Международное экологическое право (Валеев Р.М., 2012)

Международное экологическое право - отрасль современного международного права

Понятие международного экологического права

Международное экологическое право представляет собой совокупность международно-правовых принципов и норм, регулирующих международные экологические отношения между субъектами международного права, т.е. отношения по поводу охраны окружающей среды, рационального природопользования, обеспечения экологической безопасности и обеспечения соблюдения экологических прав человека.

Одной из отличительных особенностей современного этапа развития международного экологического права является дальнейшее расширение круга международных отношений, регулируемых данной отраслью международного права. Непосредственным итогом этого процесса явилось дополнение двух традиционных предметных областей регулирования (отношений по поводу охраны окружающей среды и рационального природопользования) двумя новыми - отношениями по обеспечению экологической безопасности и обеспечению соблюдения экологических прав человека.

Именно это обстоятельство является причиной такого всеми признаваемого явления, как "экологизация" международных отношений, и дело здесь не в том, что эколого-ориентированные правовые нормы включаются в источники других отраслей международного права, тем самым якобы расширяя их предметную сферу. Тот факт, например, что принципы и нормы, устанавливающие свободу полетов в международном воздушном пространстве общего пользования, закреплены в конвенциях по морскому праву, не означает, что данный круг отношений изымается из предмета международного воздушного права и передается международному морскому праву. Такое положение вещей объясняется скорее сложившимися традициями и интересами целесообразности, что в конечном счете и предопределило отрицательное отношение подавляющего большинства участников III Конференции ООН по морскому праву к идее заключения по данному кругу вопросов отдельной специальной конвенции.

В отечественной юридической литературе можно встретить и иной подход к определению предмета регулирования международного экологического права, который берет свое начало с трудов проф. Д.И. Фельдмана, полагавшего, что в международном праве следует выделять не отрасли, а подотрасли, поскольку для любой существующей в нем совокупности норм характерен единый и общий для них метод регулирования. Разделяя эту точку зрения, проф. С.В. Молодцов, например, со ссылками на принцип свободы открытого моря и некоторые другие положения Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. пришел к выводу о возможности применения в международном воздушном праве положений, установленных международным морским правом. Позднее эту позицию разделила доктор юридических наук Е.С. Молодцова, указавшая на чисто академический интерес, который преследуют сторонники деления международного права на отрасли.

Наконец, доктор юридических наук Н.А. Соколова в своих работах поднимает вопрос об экологических "обременениях" норм, входящих в состав других отраслей международного права. По ее мнению, "это, к примеру, находит отражение в усилении защиты окружающей среды в период вооруженных конфликтов. Окружающая среда рассматривается как специальный гражданский объект, который находится под защитой норм международного гуманитарного права.. Аналогичную ситуацию можно наблюдать и в других отраслях международного права, когда его субъекты создают международно-правовые нормы по защите морской среды, космического пространства, по противодействию загрязнению атмосферного воздуха".

Как полагает Н.А. Соколова, инкорпорирование норм по защите окружающей среды в рамках той или иной отрасли придает этим нормам комплексный характер, позволяя рассматривать их, с одной стороны, как необходимый структурный элемент режима природной среды (морской, космической, воздушной, Антарктики и т.п.), которая подлежит экономическому использованию, научно-техническому освоению. В этом случае принятие правовых норм по охране соответствующих природных объектов представляет собой процесс отражения экологических требований в соответствующих отраслях. С другой стороны, такие нормы - необходимый системный элемент международного права окружающей среды. "Учет экологических интересов в рамках различных отраслей международного права, возможно, имеет серьезные теоретические последствия, поскольку усложняет характер международных договоров, кодифицирующих ту или иную отрасль", - заключает она.

Появление в международном экологическом праве двух новых предметных областей приходится на конец XX в.

Впервые идея международной экологической безопасности была предложена Президентом СССР в сентябре 1987 г. в связи с выдвижением концепции Всеобъемлющей системы международной безопасности (ВСМБ). В этой системе экологической безопасности отводилась подчиненная роль по отношению к экономической безопасности. Однако уже через год вопросы обеспечения экологической безопасности были выделены в самостоятельную предметную область, которая в настоящее время насчитывает обширный массив нормативных актов в виде резолюций Генеральной Ассамблеи ООН, многосторонних и двусторонних договоров и соглашений. Примером может служить Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Эстонской Республики о сотрудничестве в области охраны окружающей среды от 11 января 1996 г., в котором прямо указывается на обеспечение экологической безопасности как на область двустороннего сотрудничества.

В настоящее время концепция экологической безопасности ставится во взаимосвязь с проблемами стратегии социально-экономического развития с возложением обязанности по достижению и поддержанию экологической безопасности на все государства.

На практике бывает затруднительно подходить с одной меркой к реализации такого подхода различными странами и особенно к реагированию сообществом государств, группами государств или отдельными странами на ситуации, которые могут быть квалифицируемы как составляющие угрозу экологической безопасности и иметь место в пределах территории того или иного иностранного государства.

Обеспечение экологической безопасности - это комплексная деятельность, включающая в себя совокупность мер, где охрана окружающей среды является лишь одной из них. Условно ее можно назвать экологической мерой, что не должно приводить к отрицанию существования иных видов мер - политических, правовых и др. В экологическое сознание не должна закладываться мысль о возможности обеспечить экологическую безопасность населения (или всего человечества в целом) только через природоохранную деятельность. Безопасность вообще - это состояние защищенности, обеспечиваемое организационно-правовыми, экономическими, научно-технологическими и иными средствами.

Экологическая безопасность может быть локальной, районной, региональной, национальной и глобальной. Такое деление позволяет прежде всего определить круг мер, применимых для обеспечения экологической безопасности того или иного уровня. Сама же экологическая безопасность имеет интернациональный, глобальный характер. Проблемы экологической безопасности затрагивают всех, невзирая на богатство и бедность, ибо ни один народ не может чувствовать себя спокойно в случае экологических катастроф, происходящих вне его территории. Ни один народ не способен самостоятельно построить изолированную и независимую линию экозащиты.

Первичным структурным элементом экологической безопасности любого уровня, вплоть до универсального, является районная экологическая безопасность. Это, однако, не означает, что универсальная экологическая безопасность невозможна при наличии хотя бы одного случая несоблюдения районной экологической безопасности. Несомненно, существует определенный количественный и качественный порог (уровень допустимого риска) в данной области, ниже которого могут иметь место локальные экологические угрозы и даже катастрофы, не угрожающие экологической безопасности не только человечества в целом, но и соответствующего региона и государства. Однако угроза универсальной экологической безопасности влияет на экологическую безопасность любого без исключения экологического района.

Выдвижение концепции районной (и региональной) экологической безопасности не означает отрицания государственного суверенитета. Вопрос следует ставить иначе: составной частью системы национальной безопасности (в которую входит и экологическая безопасность) обязательно должны быть, кроме прочего, элементы районной (как и региональной и глобальной) экологической безопасности. В современном экологически взаимосвязанном мире иначе к этой проблеме подходить нельзя.

Если в международном экологическом праве выделение отношений по поводу обеспечения международной экологической безопасности можно считать свершившимся фактом, то на уровне национального законодательства отдельных государств признание категории "экологическая безопасность" происходит гораздо сложнее. Одни авторы рассматривают ее как составную часть охраны окружающей среды, другие ставят между ними знак равенства, третьи включают в содержание экологической безопасности не только охрану окружающей среды, но и рациональное использование, воспроизводство и повышение качества окружающей среды; наконец, высказывается мнение о том, что обеспечение экологической безопасности - деятельность, осуществляемая наряду с охраной окружающей природной среды.

Понятие "экологическая безопасность" сравнительно недавно вошло в научный, политический и нормативный оборот. В то же время в развивающихся странах политики и общественность привыкают к нему медленно. Поэтому меньше шансов на восприятие в этих странах имеет предельно широкое определение понятия "экологическая безопасность", выработанное с позиций экосистемного подхода, основу которого составляет императив выживания человеческой цивилизации, помещающий экологическую проблематику и концепцию экологической безопасности на уровень таких глобальных проблем, как предотвращение термоядерной войны и обеспечение политической и военной безопасности. Для многих развивающихся государств более понятны соображения, относящиеся к насущным экологическим проблемам и трансграничному ущербу в формате двусторонних отношений.

Не является исключением в этом плане и национальное экологическое законодательство Российской Федерации. Здесь полемика вокруг целесообразности выделения категории "экологическая безопасность" в доктрине экологического права началась с принятием Конституции Российской Федерации 1993 г., которая в ст. 72 отнесла обеспечение экологической безопасности к предмету совместного ведения Российской Федерации и ее субъектов, наряду с охраной окружающей среды и природопользованием. Особенно обострилась дискуссия по этому вопросу после неудачной попытки принять в 1995 г. Закон "Об экологической безопасности", на который Президентом России было наложено вето из-за расплывчатости употребляемых в нем понятий, допускающих различные их толкования.

В настоящее время словосочетание "экологическая безопасность" присутствует в двух из 23 принципов охраны окружающей среды, закрепленных в Федеральном законе от 10 января 2002 г. N 7-ФЗ "Об охране окружающей среды" (ст. 3). Неоднократно это словосочетание встречается и в других статьях данного Закона, в более чем 90 других федеральных законах, в более чем 40 указах Президента РФ и более чем в 170 постановлениях Правительства РФ, в более чем 500 ведомственных нормативных правовых актах. Всего - более чем в 1600 актах.

Полагая, что термин "экологическая безопасность" был изобретен в годы перестройки для демонстрации инициатив, отсутствия застоя, проявления небезразличия со стороны государства к сфере охраны окружающей среды и не обнаружив принципиальных различий между "охраной окружающей среды" и "обеспечением экологической безопасности", профессор М.М. Бринчук, в частности, приходит к выводу, что "выделение в Конституции РФ "обеспечения экологической безопасности" как самостоятельного направления, наряду с природопользованием и охраной окружающей среды, было ошибкой авторов ст. 72". По его мнению, современная концепция правовой охраны окружающей среды основана на идее необходимости обеспечить предупреждение и возмещение вреда окружающей среде, здоровью и имуществу граждан, народному хозяйству, который может быть причинен загрязнением окружающей среды, порчей, уничтожением, повреждением, нерациональным использованием природных ресурсов, разрушением естественных экологических систем и другими экологическими правонарушениями, и реализация этой концепции направлена на защиту экологических интересов человека, общества, государства и окружающей среды, т.е. именно на обеспечение экологической безопасности.

Такой подход имел бы свой резон, а следовательно, и право на существование, если бы речь шла об "обычном" ухудшении качества окружающей среды в нарушение установленных стандартов. Но нельзя отрицать логику и в таком подходе, который ориентирует охранительные нормы в данной сфере на некий предел, порог допустимого загрязнения. И тогда предметом охраны (хотя и условно) становится "экологическая безопасность". Условность здесь приемлема в такой же мере, в какой мы говорим, например, о международной безопасности или о государственной безопасности, хотя объект охраны, в строгом смысле слова, и здесь можно было бы свести к состоянию защищенности жизненно важных интересов личности, общества и т.п.

Включение в предметную область международного экологического права отношений по поводу обеспечения соблюдения экологических прав человека не вызвало каких-либо разногласий среди отечественных правоведов. С.А. Боголюбов, М.М. Бринчук и многие другие единодушно поддержали это нововведение в своих научных статьях и учебниках. Более того, М.М. Бринчук, например, пошел еще дальше, предложив выделить экологические права из политических, гражданских, социальных, экономических и культурных в самостоятельную категорию. Особым статусом наделяет общепризнанные принципы и нормы международного права, которые касаются прав и свобод человека, и И.И. Лукашук, объясняя это тем, что они: а) обладают непосредственным действием; б) определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления, обеспечиваются правосудием. По этой причине, по его мнению, эта особая группа общепризнанных принципов и норм международного права обладает по крайней мере не меньшей силой, чем нормы Конституции РФ.

Впервые договорное закрепление одного из видов экологических прав - права на доступ к экологической информации - получило в Конвенции ЕЭК ООН об оценке воздействия на окружающую среду в трансграничном контексте 1991 г.

В 1994 г. Подкомиссией ООН по правам человека и окружающей среде был разработан проект Декларации принципов "Права человека и окружающая среда", в котором назывались уже четыре вида экологических прав человека: на доступ к экологической информации, на благоприятную окружающую среду, на доступ к экологическому правосудию и на участие общественности в процессе принятия решений по вопросам, касающимся окружающей среды. На основе этого проекта сегодня предлагается принять Международный пакт по экологическим правам человека по аналогии с уже имеющимися двумя международными пактами 1966 г.

В настоящее время указанные права наиболее полно кодифицированы в Конвенции ЕЭК ООН о доступе к информации, участии общественности в процессе принятия решений и доступе к правосудию по вопросам, касающимся окружающей среды, принятой 25 июня 1998 г. в Орхусе (Дания) (вступила в силу в 2001 г., РФ не участвует).

Самодостаточность экологических прав человека и, как следствие, включение в предмет международного экологического права отношений по поводу обеспечения их соблюдения подтверждены сегодня как доктриной, так и практикой международного права. При этом особо подчеркивается автономный, фундаментальный характер таких прав. Добавим к этому, что в настоящее время экологические права получают все более адекватную защиту в рамках европейской, американской и африканской региональных систем защиты прав человека.

Наличие у международного экологического права специфического круга общественных отношений, т.е. самостоятельного предмета регулирования, является одним из шести обязательных условий, которым должна отвечать любая совокупность международно-правовых принципов и норм, претендующая на роль самостоятельной отрасли международного права.

Другими пятью признаками самостоятельной отрасли международного права являются:

  • специфические нормы, регулирующие эти отношения;
  • достаточно крупная общественная значимость круга общественных отношений;
  • достаточно обширный объем нормативного правового материала;
  • заинтересованность общества в выделении новой отрасли права;
  • специальные принципы права, регулирующие построение новой отрасли права.

Рассматривая с этих позиций международное экологическое право, можно констатировать, что оно соответствует всем перечисленным признакам.

Не вдаваясь подробно в характеристику первого и последнего из названных признаков (им посвящены § 2 и 3 настоящей главы), отметим, что специфика природы и сущности принципов, норм и институтов международного экологического права состоит в том, что они применяются в процессе регулирования различных межгосударственных отношений экологического характера, их действие распространяется на все правоотношения такого рода.

Значимость международных экологических отношений для отдельных государств и для всего международного сообщества аксиоматична и не требует особых доказательств. Расширение экологических связей между всеми государствами, возрастающая экологическая взаимозависимость между ними, курс на перестройку международных экологических отношений на основе равноправия и взаимной выгоды - все это важнейшие факторы современного общественного развития, предпосылки развития дружественного сотрудничества между различными странами, упрочения мира, создания системы международной экологической безопасности. Именно глобальностью земной экологии определяется и особая острота проблемы сохранения и защиты окружающей среды.

По отношению к человеку природа выполняет ряд функций, связанных с удовлетворением его потребностей: экологическую, экономическую, эстетическую, рекреационную, научную, культурную.

Среди них первостепенное значение имеют экологическая и экономическая функции природы, обеспечивающие благоприятные условия для жизнедеятельности и поступательного развития человека.

Не случайно поэтому основное внимание мирового сообщества вот уже на протяжении последних четырех десятилетий сосредоточено на поиске путей "примирения" экологических и экономических интересов государств.

