Международное таможенное право. Очерк развития основных институтов

Общая характеристика формирующегося международного таможенного права

Рассмотрение данной проблематики, с первого взгляда, выходит за рамки настоящего Курса. Однако, на самом деле, такой подход имеет объективный характер, всемерно обусловлен, поскольку отражает институционный аспект, предполагающий включение в Курс феноменов, категорий и институтов таможенного права, понимаемого в широком плане как комплексное, соприкасающееся со многими отраслями права, многогранное явление и правовое образование.

Вначале подчеркнем, что международно-правовой аспект таможенного права России органически вытекает из соответствующих норм и положений Конституции РФ, Таможенного кодекса ТС и других укрупненных федеральных законов.

Если говорить о Конституции РФ, то это, прежде всего, ч. 4, статья 15, устанавливающая: «Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора».

Существенное значение для формирования международного таможенного права и участия в нем Российской Федерации имеют положения и нормы следующих статей: 71 п.п.«ж», «л»; 74 и 79 Конституции РФ.

Теперь перейдем к общей характеристике понятия, сущности и предмета международного таможенного права.

Заметим и подчеркнем: плодотворной является книга профессора К.К. Сандровского «Международное таможенное право».

Пользуемся возможностью отметить, что К. К. Сандровский является одним из первых ученых-юристов, наиболее близко подошедших в свое время к определению таможенных дела и права, сформулиовавшим свое понимание этой сложной проблемы в книгах «Таможенное право» (Общая часть).

Поскольку мы вновь коснулись проблем внутреннего, национального таможенного права, то отдавая должное названным выше публикациям К. К. Сандровского, в тоже время кратко проанализируем его дефиницию таможенного права, которое им определяется как система юридических норм, регулирующих положение и деятельность субъектов отношений, складывающихся в процессе осуществления таможенными органами возложенных на них функций по экономической (прежде всего) охране границ государства и выполнению его таможенной политики внутри страны и в международном общении.

Совершенно очевидно неполнота, односторонность и расплывчатость процитированного определения, в котором, к сожалению отсутствует один из самых важных его элементов, а именно, подчеркивание того, что эта такая система норм, которая регулирует правовой статус таможенного дела в целом и его составных частей: таможенной политики и средств, инструментов ее осуществления: перемещение товаров и транспортных средств, взимание таможенных платежей, таможенных оформлений и контроля, и др.

Отметим, что в юридической литературе существует мнение, согласно которому в предмет МЧП включаются нормы, регламентирующие гражданско-правовые, предпринимательские, трудовые, транспортные и иные правоотношения с иностранным элементом, а также отношения в валютной, финансовой, налоговой и таможенной сферах.

Следует согласиться с трактовкой О.Н. Садикова и Н.Ю. Ерпылевой, что включение в предмет МЧП валютных, налоговых и других вышеуказанных отношений является спорным, поскольку такие отношения являются областью не частного права, а публичного, и вряд ли можно доказать обратное.

В настоящее время с развитием международных интеграционных процессов, появлением новых интеграционных проектов и региональных объединений государств (например, Европейский союз, Центральноамериканский общий рынок, Арабский общий рынок, Таможенный союз и Единое экономическое пространство России, Беларуси и Казахстана) можно с уверенностью говорить о наличии реальных предпосылок для появления новой отрасли МПП — международного таможенного права. Вопрос о статусе МТП дискуссионный. В науке существует два основных взгляда на данную проблему:

- МТП — подотрасль международного экономического права;

- МТП — самостоятельная отрасль международного публичного права.

Сторонники первого по традиции считают, что МТП является подотраслью международного экономического права. Они указывают, что международное экономическое право принято характеризовать как совокупность принципов и норм, регулирующих отношения между государствами и иными субъектами в области экономического сотрудничества, опосредующие широкий спектр общественных отношений, в том числе производственных, научно-технических, транспортных, валютно-финансовых, таможенных.

Вместе с тем более перспективным и обоснованным в условиях новых реалий международных отношений представляется другой подход, в соответствии с которым международное таможенное право и международное экономическое право рассматриваются как разные отрасли международного публичного права.

Сегодня же можно увидеть принципиально новый этап развития таможенных отношений — выход таможенного права на наднациональный уровень. В настоящее время окончательно сформировались реальные предпосылки для выделения международных таможенных отношений из предметной плоскости международного экономического права.

Проиллюстрировать это положение можно, обратившись к предмету собственно таможенного права.

Исходя из положений ст. 1 ТК ТС, можно говорить о том, что предметом таможенного права являются общественные отношения, связанные с перемещением товаров через таможенную границу Таможенного союза, их перевозкой по единой таможенной территории Таможенного союза под таможенным контролем, временным хранением, таможенным декларированием, выпуском и использованием в соответствии с таможенными процедурами, проведением таможенного контроля, уплатой таможенных платежей, а также властные отношения между таможенными органами и лицами, реализующими права владения, пользования и распоряжения указанными товарами.

Проанализировав круг общественных отношений, входящих в предмет регулирования таможенного права, мы видим, что они хотя и непосредственно связаны с реализацией экономических прав и обязанностей хозяйствующих субъектов, но по своему содержанию скорее приближены к административным отношениям и целью своей имеют обеспечение единого экономического пространства на территории ТС и исполнение гражданами определенных финансовых обязанностей в интересах государства.

Таможенные отношения — публичные и по своей природе находятся на стыке экономики и административных механизмов. Это является одним из формальных оснований, позволяющих выделять их из спектра отношений, регулируемых МЭП, и рассматривать в качестве предмета регулирования самостоятельной отрасли МПП — МТП.

Отрасли в рамках МПП принято подразделять по предметному кругу регулируемых ими общественных отношений, наличию специфических источников правового регулирования (нормативной или договорной правовой базы) и специальных отраслевых принципов (основополагающих идей, лежащих в основе правового регулирования общественных отношений в рамках той или иной отрасли МПП). Например, обращаясь к международному воздушному праву, можно говорить о том, что его предметом являются отношения между государствами и международными авиационными организациями по поводу использования воздушным транспортом воздушного пространства над государственной территорией и за ее пределами в целях осуществления регулярных и нерегулярных полетов и выполнения воздушных перевозок по установленным между государствами международным воздушным сообщениям.

Все эти черты присущи и международному таможенному праву как самостоятельной отрасли международного публичного права.

Во-первых, МТП имеет собственный предмет — отношения, складывающиеся между государствами и международными межправительственными организациями в процессе их сотрудничества по вопросам таможенного дела, а именно:

• отношения в сфере организации таможенного контроля за перемещением товаров, багажа, услуг и капиталов через таможенные границы государств и таможенных союзов;
• отношения в сфере установления и (или) унификации таможенных тарифов, действующих на таможенных территориях государств или таможенных союзов;
• отношения в сфере согласованного применения мер нетарифного регулирования международной торговли;
• отношения в сфере упрощения и гармонизации таможенных процедур;
• отношения в сфере согласованного применения таможенных льгот и преференций;
• отношения в сфере организации совместных мероприятий по борьбе с контрабандой и иными таможенными правонарушениями.

Во-вторых, существует солидная нормативно-правовая (договорно-правовая) база в области международных таможенных отношений. В настоящее время насчитывается более сотни двусторонних и многосторонних договоров, заключенных по таможенным вопросам.

В-третьих, в юридической литературе выделяют ряд специальных принципов МТП:

• принцип содействия развитию международных экономических отношений;
• принцип невмешательства в экономический суверенитет государства и запрещения прямых или косвенных действий, имеющих целью препятствовать осуществлению экономического суверенитета государств;
• принцип совершенствования организационного механизма международного таможенного сотрудничества;
• принцип либерализации международной торговли, основывающейся на универсальном применении режима наибольшего благоприятствования (РНБ).

Некоторые авторы даже полагают, что в рамках МТП как самостоятельной отрасли права МПП можно выделить свои подотрасли: право таможенного транзита, право таможенных льгот, процессуальное таможенное право. С учетом изложенного полагаем, что в настоящее время есть все основания утверждать, что международное таможенное право состоялось как новая, динамично развивающаяся отрасль международного публичного права, выходящая за рамки международного экономического права.

Однако, перейдем непосредственно к анализу предмета данных раздела и главы.

В этом аспекте упомянем и частично используем в учебных целях наиболее заметные издания по данной проблематике.

Все авторы, касавшиеся проблем международного таможенного права, подчеркивают его сложный и комплексный характер, выделяют такие его специфические черты как взаимодействие национальноправовой и международно-правовой регламентации таможенных отношений.

С учетом этой специфики формируется и само понятие «Международное таможенное право».

