Курс уголовного процесса (Головко Л.В., 2017)

Исполнение обвинительного приговора

Понятие стадии исполнения приговора и ее место в системе уголовного судопроизводства

После вступления приговора в законную силу (ст. 390 УПК РФ) цель уголовного процесса по конкретному делу считается в юриди-ко-техническом смысле достигнутой, если, конечно, не рассматривать возможные ситуации последующего исправления допущенных судебных ошибок в порядке надзора (кассации) или по вновь открывшимся (новым) обстоятельствам. Однако задачи суда по уголовному делу на этом не исчерпываются, что связано с наличием двух проблем, причем обе эти проблемы возникают исключительно при постановлении обвинительного приговора.

Во-первых, назначенное обвинительным приговором суда наказание необходимо исполнять, что относится к сфере полномочий уже не судебной, а исполнительной власти (в лице учреждений и органов, исполняющих наказание2), которая должна неукоснительно выполнить волю суда. Иначе говоря, здесь происходит передача полномочий от одной ветви государственной власти (судебной) другой (исполнительной). Подобная передача полномочий, невзирая на ее, казалось бы, сугубо технический характер, не может происходить вне процессуальной формы, поскольку в противном случае возникает риск разного рода сбоев, ошибок, злоупотреблений, которые сводили бы на нет все предшествующие процессуальные усилия по расследованию и рассмотрению уголовных дел. При этом решающая роль при передаче полномочий от судебной власти исполнительной должна, разумеется, принадлежать суду, так как не исполнительная власть вмешивается в деятельность судебной и принудительно истребует у нее уголовное дело, а, напротив, суд отдает исполнительной власти приказ исполнить наказание в тот момент и по тем основаниям, которые предусмотрены законом. Данный аспект деятельности суда по традиции именуется в отечественной процессуальной теории обращением приговора к исполнению.

Во-вторых, как отмечал И.Я. Фойницкий, в современном праве «во имя принципа индивидуальности наказания, входящего в самый состав понятия справедливости, исполнение приговоров нуждается в известной эластичности, гибкости, лишь бы она была поставлена на твердую почву закона и под контроль суда, а не была делом единоличного административного усмотрения». Иначе говоря, при исполнении наказания необходимо реагировать как на поведение осужденного (позитивное или негативное), создавая для него стимулы для исправления и ресоциализации, так и на объективные факторы, связанные со здоровьем осужденного, изменением уголовного законодательства, амнистией и др. В результате нередко возникает необходимость уточнить изначальное предписание суда, выраженное в приговоре, в соответствии с которым осужденный обязан, допустим, отбывать определенное наказание в течение определенного срока в исправительном учреждении определенного вида, и изменить вид наказания, вид исправительного учреждения, сократить реальный срок пребывания в местах лишения свободы (условно-досрочно освободить осужденного) и т.п. При этом речь, разумеется, идет не об исправлении допущенной в приговоре судебной ошибки (ее не было или она должна исправляться другим процессуальным способом: в порядке кассации, надзора, по новым или вновь открывшимся обстоятельствам и т.д.), а о дальнейшей индивидуализации наказания, которая осуществляется не только при постановлении приговора, но и в ходе исполнения самого наказания (приговора). Однако любые модификации в целях последующей индивидуализации наказания ответов на вопросы, разрешенные приговором суда (вид и размер наказания, срок отбытия наказания, вид исправительного учреждения и т.д.), могут осуществляться только самой судебной властью, причем исключительно в строгих процессуальных формах. Если дать такое право, например, администрации исправительного учреждения либо какому-то иному государственному или даже общественному органу, то это означало бы недопустимое вмешательство в сферу компетенции судебной власти и почти полностью обесценивало бы приговор как акт правосудия (представим себе ситуацию, когда суд приговаривает осужденного, например, к пяти годам лишения свободы, а администрация, невзирая на это, самостоятельно выпускает его уже через год или два, пусть даже под благовидным предлогом). Поэтому любые изменения (модификации) предписаний суда, содержащихся в судебном приговоре, в том числе в целях индивидуализации наказания, могут осуществляться исключительно самой судебной властью в особых процессуальных формах. Данный аспект деятельности суда именуется в отечественной процессуальной теории рассмотрением и разрешением вопросов, связан-ных с исполнением приговора.

К какой отрасли права должны относиться отмеченные аспекты деятельности суда после вступления приговора в законную силу, особенно второй из них? С одной стороны, они возникают в ходе исполнения наказания, регулируемого уголовно-исполнительным правом. С другой стороны, речь идет о полномочиях суда, которые могут ре-ализовываться исключительно в рамках соответствующих судебных процедур, требующих процессуального регулирования. В то же время ясно, что необходимое вмешательство суда происходит здесь за пределами движения и разрешения по существу уголовного дела, строго говоря, не имея к нему никакого отношения (приговор остается в силе — видоизменяется лишь изначально предписанный судом механизм его исполнения, да и то не всегда). Поэтому не исключено, что при иной траектории развития, доктринального осмысления и кодификации уголовного, уголовно-процессуального и уголовно-исполнительного права отмеченные вопросы были бы отнесены к последнему (в виде, например, уголовно-исполнительного судебного процесса как особого института или подотрасли уголовно-исполнительного права). В такой ситуации об исполнении приговора как об особой стадии уголовного процесса мы бы не говорили. Однако уголовно-исполнительное право получило нормативное развитие на уровне специальной кодификации значительно позже возникновения процессуальных проблем, связанных с исполнением приговора. К тому моменту, когда потребовалось найти для этих проблем институциональное место в системе права, никаких УИК просто не было. Вследствие этого оставался только один нормативно-доктринальный вариант: сконструировать особую стадию уголовного процесса — исполнение приговора, что и было сделано. Данный подход стал традиционным и фактически универсальным, по крайней мере в континентальных правопорядках. В России он начал формироваться еще в дореволюционный период, когда и появилось понятие исполнения приговора для обозначения соответствующей стадии уголовного су-допроизводства. Окончательная концептуализация стадии исполнения приговора, ее объема, структуры, места в системе уголовного процесса и т.д. произошла уже в советский период, причем особенно бурно после принятия УПК РСФСР 1960 г. Тогда же не только конструировалась нормативная инфраструктура данной стадии, воспроизведенная mutatis mutandis в действующем УПК РФ, но и осуществлялась ее доктринальная обработка в научной литературе. Поэтому сегодня уже можно с уверенностью утверждать, что исполнение приговора заняло устойчивое место в структуре уголовного процесса, став его полноценной стадией, пусть и обладающей существенными особенностями. Ясно также, что, невзирая на нейтральное наименование (безотносительно к видам приговора — обвинительному или оправдательному), потребность в институционализации стадии возникла исключительно в связи с исполнением обвинительного приговора суда, т.е. стадия концептуально строилась вокруг исполнения только данного вида приговора. Исполнение обвинительного приговора продолжает оставаться системообразующим для данной стадии уголовного судопроизводства, хотя сегодня возникли нормативные и до-ктринальные предпосылки и для постановки вопроса об исполнении оправдательного приговора.

