Внедоговорные обязательства

Общая характеристика обязательств из причинения вреда (из деликтов)

В классический период существенно меняется институт ответственности, наступающей за причинение вреда. Возникает форма чисто имущественного деликта (правонарушения), неизвестная Законам XII Таблиц. Под причинением вреда стали понимать имущественный ущерб, наступивший в результате чьих-либо действий, нарушение правового запрета или правового установления — независимо от воли причинителя. Вместе с тем предполагалось, что последний дееспособен и, следовательно, может нести ответственность за вину. Виновного, однако, — через обращение к властям — преследует сам пострадавший, чем деликт и отличается от уголовного преступления, где стороной, преследующей виновного, выступает государство (рис. 50).

В установлении размеров имущественного ущерба, а значит, и возмещения за него римское право проявляло гибкость.

Считалось, что убивший раба или коня должен платить по наивысшей цене, той, которая была на местном рынке в течение последнего года. Если же погибал конь, принадлежащий к одномастной запряжке, и хозяин должен был заниматься поисками должной замены (масти, годности), то выплачивался весь связанный с этим ущерб.

Причинение личного или имущественного ущерба одним лицом другому исторически стало объектом правового регулирования еще раньше договоров между индивидами; ответственность за посягательства на личность и на имущество в римском праве также формулируется раньше норм договорного права.

Частным правонарушением (delictum), т. е. предусматривающим для его субъекта только гражданскую ответственность (в отличие от публичных правонарушений, или crimen), считалось причинение вреда отдельному лицу, его семье или имуществу вследствие прямого или косвенного нарушения прав этого лица с возникновением обязанности возместить вред; нарушение прав, в свою очередь, должно было носить внеправовой характер, не вызываться законоустановленным применением предписанных правом мер (например, принудительный привод в суд действительного должника, уничтожение имущества, с помощью которого кто-либо пытался совершить преступление, и т. п.).

Субъектом правонарушения (деликта) могло быть признано только физическое лицо, причинившее вред также физическому лицу. Важной особенностью римского права было то, что в нем не признавалось возможным причинить (с точки зрения права) вред юридическому лицу, тем более не допускалось понятием деликта, что его субъектом может стать юридическое лицо (корпорация и т. п.).

Ответственность за деликты

Ответственность за последствия деликта была строго личной и безусловной: “Никого нельзя освободить от ответственности за правонарушение”. Под этой безусловностью понималось, что и должностное лицо будет ответственным за деликт, причем не имело значения, совершен деликт в процессе исполнения должностных обязанностей или в личном гражданском качестве. Ответственность была только личной в том отношении, что касалась личного имущества. В случае ответственности индивидуальной, т. е. в случае необходимости просить извинения и т. п., это также нельзя было поручать другому лицу или делать за счет другого лица.

Хотя в осуществлении действий, квалифицируемых как деликт, активно участвует индивид, последствия — новые права и новые обязанности — возникают помимо воли этого лица. Поэтому для признания в качестве деликта эти действия должны были отвечать определенным требованиям, т. е. деликт имел обязательные реквизиты.

Субъектом деликта могло выступать только правоспособное лицо; ущерб может нанести и лицо alien juris (женщина, подвластный сын, сословно неполноправный индивид), но ответственность возлагается в любом случае только на полноправного римского гражданина, обязанного отвечать в том числе и за своих подвластных.

Деликт должен состоять в строго материальном нарушении прав другого лица, т. е. в отношении его личности и имущества; чистый умысел, покушение, посягательство никоим образом не рассматриваются в связи с деликтным правом — деликт либо совершен, либо правонарушения вообще нет (покушался, но не поджег урожай, намеревался оскорбить, но промолчал и т. п.; однако не то же самое: замахнулся, но не ударил, потому что “замахивание” само по себе может быть квалифицировано как оскорбление).

Материальность деликта должна сопровождаться виновностью субъекта, его причинившего, причем виновностью особого, частноправового рода, отличающейся в римском праве от форм и видов вины, признанных в праве уголовном.

