Источники римского права

Понятие источников права

В юридической литературе выражение «источник права» обычно употребляется в нескольких смыслах. Во-первых, этим термином обозначается источник содержания правовых норм, во-вторых, форма выражения правовых норм, и в третьих, источник познания права.

С точки зрения содержания правовых норм первичным источником являются материальные условия жизни. Экономической основой рабовладельческого строя является собственность рабовладельца на средства производства и рабов. Это определило и условия жизни римского общества и, соответственно, особенности римского права.

Источниками римского права в качестве форм выражения права или правообразования принято считать обычное право (правовой обычай), закон, эдикты магистратов и деятельность юристов.

К источникам познания римского права обычно относят юридические памятники, например, законы XII таблиц, произведения римских юристов, историков, «антикваров», ораторов, писателей, философов и др.

Остановимся более подробно на формах правообразования в античном Риме.

Обычное право

В институциях Юстиниана проводятся различия между правом писаным (ius scriptum) и неписаным (ius nonscriptum). Писаное право — это закон и другие нормы, исходящие от органов власти и зафиксированные ими в определенной редакции. Неписаное право — это нормы, складывающиеся в самой практике. Если такие сложившиеся на практике правила поведения людей не получают признания и защиты от государственной власти, они остаются простыми обычаями, т.е. бытовыми. Если обычаи признаются и защищаются государством, они становятся юридическими (правовыми) обычаями, составляют обычное право, а иногда государственная власть придает им форму закона.

Само формирование обычаев является результатом их неоднократного применения, при котором правило приобретает типический характер и, если оно признано государством, то превращается в норму, обязательную для применения и на будущее время. Наличие общепризнанного стандарта поведения ограничивает произвол отдельных лиц и обеспечивает независимость участников правового общения от таких случайных обстоятельств, как физическая сила или хитрость партнера, ставя всех в равное положение.

Обычное право было древнейшей формой образования римского права. Институции Гая выделяют различные формы обычного права в Древнем Риме. Это обычаи предков (mores maiorum), обычная практика (usus), сюда же можно отнести обычаи, сложившиеся в практике жрецов (commentarii pontificum) и обычаи, сложившиеся в практике магистратов (commentarii magistratuum); с императорского периода используется термин обычай (consuetudo).

В течение долгого времени писаных законов почти не было. При простоте хозяйственного строя и всей общественной и государственной жизни, при неразвитости торгового оборота можно было обходиться обычным правом. Даже законы XII таблиц по преимуществу были кодификацией обычаев. Да и само издание закона как общей нормы представляло большие трудности.

Обычаи предков (mores maiorum). Первоначально преемственность правовой нормативной традиции обеспечивалась жрецами-понтификами, которым было вверено хранение обычаев предков (mores maiorum). Точная передача установленного порядка в условиях развития общества означала постоянное установление соответствия этих правил новым требованиям и их соответствующую интерпретацию. В поздний период не только понтифики, но и светские юристы ссылались на авторитет обычая, если решение, которое они поддерживали, не могло быть выведено из закона.

Римляне относили понятие «mores maiorum» к нормам, которые не были закреплены в законах XII таблиц и означали древнейшие формы правового общения. Многие из них, претерпев существенную интерпретацию, стали восприниматься как одна из составляющих ius civile. Однако следует помнить, что «обычаи предков» рассматривались только в законах XII таблиц.

Дальнейшее развитие права приводит к тому, что «mores maiorum» начинают терять значение обычного права и воспринимаются прежде всего как моральная основа права (ius). С I в. до н. э. для обозначения новой нормативной реальности начинает использоваться термин обычай «consuetudo». Цицерон указывал: «То же, что является неписаным и появляется или по обычаю или в результате соглашений между людьми и как бы со всеобщего одобрения — это соблюдается столь же строго, как наши права и законы, как бы предписанное естественным правом» (Cic, part, orat., 37, 130).

Обычная практика (usus) т.е. долговременный обычай урегулировать или закреплять отношения определенным образом. Согласно римским воззрениям, для того чтобы долговременная практика приняла характер обычая, она должна иметь длительность использования не менее сорока лет.

Обычаи, сложившиеся в практике жрецов (commentarii pontificum). В древнейшую эпоху обязанность хранения и толкования норм права была монополией коллегии жрецов понтификов. Пока по преданию некий Гней Флавий (писец Аппия Клавдия) не похитил и не обнародовал список исков и календарь с указанием в какие дни можно вести судебные дела.