При этом необходимо правильно разграничивать, с одной стороны, уголовно-процессуальную стадию исполнения приговора, а с другой — уголовно-исполнительное право как самостоятельную отрасль права. Это не всегда просто сделать с учетом их генетической близости и отмеченных особенностей развития уголовно-правовых кодификаций. Ключевым критерием разграничения служит институциональная природа соответствующего государственного органа, обладающего властными полномочиями. Уголовно-исполнительное право регулирует деятельность исполнительной власти (в лице соответствующей администрации) по исполнению наказаний, например, взаимоотношения осужденных и администрации мест лишения свободы или уголовных инспекций, режим отбывания наказания (опять-таки в части, относящейся к компетенции органов исполнительной власти), дисциплинарную ответственность осужденных и т.д. Уголовно-процессуальное право регулирует деятельность судебной власти, причем в части только тех ее полномочий, которые касаются вопросов, разрешенных приговором суда (изменение вида наказания, условно-досрочное освобождение, освобождение от наказания в связи с болезнью). Если, допустим, осужденный или администрация исправительного учреждения ставят вопрос о замене неотбытой части наказания более мягким видом наказания, то речь идет об уголовно-процессуальном праве, поскольку данный вопрос получил отражение в приговоре (вид и срок наказания) и требует вмешательства суда в рамках стадии исполнения приговора. Но если, например, осужденный обжалует в суд наложение на него администрацией исправительного учреждения дисциплинарного взыскания, то в этом случае в материально-правовом смысле речь идет об уголовно-исполнительном праве (компетенция администрации), а в процессуальном смысле данный вопрос не касается приговора и потому должен рассматриваться в рамках административной юстиции (обжалование гражданами неправомерных действий должностных лиц исполнительной власти).

Как уже отмечено, стадия исполнения приговора в силу своего исторического развития и места в структуре уголовного процесса обладает существенными особенностями по сравнению с другими стадиями уголовного процесса. Назовем по меньшей мере три из них.

Во-первых, в данной стадии нет производства по делу как такового (движения уголовного дела в классическом уголовно-процессуальном понимании), в силу чего она имеет не сплошной (как остальные стадии), а, образно говоря, «пунктирный» характер, периодически возникая, причем факультативно, своеобразными процессуальными «очагами» в ходе или даже по завершении исполнения наказания. Скажем, после обращения обвинительного приговора к исполнению какая-либо уголовно-процессуальная деятельность отсутствует — имеет место исполнение наказания в соответствии с уголовно-исполнительным правом. Однако затем появляется, например, необходимость в изменении определенного в приговоре вида исправительного учреждения, в связи с чем возникает автономный «очаг» уголовно-процессуальной деятельности (компетентный суд рассматривает в уголовно-процессуальной форме данный вопрос). После этого уголовно-процессуальной деятельности снова нет (действует уголовно-исполнительное право). Потом она вновь возникает на каком-то этапе, допустим, в связи с рассмотрением вопроса об условно-досрочном освобождении осужденного и т.п. Такого рода уголовно-процессуальные «очаги» могут возникать, а могут и не возникать (для них нет оснований). Их количество, последовательность, частота и т.п. зависят от обстоятельств дела и почти не прогнозируются на институциональном уровне.

Во-вторых, в силу отмеченного только что «пунктирного» характера у стадии исполнения приговора нет и не может быть четко выраженного начала и окончания. В ее рамках нельзя даже выделить никакого одного итогового решения, что не только отличает данную стадию от остальных стадий, но и, строго говоря, плохо вписывается в общую теорию уголовно-процессуальных стадий, рассматривающую итоговое решение в качестве имманентного и конституирующего признака любой стадии уголовного судопроизводства. Нельзя даже сказать, что стадия исполнения приговора завершается с фактическим окончанием исполнения наказания, поскольку, допустим, вопрос о снятии судимости рассматривается судом в порядке ст. 400 УПК РФ уже после того, как наказание исполнено. Правильнее утверждать, что началом и окончанием (в виде итогового решения) обладает не сама стадия в целом, а ее отдельные элементы или, по нашему образному выражению, «очаги», из множества которых стадия и состоит. Так, допустим, при решении вопроса об условно-досрочном освобождении понятно процессуальное начало данного производства (обращение в суд с ходатайством) и его процессуальное окончание (принятие судом решения об освобождении или отказе в нем). Если исходить из того, что рассмотрение данного вопроса представляет собой самостоятельную стадию уголовного процесса, то придется признать, что по каждому конкретному делу имеет место несколько стадий исполнения приговора, что теоретически бессмысленно.

Остается другой вариант: рассматривать стадию исполнения приговора в виде совокупности соответствующих судебных производств, каждое из которых имеет свое начало и окончание. Хотя этот подход и приводит к размытости общего уголовно-процессуального контура стадии исполнения приговора, лишенной четкого начала и окончания, но он является, пожалуй, теоретически единственно возможным, лишь подчеркивая специфику данной стадии уголовного процесса.

