Право собственности

Понятие собственности

184. Происхождение собственности. Право собственности во всякой системе права является центральным правовым институтом, предопределяющим характер всех других институтов частного права (договоров, семьи, наследования). Классическая римская собственность была высшим проявлением господства лица над землей и рабами. Однако выработка понятия права собственности происходила весьма медленно.

В доклассическое время не существовало общего определения собственности, а давалось перечисление отдельных полномочий собственника, которые выражались словами uti frui, habere, а также possidere; при обобщении всех этих отдельных определений частная собственность не обособлялась еще юристами от владения (п. 161 и сл.).

С образованием римского государства вокруг земли, принадлежавшей государству, вращалась вся внутренняя история республики. Государство наделяло всех граждан в наследственное пользование двумя югерами земли (heredium). Благодаря непрерывным завоеваниям и расширению римской территории земельный государственный фонд (ager publicus) стал давать государству возможность предоставлять своим гражданам обширные пространства. Верхушка рабовладельческого класса широко пользовалась этим для захвата огромных пространств земли. Возникшее, таким образом, землевладение имело юридический характер публичного предоставления земли в пользование отдельным членам римской общины. В аграрном законе III в. до н.э. они постоянно называются старыми владельцами — vetus possessor. Из этого владения развилось право частной собственности на землю, предоставленную государством первоначально лишь в пользование.

185. В древнейшем праве не было специального термина для обозначения собственности. Весьма древний термин dominium (от глагола domare — укрощать) означал «господство» и применялся ко всем случаям, когда какая-нибудь вещь находилась в чьей-либо власти, применялся ко всему тому, что находится в хозяйстве, в доме (domus). Подчеркивая древность соответствующих отношений, римляне прибавляли к этому термину ссылку на право одного из древнейших римских племен, квиритов, и говорили «dominium ех iur Quiritium». Отношения собственности обнимались этим термином наряду с другими отношениями господства над вещами. Лишь с I в н.э. юристы начали постепенно ограничивать значение термина dominium, но и тогда он все еще обозначал более широкий круг явлений, чем собственность. Юлиан (II в. н.э.) употребляет термин donimium для наименования вообще прав на вещь — in rem; вещь, на которую существовало право, называлась proprietas, а сам частный собственник — dominus proprietatis. В конце классического периода (III в. н.э.) разработка частноправового понятия собственности была завершена, и обычным обозначением для собственности является с этого времени термин proprietas. Этот термин обозначал собственность как особо характерное отношение господства над вещами, высшее среди других. Как таковое оно могло продолжаться без фактического осуществления как голое право — nudum ius.

Собственность открывала носителю этого права всестороннюю возможность пользования и распоряжения вещью (отчуждение, об-ременение) и исключала вмешательство всех посторонних лиц в сферу господства частного собственника. По установленному еще в квиритском праве правилу, она обладала способностью восстанавливаться во всей полноте по отпадении установленных собственником ограничений своего права (ius recadentiae) и распространялась и на все материальные приращения вещи (omnis causa), кем бы они ни были сделаны. По тому же квиритскому праву, все участки и поместья на италийской земле (in solo Italico) были изъяты от земельного обложения (ему они подвергались только с П1 в. н.э.). Поэтому классическая юриспруденция понимала собственность как неограниченное и исключительное правовое господство лица над вещью, как право, свободное от ограничений по самому своему существу и абсолютное по своей защите. В праве Юстиниана оно обозначалось уже как полная власть над вещью — plena in re potestas.

Cum autem finitus fuerii ususfhictus, revertitur scilicet ad pro-prietatem et ex eo tempore nudae proprietatis dominus incipit plenam habere in re potestatem (D. 1. 2. 4. 4). — Когда же узуфрукт прекратится, он, разумеется, возвращается к собственности, и с этого времени собственник голой собственности начинает пользоваться полной властью над вещью.

Признанный классиками и закрепленный законом признак полноты господства собственника вызывал, однако, еще у классиков попытки разложить содержание собственности на его составные части. Так, Павел считал, что право пользования и извлечения плодов (ususfructus) составляет существенную часть собственности pars dominii (D. 7. 1. 4). Его современник и антагонист Ульпиан отбрасывал всякие попытки частных перечислений состава собственности и настаивал на единстве господства собственника и всеобщности содержания его права.

Ограничения права собственности

186. Понятие ограничений права собственности. Ограничения права собственности, в особенности земельной собственности, существовали с древнейщих времен. При мелкой земельной собственности эксплуатация участка часто вызывала необходимость в использовании соседнего участка (например, брать воду у соседа при отсутствии своего источника). Путем особых юридических сделок стали оформлять в области сельскохозяйственных, а потом и городских отношений права на чужую собственность, названные сервитутами, так как, по учению римских юристов, собственнику своя вещь не служит (res sua servire non potest), т.е. собственник не мог быть носителем другого права на свою вещь, но он мог предоставить такое право другим, воспринимая это как некую службу (servitus) своей вещи (п. 217). Кроме того, обычное право и закон, а в дальнейшем и преторское право, во многих отношениях сузили свободное осуществление права собственности по соображениям «общего блага» и в интересах определенных частных лиц, преимущественно соседей. В императорскую эпоху понятие собственности было юристами уточнено и понималось как право по существу свободное. Ограничения требовали всегда особых обоснований. Отсюда вытекали важные последствия. Собственник не обязан был доказывать свободу своей собственности — свобода эта презюми-ровалась; наоборот, всякое ограничение собственности должно было быть доказано. С отпадением по каким-либо причинам ограничений восстанавливалась свобода собственности полностью. И, наконец, собственник не мог иметь на свою вещь никаких иных прав, кроме собственности, и если к нему переходила в собственность вещь, на которую раньше он имел какие-нибудь ограниченные права, то они прекращались, растворяясь в его праве собственности.

187. Отдельные ограничения. Законные ограничения собственности были введены еще законами XII таблиц и в новейшей литературе названы легальными сервитутами. Сюда относились четыре:

(1) Собственник участка обязан допускать на свой участок через день соседа для собирания плодов, падающих с деревьев, растущих на участке соседа.

(2) Перевешивание ветвей дерева и перерастание самого дерева на соседний участок дают собственнику этого последнего право самому срезать свисающие до 15 футов ветви или срубить дерево, если этого не сделает сосед.

(3) Собственник не обязан терпеть надстройку соседа над границей своего участка, равно как и выпячивание стены более чем на полфута.

(4) Собственник обязан допускать за определенное вознаграждение проход через его участок к оказавшимся на нем местам погребения.

Общая собственность

188. Исключительный характер права побуждал юристов считать невозможным существование права собственности нескольких лиц на одну и ту же вещь. Однако и договорная практика товарищеских соединений, и события, не зависящие от воли будущих участников, например, при совместном наследовании, создавали положения, когда нужно было определить взаимоотношения лиц, из которых каждое притязало на право собственности на вещь наряду с другими лицами. Древний классик Кв. Муций Сцевола выдвинул идею собственности многих лиц на одну вещь в идеальных долях — pars pro indiviso (D. 50.16. 25).

