Преступления против мира и безопасности человечества

Общая характеристика и виды преступлений против мира и безопасности человечества

УК РФ 1996 г. впервые в отечественной истории содержит самостоятельные Раздел (XII) и Главу (34) о преступлениях против мира и безопасности человечества (ст. ст. 353–361). Это обусловлено все большей интеграцией России в международное сообщество, развитием международно-правовых основ борьбы с такого рода посягательствами, повышением значимости соответствующих объектов уголовно-правовой и международно-правовой охраны. Некоторые сходные составы преступлений имелись и в УК РСФСР 1960 г.

Это ст. 671 («Применение биологического оружия»), ст. 672 («Разработка, производство, приобретение, хранение, сбыт, транспортировка биологического оружия»), ст. 71 («Пропаганда войны»), ст. 267 («Насилие над населением в районе военных действий») и ст. 268 («Дурное обращение с военнопленными»).

Само название Раздела XII (Главы 34) УК и содержание представленных в них статей свидетельствуют о расширении предмета уголовно-правового регулирования по сравнению с определенным в Общей части Кодекса. В ч. 2 ст. 2 УК, в частности, сказано, что для осуществления его задач Кодекс «…определяет, какие опасные для личности, общества и государства деяния признаются преступлениями», хотя среди задач Кодекса упомянуто и «обеспечение мира и безопасности человечества». Значимость мира и безопасности человечества как объектов уголовно-правовой охраны в период принятия УК РФ побудила некоторых ученых к довольно убедительной критике размещения Раздела XII в конце Особенной части Кодекса, что, по их мнению, поставило значимость интересов отдельного человека (Раздел XII – «Преступления против личности») выше обеспечения мира и безопасности человечества (Раздел XII). Противоположный подход демонстрирует, в частности, Уголовный кодекс Франции 1992 г., где Книга II «О преступлениях и проступках против человека» открывается Разделом I «О преступлениях против человечества».

Глава 34 УК при принятии Кодекса содержала восемь статей. Федеральным законом № 128-ФЗ от 5 мая 2014 г. в нее была включена ст. 354.1 («Реабилитация нацизма»), а позднее Федеральный закон № 375-ФЗ от 6 июля 2016 г. (в ред. № 445-ФЗ от 29 декабря 2017 г.) дополнил ее статьей 361 – «Акт международного терроризма».

Практически все из предусмотренных Главой 34 УК деяний (кроме ст. 354 («Публичные призывы к развязыванию агрессивной войны») и упомянутой выше ст. 354.1) относятся к так называемым «конвенционным» преступлениям, предусмотренным соответствующими международно-правовыми актами. На этом основании некоторые авторы относят все закрепленные в Главе 34 деяния (кроме ст. 354.1 УК) к международным преступлениям. С такой позицией нельзя согласиться. В науке международного уголовного права все «конвенционные» деяния делят на две группы: международные преступления и преступления международного характера. К первым принадлежат наиболее опасные для мирового сообщества деяния, способные поставить под угрозу само существование человечества либо его значительных общностей. Начало формированию совокупности таких деликтов как уголовно наказуемых было положено Уставом Международного военного трибунала в Нюрнберге (1945 г.). Последующее развитие международноправовых основ борьбы с подобными преступлениями привело к закреплению в Уставе Международного уголовного суда (Римском статуте) преступления геноцида, преступлений против человечности, военных преступлений и преступления агрессии. Указанные деяния, отраженные и в ранее принятых международных документах, составляют ныне «ядро» системы международных преступлений. Помимо указанных, к таким деяниям обычно относят экоцид (преступное воздействие на окружающую среду) и апартеид (государственно-признанную политику угнетения одних рас другими).

Все прочие «конвенционные» преступления, обладая все же сравнительно меньшей общественной опасностью, принадлежат не к международным преступлениям, а к преступлениям международного характера. Среди находящихся в Главе 34 УК – это ст. 259 («Наемничество»), ст. 360 («Нападение на лиц или учреждения, которые пользуются международной защитой») и ст. 361 («Акт международного терроризма»). Что касается преступлений, предусмотренных ст. 354 и 354.1 УК, то они вовсе не относятся к «конвенционным» и тем более не являются международными преступлениями.

Родовым (специальным) объектом предусмотренных Главой 34 преступлений, судя по ее названию, является мир и безопасность человечества. Вместе с тем каждое из этих преступлений посягает на тот или иной непосредственный объект – определенный элемент мира и безопасности человечества. Наконец, отдельные из этих преступлений (например, акт международного терроризма) имеют дополнительный непосредственный объект (в данном случае – жизнь человека).

Субъект преступлений, предусмотренных Главой 34 УК, может быть как общим, так и специальным. Безусловно, значительная часть рассматриваемых составов преступлений сконструирована в расчете на экстерриториальное применение и на применение к субъектам – иностранным гражданам, в том числе облеченным политической либо военной властью (например, ст. 353 – «Планирование, подготовка, развязывание или ведение агрессивной войны», ст. 361 – «Акт международного терроризма»). Принципиальная возможность такого правоприменения предусмотрена ст. 12 УК РФ – «Действие уголовного закона в отношении лиц, совершивших преступление вне Российской Федерации».

В зависимости от характера (содержания) преимущественного непосредственного объекта уголовно-правовой охраны рассматриваемые уголовно наказуемые деяния можно классифицировать на следующие группы:

• преступления против международного мира;
• военные преступления;
• преступления против безопасности человечества.

Наконец, следует иметь в виду, что согласно ч. 5 ст. 78 и ч. 4 ст. 83 УК РФ, основанных на общепризнанных международных актах, к лицам, осужденным, в частности, за преступления, рассмотренные ст. 353, 356–358 и 361 УК РФ, а также осужденным за совершение сопряженного с террористической деятельностью преступления, предусмотренного ст. 360 УК, не применяются сроки давности освобождения от уголовной ответственности и освобождения от отбывания наказания в связи с истечением сроков давности обвинительного приговора суда.