Общий подход к понятию международного таможенного права сводится к тому, что оно представляет часть общего международного права, то есть речь идет о некой совокупности правовых норм, согласованных государствами для регулирования складывающихся между ними отношений таможенного характера.

В сущности можно говорить о международном таможенном праве как об укрупненной подотрасли общего международного права, как о части и разновидности этой глобальной правовой отрасли.

В свете приведенных аргументов можно признать приемлемым такое определение международного таможенного права: это самостоятельная отрасль международного права, состоящая из его принципов и норм, регулирующих отношения, складывающиеся между субъектами международного права в процессе их сотрудничества по таможенным и связанным с ними вопросам международных экономических, торговых, транспортных связей и туризма.

В этом сложном и объемном определении мы бы опустили в его заключительной части формулировки о торговых, транспортных связях и туризме, и дополнили его после слов «экономических» формулировкой: «и правоохранительных отношений».

Можно условно назвать четыре ведущих фактора, которые обуславливают формирование международного таможенного права, регулирующего межгосударственные таможенные отношения в качестве самостоятельной отрасли международного права.

Первый — специфика объекта регулирования — межгосударственные таможенные отношения и связи; наличие адекватной кругу отношений совокупности норм международного права, отличающихся качественным своеобразием и автономностью существования, а также связанных с другими отраслями или институтами международного права.

Второй — это особенности источников права в области международных таможенных отношений и способов создания таких источников;

Третий — это постоянно расширяющийся объем, а по существу диверсификация правового регулирования межгосударственных таможенных отношений.

Четвертый — это заинтересованность международного сообщества в дальнейшем развитии сотрудничества в таможенной сфере, что способствует появлению все большего количества правовых норм и формированию международного таможенного права как отрасли общего международного права.

Конечно в целом — это достаточно условная группировка факторов, в дополнение к которым можно назвать такие, как воля и стремление государств к международному таможенному сотрудничеству; степень и уровень международно-правовой урегулированное таможенного дела, и ряд других.

В связи с рассмотрением проблем формирования и развития международного таможенного права представляют интерес соображения относительно характера и содержания международных таможенных отношений, высказанные А.Д. Ершовым.

Заслуживают внимания, в частности, его представления о таможенном деле; таможенных отношениях; таможенной политике и подходах к ней.

О подходах и трактовке таможенного дела и таможенной политики.

А.Д. Ершов формулирует свое понимание подходов к этим проблемам.

Таможенное дело — это отношения, складывающиеся в системе внешнеэкономических отношений, одно из важнейших звеньев в международных отношениях на мировом, региональном и национальном уровне. Таможенные отношения характеризуются прежде всего таможенной политикой, международными правилами, внешнеторговыми соглашениями, порядком и условиями перемещения через таможенные границы товарных, транспортных, финансовых и информационных потоков, а также общепринятыми мерами тарифного и нетарифного регулирования, экспортного контроля и т. д.

Содержание понятия «таможенные отношения» — весьма емкое и в целом определяет сущность таможенного дела. Вместе с тем, некоторые, весьма существенные, вопросы остаются невыясненными, и содержание этого понятия в какой-то мере по-прежнему остается дискуссионным.

Определяя место таможенных отношений в модели « внутреннее — граница — внешнее», необходимо отметить, что сущность и значение внешних и внутренних факторов принципиально не изменяются, поскольку таможенные отношения являются частью как внутренних, так и внешнеэкономических. Важным в данном контексте представляется то, что таможенные отношения изначально и исторически формируясь на границе действия внешних и внутренних факторов, играют роль барьера, ограничителя, своеобразной мембраны, препятствующей ввозу на территорию государства товаров, способных нанести ущерб национальной экономике, и вывозу продукции, имеющей стратегическое значение для страны.

Необходимость управления внешней торговлей привела к созданию механизма тарифного регулирования, а также к появлению специфических нетарифных мер и экспортного контроля, обеспечивающих защиту экономики, оформив, таким образом, систему таможенных отношений между странами. Понятие «таможенные отношения» подразумевает совокупность экономических, организационно-правовых и психоэтических взаимоотношений в области регулирования внешнеторговой деятельности, основанных на законодательно закрепленных принципах и направлениях таможенной политики стран-участниц международных экономических отношений. Современные таможенные отношения предполагают взаимодействие и, в некотором смысле, взаимообусловленность таможенных методов регулирования внешнеэкономической деятельности различных государств, что объясняется значительной зависимостью экономик стран мира друг от друга.

Властно-правовой подход к трактовке таможенной политики ориентируется на раскрытие ее основных положений через действия, направленные на удержание и использование государственной власти в области регулирования ВЭД. В данном подходе таможенная политика трактуется как: система или комплекс мер, правил регулирования ВЭД, прежде всего административно-властного характера; упорядоченность и регулятивность в этой сфере — посредством нормативнозаконодательной базы, и т. д.

Властно-правовая трактовка таможенной политики, отражающая ее сущность и важнейшее конституирующее начало, конкретизируется организационно-институциональным подходом. В данном случае таможенная политика формируется через государственные организации и институты, в которых она разрабатывается, определяется и реализуется. Это прежде всего исполнительные и законодательные органы власти, различные компетентные организации и соответствующие министерства и ведомства, разрабатывающие запретительно-разрешительные или ограничительные системы по перемещению товаров и физических лиц через таможенную границу России и организующие их контроль. На ФТС и его организационные структуры ложится основная работа прежде всего по реализации и разработке этой политики.

Экономический подход к таможенной политике связан в основном с проведением в жизнь внешней и внутренней экономической политики страны, основанной на протекционизме, свободной торговле или на гармоничном сочетании двух предыдущих направлений.

В зависимости от выбора того или иного направления и степени его воздействия (например, протекционизм может быть разумным, умеренным) на практике применяются различные меры экономической политики, таможенно-тарифного регулирования, экономических льгот, преференций и т. д.

Психоэтический подход к таможенной политике связан с тем, что политика — это своеобразная характеристика отношений, складывающихся в ходе ее разработки, принятия и реализации, ее как бы психологическая составляющая. Одно из важных предназначений таможенной политики раскрывается через ее ключевую цель — воспитать человека для блага общего дела. Широко известное выражение «За державу обидно» — не просто крылатые слова, это этическая сторона деятельности таможенных работников. Поэтому таможенная политика с психоэтических позиций — это область продуманных конфликтно-консенсусных шагов, маневров, лавирований, вынужденных компромиссов, соглашений, уступок, нажимов и барьеров. Наличие нравственности и желание проведения корректировки или смены направления таможенной политики является важнейшей характеристикой отношений, возникающих в таможенной деятельности. Все составляющие таможенной политики взаимосвязаны и взаимозависимы, поэтому все они важны и должны иметь равноценную силу. Никакая цепь не бывает прочнее самого слабого звена, и если данное звено слишком слабо, чтобы выдержать тяжесть внешних или внутренних факторов, то вся цепь должна распасться как несовершенная и ненужная и должна быть заменена другой.

Наличие различных подходов и трактовок таможенной политики объясняется многогранностью этого вида человеческой деятельности. Вместе с тем необходимо не только понять и определить подходы к таможенной политике в современных условиях, но и уяснить их взаимосвязь с другими категориями.

К сожалению в книге А.Д. Ершова не констатируется прямая взаимосвязь между таможенными отношениями государств и международным правом.

Этот аспект как то расплывчато, недостаточно четко и «прозрачно» представлен в названной книге.

В то же время: международные таможенные отношения и есть основной и главный объект и предмет регулирования международного таможенного права как относительно самостоятельной части общего международного права.

Такой вывод, имеющий объективный характер, вытекает из природы и сущности правового регулирования международных таможенных отношений.

Система и источники международного таможенного права

Развитие, расширение, диверсификация направлений и форм сотрудничества государств в таможенной сфере позволяют «приблизиться» к проблеме формирования системы международного таможенного права.

Это — сложный вопрос, и, думается, что будет точнее и четче говорить о становлении системы, как собственно, и самого международного таможенного права, если рассматривать это как относительно самостоятельную правовую отрасль, часть общего позитивного международного права и в то же время неразрывную часть, крупнейший институт, образование Курса таможенного права РФ в широком, полиструктурном плане.

Система любой отрасли права — это определенным образом сгруппированная совокупность внутренне согласованных его действующих институтов и правовых норм.

Эта система существенно отличается от системы учебного курса «Международного таможенного права», который строится на основе действующего нормативного правового материала и учете ряда других важных факторов и критериев.

