Обязательства из контрактов

Понятие, содержание и классификация договорных обязательств в римском праве

Понятие договора. Современное право определяет человеческие действия, направленные на установление, изменение или прекращение прав и обязанностей, как сделки. В сделках, как правомерных целенаправленных действиях, выражается воля совершающих их лиц. Если в сделке выражается воля одного лица, она называется односторонней, например, завещание. Если в сделке выражается воля двух сторон, она называется двусторонней или договором. Но как основание возникновения обязательств договор выступает лишь в том случае, когда воля сторон, вступающих в договор, направлена на установление обязательственных отношений. В случае возникновения у обеих сторон как права требования, так и обязанностей такой договор называли синаллагматическим (двусторонним).

В римском праве общего понятия сделки еще не существовало. Римские юристы знали только отдельные конкретные договоры. Для обозначения договора римляне использовали слово «контракт» (contractus), в отличие от «пакта» (pactum) как термина более широкой значимости, рассчитанного не только на договоры, но и любые соглашения вообще. По мере развития товарного оборота под договором стали пониматься соглашения, совершенные с юридически направленными целями, определенным образом выраженными, заключение которых сопровождалось традиционной символикой в одних случаях и иными действиями или заранее предусмотренными словами в других. Там, где эти условия не соблюдались, соглашения рассматривали не как контракты, а как юридически незащищенные, по выражению римских юристов, «голые» пакты (pacta nuda). В Древнем Риме считалось, что «голые» пакты обязательств не создают.

Условия действительности договора. Необходимым условием действительности договора являлась согласованная воля сторон, выраженная вовне. Это обозначалось термином convenire, т. е. сходиться на одном месте.

Другим необходимым условием действительности договора была законность его содержания. Договор не должен был иметь своим предметом действие, нарущающее нормы права, нормы морали или противоречащее «добрым нравам». Например, недействительными были обязательства о ростовщических процентах или обязательства не вступать в брак. Недействительным был и договор, имеющий неопределенное содержание. При этом обязательства подразделялись на определенные и неопределенные. В первом случае обязательство было определено с полной ясностью в самом договоре, во втором случае — не определено, но являлось определимым. Например, указывался круг предметов, из которых должник должен был предоставить один. Их также называли альтернативными обязательствами. Другим видом неопределенных обязательств являлись так называемые родовые обязательства. Их предмет определялся только родовыми признаками, как genus. Например, предоставить определенный объем пшеницы определенного сорта.

Действие, составляющее предмет договора, должно быть возможным. Не существовало обязательства, если его предмет невозможен. Невозможность действия могла быть физической (вычерпать воду из моря), юридической (продажа вещи, изъятой из оборота), моральной (исполнить роль сводни).

Для действительности договора было необходимо, чтобы воля лица была выражена в договоре сознательно и свободно, без какого-либо постороннего давления. Такое свободное выражение воли отсутствует, когда имеет место обман, насилие и принуждение. Dolus, имевший в римском праве несколько значений, по отношению к договору понимался как умышленное введение кого-либо в заблуждение с намерением вызвать волеизъявление. Результатом такого волеизъявления должен был стать ущерб, который понесло бы это лицо. Договор, совершенный под влиянием обмана, не являлся абсолютно ничтожным. Но лицу, попавшему под влияние обмана, давался иск actio doli или эксцепция (exceptio doli) и, наконец, оно могло просить претора о восстановлении первоначального положения (restitutio), т.е. уничтожении сделки.

Принуждение к заключению договора могло быть при физическом насилии или психическом давлении, угрозах (metus). На угрозу можно было ссылаться при опротестовании сделки, когда угроза была противозаконной, реальной и по содержанию представлялась для подвергающегося ей важным злом. Сделка, совершенная под влиянием угроз, считалась действительной, но пострадавшему лицу давались средства защиты, аналогичные средствам по сделкам, заключенным под влиянием обмана, но уже с другим основанием.

Элементы и содержание договора. В содержании договора можно различить отдельные элементы, имеющие неодинаковое значение для него. Части договора, без которых соглашение не может существовать, определяются как существенные. Например, для договора купли-продажи — это предмет и цена. Другие части, не будучи необходимыми, определяются как обычно бывающие. Кроме того, могут быть части договора, не являющиеся ни необходимыми, ни обычными. Они включаются в договор, если стороны этого пожелали, и определяются как случайные. Примерами случайных элементов договоров являются условия и сроки.

Условием (condicio) называется такая оговорка в договоре, которая ставит юридические последствия договора в зависимость от наступления или ненаступления в будущем событий, про которые неизвестно, наступят они или нет.

Условия, связывающие возникновение юридических последствий с наступлением событий, называют отлагательными или суспензивными. Если же с определенными событиями связывают прекращение юридических последствий, то условия именуются отменительными.

Срок (dies) также ставит юридические последствия в зависимость от определенного события. Но в отличие от условия точно известно, что это событие должно наступить, но неизвестно когда. Сроки могли быть отлагательными, е них начиналось действие договора, и отменительными, прекращающими действие договора.

Ближайшее материальное основание, которое привело к заключению договора, определялось как кауза (causa). Так, для покупателя, обязующегося уплатить цену, ближайшей целью является получение вещи. В этом смысле каузу необходимо отличать от мотива договора. Договоры, связанные с определенной хозяйственной целью (например, купля-продажа, наем имущества), называются каузальными. Недостижение каузы делала такой договор недействительным.

Договоры, из которых не видно, какая кауза лежит в их основании, и ненаступление каузы не препятствует юридическим последствиям договора, называются абстрактными (например, цессия).

Процесс заключения договора зависел от вида самого договора. В любом случае одна из сторон делала предложение заключить договор (так называемый оферт).

Другая сторона принимала сделанное ей предложение, так называемый акцепт; в определенных случаях требовалась либо передача вещи, либо соблюдение определенной формы. Как правило, договор заключался лично сторонами. Представительство, т.е. заключение договора от имени и за счет другого с возложением всех юридических последствий на представляемого, римскому праву было неизвестно.

Римская договорная система различала два вида договоров: контракты и пакты. К контрактам (contractus) в классическом римском праве относились договоры, признанные цивильным правом и снабженные исковой защитой: их перечень был исчерпывающим.

В противоположность контрактам пакты (pactum) представляли собой неформальные соглашения самого разнообразного содержания. По общему правилу, пакты не пользовались исковой защитой. Но с течением времени некоторые из них такую защиту получили.

