Неоконченное преступление

Развитие учения об ответственности за неоконченное преступление в российском уголовном праве

Стадии совершения преступления – это предусмотренные уголовным законом этапы развития умышленного преступления, различающиеся по степени реализации умысла и степени общественной опасности.

Основание уголовной ответственности предусмотрено ст. 8 УК РФ и заключено в строгие рамки состава преступления, который регламентирует деяние как оконченное. Однако начатое преступление может быть прервано по тем или иным причинам, в силу чего некоторые признаки объективной стороны состава преступления в содеянном могут отсутствовать. Общественно опасной может оказаться и деятельность, которая не совпадает с рамками состава преступления.

Целенаправленное сознательное и волевое поведение человека проходит множество этапов: от возникновения побуждения, через его осознание и постановку цели, выбор путей и средств ее достижения, практическую реализацию преступного намерения – к достижению преступного результата. Перечисленные этапы возникновения и реализации умысла на совершение преступления могут быть потенциально опасными для общества, а некоторые из них создают реальную угрозу причинения вреда охраняемым уголовным законом общественным отношениям. Поэтому перед доктриной неизбежно возникает вопрос, с какого момента и в каких пределах необходима и допустима уголовно-правовая реакция государства в виде ответственности?

«Нельзя отрицать того, − писал Н.С. Таганцев, − что в интересах частного лица и в интересах общественных несравненно выгоднее пресечь проявленную волю в ее зародыше, не давая ей развиться и действительно причинить предполагаемый вред. Государство имеет дело с поступками, действиями людей, а не с их совестью, идеями, убеждениями. Всякое отступление от этого принципа, составляет возвращение к эпохе преследования мысли, – эпохе инквизиции, пыток…»

Согласно классической уголовно-правовой доктрине о наказуемости того или иного этапа (стадии) совершения преступления можно вести речь только тогда, когда в нем присутствуют (хотя бы частично) юридические признаки объективной стороны преступления как акта общественно опасного посягательства.

В российской уголовно-правовой доктрине в свое время была сформирована, а в последующем реализована и другая идеология. Опасное поведение или опасное состояние личности могли служить достаточным основанием для уголовно-правовой реакции в виде применения мер социальной защиты. Критерием установления наказуемости за неоконченную или предварительную деятельность была ее общественная опасность.

Вопрос об уголовно-правовом значении (наказуемости) различных этапов совершения преступления решался в российской уголовно-правовой доктрине по-разному, имел уголовно-политические корни и служил предметом противоречий между различными уголовно-правовыми идеологиями. Несмотря на имеющиеся противоречия, классическая и советская школы уголовного права имели и точки соприкосновения позиций: а) они признавали необходимость ответственности не только за оконченное, но и за неоконченное преступление; б) придерживались принципа ненаказуемости мыслей, убеждений, т.е. так называемого голого умысла, не имеющего реализации в поведенческом акте, направленном на достижение преступного результата.

Принципиальные расхождения двух правовых идеологий имели место в вопросе о том, какие этапы опасной деятельности допустимо считать «неоконченным преступлением». Согласно классической школе уголовного права ответственность за неоконченную опасную деятельность юридически возможна только при условии, что в ней содержится хотя бы часть признаков, предусмотренных этой нормой.

Таким образом, юридически значимыми стадиями совершения преступления являлись: 1) покушение (начало реализации объективной стороны состава преступления) и 2) оконченное преступление. Пока злоумышленник не начал выполнять объективную сторону состава преступления, его предварительная деятельность (несмотря на ее направленность и опасность) не должна была быть наказуемой. В широком смысле она была отнесена к области «обнаружения умысла» − проявлению в любой форме только лишь намерения совершить преступление. По выражению профессора Н.С. Таганцева, покупка точильного камня для обточки орудия убийства или склянки для яда не могли быть наказуемыми, как не могли быть наказуемыми упражнения вора в гимнастике.

Ученые понимали, что злоумышление и, например, приискание орудий совершения преступления различаются по степени реализации умысла, по своему характеру, по опасности, по близости к преступному результату, что активные действия, создающие условия для совершения преступления, не так «безобидны», как «голый умысел», и должны получить уголовно-правовую оценку. Однако доктрина не позволяла трактовать приготовление как самостоятельную стадию наказуемого неоконченного преступления. Поэтому в российской уголовно-правовой литературе XIX в. приготовление к совершению преступления относилось то к обнаружению умысла, то к покушению.