Обычаи, сложившиеся в практике магистратов (commentarii magistratuum). Судебные магистраты, руководившие рассмотрением споров, в условиях ограниченного количества законов, их казуистичности и формализма, вырабатывали определенные правила разрешения конкретных споров, которые затем воспринимались их преемниками и принимали характер правового обычая.

По мере укрепления и расширения государства неписаное обычное право становится неудовлетворительной формой ввиду неопределенности, медлительности образования, представляющей большие проблемы для регулирования растущего товарооборота. Обычное право уступает дорогу закону и другим формам правообразования. Но его авторитет остается по-прежнему довольно высоким. Римский юрист Юлиан отмечал: «Давний обычай небезосновательно соблюдается как закон, и это является правом, которое называют установленным обычаями. Ибо раз сами законы приняты по повелению народа, полагаю, и то, что народ утвердил без письменной формы, обязывает всех: ведь какая разница, выразил ли народ свою волю голосованием или своими делами и поступками» (D. 1,3,32,1).

В императорский период обычное право начинает испытывать неприятие со стороны публичной власти. Это связано с тем, что образование единого обычного права на огромной территории невозможно, а местное обычное право не соответствует централистским устремлениям императорской власти. И хотя полностью устранить обычное право императорская власть не могла, она начала решительную борьбу с обычаями, противоречащими действующим законам. Кодекс Юстиниана провозгласил: «Авторитет обычая в силу его долговременного применения значителен, но он не должен быть сильнее закона» (С. 8.,52.2).

Закон

В республиканский период законы исходили от народного собрания и назывались leges. Народ (populus) при этом понимался как суверенный коллектив (civitas). Всеобщность творца (populus) и адресата (cives) определяют универсальный характер такой нормы. Согласно мнению римского юриста Папиниана, законы устанавливаются всем гражданским коллективом и для всех граждан. Являясь результатом взаимного обещания среди граждан, законы обеспечивали определенность права и исключали произвол как правителей, так и отдельных граждан. Так, принятие законов XII таблиц означало сведение в единую систему всех существенных для общества правил и возведение их в ранг закона. В дальнейшем законы ХII таблиц воспринимаются как основной законодательный акт, на котором базируется римская национальная правовая система {ius civile), часто обозначаясь просто leges. Наряду с законами, принятыми народным собранием, с III в. до н. э. общеобязательную силу получают решения плебейских собраний — плебисциты (picbiscitum). Они отличались от leges populi лишь по форме принятия, совпадая по всем существенным характеристикам.

В республиканский период законов издавалось не так много. В силу консерватизма, присущего римскому праву, гораздо большее распространение получили такие специфические римские формы правообраэования,  как эдикты судебных магистратов и деятельность юристов. Кроме законов XII таблиц, наиболее важное значение для цивилизованного права имели:

• закон Пэтелия (lex Poetelia), отменивший в IV в. до н. э. продажу в рабство и убийство должника, не заплатившего долг;
• закон Аквилия (lex Aqvilia), установивший в III в. до н. э. ответственность за уничтожение и повреждение чужих вещей;
• закон Фальцидия (lex Falcidia), установивший в I в. до н. э. ограничение завещательных отказов и др.

Дальнейшее развитие римского государства выявило несоответствие народного собрания как формы прямого самоуправления народа сложившимся условиям и требовало введения более удобной законодательной процедуры. Поэтому с установлением принципата происходит закономерная утрата роли народного собрания и отмирание leges. Однако законы (leges), особенно XII таблиц, продолжают сохранять свое значение как основа нормативной базы ius civile.

В новый исторический период — период принципата активизируется нормотворческая роль сената. Постановления сената — сенатусконсульты (senatusconsulta) оказались для императоров весьма удобным инструментом формирования правовых норм. С одной стороны, распоряжения сената становятся рядом с leges. Так Ульпиан отмечал: «Не подлежит сомнению, сенат может создавать право» (D. 1.3.9). С другой стороны, реальная законотворческая инициатива находилась в руках принцепсов. Основанием для принятия сенатских постановлений становятся выступления принцепса в сенате (oratione ad senatum) по тому или иному вопросу. И постепенно сенатусконсульты исчезают как самостоятельная форма правообразования. В качестве примера сенатусконсульта можно назвать senatusconsultum Valleianum, принятый в 1 в. н. э. и запретивший женщинам гарантировать обязательства третьих лиц. Окончательное укрепление императорской власти приводит к тому, что единоличные распоряжения императора стали признаваться законом. «Что угодно императору, то имеет силу закона.» Сам же император не был связан нормой закона, что выражалось известной максимой: «Princeps legibus solucus est», т. е. принцепс свободен от законов. Римские юристы, в частности Ульпиан и Помпоний, обосновывали это тем, что народ делегирует свою власть (imperium) принцепсу на неопределенный срок, пожизненно. Решение принцепса, воплощая народную волю, тем самым становится первичным источником права.