К их числу следует отнести: состояние и уровень научнотеоретической и методической разработки проблем внутреннего национального таможенного права; вопросы о его природе, характере и определении, правовых источниках; исторические аспекты и особенности, методические грани, и другие существенные моменты и аспекты, проявляющиеся при построении, группировании основных частей, институтов, совокупностей правовых норм такого учебного курса, который значительно шире и разветвленнее по объему по сравнению с системой собственно международного таможенного права.

С учетом сформулированных выше, а также имеющихся в литературе мнений и соображений считаем возможным подразделение учебного курса «Международное таможенное право» на:

• Общую часть;
• Особенную часть.

В свою очередь каждая из частей подразделяется на разделы и главы.

Общая часть включает в себя следующие комплексы вопросов:

• понятие и предмет международного таможенного права;
• его современное состояние и степень научно-теоретической разработки, а также исторические аспекты;
• национальная и международно-правовая регламентация таможенной сферы и их взаимодействие;
• природа и характер международного таможенного права (субъекты, источники система, роль и место в системе общего международного права);
• таможенное пространство — сфера действия норм таможенного права — внутреннего и международного права.

Институты — таможенный суверенитет и таможенная юрисдикция государства; таможенная территория, таможенная граница, их соотношение с государственной территорией и государственной границей, и другие вопросы.

Особенная часть касается направлений и основных форм сотрудничества государств в таможенной сфере и охватывает укрупненные темы:

• международные торговые и таможенные организации;
• общие, многосторонние и региональные договоры;
• международные стандарты в направлении гармонизации и унификации таможенных процедур;
• международно-правовые основы таможенных льгот и привилегий; и другие направления и формы.

Данная градация Особенной части является достаточно условной и может быть более подробной и разветвленной.

Конечно, в целом возможны иные варианты градации составных частей системы международного таможенного права.

Источники международного таможенного права.

Общие теоретические положения об источниках права являются отправным пунктом, научной базой при анализе проблемы источников международного таможенного права.

Прежде всего, постулаты о том, что природа любой правовой отрасли, правового образования, института проявляется с помощью соответствующих форм существования и выражения права. То есть речь идет о правовых нормах и формах, служащих источником познания и суждения о праве.

Но главное, конечно, в этом сложном процессе является то, что эти формы и правовые нормы есть собственно юридические источники, т.е. акты правотворчества, регулирующие определенные общественные отношения и связи.

В рассматриваемом нами аспекте, т.е. применительно к международному праву это сложный и противоречивый процесс согласования воли (воль) государств.

Если отправляться от концепции, что международное таможенное право есть часть общего международного права, то основные источники международного таможенного права те же, что и в международном праве вообще, т.е. международный договор и международноправовой обычай.

Международный договор играет главенствующую роль в международном праве вообще, и таможенном в частности. Согласно формулировке ст. 38 Статута Международного Суда последний обязан применять при решении переданных ему споров прежде всего именно «международные конвенции, как общие, так и специальные, устанавливающие правила, определенно признанные спорящими государствами».

Общими, или универсальными, международными договорами являются такие, объект и цели которых представляют интерес для всех государств. В международном таможенном праве среди таких договоров можно отметить, например, Международную конвенцию об упрощении и гармонизации таможенных процедур от 18 мая 1973 г. (Конвенция Киото), Международную конвенцию о взаимной административной помощи в целях предотвращения, расследования и наказания за таможенные правонарушения от 9 июня 1977 г. (Конвенция Найроби), Конвенцию об образовании Совета таможенного сотрудничества от 15 декабря 1950 г. и ряд других.

В Конвенции Киото отмечается, что различия между национальными таможенными процедурами затрудняют международную торговлю и другие международные обмены, что в интересах всех стран — укрепление международного сотрудничества в этой области. Участники Конвенции заявили в преамбуле, что упрощение и гармонизация их таможенных правил могут внести существенный вклад в развитие международной торговли.

К числу специальных международных договоров по таможенным вопросам относятся соглашения о создании таможенных союзов, зон свободной торговли, об определении общих направлений сотрудничества государств в таможенных вопросах (таких, как соглашения о принципах таможенной политики, о взаимопомощи в таможенных делах), о введении льготных ставок таможенных пошлин (по конвенционным тарифам), различного рода договорные отношения по поводу согласования правил таможенного оформления грузов, транспортных средств, взаимного признания таможенной документации и таможенном обеспечении, и т.д.

Помимо собственно таможенных договоров, источниками международного таможенного права можно считать также обычно связанные с таможенными отношениями нормы международных экономических договоров: о товарообороте, о взаимных поставках товаров, об урегулировании вопросов лицензирования, квотирования, контингентирования на отдельные виды товаров. В широком смысле все они именуются торговыми договорами.

Международный правовой обычай является первым по времени появления источником международного права вообще, и международного таможенного права в частности.

Конечно, не все обычно-правовые нормы заменяются конвенционными. Значительное их число именно в первоначальном своем качестве выступает регулятором межгосударственных отношений. Особенно важна роль обычно-правовых норм, когда те или иные государства не участвуют в соответствующих многосторонних международных договорах. В этих случаях обычай остается единственной правовой основой для оценки позиции и действий соответствующих, не участвующих в договоре, государств.

Применение сложившихся в международном общении торгово-таможенных обычаев постепенно приобрело характер юридически обязательных норм.

В современной литературе по международному праву все чаще признаются в качестве источников международного права юридически обязательные резолюции международных организаций, причем обязательные не только внутри данной международной организации, но и за рамками ее деятельности, т.е. среди государств-участников.

Словом среди источников международного таможенного права могут выступать различные организационно-правовые формы.

Основные институты, категории, понятия международного таможенного права

Мы используем термин «основные», исходя из того, что помимо затронутых и ранее кратко рассмотренных явлений, речь идет о ведущих институтах и категориях международного таможенного права.

В связи с этим рассматриваются, хотя и мозаично, узловые, имеющие основополагающий характер, институты и понятия международного таможенного права.

Таможенное пространство. Таможенный суверенитет и таможенная юрисдикция государства.

Прежде всего речь идет о пространственной сфере действия норм международного таможенного права.

Таможенное пространство — это сфера, где наиболее «прозрачно» наблюдается взаимодействие норм национального и международного права, при котором правовые системы, сохраняя свою независимость, имея присущий им объект регулирования, призваны возможно полнее обеспечивать средствами правового воздействия поддержание установленного государствами порядка пересечения их таможенных границ и развивать сотрудничество таможенных администраций в борьбе с таможенными правонарушениями.

Таможенное пространство — понятие, тесно связанное с такими политико-правовыми категориями, как суверенитет, суверенные права, юрисдикция государства. Соответственно таможенное пространство может рассматриваться как сфера, связанная или с государственной, или с так называемой международной территорией, или с частью территории одного государства, используемой для осуществления таможенной юрисдикции другим государством — по соглашению между ними и в пределах, допускаемых международным правом.

Суверенитет государства — особое политико-юридическое свойство, означающее верховенство государственной власти и независимость этой власти внутри страны и независимость за ее пределами.

Можно назвать такие признаки, характеризующие наличие суверенного государства:

• определенная территория;
• постоянно проживающее на этой территории население;
• руководство (президент, правительство), эффективно осуществляющие контроль и суверенную власть на территории страны;
• способность государства вступать и поддерживать официальные внешние сношения с другими государствами и иными субъектами международного права, осуществляя тем самым свою международноправовую субъектность;
• действительное осуществление права народа страны на самоопределение.

Это — далеко не полный перечень, возможны и иные варианты критериев суверенности государства.

Территория — это пространственный предел действия государственного суверенитета; в полной мере это касается и таможенных отношений внутри государства. Поэтому можно в этом смысле говорить о таможенном суверенитете государства, точно так же, как об экономическом его суверенитете и других, действующих на всей территории страны, на всех видах ее пространств — сухопутных, водных, воздушных. Юрисдикция государства, в том числе таможенная, которая в допустимых международным правом рамках может иногда распространяться и на пространства, находящиеся за пределами национальной территории. В узком смысле слова юрисдикция (от лат. «судопроизводство») означает полномочия органов и должностных лиц государства давать правовую оценку фактам, разрешать споры о праве, рассматривать правовые вопросы. В широком смысле под юрисдикцией понимается проявление законодательной, исполнительной и судебной власти — в полном объеме на всей территории страны, а за ее пределами экстратерриториальная юрисдикция) она носит строго целевой и ограниченный по объему характер.

С другой стороны, юрисдикция государства может рассматриваться и как более широкое по сравнению с суверенитетом проявление властных полномочий государства, но только в том смысле, когда юрисдикция распространяется, как было отмечено, не только на территорию государства и на всех тех и все то, что на ней (территории) находится, но иногда действует и за пределами государства.

