Стадия подготовки к судебному разбирательству

Подсудность: понятие и виды

1. Понятие подсудности. Согласно положениям ч. 1 ст. 47 Конституции РФ никто не может быть лишен права на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом (право на законный и компетентный суд). Аналогичная норма содержится в ч. 3 ст. 8 УПК РФ. Обвиняемый, потерпевший, другие участники уголовного процесса, а также все граждане имеют право знать, какой именно суд в соответствии с законом правомочен рассматривать конкретное уголовное дело.

Пренебрежение положениями о подсудности неминуемо повлечет за собой нарушение указанной конституционной нормы, а также корреспондирующих ей международно-правовых актов. Поэтому при закреплении в процессуальном законе правил определения подсудности недопустима какая-либо неопределенность, а также предоставление права решать вопрос о подсудности ad hoc (применительно к конкретному делу).

Система судов Российской Федерации, уполномоченных рассматривать уголовные дела, состоит из нескольких уровней (или звеньев), сформированных на основании не процессуального, а судоустройственного законодательства. С учетом многоступенчатости и разветвленности судебной системы, причем как по вертикали, так и по горизонтали (в территориальном смысле), необходимы четкие критерии, руководствуясь которыми можно определить конкретный суд, полномочный на рассмотрение конкретного уголовного дела. Иными словами, законом должны быть четко определены правила определения подсудности.

Понятие «подсудность» означает: а) совокупность особенностей уголовного дела, с помощью которых из всей множественности судов, уполномоченных рассматривать уголовные дела, при соблюдении установленных законом правил (видов или критериев подсудности) определяется конкретный суд, который должен рассматривать это уголовное дело в качестве суда первой инстанции, а также б) правила определения законного состава суда при рассмотрение этого дела. В этом смысле корректно говорить как о подсудности дела районному суду, краевому (областному) и др. суду и т.д., так и о подсудности дела единоличному судье, коллегиальному суду, суду присяжных и т.д.

Использование понятия «подсудность» в других смыслах, например, применительно к определению компетентного суда апелляционной, кассационной инстанций либо выполняющего функции судебного контроля в досудебных стадиях уголовного процесса или по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора (гл. 47 УПК РФ), необоснованно. Целью нормативного регулирования подсудности уголовного дела является определение компетентного суда для рассмотрения уголовного дела по существу. Уровень суда первой инстанции предопределяет компетентные суды в последующих проверочных производствах (апелляционное, кассационное).

Определение надлежащего суда для принятия решений по иным вопросам его компетенции (на досудебном производстве, при производстве связанном с исполнением приговора, возобновлении производства по уголовному делу ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств) регламентируются специальными нормами указанных правовых институтов, а не общими нормами о подсудности (ст. 30— 36 гл. 5 УПК РФ).

Толкование уголовно-процессуальных норм позволяет предложить следующий алгоритм определения полномочного на рассмотрение каждого уголовного дела суда. Вначале должно быть определено звено судебной системы, затем конкретный суд из этого звена, а затем состав суда (при наличии возможности рассмотрения уголовного дела различными составами). Для применения этого алгоритма необходимо знать классификацию видов (критериев) подсудности.

2. Виды (критерии) подсудности. Подсудность конкретного уголовного дела может быть определена только при одновременном анализе нескольких видов подсудности, выделяемых по различным критериям.

Предметная или, что то же самое, родовая подсудность (ч. 1—3 ст. 31 УПК РФ) определяет полномочный на рассмотрение уголовного дела суд соответствующего звена судебной системы в зависимости от квалификации преступления (наиболее тяжкого в случае множественности преступлений).

Общее правило таково: мировые судьи рассматривают все уголовные дела о преступлениях, максимальное наказание за совершение которых предусматривает не свыше трех лет лишения свободы, т.е. дела о преступлениях небольшой тяжести, за вычетом некоторых преступлений, непосредственно указанных в ч. 1 ст. 31 УПК РФ.

Суды уровня субъекта РФ рассматривают уголовные дела о некоторых особо тяжких преступлениях (ч. 2 ст. 105, ч. 5 ст. 131, ч. 5 ст. 132, ч. 6 ст. 134, ч. 3 ст. 205 УК РФ и некоторых других), но только при наличии возможности назначения обвиняемому наказания в виде пожизненного лишения свободы или смертной казни, а также дела о других преступлениях, непосредственно названных в ч. 3 ст. 31 УПК РФ.

Судами районного звена рассматриваются все уголовные дела о преступлениях, которые не отнесены к подсудности других судов (так называемая «остаточная подсудность»). Иначе говоря, если в законе нет

После вступления 1 января 2013 г. в силу Федерального закона от 29 декабря 2010 г. № 433-ФЗ Верховный Суд РФ в качестве суда первой инстанции уголовные дела более не рассматривает, следовательно, понятие «подсудность» к нему сегодня неприменимо.

Территориальная подсудность (ст. 32 УПК РФ) позволяет определить компетентный суд «по горизонтали»: с ее помощью из множества судов соответствующего звена, в котором подлежит рассмотрению уголовное дело согласно родовой подсудности, устанавливается единственно компетентный конкретный суд (с индивидуально-определенным наименованием). По общему правилу таким является суд, юрисдикция которого распространяется на место совершения преступления. Если преступление начато в одном месте, а окончено в другом, то уголовное дело будет подсудно суду по месту окончания преступления.

Исключение составляют предусмотренные ст. 35 УПК РФ обстоятельства, при наличии которых территориальная подсудность уголовного дела может быть изменена по ходатайству стороны или по инициативе председателя суда. Они связаны с необходимостью: а) обеспечения объективности суда (когда все судьи данного суда ранее принимали участие в производстве по рассматриваемому уголовному делу, что является основанием для их отвода) или б) сокращения времени рассмотрения уголовного дела при условии соблюдения иных интересов обвиняемых и других участников процесса (если не все участники уголовного судопроизводства по уголовному делу проживают на территории, на которую распространяется юрисдикция данного суда и все обвиняемые согласны на изменение территориальной подсудности).

Изменение территориальной подсудности уголовного дела допускается лишь до начала судебного разбирательства по решению судьи вышестоящего суда (ч. 2 и 3 ст. 35 УПК РФ).

Законом регламентируется также порядок определения подсудности нескольких преступлений, расследуемых в рамках одного уголовного дела. Согласно ч. 3 ст. 32 УПК РФ уголовное дело рассматривается судом, юрисдикция которого распространяется на то место, где совершено большинство расследованных по делу преступлений или совершено наиболее тяжкое из них. Здесь возникает вопрос, какому принципу определения подсудности законодатель предоставляет приоритет — большинства преступлений или их тяжести. Также неясно, в какой суд должно быть направлено уголовное дело, если в двух (или более) районах или субъектах РФ совершено одинаковое количество преступлений одной тяжести. В этом случае рассмотрение уголовного дела любым из нескольких возможных судов будет считаться правомерным. Таким образом, в законе де-факто закреплена применительно к данному случаю альтернативная подсудность по выбору прокурора. Именно он направляет уголовное дело в суд в соответствии с ч. 1 ст. 222 УПК РФ.

Предоставление права выбора суда стороне обвинения, хотя бы и по относительно небольшой категории уголовных дел (со множественностью преступлений), вряд ли можно назвать приемлемым. Помимо прочего, наличие такого «преимущества» создает у стороны защиты предубеждение о неспособности суда, избранного прокурором из двух или нескольких возможных, беспристрастно рассмотреть данное дело. Представляется, что подсудность в данном случае должна определяться местом совершения наиболее тяжкого преступления, а при совершении нескольких преступлений одной тяжести — местом совершения последнего их них. Реализация подобного подхода исключила бы субъективизм при решении вопроса о том, каким судом должно быть рассмотрено уголовное дело.

Обращает внимание отсутствие в УПК РФ порядка определения подсудности некоторых категорий уголовных дел, например, дел о преступлениях, место совершения которых не установлено. Определение подсудности таких уголовных дел вызывает значительные, иногда неразрешимые, затруднения (например, совершение кражи в поезде дальнего следования во время его движения, если точный момент окончания преступления неизвестен, или на перегоне станций, относящихся к юрисдикции разных судов и т.п.). В свое время ст. 41 УПК РСФСР 1960 г. указывала, что если определить место совершения преступления невозможно, то дело должно быть подсудно тому суду, в районе деятельности которого закончено предварительное следствие или дознание. В теоретическом смысле подобный подход безупречен, поэтому нынешний пробел скорее всего обусловлен не осознанной позицией законодателя, а элементарным недостатком юридической техники. Обоснованность такого предположения подтверждается неоднократными решениями Конституционного Суда РФ, в которых делался вывод о соответствии Конституции РФ положений ст. 41 УПК РСФСР 1960 г., определявших территориальную подсудность уголовных дел исходя из места совершения преступления или места окончания предварительного расследования.