Преступления против международного мира

Планирование, подготовка, развязывание или ведение агрессивной войны (ст. 353 УК РФ)

Начиная со ст. 6 Устава Нюрнбергского трибунала, планирование подготовка и ведение агрессивной войны или войны в нарушение международных договоров, соглашений или заверений относятся к международным преступлениям, посягающим на мир и безопасность человечества. В этом же документе впервые закреплялся принцип индивидуальной уголовной ответственности за совершение любого акта агрессии. В данном случае, когда в агрессии задействовано военно-политическое руководство той или иной страны, персонифицировать ответственность, как показал опыт Нюрнберга, весьма непросто.

Впервые конкретный современный перечень деяний, считающихся проявлениями агрессии или агрессивной войны, был приведен в «Определении агрессии», принятом Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН в 1974 г. Однако в силу того, что само по себе это понятие чрезвычайно политизировано, преступление агрессии в силу его недостаточной определенности не вошло в перечень международных преступлений, находящихся в юрисдикции Международного уголовного суда в момент принятия Римского статута в 1998 г. Статья 5 Статута оставила решение данного вопроса на будущее. Впоследствии в 2010 г. в Римский статут был внесен ряд дополнений и поправок, среди которых – ст. 8-бис «Преступление агрессии». Последнее включает в себя планирование, подготовку, инициирование или осуществление лицом, которое в состоянии фактически осуществлять руководство или контроль за политическими и военными силами государства, акта агрессии. Это означает «применение вооруженной силы государством против суверенитета, территориальной неприкосновенности или политической независимости другого государства или каким-либо другим образом, несовместимым с Уставом ООН, независимо от объявления войны».

Данная статья содержит восемь пунктов, где раскрываются конкретные действия, квалифицируемые как агрессия. В их числе – вторжение или нападение вооруженных сил государства на территорию другого государства; бомбардировка вооруженными силами государства территории другого государства; блокада портов или берегов государства вооруженными силами другого государства, применение вооруженных сил одного государства, находящихся на территории другого государства по соглашению с принимающим государством, в нарушение условий, предусмотренных в соглашении, или любое продолжение их пребывания на такой территории по прекращении действия соглашения и др.

В российском уголовном законодательстве используется термин не «агрессия», а «агрессивная война» (ст. 353–354 УК РФ).

Едва ли можно согласиться с существующим мнением, что эти термины тождественны. К примеру, среди проявлений агрессии в ст. 8-бис Римского статута указано любое продолжение пребывания войск одного государства на территории другого государства по прекращении действия соглашения о таком пребывании. Понятно, что такое пребывание вовсе не предполагает обязательного ведения войны. Следовательно, закрепленный в международных актах термин «агрессия» – более общий по отношению к понятию «агрессивная война», отраженному в ст. 353 УК РФ.

УК Российской Федерации предусматривает уголовную ответственность за планирование, подготовку, развязывание или ведение агрессивной войны, наказываемое по ч. 1 ст. 353 УК лишением свободы от семи до пятнадцати лет и по ч. 2 ст. 353 – до двадцати лет.

Объективная сторона рассматриваемого деяния описана в формальном составе преступления. Планированием агрессивной войны является совершение действий интеллектуального характера, состоящих в разработке конкретных военных и мобилизационных планов как стратегического, так и тактического уровня. Подготовка агрессивной войны – это реализация комплекса мероприятий организационно-военного, политического и материальнотехнического характера в целях обеспечения готовности ведения агрессивной войны. Развязывание агрессивной войны состоит в начале тех конкретных действий, которые составляют содержание агрессивной войны, независимо от ее официального объявления.

Очевидно, что возможна реальная совокупность всех или нескольких элементов объективной стороны преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 353 УК РФ, но без отдельной квалификации каждого из них в качестве самостоятельного преступления.

Ведение агрессивной войны (ч. 2 ст. 353) состоит в ее продолжении после ее развязывания. Ведением агрессивной войны может быть и необъявленное продолжение военных действий против другого государства. В данном случае, по нашему мнению, возможна квалификация по совокупности преступлений (ч. 1 и 2 ст. 353 УК). Кроме того, вести агрессивную войну могут и страны, их должностные лица, которые ее не планировали, не готовили и не развязывали, но впоследствии присоединились к агрессору.

По указанным выше причинам нельзя согласиться с бытующим в юридической литературе суждением, что субъект преступления, предусмотренного ст. 353 УК РФ, – общий. Ведь только известный сказочный персонаж барон Мюнхгаузен мог в одно прекрасное утро «объявить войну Англии». Таким образом, в данном деянии налицо специальный субъект – физическое лицо, облеченное необходимыми властными (политическими, военными) полномочиями.

Субъективная сторона рассматриваемых деяний состоит только в прямом умысле, мотивы и цели совершения любого из указанных в данной статье деяний юридического значения не имеют, хотя понятно, что никто из облеченных властью должностных лиц не планирует, не готовит, не развязывает и не ведет войну именно как «агрессивную», оправдывая ее как «освободительную», «вынужденную» (как, например, Гитлер в войне против СССР в 1941 г.), «справедливую», «исторически оправданную» и т.п. Таковой ее признает либо международное сообщество, либо оценивает победитель. В этом отношении принципиальное значение имеет возможность применения ст. 353 УК к иностранным гражданам, в том числе совершающим (совершившим) данное деяние за пределами Российской Федерации.

Кроме того, обращает на себя внимание, что «ведение агрессивной войны», со всей очевидностью сопряженное с множеством жертв, по ч. 2 ст. 353 УК РФ наказывается гораздо мягче убийства с квалифицирующими признаками. Даже если исключить из санкции ч. 2 ст. 105 УК не применяемую ныне смертную казнь, «дисбаланс» санкций очевиден: максимальное наказание по ч. 2 ст. 105 УК – пожизненное лишение свободы, а по ч. 2 ст. 353 – лишение свободы от 10 до 20 лет.

