Некоторые другие принципы международных финансов

В этом приложении мы кратко, но более глубоко рассмотрим вопрос о том, как определяются валютные курсы, цены и торговля в условиях свободно колеблющихся валютных курсов и в условиях золотого стандарта или какой-либо другой системы устойчивых валютных курсов. Мы рассмотрим здесь также уравновешивающее воздействие изменений в ценах в доходах.

Свободно колеблющиеся валютные курсы

С 1919 по 1925 г. курс фунта стерлингов колебался изо дня в день в пределах примерно от 5 до 3 долл. Этот курс определяется взаимодействием конкурентного предложения и спроса на иностранную валюту. Когда американцы хотят импортировать товары или отправиться в путешествие, они предъявляют спрос на фунты стерлингов, и это ведет к повышению его курса, скажем с 3 до 3,10 долл. Те же последствия имеет и любая другая американская дебетовая статья, например наше намерение предоставить заем другому государству (то есть импортировать долговые обязательства).

С другой стороны, любая кредитовая статья, например наш экспорт в Англию, увеличивает предложение фунтов стерлингов, ибо в этом случае иностранцы нуждаются в долларах. Это ведет к снижению курса фунта стерлингов. Маклеры и банкиры не отходят от телефонов, следя за изменяющимися соотношениями между предложением и спросом, оказывающими воздействие на гибкие валютные курсы.

Отметим одну важную тенденцию. Когда курс иностранной валюты поднимается, то обычно на сцену выступают мощные силы, способствующие его самопроизвольному выравниванию и помогающие предотвратить непрерывное повышение курса. Точно так же имеются самокорректирующиеся силы, ограничивающие снижение валютного курса.

Так, в тех случаях когда наш импорт чрезмерно увеличивается, мы наблюдаем цену на фунты стерлингов. Но когда за 1 ф. ст. приходится платить не 3 долл., а 4 долл., американцы находят, что английская посуда и ткани слишком подорожали. Это побуждает нас сократить физический объем импорта, что обычно помогает исправить положение и не дает валютному курсу подняться еще выше. Более того. Теперь англичанин может получить больше долларов за свои фунты. Следовательно, даже если американские промышленники не меняют цен на свои изделия, обесценение доллара все же побудит англичан покупать больше наших экспортных товаров. Это дополнительный фактор, который помогает восстановить равновесие между экспортом и импортном и ограничивает размах колебаний валютного курса.

Обесценение доллара обычно ведет к устранению импортного излишка в США и к превышению американского экспорта над импортом. Точно так же повышение стоимости доллара способствует увеличению импорта и ограничению экспорта Соединенных Штатов, и этот процесс является саморегулирующимся и самоограничивающимся. Так, при курсе 2,50 долл. за 1 ф. ст. наши цены становятся непривлекательными по сравнению с ценами за границей; в результате наш импорт снижается, а экспорт расширяется.

Факторы, определяющие предложение и спрос

Констатировать, что предложение и спрос, как мы только что заметили, определяют гибкий, или колеблющийся валютный курс, дело несложное. Но если мы захотим глубже проникнуть в существо вопроса и узнать, почему предложение и спрос действуют именно так, а не иначе, то обнаружим, что уровень валютного курса зависит по меньшей мере от следующих четырех основных факторов:

Во-первых, от наших вкусов или силы желания иметь заграничные товары и пользоваться заграничными услугами по сравнению с желанием иностранцев пользоваться нашими товарами и услугами. Чем сильнее наше желание иметь их товары, тем большую цену мы предлагаем за иностранную валюту. Доллар имеет тогда тенденцию обесцениваться, а фунт стерлингов — повышаться в стоимости.

Во-вторых, с ростом нашего национального дохода увеличивается и наш спрос на импортные товары. Это вызывает тенденцию к обесценению доллара. С другой стороны, высокий национальный доход за границей способствует повышению стоимости доллара, или, что то же самое, снижает для американцев цену иностранной валюты. Все это происходит из-за «склонности страны импортировать»: рост национального дохода ведет к расширению импорта почти в такой же степени, в какой увеличивается внутреннее потребление.