Можно считать, что при таком понимании юрисдикция территориальная сменяется на юрисдикцию экстратерриториальную. Последняя означает уже не проявление суверенитета, а служит лишь средством реализации отдельных суверенных прав государства, притом реализации не автоматической (в одностороннем порядке), а в порядке договоренности между государствами или (когда речь идет о международной территории) на основе общих принципов и норм международного права.

Таможенный суверенитет и таможенная юрисдикция государства, если рассматривать их с точки зрения сферы действия, и составляют вместе взятые то, что именуется таможенным пространством. Последнее, в свою очередь, неразрывно связано с такими политикоправовыми категориями, как таможенная территория и таможенная граница.

Таможенная граница в узком смысле — это сеть таможенных учреждений, действующих, если они расположены непосредственно в зоне государственной границы, самостоятельно, для проведения таможенных процедур. Это расположенные возможно ближе к товаропроизводителям и субъектам внешнеэкономической деятельности таможенные органы внутри страны, производящие таможенное оформление предметов, грузов, транспортных средств, и др.

В широком смысле понятие таможенной границы не обязательно связано с деятельностью тех или иных таможенных органов государства. Это то, что иногда называется «экономической границей», включающей в нее торговую, валютную, налоговую границу.

Классификация, подразделение границ на виды в значительной мере условны и относительны.

Сложнее с правовой точки зрения обстоит дело со случаями несовпадения государственной и таможенной границы. Поскольку таможенная граница является пределом таможенной территории, то она, как и последняя, может либо выдвигаться вперед, либо уходить в глубь страны и, следовательно, также не совпадать с государственной границей.

В любом случае таможенная граница означает предел осуществления таможенной юрисдикции на всем допустимом международным правом пространстве вне территории данного государства.

В соответствии с ч.2 ТК ТС единую таможенную территорию таможенного союза (далее — таможенная территория таможенного союза) составляют территории Республики Армения, Республики Беларусь, Республики Казахстан (с 08.05.2015 г. и Кыргызской республики) и Российской Федерации, а также находящиеся за пределами территорий государств — членов таможенного союза искусственные острова, установки, сооружения и иные объекты, в отношении которых государства — члены таможенного союза обладают исключительной юрисдикцией.

Пределы таможенной территории таможенного союза являются таможенной границей таможенного союза (далее — таможенная граница).

В соответствии с международными договорами государств — членов таможенного союза таможенной границей могут являться пределы отдельных территорий, находящихся на территориях государств — членов таможенного союза.

Таким образом, образование Таможенного союза предполагает реализацию установленных им правовых предписаний на определенной территории. Поскольку сам Союз представляет собой объединение нескольких государств, то и его территория состоит из государственных территорий его членов. Единство требований и правового регулирования предполагает формирование единой таможенной территории в рамках Союза. Положения комментируемой статьи призваны регламентировать образование единой территории и основные требования к ней. Единая территория представляет собой территории государств — членов Союза, на которых действуют единые правила ввозавывоза товаров, в частности не применяются таможенные пошлины и иные экономические ограничения. Согласно ч. 1 ст. 67 Конституции РФ территория РФ включает территорию ее субъектов, внутренние воды и территориальное море, воздушное пространство над ними.

Кроме того, к государственной территории РФ относится континентальный шельф и экономическая зона. Континентальный шельф РФ включает в себя морское дно и недра подводных районов, находящихся за пределами территориального моря РФ, на всем протяжении естественного продолжения сухопутной территории РФ или на расстоянии 200 миль от берега. Исключительная экономическая зона — это морское пространство шириной до 200 миль от берега. В этих пределах прибрежные государства вправе создавать искусственные острова, установки и сооружения, проводить исследования, осуществлять защиту морской среды и естественных ресурсов.

Статья 9 Конституции Республики Беларусь определяет, что территория данного государства является естественным условием существования и пространственным пределом самоопределения народа.

Она включает в себя пространство, определяемое государственной границей, а именно представляет собой линию и проходящую по этой линии вертикальную поверхность, определяющую пределы территории Республики Беларусь — суши, вод, недр и воздушного пространства.

Территория любого государства определяется по нескольким основным элементам:

- сухопутная территория — материк, острова и (в некоторых странах) анклавы — часть сухопутной территории государства, охваченная сухопутной территорией другого государства и не имеющая морского берега;

- водная территория — бассейны рек, озер, проливов или искусственных водохранилищ и водных путей (каналов), полностью расположенных в пределах границ государства, а также территориальных вод, омывающих побережье государства;

- воздушная территория — пространство, расположенное над сухопутной и водной территорией РФ в пределах высоты до 100 км.

В соответствии с международными нормами и требованиями не являются территорией какого-либо государства открытое море, Арктика, Антарктида, воздушное пространство над ними. Указанное пространство вместе с космическим представляет собой достояние всех народов, а порядок их использования регламентируется нормами международного права.

Кодекс ограничивает единую таможенную территорию лишь территориями государств-участников. Однако структура Таможенного союза является неоднородной. Так, ряд стран отнесены в настоящее время к категории признанных или частично признанных стран Таможенного союза, в частности, Приднестровская Молдавская Республика, лидер которой заявил о возможности присоединения к Евразийскому таможенному союзу, основанному Россией. К данной же категории относится и Южная Осетия, которая не может быть признана полноправным членом Союза, т.к. ее независимость не признается Беларусью и Казахстаном. Однако республика поддерживает дипломатические отношения с Россией и заключила с ней соглашения о сотрудничестве в таможенной сфере и отмене пошлин во взаимной торговле за исключением пошлин на алкогольную, табачную и сельскохозяйственную продукцию. До момента юридического признания указанных государств членами Таможенного союза они не могут рассматриваться в данном качестве, а соответственно их территория не подпадает под признаки единой таможенной территории.

В то же время закон расширительно толкует понятие единой таможенной территории, включая в нее находящиеся за пределами территорий государств — членов Таможенного союза искусственные острова, установки, сооружения и иные объекты, в отношении которых государства — члены Таможенного союза обладают исключительной юрисдикцией. Указанные объекты хотя и не являются государственной территорией государств — участников Союза, но подпадают под их исключительную юрисдикцию, т.е. указанные страны вправе осуществлять на указанной территории разрешенные виды деятельности. Исключительность юрисдикции стран свидетельствует о возможности распространения на искусственные острова, установки, сооружения и иные объекты единства таможенной территории, в том числе отмену таможенных пошлин и иных экономических ограничений.

В большинстве случаев таможенная граница совпадает с государственной границей одной из стран-участниц. Равно как и государственная, таможенная граница указывает на территориальное окончание действия специального режима — единой таможенной территории, т.е. за пределами таможенной границы действуют все установленные международными требованиями и законодательством отдельных государств экономические ограничения в части ввоза-вывоза товаров с их территории.

Таким образом, именно таможенная граница определяет территориально прекращение действия специального таможенного режима, установленного комментируемым Кодексом. Фактическое и юридическое значение такой границы свидетельствует о необходимости ее детализации на местности в целях обеспечения законного таможенного режима на приграничной территории. В этой связи положения комментируемой статьи следует применять в совокупности с учетом действия таможенных правил, установленных комментируемым актом.

Основанием для ее расширения выступают международные договоры стран — участниц Таможенного союза. Несмотря на то, что такие договоры заключаются не самим Союзом, а лишь одним или несколькими его участниками, их международный характер позволяет устанавливать специальный таможенный режим на более широкой территории. В таком случае в качестве таможенной границы может выступать государственная граница участника международного договора или иная территория, подпадающая под действие международного договора.

В частности, специальный таможенный режим реализуется на территории Южной Осетии, которая не является членом Союза, т.к. Казахстан и Белоруссия не признают ее независимость. В то же время республика поддерживает дипломатические отношения с Россией и заключила с ней соглашения о сотрудничестве в таможенной сфере и отмене пошлин во взаимной торговле за исключением пошлин на алкогольную, табачную и сельскохозяйственную продукцию, в частности Соглашение между Российской Федерацией и Республикой Южная Осетия о сотрудничестве и взаимопомощи в таможенных делах, 31 мая 2013 года Украина заключила меморандум о сотрудничестве с Таможенным союзом и т.п.

Формы международного таможенного сотрудничества

Вначале — такое предварительное соображение: деление международного таможенного права на Общую и Особенную части в значительной мере условно, относительно, поскольку частички, элементы

Особенной части, как видно из ранее изложенного материала, встречаются, перекликаются и переплетаются с главами Общей части, и наоборот. Что позволяет говорить о единстве и глубокой функциональной взаимосвязанности частей международного таможенного права.

В рамках Курса таможенного права мы можем только в мозаичной форме охарактеризовать основные направления, элементы сложившихся форм сотрудничества.