В отличие от ст. 353 УК, субъект преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 354 («Публичные призывы к развязыванию агрессивной войны»), – общий. Это лицо, достигшее 16 лет. Лишь в ч. 2 ст. 354 предусмотрен специальный субъект – лицо, занимающее государственную должность Российской Федерации или государственную должность субъекта Российской Федерации. Но тут возникает принципиальный вопрос: если ст. 353 и ч. 1 ст. 354 УК допускают и даже предполагают в качестве субъекта указанных преступлений иностранного гражданина (в том числе облеченного государственно-властными полномочиями), то почему ужесточение ответственности за публичные призывы к развязыванию агрессивной войны предусмотрено только для соответствующих российских должностных лиц?

Объективная сторона рассматриваемого деяния заключается в неоднократных устных, письменных, электронных обращениях к той или иной (персонифицированной либо неперсонифицированной) аудитории в составе двух или более лиц, а также к органам власти, управления, к политическому или военному руководству с целью возбудить в них решимость начала агрессивной войны против другого государства либо сформировать убеждение о необходимости начала такой войны. Понятно, что для квалификации деяния по ст. 354 УК в подобных обращениях вовсе не требуется использование термина «агрессивная война».

Квалифицирующим признаком, предусмотренным ч. 2 ст. 354 УК, помимо специального субъекта, является призыв к развязыванию агрессивной войны, совершенный с использованием средств массовой информации (включая Интернет).

Субъективная сторона рассматриваемого деяния – прямой умысел. Мотивы и цели таких призывов для его квалификации значения не имеют, хотя практически могут быть использованы виновным для отрицания «агрессивности» тех военных действий, к которым он призывает.

Военные преступления

Главным основанием объединения различных преступных посягательств в категорию военных преступлений является нарушение ими установленных международным правом законов и обычаев ведения военных действий (в отличие от воинских преступлений, посягающих на установленный порядок прохождения военной службы (Раздел XI Уголовного кодекса Российской Федерации)). К таким преступлениям относится значительное число общественно опасных деяний, совершаемых в условиях вооруженного конфликта международного или немеждународного характера и посягающих на обширный круг прав, свобод и законных интересов (жизнь, здоровье, честь и достоинство, свобода, собственность и т.д.). Последние выступают в качестве дополнительного объекта военных преступлений.

Устав Нюрнбергского трибунала, исходя из смысла Гаагских конвенций 1907 г., отнес к военным преступлениям убийства, истязание, увод в рабство или для других целей гражданского населения оккупированной территории; убийства или истязания военнопленных или лиц, находящихся в море; убийства заложников; ограбление общественной или частной собственности; бессмысленное разрушение городов и деревень; разорение, не оправданное военной необходимостью, и другие преступления.

Существенный вклад в развитие международно-правовых основ борьбы с военными преступлениями внесли Женевские конвенции 1949 г. и Дополнительный протокол к ним 1977 г.:

Конвенция об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях от 12 августа 1949 г.; Конвенция об улучшении участи раненых, больных и лиц, потерпевших кораблекрушение, из состава вооруженных сил на море от 12 августа 1949 г.; Конвенция об обращении с военнопленными от 12 августа 1949 г.;

Конвенция о защите гражданского населения во время войны от 12 августа 1949 г.; Дополнительный протокол к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 г., касающийся защиты жертв международных вооруженных конфликтов, от 8 июня 1977 г.

В них перечислены практически все военные преступления, упоминаемые в перечне военных преступлений ранее принятых документов, в том числе тех, на основании которых действовал Нюрнбергский трибунал.

Женевские конвенции не предусматривают конкретных санкций за совершение военных преступлений, но устанавливают для государств-участников обязательство «ввести в действие законодательство, необходимое для обеспечения эффективных уголовных наказаний». Таким образом, составы преступлений устанавливаются достаточно полно и исчерпывающе путем обозначения преступного деяния на основе принципа «nullum crimen sine lege», а наказания определяются самими государствами, которые руководствуются при этом своей внутренней правовой системой.

Дальнейший шаг в международном уголовном праве применительно к военным преступлениям был сделан Уставом Международного уголовного суда. Он содержит не только широкий перечень военных преступлений, основанный на Женевских конвенциях 1945 г., но и конкретные виды наказаний за данные деяния: лишение свободы до 30 лет или пожизненно, а также (дополнительно) штраф и конфискация имущества.

Статья 8 Римского статута («Военные преступления») предусматривает 34 вида деяний, образующих объективную сторону данного преступления в международном военном конфликте и 16 видов деяний – в вооруженном конфликте немеждународного характера. Это такие, к примеру, преступления, как «убийство»; «пытки или бесчеловечное обращение, включая биологические эксперименты»; «взятие заложников»; «заявление о том, что пощады не будет»; «применение яда или отравленного оружия»; «применение удушающих, ядовитых или других газов и любых аналогичных жидкостей, материалов или средств» и т.п.

В любом случае Женевские конвенции 1949 г. сохраняют свое юридическое значение, в том числе для государств, которые пока не ратифицировали Римский статут. К ним отсылает сам Римский статут и прежде всего ст. 356 УК РФ («Применение запрещенных средств и методов войны»).

Объективная сторона данного преступления – это «жестокое обращение с военнопленными или гражданским населением, депортация гражданского населения, разграбление национального имущества на оккупированной территории, применение в вооруженном конфликте средств и методов, запрещенных международным договором Российской Федерации».