Советская уголовно-правовая доктрина, определяя понятие и виды неоконченного преступления, исходила из оценки общественной опасности поведения, направленного на совершение преступления.

По словам А.Н. Трайнина, «для утверждения принципа целесообразной реакции на общественно опасное поведение лица советскому законодательству нет нужды – и в этом его громадное преимущество перед буржуазным законом – прибегать к формальным разграничениям. Нет в этом нужды, ибо советский закон достигает этой цели, опираясь на материальное определение преступления».

Руководствуясь критерием общественной опасности, советская уголовно-правовая доктрина обосновала, а законодатель установил в уголовном законе (УК РСФСР 1922 г.1, 1926 и 1960 гг.) наказуемость приготовления к преступлению. Это также позволило советскому уголовному праву избежать тупика, в котором оказалась классическая доктрина в вопросе об уголовно-правовой оценке приготовления.

«Объявление приготовительных действий ненаказуемыми, − писал И.С. Тишкевич, − неизбежно привело бы к тому, что многие из них, представляющие несомненную общественную опасность, судебная практика стала бы относить к покушению в целях признания их наказуемости. Наказуемость приготовления к преступлению для того и установлена, что она позволяет пресекать преступные посягательства в их зачаточной стадии и тем самым предотвращать наступление их вредных последствий». Таким образом, советское уголовное право относило к понятию «неоконченное преступление» две стадии: 1) «приготовление к преступлению» и 2) «покушение на преступление».

Этот подход разделяется большинством современных ученых.

Вместе с тем концепция различения стадий неоконченного преступления иногда подвергается критике. Так, Г.В. Назаренко считает, что приготовление к преступлению и покушение на преступление являются видами прерванной неоконченной деятельности и не могут быть стадиями (этапами) развития преступления. Н.Ф. Кузнецова отстаивала необходимость обособления стадий умышленного преступления и видов неоконченного преступления. Стадию умышленного преступления она определяет как действие, направленное на причинение преступного результата и составляющее обязательную ступень в развитии преступной деятельности, а неоконченное преступление – как прерванную преступную деятельность, не доведенную до конца по не зависящим от виновного обстоятельствам. К стадиям оконченного преступления автор относит: 1) приготовительные действия; 2) исполнение преступления; 3) окончание преступления (с наступлением общественно опасных последствий), а к видам неоконченного преступления – приготовление и покушение. Профессор Н.Ф. Кузнецова сохранила приверженность этим аргументам и писала, что «прерванные этапы совершения преступления не могут по своей сути вести к оконченному преступлению. Стадии же, как этапы совершения преступления, исключают их превратность».

В отличие от покушения на преступление приготовительные действия не содержат признаков объективной стороны конкретного состава преступления. Об их общественной опасности должна была свидетельствовать направленность умысла на совершение преступления. Как отмечал С.П. Мокринский, «если установлены социально опасный характер действий субъекта и преступный умысел, то вопросы о мере реализации этого умысла теряют актуальное значение». Поэтому уголовными кодексами РСФСР не предусматривалась дифференциация ответственности в зависимости от степени реализации преступного умысла (оконченного или неоконченного преступления, тем более вида неоконченного преступления). Кроме того, закон (УК РСФСР 1926 и 1960 гг.) предусматривал ответственность за приготовление к любому преступлению, независимо от его тяжести.

При теоретической разработке Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г. некоторые советские ученые высказывали различные мнения относительно целесообразности наказуемости приготовления. При этом одни исходили из необходимости возложения ответственности за приготовление к любому преступлению (А.Н. Трайнин). Другие настаивали на том, чтобы исключить приготовление из Общей части УК, лишить его значения самостоятельной стадии совершения преступления, а предусмотреть наказуемость предварительной преступной деятельности в статьях Особенной части УК в нормах об ответственности за особо тяжкие преступления (М.А. Чельцов). Третьи выступали за сохранение уголовно-правового значения приготовления как самостоятельной стадии неоконченного преступления и ее регламентации в нормах Общей части УК, однако считали необходимым ограничить ответственность за приготовление, определив законодательным путем перечень тех преступлений, приготовление к которым является наказуемым (Н.Д. Дурманов, А.А. Пионтковский). В Основах уголовного законодательства 1958 г., а затем и в УК РСФСР 1960 г. (ст. 15) была реализована первая из указанных выше научных позиций. Однако это не означало прекращения научных дискуссий. В период действия УК РСФСР 1960 г. ученые продолжали ставить вопрос об отмене ответственности за приготовление из-за его незначительной общественной опасности и малой практической значимости.