В-третьих, смена стадий уголовного процесса, имеющих место после вступления приговора в законную силу, более не происходит в строгой размеренной последовательности, которая характерна для стадий, предшествующих вступлению приговора в законную силу. Это в полной мере относится и к стадии исполнения приговора. Наряду со стадиями, связанными с пересмотром приговоров, вступивших в законную силу (кассационное и надзорное производства; пересмотр уголовных дел по новым или вновь открывшимся обстоятельствам), она имеет факультативный характер и возникает не в силу завершения некоей предшествующей стадии, а в результате появления определенных процессуальных поводов. Данные поводы могут иметь место до возникновения поводов для пересмотра дела в кассационном или надзорном порядке или по новым (вновь открывшимся) обстоятельствам, параллельно с ними, независимо от них, после них и т.п. Например, лицо может сначала обжаловать приговор в кассационном порядке, затем ходатайствовать об освобождении от наказания по болезни в порядке исполнения приговора, после чего обжаловать приговор в порядке надзора и (или) попытаться инициировать пересмотр дела по новым обстоятельствам. Может оно действовать и в обратной или какой-то иной последовательности. Кроме того, отмеченный выше «пунктирный» характер стадии исполнения приговора нередко приводит к тому, что отдельные элементы («очаги») данной стадии словно обрамляют остальные стадии, имеющие место после вступления приговора в законную силу: часть из них имеет место до них, часть — между ними, часть — после них. Но при этом следует иметь в виду, что в отличие от кассационного, надзорного производств и пересмотра дела по новым (вновь открывшимся) обстоятельствам, имеющим экстраординарный характер в силу принципа res judicata (непоколебимость вступивших в законную силу судебных решений и возможность их отмены только при обнаружении серьезных судебных ошибок в применении норм права), исполнение приговора не является экстраординарной стадией уголовного процесса, так как никоим образом не посягает на непоколебимость приговоров. Не только обращение приговора к исполнению, но и возникновение вопросов, подлежащих разрешению судом в порядке его исполнения, рассматриваются не в качестве некоей особой ситуации, а как совершенно нормальный и даже где-то институционально запрограммированный (например, условно-досрочное освобождение при надлежащем поведении осужденного) ход исполнения наказания. Поэтому среди стадий уголовного процесса, имеющих место после вступления приговора в законную силу, исполнение приговора является единственной ординарной стадией, через которую проходит большинство уголовных дел.

В целом нет сомнений, что в силу своего места в структуре уголовного процесса и отмеченных особенностей стадия исполнения приговора является стадией особого рода (sui generis). Она, как вытекает из сказанного ранее, существует в двух формах: 1) обращения приговора к исполнению (гл. 46 УПК РФ); 2) рассмотрения и разрешения судом вопросов, связанных с исполнением приговоров (гл. 47 УПК РФ). Каждая из этих форм будет далее самостоятельно рассмотрена в настоящей главе.

При этом следует иметь в виду, что данные формы являются не взаимоисключающими (альтернативными), а взаимодополняющими — они существуют одновременно. Строго говоря, между ними не так уж и много общего, так как в их рамках решаются совершенно разные задачи, которые объединены лишь тем, что речь идет о деятельности суда в связи с необходимостью исполнения приговора. Вторая из названных выше форм (рассмотрение и разрешение судом вопросов, связанных с исполнением приговоров) является для данной стадии системообразующей, так как благодаря ей стадия и была по сути сконструирована в уголовном процессе. Что касается обращения приговора к исполнению, то речь идет скорее об одномоментной деятельности, вряд ли отвечающей признакам стадии. Но когда стадия исполнения приговора образовалась, то появился смысл отнести к ней и проблемы, связанные с механизмом технического обращения приговора к исполнению после его вступления в законную силу. К этому механизму мы и переходим.

Порядок обращения приговора к исполнению

Положения уголовно-процессуального законодательства об обращении приговоров к исполнению немногочисленны и на первый взгляд выглядят сугубо техническими. Но есть в них и принципиальная сторона. Она касается двух вопросов: 1) органа, обращающего приговор к исполнению; 2) сроков обращения приговора к исполнению.

Первый вопрос отчасти уже был затронут в предыдущем параграфе. Напомним, что, как отмечал И.Я. Фойницкий, «исполнение приговора есть_ акт властей судебной и карательной (исполнительной. — Л.Г.). Как акт судебной власти, исполнение приговора принадлежит последней и составляет проявление судебного ведомства или судебной компетенции (уголовно-процессуальное право. — Л.Г.). Как акт власти карательной, исполнение приговора есть реальное применение наказания к конкретным случаям (уголовно-исполнительное право. — Л.Г.)». Иначе говоря, приговор должен обращаться к исполнению судом в порядке, установленном уголовно-процессуальным правом, а затем непосредственно исполняться органами исполнительной власти в порядке, установленном уголовно-исполнительным правом.

Данный подход в полной мере находит отражение в действующем законодательстве РФ. Так, в соответствии с ч. 1 ст. 393 УПК РФ «обращение к исполнению приговора^ возлагается на суд (выделено мной. — Л.Г.), рассматривавший уголовное дело в первой инстанции». Само процессуальное действие по обращению приговора к исполнению сводится к направлению судом копии приговора вместе с распоряжением о его исполнении в учреждение или орган, на которые возложено исполнение наказания (ч. 2 ст. 393 УПК РФ). Конкретизация данного положения (о каком конкретно органе или учреждении идет речь) зависит уже от вида наказания и порядка его исполнения, регулируемого уголовно-исполнительным правом. Если взять в качестве примера обращение к исполнению приговора, определяющего в качестве наказания лишение свободы, то здесь возможны три ситуации: 1) осужденный не находится под стражей и должен самостоятельно проследовать к месту отбывания наказания (допустим, в колонию-поселение) — копия приговора и распоряжение об исполнении направляются в территориальный орган уголовно-исполнительной системы (ч. 21 ст. 393 УПК РФ); 2) осужденный не находится под стражей и должен быть доставлен (этапирован) в место отбывания лишения свободы — копия приговора и распоряжение об исполнении направляются в районный (городской) отдел внутренних дел; 3) осужденный находится под стражей — копия приговора и распоряжение об исполнении направляются начальнику соответствующего следственного изолятора (СИЗО). Если взять только последний (достаточно распространенный) случай, то начальник СИЗО в свою очередь обязан не позднее 10 дней после получения распоряжения суда вместе с копией приговора направить осужденного для отбывания наказания в конкретное исправительное учреждение, определяемое по согласованию с территориальным органом уголовно-исполнительной системы (ФСИН России), что однако регулируется уже не УПК РФ, а УИК РФ (ст. 75). Другими словами, действия начальника СИЗО являются уже не уголовно-процессуальными, а уголовно-исполнительными, так как находятся в сфере компетенции не судебной, а исполнительной власти. При этом администрация СИЗО обязана не только уведомить одного из близких родственников или родственников по выбору осужденного о том, куда он направляется для отбывания наказания, но и предоставить ему до отправки возможность одного краткосрочного свидания с родственниками или иными лицами, причем не обязательно теми, кого осужденный избрал в качестве адресата уведомления о месте своей отправки. Строго говоря, данное положение также имеет скорее уголовно-исполнительную природу, так как определяет круг обязанностей администрации СИЗО (ст. 75 УИК РФ). В то же время в силу его важности оно не только воспроизведено в УПК РФ (ч. 1 ст. 394), но и одновременно поставлено под контроль суда, что в определенной мере придает ему уголовно-процессуальную природу (ст. 395 УПК РФ).