Принятые за это время многочисленные международные договоры, резолюции и декларации по вопросам международной экологической безопасности, защиты окружающей среды и рационального природопользования недвусмысленно свидетельствуют о том большом значении, которое мировое сообщество придает сегодня международным экологическим правоотношениям.

Обширен объем нормативного правового материала в сфере регулирования международных экологических отношений. В настоящее время действует более 1500 многосторонних и свыше 3000 двусторонних международных договоров и соглашений.

Сегодня по существу по всем наиболее крупным и наиболее важным природным объектам заключены соответствующие международные многосторонние соглашения, регламентирующие как взаимные права и обязанности участников в связи с их использованием, так и вопросы их охраны и предотвращения загрязнения из практически всех известных источников.

Наконец, многочисленные двусторонние договоры касаются в основном предотвращения трансграничного переноса загрязнения и решения пограничных природоохранных проблем.

Отличительной чертой таких соглашений, заключенных в последнее десятилетие, является включение в них положений, направленных на обеспечение экологической безопасности и устойчивого развития участвующих сторон.

Заинтересованность как отдельных государств, так и в целом международного сообщества в существовании самостоятельной отрасли - международного экологического права - очевидна. Она выражена в уже отмеченном огромном нормативном правовом материале международного характера.

Об этом же свидетельствуют многочисленные практически ежегодно созываемые международные конференции по вопросам охраны, защиты и использования окружающей среды, среди которых особое место занимают Стокгольмская конференция ООН по проблемам окружающей человека среды 1972 г.,

Конференция ООН по окружающей среде и развитию в Рио-де-Жанейро 1992 г. и Всемирная встреча на высшем уровне по устойчивому развитию в Йоханнесбурге 2002 г. К этому списку можно добавить созываемые ежегодно, начиная с 2009 г., конференции ООН по изменению климата.

Являясь частью международного права, международное экологическое право имеет тот же субъектный состав, что и международное право в целом. То, что в международном экологическом праве иногда говорится о правах и интересах лиц, народов, поколений и т.п., далеко не равнозначно их правосубъектности. "Традиционные" субъекты международного права защищают указанные интересы.

Субъектами международного экологического права являются: 1) государства; 2) нации и народы, ведущие борьбу за свою государственную независимость; 3) международные межправительственные организации.

Основными субъектами международного экологического права являются государства. Нации и народы выступают субъектами международного экологического права в период становления их государственности. Международные межправительственные организации - производные субъекты международного права. Их международная экологическая правосубъектность определяется международными соглашениями государств об учреждении и функционировании каждой из этих организаций. Правосубъектность международной межправительственной организации ограничена, поскольку она может осуществляться лишь по конкретным вопросам, указанным в соглашении государств об учреждении этой организации.

Правильное определение круга субъектов международного экологического права имеет важное значение потому, что иногда можно встретить утверждение о том, что международное экологическое право регулирует взаимоотношения человечества с окружающей его природной средой. Последнее наглядно иллюстрируют, например, следующие слова Генерального секретаря ООН, которые предваряют текст проекта Международного пакта по окружающей среде и развитию (в ред. 1995 г.): "

Устав ООН регулирует отношения между государствами. Всеобщая декларация прав человека имеет применение к отношениям между государством и индивидом. Настало время создать документ, регулирующий отношения между человечеством и природой".

Как мы видим, речь здесь идет не об отношениях государств по поводу охраны и использования природных ресурсов, а о создании некоего неюридического социоприродного "правоотношения".

При всем понимании причин, порождающих данные высказывания, нельзя переходить грань теоретически допустимого. Природа как таковая в принципе не в состоянии выступать субъектом правоотношений.

Государства, обладая таким особым качеством, как суверенитет, имеют универсальную международную правосубъектность в сфере охраны окружающей среды.

Что касается правосубъектности наций и народов, ведущих борьбу за свою государственность, то она применительно к международным экологическим отношениям не обладает какими-либо особенностями. Их законные представители на равных условиях с государствами приглашаются на международные конференции по проблемам окружающей среды, подписывают принимаемые на таких конференциях итоговые документы и несут ответственность за их выполнение.

Специфика международной правосубъектности международных межправительственных организаций в сфере охраны окружающей среды не столь очевидна, как, например, это имеет место в международном космическом праве, где действующие международные "космические" договоры для признания международных межправительственных организаций субъектами международного космического права требуют, чтобы они сделали заявление о принятии ими на себя прав и обязанностей, изложенных в соответствующих соглашениях, и чтобы большинство государств - членов этих организаций являлось участниками данного соглашения и Договора о принципах деятельности государств по исследованию и использованию космического пространства, включая Луну и другие небесные тела, 1967 г.

Подобного рода требования к международным организациям для признания их международной правосубъектности в международном экологическом праве отсутствуют, что не в последнюю очередь связано с отсутствием на универсальном уровне специализированных международных межправительственных экологических организаций.

По оценкам специалистов, в настоящее время в мире существует около 60 международных учреждений и агентств, занимающихся экологическими проблемами, но действуют они разрозненно и несогласованно. В той или иной степени в международное природоохранное сотрудничество сегодня на глобальном уровне вовлечено большинство специализированных учреждений ООН: Международная морская организация (ИМО), Продовольственная и сельскохозяйственная организация Объединенных Наций (ФАО), Международная организация гражданской авиации (ИКАО), Группа Всемирного банка,

Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ), Международное агентство по атомной энергии (МАГАТЭ), Всемирная торговая организация (ВТО) и т.д. В структуре ООН можно отметить такие вспомогательные организационные единицы, как Программа ООН по окружающей среде (ЮНЕП),

Комиссия по устойчивому развитию (КУР), пять региональных социально-экономических комиссий и т.д.

Можно отметить возрастающую роль секретариатов различных международных экологических соглашений в деле международного экологического управления.

Сложившаяся ситуация, с одной стороны, объясняется тем, что экологическая проблематика по своей сути интегрирована практически во все сферы человеческой деятельности (транспорт, сельское хозяйство, строительство и т.д.) и поэтому большинство международных организаций, следуя объективной реальности международных отношений, включают экологическую проблематику в свою сферу деятельности. С другой стороны, отсутствие единого международного механизма управления в экологической сфере порождает множество проблем, дублирование некоторых функций управления.

Напомним, что впервые вопрос о создании единой институциональной основы международного природоохранного сотрудничества был поставлен еще в конце 60-х - начале 70-х годов XX в.

Обсуждение вопросов, связанных со статусом и функциями предполагаемого международного органа (или организации), началось сразу после принятия Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН 2398 (XXIII) от 3 декабря 1968 г., в которой содержалось решение о созыве в 1972 г. Стокгольмской конференции по проблемам окружающей человека среды. Высказывались различные точки зрения относительно характера и правового положения такого органа или организации. При этом никто тогда не выступил за создание еще одного специализированного учреждения ООН, который бы занимался исключительно сферой природоохранения и природопользования. У одних это было связано с общим негативным отношением к деятельности специализированных учреждений ООН в целом, и они выражали большие сомнения относительно способности международной организации такого рода эффективно решать экологические проблемы на глобальном уровне. Другие считали, что уже имеющиеся специализированные учреждения ООН, такие как ВМО, ВОЗ, ИМО, ФАО, МОТ и другие, в рамках своей уставной компетенции достаточно внимания уделяют проблемам окружающей среды и что создание новой международной организации со статусом специализированного учреждения поставит ее в один ряд с уже существующими и не сможет обеспечить ей ведущую роль в налаживании необходимого уровня и степени координации усилий государств в экологической области. Третьи вообще полагали, что отсутствуют какие-либо объективные предпосылки для создания универсальной международной организации, так как суждения об экологической опасности носят преувеличенный характер, а с имеющимися трудностями вполне можно справиться с помощью региональных организационных структур.

Большой поддержкой среди ученых и правительств пользовалась идея учреждения новой комиссии по проблемам окружающей среды в рамках Экономического и Социального Совета ООН (ЭКОСОС). При этом основной акцент делался на широкие полномочия, которыми по Уставу ООН обладает ЭКОСОС и которые в том числе охватывают сферу экологии. Противники такого решения вопроса указывали на то, что в рамках ЭКОСОС уже функционируют семь комиссий и что создание еще одной принизит значение взаимодействия государств в экологической сфере. По их мнению, ЭКОСОС вообще не в состоянии осуществлять деятельность по формированию политики в той или иной области и рассматривается, в частности, развивающимися странами как орган, защищающий интересы промышленно развитых государств. Кроме того, формирование штата сотрудников ЭКОСОС через Департамент ООН по экономическим и социальным вопросам, как они считали, нанесет вред идее создания независимого персонала для содействия решению экологических проблем.

В качестве возможной альтернативы выдвигалось предложение о создании специального комитета Генеральной Ассамблеи ООН или специального подразделения в рамках Секретариата ООН.

Наконец, вносились проекты создания специальной международной организации с ограниченным числом членов вне системы ООН, которая обладала бы контрольными и принудительными функциями.

В итоге предпочтение было отдано все-таки ООН как организации, наделенной ее государствами-членами практически универсальной международной правосубъектностью. В ее составе на основании ст. 22 Устава была учреждена Программа ООН по окружающей среде (ЮНЕП) со статусом вспомогательного органа Генеральной Ассамблеи.

Оперативность, с которой ООН отреагировала на рекомендацию Стокгольмской конференции (ЮНЕП была учреждена 15 декабря 1972 г. резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 2997 (XXVII)), свидетельствует об острой заинтересованности практически всех членов ООН в выработке эффективного институционального механизма в данной области. Однако такое половинчатое решение свидетельствовало о неготовности государств пойти дальше и создать не просто действенный международный, а наднациональный механизм в данной сфере. Между тем в области защиты окружающей среды потребность в таких наднациональных механизмах ощущается все более остро.

Не могла спасти ситуацию и изобретенная специально для ЮНЕП так называемая каталитическая роль, которая представлялась ее разработчиками как новая разновидность функции управления, возникшей в результате приспособления организационной структуры системы ООН к глобальной проблематике. О том, что никакого управления здесь нет, а имеет место самая обычная координация, свидетельствует следующее определение данной функции: "в условиях, когда в деятельности по той или иной глобальной проблеме потенциально может и должно участвовать большое число различных учреждений ООН, центральная координирующая инстанция системы должна стремиться не столько брать на себя выполнение общей рабочей программы, сколько выступать в роли инициатора проектов, оперативное выполнение которых следует передавать соответствующим по своему профилю подразделениям общей системы ООН".

В этой связи не вызывает удивления тот факт, что буквально сразу же после учреждения ЮНЕП стали выдвигаться предложения по усовершенствованию и улучшению деятельности мирового сообщества в области охраны окружающей среды, включающие в себя как проекты, направленные на перераспределение полномочий и функций между уже существующими международными организациями и учреждениями, так и идеи создания новых органов и организаций.

Среди первой группы предложений, относящихся к усилению роли ЮНЕП, особого внимания заслуживают выдвинутая Международной комиссией ООН по окружающей среде и развитию во главе с Г.Х. Брундтланд (Комиссия Брундтланд) идея расширения ее полномочий и финансовой поддержки (1987 г.), проект Великобритании о преобразовании ЮНЕП в специализированное учреждение ООН (1983 г.) и инициатива СССР о превращении ЮНЕП в Совет экологической безопасности (1989 г.). К этой же группе можно отнести предложение Великобритании о передаче экологических проблем в область компетенции специального органа системы главных органов ООН путем расширения полномочий Совета Безопасности ООН в соответствии со ст. 34 Устава ООН и путем создания специального сессионного комитета Генеральной Ассамблеи ООН (1983 г.), а также проект преобразования Совета по опеке ООН в Совет экологической безопасности.

Вторая группа включает в себя предложение Комиссии Брундтланд учредить Комиссию ООН по экологоустойчивому развитию, возглавляемую Генеральным секретарем ООН, проект СССР по созданию Центра чрезвычайной экологической помощи и идею, выдвинутую участниками Гаагской конференции 1989 г., об учреждении нового главного органа ООН по экологии.

В любом случае позиции ЮНЕП как центрального органа системы ООН по организации и стимулированию международного природоохранного сотрудничества нуждаются в усилении. ЮНЕП должна быть преобразована в полновесную международную организацию, действующую и основанную на базе международного договора, имеющую полноценный секретариат, финансирование и систему сессионных и постоянно действующих органов, поставленных между собой в строгую иерархическую зависимость. Она должна быть наделена правом принимать обязательные для государств решения прямого действия по аналогии с практикой Совета Безопасности ООН, когда по вопросам поддержания международного мира и безопасности он действует в соответствии с гл. VI и VII Устава ООН.

Внесение такого рода изменений в функциональные возможности ЮНЕП неизбежно отразится на ее правовом статусе и возможностях реально воздействовать на процесс сохранения и защиты окружающей среды, что в современных условиях является крайне важным, если учесть, что мировые экологические проблемы превосходят существующие возможности как самой Программы, так и хорошо зарекомендовавших себя специализированных учреждений ООН.

В этой ситуации вполне реалистичным выглядит предложение, выдвинутое 23 сентября 2009 г. на 64-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН Президентом Франции, учредить Международную экологическую организацию в 2012 г. на саммите по устойчивому развитию "Рио+20" (региональное объединение латиноамериканских стран плюс "большая двадцатка") - форуме, который предложила провести Бразилия.

На региональном уровне, напротив, существуют многочисленные международные межправительственные организации, в учредительных документах которых имеются разделы, посвященные охране окружающей среды. Это, например, Европейский союз, Ассоциация государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН), Содружество Независимых Государств (СНГ), Североамериканская зона свободной торговли (НАФТА) и др. Распространение компетенции региональных организаций на сферу экологии, а также создание специальных региональных институциональных структур обусловлено прежде всего остротой экологических проблем, испытываемых государствами в том или ином районе земного шара.

Принципы международного экологического права

В силу своей универсальности и императивности основу регулирования международных экологических отношений составляют общепризнанные принципы современного международного права.

Все отраслевые (специальные) принципы международного экологического права должны им соответствовать. Они служат мерилом правомерности всех норм международного права, в том числе и норм международного экологического права.

Сегодня к числу таких общепризнанных принципов принято относить: суверенное равенство, уважение прав, присущих суверенитету; воздержание от применения силы или угрозы силой; нерушимость границ; территориальная целостность государств; мирное разрешение международных споров; невмешательство в дела, по существу входящие во внутреннюю компетенцию государства; уважение прав человека и основных свобод; равноправие и право народов распоряжаться своей судьбой; сотрудничество между государствами; добросовестное выполнение обязательств по международному праву.

Соблюдение фундаментальных общепризнанных принципов международного права имеет основополагающее значение для эффективного международно-правового регулирования защиты окружающей среды. Роль и значение этих принципов еще более возрастают в связи с проблемой переноса загрязнения за пределы территории одного государства на большие расстояния.

На примере принципа международного сотрудничества проиллюстрируем, как общепризнанные принципы общего международного права трансформируются применительно к специфике международных экологических отношений.

Принцип международного сотрудничества в настоящее время является одним из основополагающих в международно-правовом регулировании охраны окружающей среды. На нем основываются практически все действующие и разрабатываемые в данной области международно-правовые акты. В частности, он закреплен в Конвенции об охране природы в южной части Тихого океана 1976 г., Боннской конвенции о сохранении мигрирующих видов диких животных 1979 г., Конвенции о сохранении морских живых ресурсов Антарктики 1980 г., Конвенции ООН по морскому праву 1982 г., Венской конвенции об охране озонового слоя 1985 г.

