Меры уголовно-процессуального принуждения

Понятие и классификация мер уголовно-процессуального принуждения

В широком смысле принуждение пронизывает весь уголовный процесс. Это связано с тем, что в его рамках расследуется и рассматривается дело о возможном общественно опасном нарушении уголовного закона (преступлении), в силу чего подавляющее большинство уголовно-процессуальных действий и решений совершается и принимается независимо от воли частных лиц на основании принципа публичности. Если рассматривать уголовно-процессуальное принуждение в широком смысле, то мы не сможем выделить какой-либо специальный институт, а лишь придем к неизбежному выводу о принудительном характере всей (или почти всей) уголовно-процессуальной деятельности.

Однако в более узком смысле уголовному судопроизводству необходимы специальные меры, обеспечивающие принудительное исполнение обязанностей теми участниками процесса, которые не являются должностными лицами или членами профессиональных сообществ и в отношении которых не действует логика должностной (возможность отстранения от должности, изъятия дела из производства и т.п.) или иной дисциплинарной (лишение статуса адвоката и т.п.) ответственности. Без подобных специальных мер принудительный характер уголовного процесса останется пустой декларацией. Поэтому такого рода меры, применяемые в ходе уголовно-процессуальной деятельности к частным лицам, существуют во всех уголовно-процессуальных системах без исключения, независимо от того, имеют ли они либеральный или авторитарный характер, относятся к континентальной или англосаксонской модели судопроизводства и т.п. Иначе говоря, наличие данных мер является объективной необходимостью.

В российской уголовно-процессуальной традиции обозначенные специальные меры принято называть мерами процессуального принуждения. Они образуют автономный уголовно-процессуальный институт, нормы которого, подвергшись в свое время глубокой доктринальной (научной) обработке, сегодня кодифицированы в рамках разд. IV УПК РФ. Речь идет об институте общей части уголовно-процессуального права (общие положения уголовного судопроизводства), поскольку меры процессуального принуждения могут применяться в различных стадиях уголовного процесса.

Следует подчеркнуть, что выделение мер процессуального принуждения в отдельный институт происходит по целевому критерию: единственной целью таких мер является их специальная направленность на обеспечение принудительного исполнения участниками уголовного процесса их процессуальных обязанностей или на предотвращение гипотетического уклонения от исполнения данных обязанностей. Поэтому далеко не каждое процессуальное действие, сопряженное с применением принуждения (в широком смысле), является мерой процессуального принуждения (в узком смысле). Например, обыск в жилище, несомненно, сопряжен с принуждением (иногда даже физическим), поскольку производится помимо воли обыскиваемого лица. Более того, в рамках такого рода обыска происходит ограничение конституционных прав личности. Однако если мы зададим вопрос, относится ли принудительный обыск в жилище к числу мер процессуального принуждения, то ответ будет отрицательным. Целью обыска является не обеспечение исполнения обвиняемым его процессуальных обязанностей, а собирание доказательств. Поэтому в рамках системы уголовно-процессуального права обыск в жилище относится не к институту мер процессуального принуждения, а к институту следственных действий. Если же мы подвергнем такому же анализу, например, подписку о невыезде, внешне выглядящую менее «принудительной» и не сопряженную со столь явным ограничением конституционных прав личности, то выяснится, что по целевому критерию она направлена именно на предотвращение уклонения обвиняемого (подозреваемого) от исполнения им своих процессуальных обязанностей, т.е. является классической мерой процессуального принуждения.

Необходимо также обратить внимание, что меры процессуального принуждения не представляют собой форму ответственности в уголовно-правовом смысле. Поэтому, во-первых, они могут применяться не только к лицу, подвергаемому уголовному преследованию, но и к тем лицам, к которым у нас нет никаких уголовно-правовых претензий (свидетель, потерпевший и т.п.). Во-вторых, применение мер процессуального принуждения допускается к лицу, в отношении которого еще не опровергнута презумпция невиновности (подозреваемому, обвиняемому). В этом плане меры процессуального принуждения имеют исключительно процессуальную природу. Более того, даже в процессуальном плане их наложение далеко не всегда является некоей процессуальной квазисанкцией за ненадлежащее поведение. В некоторых случаях «санкционирующий» характер, несомненно, присутствует, например, когда к не явившемуся без уважительной причины на допрос свидетелю применяется привод или когда в отношении не выполняющего своих процессуальных обязанностей обвиняемого мера пресечения изменяется на более строгую. Но в иных случаях «санкционирующий» характер может вовсе отсутствовать, если мера процессуального принуждения применяется исключительно из «превентивных» соображений (например, подписка о невыезде или обязательство о явке). В то же время основания для применения меры процессуального принуждения требуются всегда. Другое дело, что эти основания не обязательно должны быть связаны с уже имеющим место неправомерным поведением (неявка, уклонение и т.п.). Иногда достаточно обоснования самой возможности и высокой вероятности в конкретном случае такого поведения, для предотвращения которого и применяется мера процессуального принуждения.

Меры процессуального принуждения можно классифицировать по самым разнообразным критериям. Например, в зависимости от того, идет ли речь о реакции на уже состоявшееся нарушение участником процесса его процессуальных обязанностей или о предотвращении такого нарушения, их можно разделить на: а) пресекающие (санкционирующие) и б) превентивные. Об этом уже говорилось выше. Помимо того, в соответствии с другим критерием существуют меры процессуального принуждения, которые подлежат применению: а) исключительно к подозреваемому (обвиняемому) или б) к иным участникам процесса (потерпевшим, свидетелям и т.п.). Крайне важен и такой критерий классификации, который позволяет в зависимости от степени ограничения конституционных прав личности выделить: а) меры процессуального принуждения, применяемые только на основании судебного решения, и б) меры процессуального принуждения, не требующие для их применения обращения за разрешением в суд. Впрочем, два последних критерия (а также некоторые другие) будут подробнее рассмотрены при классификации далее отдельных групп мер процессуального принуждения, а именно: мер пресечения и так называемых «иных мер процессуального принуждения».

Наконец, еще один критерий классификации положен в основу построения разд. IV УПК РФ, посвященного мерам процессуального принуждения. Он учитывает тот факт, что институт мер процессуального принуждения не является однородным. Данный институт в свою очередь состоит из нескольких «внутренних» институтов, каждый из которых может рассматриваться в автономном режиме. Такого рода институциональная структура мер процессуального принуждения позволяет выделить три их группы. Во-первых, центральной и системообразующей группой мер процессуального принуждения — их своего рода ядром — является автономный институт мер пресечения. Во-вторых, задержание, не будучи мерой пресечения, представляет собой самодостаточную меру процессуального принуждения sui generis, обладающую особой процессуальной природой. В-третьих, все остальные меры процессуального принуждения, не относящиеся ни к задержанию, ни к мерам пресечения, образуют по остаточному принципу автономную группу так называемых «иных мер процессуального принуждения». При дальнейшем изложении материала мы будем придерживаться именно такой системы мер процессуального принуждения, в течение длительного времени разработанной доктринально и нашедшей отражение в построении соответствующих глав УПК РФ.

Задержание и его особая природа в уголовном процессе

1. Понятие и юридическая природа института задержания. Во всех правопорядках без исключения существуют две формы ограничения физической свободы лица в качестве двух автономных мер процессуального принуждения: 1) кратковременное задержание; 2) длительное (в той или иной степени) заключение под стражу. Во всех правопоряд-ках между ними есть принципиальная разница: задержание является по своей природе полицейской мерой, т.е. реализацией полицейских функций; заключение под стражу является по своей природе судебной мерой, т.е. реализацией судебных функций. Называться эти меры могут по-разному в соответствии с национальной терминологической традицией, более устойчивой в континентальных правопорядках (например, фр. противопоставление garde а vue (задержание) и detentionprovisoire (заключение под стражу)). Однако само по себе разграничение двух принципиально отличных друг от друга форм ограничения физической свободы лица является объективной и универсальной константой. В России первая из этих форм (полицейская) обозначается понятием «задержание», а вторая (судебная) — понятием «заключение под стражу». Чем обусловлен этот дуализм, приводящий к автономии уголовно-процессуального института задержания?

Юридически в соответствии с современными конституционными и международно-правовыми императивами любое ограничение физической свободы лица и его помещение под стражу требуют судебного вмешательства, т.е. допускаются исключительно на основании судебного решения. Однако фактически это возможно далеко не всегда, поскольку с реальными проявлениями явно выраженной преступной деятельности, как правило, сталкиваются не суды, а полиция, осуществляющая функцию поддержания общественного порядка и вынужденная «на месте» реагировать на нарушения уголовного закона (прибывать по вызовам граждан, пресекать преступления при патрулировании улиц и т.п.). Разумеется, подобная проблема возникает только в тех случаях, когда полиция не просто констатирует преступное деяние, но и сталкивается с лицом, предположительно его совершившим (фактическим подозреваемым), которое оказывается «в руках» полиции.

Таким образом, между физическим пресечением преступной деятельности определенного лица (задача полиции) и реальной возможностью юридической официализации (процессуализации) данной ситуации (составление необходимых документов, решение вопроса о юридической квалификации деяния, возбуждение уголовного дела, доставление в суд лица, заслуживающего помещения под стражу и т.д.) возникает неизбежный временной отрезок, от которого при всем желании не в состоянии избавиться ни одна правовая система, причем по абсолютно объективным причинам. Выход здесь только один — сконструировать специальный уголовно-процессуальный институт (институт задержания), который занимает особое место в системе уголовно-процессуального права и является единственным способом преодоления проблемы фактического разрыва между полицейским пресечением преступной (гипотетически) деятельности определенного лица и приведением этой ситуации в русло ординарных процессуальных решений, действий и т.п. В противном случае деятельность полиции по пресечению преступных деяний и ограничению физической свободы подозреваемых лиц пришлось бы вовсе вывести за пределы уголовно-процессуального регулирования, что чревато массовыми нарушениями прав личности и чего не может себе позволить ни одна правовая система.

Особое (уникальное) место института задержания в системе уголовно-процессуального права и его специальная (строго ограниченная) функциональная нагрузка позволяют выделить несколько универсальных сущностных характеристик данного института.

Во-первых, задержание ограничено часами (как правило, несколькими десятками часов), так как этого вполне достаточно для того, чтобы ситуация приобрела нормальные процессуальные черты и вошла в искомое юридическое русло.

Во-вторых, задержание не предполагает возможности принятия какого-либо предварительного процессуального решения, так как является процессуальной формой реагирования на фактические обстоятельства.

В-третьих, процессуальное оформление задержания происходит уже после того, как задержание произведено, т.е. в отличие от остальных процессуальных действий основания и мотивы задержания излагаются post factum — в акте (протоколе), составляемом не до, а после задержания.

В-четвертых, задержание представляет собой единственную меру процессуального принуждения, которая по общему правилу применяется исключительно до возбуждения уголовного дела.

В-пятых, задержание является единственным допустимым случаем ограничения физической свободы лица, производимым без судебного решения.

Отмеченные характеристики института позволяют понять, почему задержание не входит в состав мер пресечения. Данные характеристики не только несовместимы с концепцией мер пресечения, но и прямо противоположны ей, поскольку меры пресечения применяются только после возбуждения уголовного дела, на относительно длительный срок, на основании мотивированного предварительного постановления и т.п. В такой ситуации задержание не может не оставаться мерой процессуального принуждения особого рода (sui generis). Отмеченные универсальные характеристики находят отражение в российском уголовно-процессуальном праве, к анализу которого мы переходим.

2. Основания задержания. Существует одно общее основание, при отсутствии которого уголовно-процессуальное задержание категорически недопустимо: лицо может быть задержано лишь по подозрению в совершении преступления, предусматривающего в виде наказания лишение свободы (ч. 1 ст. 91 УПК РФ). Иначе говоря, в момент задержания компетентные правоохранительные органы (чаще всего полиция) должны иметь основания полагать (подозревать), что задержанное лицо совершило деяние, не просто квалифицируемое уголовным законом как преступление, но и предусматривающее в качестве уголовно-правовой санкции (наказания) лишение свободы. С учетом отмеченной выше процессуальной природы задержания, когда фактические действия по пресечению преступления предшествуют их официальной юридической оценке, никто, конечно, не вправе требовать от полиции, как правило, действующей в жестких условиях физического противоборства с гипотетическим нарушителем уголовного закона, абсолютно точной уголовно-правовой квалификации деяния. Строго говоря, такая квалификация в соответствующих условиях просто-напросто невозможна. Однако полиция должна иметь основания полагать, что речь идет именно о преступлении, наказуемом лишением свободы, т.е. что пресекаемое ею поведение а) нарушает уголовный закон, б) гипотетически влечет наказание в виде лишения свободы. Если полиция убеждена в обратном, то задержание заведомо незаконно. При этом возможны ситуации, когда полиция изначально полагает, что имеет дело с административным правонарушением, применяя административное задержание, предусмотренное КоАП РФ, но в дальнейшем приходит к выводу, что речь идет о преступлении, наказуемом лишением свободы. Как вытекает из Постановления Конституционного суда РФ от 16 июня 2009 г. № 9-П, в таком случае административное задержание не «складывается» с уголовно-процессуальным, а поглощается им. Иначе говоря, общий срок задержания не может превышать установленных Конституцией РФ 48 часов, которые отсчитываются именно с момента административного задержания, пусть даже «превратившегося» при юридическом анализе нарушения закона в задержание уголовно-процессуальное. В обратной ситуации, когда полиция при задержании полагала, что речь идет о преступлении, наказуемом лишением свободы, но впоследствии (при юридической оценке деяния) был сделан иной вывод, в соответствии с которым деяние является либо преступлением, не предусматривающим наказание в виде лишения свободы, либо административным или другим правонарушением, либо вовсе не представляет собой нарушения закона, уголовно-процессуальное задержание должно быть немедленно прекращено.

