Безыменные контракты (contractus innominati)

Понятие и развитие безыменных контрактов

534. Происхождение безыменных контрактов. Изложенные в главах 32—35 виды римских контрактов, представлявших замкнутую систему точно определенных договоров, имевших каждый определенное хозяйственное значение и правовые очертания и определенный иск, даваемый претором, не могли удовлетворить всех потребностей рабовладельческого общества начала империи. К этому времени хозяйственная жизнь стала уже достаточно развитой и сложной. В торговле и в деловой жизни других слоев населения изо дня в день складывались самые разнообразные отношения, из которых многие никак не укладывались в точные, тесные рамки установившихся контрактов, не только формальных контрактов более старого права, но и новейших реальных и консенсуальных контрактов.

В поисках выхода из создавшегося положения постепенно пришли к тому, что если два лица договорились о каких-то имуш;ествен-ных предоставлениях друг другу, причем это их соглашение не подходило ни под один реальный или консенсуальный контракт, то как только с одной стороны обязательство исполнено, этой исполнившей стороне должна быть дана судебная заш;ита. Первоначально этой стороне стали давать кондикционный иск (condictio) для истребования обратно ценностей, переданных другой стороне. Дальнейшее развитие права привело к тому, что исполнившая сторона получила иск и для понуждения другой стороны к исполнению ее обязательства (т.е. договорный иск).

Quae [подразумевается conventiones] pariunt actiones, in suo nomine non stant, sed transeunt in proprium nomen contractus: ut emptio venditio, locatio conductio, societas, commodatum, depositum et ceteri similes contractus. Sed et si in alium con-tractum res non transeat, subsit tamen causa, eleganter Aristo Celso respondit esse obligationem, ut puta dedi tibi rem ut mihi aliam dares, dedi ut aliquid facias: hoc synallagma esse et hinc nasci civilem obHgationem et ideo puto recte Julianum a Mauriciano reprehensum in hoc: dedi tibi Stichum, ut Pamphilum manumittas; manumisisi: evictus est Stichus. JuUanus scribit in factum actionem a praetore dandam: ille ait civilem incerti actionem, id est praescriptis verbis sufficere: esse enim con-tractum, quod Aristo synallagma dicit, unde haec nascitur actio (D. 2. 14. 7. 1—2). — Te соглашения, которые получили исковую защиту, не остаются под прежним названием [pacta], но переходят в специальную рубрику контрактов, как то: купля-про-дажа, наем, товарищество, ссуда, договор хранения, и другие подобные контракты. Но и в тех случаях, когда дело не подходит ни под один контракт, однако имеется основание, возникает обязательство, как элегантно ответил Аристон на вопрос Цельза. Например, я дал тебе вещь с тем, чтобы ты мне дал другую; или я дал тебе вещь, чтобы ты нечто сделал. В этом имеется синаллагма [обоюдное соглашение], и из нее возникает цивильное обязательство. Поэтому я полагаю, что Маврициан правильно критиковал Юлиана по следующему поводу: я дал тебе Стиха, чтобы ты отпустил на волю Памфила; ты его отпустил, а между тем Стих был эвинцирован. Юлиан считает, что должен быть дан преторский иск in factum, а Маврициан говорит, что достаточно цивильного иска incerti, т.е. такого, в котором будет начальная часть [praescriptio], содержащая описание фактических обстоятельств: в данном случае имеется контракт, называемый Аристоном синаллагма; из него и возникает этот иск.

535. Процесс развития. Новейшие работы над источниками, относящимися к вопросу о постепенном признании исковой силы за договорами, не вошедшими в принятые циклы реальных и консенсуальных договоров, но требовавшими себе признания, делают правдоподобным следующий процесс развития.

Лабеон (I в. н.э.) еще держался того взгляда, что если состоялось соглашение двух лиц о каких-то взаимных предоставлениях, причем одна сторона уже исполнила свое обязательство, то это лицо должно получать от претора actio in factum {см. п. 59) для того, чтобы понудить и другую сторону к исполнению обязательства, принятого ею на себя. Но уже Аристон (конец I в. — начало II в.) стал пропагандировать такую точку зрения, что если лицо передает другому в собственность какую-нибудь вещь с тем, чтобы другое лицо предоставило какую-нибудь другую вещь или совершило какое-нибудь действие, то в этом, по существу, имеется синаллагма и должен даваться цивильный иск для защиты лица, совершившего передачу вещи.