Виды контрактов

Рассмотрим отдельные виды контрактов более подробно. Римское право относило к контрактам вербальные, литтеральные, реальные, консенсуальные и безымянные договоры.

Вербальные контракты.

Вербальным (устным контрактом) назывался договор, устанавливающий обязательство словами (verbis), т.е. договор, получающий юридическую силу посредством и с момента произнесения известных фраз.

Среди договоров этой группы на первое место должна быть поставлена стипуляция (stipulatio). Стипуляиией назывался договор, заключаемый посредством вопроса будущего кредитора и совпадающего ответа со стороны лица, соглашающегося быть должником по обязательству. Например, centum dare spondes (обещаешь дать сто?) — spondeo (обещаю).

Древнейшим видом стипуляции была спонсио (sponsio) — священная клятва на запрос кредитора, требовавшая, чтобы ответ буквально совпадал в своей редакции с вопросом. Впоследствии это требование было несколько смягчено. В классическом римском праве для совершения стипуляции было необходимо присутствие договаривающихся сторон в одном месте, устный вопрос кредитора и такой же устный ответ должника, совпадающий по смыслу с вопросом. В качестве устного договора стипуляция оставалась недоступной как немому, который не может произнести вопроса и ответа, так и глухому, который не может непосредственно воспринимать вопрос или ответ.

В постклассическую эпоху стипуляция становится письменным документом (instrurnentum), составление которого существенно для возникновения обязательства (ad substantiam actus), в отличие от документов, служивших лишь для доказательства сделки; в нем указывалась causa obligations.

В 472 г конституция императора Льва устанавливает, что стипуляция может заключаться любыми словами, выражающими существо соглашения. При Юстиниане восстанавливается устная форма стипуляции. но допускается при наличии документа считать слова стипуляции произнесенными. Единственным формальным требованием к стипуляции в этот период было присутствие сторон в мо.мент заключения договора, а для опровержения сделки с формальной стороны требовалось доказать отсутствие контрагента в городе в день заключения договора.

Обязательство, возникшее из стипуляции, было обязательством строгого права и потому подлежало буквальному толкованию. Так, еще Гай считал стипуляцию недействительной, если на вопрос кредитора: «Обещаешь ли 10?», должник отвечал: «Обещаю 5». Причем он даже не ставил вопроса о признании в этом случае обязательства в сумме 5. Со временем такой формализм был смягчен. Дигесты Юстиниана определяли, что в случае разногласий между сторонами в отношении суммы обязательство устанавливается по меньшей сумме, т. к. в отношении ее соглашение можно считать достигнутым.

Формальный характер стипуляпии проявлялся в том, что ее действие ограничивалось непосредственно участвовавшими в ней сторонами. Стипуляция была односторонним обязательством. Одной стороне принадлежало только право, не связанное с обязанностью, а на другой стороне лежала только обязанность (без сопровождающего его права).

Обязательство из стипуляции имело абстрактный характер, то есть при выполнении формальных процедур обязательство возникало независимо от материальных оснований заключения этого договора, их хозяйственной цели и достижения этой цели. Таким образом, causa не являлась не только существенным, но и случайным элементом стипуляции, в отличие от большинства договоров римского права. Однако абстрактный характер стипуляции не доводился до крайних пределов, она оставалась действительной, если по соглашению сторон в ней указывалась хозяйственная цель, для которой стипуляция заключалась. Стороны могли не только упомянуть в тексте вопроса и ответа основание, по которому стипуляция совершалась, но и поставить силу стипуляции в зависимость от преследуемой цели.

Абстрактный характер стипуляции, помимо простоты и быстроты взыскания долга, был еще удобен тем, что стипуляцисй можно было оформить любое обязательство: обязательство займа, так и обязательство уплатить цену за купленную вещь. Очень часто к стипуляции прибегали для новации обязательства, которое благодаря этому вместо своего особого содержания принимало характер абстрактного долгового обязательства. Например, в случае замены стипуляционным долгом обязанности денежного платежа, возникающей из купли-продажи или какого-либо иного договора.

Эта черта стипуляции, позволявшая вложить в нее любое содержание и быстро проводить его в жизнь, делала ее самой употребительной формой договора. В классический период римского права она являлась основной формой оборота.

Стипуляция допускала присоединение к кредитору (adstipulatio) или к должнику других лиц либо в качестве самостоятельных кредиторов или должников, либо в качестве добавочных (акцессорных).

Наряду со стипуляцией римское право выделяло еще ряд вербальных контрактов, например, обещание установить приданое (dotis dictio). Обещание приданого давалось в присутствии жениха в форме одностороннего заявления невесты, ее домовладыки или должника одного из них.

Другой формой вербального контракта было обещание вольноотпущенника либерта (promissio inrata liberti). Отпущенный на волю раб продолжал оставаться обязанным перед своим патроном выполнением ему определенных услуг, о чем давалось клятвенное обещание до освобождения из рабства. Но поскольку раб еще не являлся субъектом права, его клятва порождала лишь натуральное обязательство. После освобождения клятвенное обещание оформлялось вербальным контрактом и обеспечивалось принудительной охраной. Promissio (обещание, клятва) строго определяла содержание, количество, качество и периодичность предоставления этих услуг, и патрон не мог требовать большего. Если патрон не мог воспользоваться услугами либерта сам, он мог приказать ему исполнить обещанное в пользу своих друзей.

Литеральные контракты.

Литтсральным контрактом назывался договор, который должен был совершаться «на письме». «Litteris fit obligatio», — говорили римляне, т.е. «обязательство возникает посредством записи, письма».

Литтеральные контракты возникли в практике гражданского оборота на рубеже III-II веков до н. э. и получили признание благодаря деятельности римских юристов.

В древнереспубликанский период письменный контракт заключался посредством записи в приходно-расходные книги (codex accepti et expensi), которые велись римскими гражданами. Домовладыка заносил туда имена своих должников — nomina. Запись сама по себе не устанавливала долг, а регистрировала его. Однако, если по соглашению с должником долг по какому-либо основанию фиксировался кредитором как уплаченный (acceptum ferre), а затем заносился в книгу расходов, то основание установления обязательства рассматривалось как литтеральный (litteris) контракт. Подобным же образом могла быть осуществлена новация с заменой стороны в обязательстве, когда долг одного переводился на другого.