Часть 2 указанной статьи предусматривает ответственность за «применение оружия массового поражения, запрещенного международным договором Российской Федерации». К последнему ныне относится химическое и биологическое (бактериологическое) оружие, запрещенное соответствующими конвенциями (см. далее).

Субъект данного преступления – общий. Это лицо, достигшее 16 лет, участвующее в вооруженном конфликте. Им может быть как гражданин России, так и иностранный гражданин либо лицо без гражданства. Ссылка на приказ (распоряжение) вышестоящего начальника не освобождает от уголовной ответственности.

Субъективная сторона характеризуется прямым умыслом.

В целом ст. 356 УК представляет собой краткую и довольно удачную отсылочную имплементацию действующих международных соглашений, направленных на борьбу с военными преступлениями.

В то же время объективная сторона составов, предусмотренных ч. 1 и 2 ст. 356, все же сформулирована не вполне корректно. Это касается характера самой отсылки к «международным договорам Российской Федерации». Она вполне логична, когда субъект данного преступления – гражданин России, обязанный по Конституции соблюдать не только российское законодательство, но и согласно ч. 4 ст. 15 Конституции входящие в правовую систему России «общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации». Если же в ходе военных действий представителями воюющей с Россией стороны совершаются предусмотренные ст. 356 УК РФ деяния, причем и не на ее территории, то эти лица, согласно ч. 3 ст. 13 УК в принципе подлежат уголовной ответственности. Однако вменять им «нарушения международного договора Российской Федерации» едва ли правильно. Следует исходить из всей системы международных договоров, а не только тех, непосредственным участником которых является Россия. Поэтому из ст. 356 УК слова «Российской Федерации» следует исключить.

В этой связи примечательна дискуссия о причинах жестокого обращения с советскими военнопленными в отличие от военнопленных западных стран в концентрационных лагерях нацистской Германии. Одни авторы утверждали, что это происходило потому, что СССР не подписал Гаагские международные конвенции о военнопленных, как это сделали США и Великобритания. Другие вполне резонно возражали на тех основаниях, что:

• международные конвенции о праве войны – это не источники международного частного права, которые исполняются исключительно на основе взаимности;
• хотя Советский Союз и не был участником этих конвенций, Германия их подписала, а последующее их нарушение в отношении военнопленных из воюющих с ней стран было обоснованно оценено как международное преступление;
• чудовищные злодеяния гитлеровцев и их пособников в концлагерях и по отношению к населению оккупированных на Востоке территорий проистекали не из формальных юридических «тонкостей», а из всей политики Третьего рейха.

Другое замечание касается санкций. Обращение к Женевским конвенциям и ст. 8 Римского статута показывает, что среди запрещенных ими военных преступлений находится убийство. Очевидно, что смерть является одним из реальных последствий применения оружия массового поражения. Почему же санкция ст. 356 УК максимальным сроком наказания устанавливает лишение свободы до 20 лет? К слову, гораздо «либеральнее», нежели Римский статут, который, как сказано выше, за аналогичные преступления предусматривает до 30 лет лишения свободы или пожизненно.

Преступления против человечности и международной безопасности

Разработка, производство, накопление, приобретение или сбыт оружия массового поражения (ст. 355 УК РФ)

В теории уголовного права данное деяние нередко относят к военным преступлениям, с чем нельзя согласиться по нескольким причинам. В отличие от военных преступлений это преступление вовсе не предполагает непосредственного ведения военных действий, применения оружия массового поражения, лишь создавая возможность такого применения в будущем. Тем самым ставится под угрозу именно международная безопасность. Кроме того, в отличие от военных преступлений данное деяние опирается на иную конвенционную основу. Если для первых определяющими являются упомянутые выше Женевские конвенции 1949 г. (с протоколами), то для вторых – иные международные договоры (Конвенция от 10 апреля 1972 г. «О запрещении, разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсичного оружия и об их уничтожении»; Конвенция от 13 января 1993 г. «О запрещении разработки, производства, накопления и применения химического оружия и о его уничтожении» и др.).

Объективная сторона рассматриваемого преступления характеризуется совершением хотя бы одного из перечисленных в ст. 355 деяний. Разработка означает интеллектуальную деятельность, направленную на создание оружия массового поражения, запрещенного международным договором Российской Федерации.

К нему в настоящее время в соответствии с упомянутыми конвенциями отнесено химическое, биологическое и токсинное оружие.

К химическому оружию относятся боевые отравляющие вещества (как летального, так и нелетального действия) и специальные средства их боевого применения (ракеты, снаряды, мины, фугасы, гранаты и др.). Биологическое оружие использует болезнетворные свойства микроорганизмов (бактерий, вирусов), способных вызвать массовые заболевания людей, животных, растений. Токсинное оружие содержит ядовитые белковые или полипептидные вещества, способные вызвать заболевания человека и животных.

К оружию массового поражения относится и ядерное оружие, поражающими факторами которого являются (в разных соотношениях) ударная волна, световое излучение, проникающая радиация, электромагнитное излучение и радиоактивное заражение местности. Применение ядерного оружия пока не запрещено, однако заключен ряд соглашений о его нераспространении в мире и о прекращении его испытаний.

Производство оружия массового поражения – это его практическое изготовление (полностью или частично). Накопление – создание запасов, пригодных для применения, и поддержание свойств данного оружия. Приобретение – любой способ получения оружия массового поражения как внутри страны, так и за рубежом. Сбыт – отчуждение любому физическому или юридическому лицу или государству.

Отдельные составы преступлений образуют хищение либо вымогательство ядерного, химического или других видов оружия массового поражения, а равно материалов и оборудования, которые могут быть использованы при создании оружия массового поражения (ч. 2 и 3 ст. 226 УК РФ), а также контрабанду оружия массового поражения, средств его доставки либо оборудования, которое может быть использовано для их производства (ст. 226.1 УК РФ).

Субъективная сторона характеризуется прямым умыслом.