Более подробно останавливается на этом вопросе Цельз-сын.

Celsus filius... ait duoram, quidem in solidum dominium vel pos-sessionem esse non posse: nec quemquam partis corporis dominum esse, sed totius corporis pro indiviso pro parte dominium habere (D. 13. 6. 5. 15). — Цельз-сын... говорит, что не может существовать собственности или владения двух лиц в целом: и никто не является собственником части предмета, но имеет собственность на часть всего нераздельного целого.

Цельз подчеркивал, что идеальные части постигаются более сознанием, чем физически, а потому выдвинул идею одновременного существования и собственности на всю вещь в нераздельности, и собственности на определенную ее долю, принадлежащую каждому из общих собственников.

Общие собственники имели право совместного владения и пользования вещью. Плоды приобретались ими тоже в идеальных частях. Если пользование вещью выходило за рамки обыкновенного порядка, то требовалось согласие всех (D. 2. 22. 7.1). Для принятия необходимых мер к сохранению вещи каждый участник мог требовать согласия остальных участников. Каждый участник мог отчуждать и обременять свою долю в общей собственности. В этой же доле он мог защищать свое право против третьих лиц. Отношения общих собственников источниками характеризовались как отношения лиц, как бы взаимно связанных между собой соглашением, даже если они попадали в состояние общности случайно. Эта общность называлась communio in quam incidimus — общность, в которую мы впадаем, т.е. случайная; отсюда название communio incidens.

Развивавшийся индивидуализм производственных отношений способствовал борьбе против коллективных форм собственности, и римские юристы провозгласили два правомочия общих собственников: право воспрещения любым из участников актов распоряжения со стороны других и право каждого участника требовать раздела общей собственности (кроме тех случаев, когда интересы самой вещи и ее качеств требовали временного недопущения раздела).

При разделе судья руководился собственным усмотрением, но оценивать делимую вещь должен был по справедливой цене — iusto pretio aestimare. Древнейшим иском о разделе представляется указанный законами XII таблиц иск о разделе наследства — actio familiae herciscundae; к нему примыкали иски о проведении границ — finium regundorum и о разделе общности — communi dividundo.

Виды права собственности

189. Виды собственности в классический период. В древнейшем праве собственность имела однородный характер. Однородностью собственности римское право закончило свой путь в законодательстве Юстиниана. В классическую же эпоху под определяющим влиянием изменений в характере экономических отношений формы собственности разветвлялись и появлялись новые виды собственности. Однако все эти виды сохраняли свой рабовладельческий характер.

Прежде всего смягчился формализм прежней квиритской собственности и появилась более гибкая преторская собственность. Выделилось вступившее в широкий оборот право собственности перегринов. Наконец, встал вопрос о признании прав частных лиц на провинциальные земли. Этим определяется порядок дальнейшего рассмотрения видов собственности.

190. Квиритская собственность. Квиритская собственность — dominium ех iure Quiritium — могла принадлежать только полноправным римским гражданам и тем, кто был наделен ius commercii. Кроме римской правоспособности лица требовалось, чтобы и вещь была способна к участию в римском обороте. Такими вещами прежде всего были res mancipi, к числу которых принадлежал, как уже указано (п. 152), строго очерченный круг объектов, в частности все земельные участки на италийской почве (solum Italicum). Для квиритской собственности на res mancipi существовали специальные способы приобретения по договорам, как манципация или уступка права в ходе процесса — in iure cessio (пп. 196—197). Сюда относились далее res пес mancipi, приобретение которых не требовало особых формальностей (впоследствии говорили, что оборот с res пес mancipi регулируется началами ius gentium). Передача владения посредством традиции была усвоена, на почве общеиталийских обычаев, и римским квиритским правом.

191. Собственность перегринов. Неримские граждане (латины и Перегрины) подчинялись в Риме праву своей родины (origo). Доступ к римской собственности путем совершения сделок права народов, ius gentium, был открыт в начале республики, главным образом в области оборота движимых вещей, в интересах самих римлян. По цивильному праву некоторым общинам и даже отдельным лицам из иностранцев предоставлялось право участия в обороте римлян — ius commercii. Оно относилось только к сделкам между живыми — inter vivos и определялось как взаимное право купли-продажи — emendi vendendique invicem ius (Ulp. Reg. 19. 5). Это не называлось даже передачей собственности и отнюдь не означало участия в квиритском праве, а только в отдельных квиритских оборотных сделках. Из этих сделок иностранцам были доступны манципация и литеральные (счетно-письменные) договоры. Приобретаемое иностранцами право защищалось только эдиктом перегринского претора при помощи «фиктивных» исков (п. 61), где за истцом «фингировалось» (воображалось) свойство римского гражданина. Эти иски были направлены против частых нарушений права и влекли наложение штрафов. В источниках нет, однако, следов «фиктивных» или иных исков, направленных на отыскание и возврат утраченной вещи, какие предоставлялись квиритскому собственнику. По-видимому, Перегринам приходилось довольствоваться владельческими интердиктами для охраны своих прав на приобретавшуюся по сделкам цивильного права собственность.

192. Провинциальная собственность. Провинциальная земля была собственностью римского народа по праву завоевания и носила публично-правовой характер — res publicae. Обыкновенно ее делили на две части: одна составляла ager publicus, дублировавший древнеиталийский ager publicus и считавшийся государственной собственностью; другая — ager redditus, предоставлявшийся прежним владельцам для пользования согласно их национальным законам и обычаям. Соответствующие законы выражали это формулой — habere possidere, uti frui liceto — пусть им будет позволено иметь, владеть, пользоваться и извлекать плоды. Но по воле римского государства прежние владельцы могли быть в любое время лишены предоставленного им права пользования. Государственный провинциальный фонд рано был захвачен лицами, принадлежавшими к верхушке класса рабовладельцев. Во II в. н.э. за владельцами провинциальных земель было признано право, которое терминологически обозначалось как владение или узуфрукт — possessio или ususfructus, но по существу это было правом собственности. Надо думать, что распространение начал владельческой защиты на провинциальные имения произошло еще раньше, в последнем столетии до н.э. Владением этого типа широко пользовались наиболее влиятельные группы римских граждан, для которых провинциальные земли служили с развитием оборота источником огромных доходов.

Провинциальная собственность отличалась от квиритской собственности на италийские земли в области публичного права главным образом тем, что с провинциальных земель взимались в пользу казны особые платежи — stipendium или tributum. В сфере частного оборота провинциальные собственники не могли пользоваться юридическими актами цивильного права, а обращались исключительно к праву народов. Это упрощало и облегчало установление и передачу права собственности и немало способствовало развитию в провинциях оборота недвижимостей.

