Личность преступника

Понятие личности преступника

Личность преступника — это совокупность социально значимых свойств, определяющих виновное совершение преступления, мера социальной патологии в человеке.

Личность преступника — это социальный, а не биологический тип. От личности непреступника она отличается не физиологическими, не биологическими, а нравственно-психологическими и социологическими признаками. Вопреки утверждению, что «нет личности преступника, потому что нет личности непреступника», в мире жили, живут и будут жить праведники и злодеи. Спутать их невозможно.

В Библии показан преступник Каин, который совершил убийство своего брата Авеля из зависти, потому что принял Бог дар Авеля, а дар Каина не принял. Бог, прозревающий глубины сердца человека, видел истинные мотивы дароприношения братьев. У Авеля мотивы были чистосердечные, Каин же просто совершил ритуал, забыв, что Богу нужна любовь, а не жертва. Даже убив своего брата, Каин не ужаснулся содеянному. На прямой вопрос: «Где Авель, брат твой?», заданный Богом, чтобы дать ему возможность покаяться, он цинично ответил: «Не знаю, разве я сторож брату своему?» (Быт., 4:3—9). Но пытаться обмануть Бога может только человек с окончательно помраченным рассудком и извращенным нравственным чувством.

В образе Каина воплощены люди гордые и самонадеянные, жадные и злобные, лживые и завистливые, люди мертвой религиозности, которые, внешне соблюдая ритуалы, стоя со свечкой в храме, не стремятся к порядочности и благочестию. Преступление — закономерный итог «каинова сознания».

Другой библейский образ — праведный Иов Многострадальный прошел тяжкий путь богооставленности и скорбей. Но он сохранил надежду и упование на Бога, внутреннюю чистоту, смирение и кротость. «Не скажут уста мои неправды, и язык мой не произнесет лжи» (Иов., 27:4). «Праведник указывает ближнему своему путь, а путь нечестивых вводит их в заблуждение» (Притч., 12:26).

Полна примеров праведной, достойной подражания жизни новейшая история России. Всем известны подвиги Александра Матросова и Алексея Каширина, отдавших свои жизни «за други своя». Следует назвать святителя Луку (В. Ф. Войно-Ясенецкого), известного хирурга-архиепископа, который всей своей жизнью показал и доказал, что такое нравственная жизнь мужественного человека. И таких примеров можно привести тысячи.

Однако история представляет также обширную галерею преступников: от Герострата, поджегшего храм Артемиды — одно из семи чудес света, до садиста Чикатило, с 1970 по 1990 г. убившего 53 человека: 21 мальчика в возрасте от 7 до 16 лет, 14 девочек в возрасте от 9 до 17 лет и 18 девушек и женщин.

Определенно можно сказать, что некоторые люди не совершат преступления при наличии самых криминогенных условий (в настоящее время такие условия создаются «при испытании властью»). Другие, напротив, сами создают криминогенную обстановку, для того чтобы продолжать преступную деятельность. Очевидно, что представителей первого типа (непреступников) меньше, чем второго (преступников), однако качественное своеобразие каждого из них налицо. Первый тип никогда не растворится во втором.

Основная масса людей находится между этими полюсами; они являются потенциальными преступниками (или праведниками). Движение в сторону отрицательного полюса («полюса зла») повышает вероятность совершения преступления, а движение в сторону положительного полюса («полюса добра») понижает такую вероятность. Начало движению задается признанием или отрицанием объективности (онтологичности) нравственных законов.

С философской точки зрения личность преступника выражена намеренным выведением себя за нравственные законы бытия, в «праве на беззаконие», в личном антропоцентризме, где центром мироздания становится собственное «я».

С религиозной точки зрения преступник — несвободный человек, раб греха. Грех человека искажает его физическую природу, изменяет его внешность, губит его душу и уничижает его дух. Через грех человечество в глубине своей свободной воли восстало против Творца, одарившего человека всеми благами и важнейшим из них — образом и подобием Божиим. Грех порождает зло, а зло порождает страдание. Великие подвижники прошлого (св. Иоанн Кронштадтский, св. Силуан Афонский) отмечали, что любой грех имеет не только индивидуальные, но и космические последствия. «Грех совершается в таинственной глубине человеческого духа, но последствия его поражают всего человека. Грех совершенный отразится на душевном и физическом состоянии человека; он отразится на внешности его; он отразится на судьбе самого творящего грех; он выйдет неизбежно за пределы его индивидуальной жизни и отяготит злом жизнь всего человечества, а следовательно, отразится на судьбе всего мира».

С позиции социологии личность преступника — это положение человека в системе криминальных отношений, его социальные роли, связанные с совершением преступления, включенность в социальные группы.

В психологическом аспекте личность преступника — совокупность психических свойств, проявляющихся в характере совершаемого преступления и особенностях преступной деятельности.