При этом не образуют состава преступления разработка, производство, накопление, приобретение или сбыт химических, биологических, токсинных веществ в незначительных количествах с соблюдением всех мер предосторожности сугубо в научных целях (например, для разработки противоядий к отравляющим веществам, противовирусных вакцин и т.д.). Однако эта работа может производиться в строго определенных учреждениях, специалистами с необходимой квалификацией и под жестким контролем государства и даже международных организаций (например, Организации по запрещению химического оружия – ОЗХО).

Геноцид (ст. 357 УК РФ)

Конвенция 1948 г. «О предупреждении преступления геноцида и наказании за него» определяет геноцид как действия, совершаемые с намерением уничтожить какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую посредством:

а) убийства членов такой группы;
b) причинения серьезных телесных повреждений или умственного расстройства членам такой группы;
с) предумышленного создания для какой-либо группы таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное уничтожение;
d) мер, рассчитанных на предотвращение деторождения среди такой группы;
e) насильственной передачи детей из одной человеческой группы в другую.

Согласно Конвенции наказуемыми являются как сам геноцид, так и заговор с целью его совершения, прямое и публичное подстрекательство к совершению геноцида, покушение на его совершение, соучастие в геноциде.

Впервые геноцидом как преступлением против человечности было признано массовое истребление в 1915 г. армянского населения властями Османской империи. Официальное признание этого факта было подтверждено Заявлением Государственной думы Федерального собрания Российской Федерации от 14 апреля 1995 г. «Об осуждении геноцида армянского народа 1915–1922 гг.».

С особой силой и широким масштабом это преступление проявилось в годы Второй мировой войны, когда геноцид в гитлеровской Германии стал государственной политикой. Тем не менее сам термин «геноцид» не использовался в Уставе Нюрнбергского трибунала и его приговоре, осудившем нацистских преступников за преступления против мира, военные преступления и преступления против человечности.

В Международной юридической практике обвинения в геноциде официально выдвигались в Международном трибунале по Раунде (1994–1999 гг.).

Как международное преступление геноцид относится к числу деяний, находящихся в компетенции (юрисдикции) Международного уголовного суда. Статья 6 Римского статута дословно воспроизводит текст ст. II Конвенции 1948 г.

Геноцид является преступлением независимо от того, совершается ли он в мирное или в военное время. Не влияет на его юридическую оценку и последствие, к которому стремится виновный: полное или частичное уничтожение демографической или религиозной группы. Для квалификации его как оконченного преступления достаточно совершения с этой целью любого акта из образующих его объективную сторону.

В действующем УК Российской Федерации преступление, предусмотренное ст. 357 («Геноцид»), находится в Главе 34 Раздела XII «Преступления против мира и безопасности человечества», что вполне отвечает общественной опасности этого деяния и международным обязательствам России. Согласно ст. 357 его объективную сторону образуют «действия, направленные на полное или частичное уничтожение национальной, этнической, расовой или религиозной группы как таковой путем убийства членов этой группы, причинения тяжкого вреда их здоровью, насильственного воспрепятствования деторождению, принудительной передачи детей, насильственного переселения либо иного создания жизненных условий, рассчитанных на физическое уничтожение членов этой группы». Сравнение этого состава с определением геноцида в Конвенции 1948 г. показывает, что российский законодатель почти дословно имплементировал в Уголовный кодекс нормы ст. II данного международного документа. Вместе с тем среди признаков объективной стороны геноцида в российском УК появилось «насильственное переселение» как средство создания жизненных условий, рассчитанных на физическое уничтожение национальной, этнической, расовой или религиозной группы.

Думается, что российский законодатель особо выделил этот элемент объективной стороны под влиянием широко обсуждавшихся в 90-х гг. прошлого века массовых депортаций ряда народов (чеченцев, ингушей, крымских татар и др.) во время Второй мировой войны. Однако и в тот период такое насильственное переселение масс населения прямо не ставило цели их физического уничтожения, хотя, как известно, сопровождалось массовыми жертвами. Не случайно принятое впоследствии российское законодательство о реабилитации говорит в этом отношении не о «жертвах геноцида», а о «жертвах политических репрессий».

Субъективную сторону геноцида характеризуют прямой умысел и цель – полное или частичное уничтожение национальной, расовой или религиозной группы. Это главный признак, отличающий данное преступление от сходных с ним общеуголовных преступлений (бандитизма, убийств, причинения тяжкого вреда здоровью и т.п.). В том числе убийства или причинения тяжкого вреда здоровью, совершенных по мотиву национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды (п. «л» ч. 2 ст. 105 УК и п. «е» ч. 2 ст. 111 УК РФ).

Согласно ст. IV Конвенции 1948 г. о предупреждении преступления геноцида и наказании за него лица, совершающие геноцид, «подлежат наказанию, независимо от того, являются ли они ответственными по конституции правителями, должностными или частными лицами». Отсюда в теории уголовного права считается, что субъектом данного преступления является всякое лицо, достигшее 16 лет. Между тем системное толкование указанной Конвенции, на наш взгляд, требует более дифференцированного подхода. Единственная попытка применения ст. 357 УК РФ Ставропольским краевым судом в отношении двух подсудимых в 2001 г. привела к переквалификации данного деяния на основании недоказанности цели уничтожения полностью или частично русского населения Чечни, хотя виновные и заявили, что они «убивали русских».

В этой связи требуется серьезное уточнение относительно возможного признания отдельных лиц субъектами преступления, предусмотренного ст. 357 УК РФ. Безусловно, частные (физические) лица могут быть такими субъектами, но только как участники реализации политики геноцида, проводимой какими-либо государственными, политическими, религиозными, национальными структурами наряду с их руководителями. Однако это не означает признания возможности своего рода «частного» геноцида, как и невозможна «частная» агрессивная война. При наличии расовых, национальных и иных подобных мотивов преступлений частных лиц как самих по себе должны применяться соответствующие пункты статей об ответственности за общеуголовные преступления (ч. 2 ст. 105, ч. 2 ст. 111 и др.).