Однако в плоскости уголовно-процессуального регулирования в любом случае остается вопрос об «обратной связи» между органом (учреждением), на который возложено исполнение наказания, и судом, что обеспечивает судебно-процессуальную природу всего механизма обращения приговора к исполнению, а не только его начальной фазы. Иными словами, суд должен не только обратить приговор к исполнению, но и быть в курсе того, как он исполняется. Поэтому в соответствии с ч. 5 и ч. 6 ст. 393 УПК РФ орган (учреждение), на который возложено исполнение наказания, обязан немедленно известить суд о приведении приговора в исполнение и о месте отбывания наказания осужденным. Например, в рассмотренной нами ситуации содержания под стражей осужденного к моменту обращения к исполнению приговора в виде лишения свободы начальник СИЗО обязан не только направить осужденного для отбывания наказания в течение 10 суток после получения распоряжения суда, но и сразу же «известить суд об исполнении приговора в части назначенного наказания и сообщить, в какое учреждение осужденный направлен для отбывания наказания».

Второй вопрос касается сроков обращения приговоров к исполнению. В соответствии с ч. 4 ст. 390 УПК РФ приговор должен быть обращен к исполнению не позднее трех суток со дня его вступления в законную силу (если он не обжалован в апелляционном порядке) или со дня возвращения уголовного дела из суда апелляционной инстанции (если он был обжалован в апелляционном порядке). Дальнейшие сроки (10 суток для начальника СИЗО и т.д.) имеют уже не уголовно-процессуальный (судебный), а уголовно-исполнительный характер.

Необходимость установления указанного срока объясняется требованием максимальной оперативности обращения приговоров к исполнению и категорической недопустимостью какой-либо судебной волокиты на этом этапе уголовного судопроизводства. В ином случае возникала бы опасность того, что уголовное дело по каким-то сугубо бюрократическим причинам останется «лежать» без движения уже после того, как оно разрешено по существу и приговор вступил в законную силу, что обессмысливает саму идею правосудия. Поэтому иногда встречающиеся (весьма редко) нарушения срока обращения приговоров к исполнению находят достаточно жесткую реакцию судейского сообщества и в большинстве случаев приводят к строгим дисциплинарным санкциям в отношении судей, вплоть до их лишения судейского статуса.

Круг вопросов, подлежащих решению судом в стадии исполнения приговора

После того, как приговор обращен к исполнению, стадия исполнения приговора, а вместе с ней и уголовно-процессуальное право в целом, как уже отмечено выше, уступают место уголовно-исполнительному праву. Уголовно-процессуальные отношения сменяются уголовно-исполнительными, но не прекращают свое действие, а словно находятся, образно говоря, в «спящем состоянии». Они возникают вновь только при появлении вопросов, требующих вмешательства суда в связи с исполнением приговора, причем для этого не требуется принятие какого-то специального решения о возобновлении уголовного дела и т.п. Обращение заинтересованных лиц в компетентный суд для рассмотрения и разрешения вопросов, связанных с исполнением приговора (гл. 47 УПК РФ), автоматически восстанавливает стадию исполнения приговора на период рассмотрения и разрешения данных вопросов, после чего она опять погружается в «спящее состояние», пока какое-то время спустя вновь не возникнет очередной из таких вопросов.

Круг вопросов, связанных с исполнением приговора и требующих вмешательства суда в порядке гл. 47 УПК РФ, установлен в ст. 397 УПК РФ. Их правовая природа уже была рассмотрена ранее. Еще раз подчеркнем, что ни один из этих вопросов не может касаться законности, обоснованности и справедливости постановленного приговора как акта правосудия, т.е. в их рамках нельзя ставить под сомнение (критиковать) какое-либо из решений, содержащихся в приговоре суда (по существу уголовного дела; по существу гражданского иска; по иным вопросам, разрешаемым судом при постановлении приговора). Для этого предусмотрены иные процессуальные механизмы (пересмотр уголовных дел в кассационном или надзорном порядках; возобновление уголовных дел ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств).

Таким образом, содержащиеся в ст. 397 УПК РФ вопросы объединены тремя общими признаками: 1) они возникают в стадии исполнения приговора; 2) они требуют для своего разрешения вмешательства суда, постановившего приговор или приравненного к нему (но не вышестоящего); 3) они не связаны с пересмотром ни одного из содержащихся в приговоре решений. В остальном речь идет о достаточно разнородных вопросах, которые могут быть разделены на несколько групп.

Во-первых, это вопросы, связанные с разъяснением сомнений и неясностей, возникающих при исполнении приговора (п. 15 ст. 397 УПК РФ). Речь прежде всего идет об уточнении резолютивной части приговора в редакционном (техническом) смысле, если формулировки предписаний суда не совсем понятны или содержат очевидные описки, арифметические ошибки, неточности в написании ФИО, биографических данных осужденного и т.п. В некоторых случаях в данном порядке могут быть также восполнены содержащиеся в приговоре суда пробелы, но при условии, что они опять-таки имеют сугубо технический характер, т.е., как указал в Постановлении Пленума от 20 декабря 2011 г. № 21 «О практике применения судами законодательства об исполнении приговора» Верховный Суд РФ, «не затрагивают существо приговора и не влекут ухудшение положения осужденного». В качестве примера Верховный Суд РФ привел отсутствие указания в приговоре суда на принятие мер по охране имущества или жилища осужденного, оставшихся без присмотра, или на судьбу детей осужденного, оставшихся без надзора, и др.

