Особые и сокращенные формы судебного разбирательства

Судебное разбирательство по делам частного обвинения (производство у мирового судьи)

1. Мировая юстиция и дела частного обвинения. Институт мировой юстиции, известный отечественному правопорядку еще с Судебной реформы 1864 г., предназначен для отправления правосудия по различным категориям дел: уголовным, гражданским, делам об административных правонарушениях. Несмотря на такую широкую компетенцию мирового судьи, общим для этих дел является то, что они не должны представлять большой сложности как с фактической стороны, так и с точки зрения правовой квалификации. И если в гражданском судопроизводстве компетенция мирового судьи определяется в первую очередь ценой иска, то в уголовном судопроизводстве критерием для определения подсудности является тяжесть содеянного.

Производство по уголовным делам у мирового судьи условно можно разделить на два вида.

В большинстве случаев (первый вид) мировые судьи рассматривают уголовные дела в общем порядке, предусмотренном для рассмотрения дел в первой инстанции. Общий порядок производства у мирового судьи применяется по уголовным делам о преступлениях, наказание за которые не превышает трех лет лишения свободы, за исключением тех дел, которые прямо указаны в УПК РФ и фактически выведены из подсудности мировых судей.

Второй вид производства предусмотрен для дел частного обвинения, к которым на данный момент законодатель относит три состава преступления, предусмотренных ч. 1 ст. 115, ст. 116.1 и ч. 1 ст. 128.1 УК РФ. Речь идет о причинении легкого вреда здоровью, побоях и клевете соответственно, без квалифицирующих признаков. Строго говоря, почти все особенности производства у мирового судьи (гл. 41 УПК РФ) касаются только дел частного обвинения. В каком-то смысле можно говорить, что речь идет не столько об особенностях производства у мирового судьи, сколько об особенностях производства по делам частного обвинения (хотя они, конечно, сегодня рассматриваются именно мировым судьей).

Необходимо отметить, что круг дел частного обвинения подвергался изменениям в историческом контексте, в те или иные периоды к делам частного обвинения относились разные преступления. Так, в соответствии с Уставом о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, 1864 г. к делам частного обвинения относились уголовные дела о различных преступлениях: дела об оскорблении чести (причинение обиды словом или действием и иные), дела об угрозах насилия, дела о незаконном пользовании чужим имуществом и его повреждении, а также некоторые иные. Помимо этого, Устав относил к делам частного обвинения, возбуждаемым только по заявлениям потерпевших, дела о более тяжких преступлениях, если они были совершены между супругами или родителями и детьми. К таким делам относились дела о краже, мошенничестве и присвоении чужого имущества. Данные дела рассматривались мировыми судьями и подлежали прекращению в связи с примирением сторон.

Впоследствии, уже в советский период развития государства и права, выработался несколько иной подход к определению дел частного обвинения, который до недавнего времени сохранялся в отечественном законодательстве. Следует отметить, что советский уголовный процесс шел по пути сокращения частных начал уголовного судопроизводства и расширения публичных. В этой связи и перечень дел частного обвинения претерпел некоторые изменения. УПК РСФСР 1922 г. относил к делам частного обвинения дела о причинении легкого вреда здоровью, побоях, клевете и оскорблении. Признак родства между обвиняемым и потерпевшим, таким образом, перестал иметь правовое значение. В таком же составе перечень дел частного обвинения просуществовал до недавнего времени и был изменен в связи с декриминализацией таких преступлений, как клевета и оскорбление. Однако вскоре после этого законодатель вновь криминализировал клевету. Таким образом, на сегодняшний день к делам частного обвинения относятся только три указанных состава преступлений. К тому же не стоит забывать, что с 1917 г. институт мировой юстиции был упразднен и, как следствие, дела частного обвинения рассматривались иными судебными органами.

Производство по делам частного обвинения имеет ряд существенных отличий от общего порядка судебного разбирательства, которые обусловлены в первую очередь спецификой самих составов преступлений, отнесенных к делам частного обвинения. Степень общественной опасности преступлений, преследование которых осуществляется в частном порядке, зависит в первую очередь от субъективного отношения потерпевшего к содеянному. И потому, если потерпевший не выражает соответствующей воли, деяние не повлечет за собой уголовную ответственность.

Особенности производства по делам частного обвинения предусмотрены в гл. 41 УПК РФ и проявляются в различных аспектах судебного разбирательства, которые рассмотрены ниже.

2. Возбуждение уголовного преследования по делам частного обвинения. Уголовное преследование по делам частного обвинения, как известно, возбуждается только на основании заявления потерпевшего (или его законного представителя). При этом заявление должно быть подано непосредственно мировому судье. Такой порядок сближает производство по делам частного обвинения с исковым производством в рамках гражданского судопроизводства. При этом заявление потерпевшего в процессе по делу частного обвинения фактически выполняет роль обвинительного акта. На это обратил внимание и Конституционный Суд РФ в своем Постановлении от 14 января 2000 г. по делу И.П. Смирновой.

Рассматривая вопрос о разграничении процессуальных функций обвинения и разрешения дела в соответствии с принципом состязательности, Суд указал, что «жалоба потерпевшего не только признается исключительным поводом к возбуждению уголовного дела частного обвинения, но и в качестве обвинительного акта, в рамках которого осуществляется уголовное преследование, вручается подсудимому для подготовки им своей защиты в судебном заседании».

Статья 318 УПК РФ устанавливает определенные требования к заявлению потерпевшего по делу частного обвинения, несоблюдение которых может повлечь возвращение заявления для устранения недостатков, а если они не будут устранены, то и вовсе отказ в его принятии.

Однако судебная практика исходит из того, что не всякое нарушение требований к содержанию заявления является основанием для его возвращения. Такой подход означает, что мировой судья не должен формально относиться к проверке содержания заявления. Так, например, п. 5 ч. 4 ст. 318 УПК РФ предусматривает включение в заявление списка свидетелей, которых необходимо вызвать в суд. Однако в некоторых случаях заявители не указывают подобные сведения по причине того, что свидетелей попросту нет. В этой связи возвращение заявления ввиду отсутствия данных о свидетелях не всегда является правомерным. В практике судов можно встретить и иные примеры необоснованного возвращения заявления потерпевшему для устранения недостатков, связанные с излишне буквальным толкованием мировыми судьями предусмотренных в ст. 318 УПК РФ требований к содержанию заявления. Так, например, неправомерным будет возвращение заявления, в случае если потерпевший, указывая в заявлении в качестве места совершения преступления конкретную квартиру, не определил, в каком именно месте в самой квартире оно было совершено.

Мировой судья должен учитывать, что лица, пострадавшие от преступлений, как правило, не обладают специальными юридическими знаниями. В этой связи, возвращая заявление для исправления недостатков, мировому судье следует конкретно указать, какие именно требования закона не были соблюдены заявителем и каким образом допущенные нарушения могут быть устранены.

Законом предусмотрены определенные исключения из общего порядка возбуждения уголовного преследования по делам частного обвинения, которые обусловлены публичной природой уголовного судопроизводства. Так, если преступление совершено в отношении лица, которое в силу зависимого или беспомощного состояния либо по иным причинам не может самостоятельно защищать свои права, то государство принимает на себя обязанность обеспечить соблюдение и защиту прав такого лица, потерпевшего от преступления, преследуемого в порядке частного обвинения. В таком случае компетентные должностные лица обязаны возбудить уголовное дело даже в отсутствие заявления потерпевшего. Пленум Верховного Суда РФ в своем Постановлении от 29 июня 2010 г. № 17 «О практике применения судами норм, регламентирующих участие потерпевшего в уголовном судопроизводстве» разъяснил, в каких случаях уголовное дело частного обвинения подлежит возбуждению следователем или дознавателем. Так, под зависимым состоянием следует понимать материальную или иную зависимость потерпевшего от лица, совершившего преступление. К лицам, находящимся в беспомощном состоянии, могут быть отнесены, в частности, тяжелобольные и престарелые, малолетние дети, лица, страдающие психическими расстройствами, лишающими их способности правильно воспринимать происходящее.

Необходимо отметить, что именно советский уголовный процесс с его тенденцией к усилению публичности ввел определенные особенности рассмотрения дел частного обвинения, связанные с возможностью привлечения государственных органов и должностных лиц к уголовному преследованию по делам частного обвинения, которые актуальны и по сей день.

Еще одно исключение в порядке возбуждения производства по делу частного обвинения связано с тем, что для подачи заявления потерпевший должен обладать сведениями о лице, привлекаемом к уголовной ответственности. То есть заявление по делу частного обвинения может быть подано мировому судье только в том случае, если потерпевшему известно, кем именно было совершено преступление. Если потерпевший в заявлении не указывает данные о таком лице, то мировой судья обязан направить заявление руководителю следственного органа или начальнику подразделения дознания для разрешения вопроса о возбуждении уголовного дела. Сам мировой судья не может предпринимать действия, направленные на выявление и изобличение виновного, поскольку в противном случае фактически примет на себя несвойственную суду обвинительную функцию.