Помимо общего основания, задержание может иметь место также при наличии одного из четырех специальных оснований задержания, перечисленных в ст. 91 УПК РФ:

1. когда лицо застигнуто при совершении преступления или непосредственно после его совершения;
2. когда потерпевшие или очевидцы укажут на лицо как на совершившее преступление;
3. когда на лице или его одежде, при нем или в его жилище будут обнаружены явные следы преступления (например, оружие, наркотики, похищенные вещи, предполагаемые следы крови и т.п.);
4. когда имеются иные данные, дающие основания подозревать лицо в совершении преступления.

Данный перечень не является открытым, невзирая на некоторую неопределенность последнего основания. Но если первые три из перечисленных оснований являются самодостаточными, то последнее («иные данные») требует одновременного наличия одного из четырех дополнительных условий задержания. Здесь действует следующая схема: наличие иных данных, дающих основание подозревать в совершении преступления, + либо 1) лицо пытается скрыться; либо 2) не имеет постоянного места жительства; либо 3) не установлена его личность; либо 4) в суд направлено ходатайство об избрании в отношении лица меры пресечения в виде заключения под стражу.

Соотношение четвертого из перечисленных специальных оснований задержания с одним из четырех дополнительных условий можно проиллюстрировать следующим примером. Допустим, совершено опасное преступление, наказуемое лишением свободы. По описаниям потерпевших изготовлен фоторобот подозреваемого лица, который разослан в отделения полиции. При патрулировании улицы сотрудники полиции приходят к выводу, что один из прохожих имеет сходство с изображением на фотороботе. При предложении полиции предъявить документы прохожий пытается скрыться или заявляет, что документов у него нет. В такой ситуации налицо основания для уголовно-процессуального задержания, так как имеются: общее основание (подозрение в совершении преступления, наказуемого лишением свободы); специальное основание в виде «иных данных, дающих основание подозревать определенное лицо» (сходство прохожего с изображением на фотороботе); дополнительное условие (лицо пытается скрыться или не удается установить его личность). Однако при отсутствии одного из элементов, когда, например, никакого сходства с фотороботом изначально нет или лицо предъявляет по требованию полиции удостоверение личности, подтверждающее, что сходство оказалось мнимым, основания для уголовно-процессуального задержания не имеют места.

Следует также подчеркнуть, что институт оснований задержания формировался исторически. В этом смысле на российское право большое влияние оказали положения наполеоновского Кодекса уголовного следствия 1808 г., в свою очередь воспринявшего классический средневековый институт in flagranti (действия полиции при обнаружении преступления с поличным). Поэтому нет ничего удивительного, что формулировки ст. 91 УПК РФ почти дословно воспроизводят соответствующие положения действующего УПК Франции 1958 г. о так называемом «дознании очевидных преступлений». Другое дело, что если французская традиция всегда развивала средневековый институт in flagranti в качестве особой формы дознания, которая проводится в тех случаях, когда «лицо застигнуто при совершении преступления или непосредственно после», когда «укажут потерпевшие или очевидцы», когда «на лице, его одежде и т.п. обнаружены следы преступления», то российская доктрина со времен Устава уголовного судопроизводства 1864 г. преобразовала его в институт оснований задержания, сохранившийся в советских УПК и фактически без серьезных изменений воспринятый действующим УПК РФ. Поэтому толкование ст. 91 УПК РФ требует определенной юридической культуры, учитывающей исторические и сравнительно-правовые корни соответствующих положений и формулировок. В такой ситуации нельзя, например, буквально толковать понятие «потерпевший», использованное в ст. 91 УПК РФ. Речь идет о потерпевшем в фактическом смысле, зовущим полицию на помощь в ситуации непосредственного совершения преступления, в силу чего ни о каком «постановлении о признании потерпевшим» речь здесь, разумеется, идти не может (откуда такому постановлению взяться в момент совершения преступления?).

Ясно также, что сама идея пресечения преступления in flagranti (когда лицо застигнуто с поличным), лежащая в основе института задержания, предполагает, что по общему правилу задержание применяется, как уже отмечалось, до возбуждения уголовного дела, в силу чего его иногда неправильно называют «фактическим задержанием», противопоставляя некоему «юридическому» задержанию. На самом деле, задержание почти всегда является фактическим, что вытекает из его природы и его оснований, поэтому противопоставлять надо не «фактическое» и «юридическое» задержание, а само задержание и его процессуальное оформление, происходящее post factum.

Исключением являются только случаи задержания при наличии «иных данных», особенно когда дополнительным условием является направление ходатайства в суд об избрании в отношении лица меры пресечения в виде заключения под стражу. Это, пожалуй, едва ли не единственная ситуация, когда задержание происходит не в «полевых условиях» физического пресечения преступления, а по возбужденному уголовному делу, на основании принятого процессуального решения и т.п. Задержание здесь необходимо для доставления подозреваемого в суд, что предполагает кратковременное ограничение его физической свободы. Та же самая ситуация имеет место, если подозреваемый (обвиняемый) скрывается и объявлен в розыск. При обнаружении его задерживают, однако опять-таки исключительно для того, чтобы доставить в ближайший суд для решения вопроса о мере пресечения, на что обратил внимание Верховный Суд РФ в Постановлении Пленума от 19 декабря 2013 г. № 41 «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога» (п. 18).

3. Процессуальное оформление и срок задержания. Задержание оформляется протоколом, где указываются, в частности, основания задержания, а также иные данные, перечисленные в ч. 2 ст. 91 УПК РФ. Протокол должен быть составлен не позднее трех часов после доставления полицией подозреваемого в орган дознания или следователю. При составлении протокола подозреваемому должны быть разъяснены все его права. Именно в этот момент уголовно-процессуальная деятельность входит в нормальное русло, что и позволяет иногда, как уже отмечено, не совсем точно называть процессуальное оформление задержания неким «юридическим задержанием». В то же время статус подозреваемого приобретается лицом не в момент доставления, а непосредственно в момент задержания. Тогда же у него теоретически возникает право на помощь защитника, которое в «полевых условиях», конечно, сложно реализовать.

При задержании подозреваемый может быть подвергнут личному обыску. Это необходимо как для сохранения доказательств, так и для обеспечения безопасности участников уголовного судопроизводства, а также всех иных лиц (сотрудников полиции, людей, находящихся вокруг, и т.п.), особенно когда есть основания полагать, что при подозреваемом находится (может находиться) оружие и иные опасные предметы. Личный обыск имеет по отношению к задержанию акцессорную природу, поэтому подчиняется той же логике, что и само задержание (производится до возбуждения уголовного дела сотрудниками полиции, принимающими участие в задержании, и т.п.). Он, в частности, не требует никакого предварительного постановления об обыске, подчиняясь специальным правилам производства (ч. 2 ст. 184 УПК РФ).

Что касается возбуждения уголовного дела, то закон не уточняет, должно ли оно произойти до или после составления протокола задержания. Представляется, что сначала необходимо составить протокол, изложенные в котором сведения и служат основанием возбуждения уголовного дела. Ясно также, что уголовное дело при любых обстоятельствах должно быть возбуждено не позднее 24 часов с момента непосредственного (фактического) задержания, поскольку в противном случае невозможно выполнить требования ч. 2 ст. 46 УПК РФ, обязывающие допросить подозреваемого не позднее 24 часов после задержания (без возбуждения уголовного дела допрос недопустим).

Необходимо также отметить, что орган дознания или следователь, к которому полиция доставляет задержанного (в зависимости от подследственности), обязан не позднее 12 часов с момента задержания уведомить о произведенном задержании прокурора, что позволяет последнему реализовать свои надзорные полномочия.

Предельный срок задержания установлен ч. 2 ст. 22 Конституции РФ и составляет 48 часов, по истечении которых лицо либо освобождается, либо в отношении него принимается судебное решение о содержании под стражей. Это важнейшее конституционное положение воспроизведено в ч. 1 ст. 10 УПК РФ, составляя один из ключевых элементов фундаментального принципа неприкосновенности личности, исключающего несудебное ограничение свободы лица на срок свыше 48 часов. В то же время следует иметь в виду, что 48-часовой срок исчисляется с момента реального (фактического) задержания и до принятия судебного решения, а не до доставления лица в суд. Поскольку суд обязан принять соответствующее решение о заключении задержанного под стражу в течение восьми часов с момента поступления к нему материалов от органов дознания или следствия (ч. 4 ст. 108 УПК РФ), то на самом деле последние располагают не 48, а 40 часами для завершения досудебной части задержания и обращения в судебные инстанции. В противном случае возникает риск, что судья не успеет рассмотреть ходатайство о заключении под стражу (он не обязан действовать быстрее, нежели в пределах отведенных восьми часов) и задержанного придется немедленно отпускать в суде в связи с истечением предельного срока задержания.

При этом следует иметь в виду, что Конституция РФ и УПК РФ устанавливают 48 -часовой предельный срок не задержания как такового, а лишь его досудебной части (до принятия судебного решения). Поэтому при решении вопроса о заключении под стражу суд вправе продлить срок задержания на 72 часа (п. 3 ч. 7 ст. 108 УПК РФ) при наличии двух обязательных условий: 1) он должен убедиться, что задержание произведено законно и обоснованно, тем самым произведя его судебную легитимацию; 2) одна из сторон (обвинение или защита) заявляет ходатайство о продлении задержания для предоставления дополнительных доводов обоснованности или необоснованности заключения под стражу, т.е. суд в данном случае не может осуществлять продление по своей инициативе (ex officio). В реальной практике это происходит, например, в случае, когда защита просит продлить задержание и не применять меру пресечения в виде заключения под стражу в связи с состоянием здоровья подозреваемого, которое может быть подтверждено справкой из медицинского учреждения, для чего защите необходимо туда обратиться (допустим, задержание произведено в пятницу вечером, в выходные медицинское учреждение закрыто, поэтому защитник не может получить справку в течение 48 часов и т.п.). Понятно, что защита в данной ситуации предпочитает продлить задержание на 72 часа, чтобы предоставить суду дополнительные аргументы, нежели оспаривать потом судебное решение о двухмесячном заключении под стражу. С аналогичной ситуацией может столкнуться и обвинение, также заинтересованное в отложении принятия решения для опровержения, например, доводов защиты, предоставления дополнительных материалов, которые по объективным причинам невозможно было получить в течение 48 часов, и т.д.

Таким образом, при продлении судом задержания его срок складывается из двух этапов: 1) досудебная часть (максимум 48 часов) + 2) судебная часть (максимум 72 дополнительных часа). Общий максимальный срок задержания составляет тогда 120 часов. Дальнейшее его продление не допускается.

В конечном счете задержание завершается либо 1) безусловным освобождением задержанного; либо 2) освобождением задержанного с применением к нему органами следствия (дознания) или суда меры пресечения, не связанной с заключением под стражу; либо 3) заключением задержанного судом под стражу в качестве меры пресечения.

4. Права задержанного. Лицо, задержанное по подозрению в совершении преступления, немедленно приобретает статус подозреваемого и пользуется всеми правами, предоставленными законом подозреваемому. Однако есть некоторые специальные права, которыми обладает не каждый подозреваемый, а лишь тот, что задержан в уголовно-процессуальном порядке. Эти права следует считать правами задержанного. В силу их важности необходимо остановиться на них отдельно.

В российском уголовном процессе задержанный имеет следующие специальные права:

а) знать, в чем он подозревается, причины задержания, а также право получить сразу после его составления копию протокола задержания с точным изложением оснований (мотивов) задержания;
б) знать свои права, которые разъясняются при составлении протокола задержания;
в) иметь защитника с момента фактического задержания (если это реально) или как только технически представится такая возможность (обычно после доставления следователю или в орган дознания), а также при любых обстоятельствах получить с защитником свидание конфиденциально и наедине до первого допроса подозреваемого, производимого не позднее 24 часов с момента фактического задержания; при этом срок свидания с защитником в любом случае не может быть менее двух часов (если сами подозреваемый и его защитник не сочтут достаточным более краткое свидание)1;
г) не позднее 3 часов с момента доставления в орган дознания (к следователю) переговорить по телефону на русском языке в присутствии дознавателя (следователя) с близкими родственниками или при отсутствии таковых с иными родственниками, близкими лицами для их уведомления о своем задержании (так называемое «право на телефонный звонок»); если задержанный отказывается от такого права или по каким-то причинам (физические или психические недостатки, незнание русского языка и т.п.) не в состоянии его реализовать, то уведомление близких родственников, родственников и т.п. производится самим дознавателем (следователем);
д) быть допрошенным в присутствии защитника (если подозреваемый не отказался от защитника или участие последнего в любом случае является обязательным) не позднее 24 часов с момента задержания, чтобы иметь возможность официально изложить свою позицию в связи с подозрением и по обстоятельствам задержания; при этом подозреваемый вправе в любом случае отказаться от дачи показаний или любых иных объяснений, реализуя так называемое «право на молчание»;
е) в случае согласия дать показания на допросе или любые иные объяснения быть предупрежденным перед этим о том, что его показания (объяснения) могут быть использованы в качестве доказательств по уголовному делу, в том числе при дальнейшем отказе от этих показаний; в сравнительно-правовом плане данное положение, известное сейчас, помимо России, во многих других уголовно-процессуальных системах, часто называют «правилом Миранды», так как его принято в историческом смысле ассоциировать с известным решением Верховного суда США по делу «Миранда против Аризоны», принятым в 1966 г.