В соответствии с современной российской уголовно-правовой доктриной определение понятия преступления является формально-материальным, по смыслу которого признак «общественная опасность» больше не имеет того значения, какое принадлежало ему в советском уголовном праве. Государство как субъект уголовного права, отвечающий за охрану личности, общества (и, разумеется, себя самого) от общественно опасных посягательств, устанавливает формальные пределы наказуемости общественно опасных деяний в полном согласии с формально-материальным определением понятия преступления.

Поэтому, как следует из ч. 2 ст. 30 УК РФ, наказуемым является приготовление только к тяжкому и особо тяжкому преступлению. Таким образом, по действующему УК РФ, видами неоконченного преступления являются: 1) приготовление к тяжкому и особо тяжкому преступлению и 2) покушение на преступление.

Приготовление к преступлению

1. Понятие приготовления к преступлению. Приготовлением к преступлению признается приискание, изготовление или приспособление лицом средств или орудий совершения преступления, приискание соучастников преступления либо иное умышленное создание условий для совершения преступления (ч. 1 ст. 30 УК РФ). Несмотря на то что определение понятия «приготовление к преступлению» содержит перечень его объективных признаков, в целом оно является оценочным, так как содержит признак «иное умышленное создание условий для совершения преступления». Именно он дает обобщающую характеристику приготовлению как такой деятельности, посредством которой злоумышленник создает необходимую материальную и интеллектуальную почву для совершения преступления, достижения преступного результата и сокрытия следов преступления. При общей направленности на совершение преступления в каждом конкретном случае подготовительный этап имеет свои особенности, с учетом которых суд вправе оценить те или иные поведенческие акты как приготовление к преступлению.

2. Объективные признаки приготовления к преступлению (формы приготовительной деятельности) указаны в ч. 1 ст. 30 УК РФ.

Приискание средств или орудий совершения преступления в литературе определяется как любой способ их приобретения (законный или незаконный): покупка, обмен, похищение, временное заимствование и пр. Способ приискания орудий или средств преступления не имеет значения для уголовно-правовой оценки приготовления. Однако необходимо выяснить ряд других вопросов.

1. Что является приготовлением к преступлению: процесс приискания или его результат? Исходя из представления об общественной опасности этой формы приготовления к преступлению, уголовно-правовое значение имеет, конечно, результат. В противном случае область наказуемой стадии общественно опасной деятельности распространится и на обнаружение умысла, и на его формирование.

2. Один лишь факт завладения необходимым средством или орудием совершения преступления не может расцениваться как приготовление к преступлению в отрыве от обстоятельств формирования умысла, мотива, цели, активного стремления к ее достижению.

Изготовление средств или орудий для совершения преступления трактуется как их создание любым способом (кустарным или промышленным, легальным или нелегальным и проч.).

Под приспособлением средств или орудий совершения преступления понимается изменение качества предметов материального мира (к примеру, имеющих хозяйственное назначение) с целью придания им свойств орудий или средств совершения преступления.

В отличие от перечисленных форм приготовления для оценки приискания соучастников имеет значение именно процесс вовлечения в совершение преступления других лиц, склонение их к участию в совершении преступления в той или иной роли. На это указывают два обстоятельства: а) результат приискания соучастников квалифицируется как отдельная форма приготовительных действий – сговор на совершение преступления. Согласно ч. 5 ст. 34 УК РФ лицо, которому по не зависящим от него обстоятельствам не удалось склонить других лиц к совершению преступления, несет ответственность за приготовление к преступлению. Приискание соучастников, таким образом, является действием, направленным на склонение (вовлечение) других лиц к совершению преступления или участию в нем. Способы склонения бесконечно разнообразны. Просьбы, уговоры, обещания выгод или неприятностей, намеки или указания, конклюдентные действия, провокации и проч, являясь способами межличностного общения, приобретают уголовно-правовое значение в зависимости от содержания конкретных жизненных ситуаций, индивидуальных особенностей их участников и их взаимоотношений.

Сговор на совершение преступления – соглашение о совершении преступления, наличие которого рассматривается как самостоятельная форма приготовления к преступлению. При этом не имеет значения, кто явился инициатором соглашения: ответственность за приготовление к преступлению несут все его участники.