Законом (ч. 4 ст. 32 УПК РФ) также установлены правила определения подсудности уголовного дела по обвинению российского гражданина в совершении преступления за пределами территории РФ, которое: а) либо расследовалось в соответствии с запросом компетентного органа иностранного государства об осуществлении уголовного преследования (ч. 1 ст. 459 УПК РФ), б) либо подлежит уголовному преследованию по российскому законодательству независимо от обращения представителей иностранного государства, а также по обвинению в) иностранного гражданина или лица без гражданства, совершившего преступление вне пределов РФ, но против интересов нашей страны или ее граждан (ч. 3 ст. 12 УК РФ). Такое уголовное дело подсудно суду по месту жительства (месту пребывания) потерпевшего, а при отсутствии потерпевшего в Российской Федерации — суду по месту жительства (месту пребывания) обвиняемого.

Персональная (субъектная) подсудность устанавливает подсудность уголовного дела в зависимости от личного, профессионального или социального статуса обвиняемого (субъекта преступления). Персональная подсудность конкурирует с предметной (родовой) по принципу lex specialis derogat lex generalis (специальная норма отменяет действие общей). Иначе говоря, предметная подсудность рассматривается в качестве общей нормы, а персональная — в качестве специальной, поэтому если в конкретном случае возникает необходимость применения персональной подсудности, то она дезавуирует действие подсудности предметной. Например, какова бы ни была подсудность дела в предметном (родовом) плане, если речь идет о члене Совета Федерации, депутате Государственной Думы или судье, заявившем соответствующее ходатайство, то такое дело подлежит рассмотрению в Верховном суде республики, краевом, областном и т.п. суде (п. 2 ч. 3 ст. 31 УПК РФ).

В то же время когда речь идет о распределении дел между судами общей юрисдикции и их специализированными ответвлениями, предметная подсудность, уступая свое место персональной подсудности, которая словно «уводит» дело из системы ординарных судов, затем вновь применяется для определения надлежащего звена уже в рамках специализированной уголовно-судебной системы. В настоящее время таковой в России является только система военных судов, где чаще всего и возникает вопрос о персональной подсудности. Так, к полномочиям только этих судов относится рассмотрение уголовных дел о совершении преступлений военнослужащими и гражданами, проходящими военные сборы. Уголовное дело подлежит рассмотрению военным судом вне зависимости от того, связано ли с исполнением обязанностей по военной службе преступление, в совершении которого обвиняется соответствующий субъект. Например, уголовное дело о нарушении военнослужащим на личном автомобиле правил дорожного движения, повлекшем по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью человека, будет рассматриваться военным судом.

Если не принимать во внимание Судебную коллегию по делам военнослужащих Верховного Суда РФ, к тому же не рассматривающую уголовные дела по первой инстанции, то система военных судов в строгом смысле состоит из двух звеньев — окружных (флотских) военных судов и гарнизонных военных судов. После того как на основании персональной подсудности выясняется, что уголовное дело подлежит рассмотрению военными судами, при определении подсудности уголовного дела конкретному военному суду применяются уже общие для всех судов в уголовном судопроизводстве правила предметной (родовой) и территориальной подсудности. Так как в системе военных судов мировые судьи отсутствуют, рассмотрение всех уголовных дел, не отнесенных к подсудности окружного (флотского) суда, осуществляется гарнизонными военными судами как судами, приравненными к районному суду.

Военным судом может быть рассмотрено уголовное дело и в отношении лица, не имеющего статус военнослужащего или гражданина, проходящего военные сборы. Такое возможно в двух случаях:

— если уголовное дело о групповом преступлении подсудно военному суду в отношении хотя бы одного из соучастников, а выделение уголовного дела в отношении остальных лиц невозможно;

— если военный суд дислоцируется за пределами территории Российской Федерации — ему тогда подсудны все уголовные дела, подлежащие рассмотрению федеральными судами общей юрисдикции, вне зависимости от наличия у обвиняемых статуса военнослужащих, если иное не предусмотрено международным договором РФ.

Подсудность по специфике содержания уголовного дела, также будучи «специальной нормой» (lex specialis), предполагает неприменение предметной (родовой) подсудности (lex generalis) при определении законного суда по рассмотрению некоторых уголовных дел исходя из содержащихся в материалах дела сведений, в отношении которых применяется особый порядок их защиты. Такой порядок применяется в отношении государственной тайны, которой в соответствии со ст. 2 Закона РФ от 21 июля 1993 г. № 5485-I «О государственной тайне» признаются защищаемые государством сведения в области его военной, внешнеполитической, экономической, разведывательной, контрразведывательной и оперативно-розыскной деятельности, распространение которых может нанести ущерб безопасности Российской Федерации.

В целях защиты государственной тайны в п. 3 ч. 3 ст. 31 УПК РФ предусмотрено правило, согласно которому уголовные дела указанной категории подлежат рассмотрению только в судах уровня (звена) субъекта РФ. Родовая подсудность уголовного дела в данном случае может не учитываться. Правило о рассмотрении дела, связанного с государственной тайной, только судом уровня субъекта РФ является универсальным для всех судов общей юрисдикции и применяется также в гражданском процессе (п. 1 ч. 1 ст. 26 ГПК РФ).

Подсудность по связи дел предусматривает правила определения компетентного суда при соединении уголовных дел, подсудных судам различных уровней. В этом случае уголовное дело обо всех преступлениях рассматривается вышестоящим судом, если раздельное рассмотрение судами уголовных дел может отразиться на всесторонности и объективности их разрешения.

Дискреционная подсудность появилась относительно недавно (декабрь 2009 г.), когда законодатель предусмотрел возможность изменения ординарной (предметной и территориальной) подсудности уголовного дела по усмотрению судьи высшего суда страны с учетом обстоятельств дела. При этом в качестве повода выступает ходатайство Генерального прокурора РФ или его заместителя, а в качестве основания — реальная угроза личной безопасности участников судебного разбирательства, их близких родственников, родственников или близких лиц в случае рассмотрения уголовного дела о преступлениях, перечисленных в ч. 4 ст. 35 УПК РФ. Уголовное дело в таких случаях может быть передано для рассмотрения в окружной (флотский) военный суд по месту совершения преступления. Постановление об изменении подсудности принимается судьей Верховного Суда РФ в судебном заседании.

Исключительная подсудность — еще одна новелла российского уголовного процесса. Под этим видом подсудности понимается отнесение некоторых уголовных дел к подсудности только одного или нескольких судов одного звена. Согласно ч. 61 ст. 31 УПК РФ только Московскому окружному военному суду, Северо-Кавказскому окружному военному суду и Приволжскому окружному военному суду подсудны уголовные дела об указанных в ней преступлениях террористической направленности и сопряженных с терроризмом, а также о преступлениях, при назначении наказания за которые подлежит учету отягчающее обстоятельство, предусмотренное п. «р» ч. 1 ст. 63 УК РФ (совершение преступления в целях пропаганды, оправдания и поддержки терроризма). Понятно, что речь идет о вынужденной законодательной мере, связанной с особой опасностью террористических преступлений не только в момент их совершения, но и при рассмотрении дел о них. Насколько она эффективна, покажет время.

3. Передача уголовного дела судом по подсудности и запрет споров о подсудности. Законом достаточно подробно определены виды (правила определения) подсудности уголовного дела конкретному суду, что на практике не исключает возможность поступления в суд уголовного дела с нарушением этих правил, не говоря уже о возможных объективных сложностях толкования соответствующих законодательных положений. Поэтому по поступившему в суд уголовному делу судья должен в обязательном порядке выяснить, подсудно ли оно данному суду (п. 1 ч. 2 ст. 228 УПК РФ). При отрицательном ответе на этот вопрос судья обязан вынести постановление о передаче уголовного дела по подсудности в надлежащий суд. Однако когда такое обстоятельство обнаруживается уже после начала судебного разбирательства, суд вправе оставить уголовное дело в своем производстве, но при одновременном наличии двух условий:

— если дело подсудно суду того же уровня;

— если имеется согласие подсудимого.

Если же в ходе судебного разбирательства обнаруживается, что уголовное дело подсудно вышестоящему или военному суду, оно подлежит передаче в надлежащий суд в любом случае (ч. 3 ст. 34 УПК РФ). Здесь проявляется следующий принцип: вышестоящий суд может в некоторых случаях и с соблюдением всех гарантий принимать на себя полномочия нижестоящего, но обратное совершенно исключено. Что касается военных судов, то, как отмечалось выше, их компетенция определяется персональной подсудностью, которая не может быть изменена ни при каких обстоятельствах.