Кроме того, некоторые категории задержанных приобретают при задержании дополнительные права. Так, при задержании иностранного гражданина в течение 12 часов должно быть уведомлено посольство или консульство страны, гражданином которой он является. При задержании военнослужащих или сотрудников органов внутренних дел в тот же срок в обязательном порядке уведомляется командование воинской части или начальник органа внутренних дел. При задержании члена общественной наблюдательной комиссии (ОНК), осуществляющей контроль гражданского общества за учреждениями уголовно-исполнительной системы, в течение тех же 12 часов должны быть уведомлены соответствующая ОНК и секретарь Общественной палаты РФ, а при задержании адвоката — адвокатская палата субъекта РФ, членом которой он является. При этом если факт задержания необходимо в интересах расследования сохранить в тайне, то следователь (дознаватель) вправе обратиться к прокурору, который может разрешить не производить уведомление названных лиц, кроме случая, когда иностранный гражданин является несовершеннолетним (тогда уведомление посольства или консульства в любом случае обязательно).

Меры пресечения

1. Понятие и классификация мер пресечения. Понятие «меры пресечения» является видовым по отношению к родовому понятию «меры процессуального принуждения». Иначе говоря, они соотносятся как часть (меры пресечения) и целое (меры процессуального принуждения). При этом, как отмечалось выше, меры пресечения являются центральной (системообразующей) группой мер процессуального принуждения.

Само словосочетание меры пресечения, используемое исключительно в профессиональном уголовно-процессуальном языке, этимологически является результатом терминологической редукции. Устав уголовного судопроизводства 1864 г. содержал более полное и точное наименование соответствующего уголовно-процессуального института: меры пресечения возможности обвиняемому уклонения от следствия и суда. Однако будучи чрезмерно длинным и неудобным для произношения, это наименование естественным образом сократилось сначала в юридической литературе, а затем и в законе, превратившись просто в «меры пресечения». Сегодня последний вариант является устойчивым, самодостаточным и не требующим смысловых пояснений. Именно его давно уже использует закон, в том числе действующий (гл. 13 УПК РФ). В то же время, невзирая на терминологическую редукцию, понятие и целевые характеристики института остались неизменными. Речь по-прежнему идет о мерах, направленных на пресечение обвиняемому (подозреваемому) возможности уклонения от следствия и суда.

Меры пресечения, несмотря на их относительное разнообразие и неодинаковую степень использования принуждения, обладают несколькими общими отличительными признаками:

Во-первых, в отличие от задержания меры пресечения могут применяться только после возбуждения уголовного дела.

Во-вторых, они могут применяться только на основании специального мотивированного процессуального решения (постановления)1, которое вправе принять дознаватель, следователь или суд. При этом применительно к суду следует различать две ситуации: 1) когда дело находится в производстве суда в судебных стадиях процесса — суд тогда вправе вынести решение (в том числе по собственной инициативе) о применении любой меры пресечения; 2) когда дело находится в производстве следователя или дознавателя в досудебных стадиях уголовного процесса — суд тогда рассматривает возбужденные следствием или дознанием ходатайства о применении тех мер пресечения, которые могут применяться исключительно на основании судебного решения (о них см. далее).

В-третьих, меры пресечения могут применяться на длительный срок, в некоторых случаях ограниченный специальными периодами, исчисляемыми месяцами (с возможностью продления), а в других — вовсе не ограниченный ничем, кроме общих сроков производства по уголовному делу.

В-четвертых, меры пресечения по общему правилу применяются только к обвиняемому. В качестве исключения они могут применяться также к подозреваемому (ст. 100 УПК РФ), но на срок, не превышающий 10 суток (включая срок задержания), после чего лицу либо предъявляется обвинение, либо мера пресечения отменяется. По делам о примерно 10 опасных преступлениях (террористический акт — ст. 205 УК РФ, содействие террористической деятельности — ст. 205.1 УК РФ, захват заложника — ст. 206 УК РФ и др.) мера пресечения может применяться к подозреваемому на срок до 45 суток. Строго ограниченное жесткими (без продления) и краткими сроками применение меры пресечения к подозреваемому имеет технический характер (необходимость предоставления минимального времени для подготовки обоснованного обвинения при объективной невозможности оставления на свободе соответствующего лица) и лишь подчеркивает общее правило: в нормальной ситуации для применения меры пресечения требуется сначала предъявить обвинение. Следует также обратить внимание, что меры пресечения в любом случае могут избираться только в отношении лица, подвергаемого уголовному преследованию. Об их применении в отношении иных участников уголовного судопроизводства (потерпевших, свидетелей и т.п.) не может быть и речи.

Предусмотренные российским уголовно-процессуальным законом и перечисленные в ст. 98 УПК РФ меры пресечения можно классифицировать по разным критериям. Наибольшее практическое значение имеют два из них.

Прежде всего, все меры пресечения могут быть разделены на общие и специальные.

Общие меры пресечения, которых большинство, рассчитаны на применение ко всем обвиняемым (подозреваемым) без исключения, независимо от их возраста, рода занятий, профессионального и должностного статуса и т.п.

Специальные меры пресечения рассчитаны на применение в отношении не всех, но лишь отдельных категорий обвиняемых (подозреваемых). Таковых в российском уголовном процессе существует две: 1) наблюдение командования воинской части (ст. 104 УПК РФ), которое может применяться лишь к обвиняемым или подозреваемым, являющимся военнослужащими или относящимся к категории граждан, проходящих военные сборы; 2) присмотр за несовершеннолетним обвиняемым или подозреваемым (ст. 105 УПК РФ), который, как следует уже из наименования данной меры пресечения, применяется исключительно к несовершеннолетним. Соответственно, все остальные российские меры пресечения являются общими.

Кроме того, все меры пресечения могут быть разделены на те, которые могут применяться исключительно по решению суда, и те, которые могут применяться без судебного решения (по постановлению следователя или дознавателя).

Исключительно по решению суда могут применяться меры пресечения, которые ограничивают конституционные права и свободы личности или содержат иные существенные правоограничения, требующие, по мнению законодателя, судебного вмешательства. Таковых на сегодняшний день в России три меры пресечения: 1) заключение под стражу; 2) домашний арест; 3) залог.

Все остальные меры пресечения могут применяться без судебного решения, т.е. для их избрания достаточно постановления следователя или дознавателя. В российском уголовном процессе речь идет о четырех мерах пресечения: 1) подписке о невыезде; 2) личном поручительстве; 3) наблюдении командования воинской части; 4) присмотре за несовершеннолетним подозреваемым или обвиняемым. С точки зрения российского законодателя, они в наименьшей степени затрагивают конституционные права и свободы личности.

2. Основания применения мер пресечения. Помимо отмеченных выше четырех отличительных признаков, меры пресечения обладают еще одним: они могут применяться лишь при наличии одного из установленных законом оснований, которые являются общими для всех мер пресечения. Иначе говоря, при отсутствии данных оснований не может быть применена ни одна из предусмотренных законом мер пресечения, даже самая мягкая из них (например, подписка о невыезде). Если оснований для применения мер пресечения нет или их наличие не удается обосновать мотивированным процессуальным решением, речь может идти лишь о применении в качестве альтернативы мерам пресечения одной из так называемых «иных» мер процессуального принуждения, а именно обязательства о явке — ст. 112 УПК РФ.

Установленные законом основания применения мер пресечения отражают целевую характеристику института мер пресечения как такового. По сути, каждое из оснований представляет собой легитимную цель, реальное (а не мнимое или формальное) достижение которой придает необходимую правомерность существенным правоограничениям (включая ограничение свободы), налагаемым на лицо, еще не признанное виновным в совершении преступления приговором суда (обвиняемого или подозреваемого). При этом решение о применении меры пресечения должно в обязательном порядке содержать надлежащее процессуальное обоснование того, что в данном случае имеется одно из оснований для применения меры пресечения. Такое обоснование должно опираться на факты, а не на голословные и ничем не подкрепленные предположения лица, принимающего решение.

Действующий российский уголовно-процессуальный закон предусматривает четыре основания (перечень исчерпывающий) для применения мер пресечения (ст. 97 УПК РФ). Таковыми являются:

1) наличие достаточных данных полагать, что обвиняемый (подозреваемый) скроется от дознания, следствия или суда;

2) наличие достаточных данных полагать, что обвиняемый (подозреваемый) продолжит заниматься преступной деятельностью;

3) наличие достаточных данных полагать, что обвиняемый (подозреваемый) может угрожать свидетелю или иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожить доказательства или иным образом воспрепятствовать производству по делу;

4) необходимость обеспечения исполнения приговора или возможной выдачи лица иностранному государству.

При наличии и должном обосновании одного из указанных оснований применение одной из мер пресечения становится правомерным. Далее возникает уже вопрос о выборе конкретной меры пресечения из установленного законом списка. При этом в обязательном порядке должна производиться индивидуализация меры пресечения, т.е. выбор меры пресечения должен осуществляться не только по формальным признакам и уж тем более не механически (автоматически), а с учетом обстоятельств дела и персональных характеристик обвиняемого или подозреваемого, включая сведения о его личности, о характере и тяжести преступления, возрасте, состоянии здоровья, семейном положении, роде занятий и др. (ст. 99 УПК РФ). Без учета данных обстоятельств применение меры пресечения может оказаться несоразмерным достижению тех целей, которым она должна служить, когда, например, опасное для общества лицо останется на свободе или, напротив, не представляющий никакой опасности и не склонный противодействовать следствию обвиняемый окажется заключен под стражу.

Но выбор той или иной меры пресечения, разумеется, не может быть сделан без учета специфики каждой из них. Это подводит нас к вопросу о видах мер пресечения.

3. Виды мер пресечения и процессуальный порядок их применения. В сравнительно-правовой плоскости следует прежде всего различать два возможных подхода к видам мер пресечения: 1) англосаксонский подход строится на отсутствии исчерпывающего перечня мер пресечения в привычном нам понимании; по сути, есть только одна мера пресечения — заключение под стражу, а также право суда не помещать обвиняемого под стражу в случае выполнения им определенных условий (а иногда и вовсе без условий), выдвигаемых самим судом в каждом конкретном случае; такового рода альтернатива заключению под стражу охватывается не переводимым точно на русский язык английским понятием bail, которое обозначает далеко не только залог или поручительство, но и любое иное условие, позволяющее судье не помещать обвиняемого под стражу даже при наличии к тому оснований; при этом конкретную «альтернативу» чаще всего определяет не закон, а сам судья, исходя из обстоятельств дела; 2) континентальный подход, в соответствии с которым уголовно-процессуальный закон должен содержать исчерпывающий перечень мер пресечения, т.е. судья в такой ситуации может лишь выбрать меру пресечению из списка, предложенного ему законодателем, не будучи вправе самостоятельно вырабатывать (создавать) соответствующие правоограничения для каждого конкретного случая.

Континентальная модель в свою очередь распадается на два варианта, которые условно можно обозначить в качестве французского и российского: 1) французский вариант предполагает, что все меры пресечения, не связанные с заключением под стражу, объединяются в рамках общего комплексного понятия «судебный контроль» (contrdlejudiciaire), в связи с чем, принимая решение о судебном контроле, лицо, ведущее производство по делу, вправе одновременно выбрать сразу несколько мер пресечения, дополняющих друг друга, какие-то затем отменить, какие-то заменить, какие-то добавить и т.д., т.е. все «альтернативные» заключению под стражу меры пресечения являются не взаимоисключающими, а взаимодополняющими; 2) российский вариант рассматривает каждую меру пресечения в качестве автономной, что дает возможность применения только одной из них — одновременное применение сразу нескольких мер пресечения исключается.

Таким образом, действующий российский уголовно-процессуальный закон предоставляет дознавателю, следователю или суду право применить только одну из семи мер пресечения, предусмотренных ст. 98 УПК РФ. В то же время на самом деле по отдельному уголовному делу список мер пресечения, имеющийся в распоряжении органов расследования или суда, никогда не бывает больше шести, поскольку несовершеннолетние не могут быть военнослужащими. В стандартной ситуации, имея дело с совершеннолетним обвиняемым (подозреваемым), не являющимся военнослужащим, речь идет о пяти возможных мерах пресечения. Если обвиняемым (подозреваемым) является несовершеннолетний или военнослужащий — о шести мерах пресечения (5 общих + 1 специальная). Нельзя не отметить, что российская номенклатура мер пресечения является достаточно бедной и не дает широких возможностей для индивидуализации меры пресечения, поскольку даже в континентальных системах, исходящих из принципа «исчерпывающего списка», такой список обычно насчитывает полтора — два десятка вариантов, включая, например, изъятие заграничного паспорта, запрет посещать определенные места, запрет встречаться с определенными лицами, обязанность пройти курс лечения (от наркомании или алкоголизма) и т.п.

Рассмотрим теперь понятие и особенности применения каждой из семи российских мер пресечения, предварительно концептуально разграничив меры пресечения, не связанные с заключением под стражу, и заключение под стражу как самую строгую меру пресечения.

А. Меры пресечения, не связанные с заключением под стражу

1) подписка о невыезде и надлежащем поведении

Данная мера пресечения является наименее строгой и, пожалуй, самой распространенной. По крайней мере по частоте применения среди мер пресечения, не связанных с лишением свободы, она находится вне конкуренции. Решение о ее применении возлагает на обвиняемого (подозреваемого) три обязательства: 1) не покидать постоянное или временное место жительства без разрешения соответственно дознавателя, следователя или суда; 2) в назначенный срок являться по вызовам дознавателя, следователя и в суд; 3) иным путем не препятствовать производству по уголовному делу. Все эти обязанности возникают автоматически при избрании данной меры пресечения и имеют кумулятивный характер, т.е. действуют одновременно. Невыполнение данных обязанностей может привести к замене меры пресечения на более строгую. При этом следует иметь в виду, что под «местом жительства» в отличие от гражданского законодательства здесь понимается не конкретное место проживания обвиняемого или подозреваемого (дом, квартира и т.п.), а пределы соответствующего населенного пункта, поскольку в противном случае подписка о невыезде превратилась бы в домашний арест.

2) личное поручительство

Некоторые меры пресечения напоминают гражданско-правовые способы обеспечения обязательств, поскольку механизм «обеспечения» здесь идентичен, хотя в правовом смысле речь идет об автономных уголовно-процессуальном и гражданско-правовом институтах, не допускающих никакой взаимной аналогии права. Иначе говоря, к уголовно-процессуальному институту поручительства (как и, допустим, к институту залога) не могут быть применены какие-либо гражданско-правовые нормы даже по аналогии.