Международные таможенные договоры.

Эти международные акты являются не только важнейшими источниками международного таможенного права (об этом уже говорилось), но и инструментами, устанавливающими потребности таможенной политики, а также формулирующие пути и направления, формы, перспективы развития сотрудничества государств в сфере таможенного дела и права.

Универсальными (общими) многосторонними договорами считаются или кодификационные договоры, или те, объект либо цели которых представляют интерес для международного сообщества в целом.

В международном таможенном праве такими являются Конвенция Киото 1973 г. или Конвенция Найроби 1977 г. и др. В универсальных международных договорах имеют право участвовать все заинтересованные государства, и попытки воспрепятствовать реализации этого права не имеют под собой никаких юридических оснований, поскольку все государства являются равноправными членами международного сообщества.

Помимо универсальных в международном таможенном праве, как и в других отраслях, международные договоры подразделяются на двусторонние и многосторонние, но уже ограниченные либо кругом участников, либо предметом регулирования. Здесь, как и в международном праве в целом, международные договоры классифицируются по общему правилу как по «количеству» участников, так и по предмету регулирования.

В общем массиве правовых норм, регулирующих таможенные отношения между государствами, кроме собственно таможенных конвенций, заметную роль играют торговые договоры, договоры о торговле и мореплавании и т.п., в которых значительное внимание уделяется и таможенным вопросам.

Среди первых договоров такого рода можно назвать Конвенцию между Россией и вольным городом Любеком от 15 июня 1713 г., по которой Россия предоставляла любекским купцам такой же уровень таможенного обложения, как и англичанам и голландцам, давним торговым партнерам России т.е. закреплялось условие наибольшего благоприятствования.

Одной из традиционных областей применения принципа наибольшего благоприятствования являются торговые договоры, что подтверждается и практикой.

Становится вполне закономерной все возрастающая роль таможенных мероприятий и регулирующих их договоров между государствами. Неуклонно возрастает и количество этих договоров — как двусторонних, так и многосторонних.

Приведем примеры.

За точку отсчета можно взять Конвенцию об учреждении Международного союза для публикации таможенных тарифов и Протокол об изменениях 1949 г.;

• Конвенция о свободе транзита (Барселона, 20 апреля 1921 г.);
• Международная конвенция о пресечении обращения порнографических изданий (Женева, 1923);
• Конвенция об упрощении таможенных формальностей (Женева, 3 ноября 1923 г.);
• Международное соглашение о свободе движения и транзита (Барселона, 25 мая 1925 г.);
• Конвенция о пресечении контрабанды алкоголя (Хельсинки, 1925 г.);
• Конвенция об отмене импортных и экспортных запретов и ограничений и об упрощении таможенных формальностей (Женева, 1927 г.);
• таможенные аспекты Генерального Соглашения о Тарифах и Торговле (ГАТТ) — Женева, 30 октября 1947 г. (Вступило в силу с 1 января 1948 г.);
• Конвенция о создании Совета Таможенного Сотрудничества (Брюссель, 15 декабря 1950 г.);
• Конвенция о номенклатуре для классификации товаров в таможенных тарифах (Брюссель, 15 декабря 1950 г.);
• Конвенция об оценке товаров в таможенных целях (Брюссель, 15 декабря 1950 г.);
• Конвенция о таможенных льготах для туристов (Нью-Йорк, 4 июня 1954 г.);
• Международное соглашение по импорту материалов, имеющих воспитательное, научное и культурное значение (Нью-Йорк, 22 ноября 1950 г.);
• Таможенная конвенция, касающаяся контейнеров (Женева, 18 мая 1956 г.);
• Таможенная конвенция о ввозе коммерческих автотранспортных средств на ограниченный срок (Женева, 18 мая 1956 г.);
• Протокол к Конвенции о номенклатуре для классификации товаров в таможенных тарифах (Брюссель, 1 июля 1955 г.);
• Таможенная конвенция о временном ввозе упаковочного материала и тары (Брюссель, 6 октября 1960 г.);
• Таможенная конвенция о временном ввозе оборудования, необходимого для выполнения профессиональных функций (Брюссель, 8 июня 1961 г.);
• Таможенная конвенция об облегчении условий ввоза товаров для демонстрации или использования на выставках, ярмарках, встречах или подобных мероприятиях (Брюссель, 8 июня 1961 г.);
• Таможенная конвенция о карнете АТА для временного допуска товаров (Конвенция АТА) (Брюссель, 6 декабря 1961 г.);
• Таможенная конвенция относительно материалов жизнеобеспечения мореплавателей (Брюссель, 1 декабря 1964 г.);
• Таможенная конвенция о международном транзите товаров (Конвенция ITI) (Вена, 7 июня 1971 г.);
• Международная конвенция об упрощении и гармонизации таможенных процедур (Конвенция Киото, 18 мая 1973 г.);
• Таможенная конвенция о международной перевозке грузов с применением книжки МДП (Конвенция МДП, Женева, 14 ноября 1975 г.);
• Международная конвенция о взаимной административной помощи для предотвращения, расследования и наказания за таможенные правонарушения (Конвенция Найроби, 9 июня 1977 г.); и др.
• Заключительный акт Уругвайского раунда ГАТТ (Марракеш, 15 апреля 1994 г.), содержащий, в частности, Соглашение о создании Всемирной Торговой Организации (ВТО) с 1 января 1995 г. после окончания переходного периода ГАТТ/ ВТО; соглашение о таможенных тарифах и др.

Вопрос о соотношении правовых актов ВТО и таможенного законодательства на практике является очень актуальным.

Так, например, в 2013 году Коллегия Суда Евразийского экономического сообщества приняла знаковое и крайне противоречивое решение по делу «Новокраматорского машиностроительного завода».

Рассуждая о роли права ВТО в правовом режиме Таможенного союза (ТС), Коллегия Суда установила, что соглашения ТС являются специальными по отношению к Соглашениям ВТО в рамках принципа "Lex specialis derogat legi generali". Однако идея осталась без полной реализации: у Суда были иные основания, чтобы разрешить стоящий перед ним вопрос.

Взаимоотношения права ВТО и права ТС, а теперь и ЕАЭС, остаются чувствительной материей. Поскольку часть полномочий странчленов по регулированию торговли была передана на наднациональный уровень (в ЕАЭС), важно обеспечить выполнение органами ЕАЭС обязательств стран-участниц, являющихся членами ВТО. С другой стороны, категоричное подчинение права ТС праву ВТО подрывает законотворческую и политическую автономию интеграционного объединения. Напомним, что Евразийский экономический союз начал функционировать с 1 января 2015 года на основании Договора о Евразийском экономическом союзе от 29 мая 2014 года. Членами Союза являются 4 государства — Армения, Беларусь, Казахстан и Россия. Хотя Киргизия также подписала Договор о присоединении к Договору о ЕАЭС 23 декабря 2014 года, на настоящий момент данный Договор еще не прошел процедуру ратификации, что является обязательным условием для присоединения Киргизии к Союзу. ЕАЭС пришел на смену Евразийскому экономическому сообществу и продолжает процессы интеграции в рамках Таможенного союза и Единого экономического пространства.

Часть ответов на данные вопросы была дана в Договоре о функционировании Таможенного союза в рамках многосторонней торговой системы (далее — Договор о функционировании ТС). В то же время практика Суда ЕврАзЭС не принесла долгожданной ясности. С созданием в январе 2015 года Евразийского экономического союза Суд ЕврАзЭС был упразднен и заменен Судом Евразийского экономического союза. Формально не связанный прецедентом, новый Суд имеет возможность прояснить и уточнить взаимоотношения между правом ВТО и правом ЕАЭС.

Основной документ, регулирующий отношения ЕАЭС и ВТО, — это действовавший ранее в рамках ТС Договор о функционировании ТС. Этот Договор устанавливает несколько ключевых параметров взаимоотношений права ЕАЭС и ВТО:

1. Не все Соглашения ВТО интегрируются в правовой режим ЕАЭС. Согласно ст. 1.1 Договора соглашения ВТО и обязательства стран — участниц Союза перед ВТО, «относящиеся к правоотношениям, полномочия по регулированию которых в рамках Таможенного союза делегированы Сторонами органам Таможенного союза и правоотношениям, урегулированным международными соглашениями, составляющими договорно-правовую базу Таможенного союза», являются частью правовой базы Таможенного союза. Таким образом, в правовую систему ЕАЭС интегрируется ограниченное количество Соглашений ВТО, относящихся к сфере регулирования Таможенного союза: таможенно-тарифному и нетарифному регулированию, мерам защиты внутреннего рынка, техническому регулированию, санитарным и фитосанитарным мерам. Соответственно, часть пакета Соглашений ВТО, например Генеральное соглашение о торговле услугами (ГАТС) и Соглашение об аспектах интеллектуальной собственности, связанных с торговлей (ТРИПС), не перенимается правовым режимом ЕАЭС.