Деликтом признавалось нарушение прав другого лица, но не всегда заранее определенное правом, т. е. сторона могла впервые обосновать, что в связи с теми или иными особенностями взаимоотношений, характера вреда и т. п. в отношении ее совершен деликт, хотя бы до того никогда юридически это действие не рассматривалось как правонарушение. Только в некотором отношении это широкое усмотрение ограничивало общее требование римского порядка правозащиты: чтобы быть признанным, право должно располагать для своей защиты специальными исками в конкретной квалифицированной форме. Однако в случае с деликтами и это ограничение ослаблялось возможностью прибегать к искам преторского права, “доброй совести”, основанным на сиюминутных коллизиях.

Деликт предусматривал только имущественную возможность ответственности за причиненный вред — безразлично, личного или материального свойства. Эта ответственность могла распространяться на возмещение как прямого вреда, так и косвенного, прямых и косвенных убытков. Конкретные размеры устанавливались индивидуальными исками, причем нельзя было произвольно менять сумму и размеры возмещения в рамках субъективного требования. Ответственность выражалась либо в точно обозначенной законными предписаниями сумме, либо в сумме, кратной ущербу (таким образом, по сути, это было и возмещение вреда, и штраф за правонарушение).

Частноправовая вина

Содержание вины с точки зрения частного права — важнейший элемент для квалификации деликтов, в том числе и в отношении различий между частными правонарушениями и собственно уголовными преступлениями.

“Люди нарушают право умышленно, в порыве чувств или случайно. Умышленно — разбойники в шайке, в порыве чувств — пьяные в драке, в том числе с оружием в руках, случайно — когда на охоте стрела, выпушенная в зверя, убивает человека”. Наличие вины в той или иной форме было обязательно для наступления последствий частноправовой ответственности.

В отличие от уголовного права частноправовая виновность не обязательно должна была заключать в себе моральный элемент, т. е. чтобы в ней присутствовала вредная направленность воли. Главное — в объективном итоге деяния, причем — также в отличие от квалификации римских преступлений — ущерб может быть причинен не только активным действием субъекта, но и его бездействием. В зависимости от отношения виновного лица к причинам появления деликта различались четыре основные формы частноправовой виновности:

1. Умышленный ущерб (dolus), неразрывно связанный со злостным умыслом (dolus malus): лицо желало наступления вредных последствий и сознательно реализовало свои действия в направлении ущерба для другого лица; критерием здесь было противоречие гражданской порядочности, сопряженное с определенным “вызовом” правовому статусу другого лица.

2. Неумышленный ущерб: лицо не желало наступления вредных последствий, но в силу своего гражданского состояния обязано было соблюдать определенные пределы правового и общественного поведения, проявлять требуемую в обществе осмотрительность.

В свою очередь, неосторожность подразделялась на подвиды:

а) грубая неосторожность, грубая вина (culpa lata), приравниваемая к dolus, когда совершивший деликт показал себя не понимающим того, что присуще среднему человеку и обычному хозяину (например, что в амбаре костер не зажигают, хотя бы и для приготовления пищи);
б) легкая вина, или простая неосторожность (culpa levis), когда нарушение таково, что его не допустил бы заботливый хозяин, нормально пекущийся о своих вещах (например, очевидно, что нельзя оставлять незакрытыми бочки с вином, хотя и в закрытом помещении, и т. п.);
в) собственно небрежность, или вина легчайшая (culpa levissima), т. е. когда нарушение таково, что его можно было избежать только при высочайшей бдительности и предусмотрительности, которой нельзя требовать от каждого и которая обязательна только в очень специальных ситуациях, но которая все равно не служит абсолютно извиняющим обстоятельством.

3. Случайный ущерб, вызванный в большей степени случаем (casus), чем поведением лица: субъект не только не желал причинить ущерб, но и соблюдал все условия нормального, правового поведения в отношении другого лица, но все-таки он стал материальной причиной причиненного ущерба. Случай с точки зрения частного права также не освобождал от ответственности.

4. Но было исключение, когда невыполнение обязательства или прямое причинение ущерба было связано с действием непреодолимой силы (vis major). Общее понятие о снимающей ответственность с лица непреодолимой силе сводилось к физической невозможности человека противодействовать ей. Конкретно римское право относило к действию непреодолимой для человека силы кораблекрушение, вызванное штормом, наводнение, землетрясение, извержение вулкана — перечень этот был исчерпывающим и на то время (как, впрочем, и в реципированном праве) расширительному толкованию не подлежал.