Гай характеризовал эти ситуации следующим образом: «Обязательство устанавливается в письменной форме, например, посредством перезаписанных требований. Перезаписанное же требование возникает двумя способами: или от дела к лицу, или от лица к лицу. От дела к лицу перезапись производится, если, например, то что ты будешь должен мне на основании купли или найма, или договора товарищества, я запишу тебе в долг От лица к лицу перезапись производится, если, например, то, что мне должен Тиций, я запишу в долг тебе, то сеть Тиций делегирует тебя мне».

Эти контракты были подобны договорам займа, но поскольку движения денежных средств при перезаписи не происходило, то возникало письменное обязательство (litteris), не связанное с передачей вещи.

От перезаписи долга (требования), nomina transeripticia, римские юристы отличали кассовые записи, фиксировавшие реальный платеж — nomina arcaria. Они не создавали никакого обязательства, а являлись доказательством уже установленных обязательств.

Обязательства, установленные litteris, прекращались в той же форме по принципу обратного акта, например, записью об оплате долга или новацией. Запись в расходной книге становилась доказательством лишь в случае, сели ей соответствовала запись о принятии обязательства в книге должника.

Литтеральные контракты могли заключаться лишь между римскими гражданами. В отношениях, участниками которых были перегрины, так же могла применяться письменная форма, но под влиянием эллинистического права письменная запись была не только формой установления обязательства, но и формой его существования. Можно сказать, что запись в документе не столько фиксировала, сколько воплощала содержание этого обязательства. Утрата документа прекращала обязательство. В одних случаях это был акт, составленный обоими контрагентами, так называемый синграф (singraplia). В других случаях документ исходил лишь от должника и был односторонним документом. Он назывался хирограф (ehirographum).

К концу классического периода литтеральные контракты сливаются с письменной стипуляцией — instrumentum и выходят из употребления. При Юстиниане эти контракты оформляются простой распиской. Лицо, от имени которого была составлена расписка, могло ее оспорить в течение двухлетнего срока как подложную или на основании того, что ее выдаче не сопутствовало получение денег. По истечении этого срока расписка сама по себе обязывала к платежу. За неосновательное оспаривание расписки следовало взыскание долга в двухкратном размере.

Реальные контракты.

Реальные контракты (re) отличаются от рассмотренных видов контрактов формой заключения. Требовались соглашение сторон и сопутствующая ему передача вещи. Пока объект соглашения не переходил из рук в руки, сделка не вступала в силу и, следовательно, не возникало обязательства. Таким образом, для реальных контрактов характерно отсутствие строгой формы, а для их действительности необходимо было наличие определенного основания.

В составе реальных контрактов римского права самостоятельное значение имели три договора: заем, ссуда и хранение.

Заем (mutuum) представлял собой договор, по которому одна сторона (заимодавец) передает в собственность заемщику денежную сумму или известное количество иных вещей, определенных родовыми признаками, с обязательством заемщика вернуть по истечении указанного в договоре срока либо по востребованию такую же денежную сумму или такое же количество вещей того же рода, какие были получены.

Поскольку заем являлся реальным договором, то обязательство возникало при наличии соглашения (consensus) и передачи вещей (res). Нельзя было требовать возврата от того, кто ничего не получал. Однако не следует считать, что соглашение не имеет существенного значения. Хотя соглашения сторон еще недостаточно для возникновения обязательства, но оно является необходимым моментом. Нет consensus, нет и договора. Так, римские юристы обращали внимание на то, что даже при передаче вещей займа не возникает, если между сторонами существует разногласие (dissensum), т.е. отсутствует согласованная воля двух сторон. Например, в случае, если передающая сторона делает что е намерением дать в долг, а принимающая думает, что ему дают в дар или на сохранение.

Важной чертой договора займа было выделение вещей, определенных родовыми признаками. Гай подчеркивал, что дача взаймы состоит в таких вещах, которые определяются весом, мерой или числом. Это связано с тем, что предоставляемые взаймы вещи переходили в собственность заемщика, и он обязывался к возврату не тех вещей, которые получил, а такого же количества таких же вещей. Заменимыми же являются только вещи, определяемые родовыми признаками, а не индивидуальными. Естественно, что качество возвращаемых вещей должно быть не хуже полученных взаймы вещей.

Поскольку полученные взаймы вещи поступали в собственность заемщика, он принимал на себя и риск случайной гибели полученных вещей. Даже если в силу случайных причин они погибали и заемщик не имел возможности ими пользоваться, он не освобождался от обязанности возвратить долг.

Обязательство, возникающее из займа, носило односторонний характер. Заимодавец еще при заключении договора, передавая вещь или денежную сумму, выполнял все требуемые действия. Поэтому у него не было обязанностей, а лишь одно право требования погасить долг. У заемщика нет прав, и он обязан лишь погасить взятое взаймы.

Для осуществления права требования заимодавцу давались иски строго права (actio certal credital pecunial) и кондикция. Наоборот, заемщик уже получил искомое при заключении договора, а потому не может требовать чего-либо еще.

В виде общего правила заем был беспроцентным договором, лищь в случае просрочки исполнения на него могли начисляться проценты. Для того чтобы договор займа стал процентным (fenus), необходимо было специальное соглащение сторон, оформленное в виде стипуляции (stipulatio usurareuni — стипуляция о процентах). Голое соглашение о процентах (nudum pactum) порождало лишь натуральное обязательство (obiigatio natiralis).

Обычно процентный заем облекался в стипуляционную форму, охватывающую и саму сумму долга и проценты, так называемая стипуляция о займе и процентах (stipulatio sortis et usurarum). В Древнем Риме существовало законодательное ограничение величины процентов, взимаемых по договорам займа.

Еще законами XII таблиц был установлен максимальный предел — 12% годовых. Юстиниан ограничил размер максимальной ставки — 6% годовых (для торговцев 8%). Начисление сложных процентов (проценты на проценты) было запрещено.

Полученное сверх установленных процентов засчитывалось либо в счет долга, либо рассматривалось как неосновательное обогащение и должно быть возвращено в двухкратном, при Юстиниане однократном, размере.

Mutuum как договор займа получил признание только в классический период. В древнейшем римском праве для этого использовали нексум (nexum) и стипуляцию. Отсутствие формального характера лишало mutuum юридической защиты, а заемщик мог быть обязан к возврату долга не на основании договора займа, а на факте получения недолжного. Лишь по мере экономического развития неформальные договоры стали получать юридическую защиту. А для заключения договора займа уже не требовалось облекать соглашение сторон в какие-либо торжественные формы, достаточно было передать на основании соглашения сторон так называемую валюту займа, т.е. деньги или вещи, определенные родовыми признаками.