Личное поручительство состоит в письменном обязательстве «заслуживающего доверие лица» (ч. 1 ст. 103 УПК РФ) или нескольких лиц в том, что оно ручается за выполнение обвиняемым (подозреваемым) его обязанностей по явке в орган расследования или в суд, а также в том, что он не будет препятствовать производству по делу. При этом лицо (поручитель) должно заслуживать доверия не в смысле своей объективно безупречной репутации (анкетные данные, награды и т.п.), а с точки зрения следователя, дознавателя и суда, т.е. оно должно заслуживать доверия в плане реальной способности обеспечить выполнение обвиняемым своих обязанностей, что предполагает особый характер взаимоотношений между поручителем и обвиняемым (подозреваемым). Скажем, если потенциальный поручитель имеет блестящие личные характеристики, но нет никаких оснований полагать, что он способен позитивно влиять на обвиняемого, обеспечивая безупречное исполнение процессуальных обязанностей, то в личном поручительстве должно быть отказано. С другой стороны, лицо, не имеющее каких-то особых заслуг, но в силу своих взаимоотношений с обвиняемым способное обеспечить его явку и т.д. (например, работодатель обвиняемого), вполне может стать поручителем в уголовном деле.

Для избрания личного поручительства в качестве меры пресечения необходимо, чтобы поручитель (поручители) обратился с соответствующим ходатайством, которое рассматривается дознавателем, следователем или судом. При этом обязательным является согласие обвиняемого (подозреваемого), т.е. нельзя стать поручителем помимо его воли. При удовлетворении ходатайства и избрании личного поручительства в качестве меры пресечения поручителю разъясняются существо обвинения (подозрения), обязанности самого поручителя и его ответственность. Так, если вопреки поручительству обвиняемый (подозреваемый) будет уклоняться от выполнения соответствующих обязанностей, то на поручителя может быть возложено денежное взыскание в размере до 10 000 руб. В целом надо отметить, что личное поручительство применяется в качестве меры пресечения относительно редко. Во-первых, не так уж часто можно найти людей, желающих лично поручиться за обвиняемого (подозреваемого). Во-вторых, еще реже встречается ситуация, когда есть реальные основания полагать, что тот или иной поручитель способен эффективно обеспечить исполнение обвиняемым (подозреваемым) процессуальных обязанностей.

3) наблюдение командования воинской части

Как уже отмечалось выше, наблюдение командования воинской части является специальной мерой пресечения, применяемой в отношении военнослужащих и граждан, проходящих военные сборы. В данном случае используется инфраструктура вооруженных сил, предполагающая строгий контроль за поведением военнослужащих, воинскую дисциплину, казарменное положение и т.п., что позволяет не прибегать к общим мерам пресечения, причем без малейших потерь в эффективности. В литературе можно иногда встретить мнение, что наблюдение командования воинской части является разновидностью (специальным видом) личного поручительства. Однако это неверно, поскольку в отличие от личного поручительства волеизъявление командования воинской части не имеет в данном случае никакого значения. Именно поэтому закон не предусматривает никакой ответственности (помимо гипотетической дисциплинарной на общих основаниях) командования воинской части даже в случае нарушения обвиняемым (подозреваемым) процессуальных обязанностей. С другой стороны, при избрании в качестве меры пресечения наблюдения командования воинской части требуется обязательное согласие обвиняемого (подозреваемого), но логика здесь совершенно иная и опять-таки не имеющая ничего общего с личным поручительством: поскольку многие преступления военнослужащих связаны с так называемыми «неуставными отношениями», то направление обвиняемого (подозреваемого) помимо его воли в воинскую часть, где он проходит службу, может быть связано с риском совершения новых преступлений или правонарушений в отношении данного лица. Поэтому закон и обязывает в данном случае получить согласие обвиняемого (подозреваемого).

4) присмотр за несовершеннолетним подозреваемым или обвиняемым Это еще одна специальная мера пресечения, применяемая к несовершеннолетним обвиняемым (подозреваемым). Надлежащее поведение несовершеннолетнего и исполнение им процессуальных обязанностей в данном случае обеспечивают родители, опекуны, попечители или «другие заслуживающие доверия лица» (ч. 1 ст. 105 УПК РФ), например, учителя, директора школ, руководители детских учреждений и т.п. Указанным лицам разъясняется существо обвинения (подозрения), а также их ответственность за поведение несовершеннолетнего, после чего они дают соответствующее письменное обязательство. В случае, если указанным взрослым лицам не удается обеспечить надлежащее поведение несовершеннолетнего и исполнение им процессуальных обязанностей, на них может быть наложено денежное взыскание в размере до 10 000 руб. В целом присмотр за несовершеннолетним действительно представляет собой специальный вид личного поручительства — эти меры очень похожи. Единственное существенное отличие, объясняющее автономию присмотра за несовершеннолетним в качестве меры пресечения, заключается в дополнительных педагогических аспектах. При ординарном поручительстве поручитель лишь гарантирует формальное исполнение подозреваемым (обвиняемым) процессуальных обязанностей. При присмотре за несовершеннолетним необходимо, помимо того, чтобы родитель, опекун и др. также обеспечил контроль за поведением несовершеннолетнего в быту, его позитивную социализацию, надлежащее развитие, включая учебу, и т.п.

5) залог

Залог заключается во внесении или в передаче в орган предварительного расследования или в суд денег, ценностей, допущенных к публичному обращению в России акций и облигаций, недвижимого имущества в целях обеспечения исполнения обвиняемым (подозреваемым) его процессуальных обязанностей. Если обвиняемый (подозреваемый) надлежащим образом исполняет свои процессуальные обязанности, то залог возвращается при постановлении приговора или прекращении уголовного дела. Соответственно, если он уклоняется от их исполнения, то залог обращается в доход государства на основании специального судебного решения (ст. 118 УПК РФ). При внесении недвижимого имущества, ценных бумаг, иных ценностей необходимо представить подлинные документы, подтверждающие право собственности, и обосновать отсутствие ограничений (обременений) прав на это имущество (справку государственного регистрирующего органа; подтверждение со стороны депозитария или держателя реестра ценных бумаг; письменное свидетельство самого залогодателя об отсутствии обременений, если обременения не подлежат государственной регистрации или внесению в реестр). Деньги вносятся на депозитный счет суда или органа расследования. Порядок оценки имущества (если это не деньги), управления им, обеспечения его сохранности регулируются утвержденным Постановлением Правительства РФ от 13 июля 2011 г. № 569 Положением об оценке, содержании предмета залога по уголовному делу, управлении им и обеспечении его сохранности.

Едва ли не самым сложным является вопрос о виде и особенно о размере залога, т.е. о степени его достаточности в качестве меры пресечения. Общее правило здесь звучит так: размер залога не может быть установлен законом и определяется исходя из обстоятельств конкретного дела. Каковы критерии его определения? Здесь надо учитывать, что залог не является санкцией ни в уголовно-правовом, ни в уголовно-процессуальном смысле. Единственной его целью является создание у обвиняемого (подозреваемого) заинтересованности в надлежащем исполнении процессуальных обязанностей, поэтому размер залога в любом случае должен быть существенным для соответствующего лица (он должен бояться его потерять, что и придает эффективность данной мере пресечения). Следовательно, основным критерием при определении размера залога является материальное положение залогодателя, поскольку одна и та же сумма может быть существенной для одного лица и несущественной для другого. С другой стороны, сумма залога должна быть не только существенной, но и соразмерной имущественным возможностям обвиняемого (подозреваемого). В такой ситуации при избрании залога в качестве меры пресечения суд должен ясно представлять материальное положение обвиняемого (подозреваемого), для чего в большинстве случаев требуются определенные усилия со стороны органов расследования, так как сам суд подобную информацию, как правило, собрать не состоянии, что нередко затрудняет применение залога в качестве меры пресечения. Законодатель периодически пытается оказать суду посильную помощь в определении размера залога, устанавливая так называемые «минимальные планки» залога. Так, впервые такого рода механизм был введен в 2001 г. в завершающий период действия УПК РСФСР, но действовал недолго: при принятии нового УПК РФ от него обоснованно отказались. Однако 10-летие спустя законодатель вернулся к этой идее. Так, в соответствии с Федеральным законом от 4 июня 2014 г. № 141-ФЗ сегодня в России вновь действуют положения о «минимальном размере» залога: по делам о преступлениях небольшой и средней тяжести размер залога не может быть менее 50 000 руб., по делам о тяжких и особо тяжких преступлениях — менее 500 000 руб. Эти положения сложно назвать удачными, так как для значительного числа обвиняемых (подозреваемых) сумма, допустим, в 45 000 руб. и уж тем более в 400 000 руб. (по делам о тяжких и т.п. преступлениях) является как существенной, так и соразмерной, однако в силу законодательных нововведений такие люди вынуждены отправляться под стражу на основании одного лишь своего относительно скромного материального достатка.

Следует также иметь в виду, что залог может быть внесен не только обвиняемым (подозреваемым), но и третьим лицом (юридическим или физическим), которое становится залогодателем, действующим в интересах обвиняемого (подозреваемого). В такой ситуации необходимо не только выяснить материальное положение залогодателя, чтобы определить существенный и соразмерный размер залога, но и установить характер взаимоотношений залогодателя с обвиняемым (подозреваемым), поскольку внесение залога первым должно обеспечивать надлежащее исполнение процессуальных обязанностей вторым. Здесь возникает примерно такая же ситуация, как и в описанном выше случае с личным поручительством, когда требуется, чтобы поручитель (здесь залогодатель) «заслуживал доверия» в плане способности эффективно обеспечить исполнение обвиняемым (подозреваемым) его обязанностей.

Решение о применении залога может быть принято только судом, который действует либо по собственной инициативе (в судебных стадиях), либо по инициативе органов расследования (в досудебных стадиях). В то же время обвиняемый (подозреваемый) или потенциальный залогодатель (иное лицо) могут самостоятельно ходатайствовать о залоге, но, разумеется, не в случаях, когда об этом же просят органы расследования, а в другой ситуации — когда органы расследования хотят применить в качестве меры пресечения не залог, а заключение под стражу. Тогда возникает право заявить нечто вроде «встречного ходатайства» о залоге, которое обязательно должно быть рассмотрено судом. Речь идет о ситуациях, когда защите становится известно о том, что в суд направлено ходатайство органов расследования о заключении обвиняемого (подозреваемого) под стражу, и она предлагает в качестве альтернативы залог, причем оба ходатайства (основное о заключении под стражу и «встречное» о залоге) подлежат одновременному рассмотрению судом. Очень важно, что вид и размер залога во всех случаях определяет суд. Когда суд принимает решение об избрании залога в качестве меры пресечения, то устанавливает срок его внесения (необходимую сумму иногда надо собрать), для чего, в частности, может продлить по ходатайству сторон срок задержания (на 72 часа), о чем говорилось выше. Если в установленный срок залог не внесен, то суд рассматривает вопрос о применении иной меры пресечения.

Необходимо отметить, что залог в качестве меры пресечения применяется в России не слишком часто, хотя такие случаи сегодня уже нельзя назвать единичными. Это объясняется естественными причинами: сложностью установления реального материального положения обвиняемого (подозреваемого), без чего трудно определить адекватный размер залога, недоверием к «третьим лицам», которыми вполне могут оказаться соучастники преступления или, допустим, члены организованных преступных групп, и т.п. В этом смысле залог по-прежнему не имеет очень широкого применения не только в России, но и других странах континентальной Европы и даже в Англии. В Италии, к примеру, при принятии действующего УПК 1989 г. законодатель вовсе отказался от этой меры пресечения, не желая дискриминировать в уголовном процессе малоимущие слои населения и вызывать социальное недовольство «уголовной юстицией для богатых». Поэтому едва ли не единственной страной, где залог исторически применяется очень широко, остаются США, хотя и здесь он нередко подкрепляется другими мерами пресечения, скажем, обязанностью носить электронный браслет и т.п. 6) домашний арест

Появившись в УПК РФ после долгого отсутствия (в УПК РСФСР 1960 г. ее не было), мера пресечения в виде домашнего ареста поначалу выглядела достаточно архаично, напоминая скорее уголовно-процессуальный стиль XIX столетия (Свод законов Российской империи 1832 г. и т.п.), когда в условиях отсутствия каких-либо технических коммуникаций и наличия исключительно гужевого транспорта можно было, скажем, обязать некоего помещика находиться в своем имении «под домашним арестом». При этом УПК РФ не предусмотрел поначалу никаких современных электронных средств контроля (видеонаблюдение, электронный браслет и т.п.) за поведением и перемещениями обвиняемого (подозреваемого), что поставило под сомнение эффективность данной меры пресечения. Известно, что в развитых уголовно-процессуальных системах архаичный «домашний арест» (физическое «нахождение дома») давно уже превратился в разнообразные формы «электронного мониторинга». В такой ситуации в первые годы действия УПК РФ мера пресечения в виде домашнего ареста фактически не применялась, если не считать буквально несколько случаев по стране в год.

