямо или косвенно) ограничиваются в этих странах не только в процессе их реализации, практически, но и в процессе их законодательного закрепления, формально-юридически.

Так, например, Конституция Швеции (1974 г.) не только провозглашает довольно широкий круг прав и свобод граждан, в том числе свободу высказываний и информации, свободу союзов, собраний и демонстраций, но и одновременно устанавливает их ограничения.

В частности, со ссылками на «интересы государственной безопасности, экономики, общественного порядка и безопасности», а также «достоинства личности, святости частной жизни и предупреждения преступлений» конституционному ограничению подлежат свобода высказываний и свобода информации (ст. 13).

Под предлогом возможного нарушения «порядка и безопасности на собраниях и демонстрациях», а также соблюдения «интересов уличного движения или противодействия эпидемиям» может ограничиваться в соответствии с конституцией свобода собраний и демонстраций (ст. 14).

Подлежит ограничению свобода союзов, «деятельность которых носит военный или аналогичный характер» (ст. 14).

Важной особенностью правового государства является реализация принципа разделения властей.

Что это означает? В чем суть этого принципа? Разделение властей — это принцип или теория, исходящая из того, что для обеспечения процесса нормального функционирования государства в нем должны существовать относительно независимые друг от друга власти.

Это — законодательная, исполнительная и судебная власти.

Законодательная власть должна принадлежать парламенту.

Исполнительная — правительству.

И судебная — суду.

Суть этой теории в том, чтобы не допустить сосредоточения власти в руках одного лица или небольшой группы лиц и тем самым предотвратить возможность ее использования одними классами или группами людей во вред другим.

Следует заметить, что теория разделения властей является далеко не новым порождением общественно-политической мысли.

Первые ростки этой теории появились уже на начальных стадиях развития государственного механизма.

Так, еще древнегреческий историк Полибий (200—120 гг. до н. э.) восхищался той системой распределения власти между различными государственными органами, которая существовала в республиканском Риме.

Власть в этом государстве, писал он, поделена таким образом, чтобы ни одна из ее составных частей не перевешивала бы другую. «Дабы таким образом государство неизменно пребывало в состоянии равномерного колебания и равновесия наподобие идущего против ветра корабля».

Значительное развитие теория разделения властей получила в Средние века.

Особо выделяются взгляды на государство и право английского философа-материалиста Дж. Локка (1632—1704) и французского философа, просветителя Ш. Монтескье (1689—1755).

Стремясь предотвратить узурпацию власти одним лицом или группой лиц, Дж. Локк разрабатывает принципы взаимосвязи и взаимодействия ее отдельных частей.

Приоритет остается за законодательной властью в механизме разделения властей.

Она верховна в стране, но не абсолютна.

Остальные занимают по отношению к ней подчиненное положение, однако они не пассивны по отношению к ней и оказывают на нее активное воздействие.

Обязательным условием нормального функционирования властей Дж. Локк считал законность.

Он считал, что нет таких идеальных государств, которые бы были полностью гарантированы от опасности перерождения в тиранию, где строгое следование праву не превратилось бы в «осуществление власти помимо права».

Для предотвращения этого Дж. Локк наделяет угнетенный народ правом и возможностью «воззвать к небесам».

Это означает, что допускается возможность применения народом силы против «несправедливой и незаконной силы».

Суверенитет народа ставится гораздо выше суверенитета государства.

В широко известной работе «О духе законов» Ш. Монтескье разрабатывал теорию разделения властей.

Особое значение он придавал системе взаимных сдержек и противовесов властей.

Он справедливо полагал, что для того, чтобы создать стабильный механизм государственного управления, надо научиться «комбинировать власти, регулировать их, умерять, приводить в действие, подбавлять, так сказать, балласту одной, чтобы она могла уравновешивать другую».

Это такой шедевр законодательства, заключал Монтескье, который «редко удается выполнить случаю и который редко позволяет выполнить благоразумию».

Идеи теории разделения властей оказали огромное воздействие на умы людей и их политическое мировоззрение.

Они были отражены, например, в Декларации прав человека и гражданина, принятой в 1789 г. Национальным собранием Франции.

В этом документе провозглашалось: «Общество, в котором не обеспечено пользование правами и не проведено разделение властей, не имеет конституции».