Следует отметить, что до 2007 г. УПК РФ не предусматривал возможности осуществления предварительного расследования по делам частного обвинения в случае неустановления лица, подлежащего привлечению к ответственности. По сути, обязанность выявить виновное лицо и привлечь его к уголовной ответственности полностью возлагалась на потерпевшего. Таким образом, если преступление было совершено лицом, неизвестным потерпевшему, то получение им судебной защиты, право на которую гарантировано Конституцией РФ, фактически становилось невозможным. Однако в 2005 г. Конституционный Суд в своем Постановлении от 27 июня 2005 г. № 7-П1 отметил, что такой подход законодателя является неверным и нарушает право граждан на судебную защиту, в связи с чем признал не соответствующими Конституции РФ положения УПК РФ в той их части, в какой они не обязывают прокурора, следователя, орган дознания и дознавателя принять по заявлению лица, пострадавшего в результате преступления, производство по которому осуществляется в порядке частного обвинения, меры, направленные на установление личности виновного в этом преступлении и привлечение его к уголовной ответственности в закрепленном уголовно-процессуальным законом порядке.

Есть определенная специфика и при возбуждении уголовного дела частного обвинения в отношении лиц, которые обладают так называемыми процессуальными привилегиями. Глава 52 УПК РФ устанавливает особенности процессуального порядка производства по уголовным делам в отношении судей, депутатов Государственной Думы и членов Совета Федерации Федерального Собрания РФ, а также ряда иных лиц. Для указанных лиц предусмотрены особые правила осуществления отдельных процессуальных действий, в том числе специ -альный порядок возбуждения уголовного дела.

3. Участники судопроизводства, осуществляющие уголовное преследование по делам частного обвинения. Если в общем порядке судопроизводства уголовное преследование, частью которого является и поддержание обвинения в суде, возложено в первую очередь на должностных лиц государства, то по делам частного обвинения уголовное преследование осуществляется непосредственно самим потерпевшим.

В рамках ординарного производства по уголовным делам возможности потерпевшего по осуществлению уголовного преследования весьма ограниченны, хоть он и выступает на стороне обвинения. Потерпевший фактически выступает так называемым субсидиарным обвинителем, поскольку все основные полномочия, в том числе и принятие решений о ходе уголовного преследования, сконцентрированы в руках следователя (или дознавателя) и прокурора. Так, например, мнение потерпевшего не может повлиять на исход дела в случае отказа государственного обвинителя от обвинения в рамках производства по делам публичного и частно-публичного обвинения или изменения квалификации вменяемого деяния.

Однако при производстве по делам частного обвинения у мирового судьи уголовное преследование осуществляется именно потерпевшим. И с момента принятия заявления мировым судьей к своему производству потерпевший (или его законный представитель) приобретает статус частного обвинителя. Участие государственного обвинителя наряду с частным при производстве по делам частного обвинения не предус-мотрено. Однако в тех случаях, когда уголовное дело было возбуждено следователем или дознавателем, обвинение в суде будет поддерживаться именно государственным обвинителем, поскольку по таким делам до передачи дела в суд производится предварительное расследование. Иначе говоря, такое уголовное преследование станет уже публичным.

Закон наделяет частного обвинителя теми же правами, какими обладает государственный обвинитель, с учетом особенностей производства по делам частного обвинения. Так, частный обвинитель представляет доказательства и участвует в их исследовании, излагает суду свое мнение по существу обвинения, а также по другим вопросам, возникающим в ходе судебного разбирательства, высказывает суду предложения о применении уголовного закона и назначении подсудимому наказания. Обвинитель может изменить обвинение, если этим не ухудшается положение подсудимого и не нарушается его право на защиту, а также вправе отказаться от обвинения.

Следует отметить, что закон все же учитывает отсутствие у частного обвинителя властных полномочий, которые могли бы содействовать ему в собирании доказательств, в связи с чем наделяет мирового судью правом оказать содействие сторонам в собирании доказательств, которые не могут быть получены ими самостоятельно.

4. Примирение обвиняемого и потерпевшего по делам частного обвинения. Одной из важнейших особенностей дел частного обвинения является обязательное прекращение уголовного дела в связи с примирением сторон. Как известно, согласно ст. 25 УПК РФ примирение возможно не только по делам частного обвинения. Прекращение уголовного дела в связи с примирением сторон допускается по всем делам о преступлениях небольшой и средней тяжести, если оно было совершено впервые и если обвиняемый загладил причиненный вред. Однако если примирение в порядке ст. 25 УПК РФ не является безусловным основанием для прекращения уголовного дела, поскольку наделяет следователя, дознавателя и суд лишь правом, но не обязанностью прекратить производство, то примирение по делам частного обвинения во всех случаях влечет за собой прекращение производства по делу.

Именно поэтому институт примирения сторон в рамках производства по делам частного обвинения имеет особое значение. Более того, по утверждению некоторых ученых-процессуалистов, он может стать платформой для развития различных примирительных процедур в уголовном судопроизводстве, например, медиации. Так, в частности в рамках реализации некоторых экспериментальных программ по внедрению восстановительных процедур в уголовное судопроизводство процедура медиации применяется для разрешения уголовных дел именно частного обвинения. И хотя примеров таких на сегодняшний день не очень много, они тем не менее подтверждают эффективность данной процедуры. Потенциал примирения в делах частного обвинения связан еще и с тем, что в подобных делах в конфликт зачастую вовлечены знакомые друг другу люди либо сам конфликт является незначительным.

Уже на этапе подачи заявления мировому судье сам судья, помимо разъяснения уголовной ответственности за заведомо ложный донос, разъясняет потерпевшему его право на примирение с лицом, в отношении которого подано заявление. Впоследствии, уже при подготовке к судебному разбирательству, мировой судья разъясняет сторонам право на примирение. Отметим, что в этом особенно проявляется специфика мировой юстиции как суда, наиболее приближенного к населению, выполняющего примирительные функции.

Если сторонам удастся достичь примирения и от сторон поступит соответствующее заявление, мировой судья прекращает уголовное дело. Однако в отношении уголовных дел частного обвинения, которые были возбуждены следователем или дознавателем, данное правило не распространяется. Такие дела могут быть прекращены только при соблюдении условий, предусмотренных ст. 25 УПК РФ.

5. Особенности рассмотрения уголовных дел частного обвинения в судебном заседании. Если сторонам не удалось достичь примирения, мировой судья должен назначить судебное заседание. Само судебное заседание проводится в общем порядке, однако существуют определенные особенности, характерные именно для дел частного обвинения.

Одной из важнейших особенностей, которая во многом сближает процессуальный порядок рассмотрения уголовного дела с исковым производством, является возможность подачи подсудимым встречного заявления, которое рассматривается совместно с первоначальным. Для дел частного обвинения такая процедура имеет большой смысл, поскольку зачастую вред в ходе совершения преступления наносится не одной из сторон, а обеими, учитывая, что речь часто идет о бытовых конфликтах (ссора, драка и т.п.). Если в рамках уголовного дела подано встречное заявление, то каждая из сторон одновременно выступает в качестве частного обвинителя и подсудимого.

Поскольку в ходе разбирательства могут обнаружиться новые обстоятельства, свидетельствующие о совершении иного преступления, не относящегося к делам частного обвинения (например, изменится степень тяжести вреда здоровью, причиненного в результате преступления), судья в таких случаях выносит постановление о прекращении уголовного преследования по делу и направляет материалы руководителю следственного органа или начальнику подразделения дознания для решения вопроса о возбуждении уголовного дела.

Также следует учитывать, что при рассмотрении уголовного дела мировым судьей предусмотрены определенные особенности, касающиеся возможности участия отдельных лиц в качестве защитников. Так, если в судебном разбирательстве в вышестоящих судах в качестве защитников могут быть допущены только адвокаты, а наряду с ними и иные лица по разрешению суда, то у мирового судьи привлечение в качестве защитника именно адвоката не является обязательным. По ходатайству подсудимого для выполнения функций защитника при разбирательстве у мирового судьи может быть допущен близкий родственник или иное лицо.

6. Особенности прекращения уголовного дела. Помимо возможности использования института примирения, дело частного обвинения подлежит прекращению в случае неявки потерпевшего в судебное заседание в отсутствие уважительных причин. Данное положение, закрепленное в ч. 3 ст. 249 УПК РФ, вытекает из того, что именно потерпевший, становясь частным обвинителем, осуществляет уголовное преследование и в его отсутствие суд не вправе принимать на себя данную функцию, нарушая принцип состязательности уголовного судопроизводства. Неявка частного обвинителя расценивается фактически как своеобразный отказ от уголовного преследования, в связи с чем дело подлежит прекращению. Следует отметить, что закон прямо указывает, что в таком случае основанием для прекращения уголовного дела является п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, т.е. отсутствие в деянии подсудимого состава преступления.

Вопрос о том, насколько корректно прекращение уголовного дела при неявке потерпевшего (частного обвинителя) именно за отсутствием состава преступления, в науке уголовного процесса является дискуссионным. Так, некоторые авторы предлагают не связывать прекращение уголовного дела частного обвинения в связи с неявкой потерпевшего с вопросом о составе деяния, поскольку данное основание прекращения уголовного дела фактически касается уголовно-правовой характеристики деяния, в то время как неявка потерпевшего представляет собой, по сути, процессуальный отказ от поддержания обвинения. Поэтому, по мнению ряда ученых, в подобном случае дело надлежит прекращать по основанию, предусмотренному п. 5 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, т.е. в связи с отсутствием заявления потерпевшего.