Экоцид (ст. 358 УК РФ)

Вначале запрет экоцида предусматривался в документах, регламентирующих «право войны». В ч. 1 ст. 35 I Дополнительного протокола 1977 г. к Женевским конвенциям 1949 г. содержится запрет использовать «методы и средства военных действий, которые имеют своей целью причинить, или, как можно ожидать, причинят обширный, долговременный серьезный ущерб природной среде». Вопрос об экоциде как о самостоятельном виде международного преступления в практической плоскости обострился во время войны США во Вьетнаме (1961–1972 гг.), когда массовое применение гербицида – диоксина американской армией привело к необратимым негативным последствиям для окружающей среды и здоровья людей в ряде местностей Вьетнама, Лаоса и Камбоджи.

В мае 1977 г. была подписана международная Конвенция о запрещении военного или любого другого враждебного использования средств воздействия на природную среду. В тексте этого документа не используется термин «экоцид», в то же время ее ст. 1 устанавливает обязанность государств (независимо от наличия или отсутствия вооруженного конфликта) не прибегать к военному или любому иному враждебному использованию средств воздействия на природную среду, «которое имеет широкие, долгосрочные или серьезные последствия в качестве способов разрушения, нанесения ущерба или причинения вреда любому другому государству-участнику».

В сущности, речь идет о действиях, способных вызвать экологическую катастрофу как устойчивое нарушение естественного функционирования природной среды, экологических систем, уничтожение или существенное сокращение отдельных биологических видов и значительное нарушение биологического разнообразия. В том числе в результате массовых неконтролируемых мутаций живых организмов.

Отдельные ученые относят к самостоятельному, хотя и близкому по характеру к экоциду преступлению биоцид («убийство жизни»). Более правильно, на наш взгляд, считать его либо одним из разновидностей применения запрещенных средств и методов войны, либо частным случаем экоцида. Такой позиции придерживается и российский законодатель. В ст. 358 Уголовного кодекса РФ экоцид в числе преступлений против мира и безопасности человечества (Глава 34 УК) определяется как «массовое уничтожение растительного или животного мира, отравление атмосферы или водных ресурсов, а также совершение иных действий, способных вызвать экологическую катастрофу».

Объективная сторона рассматриваемого преступления – это действия, способные вызвать экологическую катастрофу. Перечень таких действий – не исчерпывающий, а состав – формальный. Экоцид возможен прежде всего в результате применения запрещенных международным правом средств и методов ведения войны. Кроме того, активную сторону данного деяния могут составить различные проявления научной, производственной, экспериментальной и иной деятельности человека, которая при несоблюдении необходимых мер предосторожности может повлечь необратимые, опасные для человечества изменения в окружающей природной среде.

Научно-технический прогресс ведет к развитию вооружений, основанных на новых физических принципах (сейсмическое оружие, климатическое оружие, в том числе целенаправленное разрушение озонового слоя над отдельными участками земной поверхности и т.д.). Это делает проблему ответственности за экоцид как за международное преступление еще более актуальной.

Субъект данного преступления – общий, хотя очевидно, что далеко не всякое физическое лицо в принципе способно совершить деяние, предусмотренное в этой статье.

Субъективная сторона в литературе обычно характеризуется прямым либо косвенным умыслом. С таких позиций виновный осознает общественную опасность его действий, предвидит возможность или неизбежность того, что эти действия могут вызвать экологическую катастрофу, и желает либо сознательно допускает такое последствие или относится к этому безразлично.

На наш взгляд, учитывая, что состав – формальный и не требует для его применения наступившей экологической катастрофы, определять отношение виновного к последствиям вовсе не требуется. Очевидно, что по отношению к действиям возможна только умышленная вина, а по отношению к последствиям возможна и неосторожная форма вины (легкомыслие или даже небрежность).

Наемничество (ст. 359 УК РФ)

Наемники используются в вооруженных конфликтах с глубокой древности. Особую остроту в современный период их использование приобрело в 60-e гг. XX в., когда их отряды («дикие гуси») участвовали в свержении правительств ряда государств Африки и Латинской Америки (вспомним хотя бы свержение правительства Патриса Лумумбы и его убийство в Конго в 1961 г.). Именно к этому периоду восходит инициатива о признании наемничества международным преступлением или преступлением международного характера.

В ст. 41 I Дополнительного протокола к Женевским конвенциям 1949 г. определены признаки наемника:

• лицо не является гражданином государства, участвующего в вооруженном конфликте, либо не проживает постоянно на территории данного государства;
• лицо не направлено для выполнения официальных обязанностей; не являются наемниками и добровольцы при включении их в личный состав вооруженных сил страны – участницы конфликта;
• лицо действует в целях материального вознаграждения.

Аналогичным образом определяется понятие наемника в Примечании к ст. 359 УК РФ.

Участие наемника в вооруженном конфликте или военных действиях означает его непосредственные действия в вооруженном столкновении на одной из сторон конфликта с использованием оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ. При этом не имеет значения характер самого конфликта (внутренний или межгосударственный). Совершение им других преступлений требует дополнительной квалификации.

Ставится вопрос о разработке и принятии специальной конвенции о борьбе с наемничеством. Однако его решению препятствует широкое использование наемников во многих современных международных и немеждународных конфликтах. Особое место здесь занимают частные военные компании (ЧВК), приобретающие транснациональный характер. Не просто отделить наемников и от многочисленных «добровольцев» (Ирак, Сирия, Ливия, Афганистан, Сомали и другие страны).

