Международное право и внутреннее право государств

Значение проблемы

Взаимодействие международного и внутреннего права государств приобретает особенно большое значение в условиях глобализации. Осуществление международным правом своих функций возможно лишь при тесном взаимодействии с внутренним правом государств. С другой стороны, нормальное функционирование национальных правовых систем зависит от взаимодействия с международным правом. Углубление взаимодействия международного и внутригосударственного права носит характер объективной закономерности, которая отражает более общую закономерность - углубление взаимодействия национального общества с мировым сообществом.

В принятой на Саммите тысячелетия в 2000 г. Декларации тысячелетия ООН выражена решимость "укреплять уважение к принципу верховенства права, причем как в международных, так и во внутренних делах...". В этом положении нашла выражение идея единства международной и внутренней законности. Одна из важнейших характеристик правового государства - правомерная внешняя политика. Правовое государство должно быть и международно-правовым. Неправовые государства соблюдают международное право лишь под давлением обстоятельств. На повестку дня поставлен вопрос о создании единого европейского правового пространства. Растет практическое значение взаимодействия международного и внутреннего права не только для государств, но также для физических и юридических лиц. Все это побуждает уделить особое внимание рассматриваемой проблеме. Ранее нам уже приходилось затрагивать эту проблему, поскольку она связана с самой природой международного права.

Теоретические концепции

Соотношение двух систем права определяется взаимодействием регулируемых ими отношений. Первоначально международное право не оказывало влияния на внутреннее право. Решающим было влияние внутреннего права, как более развитого. Проблема привлекла к себе внимание лишь в конце XIX в.

Следуя взглядам Г. Гегеля, ряд немецких юристов сформулировали концепцию примата внутреннего права, отвечавшую интересам внешней политики Германии, готовившейся к переделу мира. А. Цорн, например, рассматривал международное право как внешнегосударственное право, нормы которого являются юридическими лишь в той мере, в какой они включены во внутреннее право. Эта концепция является нигилистической, поскольку отрицает юридическое существование международного права.

Нигилистическая теория с самого начала подвергалась критике в литературе и не получила распространения. Тем не менее ее рецидивы время от времени встречаются. В свое время А.Я. Вышинский отстаивал теорию приоритета внутреннего права. Формула А. Цорна слово в слово воспроизведена израильским юристом А. Левонтиным. Но гораздо важнее то, что в практике государственных органов наблюдается тенденция признавать фактический приоритет за внутренним правом.

В конце XIX в. была сформулирована и концепция дуализма. Согласно ей, международное право и внутреннее действуют в различных сферах, представляют собой самостоятельные правовые системы, которые не находятся в соподчинении. Дуализм нашел наиболее широкое признание в доктрине. Его сторонники и в наше время считают, что "формально международное и национальное право как системы никогда не могут вступить в конфликт. Может иметь место нечто иное, а именно конфликт обязательств или неспособность государства поступать во внутреннем плане так, как того требует от него международное право".

Концепция дуализма наиболее правильно отражает соотношение международного и внутреннего права. Ее недостаток видится в некоторой недооценке взаимосвязи двух систем. Неслучайно сторонники данной концепции нередко ищут пути преодоления этого недостатка и способы преодоления коллизий. Болгарский юрист П. Радойнов выдвинул концепцию реалистического дуализма, в соответствии с которой необходимо исходить из того, что коллизии в конечном счете решаются в пользу международного права, так как иной подход означал бы его отрицание.

После Первой мировой войны австрийский юрист Г. Кельзен сформулировал основы концепции примата международного права, согласно которой оно выступает в качестве верховного правопорядка, не ограниченного иными правопорядками, и само определяет сферу действия внутреннего права. В наши дни все больше авторов полагают, что во имя мира международное сообщество должно признать примат международного права, во всяком случае при расхождении его предписаний с нормами внутреннего права.

Представляется некорректной постановка вопроса о формальном примате того или иного права. Каждое решает свои задачи, в своей области и с помощью собственного механизма.

Взаимодействие международного и внутреннего права в условиях глобализации

Как в отечественной, так и в зарубежной литературе зачастую высказывается мнение, согласно которому "глобализация стирает грань между внутренней и внешней сферой деятельности, между внутренней и внешней политикой". В этом видится определенное преувеличение. Обе сферы тесно переплетаются, взаимодействуют, но грань между ними не стирается. Аналогичные отмеченным взглядам концепции существуют и в юриспруденции, в том числе и в отечественной. Утверждают, что в условиях глобализации концепция объективных границ международного права должна отойти в прошлое. Сегодня оно создает права и обязательства не только для государств, но и непосредственно для физических и юридических лиц, имеет прямое действие во внутригосударственной сфере.

Сторонники отмеченных концепций не могут игнорировать очевидные факты. Они признают, что международное право имеет прямое действие на территории государства с его санкции и как составная часть национальной правовой системы. Какое же это прямое действие, если оно осуществляется с санкции государства в качестве составной части его правовой системы?

На самом деле внутригосударственная правовая система воспринимает не международное право как особую систему, а лишь содержание его норм. В результате соответствующие нормы сохраняют в международном праве свой статус, не претерпевая каких-либо изменений. В соответствии с ними создаются нормы внутреннего права. В этом и состоит суть процесса инкорпорации, включения норм международного права в право внутригосударственное. Уделивший большое внимание рассматриваемой проблеме проф. Р. Мюллерсон заметил, что включение международных норм в правовую систему страны не означает, что лев становится котом. Будучи включенными в правовую систему государства, международные нормы действуют как часть этой системы и обеспечиваются присущим именно этой системе механизмом. Механизм действия международного права для этого непригоден.

Проблема инкорпорации гораздо более сложна, чем это может показаться. Наряду с тенденцией к интернационализации или гемогенизации национального права наблюдается и иная тенденция, тенденция к гетерогенизации права государств. По мере того как международное право все основательнее затрагивает внутреннее право, его применение все основательнее сталкивается с различиями правовой культуры, правового сознания. В различных правовых системах идентичные нормы де-факто приобретают не совсем одинаковый смысл. Анализ судебной практики государств по применению норм международного права свидетельствует о том, что эта практика напоминает перевод иностранного текста, который не идентичен оригиналу. Обстоятельно исследовавшая это явление профессор университета в Торонто К. Кноп пишет, что "внутригосударственное толкование международного права не является всюду одинаковым...". В идеале мы имеем дело ни с чем-то "целиком международным, ни с чем-то целиком национальным, а с гибридом, выражающим отношения между ними".

Это явление представляется закономерным, поскольку в противном случае реализация международных норм на внутригосударственном уровне была бы невозможной. Проблема состоит в том, чтобы расхождения национальных систем не выходили за определенные границы, оставались в рамках исторически достигнутого и международно терпимого уровня.

Инициированные международным правом нормы занимают в правовой системе страны особое положение. Это сказывается, в частности, в том, что ни исполнительная, ни законодательная власть не могут отменить или изменить их. Международные нормы действуют в рамках национальной правовой системы, но вместе с тем не утрачивают своей связи с международным правом. О.И. Тиунов формулирует это положение следующим образом: "Войдя благодаря инкорпорации в систему российского национального права, они не теряют международно-правового качества, т.е. остаются частью международно-правовой системы". Это значит, в частности, что при их применении должны учитываться правила толкования международных норм, международное право также регулирует действие, прекращение действия и изменение соответствующих норм. Эти моменты приобретают особое значение, когда внутреннее право не воспроизводит содержание международной нормы, а лишь отсылает к ней.

Все эти вопросы приобретают растущее практическое значение, о чем, в частности, свидетельствует судебная практика. Еще в решении 1969 г. по делу "Левенбрау" Федеральный суд ФРГ определил: "Международные договоры не утрачивают своего характера договоров между государствами в результате их трансформации в состав внутреннего права". Согласно Основному закону, одобряющий договор акт парламента "служит двум целям: уполномочивает совершение окончательной ратификации договора и инкорпорацию договорных положений во внутреннее право. Эта двойственная цель, однако, способна вести к применению различных методов толкования договорных положений, с одной стороны, и соответствующих внутренних положений, с другой. Согласно германской правовой традиции, нет сомнений в неограниченной компетенции национальных судов толковать международные договоры при условии, что договор в основном относится к частноправовому регулированию отношений между индивидами договаривающихся сторон".