Как уже отмечалось, понятие приготовления к совершению преступления является оценочным. Это означает, что круг его признаков не ограничен законом. В ч. 1 ст. 30 УК РФ это отражено в формулировке: «иное умышленное создание условий для совершения преступления».

С точки зрения формальной логики открытость понятия приготовления означает лишь то, что оно не ограничено в объеме определяющих его признаков. Неограниченность круга признаков приготовления к преступлению позволяет включить в их число и те, которые, как уже отмечалось, относятся к формам ненаказуемой предварительной преступной деятельности. В силу этого возникает необходимость определить критерий отграничения приготовления к преступлению от обнаружения умысла.

Н.Д. Дурманов отмечал, что в очень многих случаях предварительные действия не являются необходимыми для совершения преступления.

Эти акты играют второстепенную, случайную роль в совершении преступления. Например, приобретение мешков для выноса краденых вещей, как правило, не имеет существенного значения для последующего совершения преступления. Другие действия, например приобретение или изготовление отмычки для совершения кражи, означает, что это преступление будет совершено путем проникновения в хранилище или жилище. Изготовление кастета для причинения повреждений человеческому телу свидетельствует о том, что преступление будет сопряжено с насилием, опасным для жизни или здоровья человека. Изготовление поддельных документов, завладение чужой формой определяет обстоятельства обмана при совершении готовящегося преступления.

Обратившись к ч. 1 ст. 30 УК РФ, мы убеждаемся в том, что все указанные в законе формы приготовления также обладают свойством относимости к юридически значимым обстоятельствам подготавливаемого преступления. Приискание, изготовление или приспособление средств или орудий определяют способы совершения преступления, а в ряде случаев – и его последствия. Приискание соучастников – совершение преступления в соучастии. Сговор – обстоятельства места и времени совершения преступления. С этих позиций приобретение мешков для выноса краденого имущества, как и упражнения вора в гимнастике или покупка отравителем склянки для яда, является лишь обнаружением умысла, а создание плана преступления или подготовка места его совершения – приготовлением к преступлению.

Перечисленные в ч. 1 ст. 30 УК РФ объективные признаки приготовления представлены законодателем в форме действия (активного поведения). Это тем не менее не исключает приготовления к преступлению и в форме бездействия. Иное умышленное создание условий для совершения преступления может выразиться, например, в том, что работник предприятия намеренно не включил сигнализацию с целью последующего беспрепятственного проникновения на его территорию.

Особенностью объективной стороны приготовления является то, что в создании условий для совершения преступления отсутствуют признаки самого этого преступления. Поэтому основанием уголовной ответственности за приготовление служит своеобразный его состав, предусмотренный в ч. 1 ст. 30 УК РФ. В то же время, как уже отмечалось, содержание объективных признаков приготовления соотносится с преступлением, для совершения которого приготовление создает благоприятные условия. Поэтому приготовительные действия квалифицируются не только по ч. 1 ст. 30 УК РФ, но и по соответствующей статье Особенной части Уголовного кодекса.

Обязательным элементом законодательного определения приготовления является указание на то, что преступление не было доведено до конца по не зависящим от лица обстоятельствам. Это законодательное положение также определяет особенности объективной стороны приготовления к преступлению.

В итоге особенности объективных признаков приготовления таковы: 1) приготовление (действие или бездействие) создает условия для совершения преступления; 2) объективные признаки приготовления не входят в объективную сторону состава преступления, предусмотренного Особенной частью УК РФ (не ставят объект в реальную опасность); 3) преступление не доведено до конца в силу обстоятельств, не зависящих от этого лица.

Субъективная сторона приготовления к преступлению характеризуется умышленной формой вины. Основания ответственности за неоконченное преступление отличаются недостаточностью признаков объективной стороны состава преступления. Это требует максимальной выраженности субъективной стороны деяния и, следовательно, определенности интеллектуального и волевого элементов вины. Готовиться к преступлению, умышленно создавая условия для его совершения, при безразличном отношении к последствиям невозможно.

В силу этого приготовление к преступлению (как и покушение на него) может быть совершено только с прямым умыслом.

Условия ответственности за приготовление к преступлению определяются в ч. 2 ст. 30 УК РФ: уголовная ответственность наступает за приготовление только к тяжкому и особо тяжкому преступлению.