В то же время п. 15 ст. 397 УПК РФ должен толковаться ограничительно, чтобы суд не выходил за пределы своей компетенции и не пытался исправить в порядке исполнения приговора судебные ошибки, подлежащие исправлению исключительно вышестоящим судом в кассационном (надзорном) порядке или по новым (вновь открывшимся) обстоятельствам. Так, например, Верховный Суд РФ указал, что в рамках п. 15 ст. 397 УПК РФ нельзя восполнить приговор в части указания вида и размера наказания; размера удержания из заработной платы при назначении наказания в виде исправительных работ; ограничений, вытекающих из ст. 53 УК РФ, и в других подобных случаях (если данные вопросы упущены судом при постановлении приговора, пусть даже по недоразумению). Понятно, что любые вопросы, связанные с видом, размером наказания, соответствующими правоогра-ничениями и т.п., затрагивают существо уголовного дела и не могут разрешаться в стадии исполнения приговора, т.е. во внеинстанцион-ном порядке.

Во-вторых, это вопросы, связанные с реакцией на позитивное поведение осужденного перед исполнением, в ходе исполнения или после исполнения назначенного судом наказания, что приводит к улучшению его положения (in favorem) в случаях, предусмотренных уголовным или уголовно-исполнительным законом. Речь, например, идет об отсрочке исполнения приговора в связи с добровольным желанием осужденного к лишению свободы за определенные преступления (ч. 1 ст. 228, ч. 1 ст. 231, ст. 233 УК РФ) пройти курс лечения от наркомании, об изменении в лучшую сторону вида исправительного учреждения (с колонии строгого режима на колонию общего режима и т.д.), о замене неотбытой части наказания более мягким, об условно-досрочном освобождении, о снятии судимости и др.

В-третьих, это вопросы, связанные с реакцией на негативное поведение осужденного в ходе исполнения назначенного судом наказания, что приводит к ухудшению его положения (in defavorem) в случаях, опять-таки предусмотренных уголовным или уголовно-исполнительным законом. В качестве примера приведем замену наказания на более строгое в случае злостного уклонения от его отбывания, отмену условно-досрочного освобождения, изменение в худшую сторону вида исправительного учреждения (с колонии-поселения на колонию общего режима и т.д.) и др. При этом суд также вправе заключить осужденного под стражу в рамках стадии исполнения приговора сроком до 30 суток, если осужденный скрывается от исполнения наказания, не связанного с лишением свободы, или уклонился от самостоятельного прибытия в колонию-поселение, вплоть до решения вопроса (также в порядке исполнения приговора) о замене ему наказания на более строгое. Иначе говоря, здесь мы сталкиваемся с применением в стадии исполнения приговора меры пресечения, которое предшествует рассмотрению по существу вопроса о последствиях негативного поведения осужденного.

В-четвертых, это вопросы, связанные с объективной невозможностью исполнения наказания (завершения его исполнения) по фактическим или правовым основаниям, по крайней мере исполнения его в том виде, в котором оно было назначено судом. Речь идет, скажем, об отсрочке исполнения или освобождении от наказания в связи с болезнью осужденного, о снижении размера удержания из заработной платы осужденного к исправительным работам в случае ухудшения его материального положения или об освобождении от отбывания наказания в связи с истечением сроков давности обвинительного приговора.

В-пятых, это вопросы, связанные с приведением приговора в соответствие с новым уголовным законом, имеющим обратную силу. Понятно, что обратную силу может иметь только уголовный закон, улучшающий положение осужденного. Поэтому речь в данном случае идет только об освобождении от наказания (допустим, в результате декриминализации какого-либо деяния, признававшегося уголовно наказуемым в момент вступления приговора в законную силу) или о смягчении наказания (например, если размер назначенного судом наказания выше предельной санкции за то же деяние, установленной новым уголовным законом).

В-шестых, это вопросы, связанные с назначением наказания по совокупности приговоров (ст. 70 УК РФ), если данная проблема не решена в последнем по времени приговоре и в ходе его исполнения выясняется наличие других неисполненных приговоров.

В-седьмых, это вопросы, связанные с исполнением не наказания (приговора), а назначенной судом принудительной меры медицинского характера. Здесь в каком-то смысле можно говорить о вопросах, приравненных к исполнению приговора. Речь, например, идет о ситуациях, когда суд продлевает, изменяет или прекращает применение принудительной меры медицинского характера; назначает для решения данного вопроса судебно-психиатрическую экспертизу; производит зачет времени нахождения в лечебном учреждении в срок наказания (если лицо заболело после совершения преступления, излечилось и в состоянии приступить к исполнению наказания или возобновить его) и др.

В-восьмых, это вопросы, связанные с международным сотрудничеством в сфере уголовного судопроизводства. Они возникают, например, когда требуется определить порядок исполнения приговора, вынесенного судом иностранного государства в отношении гражданина Российской Федерации, переданного в нашу страну для отбывания наказания, или, напротив, когда речь идет о передаче осужденного российским судом иностранного гражданина для отбывания наказания в страну, гражданином которой он является.

Следует иметь в виду, что круг конкретных вопросов, связанных с исполнением приговора, постоянно расширяется. Это обусловлено главным образом развитием уголовного и уголовно-исполнительного законодательства, которые становятся все более гибкими в плане индивидуализации исполнения наказания, а также некоторым усложнением правового регулирования постприговорной судебной деятельности.

Порядок обращения в суд

Судебное производство по рассмотрению вопросов, связанных с исполнением приговора, возникает а) при наличии обращения уполномоченного органа (учреждения) или заинтересованного лица, б) которое должно быть адресовано в компетентный суд. Из этого вытекает, что, во-первых, данные вопросы нельзя рассмотреть и разрешить в ином порядке (несудебном). Во-вторых, суд не вправе приступать к их рассмотрению (разрешению) ex officio, т.е. по собственной инициативе.

Кто вправе поставить перед судом вопрос, связанный с исполнением приговора, в порядке гл. 47 УПК РФ? В самом общем виде такой вопрос вправе поставить либо а) сам осужденный, либо б) учреждение (орган), исполняющее наказание. Иначе говоря, речь идет о лицах, находящихся между собой в уголовно-исполнительных отношениях: осужденном и пенитенциарной администрации. Логика такого подхода понятна, поскольку вопросы, связанные с исполнением приговора, в большинстве своем не могут быть разрешены без учета уголовно-исполнительной ситуации, полными знаниями о которой как раз и обладают участники уголовно-исполнительных отношений, инициирующие соответствующее судебное производство в порядке исполнения приговора.