В Декларации Стокгольмской конференции ООН по проблемам окружающей человека среды 1972 г. данный принцип раскрывается следующим образом (Принцип 24): "Международные проблемы, связанные с охраной и улучшением окружающей среды, следует решать в духе сотрудничества всех стран, больших и малых, на основе равноправия. Сотрудничество, основанное на многосторонних и двусторонних соглашениях или на другой соответствующей основе, крайне важно для организации эффективного контроля, предотвращения, уменьшения и устранения отрицательного воздействия на окружающую среду, связанного с деятельностью, проводимой во всех сферах, и это сотрудничество следует организовать таким образом, чтобы в должной мере учитывались суверенные интересы всех государств".

При самом добросовестном прочтении и толковании данного Принципа невозможно вывести из него именно обязанность сотрудничать, а не просто декларативное пожелание. Это с очевидностью следует из таких элементов Принципа, как: "следует решать в духе сотрудничества..", "крайне важно для..", "это сотрудничество следует организовать таким образом, чтобы в должной мере учитывались суверенные интересы всех государств".

Принцип 7 принятой на Конференции ООН по окружающей среде и развитию 1992 г. Декларации по окружающей среде и развитию гласит: "Государства сотрудничают в духе глобального партнерства в целях сохранения, защиты и восстановления чистоты и целостности экосистемы Земли. С учетом того что различные государства в неодинаковой степени способствовали ухудшению состояния окружающей среды планеты, они несут общие, но дифференцированные по своей степени обязанности. Развитые страны признают ответственность, которая лежит на них в контексте международных усилий по обеспечению устойчивого развития, с учетом того бремени, которое налагают их общества на окружающую среду планеты, и тех технологий и финансовых ресурсов, которыми они обладают".

Необходимость международного природоохранного сотрудничества диктуется сегодня целым рядом объективных факторов, которые принято условно подразделять на два вида: естественно-экологические и социально-экономические.

К числу естественно-экологических факторов относятся:

- единство биосферы Земли. В биосфере все взаимосвязано. Истинность данного утверждения сейчас уже не нуждается в доказательстве, оно принято за аксиому мировой наукой. Любое, пусть даже самое незначительное на первый взгляд, изменение в состоянии одного природного ресурса неизбежно оказывает прямое или косвенное воздействие во времени и в пространстве на положение других.

Высокая степень экологической взаимозависимости государств как внутри отдельных регионов, так и между ними, взаимозависимости ресурсов природной среды приводит к быстрому перерастанию многих национальных экологических проблем в международные. Природа как существующий независимо от человека феномен, и государственные, и вообще административные границы как результат исторического развития общества - несовместимые, лежащие в различных плоскостях понятия. Природа не знает и не признает государственных и административных границ;

- наличие универсальных природных объектов и ресурсов, эффективная охрана и защита которых, равно как и рациональное использование, невозможны в рамках и усилиями одного, отдельно взятого, государства (Мировой океан с его биологическими и минеральными ресурсами, атмосферный воздух, озоновый слой атмосферы, околоземное космическое пространство, Антарктика с ее флорой и фауной).

Такое положение вещей не только прямо подтверждается многочисленными договорами и соглашениями, заключенными государствами по поводу указанных природных объектов, но и может быть косвенно выведено из соответствующих положений национального экологического законодательства. Так, например, среди источников, в соответствии с которыми обеспечивается охрана озонового слоя атмосферы от экологически опасных изменений, ст. 54 Федерального закона от 10 января 2002 г. N 7-ФЗ "Об охране окружающей среды" (в ред. 2009 г.) в первую очередь указывает на международные договоры РФ и общепризнанные принципы и нормы международного права (иными словами, на правовую базу международного сотрудничества), а уже потом на "законодательство Российской Федерации";

- существование так называемых разделяемых природных ресурсов и объектов, в отношении управления охраной и использования которых превалирует жесткая взаимозависимость ограниченного круга сопричастных к ним государств (трансграничные водотоки, явно выраженные целостные экосистемы, расположенные на территории двух или нескольких государств, популяции животных и особо ценных растений, район обитания которых пересекают государственные границы, иные природные комплексы, отдельные части которых находятся на территории различных государств). В отношении таких разделяемых природных объектов должны вырабатываться и применяться единые природоохранные правила. Эти правила должны быть восприняты всеми государствами, территории которых входят в одну экосистему. Иначе комплексное освоение экосистем не может быть достигнуто, а природе будет нанесен значительный, а иногда и непоправимый урон.

В последние годы в доктрине международного экологического права разделяемые природные ресурсы стали рассматриваться с точки зрения концепции экологического районирования, которая является важным дополнительным резервом к универсальным, региональным, субрегиональным, национальным и двусторонним средствам и методам в борьбе с экологическими трудностями.

Формирование, принятие и применение основных нормативных источников в области управления районной экологической политикой в различных государствах, относящихся к соответствующему экологическому району, должны базироваться на унифицированных (модельных) началах. Правовые средства районного экологического планирования, экологического мониторинга и экологической экспертизы должны быть общими для всех государств соответствующего экологического района, а законодательные акты, принимаемые в государствах, относящихся к одному экологическому району, должны быть максимально унифицированы.

На таких же в принципе позициях находится и российское экологическое законодательство, которое в Федеральном законе от 14 марта 1995 г. N 33-ФЗ "Об особо охраняемых природных территориях" (в ред. 2009 г.) в п. 7 ст. 11 и п. 9 ст. 16 установило, что расположение государственных природных заповедников и национальных парков "на территориях двух и более субъектов Российской Федерации не может быть основанием для нарушения" их "территориальной целостности или изменения статуса";

- ограниченность пространства и ресурсов биосферы;

- объявление или перспектива объявления отдельных уникальных природных объектов частью всемирного наследия. Соответственно, вопрос переносится в плоскость международного сотрудничества по их защите. "Внутренние" меры защиты в этом отношении, в случае их принятия, должны быть строго скоординированы с международными. Дублирование или позитивное превосходство одних мер по сравнению с другими здесь возможно и даже полезно. Важно не допускать расхождения в негативную сторону.

К числу социально-экономических факторов относятся:

- заинтересованность народов в справедливом обмене экономическими средствами жизни, базирующимися на использовании природных богатств;

- превращение современного мирового хозяйства в единый, целостный организм, глобальный по своим масштабам. Основным направлением развития мирового хозяйства в настоящее время является движение человечества к созданию единого рынка товаров, услуг, инвестиций (капиталов), или, другими словами, к единому экономическому пространству. Это привело к тому, что усилилось "давление" на ресурсный потенциал планеты и обострились проблемы ресурсопользования вследствие превращения последних в главную ценность, позволяющую государствам обеспечивать функционирование своих национальных экономик;

- дороговизна экологических программ и проектов. Расходы в большинстве стран мира на охрану окружающей среды сегодня уже находятся на пределе экономически оправданного уровня (в США - 1,5% ВВП, во Франции - 0,4%, в Италии - 0,6%, Швеции, Дании и Бельгии - 1%, в ФРГ - 2,5%, Японии - 1,8%);

- отсутствие во многих государствах должных материальных возможностей рационального использования окружающей человека природной среды, а также "наилучших практически применимых средств" для защиты окружающей среды;

- свободное, беспрепятственное перемещение через государственные границы загрязняющих веществ. Хрестоматийным примером может служить печально известный препарат ДДТ, который был обнаружен в Антарктике в печени пингвинов. Опасность, возникшая в одном конце земного шара, нарушая всемирную систему экологических связей и отношений, будет угрожать всему человечеству.

Казалось бы, интересы обеспечения международной и национальной экологической безопасности, охраны окружающей среды и рационального природопользования требуют от всех стран участия во всех возможных формах сотрудничества. Однако политические и экономические реалии заставляют делать выбор в пользу одной формы сотрудничества, воздерживаясь от другой, а иногда и вовсе отказываться от какого-либо сотрудничества.

Это особенно наглядно демонстрируют примеры большинства развивающихся государств, которые, определяя формы своего участия в международном сотрудничестве по вопросам охраны окружающей среды, экологической безопасности и рационального природопользования, нередко стоят перед выбором, что предпочесть: универсальную, региональную или двустороннюю форму сотрудничества?

Или в каком сочетании их использовать?

Как правило, без сотрудничества в данной сфере не обойтись, исходя из необходимости защиты своих же интересов. Национальными средствами здесь можно ограничиться только в исключительных случаях. Какими бы совершенными ни были национальные нормативные правовые акты и практические меры по охране окружающей среды, они, в силу единства земной биосферы, в состоянии соответствовать задаче обеспечения экологической безопасности, только если подобные же нормативные акты и меры принимаются синхронно всеми государствами мира или, в исключительных случаях, хотя бы соседними. Отсюда возрастает значение, возникает даже императивность международного сотрудничества.

Глобальное (универсальное) международное сотрудничество в рассматриваемой здесь области не должно противопоставляться региональному, двустороннему и любому иному, а также соответствующим внутригосударственным мерам. Все это - системные отношения в рамках одной общей задачи - обеспечения экологической безопасности человечества в целом. Поэтому и усиливается акцент в пользу принятия всеми государствами мира указанной выше обязанности. Рекомендательных норм в данной области при всей их полезности явно недостаточно.

В зависимости от конкретных проблем природоохранное сотрудничество может быть отнесено к сфере политического, экономического, научно-технического или правового сотрудничества государств.

При этом если сотрудничество по политическим вопросам направлено прежде всего на создание благоприятных международных условий, способствующих решению задачи охраны окружающей среды, то, например, сотрудничество в правовой области ведет к разработке и принятию международно-правовых принципов и норм, определяющих правовую природу и статус окружающей среды в целом или отдельных ее компонентов, цели осуществления природоохранной деятельности и международного сотрудничества в этой области, укрепляющих международный правопорядок, а также прогрессивно развивающих и кодифицирующих международное экологическое право.

Характер и динамика развития современных эколого-кризисных отношений настоятельно диктуют необходимость совместных усилий всех государств для решения экологических проблем, требующих как межрегионального, так и глобального охвата. Поиск путей объединения усилий государств и народов для успешного решения проблемы охраны окружающей среды и рационального использования природных ресурсов должен осуществляться на базе и в строгом соответствии с общепризнанным международно-правовым принципом сотрудничества. Идея сотрудничества государств пронизывает

Устав ООН от начала до конца. Статья 1 Устава ООН, перечисляя цели организации, главной из которых является поддержание международного мира и безопасности, устанавливает, что ООН должна быть "центром для согласования действий наций в достижении этих общих целей".

Развивая эти положения Устава, Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН, 1970 г. определяет содержание принципа сотрудничества следующим образом:

  • государства обязаны сотрудничать друг с другом в различных областях международных отношений с целью поддержания международного мира и безопасности, содействия международной экономической стабильности и прогрессу, установления всеобщего уважения и обеспечения прав и основных свобод человека;
  • сотрудничество между государствами должно осуществляться независимо от различий их политических, экономических и социальных систем;
  • государства должны сотрудничать в деле содействия экономическому росту во всем мире, особенно в развивающихся странах.

Иными словами, Устав ООН провозглашает обязанностью не всякое сотрудничество, а лишь то, которое соответствует в первую очередь задачам поддержания мира и международной безопасности.

Что же касается конкретных видов сотрудничества, то оно должно осуществляться в соответствии с принципами суверенного равенства государств и невмешательства в дела, по существу входящие в их внутреннюю компетенцию.

Такой подход к оценке принципа международного сотрудничества в настоящее время нуждается в определенной корректировке, по крайней мере применительно к сфере охраны окружающей среды и рационального природопользования. Сегодня, когда признается настоятельная необходимость срочного изыскания эффективного международного механизма выхода человечества из сложившейся в данной области катастрофической ситуации, все более отчетливой становится неспособность многочисленных концепций и программ, государственных законов и подзаконных актов, действующих норм международного права остановить приближающуюся глобальную экологическую катастрофу. Необходим нетрадиционный подход, который должен оцениваться по единственному критерию - императиву спасения человечества.

Грозные реалии современной эколого-кризисной обстановки в мире настоятельно диктуют необходимость подходить к принципу сотрудничества в сфере международных экологических отношений через призму концепции международной экологической безопасности.

С учетом сказанного юридическое содержание принципа сотрудничества в области охраны окружающей среды и рационального природопользования сегодня может быть раскрыто через юридическую обязанность государств, независимо от их общественного и государственного строя, сотрудничать друг с другом по вопросам поддержания мира и международной (в том числе экологической) безопасности, а также способствовать совершенствованию международного экологического правопорядка.

Международное природоохранное сотрудничество должно осуществляться на равноправной и взаимовыгодной основе. Это, в частности, означает активизацию торгового обмена экологически безвредной техникой и технологией, продажу патентов и лицензий, связанных с охраной окружающей среды, учет опыта промышленно развитых стран, оказание помощи развивающимся государствам в выборе путей и форм экономического развития, не вызывающих ухудшения качества окружающей среды.

Для решения проблем окружающей среды и развития государства постановили создать новую форму партнерских отношений. Эта форма отношений обязывает все государства осуществлять постоянный и конструктивный диалог, определяемый необходимостью создания более эффективной и справедливой мировой экономики, учитывая все большую взаимозависимость сообщества наций и тот факт, что устойчивое развитие должно стать приоритетным вопросом в повестке дня международного сообщества. Для успеха этих новых партнерских отношений важно преодолеть дух конфронтации и стремиться к созданию атмосферы подлинного сотрудничества и солидарности. Также важно укреплять национальную и международную политику и многостороннее сотрудничество в целях приспособления к новым реалиям.

Отраслевые (специальные) принципы международного экологического права как таковые носят общий характер и не могут отличаться от государства к государству (или группы государств), от региона к региону.

Большую роль в формировании международного экологического права в целом и его принципов в частности играют международные конференции по проблемам окружающей среды. Первым таким международным форумом явилась Конференция ООН по проблемам окружающей человека среды, состоявшаяся в Стокгольме в 1972 г. Второй форум - Конференция ООН по окружающей среде и развитию - состоялся в 1992 г. в Рио-де-Жанейро. Обе конференции завершились принятием так называемых деклараций принципов: на Стокгольмской конференции - Декларации по проблемам окружающей человека среды, а на Конференции в Рио - Декларации по окружающей среде и развитию.

Обе Декларации принято относить к категории источников "мягкого" права, которые требуют особых способов для имплементации. Анализ содержащихся в них принципов показывает, что они разнородны по своему характеру. Некоторые из них не являются нормами права не только потому, что не вошли в международно-правовую практику государств, но и в силу того, что по своему содержанию и вложенному в них смыслу не являются правовыми нормами. Это полностью соответствует положению правовой доктрины о том, что под принципами международного экологического права могут пониматься как нормы права (принципы-нормы), так и неправовые категории (принципы-идеи).

Например, в Стокгольмской декларации 1972 г. к принципам-идеям относятся положения, закрепленные в Принципах 2 - 5. Они содержат в себе призывы к сохранению возобновляемых и невозобновляемых природных ресурсов Земли, а также к предотвращению загрязнения окружающей среды.