Основные виды правонарушений

частного права

Основными видами деликтов римского частного права, к которым в той или иной степени сводились многие другие, были:

1) нанесение личной обиды; 2) кража личного имущества; 3) повреждение или уничтожение чужого имущества.

4.1. Обида

Обидой (injuria) считались неправомерные действия в отношении отдельной личности: “Так называется потому, что не по праву”. Содержанием ее были материальные, т. е. выраженные вовне, действия одного лица в отношении другого, нарушившие достоинство или телесную неприкосновенность, или и то и другое одновременно: “Обида совершается вещью или словом; вещью состоит в ударе рукой, словом — без руки”. Самым тяжким видом обиды считалось членовредительство (повреждение руки, ноги, глаза), менее тяжким — ранения, еще менее серьезным — побои. Особой спецификации подлежало оскорбление, так как не всякие намеренные слова могли считаться таковым: “Оскорбление делается из душевного состояния”.

Ответственностью за обиду в древнейшую эпоху предполагалась точная — в смысле таксации — сумма штрафа соответственно подвиду injuria. Недостаточность такой формы возмещения стала очевидной со временем, когда номиналы штрафов оставались неизмененными веками, а деньги теряли в цене.

Кроме того, формальная оценка не могла учесть всех субъективных моментов “обидности”. Поэтому в преторском праве (а в позднейшее время во всем праве) истец получил право сам обосновывать имущественный размер претензии по обиде, который корректировал претор: “Atrox оценивается сообразно действию, месту или лицу”, — т. е. на квалификацию обиды как тяжкой, менее тяжкой и т. д. стал влиять не только собственно материальный вред, но и место нанесения обид (например, при стечении народа), характер действия (“честный” удар или выражение крайнего пренебрежения и т. п.).

Важность индивидуального оформления правового требования в случае обиды усугублялась требованием своего рода постоянства личного восприятия: “Нельзя считать претерпевшим беззаконие того, кто однажды согласился с подобным действием”. Иначе говоря, однажды не предъявив иск по поводу конкретной обиды (например, пощечины или обзывания вралем), в дальнейшем лицо утрачивало право предъявлять комулибо иск по поводу таких же действий. В этом случае как бы признавалось, что в отношении тебя эти действия не носят обидного характера, что тобою же и признано. В случае с этим деликтом высокая степень индивидуальной обоснованности напрямую связывалась с высокой требовательностью в отношении правосознания, исключающего произвольное прощение действий других.

4.2. Кража (furtum)

Этот деликт составляло любое по конкретному виду посягательство на имущество частного лица, но только на движимую вещь: похищение ее, неправомерное использование, неправомерное удержание и т. п. Посягательства же на вещи, находившиеся в общественной собственности либо вне индивидуализированной собственности вообще, расценивались как уголовные преступления. В случае кражи предполагалось наличие специального отношения правонарушителя к содеянному, к цели использования украденного у кого-либо имущества: “Злоумышленное отчуждение вещи в целях наживы — самой вещи, пользования ею или обладания”.

Кражу совершал любой индивид, пользующийся вещью без воли ее хозяина, а не только тот, кто явно уносил чужую вещь.

В этом смысле субъектом этого деликта могло стать любое лицо, даже неполноправное, хотя ответственность вменялась по общему правилу деликтного права. Объектом кражи могла быть любая движимая вещь, но только телесная и не принадлежащая к категории бесхозных. Действия субъекта должны были выражаться в определенном изменении материального отношения к вещи: унос, увод, удержание, использование отданного на хранение и т. п. Действия эти должны были производиться против воли истинного собственника или обладателя вещи (украсть можно было вещь не только у полноправного собственника, но и у юридического владельца).

Кража также подразделялась на несколько подвидов. Открытая кража (furtum manifestum) расценивалась первоначально как чисто уголовное преступление, наказываемое телесным наказанием и четырехкратным возмещением вреда. Критерий “открытости”, “явности” совершения деликта не был общепринятым в римской юстиции: подразумевалось, что правонарушитель застигнут на месте преступления. Но при этом одни классические юристы считали, что “место” оформляется, если правонарушитель пойман во время совершения правонарушения, в ходе его (in flagranti), другие — если просто застигнут на месте преступления, третьи — до тех пор, пока вор не отнес вещь в укрытие, четвертые — если правонарушителя видели с украденной вещью в любом месте. Неявной кражей (furtum nec manifestum) считалось любое иное похищение имущества (т. е. наказывалось или обнаружение краденого, или обнаруживалось неправомерное действие в отношении чужих вещей). Этот вид карался двукратным штрафом по отношению к стоимости вещи. Квалифицированными подвидами кражи признавались дополнительное обнаружение кражи (furtum conceptum), когда украденная вещь обнаруживалась при обыске дома подозреваемого правонарушителя в присутствии свидетелей, и скрытая кража, когда вещь оказывалась подброшенной другому лицу с целью сокрыть подлинного вора. Оба эти подвида кражи влекли трехкратный штраф относительно стоимости краденой вещи.