Представляется, что сказанное следует понимать таким образом: созданные в соответствии с договором нормы внутреннего права, касающиеся частноправовых отношений физических и юридических лиц, суд свободно толкует, как и другие нормы внутреннего права. Тем не менее такая свобода не может вести к результатам, противоречащим содержанию договора, которое определяется на основе международных правил толкования. Заслуживает внимания, что такие органы, как Европейский суд по правам человека и Европейская комиссия по правам человека, предупреждают о проявлении осторожности, с тем чтобы суды не толковали договоры лишь в соответствии с понятиями их собственного внутреннего права.

Грань между международным и внутренним правом не стирается, поскольку это привело бы к нарушению их нормального функционирования. У каждой из этих правовых систем своя природа, своя сфера действия, свой объект регулирования и свой механизм действия. Происходит углубление взаимодействия двух правовых систем, а не стирание границ между ними. Это подтверждается и опытом такой развитой интеграции, как та, что имеет место в рамках Европейского союза.

Процесс, развивающийся в политической области, отличается от глобализации в социально-экономической сфере. Уровень единства в первой существенно ниже. Государства сохраняют свою самостоятельность. Поэтому в отношении государств и их правовых систем более точен термин "интернационализация". Интернационализация означает прежде всего сближение политических и правовых систем государств, углубление их взаимодействия, взаимного влияния. Интернационализация государства в основном определяется глобализацией экономики и других сфер жизни общества. Но вместе с тем на нее оказывают влияние и иные факторы, в том числе присущие именно политике. На первом месте, разумеется, стоят интересы безопасности. Надежно обеспечить свою безопасность государства могут лишь совместными усилиями. Нападение террористов на объекты в Нью-Йорке и Вашингтоне продемонстрировало это обстоятельство особенно убедительно. Только совместными усилиями может быть обеспечено управление системой международных отношений и правопорядок в ней.

Глобализация проявляется в интернационализации внутреннего права государств, которая представляет собой одну из главных тенденций развития этого права в XXI в. Единство мирового сообщества, упрочение взаимозависимости государств диктуют необходимость того, чтобы социально-экономические и политико-правовые системы государств были совместимы и способны взаимодействовать друг с другом и с глобальной системой государств в целом в качестве ее составных частей. Проблема решается в процессе взаимодействия международного и внутреннего права. Во имя обеспечения единства международного сообщества государства должны подчиняться установленному ими порядку, который является социально, политически необходимым. Это касается деятельности не только международной, но и внутригосударственной в той мере, в которой она затрагивает международные отношения.

Обеспечение подобного положения требует признания приоритета международного права как во внешней, так и во внутренней политике. Согласно Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г., "Участник не может ссылаться на положения своего внутреннего права в качестве оправдания невыполнения им договора..." (ст. 27). Международный Суд ООН считает, что является "основным принципом международного права то, что оно превалирует над внутренним правом государств". Речь идет не о примате международного права над внутренним в целом, а о приоритете в областях, связанных с международными отношениями. Обоснованность подобного положения едва ли может вызывать сомнения. При ином положении государство могло бы своим законом отменять для себя обязательную силу норм международного права и, следовательно, последнее перестало бы быть правом.

Устав СНГ в качестве одного из принципов Содружества указывает "верховенство международного права в межгосударственных отношениях" (ст. 3). Что же касается приоритета международного права во внутренней правовой системе, то не все страны СНГ оказались готовы его признать.

В целом наблюдается тенденция к усилению роли международного права в функционировании правовых систем государств. Оно оказывает влияние даже на наиболее консервативные правовые системы. Особенно оно ощутимо, разумеется, там, где внутреннее право затрагивает международные связи. Так, британские суды, ссылаясь на международное право, радикально изменили обычное право страны, касающееся иммунитета.

Важным фактором роста роли международного права в функционировании национальных правовых систем является то, что инкорпорированные нормы регулируют отношения, которые ранее были изолированы от международного права. Последнее стало непосредственно затрагивать права и интересы физических и юридических лиц. И чем более развито внутреннее право государства, тем более нуждается оно во взаимодействии с международным правом.

Под влиянием международного права происходят важные изменения во внутреннем праве. Наиболее показательны в этом плане нормы о правах человека, образующие основу конституций. Принимаются законы, призванные обеспечить реализацию международных норм. В качестве примера можно указать российские законы о международных договорах, о международных и внешнеэкономических связях субъектов Федерации, о континентальном шельфе, об исключительной экономической зоне.

Рост влияния международного права на право государств породил тенденцию к конституционализации международного права. Все большее число конституций содержат положения, посвященные международному праву и призванные обеспечить его реализацию. Более того, многие из них устанавливают приоритет международно-правовых норм.

От внутреннего права в растущей мере зависит нормальное функционирование международных связей, да и международной системы в целом. Отставание внутреннего права от требований времени способно породить весьма серьезные международные последствия.

Интернационализация права государств переплетается с доместикацией или интернализацией (именно интернализацией. - И.Л.) международного права. Все большее число международных норм инкорпорируется внутренним правом и там обретает свое полное значение. Внутригосударственный правовой механизм выдвигается на первый план в повседневном осуществлении международного права. Задача обеспечения международного правопорядка перестала быть задачей исключительно международного права, она стала задачей и национальных правовых систем.

Взаимодействие международной и внутренних правовых систем осуществляется на всех уровнях, включая правосознание и организационно-правовые механизмы. Международное право оказывает существенное юридическое влияние на функционирование внутреннего права, на процесс принятия решений как при создании, так и при применении права. Принимая решение, государственные органы учитывают их международные последствия. Нормы международного права нередко служат образцом для правового регулирования внутри страны и т.д.

Процессы интернационализации права государств и доместикации международного права по темпам развития существенно различаются от региона к региону и от государства к государству. Наибольший прогресс достигнут в регионе европейской интеграции, по опыту которой можно судить и о глобальной перспективе.

В практическом плане наиболее остро стоит проблема гармонизации международного и внутреннего права. Гармонизация содействует совершенствованию внутреннего права и обеспечивает эффективность права международного. Поэтому достижение гармонизации - одно из главных направлений совершенствования национальной правовой системы.

Свидетельством тому могут служить материалы проведенной в Киеве в 1998 г. научно-практической конференции "Проблемы гармонизации законодательства Украины с международным правом". Выступая на конференции, Председатель Верховной рады Украины О.М. Ткаченко подчеркнул "исключительно высокую актуальность проблемы гармонизации". По его мнению, правовую реформу на Украине невозможно осуществить без учета требований международного права.

Нельзя не отметить и мнение, согласно которому при современных условиях ни один законопроект не должен рассматриваться комитетом Верховной рады, "если он не сопровождается компетентным (и независимым) экспертным заключением, в котором был бы детально рассмотрен вопрос о соответствии этого законопроекта международным обязательствам Украины".

Особым видом гармонизации является унификация внутреннего права, т.е. включение в правовые системы одинаковых норм. Наибольшее развитие она получила в международном частном праве, а также в специальных отраслях права, регулирующих транспорт, связь и др. Основным инструментом унификации служат международные договоры. Наиболее значительны масштабы гармонизации и унификации в рамках интеграционных объединений. Устав СНГ предусматривает сближение национального законодательства (ст. 20). Достигается эта цель путем заключения многосторонних и двусторонних договоров. Важную роль играют модельные акты, принимаемые Межпарламентской Ассамблеей.

Таковы общие положения, относящиеся к взаимодействию международного и внутреннего права в условиях глобализации. Рассмотрим теперь, как регулируется это взаимодействие международной и национальными правовыми системами.

Международное право о взаимодействии с внутренним правом

В соответствии с принципом суверенного равенства государств каждое государство свободно выбирает свою правовую систему и, следовательно, определяет порядок взаимодействия своего права с международным. Вместе с тем принцип суверенного равенства определяет, что каждое государство обязано выполнять полностью и добросовестно свои международные обязательства.

В соответствии с принципом добросовестного выполнения обязательств по международному праву при осуществлении своих суверенных прав, включая право устанавливать свои законы и административные правила, государства сообразуются со своими международно-правовыми обязательствами.

Исходя из сказанного, Международный Суд ООН утверждает: основным принципом международного права является то, что оно превалирует над внутренним правом государств. Это положение бесспорно в отношении решения вопроса о соотношении двух правовых систем в международной сфере, но оно не касается его решения во внутреннем праве.

Согласно международному праву, в случае расхождения международного обязательства и национального права государство не может ссылаться в качестве оправдания невыполнения обязательства на свое право. Исключение сделано лишь для случая, когда согласие государства на обязательность договора было выражено в нарушение положения внутреннего права, касающегося компетенции заключать договоры. При этом нарушение должно быть явным и касаться нормы его внутреннего права особо важного значения. Государство может ссылаться на это обстоятельство как на основание недействительности его согласия.