В целях не допустить нарушение разумных сроков уголовного судопроизводства, волокиты при рассмотрении уголовных дел и т.п. ст. 36 УПК РФ запрещает споры (пререкания) о подсудности между судами. Суть этого запрета заключается в том, что уголовное дело, переданное в суд из другого суда по подсудности по основаниям, указанным в ст. 34 и 35 УПК, должно быть обязательно принято к рассмотрению. В противном случае возникает риск, что суды начнут «перебрасывать» через свои канцелярии друг другу те или иные дела, тем самым уклоняясь от осуществления правосудия. Однако данный запрет не означает, что суд, которому поступило дело, не обязан проверить, подсудно ли оно ему. Он означает другое: если суд в свою очередь придет к выводу, что дело ему не подсудно, то он должен принять об этом процессуальное решение (в том числе о передаче дела по подсудности), которое подлежит обжалованию участниками процесса в апелляционном порядке (ч. 3 ст. 389.2 УПК РФ).

4. Законный состав суда. Важнейшее значение для постановления приговора или иного судебного решения законным судом имеет и определение правильного для рассмотрения данного уголовного дела состава суда.

Поиск оптимального состава суда, позволяющего минимизировать возможность судебной ошибки, исключить произвольное формирование судейской коллегии и, как следствие, обеспечить доверие граждан к судебному решению как к акту истинного правосудия, является одной из актуальнейших проблем уголовного судопроизводства. Над ее решением работали и работают ученые и юристы-практики в течение столетий.

На современном этапе развития науки уголовного процесса можно выделить несколько подходов к формированию состава суда, обусловленных правовыми традициями, особенностями законодательства и судебной системы различных государств. Прежде всего следует различать: а) единоличный и коллегиальный составы суда. По другому критерию принято выделять: а) профессиональных судей и б) представителей общества (народа), не входящих в профессиональный судейский корпус (непрофессионалы). В результате различного соотношения указанных критериев возможны следующие схемы составов суда:

1) когда участие в рассмотрении уголовного дела принимают только судьи-профессионалы (единолично или коллегиально), как, например, в Нидерландах;

2) когда рассмотрение дела осуществляется полностью непрофессиональным составом суда (например, английские магистраты, действующие коллегиально). Такой подход чаще всего связан с концепцией мировой юстиции в ее традиционном понимании, хотя не всегда: в общих военных судах США при рассмотрении уголовных дел об опасных преступлениях, совершенных военнослужащими, решения принимаются коллегией из пяти непрофессионалов (и по вопросам факта и по правовым вопросам);

3) когда рассмотрение уголовного дела осуществляется судьями-профессионалами и присяжными заседателями, которые составляют две раздельные (автономные) коллегии. Вначале непрофессиональные судьи выносят вердикт по вопросам факта (имело ли место событие и виновен ли в его совершении обвиняемый). При обвинительном вердикте судьи-профессионалы принимают решение о квалификации деяния и назначении наказания;

4) когда судьи-профессионалы и непрофессиональные судьи (шеффены в ФРГ, народные заседатели когда-то в СССР или сейчас в Республике Беларусь) составляют единую коллегию, которая решает совместно все вопросы по уголовному делу. Полномочия судей-профессионалов и непрофессионалов в ходе судебного разбирательства и при голосовании при постановлении приговора обычно одинаковы (голоса судей равны). Но могут быть и исключения, при которых количество голосов, принадлежащих судье-профессионалу, больше чем количество голосов одного непрофессионального судьи;

5) когда судьи-профессионалы и непрофессиональные судьи в судебном заседании составляют самостоятельные (автономные) коллегии, но решение по уголовному делу принимают совместно, путем тайного голосования и при равенстве голосов (например, суд асси-зов во Франции);

6) когда применяются иные подходы к разграничению полномочий между профессионалами и непрофессионалами. Например, в Дании уголовные дела о тяжких преступлениях рассматривается судом в составе двух коллегий из трех судей-профессионалов и 12 непрофессионалов. Вопрос о виновности решается раздельно в каждой из коллегий. При совпадении мнения о виновности подсудимого (итоговый результат голосования «виновен» в каждой из коллегий) назначение наказания осуществляется в единой коллегии. При этом голос одного судьи-профессионала равен голосам четырех непрофессионалов.

Вне зависимости от избранного конкретным государством подхода к формированию состава суда основными результатами такого поиска видится широкий доступ граждан к отправлению правосудия и оптимальное соотношение принципов единоличия и коллегиальности. Особенно важно принятие коллегиального решения при рассмотрении уголовных дел о тяжких (представляющих большую общественную опасность) преступлениях, за совершение которых могут быть назначены суровые наказания, например, лишение свободы на срок, превышающий несколько месяцев. Рассмотрение же уголовных дел о нетяжких преступлениях часто осуществляется единолично, как правило, судьями-профессионалами.

В нашей стране рассмотрение уголовных дел может осуществляться судом коллегиально или судьей единолично (ч. 1 ст. 30 УПК РФ). К сожалению, содержание отечественных уголовно-процессуальных норм позволяет прийти к выводу о приоритете по общему правилу (п. 1 ч. 2 ст. 30 УПК РФ) порядка рассмотрения уголовных дел судьей единолично над коллегиальными формами. Более того, обвиняемый по большинству уголовных дел не имеет возможности потребовать, чтобы его дело рассматривалось в ином составе, кроме как судьей-профессионалом единолично. Это приводит к недостаточной реализации в уголовном судопроизводстве и провозглашенного в ч. 5 ст. 32 Конституции РФ права граждан участвовать в отправлении правосудия. Участие граждан возможно только в качестве присяжных заседателей, суду с участием которых подсудно весьма незначительное количество уголовных дел.

Такой подход не отвечает теоретическому постулату о необходимости рассмотрения уголовных дел хотя бы о тяжких преступлениях судом только в коллегиальном составе.

В целом на сегодняшний день в России существует три варианта состава суда первой инстанции: 1) единоличный; 2) коллегиальный с участием трех профессионалов; 3) коллегиальный с участием одного профессионала и 12 присяжных заседателей (суд присяжных).

Если говорить конкретнее, то действующие правила определения состава суда по первой инстанции таковы.

Уголовное дело рассматривается всегда единолично мировым судьей (п. 4 ч. 2 ст. 30 УПК РФ). Такой подход не вызывает критики с учетом предметной (родовой) подсудности уголовных дел, отнесенных к компетенции мирового судьи (уголовные дела о преступлениях небольшой тяжести, большинство из которых не предусматривает назначение наказания в виде лишения свободы).

В судах районного звена подавляющее большинство уголовных дел также рассматривается судьей единолично. При этом максимальное наказание за совершение некоторых из преступлений может достигать 15 лет лишения свободы. Рассмотрение даже таких уголовных дел в ином, кроме как судьей единолично, составе суда законом не предусмотрено.

Однако некоторые уголовные дела об особо тяжких преступлениях, по общему правилу подсудные суду уровня (звена) субъекта РФ, подлежат рассмотрению в районных судах в случаях, когда в качестве наиболее строгого вида наказания не могут быть назначены пожизненное лишение свободы или смертная казнь. Эти виды наказания не назначаются женщинам, лицам, совершившим преступления в возрастедо 18 лет, мужчинам, достигшим к моменту вынесения судом приговора 65-летнего возраста (ч. 2 ст. 57, ч. 2 ст. 59 УК РФ). В силу ч. 21 ст. 59 УК РФ не может быть назначена смертная казнь лицу, выданному Российской Федерации иностранным государством, в котором смертная казнь за совершенное этим лицом преступление не предусмотрена или неприменение смертной казни является условием выдачи. Обвиняемые, относящиеся к указанным категориям, имеют право на рассмотрение уголовного дела коллегией из трех судей федерального суда при заявлении ходатайства об этом.

Наибольшее количество вариантов различного состава суда возможно при рассмотрении уголовного дела в суде уровня (звена) субъекта РФ.

По общему правилу рассмотрение уголовных дел в этих судах осуществляется судьей единолично, за исключением случаев, когда обвиняемый заявил о слушании дела в коллегиальном составе. Однако вне зависимости от желания обвиняемого обязательное коллегиальное рассмотрение в составе коллегии из трех судей федерального суда общей юрисдикции предусмотрено по уголовным делам так называемой «террористической направленности» — ст. 205—205.5, 206, ч. 4 ст. 211 УК РФ, организации массовых беспорядков — ч. 1 ст. 212 УК РФ, а также некоторых других. Судебной коллегией в указанном исключительно «профессиональном» составе рассматриваются и иные уголовные дела, подсудные Московскому окружному военному суду, Северо-Кавказскому окружному военному суду и Приволжскому окружному военному суду в соответствии с п. 2—4 ч. 61 ст. 31 УПК РФ.