Позднее, под влиянием греческого права, в практику вошли специальные расписки — хирографы. Наличие этого документа, в котором должник давал расписку о получении денежной суммы или иной валюты займа, облегчало кредитору доказательство факта передачи валюты займа, которое было вменено должнику в обязанность. Поэтому эту расписку еще называли cautio credital pecunal, т. е. документ, обеспечивающий доказательство передачи валюты займа. Реальная практика приводила к тому, что должник часто подписывал расписку по требованию более сильного (социально или экономически) кредитора ранее, чем получал валюту займа. Для защиты от недобросовестного кредитора и предотвращения случаев взыскания несуществующего долга должники стали предоставлять expedilio doli — возражение об умысле. То есть должник в случае требования от него платежа на основании расписки, когда он не получал валюты займа, мог указать, что в действиях кредитора заключается крайняя недобросовестность (dolus). Должник мог и не дожидаться предъявления требования об уплате долга, а сам стать инициатором процесса, истребовав расписку по иску, как находящуюся у кредитора без достаточных оснований.

При императоре Веспасиане (конец 1 в. н. э.) был издан сенатусконсульт Macedonium, запретивший денежные займы подвластным детям без согласия или ведома домовладыки. Свое название данный закон получил от имени некоего Мацедо. Запутавшись в долгах, он убил своего отца, чтобы, получив наследство, расплатиться с кредиторами. Сенатусконсульт признавал законную силу за договором займа лишь в том случае, если заем был получен с согласия или ведома домовладыки либо был обращен в пользу домовладыки. Если эти условия отсутствовали, то кредитор не имел юридических оснований для взыскания долга. Такое обязательство признавалось натуральным, платеж, произведенный для погашения обязательства, имел юридическую силу, но иска об исполнении кредитор предъявить не мог.

Особой разновидностью договора займа был так называемый морской заем (foenus nauticum). В этом случае риск случайной гибели вещи лежал на кредиторе, и на заем начислялись проценты, размер которых был неограничен. Предполагалось, что на полученные средства должник-купец сумеет за морем совершить выгодную торговую операцию и разделит доход с кредитором.

Контрактный риск переходил на кредитора с момента, когда корабль должен был выйти в море, и лежал на нем, пока должник не впадал в просрочку.

Договором ссуды (commodatum) назывался договор, по которому одна сторона (ссудодатель) передает другой стороне (ссудополучателю) индивидуально-определенную вещь во временное безвозмездное пользование с обязательством вернуть ту же самую вещь в целости и сохранности по окончании использования.

В отличие от займа по договору ссуды имущество передавалось не в собственность, а в пользование. А так как полученные в пользование вещи подлежали возврату, то они должны быть индивидуально-определенными, т.е. незаменимыми и. как правило, непотребляемыми, сохраняющими свою целостность, несмотря на использование. Если в ссуду даются потребляемые вещи, они должны использоваться не по назначению, например, когда диковинные фрукты ссужают не для употребления в пищу, а для украшения пиршественного стола. Имущество передавалось в пользование на определенный срок, а если срок был не установлен и вещь должна быть возвращена по первому требованию, то это был уже договор прекария.

Договор ссуды предполагал безвозмездное использование вещей, т.е. хозяйственную выгоду (utilitas) получал только ссудополучатель.

Поскольку договор заключался в интересах ссудополучателя, на него возлагалась строгая ответственность за сохранность вещи. Он отвечал за всякую вину (omnis culpa), включая ответственность не только за намеренное причинение вреда и грубую небрежность, но и за незначительную небрежность. Ссудополучатель был обязан хранить данную ему в пользование вещь, пользоваться ею в соответствии с хозяйственным назначением и указанием договора и проявлять при этом заботливость (diligentia) хорошего хозяина, т.е. не допускать невнимательности, непредусмотрительности, беззаботности. Лишь в случае случайного вреда (casus) ссудополучатель не нес ответственности. Использование вещи ссудополучателем иным образом, чем указывалось в договоре, рассматривалось как кража.

В отличие от займа договор ссуды не является строго односторонним, при определенных обстоятельствах некоторые обязанности появлялись на стороне ссудодателя, как и некоторые права у ссудополучателя. Основным являлось обязательство ссудополучателя. Оно возникает всегда и безусловно, т.е. полученную вещь надо вернуть. Обязательство же на стороне ссудодателя может возникнуть, а может и не возникнуть. Так, если ссудодатель предоставляет исправную вещь и ссудополучателю не пришлось нести непредвиденных расходов на содержание и поддержание вещи, ссудодатель не несет никаких обязанностей, он обладает правом требования возврата исправной вещи по окончании срока договора. Но если по вине ссудодателя ссудополучатель нес убытки, то ссудодатель обязан был их возместить. Например, сели животное оказалось больным и его пришлось лечить. В этом случае ссудополучатель имел право на иск (actio commodati contararia).

Однако еще римские юристы обращали внимание на то, что обязанности, лежащие на ссудодателе и ссудополучателе, не эквивалентны ни по условиям возникновения, ни по экономическому удельному весу, ни по существенности значения. Две встречные обязанности по договору ссуды не находились между собой в таком же отношении, как при договоре купли-продажи, найма имущества и т.д.

Ссудодатель нес ответственность лишь за умысел и грубую небрежность. Вступая в договор без выгоды лично для себя, ссудодатель по принципам римского права не был обязан принимать особо тщательные меры для ограждения интересов ссудополучателя.

Различие обязательств выражалось в характере исков. Иск со стороны ссудодателя носил название actio commodati directa, т. е. прямой, иск из ссуды, тогда как иск ссудополучателя определялся как actio commondati contraria, т.е. противоположный, обратный иск, который носил возможный (эвентуальный) характер.

Договором хранения или поклажи (depositum) назывался реальный контракт, по которому лицо (депозитарий), получившее от другого лица индивидуально-определенную вещь, обязуется безвозмездно хранить ее в течение определенного срока или до востребования и по окончании хранения возвратить в целости и сохранности лицу, передавшему вещь на хранение (депоненту).

Депозитарий не являлся владельцем вещи, сданной ему на хранение, а лишь осуществлял держание. Он был обязан хранить вещь. но не имел права ею пользоваться. Использование вещи, сданной на хранение, рассматривалось как кража (furtum usus).