Криминологическое понятие интегрирует в себе все названные подходы.

Следует различать понятия «личность преступника», «субъект преступления» и «общественно опасная личность». Различия между ними приведены в табл. 1.

Таблица 1

Личность преступника изучается для того, чтобы установить субъективные причины преступления. Данная дефиниция — это теоретическая модель, позволяющая целенаправленно изучать особенности лиц, совершающих преступления. Именно такому подходу соответствует выделение понятия личности преступника на трех уровнях: 1) индивидуальном (личность конкретного преступника); 2) особенном (личность преступников, совершающих преступления определенного вида или группы, например личность вора или мошенника); 3) общем (личность преступника, выражающая типичные черты всех лиц, виновно совершающих преступные посягательства).

Понятие субъекта преступления служит решению задач уголовной ответственности. Его значение для криминологического учения о личности преступника состоит в формализации содержания искомого определения. Криминологический взгляд сконцентрирован на изучении субъекта, достигшего установленного уголовным законом возраста, виновно совершившего преступление. Лицо, невиновно совершившее общественно опасное посягательство, или малолетний правонарушитель представляет интерес для психиатрии, педагогики или девиантологии (теории отклоняющегося поведения).

Понятие общественно опасной (криминогенной) личности отвечает задачам предупреждения преступлений. Криминогенная личность характеризуется повышенной вероятностью совершения преступления в силу определенных социологических и нравственно-психологических признаков. Так, у наркомана или педофила такая вероятность, очевидно, является повышенной, как и у члена сатанинской секты или группы национал-экстремистов.

Личность преступника изучается для того, чтобы устанавливать криминогенные качества, характеризовать их, дифференцировать, оценивать и предлагать возможности по их устранению, нейтрализации и блокированию. В этом заключается связь понятий личности преступника и общественно опасной личности.

Понятие личности преступника, являясь теоретической моделью, статично. Динамику ему придает понятие преступной личности, которое представляет личность преступника в реальной жизни.

Преступная личность в произведениях писателей-криминологов

Характеристика преступной личности в описании писателей-криминологов ценна в первую очередь тем, что часто это взгляд «изнутри». Ф. М. Достоевский и В. Т. Шаламов дают описания преступников, с которыми они вынуждены были общаться не один год. Кроме того, это свидетельство людей, талант которых сделал из них психологов, знатоков человеческих душ. Это результат долгих размышлений и выражение убежденности в собственной правоте, подтвержденной опытом личной жизни.

В произведениях Ф. М. Достоевского «Записки из Мертвого дома», «Братья Карамазовы», «Бесы» приведены портреты различных преступников.

Преступник-тиран

Есть люди, как тигры, жаждущие лизнуть крови. Кто испытал раз эту власть, это безграничное господство над телом, кровью и духом такого же, как сам, человека, так же созданного, брата по закону Христову; кто испытал власть и полную возможность унизить самым высочайшим унижением другое существо, носящее на себе образ божий, тот уже поневоле как-то делается не властен в своих ощущениях. Тиранство есть привычка; оно одарено развитием, оно развивается, наконец, в болезнь. Я стою на том, что самый лучший человек может огрубеть и отупеть от привычки до степени зверя. Кровь и власть пьянят: развиваются загрубелость, разврат; уму и чувству становятся доступны и, наконец, сладки самые ненормальные явления. Человек и гражданин гибнут в тиране навсегда, а возврат к человеческому достоинству, к раскаянию, к возрождению становится для него уже почти невозможен. К тому же пример, возможность такого своеволия действуют и на все общество заразительно: такая власть соблазнительна. Общество, равнодушно смотрящее на такое явление, уже само заражено в своем основании. Одним словом, право телесного наказания, данное одному над другим, есть одна из язв общества, есть одно из самых сильных средств для уничтожения в нем всякого зародыша, всякой попытки гражданственности и полное основание к непременному и неотразимому его разложению.