Однако в последние несколько лет законодатель предпринял усилия по модернизации данной меры пресечения и приведению ее в соответствие с современными стандартами, что прежде всего связано с принятием Закона от 7 декабря 2011 г.1, кардинально изменившего редакцию ст. 107 УПК РФ. Во-первых, стало понятно место домашнего ареста в иерархии мер пресечения, поскольку он избирается только при невозможности применения иной, более мягкой меры пресечения (подписка о невыезде, залог и др.), т.е. официально признан самой строгой мерой пресечения, не считая заключения под стражу. Во-вторых, само наименование «домашний арест» теперь является достаточно условным, поскольку не предполагает обязательное физическое нахождение лица «в четырех стенах». Речь скорее идет об обязанности обвиняемого (подозреваемого) постоянно проживать в определенном жилом помещении, собственником, нанимателем или иным законным пользователем которого он является. При этом степень изоляции обвиняемого (подозреваемого), возможность выхода за пределы помещения и т.д. варьируются от случая к случаю, другими словами, речь может идти как о полной, так и о частичной (в том числе весьма умеренной) его изоляции в соответствующем помещении. В-третьих, конкретные запреты и ограничения определяются судом при избрании данной меры пресечения, причем ни один запрет не является здесь автоматическим. Так, суд вправе запретить лицу: 1) выход за пределы жилого помещения, в котором он проживает; 2) общение с определенными лицами; 3) отправку и получение почтово-телеграфных отправлений; 4) использование средств связи и сети «Интернет». При этом данные запреты (в отличие от подписки о невыезде) являются не кумулятивными, а альтернативными, т.е. лицо может быть подвергнуто всем запретам, а может — только некоторым из них (в зависимости от обстоятельств дела, личности, социальной ситуации и профессии обвиняемого и т.п.). Так, суд, в частности, вправе не запрещать обвиняемому даже выход за пределы жилого помещения, в котором он проживает (если в этом нет необходимости), что только подчеркивает условность термина «домашний арест». Речь скорее идет о появлении в России первой комплексной меры пресечения в духе французского судебного контроля (см. выше), когда имеется несколько установленных законом невзаимоисключающих правоограничений, которые суд вправе применять одновременно или раздельно по своему выбору, адаптировать к конкретной ситуации, уточнять, отменять, дополнять и т.п. Например, суд может запретить обвиняемому покидать жилое помещение лишь в определенное время, обозначить цели, ради которых он вправе его покидать, круг лиц, с которыми ему разрешено или запрещено общение (правом на общение с защитником обвиняемый обладает в любом случае), и т.п. Более того, в качестве места «домашнего ареста» может быть определено и соответствующее лечебное учреждение. В-четвертых, закон прямо предусмотрел возможность применения аудиовизуальных и электронных средств контроля за подозреваемым (обвиняемым), что отныне делает данную меру пресечения вполне современной. Технические особенности применения этих средств контроля установлены Постановлением Правительства РФ от 18 февраля 2013 г. № 134 «О порядке применения аудиовизуальных, электронных и иных технических средств контроля, которые могут использоваться в целях осуществления контроля за нахождением подозреваемого или обвиняемого в месте исполнения меры пресечения в виде домашнего ареста и за соблюдением им наложенных судом запретов и (или) ограничений». Речь идет об электронных браслетах, персональных трекерах (носятся на теле) и др.

Домашний арест может быть избран исключительно по решению суда, который вправе принять его либо по собственной инициативе (но только в судебных стадиях процесса), либо по ходатайству органов расследования (в досудебных стадиях). Если судья отказывает в таком ходатайстве, то в качестве альтернативы он вправе избрать залог (или просто отказать в ходатайстве). Сроки домашнего ареста ограничены двумя месяцами, но с возможностью их продления, которое происходит по правилам, установленным для заключения под стражу. Нарушение обвиняемым (подозреваемым) наложенных на него обязанностей может привести к изменению меры пресечения (как правило, на более строгую), в том числе по представлению контролирующего органа.

Б. Заключение под стражу: специальные условия, ограничения применения, порядок избрания и сроки

1) специальные условия и ограничения применения заключения под стражу

Заключение под стражу является самой строгой мерой пресечения. Поэтому она во всех случаях может быть применена только при невозможности применения иной, более мягкой, меры пресечения. Помимо общих оснований применения, установленных ст. 97 УПК РФ, законодатель допускает заключение под стражу в качестве меры пресечения только при наличии некоторых специальных условий.

Во-первых, данная мера пресечения может быть применена лишь к подозреваемому или обвиняемому в совершении преступления, предусматривающего в виде наказания лишение свободы на срок свыше трех лет. В виде исключения заключение под стражу может быть также избрано в случае совершения преступления, предусматривающего лишение свободы на срок до трех лет, но только при наличии одного из следующих обстоятельств: 1) подозреваемый или обвиняемый не имеет постоянного места жительства на территории Российской Федерации; 2) его личность не установлена; 3) им нарушена ранее избранная мера пресечения; 4) он скрылся от органов предварительного расследования или суда. Применение заключения под стражу за иные (менее опасные) преступления, не наказуемые лишением свободы, при любых обстоятельствах является непропорциональным и поэтому категорически исключено.

Во-вторых, при избрании меры пресечения в виде заключения под стражу судья обязан не только сослаться на одно из оснований, предусмотренных ст. 97 УПК РФ, но и указать конкретные фактические обстоятельства, на основании которых он принял такое решение и в связи с которыми применение менее строгой меры пресечения невозможно. При этом такими обстоятельствами не могут быть данные, не проверенные с участием сторон в ходе судебного заседания, где рассматривается ходатайство о заключении под стражу, и не получившие статус уголовно-процессуальных доказательств. В этом смысле данные оперативно-розыскной деятельности сами по себе не могут служить основанием для заключения под стражу, если они не получили соответствующий процессуальный статус.

Помимо двух специальных условий, существуют также три ограничения применения заключения под стражу в отношении отдельных категорий обвиняемых (подозреваемых).

Во-первых, заключение под стражу не может применяться к лицам, обвиняемым (подозреваемым) в совершении примерно двух десятков экономических и налоговых преступлений, перечень которых установлен ч. 11 ст. 108 УПК РФ (незаконное предпринимательство; легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем; уклонение от уплаты налогов с организаций и др.). Кроме того, заключение под стражу не может применяться к лицам, обвиняемым (подозреваемым) в совершении разного вида мошенничеств (ст. 159—159.6 УК РФ), присвоения или растраты (ст. 160 УК РФ), причинения имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием (ст. 165 УК РФ), но только в том случае, если мошенничество и др. совершены в сфере предпринимательской деятельности. Оба данных запрета теряют силу, если соответствующий обвиняемый (подозреваемый) не имеет в России постоянного места жительства, скрылся от органов расследования (суда), нарушил ранее избранную меру пресечения или если не установлена его личность.

В целом речь идет о так называемом запрете заключать под стражу предпринимателей, который появился (законы от 29 декабря 2009 г. и от 7 апреля 2010 г.2) на волне широкой общественной дискуссии о наличии в России неправомерного давления на бизнес и о необходимости создать в нашей стране режим наибольшего благоприятствования для предпринимательской деятельности. Впрочем, есть и иная точка зрения, в соответствии с которой подобные нормы являются скорее свидетельством успешных лоббистских усилий бизнес-сообщества, многие представители которого стремятся создать себе определенные гарантии безопасности даже в случае ведения деятельности, балансирующей на уровне допустимого (а иногда и за его гранью) с точки зрения уголовного закона. Как бы то ни было, но соответствующие ограничения применения заключения под стражу действительно вызывают вопросы с позиции принципа равенства граждан перед законом и судом, поскольку создают специальные ограничения заключения под стражу лишь для определенных профессиональных групп, что выглядит особенно спорным в случае с совершением мошенничества, присвоения или растраты и др., поскольку вне сферы предпринимательской деятельности данные составы преступлений вполне допускают заключение под стражей. Не всегда просто также понять, что имеется в виду под «сферой предпринимательской деятельности» и касается ли она индивидуальных предпринимателей, акционеров, учредителей, высшего менеджмента компаний и т.п., учитывая различный правовой статус данных категорий лиц, в некоторых случаях подчиненных трудовому законодательству, а в некоторых — гражданскому. Пленум Верховного Суда РФ в Постановлении от 19 декабря 2013 г. № 41 «О применении судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога» разъяснил, что под преступлениями в сфере предпринимательской деятельности понимаются такие преступления, которые «совершены лицом, осуществляющим предпринимательскую деятельность самостоятельно или участвующим в предпринимательской деятельности, осуществляемой юридическим лицом, и эти преступления непосредственно связаны с указанной деятельностью» (п. 8) с учетом также п. 1 ст. 2 ГК РФ, где дано определение предпринимательской деятельности. Однако даже с учетом данного разъяснения вопросов осталось немало. Следует ли считать, допустим, совершенной в сфере предпринимательской деятельности присвоение или растрату (ст. 165 УК РФ), совершенную представителем высшего менеджмента крупной компании, имея в виду, что его деятельность ведется на основании трудового договора и никоим образом не относится к п. 1 ст. 2 ГК РФ? Можно ли его при наличии оснований заключить под стражу? Однозначно ответить на данный вопрос непросто. Это скорее свидетельствует о недостатке избранного законодателем подхода и отсутствии здесь правовой определенности, что только подтверждается колебаниями судебной практики.

Во-вторых, заключение под стражу может применяться к несовершеннолетним обвиняемым (подозреваемым) только по делам о тяжких и особо тяжких преступлениях, а также в исключительных случаях, наличие которых требует специального обоснования исходя из обстоятельств дела, — по делам о преступлениях средней тяжести. Применение данной меры пресечения к несовершеннолетним по делам о преступлениях небольшой тяжести в любом случае исключено.

В-третьих, после принятия Федерального закона от 29 декабря 2010 г. № 433-ФЗ применение в качестве меры пресечения заключения под стражу не допускается в отношении лиц, страдающих тяжелыми заболеваниями, препятствующими их нахождению под стражей. При этом наличие у обвиняемого (подозреваемого) такого заболевания должно быть установлено медицинским заключением, вынесенным по результатам медицинского освидетельствования, на которое обвиняемого (подозреваемого) направляет по его письменному заявлению о наличии у него такого заболевания лицо, ведущее производство по делу. К письменному заявлению обвиняемого (подозреваемого) должны быть приложены документы, подтверждающие наличие у него подобного заболевания. При отсутствии таких документов, т.е. когда письменное заявление обвиняемого (подозреваемого) ничем не подтверждено, ведущее производство по делу лицо выносит постановление об отказе в направлении обвиняемого (подозреваемого) на медицинское освидетельствование. При наличии необходимых документов, прилагаемых к письменному заявление, решение о направлении обвиняемого (подозреваемого) на медицинское освидетельствование должно быть принято в течение рабочего дня, следующего за днем получения соответствующего письменного заявления. Все детали, касающиеся правил медицинского освидетельствования и формы медицинского заключения, регулируются Постановлением Правительства РФ от 14 января 2011 г. № 3 «О медицинском освидетельствовании подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений». К этому же Постановлению приложен перечень тяжелых заболеваний, исключающих заключение страдающих ими лиц под стражу.

2) порядок избрания в качестве меры пресечения заключения под стражу

Как уже отмечалось выше, в отличие от кратковременного задержания заключение под стражу имеет не полицейскую, а судебную природу, что вытекает из Конституции РФ, согласно которой заключение и содержание под стражей допускаются только по судебному решению (ч. 2 ст. 22). Поэтому в любом случае решение об избрании данной меры пресечения вправе принять только суд. В судебных стадиях уголовного процесса, когда уголовное дело находится в производстве суда, он сам вправе принять соответствующее решение, действуя как на основании ходатайства стороны обвинения (прокурора или потерпевшего), так и в случае необходимости по собственной инициативе (ч. 10 ст. 108 УПК РФ). В досудебных стадиях уголовного процесса дело находится еще в производстве органов расследования, что исключает возможность заключения под стражу по инициативе самого суда. Поэтому основанием рассмотрения судом вопроса о заключении под стражу служит соответствующее ходатайство следователя, направляемое в суд с согласия руководителя следственного органа, или дознавателя, направляемое с согласия прокурора. Иначе говоря, для заключения обвиняемого (подозреваемого) под стражу в досудебных стадиях уголовного процесса требуется, чтобы к выводу о необходимости этого пришли как минимум три участвующих в уголовном процессе должностных лица (органа): следователь, руководитель следственного органа и суд либо дознаватель, прокурор и суд. Ходатайство следователя (дознавателя) оформляется специальным постановлением о возбуждении ходатайства, где указываются мотивы и основания, в силу которых возникла необходимость в заключении под стражу и невозможность избрать иную меру пресечения (ч. 3 ст. 108 УПК РФ). К постановлению прилагаются материалы, подтверждающие обоснованность ходатайства. При этом, как указал в Постановлении Пленума от 19 декабря 2013 г. № 41 Верховный Суд РФ, эти материалы должны не только указывать на наличие сугубо процессуальных оснований для избрания заключения под стражу в качестве меры пресечения, но и подтверждать обоснованность подозрения в причастности лица к совершению преступления (п. 2). Речь, конечно, не идет о всех материалах обвинения, поскольку, как отметил в том же Постановлении Пленума Верховный суд РФ, судья, рассматривающий ходатайство о заключении под стражу, не вправе входить в обсуждение вопроса о виновности обвиняемого (подозреваемого) в совершении преступления, однако представить «достаточные данные» о том, что соответствующее лицо могло совершить преступление, в котором обвиняется (подозревается), необходимо.

Рассмотрение ходатайства органов расследования о заключении под стражу производится единолично одним1 из судей районного суда.

Заслушав стороны, судья принимает одно из следующих решений: 1) избрать меру пресечения в виде заключения под стражу; 2) отказать в заключении под стражу, но избрать меру пресечения в виде залога или домашнего ареста; 3) отказать в удовлетворении ходатайства. Надо отметить, что на протяжении многих лет, по данным статистики, судебная практика достаточно стабильна: в 90% случаев суды по ходатайству органов расследования заключают обвиняемых (подозреваемых) под стражу; в 10% случаев они в этом отказывают. В целом похожее соотношение наблюдается и во многих других уголовно-процессуальных системах. Любое из названных судебных решений подлежит обжалованию в инстанционном порядке: стороны (прокурор или защита) вправе подать апелляционную жалобу в течение трех суток со дня вынесения решения в суд апелляционной инстанции. Апелляционное решение в свою очередь может быть обжаловано по общим правилам в кассационном порядке. При отказе судьи заключить обвиняемого (подозреваемого) под стражу повторное обращение с соответствующим ходатайством допускается только при возникновении новых обстоятельств, обосновывающих необходимость заключения под стражу, т.е. когда в рамках производства по уголовному делу меняется следственная ситуация.