193. Добросовестное владение и бонитарная собственность. Устарелое деление имущества на res mancipi и res пес mancipi и применение связанных с первой группой формальных и громоздких способов приобретения и отчуждения при постоянно увеличивавшемся приросте земель и рабов еще в период республики признавались обременительными и задерживающими оборот препятствиями. Поэтому, например, прокулианцы настаивали на изъятии приплода крупного рогатого скота из разряда res mancipi (Гай 2. 15), чтобы облегчить приобретение и сбыт молодняка, которым елавилась Италия. С другой стороны, собственники земель и рабов, отчуждая их на разных условиях (платежа, сроков, кредита), нередко ограничивались простой передачей — traditio, откладывая до выполнения условий или уплаты покупной цены совершение формальных сделок (mancipatio, in iure cessio). Введенная же для res пес mancipi гораздо раньше правом народов (ius gentium) неформальная традиция вследствие отсутствия публичной проверки таила в себе для добросовестных приобретателей опасность приобретения чужих вещей от недобросовестных отчуждателей и угрозу последующих требований со стороны собственников. Таким образом, добросовестному приобретателю грозила опасность как при приобретении вещи от несобственника, так и при приобретении от собственника путем передачи без осуществления формальностей mancipatio или in iure cessio.

Отчуждатель res mancipi при ненормальной передаче оставался квиритским собственником и мог в случае невыполнения не только кредитных, но и всяких других условий сделки вернуть от приобретателя переданную им вещь как свою собственную. Только по истечении установленных законами XII таблиц сроков приобретательной давности добросовестный приобретатель сам становился квиритским собственником.

Несмотря на то что все эти возможные осложнения находили основание в цивильном праве, преторы пошли навстречу требованиям экономически сильнейших участников оборота и допустили широкое применение именно ненормальной передачи для приобретения вещей всех видов, требуя только bona fides (добрая совесть) на стороне приобретателя. Этим термином обозначалась уверенность приобретателя в правомерности полученного владения вещами или, точнее, незнание о недостатках приобретаемого права. Оборот недвижимостей стал более подвижным (мобильным) и потому более выгодным для самих квиритских собственников, поднимая и понижая ценность и рабов соответственно конъюнктуре рынка. Тем самым реформы преторов вполне соответствовали интересам крупных землевладельцев и рабовладельцев.

Если квиритский собственник, отчудивший res mancipi, передал ее приобретателю не путем манципаций или in iure cessio, а при помощи неформальной traditio, а затем, основываясь на своем квиритском праве, предъявлял иск об истребовании вещи от приобретателя, последнему была дана возможность отклонить такое требование квиритского собственника посредством возражения о продаже и передаче этих вещей — exceptio rei venditae et traditae. Если же лицо, приобретшее res mancipi посредством traditio, утрачивало фактическое владение вещью, ему стали давать особый иск, получивший название по имени претора Публиция (I в. до н.э.) — actio Publiciana. В формуле этого иска допускалось предположение, что приобретатель провладел давностный срок (actio ficticia — см. п. 61). Таким образом, в конечном итоге лицо, приобретшее res mancipi при помощи traditio, хотя и не становилось квиритским собственником, но фактически вещь закреплялась в его имуществе — in bonis; отсюда идет название бонитарной или преторской собственности.

Бонитарному или преторскому собственнику actio Publiciana давалась против любого третьего лица.

Такой же иск давался и добросовестному приобретателю даже чужих вещей. В случаях потери владения этими вещами он получал этот иск для истребования вещи, но не от всякого третьего лица, а только от недобросовестного владельца. В классическом праве квиритская собственность и преторская собственность или бонитарная (rem in bonis habere) существовали параллельно.

Certum cum apud cives romanos duplex sit dominium (nam vel in bonis vel ex iure Quiritium vel ex utroque iure cuiusque servus intellegitur), ita demum servum in potestate domini esse dice-mus, si in bonis eius sit, etiam si simul ex iure Quiritium eiusdem non sit, nam qui nudum ius Quiritium in servo habet, is potestatem habere non intellegitur (Гай. 1. 54). — Так как у римских граждан существует двойная собственность (ведь раб признается чьей-либо собственностью или по принадлежности к имуществу, или по квиритскому праву, или по обоим основаниям), то мы говорим, что раб находится во власти собственника, если он состоит в его имуществе, хотя одновременно он не является его квиритской собственностью, так как кто имеет на раба голое квиритское право, тот больше не считается имеющим власть [над ним].

194. Собственность в праве Юстиниана. Постепенное сглаживание после П1 в. н.э. противоположности между цивильным и преторским правом, признание возможности простой передачей переносить право собственности даже на res mancipi побудили законодательство Юстиниана в интересах рабо- и землевладельцев отменить дуализм квиритской и бонитарной собственности. Распространение на италийские земли земельного налога, применение к сделкам относительно земли публичной регистрации — transcriptio — сгладили всякое различие между италийскими и провинциальными землями. Поэтому в законодательстве Юстиниана возрождается единый вид собственности, называемый старым именем — dominium ех iuro Quiritium.

Практические попытки оживить падающий земельный оборот в праве Юстиниана были подкреплены допущением перенесения собственности на время — ad tempus. Отчуждателю в случае отказа в возвращении предоставлялся иск на вещь по аналогии с собственником — rei vindicatio utilis, основанный на своего рода естественном праве и той власти, которую сохранил над вещью отчуждатель (С. 5. 12. 30).

Приобретение права собственности по договору

195. Классификация способом приобретении права собственности. Римляне разделили способы приобретения собственности по историческому признаку принадлежности к цивильному праву или к праву народов. В систематическом изложении их удобнее различать по признаку производного перехода права собственности от одних лиц к другим и первоначального возникновения в лице данного приобретателя — впервые или, во всяком случае, независимо от права предшественника. Обычно закон указывал, в каких случаях имеет место такое первоначальное приобретение права собственности.

Переход собственности допускался только между лицами, способными отчуждать и приобретать имущество, и осуществлялся путем договоров и сделок в обороте между живыми (inter vivos), а также на основе сделок mortis causa, т.е. путем наследования по завещанию и отказов (п. 233), а равно и путем наследования по закону.

В классическом праве для договорного приобретения собственности применялись три способа mancipatio, in iure cessio и traditio.

В праве Юстиниана из них сохранилась только традиция. Каждая сделка, направленная на перенесение права собственности, требовала на стороне отчуждателя действительного наличия права собственности, так как иначе и другая сторона не могла приобрести этого права согласно правилу, формулированному классиками:

Nemo plus iuris ad alium transferre potest, quam ipse haberet (D. 50.17. 54). — Никто не может перенести на другого больше права, чем имел бы сам.

Ложное мнение приобретателя об отсутствии права собственности у отчуждателя не могло помешать переходу права собственности. Такое правило было высказано Сабином: plus in re est quam in existimatione mentis — больше значения заключается в самом деле, чем в представлении ума (D. 22. 6. 9. 4). Исходя из этого критерия, были объявлены объективно неспособными к передаче права собственности ворованные вещи — res furtivae. Этот порок вещей (vitium rei) снимался с них, если они снова проходили через руки собственника, даже без его ведома.