При этом следует различать три случая:

1) когда тот или иной вопрос может поставить перед судом только осужденный (например, о снятии судимости);

2) когда тот или иной вопрос может поставить перед судом только учреждение (орган), исполняющее наказание (например, разумеется, все вопросы ухудшения положения осужденного в связи со злостным уклонением от отбывания наказания или вопрос об отмене (дополнении) возложенных на осужденного обязанностей при условном осуждении);

3) когда тот или иной вопрос может поставить перед судом как осужденный, так и учреждение (орган), исполняющее наказание (например, об условно-досрочном освобождении или замене неотбытой части наказания более мягким видом наказания).

Кроме того, в качестве определенного дополнения можно рассматривать еще три случая:

1) когда правом обратиться в суд в порядке исполнения приговора обладают, помимо самого осужденного, также его законный представитель, близкий родственник, защитник или прокурор; такое право возникает у них при постановке вопроса об отсрочке исполнения приговора в связи с болезнью, беременностью, иными исключительными обстоятельствами (ст. 398 УПК РФ); понятно, что речь идет об отсрочке исполнения приговора, который пока не исполняется, причем по обстоятельствам, не связанным с уголовно-исполнительной ситуацией (лицо еще не поступило в распоряжение пенитенциарной администрации), в силу чего право инициировать соответствующее судебное производство возникает здесь наряду с осужденным не у органа (учреждения), исполняющего наказание, а у лиц, владеющих соответствующей информацией по личным (близкие родственники и т.п.) или профессиональным (защитник, прокурор) причинам;

2) когда правом обратиться в суд в порядке исполнения приговора обладают, помимо самого осужденного и учреждения (органа), исполняющего наказание, также прокурор, защитник, законный представитель, потерпевший и его представитель, гражданский истец или ответчик и их представители; такое право возникает у них при постановке вопроса об устранении возникающих при исполнении приговора сомнений и неясностей; кроме того, это единственный случай, когда суд вправе возбудить производство в порядке исполнения приговора по собственной инициативе (ex officio), если сам обнаружит в приговоре какие-либо неточности или технические пробелы (п. 23 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 2011 г. № 21 «О практике применения судами законодательства об исполнении приговора»);

3) когда правом обратиться в суд в порядке исполнения приговора обладают иные государственные органы (должностные лица); речь, например, идет об органах внутренних дел в случаях, когда осужденный уклоняется от этапирования в колонию-поселение или скрывается от исполнения наказания, не связанного с лишением свободы (ограничения свободы, обязательных работ и т.п.), или об органах (учреждениях), в том числе иностранных, уполномоченных инициировать вопросы в порядке международного сотрудничества для передачи иностранных граждан для отбывания наказания за рубеж или исполнения приговора иностранного суда в отношении российского гражданина (ст. 469—472 УПК РФ).

Какой суд компетентен решать вопросы, связанные с исполнением приговора? Поскольку речь не идет об инстанционной проверке законности, обоснованности или справедливости приговора, то здесь не действует не только деволютивное начало (переход дела в вышестоящую судебную инстанцию)2, но и правило о недопустимости повторного участия судьи в рассмотрении уголовного дела (ст. 63 УПК РФ). Напротив, оптимальной является ситуация, когда вопросы, связанные с исполнением приговора, решает сам суд, постановивший приговор (п. 1 ч. 1 ст. 396 УПК РФ), поскольку он, как никто другой, знаком с обстоятельствами дела, понимает причины назначения того или иного наказания, исследовал при постановлении приговора данные о личности обвиняемого и т.п.

Однако по сугубо техническим причинам требовать, чтобы суд, постановивший приговор, рассматривал и разрешал все вопросы, связанные с исполнением приговора, невозможно и нецелесообразно, с учетом хотя бы того, что места исполнения наказания (пенитенциарные учреждения) нередко находятся на значительном удалении от мест рассмотрения уголовных дел. Кроме того, следует также иметь в виду, что приговоры нередко выносятся по наиболее сложным делам (ч. 3 ст. 31 УПК РФ) судами уровня субъектов РФ (краевыми, областными, республиканскими и т.д.), а многие вопросы, связанные с исполнением приговора (допустим, об условно-досрочном освобождении), требуют максимального приближения суда к месту нахождения исправительного учреждения. В силу этого происходит некое «расщепление компетенции», когда часть вопросов (скажем, о разъяснении сомнений или неясностей в приговоре, о назначении наказания по совокупности приговоров и др.) должна оставаться в ведении суда того уровня, который постановил приговор, а часть вопросов (об изменении вида исправительного учреждения, об условно-досрочном освобождении) может стабильно решаться на районном (городском) уровне даже в тех случаях, когда в качестве первой инстанции выступал вышестоящий суд или, напротив, мировой судья.

Поэтому вопросы, связанные с исполнением приговора, компетентны рассматривать не только а) суды, постановившие приговор, но и б) приравненные к ним суды (в институциональном смысле), а также в) районные (городские) суды (независимо от того, суду какого уровня дело было подсудно по первой инстанции). Их компетенция зависит от конкретного вопроса, подлежащего разрешению в стадии исполнения приговора, в силу чего следует различать:

1) вопросы, подсудные либо судам, постановившим приговор, либо судам того же уровня, что и суд, постановивший приговор (если приговор исполняется в месте, на которое не распространяется юрисдикция последнего), а при их отсутствии в месте исполнения приговора — вышестоящим судам; к таковым, например, относятся замена наказания на более строгое в случае злостного уклонения от его отбывания (п. 2 ст. 397 УПК РФ) или освобождение от отбывания наказания в связи с истечением сроков давности обвинительного приговора (п. 9 ст. 397 УПК РФ);

2) вопросы, подсудные либо судам, постановившим приговор, либо судам того же уровня, что и суд, постановивший приговор, по месту жительства осужденного (лица, отбывшего наказание); к таковым относится снятие судимости (ст. 400 УПК РФ);

3) вопросы, подсудные только судам, постановившим приговор; речь идет об отсрочке исполнения приговора по основаниям, предусмотренным ст. 398 УПК РФ;

4) вопросы, подсудные районным (городским) судам по месту нахождения учреждения, исполняющего наказание, либо по месту применения принудительной меры медицинского характера; к таковым, например, относятся замена вида исправительного учреждения (п. 3 ст. 397 УПК РФ), условно-досрочное освобождение (п. 4 ст. 397 УПК РФ), освобождение от наказания в связи с болезнью (п. 6 ст. 397 УПК РФ) и др.;