Договор хранения потенциально был двусторонним, но, подобно договору ссуды, он не устанавливал равноценных, эквивалентных прав и обязанностей для сторон. Из договора хранения основным требованием было требование депонента (поклажедателя) о возврате вещи. Права депонента защищались прямым иском — actio depositi directa. Депозитарий же имел право на обратный иск — actio depositi conlraria, который возникал лишь при известных обстоятельствах, если депонент, передавая вещь на хранение, виновным образом причинил убытки депозитарию, не знавшему о пороках переданной вещи.

Безвозмездность хранения определила и характер ответственности сторон. В отношении поклажепринимателя действовало правило custodiam non proestat. Это означало, что депозитарий хотя и был обязан вернуть вещь в целости и сохранности, но от него нельзя было требовать каких-либо специальных мер для ее сохранения. Депозитарий нес ответственность лишь в случае умысла (dolus) или грубой неосторожности (culpa lata).

Риск случайной гибели вещи лежал на депоненте. Даже если объектом поклажи (хранения) являлись родовые вещи, они рассматривались как species, и их гибель освобождала хранителя от ответственности.

Римский юрист Гай объяснял это тем, что поскольку договор хранения носит безвозмездный характер, основан на дружбе (amicitia) и действует в интересах депонента, то поклажеприниматель должен отвечать лишь за умысел. При случайной гибели вещи лицо, доверившее ее небрежному другу, должно винить себя. Исключение было сделано лишь для так называемого вынужденного хранения (depositum neccssaria), когда вследствие стихийного бедствия, пожара собственник был вынужден вручить свое имущество лицу, не имея возможности для выбора или проверки его добросовестности. За сохранность вещи, принятой на хранение в таких условиях, отвечали при любой степени вины, ущерб возмещался в двойном размере. Отказ от возврата принятой на хранение вещи влек за собой бесчестье (infaraia).

Как вариант договора хранения римские юристы выделяли секвестрацию (sequestrum}, когда на хранение сдавали вещь несколько лиц сообща. Обычно к секвестрации прибегали во время процесса о вещи с тем, чтобы она была выдана победителю.

Depositum в качестве реального контракта оформился довольно поздно. Ранее для юридического оформления передачи вещи на хранение прибегали к передаче вещи в собственность с обязанностью вернуть эту вещь обратно по истечении определенного времени. Поскольку эта обязанность была основана на честности (fides), а передача вещи производилась на основании манципации или мнимого судебного спора (in iure cessio), то заключение такого договора было возможно при условии полного доверия. И передача вещи стала именоваться фидуциарной сделкой. В зависимости от целей, достигаемых такими сделками, выделяли две категории фидуциарных договоров: fidueia cum amico и fidueia cum creditore. В первом случае фидуция оформляла договоры поклажи, ссуды, поручения, во втором — служила установлению реальной гарантии обязательства. Но юридическая структура в любом случае была одинакова. Депонент имел право на прямой иск, обеспечивающий защиту при использовании вещи, принятой на хранение, в случае ее виновной порчи или гибели. Невозвращение вещи влекло бесчестье (infamia). Лишь при залоге вещи для обеспечения обязательства кредитор имел право реализовать залог и получить удовлетворение, если залогодатель не выполнил свои обязательства.

Так как договор о залоге мог вступить в силу лишь после передачи вещи, он также оформлялся реальным контрактом.

Консенсуальные контракты.

Консенсуальные контракты отличались простотой заключения. Для возникновения обязательства было достаточно достижения согласия сторон (consensus). Передача же вещи производилась в целях исполнения заключенного договора. Консенсуальный контракт мог быть заключен даже между отсутствующими (inter absentes) посредством письма или вестника.

Римское право различало четыре вида консенсуальных контрактов — куплю-продажу, наем, поручение и товарищество. Все консенсуальные контракты относились к категории соглашений bonae fidei, т.е. на принципе добросовестности.

Договор купли-продажи (emptio-venditio) оформляет соглашение о возмездном приобретении вещи. При достижении соглашения покупатель (emptor) оплачивает покупную цену (prelium) продавцу (venditor), который в свою очередь должен передать покупателю определенную вещь, товар (merx). Если договор связан с приобретением неманципируемой вещи, то передача вещи вызывала наступление права собственности на нее у покупателя. Для приобретения права собственности на манципируемые вещи требовалось совершение особых процедур (манципации и др.). В противном случае покупатель становился лишь бонитарным (преторским) собственником, а квиритским оставался покупатель.

Как консенсуальный контракт договор купли-продажи заключался посредством простого соглашения, но оно вступало в силу лишь в случае, если стороны могли договориться по поводу его существенных элементов — товара и цены.

Вещь, отчуждаемая по договору купли-продажи, могла относиться как к уже существующим предметам, так и к тем, появление которых ожидается в будущем. Например, продажа будущего урожая. В этом случае договор купли-продажи рассматривался как заключенный под отлагательным условием, правовые последствия договора возникали после сбора урожая. Не имело также значения, была ли вещь телесной или бестелесной. Например, можно было продать право требования. Важно лишь, чтобы вещь не была изъята из оборота и приобрела в соглашении сторон индивидуальную характеристику. Родовые вещи могли выступать в качестве товара, если имели четкое определение мерой, весом или числом и качественную характеристику.

Цена признавалась согласованной, если она была определенной (certum), реальной (verum) и выраженной в деньгах (in pecunia numerata). Определенность цены не отменялась, даже когда стороны поручали устанавливать ее третьему лицу, приняв обязательство подчиняться его решению. Но управомочивать на такое решение одну из сторон было нельзя, так как считалось, что цена теряет свою определенность. Реальность цены требовалась для того, чтобы под видом мнимой продажи не осуществлялось дарение в обход установленной для него формы, а также некоторых ограничений и запретов. При императоре Диоклетиане в III веке вводится понятие справедливой цены. В случае занижения цены более чем наполовину действительной стоимости вещи, продавец мог расторгнуть контракт вследствие так называемой laesio enormis, чрезмерной убыточности. Однако покупатель, заплатив разницу, оставлял за собой купленную вещь. Выражение цены в деньгах отличало договор купли-продажи от мены, где вещь обменивалась не на деньги, а на другую вещь.

Как только соглашение достигалось по перечисленным условиям, договор считался заключенным. Стороны не имели права уклониться от его исполнения. Однако если стороны, совершая куплю-продажу, облекали ее в форму стипуляции, то договор вступал в силу после ее совершения.

При использовании при договоре купли-продажи задатка (arrha), покупатель в случае отказа от завершения сделки терял задаток в полном объеме. Если же отказ следовал со стороны продавца, он должен был вернуть задаток в полном объеме.