В-третьих, нем выше наши цены и издержки производства по сравнению с заграничными, тем больше возрастает наш импорт по сравнению с экспортом. Поэтому высокий уровень цен в США и низкий уровень цен за границей обычно означает высокие цены на иностранную валюту. После первой мировой войны этот третий фактор, который в тот период считался наиболее важным, получил название «паритета покупательной способности» валютных курсов. Согласно концепции «паритета покупательной способности», изменение соотношения валютных курсов двух стран при прочих равных условиях пропорционально изменению соотношения между нашими ценами и ценами за границей. Или, иначе говоря:

Эта концепция наиболее применима в тех случаях, когда в одной из двух стран произошла сильнейшая инфляция, вызвавшая примерно одинаковое повышение цен на большинство товаров. Если теперь для покупки товаров требуется в 100 раз больше иностранной валюты, а все прочее осталось неизменным, то что нам в этом случае следует ожидать от валютного курса (цены единицы иностранной валюты)? Мы должны ожидать, что курс валюты установится, вероятно, примерно на уровне 1/100 прежнего курса. (Примером этого является падение во время инфляции курса германской марки, греческой драхмы, итальянской лиры, французского франка, китайского доллара, а также курсов других иностранных валют.)

Наконец, в-четвертых, курс иностранной валюты будет тем выше, чем сильнее американцы стремятся предоставлять займы другим государствам, кем большие суммы нам приходится выплачивать в счет погашения старых долгов или военных репараций и чем меньше желание иностранцев держать доллары. Если наши инвесторы стремятся получить побольше иностранных долговых обязательств, облигаций, акций, банковских депозитов или наличных денег, то они тем самым набавляют цену на иностранную валюту. В противоположность этому платежи других стран Соединенным Штатам способствуют снижению курса иностранной валюты.

Этот последний фактор, определяющий движение капитала, тесно связан со спекуляцией иностранной валютой. Если бы речь шла только об экспорте товаров или платежах по текущим операциям, то курс иностранной валюты, возможно, был бы вялым и колебался весьма незначительно. К сожалению, однако, когда цена фунта стерлингов падает с 3 до 2,96 долл., многие начинают опасаться, что она упадет еще больше. Поэтому они стараются освободиться от фунтов стерлингов и приобрести вместо них доллары. Но увеличение Продаж фунтов стерлингов и сокращения спроса на них в результате скачкообразных спекулятивных краткосрочных движений капитала способствует еще большему снижению курса фунта стерлингов. Таким образом, небольшие колебания валютного курса часто самопроизвольно усугубляются вследствие движения «горячих денег», которые перемещаются из одной страны в другую при любом слухе о надвигающейся войне, изменении политического направления или же колебании валютного курса. Когда подобное «бегство капитала» начинается в больших масштабах и в каком-либо одном направлении, то это может привести к хаотическим колебаниям валютных курсов.

Спор по поводу гибких валютных курсов

Можно привести немало аргументов в пользу гибких валютных курсов. При этой системе каждая страна имеет возможность беспрепятственно проводить свою внутреннюю экономическую политику, предоставляя валютным курсам устанавливаться как придется. Однако эта система имеет и серьезные минусы. Когда валютный курс беспорядочно меняется с каждым месяцем, это сильно сдерживает международную торговлю и кредит. Производитель, естественно, предпочтет в этом случае продавать и покупать в пределах собственной страны, нежели постоянно строить расчеты на курс иностранной валюты.

См. приложение к главе 23 Экономика спекуляции, риска и страхования о спекулятивных сделках, рассчитанных на возможность уменьшения риска путем «хеджирования» по «сделкам на срок».

Другой порок гибких валютных курсов вызван тем, что каждое изменение курса нарушает сложившееся положение на экспортном и импортном рынках. Внезапное обесценение доллара благоприятствует экспортерам, но наносит ущерб импортерам. Обратное происходит, когда доллар повышается в цене. Это ведет к росту безработицы, приносит неожиданные прибыли и убытки и создает неустойчивость.

На эти критические замечания сторонники свободных валютных курсов обычно возражают следующим образом: «Если внешняя торговля не сбалансирована, то кто-то должен ее скорректировать. Будет лучше, если это урегулирование произойдет в результате падения валютного курса, которое непосредственно вызывает увеличение экспорта и снижение импорта, а не косвенного воздействия на всю экономику. Это будет лучше, чем если бы правительство ввело квоты и обременительный прямой контроль над импортом. И лучше допустить падение валютного курса сегодня же, чем искусственно поддерживать его в течение некоторого времени, когда каждый спекулянт будет знать, что этот курс может измениться только в одном направлении, а потому заранее примет все меры, чтобы с выгодой использовать неизбежную в будущем девальвацию валюты».