Необходимым условием договорного перехода права собственности являлось соглашение сторон о переходе и приобретении права собственности.

196. Mancipatio. Манципация была древним способом квиритского права, представлявшим вначале реальную передачу вещи путем обмена ее на цену перед пятью свидетелями и при содействии весовщика (libripens). Это была одновременно и купля, и передача, но акт разыгрывался как внесудебное истребование своей вещи. «Этот раб мой», — авторитарно заявлял приобретатель и передавал отчуждателю в уплату за вещь слиток металла, для взвешивания которого и привлекался весовщик (Гай. 1. 119 и сл.). Этот способ применялся в отношении всех объектов, входивших в число res mancipi (п. 152). Первоначально передававшийся продавцом металл взвешивался реально, но позднее, с появлением чеканной монеты и по мере развития оборота, взвешивание стало представляться символическим, и ко времени Гая манципация превратилась в фиктивную продажу — venditio imaginaria. Порядок совершения манципации сделал ее пригодной для продажи в кредит, для дарений, установления приданого, так как позволял передавать продавцу в момент совершения сделки незначительную сумму (nummo uno).

Манципация предполагала наличие у сторон права на участие в обороте (ius commercii). Если отчуждатель не был собственником манципируемой вещи, а действительный собственник истребовал затем ее у приобретателя, то отчуждатель присуждался по иску последнего (actio auctoritatis) к уплате двойное! цены, заявленной при манципаций по аналогии с furtum (кражей). До Лабеона и все последующие приобретатели порочно переданной вещи подвергались такому же взысканию. Лабеон ввел положение о том, что последующие приобретатели могли отклонить от себя этот штрафной иск путем возражения о личной непричастности. Точно так же ложное указание размера продаваемого участка открывало место для иска actio de modo agri (иск о размере земли), по которому взыскивалась двойная цена недостающего количества земли.

197 Лп iure cessio. Этот способ перенесения права собственности представлял собой мнимый судебный процесс: судебный процесс о собственности был приспособлен для цели перенесения права собственности (Гай. 2. 24. 96).

В качестве мнимого судебного процесса этот способ был доступен только лицам, допускавшимся к участию в римском процессе. Приобретатель требовал вещь, которую он приобретал, утверждая, что она принадлежит ему, отчуждатель не защищался или признавал право истца. Претор, перед которым осуществлялась эта процедура, в производстве in iure констатировал право истца и выдавал акт, подтверждающий волю сторон.

198. Traditio (передача). В качестве способа перенесения права собственности традиция была усвоена правом народов — ius gentium — как составной частью римского права. Традиция состояла в передаче фактического владения вещью от отчуждателя приобретателю. Передача эта была выполнением предварительного соглашения обеих сторон о том, что собственность переносится одним лицом на другое. В классическом праве применение традиции к res mancipi приводило к приобретению не квиритской, а лишь преторской бонитарной собственности (п. 193). Возможно, что в древности традиция требовала дополнительно еще истечения годового давностного срока для перенесения права собственности. В после-классическое время традиция вытеснила старые формальные способы и стала единственным способом передачи собственности.

Вероятно также, что первоначально традиция была реальной, торжественной сделкой. Отчуждатель — tradens, передающий — действительно и публично совершал передачу вещи приобретателю — accipiens. Введение в оборот недвижимых имуществ, а также тех способов передачи владения, которые ограничивались обозрением передаваемого участка, обменом заявлений сторон и передачей планов, постепенно сгладило реальный характер передачи как акта. В классическом праве были известны и несколько упрощенные формы традиции: traditio longa manu, traditio brevi manu, constitutum possessorium, которые были дополнены вручением документа в праве Юстиниана (п. 172). Они приравнивались к традиции в собственном смысле слова.

Для перенесения права собственности при помощи traditio имело значение основание (iusta causa possessionis), по которому передача совершалась. Этим основанием должна была быть взаимная воля сторон отчудить и приобрести вещь. Она должна была предшествовать передаче вещи, и последняя была лишь заключающим актом. Но для римлян этот предшествующий целевой акт согласования всегда представлялся в форме одной из существующих сделок: продажи, дарения, отказа и др., объясняющих и мотивирующих волю и цель сторон перенести собственность. Наличия одной из таких сделок было достаточно для юридического действия традиции. Такая сделка, лежащая в основании приобретения владения, носила название iustus titulus (законный титул) (см. п. 203).

Itaque si tibi vestem vel aurum vel argentum tradidero sive ex venditionis causa sive ex donationis sive quavis alia ex causa, statim tua fit ea res, si modo ego eius dominus sim (Гай. 2.20). —

Таким образом, если я передал тебе одежду, или золото, или серебро на основании продажи, или по дарению, или по какому-либо другому основанию, эта вещь тотчас становится твоей, если только я ее собственник.

Павел и Ульпиан строго держались требования целевого назначения передачи и требовали, чтобы поставленная цель была достигнута. (1) Nunquam nuda traditio transfert dominium, sed ita, si venditio aut aliqua iusta causa praecesserit propter quam traditio sequeretur (D. 41.1.31. pr.). — (1) Никогда голая [одна]передача не переносит собственности, но только в тех случаях, если ей предшествует продажа или какое-либо законное основание, в силу которого последовала передача. (2) Si ego pecuniam tibi quasi donaturus dedero, tu quasi mutuam accipias, lulianus scribit donationem non esse; sed an mutua sit, videndum, et puto necmutuam esse magisque nummos accipientis non fieri, cum alia opinione acceperit (D. 12. 1. 18. pr.). — (2)

Если я передам тебе деньги, намереваясь как бы подарить их, а ты принимаешь их как бы в заем, Юлиан пишет, что не существует дарения, но относительно займа следует рассмотреть обстоятельства, а я [Ульпиан] полагаю, что нет и займа, и тем более монеты не становятся собственностью принявшего, так как он принял [их] с другим намерением.

Восторжествовало, однако, мнение Юлиана, согласно которому традиция переносит право собственности на приобретателя и при недостаточности iusta causa. Правда, отчуждатель мог в этом случае вытребовать переданную вещь посредством иска о недолжном или неосновательном перенесении права — condictio indebiti, condictio sine causa, но все же право собственности переходило окончательно.

Cum in corpus quidem quod traditur consentiamus, in causis vero dissentiamus, non animadverto, cur inefficax sit traditio, veluti si ego credam me ex testamento tibi obligatum esse, ut fundum tradam, tu existimes ex stipulatu tibi eum deberi, nam et si pecuniam numeratam tibi tradam donandi gratia, tu eam quasi creditam accipias, constat proprietatem ad te transire nec impedi-mento esse, quod circa causam dandi atque accipiendi dissen-serimus (D. 41. 1. 36). — Когда мы согласны в отношении по крайней мере предмета, который передается, но расходимся в основаниях, то я не усматриваю, почему была бы недействительной передача, например, если я буду думать, что я обязан передать имение тебе на основании завещания, ты же будешь думать, что тебе должны по стипуляции. Ведь если я передам тебе определенную сумму в качестве подарка, а ты примешь ее как бы в кредит, известно, что собственность переходит к тебе и [этому] не препятствует то, что мы разойдемся относительно основания дачи и принятия.