Наряду с принципами-идеями Стокгольмская декларация содержит и принципы-нормы, которые впоследствии превратились в правовые нормы международного экологического права (Принципы 7, 21 - 24). Так, положения Принципа 7 Декларации, в котором говорится, что "государства принимают все возможные меры для предотвращения загрязнения морей веществами, которые могут поставить под угрозу здоровье человека, нанести вред живым ресурсам и морским видам, нанести ущерб судоходству или создать препятствия для других законных видов использования морей", нашли свое договорное закрепление в Конвенции по предотвращению загрязнения моря с судов (Конвенция МАРПОЛ 73/78), в Лондонской конвенции по предотвращению загрязнения моря сбросами отходов и других материалов 1972 г. и в других международно-правовых документах в этой области. На нем основаны положения принятой в 1982 г. Конвенции ООН по морскому праву, которая содержит общие принципы, касающиеся всех видов загрязнения моря.

Декларация по окружающей среде и развитию 1992 г. (Декларация Рио) пополнила перечень принципов защиты окружающей среды Стокгольмской декларации (26), доведя их число до 27, главным образом за счет принципов-идей.

Так, Принцип 1 провозглашает: "Забота о человеке является центральным звеном в деятельности по обеспечению устойчивого развития. Люди имеют право жить в добром здравии и плодотворно трудиться в гармонии с природой". Такой же характер имеет Принцип 25, устанавливающий, что "мир, развитие и охрана окружающей среды взаимосвязаны и неразделимы".

Большая часть принципов Декларации Рио посвящена проблеме обеспечения устойчивого развития и охраны окружающей среды и имеет социально-экономический характер (Принципы 3 - 9).

Наряду с этим в Декларации Рио содержится ряд принципов-норм, которые находят свое применение в качестве конкретных мер и обязательств в форме определенных международных договоров. Это принципы, в которых предусматриваются:

  • сотрудничество в противодействии перемещению или передаче в другие государства вредных для экологии и человека видов деятельности и веществ (Принцип 14);
  • принятие мер предосторожности, что означает, что в случае угрозы серьезного или необратимого ущерба отсутствие полной научной уверенности не должно использоваться в качестве предлога для отсрочки принятия эффективных с точки зрения затрат мер по предупреждению ухудшения состояния окружающей среды (Принцип 15);
  • оценка экологических последствий в качестве национального инструмента в отношении предлагаемых видов деятельности, которые могут оказать неблагоприятное воздействие на окружающую среду (Принцип 17);
  • направление уведомлений и соответствующей информации заинтересованным государствам или проведение консультаций с ними относительно мероприятий, которые могут иметь потенциально неблагоприятные трансграничные последствия (Принцип 19);
  • незамедлительное уведомление других государств о любых стихийных бедствиях или других чрезвычайных ситуациях, которые способны привести к неожиданным вредным последствиям для окружающей среды в этих государствах (Принцип 18);
  • помощь государствам, пострадавшим от последствий указанных в предыдущем пункте бедствий или ситуаций (Принцип 18).

Так, Принцип 14 нашел свое отражение в Базельской конвенции о контроле за трансграничной перевозкой опасных отходов и их удалением 1989 г. Принцип 15 нашел свое воплощение (в форме ссылки либо полного воспроизведения) во многих договорах: Рамочной конвенции ООН об изменении климата 1992 г. (ст. 3(3)), Конвенции о биологическом разнообразии 1992 г. (преамбула), Бамакской конвенции о запрете импорта в Африку опасных отходов и о контроле за трансграничным перемещением опасных отходов в пределах Африки 1991 г.

Принцип 17 также закреплен в ряде международных договоров и соглашений. Так, в частности, проведение оценки воздействия хозяйственной деятельности на окружающую среду (ОВОС) предусмотрено в таких международных договорах, как Протокол об охране окружающей среды 1991 г. к Договору об Антарктике 1959 г., Конвенция об оценке воздействия на окружающую среду в трансграничном контексте 1991 г. и в Протоколе по стратегической экологической оценке 2003 г. к Конвенции об оценке воздействия на окружающую среду в трансграничном контексте 1991 г.

Наконец, Принцип 18 (незамедлительное уведомление других государств о любых стихийных бедствиях или других чрезвычайных ситуациях, которые способны привести к неожиданным вредным последствиям для окружающей среды в этих государствах) лежит в основе всей Конвенции об оперативном оповещении о ядерной аварии 1986 г. и Конвенции о помощи в случае ядерной аварии или радиационной аварийной ситуации 1986 г.

Из всех изложенных в Декларации Рио принципов-норм системообразующее значение для международного экологического права как отрасли имеют Принципы 2, 13, 26 и 27. Причем Принцип 2, воспроизводящий содержание Принципа 21 Стокгольмской декларации 1972 г., исследователи выделяют особо.

В соответствии с Принципом 2 Декларации Рио "государства обладают суверенным правом на разработку своих собственных ресурсов в соответствии с их собственной политикой в области окружающей среды и развития, а также несут обязанность обеспечивать, чтобы деятельность, ведущаяся под их юрисдикцией или контролем, не причиняла ущерба окружающей среде других государств или районов, находящихся за пределами национальной юрисдикции".

В настоящее время отраслевые принципы международного экологического права наиболее полно неофициально кодифицированы в проекте международного договора, получившего название "Проект Международного пакта по окружающей среде и развитию", который был разработан в 1995 г. специалистами МСОП (существует в 4-й редакции от 22 сентября 2010 г.). Этот документ впервые провел четкий водораздел между принципами-идеями и принципами-нормами, выделив среди последних девять следующих принципов:

  • обеспечение соблюдения конституционных экологических прав человека;
  • недопустимость нанесения трансграничного ущерба окружающей среде;
  • экологически обоснованное рациональное использование природных ресурсов;
  • предосторожность, или предосторожный подход;
  • недопустимость радиоактивного заражения окружающей среды;
  • защита экологических систем Мирового океана;
  • запрет военного или любого иного враждебного использования средств воздействия на природную среду;
  • обеспечение экологической безопасности;
  • международно-правовая ответственность государств за ущерб, причиненный окружающей среде.

Особенностями происходящего процесса становления международного экологического права следует объяснять тот факт, что отраслевые принципы в данной области нельзя считать чем-то застывшим, окончательно сформировавшимся. Мы являемся свидетелями именно процесса. По этой причине вполне вероятно появление в ближайшем будущем и других правовых принципов деятельности.

Принцип обеспечения соблюдения конституционных экологических прав человека не имеет прямого действия и зависит от того, какие конкретные экологические права человека закреплены в конституциях и конституционных актах государств. Поэтому данный принцип в отношении конкретного государства следует толковать так: "Что предусмотрено вашей Конституцией и конституционными законами в отношении экологических прав человека, то и соблюдайте".

Первой попыткой закрепления основного, фундаментального права человека на благоприятную окружающую среду принято считать Декларацию, разработанную конференцией ООН по проблемам окружающей человека среды в Стокгольме в 1972 г.

В ходе подготовки к конференции специально созданная межправительственная рабочая группа предложила текст Принципа 1 проекта Декларации изложить в следующей редакции: "Каждый имеет фундаментальное право на безопасную и здоровую окружающую среду для полного удовлетворения основных прав человека, включая право на уровень жизни, соответствующий его здоровью и благополучию". Однако в окончательном тексте Декларации этот Принцип был сформулирован иначе:

"Человек имеет основное право на свободу, равенство и благоприятные условия жизни в окружающей среде, качество которой позволяет вести достойную и процветающую жизнь, и несет главную ответственность за охрану и улучшение окружающей среды на благо нынешнего и будущих поколений".

Иными словами, авторы Декларации не стали прямо говорить о праве человека на благоприятную окружающую среду, а выразили эту идею косвенно - через конструкцию права человека на "благоприятные условия жизни в окружающей среде, качество которой позволяет вести достойную и процветающую жизнь".

Как следует из комментариев к ст. 14 проекта Международного пакта по окружающей среде и развитию (в ред. 2010 г.), в настоящее время это право закреплено в конституциях и иных законодательных актах более 100 государств, среди которых можно назвать Азербайджан (ст. 46), Аргентину (ст. 41), Бельгию (ст. 23), Данию, Испанию (ст. 45), Кыргызстан (ст. 35), Португалию (ст. 66), Российскую Федерацию (ст. 42), Украину (ст. 50), Финляндию (ст. 14a), ФРГ, Южную Корею, отдельные штаты США.

Формулировки этого права не отличаются единообразием, равно как разнообразна и техника его обеспечения. В одних случаях сами конституции содержат в себе специальные экологические гарантии.

В других - такие гарантии соединены с иными основными правами. В третьих - предусматривается использование основных прав в интересах защиты окружающей среды. Четвертая группа конституций увязывает основы экологической политики государственных учреждений и ведомств с защитой окружающей индивида природной среды.

Сегодня мировым сообществом достигнут определенный консенсус относительно четырех видов экологических прав: права на благоприятную окружающую среду, на доступ к экологической информации, на участие общественности в процессе принятия решений по вопросам, касающимся окружающей среды, на доступ к правосудию по вопросам, касающимся окружающей среды.

Наряду с указанными экологическими правами в правовой доктрине принято выделять так называемые дополнительные (смежные) экологические права: право на здоровье, право на доступ к питьевой воде, право собственности на природные ресурсы. В настоящее время зарождается новая категория специальных прав коренных народов на благоприятную окружающую среду и приоритетный доступ к природным ресурсам.

Принцип недопустимости нанесения трансграничного ущерба окружающей среде является центральным системообразующим принципом международного экологического права. Его нормативное содержание раскрывается в Принципе 21 Стокгольмской декларации 1972 г. и в Принципе 2 Декларации Рио.

Суть рассматриваемого принципа заключается в том, что в случае угрозы причинения ущерба окружающей среде должны быть приняты все меры по предотвращению такого ущерба. Любая деятельность, которая может повлечь такой ущерб, должна быть прекращена.

В настоящее время этот принцип закреплен как в многочисленных международных договорах и соглашениях, так и в источниках "мягкого" международного экологического права.

Однако реализация данного принципа на практике вызывает целый ряд проблем в части, касающейся толкования термина "трансграничность" и понимания термина "загрязнение".

Уточнению юридического содержания данного принципа без привязки к пересечению поллютантами именно государственных границ послужил казус с японским рыболовецким траулером "Фукуру-Мару" ("Счастливый дракон") в открытом море, когда в результате проведенных США ядерных взрывов на Маршалловых островах выпавшими радиоактивными осадками был причинен вред здоровью рыбаков, находившихся на борту траулера, и жителей Японии через зараженную рыбу.

Что касается понятия "загрязнение", то в доктрине международного права проводится различие между загрязнением вследствие человеческой деятельности и загрязнением в результате естественных факторов (например, вулканических выбросов, пыльных бурь, землетрясений и т.п.) и делается вывод о том, что "только антропогенное загрязнение представляет интерес с точки зрения права". Однако события в Турции в 1999 г., когда в результате землетрясения десятки тонн соляной кислоты оказались сброшенными в море, извержения исландских вулканов Эйяфьятлайокудль (2010 г.) и Гримсвотн (2011 г.), а также чилийского вулкана Пуйеуэ (2011 г.), прервавшие международные воздушные сообщения в мире, пыльные бури в штате Аризона в июле 2011 г., приведшие к запрету на вылет воздушных судов, заставляют подходить к оценке загрязнения естественного происхождения с позиций рассматриваемого здесь принципа. Это особенно важно в тех случаях, когда государство, на территории которого началось подобное стихийное бедствие, умышленно не принимает (хотя и может принять) мер по недопущению распространения его последствий или прямого действия на территории соседнего государства, в его исключительной экономической зоне и т.п. В пользу такого подхода говорят и последствия вызванной землетрясением и цунами аварии на японской АЭС "Фукусима-1" 11 марта 2011 г. В результате компания-оператор "Tokyo Electric Power Company (TEPCO)" осуществила сброс нескольких десятков тысяч тонн низкорадиоактивной воды в Тихий океан в районе высокопродуктивного океанического биотопа с большим разнообразием рыб. Эксперты Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ) пришли к выводу, что реакция на ядерный кризис в Японии могла быть более оперативной и адекватной. В отчете МАГАТЭ указывалось на необходимость создания "усиленных" центров реагирования на чрезвычайную ситуацию и усовершенствования оценки рисков природных бедствий и защиты от них.

Принцип экологически обоснованного рационального использования природных ресурсов. В самом общем виде юридическое содержание данного принципа раскрывается в нормах "мягкого" международного экологического права следующим образом: рациональное планирование и управление возобновляемыми и невозобновляемыми ресурсами Земли в интересах нынешнего и будущих поколений; долгосрочное планирование экологической деятельности с обеспечением экологической перспективы; оценка возможных последствий деятельности государств в пределах своей территории, зон юрисдикции или контроля для систем окружающей среды за этими пределами; сохранение эксплуатируемых природных ресурсов на оптимальном уровне, т.е. на уровне, при котором обеспечивается их неистощительное использование; научно обоснованное управление живыми ресурсами.

В соответствии с рассматриваемым принципом государства вправе распоряжаться ресурсами своей территории только в пределах стандартов экологической безопасности. Устойчивое развитие следует понимать как развитие в согласии с требованиями законов устойчивости биосферы, в пределах того коридора (хозяйственной емкости биосферы, а в локальных и региональных случаях - хозяйственной емкости соответствующих экосистем), который предопределен для цивилизации ограничениями и запретами, вытекающими из этих законов.

Эффективность самых отработанных международно-правовых норм в данной области упирается в два пока что непреодолимых препятствия.

Во-первых, ресурсы планеты как таковые не являются общим достоянием человечества. А после принятия Африканской хартии прав человека и народов 1981 г. среди развивающихся государств (и не только) широкое хождение получил тезис о праве народов свободно распоряжаться своими естественными богатствами и ресурсами. Иными словами, сколько народов - столько и "свободных распоряжений".

Во-вторых, сама окружающая среда должна быть признана общим наследием человечества, концепция которого сегодня уже нашла свое конвенционное закрепление в отношении дна Мирового океана, находящегося за пределами действия национальной юрисдикции, а также Луны и других небесных тел.

Принцип экологически обоснованного рационального использования природных ресурсов призван положить конец господствовавшему на протяжении многих лет потребительскому отношению к природе, суть которого сводится к тому, что природа воспринимается как кладовая, из которой должны извлекаться ресурсы для развития материального производства и создания богатства общества.

Принцип предосторожности, или предосторожного подхода, в самом общем виде сформулирован в Декларации по окружающей среде и развитию 1992 г. следующим образом: "В целях защиты окружающей среды государствами согласно их возможностям широко применяется осторожный подход. В тех случаях, когда существует угроза нанесения серьезного или невосполнимого ущерба, нехватка полных научных данных не должна служить причиной отсрочки принятия дорогостоящих мер по прекращению деградации окружающей среды" (Принцип 15). Иными словами, отсутствие достаточной научной информации не должно использоваться в качестве основания для того, чтобы откладывать или не принимать меры по сохранению и защите окружающей среды.

Данный принцип направлен на переориентацию международного природоохранного сотрудничества с реагирования на уже случившиеся неблагоприятные для окружающей среды события на их предотвращение и предупреждение.