В дореволюционной и послереволюционной России теория разделения властей воспринималась в основном в критическом плане.

Преобладали суждения, согласно которым государственная власть едина и неделима и что она принадлежит народу.

Согласно ст. 2 Конституции СССР считалось, что «народ осуществляет государственную власть через Советы народных депутатов, составляющие политическую основу СССР.

Все другие государственные органы подконтрольны и подотчетны Советам народных депутатов».

В советской политико-правовой теории и практике, вместе с тем, последовательно отстаивался тезис о необходимости разделения функций между различными государственными органами, с одной стороны, и партийными органами и организациями — с другой.

В практической жизни эти требования, однако, не всегда выполнялись.

С началом так называемой перестройки в 1985 г., приведшей в конечном счете к развалу СССР, отношение официальных кругов к теории разделения властей, так же, как и к концепции правового государства, существенно изменилось.

Вместо прежних идеологических штампов типа «общенародное государство», «развитой социализм», «власть всего народа» и пр. на вооружение были взяты аналогичные, не имеющие сейчас у нас в стране своего реального содержания постулаты наподобие «правового государства», «разделения властей», «политического плюрализма», «социального государства» и т. д.

В сфере теории государства и права произошла довольно значительная смена политических и идеологических ориентиров.

Одна- ко в практической политико-правовой жизни, касающейся правового государства и принципа разделения властей, за последние годы не произошло каких-либо существенных изменений.

Наличие их, без сомнения, свидетельствовало бы о движении государства и общества по пути не декларированной, а реальной для всех граждан Российской Федерации демократии.

В числе важнейших признаков и черт правового государства выступает не только создание, но и поддержание в обществе режима демократии, законности и конституционности, предотвращение попыток узурпации власти, сосредоточения ее в одних или нескольких руках.

Известно уже по опыту веков, писал по этому поводу Ш. Монтескье, что «всякий человек», обладающий властью, «склонен злоупотреблять ею, и он идет в этом направлении, пока не достигнет положенного ему предела.

А в пределе — кто бы это мог подумать! — нуждается и сама добродетель».

Чтобы не было злоупотребления властью, «необходим такой порядок вещей, при котором различные власти могли бы взаимно сдерживать друг друга».

Наряду с этим в правовом государстве (как один из главных признаков его существования) должно быть достигнуто реальное обеспечение прав и свобод рядовых граждан.

Должен быть создан механизм их полной гарантированности и всесторонней защищенности, последовательно проводиться в жизнь принцип оптимального сочетания прав и свобод граждан с их конституционными обязанностями.

Помимо названных есть и другие признаки и черты, характеризующие правовое государство и принципиально отличающие его от неправового государства.

Их достаточно много и они весьма разнообразны.

В своей совокупности они дают общее представление о том, чту есть правовое государство и что не является таковым, каковы его сущность, содержание, основные цели его создания и назначение.

Наконец, каковы условия его формирования и функционирования.

Последнее является принципиально важным, особенно для современной России и для других стран, ставящих перед собой задачу формирования на базе существующих государственных структур правового государства.

Ибо если в стране нет реальных — объективных и субъективных условий для создания, а затем — нормального функционирования правового государства, то не может быть и речи об успешном решении данной проблемы.

Что же собой представляют эти условия или предпосылки? С чем они связаны? Прежде всего они ассоциируются с необходимостью до стижения высокого уровня политического и правового сознания людей, с выработкой у них необходимой для активного участия в политической и общественной жизни общечеловеческой культуры.

Актуальными еще и поныне являются слова В.И. Ленина, сказанные вскоре после Великой Октябрьской революции, о том, что для участия масс в решении государственных и общественных дел «кроме закона, есть еще культурный уровень, который никакому закону не подчинишь».

Принципиально важными предпосылками создания правового государства в нашей стране являются также: выработка у широких слоев трудящихся масс навыков, потребности и достаточно высокого уровня компетентности для сознательного участия их в управлении государственными и общественными делами; наличие в обществе прочного правопорядка, незыблемой законности и конституционности; утверждение принципа плюрализма мнений и суждений во всех сферах жизни общества и государства; развитие системы самоуправления народа в центре и на местах; последовательное расширение и углубление в сфере экономики, политики, культуры, науки, в социальной сфере жизни общества принципов реальной демократии.