Статья 259 «Наемничество» предусматривает ответственность за «вербовку, обучение, финансирование или иное материальное обеспечение наемника, а равно его использование в вооруженном конфликте или военных действиях». Субъектами данного преступления могут быть как сами наемники, так и иные лица.

Квалифицирующим признаком является совершение таких деяний с использованием служебного положения, а также в отношении несовершеннолетнего.

Нападение на лиц или учреждения, пользующихся международной защитой (ст. 360 УК РФ)

С учетом особого статуса дипломатов и иных лиц, пользующихся международной защитой, а также возможных последствий посягательств на них международное сообщество выделило этот вид деяния в самостоятельное преступление международного характера. Посягательства на официальных представителей государств и международных организаций нередко становились поводом к войне (casus belli). К примеру, убийство в 1914 г. в г. Сараево эрцгерцога Австро-Венгерской империи Франца Фердинанда, положившее начало развязыванию Первой мировой войны.

Конвенция ООН о предотвращении и наказании преступлений против лиц, пользующихся международной защитой, в том числе дипломатических агентов, от 14 декабря 1973 г. была подписана СССР в 1974 г. и вступила в силу в 1977 г. В Преамбуле Конвенции сказано: «...государства-участники считают, что такие преступления угрожают не только безопасности охраняемых лиц, но и создают серьезную угрозу поддержанию нормальных международных отношений, которые необходимы для сотрудничества между государствами». Данное обстоятельство все же не позволяет отнести это рассматриваемое деяние к международным преступлениям, как это сделано в ряде учебников по международному уголовному праву. При всей опасности таких деяний они все же несопоставимы с развязыванием агрессивной войны, военными преступлениями, с геноцидом и тому подобными преступлениями.

Согласно ст. 1 Конвенции к лицам, пользующимся международной защитой, в первую очередь относятся:

• глава государства, в том числе каждый член коллегиального органа, выполняющего функции главы государства по его конституции, или глава правительства, или министр иностранных дел, находящиеся в зарубежном государстве, а также члены их семей;
• любой представитель или должностное лицо государства или любое должностное лицо, которое «имеет право в соответствии с международным правом на специальную защиту» от любого посягательства на его личность, свободу и достоинство, а также проживающие с ним члены его семьи.

Таким статусом обладает персонал дипломатических представительств (дипломатические агенты, административно-технический и обслуживающий персонал, дипломатические курьеры (ст. 29 Венской конвенции 1961 г. «О дипломатических сношениях»)).

Статус личной неприкосновенности имеют также члены специальных миссий (ст. 1 Конвенции о специальных миссиях от 8 декабря 1969 г.), а также представители государств при международных правительственных организациях (Конвенция 1946 г. о привилегиях и иммунитетах ООН). Пределы защиты консульского персонала в принимающем государстве в целом определяются Венской конвенцией о консульских сношениях от 24 апреля 1963 г.

Право на международную защиту должностных лиц может оговариваться и в специальных соглашениях между государствами.

Наряду с личностью субъектов, пользующихся международной защитой, предметом международно-правовой охраны являются служебные либо жилые помещения, транспортные средства лиц, пользующихся международной защитой. Предусмотренное данной

Конвенцией нападение как агрессивное, насильственное воздействие, проникновение, уничтожение или повреждение имущества нередко имеет целью осложнение международных отношений, свертывание межгосударственного сотрудничества или даже провокацию войны. Однако такая цель не всегда является обязательным элементом субъективной стороны данного состава преступления. Достаточно, чтобы виновный осознавал, что лица, помещение или транспорт, на которые он нападает, находятся под международной защитой.

В российском УК ст. 360 «Нападение на лиц или учреждения, которые пользуются международной защитой» состоит из двух частей. Часть 1 предусматривает ответственность за «нападение на представителя иностранного государства или сотрудника международной организации, пользующегося международной защитой, а равно на служебные или жилые помещения либо транспортные средства лиц, пользующихся международной защитой», с наказанием до пяти лет лишения свободы.

То же деяние, совершенное в целях провокации войны или осложнения международных отношений, наказывается лишением свободы на срок от трех до семи лет.

По его объективной стороне само понятие «нападение» следует трактовать, исходя из смысла упомянутой выше Венской конвенции. Если нападению, предусмотренному ст. 360 УК, сопутствуют иные общественно опасные деяния (например, разбой, причинение разной степени вреда здоровью, изнасилование, убийство и т.д.), требуется квалификация по совокупности преступлений.

Субъект преступления общий.

По его субъективной стороне оно характеризуется прямым умыслом, при котором виновный сознает, что лицо, помещение или транспортное средство, на которое он нападает, находится под международной защитой.

Цель «провокации войны или осложнения международных отношений» выведена в квалифицированный состав данного преступления, что вполне обосновано. Тем не менее недостатком общей диспозиции (ч. 1 ст. 360) является то, что из перечня охраняемых ею лиц исключены члены семей представителей иностранных государств или сотрудников международных организаций. Это не отвечает буквальному содержанию ст. 1 Конвенции 1973 г. и при необходимости, видимо, потребует расширительного толкования.

Между тем согласно ч. 2 ст. 3 УК («Принцип законности») применение уголовного закона по аналогии недопустимо.

Акт международного терроризма (ст. 361 УК РФ)

В данном контексте термин «терроризм» означает не столько конкретное общественно опасное деяние, сколько отрицательное социальное явление, деятельность. Такого подхода придерживается российский законодатель в Федеральном законе от 6 марта 2006 г. № 35-ФЗ «О противодействии терроризму». Согласно ст. 3 названного закона терроризм – это «идеология насилия и практика воздействия на принятие решений органами государственной власти, органами местного самоуправления или международными организациями, связанные с устрашением населения и (или) иными формами противоправных насильственных действий».