3) сроки содержания под стражей

Подход к регламентации сроков содержания под стражей в качестве меры пресечения концептуально различается в зависимости от того, идет ли речь о досудебных или о судебных стадиях уголовного процесса. Здесь действует общая теоретическая конструкция, известная прежде всего в континентальных правопорядках, в соответствии с которой применение процессуального принуждения, связанного с ограничением физической свободы, полицией должно быть жестко регламентировано сроками, тогда как в случае с судом такой жесткости быть не может, поскольку правосудие нельзя ставить в положение «цейтнота», т.е. в ситуацию, когда, с одной стороны, на судью «давят» сроки содержания под стражей заслуживающего того обвиняемого, а с другой — ему необходимо время для всестороннего и полного выяснения обстоятельств дела. Поэтому в исторической перспективе континентальные уголовно-процессуальные системы вовсе не знали предельных сроков содержания под стражей в судебных стадиях процесса. Сейчас такие сроки появляются, дабы исключить многолетнее и бесконтрольное содержание обвиняемого под стражей в ходе судебных производств, однако они все равно, как правило, имеют много более гибкий характер, нежели в досудебном производстве. Российский институт сроков содержания под стражей в целом соответствует обозначенной континентальной логике, по-разному регулируя сроки содержания под стражей в ходе предварительного расследования и после поступления уголовного дела в суд.

В досудебных стадиях первоначальный срок заключения под стражу не может превышать двух месяцев (но может быть и меньше). Если завершить расследование в этот срок не удается и нет оснований для отмены (изменения) меры пресечения, судья районного суда вправе по ходатайству органов расследования продлить срок содержания под стражей до шести месяцев. При расследовании дел о преступлениях небольшой и средней тяжести, а также при производстве дознания (по общему правилу) этот срок является предельным. При производстве предварительного следствия, а также дознания, связанного с необходимостью направления иностранному государству запроса о правовой помощи (ч. 5 ст. 223 УПК РФ), он может быть продлен до 12 месяцев при следующих условиях: а) лицо обвиняется в совершении тяжкого и особо тяжкого преступления; б) уголовное дело представляет особую сложность; в) согласие на внесение в суд ходатайства о продлении получено следователем от руководителя соответствующего следственного органа по субъекту Российской Федерации или дознавателем — от прокурора субъекта Российской Федерации (приравненного военного прокурора). Дальнейшее продление срока содержания под стражей до 18 месяцев допускается лишь в исключительных случаях и только при производстве предварительного следствия при наличии следующих условий: а) лицо обвиняется в совершении особо тяжкого преступления; б) согласие на внесение в суд ходатайства о продлении получено следователем от Председателя Следственного комитета РФ либо руководителя соответствующего следственного органа в системе МВД России и ФСБ России; в) решение о продлении принято судьей суда уровня субъекта Российской Федерации (верховные суды республик, областные, краевые суды и т.п.) или приравненного военного суда. Содержание в ходе досудебного производства под стражей свыше 18 месяцев по общему правилу не допускается и может иметь место лишь в трех случаях: 1) обвиняемый не успел ознакомиться с материалами уголовного дела в силу их значительного объема в отведенные минимальные 30 суток (ч. 6 ст. 109 УПК РФ) и желает продолжить ознакомление с ними (тогда суд уровня субъекта Российской Федерации вправе по ходатайству следователя с согласия руководителя соответствующего следственного органа по субъекту Российской Федерации продлить срок содержания под стражей на период ознакомления с делом); 2) лицо содержалось под стражей на территории иностранного государства и было экстрадировано в Россию, причем предельный срок его содержания под стражей, установленный законодательством РФ, истек с учетом времени содержания под стражей за границей (в таком случае при необходимости продолжения расследования на территории России срок содержания под стражей может быть продлен, но не более чем на шесть месяцев); 3) органы расследования успевают направить материалы уголовного дела в суд до истечения предельного срока содержания под стражей, однако у суда в такой ситуации остается меньше отведенных ему законом 30 суток (ч. 3 ст. 227 УПК РФ) на изучение уголовного дела и принятие необходимых процессуальных решений, в том числе о мере пресечения (тогда срок содержания под стражей может быть продлен до 30 суток судом по ходатайству прокурора, возбужденному еще в период предварительного расследования, хотя само содержание под стражей будет осуществляться в данном случае уже в период физического нахождения уголовного дела в суде).

Что касается процедуры продления судом сроков содержания под стражей в досудебном производстве, то она в целом соответствует процедуре избрания заключения под стражу в качестве меры пресечения (см. выше). Можно отметить лишь, что здесь также обязательно участие обвиняемого. Отсутствие последнего допускается только в случае нахождения обвиняемого на стационарной судебно-психиатрической экспертизе и при наличии иных обстоятельств, исключающих возможность его доставления в суд (ч. 13 ст. 109 УПК РФ), например, когда обвиняемый находится в медицинском стационаре соответствующего следственного изолятора, и т.п.

В судебных стадиях уголовного процесса срок содержания под стражей по общему правилу не должен превышать шести месяцев со дня поступления уголовного дела в суд и до вынесения приговора. По делам о преступлениях небольшой и средней тяжести данный срок продлению не подлежит: даже если суд по объективным причинам не успевает рассмотреть уголовное дело по существу, то изменение по таким делам меры пресечения на более мягкую не ставит под угрозу интересы правосудия и безопасность общества. Иная ситуация имеет место по делам о тяжких и особо тяжких преступлениях. Поэтому здесь допускается продление судом, в чьем производстве находится дело, срока содержания под стражей после истечения первоначальных шести месяцев «траншами» по три месяца каждый, причем без ограничения числа таких «траншей», т.е. предельного срока содержания под стражей в данном случае нет, что объясняется приведенными выше концептуальными причинами. Однако суд каждый раз рассматривает вопрос о продлении содержания под стражу в автономном режиме, с участием сторон, представляющих свои доводы, и выносит мотивированное решение, где должны указываться причины, вызывающие необходимость продления и невозможность завершения судебного разбирательства. Данное судебное решение к тому же подлежит обжалованию в апелляционном порядке, что позволяет осуществлять контроль за действиями суда первой инстанции в части содержания обвиняемого под стражей.

4. Отмена или изменение меры пресечения. Отмена меры пресечения производится постановлением избравшего ее лица (дознавателя, следователя или суда) либо а) в случае завершения производства по уголовному делу (прекращение уголовного дела), либо б) при отпадении в ней необходимости в ходе производства по уголовному делу (например, в силу состояния своего здоровья обвиняемый более не может скрываться, продолжать преступную деятельность и т.п.). При вступлении приговора в законную силу мера пресечения отменяется автоматически, т.е. без вынесения специального решения.

Изменение меры пресечения всегда предполагает необходимость вынесения процессуального решения (постановления) и происходит либо а) при изменении обстоятельств, послуживших основанием для избрания меры пресечения (изменение на более мягкую или более строгую меру пресечения), либо б) при невыполнении обвиняемым (подозреваемым) обязанностей, предусмотренных первоначальной мерой пресечения (изменение на более строгую меру пресечения). В случае выявления у обвиняемого (подозреваемого) тяжелых заболеваний, препятствующих содержанию под стражей и установленных Постановлением Правительства РФ от 14 января 2011 г. № 3 «О медицинском освидетельствовании подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений», мера пресечения в виде заключения под стражу в обязательном порядке изменяется на более мягкую после проведения медицинского освидетельствования в соответствии с правилами, предусмотренными данным Постановлением.

В том случае, если мера пресечения, избранная по решению суда, полностью отменяется или изменяется на меру пресечения, не требующую при избрании судебного решения (например, заключение под стражу изменяется на подписку о невыезде), обращение в суд не требуется: достаточно соответствующего решения органов расследования. Иначе говоря, суд, принимающий решение об избрании определенных мер пресечения, не участвует в решении вопроса об их отмене или изменении. Это связано с пониманием функций суда в досудебных стадиях уголовного судопроизводства: они в данном случае ограничиваются контролем за обеспечением индивидуальных прав личности. Соответственно, когда то или иное решение ограничивает данные права (избрание меры пресечения), то вмешательство суда необходимо. Когда же решение их никоим образом не ограничивает (отмена меры пресечения) , то вмешательство суда не требуется. Здесь речь скорее может идти о посягательстве на публичные интересы (выход из-под стражи лица, представляющего опасность для общества и т.п.), поэтому отмена (изменение) меры пресечения может производиться следователем только с согласия руководителя следственного органа, а дознавателем — только с согласия прокурора (ч. 3 ст. 110 УПК РФ). Обязательное согласие руководителя следственного органа и прокурора, в чьи функции входит контроль за соблюдением публичных интересов, и является достаточной гарантией отсутствия злоупотреблений со стороны следователя (дознавателя) при отмене или изменении меры пресечения.

При изменении меры пресечения срок предыдущей меры пресечения учитывается как при замене домашнего ареста на заключение под стражу (п. 2 ч. 10 ст. 109 УПК РФ), так и при замене заключения под стражу на домашний арест (ч. 2' ст. 107 УПК РФ), хотя в последнем случае до принятия Федерального закона от 11 февраля 2013 г. № 7-ФЗ законодатель испытывал определенные колебания. Связаны они скорее всего были с тем, чтобы максимально мотивировать правоприменителя к применению домашнего ареста в качестве меры пресечения, поскольку изменение меры пресечения с заключения под стражу на домашний арест в некоторых случаях становится почти бессмысленным, особенно когда лицо уже длительное время содержится под стражей. Однако затем законодатель склонился к симметрии между двумя этими мерами пресечения в части зачета сроков. Что касается остальных мер пресечения (подписка о невыезде, залог и т.п.), то здесь при переходе от одной меры пресечения к другой вопрос о зачете сроков вовсе не стоит, так как сами сроки не предусмотрены законом.

Иные меры уголовно-процессуального принуждения

1. Понятие и классификация иных мер процессуального принуждения.

Итак, последнюю группу мер процессуального принуждения составляют так называемые «иные меры процессуального принуждения». Эти меры перечислены в ст. 111 УПК РФ и включают обязательство о явке, привод, временное отстранение от должности, наложение ареста на имущество и денежное взыскание. Из самого названия этой группы видно, что она, как отмечено в § 1 настоящей главы, выделяется среди всех мер процессуального принуждения по остаточному принципу. Соответственно, она объединяет достаточно разнородные меры, которые могут применяться к самым разным участникам уголовного процесса для целого ряда связанных с обеспечением производства по уголовному делу целей.

Поэтому в отличие от мер пресечения иные меры процессуального принуждения не являются взаимоисключающими. Возможно одновременное применение к одному и тому же участнику процесса нескольких таких мер, а к обвиняемому или подозреваемому — одновременное применение как меры пресечения, так и иной меры процессуального принуждения.

По той же причине довольно сложно установить какие-то характерные для всех иных мер процессуального принуждения общие черты, которые выделяли бы эту группу среди остальных мер процессуального принуждения. Что касается классификации, так же, как и меры пресечения, иные меры процессуального принуждения можно подразделить на не требующие судебного решения для их применения (обязательство о явке, привод) и требующие такового (остальные). Есть и классификация, основанная на целях и основаниях применения иных мер процессуального принуждения: меры последующего принуждения, являющиеся последствием уже состоявшегося нарушения участником процесса уголовно-процессуальных норм (привод, денежное взыскание), и меры предупреждающего принуждения (остальные). Однако наиболее традиционно разделение иных мер процессуального принуждения по кругу субъектов, к которым они могут применяться. По этому критерию выделяются универсальные (применимые ко всем участникам уголовного процесса) и специальные (применимые только к некоторым участникам уголовного процесса) меры.

2. Универсальные меры, применяемые ко всем участникам уголовного процесса. Меры процессуального принуждения, входящие в эту группу, могут применяться к подозреваемому, обвиняемому, потерпевшему, свидетелю, гражданскому истцу, гражданскому ответчику, эксперту, специалисту, переводчику и понятому (ч. 1, 2 ст. 111 УПК РФ). Таким образом, универсальность этих мер условная: как и все меры процессуального принуждения, они в силу самого их назначения неприменимы к профессиональным участникам процесса (следователь, прокурор, защитник и т.д.). В то же время к непрофессиональным участникам такие меры применяются вне зависимости от их принадлежности к той или иной стороне. Правда, в силу отсутствия в том необходимости закон не предусматривает возможности применения иных мер процессуального принуждения к так называемым эпизодическим участникам процесса (например, законный представитель несовершеннолетнего, поручитель и т.п.).

Всего универсальных мер две — обязательство о явке и привод. Несмотря на то, что в посвященных этим мерам специальных нормах (ст. 112, 113 УПК РФ) не упоминается возможность их применения к гражданскому истцу, гражданскому ответчику, эксперту, специалисту, переводчику и понятому, правоприменительная практика его допускает.

а) обязательство о явке

Эта мера процессуального принуждения представляет собой письменное обязательство лица своевременно являться по вызовам дознавателя, следователя или в суд, а в случае перемены места жительства незамедлительно сообщать об этом, сопровождающееся разъяснением последствий нарушения такого обязательства (ст. 112 УПК РФ). Она носит превентивный характер и призвана предотвратить неявку лиц, несущих процессуальную обязанность являться по вызовам, в связи с тем, что без их участия затруднено или невозможно производство по уголовному делу.