Обязанности покупателя обеспечивались предоставленным продавцу иском по поводу проданного (actio venditi). Они сводились почти исключительно к уплате покупной цены (dare pretium). Для выполнения этих действий мог быть установлен определенный срок, а при его отсутствии предполагалось встречное исполнение — оплата денег в обмен на передачу вещи. В случае просрочки платежа покупатель обязывался к возмещению убытков, понесенных продавцом.

Обязанности продавца подтверждались предоставленным покупателю иском по поводу купленного (actio empti). Продавец был обязан, во-первых, передать вещь. Если он от этого уклонялся, то покупатель имел право изъять вещь в принудительном порядке. Даже если в отношении манципируемой вещи не было проведено специальных действий по переносу права собственности, покупатель мог выставить против недобросовестного продавца, формально являющегося квиритским собственником, возражение о проданной вещи (exceptio rei venditae et traditae). Во-вторых, продавец должен был обеспечить сохранность вещи до ее передачи. Он нес ответственность как за умысел, так и легкую неосторожность, т.е. при любой степени вины. Когда вещь погибала по случайной причине, т.е. без вины продавца и покупателя, то риск случайной гибели вещи ложился на покупателя (pcrieulum est emptoris), если договор не предусматривал иного. В этом случае он обязан был уплатить покупную цену и мог получить то, что осталось от вещи.

Продавец должен был также гарантировать отсутствие недостатков в проданной вещи. Первоначально цивильное право предполагало ответственность продавца, лишь когда он отрицал или умышленно скрывал наличие недостатков. Позднее, из практики курульных эдилов была установлена ответственность и в том случае, если продавец не знал о наличии недостатков. Как правило, ответственность устанавливалась в размере фактического ущерба.

Особой обязанностью продавца была защита покупателя от эвикции (evictio) вещи. Эвикция означала истребование вещи у покупателя по суду третьим лицом на основании права, возникшего еще до передачи вещи. На продавца возлагалась обязанность помочь покупателю отразить иск третьего лица. При осуществлении эвикции продавец нес ответственность в размере двойной покупной цены. Однако если покупатель не ставил продавца в известность о заявленной третьим лицом претензии и таким образом лишал его возможности привести доказательства своего права, покупатель лишался права на возмещение ущерба.

Договор купли-продажи могли дополнять обычные соглашения (pacta) для лучшего оформления интересов. Наибольшее значение из них получили:

• lex comissoria, который ставил вступление контракта в силу в зависимость от уплаты покупной цены; это соглашение позволяло оформить покупку вещи в кредит при наличии отменительного условия (вещь считается некупленной, если к определенному сроку не будет уплачена покупная цена);
• in diem addictio, по которому продавец получал возможность отойти от сделки в случае поступления до определенного срока более выгод-ногопредложения;
• pactum displiccntial, который ставил эффект сделки в зависимость от качества товара; если вещь по каким-то причинам не подошла покупателю, договор мог быть расторгнут с возвратом исполненного сторонами друг другу.

Договор найма (locatio — conductio) порождал обязательство, в котором участвовали наймодатель (locator), обязываемый к передаче имущества в пользование или к обеспечению работы, и наймополучатель (conductor), принимающий на себя обязанность уплатить предоставленные услуги или пользование вещью.

Договор найма порождал права и обязанности для каждой из сторон. Для защиты своих прав они получали самостоятельные иски — actio locati и actio conducti, которые были основаны на принципах добросовестности (bonae findei).

Римское право выделяло три категории договора найма: наем вещей (locatio conductio rei); наем услуг (locatio conductio operarum) и наем работы или подряд (locatio conductio operis ferendi).

При договоре найма вещей  арендодатель (locator) был обязан предоставить нанимателю одну или несколько определенных вещей, а наниматель (conductor) оплатить пользование этими вещами и через определенное время вернуть их в целости и сохранности. Арендатор не являлся владельцем переданной вещи, а лишь держателем на чужое имя. В случае нарушения прав арендатора третьим лицом, он мог получить юридическую защиту лишь посредством арендодателя. Допускалась аренда как недвижимых, так и движимых вещей, но движимые вещи не должны быть потребляемыми.

Наемная плата обычно имела денежное выражение; при аренде сельхозугодий возможна была оплата частью урожая. Срок найма мог быть как определенным, так и до востребования.

Наймодатель был обязан своевременно предоставить вещь и обеспечить спокойное и соответствующее договору пользование вещью. За недостатки сданной в наем вещи ответственность наступала при любой степени вины. На наймодателе лежал и риск случайной гибели вещи.

Обязанностью нанимателя было внесение арендной платы пропорционально времени пользования. По общему правилу, наемная плата вносилась по истечении определенного отрезка времени, но могли быть и иные условия. В случае гибели урожая от стихийного бедствия сельхозарендатор освобождался от платежа.

Прекращался наем обычно по истечении срока, но мог быть продлен на неопределенное время по молчаливому согласию сторон. Смерть одной из сторон не являлась основанием для прекращения договора.

При договоре найма услуг (locatio — conductio operarum) одна сторона (locator) принимала на себя обязательство исполнить в пользу другой стороны (conductor) определенные услуги, а наниматель принимал обязательство уплатить за эти услуги условленное вознаграждение.

Нанявшийся был обязан в течение срока договора исполнить именно те услуги, которые предусмотрены в договоре, причем лично, без права замены себя другим лицом. Если нанявшийся по каким-либо причинам не мог выполнять услуги, то он терял и право на наемную плату. Однако, если наниматель по своей вине не воспользовался услугами нанятого, то последний сохранял право на вознаграждение. Оплата услуг носила повременный характер.

Этот вид договора не имел значительного распространения, поскольку работа по найму в Древнем Риме считалась делом презренным. Лица свободных профессий (artes liberales) предпочитали, не прибегая к договору найма, получать почетное вознаграждение — honorarium (отсюда «гонорар»), которое взыскивалось экстраординарным порядком.

По договору подряда (locatio conductio operis) подрядчик (conductor) обязан сделать определенную работу, обычно над чужой вещью, за вознаграждение, которое должен был оплатить заказчик (locator).

Подрядчик должен был исполнить и сдать работу как законченный результат, надлежащего качества, в срок в соответствии с договором. Подрядчик отвечал за всякую степень вины; если он пользовался услугами других лиц при выполнение работы, то за их вину он также нес ответственность.

Риск случайной гибели вещи ложился на подрядчика, если гибель вещи произошла до сдачи работы, и соответственно на заказчика, если вещь гибла после ее сдачи.