В соответствии с Декларацией о мерах по ликвидации международного терроризма (Резолюция ГА ООН от 9 декабря 1994 г.) акты, методы и практика терроризма представляют собой грубое пренебрежение целями и принципами ООН, что может угрожать международному миру и безопасности, ставить под угрозу дружественные отношения между государствами, препятствовать международному сотрудничеству, вести к подрыву прав человека, основных свобод и демократических основ общества. Они не могут быть оправданы никакими политическими, идеологическими, расовыми, философскими, этническими и религиозными целями и мотивами.

Сам подход к терроризму и к террористам в настоящее время весьма политизирован. Многие авторы и ныне относят проявления террористической деятельности к политическим преступлениям, акцентируя их отличия от обычной уголовной преступности. Террористы, признаваемые таковыми одним государством, для других государств, политических или религиозных организаций – это «мученики», «борцы за свободу» и т.д. Вспомним, как по-разному Израилем и Палестиной оценивалось нападение палестинской группы «Черный сентябрь» на олимпийскую сборную Израиля в Мюнхене в 1972 г. Поэтому всеобъемлющей международной (общемировой) конвенции о борьбе с терроризмом пока не принято. В отсутствие общепризнанного определения терроризма оговорка о политических преступлениях, содержащаяся в ряде международных актов, позволяет некоторым государствам квалифицировать отдельные террористические акты как политические преступления и уклоняться от выполнения международных обязательств по их предотвращению, пресечению и наказанию. Возникает и проблема выдачи террористов тем государствам, где совершено преступление.

В то же время существует целый ряд международных актов регионального характера, а также посвященных борьбе с отдельными аспектами терроризма. Это Европейская конвенция по пресечению терроризма (1977 г.); Международная конвенция по борьбе с бомбовым терроризмом (1997 г.); Конвенция ООН 1991 г. «О маркировке пластических взрывчатых веществ»; Международная конвенция о борьбе с актами ядерного терроризма (2005 г.); Международная конвенция о борьбе с захватом заложников (1979 г.); Конвенция о физической защите ядерного материала (1980 г.); Международная конвенция о борьбе с финансированием терроризма (1999 г.); Шанхайская конвенция о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом (2001 г.); Гаагская конвенция по борьбе с незаконным захватом воздушных судов (1970 г.) и др.

Согласно ст. 1 Европейской конвенции 1977 г. ни одно из предусмотренных ею деяний террористического характера не должно квалифицироваться в качестве политического преступления или преступления, связанного с политическим преступлением, или преступления, совершаемого по политическим мотивам:

а) преступление, попадающее под действие положений Конвенции о борьбе с незаконным захватом воздушных судов, подписанной в Гааге 16 декабря 1970 г.;

b) преступление, попадающее под действие положений Конвенции о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности гражданской авиации, подписанной в Монреале 23 сентября 1971 г.;

c) серьезное преступление, связанное с покушением на жизнь, физическую неприкосновенность или свободу лиц, пользующихся международной защитой, включая дипломатических агентов;

d) преступление, связанное с похищением, захватом заложников или серьезным незаконным насильственным удержанием людей;

e) преступление, связанное с применением бомб, гранат, ракет, автоматического стрелкового оружия или взрывных устройств, вложенных в письма или посылки, если подобное применение создает опасность для людей;

f) покушение на совершение одного из вышеуказанных преступлений или участие в качестве сообщника лица, которое совершает подобное преступление или покушается на его совершение.

В действующем Уголовном кодексе РФ ответственности за терроризм и связанные с ним деяния до последнего времени было посвящено шесть статей. Это ст. 205 («Террористический акт»); ст. 2051 («Содействие террористической деятельности»); ст. 2052 («Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма»); ст. 2053 («Прохождение обучения в целях осуществления террористической деятельности»); ст. 2054 («Организация террористического сообщества и участие в нем»); 2055 («Организация деятельности террористической организации и участие в деятельности такой организации»). В 2016 г. в Кодекс была внесена ст. 361 («Акт международного терроризма»). В 2017 г. данная статья УК была дополнена.

Диспозиция данной статьи (ч. 1 ст. 361) сходна с диспозицией ч. 1 ст. 205 УК («Террористический акт»). От ст. 205 УК рассматриваемую статью отличает то, что предусмотренные его деяния (ч. 1, 2 и 3 ст. 361) совершаются вне пределов Российской Федерации, но подвергают опасности жизнь, здоровье, свободу или неприкосновенность граждан Российской Федерации.

Данную статью можно расценивать как предусмотренный законом специальный случай общей нормы о террористической деятельности на основании ст. 12 УК РФ («Действие уголовного закона в отношении лиц, совершивших преступление вне пределов Российской Федерации»).

Равным образом на основании отраженного в ст. 12 УК РФ принципа в соответствии с ч. 2 ст. 361 УК РФ наказуемо финансирование деяний, предусмотренных ч. 1 данной статьи, а также склонение, вербовка или иное вовлечение лица в их совершение либо вооружение или подготовка лица в целях совершения указанных деяний.

В отличие от ч. 1 ст. 361 УК РФ преступление, предусмотренное ч. 2 указанной статьи, может быть совершено на территории Российской Федерации (например, вербовка, подготовка террористов), поскольку ст. 205.1 УК РФ («Содействие террористической деятельности») не упоминает о преступлениях, предусмотренных ч. 1 ст. 361.

Субъект данного деяния общий – как гражданин России, так и иностранный гражданин либо лицо без гражданства.

Субъективная сторона преступления – прямой умысел, дополняемый целью – «нарушение мирного сосуществования государств и народов» и направленностью против интересов Российской Федерации.

Аналогичная субъективная сторона присуща и предусмотренной ч. 1 ст. 361 УК РФ угрозе совершения указанных в ней действий.

Что же касается деяния, предусмотренного ч. 1 ст. 361 УК РФ, повлекшего причинение смерти человеку, то здесь (по отношению к последствию) возможен и косвенный умысел.