Твердые валютные курсы

Альтернативой свободным валютным курсам является правительственная политика, направленная на приспособление экономики к фиксированному твердому курсу. Чтобы сохранить валютный курс стабильным, вовсе не требуется особого закона или декрета; для этого проще всего выступить на рынке с достаточно большим предложением иностранной валюты или спросом на нее. Обычно правительства добиваются этого с помощью так называемых «фондов стабилизации валюты». В природе не существует таких причин, которые препятствовали бы эксцентричному человеку, располагающему большими средствами, предпринять попытку стабилизировать, скажем, курс доллара по отношению к бельгийскому франку. Ему или какому-либо правительственному фонду пришлось бы для начала сосредоточить у себя огромный запас как долларов, так и бельгийских франков (или таких товаров, как золото или пшеница, продав которые, можно было бы получить эту или иную валюту). Тогда, чтобы стабилизировать цену франка, он просто должен был бы дать своим маклерам указание предлагать доллары в обмен на франки каждый раз при снижении курса франка и продавать франки за доллары при их повышении. В этом случае обменный курс франка и доллара оставался бы совершенно стабильным на данном уровне до тех. пор, пока у этого человека не истощился бы запас франков или долларов и пока он соглашался бы покупать и продавать франки за определенную цену в долларах.

Разумеется, даже мультимиллионер может оказаться недостаточно богатым, чтобы проделывать это индивидуально в течение длительного времени. Правительство или Международный валютный фонд занимают в этом отношении более выгодные позиции. Однако даже наиболее могущественное правительство не в силах удержать морской прилив. Такое правительство не может поддерживать и любой данный валютный курс, если только оно не в состоянии оказывать влияние на цены, издержки производства и прочие факторы таким образом, чтобы частное предложение и спрос на иностранную валюту без значительных отклонений колебались вокруг уровня «охраняемого» курса. Иначе запасы какой-либо одной из валют истощатся, и тогда уже курс никак не удастся удержать на устойчивом уровне.

В прошлом так называемый «полуавтоматический золотой стандарт» играл весьма важную роль как метод стабилизации валютных курсов, облегчавший международную торговлю. Перейдем к его рассмотрению.

Механизм действия золотого стандарта

Страна может перейти к золотому стандарту, ни с кем об этом заранее не договариваясь. С этой целью ее казначейство должно сделать две простые вещи: во-первых, согласиться покупать любое количество золота, которое ему предложат, уплачивая за него определенную цену, скажем 35 долл. унцию, как это делало в 1961 г. казначейство США, и, во-вторых, быть готовым беспрепятственно продавать золото всем желающим по той же цене 35 долл. за унцию. В результате цена золота в долларах совершенно твердо закрепляется на уровне так называемого «монетного паритета».

Этим сказано все, если речь идет об одной стране. А как же с курсом иностранной валюты, где он вступает в свои права? Как только вторая страна (скажем, Англия в дополнение к США) переходит на золотой стандарт, цена золота, выраженная в фунтах стерлингов, тоже стабилизируется. Для упрощения подсчетов предположим, что курс фунта стерлингов равен не 2,80 долл., а 3 долл.

Таким образом, предположите, что Англия свободно покупает и продает золото по 35/3 ф. ст., или по 11 2/3 ф. ст. за унцию, тогда как фактическая цена золота в 1961 г. равнялась 12 1/2 ф. ст. за унцию (без учета посредников в лице центральных банков).

Разумеется, две величины, равные третьей, должны быть равны друг другу. Если доллар равен 1/35 унции золота, а фунт стерлингов — 3/35 унции золота, то, следовательно, цена фунта стерлингов должна равняться 3 долл. Это вопрос далеко не только арифметического порядка, он имеет серьезное практическое значение. Если я хочу ввезти товары из Англии, и с этой целью покупаю фунты стерлингов, то никогда не уплачу за них больше, чем по 3 долл. Почему? Потому что я могу взять три новенькие американские банкноты и получить за них от казначейства США 3/355 унции золота. Я отправлю это золото в Лондон, и английское казначейство вручит мне хрустящую банкноту в 1 ф. ст. Вы должны суметь объяснить, почему англичанин никогда не согласится отдать фунты стерлингов по цене ниже 3 долл.