Несмотря на то, что изложенная позиция, безусловно, имеет под собой основания, согласиться с ней полностью довольно сложно хотя бы по формальным причинам. Если дело частного обвинения все же было бы возбуждено, т.е. заявление потерпевшего было принято мировым судьей к своему производству, то утверждение об отсутствии заявления потерпевшего как минимум противоречило бы фактам. С другой стороны, неявка потерпевшего в действительности может быть связана не только с тем, что он изменил свое мнение и более не усматривает в деянии преступления. Очевидно, логика законодателя, предусмотревшего прекращение уголовного дела именно за отсутствием состава преступления, исходила именно из этого соображения, хотя и оно не всегда может быть правильным. Нельзя исключить ситуации, когда неявка потерпевшего обусловлена какими-либо иными причинами, не связанными с изменением его психического отношения к деянию и его последствиям.

Более того, следует отметить, что согласно п. 30 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 июня 2010 г. № 17 неявка частного обвинителя в судебное заседание суда апелляционной инстанции может являться основанием для прекращения уголовного дела в связи с отказом частного обвинителя от обвинения в случае, если частный обвинитель, подавший апелляционную жалобу, надлежащим образом извещен о дате, времени и месте судебного разбирательства, однако не явился в судебное заседание без уважительных причин и не ходатайствовал об отложении или рассмотрении дела в его отсутствие.

Следует, однако, учитывать, что суды не склонны рассматривать неявку потерпевшего как безусловное основание для прекращения уголовного дела. Так, указанное положение Постановления наделяет суд правом, но не обязанностью прекращения дела. А судебная практика исходит из того, что прекращение уголовного дела ввиду неявки потерпевшего не должно применяться формально в каждом случае, когда потерпевший не прибыл в судебное заседание без уважительных причин. Суду, во-первых, надлежит разъяснять потерпевшему последствия его неявки в судебное заседание. А во-вторых, суд должен хотя бы попытаться установить причины неявки потерпевшего. Формальный подход к толкованию ч. 3 ст. 249 УПК РФ может привести к нарушению конституционного права потерпевшего на судебную защиту.

Особый порядок судебного разбирательства при согласии обвиняемого с предъявленным обвинением

1. Сравнительно-правовые подходы к институту признания вины и их развитие. Появление так называемого «особого порядка судебного разбирательства при согласии обвиняемого с предъявленным обвинением» (гл. 40 УПК РФ) представляет собой, наверное, самое радикальное нововведение, привнесенное в отечественную уголовно-процессуальную систему действующим УПК РФ, по крайней мере на момент его принятия. Речь здесь идет о том, что критерием дифференциации судебного разбирательства становится отношение обвиняемого к обвинению, т.е. по сути признание им своей вины. Понять это нововведение можно лишь в сравнительно-правовом ракурсе, в связи с чем необходимо выяснить процессуальную природу признания вины и отношение к нему разных моделей уголовного судопроизводства.

Классический континентальный подход, которого исторически всегда придерживалась Россия наряду с Францией, Германией и др., исходит из того, что признание вины должно рассматриваться в русле доказательственного права. Оно является разновидностью показаний обвиняемого: в своих показаниях обвиняемый признает вину. В такой ситуации после отмены теории формальных доказательств1 континентальные правопорядки принципиально настаивали на том, что признававшееся ранее «царицей доказательств» признание вины более таковой не является и должно рассматриваться в качестве рядового доказательства. Поэтому процессуальная форма судебного разбирательства не может зависеть от признания обвиняемым своей вины, как не может она зависеть от содержания показаний свидетеля, заключения эксперта и т.п. Каково бы ни было содержание показаний обвиняемого и других доказательств, суд обязан довести судебное разбирательство до конца, после чего оценить признание вины обвиняемого в совокупности с другими доказательствами и постановить приговор. Следовательно, признание вины не должно служить критерием дифференциации судебного разбирательства и приводить к его особым (сокращенным) формам, иначе мы неизбежно волей-неволей восстановим нечто похожее на пресловутую теорию формальных доказательств, а признание снова станет «царицей доказательств».

Классический англосаксонский подход, исторически зародившийся в Англии, не рассматривает признание вины в контексте доказательственного права. Для него признание вины — это не разновидность показаний обвиняемого, а совершенно иное: отношение одной стороны к требованиям другой стороны, т.е. что-то вроде признания ответчиком иска в гражданском процессе. Поэтому перед любым судебным разбирательством до рассмотрения дела по существу (включая в соответствующих случаях формирование скамьи присяжных) в англо-американских судах имеет место особая процедура, когда судья задает обвиняемому вопрос, признает ли он свою вину. Если вина отрицается, то, значит, имеет место спор, для разрешения которого необходимо проводить судебное разбирательство (в том числе с присяжными), исследовать доказательства и т.д. Если вина признается, то спора нет, соответственно, нет необходимости ни в присяжных, ни в судебном следствии, ни в исследовании доказательств, а с обвинителя снимается бремя доказывания. Суд действует в рамках концепции guilty plea (plea of guilty), когда признание вины означает конец спора и официальную констатацию виновности обвиняемого, после чего судья незамедлительно переходит к назначению наказания. В такой ситуации на рассмотрение уголовного дела может уйти несколько минут.

В рамках англосаксонского подхода и на его основе постепенно стала формироваться американская практика. Если согласие обвиняемого с предъявленным обвинением автоматически означает завершение спора, признание обвиняемого виновным, постановление обвинительного приговора и назначение наказания, то почему бы обвинению не договориться с обвиняемым? Так в США возник институт plea bargaining, который на русском языке иногда называют «сделками о признании», а иногда — «сделками с правосудием». Смысл его в том, что обвинение отказывается от части своих претензий к обвиняемому в обмен на признание им вины в оставшейся части, например, «забывая» о каких-то эпизодах преступной деятельности, намеренно исключая квалифицирующие признаки или производя более мягкую квалификацию. Обвинение получает гарантированный обвинительный приговор, а обвиняемый — более мягкое наказание, чем то, которое могло бы быть назначено в результате полноценного судебного спора, если бы он вину отрицал. Приговор становится следствием не рассмотрения судом дела, а «переговоров» или «торговли» между обвинением и защитой.

«Сделки о признании» возникли в практике уголовной юстиции США еще в XIX в. Изначально на них смотрели как на «закулисные переговоры», но постепенно судьи стали относиться к ним все более и более одобрительно, фактически легализовав. В 1960-е годы конституционность «сделок» признал Верховный суд США, после чего они нашли отражение даже в законодательстве. Сегодня «сделки о признании» являются не только полноценным уголовно-процессуальным институтом, но и своего рода символом уголовно-процессуальной системы США. В таком порядке рассматривается 97% уголовных дел, что превращает полноценный уголовный процесс в редкое исключение и начинает вызывать беспокойство уже даже в американской прессе.

В то же время американская практика «сделок о признании» получила большое сравнительно-правовое влияние, что связано как с активностью самих США, так и с новейшим интересом к правовой системе самого мощного игрока на международной арене. Не в последнюю очередь в результате такого влияния в последние десятилетия явственно наметилась новейшая континентальная тенденция, связанная с появлением во многих странах континентальных аналогов американских «сделок», которые, впрочем, не в точности копируют оригинал. Скажем, УПК Италии 1988 г. предусмотрел процедуру, в соответствии с которой прокурор и обвиняемый вправе в ходе предварительного расследования или предварительного слушания по делам о наименее опасных преступлениях заключить соглашение о наказании в виде штрафа или тюремного заключения сроком до двух лет, которое направляется на утверждение суда. Если соглашение судом утверждено, то оно имеет силу обвинительного приговора, если нет — дело слушается в обычном порядке. Похожие процедуры примерно в то же время появились в Испании, Португалии, Германии. Во Франции, которая дольше остальных континентальных правопорядков отказывалась их вводить, Закон от 9 марта 2004 г. все-таки предусмотрел новый институт, предоставляющий прокурору право обратиться по делам о преступлениях с наказанием до пяти лет лишения свободы в суд с предложением о наказании в «особом порядке». Если обвиняемый вину признает, то после обязательной консультации с защитником он может согласиться с наказанием, которое утверждает суд, что равносильно обвинительному приговору. Размер наказания не может превышать половину предусмотренного законом срока, причем при любых обстоятельствах, независимо от уголовно-правовой санкции, не должен составлять более чем один год лишения свободы. При этом особые права имеет потерпевший, которому должно быть обеспечено возмещение ущерба.

В целом можно сказать, что континентальный уголовный процесс, оказавшись под влиянием американской практики «сделок о признании», отчасти заимствовал ее, но при этом «переварил» в свойственном ему ключе. Бросаются в глаза отличия между американским и современным континентальным подходами. Назовем некоторые наиболее существенные из них:

1) в США «сделки о признании» являются общепроцессуальным институтом, т.е. применяются по всем делам без исключения (включая дела по особо тяжким преступлениям), тогда как на континенте Европы речь идет только об отдельных категориях уголовных дел, как правило, связанных с не слишком суровыми наказаниями;

2) в континентальном уголовном процессе любым «сделкам» предшествует предварительное расследование, где лицо, его ведущее, всесторонне, полно и объективно исследует обстоятельства дела, собирает доказательства и т.п., что дает суду возможность сопоставить соответствующие ходатайства сторон с материалами дела, т.е. признание вины подкрепляется здесь и другими доказательствами, чего нет в США, где при заключении «сделки» обвинитель никаких материалов не предоставляет, оставляя их в своем «портфеле» в связи с полным освобождением от бремени доказывания.