При рассмотрении других уголовных дел, подсудных судам уровня (звена) субъекта РФ, состав суда зависит от позиции обвиняемого. При заявлении ходатайства об этом до даты назначения судебного заседания уголовное дело может слушаться: а) коллегией в составе трех судей-профессионалов либо б) судьей профессионалом и коллегией присяжных. Однако и из этого правила существуют исключения. По уголовным делам о преступлениях против половой свободы и неприкосновенности личности (ч. 5 ст. 131, ч. 5 ст. 132, ч. 6 ст. 134 УК РФ) слушание уголовного дела судом с участием присяжных не допускается и обвиняемый вправе выбирать из двух составов суда: а) судья единолично (общее правило) или б) коллегия из трех судей-профессионалов (по ходатайству обвиняемого).

Что касается законного состава суда в других инстанциях, то после рассмотрения уголовного дела судом апелляционной инстанции приговор вступает в силу и начинается его исполнение. Это поворотный этап уголовного судопроизводства в любом государстве, с наступлением которого презумпция невиновности считается опровергнутой и об обвиняемом можно говорить как о лице, виновном в совершении преступления. Мировой опыт регламентации состава суда апелляционной инстанции показывает необходимость коллегиального рассмотрения уголовного дела, что требуется для исключения субъективного подхода, исправления ошибки одного из судей с помощью опыта и профессионализма другими членами коллегии. Коллегиальное рассмотрение уголовного дела в большей степени может гарантировать своевременность исправления судебной ошибки и устранения нарушений закона, если они допущены судом первой инстанции. Но в российском уголовном процессе (в связи со сложностями организационного, а не процессуального характера) рассмотрение уголовного дела в судах второй инстанции осуществляется коллегиально не всегда.

Единолично в судах апелляционной инстанции уголовные дела рассматриваются:

• в районном суде;
• в судах уровня (звена) субъекта РФ о преступлениях небольшой и средней тяжести, а также уголовные дела с апелляционными жалобами, представлениями на промежуточные решения районного суда.

В иных случаях в судах апелляционной, а также кассационной и надзорной инстанций рассмотрение уголовных дел всегда осуществляется коллегиально. В апелляционном порядке уголовное дело рассматривается тремя профессиональными судьями. Рассмотрение уголовных дел в кассационном порядке осуществляется президиумом суда звена субъекта РФ в составе не менее трех судей, соответствующими судебными коллегиями Верховного Суда РФ в составе трех судей, а в порядке надзора — большинством членов Президиума Верховного Суда РФ.

Распределение уголовных дел между судьями

Процессуальные правила подсудности позволяют определить компетенцию конкретного суда, который должен рассмотреть уголовное дело. Образно говоря, они позволяют путем надлежащего применения уголовно-процессуального закона довести уголовное дело до дверей того или иного суда. Но здесь встает другой вопрос: какой именно судья обязан принять уголовное дело к своему производству и приступить к его рассмотрению? Этот вопрос не возникает, разумеется, применительно к мировым судьям или в исторической перспективе к так называемым односоставным районным судам в малонаселенных районах, предусматривавшим только одну судейскую должность. Однако в остальных случаях, которые, конечно, встречаются чаще (многосоставные районные суды, коллегии вышестоящих судов и т.д.), без ответа на него обойтись нельзя.

Общее правило можно сформулировать следующим образом: институт подсудности устанавливает компетенцию конкретного суда, но не конкретного судьи в персональном смысле, так как количественный состав того или иного суда, реальное заполнение имеющихся в нем вакансий, персональные данные конкретных судей и т.п. являются факторами индивидуально-определенными и не подлежат регулированию на уровне уголовно-процессуального закона (любые попытки такого регулирования приведут к очевидному абсурду).

Следовательно, уголовно-процессуальное право рассматривает проблему распределения уголовных дел между судьями как организационную и принципиально устраняется от ее регулирования. Поскольку все непроцессуальные вопросы организации уголовных судов относятся к сфере действия судоустройственного законодательства, то именно там и следует искать ответ на вопрос о том, по каким правилам распределяются уголовные дела между судьями. Опять-таки учитывая, что право (пусть даже и его судоустройственный блок) не в состоянии решать вопрос об индивидуальной нагрузке судей в каждом конкретном суде, общий подход по традиции звучит следующим образом: ответственность за распределение обязанностей между судьями, в том числе с точки зрения распределения конкретных дел, лежит на председателе суда (применительно к районным судам) или на председателе соответствующей коллегии суда (применительно к вышестоящим судам), что вытекает из ст. 31, 35 и др. ФКЗ «О судах общей юрисдикции в Российской Федерации». Председатель суда или коллегии в случае необходимости вправе распределять уголовные дела в индивидуальном порядке после их поступления в суд (распределение a posteriori), но, как правило, вырабатывает механизмы закрепления за судьями определенных категорий дел, исходя из предметного, территориального, персонального критериев и т.д. (распределение a priori), что приводит к «мягкой» специализации судей в рамках конкретного суда.

В то же время сегодня традиционные и юридико-технически естественные полномочия председателей судов по распределению уголовных дел нередко подвергаются критике в различных международных документах1 в связи с гипотетическим риском злоупотреблений, когда председатели судов «подбирают» под какие-то особенно важные или «неудобные» дела лояльных себе судей или судей с предсказуемой позицией. В качестве альтернативы предлагается процедура распределения дел по жребию или с использованием соответствующих компьютерных программ. Опасения международных организаций имеют свой резон, и полностью отрицать отмеченные риски вряд ли возможно. Однако слепой жребий или автоматическая компьютерная выборка имеют собственные недостатки, так как не позволяют учитывать опыт судей, их специализацию, иные индивидуальные качества, в результате чего судье, например, много лет успешно специализирующемуся на рассмотрении дел несовершеннолетних, могут доставаться дела об экономических преступлениях, и наоборот.

Процессуальная природа стадии подготовки к судебному разбирательству

1. Концептуальные предпосылки стадии. Стадия подготовки к судебному разбирательству является первой стадией судебного производства, отделяющей предшествующую ей стадию предварительного расследования от следующей за ней стадии судебного разбирательства. Можно сказать, что она расположена между двумя центральными для уголовного процесса стадиями: предварительным расследованием и судебным разбирательством уголовного дела по существу. Поэтому в германской доктрине данную стадию называют «промежуточным производством» (Zwischenverfahren), что очень точно отражает ее природу.

В то же время наличие данной стадии в той или иной системе уголовного судопроизводства не является уголовно-процессуальной аксиомой. Это лишь один из двух возможных вариантов. Концептуально вполне допустимым является и противоположный подход, приводящий к отсутствию «промежуточной стадии» между предварительным расследованием и судебным разбирательством. Чем же обусловлено появление интересующей нас стадии в конкретной уголовно-процессуальной системе и какова ее идея?

Гипотетически возможны две модели, обеспечивающие переход уголовного дела из стадии предварительного расследования в стадию судебного разбирательства, которые и присутствуют в разных уголовно-процессуальных системах. Критерием их разграничения является ответ на вопрос: обязан ли суд рассмотреть по существу уголовное дело, направленное ему обвинительной (прокурор) или следственной (следственный судья и т.п.) властью?

Первая модель исходит из положительного ответа на поставленный вопрос. Если прокурор или, допустим, следственный судья (следователь) утвердил обвинительное заключение (его аналог) и направил уголовное дело в суд, то суд в любом случае обязан рассмотреть и разрешить его по существу. В такой ситуации судебное разбирательство происходит по решению обвинителя или следователя, поскольку никаких других вариантов, кроме рассмотрения направленного ему уголовного дела по существу, у суда нет. Нет здесь и никакой «промежуточной стадии», так как любая стадия предполагает альтернативные варианты итоговых решений. В данном же случае имеет место лишь набор сугубо технических процедур по подготовке судебного разбирательства (определение его даты и времени, вызов в суд участников процесса), которые стадию не образуют, а считаются некими канцелярско-подготовительными действиями в рамках стадии судебного разбирательства. В теории данную модель принято называть преданием суду обвинительной властью. При всей условности подобного наименования, поскольку нередко предание суду здесь осуществляется не столько обвинительной, сколько судебно-следственной властью, например, в рамках французской концепции следственного судьи, оно отражает главное: вопрос о проведении судебного разбирательства решается в данном случае тем органом, который принимает итоговое решение по окончании предварительного расследования о передаче дела в суд. В качестве типичного примера страны, придерживающейся данной концепции, приведем уже упомянутую Францию, где судебное разбирательство проводится по решению либо прокурора (по более мелким делам), либо следственного судьи (по делам о более опасных преступлениях, где производилось предварительное следствие).