Следовательно, лишь грубое нарушение конституционных норм, определяющих компетенцию государственных органов в области принятия международных обязательств, может служить основанием для отказа от договора в целом. Противоречие другим нормам, даже конституционного права, таким основанием служить не может. В этих положениях нашло отражение издавна признанное правило, в соответствии с которым международное право возлагает на государство обязательства, а порядок их реализации внутри страны определяется национальным правом, если иное не оговорено в международно-правовой норме.

Вместе с тем по мере роста числа норм, реализация которых происходит на национальном уровне, появляются новые особенности. Реализация, например, международных норм о правах человека, о некоторых видах преступлений невозможна без издания соответствующих законов. В результате государство, принимая такие нормы, берет обязательство издать соответствующие законы. Издание противоречащего им закона дает основания для протеста и даже для принятия контрмер со стороны других государств, прежде всего тех, чьи интересы непосредственно затронуты. Примером может служить заявление Государственной Думы РФ от 6 июля 1994 г. в связи с принятием в Латвии Закона о гражданстве.

В общем, государство должно строить свою правовую систему таким образом, чтобы обеспечить выполнение международных обязательств. Мир и международный правопорядок могут быть обеспечены при условии, что в государствах утвердится демократическое правление, основанное на уважении прав человека и господстве права. Демократия и законность в международной жизни невозможны без демократии и законности внутри государств.

Существуют особые случаи взаимодействия международного и национального права. К ним относятся прежде всего интеграционные правовые системы. Наиболее развитой из них является система Европейского союза. Другим особым случаем могут быть мирные договоры. Мирные договоры 1947 г. содержали целый ряд положений, обязывавших несшие ответственность за агрессию государства отменить антидемократическое законодательство и принять законы, необходимые для демократических преобразований.

Внутреннее право о взаимодействии с международным правом

Внутреннее право уделяет все большее внимание решению вопросов взаимодействия с международным правом. При этом оно также исходит из того, что определение методов реализации международных обязательств на национальном уровне относится к компетенции государства.

Основы взаимодействия определяются конституционным правом. Анализ этого права и практики его применения подтверждает, что механизм действия внутреннего права непригоден для регулирования международных отношений так же, как международное право не способно регулировать внутриобщественные отношения. Поэтому выражение "непосредственное действие норм международного права" в правовой системе страны носит условный характер, означая, что содержащиеся в этих нормах правила подлежат непосредственному применению после придания им соответствующей юридической силы внутренним правом.

Высказывается мнение, что конституции некоторых государств, например Франции, признали примат и непосредственное действие международного права. Думается, что это не совсем так. Конституции не признали якобы существующий примат международного права, а сами установили его. Иными словами, решение этого вопроса - дело национального права.

Таким образом, для того чтобы быть способными регулировать отношения с участием физических и юридических лиц, содержащиеся в международном праве правила должны войти в правовую систему страны в установленном ею порядке. Этот процесс зачастую именуют трансформацией, имея в виду преобразование норм международного права в нормы внутреннего права. На самом же деле норма международного права не преобразуется, она сохраняет свой статус. А вот ее содержанию, правилу придается статус нормы национального права. Собственно, речь идет об имплементации международной нормы с помощью внутреннего права.

Таким образом, термин "трансформация" условен. Пользоваться им можно лишь потому, что он широко признан. Трансформация может быть общей и индивидуальной. При общей государство устанавливает, что все или какие-то определенные виды принятых им международно-правовых норм являются частью права страны. При индивидуальной необходимо в каждом случае вводить международные нормы в право страны специальным актом. В некоторых странах, например в Великобритании, в отношении обычного международного права применяется общая трансформация, а в отношении договоров - индивидуальная.

Трансформация может быть прямой и опосредованной. При прямой правила договора порождают тождественные правила в национальном праве в силу самого акта ратификации. Нередко это именуют инкорпорацией, т.е. включением. При опосредованной трансформации на основе договора издается национальный нормативный акт, с большей или меньшей полнотой воспроизводящий содержание договора.

Особым видом имплементации международных норм является отсылка. Во многих законах говорится, что те или иные его положения будут применяться в соответствии с определенным договором или что в установленных случаях надлежит применять такой-то договор. Все чаще встречаются отсылки к неправовым актам, к резолюциям конференций и международных организаций. В результате отсылки положения таких актов обретают юридическую силу. Подобные отсылки встречаются даже в конституционном праве. В Конституции Португалии говорится: "Предписания, содержащиеся в Конституции и законах и касающиеся основных прав граждан, должны толковаться и находиться в соответствии с Всеобщей декларацией прав человека" (п. 2 ст. 16).

Внутреннее право проводит различие между существующими в форме обычая общепризнанными принципами и нормами международного права, с одной стороны, и договорами - с другой. Первые в порядке общей трансформации включаются в право страны в силу их общепринятости и объективной необходимости. Их коллизии с внутренним правом возникают редко. Договоры же содержат конкретные нормы и могут устанавливать далеко не общепринятые правила, которые порождают коллизии с внутренним правом. Поэтому государства уделяют особое внимание статусу договорных норм во внутреннем праве.

Признав обычное международное право частью права страны, государства по-разному определяют их место в правовой системе.

В решении Верховного суда США по делу "Пакетбот "Гавана" (1900 г.) говорилось, что обычное международное право является частью права страны в целях применения судами, "если нет международного договора либо иного нормативного акта исполнительной или законодательной власти или судебного решения". Этого правила суды США придерживаются и поныне.

Иначе решается вопрос в новых правовых системах Европы. В Германии нормы общего международного права не только включены в право страны, но и обрели преимущественную силу перед законами. В Голландии все нормы обычного международного права подлежат применению.

Что же касается договоров, то известны два способа решения вопроса:

• положения договора обретают силу национального права лишь в результате издания специального закона (Великобритания, Индия, Нигерия);
• положения должным образом ратифицированного и официально опубликованного договора непосредственно обретают силу норм внутреннего права. Нередко при этом национальное право устанавливает примат таких норм в правовой системе страны (Франция, Греция, Испания).

После включения обычных и договорных норм в правовую систему страны возникает вопрос об их соотношении в этой системе. Как мы видели, в США обычные нормы международного права уступают не только договорам и законам, но даже актам исполнительной власти. В новых правовых системах и этот вопрос решается иначе. В ФРГ общие нормы международного права обладают приоритетом перед законами. По мнению Федерального конституционного суда Германии, вопрос о соотношении обычных и договорных норм после их включения во внутреннее право решается в соответствии с общими правилами: последующее правило отменяет предыдущее, специальное правило отменяет общее.

В общем, такой подход оправдан. Его недостаток кроется в недооценке связи инкорпорированных норм с международным правом, которое нельзя игнорировать при решении коллизии между обычными и договорными нормами после их отражения во внутреннем праве. Прежде всего, существуют в форме обычая императивные нормы, от которых договор не может отклоняться.

Венская конвенция о праве международных договоров установила правила применения договоров по одному и тому же вопросу. Они должны учитываться при урегулировании коллизий между договорными нормами, инкорпорированными во внутреннее право. Все это подтверждает, что и после инкорпорации во внутреннее право международные нормы сохраняют свою связь с международным правом.

Факт коллизии инкорпорированных норм с иными нормами права страны в принципе устанавливают все правоприменительные органы, и прежде всего суды. Они же принимают меры по урегулированию коллизии. Конституционный совет Франции подтвердил право судов рассматривать вопрос о соответствии закона договорам, если такой вопрос возникает при рассмотрении конкретного дела и только применительно к данному делу. Разумеется, решение и по этому вопросу может быть обжаловано в порядке, установленном национальным правом.

Для того чтобы норма международного права могла применяться как часть права страны, она должна быть самоисполнимой, т.е. сформулированной так, чтобы быть пригодной для непосредственного применения. Нередки случаи злоупотребления этим понятием, когда явно самоисполнимые нормы признаются несамоисполнимыми. В США, например, суды не признают самоисполнимыми нормы о правах человека, включая те, что закреплены Уставом ООН.

Таким образом, будучи инкорпорированными во внутреннее право, нормы международного права занимают в нем особое положение. Тем не менее, будучи частью правовой системы страны, они применяются в соответствии с ее целями и принципами, а также в установленном ею процессуальном порядке. В некоторых видах договоров специально оговаривается, что они будут осуществляться в соответствии с законами участвующих государств.