В настоящее время принцип предосторожности нашел свое применение в таких областях, как защита морской среды от загрязнения, изменение климата, опасные отходы и др. Он, в частности, закреплен в Конвенции ООН по морскому праву 1982 г., в Венской конвенции об охране озонового слоя 1985 г., в Монреальском протоколе о веществах, разрушающих озоновый слой, 1987 г., в Конвенции по регулированию освоения минеральных ресурсов Антарктики 1988 г., в Конвенции об оценке воздействия на окружающую среду в трансграничном контексте 1991 г., в Конвенции о защите Северо-Восточной Атлантики 1992 г., в Рамочной конвенции ООН об изменении климата 1992 г., в Конвенции о биологическом разнообразии 1992 г. и др.

В проекте Международного пакта по окружающей среде и развитию (в ред. 2010 г.) содержание принципа предосторожности, или предосторожного подхода, раскрывается в ст. 7, которая объявляет обязанностью принятие мер предосторожности в целях прогнозирования, предотвращения и контроля над рисками возникновения серьезного и необратимого вреда окружающей среде.

Из комментариев разработчиков проекта Пакта к ст. 7 следует, что меры предосторожности должны предвидеть, предотвращать и устранять причины ухудшения состояния окружающей среды, а основная философия рассматриваемого здесь принципа сводится к тому, что лучше совершить ошибку в принятии мер предосторожности и тем самым избежать ущерба.

В настоящее время наиболее широкое, по сравнению с Принципом 15 Декларации Рио, толкование принципа предосторожности мы находим в ст. ст. 1, 10 и 11 Картахенского протокола по биобезопасности 2000 г., к Конвенции о биологическом разнообразии 1992 г., в которых отсутствует ссылка на "серьезный или необратимый ущерб" или экономическую целесообразность.

Правила применения принципа предосторожности, с учетом опыта, накопленного, в частности, в рамках Европейского союза, в самом общем виде могут быть сформулированы следующим образом:

  • составление независимой организацией полной научной оценки с целью выяснения степени научной неопределенности;
  • составление оценки потенциальных рисков и последствий отказа от принятия мер для минимизации ущерба здоровью человека и окружающей среде;
  • участие, при условии максимальной прозрачности, всех заинтересованных сторон в изучении и разработке возможных мер для минимизации ущерба здоровью человека и окружающей среде.

Принцип недопустимости радиоактивного заражения окружающей среды распространяет свое действие как на мирную, так и на военную область использования радиоактивных веществ (ядерной энергии).

Государства не должны осуществлять ввоз и вывоз средств потенциального радиоактивного заражения без принятия должных (надежных) средств радиоактивной безопасности.

Юридическое содержание данного принципа раскрывается в Конвенции о помощи в случае ядерной аварии или радиационной аварийной ситуации 1986 г., Конвенции об оперативном оповещении о ядерной аварии 1986 г., Конвенции о ядерной безопасности 1994 г., Объединенной конвенции о безопасности обращения с отработавшим ядерным топливом и о безопасности обращения с радиоактивными отходами 1997 г. и стандартах МАГАТЭ.

В этих документах, в частности, разделяются положения об отработавшем ядерном топливе и о радиоактивных отходах. Если установки по обращению с отработавшим ядерным топливом могут быть сняты с эксплуатации, то установки по обращению с радиоактивными отходами - нет, если речь идет об установке по захоронению. При этом "закрытие" установки по обращению с радиоактивными отходами не означает окончания регулирования ее безопасности.

Принцип защиты экологических систем Мирового океана. Юридическое содержание данного принципа сводится к обязанности всех государств "защищать и сохранять морскую среду" (ст. 192 Конвенции ООН по морскому праву 1982 г.).

Международные нормы и стандарты по предотвращению загрязнения с судов в открытом море, включая исключительные экономические зоны, разрабатываются самими государствами, а обеспечение таких норм и стандартов в исключительной экономической зоне преимущественно, а в открытом море - полностью относится к юрисдикции государства флага.

Мировой океан, являющийся важнейшим компонентом земной биосферы, обеспечивает в планетарном масштабе качество планетарной природной среды. Органическая целостность экосистемы всего Мирового океана и тесная взаимосвязь ее отдельных элементов обусловливают глобальный подход к проблеме защиты и сохранения морской среды и требуют международно-правового регулирования.

Как отмечается в принятой в 1992 г. на Конференции ООН по окружающей среде и развитию Повестке дня на XXI век, морская среда "составляет единое целое, которое является стержневым компонентом глобальной системы поддержания жизни и позитивной ценностью, предоставляющей возможности устойчивого развития" (п. 17.1).

Объективная необходимость сотрудничества государств в деле защиты экосистем Мирового океана от загрязнения определяется рядом факторов. Во-первых, ни одно государство, каким бы экономически развитым оно ни было, не может решать все проблемы, связанные с защитой морской среды. Во-вторых,

Мировой океан представляет единую и неделимую макросистему, изменение состояния морской среды в которой невозможно ограничить какой-либо акваторией. В-третьих, использование пространств и природных ресурсов Мирового океана имеет международный характер.

Этот принцип с учетом норм таких международных договоров, как Международная конвенция по предотвращению загрязнения с судов (Конвенция МАРПОЛ 73/78) и Конвенция ООН по морскому праву 1982 г., претерпел значительные изменения в аспекте охраны морской среды. Прежде всего эти изменения коснулись права мирного прохода, транзитного прохода и архипелажного прохода, которое в современном понимании должно учитывать и экологические аспекты, связанные с судоходством.

Принцип запрета военного или любого иного враждебного использования средств воздействия на природную среду. Своим появлением данный принцип обязан принятию в 1977 г.

Конвенции о запрещении военного или любого иного враждебного использования средств воздействия на природную среду и Дополнительного протокола I к Женевским конвенциям о защите жертв войны 1949 г.

Он обязывает государства при ведении военных действий проявлять заботу "о защите природной среды от обширного, долговременного и серьезного ущерба" ( ст. 55 Протокола); запрещает использование методов или средств ведения войны, которые имеют целью причинить или, как можно ожидать, причинят такой ущерб природной среде, а также преднамеренное управление "природными процессами - динамикой, составом или структурой Земли, включая ее биоту, литосферу, гидросферу и атмосферу, или космическим пространством" ( ст. 2 Конвенции) в целях нанесения ущерба вооруженным силам противника, гражданскому населению противостоящего государства, его городам, промышленности, сельскому хозяйству, транспортным и коммуникационным сетям или природным ресурсам.

Отдельные элементы рассматриваемого принципа раскрываются в Протоколе III "О запрещении или ограничении применения зажигательного оружия" к Конвенции о запрещении или ограничении применения конкретных видов обычного оружия, которые могут считаться наносящими чрезмерные повреждения или имеющими неизбирательное действие, 1980 г., а также в ряде разоруженческих конвенций, документах "права Гааги" и некоторых других международных договорах.

Основу принципа обеспечения экологической безопасности составляет теория экологического риска - определение уровня приемлемого риска с его непременным учетом при установлении себестоимости продукции и услуг. Под приемлемым риском понимается такой уровень риска, который оправдан с точки зрения экономических и социальных факторов, т.е. приемлемый риск - это риск, с которым общество в целом готово мириться ради получения определенных благ в результате своей деятельности.

Экологическая безопасность - приоритетная составная часть национальной безопасности и глобальной безопасности мирового сообщества, реализующего переход к устойчивому развитию, а также приоритетный критерий социального развития.

В настоящее время данный принцип находится в процессе формирования и представляет собой скорее цель, к которой должно стремиться мировое сообщество, чем реально действующий принцип.

Принцип международно-правовой ответственности государств за ущерб, причиненный окружающей среде. В соответствии с данным принципом государства обязаны возместить ущерб окружающей среде, причиненный как в результате нарушения ими своих международных обязательств, так и в результате деятельности, не запрещенной международным правом.

В английском языке международная ответственность за неправомерную деятельность (негативная ответственность) и за действия, не запрещенные международным правом (позитивная ответственность), называются разными словами: responsibility и liability соответственно. В русском языке оба института называются одним словом - "ответственность".

В настоящее время Комиссия международного права ООН (КМП ООН) завершила работу по кодификации норм объективной ответственности государств: в 2001 г. был принят Проект статей о предотвращении трансграничного вреда от опасных видов деятельности, а в 2006 г. - Проекты принципов, касающихся распределения убытков в случае трансграничного вреда, причиненного в результате опасных видов деятельности. На основании двух указанных документов планируется принятие либо конвенции, либо акта "мягкого" права.

Сложившаяся практика государств в этом вопросе получила отражение в Резолюциях Генеральной Ассамблеи ООН 62/68 от 6 декабря 2007 г. "Рассмотрение вопроса о предотвращении трансграничного вреда от опасных видов деятельности и распределении убытков в случае такого вреда" и 61/36 от 4 декабря 2006 г. "Распределение убытков в случае трансграничного вреда, причиненного в результате опасных видов деятельности".

В науке принято выделять критерии, наличие которых позволяет говорить о трансграничном экологическом ущербе: антропогенный характер деятельности, повлекшей ущерб; прямая связь между антропогенной деятельностью и вредными последствиями; трансграничный характер воздействия; ущерб должен быть значительным или существенным (незначительный ущерб не порождает международной ответственности).

Как норма универсального действия принцип международной ответственности за ущерб окружающей среде был впервые сформулирован в Стокгольмской декларации 1972 г. (Принцип 22).

Декларация Рио 1992 г. подтвердила принцип ответственности государств за трансграничный экологический ущерб (Принципы 13 и 14).

Многие международные соглашения, содержащие различные обязательства государств в сфере защиты и сохранения окружающей среды, также предполагают возникновение ответственности за их нарушение: ответственность за ущерб от трансграничного перемещения генетически модифицированных организмов (ГМО); ответственность за загрязнение моря нефтью; ответственность за ущерб, причиненный трансграничной транспортировкой опасных отходов и их удалением; ответственность за ущерб, причиненный при перевозке опасных грузов; ответственность за ядерный ущерб.

Ответственность за нанесение трансграничного экологического ущерба в международном праве могут нести и физические лица в рамках института индивидуальной международной ответственности.

Так, в Римском статуте Международного уголовного суда 1998 г. к военным преступлениям отнесено также и "умышленное совершение нападения, когда известно, что такое нападение явится причиной.. обширного, долгосрочного и серьезного ущерба окружающей природной среде, который будет явно несоизмерим с конкретным и непосредственно ожидаемым общим военным превосходством" (ст. 8b, iv Римского статута).

Приведенный перечень специальных (отраслевых) принципов международного экологического права по смыслу ст. 38 Статута Международного суда ООН представляет собой консолидированное мнение наиболее квалифицированных специалистов по публичному праву. Это, однако, не снимает с повестки дня обсуждение различных доктринальных подходов к составлению списков специальных (отраслевых) принципов международного экологического права.

Так, проф. К.А. Бекяшев выделяет 15 принципов международного экологического права: "окружающая среда - общая забота человечества", "окружающая природная среда вне государственных границ является общим достоянием человечества", "свобода исследования и использования окружающей среды и ее компонентов", "рациональное использование окружающей среды", "содействие международному сотрудничеству в исследовании и использовании окружающей среды", "взаимозависимость охраны окружающей среды, мира, развития, обеспечения прав человека и фундаментальных свобод", "предосторожный подход к окружающей среде", "право на развитие", "предотвращение вреда", "предотвращение загрязнения окружающей среды", "ответственность государств", "платит тот, кто загрязняет, или загрязнитель платит", "всеобщей, но дифференцированной ответственности", "доступ к информации, касающейся окружающей среды", "отказ от иммунитета от юрисдикции международных или иностранных судебных органов". При этом выделение практически всех названных принципов данный автор сопровождает ссылками на международные договоры и практику государств.

Н.А. Соколова, предлагая свой вариант специальных (отраслевых) принципов международного экологического права, исходит из того, что норма, содержащаяся в специальном принципе, должна определять его содержание, иметь существенное, основополагающее значение для регулирования отношений в сфере охраны окружающей среды, находить постоянное применение в практике государств, в том числе при разрешении споров, содержаться не только в преамбуле, но и в основном тексте договора, рассматриваться доктриной в качестве полноценной международно-правовой нормы

Данный автор акцентирует особое внимание на следующих специальных принципах:

  • принцип общей, но дифференцированной ответственности, в соответствии с которым определяется содержание и порядок выполнения международных экологических обязательств с учетом различий в возможностях государств и их "вклада" в проблему изменения окружающей среды. По мнению Н.А. Соколовой, этот принцип становится основанием для заявления требований об участии всех государств в решении международных экологических проблем;
  • принцип предосторожного подхода, нормативное содержание которого, по мнению Н.А. Соколовой, включает следующие элементы:
    • необходимость учета потенциальной угрозы, которая может привести к экологическому ущербу;
    • прямая связь между угрозой и возможностью серьезного и необратимого ущерба;
    • научная неопределенность, которая не может служить основанием для того, чтобы меры по предупреждению ухудшения состояния окружающей среды были отложены;
  • принцип "загрязнитель платит", который первоначально в 1970-е годы был сформулирован как экономический принцип. Как полагает Н.А. Соколова, его исходную основу следует рассматривать с точки зрения "интернализации издержек" (от англ. internal - внутренний) с учетом действительных экономических издержек на борьбу с загрязнением, очистку и защитные меры путем их включения в расходы на осуществление самой деятельности;
  • принцип непричинения ущерба окружающей среде за пределами национальной юрисдикции, который охватывает следующие элементы:
    • обязательство осуществлять деятельность таким образом, чтобы она не причиняла ущерб окружающей среде за пределами национальной юрисдикции;
    • обязательство осуществлять оценку деятельности, которая может причинить ущерб за пределами национальной юрисдикции с тем, чтобы определить его степень и характер;
  • принцип международного природоохранного сотрудничества.

Из числа зарубежных исследователей в различные годы свои варианты специальных (отраслевых) принципов международного экологического права предлагали: Ф. Сандс, А. Кисс, В. Лэнг, Д. Хантер, Дж. Сальзман и Д. Залке.

Так, например, Ф. Сандс относит к числу наиболее значимых принципов международного экологического права равенство между поколениями, устойчивое использование, равное использование и интеграцию.

А. Кисс особое внимание уделяет принципу непричинения вреда за пределами национальной юрисдикции, принципу международного сотрудничества, принципу предосторожного подхода и принципу "загрязнитель платит". В своих трудах он также указывает на обязанность всех государств сохранять окружающую среду, обязанность оценивать воздействие на окружающую среду, обязанность осуществлять мониторинг состояния окружающей среды, обеспечивать доступ общественности к информации о состоянии окружающей среды и участие в принятии решений.

В. Лэнг предлагает выделить три группы принципов по степени их нормативного закрепления:

  • существующие принципы (например, принцип ответственности за ущерб окружающей среде);
  • формирующиеся принципы (право на здоровую окружающую среду, предупреждение других государств в случае возможного экологического воздействия);
  • потенциальные принципы (принцип общей, но дифференцированной ответственности).

Наконец, Д. Хантер, Дж. Сальзман и Д. Залке объединяют принципы международного экологического права в несколько групп:

  • принципы, определяющие общие подходы к окружающей среде;
  • принципы, относящиеся к трансграничным вопросам сотрудничества в сфере окружающей среды;
  • принципы, способствующие развитию национального законодательства в области окружающей среды;
  • принципы международного управления в сфере окружающей среды.