Покушение на преступление

Покушением на преступление признаются умышленные действия (бездействие) лица, непосредственно направленные на совершение преступления, если при этом преступление не было доведено до конца по не зависящим от этого лица обстоятельствам (ч. 3 ст. 30 УК РФ). Современная доктрина уголовного права России трактует действия, непосредственно направленные на совершение преступления, как такие, с помощью которых виновный начинает выполнять объективную сторону конкретного состава преступления.

Исполнение преступления на стадии покушения является этапом развития преступной деятельности. Поэтому в рамках этой стадии совершение преступления может иметь различное отображение в признаках его состава.

1. В действиях (бездействии) виновного может содержаться лишь часть признаков объективной стороны, относящихся к деянию (при покушении на изнасилование высказывается угроза применения насилия с целью принудить потерпевшую к половому сношению).

2. В действиях виновного наличествуют все признаки деяния в объективной стороне состава конкретного преступления (удар камнем по голове жертвы полностью соответствует признакам насилия с целью лишения жизни другого человека), но состав преступления не завершен по причине отсутствия предусмотренных в нем последствий (жертва при оказании сопротивления увернулась от удара, в результате чего камень лишь оцарапал ее лицо в области виска).

3. Для достижения цели убийства совершаются действия (бездействие), достаточные как с точки зрения объема признаков объективной стороны состава убийства, так и с точки зрения преступной цели, но их результатом явились лишь промежуточные последствия – тяжкий вред здоровью (по признаку опасности для жизни в момент причинения), а цель преступления не была достигнута по не зависящим от виновного обстоятельствам.

Различное отображение действий (бездействия) при покушении в признаках состава преступления имеет значение для отграничения покушения от других наказуемых стадий совершения преступления.

При отграничении покушения от приготовления имеет значение исполнение объективной стороны состава конкретного преступления.

При отграничении покушения от оконченного преступления важно установить соответствие признаков деяния признакам не только объективной, но и субъективной стороны состава.

Специфику объективной стороны покушения также определяет законодательное положение о том, что начатое преступление не было доведено до конца по не зависящим от лица обстоятельствам.

Обобщая характеристику объективных признаков покушения, можно выделить следующие его особенности: а) покушение связано с началом преступления, т.е. входит в объективную сторону его состава (и ставит объект в непосредственную опасность); б) начатое преступление не доведено до конца (совершены не все действия, предусмотренные объективной стороной состава преступления или совершены все действия, но не наступили предусмотренные в законе последствия); в) начатое преступление не доведено до конца по причинам, не зависящим от воли виновного.

Субъективная сторона покушения (как и в случае приготовления) требует не только умышленной формы вины, но и определенности ее интеллектуального и волевого элементов. Поэтому судебная практика и доктрина не только традиционно, но и обоснованно трактуют покушение на преступление как деяние, совершенное только с прямым умыслом.

Виды покушения классифицируются по различным основаниям. Так, по степени реализации умысла покушение делится на неоконченное и оконченное. Неоконченное покушение имеет место в случаях, когда виновный не совершил всех действий, которые считал необходимыми для достижения своей цели, по не зависящим от него обстоятельствам.

При оконченном покушении лицо совершает все действия (бездействие), необходимые, по его мнению, для достижения цели, но преступный результат не наступает по не зависящим от этого лица обстоятельствам.

Уголовно-правовое значение видов покушения связано с индивидуализацией уголовной ответственности. Критерий разграничения неоконченного и оконченного покушения является субъективным – это представление виновного о характере и объеме действий (бездействия), достаточных для достижения намеченной им цели.

Объективный критерий оценки обстоятельств покушения имеет значение для установления признаков специфической разновидности оконченного покушения – негодного покушения. Этим критерием является причина, по которой действия (бездействие), необходимые и достаточные для достижения преступной цели, не привели к ожидаемому результату. По объективному критерию среди негодных покушений выделяется покушение с негодными средствами, при котором преступный результат не наступает по причине использования виновным таких орудий или средств, которые не обладают свойствами, необходимыми для причинения вреда объекту (неисправное оружие, сода вместо яда, непригодная отмычка и т.д.). УК РФ не содержит определения покушения с негодными средствами. Это понятие является доктринальным. Его главной функцией является решение вопроса о наказуемости или ненаказуемости действий, направленных на причинение вреда объекту, но обреченных на неудачу. Этот вопрос был решен законодателем в дореволюционном российском уголовном праве: всякое покушение с негодными средствами наказуемо на общих основаниях, за исключением случаев использования абсолютно безвредных средств по крайнему невежеству или суеверию лица. Таким же образом и в наши дни определяется уголовно-правовое значение покушения с негодными средствами.