Вместе с тем рассматриваемые нормы обладают определенной спецификой. Они создаются и изменяются в особом порядке, сохраняют связь с международным правом. С этим не может не считаться правоприменительная практика. Рассматриваемые нормы толкуются и применяются с учетом международного права. Все это дает основания считать, что, став частью правовой системы страны, нормы международного права не растворяются в ней, а занимают особое положение. Их следует рассматривать как особую разновидность внутренних норм, обозначив их термином "инкорпорированные нормы", т.е. нормы, заимствованные из международного права.

В заключение следует отметить, что, несмотря на все особенности национальных правовых систем, государства в целом стремятся достаточно надежно контролировать воздействие международных норм на внутреннее право. Вместе с тем в практике государств постепенно утверждается принцип благожелательного отношения к международному праву, в соответствии с которым считается предпочтительным такое толкование внутреннего права, которое соответствует принципам и нормам международного права.

Международное и конституционное право

Конституционное право - основа правовой системы государства. Его нормы обладают высшей юридической силой в системе, приматом в отношении всех остальных норм. Право государства на определение правовой системы реализуется прежде всего в его конституции. Поэтому взаимодействие международного права с конституционным не может не иметь своих особенностей.

Конституции прошлого были интровертными, целиком посвященными функционированию государства и права внутри страны. Государственная власть во внешней политике рассматривалась как совершенно отличная от власти внутри страны. Поэтому она практически не регулировалась конституционным правом и была монополизирована исполнительной властью. Усиление роли международных отношений и их влияния на внутреннюю жизнь государств привело к тому, что в конституциях стало уделяться больше внимания внешней политике и международному праву. То есть происходит конституционализация внешней политики. Право все более основательно определяет порядок ее осуществления, ее цели и принципы, включая отношение к международному праву. Внешняя политика становится особой сферой действия конституционного права.

Тем не менее и сегодня внешняя политика государств лишена надежного правового регулирования. Исполнительная власть предпочитает не связывать себе руки законами. Сами законы конструируются так, чтобы оставить правительству широкую свободу выбора. Юристы говорят о "разреженной законности" в этой области.

Конституционные положения о внешней политике в конечном счете определяются характером политико-правовой системы государства. Отношение государства к международному праву зависит от этой системы, от его истории и традиций, уровня культурного развития. Растущее влияние на развитие государства и общества оказывают международные факторы. Уровень этого влияния зависит от степени вовлеченности государства в международные отношения, от их значения для жизни общества.

Закрепляя свободу выбора государством своей правовой системы, международное право устанавливает все более четкие границы этой свободы в условиях растущей взаимозависимости. Правовая система должна обеспечивать соблюдение норм международного права, строиться таким образом, чтобы обеспечить взаимодействие с другими государствами в режиме международной законности. Эти моменты отражаются в новых конституциях.

Конституционному праву отведена главная роль в определении взаимодействия внутреннего и международного права. Конституционное право определяет полномочия государственных органов на участие в создании и осуществлении международных норм. Международное право закрепляет принцип уважения к установленному конституцией порядку. Вместе с тем оно определяет, что государство не может ссылаться на конституцию для оправдания невыполнения обязательств по международному праву.

Исключение, как уже говорилось, сделано для случая явного нарушения норм особо важного значения, касающихся порядка принятия международных обязательств. Менее значительные отступления от этого порядка не могут служить основанием для признания недействительным согласия на принятие обязательства. Это положение было подтверждено Международным Судом ООН.

Конституционное право иначе решает вопрос о соотношении своих норм с международным правом. Конституция США ставит свои нормы выше договоров, что подтверждено рядом решений Верховного суда. Установление принципа равенства закона и договора дает возможность отменять ранее заключенный договор последующим законом. Это положение было распространено и на нормы общего международного права. Оно воспроизведено и подтверждено Верховным судом в 1988 г. по делу, связанному с представительством Организации освобождения Палестины при ООН. Что же касается обычным норм, то, как мы видели, судебная практика ставит их ниже законов.

Иначе решается вопрос во многих новых конституциях. Они содержат положение о том, что заключение договора, включающего правила, противоречащие конституции, может иметь место лишь после соответствующего пересмотра конституции. Этому положению следуют и государства, в которых оно конституционно не закреплено. Конституционный совет Франции объявил, что Маастрихтский договор о Европейском союзе 1992 г. содержит положения, противоречащие Конституции страны. Поэтому до его ратификации необходимо внести в Конституцию соответствующие изменения.

Анализ практики государств обнаруживает тенденцию соблюдения следующего порядка. Конституционность подлежащих ратификации договоров выясняется на стадии подготовки закона о ратификации соответствующим комитетом парламента, т.е. предпочтение отдается профилактике коллизий. Но полной гарантии и такой порядок не дает. Противоречие может обнаружиться в ходе осуществления договора. Для решения возникающих вопросов прибегают к помощи конституционных судов. В некоторых странах отрицается сама возможность постановки вопроса о конституционности международных договоров, поскольку они относятся к иному правопорядку. В других странах установлено, что речь может идти о конституционности лишь закона о ратификации договора (Италия).

При всех условиях в случае признания договора противоречащим конституции он сохраняет свою международно-правовую обязательность для государства. Внутри же страны он становится практически неприменимым.

Американская правовая система, как и большинство правовых систем других государств, исходит из признания примата конституции над всеми иными нормами, включая и те, что своим возникновением обязаны международному праву. В то же время это положение доводится до беспрецедентных пределов. В упоминавшейся кодификации Американского института права говорится: "Действуя в пределах своих конституционных полномочий, Президент может обладать по Конституции властью совершать такие действия, которые представляют нарушение международного права Соединенными Штатами". В этом видится одно из свидетельств того, сколь серьезные проблемы порождает признание абсолютного примата конституций над международным правом.

Конституция Японии закрепила отказ от ведения войны и декларировала, что "право на ведение государством войны не признается" (ст. 9). Заключенные Японией договоры и принятые нормы международного права должны добросовестно соблюдаться (ст. 98). Заслуживает внимания позиция японского правительства по вопросу о соотношении Конституции и международного права. По его мнению, одни договоры подчинены Конституции, а другие обладают перед ней приоритетом. К первым относятся двусторонние политические и экономические договоры; ко вторым - договоры, содержащие "принятые нормы международного права", и договоры, которые касаются "вопросов жизненно важного значения для судьбы государства, такие как акт о капитуляции или мирный договор".

Конституция Италии 1947 г. ограничилась общим положением: "Правовой порядок Италии согласуется с общепризнанными нормами международного права" (ст. 10). Тем самым установлен приоритет международных норм. Приведенное положение может пониматься как относящееся и к Конституции, которая является частью правового порядка страны.

Основной Закон ФРГ установил, что общие нормы публичного международного права являются составной частью федерального права. Они обладают приоритетом перед законами и непосредственно создают права и обязанности для проживающих на территории Федерации (ст. 25). Федеральный конституционный суд разъяснил это положение следующим образом: только общие нормы международного права без трансформационного закона непосредственно входят в немецкий правопорядок и обладают приоритетом в отношении германского внутригосударственного права, за исключением права конституционного. Конкретные договоры таким статусом не обладают. Следует отметить большую роль Федерального конституционного суда в решении вопросов взаимодействия международного и внутреннего права. Его богатая практика в этой области представляет интерес и для других стран, в частности для их конституционных судов.

Послевоенные конституции стран Латинской Америки включили весьма ограниченные положения о международном праве. С учетом положения этих стран едва ли можно удивляться, что многие из них подчеркивают недействительность договоров, расходящихся с конституцией (например, ст. 189 Конституции Эквадора 1946 г. и ст. 46 (29) Конституции Сальвадора 1950 г.).

Новые независимые государства Африки и Азии отнеслись к общему международному праву осторожно, зачастую предпочитая ссылаться на Устав ООН, а не на международное право вообще. Общее международное право рассматривалось как произведение колониальных держав. В конституциях речь идет лишь о договорах. В большинстве случаев правовая гарантия для них не предусмотрена.

Особый интерес для изучения современных тенденций развития взаимодействия международного и внутреннего права, естественно, представляют новейшие конституции. Обратимся к Конституции Королевства Нидерландов, в которую регулярно вносятся поправки, имеющие отношение к международному праву. Конституционное право всегда придерживалось принципа абсолютного верховенства Основного закона. Противоречие международного договора Конституции делало его неприменимым. Подобный принцип становился все менее совместимым с развивающимся международным правопорядком. Конституция Нидерландов отступила от этого принципа. "В интересах, требуемых развитием международного правопорядка, договор может содержать отступление от положений Конституции" (ст. 63). В таком случае закон об одобрении договора принимается палатами Генеральных штатов большинством не менее двух третей поданных голосов.