Оплата работы происходила после принятия ее заказчиком. Произвольный отказ от приема работы не освобождал заказчика от обязанности оплатить подрядчику вознаграждение, предусмотренное договором.

Следующий вид консенсуальных контрактов — договор поручения (mandatum). По договору поручения одно лицо—поверенный (procurator)— оказывает другому лицу — доверителю (принципалу) — безвозмездные услуги. Единственный необходимый элемент в данном договоре — поручение, согласование которого только и необходимо для заключения соглашения.

Его выполнение носило безвозмездный характер, и если за оказанные услуги поверенный получал вознаграждение, то только в виде гонорара, который выплачивал доверитель по собственной инициативе; лишь с  III в н. э. поверенный мог потребовать вознаграждение через магистрата.

Поручение могло состоять в совершении любого непротивоправного действия. Это могли быть фактические действия (получение купленной доверителем вещи), юридические (совершение для доверителя сделки, единичные действия и более сложные, как управление имуществом доверителя.

В обязанность поверенного входило следовать за указаниями доверителя относительно иены и других условий при выполнении поручения, а после его выполнения передать доверителю все приобретенные права. Если указания доверителя нарушались, он мог отказаться от всего, что было приобретено для него поверенным. Если же поверенный уклонялся от передачи приобретенного, то доверитель для защиты своих прав получал прямой иск (actio mandati dirccia).

Обязанности доверителя сводились к принятию результата, достигнутого поверенным в порядке исполнения поручения, а также компенсации понесенных в связи с этим расходов. Если доверитель отказывался компенсировать расходы поверенного, последний мог предъявить обратные! иск (actio mandati contraria).

Договор поручения мог быть прекращен односторонним заявлением доверителя до исполнения поручения или смертью одной из сторон. За ущерб, нанесенный поверенным доверителю, ответственность наступала как при умысле (dolus), так и личной неосторожности (culpa levis).

Договор товарищества (societas) отличался от всех договоров тем, что в нем могло участвовать сколько угодно лиц, объединивших свои имущественные вклады для достижения какой-либо общей хозяйственной цели, не носящей противоправного характера.

Римское право выделяло четыре вида товарищества:

• товарищество всех имуществ (societas omnium bonorum) возникало между членами семьи, которые сообща получили наследство и согласились сохранять семейную общность, распространив ее как на личное имущество, так и возможные приобретения;
• доходное товарищество объединяло не все имущество лиц, а лишь первоначальные вклады и будущие приобретения, основанные на возмездных договорах;
• товарищество какого-нибудь дела (societas alicujus negotiationis) использовалось для совместной деятельности определенного вида, например, торговли; по такому договору объединялось имущество, необходимое для такой деятельности и получаемое в процессе ее осуществления;
• товарищество одной вещи или одного дела (soeietas uniiis rei), в которое объединялись для эксплуатации какой-либо единичной вещи, например, участка земли, раба или проведения какого-либо единичного мероприятия.

Для заключения любого из перечисленных выше договоров товарищества его участники должны были достичь соглашения (consensus) по поводу цели товарищества и размеров вкладов участников. Равенства вкладов не требовалось, они могли быть материальными и в виде услуг вкладчика.

Каждый из товарищей был обязан проявлять об общих делах такую заботливость, как и о собственных делах, неся ответственность за отрицательные последствия. Степень вины при этом могла быть любой, в том числе и culpa levis — легкая неосторожность.

Участники товарищества имели равные права и равные обязанности по отношению друг к другу, на равных основаниях управляли общими делами. Получаемые при ведении общего дела доходы должны были делиться между всеми участниками товарищества, а не присваиваться одним; расходы, понесенные по общим делам, не должны были ложиться на одного участника, а распределялись между членами товарищества. Доходы и расходы могли распределяться как в равных долях, так и пропорционально вкладам. Считалось недопустимым, чтобы на одного участника возлагались лишь убытки, а на другого только прибыль. Каждому из товарищей в отношении других участников давался иск actio pro socio. Он относился к категории исков добросовестности (bonae fidei) и влек за собой бесчестье (infamia). Товарищество предполагает полное взаимное доверие, а потому нарушение доверия особенно недопустимо.

Образование товарищества не приводило к возникновению «юридического» лица, оно представляло совокупность участников. Поэтому, выступая во вне даже в интересах товарищества, конкретный участник действовал лично от себя. Все права, а также ответственность лежали на нем. Лишь во взаимоотношениях между товарищами она могла быть разделена.

Действие договора товарищества прекращалось в результате смерти одного из участников, по достижении поставленной пели либо невозможности ее достижения, гибели имущества, по требованию одного из товарищей.

Безымянные контракты.

Завершение процесса формирования рассмотренных контрактов, их строгая типизация оставила без исковой защиты соглашения, содержание которых отклонялось от признанных контрактов. Долгое время эти соглашения вовсе не находили юридического признания, а потому сторона, их исполнившая (например, передавшая вещь) и не получившая встречного удовлетворения, могла лишь требовать возврата переданного на основе кондикции, causa data causa non secuta (т.е. вещь передана, но встречное исполнение не получено). Впоследствии подобного рода контракты стали защищаться претором, предоставлявшим иски по факту (actio in factum).

Римские юристы классифицировали возможные варианты исков на основании следующих словесных формул:

• я даю с тем, чтобы ты дал (do ut des);
• я даю с тем, чтобы ты сделал (do ut facial);
• я делаю с тем, чтобы ты дал (facio ut des);
• я делаю с тем, чтобы ты сделал (facio ut facias).

Поскольку эти юридические ситуации не имели общепризнанных названий, а предмет судебного спора определялся на основании ситуации, изложенной в прескрипции, данные иски стали именоваться actio proescriptis verbis, дословно «иск из предписанных слов».

В VI в. византийский профессор права Стефаний назвал их безыменными контрактами. В период средневековья появился и соответствующий латинский термин: «contractus innominati». т. е. непоименованные, безыменные контракты. Наиболее существенное значение среди безыменных контрактов имели договоры мены, прекарий и так называемый оценочный договор.

Договор мены (pcrmutatio) представлял обмен вещи на другую вещь, попадая, таким образом, под формулу do ut des (даю, чтобы ты дал). В отличие от договора купли-продажи он не имел денежного выражения, мог носить неэквивалентный характер.