Покушение на негодный (ненадлежащий) объект имеет место в случаях осуществления посягательства на объект, которому не может быть причинен вред по причине: а) отсутствия в предмете свойств объекта, на который посягает лицо (похищение денег, оказавшихся фальшивыми); б) отсутствия предмета преступления (попытка совершить кражу из хранилища, оказавшегося пустым); в) отсутствия как предмета, так и объекта преступления (выстрел, сделанный в труп, по ошибке принятый за живого человека).

В классическом уголовном праве ставился вопрос о ненаказуемости покушения на негодный объект (в зависимости от обстоятельств осуществления посягательства и от свойств объектов) в целях отграничения покушения (как наказуемой стадии развития преступления) от ненаказуемого обнаружения умысла (каковым в отдельных случаях является деятельность, называемая «покушением на негодный объект»). В советском уголовном праве посягательство на «нереальный» (несуществующий) объект (дача взятки мнимому должностному лицу) также предлагалось рассматривать как обнаружение умысла.

Современная уголовно-правовая доктрина таких различий не делает. Как уже отмечалось, доктринальное выделение негодных покушений преследует цель отграничения покушения (как наказуемой стадии развития преступления) от ненаказуемой деятельности. Итогом решения этой задачи является следующий вывод: по общему правилу покушение с негодными средствами и на негодный объект являются наказуемой преступной деятельностью.

Оконченное преступление

Преступление признается оконченным, если в совершенном лицом деянии содержатся все признаки состава преступления, предусмотренного Особенной частью УК РФ (ч. 1 ст. 29 УК РФ). Критерием стадии оконченного преступления является его состав. Как правило, рассмотрение признаков стадии оконченного преступления ориентировано на те виды составов преступлений, которые выделяются в зависимости от их конструкции (материальный, формальный и усеченный). Формула стадии оконченного преступления с точки зрения конструкции состава достаточно проста: для преступлений с формальным и усеченным составом стадия оконченного преступления наступает по совершении виновным действий (бездействия), указанных в законе, а для преступлений с материальным составом – с момента наступления указанных в законе последствий.

Правоприменитель нередко сталкивается с трудностями при определении момента окончания преступления (стадии оконченного преступления) из-за неясности текста закона, его неоднозначности. Во многих постановлениях Пленума Верховного Суда РФ по делам о тех или иных преступлениях разъясняется момент окончания преступления.

Например, по смыслу законодательного определения понятия хищения (примечание 1 к ст. 158 УК РФ) кражу следует считать оконченной с момента причинения вреда собственнику или иному владельцу имущества, а точнее – с момента завладения чужим имуществом. Однако в п. 6 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» разъясняется: «Кража и грабеж считаются оконченными, если имущество изъято и виновный имеет реальную возможность им пользоваться или распоряжаться по своему усмотрению (например, обратить похищенное имущество в свою пользу или в пользу других лиц, распорядиться им с корыстной целью иным образом)».

Можно сказать, что момент окончания кражи и грабежа как форм хищения традиционно трактуется судебной практикой шире, чем это вытекает из буквы закона: юридический момент окончания этого преступления (стадия оконченного преступления) определяется признаками, выходящими за границы состава преступления. Поскольку деяние как признак объективной стороны состава преступления является лишь юридической формой сознательного и волевого поведения, постольку знак равенства между юридическими признаками деяния и фактическим поведением в ситуации совершения преступления поставить невозможно. Следовательно, юридический момент окончания преступления (наличие всех признаков состава преступления) нуждается в разъяснении при любой конструкции его состава. Признаки оконченного преступления с материальным, формальным или усеченным составом не являются универсальными. Применительно к каждому составу преступления, предусмотренному статьей Особенной части УК РФ, они будут отличаться своеобразием.

Для уяснения признаков оконченного преступления, а также отграничения этой стадии от покушения имеет значение содержание не только объективной, но и субъективной стороны состава преступления, предусмотренного Особенной частью Кодекса. Для субъективной стороны стадии оконченного преступления необходимо только осуществление преступного намерения (реализация умысла), а не достижение цели, которой руководствовался виновный. Это положение распространяется и на преступления, в составе которых цель преступления является обязательным признаком (например, убийство с целью скрыть другое преступление). Преступность деяния обусловлена наличием указанной в законе цели, а не ее достижением. Точно так же для стадии оконченного преступления не имеет значения осуществление злоумышленником задуманного им плана, который выходит за пределы состава преступления.