Вторая модель исходит из отрицательного ответа на поставленный вопрос. Суд не обязан автоматически рассматривать по существу все уголовные дела, направленные ему прокурором или следователем, т.е. он не обязан проводить в таком случае судебное разбирательство. Он обязан лишь рассмотреть вопрос о наличии оснований для проведения судебного разбирательства. В такой ситуации судебное разбирательство проводится уже по решению не обвинителя или следователя, а суда, причем только в том случае, когда суд предварительно рассмотрит уголовное дело и не увидит никаких препятствий для его рассмотрения по существу. В теории данную модель принято называть преданием суду судебной властью. Понятно также, что если у суда есть соответствующие полномочия, то он может прийти как к выводу о наличии оснований для проведения судебного разбирательства, так и к выводу об отсутствии оснований для его проведения. Здесь уже появляются альтернативные варианты итоговых решений по результатам рассмотрения судом вопроса о назначении судебного разбирательства, а вместе с ними появляется и полноценная «промежуточная» стадия уголовного процесса, тем более что любые судебные решения могут приниматься лишь в рамках соответствующих процессуальных форм и с учетом прав участников уголовного судопроизводства.

Данная модель или, иначе говоря, концепция «предания суду судебной властью» в свою очередь может существовать в двух вариантах. Они разграничиваются в зависимости от ответа на вопрос, какой суд должен принимать решение о предании суду и назначении судебного разбирательства: 1) автономный суд, не уполномоченный затем рассматривать дело по существу, или 2) тот же суд, который затем будет рассматривать уголовное дело по существу.

Первый вариант предполагает формирование постоянного или временного судебного органа, занимающегося только решением вопроса о предании суду. Он либо отказывает в предании суду, прекращая дело, либо признает наличие оснований для слушания дела по существу, после чего оно передается в иной суд для проведения судебного разбирательства. Такими полномочиями наделено, например, так называемое «большое жюри» присяжных в США, передающее в случае принятия решения о предании суду дело на рассмотрение по существу «малому жюри» присяжных, действующему в совершенно ином составе, или магистратские суды в Англии по делам, подсудным по первой инстанции вышестоящему Суду короны. Такая же модель исторически существовала до принятия Закона от 15 июня 2000 г. по делам о наиболее опасных преступлениях во Франции, где специальная обвинительная камера апелляционного суда в составе трех профессиональных судей решала вопрос о предании суду ассизов (суду первой инстанции в составе профессиональных и непрофессиональных судей).

Второй вариант значительно проще. Здесь вопрос о предании суду решает тот же суд (судья), которому в дальнейшем предстоит рассматривать уголовное дело по существу. Поэтому его интересует не существо дела или обоснованность обвинения, а наличие или отсутствие прежде всего формальных препятствий для его слушания по существу. Хрестоматийным примером такого подхода является Германия, где один и тот же судья осуществляет производство в «промежуточной» стадии, а затем, если не найдет препятствий для проведения судебного разбирательства, рассматривает уголовное дело по существу.

Каждый из обозначенных подходов имеет свои достоинства и недостатки. Скажем, концепция «предания суду обвинительной властью» позволяет максимально быстро обеспечить движение дела из стадии предварительного расследования в стадию судебного разбирательства, гарантируя к тому же проведение последнего, т.е. гласное, устное, состязательное и т.п. слушание уголовного дела. С другой стороны, обвиняемый здесь рискует оказаться на скамье подсудимых даже в тех случаях, когда для этого имеются явные формальные препятствия или дело технически не готово к слушанию, что обнаруживается только в ходе судебного разбирательства. В этом смысле привлекательно выглядит система «двойного контроля», когда один суд решает вопрос о предании суду, а другой — слушает его по существу. Но она очень дорогостояща и громоздка, в силу чего может применяться лишь по крайне ограниченному кругу дел, создавая что-то вроде «элитарного» правосудия и вынуждая слушать остальные дела (где иногда имеют место весьма суровые наказания) в упрощенном порядке. Германская модель представляет собой некий компромисс, но и ее часто критикуют за то, что один и тот же судья действует здесь в обеих стадиях: принимая решение о предании суду (назначении судебного разбирательства), он тем самым волей-неволей заранее формирует определенное мнение по уголовному делу, которое сильно влияет на него при рассмотрении дела по существу и несколько обесценивает само судебное разбирательство.

В этом смысле следует признать, что идеальных подходов к решению вопроса о предании суду не существует, но в любом случае необходимо понимать процессуальную логику каждого из них. Это тем более важно для понимания российского подхода и его эволюции.

2. Исторические и теоретические основы современного российского подхода. Российская уголовно-процессуальная система всегда предусматривала «промежуточную» стадию между предварительным расследованием и судебным разбирательством, т.е. исходила из концепции «предания суду судебной властью». Первоначально по Уставу уголовного судопроизводства 1864 г. речь шла об отечественном аналоге «старой» французской модели, сформированной наполеоновским Кодексом уголовного следствия 1808 г. и существовавшей во Франции до 2000 г. По всем делам, подлежащим решению присяжных заседателей на уровне окружного суда (т.е. наиболее опасным), решение о предании суду принималось вышестоящей судебной палатой, действовавшей «в качестве обвинительной камеры» французского типа. Данная модель почти сразу же стала критиковаться в литературе как «ошибочная», ставшая одной из «главных причин той медленности, которою еще так сильно страдает наше уголовное судопроизводство». Но именно в тот период стадия предания суду подверглась в России глубокому доктринальному осмыслению. Классическим стал и сам термин — предание суду, содержавшийся в Уставе уголовного судопроизводства.

В советский период законодатель решил отказаться от громоздкой процедуры предания суду французского типа, но не от самой стадии. Предание суду стало осуществляться тем же судом, которому предстояло рассматривать его по существу, т.е. советская модель оказалась наиболее близка германской. Основной особенностью советского подхода являлось появление так называемых распорядительных заседаний суда, где коллегиально (судья и два народных заседателя) решались вопросы, связанные с преданием суду по отдельным категориям уголовных дел (дела несовершеннолетних и дела о преступлениях, предусматривающих смертную казнь), а также в случае несогласия судьи с выводами обвинительного заключения или с избранной на следствии мерой пресечения. В остальных случаях предание суду осуществлялось судьей единолично.

Одной из первых постсоветских реформ уголовного процесса (1992 г.) стал якобы отказ от стадии предания суду. Но на самом деле законодатель отказался не от стадии как таковой, а от термина «предание суду». Стадия сохранилась, так как решение о проведении судебного разбирательства осталось прерогативой судебной власти с возможными альтернативными решениями. В то же время нельзя не отметить значительное упрощение порядка предания суду после реформы 1992 г., сопровождавшееся исчезновением не только распорядительных (коллегиальных) заседаний, но и каких-либо судебных заседаний с участием сторон вообще. Кроме того, в ходе данной стадии судья более не входил в обсуждение существа уголовного дела, выражая согласие или несогласие с обвинительным заключением. Его единственной функцией стало выяснение наличия или отсутствия формальных препятствий для слушания дела по существу, что в большей мере соответствовало концепции «промежуточной стадии».

Отказ после реформы 1992 г. от термина «предание суду», использовавшегося почти 130 лет в российском законодательстве, но более в УПК не встречающегося, породил некоторую терминологическую неустойчивость. Данную стадию стали именовать по-разному как в законе, так и в литературе: «назначение судебного разбирательства», «подготовительные действия к судебному заседанию» и т.д. Действующий УПК РФ остановился на понятии «подготовка к судебному заседанию», но и его сложно признать удачным, так как заседанием суда является рассмотрение любого вопроса с участием сторон, в том числе в ходе, например, досудебного производства, апелляционного или кассационного рассмотрения и т.п. В то же время данная стадия имеет место исключительно при подготовке судебного разбирательства, т.е. рассмотрения уголовного дела в первой инстанции по существу. Поэтому, строго говоря, речь идет не о подготовке судебного заседания, но о подготовке судебного разбирательства. Впрочем, в доктринальном смысле вполне корректным является и историческое понятие «предание суду», которое можно встретить в том числе в современной литературе.