Доктрина Юлиана базировалась на старом формализме, но в то же время имела то преимущество, что она давала сделкам большую обеспеченность. Предоставлявшийся Юлианом личный иск (condictio) против приобретателя вещи по традиции, которая оказалась лишенной iusta causa, не мог быть предъявлен против последующих приобретателей вещи и не колебал прав, которые были на нее установлены в обороте.

Бывали при традиции случаи, когда приобретение права собственности откладывалось до времени более позднего, чем момент физической передачи. Так, при продаже неуплата цены или непредоставление соответствующих гарантий, ненаступление срока или условия могли задерживать по особому соглашению переход собственности, хотя приобретатель — accipiens уже фактически владел вещью. Ясно, что в течение этого неопределенного времени последний не мог перенести на других больше прав, чем имел сам.

Если приобретатель движимой вещи знал о недостатке основания передачи и все-таки воспользовался ею, то он совершал кражу, и опороченная таким образом вещь не переходила в его собственность (D. 47. 2. 43. pr.)

В отдельных случаях традиция являлась ничтожной в силу того, что ее causa противоречила закону или установленному порядку, например, при запрещенном дарении между супругами или при дарении, не оформленном протокольным актом, предписанным императорскими законами.

Как сказано выше, передающий (tradens) должен был быть собственником или быть управомочен на передачу собственности (например, залогоприниматель). Если отчуждатель после совершения традиции приобретет потом на нее собственность или действительный собственник унаследует имущество передавшего, то традиция не становится сама по себе действительной, так как вначале, при передаче, отсутствовало правомочие на ее совершение. Однако претор оказывал приобретателю содействие, предоставляя ему против предъявленного к нему иска возражение о продаже и передаче вещи (exceptio rei venditae et traditae).

Приобретение права собственности на плоды

199. Плоды с момента отделения от плодоприносящей вещи (separatio), т.е. с того момента, с которого плоды становятся отдельной вещью, принадлежали только собственнику последней. Однако допускались исключения в пользу носителей некоторых прав на вещь, например, в пользу пожизненных плодопользовате-лей (п. 221). От них требовалось, однако, чтобы плоды были собраны (perceptio).

Особые правила были выработаны относительно приобретения плодов добросовестным владельцем (п. 157). Первоначально он приобретал по давности все плоды после их отделения, кроме собранных в течение процесса, возникшего по поводу его владения после момента litis contestatio. Расходы, произведенные им на взращивание плодов, сообразование их с возможными доходами, растущее признание добросовестности главным фактором нормального приобретения собственности — все это привело юристов-классиков в начале империи к признанию за добросовестными владельцами права собственности на плоды:

...bonae fidei possessor in percipiendis fiiictibus id iuris habet, quod dominis praediorum tributum est (D. 22. 1. 25. 1). — ...в отношении собирания плодов добросовестному владельцу принадлежит то право, какое предоставлено собственникам участков.

Имеется, однако, прямое указание, что с момента передачи дела на рассмотрение судьи владение может признаваться только недобросовестным:

...et praedoni quidem ratio a die invasi loci usque ad exitum litis habeatur; ei vero, qui simpliciter tenet, ex eo quo re in iudicium deducta scientiam malae possessionis accepit (C. Theod. 4. 18. 1.). — ...разбойнику расчет [плодов]ведется, конечно, со дня захвата земли до исхода спора; тому же, кто просто держит, — с того дня, когда, в силу передачи дела судье, он получил сознание о недобросовестности владения.

Здесь захватчику противополагается лицо, держащее землю без отягчающих обстоятельств (simpliciter), следовательно, добросовестное. Знание о передаче дела в суд, следовательно, о спорности его владения, превращает такое лицо в недобросовестного владельца без каких-либо прав на плоды (но, конечно, для возникновения ответственности за плоды необходимо, чтобы суд признал основательным предъявляемый к нему иск).

Ответственность такого владельца не распространяется, однако, на потребленные плоды по указанным выше (п. 157) соображениям защиты интересов сельского хозяйства (зачет потребленных плодов в счет расходов эксплуатации).

Si vero bona fide possessor fiierit, non habetur ratio (consumptorum neque non perceptorum), post inchoatam autem peti-tionem etiam illorum ratio habetur, qui culpa possessoris percepti поп sunt vel percepti consumpti sunt (I. 4. 17. 2). — Если кто добросовестно сделается владельцем, не предъявляется расчет ни потребленных, ни несобранных плодов, после начатия процесса расчет ведется на те плоды, которые по вине не были собраны или, будучи собраны, были потреблены.

В праве Юстиниана момент прекращения добросовестного владения был отнесен к самому началу процесса, неразделяемого уже на две стадии, после чего ставился вопрос о вине владельца в отношении неснятых или потребленных плодов.

Спецификация

200. Под этим именем разумелось изготовление новой вещи (nova species) из одной или нескольких других. Юридическое затруднение возникало, когда создатель новой вещи воспользовался материалом, принадлежавшим другому лицу.

Юристы-сабинианцы, последователи стоиков, по учению которых материал (materia) доминирует над формой, держались воззрения, что собственник материала оставался собственником вещи и в ее новом виде. Прокулианцы, следуя Аристотелю и перипатетикам, считали форму доминирующей и существенной, тогда как материя была вещью побочной, придаточной и несуществующей, пока не получит формы. Поэтому новая вещь принадлежит на правах собственности своему создателю, собственник же материала имеет к последнему actio furti (иск из воровства об уплате штрафа) и condictio furtiva (о возвращении владения), а при невозможности возврата — об уплате вознаграждения (Гай. 2. 79 и D. 13.1. 8).

В праве Юстиниана возобладало среднее мнение, по которому новая вещь принадлежит собственнику материала или спецификатору, в зависимости от того, может ли она быть обращена в прежнюю форму или нет. По праву Юстиниана спецификатор становился всегда собственником новой вещи, если он к чужому материалу прибавил частично и свой собственный.

Конечно, и при таком решении спецификатор обязан возместить собственнику стоимость переработанного материала. Являлась ли добросовестность спецификатора условием приобретения права собственности, источники не указывают.