К приведенному положению близко по сути положение, содержащееся в растущем числе конституций, о том, что принятие расходящегося с Основным законом договора требует предварительного внесения изменений в этот закон. Согласно Конституции Нидерландов, договоры считаются непосредственно действующим правом (ст. ст. 91 и 93) и обладают приоритетом перед внутренним правом (ст. 66). Конституция по-прежнему обходит молчанием обычные нормы международного права. Судебная практика исходит из того, что такие нормы также могут быть частью правовой системы страны, но, как правило, не отменяют ее писаное право.

Обосновать подобное положение трудно. Непонятно, почему императивные нормы международного права обладают в правовой системе страны более низким статусом, чем договоры? Нечто подобное имеет место и в других странах. Объяснение видится в том, что общее международное право рассматривается как относящееся только к межгосударственным отношениям и потому не вступающее в конфликт с внутренним правом. Между тем современное общее, обычное право содержит все больше норм, имеющих прямое отношение к внутреннему праву. Достаточно напомнить об общепризнанных принципах и нормах о правах человека, которые обязательны для всех государств независимо от их участия в договорах о правах человека.

Серьезной новеллой является положение Конституции Нидерландов и ряда других государств о возможности передачи полномочий государства международным организациям (ст. 92 Конституции Нидерландов, ст. 24 Основного Закона ФРГ, п. 1 разд. 20 Конституции Дании, § 93 Конституции Норвегии).

Отмеченные тенденции в развитии конституционного права нашли отражение и в новых конституциях стран Центральной и Восточной Европы. Большинство из них включают международные договоры в право страны. Примерно семью из них за договорами признается более высокая юридическая сила, чем у законов. Три конституции признают такой статус только за договорами о правах человека.

В качестве примера можно взять самую новую конституцию - Конституцию Польской Республики 1997 г.. Состояние войны может быть объявлено исключительно в случае нападения на польскую территорию либо если из международных договоров вытекает обязательство совместной обороны от агрессии (ст. 116 (2)). Как видим, принцип неприменения силы становится общим принципом международного права и конституционного права демократических государств. Ратифицированные договоры являются частью правопорядка страны и применяются непосредственно (ст. 91 (1)). Статус норм общего международного права не определен.

Общие тенденции нашли отражение и в конституциях государств, образовавшихся на постсоветском пространстве. В целом они отвечают конституционным стандартам членов международного сообщества. Связь с этим сообществом в некоторых из них прямо отмечается. Народ России принял Конституцию, "сознавая себя частью мирового сообщества". Аналогичное положение содержит Конституция Казахстана. Конституции содержат положения о международном праве, а некоторые и о внешней политике, о ее принципах, в частности об отказе от агрессивных войн. В Конституции Узбекистана говорится, что внешняя политика исходит из общепризнанных принципов и норм международного права, наиболее важные из них перечислены (ст. 17). Аналогичные положения содержит и Конституция Туркменистана (ст. 6). Представляется, что в этом отношении они следовали примеру последней Конституции СССР. Конституция Грузии заимствовала итальянскую формулу: "Законодательство Грузии соответствует общепризнанным принципам и нормам международного права" (ст. 6 (2)).

Другие конституции достигают той же цели иным путем. Они включают принципы международного права в право страны и тем самым делают их обязательными для всех органов государства, включая и те, которые осуществляют внешнюю политику.

Ряд конституций придают особый статус международным принципам и нормам о правах человека. Наиболее высокий статус придан им Конституцией Грузии. Они занимают самое высокое положение в правовой системе страны - ни народ, ни государство не могут их ограничить. "Грузия признает и соблюдает общепризнанные права и свободы человека как непреходящие и высшие человеческие ценности. При осуществлении власти народ и государство ограничены этими правами и свободами как непосредственно действующим правом" (ст. 7). Некоторые конституции, например украинская, не связывают права человека с международным правом.

Некоторые конституции, в том числе Конституция Украины (ст. 9 (2)), предусматривают возможность заключения расходящихся с ними договоров при условии предварительного внесения в Основной закон соответствующих изменений. Ряд конституций предусматривает учреждение конституционных судов, в компетенцию которых входит также решение вопросов о соответствии заключаемых договоров конституции. Наконец, новым конституциям известно и положение о возможности передачи государством осуществления части своих полномочий международным организациям (ст. 79 Конституции РФ).

Из сказанного видно, что новые конституции, принятые на постсоветском пространстве, отражают общие тенденции развития конституционного права относительно регулирования взаимодействия международного и внутреннего права. И это тем более знаменательно, что большинство конституций нацелено на обеспечение обретенного суверенитета.

Помимо конституций существуют также конституционные, органические законы. Не исключена возможность их коллизии с договорами. В отличие от внутреннего права международное право не выделяет такие законы в особую категорию. Не решен этот вопрос и во внутреннем праве. Отсутствует соответствующая практика. Нет единства мнений и в литературе. Во Франции, например, где установлен приоритет договоров перед законами, одни юристы полагают, что конституционные законы преобладают над договорами, другие это отрицают.

Изредка встречаются случаи, когда при международном урегулировании конфликта в государстве международный акт содержит основные положения конституции. Примером может служить Договор Республики Кипр с Великобританией, Турцией и Грецией 1960 г., гарантировавший основные положения Конституции Кипра.

Отметим особенности соотношения права Европейского союза с конституциями государств-членов. Договорного урегулирования вопрос не получил. Однако Суд Союза и высшие суды государств-членов определили, что конституционное право не исключается из общего правила о приоритете права Союза, разумеется, лишь в вопросах, относящихся к его компетенции.

Конституция России и международное право

Конституция России создавалась как основной закон правового государства, неотъемлемым качеством которого является уважение международного права. В Федеральном конституционном законе "О международных договорах Российской Федерации" подчеркивается: "Российская Федерация выступает за неукоснительное соблюдение договорных и обычных норм, подтверждает свою приверженность основополагающему принципу международного права - принципу добросовестного выполнения международных обязательств" (преамбула). Эта позиция находит отражение и в международных договорах России. В Договоре о дружественном и добрососедском сотрудничестве с Польшей определено, что стороны строят свои отношения "исходя из верховенства международного права" (ст. 1).

В России созданы конституционные гарантии осуществления норм международного права. Соответствующие положения включены в главу Конституции, излагающую основы конституционного строя, и могут быть изменены только в особом порядке (ч. 1 ст. 16). Конституция определила: "Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора" (ч. 4 ст. 15).

Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации" конкретизировало приведенные положения. В Постановлении указано, что эти принципы и договоры "определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием".

Пленум Верховного Суда РФ отмечает, что приоритетом применения в отношении законов обладают договоры, согласие на которые было выражено федеральным законом. Договоры, согласие на обязательность которых было принято не в форме закона, имеют приоритет в применении по отношению к подзаконным актам, изданным органом государства, заключившим договор.

Неправильное применение судом норм международного права и договоров является основанием к отмене или изменению судебного акта. Толкование договоров должно осуществляться в соответствии с Венской конвенцией о праве международных договоров 1969 г.

Будучи участницей Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г., Россия признает юрисдикцию Европейского суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случае предполагаемого нарушения РФ положений этих договорных актов.

Статья 15 Конституции РФ воспроизводит правило, известное другим государствам: международное право - часть права страны. В результате принятия Россией международной нормы содержащееся в ней правило включается в правовую систему страны, становится ее элементом и уже в этом качестве обретает способность регулировать отношения с участием физических и юридических лиц. Будучи элементом национальной правовой системы, такая норма осуществляется в соответствии с целями и принципами системы и в установленном ею процессуальном порядке.

Это принципиальное положение определено Конституцией России, где сказано, что права и свободы человека и гражданина признаются и гарантируются "согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и В СООТВЕТСТВИИ С НАСТОЯЩЕЙ КОНСТИТУЦИЕЙ" (выделено мной. - И.Л.) (ч. 1 ст. 17). Конституционный Суд РФ не раз указывал, что права и свободы человека и гражданина признаются и гарантируются согласно общепризнанным принципам и нормам международного права, "являющимся частью ее правовой системы, и в соответствии с Конституцией РФ".

Став частью права страны, соответствующее правило подлежит непосредственному применению. Представляется, что именно в таком духе следует понимать формулировку российского законодательства о том, что международные договоры применяются непосредственно (п. 3 ст. 5 Федерального закона "О международных договорах Российской Федерации"; ч. 2 ст. 7 ГК). Кроме того, данная формула означает, что правило должно применяться так, как оно сформулировано в договоре, а также с учетом других его постановлений.