Императорские распоряжения, носившие общее наименование «конституций», подразделялись на четыре вида:

• эдикты (edieta) — нормы общего действия, выставляемые на всеобщее обозрение у резиденции принцепса;
• декреты (decrela) — судебные решения, главным образом по апелляциям на решения судов низших инстанций;
• рескрипты (rescripta) — решения отдельных казусов по поступающим на имя императора запросам;
• мандаты — инструкции, дававшиеся императорским чиновникам.

В период абсолютной монархии императорские конституции начинают именоваться leges.

В области частного права среди форм императорского правотворчества до конца III века преобладают рескрипты. Наряду с толкованиями юристов они решают отдельные проблемы частного права.

Юристы относятся к императорским рескриптам, как к авторитетным мнениям, подобным по значению для развития права их собственным суждениям. В то же время императорская канцелярия при разрешении многих старых противоречий в праве часто опережает знатоков права в логике решений и внимании к волевой стороне правоотношений.

Начиная с императора Константина (IV век), ведущую роль в регулировании частно-правовых отношений начинают играть эдикты. Именно в этот период они рассматриваются как нормы общего действия (leges generales). Императорские конституции становятся основой принятия судебных решений, тогда как к мнениям юристов прибегают в случае отсутствия законодательных предписаний.

Эдикты магистратов

Одной из форм правообразования, характерной для римского права, являются эдикты магистратов. Термин «эдикт» происходит от слова «dico»-говорю. В соответствии с этим первоначально он обозначал устное объявление магистрата по тому или иному вопросу. С течением времени эдикт получил значение программного заявления, которое в соответствии с традицией делали республиканские магистраты при вступлении в должность, но уже в письменной форме. По сообщениям юриста Гая, наибольшее значение имели эдикты преторов, как городского, так и перегринского, которые ведали гражданской юрисдикцией по спорам (первый — между римскими гражданами, второй — между Перегринами или Перегринами и римскими гражданами), а также правителей провинций, курульных эдилов и квесторов.

В своих эдиктах магистраты объявляли, какие правила будут лежать в основе их деятельности, в каких случаях будут даваться иски, в каких нет и так далее. Эдикт, содержавший подобного рода годовую программу деятельности магистрата, называли постоянным в отличие от разовых заявлений. Формально эдикт был обязателен только для того магистрата, которым он был издан, и на тот год, в течение которого магистрат находился у власти. Отсюда эдикт часто называли законом на год. Однако тс пункты эдикта, которые оказались удачным выражением существующих правоотношений, повторялись и в эдиктах вновь избранных магистратов и приобретали устойчивое значение. Постоянная составляющая, переходящая из эдикта в эдикт, получила обозначение — edicium tralaticiuni. Нормы преторского права, переходящие из эдикта в эдикт, стали приобретать значение обычного права.

Экономическое и социальное развитие римского государства неизбежно вело к усложнению общественных отношений, и как следствие выявилось несоответствие неподвижных и малочисленных норм цивильного права запросам общественного развития. Эдикты магистратов, и прежде всего преторов, стали инструментом решения этих проблем. Осуществляя руководство гражданским процессом, претор стал отказывать в иске в тех случаях, когда по букве цивильного права должна была быть предоставлена защита, но это противоречило принципам справедливости, и наоборот, давать право на иск в случаях, не предусмотренных цивильным правом. Тем самым праву придавался прогрессивный характер, хотя формально не отменялись традиционные нормы, к которым римляне относились с особым почтением.

Ни претор, ни другие магистраты не обладали компетенцией в области законотворчества. Они не могли отменять или изменять законы, принимать новые. Закон не может исходить от магистрата, поскольку закон в этот период выражает волю народа. Однако магистрат руководит деятельностью суда и. в силу особой власти (imperium), дает судебную защиту новым общественным отношениям, нуждавшимся в ней, т. е. силой своей власти претор при известных условиях мог защитить несобственника, как собственника, оставив без защиты того, кто был собственником по цивильному праву. Но он не мог превратить несобственника в собственника.