2. «Интегрированные» соглашения ВТО становятся частью правовой системы Таможенного союза согласно ст. 1.1 Договора. Право ВТО в целом существует как отдельный правовой режим вне ЕАЭС. Его следует отличать от Соглашений ВТО и обязательств стран — членов ВТО как части права ЕАЭС. Привнесенная в ЕАЭС часть права ВТО может получить иное толкование в практике органов ЕАЭС, нежели в ВТО.

3. Стороны, не являющиеся членами ВТО, имеют право отступать от Соглашений ВТО? Согласно ст. 1.6 Договора это действительно так в части, в которой правовая система Таможенного союза и решения его органов требуют корректировки. Однако по совершении корректировок складывается необычная ситуация, где государства, не являющиеся членами ВТО, будут связаны некоторыми соглашениями ВТО.

4. Права и обязательства сторон Таможенного союза, вытекающие из Соглашения ВТО, не могут быть отменены или ограничены последующим международным договором в рамках ЕАЭС, решениями органов ЕАЭС, включая Суд ЕврАзЭС. Данное правило следует из ст. 2.2 Договора и означает, что органам ЕАЭС, в том числе Суду, необходимо проявлять осторожность при толковании положений соглашений ВТО с тем, чтобы не ограничить права и обязательства, происходящие из них.

5. Приоритет права ВТО над правом Таможенного союза? Положения Договора были интерпретированы как признание приоритета права ВТО над правом Таможенного союза. Однако текст Договора также ограничивает период приоритета норм ВТО.

Именно ст. 2.1 Договора упоминает приоритет права ВТО. В то же время необходимо обратить внимание на оговорку в тексте статьи "до того, как эти меры приняты". Из данных слов следует, что приоритет права ВТО предусмотрен временно, до принятия определенных мер по приведению правовой базы Таможенного союза в соответствие с нормами ВТО. Решение Коллегии Евразийской экономической комиссии № 54 от 31 мая 2012 года утвердило План мероприятий по адаптации договорно-правовой базы Таможенного союза и Единого экономического пространства к условиям функционирования в рамках многосторонней торговой системы. По большинству пунктов Плана выставлены сроки исполнения. Толкование текста в соответствии с обычным значением позволяет предположить, что по принятии данных мер положение о приоритете права ВТО перестанет действовать или же будет действовать лишь в отношении тех сфер регулирования, где меры по гармонизации еще не приняты.

Несколько более проблематичен текст статьи 2.4:

4. При заключении международных договоров в рамках Таможенного союза, принятии и применении актов Таможенного союза его органами Стороны обеспечивают соответствие таких договоров и актов Соглашению ВТО.

Данный пункт Договора не имеет временного ограничения и требует обеспечения соответствия договоров и актов Таможенного союза нормам ВТО. Однако необходимо сопоставить его с пунктом 1 той же статьи, который требует принятия мер для приведения правовой системы Таможенного союза в соответствие с Соглашением ВТО. Можно предположить, что, с одной стороны, пункт 4 относится к заключению будущих договоров, которые должны принимать во внимание нормы ВТО. С другой стороны, если меры по приведению правовой базы Таможенного союза будут выполнены согласно ст. 2.1, рассмотренной ранее, то акты органов Таможенного союза, принятые на основании гармонизированных с ВТО норм Таможенного союза, также будут соответствовать нормам ВТО. Такое толкование позволило бы ограничить период приоритета норм ВТО сроком выполнения вышеупомянутого Плана мероприятий. К сожалению, до настоящего момента в практике Суда ЕврАзЭС отсутствует подробное толкование данных статей Договора.

Следует отметить, что даже и в такой ограниченной формулировке положение о приоритете права ВТО ставит членов ЕАЭС в сложную позицию, где законотворчество в рамках Союза ограничено.

Право ВТО затрагивает многие чувствительные аспекты внутренней политики государства, как-то, например: меры по охране здоровья (санитарные и фитосанитарные меры), нормы общественной морали, экологию. Тот баланс, который Орган по разрешению споров ВТО (ОРС ВТО) устанавливает между интересами торговли и другими ценностями, вовсе не обязательно соответствует тому балансу ценностей, который выберут для себя члены ЕАЭС. Поэтому положения о приоритете права ВТО проблематичны.

Согласно ст. 1.1 Договора о функционировании Таможенного союза в рамках многосторонней торговой системы, обязательства, взятые стороной в качестве условия присоединения к ВТО, также становятся частью правовой системы Таможенного союза. В практике ВТО подобные обязательства фиксируются в Протоколе о присоединении.

На данный момент две страны — участницы Таможенного союза являются членами ВТО — Россия и Армения. Следовательно, их обязательства в рамках присоединения к ВТО являются частью правовой системы Таможенного союза.

Поскольку Армения вступала в ВТО в 2002 году, тема Таможенного союза еще не была насущной и у Армении нет обязательств в этом отношении в Протоколе о присоединении. Что касается российских обязательств, то ситуация вновь неоднозначна. Согласно пункту 2 Протокола о присоединении России, параграф 1450 Доклада Рабочей группы содержит перечисление тех параграфов Доклада, которые являются обязательными для России. Интересно, что описание статуса права ВТО в правовой системе Таможенного союза содержится в основном в параграфах 184 — 188, не перечисленных в параграфе 1450 и таким образом не являющихся обязательными для России, а следовательно, не являющихся частью правовой системы Таможенного союза.

Данные параграфы в основном повторяют формулировки Договора о функционировании Таможенного союза в рамках многосторонней торговой системы. В отношении приоритета права ВТО параграф 185 приводит высказывание российского представителя, согласно которому права и обязанности члена Таможенного союза перед ВТО преобладают над существующими и будущими соглашениями Таможенного союза и решениями его органов. Кроме того, в параграфе 186 российский представитель дал заверения в возможности прямого применения права ВТО в рамках Таможенного союза, в том числе возможности для компаний оспаривать соответствие договоров и актов органов Таможенного союза соглашениям ВТО.

На первый взгляд параграфы 185 — 186 подтверждают приоритет права ВТО в Таможенном союзе и — даже более того — гарантируют прямое действие права ВТО. Однако отсутствие обязательного характера данных параграфов ограничивает юридическую значимость заявлений, сделанных российским представителем. Согласно позиции Апелляционного органа ВТО, "заявления в Докладе Рабочей группы, которые не определены как "обязательства", имеют значимость для толкования, поскольку они выражают интересы членов ВТО...". Из данного высказывания можно сделать два важных заключения. Вопервых, в ВТО необязательные параграфы Докладов Рабочей группы используются только для толкования других обязательных положений Соглашений. Во-вторых, причина, по которой необязательные параграфы имеют значение для толкования, — то, что необязательные параграфы выражают интересы членов ВТО.

Судом ЕврАзЭС не были проведены различия в подходе к обязательным и необязательным параграфам Доклада Рабочей группы (см. часть 2 настоящей статьи). Но есть возможность сформулировать несколько предположений по поводу их позиции в правовой системе Таможенного союза, отталкиваясь от мнения Апелляционного органа ВТО. Прежде всего, как мы уже выяснили ранее, необязательные параграфы не являются частью правовой системы Таможенного союза. Соответственно, их применение для определения обязательств стран — участниц Таможенного союза юридически необоснованно. С другой стороны, даже в системе ВТО эти параграфы не являются обязательными и в лучшем случае представляют собой мягкое право. Вопрос о том, имеется ли возможность использовать необязательные параграфы Доклада Рабочей группы при толковании обязательных положений Соглашений ВТО, также крайне противоречив. Дело в том, что члены Таможенного союза, не являющиеся членами ВТО, не участвовали в обсуждении необязательных параграфов Доклада Рабочей группы и их интересы не были выражены в данных параграфах. Поэтому логика Апелляционного органа ВТО в данном вопросе не применима. Полагаться при решении таких серьезных вопросов, как роль права ВТО в правовой системе Таможенного союза, на необязательные положения "мягкого" правового документа, при составлении которого не были учтены интересы половины членов Таможенного союза (Беларуси и Казахстана), было бы некорректно.

Суд ЕврАзЭС впервые подробно высказался по вопросу взаимоотношений права ВТО и права Таможенного союза в известном своей непоследовательностью решении по делу по прокатным валкам (иск Новокраматорского машиностроительного завода)82.