В результате новейшие континентальные институты представляют собой не полный отказ от доказывания, а отказ лишь от непосредственного исследования доказательств в суде, т.е. от полноценного судебного следствия. Поэтому отношение к признанию вины со стороны континентального и англосаксонского уголовного процессов продолжает существенно различаться, невзирая на появление в континентальной Европе разнообразных институтов, которые внешне весьма напоминают американские «сделки».

2. Российские нововведения в контексте сравнительно-правовых тенденций. В течение многих лет одним из основополагающих постулатов отечественного уголовного процесса было утверждение, что «признание обвиняемым предъявленного ему обвинения не может служить основанием для сужения предмета доказывания, сокращения предварительного или судебного следствия». Иными словами, признание обвиняемым предъявленного ему обвинения, как и в других континентальных правопорядках, принципиально не рассматривалось у нас законодателем в качестве возможного критерия для дифференциации уголовного судопроизводства, создания ускоренных или упрощенных процедур и т.п. Это объяснялось «той опасностью, которую таит в себе переоценка» признания вины, причем, добавим от себя, переоценка как законодателем, так и правоприменителем.

Наиболее последовательно законодатель придерживался такого подхода в период с 1960 по 1993 г. после принятия УПК РСФСР 1960 г. До того УПК РСФСР 1923 г. содержал норму о том, что в случае признания подсудимым обвинения «суд может не производить дальнейшего судебного следствия и перейти к выслушиванию прений сторон» (ст. 282). Примерно такие же положения появились и в УПК РСФСР 1960 г. после принятия Закона РФ от 16 июля 1993 г. № 5451-I и Федерального закона от 7 августа 2000 г. № 119-ФЗ. Правда, они касались только производства по делам в суде присяжных (ст. 446) и у мировых судей (ст. 475). Но в любом случае дифференциация уголовного процесса ограничивалась исключительно определенным сокращением судебного следствия (не более того).

Новый УПК РФ изменил отношение к данному вопросу, предусмотрев «особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением» (гл. 40). Появление в отечественном уголовно-процессуальном праве этого особого производства в определенной мере вписывается в новейшие тенденции развития континентального уголовного процесса, когда в отдельных европейских государствах (Испания, Италия, Португалия) в виде исключения из общих принципов создаются упрощенные процедуры, применяемые при согласии обвиняемого с обвинением.

В то же время нельзя не увидеть в гл. 40 УПК РФ и несомненное англосаксонское влияние, иногда выражавшееся в прямой форме. Континентальные тенденции скорее служили здесь своеобразным «проводником» такого влияния, тем более что они сами, как отмечалось выше, в значительной мере сформировались под воздействием именно опыта США. Так, при разработке положений гл. 40 в ходе подготовки проекта УПК РФ рабочая группа обращалась за помощью к Департаменту юстиции США, который пригласил соответствующих американских экспертов. Они, собственно, и написали текст гл. 40 в первоначальной редакции. При этом по свидетельству одного из американских экспертов, принимавших самое активное участие в составлении проекта гл. 40, в качестве образца для нее была взята упомянутая выше процедура (patteggiamento) из нового УПК Италии. Поэтому о соответствии гл. 40 УПК РФ именно новейшим континентальным тенденциям говорить, конечно, можно, но с большой осторожностью и с учетом реальных событий, сопровождавших работу над положениями о новом российском «особом порядке принятия судебного решения».

3. Процессуальные основания и условия рассмотрения уголовного дела в особом порядке. Разрешение судом уголовного дела в особом порядке, предусмотренном гл. 40 УПК РФ, является процессуальным правом обвиняемого и ни при каких обстоятельствах не может последовать вопреки его воле. Особый порядок может иметь место только в том случае, если обвиняемый согласился с обвинением и лично направил в суд ходатайство о постановлении приговора без проведения полноценного судебного разбирательства. При этом, как разъяснил Верховный Суд РФ в Постановлении Пленума от 5 декабря 2006 г. № 60 «О применении судами особого порядка судебного разбирательства уголовных дел», согласие обвиняемого с обвинением означает согласие с фактическими обстоятельствами содеянного, формой вины, мотивами, юридической оценкой (квалификацией), а также характером и размером причиненного вреда (п. 5).

Однако соответствующее волеизъявление обвиняемого, рассматривается уголовно-процессуальным законом только в качестве необходимого основания рассмотрения дела в особом порядке, которое тем не менее не является достаточным, поскольку для применения «особого порядка» требуется еще наличие определенных условий.

Всего УПК РФ предусматривает пять формальных условий, одновременная совокупность которых предоставляет суду возможность рассмотреть уголовное дело по существу в порядке, установленном ст. 314—317 гл. 40. Эти условия можно разделить на объективные (не зависящие от внутреннего отношения обвиняемого к происходящему) и субъективные (зависящие именно от него).

Объективные условия в свою очередь подразделяются на материально-правовые и процессуальные.

Единственным объективным материально-правовым условием применения особого порядка принятия судебного решения служит категория преступления — оно допускается только по делам о совершенных совершеннолетними1 преступлениях, наказание за которые не превышает 10лет лишения свободы. В соответствии со ст. 15 УК РФ речь идет о преступлениях небольшой и средней тяжести, а также о тяжких преступлениях. По делам об особо тяжких преступлениях особый порядок исключен при любых обстоятельствах.

К объективным процессуальным условиям относятся:

— во-первых, согласие на применение соответствующей процедуры государственного обвинителя и потерпевшего, а также частного обвинителя по делам частного обвинения;

— во-вторых, проведение консультации обвиняемого с защитником до заявления им ходатайства о постановлении приговора без проведения судебного разбирательства в связи с согласием с предъявленным обвинением, а также присутствие защитника во время заявления ходатайства.

При отсутствии у обвиняемого защитника его участие обязан обеспечить суд, причем в случае заявления обвиняемым указанного ходатайства имеет место основание для обязательного участия защитника (п. 7 ч. 1 ст. 51 УПК РФ). Обвиняемый вправе отказаться от назначенного судом защитника, но такой отказ для суда не обязателен в соответствии с ч. 2 ст. 52 УПК РФ. Если же суд согласится с отказом обвиняемого от защитника, то применение особого порядка принятия судебного решения не допускается. Кроме того, в качестве условия применения этой процедуры закон называет присутствие защитника и предварительную консультацию с ним, но не согласие защитника на ее применение. Если обвиняемый настаивает на особом порядке, а защитник против него возражает, то суд обязан выяснить и оценить причины расхождения их мнений, но формальных препятствий для постановления приговора без проведения судебного разбирательства в данном случае нет.

Субъективными являются два условия применения особого порядка принятия судебного решения.

Первое — добровольность соответствующего ходатайства обвиняемого, что, разумеется, предполагает добровольный характер его согласия с предъявленным обвинением (добровольное признание вины). Физическое или психическое принуждение обвиняемого к признанию вины и заявлению ходатайства, от кого бы такое принуждение ни исходило, приводит к категорической недопустимости применения особого порядка судебного разбирательства.

Второе — осознание обвиняемым характера и последствий заявленного ходатайства. Суд обязан удостовериться в этом (п. 1 ч. 2 ст. 314 УПК РФ). При наличии у него сомнений в осознанности действий обвиняемого применение особого порядка законом также не допускается.

Каждое из названных пяти условий является обязательным. Отсутствие хотя бы одного из них исключает возможность рассмотрения судом уголовного дела в порядке, установленном гл. 40 УПК РФ и приводит к его рассмотрению в общем порядке.

4. Процессуальный механизм рассмотрения уголовного дела в особом порядке. Ходатайство обвиняемого о постановлении приговора в особом порядке1 в связи с согласием с предъявленным ему обвинением, как правило, должно быть заявлено по окончании предварительного расследования, в момент ознакомления с материалами уголовного дела. При этом право на заявление такого ходатайства подлежит специальному разъяснению со стороны дознавателя или следователя (п. 2 ч. 5 ст. 217 УПК РФ), о чем в протоколе ознакомления делается соответствующая запись. Если суд в дальнейшем столкнется с тем, что в деле нет никаких данных о разъяснении обвиняемому по окончании предварительного расследования права ходатайствовать о проведении судебного разбирательства в особом порядке, или иным образом убедится в невыполнении этого требования, то дело подлежит возвращению прокурору на основании ст. 237 УПК РФ для устранения данного нарушения.

По делам частного обвинения, где предварительного расследования по общему правилу нет вовсе, обязанность разъяснить обвиняемому право ходатайствовать о проведении судебного разбирательства в особом порядке лежит на суде. Как разъяснил Верховный Суд РФ в Постановлении Пленума от 5 декабря 2006 г. № 60 (п. 8), ходатайство в такой ситуации может быть заявлено в период с момента вручения обвиняемому копии заявления потерпевшего и до принятия судом решения о назначении судебного разбирательства.