Таким образом, валюты, привязанные к золоту, становятся привязанными и друг к другу по твердому валютному курсу. Однако в это положение следует внести одну небольшую поправку. Пересылка указанного выше количества золота из Нью-Йорка в Лондон или обратно обходится примерно в 2 цента, уплачиваемых за фрахт, страховку и проценты. Поэтому предложение и спрос могут поднять цену фунта стерлинга до 3,02 долл., прежде чем американцам станет выгодно вывозить золото. Это называется американской «экспортной золотой точкой» (или английской «импортной золотой точкой»). Выполните упражнение и покажите, что английская экспортная золотая точка находится примерно на уровне 2,98 долл., и что валютный курс может свободно колебаться в пределах между двумя золотыми точками: вокруг гипотетической точки монетного паритета в 3 долл.

Уравновешивающий механизм взаимодействия между движением монетарного золота и ценами

До сих пор процесс обмена происходил целиком механически. Но внимательный читатель непременно заинтересуется вопросом, волновавшим еще «меркантилистов» XVII и ХVIII вв., а именно: что мешает валютному курсу, всегда поднимающемуся до экспортной золотой точки одной из стран, удержаться на этом уровне до тех пор, пока утечка золота из данной страны в конце концов не приведет к полному истощению ее золотого запаса и не вынудит ее отказаться от золотого стандарта?

Ответ на этот вопрос впервые дал 200 лет назад шотландский философ Давид Юм. Он утверждал, что здесь действует автоматически самокорректирующийся механизм, взаимодействия между движением монетарного золота и ценами. По его мнению, если они импортируют больше, чем экспортируют, и в результате теряют золото и золотые деньги. И вот почему. Во-первых, золото, притекающее в Англию, соответственно увеличивает количество английских денег. Во-вторых, увеличение количества английских денег приводит (согласно количественной теории денег и цен) к пропорциональному инфляционному росту цен в Англии. К тому же, в-третьих, отлив золота из Америки вызывает пропорциональное сокращение количества денег у нас. В-четвертых, опять-таки согласно количественной теории, это ведет соответственно к дефляционному понижению цен в США.

В результате этих четырех моментов возникает двусторонняя тенденция, направленная к корректировке утечки золота. В-пятых, при ценах, более высоких в Англии, чем у нас, англичане будут покупать больше наших товаров. В-шестых, при более низких ценах у нас нам окажется выгоднее сократить закупки английских товаров. Следовательно, положение в конце концов выправится. Изменения в относительном уровне цен, вызванные движением золота, спасут от неблагоприятного торгового баланса и приостановят одностороннее движение золота, прежде чем оно зайдет слишком далеко. Поэтому, утверждал Юм, нет никаких причин для беспокойства.

В настоящее время мы не в такой степени уверены в этом. Англия может не захотеть, чтобы у нее возникла инфляция, а Соединенным Штатам, быть может, вовсе не улыбается мысль о возможной дефляции, вызванной диктатом беспристрастных богов золотого стандарта.

Мало того, существует теоретическая возможность, что относительные изменения цен могут не только не улучшить, но, напротив, еще больше ухудшить положение в случае, если спрос на мировом рынке окажется неэластичным, более того, весьма неэластичным. В подобных случаях снижение цен на американские экспортные товары не приведет к значительному увеличению наших продаж; поэтому англичане в действительности будут предлагать за доллары меньшее, а не большее количество фунтов стерлингов. Точно так же, если спрос на английские товары со стороны Соединенных Штатов будет очень упорным и неэластичным, то повышение цен в Англии может вынудить нас увеличить, а не уменьшить спрос на фунты стерлингов. Таким образом, может оказаться, что обесценение доллара вызовет вместо уравновешивания цен обратную реакцию. Доллар должен будет еще больше обесцениваться, до тех пор, пока спрос не перестанет быть таким неэластичным. Это парадоксально, но повышение курса валюты могло бы в этом из ряда вон выходящем случае привести к ликвидации импортного дефицита страны. Кроме того, со времени Юма банковое дело и финансы сильно усложнились. Теперь, когда золотые монеты перестали составлять существенную часть нашего денежного запаса, этот процесс происходит уже автоматически. Вместо этого казначейство и Центральный банк, как следует полагать, «придерживаются правил игры золотого стандарта». Когда происходит утечка золота, то это служит для нас сигналом к введению в действие дефляционных тормозов. В этом случае мы должны, например, увеличить налоговые сборы сравнительно с бюджетными расходами; оказать сдерживающее влияние на частные инвестиции, повысив «учетную» и прочие процентные ставки; стеснить банковые резервы путем продажи Федеральной резервной системой ценных бумаг на открытом рынке или путем повышения установленного законом процента обязательных резервов; оказать давление в целях снижения заработной платы и цен. Короче говоря, мы должны преднамеренно вызвать депрессию и дефляцию.