Таким образом, действующий УПК РФ на концептуальном уровне сохранил формулу «предание суду судебной властью» и сопутствующую ей стадию, которая ныне именуется в законе подготовкой к судебному заседанию, т.е. термин «предание суду» сейчас является сугубо доктринальным. При этом сама стадия преодолела чрезмерное упрощение 1992 г. и вернула возможность проведения здесь судебных заседаний, ныне именуемых не «распорядительными заседаниями», а предварительным слушанием (подробнее о нем далее). Но принципиально важно, что судья при рассмотрении в данной стадии любых вопросов, как связанных с наличием или отсутствием оснований для проведения судебного разбирательства, так и сопутствующих, причем независимо от формы стадии (с проведением или без проведения предварительного слушания), ни при каких обстоятельствах не вправе входить в обсуждение существа обвинения (уголовного дела), т.е. вопросов о событии преступления, его составе, виновности или невиновности, доказанности или недоказанности обвинения и т.д.

В сравнительно-правовом плане современная российская модель стадии подготовки к судебному разбирательству наиболее близка германскому «промежуточному производству», когда вопрос предания суду решается судебной властью, причем не автономным судебным органом, а тем же судьей, который компетентен в дальнейшем рассматривать уголовное дело по существу.

Если говорить о задачах стадии, то здесь удается решить две задачи, одна из которых является для данной стадии системообразующей (основной), а другая — субсидиарной (вспомогательной).

Во-первых, в данной стадии осуществляется контроль за предварительным расследованием (ретроспективно). Судья в этом плане выступает неким «фильтром» между предварительным расследованием и судебным разбирательством, будучи гарантом того, что никто не предстанет перед судом без достаточных к тому процессуальных оснований (надлежаще предъявленное обвинение, должным образом составленное обвинительное заключение и т.п.), при наличии существенных нарушений закона, допущенных в ходе расследования (отсутствие защитника и т.п.) или, допустим, когда имеют место формальные препятствия для дальнейшего движения дела (истекли сроки давности, дело уже ранее было разрешено и т.п.). Контрольная функция является для данной стадии системообразующей — именно она предопределяет ее появление и формирование в качестве полноценной стадии уголовного процесса, поскольку вопрос о проведении судебного разбирательства становится не техническим, а процессуальным, подразумевая иные варианты итогового для данной стадии решения (прекращение дела, его возвращение прокурору, приостановление и т.п.).

Во-вторых, в данной стадии осуществляется подготовка к судебному разбирательству (перспективно). Сами по себе эти действия в большинстве своем являются техническими и только ради них стадия возникнуть не может. Однако если стадия конструируется для реализации контрольных функций, то имеет смысл «нагрузить» ее дополнительными задачами, освободив от них стадию судебного разбирательства. В рамках решения подготовительных задач суд извещает стороны о месте, дате и времени судебного разбирательства (ч. 4 ст. 231 УПК РФ), вызывает в судебное заседание свидетелей, экспертов и иных лиц (ст. 232 УПК РФ), принимает «иные меры по подготовке судебного заседания» (ст. 232 УПК РФ). Как разъяснил Пленум Верховного Суда РФ в Постановлении от 22 декабря 2009 г. № 28 «О применении судами норм уголовно-процессуального законодательства, регулирующих подготовку уголовного дела к судебному разбирательству», к «иным мерам» относятся, например, принятие решение о необходимости вызова в судебное разбирательство переводчика, подготовка зала судебного заседания, решение вопроса о порядке допуска на судебное разбирательство представителей средств массовой информации и др.

Два типа стоящих перед стадией задач (контроль за предварительным расследованием и подготовка судебного разбирательства) предопределяют особенности ее структуры, которая для уголовного процесса уникальна. Понятно, что совершение действий, направленных на подготовку судебного разбирательства, не имеет ни малейшего смысла, пока не будет принято само решение о назначении судебного разбирательства, являющееся результатом контрольных функций суда. Поэтому решение контрольных и подготовительных задач не может здесь происходить одновременно — оно должно быть последовательным, когда сначала выполняются контрольные задачи, а затем уже — подготовительные. В то же время итоговое для стадии решение, в частности, о назначении судебного разбирательства, принимается по результатам реализации судом именно контрольных функций. Получается, что здесь мы сталкиваемся с единственной стадией уголовного процесса, где итоговое решение принимается не по окончании стадии, а в ее условной «середине», т.е. после принятия итогового решения стадия еще продолжается. При этом ее фактическое окончание размыто. По сути, данная стадия продолжается до открытия судебного разбирательства. Скажем, если один из участников процесса заявит ходатайство о дополнительном ознакомлении с материалами дела за два часа до начала судебного разбирательства, то все совершаемые действия и принимаемые решения (ходатайство, его удовлетворение, ознакомление с материалами и т.п.) будут подчиняться соответствующим нормам, действующим именно в стадии подготовки к судебному разбирательству.

Итак, идея, цель и задачи стадии ясны. Теперь необходимо выяснить, в каких процессуальных формах действует суд в стадии подготовки к судебному разбирательству.

Формы подготовки к судебному разбирательству

1. Общий порядок. Существуют две процессуальные формы стадии подготовки к судебному разбирательству: 1) так называемый «общий порядок»; 2) предварительное слушание. Общий порядок в свою очередь иногда оказывается сопряжен со специальным судебным заседанием для рассмотрения вопроса о мере пресечения.

Общий порядок является базовой формой подготовки к судебному разбирательству, что видно уже по ее наименованию. Данная форма применяется по остаточному принципу, т.е. когда нет оснований для назначения предварительного слушания, что в статистическом выражении составляет примерно 90% уголовных дел, поступающих в суд для рассмотрения по существу (по 10% дел проводится предварительное слушание).

По сути, общий порядок представляет собой простую «кабинетную» форму подготовки к судебному разбирательству, когда судья единолично рассматривает все вопросы и принимает соответствующие процессуальные решения, не выходя из своего кабинета, т.е. без проведения специального судебного заседания и без участия сторон. При проведении подготовки к судебному разбирательству в общем порядке мы сталкиваемся, пожалуй, с наименее процессуальной стадией уголовного процесса, где фактически отсутствуют какие-либо процессуальные формы и обряды.

Выглядит это следующим образом. После поступления уголовного дела в суд его принимает к производству конкретный судья, который самостоятельно изучает материалы дела с точки зрения решения вопросов, указанных в ст. 228 УПК РФ. Если он не видит препятствий для рассмотрения уголовного дела по существу и оснований для проведения предварительного слушания, то просто выносит постановление о назначении судебного разбирательства, после чего отдает распоряжение о совершении соответствующих подготовительных действий (вызов участников в суд и т.п.). Этим в такой ситуации стадия подготовки к судебному разбирательству и исчерпывается, а о ее проведении свидетельствует только остающееся в материалах дела постановление судьи о назначении судебного заседания для слушания уголовного дела по существу.

2. Специальное судебное заседание для рассмотрения вопроса о мере пресечения. При поступлении к нему уголовного дела судья в стадии подготовки к судебному разбирательству обязан выяснить, подлежит ли избранию, отмене или изменению мера пресечения, а также подлежит ли продлению срок домашнего ареста или содержания под стражей (п. 3 ч. 1 ст. 228 УПК РФ). По изначальному замыслу законодателя разрешение судом данного вопроса не требовало предварительного слушания и происходило в «общем порядке», т.е. в «кабинетной форме» без проведения судебного заседания.

Однако Конституционный Суд РФ еще в определении от 8 апреля 2004 г. № 132-О по делу А.В. Горского указал, что разрешение судом вопроса о мере пресечения в постановлении о назначении судебного разбирательства «предполагает необходимость обеспечения обвиняемому — в случае принятия решения об оставлении без изменения и тем самым о фактическом продлении меры пресечения в виде заключения под стражу — права участвовать в рассмотрении судом данного вопроса, изложить свою позицию и представить в ее подтверждение необходимые доказательства». Несколько позже в Постановлении от 22 марта 2005 г. № 4-П Конституционный Суд РФ высказался еще более определенно, настаивая на необходимости «обеспечения обвиняемому права участвовать в рассмотрении судом вопроса об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, о продлении срока содержания под стражей или об оставлении данной меры пресечения без изменения».

В принципе у законодателя была возможность реализовать указанные решения Конституционного Суда РФ путем расширения круга оснований проведения предварительного слушания. Однако он пошел иным путем. Закон от 5 июня 2012 г. дополнил ст. 228 УПК РФ положением о том, что вопрос об избрании меры пресечения в виде залога, домашнего ареста или заключения под стражу либо о продлении срока домашнего ареста или содержания под стражей при проведении стадии подготовки к судебному разбирательству в «общем порядке» рассматривается в специальном судебном заседании с участием обвиняемого, защитника и прокурора, а также законного представителя несовершеннолетнего обвиняемого. Такое судебное заседание проводится либо по ходатайству прокурора, либо по собственной инициативе судьи. Необходимость в нем отпадает только при проведении предварительного слушания, где и решается вопрос о мере пресечения в дополнение к тому вопросу, который послужил основанием проведения предварительного слушания.