Кроме того, в том же Постановлении (п. 4) Пленум Верховного Суда РФ пришел к выводу, что ходатайство о рассмотрении уголовного дела в особом порядке может быть также заявлено и после поступления уголовного дела в суд — в ходе предварительного слушания, если оно проводится по одному из оснований, перечисленных в ст. 229 УПК РФ. Допустим, по окончании предварительного расследования обвиняемый решил не заявлять соответствующее ходатайство, после чего дело поступило в суд. Суд назначил предварительное слушание в связи с наличием оснований, скажем, для выделения одного уголовного дела из другого. В такой ситуации у обвиняемого еще остается возможность изменить свое мнение и заявить в ходе предварительного слушания ходатайство о рассмотрении уголовного дела (в нашем примере — выделяемого или основного) в особом порядке.

Судебное разбирательство в «особом порядке» проводится с обязательным участием подсудимого, его защитника, государственного или частного обвинителя. Потерпевший должен быть надлежащим образом извещен о дате и времени судебного заседания, но его неявка не препятствует рассмотрению дела и постановлению приговора в особом порядке, если суд не найдет участие потерпевшего необходимым. Однако здесь надо учитывать, что отсутствие возражений потерпевшего признается обязательным условием применения гл. 40 УПК РФ. Поэтому если его согласие получено на более ранних этапах процесса, то никаких проблем в случае неявки потерпевшего не возникает. Если же мнение потерпевшего не выяснено, то суд либо должен признать его явку обязательной, либо иным образом «удостовериться в отсутствии у потерпевшего возражений против заявленного обвиняемым ходатайства» (п. 11 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 5 декабря 2006 г. № 60).

До начала судебного разбирательства судья обязан изучить имеющиеся в уголовном деле материалы, поскольку обвинение в любом случае должно быть обоснованно и подтверждаться доказательствами, собранными по уголовному делу (ч. 7 ст. 316 УПК РФ). Здесь очень важно иметь в виду, что «особый порядок принятия судебного решения» не предполагает никаких исключений из правила, установленного ч. 2 ст. 77 УПК РФ: «Признание обвиняемым своей вины в совершении преступления может быть положено в основу обвинения лишь при подтверждении его виновности совокупностью имеющихся по уголовному делу доказательств». Иными словами, помимо признания вины, уголовное дело должно содержать и другие обвинительные доказательства, указывающие на виновность обвиняемого в совершении инкриминируемого ему деяния. По сути, «особый порядок» заключается лишь в том, что судебное следствие не проводится и такие доказательства судья не исследует непосредственно в судебном заседании, ограничиваясь изучением письменных материалов дела. Здесь имеет место изъятие только из правила о непосредственности судебного разбирательства, предусмотренного ст. 240 УПК РФ. В то же время на основании ч. 5 ст. 316 УПК РФ по инициативе сторон либо судьи могут быть исследованы обстоятельства, характеризующие личность подсудимого, и обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание, когда такая необходимость возникает в целях определения справедливого вида и размера наказания (его индивидуализации) в пределах, установленных законом.

Что касается самой структуры судебного разбирательства при рассмотрении уголовного дела в особом порядке, то она достаточно традиционна. Во-первых, здесь имеют место почти все ординарные этапы (подготовительная часть, судебные прения и последнее слово подсудимого, постановление приговора), за исключением судебного следствия, элементы которого, впрочем, также, как мы убедились, могут присутствовать в целях исследования доказательств, необходимых для назначения наказания. Во-вторых, в отсутствие полноценного судебного следствия законодатель тем не менее требует, чтобы рассмотрение по существу ходатайства обвиняемого о постановлении приговора в особом порядке началось не с оглашения самого ходатайства, а с изложения государственным (частным) обвинителем предъявленного обвинения (по аналогии с ординарным судебным разбирательством). Затем уже судья опрашивает подсудимого, понятно ли ему обвинение, согласен ли он с ним, поддерживает ли свое ходатайство о постановлении приговора без проведения судебного следствия и т.п., а также выясняет мнение остальных участников судебного разбирательства.

5. Особенности приговора, постановленного в особом порядке. Если обвиняемый подтвердил во время судебного разбирательства свою позицию, обвинение обоснованно и подтверждается другими доказательствами, собранными по уголовному делу, то судья постановляет обвинительный приговор, форма которого установлена ч. 8 ст. 316 УПК РФ. При этом признавший вину обвиняемый имеет две льготы, которых лишены по аналогичным делам другие подсудимые (вину не признающие). Во-первых, наказание, назначаемое обвинительным приговором, не может превышать двух третей максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного уголовным законом за совершенное преступление. Во-вторых, с подсудимого не подлежат взысканию процессуальные издержки, установленные ст. 131 УПК РФ.

Еще одной особенностью приговора, постановленного в особом порядке, является то, что он не имеет преюдициального значения для других уголовных дел. Иначе говоря, установленные таким приговором факты не могут быть признаны без доказывания по иным уголовным делам, поскольку приговору в данном случае не предшествовало полноценное судебное следствие.

Приговор, постановленный в особом порядке, подлежит обжалованию в апелляционную, а также в дальнейшем в кассационную и надзорную инстанции. Но осужденный может его обжаловать лишь по ограниченному кругу оснований, предусмотренных законом. Так, не допускается апелляционное обжалование приговора по так называемым «фактическим основаниям» (несоответствие выводов суда фактическим обстоятельствам уголовного дела), о чем прямо сказано в ст. 317 УПК РФ. В этом смысле обвиняемому изначально должно быть разъяснено, что, ходатайствуя о рассмотрении дела в особом порядке, он лишается при удовлетворении такого ходатайства и постановлении обвинительного приговора возможности оспаривать затем фактические обстоятельства уголовного дела.

Может ли суд при рассмотрении уголовного дела в особом порядке постановить не обвинительный, а оправдательный приговор? Например, когда вина обвиняемого, по мнению судьи, не подтверждается другими доказательствами или он считает, что в действиях обвиняемого не было состава преступления. На данный вопрос следует ответить отрицательно: оправдательный приговор в особом порядке постановлен быть не может. Такова устойчивая позиция Верховного Суда РФ, с которой нельзя не согласиться. Поэтому альтернативой обвинительному приговору здесь является не оправдательный приговор, а постановление судьи о назначении судебного разбирательства в общем порядке. Недопустимость постановления оправдательного приговора связана с тем, что обвинение нельзя лишать права доказать виновность обвиняемого, а такой возможности гл. 40 УПК РФ ему не предоставляет ввиду отсутствия судебного следствия. Отсюда вытекает, что сомневающийся в виновности обвиняемого судья должен назначить ординарное судебное разбирательство, провести полноценное судебное следствие, предоставить сторонам все связанные с этим процессуальные права, после чего уже окончательно решить, следует ли оправдать или осудить обвиняемого. В то же время, как разъяснил Верховный Суд в Постановлении Пленума от 5 декабря 2006 г. № 60 (п. 12), по итогам рассмотрения уголовного дела в особом порядке, помимо обвинительного приговора и постановления о назначении судебного разбирательства в общем порядке, суд вправе также принять решение о прекращении уголовного дела. Это происходит в случае истечения срока давности, издания акта об амнистии, отказа государственного (частного) обвинителя от обвинения и по другим основаниям, не связанным с существом уголовного дела.

Остается добавить, что если в первые после принятия УПК РФ годы суды достаточно осторожно относились к его гл. 40, то сегодня в особом порядке рассматривается по разным оценкам от 60 до 85% всех уголовных дел (в зависимости от регионов). Эту цифру следует признать чрезмерной, в силу чего все чаще и чаще звучат голоса о том, что данную, достаточно тревожную, тенденцию необходимо переломить, ограничив круг дел, по которым допускается применение гл. 40 УПК РФ. Превращение «особого порядка» в «общий» опасно для правосудия и противоречит основным принципам европейской континентальной модели уголовного процесса, к которой принадлежит российский уголовный процесс.

Особый порядок принятия судебного решения при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве

1. Причины появления института и его процессуальная природа. Американская практика «сделок о признании» («сделок с правосудием»), о которой шла речь в предыдущем параграфе, имеет много разновидностей. Одной из них является заключение между обвинением и защитой соглашения, в соответствии с которым обвиняемый должен не только признать в суде свою вину по официально предъявленному ему обвинению, но и оказать содействие в раскрытии и расследовании опасных преступлений: дать показания против соучастников, сообщить о неизвестных правоохранительным органам эпизодах преступной деятельности или каких-либо других преступлениях, помочь в собирании доказательств. Понятно, что такого рода соглашения имеют смысл и заключаются прежде всего в рамках борьбы с наиболее опасными видами преступлений, которые трудно выявить и еще более трудно доказать (организованная и экономическая преступность, торговля наркотиками, коррупция и др.). В США данную разновидность «сделок о признании» принято именовать «соглашениями о сотрудничестве» (cooperation agreements). Иначе говоря, понятия «сделка о признании» (plea bargaining) и «соглашение о сотрудничестве» (cooperation agreement) соотносятся как родовое и видовое.

Особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением (гл. 40), появившийся вместе с действующим УПК РФ, хотя и испытал, как мы убедились выше, очевидное американское влияние, лежит скорее в русле континентальных тенденций, позволяя ускорять судебное разбирательство за счет отсутствия судебного следствия, но не легализуя формально никакие «сделки» или «соглашения» между обвинением и защитой. Иначе говоря, строго юридически гл. 40 УПК РФ не имеет отношения к институту «сделок о признании» (plea bargaining): между ними прослеживается лишь косвенная (идеологическая) связь. Однако гл. 40 УПК РФ стала основой для последующего появления в России подлинных «сделок» (соглашений) между сторонами уголовного процесса. В значительной мере она подготовила для них почву. Поэтому не следует удивляться, что всего несколько лет спустя в России появился новый институт, который получил официальное наименование досудебного соглашения о сотрудничестве, причем в качестве его сравнительно-правовой базы выступили именно американские cooperation agreements (особая разновидность «сделок о признании», призванная помочь раскрывать и расследовать дела об опасных преступлениях).

Институт досудебного соглашения о сотрудничестве был введен Законом от 29 июня 2009 г.1, который дополнил УПК РФ новой главой 401. Даже расположение глав подчеркивает процессуальное родство данного института с предусмотренным гл. 40 «особым порядком принятия судебного решения». Отметим также, что принятию Закона от 29 июня 2009 г. предшествовала острая полемика, длившаяся несколько лет. Не все специалисты поддержали введение этого института, полагая, что его очевидно американские корни не позволят ему вписаться в отечественную уголовно-процессуальную систему. Отчасти опасения подтвердились: нельзя сказать, что данное нововведение позволило достичь всех продекларированных целей и принести какое-либо ощутимое продвижение в деле борьбы с организованной преступностью. В то же время практика выявила ряд проблем, о которых предупреждали специалисты и которые пока преодолеть удается далеко не всегда. К ним мы еще вернемся.

В то же время инициаторы Закона от 29 июня 2009 г. настаивали на его необходимости для российского уголовного процесса. При этом отмечалось, что институт не рассматривается как общепроцессуальный. Он должен применяться только по делам о наиболее опасных преступлениях, где к ответственности привлекаются несколько обвиняемых, совершивших преступление в соучастии, и где один или несколько из них готовы дать показания, помочь получить иные доказательства, что позволит не только раскрыть преступление, но и доказать его в суде. Заключение соглашения обеспечит официальную фиксацию всех льгот, которыми могут располагать обвиняемые, сотрудничающие со следствием и судом (прежде всего в плане наказания за содеянное). В такой ситуации нет никаких сложностей для разграничения особого порядка, предусмотренного гл. 40 УПК РФ, и особого порядка, предусмотренного гл. 401 УПК РФ. Первый применяется по делам о менее опасных преступлениях для сокращения и ускорения судебного разбирательства в случае признания обвиняемым своей вины, а второй, напротив, — по делам о наиболее опасных преступлениях, где возникают сложности с доказыванием организованной (многоэпизодной, совершенной в соучастии и др.) преступной деятельности и привлечением к ответственности всех заслуживающих того лиц, включая организаторов.

В то же время сам Закон от 29 июня 2009 г. далеко не столь ясен и однозначен в толковании. Многие из обозначавшихся в ходе его обсуждения критериев применения гл. 401 в текст УПК РФ так и не попали. Так, п. 61 ст. 5 УПК РФ определяет досудебное соглашение о сотрудничестве как «соглашение между сторонами обвинения и защиты, в котором указанные стороны согласовывают условия ответственности подозреваемого или обвиняемого в зависимости от его действий после возбуждения уголовного дела или предъявления обвинения». Здесь сразу возникает ряд вопросов. По каким категориям дел применяется гл. 401? Должна ли она применяться только в тех случаях, когда в деле имеются несколько обвиняемых, так как речь должна идти не только о признании собственной вины, но и о помощи в доказывании преступлений, совершенных иными лицами? Должна ли эта помощь касаться только эпизодов данного уголовного дела? Может ли обвиняемый сообщить в рамках соглашения неизвестные факты, связанные с другими преступлениями, что не исключает тогда возможность заключения соглашения с обвиняемым, совершившим преступление не в соучастии, но знающим о других преступлениях других лиц? На все эти вопросы закон не дает однозначного ответа, в силу чего практика его применения является сегодня крайне противоречивой.

Из текста Закона понятно только, что досудебное соглашение о сотрудничестве может быть заключено исключительно в том случае, когда предварительное расследование проводится в форме предварительного следствия. На это обратил внимание и Пленум Верховного Суда РФ в Постановлении от 28 июня 2012 г. № 16 «О практике применения судами особого порядка судебного разбирательства уголовных дел при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве». Однако он также подчеркнул, что заключение досудебного соглашения возможно и в том случае, когда предварительное следствие проводится в порядке ч. 4 ст. 150 УПК РФ по письменному указанию прокурора по тем делам, по которым допускается дознание (п. 3). При таком подходе институт досудебного соглашения может применяться фактически по всем уголовным делам, включая дела о неосторожных преступлениях, преступлениях небольшой тяжести и т.п., не имеющих никакого отношения к организованной преступности, коррупции и др., что выходит далеко за пределы изначальных замыслов законодателя.

Единственное исключение — все уголовные дела о преступлениях по обвинению несовершеннолетних, причем независимо от тяжести и природы таких преступлений. Невзирая на отсутствие в законе прямого указания на этот счет, Верховный Суд РФ в Постановлении Пленума от 28 июня 2012 г. № 16 констатировал, что в силу невозможности применения в отношении несовершеннолетних гл. 40 УПК РФ в их отношении не подлежит также применению гл. 401 УПК РФ (п. 4). Если же несовершеннолетний содействовал в раскрытии преступления, изобличении соучастников и т.п., то это должно обязательно учитываться при назначении ему наказания, но без заключения досудебного соглашения о сотрудничестве и в рамках рассмотрения уголовного дела в общем порядке.

Необходимо также добавить, что хотя институт досудебного соглашения о сотрудничестве структурно размещен в главах УПК РФ, посвященных судебным производствам, он не в меньшей, а, может быть, даже и в большей степени затрагивает и досудебное производство. Это, впрочем, видно уже по его наименованию.

2. Порядок заключения досудебного соглашения о сотрудничестве. Инициатива заключения досудебного соглашения о сотрудничестве принадлежит обвиняемому (подозреваемому), хотя соответствующее право должно ему разъясняться на основании ст. 11 УПК РФ. Составленное добровольно и в присутствии защитника ходатайство подозреваемый (обвиняемый)1 подает «в письменном виде на имя прокурора» (ч. 1 ст. 317.1 УПК РФ), причем «если защитник не приглашен самим подозреваемым или обвиняемым, его законным представителем или по поручению обвиняемого другим лицом, то участие защитника обеспечивается следователем». Из этого следует, что участие защитника обязательно в рассматриваемом производстве. Заявление ходатайства о заключении досудебного соглашения допускается с момента начала уголовного преследования, т.е. после возбуждения уголовного дела в отношении лица (in personam) или после предъявления обвинения (п. 61 ст. 5 УПК РФ), и до объявления ему об окончании предварительного следствия.

В своем ходатайстве о заключении досудебного соглашения о сотрудничестве обвиняемый указывает, в каких действиях он обязуется добровольно принять участие «в целях содействия следствию в раскрытии и расследовании преступления, изобличении и уголовном преследовании других соучастников преступления, розыске имущества добытого в результате преступления» (ч. 2 ст. 317.1 УПК). Закон не конкретизирует процессуальную природу действий, которые могут быть предметом досудебного соглашения, указывая только с содержательной стороны, что содействие обвиняемого не должно ограничиваться «лишь сообщением сведений о его собственном участии в преступной деятельности» (ч. 4 ст. 317.6 УПК РФ).

Этот пробел в известной степени восполнен п. 1.5 приказа Генеральной прокуратуры РФ от 15 марта 2010 г. № 107 «Об организации работы по реализации полномочий прокурора при заключении с подозреваемым (обвиняемым) досудебных соглашений о сотрудничестве по уголовным делам», где сказано, что к таким действиям относятся: 1) следственные действия по возбужденному в отношении лица делу или по делу, в рамках которого ему предъявлено обвинение; 2) следственные действия по другим уголовным делам; 3) оперативно-розыскные мероприятия, способствующие выявлению готовящегося, совершаемого или совершенного преступления; 4) предоставление обвиняемым информации о месте нахождения разыскиваемого лица, имуществе, добытом преступным путем, структуре преступной организации, ее руководителях и др. Ясно также, что в своем ходатайстве обвиняемый вправе назвать самый широкий круг действий, в которых он готов принять участие или которые обязуется совершить. В этом случае следователь приобретает возможность потребовать выполнения не любых названных обвиняемым, а определенных действий, которые интересуют следователя. Условия соглашения тогда считаются выполненными.