Приведенный спектр мнений отечественных и зарубежных специалистов относительно каталога специальных (отраслевых) принципов международного экологического права наглядно демонстрирует тенденцию к сближению существующих научных подходов, что прослеживается, в частности, в повторяемости некоторых из них. Некоторые из авторов, как, например, проф. К.А. Бекяшев, справедливо обнаруживая, по-видимому, общие черты в правовом режиме космического пространства и окружающей среды, заимствуют формулировки некоторых специальных принципов международного экологического права, в соответствии с которыми вычленение специальных (отраслевых) принципов международного экологического права, равно как и точная формулировка их юридического содержания, являются чрезвычайно сложной теоретической проблемой, пока еще далекой от успешного разрешения.

Источники международного экологического права

Одним из примечательных явлений современной доктрины международного экологического права является происходящая в ней разработка оснований и методов классификации международных экологических норм в качестве необходимого шага к упорядочению системы и структуры данной отрасли международного права. Наряду с использованием традиционных классификаций на нормы обычные, общепризнанные принципы, договорные нормы многостороннего и двустороннего характера, обязательные и рекомендательные решения международных организаций, решения международных судебных органов в международном экологическом праве в последние годы происходит углубленная теоретическая проработка отдельных сторон систематизации нормативного материала, обусловленная специфическими особенностями практики правового регулирования международных экологических отношений.

В частности, большое внимание уделяется:

  • основаниям и условиям разграничения глобальных и региональных международных эколого-правовых норм;
  • определению взаимосвязи между рамочными и детализирующими их нормами протоколов и иных вспомогательных соглашений;
  • оценке значения рекомендательных норм, так называемых норм мягкого права, создаваемых в особенности при определении принципов, стратегий и вообще долгосрочного планирования в правовом регулировании межгосударственных экологических отношений;
  • пониманию сущности и роли международных экологических стандартов в механизме правового регулирования экологических отношений.

Применительно к международному экологическому праву исследование источников, помимо прочего, позволяет уяснить закономерности формирования данной отрасли международного права, тенденции ее дальнейшего развития.

В сложном процессе международного нормотворчества следует различать основные процессы, к которым относятся те способы образования норм, в результате завершения которых появляется международно-правовая норма, и вспомогательные процессы, которые являются определенными стадиями процесса становления международно-правовой нормы, но которые этот процесс не завершают.

В связи с этим обращает на себя внимание тот факт, что в отечественной юридической литературе практически повсеместно ставится знак равенства между понятиями нормы права и договора.

Утверждается, что договор и есть норма права, что договор - это форма (одна из юридических форм), в которых находит свое выражение норма права.

Действительно, с формально-юридической точки зрения источником права является норма права как некая юридическая форма, в которой содержится правило поведения субъектов, которое они признают для себя юридически обязательным. Однако в структуру нормы международного права входит в качестве ее элементов не только форма, но и содержание. Содержанием нормы является абстрактное правоотношение - абстрактное, поскольку оно распространяет свое действие на всех субъектов и на все события в рамках данного правоотношения. Конкретный же договор - это часть объективно существующей нормы; в отношении этой "части" конкретные субъекты договорились считать содержащееся в ней правило поведения обязательной для себя нормой поведения.

Для регулирования правоотношения по конкретному вопросу субъектам нет необходимости воплощать в форме все содержание нормы. Вот почему конкретная норма имеет множественную форму.

Государства, заключая между собой договор, "берут" из нормы только то, что соответствует потребностям их внешней политики в конкретном правоотношении и на данный момент. Именно поэтому необходимо различать норму международного права и договорную форму.

Международно-правовые нормы - это формы объективно существующего правосознания, а не то, что появляется в результате "согласования воль".

В процессе формирования международного экологического права используются те же, что и в общем международном праве, юридические способы установления норм, призванных регулировать природоохранное сотрудничество государств. В то же время соответствующей сфере международно-правового регулирования свойственны специфика отдельных источников, особенности их иерархии и взаимодействия. Своеобразие системы источников международного экологического права не только обусловливается воздействием обособленного предмета регулирования, но и отражает ту стадию развития, на которой находится новая совокупность международно-правовых норм.

Международный договор и международный обычай являются основными источниками международного экологического права. Их значение и характер взаимодействия различны для разных стадий формирования этой отрасли международного права. Начальный этап межгосударственных отношений по поводу окружающей среды характеризовался отсутствием разветвленной системы международных договоров, регулирующих эти отношения, и, как следствие, относительно широким применением общих принципов международного права и международных обычных норм, особенно в целях установления правомерности или противоправности поведения государств в области окружающей среды. Именно основополагающие принципы международного права, выраженные, как правило, в форме международного обычая, были положены в основу наиболее известных арбитражных и судебных решений по межгосударственным спорам, касающимся ущерба окружающей среде. Эти же принципы позднее были конкретизированы и получили свое развитие в договорном регулировании отношений государств по поводу окружающей среды.

Важным качеством международной обычной нормы является также способность служить общим знаменателем интересов различных государств в тех сферах природоохранения, которые еще находятся за пределами действия конвенционных норм, но их регулирование уже обусловлено определенными общественными потребностями. Более того, международный обычай нередко предшествует более детальной договорной регламентации, он же является важным этапом формирования общих принципов правопорядка в данной сфере международных правоотношений.

Как справедливо в этой связи отмечал заместитель Генерального секретаря ООН Х. Корелл, несмотря на большую важность права, зафиксированного в договорах, "обычное международное право также играет важную роль в урегулировании общих озабоченностей".

Практика международного природоохранного сотрудничества недвусмысленно говорит о том, что международное экологическое право развивается преимущественно по пути конвенционного регулирования. Международный договор остается основным источником международного экологического права. Специфика природоохранения состоит в том, что его эффективность прямо пропорциональна степени точности и детализации международно-правового регулирования.

В зависимости от степени взаимосвязи с проблематикой охраны окружающей среды все международные договоры условно можно разделить на три группы:

1. Договоры, регулирующие иные, чем отношения в области охраны окружающей среды, отношения по поводу природных объектов. Они не содержат природоохранных норм, но закрепляют правовой статус природных объектов (например, правовой режим водоемов), косвенно влияя на осуществление комплекса природоохранных мероприятий. Обязательства государств по охране природных экосистем от загрязнения закреплены в ряде действующих многосторонних договоров как в области сохранения мира, международной безопасности и разоружения, так и в других областях межгосударственного сотрудничества (Договор о безъядерной зоне в южной части Тихого океана 1985 г. (Договор Раротонга) и др.).

2. Договоры, регулирующие отношения по поводу использования природных объектов, содержащие одновременно незначительное количество природоохранных норм (Конвенция ООН по морскому праву 1982 г.).

3. Договоры, полностью ориентированные на регулирование международно-правовых отношений по поводу охраны окружающей среды (Соглашение о сохранении белых медведей 1973 г., Африканская конвенция об охране природы и природных ресурсов 2003 г. и др.).

Международное соглашение может быть целиком посвящено охране окружающей среды либо иметь лишь отдельные статьи природоохранного характера. Регулятивное действие и значение международной природоохранной нормы в принципе не зависит от того, является ли она частью договора общего характера либо интегрирована в специальном соглашении в области охраны окружающей среды.

По своему субъектному составу (территориальному охвату) международные договоры в области охраны окружающей среды могут быть универсальными, региональными, субрегиональными и двусторонними. При этом система региональных соглашений дополняет, развивает и усиливает соглашения глобального характера. Применительно к источникам международного экологического права данный вывод означает, что главным источником международного экологического права является вся совокупность международных природоохранных договоров независимо от географического охвата и числа участников. Совершенствование договорных основ и заключение новых договоров (каждого вида) являются первостепенными задачами прогрессивного развития международного экологического права.

По состоянию на сегодняшний день практика государств выработала три основных типа международных договоров, которые в состоянии реально способствовать решению экологических проблем.

Первый получил название "превентивного" подхода и связан с устранением барьеров в виде государственных границ в части принимаемых экологоориентированных решений (примером может служить так называемая Северная конвенция о защите окружающей среды 1974 г., в которой участвуют Дания, Финляндия, Норвегия и Швеция).

Суть второго подхода заключается в принятии юридически обязательных для государств решений прямого действия наднационального характера (в качестве примера может служить практика ЕС).

Наконец, третий подход, так называемый Венский тип, берущий начало от Венской конвенции об охране озонового слоя 1985 г., предполагает выработку и принятие рамочных соглашений под эгидой международных организаций. Примерами такого вида соглашений являются Конвенция о биологическом разнообразии 1992 г., которая хотя и не называется рамочной, но в действительности является таковой, и Рамочная конвенция ООН об изменении климата 1992 г.

Все три подхода обладают своими привлекательными чертами в глазах различных групп государств. Например, первый подход наиболее приемлем на субрегиональном уровне, позволяя сконцентрировать усилия ограниченного круга государств, испытывающих сходные или идентичные экологические трудности. Второй подход требует принятия юридически обязательных правил и норм поведения государств, но не должен рассматриваться как своего рода ограничение государственного суверенитета. При этой процедуре государства, осуществляя на практике свои суверенные права, делегируют часть своей суверенной компетенции наднациональному органу, как они это часто делают при вступлении в международные межправительственные организации. Одновременно это позволяет государствам даже расширить область своего суверенитета за счет аналогичных действий со стороны других стран, являющихся членами таких органов и организаций. Наконец, третий подход в наибольшей степени отвечает интересам тех государств, которые желают сохранить за собой максимально возможный объем суверенитета. В этом случае так называемый международный интерес представляет та или иная международная организация, служащая в качестве форума для проведения соответствующих переговоров. С помощью своих относительно широких формулировок и условий "рамочные" соглашения обеспечивают необходимую базу для взаимодействия и сотрудничества максимально возможного числа государств с различными политическими и экономическими системами.

А как первый шаг кооперирования усилий они позволяют незамедлительно приступить к исследованиям и мониторингу, имеющим исключительно важное значение, так как именно четкие научные данные о тех или иных экологических явлениях и последствиях дают возможность переходить на уровень принятия государствами конкретных, более детальных обязательств. Достигнутые результаты научно-технического сотрудничества позволяют вычленить наиболее актуальные направления для взаимодействия и детально разработать механизм их осуществления в приложениях и протоколах, становящихся неотъемлемой частью рамочного соглашения.

Особой чертой этого третьего подхода является также и то, что он направлен главным образом на "управление" исчезающими природными ресурсами, а не на выработку общих принципов международного права. Иными словами, он носит более прагматичный характер и требует от государств не заявлять о своей приверженности общим принципам международной защиты окружающей среды, а принимать конкретные меры, направленные на восстановление и поддержание того или иного природного ресурса.

Быстрое и динамичное развитие международного экологического права сегодня во многом обеспечивается за счет "прироста" норм "мягкого" права. Эти нормы в количественном отношении уже давно не уступают так называемым твердым нормам в международном экологическом праве. Поэтому для характеристики международного экологического права как отрасли современного международного права большое значение приобретает определение их места и роли в системе его источников.

Нормы "мягкого" права, устанавливая правила поведения, могут стать отправным пунктом превращения таких правил в договорные или обычные международно-правовые нормы. Как отмечает в этой связи, например, Н.А. Соколова, говоря о трансформации норм "мягкого" права в договорные или обычно-правовые, такие рекомендательные нормы по охране окружающей среды можно расценивать с позиции de lege ferenda.

Более того, некоторым нормам "мягкого" права, не являющимся юридически обязательными, государства тем не менее придают обязательную силу, которая носит политический и моральный характер.

Использование таких документов примечательно как показатель изменения или установления руководящих начал, которые в конечном счете могут стать юридически обязательными нормами. Такие начала важны, их влияние существенно, но сами по себе они не составляют юридических норм.

Нормы "мягкого" международного экологического права - это объективная реальность, факт, с существованием которого необходимо считаться.

Косвенное подтверждение этого факта мы находим в материалах юбилейного Конгресса ООН по международному публичному праву 1995 г., участники которого указывали, что договоры не являются адекватными инструментами международного правотворчества, процесс их подготовки сложен, а участие минимально. В силу этого предлагалось повысить роль резолюций многосторонних форумов.

Классические источники международного права было предложено пополнить "своеобразным квазизаконодательным процессом", завершающимся принятием деклараций принципов, кодексов поведения, руководящих начал, модельных норм и т.д.

Специфика содержания норм "мягкого" права определяет особенности механизма их действия. Они устанавливают не конкретные права и обязанности, а общие направления взаимодействия субъектов.

Появление норм "мягкого" права в регулировании международных экологических отношений явилось скорее закономерным, чем случайным. Несмотря на кажущуюся "аполитичность" сферы охраны окружающей среды, ссылками на которую некоторые зарубежные исследователи пытались объяснить наметившийся в начале 70-х годов XX в. "прорыв" в разработке норм международного экологического права, в действительности государства довольно неохотно шли на раскрытие своих многочисленных "экологических секретов", особенно в военной сфере, чем в первую очередь объясняется, в частности, половинчатое решение участников Стокгольмской конференции по проблемам окружающей человека среды 1972 г. учредить Программу ООН по окружающей среде (ЮНЕП) со статусом вспомогательного органа Генеральной Ассамблеи ООН и последовавшее в 1977 г. упразднение в структуре ЮНЕП Совета по координации.

Будучи свободными в выборе средств регулирования международных экологических отношений и разрешения возникших экологических трудностей, участники этих отношений сознательно остановились на нормах "мягкого" международного экологического права.

В 70-е годы XX в. возникла необходимость создать нормативную основу новой системы сотрудничества в области охраны окружающей среды. Использование международно-правовых инструментов в этих целях потребовало бы десятилетий, поэтому было применено "мягкое" право в форме резолюций международных конференций, которое оказалось способным более оперативно приспосабливаться к меняющимся национально-политическим реалиям и позволило определить возможное содержание "твердого" международного экологического права, равно как и границы допустимости субъективной свободы действий.

Как результат на Конференции ООН по проблемам окружающей человека среды в Стокгольме в 1972 г. были приняты так называемые Декларация принципов и План мероприятий в отношении окружающей человека среды (План действий). В дальнейшем этот опыт был воспринят Конференцией ООН по окружающей среде и развитию в Рио-де-Жанейро (1992 г.) и Всемирной встречей на высшем уровне по устойчивому развитию в Йоханнесбурге (2002 г.).

Подобная практика, показавшая свою жизненную силу, убедительно доказала способность "мягкого" международного экологического права решать задачи, которые не под силу "твердому" праву.

Не случайно в Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН 49/113 от 19 декабря 1994 г. "Пропаганда принципов Рио-де-Жанейрской декларации по окружающей среде и развитию" прямо отмечается, что Декларация Рио содержит основополагающие принципы достижения устойчивого развития, основанного на новом и справедливом глобальном партнерстве, и что все правительства призываются содействовать широкому распространению на всех уровнях Декларации Рио.

Нормы "мягкого" международного экологического права могут решать и другие специфические задачи, например регулировать международные отношения с участием субъектов национального права.

Экономические, культурные, научно-технические связи осуществляются в основном частными лицами и организациями, которые не могут быть обязаны государством к соответствующей деятельности.

В качестве примера можно сослаться на нормы "мягкого" права, содержащиеся в Кодексе ведения ответственного рыболовства, принятом на XXVIII сессии Конференции ФАО в октябре 1995 г.