Прекарий (precarium) юридически закреплял передачу вещи одним лицом в бесплатное пользование другому, который должен возвратить данную вещь по первому требованию. Римские юристы подводили этот договор под формулу facio ut facias (делаю, чтобы ты сделал), указывая, что один контрагент для того и передавал вещь в пользование, чтобы она была возвращена по первому требованию. Это довольно искусственное основание давало им возможность характеризовать прекарий как двустороннее обязательство.

Оценочный договор квалифицировался как договор комиссии (aesti-matum) или же инспекции (datio ad inspiciendum). По договору комиссии одна сторона предоставляла другой вещь с обозначением ее цены с тем, чтобы она продала ее по обозначенной цене и вернула выручку. Если вещь была продана дороже, то разницу продавец оставлял себе. Если по указанной цене вещь продать не удавалось, то ее возвращали обратно. Этот договор обычно применялся в отношениях между крупным и мелким торговцем. При договоре инспекции собственник передает свою вещь оценщику (inspector) с тем, чтобы тот, установив цену, вернул данную вещь.

Пакты

Наряду с контрактами существовали соглашения общего, неформального характера. Эти соглашения именовались пактами (pactum). По общему правилу такое соглашение не создавало юридических обязательств, точнее не пользовалось исковой защитой.

С течением времени некоторые категории пактов в виде исключения получили исковую защиту. Но формальные требования к сделкам и строгая типизация контрактов приводили к тому, что пакты получали юридическую защиту, если основание для возникновения обязательства соответствовало одному из консенсуальных контрактов. Такие соглашения стали именоваться защищенными или «одетыми» пактами (pacta vestita) в отличие от пактов, не защищенных исками, т.е. «голых» (pacta nuda).

Принято различать три вида защищенных пактов: дополнительные, преторские и законные.

Дополнительные пакты (pacta adiecta) присоединялись к договору, защищенному иском, и имели целью внести какие-либо юридические видоизменения в главный договор. Например, должник наделялся правом исполнить обязательство по частям или в течение более длительного времени, чем предусматривалось первоначально. Причем пакты, присоединенные к договору по прошествии некоторого времени, получали исковую защиту лишь в том случае, если облегчали положение должника.

Преторские пакты (pacta praetoria) стали так называться, потому что получили защиту в плане преторского права. Они подразделялись на несколько видов.

Подтверждение долга (eonstitutum debiliti) — это обещание исполнить уже имеющийся долг в определенный срок, которое давалось в свободной форме с обязательством уплатить как свой долг, так и долг за третье лицо.

Receptum arbitrii — соглашение с третейским судьей о разрешении спора между двумя сторонами. Лицо, принявшее на себя обязанности арбитра, должно было рассмотреть дело и вынести рещение, иначе претор мог наложить штрафные санкции.

Receptum argentariorum — это соглашение с банкиром об уплате им третьему лицу известной суммы за контрагента. В этом случае банкир не становился кредитором третьего лица. Третье лицо было кредитором только клиента банкира. Но если у должника не хватало средств, он мог предложить своему кредитору получить е банкира.

Receptum nautarum, cauponum, stabulariorum означало принятие имущества кораблями, постоялыми дворами, конюшнями и ответственность хозяев этих объектов за сохранность имущества независимо от степени их вины, за исключением случаев непреодолимой силы.

Законные пакты (pacta legitima) получили исковую защиту по конституциям императоров. К таким пактам относились, в частности, соглашение об арбитрировании, когда две стороны заключают соглашение о передаче спора на рассмотрение третейскому судье. Одновременно принималось обязательство исполнения решения этого судьи. Такое соглашение именовалось pactum compromissi.

Другим законным пактом были pactum donationis, т.е. неформальное соглашение о дарении. Под дарением подразумевалась передача одной стороной в собственность другой стороне какой-либо части своего имущества с целью проявить щедрость по отношению к одариваемому. В частности, конституция Феодосия обеспечивала юридическую защиту пакта о предоставлении приданого. Юстиниан установил, что любое дарение на сумму свыше 500 золотых для юридического признания требовало заявления перед судом и занесения в реестр. Дарение на меньшую сумму получало силу независимо от каких-либо формальностей. В случае неблагодарности одариваемого, например, нанесения обиды, создания опасности для жизни дарителя, причинения ему значительного имущественного вреда, дарение могло быть отменено.

Квазиконтракты

Квазиконтракты или обязательства как бы из контракта возникали при отсутствии договора между сторонами, но по своему содержанию и характеру были сходны с обязательствами, возникающими из договоров. Наибольшее значение из квазидоговорных обязательств имели ведение чужих дел без поручения и неосновательное обогащение.

Ведение чужих дел без поручения (negotiomni gcstio) окончательно оформилось в позднеклассическом римском праве. Оно возникало, когда одно лицо (gestor) вело дело другого лица (dominiis), не имея на то поручения. Это поручение могло иметь место со стороны закона (например, опекун) или со стороны заинтересованного лица (например поверенный). Ведение чужих дел допускалось лишь в случае, когда это вызывалось необходимостью устранить угрозу, нависшую над заинтересованными лицами, если само заинтересованное лицо по каким-либо причинам не могло устранить эту угрозу. Со стороны заинтересованного лица не должно быть запрета на вмешательство извне. Сам gestor не должен был иметь обязательств совершать данные действия и намерений своими действиями одарить хозяина дела.

В процессе ведения чужих дел разрешалось совершать как материальные действия, например, ремонт дома для предотвращения его обвала, так и правовые. Например, оплата чужого долга с тем, чтобы избежать личных санкций к должнику.

Гестор, взявшись за чужое дело, должен был относиться к нему заботливо. Неправильное ведение дел приводило к возникновению обязательства компенсировать убытки, вызванные этими действиями. В случае одобрения действий гестора, он имел право на возмещение целесообразных затрат, проведенных им в пользу хозяина дела.

Обязательство из неосновательного обогащения лица за счет другого обязывало того, на чьей стороне образовывалось такое приобретение, компенсировать его тому, за счет кого образовалось это обогащение. Для истребования неосновательного обогащения заинтересованному лицу давался кондикционный иск (condictio).

Основными категориями этих исков были получение недолжного (condictio indebiti), получение по безнравственному или противоправному основанию. Под получением недолжного подразумевались случаи, когда производился платеж либо вовсе несуществующего долга, либо такого долга, который причитался не с плательщика, а с иного лица, либо долг должен быть уплачен не получателю, а другому субъекту.

Получение по безнравственному или противоправному основанию. Примером первого может служить предоставление имущества за обещание воздержаться от деликта, второго — взимание больших процентов по долгу, чем это установлено в законе.