Подобного рода правотворческая деятельность судебных магистратов развивалась постепенно. Сначала претор не посягал на авторитет и силу норм цивильного права, а только помогал их осуществлению, подкрепляя их своими исками. Затем с помощью своего эдикта претор стал заполнять пробелы цивильного права. И, наконец, эдикт претора стал содержать пункты, направленные на изменение и исправление цивильного права. Например, когда старое, агнатское родство, основанное на подчинении власти одного домовладыки, стало терять свое значение, претор объявил в своем эдикте, что в определенных случаях наследство будет закреплено не за известным наследником, а за другим лицом. Претор не имел права отменять нормы цивильного права и не делал этого. Наследник по цивильному праву не утрачивал своего права, но он становился номинальным наследником, т.к. преторский эдикт обеспечивал защиту другому лицу. Право наследника оставалось «голым», поскольку было лишено исковой защиты.

Таким образом, преторский эдикт, формально не отменяя норм цивильного права, указывал пути для признания новых отношений и становился формой правообразования. Преторский эдикт имел возможность быстро откликаться на новые запросы жизни, удовлетворять их и тем самым был, по образному выражению юриста Марциана, «живым голосом цивильного права».

После отмены в 17 году до н. э. легисакционного процесса рассмотрения судебных споров, эдикты магистратов заняли почти монопольное положение в регулировании гражданского процесса. Это привело к формированию особой нормативной системы, имевшей прикладное значение в отношении цивильного права. Эта нормативная система получила название ius honorarium (от слова honores, почетные должности) — магистратное право, или ius praetorium, т. е. преторское право, поскольку наибольшее значение в этой правотворческой деятельности имел преторский эдикт.

Для выделения специфической природы норм преторского права, как бы в противопоставление им, по отношению к институтам цивильного права начинает применяться термин legitimus (законный). Например, indicium legitimum — судебное разбирательство на основе цивильного права в противоположность гражданскому разбирательству на основе власти претора.

В эпоху принципата за преторами оставалось прежнее право издавать эдикты. Однако независимое положение преторов и самостоятельное осуществление ими своей власти не согласуются с новыми формами государственного устройства. Преторы не могли вступать в конфликт с императорской властью, подчиненные сенату, они потеряли всяческую инициативу. Сенат обычно предписывал преторам проводить свои постановления, и они послушно предоставляли специальные иски. В эдикты предшественников вводилось уже мало нового, и главным образом по предложению сената или особо влиятельных юристов.

Кодификация эдиктов магистратов. В 131 г н. э. император Адриан поручил юристу Сальвию Юлиану провести систематизацию преторского права, собрав и пересмотрев существующие уже преторские эдикты. Кодификации подверглись не только эдикты городских преторов, но и правителей провинций. Сам текст кодификации не сохранился, и нам он известен по комментариям римских юристов, главным образом Гая, Ульпиана и Павла.

Специальным постановлением сената по предложению императора содержание эдикта было объявлено неизменным, право делать исправления и добавления было оставлено за императором. Преторский эдикт в редакции Юлиана стали воспринимать как «вечный эдикт» (edictum perpetuum). Преторы, вступая в должность, по-прежнему объявляли эдикт, но лишь в редакции Юлиана. С этого времени правотворческая деятельность преторов и других магистратов прекращается, а также утрачивает значение противоположности цивильного и преторского права. Однако формальное различие двух систем просуществовало вплоть до кодификации императора Юстиниана.

Деятельность юристов

Другой формой, оказавшей глубокое влияние на развитие норм римского частного права, была деятельность юристов.

В произведениях Цицерона деятельность юристов в зависимости от ее характера обозначается терминами respondere, agere, cavere, а также scribere. Термин respondere означал консультационную деятельность римских юристов, разъяснения гражданам по вопросам, вызывавшим сомнения.

Agere — советы относительно предъявления иска и порядка ведения судебного дела. Cavere — деятельность по защите интересов данного гражданина при совершении каких-либо сделок, предоставление юридических советов, а также составление формул различных частно-правовых актов, совершаемых отдельными липами (завещаний, актов передачи и т. д.). Последняя форма еще обозначалась термином scribere — писать. Особенно важно при формализме римского права было то, что пропуск даже одного слова мог сделать совершившийся акт юридически ничтожным.