Ходатайство о заключении досудебного соглашения о сотрудничестве хотя и адресуется прокурору, но направляется обвиняемым или его защитником через следователя, который обязан оценить ходатайство и в течение трех суток принять по нему одно из двух решений: а) либо направить его прокурору вместе с согласованным с руководителем следственного органа мотивированным постановлением о возбуждении перед прокурором ходатайства о заключении с обвиняемым досудебного соглашения о сотрудничестве; б) либо вынести постановление об отказе в удовлетворении ходатайства о заключении данного соглашения (ч. 3 ст. 317.1 УПК РФ). В последнем случае ходатайство к прокурору так и не попадет. Следует подчеркнуть, что оценка следователем ходатайства обвиняемого производится не с точки зрения личных интересов последнего (дабы дать ему возможность получить более мягкое наказание), а исключительно в интересах расследования, т.е. в публичных интересах. Если для следствия предложения обвиняемого не имеют никакой ценности (соответствующие данные получены из других источников, с их доказыванием нет проблем и т.п.), то ходатайство подлежит отклонению. При этом постановление следователя об отказе в удовлетворении ходатайства о заключении соглашения может быть обжаловано обвиняемым руководителю следственного органа (ч. 4 ст. 317.1 УПК РФ), если обвиняемый, например, считает, что следователь недооценил соответствующие сведения с точки зрения интересов расследования.

Прокурор играет ключевую роль в механизме заключения досудебного соглашения о сотрудничестве, поскольку ему предстоит поддерживать обвинение в суде и доказывать там те обстоятельства, для процессуального установления которых соглашение и заключается. Поэтому именно он рассматривает как само ходатайство обвиняемого, так и поддерживающее его постановление следователя о «возбуждении ходатайства о заключении с обвиняемым соглашения о сотрудничестве», исходя опять-таки из интересов полного, всестороннего и объективного установления обстоятельств дела и их успешного доказывания в суде. В течение трех суток с момента поступления этих документов прокурор может: а) либо удовлетворить оба ходатайства (обвиняемого и следователя); б) либо отказать в их удовлетворении (ч. 1 ст. 317.2 УПК РФ). В последнем случае постановление прокурора может быть обжаловано следователем, обвиняемым или его защитником вышестоящему прокурору (ч. 2 ст. 317.2 УПК РФ). Например, следователь вправе настаивать на том, что без предоставления обвиняемым обещанной информации расследование преступной деятельности не может быть успешным и получить необходимые доказательства не удастся.

Если прокурор принял решение об удовлетворении ходатайства о заключении досудебного соглашения о сотрудничестве, то он приглашает следователя, обвиняемого и его защитника и вместе с ними составляет текст досудебного соглашения о сотрудничестве, в котором указываются сведения, перечисленные в ч. 2 ст. 317.3 УПК РФ. Соглашение подписывается прокурором, обвиняемым и его защитником. Необходимо отметить, что потерпевший не имеет никакого отношения к процедуре заключения досудебного соглашения о сотрудничестве и не рассматривается в качестве его стороны. Этим подчеркивается, что досудебное соглашение заключается не в интересах обвиняемого как частного лица, а в интересах расследования в целом, которые по определению не могут противоречить интересам потерпевшего.

3. Особенности предварительного расследования при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве. После заключения досудебного соглашения о сотрудничестве предварительное следствие продолжается. Здесь возникает непростой вопрос о том, подлежит ли обязательному выделению уголовное дело в отношении обвиняемого, с которым заключено такое соглашение, или следователь, а затем и суд вправе расследовать и рассмотреть уголовное дело в целом. В последнем случае суд лишь обязан учесть соглашение при назначении наказания тому обвиняемому, с которым оно заключено (при условии выполнения требований соглашения). Если исходить из этого варианта, то критерием принятия решения о выделении уголовного дела в отношении обвиняемого, с которым заключено соглашение, должна служить необходимость обеспечения безопасности его самого, его родственников или близких лиц. В ситуации, когда совместное рассмотрение уголовного дела в отношении всех обвиняемых угрожает безопасности обвиняемо -го, сотрудничающего со следствием, уголовное дело в его отношении подлежит выделению. В ситуации, когда такой угрозы нет, выделение дела нецелесообразно, так как обязанности обвиняемого, предусмотренные соглашением, всегда связаны с дачей показаний, предоставлением доказательств и т.п. именно по основному делу.

В отсутствие определенности уголовно-процессуального закона практика дает достаточно противоречивые ответы на вопрос об обязательности выделения уголовного дела в отношении обвиняемого, сотрудничающего со следствием. Так, в упомянутом Приказе Генеральной прокуратуры РФ от 15 марта 2010 г. № 107 сказано лишь, что заключение досудебного соглашения о сотрудничестве является «достаточным основанием для выделения уголовного дела» (п. 1.11). Здесь не говорится о том, что такой вариант является единственно возможным. В то же время Верховный Суд РФ в Постановлении Пленума от 28 июня 2012 г. № 16 настаивает на обязательности выделения в данном случае уголовного дела и необходимости возвращения основного дела прокурору, если решение о выделении не было принято. При всем уважении к авторитету Верховного Суда РФ нельзя не признать, что в теоретической плоскости вопрос продолжает оставаться спорным, тем более что и сама высшая судебная инстанция испытывала по данному вопросу определенные колебания при разработке текста Постановления от 28 июня 2012 г. № 16.

Как бы то ни было, но в практической плоскости (с учетом позиции Верховного Суда РФ) следует исходить из того, что выделение дела в отношении обвиняемого, заключившего досудебное соглашение о сотрудничестве, является обязательным. Поэтому когда закон говорит о том, что «после окончания предварительного следствия следователь направляет уголовное дело прокурору для утверждения обвинительного заключения и вынесения представления о соблюдении обвиняемым условий и выполнении обязательств, предусмотренных заключенным с ним досудебным соглашением о сотрудничестве» (ст. 317.4 УПК РФ), то имеется в виду не основное дело, ради которого досудебное соглашение и заключается, а исключительно выделенное дело. Соответственно, прокурор должен принять по выделенному делу одно из решений, предусмотренных ст. 221 УПК:

1) если он придет к выводу, что обвинительное заключение можно утвердить, а материалы подтверждают выполнение обвиняемым обязательств, принятых по заключенному соглашению о сотрудничестве, то выносит представление о рассмотрении уголовного дела в особом порядке, в котором отражаются сведения, перечисленные в ч. 1 и 2 ст. 317.5 УПК РФ, после чего уголовное дело направляется в суд;

2) если он при изучении представленных материалов выясняет, что обвиняемый не выполнил обязательства, предусмотренные досудебным соглашением о сотрудничестве, то должен вынести постановление либо а) об изменении досудебного соглашения о сотрудничестве, либо б) о прекращении действия данного соглашения. В первом случае, если, например, невыполнение обвиняемым своих обязательств связано с объективными причинами или несовершенством формулировок досудебного соглашения о сотрудничестве, составляется новое соглашение, где должны быть учтены все недостатки первоначального соглашения или новые обстоятельства, возникшие в деле. Во втором случае, как представляется, прокурор должен вернуть уголовное дело в порядке п. 2 ч. 1 ст. 221 УПК РФ следователю для принятия решения о его соединении с основным уголовным делом и дальнейшем расследовании в ординарном порядке. Если же основное дело к тому моменту уже поступило в суд, то прокурор при наличии к тому оснований утверждает обвинительное заключение и направляет уголовное дело, по которому ранее действовало досудебное соглашение о сотрудничестве, в суд. Соединение данного уголовного дела с основным уголовным делом является в такой ситуацией прерогативой суда (прокурор, однако, должен заявить соответствующее ходатайство).

4. Особенности судебного производства по выделенному уголовному делу. В случае заключения досудебного соглашения о сотрудничестве закон связывает все особенности судебного производства только с выделенным уголовным делом. Основное уголовное дело рассматривается по общим правилам, и досудебное соглашение может повлиять на его рассмотрение только в плане появления новых доказательств, ради чего досудебное соглашение и заключается.

Что касается выделенного уголовного дела, то оно поступает в суд совместно с представленными прокурором дополнительными материалами. В стадии подготовки к судебному заседанию судья действует по общим правилам, выясняя наличие оснований для проведения предварительного слушания, изучая вопросы, перечисленные в ст. 228 УПК РФ и т.д. Соответственно, даже в интересующем нас случае стадия подготовки может здесь пройти как в общем порядке (без проведения специального судебного заседания), так и в форме предварительного слушания, на что обращено внимание в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 28 июня 2012 г. № 16 (п. 9).

В то же время при поступлении в суд уголовного дела в отношении обвиняемого, с которым заключено досудебное соглашение о сотрудничестве, имеет место одна существенная особенность. Помимо ординарных для стадии подготовки к судебному разбирательству вопросов, судья обязан также выяснить: а) подтверждено ли государственным обвинителем выполнение требований соглашения о сотрудничестве и б) было ли соглашение заключено добровольно и при участии защитника (ч. 2 ст. 317.6 УПК РФ). Поскольку выяснить эти вопросы без проведения предварительного слушания, в котором можно было бы заслушать государственного обвинителя, обвиняемого и защитника, фактически нельзя, а специального основания для предварительного слушания закон в данном случае не предусматривает, то Верховный Суд РФ в Постановлении Пленума от 28 июня 2012 г. № 16 справедливо разграничил две ситуации:

1) если по делу проводится предварительное слушание (по какому-либо основанию), то судья выясняет в его ходе также указанные вопросы, после чего принимает решение либо о назначении судебного разбирательства в особом порядке (когда подтверждено выполнение обвиняемым всех условий, а также добровольность самого соглашения, участие защитника и т.п.), либо о его назначении в общем порядке (если названные условия не подтверждены или вызывают сомнения суда) в соответствии с ч. 3 ст. 317.6 УПК РФ;

2) если оснований для проведения предварительного слушания нет, то судья в любом случае назначает судебное разбирательство в особом порядке, в ходе которого и выясняет вопросы, указанные в ч. 2 ст. 317.6 УПК РФ. Если будет установлено, что соответствующие условия не соблюдены, то особый порядок судебного разбирательства прекращается и дело назначается к слушанию в общем порядке.