В конце классической эпохи к явной краже — с точки зрения ее последствий и санкций — приравнивался и грабеж (rupina), связанный с явным отнятием у кого-либо частного имущества, прежде всего денег.

4.3. Повреждение чужого имущества (damnura injuria datum)

К этому виду деликта относились неправомерные действия лица, выразившиеся в строго материальном повреждении чужого недвижимого имущества, либо той категории движимых имуществ, которые относились в древности к разряду манципируемых вещей (скот, рабы, строения, т. е. повреждение, например, повозки или одежды не могло квалифицироваться как damnum i. d.). Общие случаи деликта были сформулированы

Законом Аквилия (286 г. до н. э.), к которому комментаторами были добавлены нормы, касающиеся ответственности за посягательства на движимые вещи. Необходимыми элементами деликта и, соответственно, ответственности по нему были материально выраженные повреждения вещи, причем поддающиеся реальному обозрению, лучше — исчислению, и виновность лица в этом. В зависимости от степени виновности лица определялся итоговый размер возмещения за ущерб. По общему правилу основанием для квалификации как damnum injuria datum могла быть даже самая легкая неосторожность постороннего лица.

В случае ответственности требовалось возмещать не только прямой ущерб (возможен был штраф до двукратной стоимости вещи), но и косвенный, связанный с лишением тех выгод, которые мог бы иметь хозяин от использования поврежденных вещей (например, нуждавшийся в лечении раб не мог некоторое время работать — возмещению подлежала и стоимость лечения, и предполагаемая прибыль от его работы).

Неосновательное обогащение

Специфический вид нарушений чужих прав составляли ситуации неосновательного обогащения, последовавшие в результате действий, дозволенных по правовой форме, но порочных по сути, причинивших ущерб физическому лицу.

Римское право не выработало общего понятия неосновательного обогащения и общих критериев оценки тех или иных действий как неосновательных. Применялись только отдельные требования, выраженные строго специальными исками, по конкретным случаям. К ним относились: платеж не существовавшего в действительности (мнимого) долга, заем у недееспособного лица, удержание задатка по несостоявшейся сделке, взимание избыточных процентов по займу, получение прибыли от дарений между супругами, изначально правом запрещенных.

Случаи неосновательного обогащения создавало исполнение безымянных контрактов с изначально бесчестной с точки зрения права целью. Неосновательным считалось обогащение, полученное от приданого, если брак был недозволенным по внутренним его качествам или свойству брачующихся; неосновательным был честный выигрыш, но в бесчестной игре (не мошенничество в обычной карточной игре или игре в кости).

В случае неосновательного обогащения выдвигалось требование о полном возмещении прямого ущерба и возможных прибылей от вещи или предмета, вошедшего в это обогащение (если деньги — то проценты по ним).

Основанием требования были соображения справедливости:

а) обогащение должно было произойти не вообще, но за счет конкретного лица — нельзя было предъявлять иск, если обогащение произошло за счет лица, безвестно отсутствующего, либо вообще “промыслом Божьим”;
б) обогащение должно было произойти не в результате предполагаемых бесчестных действий. Это было особенно важно: не имел права требовать возврата данной им судье взятки истец, проигравший дело, не принимался иск по поводу неосновательного обогащения к проститутке за ее “натуральные услуги”, нельзя было требовать назад уплаченное за подлинное или мнимое избавление от преследований, от вымогательства и т. п.

Специальной ситуацией требований из неосновательного обогащения была кража, когда вор обязывался возместить неполученные доходы от возможного использования украденной вещи (эти виды исков давались не собственнику вещи, а ее пользователю или держателю, которые не имели права требовать возмещения стоимости украденного в кратном размере).