Вы должны суметь перечислить мероприятия, ведущие к инфляции, которые страна, получающая золото, была бы обязана провести согласно этим правилам игры. Тогда вы сможете понять, каким образом и почему страны отказались соблюдать правила игры золотого стандарта в годы, последовавшие за первой мировой войной, тем самым они рассчитывали избежать инфляции или дефляции. Но это в дальнейшем привело к тому, что односторонняя утечка золота не корректировалась, и я конце концов золотой стандарт потерпел крах.

Однако это крушение золотого стандарта не было только результатам сознательного игнорирования правил игры. Оно произошло отчасти потому, что золотой стандарт является «системой, пригодной при хорошей погоде», то есть такой системой, которая действует наилучшим образом лишь тогда, когда она не подвергается сильному напряжению. Но в нервный, неспокойный период после 1914 г. с его беспорядочным движением капитала и политическими неурядицами напряжение было отнюдь не слабым.

Наконец, в экономической точки зрения мы уже не столь оптимистично, как Юм, расцениваем потенции механизма взаимодействия между движением монетарного золота и ценами. Так, в 1958-1960 гг. Соединенные Штаты продолжали терять золото, а Западная Германия продолжала накоплять его. Но можно ли сказать, что в результате этого, количество денег у нас уменьшилось, а в Западной Германии увеличилось? Федеральная резервная система помещала достаточно сильному сокращению количества денег в США, потому что у нас безработица достигла 5 и более процентов всей рабочей силы. Германские власти приложили немалые усилия, чтобы приток золота не привел к росту цен на их экспортные товары. Более того, даже при безработице в 5% и более рабочей силы наши издержки на единицу продукции и цены продолжали расти. Таким образом, наша проблема золотого запаса и платежного баланса отнюдь не разрешилась сама собой путем небольшой утечки золота, она продолжала существовать.

Влияние национального дохода и «мультипликатор внешней торговли»

Под влиянием всех изложенных выше причин золотой стандарт, вероятно, уже давно потерпел бы крушение и был бы упразднен, если бы не один важный уравновешивающий процесс, о котором Юм даже и не думал, разрабатывая свою философию взаимодействия между движением монетарного золота и ценами. За последние годы экономисты пришли к выводу, что происходящие в двух странах изменения в уровне национального дохода способствуют восстановлению равновесий.

Так, в 1960 г. рост национальных доходов за границей и ухудшение экономической конъюнктуры в США вызвали увеличение импорта Европы из Соединенных Штатов и сокращение нашего импорта из Европы. Это временно ослабило в известной мере стоявшую перед нами проблему дефицита в международных платежных отношениях. И вот почему. С ростом экспорта наш национальный доход увеличится, даже если и не произойдет каких-либо изменений в уровне цен. Часть этого возросшего дохода мы захотим использовать для приобретения большего количества импортных товаров. Таким образом, благодаря увеличению национального дохода расширение экспорта в определенных пределах непосредственно вызывает увеличение импорта независимо от того, изменились ли цены или нет. Но если мы займемся детальным анализом действия мультипликатора национальном доходе, то увидим, что производное приращение импорта не равно первоначальному увеличению экспорта, а составляет только его часть. Для восстановления равновесия все еще необходимы некоторые изменения в ценах или валютных курсах, ниже мы подробно остановимся на этом вопросе; однако при первом чтении книги читатель может этот раздел опустить.

Перейдем теперь к анализу действия мультипликатора внешней торговли. Мы видели, что новые внутренние инвестиции порождают первичную занятость и доходы и что расходование и повторное расходование этого нового дохода вызывает ряд вторичных действий мультипликатора. Увеличение экспорта ведет точно к такому же воздействию мультипликатора на выпуск продукции и цены. Оно непосредственно повышает доходы и, кроме того, кладет начало цепи дальнейших и повторных расходов.