Само судебное разбирательство уголовного дела в отношении обвиняемого, с которым заключено досудебное соглашение о сотрудничестве, проводится в основном по правилам гл. 40 УПК РФ, т.е., с точки зрения процессуальной формы судебного разбирательства, между двумя «особыми порядками» никакой принципиальной разницы нет, тем более что в обоих случаях требуется обязательное согласие обвиняемого с предъявленным обвинением. Можно отметить лишь три существенных отличия, определяющих порядок проведения судебного разбирательства при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве.

Во-первых, согласие потерпевшего не является здесь обязательным условием постановления приговора в особом порядке. Как отметил Пленум Верховного Суда РФ в Постановлении от 28 июня 2012 г. (п. 13) № 16, доводы потерпевшего, а также гражданского истца (их представителей) должны быть рассмотрены и учтены судом, но никакого «блокирующего» характера они в данном случае не имеют. Поэтому и неявка этих участников уголовного процесса не препятствует рассмотрению в их отсутствие уголовного дела и не требует непременного выяснения позиции потерпевшего.

Во-вторых, учитывая сотрудничество обвиняемого со следствием, а также характер преступлений, по которым такая мера применяется (как правило, наиболее опасные), здесь возникает особая необходимость обеспечения безопасности обвиняемого и близких ему лиц. Это может выразиться в проведении судебного разбирательства в закрытом режиме или в применении, в том числе по инициативе самого суда, иных мер, предусмотренных действующим законодательством РФ.

В-третьих, хотя исследование доказательств здесь также не проводится в полном объеме, так как дело рассматривается в «особом» порядке, в данном случае судебное следствие (пусть и усеченное) является много более важным элементом судебного разбирательства, чем в рамках гл. 40 УПК РФ. С одной стороны, суд по-прежнему вынужден исследовать доказательства, связанные с личностью обвиняемого, смягчающими и отягчающими наказание обстоятельствами, поскольку без их исследования нельзя назначить справедливое наказание. При этом он вправе с этой целью, как подчеркивает Верховный Суд РФ, не только допускать представление сторонами «дополнительных материалов», но и непосредственно допрашивать свидетелей. С другой стороны, в отличие от традиционного «особого порядка» суду в рамках гл. 401 УПК РФ требуется исследовать еще и дополнительные обстоятельства, связанные с характером и пределами содействия обвиняемого следствию, данными о сотрудничестве с ним для раскрытия и расследования преступлений, об уголовном преследовании других соучастников преступления и т.п. (ч. 4 ст. 317.7 УПК РФ). Иными словами, здесь возникает специальный дополнительный предмет доказывания, что повышает значение и продолжительность судебного следствия по сравнению с гл. 40 УПК РФ. Другое дело — доказывание осуществляется в данном случае главным образом путем собирания и исследования письменных материалов: документов, протоколов следственных действий и т.п. По крайней мере такова позиция Верховного Суда РФ, хотя формально нельзя исключать и допросы самого обвиняемого (например, с целью выяснения его роли в раскрытии преступления) или, допустим, свидетелей. Никаких ограничений по видам подлежащих исследованию доказательств закон не содержит.

По итогам рассмотрения по существу уголовного дела в отношении обвиняемого, с которым заключено досудебное соглашение о сотрудничестве, судья принимает одно из следующих решений:

1) обвинительный приговор, если суд установит, что обвиняемый выполнил все требования досудебного соглашения о сотрудничестве и имеются все иные условия для разрешения уголовного дела в особом порядке;

2) постановление о назначении судебного разбирательства в отношении обвиняемого в общем порядке, если суд установит, что требования досудебного соглашения о сотрудничестве надлежащим образом не выполнены по зависящим или независящим от обвиняемого обстоятельствам, но препятствий для рассмотрения уголовного дела по существу нет;

3) постановление о возвращении уголовного дела прокурору, если имеют место препятствия для рассмотрения уголовного дела по существу в особом или общем порядке и эти препятствия не могут быть устранены судом;

4) постановление о прекращении уголовного дела по основаниям, не связанным с существом обвинения и исключающим дальнейшее производство (истечение сроков давности, издание акта об амнистии, смерть обвиняемого и т.п.).

При постановлении обвинительного приговора в связи с выполнением досудебного соглашения о сотрудничестве размер наказания по общему правилу не может превышать 1/2 от самого строгого наказания, предусмотренного уголовным законом (ч. 2 ст. 62 УК РФ). Исключение составляют преступления, предусматривающие наказания в виде пожизненного лишения свободы или смертной казни: верхняя планка наказания здесь установлена в виде 2/3 самого строгого наказания в виде лишения свободы за соответствующие преступления (ч. 4 ст. 62 УК РФ). Более того, суд в данном случае может назначить более мягкое наказание, чем предусмотрено уголовным законом, приговорить обвиняемого к условному осуждению или вовсе освободить его от наказания. Такого рода послабления в части наказания и составляют тот стимул, который создает заинтересованность обвиняемого в заключении досудебного соглашения о сотрудничестве.

До недавнего времени достаточно сложным оставался вопрос о преюдициальной силе приговоров, постановленных на основании досудебных соглашений о сотрудничестве. Обладают ли они свойствами, предусмотренными ст. 90 УПК РФ, т.е. должны ли установленные ими фактические обстоятельства признаваться без дополнительной проверки по другим уголовным делам, учитывая, что приговор в данном случае выносится без полноценного судебного следствия и исследования подавляющего большинства доказательств? Не стоит также забывать, что в особом порядке постанавливается приговор по выделенному делу, тогда как основное дело, где и осуществляется полноценное доказывание, рассматривается отдельно от него. При положительном ответе на вопрос о преюдициальной силе таких приговоров рассмотрение основного дела становилось бы бессмысленным и фактически предрешенным: отрицающие свою вину соучастники не имели бы ни малейшей возможности отстоять свою позицию и добиться оправдательного приговора, поскольку суд был бы связан преюдициальной силой обвинительного приговора в отношении заключившего соглашение соучастника, ведь речь идет о тех же самых фактах. Поэтому с теоретической точки зрения ответ сомнений не вызывал — приговор, постановленный в порядке гл. 401 УПК РФ, преюдициальной силой обладать не должен. Однако в силу отсутствия прямого указания об этом в самой гл. 401 практика нередко шла в другом направлении, позволяя обвинению путем применения преюдиции, по сути, освободиться от бремени доказывания, добиваясь положительного для себя решения через выделенные уголовные дела, рассматриваемые в особом порядке. Поэтому Федеральный закон от 29 июня 2015 г. № 191-ФЗ внес дополнения в ст. 90 УПК РФ, однозначно установив, что приговор, постановленный на основании досудебого соглашения о сотрудничестве, преюдициальной силы не имеет. Впрочем, еще до того Верховный Суд РФ в Постановлении Пленума от 28 июня 2012 г. № 16 справедливо указывал, что «вступивший в законную силу приговор, постановленный в отношении лица, с которым заключено досудебное соглашение о сотрудничестве, не может предрешать вопрос о виновности соучастников, совершивших преступление совместно с таким лицом». С внесением изменений в ст. 90 УПК РФ ситуация стала еще более определенной.

Остается добавить, что постановленный на основании досудебного соглашения о сотрудничестве обвинительный приговор не подлежит обжалованию в вышестоящий суд любой инстанции в связи с несоответствием выводов суда фактическим обстоятельствам дела, т.е. по фактическим основаниям, так как обвиняемый факты признал и с ними согласился, иначе дело не могло быть рассмотрено в особом порядке. Впрочем, здесь нет никакой специфики по сравнению с гл. 40 УПК РФ. Однако в части обжалования и пересмотра таких приговоров одна особенность имеется: если впоследствии выяснится, что обвиняемый умышленно ввел следствие в заблуждение или намеренно скрыл от него какие-либо сведения, то «льготный» приговор подлежит пересмотру в кассационном или надзорном порядке, а при их исчерпанности — по новым или вновь открывшимся обстоятельствам. Иначе говоря, выбор того или иного способа пересмотра приговора по данному основанию зависит от процессуальной ситуации, в которой находится уголовное дело. О последствиях невыполнения обязательств по досудебному соглашению о сотрудничестве, в том числе в части возможности отмены «льготного» приговора, постановленного в особом порядке, прокурор обязан предупредить обвиняемого еще при заключении соглашения (ч. 2' ст. 317^ УПК РФ).