Будучи частью права страны, нормы международного права регулируют и деятельность государственных органов. Так, в Положении о деятельности Федеральной службы контрразведки 1994 г. говорится, что в своей деятельности Служба руководствуется наряду с национальными нормативными актами международными договорами РФ. В данном случае использована распространенная в нормативных актах России ссылка только на договоры, что не вполне соответствует ч. 4 ст. 15 Конституции РФ.

В Постановлении Конституционного Суда РФ от 31 июля 1995 г. сказано: "В соответствии с принципами правового государства, закрепленными Конституцией Российской Федерации, органы власти в своей деятельности связаны как внутренним, так и международным правом". Из этого следует, что орган власти обязан не только соблюдать нормы международного права, но и принимать в пределах своей компетенции меры, необходимые для реализации норм.

Итак, Конституция России включила общепризнанные принципы и нормы международного права в правовую систему страны. Это называется инкорпорацией международного права. Однако в Конституции не содержится прямого ответа на вопрос о месте этих норм в правовой системе. Анализ права России дает основания сделать вывод о том, что общепризнанные принципы и нормы международного права обладают приоритетом перед нормами закона. Это положение находит подтверждение в некоторых актах отраслевого законодательства. В качестве одного из основных своих принципов Федеральный закон "О животном мире" 1995 г. установил приоритет международного права. Приоритет международного права был констатирован и Генеральным прокурором РФ.

В соответствии с центральной идеей Конституции - человек, его права и свободы являются высшей ценностью - особый статус придан нормам о правах человека. В России "не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина" (ч. 2 ст. 55). Думается, что это положение относится и к самой Конституции. Так, в Конституции содержится общепризнанный принцип non bis in idem (никто не может быть повторно осужден за одно и то же преступление) (ч. 1 ст. 50). Между тем содержащаяся в Пакте о гражданских и политических правах общепризнанная норма говорит, что не может быть судим вторично и тот, кто был оправдан. Суд, таким образом, должен руководствоваться нормой Пакта.

Далее, относится ли норма о применении правил договора в случае расхождения с законом ко всем договорам? Думается, что едва ли она относится к договорам межведомственного характера. В лучшем случае такие договоры могут учитываться при толковании норм закона.

Федеральный закон "О международных договорах Российской Федерации" предписывает ратифицировать договоры, устанавливающие "иные правила, чем предусмотренные законом" (п. 1 ст. 15). Совпадающие формулировки Конституции и Закона говорят в пользу того, что ч. 4 ст. 15 Конституции РФ имеет в виду именно ратифицированные договоры. Такое понимание содержится в Постановлении Пленума Верховного Суда от 31 октября 1995 г., в котором говорится, что иные правила договора подлежат применению лишь в том случае, если решение о согласии на их обязательность было принято в форме федерального закона (п. 5). Это Постановление обязательно для судов.

Вместе с тем едва ли можно полагать, что условие о ратификации отсутствует в статье Конституции случайно, - слишком серьезно его значение для правовой системы страны. В ходе Конституционного совещания и при разработке проекта Закона о международных договорах соответствующее предложение о ратифицированных договорах вносилось, но в обоих случаях было отклонено.

С учетом сказанного возможны два варианта:

1. договор вносит достаточно серьезные изменения в законодательство, изменяет или отменяет его правила, устанавливает иные правила;
2. договор устанавливает иные правила лишь для конкретного случая, делает исключение для определенной ситуации, например предоставляя дополнительные возможности или ограничивая права граждан государства N в области торговли.

В первом случае речь идет о приоритете правил договора над правилами закона, во втором - о приоритете применения в конкретном случае.

В пользу такого понимания свидетельствует и п. 1 ст. 15 Федерального закона "О международных договорах Российской Федерации". Ратификации подлежат договоры, вносящие изменения в законодательство, договоры, исполнение которых требует изменения действующих или принятия новых федеральных законов, а также устанавливающие иные правила, нежели предусмотренные законом. Это дает основания считать, что имеются в виду иные правила, которые отменяют или изменяют правила закона, а не делают исключение для конкретного случая.

Вопрос имеет большое практическое значение. При предлагаемом понимании, с одной стороны, обеспечивается стабильность законодательства, а с другой - расширяются возможности обеспечения национальных интересов в конкретных условиях.

Если обратиться к практике других государств, то рассматриваемый вопрос решается по-разному. Немало стран, в которых приоритетом в отношении закона пользуются только ратифицированные договоры. Однако на Украине установлено, что частью права страны являются лишь ратифицированные договоры.

Праву России такое ограничение неизвестно. Есть основания полагать, что приоритетом при применении пользуются межгосударственные и межправительственные договоры. Иной статус у межведомственных соглашений. Практика государств исходит из того, что, будучи разновидностью международного договора, такие соглашения не могут обладать приоритетом в отношении закона.

Для того чтобы правила договора стали частью права страны, они должны быть опубликованы в установленном порядке (п. 3 ст. 5 Федерального закона "О международных договорах Российской Федерации"). Аналогичный порядок существует и в других странах. Государственный Совет Франции не раз принимал решения о том, что официально не опубликованный договор не является частью права страны.

Приоритет международного права признается принципом отношений между странами СНГ (ст. 3 Устава СНГ).

Договор о создании Экономического союза содержит следующее постановление: "Экономические отношения между Договаривающимися Сторонами и их хозяйствующими субъектами регулируются настоящим Договором, двусторонними и многосторонними соглашениями, нормами международного права и национальным законом. В случае, если настоящим Договором установлены иные нормы и правила, чем предусмотренные национальным законом, применяются правила и нормы международного права и настоящего Договора" (ст. 25). Стороны согласились в силу необходимости единообразного регулирования экономических отношений "привести национальное законодательство в соответствие с нормами настоящего Договора и международного права" (ст. 26). Многие другие соглашения в рамках СНГ предусматривают приведение законодательства в определенной области в соответствие с международным правом, например Соглашение о помощи беженцам и вынужденным переселенцам (ст. 11).

Международное право и компетенция органов государства

Определение компетенции своих органов - суверенное право государства. Тем не менее и международное право имеет к этому отношение. Прежде всего это относится к компетенции в области внешних сношений. Международное право устанавливает, что может и чего не может делать государство, а следовательно, и его органы. Тем самым определяется и компетенция последних. Так, утверждение принципа неприменения силы ликвидировало одно из основных в прошлом суверенных прав государства - право на войну (jus ad bellum). Все это находит отражение в конституционном праве, которое соответствующим образом ограничивает компетенцию органов государства.

Естественно, что особенно значительно влияние международного права на компетенцию органов внешних сношений. Так, международное право определяет, какие органы могут давать окончательное согласие на обязательность международных договоров без специальных полномочий. Действительность такого согласия в международном плане определяется в соответствии с международным правом.

Компетенция дипломатических представительств и консульских учреждений в значительной мере определяется нормами общего международного права и договорами. Консульская конвенция между Российской Федерацией и Республикой Корея 1992 г. установила, что консулы будут выполнять любые другие функции, "которые предусмотрены международными договорами" (п. "о" ст. 37).

Существует понятие конвенционных органов внешних сношений, полномочия которых определяются договорами. В этом качестве выступают многие министерства и ведомства.

Международное право влияет и на осуществление законодательной власти. Последняя не может издавать законы, противоречащие международному праву. Законодатель ограничен международными обязательствами государства. Более того, он обязан издавать законы, необходимые для осуществления норм международного права. Международные нормы должны учитываться всеми органами, участвующими в нормотворческой деятельности.

Договор может давать парламенту возможность издавать законы, которые он был бы не вправе принимать при отсутствии договора. Это положение не раз подтверждалось высшими судами некоторых государств (например, решение Верховного суда США 1920 г. по делу штата Миссури против Нидерландов).

Международное право оказывает влияние и на такой конституционный принцип, как разделение властей. Взаимосвязанность государств обусловила их постоянное и интенсивное взаимодействие. Это требует постоянных контактов, ежедневных инициатив и реакций, что доступно главным образом исполнительной власти, которая использует это для усиления своих позиций в отношении других отраслей власти. О том, что законодательные органы отдают себе отчет в этой опасности, может свидетельствовать практика сената США, который при согласии на ратификацию нередко делает заявление о том, что ничто в данном договоре не будет расширять или ограничивать объем полномочий Конгресса.