Сравнение с синаллагмой нельзя признать удачным, ибо для синаллагматического договора именно не характерно, чтобы одна сторона уже исполнила свое обязательство, если она желает предъявить иск о понуждении другой стороны к исполнению, тогда как для рассматриваемой категории договоров это обстоятельство, наоборот, является необходимым условием иска. Но брошенная Аристоном мысль, что такого рода договоры должны порождать цивильное обязательство, должны защищаться цивильным иском, получила распространение.

Из приведенного под п. 534 фрагмента видно, что Маврициан (юрист середины II в.) полемизировал с Юлианом, который еще придерживался старого взгляда, что договоры данной категории могут защищаться только преторским иском in factum, имевшим своим предметом возмещение того вреда, который терпит сторона, исполнившая свое обязательство; по-видимому, тот же Маврициан впервые признал конкретно цивильный иск об исполнении другой стороной своего обязательства; такой иск иногда назывался actio civilis incerti или описательно praescriptis verbis agere (так как в формулу иска включалась praescriptio с изложением фактических обстоятельств дела). Контроверза по этому вопросу была в течение всего классического периода. Составители сборников Юстиниана отождествили названные преторский и цивильный иски: actio civilis incerti соединена словами id est, «то есть», с actio praescriptis verbis (термин, созданный составителями кодификации Юстиниана из выражения praescriptis verbis agere).

Так появилась новая категория договоров, при которых обязательство возникало не с момента соглашения сторон, а лишь после исполнения одной из сторон обещанного предоставления. Этот признак в известной мере сближает эти договоры с реальными контрактами, — сходство, однако, не полное: все четыре реальных контракта возникают только с момента передачи вещи одной стороной другой стороне; в этой же новой категории договоров иногда предоставление, с которым связывается установление договорного обязательства, состоит не в передаче вещи, а в совершении какого-либо другого действия.

Эти новые контракты в науке римского права (в Средние века, а не в самом римском праве) получили название contractus innominati, безыменные, непоименованные договоры; между прочим, название «безыменных» придается и тем из них, которые название получили, как мена (permutatio), оценочный договор (contractus aestimatorius); дело в том, что сама категория не имела такого обозначения, как основные цивильные контракты — вербальные, либеральные, реальные, консенсуальные. У самих римских юристов мы встречаем лишь противопоставление этой группы договоров таким договорам, которые nomen suum habent — имеют свое название (D. 19. 4. 1. 2).

536. Виды безыменных контрактов. Разнообразные случаи безыменных контрактов в кодификации Юстиниана (D. 19. 5. 5. pr.) сводятся к четырем основным типам:

(1) Do ut des: я передаю тебе право собственности на вещь, имея в виду,что ты также передашь мне право собственности на другую вещь.

(2) Do ut facias: я передаю тебе право собственности на вещь с тем, чтобы ты совершил известное действие (оказал какие-то услуги и т.п.).

(3) Facio ut des: я совершаю для тебя известное действие с тем, чтобы ты передал мне право собственности на известную вещь.

4) Facio ut facias: я совершаю для тебя известное действие с тем, чтобы и ты совершил для меня какое-то действие.

537. Actio praescriptis verbis. Даже тогда, когда безыменные контракты окончательно сложились в виде одного из звеньев римской системы контрактов, за стороной, исполнившей свое обязательство и не получившей удовлетворения от другой стороны, оставалось право выбора между actio praescriptis verbis — об исполнении договора и кондикционным иском о возврате переданной ценности как неосновательного обогащения в имуществе получившего (п. 561). Больше того, в отдельных местах кодификации Юстиниана кондикционный иск дается не только в случае неисполнения другой стороной встречного обязательства, но и независимо от этого, в силу произвольного отступления от договора данной стороны (так называемая condictio propter poenitentiam, т.е. кондикция ввиду изменения решения, например — D. 12. 4. 3. 2; 5. 1. 2). Такой иск, открывавший возможность произвольно отказываться от заключенного договора, представляет большие трудности для объяснения, которые до настоящего времени наукой римского права не преодолены.

Мена (permutatio)

538. Мена и купля-продажа. Одним из наиболее употребительных из числа безыменных контрактов был договор мены (permutatio).