5) вопросы, подсудные районным (городским) судам по месту жительства осужденного; речь, например, идет об отмене условно-досрочного освобождения (п. 41 ст. 397 УПК РФ) или об отмене условного осуждения (п. 7 ст. 397 УПК РФ);

6) вопросы, подсудные районным (городским) судам по месту задержания осужденного, скрывающегося от исполнения наказания, не связанного с лишением свободы (п. 18 ст. 397 УПК РФ), или от этапирования в колонию-поселение (п. 181 ст. 397 УПК РФ);

7) вопросы, подсудные тому суду, который с предметной (родовой) и территориальной точек зрения компетентен рассматривать с учетом применения УК РФ и УПК РФ дело о преступлении, за которое российский гражданин осужден за рубежом (п. 21 ст. 397 УПК РФ); речь здесь, конечно, идет об исключении из общих правил — в данном случае как постановление приговора, так и его исполнение происходили за пределами Российской Федерации, в силу чего необходимо применять «правило первой инстанции», поскольку суд, действующий в стадии исполнения приговора, является первой российской судебной инстанцией, приступающей к производству по такому уголовному делу.

После того, как мы определили круг лиц, имеющих право инициировать судебное производство по одному из вопросов, связанных с исполнением приговора, а также выяснили, какой суд компетентен рассматривать тот или иной вопрос, осталось рассмотреть сам процессуальный порядок судебного заседания в стадии исполнения приговора.

Порядок проведения судебного заседания

Все вопросы, возникающие в стадии исполнения приговора, рассматриваются и разрешаются судьей единолично в открытом судебном заседании.

Для определения круга участвующих в судебном заседании лиц необходимо различать две ситуации: 1) когда решается вопрос, непосредственно не связанный или не обязательно связанный с текущим исполнением наказания (устранение содержащихся в приговоре неясностей; снятие судимости; заключение под стражу скрывающегося от исполнения наказания осужденного и т.п.); 2) когда решается вопрос, непосредственно связанный с текущим исполнением наказания (условно-досрочное освобождение; изменение вида исправительного учреждения и т.п.).

В первом случае в заседании суда участвует заявитель, т.е. лицо или орган, обратившийся в суд. Им может быть не только осужденный или представитель учреждения, исполняющего наказания, но и, к примеру, потерпевший, гражданский истец, ответчик и т.п. (при устранении содержащихся в приговоре неясностей, в том числе по вопросам, связанным не с наказанием, а с гражданским иском, и др.), органы внутренних дел (при заключении под стражу лица, уклоняющегося от явки в колонию-поселение) или даже представитель иностранного государства (при решении вопроса о передаче иностранного гражданина для отбывания наказания в страну его гражданства). Конкретный круг остальных участников судебного заседания определяется судом с учетом рассматриваемого вопроса и их гипотетической заинтересованности в его разрешении. Скажем, при решении вопроса о снятии судимости достаточно участия заявителя — осужденного, отбывшего наказание. При решении вопроса об устранении содержащихся в приговоре технических неточностей в части гражданского иска (очевидные арифметические ошибки и т.п.) необходимо участие сторон гражданского иска (истца и ответчика), одна из которых является заявителем. При этом, если осужденный не является по делу гражданским ответчиком (за него отвечает иное лицо), то судебное заседание вовсе не предусматривает участие осужденного. Также по общему правилу решается вопрос о последствиях неявки в судебное заседание заинтересованных лиц. В некоторых случаях закон признает такую явку обязательной, например, когда речь идет об осужденном, отбывшем наказание, обратившимся в суд с ходатайством о снятии судимости (ч. 2 ст. 400 УПК РФ). В других случаях суд вправе рассмотреть вопрос и в отсутствие неявившегося лица, скажем, при неявке в суд гражданского ответчика при рассмотрении вопроса об устранении содержащихся в приговоре неточностей в части гражданского иска по заявлению гражданского истца. В последнем примере вопрос может быть рассмотрен и в отсутствие самого заявителя (гражданского истца), если суд убедится в очевидности арифметической ошибки, которую необходимо исправить.

Во втором случае участниками судебного заседания являются стороны уголовно-исполнительных отношений: осужденный и представитель органа, исполняющего наказание. Так, вызов последнего в суд является обязательным, поскольку без учета мнения органа, исполняющего наказание, суду сложно (почти невозможно) решить тот или иной вопрос, возникающий в связи с исполнением наказания. Осужденный также уведомляется о проведении судебного заседания. Он вправе заявить ходатайство об участии в рассмотрении дела, которое подлежит обязательному удовлетворению судом. Такое ходатайство может быть заявлено либо непосредственно при обращении осужденного в суд (если он заявитель), либо в течение 10 суток после получения извещения о дате судебного заседания (в том числе если заявителем является администрация пенитенциарного учреждения). Однако участие осужденного в судебном заседании может быть обеспечено в разных формах: как путем непосредственного присутствия в зале суда, так и посредством видеоконференц-связи, организуемой, например, с исправительным учреждением. Помимо того, интересы осужденного может также представлять в судебном заседании защитник1 (наряду с осужденным или по ходатайству последнего вместо него). Следует также иметь в виду, что с учетом зависимого положения осужденного, нередко находящегося в условиях лишения свободы, суд не вправе отказаться от рассмотрения вопроса, поставленного осужденным, даже в случае процессуальной пассивности органа, исполняющего наказание (его неявка в судебное заседание, непредоставление необходимых документов и т.п.). В такой ситуации суд оказывает осужденному содействие в сборе соответствующих документов и материалов (п. 32 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 2011 г. № 21), откладывая рассмотрение вопроса и повторно вызывая представителя администрации пенитенциарного учреждения, истребуя необходимые материалы, и т.п.

Применительно ко второму из рассмотренных случаев отдельной проблемой является необходимость участия потерпевшего в заседании суда при рассмотрении вопросов, связанных с исполнением приговора, в частности об условно-досрочном освобождении осужденного, замене ему неотбытой части наказания более мягким и т.п.