Важными условиями и предпосылками формирования правового государства в Российской Федерации является также создание внутренне единого, непротиворечивого законодательства.

Существующие ныне противоречия в правовой системе, возникающая время от времени борьба федеральных законов и законодательных актов, издаваемых на местах, не только не приближают страну к правовому государству, но, наоборот, еще больше отдаляют.

Эта борьба разрушительно сказывается на экономике, обществе и самом государстве.

Пренебрежительное отношение к федеральным законам автоматически порождает такое же отношение и к местным актам, ведет к трагическим последствиям для многих миллионов людей.

Современная жизнь дает тому множество печальных примеров.

В том числе примеров, связанных с разрушением единого государственного пространства СССР, с возникновением межнациональных и региональных конфликтов, территориальных, имущественных и иных споров с бесчисленными страданиями и гибелью втянутых в политические и другие конфликты невинных людей. He подлежащим никакому сомнению является тот факт, что законы, пока они действуют в интересах всех слоев и классов общества, необходимо соблюдать, а не нарушать.

Добиваться, в случае их уста релости, явного или кажущегося консерватизма и отсталости от жизни их немедленной отмены конституционным путем, а не преступать их границы и не разрушать тем самым регулируемые ими хозяйственные, социальные, культурные, политические и иные связи между различными институтами и людьми.

Эта простая и всем доступная истина была известна еще в Древней Греции более двух тысячелетий назад. «Повинуйся законам», — таков был призыв известного философа и правоведа Хилона, автора знаменитого афоризма «Познай самого себя».

Слушайся законов больше, чем ораторов — таково было кредо этого мыслителя, понимающего, что беззаконие ведет к общественному распаду и упадку.

Строгое соблюдение законов считалось высокой добродетелью согласно учению древнегреческого мыслителя, политического деятеля и знаменитого математика Пифагора (580—500 гг. до н. э.).

Таким же образом оценивалось законопослушание и его последователями — пифагорийцами.

Наихудшим для всех злом пифагорийцы считали беззаконие, безвластие, анархию.

Отвергая их, пифагорийцы считали, что человек по своей природе не может обойтись без надлежащего воспитания. «Цари и правители не те, — говорил по этому поводу известный древнегреческий философ Сократ, — которые носят скипетры, не те, которые избраны известными вельможами, и не те, которые достигли власти посредством жребия или насилия, обманом, но те, которые умеют править».

Разумеется, с помощью закона, а не насилия.

Среди существующих условий и предпосылок успешного формирования и функционирования правового государства следует назвать наличие в стране гражданского общества.

В отечественной и зарубежной литературе существует довольно много не совпадающих, а порою и противоречащих друг другу представлений о понятии гражданского общества и характере его соотношения с государством.

Нередко, например, гражданское общество понимается как система противостоящих государству и «конкурирующих между собой взглядов, интересов и воззрений отдельных социальных групп и индивидов», как комплекс различных общественных объединений и движений, связанных между собой личными и общественными интересами, «экономическими взаимозависимостями», а также правовыми и неправовыми правилами и обычаями.

Среди составных частей гражданского общества выделяются прежде всего такие ассоциации, как клубы, университеты, церковь, семья, объединения бизнесменов, и др.

Все они имеют относительную самостоятельность по отношению друг к другу, а так же независимость от государства.

Согласно авторским воззрениям «царство гражданского общества» исключает какие бы то ни было политические связи и отношения, а также «институты государства».

Иными словами, гражданское общество выступает в качестве своего рода антитезы, противовеса государству.

Соотносясь подобным образом с государством, гражданское общество в лице различных социальных групп, классов и слоев, организованных в специальные институты и объединения, имеет своим главным назначением не только внимательно наблюдать за действиями государства, с тем, чтобы они не выходили за рамки законности и конституционности. Ho одновременно оно призвано принимать все дозволенные законом меры для того, чтобы заставить государство и его органы в случае нарушения ими действующих правовых актов вернуться на стезю закона.

Гражданское общество, таким образом, рассматривается не только как гарант последовательного и непрерывного развития цивилизации, но и как важнейшее условие, гарант существования и развития самого правового демократического государства.