Emptio ас venditio nuda consentientium voluntate contrahitur, permutatio autem ex re tradita initium obligationi praebet: alio-quin si res nondum tradita sit, nudo consensu constitui obliga-tionem dicemus, quod in his dumtaxat receptum est, quae nomen suum habent, ut in emptione venditione, conductione mandato (D. 19. 4. 1. 2). — Договор купли-продажи заключается простым выражением согласия договаривающихся сторон, а мена порождает обязательство с передачей вещи: если вещь еще не передана, мы говорим, что обязательство возникает в силу простого соглашения, но это принято лишь в договорах, имеющих определенное название, как то: при купле-продаже, найме, поручении.

В этом отрывке договор мены противопоставляется купле-продаже исключительно с точки зрения causa obligandi: emptio-venditio устанавливается одним соглашением, permutatio — передачей вещи одним из контрагентов.

Различие по содержанию формулировано в начале того же отрывка источников:

Sicut aliud est vendere, aliud emere, alius emptor, alius venditor ita pretium aliud, aliud merx. At in permutatione discemi non potest, uter emptor vel uter venditor sit, multumque differunt praestationes. Emptor enim, nisi nummos accipientis fecerit tenetur ex vendito, venditori sufficit obevictionem seobligare possessionem tradere et purgari dolo malo, itaque, si evicta res non sit, nihil debet: in permutatione vero si — utrumque pretium est, utriusque rem fieri oportet, si merx, neutrius. Sed cum debeat et res et pretium esse, non potest permutatio emptio-venditio esse, quoniam non potest inveniri, quid eorum merx et quid pretium sit, nec ratio patitur ut una eademque res et veneat et pretium sit emptionis (D. 19. 4. 1. pr.). — Как одно дело — продать, другое дело — купить, один — покупатель, другой — продавец, так одно дело — цена, другое — товар; а при мене нельзя различить, кто — покупатель, кто — продавец, и предоставления сильно различаются. Покупатель, если продавец не получил денег, отвечает по actio venditi, а продавцу достаточно по поводу эвикции обязаться передать владение и оправдаться в злом умысле, и таким образом, если вещь не эвинцирована, он ничего не должен. А при мене, если каждую передаваемую вещь рассматривать как цену, то нужно, чтобы вещь поступила в собственность каждого из них, а если рассматривать как товар, то ни тому ни другому. Но так как при ку те-продаже должна быть и цена, и вещь, то мена не может быть куплей-продажей, так как нельзя разобрать, какая из двух вещей — товар, какая — цена, а здравый смысл не позволяет, чтобы одна и та же вещь и продавалась, и была покупной ценой.

Таким образом, различие в содержании договоров купли-продажи и мены заключается в том, что при купле-продаже обязательству одной стороны предоставить в прочное обладание покупателя продаваемую вещь соответствует обязательство другой стороны уплатить покупную цену, тогда как при мене происходит обмен вещи на вещь; при этом вещи передаются при мене на праве собственности. Поскольку обязательная сила безыменного контракта возникает только после исполнения одной из сторон обязанности по данному договору, то в случае передачи вещи, не принадлежащей лицу, вступающему в договор, и в дальнейшем эвинцируе-мой, договор не считается заключенным (D. 19. 4. 1. 3).

Как форма непосредственного товарообмена мена является более первичной сделкой по сравнению с куплей-продажей, хотя юридическую регламентацию договор мены получил сравнительно поздно. Во всяком случае, в классическую эпоху в связи с развитием денежного оборота договор мены по своему удельному весу далеко уступает купле-продаже и может быть отнесен к числу второстепенных договоров.

539. Права и обязанности сторон. Поскольку при договоре мены каждая сторона является и продавцом, и покупателем, в отношении каждой стороны могут возникнуть вопросы об эвикции вещи и о недоброкачественности переданной вещи (пп. 493—494).

В кодификации Юстиниана имеются следы разных периодов в истории безыменных договоров, в частности наиболее распростра-ненного из них — договора мены. Так, Цельз еще не утвердился в понимании подобного рода отношений как договорных и поэтому подходит к случаю эвикции переданной вещи как к неосновательному обогащению на стороне передавшего вещь (получившего за нее эквивалент, который и является неосновательным обогащением в его имуществе). С этой точки зрения Цельз в данном случае говорит лишь о кондикционном иске для возврата этого неосновательного обогащения (D. 12. 4. 16. i. f.).