Как видно, аспект принуждения в данном случае выражен весьма слабо, скорее можно говорить лишь об угрозе его применения (разъяснение последствий нарушения обязательства о явке). Поэтому закон не предусматривает каких-либо специальных оснований или условий применения обязательства о явке: она может применяться во всех случаях, когда ее сочтет необходимой лицо, осуществляющее производство по делу. По той же причине законом не конкретизирован порядок применения этой меры процессуального принуждения и допускается ее применение широким кругом субъектов (дознаватель, следователь или суд). Более того, обязательство о явке, единственное из иных мер процессуального принуждения, не предполагает даже вынесения специального процессуального решения — достаточно составления самого обязательства и его подписания соответствующим лицом.

Следует отличать обязательство о явке от ранее рассмотренной меры пресечения — подписки о невыезде и надлежащем поведении. Ключевое различие состоит в том, что рассматриваемая мера уголовно-процессуального принуждения не налагает на лицо, к которому она применена, запрета покидать место жительства без предварительного разрешения дознавателя или следователя, а значит, не ограничивает его свободу передвижения и выбора места жительства.

Неявка по вызову дознавателя, следователя или в суд составляет нарушение данного обязательства при условии отсутствия у неявив-шегося лица уважительных причин неявки. Таковыми могут быть, например, несвоевременное получение вызова, болезнь, семейные обстоятельства, серьезные транспортные проблемы и т.п. Иными словами, неявка должна произойти по вине вызываемого лица.

В этом случае нарушение обязательства о явке может влечь для вызываемого лица как уголовно-процессуальные, так и иные негативные последствия. Поскольку по своей сути такие последствия предполагают привлечение к юридической ответственности, они и не могут наступить для лица, не явившегося по вызову не по своей вине. Соответственно, во избежание их наступления в случае невозможности явки по уважительным причинам лицо должно незамедлительно уведомить о них дознавателя, следователя или суд.

Основным уголовно-процессуальным последствием виновной неявки по вызову является привод. К подозреваемому, обвиняемому, кроме того, может быть применена одна из мер пресечения, а к остальным участникам процесса — денежное взыскание (см. об этом ниже в настоящем параграфе). Кроме этого, возможно привлечение лица к административной ответственности за невыполнение законных требований дознавателя или следователя (ст. 177 КоАП РФ, предполагающая возможность наложения административного штрафа до 1 500 руб. для граждан и до 3 000 руб. для должностных лиц). Необходимо иметь в виду, однако, что для наступления любого из перечисленных последствий достаточно нарушения участником судопроизводства самой своей процессуальной обязанности являться по вызовам, а не собственно обязательства о явке. Поэтому в принципе они могут наступать и в отсутствие рассматриваемой меры процессуального принуждения, а цель применения обязательства о явке состоит скорее в оказании психологического воздействия на участников процесса.

б) привод

Эта меры представляет собой непосредственное принудительное доставление лица к дознавателю, следователю или в суд.

Особенность этой меры процессуального принуждения состоит в том, что она, как отмечено выше, включает в себя элемент ответственности за нарушение участником уголовного судопроизводства своих процессуальных обязанностей. Соответственно, она может применяться только по факту состоявшейся неявки лица по вызову в отсутствие на то уважительных причин, о которых дознаватель, следователь или суд были своевременно уведомлены. Одного лишь подозрения, что лицо может не явиться по вызову, недостаточно для его привода. Иначе говоря, необходимым условием привода является состав уголовно-процессуального нарушения.

Понятно, что эта мера уже предполагает достаточно высокий «градус принудительности» и заметно, хотя и кратковременно, ограничивает права участника судопроизводства. Поэтому привод может быть произведен лишь на основании мотивированного процессуального решения дознавателя, следователя или суда. Поэтому же установлен ряд ограничений применения этой меры. Во-первых, по кругу лиц: привод не может осуществляться в отношении несовершеннолетних до 14 лет, беременных женщин и больных, которые по состоянию здоровья не могут оставлять местопребывание (последнее обстоятельство должно быть удостоверено врачом). Во-вторых, по времени: по общему правилу привод не может производиться в ночное время. Исключение составляют случаи, не терпящие отлагательства; соответственно, при осуществлении привода в ночное время причины, обусловливающие его неотложность, должны быть мотивированно отражены в постановлении или определении о приводе.

Наконец, по той же причине порядок осуществления привода достаточно детально урегулирован в законе (ст. 113 УПК РФ) и ведомственных актах. В зависимости от того, по чьему вызову — дознавателя или следователя либо суда — лицо не явилось и кто, соответственно, вынес процессуальное решение о приводе, он осуществляется либо органами дознания, либо судебными приставами по обеспечению установленного порядка деятельности судов. По определении фактического местонахождения лица устанавливается его личность, после этого постановление или определение о приводе в обязательном порядке объявляется лицу, которое подвергается приводу. Ему также должны быть разъяснены его основные права: на юридическую помощь, на переводчика, право не свидетельствовать против самого себя и своих близких и т.д. О приводе несовершеннолетнего, не достигшего возраста 16 лет, по общему правилу уведомляются его законные представители. Сама процедура принудительного доставления должна исключить унижение чести и достоинства лица.

3. Специальные меры, применяемые к определенным участникам уголовного процесса. Эту группу мер процессуального принуждения можно в свою очередь разделить на две подгруппы: меры, которые могут применяться только к подозреваемому или обвиняемому (временное отстранение от должности, наложение ареста на имущество1), и меры, которые, наоборот, могут применяться лишь к остальным участникам процесса, кроме подозреваемого или обвиняемого, т.е. к потерпевшему, свидетелю, гражданскому истцу, гражданскому ответчику, эксперту, специалисту, переводчику и понятому (денежное взыскание).

Может возникнуть вопрос, чем в таком случае меры процессуального принуждения из первой подгруппы отличаются от мер пресечения? Ответ заключается в более широкой целевой направленности первых: в отличие от мер пресечения они направлены не только на пресечение обвиняемому возможностей уклониться от следствия и суда, но и на обеспечение установленного порядка уголовного судопроизводства и надлежащего исполнения приговора в целом (ч. 1 ст. 111 УПК РФ).

а) временное отстранение от должности

Эта мера процессуального принуждения является специальной еще и в том смысле, что по понятным причинам может применяться только к лицу, занимающему какую-либо должность. Однако понятие должности здесь толкуется расширительно. Временное отстранение от должности может применяться не только к лицам, занимающим должности государственной службы РФ, но и к лицам, выполняющим управленческие функции в коммерческих и иных организациях, и просто к специалистам в той или иной области профессиональной деятельности (например, бухгалтерам, учителям, врачам, водителям). По сути речь идет об отстранении от работы по специальности.

Временное отстранение от должности допускается только на основании судебного решения, поскольку ограничивает конституционное право лица свободно распоряжаться своими способностями к труду, причем на неопределенный срок (эта мера отменяется дознавателем или следователем, «когда в ее применении отпадает необходимость» — ч. 4 ст. 114 УПК РФ).

Основания применения этой меры сформулированы в законе абстрактно («наличие необходимости») и потому должны выводиться из общих целей применения мер процессуального принуждения. Временное отстранение следует применять при наличии оснований полагать, что продолжая трудиться на своей должности обвиняемый (подозреваемый) может продолжить заниматься преступной деятельностью или воспрепятствовать производству по делу либо исполнению приговора. Такое воспрепятствование возможно, например, если свидетели по делу являются подчиненными обвиняемого по работе и, соответственно, он сможет оказать на них давление. Применение же этой меры на основании одного лишь факта, что вменяемое лицу преступление связано с его профессиональной деятельностью (как это нередко случается на практике), не соответствует закону.

Для непосредственного исполнения процессуальное решение об отстранении от должности направляется работодателю обвиняемого или подозреваемого, который оформляет соответствующий локальный акт.

Поскольку отстранение лица от его профессиональной деятельности, естественно, лишает его источника средств к существованию, законом предусмотрена выплата ему ежемесячного пособия в размере прожиточного минимума трудоспособного населения (ч. 6 ст. 114 УПК РФ). Суд должен возложить обязанность осуществления такой выплаты на уполномоченный орган (в настоящее время — территориальное управление Федерального казначейства Минфина России2) в том же процессуальном акте, которым применена данная мера процессуального принуждения.

б) наложение ареста на имущество

Эта мера представляет собой адресованный собственнику или владельцу имущества запрет распоряжаться, а в необходимых случаях — и пользоваться им, а также изъятие имущества и передачу его на хранение, кроме того, возможно установление отдельных ограничений в отношении такого имущества (ч. 1 ст. 115 УПК РФ).

Основания применения. Арест имущества может применяться для обеспечения исполнения приговора в части гражданского иска, взыскания штрафа и других имущественных взысканий (например, возмещения судебных издержек), а также возможной конфискации имущества. Что касается штрафа, речь здесь должна идти только о случаях его назначения в качестве дополнительного наказания. В случае назначения штрафа в качестве основного наказания арест имущества применяться не должен, так как закон не предусматривает механизма принудительного исполнения такого штрафа: в случае уклонения от его уплаты предусмотрены иные последствия — замена его более строгим видом наказания (ч. 5 ст. 46 УК РФ, ч. 2 ст. 32 УИК РФ).

Опять же, одной только гипотетической возможности наложения на обвиняемого (подозреваемого) имущественных взысканий при последующем рассмотрении уголовного дела судом недостаточно для ареста его имущества. Основанием применения этой меры должны быть только конкретные фактические обстоятельства, дающие основания полагать, что ее непринятие может затруднить исполнение приговора в части имущественных взысканий (например, предпринимаемые обвиняемым попытки переоформить принадлежащее ему имущество на других лиц).

Порядок применения. Арест имущества не означает, разумеется, лишения права собственности на него. Тем не менее его применение ограничивает конституционный принцип неприкосновенности собственности, причем на неопределенный срок (эта мера также отменяется по общему правилу «при отпадении необходимости», например, при добровольном возмещении вреда обвиняемым, переквалификации деяния на не предполагающее штрафа и проч.). В случае ареста ценных бумаг или имущественных прав возможно ограничение и других прав их собственника и третьих лиц (например, при аресте доли в хозяйственном обществе может стать невозможной продажа этим обществом принадлежащего ему имущества, поскольку это повлечет уменьшение рыночной стоимости такой доли). Соответственно, арест имущества тоже допускается лишь по решению суда, а лица, чье имущество арестовано, вправе обжаловать такое решение, а также ходатайствовать о его отмене либо об изменении.

Непосредственная реализация этой меры процессуального принуждения осуществляется на основании судебного акта дознавателем или следователем. Процессуальное действие по наложению ареста предполагает составление протокола с описью арестованного имущества, при необходимости с участием специалиста (в случае наложения ареста на специфическое имущество, обращение с которым и оценка стоимости которого требуют специальных познаний). При этом нормы уголовно-процессуального закона сформулированы таким образом, что на практике конкретизация арестуемого имущества может осуществляться как изначально в процессуальном решении об аресте имущества (в судебном акте), так и позднее в составляемом следователем или дознавателем протоколе.

Арестованное имущество может быть изъято для хранения при уголовном деле либо передано на хранение собственнику или владельцу либо иному лицу (при необходимости — специализированной организации) по усмотрению лица, непосредственно производящего арест (ч. 6 ст. 115 УПК РФ). В необходимых случаях реализация этой меры процессуального принуждения включает также соответствующие регистрационные действия (например, внесение записи об аресте недвижимости в ЕГРП, об аресте транспортного средства — в базу данных ГИБДД, об аресте бездокументарных ценных бумаг — в реестр ценных бумаг). При аресте денежных средств, находящихся на счете или вкладе в кредитной организации, непосредственное исполнение этой меры осуществляется соответствующей кредитной организацией, которая прекращает операции по данному счету в соответствующем размере (ч. 7 ст. 115 УПК РФ).

Имущество, на которое может быть наложен арест. Как уже отмечалось, по общему правилу аресту подлежит лишь имущество обвиняемого (подозреваемого), поскольку негативные имущественные последствия преступления должны быть возложены на лицо, в нем виновное. Соответственно, при применении данной меры процессуального принуждения должен учитываться гражданско-правовой статус арестуемого имущества. Так, если обвиняемый состоит в браке, арест не может быть наложен на все совместное имущество супругов, так как второй супруг по общему правилу обладает равным правом на половину такого имущества (ст. 39 СК РФ).

Однако из этого правила имеется два исключения. Во-первых, может быть арестовано также имущество лиц, несущих в соответствии с нормами гражданского законодательства материальную ответственность за действия подозреваемого или обвиняемого. При этом такая ответственность должна быть установлена непосредственно нормами закона, но не договором. Например, может быть арестовано имущество родителей или попечителей несовершеннолетнего обвиняемого; имущество владельца источника повышенной опасности, если расследуемое преступление было совершено при эксплуатации такого источника третьим лицом (обвиняемым); имущества работодателя обвиняемого, которому вменяется совершение преступления при исполнении своих трудовых обязанностей.

Во-вторых, вне зависимости от его гражданско-правового статуса может быть арестовано имущество, подлежащее конфискации в силу ст. 1041 УК РФ: имущество, в отношении которого имеются достаточные основания полагать, что оно получено в результате преступных действий подозреваемого, обвиняемого либо использовалось или предназначалось для использования в качестве орудия (средства совершения) преступления либо для финансирования терроризма, организованной группы, незаконного вооруженного формирования, преступного сообщества. Наложению ареста на такое имущество не препятствует его нахождение в собственности у других лиц, нежели подозреваемый или обвиняемый.

С учетом цели применения этой меры процессуального принуждения не подлежит аресту имущество, на которое не может быть обращено взыскание: единственное жилое помещение гражданина и членов его семьи и земельный участок, на котором оно находится; предметы обычной домашней обстановки и обихода, за исключением предметов роскоши; государственные награды, и др. (ст. 446 ГПК РФ). По той же причине — недопустимость обращения взыскания в соответствии с нормами гражданского законодательства — не могут быть арестованы ценные бумаги на предъявителя, находящиеся у добросовестного приобретателя (ст. 147.1 ГК РФ, ч. 2 ст. 116 УПК РФ). Ценные бумаги вообще могут быть арестованы только в целях обеспечения возмещения вреда, причиненного преступлением, или возможной конфискации имущества.