Так, новые экспортные заказы на сумму 1 млрд. долл., размещенные среди станкостроительных заводов Новой Англии, приведут к созданию первичных занятий и доходов тоже на 1 млрд. долл. Затем рабочие и предприниматели, возможно, повторно израсходуют 2/3 своих новых доходов на потребительские товары, произведенные в Индиане и Калифорнии; в свою очередь 2/3 этого дополнительного дохода также будут израсходованы. Процесс этот прекратится только после того, как итог составит 1 млрд. долл., помноженный на 3 = 1 + 2/3 + (2/3)² + ... = 1/(1-2/3), или будет равен 2 млрд. долл. вторичных потребительских расходов сверх 1 млрд. долл. первичных расходов.

Международная торговля не только вводит в процесс действие мультиприкатора экспорта; она влечет за собой еще одно важное последствие. Рост национального дохода в США увеличит наш импорт, скажем, на 1/12 с каждого добавочного доллара; это означает, что наша цепь производной внутренней покупательной способности истощится быстрее, чем в приведенном выше примере. На каждой стадии этот импорт действует как «утечка» точно так же как предельная склонность к сбережению. (Если применить анализ мультипликатора внешней торговли к небольшому городу или малой стране, то можно обнаружить, что вторичное воздействие мультипликатора на работников в этом районе почти незаметно, поскольку происходит утечка большей части дополнительных доходов в другие районы.)

Поэтому из первоначальных доходов в 1 млрд. долл., полученных экспортными отраслями, на американские потребительские товары (в Индиане, Калифорнии и т. д.) будет повторно израсходовано, быть может, всего лишь 7/12 = (2/3 – 1/12), а не 8/12. И так процесс будет развиваться и дальше на каждой стадии. Весь мультипликатор составит теперь только 1 + 7/12 + (7/12)² + ... или всего лишь 23/5 = 1:(1 - 7/12) = 1:5/12 вместо 3. Это объясняется тем, что 1/12 нашего дополнительного производного дохода в 22/5 млрд. долл., или в данном случае 1/5 млрд. долл., направляется за границу для дополнительного импорта товаров.

Если мы рассмотрим наши формулы мультипликатора, то обнаружим, что общее правило гласит:

До тех пор пока на каждой стадии происходит утечка какой-либо части дохода в сбережения внутри страны, новый дополнительный доллар экспортной выручки никогда не сможет привести к такому увеличению дохода, чтобы вызвать дополнительный импорт стоимостью в целый долларе.

Допустим, что каждый дополнительный доллар дохода всегда распадается на три части: с — расходуется на потребительские товары, произведенные в США, b — расходуется в связи со склонностью Соединенных Штатов импортировать заграничные товары, а — оставшаяся часть, которая выделяется на сбережения. Предположим теперь, что наш экспорт увеличился на единицу. Согласно теории мультипликатора, наши доходы увеличатся на 1/(1-с) = 1/(b + а). Умножив этот дополнительный доход на часть b, мы полудим производный импорт, равный b/(b + a), что, несомненно, меньше, чем наше первоначальное приращение экспорта, в размере, равном положительной величине предельной склонности к сбережению (а). Если осуществляются какие-либо инвестиции внутри страны, то их можно приплюсовать к с, и все же наш результат будет действителен для любой «стабильной» системы с положительной величиной «утечки» (а).

Финансовое и реальное международное равновесие

Если читатель не опустит данный параграф целиком, его рекомендуется прочесть после изучения простой теории Рикардо о сравнительном преимуществе, изложенной в следующей главе.

Изучение принципов торговли можно начать с рассмотрения либо реального сравнительного преимущества, либо денежного платежного баланса, независимо от того, в каком порядке читатель решит ознакомиться с обеими первыми главами в части 5, настоящий параграф в общих чертах поможет уяснить вопрос о конечном синтезе реального и денежного аспектов.

Рассмотрите табл. 32-1, иллюстрирующую рикардовскую теорию сравнительного преимущества (глава 32 Международная торговля и теория сравнительного преимущества). Из этой таблицы видно, что для производства единицы продовольствия и единицы одежды в Америке требуются соответственно 1 и 2 человеко-дня. Производительность труда в Америке в 3 раза выше, чем в Европе, по производству продовольствия и в 2 раза выше по производству готового платья. Таким образом, в условиях конкуренции реальная заработная плата в Америке должна быть выше, чем в Европе, в 2-3 раза. Но как определить ее точнее, на каком именно уровне она будет между этими двумя точками? Это будет зависеть от условий спроса, а не только от таблицы Рикардо.