В древнейшею эпоху функции юристов в Риме выполняли жрецы (понтифики). Они составляли формулы судебных исков (legis actiones), а также занимались толкованием законов. Распространяя значение слов на другие явления, создавая новые институты на основании старых ритуальных форм, облекая типичные волеизъявления в строгие формулы заявлений при сделках, влияя на решение суда, они были создателями гражданского права Рима (ius civile) как правовой основы римской общины.

Понтифики обладали монополией на толкование законов ХИ таблиц и составление судебных исков. Иски имели фиксированную словесную форму, правильное их применение для непосвященных представляло большую проблему, что объективно ставило людей в зависимость от понтификов. По преданию, некий Флавий, бывший писцом (секретарем) и соратником цензора Клавдия, похитил и обнародовал собрание формуляров судебных исков и календарь, содержащий указание, в какие дни можно подавать иски и вести судебные дела. Предание гласит также об издании Флавием специального юридического сборника, получившего название ius Flamianum. Но до нас он не дошел. Многие критики-историки ставят под сомнение существование самого сборника и дают несколько иную интерпретацию тех событий. Однако несомненно одно — деятельность Флавия подорвала монополию жрецов на юриспруденцию. Знание права стало доступно и светским лицам. С 3 в. до н. э. традиционными становятся публичные консультации. Их проведение связывается с именем первого консула из плебеев — Тиберием Корунканием. С этого периода римская юриспруденция (iuris prudentes означает знатоки права) приобретает не только светский, но и аристократический характер. Многие юристы занимали в свое время высокое служебное положение, что в сочетании с высоким качеством консультаций придавало им значительный авторитет и влияние. Их консультационная практика оказывала глубокое воздействие на развитие права. Придавая своими толкованиями закона определенный смысл отдельным нормам, юристы в своей практике фактически создавали нормы, приобретающие впоследствии авторитетность, граничащую с обязательностью.

Деятельность юристов, имевшая своим назначением оказывать помощь в применении действующих норм права, фактически получила значение самостоятельной формы правообразования. Сила римских юристов, творчество которых сохранило свое значение в течение многих веков, состояла в неразрывной связи науки и практики. Они творили право на почве разрешения жизненных казусов, с которыми приходили к ним и граждане, и представители государственной власти.

В эпоху принципата правотворческий характер деятельности юристов получил и формальное признание. Начиная с Августа, принцепсы стали предоставлять отдельным юристам особое право давать официальные консультации (ius publice respondi). Примененные к конкретному спору, заключения этих юристов силой своего авторитета оказывали влияние на судьбу других аналогичных споров, что придавало им нормативное значение.

Деятельность юристов не сводилась только к консультациям. Это была лишь одна из сфер применения выработанных ими общих принципов права, которые ложились как в основу законов и эдиктов, так и комментаторской и дидактической работы. Значительное место в их творчестве занимали работы, посвященные разработке цивильного права, и комментарии трудов их предшественников, посвященных либо общим проблемам ius civile, либо отдельным вопросам. От комментариев следует отличать примечания (notae). Их особенность заключалась в том, что пояснение делалось непосредственно в тексте другого автора. Пояснения заносились на поля не только личных, но и архивных копий самых значительных произведений. Подобная практика была широко распространена, поскольку содержанием произведений было действующее право, а сам автор примечания был управомочен на правотворчество, имел большой авторитет, считал себя ответственным за состояние научного знания по тому или иному вопросу, прокомментированному предшественниками. Nota сопровождалась указанием имени ее автора, даже если делалась на личном документе и была опубликована. Так, например, примечания юриста Марцелла к главному труду Юлиана привлекали внимание наряду с самостоятельными сочинениями.

Важнейшую чаеть литературного наследия prudentes составляют комментарии к преторскому эдикту (libri ad ediclum), написанные Сабином, Гаем, Павлом, Ульпианом и другими. Наиболее обширный комментарий написал Помпоний. Он состоял из 150 книг, в которых рассматривались мнения юристов, начиная с периода республики, по веем отраслям права. К сожалению, до нас этот источник не дошел.

Следующую группу произведений составляли дигесты (digesta), собрания отдельных решений, охватывавшие цивильное и преторское право. Не следует смешивать эти работы с Digesta Юстиниана, составной частью его кодификации.