Дело было открыто по заявлению украинского производителя прокатных валков — Новокраматорского машиностроительного завода. По результатам антидемпингового расследования, проведенного

Министерством промышленности и торговли России, в 2011 году против украинских производителей данного товара была введена антидемпинговая пошлина. В связи с созданием ТС и необходимостью гармонизации мер торговой защиты был предусмотрен механизм распространения мер торговой защиты, действующих на территории одной из стран-участниц, на всю территорию Таможенного союза. Этот механизм зафиксирован в Соглашении о порядке применения специальных защитных, антидемпинговых и компенсационных мер в течение переходного периода 19 ноября 2010 года (Соглашение переходного периода). Распространение меры было возможно в случае, если при пересмотре меры было определено, что доля национальных производителей в общем объеме производства аналогичного товара составляла не менее 25% (ст. 2 Соглашения о переходном периоде). С целью распространить антидемпинговую пошлину на всю территорию ТС Министерством промышленности и торговли России был проведен пересмотр меры и было установлено, что доля российских производителей составляла 83%. Это послужило основанием для Комиссии ТС распространить данную меру на всю территорию Таможенного союза.

Данное решение было оспорено заявителем. В частности, заявитель утверждал, что предусмотренный Соглашением переходного периода механизм распространения мер торговой защиты на общую территорию Таможенного союза не соответствует Соглашению ВТО. По мнению заявителя, тот факт, что в ходе пересмотра антидемпинговой меры не было проведено расследование, не был установлен факт демпинга и ущерба, противоречило Соглашению по применению статьи VI Генерального соглашения по тарифам и торговле 1994 года (далее — Соглашение ВТО об антидемпинговых мерах). Таким образом, Суд ЕврАзЭС был призван рассмотреть, каким образом в правовой системе Таможенного союза взаимодействуют право ВТО и Соглашение переходного периода.

Подход Суда к решению вопроса примечателен, с одной стороны, явно выраженным стремлением не избегать сложных правовых вопросов, а с другой, к сожалению, — недостатками аргументации.

Суд отметил, что Соглашения ВТО становятся частью правовой системы Таможенного союза с момента вступления в силу Соглашения ВТО для одного из участников Таможенного союза. Поскольку в отношении России Соглашение ВТО вступило в силу 22 августа 2012 года, то с этой даты часть права ВТО была интегрирована в правовую систему ТС. Так как пересмотр меры был проведен до этой даты и решение Комиссии было принято в 2011 году, то Суд установил, что договоры ВТО не применяются к данным действиям и решениям. И этого было достаточно для вынесения решения по данному вопросу. Однако Суд решил воспользоваться возможностью высказать свое мнение по поводу места права ВТО в правовой системе ТС.

Отсутствие иерархической подчиненности норм vs. приоритет права ВТО. Во-первых, Суд определил, что согласно п. 1 ст. 1 Договора о функционировании ТС международные договоры, заключенные в рамках Таможенного союза и ВТО, являются частями правовой системы ТС, не находясь при этом в иерархической подчиненности друг другу. Однако уже в следующем параграфе решения Суд ссылается на п. 1 ст. 2 Договора о функционировании ТС, где установлено, что до принятия мер по приведению правовой базы ТС в соответствие с Соглашениями ВТО, положения Соглашений ВТО имеют приоритет над положениями договоров, заключенных в рамках ТС, и решений, принятых его органами. На основании этого Суд решил, что нормы ВТО имеют приоритет только в случае противоречия с нормами ТС.

В аргументации Суда неясно следующее. Во-первых, каким образом соотносятся аргументы об отсутствии иерархической подчиненности между нормами ВТО и нормами ТС с признанием приоритета норм ВТО. Имел ли Суд в виду, что приоритет норм ВТО является временным и после приведения правовой базы в соответствие с Соглашением ВТО такой приоритет перестанет существовать (что соответствует точке зрения автора)? Если да, то почему Суд не рассмотрел, каковы временные рамки такого приоритета, то есть когда такие меры будут приняты и не приняты ли они уже? Кроме того, на основании чего Суд изначально заключил, что нормы ТС и нормы ВТО не находятся в иерархической подчиненности друг другу? Статья 1 Договора о функционировании ТС не содержит никакого упоминания об отсутствии иерархической подчиненности. Никакого обоснования своей позиции Суд не предоставил.

Отдельного внимания заслуживает аргумент Суда о необходимости наличия противоречия между нормами ВТО и ТС для установления приоритета первых. Суд не усмотрел противоречий между соглашениями ТС и соглашениями ВТО в отношении переходного периода и на этом основании отказал в приоритете нормам ВТО. Однако Суд не объяснил, что он подразумевает под противоречием. Между тем в практике международных судов и в доктрине международного права существуют различные подходы к понятию "противоречия". Комиссия международного права ООН в докладе о фрагментации международного права выделила "строгий" подход к понятию противоречия норм (conflict) и более гибкий подход. Согласно первому подходу противоречие существует, если для выполнения нормы одного договора сторона должна нарушить норму другого договора. Более расширенное понимание противоречия подразумевает, что нормы одного договора противоречат целям другого в отсутствие какого-либо строгого противоречия между нормами этих договоров. Какое именно понятие "противоречия" между нормами использовал Суд в своем рассуждении, к сожалению, в решении не указано. Таким образом, остался открытым вопрос о том, что представляет собой "противоречие" как условие придания приоритета нормам ВТО.

Еще одна спорная часть решения касается попытки Суда отделить право ВТО от права ТС. Когда Суд утверждает, что "международные договоры, заключенные в рамках Таможенного союза, являются специальными по отношению к договорам, заключенным в рамках ВТО", происходит выведение права ВТО из правовой базы Таможенного союза. Между тем согласно ст. 1, п. 1, Договора о функционировании ТС право ВТО является частью правовой базы ТС. То есть нет никаких оснований искусственно отделять "интегрированное" право ВТО от других соглашений ТС. Такой подход Суда представляется противоречащим ст. 2, п. 2, Договора о функционировании ТС: "Права и обязательства Сторон, вытекающие из Соглашения ВТО... не подлежат отмене или ограничению по решению органов Таможенного союза, включая Суд ЕврАзЭС".

В дальнейшей практике Суда право ВТО признавалось применимым правом наравне с соглашениями Союза. Однако в деле о металлопрокате с полимерным покрытием (по заявлению компании Angang Steel Co.) была продолжена линия по выведению права ВТО из применимого права. Данный кейс касался антидемпинговой пошлины, введенной Евразийской экономической комиссией (ЕЭК) по результатам расследования, проведенного Министерством промышленности и торговли России. В рамках примирительной процедуры ЕЭК исправила некоторые ошибки органа, первоначально проводившего расследование, и снизила ставку антидемпинговой пошлины. Изменение размера антидемпинговой пошлины было зафиксировано в новом решении ЕЭК, которое не было оспорено заявителем изначально. Тем не менее заявитель утверждал, что новое решение, понижающее размер пошлины, должно носить ретроактивный характер. Компания ссылалась, в частности, на пункт 620 Доклада Рабочей группы (обязательный), согласно которому Россия обязалась обеспечить реализацию положений Соглашения ВТО об антидемпинговых мерах с даты вступления России в ВТО — 22 августа 2012 года. На основании этого заявитель ходатайствовал о вступлении в силу скорректированного расчета индивидуальной демпинговой маржи с 22 августа 2012 года и пересчете размера антидемпинговой пошлины.

Суд в своем решении указал, что применимым правом является базовое Соглашение ТС от 25 января 2008 года, а также другие международные договоры государств — участников ТС. Ссылаясь на решение по заявлению украинского производителя "Новокраматорский машиностроительный завод", Суд установил, что нормы, составляющие правовую базу ТС, должны толковаться с учетом норм международного права общего характера, в том числе международных договоров. По мнению Суда, одним из таких актов является Соглашение ВТО об антидемпинговых мерах. Далее Суд вскользь упомянул, что Соглашение ВТО является составной частью правовой базы ТС, и сконцентрировался на толковании положений Соглашения ТС от 25 января 2008 года. Примечательно, что Суд опять постарался разделить правовую базу ТС на две части — изначально заключенные в рамках союза соглашения и соглашения ВТО. Как указывалось выше, такой подход не соответствует Договору о функционировании ТС. Заявитель оспаривал дату вступления решения ЕЭК в силу на основании Соглашения ВТО об антидемпинговых мерах. В подобном случае сводить роль соглашения ВТО к толкованию было не убедительно.