В порядке осуществления договоров не только правительства, но и ведомства создают нормы внутреннего права, выходящие за рамки их компетенции. В США исполнительные соглашения, заключаемые Президентом в рамках своих конституционных полномочий, относятся к федеральному праву и стоят выше права штатов. В результате вносятся изменения в установленное Конституцией распределение компетенции между федерацией и штатами. Аналогичная ситуация возможна и в Российской Федерации, поскольку Конституция установила приоритет применения договоров в отношении законов и отнесла к совместному ведению Федерации и ее субъектов выполнение международных договоров РФ (п. "о" ч. 1 ст. 72). Отмеченное явление известно и унитарным государствам. Конституционный суд Италии установил наличие конституционного принципа, который делает неконституционным законодательство регионов, принятое в рамках их компетенции, в случае противоречия договорам страны (решение N 49 1963 г. и др.).

Практике некоторых государств известны случаи, когда международное право вносит изменения в разделение властей законодательной и судебной. Верховный суд Нидерландов, например, не может отказать в применении закона на том основании, что он противоречит Конституции, но может отказать в этом, если установит, что закон нарушает международный договор.

Договоры способны непосредственно влиять на компетенцию судебной власти, например определять, какие суды компетентны рассматривать соответствующие дела. Предусматривается возможность подачи исков, основанных на постановлениях договора.

Договоры влияют и на сферу деятельности органов нотариата. Возможность такого влияния может быть предусмотрена законом. Основы законодательства Российской Федерации о нотариате 1993 г. предусматривают возможность отнесения договором к кругу нотариальных действий таких, которые не предусмотрены законом (ст. 109).

Как уже говорилось, немало новых конституций, включая российскую, предусматривают возможность передачи на основе договора части полномочий государства международным организациям (ст. 79 Конституции РФ).

Наконец, с помощью международного права может расширяться сфера действия государственной власти за пределы государственной территории, например на экономическую морскую зону. Другой вариант: Договор Российской Федерации с Туркменистаном предусматривает, что каждая из сторон будет защищать права своих граждан на территории другой стороны в соответствии с общепризнанными нормами международного права (ст. 5).

Конституционные суды и международное право

Усиление влияния международного права на внутреннее, включая конституционное, вызывает к жизни новые формы контроля за соответствием международных обязательств конституции страны. Существенную роль в этом способны играть конституционные суды, основная задача которых - следить за конституционностью законодательных актов. Контроль за конституционностью международных договоров - это новая для них функция.

Старейший суд, осуществляющий функцию конституционного контроля, - Верховный суд США не рассматривает вопросы конституционности договоров, несмотря на то что, согласно Конституции, федеральные законы и договоры обладают равной юридической силой, являясь "высшими законами страны" (ст. VI). Аналогичную позицию занимают и некоторые современные конституции. Конституция Турции, приравняв договоры к законам, оговорила, что в отношении договоров нельзя обращаться в Конституционный суд (ст. 65). Согласно португальской Конституции 1976 г., неконституционный с точки зрения существа или формы характер международных договоров не препятствует их соблюдению Португалией (ч. 3 ст. 280).

Итальянский Конституционный суд считает возможным определять конституционность законов об осуществлении договоров, но не самих договоров. Соответствующие решения принимались им неоднократно (решение N 54 1979 г. и решение N 128 1987 г.). Аналогичная практика известна и другим странам. В 1990 г. высшая судебная инстанция Перу признала противоречащими Конституции два правительственных декрета, в соответствии с которыми в 1989 г. были заключены соглашения с СССР о рыболовстве.

В целом конституционные суды весьма осторожно подходят к решению вопросов о конституционности международных договоров. Практика в этой области невелика.

Наиболее активен в этом плане, пожалуй, Федеральный конституционный суд Германии. Согласно Закону о нем, Суд решает, являются ли определенные нормы международного права составными частями федерального права и создают ли они непосредственно права и обязанности для индивидов (§ 83). Суд видит свою задачу в предупреждении опасности нарушения общих норм международного права судами ФРГ (решение 1983 г.). Обращает на себя внимание соответствующая международному праву постановка вопроса о конституционности Маастрихтского соглашения в плане конституционности именно согласия ФРГ на его обязательность (решение 1993 г.). Важное место в деятельности Суда занимают решения о толковании международных договоров. Известно несколько решений, содержавших толкование важных политических договоров, договоров со странами Восточной Европы, соглашений в рамках НАТО и др. Следовательно, Федеральный конституционный суд Германии играет важную роль в обеспечении взаимодействия международного и национального права, в частности осуществляет контроль за должным выполнением норм международного права органами государства. Суд руководствуется правилом благожелательного отношения к международному праву, законы толкуются таким образом, чтобы избегать коллизии с международным правом.

Конституция РФ предоставила Конституционному Суду право решать дела о соответствии ей "не вступивших в силу международных договоров" (п. "г" ч. 2 ст. 125). Формула недостаточно четкая. Договор может быть не вступившим в силу, несмотря на то что Российская Федерация выразила окончательное согласие на его обязательность, например путем ратификации, поскольку другие участники еще не сделали этого. Отказ от согласия в таком случае возможен только в соответствии с международным правом.

Согласно Венской конвенции о праве международных договоров, действительность согласия государства на обязательность для него договора может оспариваться только на основе Конвенции (ст. 42). Односторонний отказ влечет за собой международную ответственность. То обстоятельство, что подобный отказ совершен на основании постановления Конституционного Суда, не меняет дела, поскольку акты Суда являются актами внутреннего права. Некоторый свет на рассматриваемый вопрос проливает Федеральный конституционный закон "О Конституционном Суде Российской Федерации". Согласно ст. 89 (п. 1), запрос о проверке конституционности не вступившего в силу договора допустим в том случае, если договор еще подлежит ратификации или утверждению. О том же свидетельствует и ст. 91, согласно которой признанный неконституционным международный договор "не может быть ратифицирован, утвержден и не может вступить в силу для Российской Федерации иным образом".

Следовательно, Конституционный Суд РФ может рассматривать дела о конституционности только тех договоров, которые еще не вступили в силу для России, поскольку она не изъявила согласия на их обязательность. Речь идет о договорах, подписанных, но не ратифицированных или не утвержденных иным образом, о договорах парафированных, но не подписанных окончательно, если договор вступает в силу с момента подписания.

Резолюции международных органов, организаций и внутреннее право

Резолюции международных конференций, совещаний, а также международных организаций, их органов играют важную роль в регулировании межгосударственных отношений. Растет их влияние и на внутреннее право, но в отличие от норм международного права в данном случае влияние не носит юридического характера. Как известно, резолюции международных конференций и организаций не обладают юридически обязательной силой. Отдельные исключения из общего правила будут отмечены.

Рассматриваемые акты порождают морально-политические обязательства, что вовсе не исключает их влияния на внутреннее право. Кроме того, при выяснении содержания норм международного права, в том числе и инкорпорированных во внутреннее право, приходится прибегать к помощи резолюций конференций и организаций. Широко использует их в этих целях и Международный Суд ООН.

Существуют способы придания содержанию резолюций юридической силы и тем самым включения его во внутреннее право. Содержащиеся в них правила могут быть признаны нормами обычного международного права или оформлены в качестве постановлений договора. Часто используется такой способ, как отсылка договора к резолюциям конференций или организаций.

Существуют и государственно-правовые способы придания содержанию резолюций юридической силы. Так, распоряжением Президента РФ о мероприятиях по итогам визита Президента Итальянской Республики (1992 г.) содержанию ряда достигнутых в ходе визита договоренностей была придана сила внутреннего права.

По мере усиления значимости резолюций международных конференций государства стремятся повысить их авторитет и действенную силу по сравнению с простыми рекомендациями. Специально оговаривается, что принимаемые акты являются политическими обязательствами, с которыми участники должны сообразовывать свое поведение, в частности учитывать их в своей нормотворческой деятельности.

В Заключительном акте Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе 1975 г. принцип добросовестного выполнения обязательств по международному праву содержит следующее положение: "При осуществлении своих суверенных прав, включая право устанавливать свои законы и административные права, они будут сообразовываться со своими юридическими обязательствами по международному праву; они будут, кроме того, учитывать должным образом и выполнять положения" Заключительного акта СБСЕ.

Следовательно, четко различаются юридические обязательства по международному праву и положения Заключительного акта. Вместе с тем государства договорились должным образом учитывать и выполнять их положения, в том числе в нормотворческом процессе. В порядке выполнения своих обязательств по документам СБСЕ, а теперь и ОБСЕ государства регулярно принимают внутренние правовые акты. Такие акты известны и практике России. В качестве примера можно указать на развернутое Постановление Правительства РФ от 7 августа 1995 г. о мероприятиях по реализации документов ОБСЕ.