Еще одну группу сочинений можно квалифицировать как учебники — институции (institutiones). Наибольшей популярностью пользовались Институции Гая. Его структура (лица — вещи — обязательства) стала моделью для Институций Юстиниана, Гражданского кодекса Наполеона (1804 г.) и производных от него современных гражданских кодексов. К этой группе сочинений относятся также сборники кратко выраженных юридических правил — регулы (regulae) и сборники мнений — сентенции (sententiae); наиболее известный сборник приписывается Павлу.

И завершающей частью этого наследия являются сборники казусов. Например, «Вопросы» Цельза, Помпония, «Ответы» Папиниана и другие.

Виднейшие римские юристы. Учитывая значение научного наследия римских юристов для развития права как самого Рима, так и последующих периодов будет справедливо назвать имена хотя бы немногих, наиболее авторитетных prudentes. Из числа юристов периода республики в Риме следует выделить Секста Элия Пэта Ката, жившего во И в. до н. э., автора первой публикации, в которую вошли текст законов XII таблиц, его толкование и формулы исков; Марка Порция Катона, написавшего комментарий «de iure civile», содержащий не только ответы на консультациях (responsa), но и рассуждения общего характера. Такие юристы, как Марк Манилий, Юний Брут и Публий Муций, по характеристике историка римского права Помпония, создали цивильное право. Большой известностью пользовались и Квинт Муций Сцевола, Аквилий Галл, Цицерон.

Сабинианская и прокулианская школы юристов. К концу Республики относится деятельность двух таких выдающихся юристов, как Лабеон и Капитон, которые как бы связали республиканскую юриспруденцию с классическим периодом. Капитон придерживался традиционных взглядов и писал сочинения по понтификальному и публичному праву. Лабеон же отличался творческим подходом к проблемам частного права и оставил комментарии к эдикту городского претора и законам XII таблиц, а также обширную литературу по отдельным проблемным вопросам.

От них ведут свое начало две школы или направления в римской юриспруденции: прокулианцев, названная так по имени Прокула, ученика Лабеона, и сабинианцев, названная по имени Сабина, ученика Капитона. Особой преподавательской активностью известен Лабеон. Он полгода проводил в имении за литературным трудом, а полгода — в Риме с учениками. Лабеон создал школу, подобную философским и риторским школам того времени.

На сегодняшний день исследователи не обладают достаточными сведениями, чтобы судить об особенностях каждой из школ. Известны лишь их расхождения по отдельным вопросам.

Среди других классических юристов следует выделить отца и сына Цельзов, последний отличался смелыми юридическими конструкциями; а также Юлиана — редактора «Вечного эдикта», Помпония, Гая.

Золотым веком римской юриспруденции принято считать начало II — начало III в. в., когда работали такие юристы, как Папиниан, Павел, Ульпиан и Модестин.

Наибольшим авторитетом пользовался Эмилий Папиниан. состояший на службе у императора Семптимия Севера. Папиниан блестяще решал сложные юридические казусы. Его называли блистательнейшим. О личных качествах Папиниана свидетельствует следующий факт. Император Каракалла, одним из воспитателей которого был Папиниан, убил своего брата и потребовал от Папиниана, чтобы тот оправдал его. На что получил ответ: «Легче совершить братоубийство, чем его оправдать». По приказанию Каракаллы Папиниан был убит.

Упадок римской юриспруденции. Начиная с IV в. н. э. наблюдается известный упадок деятельности юристов и снижение ее творческой активности. К этому времени консультации (мнения) знатоков — responsa prudentiuni существуют только как писаное право, в виде сочинений классической эпохи и их последующих переработок, так называемое «iura», в отличие от leges — императорских конституций. Юристов используют не в качестве творцов права, а как императорских чиновников. Закон 426 г., известный как «закон о цитировании», ввел формальный критерий определения силы суждения. Число юристов, мнение которых имело законную силу, было ограничено пятью наиболее известными и современными юристами: Гай, Папиниан, Павел, Ульпиан и Модестин. При расхождении мнений данных юристов следовало руководствоваться мнением большинства, а при отсутствии такового — мнением Папиниана. Мнение других юристов могли учитываться, если они основывались на суждениях названной пятерки.

При Юстиниане заключения юристов, кодифицированные в Дигестах, как iura, вновь получили силу закона. Однако документы судебной практики, дошедшие до нас, не содержат свидетельств привлечения Дигест к обоснованию судебных решений, что указывает на второстепенное значение iura по отношению к leges и после кодификации.