С одной стороны, классическая уголовно-процессуальная доктрина всегда рассматривала потерпевшего как сторону исключительно уголовно-правового и присоединенного к нему гражданско-правового спора, наделяя его в связи с этим соответствующими процессуальными правами. В стадии исполнения приговора никакого спора по существу дела уже нет: приговор постановлен и исполняется, а любые претензии к разрешению уголовного дела по существу должны решаться в кассационном (надзорном) порядке или по новым (вновь открывшимся) обстоятельствам. Поэтому потерпевший не рассматривается и не может рассматриваться в качестве участника уголовно-исполнительных отношений, контролирующего или влияющего на исполнение наказания, в силу чего не приглашается на заседание суда по соответствующим вопросам, связанным с исполнением приговора. Да и было бы странно, если бы вставший на путь исправления осужденный, выполняющий все свои обязанности и требования органа, исполняющего наказание, лишался бы права на то же условно-досрочное освобождение только по причине неприязненного отношения к нему потерпевшего (пусть по-человечески и легко объяснимого).

С другой стороны, если выйти за пределы сугубо процессуального анализа ситуации (природа стадии исполнения приговора и т.д.), понятно, что в некоторых случаях потерпевший остается заинтересованным лицом в ходе исполнения осужденным наказания, испытывая к нему страх, опасаясь его возвращения из мест лишения свободы, прогнозируя возможность мести со стороны осужденного после отбытия наказания и т.п. Такие страхи и опасения в каждом отдельно взятом случае могут быть как обоснованными, так и необоснованными, но в целом они как феномен естественны и имеют право на существование. В самом широком плане речь идет о том, что человеческий конфликт в социальном смысле очень часто оказывается шире уголовно-правового спора в смысле процессуальном, и этого нельзя не учитывать. Поэтому современная уголовная политика пытается интегрировать потерпевшего не только в рассмотрение уголовного дела по существу, но и в решение постприговорных, а иногда даже постпенитенциарных вопросов. Именно в рамках данной уголовной политики российский законодатель принял Федеральный закон от 23 июля 2013 г. № 221-ФЗ, которым предусмотрел в УПК РФ правило, в соответствии с которым потерпевший должен быть извещен о дате, времени и месте судебного заседания по вопросам условно-досрочного освобождения осужденного и замене ему неотбытой части наказания более мягким видом наказания. По получении извещения, без которого проведение судебного заседания по указанным вопросам невозможно, потерпевший вправе ходатайствовать об участии в судебном заседании (непосредственном, с помощью видео-конференцсвязи или в лице представителя) для того, чтобы высказать свою позицию по поводу условно-досрочного освобождения осужденного или замене ему неотбытой части наказания более мягким. Суд такое участие обязан обеспечить, но неявка потерпевшего, разумеется, не препятствует проведению судебного заседания.

Однако после принятия Федерального закона от 23 июля 2013 г. № 221-ФЗ суды столкнулись с другой проблемой: где найти потерпевшего, чтобы вручить ему соответствующее извещение, особенно когда вопрос в порядке исполнения приговора рассматривается спустя много (несколько) лет после вступления приговора в законную силу, причем нередко далеко от места рассмотрения уголовного дела (по месту исполнения наказания)? Даже если в материалах дела остались сведения о фактическом месте жительстве потерпевшего, то они не гарантируют надлежащее вручение извещения (потерпевший мог переехать, отбыть за границу, умереть, сменить фамилию и т.п.). В результате процессуально заблокированной оказалась во многих случаях уже предусмотренная законом возможность применения таких важных институтов, как условно-досрочное освобождение осужденного от отбывания наказания и замена ему необытой части наказания более мягким. На основании запроса столкнувшихся с неразрешимой проблемой судов Конституционный Суд РФ принял Постановление от 18 марта 2014 г. В нем он, во-первых, отметил, что потерпевший в любом случае не имеет права «вето» на принятие решения об условно-досрочном освобождении осужденного от отбывания наказания или о замене ему необытой части наказания более мягким, т.е. его позиция не является для суда обязательной. Во-вторых, Конституционный суд РФ признал неконституционными положения об обязательности извещения потерпевшего как условии проведения судебного заседания по соответствующим вопросам, связанным с исполнением приговора, по причине неопределенности законодательного механизма такого извещения (уведомления).

Законодатель отреагировал на указанное Постановление Конституционного суда РФ Законом от 30 марта 2015 г. В целом потерпевший по-прежнему сохранил право на уведомление о рассмотрении соответствующих вопросов, связанных с исполнением приговора, и на участие в судебном заседании. Однако теперь уточнен механизм самого уведомления. До окончания судебных прений в ходе судебного разбирательства потерпевший вправе ходатайствовать о том, чтобы получать уведомления о прибытии осужденного к месту исполнения наказания, перемещении его из одного исправительного учреждения в другое и т.д. и в том числе о рассмотрении вопросов об условно-досрочном освобождении от отбывания наказания и о замене неотбытой части наказания более мягким (п. 211 ч. 2 ст. 42 УПК РФ). При наличии такого ходатайства и в случае постановления обвинительного приговора суд одновременно выносит постановление об уведомлении потерпевшего с указанием предоставленных последним данных (адрес места жительства, адрес электронной почты, номера телефонов и т.п.). Данное постановление направляется вместе с приговором по месту исполнения наказания. Соответственно, суду, приступающему к рассмотрению в порядке исполнения приговора вопросов об условно-досрочном освобождении от отбывания наказания и о замене неотбытой части наказания более мягким, достаточно произвести уведомление по указанным в постановлении координатам (например, по электронной почте или СМС-сообщением). Ответственность за получение информации лежит уже на самом потерпевшем, который обязан в необходимых случаях сообщать о смене своего телефона, электронного или реального почтового адреса и т.п.

Остается добавить, что при рассмотрении любого вопроса, связанного с исполнением приговора, в судебном заседании вправе участвовать прокурор (факультативно).

Само судебное заседание сводится к заслушиванию мнения заявителя (доклад представителя пенитенциарной администрации, объяснения осужденного и т.п.), а затем и всех остальных участвующих в заседании лиц, которые вправе представлять необходимые документы, подлежащие исследованию судом. После этого суд выносит решение. Оно, разумеется, зависит от конкретного рассматриваемого вопроса, но в целом сводится к трем вариантам: 1) удовлетворить обращение; 2) отклонить обращение; 3) отложить рассмотрение вопроса (в связи с чьей-то неявкой, необходимостью истребования дополнительных материалов и т.д.).