Кодекс не является международным договором, соответственно, нет договорно установленного перечня государств-участников, для которых нормы Кодекса были бы обязательны. В Кодексе не выражено согласие на обязательность его норм каким-либо из способов, предусмотренных ст. ст. 11 - 15

Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. Напротив, в ст. 1 Кодекса специально обозначен добровольный характер исполнения государствами его положений. И хотя в Кодекс включены нормы, которые большинство государств обязано исполнять, эта обязанность вытекает из международно-правового характера самих этих норм, а не Кодекса как такового. Речь идет, прежде всего, о соответствующих положениях Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. и Соглашения о содействии соблюдению рыболовными судами в открытом море международных мер сохранения биоресурсов и управления ими 1993 г. Кроме того, Кодекс не подлежит регистрации в Секретариате ООН.

Другим примером норм "мягкого" права, регулирующих довольно специфическую область отношений с участием субъектов внутреннего права, является Повестка 21 олимпийского движения, принятая на июньской сессии Международного олимпийского комитета (МОК) в Сеуле в 1999 г. в ответ на призыв Конференции ООН по окружающей среде и развитию в Рио-де-Жанейро 1992 г. ко всем универсальным, региональным и субрегиональным международным межправительственным и неправительственным организациям разработать по аналогии с Повесткой дня на XXI век свои собственные соответствующие документы. В дальнейшем эта Повестка была одобрена олимпийским движением в целом на Третьей Всемирной конференции по спорту и окружающей среде, состоявшейся в Рио-де-Жанейро в октябре 1999 г.

Повестка 21 получила широкую поддержку и одобрение со стороны ЮНЕП как основа политики тесного сотрудничества между членами олимпийского движения и ЮНЕП. Как отметил исполнительный директор ЮНЕП, "Повестка 21 олимпийского движения должна служить полезным отсылочным инструментом для спортивного сообщества любого уровня для защиты окружающей среды и достижения устойчивого развития.. Этот документ.. содержит важные положения, касающиеся активного вовлечения спортивного сообщества в дело защиты и сохранения окружающей среды..Не следует недооценивать значение поддержки ведущих спортивных организаций и индустрии спорта в деле достижения этих целей. Они не только заинтересованы в поддержании качества окружающей среды, но и могут в своих странах влиять на умы и действия многих других".

Повестка 21 олимпийского движения, по мнению председателя Комиссии МОК по спорту и окружающей среде, "предлагает руководящим органам спортивного движения варианты возможного включения устойчивого развития в их политическую стратегию и описывает действия, позволяющие каждому индивиду активно участвовать в продвижении устойчивого развития, в частности, но не только, по отношению к спортивной деятельности". Повестка 21 должна рассматриваться как рабочий документ, которым каждый должен пользоваться применительно к своим обстоятельствам.

Подобно Повестке дня на XXI век Повестка 21 содержит четыре основных раздела, что, однако, не должно восприниматься как "слепое" копирование одного из документов, принятых на Конференции по окружающей среде и развитию. Разработчики этого документа стремились выделить из перечня вопросов, содержащихся в Повестке дня на XXI век, те области и проблемы, в которых олимпийское движение в целом и его институциональные механизмы в частности способны, в силу глобального характера олимпийского движения, оказать наибольшую помощь делу достижения и реализации эколого-безопасного развития.

Повестка 21, которую еще иногда называют Программой действий олимпийского движения в области охраны окружающей среды, касается следующих трех ключевых проблем: улучшение социально-экономических условий; сохранение природных ресурсов и управление ими для устойчивого развития; усиление роли основных групп.

Являясь теоретическим и практическим руководством для всех членов олимпийского движения, для спортсменов в целом - МОК, международных федераций, национальных олимпийских комитетов, национальных оргкомитетов по проведению Олимпийских игр, атлетов, клубов, тренеров, а также функционеров и предприятий, связанных со спортом, - Повестка 21 должна осуществляться в духе уважения экономических, географических, климатических, культурных, религиозных особенностей, характеризующих разнообразие олимпийского движения.

Документ направлен на поощрение того, чтобы члены олимпийского движения играли активную роль в устойчивом развитии; устанавливает основные концепции и координирует общие усилия, необходимые для достижения данных целей; предлагает руководящим органам области, в которых устойчивое развитие может быть интегрировано в их политику; указывает на то, каким образом индивиды могут действовать так, чтобы их занятия спортом и в целом жизнь обеспечивали устойчивое развитие.

Наконец, "мягкое" право известно и национальным нормативным системам. В качестве примера можно привести Экологическую доктрину Российской Федерации, одобренную распоряжением Правительства РФ от 31 августа 2002 г. N 1225-р.

Экологическая доктрина РФ определяет цели, направления, задачи и принципы проведения в Российской Федерации единой государственной политики в области экологии на долгосрочный период.

Она базируется на нормативных правовых актах РФ, международных договорах РФ в области охраны окружающей среды и рационального использования природных ресурсов, а также учитывает рекомендации Конференции Рио и последующих международных форумов по вопросам окружающей среды и обеспечения устойчивого развития.

Именно последнее обстоятельство объясняет тот факт, что в текст Экологической доктрины РФ оказались включенными правовые принципы и нормы, закрепленные в законах РФ, международных договорах РФ и универсальных актах "мягкого" международного экологического права. Речь идет прежде всего о таких положениях Доктрины, как "открытость экологической информации", "обеспечение благоприятного состояния окружающей среды как необходимого условия улучшения качества жизни и здоровья населения", "участие гражданского общества, органов самоуправления и деловых кругов в подготовке, обсуждении, принятии и реализации решений в области охраны окружающей среды и рационального природопользования" и т.п.

Поскольку рассматриваемый акт содержит обязательные нормы, которые не являются правовыми, постольку мы имеем дело с нормами "мягкого" экологического права.

Таким образом, "мягкое" право представляет собой особый нормативный феномен как в национальной, так и в интернациональной нормативной системе. Не будучи столь строго ограничено формальными рамками, как "твердое" право, "мягкое" право способно регулировать наиболее сложные и деликатные отношения. Регулирование международных экологических отношений вызывает к жизни множество норм, которые нередко не согласуются друг с другом. Преодолеть расхождения "твердому" международному экологическому праву сложно, "мягкому" же с его гибкостью - значительно легче.

Жизнь показала, что регулирование международных экологических отношений возможно лишь с привлечением всех видов нормативных инструментов, среди которых "неправовым" принадлежит исключительно важная роль, особенно когда шансы на создание "твердых" норм, могущих рассчитывать на всеобщее принятие, невелики. Концепция "мягкого" экологического права представляет своеобразную реакцию, с одной стороны, на трудности формирования международного экологического права и, с другой - на значительный рост в последние годы числа и правового значения рекомендаций, относящихся к международному экологическому праву.

Как отмечалось в докладе Института международного права, нормы "мягкого" права в точном смысле слова не являются источником права, но их влияние на формирование международных норм об окружающей среде таково, что их следует учитывать при изучении источников, по крайней мере как важный фактор, содействующий развитию права.

Экологические стандарты представляют собой односторонние акты международных межправительственных организаций, принимаемые ими в порядке осуществления своей нормотворческой и регулирующей функции. Они могут рассматриваться как подготовительный этап в создании нормы права, как своего рода полуфабрикат правовой нормы.

Компетенцией принимать стандарты в международных организациях, как общее правило, обладают их исполнительные органы. Так обстоят дела, например, в МАГАТЭ и ряде специализированных учреждений ООН, таких как ИКАО, ФАО, ВОЗ, ВМО и др., в которых экологические стандарты принимаются в контексте их профильной, основной деятельности. В ИМО в соответствии со ст. 15 Конвенции о Межправительственной морской консультативной организации 1948 г. исключительной компетенцией принимать рекомендации по вопросам предотвращения загрязнения моря наделена Ассамблея организации.

Проиллюстрируем процедуру принятия стандартов на примере ИКАО.

Текст Чикагской конвенции о международной гражданской авиации 1944 г. не содержит определения понятия "международный стандарт". Это определение впервые было сформулировано в резолюции первой сессии Ассамблеи ИКАО в 1947 г. и без существенных изменений воспроизведено в резолюциях последующих сессий Ассамблеи.

Стандарт ИКАО определяется как "особые требования к физическим характеристикам, конфигурации, материалу, летным характеристикам, персоналу или процедурам, единообразное применение которых признано необходимым для безопасности или регулярности международной аэронавигации и которым договаривающиеся государства должны следовать в соответствии с Конвенцией".

Из положений ст. 38 Чикагской конвенции вытекает, что ни стандарт, ни рекомендуемая практика не являются нормой, устанавливающей какое-то правило, обязательное для исполнения государством - членом ИКАО. Государства должны в определенный срок направить в Совет ИКАО информацию относительно расхождения между их национальной практикой и стандартом, устанавливаемым ИКАО.

Если же государства целиком соглашаются с таким стандартом, то это означает, что национальная практика данного государства не противоречит конкретному стандарту (исключение составляют случаи, когда государства рассчитывают до даты начала применения стандарта провести необходимые мероприятия, с тем чтобы национальная практика "подтянулась" до его уровня). Более того, любое государство в любое время может заявить, что в силу изменения национальной практики (или не мотивируя вовсе) оно перестает соблюдать тот или иной стандарт, рекомендуемую практику или же какое-либо приложение к Чикагской конвенции в целом.

В настоящее время разработка норм, регламентирующих природоохранные аспекты использования авиационной техники, в рамках ИКАО ведется по двум направлениям: охрана окружающей среды от воздействия авиационного шума и от эмиссии авиационных двигателей.

В 1971 г. было принято приложение 16, в котором рассматривались различные аспекты проблемы авиационного шума.

В соответствии с Резолюцией "Гражданская авиация и окружающая человека среда", принятой на сессии Ассамблеи ИКАО в 1971 г., были предприняты конкретные действия в отношении эмиссии авиационных двигателей и подготовлены подробные предложения о Стандартах ИКАО по нормированию эмиссии некоторых типов авиационных двигателей.

Эти Стандарты, принятые в 1981 г., устанавливали пределы эмиссии дыма и некоторых газообразных загрязняющих веществ, а также запрещали выброс невыработанного топлива. Сфера действия приложения 16 была расширена в результате включения в него положений по эмиссии авиационных двигателей, и документ получил название "Охрана окружающей среды". В т. I преобразованного приложения 16 входят положения по авиационному шуму, а в т. II содержатся положения, касающиеся эмиссии авиационных двигателей.

На основе рекомендации Комитета по охране окружающей среды от воздействия авиации в 2001 г.

Совет ИКАО утвердил новый стандарт по шуму (гл. 4), гораздо более жесткий, чем стандарт, содержащийся в гл. 3. С 1 января 2006 г. новый стандарт начал применяться в отношении всех вновь сертифицированных самолетов и самолетов, подпадающих под действие гл. 3, если будет запрашиваться их повторная сертификация согласно гл. 4.

Этот новый стандарт был принят одновременно с одобрением Ассамблеей ИКАО разработанной Комитетом по охране окружающей среды от воздействия авиации концепции "Сбалансированный подход к управлению шумом", который включает четыре элемента: снижение шума в источнике, планирование землепользования, эксплуатационные меры и эксплуатационные ограничения.

В т. II приложения 16 содержатся стандарты, запрещающие преднамеренный выброс топлива в атмосферу всеми воздушными судами с газотурбинными двигателями, которые изготовлены после 18 февраля 1982 г.

В нем содержатся также стандарты, ограничивающие эмиссию дыма турбореактивными и турбовентиляторными двигателями, предназначенными для обеспечения полета на дозвуковых скоростях и изготовленными после 1 января 1983 г. Аналогичные ограничения действуют в отношении двигателей, предназначенных для обеспечения полета на сверхзвуковых скоростях и изготовленных после 18 февраля 1982 г.

В приложение 16 также включены стандарты, ограничивающие эмиссию окиси углерода, несгоревших углеводородов и окислов азота большими турбореактивными и турбовентиляторными двигателями, предназначенными для обеспечения полета на дозвуковых скоростях и изготовленными после 1 января 1986 г.

В 1993 и 1999 гг. на основе рекомендации Комитета по охране окружающей среды от воздействия авиации Совет ИКАО принял гораздо более жесткие стандарты, в которых определено предельное количество эмиссии оксидов азота.

В настоящее время ИКАО стремится обеспечить максимальную степень совместимости безопасного и упорядоченного развития гражданской авиации с поддержанием качества окружающей человека среды. Такой подход находится в полном соответствии с положениями Сводного заявления о постоянной политике и практике ИКАО в области охраны окружающей среды, изложенного в Резолюции ИКАО A33-7. Этот документ постоянно обновляется и уточняется с учетом практики международного природоохранного сотрудничества после Конференции ООН по окружающей среде и развитию 1992 г.

Это, в частности, касается признания принципа предосторожности в качестве одного из принципов политики ИКАО и признания того факта, что обмен квотами на эмиссию потенциально является экономически эффективным средством решения проблемы выбросов двуокиси углерода.

В последнее время среди экологических стандартов в международном экологическом праве стали выделять стандарты должной осмотрительности. Этот стандарт зависит от целого ряда факторов, таких как масштабы деятельности, климатические условия, место осуществления деятельности, материалы, используемые в ходе деятельности, и др. Поэтому в каждом конкретном случае необходим индивидуальный подход к определению стандарта должной осмотрительности и тщательное изучение всех факторов, влияющих на этот стандарт.

Это положение закреплено в Принципе 11 Декларации по окружающей среде и развитию 1992 г. (Декларации Рио): "Государства принимают эффективные законодательные акты в области окружающей среды. Экологические стандарты, цели и приоритеты регламентации должны отражать экологические условия и условия развития, в которых они применяются. Стандарты, применяемые одними странами, могут быть неуместными и сопряженными с необоснованными и социальными издержками в других странах, в частности в развивающихся странах".

В Принципе 23 Стокгольмской декларации подчеркнуто, что национальные стандарты "уважают критерии, которые могут быть согласованы международным сообществом".

Свое дальнейшее развитие концепция экологических стандартов получила в ст. 43 проекта Международного пакта по окружающей среде и развитию (в ред. от 22 сентября 2010 г.). Данная статья состоит из двух пунктов, расположение которых недвусмысленно указывает на то, что национальные экологические стандарты должны быть основаны на международных нормах, а при их выработке должны учитываться не имеющие обязательной силы рекомендации и иные аналогичные акты.

Подобно Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. (ст. 197), Барселонской конвенции по защите Средиземного моря от загрязнения 1976 г. (ст. 4(2)), Конвенции о защите Северо-Восточной Атлантики 1992 г. (ст. 2 (1 и 2)) п. 1 ст. 43 Проекта обязывает стороны сотрудничать в выработке международных правил и стандартов. При этом отмечается наличие потребности в согласовании и координации в решении вопросов, представляющих общий интерес, в частности для защиты всеобщего достояния, что позволит избежать конфликтов и искажения конкуренции, а также приведет к снижению и устранению торговых барьеров.

При выработке гибких мер осуществления согласованных международных экологических стандартов особое внимание должно уделяться интересам развивающихся государств, что соответствует принципу общей, но дифференцированной ответственности.

Цель международных экологических стандартов - обеспечение в максимально возможной степени более высокого уровня защиты окружающей среды. С учетом экологических, социальных и экономических особенностей государства вправе устанавливать более жесткие по сравнению с международными национальные экологические стандарты, при условии, что они не будут являться скрытыми торговыми барьерами.

Национальные экологические стандарты, о которых речь идет в п. 2 ст. 43, должны носить как предупредительный, так и исправительный характер. Они должны быть направлены на устранение причин ухудшения качества окружающей среды и на обеспечение должного уровня ее защиты.