Достижение преступных целей, полное выполнение намеченного плана не имеют значения для стадии оконченного преступления в тех случаях, когда эти обстоятельства не входят в число признаков объективной или субъективной стороны состава преступления. Например, кража чужого имущества на сумму 1500 руб., в то время как виновный намеревался извлечь из этого преступления большую выгоду (2000 руб.), считается оконченным преступлением по признакам ч. 1 ст. 158 УК РФ, несмотря на то, что намеченная виновным цель не была достигнута.

Правовая оценка ситуации кражи изменится коренным образом, если умысел виновного был направлен на неправомерное завладение имуществом гражданина, причиняющее ему ущерб на сумму не менее 2500 руб. или большую сумму. Если указанные в законе последствия входят в содержание умысла виновного, то частичное достижение цели, определяющей содержание вины как признака субъективной стороны состава преступления, не позволяет квалифицировать преступление как оконченное. В этом случае содеянное должно квалифицироваться как покушение на преступление, предусмотренное в п. «в» ч. 2 ст. 158 УК РФ.

Добровольный отказ от преступления

Добровольный отказ – это прекращение лицом приготовления к преступлению или покушения на преступление при осознании лицом возможности доведения преступления до конца (ч. 1ст. 31 УК РФ).

Добровольным является такой отказ от преступления, при котором лицо прекратило преступную деятельность, осознавая возможность доведения преступных действий до конца, но не вследствие причин, возникших помимо его воли. Для добровольности отказа существенна субъективная оценка лицом возможности завершения преступления («я могу, у меня достаточно сил и средств»).

Субъективное восприятие лицом ситуации может не совпадать с объективными обстоятельствами. Например, лицо переоценивает свои силы и возможности, заблуждаясь относительно фактических обстоятельств. Возможна и противоположная ситуация, при которой лицо прекращает начатое преступление, опасаясь, что крики жертвы о помощи помешают ему завершить начатое, в то время как по стечению обстоятельств жертва не была и не могла быть услышанной. Наличие объективных препятствий к продолжению преступной деятельности, возникших помимо воли лица и не осознаваемых им, для признания отказа от преступления добровольным значения не имеет.

Другим условием отказа от преступления является его своевременность: добровольный отказ от преступления как обстоятельство, исключающее уголовную ответственность, юридически возможен до определенного момента, а именно – до наступления стадии оконченного преступления. Это вытекает из содержания ч. 1 ст. 31 УК РФ.

Прекращение преступной деятельности исключает уголовную ответственность за неоконченное преступление при условии отказа от преступного намерения. Это условие в учебной литературе и судебной практике называется окончательностью отказа. Не является отказом изменение намерения, когда преступная деятельность откладывается, переносится в другие обстоятельства места и времени. Например, ничто не могло помешать преступнику произвести выстрел в жертву с целью лишения ее жизни, но он перенес реализацию этого намерения в обстоятельства, более благоприятные для сокрытия следов убийства. В этой ситуации присутствуют все указанные в законе условия: а) прекращение преступной деятельности (до момента окончания преступления); б) осознание возможности ее продолжения. Тем не менее подобное прекращение преступной деятельности по смыслу закона не может рассматриваться как добровольный отказ от преступления. Следовательно, отказ от преступления – это отказ от намерения продолжить преступную деятельность в рамках состава преступления, предусмотренного Особенной частью Уголовного кодекса.

Отказ от намерения продолжить преступную деятельность в рамках состава преступления служит разграничению добровольного отказа и деятельного раскаяния, при котором лицо после совершения преступления активно действует в целях возмещения, заглаживания или предотвращения вреда (в том числе предотвращения последствий преступления), а равно содействует правосудию.

По УК РФ деятельное раскаяние не исключает уголовную ответственность, а индивидуализирует ее. Так, формы деятельного раскаяния предусмотрены в п. «и», «к» ч. 1 ст. 61 УК РФ в качестве обстоятельств, смягчающих наказание. Согласно ст. 75 УК РФ деятельное раскаяние может служить основанием для освобождения от уголовной ответственности лица, впервые совершившего преступление небольшой или средней тяжести, а также преступление иной категории в случаях, специально предусмотренных статьями Особенной части Кодекса (см., например: ст. 126, 127.1, 205, 206).