Оккупация

201. Под оккупацией (occupatio) разумелось присвоение и завладение вещами с намерением удержать их за собой. Она обос-новывала право собственности захватчика и распространялась на все бесхозяйные вещи согласно принципу, выраженному в законах XII таблиц — res nullius cedit primo occupanti — бесхозяйная вещь следует за первым захватившим. Вещи, принадлежавшие всем — res omnium communes, — были главными объектами для такого захвата — путем охоты, рыболовства и птицеводства. Сюда относились появившиеся в море острова, а также камни, раковины и т.п., находимые на морском берегу или его дне, дикие звери в их естественном состоянии свободы независимо от того, как последовало овладение ими. Римское право не признавало за собственником земельного участка исключительного права охоты на этом участке, которое мешало бы таким захватам. Наконец, сюда относились вещи, брошенные прежним собственником, — res derelictae (D. 41. 1.1.5).

Вражеское имущество считалось бесхозяйным и могло быть предметом оккупации, но не все. Утверждение Гая, что римлянин особенно считал своим то, что взято им у врагов, является лишь воспоминанием о древнейших временах; в исторические времена военная добыча принадлежала государству (D. 48.13. 15). Солдаты получали в собственность лишь часть добычи, предоставлявшуюся им полководцами.

К оккупации приравнивался захват морского берега или дна путем застройки и установления ограждений.

Клад

202. Под кладом — thesaurus — понималась всякая ценность, которая была где-нибудь сокрыта так давно, что после открытия нельзя уже найти ее собственника.

Если такое сокровище было найдено на чьей-либо земле, то со II в. н.э. половину клада получал находчик, а другую — владелец земли. Между ними возникала общая собственность (1. 2. 1. 39). Тогда же было установлено, что находка на священном или погребальном месте принадлежала находчику целиком. Позднее половина шла в пользу фиска. Если находчик производил розыски клада без разрешения собственника земли, то последний получал все.

За поиски путем колдовства находчик лишался всяких прав, а найденное поступало в пользу фиска.

Приобретательная давность

203. Usucapio. Приобретательная давность есть приобретение лицом права собственности в силу того, что это лицо провладело (при наличии известных условий) вещью в продолжение известного времени. Старое цивильное право знало приобретательную давность в виде usucapio, для которой требовалось владение движимой вещью в течение года, а недвижимой в течение двух лет — след двухпольного ведения сельского хозяйства. К недвижимостям юристы приравняли позднее и возведенные на земле постройки. Не требовалось ни законного основания владения, ни добросовестности владельца. Однако издавна из общего правила было допущено исключение для ворованных вещей. Приобретение их по давности было запрещено законами XII таблиц, а позднее законом Атиния III в. до н.э. Законом Плавтия (70 г. до н.э.) было воспрещено приобретение собственности по давности на движимые и недвижимые вещи, захваченные насильственно.

Законы XII таблиц исключали из действия давности место погребения — forum sepulcri, а также res mancipi самостоятельной женщины, переданные ею без разрешения опекуна — sine auctoritate tutoris. В дальнейшем развитии давность была подчинена требованию iusta causa possessionis — справедливое основание владения. Под ним понималось iustum initium possessionis — правомерное начало владения, т.е. законный способ (титул), которым владелец начал (D. 41. 2. 6 pr.). Три основания (насилие, тайное похищение и временное держание) были объявлены неспособными приводить к собственности по давности. К требованию iusta causa присоединилось другое требование — требование добросовестности. Владение считалось начатым добросовестно, когда в доказательство приводился законный титул, т.е. сделка, на основании которой было начато владение и которая только потому не сделала владельца собственником, что собственности на вещь не имел и другой участник сделки, отчуждатель вещи. В случае продажи добросовестность требовалась не только в момент заключения договора, но и в момент исполнения договора путем традиции (передачи) вещи. В итоге своего развития давность кроме владения требовала наличия законного основания и добросовестности в течение всего срока давности.

Давностный срок должен был течь непрерывно. Это требование было облегчено допущением так называемого преемства во владении — successio possessionis, которое позволяло наследнику воспользоваться владением наследодателя.

Coeptam usucapionem а defuncto posse et ante aditam heredita-tem impleri constitutum est (D. 41. 3. 40). — Установлено, что давность, начатую умершим, можно закончить и раньше принятия наследства.

Точно так же в прижизненных сделках допускался зачет и причисление времени владения предшественника в пользу добросовестного преемника. Это называлось приращением во владении — acces-sio possessionis.

204. Longi temporis praescriptio. Приобретательная давность применялась только к италийским землям и между римскими гражданами. Однако в провинциях в отношении провинциальных земель римские правители, а затем и императорское законодательство в борьбе с упадком земледелия и забрасыванием земель ввели институт исковой погасительной давности. Он был основан на эллинистическом принципе, что нельзя сохранить за собою право, которое долго оставалось в пренебрежении. Новому институту дали процессуальное название praescriptio longi temporis.

Прескрипцией называлась приписка в начале формулы иска. В данном случае в формуле иска об истребовании вещи делалась приписка, в которой судье предлагалось претором освободить ответчика, провладевшего недвижимостью десять лет, если прежний собственник жил в одной с ним провинции, и двадцать лет, если они жили в разных провинциях, без различия движимых и недвижимых вещей. Требовалось только основание, оправдывающее вступление во владение. Юриспруденция распространила на эту давность требование доброй совести и законного титула владения. Будучи сначала средством защиты против исков нерачительного собственника, десять или двадцать лет не владевшего своей вещью, такое владение затем приобрело значение особого основания для иска (а не только возражения) со стороны давностного владельца, который мог вытребовать себе вещь, даже если она потом попадала во владение прежнего нерадивого хозяина.

Таким образом, давностный владелец приобретал право собственности (провинциальной). Преторский эдикт распространил этот способ приобретения права собственности и на все вообще вещи, находившиеся в давностном владении перегринов.

Впоследствии этот институт стал применяться к италийским землям параллельно с приобретательной давностью (usucapio).

205. Приобретательная давность в праве Юстиниана. В праве Юстиниана был подведен итог развития этих двух институтов, причем были объединены соответствующие постановления.

Необходимый срок владения для приобретения по давности был установлен для движимых вещей в три года, для недвижимых — в десять лет, если прежний собственник и давностный владелец живут в одной провинции, и в двадцать, если они живут в разных провинциях.

Юстиниан ввел еще другой срок — тридцатилетний, чрезвычайной давности. Кто добросовестно приобрел вещь и оставался во владении ею до истечения срока погашения иска собственника (тридцать лет), тот имел право, если он терял вещь, предъявлять иск о выдаче ее, как если бы он был действительным собственником. При этом он не был обязан доказывать наличия законного титула (С. 7. 39. 8). Здесь проявляется характер развития, как и при прескрипции: сначала защита путем возражения, а затем и предоставление иска, но с удлинением срока. Изъяты от действия этой давности были только вещи, насильственно захваченные, вещи, не допускавшие установления частной собственности, и вещи, находившиеся в общественном пользовании.

Защита права собственности

206. Защита собственности в рабовладельческом обществе была чрезвычайно разнообразна по своим источникам (обычай, цивильное, преторское право), по своим видам и направленности. Способы защиты собственности изменялись и приспособлялись к тем видам собственности, которые она принимала в классическом и позднейшем праве Юстиниана. Здесь будут рассмотрены типичные виды защиты собственности.