Проблемы правоприменения. На практике данная мера процессуального принуждения применяется весьма широко и зачастую эффективно, однако именно в ее отношении участники процесса допускают, пожалуй, наибольшее количество злоупотреблений. Так, например, очевидно, что из правила о возможности наложения ареста только на имущество подозреваемого или обвиняемого необходимы исключения. Иначе невозможно восстановление законности в случаях, когда подозреваемый или обвиняемый регистрирует нажитое преступным путем имущество на близкого родственника либо подконтрольное юридическое лицо. С другой стороны, устанавливающая такое исключение норма (ч. 3 ст. 115 УПК РФ) порождает массу проблем, так как легко может быть использована в нарушение своего прямого назначения в рамках споров хозяйствующих субъектов. Также отсутствует эффективный механизм возмещения собственнику вреда, причиненного применением этой меры (в частности, упущенной выгоды), хотя законодатель предпринимает попытки его создания.

Вопросы вызывает применение этой меры в случаях, когда лицо, подлежащее привлечению в качестве обвиняемого, не установлено, особенно если предварительное расследование приостанавливается по этому основанию (что создает дополнительную неопределенность касательно срока применения этой меры). В такой ситуации права собственника (законного владельца) имущества могут быть существенно ограничены весьма длительное время, при том что он, с одной стороны, может быть абсолютно непричастен к преступлению, а с другой — имеет крайне ограниченные правовые средства для защиты своих интересов. В этой связи Конституционный Суд РФ указал на обязанность судов устанавливать при наложении ареста на имущество третьих лиц разумный срок действия данной меры. Примечательно, что в случае продления такого срока судом учету подлежат и вопросы гражданско-правового характера, такие как добросовестность приобретателя и возмездность приобретения.

Кроме того, длительный арест имущества ограничивает права не только его собственника, но и любых лиц, притязающих на такое имущество, включая потерпевшего, гражданского истца по уголовному делу. Для уменьшения вызванных этим негативных последствий Конституционный суд РФ подчеркнул, что арест имущества не препятствует разрешению гражданско-правового спора в отношении него, а также допустил снятие ареста до разрешения уголовного дела по существу в тех случаях, когда обстоятельства конкретного дела это позволяют.

Еще одной проблемой, с которой столкнулась правоприменительная практика, стала судьба данной меры в случае введения в отношении юридического лица — собственника арестованного имущества конкурсного производства в рамках процедуры банкротства. Гражданским законодательством для этого случая предусмотрено снятие всех арестов и ограничений в отношении имущества банкрота для его равно пропорционального распределения между кредиторами. Рассматриваемая же мера процессуального принуждения нередко использовалась с целью изъятия части имущества банкрота из этой процедуры и обхода этих положений закона. Поэтому суды пришли к выводу об автоматической отмене этой меры с введением конкурсного производства в отношении собственника имущества. Отдельные сложности возникают при аресте безналичных денежных средств, принадлежность которых тому или иному лицу не всегда однозначно очевидна.

С учетом общей позиции Конституционного Суда РФ о недопустимости чрезмерного или необоснованного ущемления права собственности законодатель предпринял попытку частичного разрешения описанных проблем. Так, при аресте безналичных средств предусмотрены специальные основания для его отмены (ч. 9 ст. 115 УПК РФ). Но главная новелла — отныне арест имущества иных лиц, нежели подозреваемый или обвиняемый либо материально ответственные за них лица, осуществляется в специальном порядке. Так, он возможен только с конкретизацией устанавливаемых в отношении такого имущества ограничений и только на определенный срок, не превышающий сроков предварительного расследования (и передачи дела). Предусмотрен и механизм продления этого срока судом в случае его истечения либо приостановления предварительного расследования, причем вправе участвовать собственник имущества (ст. 115.1 УПК РФ).

в) денежное взыскание

Денежное взыскание является универсальной санкционирующей мерой процессуального принуждения, поскольку может быть наложено на участников уголовного судопроизводства (кроме подозреваемого и обвиняемого) в случае неисполнения ими своих процессуальных обязанностей, а также нарушения ими порядка в судебном заседании (ст. 117 УПК РФ). Иначе говоря, для применения этой меры закон не требует, чтобы на возможность наложения денежного взыскания было указано в устанавливающей ту или иную процессуальную обязанность норме. Достаточно любого нарушения лицом обязанности, прямо установленной законом. Такие обязанности установлены в нормах, регулирующих общий статус участников процесса, и других нормах. Кроме того, следует помнить общее положение об обязательности законных требований лиц и органов, осуществляющих уголовное преследование (ч. 4 ст. 21 УПК РФ).

Размер денежного взыскания составляет до 2 500 руб. По указанным двум критериям данная мера процессуального принуждения отличается от иных денежных взысканий, налагаемых в том же порядке (например, на залогодателя, поручителя, присяжного заседателя). Для последних закон, во-первых, предусматривает конкретные специальные основания, а во-вторых, иные дифференцированные размеры.

Поскольку данная мера, как и привод, фактически включает в себя элемент юридической ответственности, она также не может быть применена в отсутствие вины нарушившего процессуальную обязанность лица.

Порядок применения денежного взыскания закреплен ст. 118 УПК РФ. Так как эта мера носит имущественный характер, она также допускается лишь на основании судебного акта. Однако в отличие от всех остальных «иных мер процессуального принуждения» денежное взыскание может быть наложено судом и по собственной инициативе — в случае, если лицом было допущено нарушение порядка в судебном заседании. Суд в такой ситуации вправе рассмотреть вопрос о наложении взыскания в ходе того же заседания. В случае же нарушения лицом его процессуальных обязанностей порядок применения данной меры можно сравнить с порядком привлечения к ответственности за административные правонарушения: следователь или дознаватель составляет протокол и направляет его в суд, а суд рассматривает вопрос наложения денежного взыскания. При этом лицо вправе присутствовать в судебном заседании. В силу незначительности суммы при обременительности процедуры данная мера не слишком эффективна и применяется нечасто, особенно за нарушение лицом процессуальных обязанностей.

Особенности применения мер уголовно-процессуального принуждения в отношении отдельных категорий лиц

1. Назначение дифференциации порядка применения мер процессуального принуждения в отношении отдельных субъектов. В отношении определенных категорий лиц законодателем установлен специальный режим применения мер процессуального принуждения. Речь идет о лицах, которые в силу должностного или служебного положения выполняют какие-либо значимые публично-правовые функции (чаще всего связанные с осуществлением правосудия, законодательной власти и некоторых иных видов высшей власти — ст. 447 УПК РФ). К ним относятся:

— судьи всех федеральных судов, мировые судьи, судьи Конституционного Суда РФ и конституционных (уставных) судов субъектов РФ, а также присяжные и арбитражные заседатели в период осуществления ими правосудия;

— прокуроры;

— председатель Следственного комитета РФ;

— члены Совета Федерации, депутаты Государственной Думы; зарегистрированные кандидаты в депутаты Государственной Думы или законодательных (представительных) органов субъектов РФ;

— Президент РФ, прекративший осуществление своих полномочий; кандидат в Президенты РФ;

— председатель, заместители председателя и аудиторы Счетной палаты РФ; Уполномоченный по правам человека в РФ.

Чтобы защитить соответствующий публичный интерес и не допустить злоупотребления институтом мер процессуального принуждения в целях воспрепятствования законной деятельности этих лиц, законодатель наделяет их той или иной мерой неприкосновенности. Иными словами, при применении к ним мер процессуального принуждения установлены дополнительные (повышенные) требования к контролю законности и обоснованности применения этих мер. Это в свою очередь призвано обеспечить надлежащее осуществление такими лицами их профессиональных функций.

Разумеется, сразу же возникает вопрос: как такое положение дел соотносится с конституционным принципом юридического равенства перед законом и судом и не вызовут ли эти законоположения злоупотреблений? Конституционный Суд РФ неоднократно высказывал по этому вопросу свою правовую позицию, которая состоит в следующем. Особый порядок применения мер уголовно-процессуального принуждения к отдельным категориям лиц действительно составляет изъятие из принципа равенства всех перед законом и судом. Однако такое изъятие не является личной привилегией того или иного лица, но применяется с целью защиты публично-правового интереса, которая его и легитимирует.

Соответственно, при осуществлении любых дополнительных мероприятий по контролю применения к этим лицам мер уголовно-процессуального принуждения (дача необходимых согласий и т.п.) надлежит руководствоваться единственным критерием: какова цель применения к ним таких мер. Если меры уголовно-процессуального принуждения не связаны с воспрепятствованием осуществлению этими лицами своих публично-правовых функций, они по смыслу закона должны быть применены. Если же применение этих мер обусловлено исключительно воспрепятствованием выполнению такими лицами своих профессиональных обязанностей, в них должно быть отказано.

При определении конкретных форм такого дополнительного контроля ключевое значение имеет то обстоятельство, было ли принято решение об осуществлении в отношении специального субъекта уголовного преследования, т.е. было ли в отношении него возбуждено уголовное дело либо был ли он привлечен в качестве обвиняемого.

2. Применение мер уголовно-процессуального принуждения к специальным субъектам, в отношении которых принято процессуальное решение об осуществлении уголовного преследования. В отношении всех особых субъектов установлен также и особый порядок возбуждения уголовного дела либо привлечения в качестве обвиняемого, в свою очередь предусматривающий дополнительный контроль законности указанных процессуальных решений. Подробно этот порядок рассмотрен в § 7 гл. 13 настоящего курса.

Соответственно, после того как в отношении специального субъекта возбуждено уголовное дело либо он привлечен в качестве обвиняемого, какие-либо дополнительные требования к применению к нему мер процессуального принуждения уже не применяются, оно производится в общем порядке (ч. 1 ст. 450 УПК РФ). Логика законодателя здесь состоит в том, что при решении вопроса об инициировании уголовного преследования уже была осуществлена проверка его обоснованности. Положительное решение этого вопроса подразумевает, что лицо преследуется не с целью воспрепятствовать его профессиональной деятельности. Поскольку, как показано выше, целью особых процедур в отношении таких лиц является защита их публично-правовой функции, а не их личности, каких-либо дополнительных гарантий в такой ситуации по общему правилу не требуется, в том числе и когда меры процессуального принуждения затрагивают конституционные права этих лиц.

В то же время в случаях наиболее существенного ущемления таких прав (т.е. при применении наиболее жестких мер процессуального принуждения) законодатель устанавливает некоторые дополнительные гарантии.

а) недопустимость задержания отдельных категорий лиц Законом установлен абсолютный запрет на задержание федеральных и мировых судей, прокуроров, членов Совета Федерации и депутатов Государственной Думы, а также председателя, его заместителей и аудиторов Счетной палаты РФ, Уполномоченного по правам человека в РФ и Президента РФ, прекратившего исполнение своих полномочий. Единственным исключением является задержание их на месте преступления (по основанию, предусмотренному п. 1 ст. 91 УПК РФ).

б) дополнительные гарантии законности и обоснованности при применении отдельных мер процессуального принуждения

Кроме того, в ряде случаев предусмотрен «двойной контроль» законности применения мер процессуального принуждения: не только при принятии решения об их применении, но и при его исполнении. А именно ч. 2—4 ст. 450 УПК РФ закреплена необходимость согласия определенной инстанции на исполнение решения о заключении под стражу:

— в отношении судей всех судов такие решения исполняются с согласия Конституционного Суда РФ или квалификационной коллегии судей соответствующего уровня, принимаемого по представлению председателя Следственного комитета РФ;

— в отношении членов Совета Федерации, депутатов Государственной Думы, Президента РФ, прекратившего осуществление своих полномочий, Уполномоченного по правам человека в РФ такие решения исполняются с согласия Совета Федерации (в отношении его членов) или Государственной Думы (в остальных случаях).

При этом применительно к судьям Конституционный суд РФ пояснил, что эти требования распространяются и на применение меры пресечения в виде домашнего ареста (поскольку она применяется в порядке, предусмотренном для заключения под стражу). Нет оснований не распространять такое толкование и на остальных вышеперечисленных субъектов.

Кроме того, установлены дополнительные требования к возбуждению ходатайства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу к кандидату в депутаты Государственной Думы, в Президенты РФ и в депутаты законодательного (представительного) органа субъекта РФ — оно может быть возбуждено только председателем Следственного комитета РФ или руководителем следственного органа по субъекту РФ соответственно (ч. 41 ст. 450 УПК РФ).

3. Применение мер уголовно-процессуального принуждения к специальным субъектам, в отношении которых не принято процессуальное решение об осуществлении уголовного преследования. Речь идет, например, о приводе соответствующего лица, которое не является ни подозреваемым, ни обвиняемым, для его допроса в качестве свидетеля. В этом случае применение мер процессуального принуждения осуществляется только с согласия суда, уполномоченного принимать решение об осуществлении в отношении них уголовного преследования (ч. 5 ст. 450 УПК РФ):

• в отношении Генерального прокурора РФ, председателя Следственного комитета РФ — с согласия коллегии из трех судей Верховного Суда РФ;
• в отношении судьи Конституционного Суда РФ — с согласия Конституционного Суда РФ;
• в отношении иных судей — на основании решения, принимаемого коллегией из трех судей Верховного Суда РФ (для судей высших судебных инстанций и судов общей юрисдикции субъектов) или суда субъекта (для остальных судей) (ч. 7 ст. 16 Закона РФ «О статусе судей в Российской Федерации»).

При этом следует обратить внимание, что такое согласие требуется для применения любых мер процессуального принуждения к субъектам этой категории, в том числе и тех, которые по общему правилу могут производиться не на основании судебного решения, а по решению дознавателя или следователя.