Если бы доходы в каждой стране распределялись в точности одинаково, тогда нейтральную кривую, показанную в приложении к главе 21, можно было бы провести и для типичного американца и для типичного англичанина. Глубокие исследования показывают, что «кривые взаимного реального спроса» на продовольствие и готовое платье со стороны обеих стран могут быть выведены, во-первых, из этих нейтральных кривых, во-вторых, из того факта, что Америка будет производить продовольствие, а Европа — готовое платье, и, в-третьих, из относительного размера территории и численности населения обоих районов.

Этот процесс можно разъяснить с помощью нескольких цифр. Предположим, что валютный курс составляет 3 долл. за 1 ф. ст. Допустим далее, что заработная плата в Америке равна 15 долл. (или 5 ф. ст.) в день. В этом случае цена на продовольствие повсюду будет равна самым низким издержкам, по которым оно может быть произведено. Оказывается, что в Америке самые низкие издержки производства продовольствия. Поэтому оно должно продаваться повсюду именно по этим издержкам, которые составляют 15 долл., то есть за 15 долл. в Америке и 3Vi ф. ст. в Европе. Издержки производства готового платья наиболее низкие в Европе, и цена его на мировом рынке составит 8 ф. ст. и 24 долл. (Выведите все это из цифр (1,2; 3,4), показанных в табл. 32-1, а также из действующих ставок заработной платы и валютных курсов и удостоверьтесь, что каждой стране импортные товары обходятся дешевле, чем если бы она сама их производила.)

Мы можем предположить, что в платежном балансе статьи «золото» и «движение капитала» равны нулю, что показывает полное равенство между кредитовой статьей экспорта продовольствия и дебетовой статьей импорта готового платья. Таким образом, достигнуто равновесие (и мы находимся на точке пересечения линий предложения и спроса на рис. 149).

Теперь мы можем на конкретном примере проиллюстрировать теорию паритета покупательной способности. Допустим, что в Европе инфляция достигла катастрофических размеров, измеряемых миллиардными числами» и что заработная плата там поднялась до 2 миллиардов ф. ст. в день. Что касается Америки, то здесь заработная плата осталась на прежнем уровне 15 долл. в день, и ничто другое также не изменилось, Каким же будет единственно возможное изменение в миллиард раз? Теперь обменный курс иностранной валюты должен упасть до одной миллиардной доли, то есть до 3 миллиардных доллара за 1 ф. ст., и тогда все соотношения равновесия цен будут восстановлены в новых денежных единицах. (При этом мы должны предупредить, что паритет покупательной способности не сработает с такой точностью, если во время инфляции изменятся степень занятости, вкусы потребителей, распределение доходов и др.)

Приведем еще один метод использования нашего паритета покупательной способности. Допустим, что в Европе производительность труда повысилась ровно вдвое, а в США она осталась прежней. Тогда таблица Рикардо будет показывать (1,2:1½,2), поскольку потребности в рабочих днях сократились в Европе наполовину.

Америка все еще располагает сравнительным преимуществом в области производства продовольствия, а Европа — в области производства готового платья. Так утверждает Рикардо. Но если заработная плата не измениться и останется в США на уровне 15 долл., а в Европе — на уровне 2 ф. ст., тогда Европа сможет продавать все продукты по более низким ценам, чем мы; а здесь, в Америке, рабочие как швейной, так и пищевой промышленности лишатся работы.

Вот объяснение этого: издержки производства продовольствия составляют в Америке все еще 15 долл., но теперь в Европе, чтобы произвести продовольствие, нужно затратить лишь 2 ф. ст. х 11/2 + 3 ф. ст. = 9 долл. Поэтому мы можем ничего не производить, а импортировать все из-за границы. Торговый баланс становится неблагоприятным, и мы вынуждены вывозить за границу золото. К чему, по мнению Давида Юма, это приведет? Утечка золота вызовет у нас уменьшение количества денег, снижение цен и заработной платы; напротив, приток золота в Европу приведет там к увеличению количества денег, повышению цен и ставок заработной платы. После того как ставки заработной платы упадут достаточно сильно а США и соответственно поднимутся в Европе, производство продовольствия снова будет обходиться дешевле в США и двусторонняя торговля сможет быть восстановлена.