Кодификация норм международного экологического права

В тексте Устава ООН, в дипломатической переписке, в официальных заявлениях правительств государств - членов ООН и на международных конференциях, в решениях и документах органов ООН понятие "кодификация" всегда сопровождается выражением "прогрессивное развитие международного права". В любой резолюции Генеральной Ассамблеи ООН, посвященной вопросам ее работы в области международного права, постоянно и неразрывно употребляются оба термина - "кодификация" и "прогрессивное развитие международного права" - для характеристики этой деятельности.

В науке международного права нет твердо устоявшегося определения кодификации.

Единственным официальным документом, в котором определяется понятие кодификации международного права, является Статут Комиссии международного права (КМП) ООН. В ст. 15 Статута под кодификацией понимается "более точная формулировка и систематизация норм международного права в тех областях, в которых имеются определенные положения, установленные обширной государственной практикой, прецедентами и доктриной". При этом Статут не дает исчерпывающего определения, а лишь поясняет, что термин "кодификация международного права" употребляется по соображениям удобства.

Прежде всего, в ходе кодификации фиксируется наличие определенных правил международного общения, которые являются юридически обязательными для государства как принципы, нормы международного права. Затем эти нормы излагаются и закрепляются в процессе кодификации в каком-либо письменном акте, которым обычно является проект многостороннего соглашения общего характера - договор, конвенция и т.д. Этот проект представляется на одобрение государств, и после выполнения определенной процедуры подписания и ратификации его государствами он становится действующим международно-правовым актом, содержащим в систематизированном виде принципы и нормы определенной отрасли или института действующего международного права.

Что касается понятия "прогрессивное развитие", то та же ст. 15 Статута КМП ООН раскрывает его содержание следующим образом: подготовка конвенций по тем вопросам, которые еще не регулируются международным правом или по которым право еще недостаточно развито в практике отдельных государств.

Статут КМП ООН (ст. ст. 16 - 24) предусматривает различные процедуры по кодификации и по прогрессивному развитию международного права. Однако на практике многие из этих положений оказались нежизненными, и поэтому КМП ООН в своей деятельности не придерживается методологического различия между кодификацией и прогрессивным развитием, считая их составными, взаимосвязанными и взаимопроникающими элементами единого кодификационного процесса.

Кодификация и прогрессивное развитие международного права обозначены как единый процесс разработки и упорядочения международно-правовых актов. Понятия "кодификация" и "прогрессивное развитие" не являются взаимоисключающими. Трудно провести различие между двумя указанными процессами, так как на практике формулирование и систематизация норм международного права могут привести к необходимости выработки некоторых новых норм. В ходе кодификации неизбежно возникает необходимость заполнить пробелы в действующем международном праве или уточнить и обновить содержание ряда норм в свете развития международных отношений. Относительный характер признаков "кодификации" и "прогрессивного развития", обозначенных в Статуте КМП ООН, делает востребованным при заявленной кодификации учет элементов новации.

Процесс кодификации и прогрессивного развития международного права, помимо прочего, служит делу укрепления международного правопорядка. Для того чтобы международное право могло выполнить поставленные перед ним веком глобализации задачи, оно должно проделать значительный путь в своем развитии, центральную роль в котором призваны сыграть кодификация и прогрессивное развитие.

Все вышесказанное в полном объеме может быть отнесено и к международному экологическому праву. Это, в частности, позволяет в самом общем виде определить кодификацию международного экологического права как систематизацию и усовершенствование принципов и норм международного экологического права, осуществляемые путем установления и точного формулирования содержания действующих норм, пересмотра устаревших и разработки новых норм с учетом потребностей развития международных отношений и закрепления в едином внутренне согласованном порядке этих норм в международно-правовом акте, который призван с возможно большей полнотой регулировать международные экологические отношения.

Сегодня в международном экологическом праве наиболее быстро и динамично проходят процессы кодификации по двум направлениям:

  • во-первых, кодифицируются и развиваются принципы и нормы, имеющие основополагающий для отрасли характер и решающее значение для обеспечения международной экологической безопасности, международного природоохранного сотрудничества и рационального ресурсопользования;
  • во-вторых, заключаются конвенции по вопросам, в глобальном регулировании которых заинтересовано все человечество.

При этом по обоим направлениям кодификационная деятельность ведется как в официальной, так и в неофициальной форме (последняя в юридической литературе иногда именуется "доктринальной" кодификацией). Более того, неофициальная кодификация в международном экологическом праве, как ни в какой, пожалуй, иной отрасли современного международного права, продолжает играть одну из ведущих ролей.

Как правильно отмечается в отчетах о работе КМП ООН, "признавая, что свод законов писаного международного права может непосредственно состоять лишь из законов, принятых правительствами, следует вместе с тем отдать должное исследованиям, проводимым различными обществами, учреждениями и отдельными авторами, и выдвинутым ими идеям, которые также оказали значительное воздействие на развитие международного права".

Официальной кодификацией международного экологического права занимаются ООН в лице таких своих вспомогательных органов, как КМП ООН и ЮНЕП, ряд специализированных учреждений ООН в рамках своей профильной компетенции. Она также осуществляется в рамках регулярно созываемых международных конференций по проблемам охраны окружающей среды, рационального природопользования и обеспечения экологической безопасности.

Неофициальной кодификацией в настоящее время занимаются отдельные ученые или их коллективы, национальные институты, общественные организации либо международные неправительственные организации. Среди последних ведущая роль принадлежит Международному союзу охраны природы (МСОП).

В числе последних достижений в области официальной кодификации международного экологического права можно указать на Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН 62/68 от 6 декабря 2007 г. "Рассмотрение вопроса о предотвращении трансграничного вреда от опасных видов деятельности и распределении убытков в случае такого вреда", 61/36 от 4 декабря 2006 г. "Распределение убытков в случае трансграничного вреда, причиненного в результате опасных видов деятельности" и 63/124 от 11 декабря 2008 г. "Право трансграничных водоносных горизонтов".

Так, говоря о последней из названных Резолюций Генеральной Ассамблеи ООН, необходимо отметить, что она явилась результатом работы КМП ООН по теме "Общие природные ресурсы", которая была включена в программу работы КМП ООН в 2002 г. По инициативе назначенного специального докладчика по этой теме Т. Ямаду вначале было решено рассмотреть проблему трансграничных грунтовых вод (водоносных горизонтов).

В 2008 г. КМП приняла в окончательном втором чтении проекты статей "Право трансграничных водоносных горизонтов" и передала их на рассмотрение в Генеральную Ассамблею ООН, которая в свою очередь приняла их в качестве приложения к Резолюции 63/124. В процессе разработки последней редакции проектов статей Комиссия широко использовала рекомендации специалистов ЮНЕСКО, ФАО, ЕЭК ООН и Международной ассоциации гидрологов.

Проекты статей имеют более широкую сферу применения по сравнению с Конвенцией о праве несудоходных видов использования международных водотоков 1997 г. Хотя в проекте ст. 2 содержится новое определение понятия "использование трансграничных водоносных горизонтов или систем водоносных горизонтов", которое включает не только извлечение воды, тепла и полезных ископаемых, но и хранение и утилизацию любых веществ, в документе тем не менее был сделан упор на использование водоносных горизонтов в качестве источника водных ресурсов.

В тексте Резолюции Генеральной Ассамблеи 63/124, содержащей в приложении эти проекты статей, указаны три ключевых момента касательно дальнейшей судьбы проекта: во-первых, проект статей "принимается к сведению" и "предлагается вниманию правительств без ущерба для вопроса об их будущем принятии или о других соответствующих решениях" (п. 4); во-вторых, Генеральная Ассамблея "предлагает соответствующим государствам заключать надлежащие соглашения на двустороннем или региональном уровнях для эффективного управления их трансграничными водоносными горизонтами с учетом положений этих проектов статей" (п. 5); и, в-третьих, Генеральная Ассамблея "постановляет включить в следующую повестку дня этот вопрос с целью рассмотрения, в частности, вопроса о форме, в которую можно было бы облечь проекты статей" (п. 6).

Принятые проекты статей по праву трансграничных водоносных горизонтов позволяют соблюсти баланс между принципом суверенитета государств над природными ресурсами, необходимостью их разумной и справедливой эксплуатации и охраны и обязательством не наносить значительный ущерб.

В области неофициальной кодификации международного экологического права большим достижением явилась разработка в рамках МСОП проекта Международного пакта по окружающей среде и развитию, который был одобрен на юбилейном конгрессе ООН по международному публичному праву (Нью-Йорк, 13 - 17 марта 1995 г.).

Первоначально проект Пакта состоял из 72 статей, в которых были сформулированы основные принципы, обязанности государств по отношению к глобальной экологической системе, элементам природной среды и природным процессам, видам человеческой деятельности, влияющим на природную среду, и мерам регулирования антропогенных воздействий.

В его основу были положены международные договоры и обычаи в области международного экологического права, а также положения Стокгольмской декларации 1972 г., Декларации Рио 1992 г. и Всемирной хартии природы 1982 г.

Проект Пакта 1995 г., в соответствии с положениями ст. 38.1(d) Статута Международного суда ООН, олицетворяет собой "доктрину наиболее квалифицированных специалистов по публичному праву различных наций".

В дальнейшем были приняты три новые редакции проекта Пакта, и в настоящее время он существует в 4-й редакции, принятой 22 сентября 2010 г., которая была представлена на 65-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН в том же году.

В своем нынешнем виде проект Пакта состоит из 79 статей, сгруппированных в 11 частей.

Проект Пакта, так же как и Стокгольмская декларация 1972 г. и Декларация по окружающей среде и развитию 1992 г., содержит положения, именуемые принципами. При этом к категории основополагающих принципов проект Пакта относит:

  1. уважение по отношению ко всем формам жизни" (ст. 2);
  2. общую заботу человечества" (ст. 3);
  3. взаимозависимые ценности" (ст. 4);
  4. равенство прав поколений" (ст. 5);
  5. предотвращение" (ст. 6);
  6. предосторожность" (ст. 7);
  7. выбор наименее экологически вредной модели поведения" (ст. 8);
  8. учет ограниченных возможностей природных систем выдерживать экологические нагрузки и стресс" (ст. 9);
  9. право на развитие" (ст. 10);
  10. искоренение бедности" (ст. 11);
  11. общую, но дифференцированную ответственность" (ст. 12).

Уже из названия перечисленных принципов следует, что они сформулированы не как нормы права.

Это принципы-идеи. Поэтому в комментарии к проекту Пакта говорится о том, что это "декларативное выражение правовых норм и основа для всех обязательств, содержащихся в проекте Пакта". В них находят свое воплощение требования, вытекающие из биосферного мышления, отвергающего антропоцентрическую модель взаимодействия человека и окружающей среды.

Если в Стокгольмской декларации и Декларации Рио не проводится различие между принципами-нормами и принципами-идеями, равно как и не устанавливается соотношение между ними, то в проекте Пакта принципы-идеи отделены от принципов-норм и обозначены как "основополагающие принципы". На этих "основополагающих принципах" строятся принципы-нормы, предусмотренные в последующих частях и сформулированные как "общие обязательства".

Принятие единого универсального кодифицирующего международно-правового акта применительно к международному экологическому праву призвано решить двуединую задачу: во-первых, ответить на вопрос о количестве и содержании специальных отраслевых принципов международного экологического права, во-вторых, завершить процесс оформления международного экологического права в самостоятельную отрасль современного международного права.

Как известно, группа правовых норм и принципов может претендовать на образование самостоятельной отрасли права в том случае, когда государства договариваются о формулировании широкого универсального международно-правового акта, содержащего основные принципы международного права в данной области международных отношений. Более того, до появления подобного акта можно говорить о становлении соответствующей отрасли международного права, а после его вступления в силу - о появлении новой отрасли.

В результате кодификации международного экологического права в рамках универсального международно-правового акта объединяются на качественно лучшей регулятивной основе нормы данной отрасли международного права в соответствии с уровнем правосознания на данный период, а сами такие нормы более точно формулируются. Достижение такой большей упорядоченности, ясности и лучшего качества правил должного поведения само по себе оказывает позитивное влияние на весь процесс исполнения норм международного экологического права, на действенность международного экологического права в целом.

Таким образом, учитывая большой вклад КМП ООН и МСОП в кодификацию и прогрессивное развитие международного экологического права, рациональным видится следующее.

КМП ООН на основании проекта Международного пакта по окружающей среде и развитию может разработать Экологическую конституцию Земли, которая в дальнейшем, согласно сложившейся практике, может быть принята либо Генеральной Ассамблеей ООН, либо на международной конференции ad hoc.

О необходимости разработки и принятия Всемирной экологической конституции говорил, в частности, Президент Украины на сентябрьском 2009 г. саммите по проблеме изменения климата. Не случайно поэтому в декабре того же года во Львове была проведена международная научно-практическая конференция "Глобальные изменения климата: угрозы человечеству и механизмы предотвращения".

По мнению экспертного сообщества, в Экологической конституции Земли должны найти свое закрепление прежде всего экологические права человека, и в первую очередь право на безопасную (благоприятную) окружающую среду. На обеспечение этих прав должна быть направлена экологическая политика государств и мирового сообщества в целом.

В этой связи от КМП ООН и от других заинтересованных сторон потребуется проделать немалый объем работ по приведению ст. 14 проекта Международного пакта по окружающей среде и развитию (в ред. от 22 сентября 2010 г.) в соответствие с понятийно-терминологическим аппаратом, который в настоящее время пользуется поддержкой большинства государств мира. Это касается прежде всего закрепленного в ст. 14 права каждого "на окружающую среду, благоприятную для его здоровья, процветания и достоинства". Такая формулировка во многом схожа с Принципом 1 Стокгольмской декларации, который еще в 1972 г. явился не совсем удачным компромиссом.

В остальных своих частях ст. 14 проекта Пакта уже сегодня содержит перечень широко признаваемых экологических прав человека: право на доступ к экологической информации, право на участие общественности в процессе принятия решений по вопросам, касающимся окружающей среды, право на доступ к экологическому правосудию, право на участие коренного населения малочисленных народов в принятии экологозначимых решений.

Поскольку обеспечение соблюдения экологических прав человека возлагается на специальные (отраслевые) принципы международного экологического права, которые реализуются прежде всего в процессе международного экологического сотрудничества государств и соответствующих международных организаций, Экологическая конституция Земли должна стимулировать такое сотрудничество, стать фактором повышения его эффективности. Следовательно, в ней целесообразно закрепить формы и методы международного экологического сотрудничества применительно к конкретным его видам.

Во избежание декларативности Экологическая конституция Земли должна предусмотреть надежный организационный механизм обеспечения ее реализации в форме специализированной международной организации, наделенной широкой компетенцией по обеспечению безопасной (благоприятной) окружающей среды, по координации международного природоохранного сотрудничества, а также по контролю над выполнением Конституции.

Таким образом, предлагаемая концепция Экологической конституции Земли может решить ряд важных на сегодня для мирового сообщества и каждого его члена общих проблем:

  • сформировать систему экологических прав человека и закрепить его право на безопасную окружающую среду;
  • определить направления мировой экологической политики, а также экологического сотрудничества государств и международных организаций;
  • устранить пробелы в международно-правовом регулировании экологических отношений и сделать более системной отрасль международного экологического права;
  • создать дополнительные международные организационно-правовые и судебные гарантии обеспечения экологического правопорядка в мире;
  • способствовать согласованному развитию национальных систем экологического законодательства.