Таким образом, закон проводит четкое разграничение между, с одной стороны, предварительным слушанием, а с другой — специальным судебным заседанием для рассмотрения вопроса о мере пресечения в случае назначения судебного разбирательства в «общем порядке». Практический смысл такого разграничения заключается в том, что в отличие от предварительного слушания в указанном специальном судебном заседании не вправе участвовать потерпевший, его представитель и т.д., т.е. круг участников специального судебного заседания является более узким.

В целом с точки зрения вопроса о формах стадии подготовки к судебному разбирательству в интересующем нас случае можно говорить о том, что «общий порядок» сопряжен со специальным судебным заседанием для рассмотрения вопроса о мере пресечения (отягощен им), что несколько видоизменяет в такой ситуации сам «общий порядок», делая его менее «кабинетным» и более «процессуальным». Иначе говоря, здесь мы сталкиваемся с особой разновидностью «общего порядка».

3. Предварительное слушание. В данном случае подготовка к судебному разбирательству осуществляется путем проведения с участием сторон специального судебного заседания, которое и именуется «предварительным слушанием». Проводится оно либо по ходатайству одной из сторон, либо по собственной инициативе суда, хотя в некоторых случаях суд не вправе здесь действовать ex officio, о чем подробнее будет сказано далее. Сторона может заявить ходатайство о проведении предварительного слушания либо при ознакомлении с материалами уголовного дела, либо, если дело уже направлено в суд, в течение трех суток со дня получения обвиняемым копии обвинительного заключения (акта).

В отличие от судебного разбирательства предварительное слушание является закрытым для публики (ч. 1 ст. 234 УПК РФ), т.е. на нем вправе присутствовать только непосредственные участники уголовного процесса. При этом суд, независимо от того, в каком составе дело будет рассматриваться по существу, здесь действует единолично.

Закон допускает проведение предварительного слушания и в отсутствие того или иного своевременно извещенного участника уголовного процесса, скажем, прокурора, потерпевшего, представителя последнего и т.д. Исключение составляет лишь обвиняемый, в чье отсутствие (заочно) проведение предварительного слушания может иметь место только: а) либо по ходатайству самого обвиняемого; б) либо по ходатайству одной из сторон, в том числе стороны обвинения, при наличии обстоятельств, указанных в ч. 5 ст. 247 УПК РФ. Что касается защитника, то вопрос об обязательности его участия решается на общих основаниях, предусмотренных ст. 51 УПК РФ.

Структура предварительного слушания является достаточно стандартной для любого судебного заседания и включает подготовительную часть, где выясняется вопрос о явке сторон, необходимости участия переводчика и др., а также выступления участников предварительного слушания, в ходе которого они имеют возможность изложить судье свою позицию по обсуждаемому вопросу. В некоторых случаях предварительное слушание содержит и элементы судебного следствия — здесь, в частности, могут быть даже допрошены свидетели, о чем подробнее будет сказано ниже.

Вид и содержание решения судьи, принимаемого по результатам предварительного слушания, зависит от конкретного основания его проведения. К основаниям проведения предварительного слушания мы теперь и перейдем.

Общая характеристика оснований проведения предварительного слушания

Прежде всего следует иметь в виду, что ни одно из оснований проведения предварительного слушания не связано и не может быть связано с существом уголовного дела (вопросами события преступления, его состава, виновности, наказания и т.п.), так как в стадии подготовки к судебному разбирательству рассмотрение каких-либо вопросов существа уголовного дела исключено (для этого существует судебное разбирательство).

При анализе оснований проведения предварительного слушания следует отталкиваться от фундаментального постулата о том, что после поступления уголовного дела в суд каждая из сторон имеет безусловное право непосредственно обратиться к суду и высказать свою точку зрения по любому интересующему ее вопросу, касающемуся этого уголовного дела. В большинстве случаев данное право обеспечивается уже в стадии судебного разбирательства, где сторонам предоставляется возможность заявлять ходатайства, выступать в судебных прениях, высказывать свое мнение по каждому обсуждаемому вопросу и др. Именно поэтому не является ограничением прав сторон «общий порядок» назначения судебного разбирательства (кабинетная форма без специального заседания), где судья не заслушивает стороны и даже не встречается с ними непосредственно, поскольку за «общим порядком» непременно последует судебное разбирательство, в рамках которого стороны полноценно и реализуют свое право на непосредственный доступ к судье. Из этого вытекает, что «общий порядок» допустим лишь в тех ситуациях, когда по делу будет проводиться судебное разбирательство, т.е. в «общем порядке» можно принять только решение о назначении судебного разбирательства и никакое другое.

Однако концепция «предания суду судебной властью», которой придерживается отечественный правопорядок, исключает, как отмечалось выше, автоматическое проведение судебного разбирательства по каждому поступившему в суд делу. Соответственно, в данной стадии возникают иные варианты движения уголовного дела, либо вовсе не предполагающие дальнейшее судебное разбирательство, либо откладывающие его на неопределенный срок: прекращение уголовного дела, его приостановление, возвращение прокурору и т.п. Но если бы судья имел возможность принимать в «кабинетной форме» и без участия сторон решения о движении уголовного дела по «иному» пути, то это приводило бы к ситуации, когда сторона оказывалась бы лишена возможности обратиться к суду и изложить ему свои аргументы, что категорически недопустимо. Поэтому и возникла потребность сконструировать особую процедуру предварительного слушания именно для тех случаев, когда по инициативе суда или по ходатайству сторон обсуждается вопрос о невозможности проведения судебного разбирательства и необходимости принятия решения о приостановлении дела, его возврате в предыдущую стадию или даже полном прекращении.

Здесь мы сталкиваемся с системообразующими основаниями предварительного слушания, объективно предопределившими саму процессуальную неизбежность появления данного института. Таких оснований следует выделить на сегодняшний день пять и они связаны с наличием оснований для:

1. возвращения уголовного дела прокурору;
2. приостановления уголовного дела;
3. прекращения уголовного дела;
4. выделения иного уголовного дела из первоначально поступившего в суд;
5. соединения уголовных дел.

Естественно, что по итогам предварительного слушания и с учетом мнения сторон либо дело будет прекращено, приостановлено и т.п., либо суд не найдет оснований для его прекращения, приостановления и т.п. и назначит все-таки судебное разбирательство.

Однако основания проведения предварительного слушания не всегда связаны с гипотетической невозможностью назначения судебного разбирательства и необходимостью рассмотрения вопроса об «иных» направлениях движения уголовного дела (иначе говоря, здесь наличие оснований проведения предварительного слушания одновременно означает отсутствие оснований проведения судебного разбирательства, по крайней мере в тех пределах, в которых дело поступило в суд). В некоторых случаях хотя наличие оснований для назначения судебного разбирательства никем под сомнение не ставится, тем не менее возникают основания и для проведения предварительного слушания. Процессуальная природа таких оснований предварительного слушания неоднородна, т.е. здесь нет единого критерия, который приводил бы к необходимости проведения предварительного слушания, в связи с чем круг подобных оснований не является стабильным, иногда расширяясь, иногда сужаясь.

Во-первых, речь идет о случаях, когда предварительное слушание необходимо для окончательного решения вопроса о тех процессуальных формах, в которых пройдет судебное разбирательство. Так, основания проведения предварительного слушания в настоящее время1 возникают:

1) для решения вопроса о рассмотрении уголовного дела по существу с участием присяжных заседателей;

2) для решения вопроса о проведении судебного разбирательства в отсутствие подсудимого (заочное судебное разбирательство) по делам о тяжких и особо тяжких преступлениях, если подсудимый находится за пределами территории Российской Федерации, уклоняется от явки в суд и не был привлечен к ответственности за соответствующее преступление на территории иностранного государства.

Во-вторых, особое место занимает такое основание проведения предварительного слушания, как заявление стороной ходатайства об исключении из материалов уголовного дела того или иного доказательства. Данное основание лежит в рамках логики доказательственного права и связано с появлением особых процедур признания доказательств недопустимыми, в связи с чем законодатель стремится вынести эти процедуры за скобки стадии судебного разбирательства, дабы не разрушать структуру последней. Впрочем, к более подробному анализу этого основания предварительного слушания мы еще далее вернемся ввиду его большой важности.