Что же касается резолюций международных организаций, то прежде всего необходимо отметить большое влияние на внутреннее право решений организаций, действующих в областях специализированного сотрудничества: транспорта, связи, метрологии, здравоохранения и многих других. Внутреннее право в этих областях в значительной мере унифицировано. Принимаемые такими организациями регламенты, рекомендации, стандарты, несмотря на отсутствие у них юридической силы, учитываются внутренним правом. Заслуживает быть отмеченной особо деятельность Международной организации труда, многочисленные акты которой явились важным фактором развития трудового права государств.

Значительно влияние на внутреннее право организаций общей компетенции, прежде всего ООН. Вспомним все ту же Всеобщую декларацию прав человека, которая содержалась в резолюции Генеральной Ассамблеи ООН, имеющей статус рекомендации. Практике Генеральной Ассамблеи ООН известны и иные пути воздействия на внутреннее право. Декларация о ликвидации всех видов расовой дискриминации 1963 г. потребовала от государств отмены законов и правил, порождающих и закрепляющих расовую дискриминацию. Генеральная Ассамблея ООН в ряде резолюций призвала государства принять законы об уголовной наказуемости использования наемников, а самих наемников признать преступниками. Соответствующие положения имеются и в резолюциях о борьбе с международным терроризмом.

Совет Безопасности ООН не раз принимал решения, осуждающие и объявляющие незаконными акты государства, противоречащие международному праву и решениям Совета. В резолюции 1970 г. содержался призыв к государствам - членам ООН принять на национальном уровне меры для обеспечения того, чтобы ни один акт должностных лиц и учреждений незаконного режима в Южной Родезии не получил какого-либо признания. В резолюциях по поводу вторжения Ирака в Кувейт Совет Безопасности не раз подтверждал, что любые акты правительства Ирака, противоречащие резолюциям Совета, являются ничтожными.

В резолюциях Совета речь нередко идет об отказе в признании режима правления в целом. В резолюциях по поводу вторжения Ирака в Кувейт Совет Безопасности признал правительство Кувейта единственно законной властью, выразил намерение восстановить его власть и потребовал "не признавать какой бы то ни было режим, установленный оккупирующей державой".

Следует помнить, что принимаемые Советом Безопасности в соответствии со ст. 25 Устава ООН решения являются юридически обязательными. Международный Суд подтвердил, что такие решения имеют силу обязательств по Уставу и, следовательно, в соответствии со ст. 103 Устава преобладают над любым обязательством государств, вытекающим из любого договора. Если решение Совета Безопасности прекращает или приостанавливает действие международного договора, то тем самым он делается неприменимым и в качестве части права страны.

Решение Совета Безопасности от 25 сентября 1990 г. указывало: "Все государства, независимо от наличия любых прав или обязательств, возникших на основе любого международного договора или любого заключенного контракта либо любой лицензии или разрешения, выданных до даты принятия настоящей резолюции, откажут в разрешении любому самолету взлетать с их территории, если самолет будет нести любой груз в Ирак или из него...".

Государства обязаны обеспечить выполнение решений Совета Безопасности ООН всеми своими органами, физическими и юридическими лицами. Если в этих целях необходимо издание нормативного акта, то он должен быть издан. Необоснованная отмена норм, принятых во исполнение решения, рассматривается как нарушение решения. Генеральная Ассамблея ООН в 1970 г. осудила отмену Великобританией и США национальных актов, вводивших экономические санкции в отношении Родезии.

В вопросе о внутригосударственной имплементации обязательных решений Совета Безопасности ООН наблюдается определенное единообразие. В целом государства исходят из того, что для придания им обязательной силы внутри страны необходимо издание национального нормативного акта. В одних государствах для этого требуется законодательный акт, в других достаточно акта исполнительной власти.

Верховный суд Австралии определил: "Поскольку Устав и решения Совета Безопасности не были введены в действие внутри Австралии путем соответствующего законодательства, постольку они не могут служить основанием для действий исполнительной власти, которые в ином случае были бы необоснованными...". Аналогичный порядок существует и в других странах, включая и те, в которых в отличие от Австралии предусмотрена общая трансформация норм международного права. В ФРГ для реализации обязательных резолюций Совета Безопасности ООН необходимо издание национального правового акта.

В России также сложилась практика издания актов, посвященных реализации решений Совета Безопасности ООН. Такие акты вносят серьезные изменения в право страны, например запрещают любые экономические связи с государством, в отношении которого применяются санкции Совета, несмотря на то что эти связи были юридически оформлены в соответствии с правом РФ. В одних случаях в качестве актов государства выступали указы и распоряжения Президента РФ, в других - постановления Правительства РФ. В том же порядке осуществляются резолюции Совета Безопасности ООН об отмене санкций.

Противоречие принятого Федеральным Собранием закона резолюции Совета Безопасности может служить основанием для отклонения его Президентом РФ. В сентябре 1995 г. Президент РФ отклонил Закон о прекращении участия Российской Федерации в осуществлении международных санкций против Югославии. В качестве основания Президент указал на противоречие Закона международному праву. Аналогичная ситуация имела место и в США в связи с инициативой Конгресса отменить эмбарго на поставки оружия мусульманам в бывшей Югославии.

В качестве примера можно привести Указы Президента РФ о мерах по выполнению Резолюций Совета Безопасности ООН 1373 от 28 сентября 2001 г., 1388 от 15 января 2002 г. и 1390 от 16 января 2002 г., посвященных актам международного терроризма, представляющим собой угрозу для международного мира и безопасности, подтверждающим необходимость бороться всеми средствами в соответствии с Уставом ООН с угрозами для международного мира и безопасности, создаваемыми террористическими актами. В указах Президента РФ определяется целый ряд мер, которые необходимо принять государственным органам России в связи с принятием резолюций Совета Безопасности ООН.

В заключение несколько слов о Европейском союзе, решения органов которого имеют большое значение для правовых систем государств-членов. Наднациональный характер европейской интеграции проявился с самого начала. Договор об учреждении ЕЭС 1957 г. установил, что высшие органы Сообщества - Совет и Комиссия - принимают постановления, директивы и решения. Постановления сразу же после принятия действуют в каждом государстве-члене, не нуждаясь в имплементации. В случае коллизии с национальным правом они пользуются приоритетом.

Директивы обязывают государство, которому они адресованы, в отношении подлежащего достижению результата. Иными словами, они не имеют прямого действия в рамках внутреннего права. Решения обязательны для всех, кому они адресованы, включая и субъектов внутреннего права. Практика органов Европейского союза, прежде всего его Суда, идет по пути расширения влияния принимаемых решений на внутреннее право участников.

Все ранее сказанное позволяет сделать определенные выводы. Тенденция к глобализации правового регулирования проявляет себя все более ощутимо. Постепенно конституции государств обретают черты основных законов членов международного сообщества. Это находит выражение в первую очередь во все более широком признании приоритета международного права. Наблюдается тенденция к усилению роли международного права.

Углубление взаимодействия международного и внутреннего права государств ведет к образованию глобальной правовой системы, или суперсистемы. В ее рамках взаимодействуют национальные правовые системы друг с другом, с региональными системами и общим международным правом. Фундаментом такой системы служат основные принципы международного права, дающие возможность согласования различных правовых систем. Поэтому глобальная правовая система не имеет отношения к концепциям мирового государства, мирового права или аналогичным концепциям. Этот факт отмечается не только учеными.

Национальные правовые системы в значительной степени действуют как часть глобальной правовой системы и должны соответствовать ее принципам. Однако это не означает формального соподчинения, полного доминирования международного права над внутренним правом государств. Подчиненность национальных правовых систем существует лишь там, где это необходимо для нормального функционирования международного права.

В формировании глобальной правовой системы сделаны важные, но лишь первые шаги. Процесс будет длительным и сложным. При этом такую систему не следует понимать упрощенно, как означающую стандартизацию национальных правовых систем. Как известно, такое понимание весьма распространено среди западных политиков и ученых, полагающих, что правовые системы всех стран будут перестраиваться по западному образцу. Документы ООН подчеркивают значение сохранения многообразия цивилизаций. В Декларации тысячелетия ООН говорится: "Различия в рамках обществ и между обществами не должны ни пугать, ни служить поводом для преследований, а должны пестоваться в качестве ценнейшего достояния человечества. Следует активно поощрять культуру мира и диалог между всеми цивилизациями".

Речь идет о создании такой глобальной правовой системы, которая обеспечила бы нормальное функционирование как взаимосвязанных национальных обществ, так и мирового порядка, способного создать условия для решения глобальных проблем. Такая система будет опираться на принципы демократии, общепризнанные права человека и верховенство права.