Но другие классические юристы (Ульпиан, Павел) держатся уже более развитой точки зрения: рассматривая отношение как договорное, они допускают в подобного рода случаях иски по аналогии с теми, какими защищается покупатель, когда купленная им вещь страдает недостатками или подвергается эвикции со стороны третьего лица — собственника вещи.

(1) ...Sed si quis permutaverit, dicendum est utrumque emptoris et venditoris loco haberi et utrumque posse ex hoc edicto [т.е. ex edicto aedihum curulium] experiri (D.21.1.19.5. Ulpianus). —

(1) ...Если кто совершает мену, то следует признать, что обе стороны оказываются в положении покупателя и продавца и потому каждая сторона может предъявлять иски на основании эдильского эдикта.

(2) [in permutatone]... si еа res, quam acceperim vel dederim, postea evincatur, in factum dandam actionem respondetur (D. 19. 4. 1. 1. Paulus). — (2) [при договоре мены]... если та вещь, которую я получил или дал, затем эвинцируется, дается заключение, что следует дать actio in factum.

Оценочный договор (contractus aestimatorius)

540. Определение. Оценочным контрактом признается договор, по которому определенная вещь передается одной стороной другой для продажи по известной оценке с тем, чтобы эта другая сторона или представила первой сумму, в которую оценена переданная вещь, или возвратила самую вещь.

Юридическая сила такого договора возникает с момента передачи вещи, вследствие чего он и причисляется к безыменным контрактам.

Получивший вещь для продажи по определенной оценке не является, конечно, собственником вещи; тем не менее, продав и передав вещь, он делает приобретателя собственником вещи. По смыслу договора нет препятствий к тому, чтобы этот посредник оставил вещь за собой, уплатив контрагенту сумму оценки. Если ему удается продать вещь дороже оценки, излишек, очевидно, идет в его пользу.

Для того чтобы понудить принявшего вещь для продажи или вернуть вещь или уплатить сумму оценки, давалась actio de aestimato.

Actio de aestimato proponitur toUendae dubitationis gratia: fuit enim magis dubitatum, cum res aestimata vendenda datur, utrum ex vendito sit actio propter aestimationem, an ex locato, quasi rem vendendam locasse videor, an ex conducto, quasi operas, conduxissem, an mandati, melius itaque visum est hanc actionem proponi... Actio de aestimato введена для устранения сомнений. В случаях передачи вещи по оценке для продажи возникали большие сомнения: давать ли иск из договора продажи [ввиду оценки ], или actio locati, как будто отдавший вещь для продажи сдал ее внаймы, или actio conducti, как будто он нанял другого для оказания услуг, или иск из поручения.

Было признано более целесообразным установить этот особый иск.

Aestimatio autem periculum facit eius qui suscepit: aut igitur ipsam rem debebit incorruptam reddere aut aestimationem de qua convenit (D. 19. 3.1. Ulpianus). — Оценка создает для принявшего веш,ь риск: он должен или вернуть в полной сохранности самую вещь, или условленную сумму оценки.

541. Несение риска. В конце приведенного места источников Ульпиан возлагает на сторону, принявшую вещь для продажи по оценке, periculum. Однако вопрос о несении этой стороной риска случайной гибели вещи в других местах источников (в том числе — в принадлежащих тому же Ульпиану) решается иначе: «Если я дам тебе для продажи по оценке жемчуг, — говорит Ульпиан (D. 19. 5. 17. 1), — с тем чтобы ты или вернул мне этот жемчуг, либо дал его цену, а затем жемчуг до продажи погиб, то на кого ложится periculum (риск)»? Лабеон и Помпоний отвечали на вопрос так: если я, продавец, обратился к тебе с просьбой продать мой жемчуг, риск ложится на меня; если ты сам предложил мне такое посредничество, риск несешь ты; если такой инициативы не проявляли отчетливо ни я, ни ты, а просто мы пришли к подобного рода соглашению, то ты отвечаешь только за dolus и culpa (следовательно, риск случайной гибели вещи остается на ее собственнике). Таким образом, вопрос о несении риска приходится признать не разрешенным окончательно.