В целом практика Суда ЕврАзЭС в отношении роли права ВТО в правовой системе ТС выглядит противоречиво. Суд, безусловно, отметил проблему приоритета норм ВТО над нормами ТС и попытался найти решение данной проблемы. Предложенное Судом решение выглядит как признание преобладания права ТС на основании принципа lex specialis и выведение права ВТО из применимого права. Как продемонстрировано выше, данный подход не находит должного юридического обоснования, противоречит Договору о функционировании ТС и не решает проблемы роли права ВТО в ТС. Суд также продолжает применять необязательные параграфы Доклада Рабочей группы для обоснования своей аргументации, что необоснованно расширяет применимое право и опять-таки противоречит Договору о функционировании ТС. Тем не менее есть и повод для оптимизма: Суд ЕврАзЭС попытался отстоять автономию правовой системы ТС — это дает надежду, что в конечном счете решение будет найдено.

По мнению автора, решение проблемы статуса права ВТО в ТС лежит в определении временных рамок приоритета права ВТО на основании текста Договора о функционировании ТС. Кроме того, решением может являться ограничение прямого действия права ВТО в рамках ЕАЭС, о чем пойдет речь в следующей части статьи.

Важно также отметить, что у Суда ЕАЭС есть все возможности заполнить пробелы, оставленные Судом ЕврАзЭС (например, понятие "противоречия" норм), и откорректировать судебную позицию по вопросу роли права ВТО в ЕАЭС. Суд ЕАЭС формально не связан прецедентом. Как упоминалось ранее, наиболее противоречивое решение по вопросу соотнесения права ВТО и права ТС — решение по делу Новокраматорского машиностроительного завода. Однако при внимательном чтении текста решения очевидно, что для разрешения вопроса Суду было достаточно установить, что право ВТО не являлось частью правовой системы ТС на момент принятия решения Комиссией ТС. Соответственно, высказывания Суда ЕврАзЭС по поводу роли права ВТО в правовой базе ТС представляют собой obiter dictum (сказанное по ходу дела), а не ratio decidendi (основания для вынесения решения). Даже в рамках прецедента ratio decidendi имеет обязательную силу, а obiter dictum, как правило, нет. В связи с этим Суд ЕАЭС имеет все возможности в своем распоряжении, чтобы уточнить место права ВТО в правовой системе ЕАЭС.

В статье 2014 г. судья Суда ЕврАзЭС Т.Н. Нешатаева признала, что в международной практике наиболее успешным наднациональным институтом стал Евросоюз (ЕС) и что в значительной степени этот успех основан на практике Суда справедливости. Следует отметить, что Евросоюз в целом не признает прямое действие права ВТО в собственной нормативной системе и что это позволяет Евросоюзу проводить самостоятельную политику и отстаивать ценности Союза, где это необходимо. Если ЕАЭС действительно намерено продолжать идти по пути интеграции, сохранение автономии, в том числе в правовой сфере, должно стать приоритетом Союза. названы: 1) тот факт, что в правовых системах основных торговых партнеров ЕС право ВТО не имеет прямого действия и, таким образом, отсутствует взаимность в данном вопросе; 2) лишение исполнительных и законодательных органов ЕС какого-либо пространства для маневра, в случае если судебные органы ЕС будут контролировать соответствие решений органов ЕС праву ВТО.

Таким образом, правовая база ЕАЭС в отношении роли права ВТО выглядит неоднозначно и содержит определенные пробелы. Наиболее проблематичными являются положения Договора о функционировании ТС, которые устанавливают приоритет права ВТО над правом ТС. Договор также не регулирует вопрос о статусе решений ОРС ВТО в Союзе. Многие необязательные параграфы Доклада Рабочей группы по присоединению России к ВТО содержат далеко идущие высказывания российской стороны. К сожалению, и практика Суда ЕврАзЭС на настоящий момент не решила проблему приоритета и прямого действия норм ВТО.

Рождение нового Суда придает надежды на обновление судебной системы Союза. И в то же время, если члены ЕАЭС хотят быть уверенными в независимости правопорядка ЕАЭС, может быть, стоит завести речь о поправках в Договор о Евразийском экономическом союзе, проясняющих роль права ВТО и решений ОРС ВТО в правовой системе ЕАЭС?

В приведенном перечне содержатся, как правило, названия только общих международных договоров по таможенным вопросам и не упоминаются договоры регионального или иного ограниченного по содержанию и составу участников характера. Нередко такие региональные соглашения с течением времени, будучи восприняты по своему содержанию и характеру другими государствами, приобретают статус универсальных. Так было, например, с Таможенной конвенцией о международной перевозке товаров с применением книжки МДП от 15 января 1959 г., которая поначалу была только европейской. Сейчас это Таможенная конвенция о международной перевозке грузов с применением книжки МДП (Конвенция МДГ Женева, 14 ноября 1975 г.).

Из многосторонних договоров послевоенного периода соглашение ГАТТ наиболее тесно связано с таможенными вопросами. Этот основной в области международной торговли документ, подписанный 23 странами 30 октября 1947 г. в Женеве, и после его обновления и внесения изменений в 1994 г. (ГАТТ-94), выполняет роль учредительного акта Всемирной Торговой Организации, преобразованной из ГАТТ.

В основу ГАТТ был положен принцип наибольшего благоприятствования, который в формулировке ст. I ГАТТ означает следующее: «Государства-члены в их взаимной торговле должны применять в отношении друг друга таможенный режим наибольшего благоприятствования, а именно: все таможенные льготы, преимущества, привилегии или изъятия, которыми пользуются в торговле с этими странами какиелибо третьи государства, автоматически распространяются на все государства-члены Генерального соглашения о тарифах и торговле, кроме случаев наличия долговременных таможенных преференций и таможенных союзов».

Другие институты, понятия, категории международного таможенного права

К перечню данной проблематики следует отнести международные таможенные организации; международные стандарты в направлении гармонизации и унификации таможенных процедур; таможенные привилегии.

В рамках Курса имеется возможность представить их общую, институциональную характеристику.

Рассмотрим вопрос о международных стандартах в области гармонизации и унификации таможенных процедур.

Это — одна их актуальных проблем современного международного таможенного права.

Кратко рассмотрим институт международных стандартов в сфере гармонизации и унификации таможенных процедур — процесса во многом предопределяющего эффективность международного сотрудничества государств в сфере таможенного дела.

Отметим, что развитию этого прогрессивного процесса способствовала содержащая стандартизированные положения в данной области Конвенция о временном ввозе (Стамбул, 26 июня 1990 г.).

Стандарты в широком, общесоциологическом смысле слова, означают некие образцы поведения или эталоны действий субъектов.

Особое место среди них занимает Международная конвенция об упрощении и гармонизации таможенных процедур от 18 мая 1973 г. (Конвенция Киото), которую вместе с ее Приложениями можно считать своеобразным кодексом поведения государств в их таможенных отношениях друг с другом.

Разработанная под эгидой Совета Таможенного Сотрудничества, она состоит из 19 статей основного текста и 31 Приложения, являющихся неотъемлемой частью рассматриваемого договора, а фактически некоторые из них по своему характеру и значению приравниваются к отдельным самостоятельным конвенциям.

Упомянем, например, следующие стандарты:

В национальном законодательстве должны быть определены необходимые условия, которые должны быть выполнены, и формальности, которые должны быть проведены, в отношении товаров, ввозимых на таможенную территорию.

Все товары, ввозимые на таможенную территорию, независимо от того, взимаются ли за них таможенные пошлины и налоги, должны пройти таможенный контроль.

Таможенные формальности перед декларированием товаров должны быть сведены к минимуму, необходимому для обеспечения соблюдения законов и постановлений, за реализацию которых отвечает таможня.

Таможенные формальности перед декларированием товаров применяются однозначно, независимо от происхождения товаров или страны, откуда они поступили, и др.

Таможенные привилегии в международном праве. В самом общем виде речь идет об определенной совокупности, в известном смысле, о системе льгот, прав и преимуществ, предоставляемых как тем или иным субъектам международного права и их официальным представителям, так и отдельным категориям физических и юридических лиц, товаров, предметов, транспортных средств на основании соответствующих международных договоров и обычных правовых норм.

В целом речь идет о таможенных привилегиях, предоставляемых иностранным дипломатическим и консульским представительствам, специальным миссиям, постоянным представительствам государств при международных организациях и миссиям постоянных наблюдателей при них, делегациям государств на сессии и в органы международных межправительственных организаций, делегациям на международные межправительственные конференции, а также некоторым другим, представляющим субъекты международного права, органам внешних сношений.

Таможенные привилегии — это непременная составляющая всего комплекса особых прав, преимуществ и изъятий, которые образуют, вместе взятые, один из важных институтов международного публичного права — дипломатические привилегии и иммунитеты.

Этим фрагментом мы завершим краткий очерк развития институтов международного таможенного права.