В-третьих, появление любого процессуального института часто приводит к тому, что законодатель начинает его «нагружать» дополнительными и часто сугубо техническими функциями, которые не охватывались изначальной логикой соответствующего института. Нечто подобное произошло и с институтом предварительного слушания, в результате чего среди оснований его проведения можно теперь найти и те, которые следует понимать в плоскости не столько уголовно-процессуального, сколько материального уголовного права. Так, в случае если лицо приговорено к условному осуждению и совершило новое преступление, суд рассматривает вопрос об отмене условного осуждения, а иногда обязан его отменить (ч. 4 и 5 ст. 74 УК РФ). При этом «судебное разбирательство в отношении нового преступления может состояться только после вступления приговора, предусматривающего условное осуждение, в законную силу» (ч. 6 ст. 74 УК РФ). Соответственно, если первый приговор, предусматривающий условное осуждение, в законную силу еще не вступил (допустим, обжалован в апелляционном порядке), то суд, в чье производство поступило дело о новом преступлении, должен провести предварительное слушание, чтобы отложить назначение судебного разбирательства и дождаться вступления в законную силу первого приговора (п. 6 ч. 2 ст. 229 УПК РФ).

Что касается содержания соответствующих оснований проведения предварительного слушания, требующего подробного разбора институтов возвращения уголовного дела прокурору, прекращения и приостановления уголовного дела в судебных стадиях уголовного процесса и др., то здесь мы на нем специально останавливаться не будем. Эти институты не обладают какой-либо спецификой в стадии подготовки к судебному разбирательству по сравнению со стадией самого судебного разбирательства, где и будут рассмотрены. Более того, если взять, например, институт возвращения уголовного дела прокурору, то он значительно чаще применяется в стадии судебного разбирательства, нежели в стадии подготовки к нему, поскольку в большинстве случаев основания для возвращения уголовного дела прокурору возникают в ходе или по итогам судебного следствия. Отдельно будет рассмотрена в специальной главе и специфика предварительного слушания при решении вопроса о рассмотрении уголовного дела судом присяжных.

Однако существует одно основание проведения предварительного слушания, которое требует более подробного анализа именно в данной главе. Во-первых, такой анализ необходим в силу особой важности и сложности проблемы. Во-вторых, это основание по своему содержанию специфично именно для стадии подготовки к судебному разбирательству, нигде более в уголовном процессе не встречаясь и не применяясь. Речь идет о рассмотрении ходатайств об исключении доказательств.

Рассмотрение ходатайств об исключении доказательств

Как уже отмечалось выше, доказательство может считаться доброкачественным и использоваться при вынесении уголовно-процессуальных решений, в том числе приговора, только в том случае, когда оно соответствует определенным свойствам, прежде всего допустимости, относимости и достоверности. И здесь возникает очень важный вопрос: как исключить из механизма принятия уголовно-процессуальных решений доказательство, не соответствующее одному или нескольким из указанных свойств? В теоретической плоскости существуют только два возможных способа исключения недоброкачественных доказательств:

1) в момент оценки доказательств при принятии соответствующего уголовно-процессуального решения, что, как правило, находит отражение в мотивировочной части последнего; при этом само доказательство остается в материалах уголовного дела и подлежит каждый раз переоценке новым субъектом доказывания (прокурором после поступления к нему дела от следователя, судом после поступления к нему дела от прокурора, вышестоящим судом при пересмотре приговора и т.д.);

2) путем принятия специального процессуального решения об утрате доказательством юридической силы; в этом случае доказательство официально признается исключенным из процесса доказывания и не может более использоваться ни одним субъектом доказывания.

Российский уголовный процесс в основном использует первый способ исключения недоброкачественных доказательств, основанный на принципе свободной оценки доказательств (ст. 17 УПК РФ) и обязанности следователя, дознавателя, прокурора, суда каждый раз оценивать доказательство с точки зрения его относимости, допустимости и достоверности (ч. 1 ст. 88 УПК РФ). Единственным очевидным и прямо предусмотренным законом исключением, по крайней мере в ординарных судебных стадиях уголовного процесса, предполагающим использование второго из названных способов, является процедура предварительного слушания, в ходе которой в стадии подготовки к судебному разбирательству стороны могут поставить вопрос об исключении одного или нескольких недоброкачественных доказательств путем принятия судом специального процессуального решения. В результате рассмотрения данного вопроса в ходе предварительного слушания суд принимает решение либо об отклонении ходатайства стороны, либо об исключении доказательства. В последнем случае доказательство теряет юридическую силу, не может исследоваться и использоваться в ходе судебного разбирательства, а также быть положено в основу приговора или иного процессуального решения.

Проведение предварительного слушания по данному основанию допускается исключительно по ходатайству сторон: по своей инициативе суд провести его не вправе даже в том случае, когда при изучении материалов дела обнаруживает явно недоброкачественные доказательства. Сторона обязана указать в ходатайстве не только конкретное доказательство, на исключении которого она настаивает, но и основания исключения доказательства, а также обосновывающие ходатайство обстоятельства.

По каким основаниям ходатайство может быть исключено? УПК РФ не содержит здесь никаких уточнений, из чего можно сделать вывод, что исключение доказательства допускается по любым основаниям, связанным с его недоброкачественностью, т.е. когда оно не соответствует свойствам допустимости, относимости и достоверности. Но в реальной действительности таким основанием всегда является недопустимость доказательства, определяемая по правилам ст. 75 УПК РФ (за исключением в данном случае п. 1 ч. 2 этой статьи1). Что касается достоверности и относимости доказательства, то их фактически невозможно оценить изолированно, т.е. вне рамок судебного следствия, сопоставления с другими доказательствами, проведения судебно-следственных действий, направленных на проверку доказательств, и т.д. Поэтому механизм определения достоверности и относимости доказательств предполагает исключительно оценку доказательств в их совокупности, но не принятие специального решения путем рассмотрения одного отдельно взятого доказательства, что делает бессмысленным заявление ходатайства в стадии подготовки к судебному разбирательству об исключении доказательства на основании его недостоверности или неотносимости.

Вопрос об исключении доказательства рассматривается судом на предварительном слушании по существу только при наличии спора, т.е. когда другая сторона возражает против исключения доказательства. Если возражений нет, то ходатайство об исключении доказательства удовлетворяется автоматически (ч. 5 ст. 234 УПК РФ). Именно поэтому стороны заинтересованы в том, чтобы участвовать в проведении предварительного слушания, когда решается вопрос об исключении доказательств. В противном случае их могут ждать неприятные сюрпризы.

Если ходатайство заявлено стороной защиты со ссылкой на недопустимость доказательства, полученного с нарушением закона, то бремя опровержения доводов защиты лежит на обвинении, которое обязано доказать, что закон нарушен не был. Если же ходатайство заявлено стороной обвинения, то она обязана доказать свои доводы. Иначе говоря, бремя доказывания здесь всегда лежит на обвинении, так как именно оно в лице следователя, дознавателя и отчасти прокурора осуществляет собирание доказательств, обладая для этого необходимыми властными полномочиями. В данном аспекте отчетливо проявляется процессуальная конструкция благоприятствования защите (favor defensionis).

Рассмотрение ходатайств об исключении доказательств — это единственное основание проведения предварительного слушания, когда последнее включает в свою структуру элементы судебного следствия, т.е. допускает непосредственное собирание и исследование доказательств. Разумеется, судебное следствие здесь не может затрагивать вопросы существа уголовного дела. Оно предназначено только для того, чтобы решить вопрос о допустимости того или иного доказательства, определив, имело место нарушение закона при его собирании или нет. Поэтому суд вправе допросить свидетеля, исследовать и приобщить к материалам уголовного дела документ, огласить протоколы следственных действий. Например, если сторона защиты настаивает на недопустимости протокола обыска в связи с тем, что при его производстве не присутствовали понятые, чьи подписи подделаны, суд после исследования самого протокола вправе по ходатайству, допустим, стороны обвинения вызвать и допросить в качестве свидетелей присутствовавших при обыске понятых, чтобы выяснить, участвовали они на самом деле в производстве обыска или нет.

Если по результатам предварительного слушания принято решение об исключении доказательства, то оно не является необратимым. Заинтересованная сторона, считающая, что доказательство исключено ошибочно, вправе уже в ходе судебного разбирательства обратиться к суду с противоположным ходатайством — о признании исключенного доказательства допустимым, т.е. о восстановлении его юридической силы (ч. 7 ст. 235 УПК РФ). Это позволяет устранить очевидную несправедливость, когда, например, доказательство было исключено за отсутствием возражений стороны, просто-напросто опоздавшей, причем часто по независящим от нее обстоятельствам, на предварительное слушание. Возможно и появление у стороны новых веских доводов, которыми она не располагала на предварительном слушании. Но ясно, что не имеет ни малейшего смысла обращаться к суду за восстановлением юридической силы доказательства в ситуации, когда ничего нового по вопросу о допустимости доказательства она по сравнению с предварительным слушанием представить суду не в состоянии.