Результаты. Допустите, что денежная заработная плата в Америке снизилась вдвое, а в Европе осталась прежней; Т01да мировые цены упали бы ровно в 2 раза по сравнению с уровнями первого равновесия, и при сохранении прежнего обменного курса новые издержки производства продовольствия в США снова позволили бы нам иметь полную занятость. Или предположите, что денежная заработная плата в Европе возросла вдвое, увеличившись с 2 до 4 ф. ст., а в США осталась на прежнем уровне — 15 долл. В этом случае, если сохранится старый обменный курс, мировые цены останутся в точности такими, какими они были раньше, и мы снова сможем иметь полную занятость в области производства продовольствия. В действительности всякое снижение денежной заработной платы в США и повышение денежной заработной платы в Европе, в результате чего реальная заработная плата там повысится вдвое против прежнего уровня, я в США останется неизменной, приведет к восстановлению соотношения цен между продовольствием и готовым платьем, существовавшего при предыдущем равновесии.

Допустим, далее, что в условиях смешанной экономики денежная заработная плата в Америке «неподвижна» и не падает. Предположите также, что Европа не хочет придерживаться правил игры золотого стандарта и допустить повышение заработной платы. Тогда Америка окажется в затруднительном положении: мы по-прежнему будем терять золото и вследствие импорта конкурирующих товаров в США сохранится безработица. Если мы не предпримем каких-либо шагов, например, если мы не поднимем производительность труда, не снизим денежную заработную плату или не введем снова протекционистского законодательства, тогда у США останется только один выход — прибегнуть к крутым мероприятиям.

В этом чрезвычайном гипотетическом случае нам пришлось бы провести девальвацию или обесценение доллара и снизить курс с 3 долл. за 1 ф. ст., скажем, до 6 долл. При этом новом валютном курсе цены на продовольствие и готовое платье, выраженные в долларах, поднялись бы вдвое по сравнению с уровнем предыдущего равновесия, а цены в Европе упали бы в 2 раза; реальная заработная плата упала в США осталась бы прежней и занятость была бы снова полной, а в Европе реальная заработная плата повысилась бы. (Заметьте: если рост цен после девальвации послужит предлогом для повышения номинальной заработной платы точно в такой же степени, тогда равновесие, восстановленное с помощью девальвации, будет сведено на нет. Если США будут пытаться настоять на том, чтобы реальная заработная плата росла быстрее производительности труда, тогда другие страны всегда будут продавать товары по более низким ценам, чем Соединенные Штаты, и эта приведет к безработице в США и (или) к бесконечным девальвациям).

Этот гипотетический пример проливает свет на проблему платежного баланса США в 60-х годах. Если реальные издержки производства за границей снижаются и денежная заработная плата там соответственно не повышается, тогда США должны: а) либо повысить производительность труда, б) либо снизить денежную заработную плату в соответствии с тенденцией, имеющей место за границей, в) либо в конце концов решиться провести девальвацию (или ввести деформирующие запретительные тарифы).

Подсчеты в этом последнем разделе не представляют затруднений, но, возможно, они будут немного скучны. Все же эти подсчеты могут помочь лучшему пониманию главы 34, в которой рассматривается проблема золота в США в 60-х годах.

Мы здесь не упомянули об одном положительном моменте. При происходящем ныне увеличении мирового производства готового платья можно предположить, что, как это бывает в обычных условиях, предложение и спрос на мировом рынке приведут к снижению цен на готовое платье по сравнению с ценами на продовольствие. Таким образом, возможно ожидать, что после того, как деньги, валютные курсы и цены придут в соответствие, в Европе в результате повышения производительности труда в 2 раза реальная заработная плата увеличится менее чем в 2 раза; в то же время в США реальная заработная плата полностью занятого население страны скорее всего повысится вследствие удешевления готового платья. (Предостережение. В случае, который представляется вполне вероятным, если в Европе и Японии сильно повысится производительность труда в области производства товаров, которые прежде экспортировались исключительно Соединенными Штатами, тогда последовавшее за этим относительное снижение цен на наши экспортные товары привело бы к резкому падению реальной заработной платы и доходов в США, и никакое регулирование денежной заработной платы или валютных курсов не могло бы предотвратить этих пагубных последствий.)