207. Понятие виндикации. Виндикационный иск носил исторически процессуальное наименование rei vindicatio (от vim dicere — объявлять о применении силы), регламентированного правом поведения собственника по розыску и возвращению своей вещи — где нахожу свою вещь, там и виндицирую ее (ubi rem meam invenio, ibi vindico). Параллельно развивалось и материально-правовое понятие виндикации как требования невладеющего собственника к владеющему несобственнику о возврате ему вещи (restituere rem). Истцом в этом иске выступал собственник, утверждавший, что требует свою вещь — rem suam esse. Ответчиком признавался всякий владелец вещи в момент возбуждения спора. Отношение между сторонами устанавливалось при содействии магистрата, позднее судьи, выяснявшего, кто из сторон владеет спорной вещью (независимо от оснований владения) и, следовательно, кто явится ответчиком в процессе о собственности.

Officium autem iudicis in hac actione in hoc erit, ut index inspi-ciat an reus possideat: nec ad rem pertinebit, ex qua causa pos-sideat (D. 6. 1. 9). — Обязанность же судьи при этом иске будет состоять в том, чтобы он рассмотрел, владеет ли ответчик, и к делу не относится, на каком основании он владеет.

208. Истец и ответчик по виндикационному иску. Материальное содержание виндикации раскрыто было при формулярном процессе в так называемой петиторной формуле, которая выдавалась претором истцу и направлялась прежде всего на реституцию вещи (restituetur). Текст этой формулы был примерно такой:

Si paret fundum Capenatem, quo de agitur, ex iure Quiritium A' A" esse neque is fundus A" A' restituetur, quanti si fundus erit, tantam pecuniam index N" N"" A* A° condemnato: si non paret absolvito (Cp. Гай. 4. 48—51). — Если окажется, что Капенатское имение, о котором идет спор, принадлежит по квиритскому праву Лвлу Агерию и это имение не возвращается ему, то сколько будет стоить это имение, в такой сумме пусть судья присудит Нумерия Негидия в пользу Авла Агерия; если не окажется, пусть освободит.

Интенция этого иска прямо ставила вопрос о принадлежности предмета спора истцу на праве собственности, а также уточняла и индивидуализировала предмет, о котором идет спор, — Капенатское имение. Истец должен был установить тождество принадлежавшего ему и отыскиваемого им предмета. Это доказательство могло иногда быть достаточным, чтобы избавить от дальнейшего ведения процесса, при безнадежности шансов ответчика. Вот почему юристы прибегали, прежде чем предъявлять виндикацию, к личному иску против того, у кого находился спорный предмет, с требованием предъявить его для осмотра истцом. Этот иск носил личный характер и назывался actio ad exhibendum.

Si fugitivus servus nummos crediderit, an condicere tibi dominus possit, quaeritur... vindicari nummi possunt, si extant, aut si dolo malo desinant possideri, ad exhibendum agi (D. 12. 1. 11. 2). —

Спрашивается, если беглый раб доверил тебе деньги, может ли собственник требовать у тебя... деньги могут быть виндицированы, если находятся налицо, или если по злому умыслу перестали быть во владении, то надо действовать, требуя предъявления [их].

Речь идет не о деньгах как родовом понятии, а об определенных денежных знаках, о вещах индивидуализированных (species), путем запечатания их в конверт, вложения в шкатулку и т.п. Достаточно осмотреть конверт или шкатулку, чтобы по описанию собственника, обокраденного беглым рабом, установить тождество с отыскиваемым предметом. Вот почему Ульпиан говорит об иске о предъявлении.

Практически круг ответчиков по виндикации был очень расширен, и Ульпиан (D. 6. 1. 9) говорит, что наряду с владельцами этот иск охватил и простых держателей — нанимателей, арендаторов, поклажепринимателей и т.д., которые отвечали и по искам из заключенных ими договоров, и по искам собственника. По-видимому, это тяжело отразилось на их положении, так как понадобился особый закон (начало IV в. н.э.), предоставивший держателям, у которых вытребовался участок, называть суду лиц, от имени которых они осуществляли держание, с тем чтобы тяжесть процесса была перенесена на последних (С. 3. 19. 2).

Ответчик мог отказаться вступить в спор о собственности, так как invitus nemo rem cogitur defendere — никто против воли не принуждается отстаивать вещь (D. 50.17.156. pr.). Но тогда он должен был выдать вещь истцу; если это была недвижимость, претор предоставлял истцу интердикты quem fundum, а для движимых — отдавал приказ о допущении к отобранию или отводу — duci vel ferri pati. Наконец, упомянутая выше actio ad exliibendum в качестве личного иска не допускала уже уклонения ответчика. В праве Юстиниана к уклоняющемуся от выдачи предмета ответчику применялось принуждение manu militari.

209. Доказывание. При вступлении ответчика в процесс за ним оставалась возможность оспаривать приводимые истцом доказательства своего права собственности. При договорных способах приобретения ответчик мог оспаривать основания и способы приобретения не только истца, но и всех предшественников, восходя до законного начала владения — iustum initium possessionis. Истцу приходилось воспроизводить всю историю переходов права собственности от начала завладения. Средневековые юристы называли поэтому доказательство в виндикационном иске дьявольским (probatio diabolica). Правда, благодаря введению приобретательной давности это доказывание законных переходов могло ограничиваться пределами законных сроков давности.

210. Фиктивные владельцы. В праве Юстиниана индикационный иск допускался не по признаку владения вещью, а как личный, против так называемых фиктивных владельцев. Так назывались две категории ответчиков. С одной стороны, к владельцам были приравнены те, которые до litis contestatio прекратили свое владение путем, например, отчуждения, разрушения и т.п., чтобы не отвечать перед собственником — qui dolo desiit possidere, кто умышленно перестал владеть. С другой стороны, к этой же категории были отнесены лица, симулировавшие свое владение, чтобы ввести истца в заблуждение при предъявлении виндикации — qui dolo liti se obtulit.

211. Присуждение. Основной целью иска было, как указывает петиторная формула, — возвращение вещи (restitutio) в соответствующем состоянии, со всеми плодами и приращениями rem cum omni causa, с обязанностью возмещения ущерба от гибели, повреждения и ухудшения, а также представление обеспечения на случай возможного ущерба (cautio).

Однако при возвращении вещи истцу судья обязывал его возместить добросовестному ответчику издержки, понесенные им на вещь.

Sumptus in praedium quod alienum esse apparuit, a bona fide possessore facti neque ab eo qui praedium donavit neque a domino peti possunt verum (exceptione doli posita) per officium iudicis aequitatis ratione servantur, scilicet si fructuum ante litem contestatam perceptorum summam excedant etenim admissa compensatione superfluum sumptum meliore praedio facto dominus restituere cogitur (D. 6. 1. 48). — Расходы, понесенные добросовестным владельцем на имение, которое оказалось чужим, не могут быть требуемы ни с того, кто подарил имение, ни с собственника, однако [путем ввода эксцепции об умысле] они охраняются по обязанности судьи в силу соображений справедливости; так, если они превосходят стоимость плодов, собранных до за-свидетельствования спора, поэтому собственник принуждается производить зачет, возместить излишний расход в соответствии с улучшением его имения.

Нужно отметить, что формула петиторного иска не содержала никаких указание! по данному вопросу и, как видно, обязанность истца возмещать добросовестному владельцу его издержки сложилась под влиянием соответствующего взгляда Папиниана, опиравшегося на соображении справедливости.

В соответствии с общей тенденцией формулярного процесса и формулой петиторного иска ответчик по виндикации мог быть присужден к уплате истцу определенной денежной суммы (condemnatio pecuniaria), а не к выдаче самой вещи. Поэтому важно было сделать из оценки предмета (aestimatio litis) средство побудить ответчика к выдаче вещи. Истец давал оценку вещи под присягой.

Eius rei quae in rem actionem petita tanti aestimata est, quanti in litem actor iuraverit, dominium statim ad possessorem pertinet: transegisse enim cum eo et decidisse videtur eo pretuio quod ipse constituit (D. 6. 1. 1. 46). — Право собственности на вещь, которую не требуют путем иска о вещи и которая была оценена во столько, во сколько на суде присягнул истец, тотчас переходит к владельцу: ведь истец представляется заключившим с ним [ответчиком]мировую по той цене, которую установил сам.

Таким образом, создавалась конструкция процессуальной продажи объекта виндикации истцом ответчику, чтобы оправдать сохранение последним объекта спора за собой.

212. Негаторный иск (actio negatoria). Негаторным (отрицательным) назывался иск, который предоставлялся собственнику в тех случаях, когда он, не утрачивая владения своею вещью, встречал, однако, какие-то помехи или стеснения. Таким образом, этот иск принадлежал владеющему собственнику и был направлен против всяких серьезных и реальных посягательств с чьей-либо стороны на его собственность в виде присвоения права сервитутного или сходного пользования (прохода или проезда через его участок, пристройки к его стене своих сооружений). Собственник отрицал за ответчиком такое право (почему иск и назывался негаторным). Интенция формулы негаторного иска была выражена в отнощений ответчика отрицательно — «si paret W ius non esse eundi, agendi...» (если окажется, что Нумерию Негидию не принадлежит право прохода, прогона...). Истец должен был доказать свое право собственности и нарушение его ответчиком. Свободу своей собственности он не должен был доказывать, ибо это всегда предполагалось, а за ответчиком оставалось право доказывать свое право на ограничение полноты прав истца. Истец при этом мог требовать гарантии своей собственности от нарушений в будущем — cautio de non amplius turbando. Связанные с нарушением выгоды ответчика и нанесенные убытки подлежали возвращению и возмещению истцу. В случае оспаривания размеров возмещения на помощь приходила оценка спора (litis aestimatio) по аналогии с виндикацией.

213. Actio prohibitoria. Параллельно негаторному иску существовал еще иск о воспрещении — actio prohibitoria, формула которого начиналась интенцией: si paret А° А° ius esse prohibendi № uti frui — если окажется, что Авлу Агерию принадлежит право воспрещения Нумерию Негидию пользоваться и извлекать плоды... Здесь интенция выражена положительно в пользу истца, который требовал свободы своей собственности и доказывал только свое право воспрещения вмешательства со стороны ответчика. Последний мог выставлять возражение и доказывать свои полномочия подобно преторскому собственнику против иска квиритского собственника.

214. Actio Publiciana. Actio Publiciana (публициановский иск) был создан в I в. до н.э. для защиты бонитарного собственника и лица, добросовестно приобретшего вещь от несобственника. Выше (п. 193) изложены причины появления и общий характер этого иска. Необходимо добавить, что это был петиторный иск (иск о праве), существенно отличавшийся от владельческих интердиктов. В последних допускались только возражения о порочности владения противника (но не об отсутствии у него права), в публициановском же иске ответчик, у которого требовали спорную вещь, мог доказывать свое право на нее. Поэтому классическая юриспруденция разделяла фигуры добросовестного владельца и публициановского собственника, ставя право последнего наряду с квиритской собственностью. Считалось, что находившаяся у него вещь in bonis alicuius est, в противоположность полной собственности res alicuius est ex iure Quiritium — вещь является чьей-либо собственностью по квиритскому праву.

Преторский эдикт, которым был введен публициановский иск, реконструированный впоследствии юристами, гласил:

Si quis id quod mancipio datur traditum ex iusta causa et non-dum usucaptum petet, iudicium dabo. — Я дам иск, если кто-нибудь потребует в исковом порядке то, что передается в манципационном порядке и что было [ему] передано на законном основании и еи^е не приобретено по давности.

Из текста этого эдикта видно, что он одинаково защищал бонитарного собственника и добросовестного владельца, получивших вещь, относившуюся к числу res mancipi, путем traditio. Классическая же юриспруденция расширила действие иска и на случай приобретения res пес mancipi.

В публициановском иске допускалась фикция, что владелец провладел давностный срок. В остальном требовалось соблюдение тех же реквизитов, которые были установлены для давности. В частности, истец должен был быть добросовестным владельцем и основывать свое владение на законном основании, способном оправдать переход права собственности. Доказательство этих моментов (владение, bona fides, iustus titulus) дополнялось еще особым требованием относительно объекта добросовестного владения: он должен был быть вещью, годной к давностному владению (res habilis), которое не допускалось в отношении вещей ворованных или насильно отнятых.

Publiciana actio non ideo comparata est, ut res domino auferatur: eiusdem rei argumentum est... exceptio si ea res possessoris non sit: sed ut is, qui bona fide emit, possessionemque eius rei ex ea causa nactus est, potius rem habeat (D. 6. 2. 17). — Публицианов иск был создан не для того, чтобы отнять eeuifi у собственника, и доказательством этого является эксцепция: «если эта вещь не принадлежит владельцу», а для того, чтобы добросовестный покупатель, получивший эту eeuifi по этому основанию во владение, лучше сохранял за собой вещь.

В этом тексте подчеркивается значение Публицианова иска не только для добросовестных владельцев, но и для собственников, в деле охраны и возвращения им их вещей от третьих лиц, и указываются элементы иска — iustus titulus (купля), bona fides и possessio. Таким образом Публицианов иск наряду с виндикацией служил делу охраны той же собственности.

215. Личные иски. Кроме указанных выше исков, которые могли предъявляться против любого нарушителя права собственности, эта последняя защищалась и рядом исков, направленных лично против нарушителя в соответствии с особым характером его действий. Сюда относились многочисленные иски из правонарушений — actio furti, actio legis Aguiliae, actio iniuriarum и др. (пп. 582 и сл.; 585 и сл.; 587).