Преступник — зверь в человеческом обличье

Этот Газин был ужасное существо. Он производил на всех страшное, мучительное впечатление. Мне всегда казалось, что ничего не могло быть свирепее, чудовищнее его. Я видел в Тобольске знаменитого своими злодеяниями разбойника Каменева; видел потом Соколова, подсудимого арестанта, из беглых солдат, страшного убийцу. Но ни один из них не производил на меня такого отвратительного впечатления, как Газин. Мне иногда представлялось, что я вижу перед собой огромного, исполинского паука, с человека величиною... Рассказывали тоже про него, что он любил прежде резать маленьких детей, единственно из удовольствия: заведет ребенка куда-нибудь в удобное место; сначала напугает его, измучает и, уже вполне насладившись ужасом и трепетом бедной маленькой жертвы, зарежет ее тихо, медленно, с наслаждением. Все это, может быть, и выдумывали, вследствие тяжелого впечатления, которое производил собою на всех Газин, но все эти выдумки как-то шли к нему, были к лицу. А между тем в остроге он вел себя, не пьяный, в обыкновенное время, очень благоразумно. Был всегда тих, ни с кем никогда не ссорился и избегал ссор, но как будто от презрения к другим, как будто считая себя выше всех остальных; говорил очень мало и был как-то преднамеренно несообщителен. Все движения его были медленные, спокойные, самоуверенные. По глазам его было видно, что он очень неглуп и чрезвычайно хитер; но что-то высокомерно-насмешливое и жестокое было всегда в лице его и в улыбке. Он торговал вином и был в остроге одним из самых зажиточных целовальников. Но в год раза два ему приходилось напиваться самому пьяным, и вот тут-то высказывалось все зверство его натуры. Хмелея постепенно, он сначала начинал задирать людей насмешками, самыми злыми, рассчитанными и как будто давно заготовленными; наконец, охмелев совершенно, он приходил в страшную ярость, схватывал нож и бросался на людей. Арестанты, зная его ужасную силу, разбегались от него и прятались; он бросался на всякого встречного.

Отчаянный преступник

Существует, например, и даже очень часто, такой тип убийцы: живет этот человек тихо и смирно. Доля горькая — терпит. Положим, он мужик, дворовый человек, мещанин, солдат. Вдруг что-нибудь у него сорвалось; он не выдержал и пырнул ножом своего врага и притеснителя. Тут-то и начинается странность: на время человек вдруг выскакивает из мерки. Первого он зарезал притеснителя, врага; это хоть и преступно, но понятно; тут повод был; но потом уж он режет и не врагов, режет первого встречного и поперечного, режет для потехи, за грубое слово, за взгляд, для четки, или просто: «Прочь с дороги, не попадайся, я иду!» Точно опьянеет человек, точно в горячечном бреду. Точно, перескочив раз через заветную для него черту, он уже начинает любоваться на то, что нет для него больше ничего святого; точно подмывает его перескочить разом через всякую законность и власть и насладиться самой разнузданной и беспредельной свободой, насладиться этим замиранием сердца от ужаса, которого невозможно, чтоб он сам к себе не чувствовал. Знает он к тому же, что ждет его страшная казнь. Все это может быть похоже на то ощущение, когда человек с высокой башни тянется в глубину, которая под ногами, так что уж сам наконец рад бы броситься вниз головою: поскорей, да дело с концом! И случается это все даже с самыми смирными и неприметными дотоле людьми. Иные из них в этом чаду даже рисуются собой. Чем забитее был он прежде, тем сильнее подмывает его теперь пощеголять, задать страху. Он наслаждается этим страхом, любит самое отвращение, которое возбуждает в других. Он напускает на себя какую-то отчаянность, и такой «отчаянный» иногда сам уж поскорее ждет наказания, ждет, чтоб порешили его, потому что самому становится наконец тяжело носить на себе эту напускную отчаянность. Любопытно, что большею частью все это настроение, весь этот напуск, продолжается ровно вплоть до эшафота, а потом как отрезало: точно и в самом деле этот срок какой-то форменный, как будто назначенный заранее определенными для того правилами.

Предумышленный преступник

Павел Смердяков. Родился от юродивой сироты Лизаветы Смердящей, изнасилованной Федором Павловичем Карамазовым. Характером был надменен и как будто всех презирал. Воспитали его слуги Карамазова Марфа Игнатьевна и ее муж Григорий Васильевич, но мальчик рос «безо всякой благодарности», диким, «смотря на свет из угла». Нравственная патология проявилась еще в детстве: очень любил вешать кошек и потом хоронить их с церемонией. Он надевал для этого простыню, что составляло вроде как бы ризы, и пел и махал чем-нибудь над мертвою кошкой, как будто кадил. Все это потихоньку, в величайшей тайне. Знакомство со Священным Писанием вызывало в нем примитивные кощунственные рассуждения. При этом, не имея образования, проявлял способности к софистике. В 12 лет заболел падучей (эпилепсией). Кругозор крайне ограничен, эстетические чувства не развиты. Убийство своего отца хорошо обдумал и совершил так, чтобы подозрение пало на его брата Дмитрия Карамазова.

Политический преступник

Петр Верховенский. Самозванец, рвущийся к власти, автор и дирижер смуты, изобретательный мистификатор и манипулятор. Под маской революционера, защитника либеральных и демократических ценностей намеревается устроить «равенство в муравейнике» при условии полного подчинения человека деспотической диктатуре. Он характеризуется «соратниками» как «политический обольститель», «провокатор-предатель», «первый убивец», «шпион и подлец», «ложный ум», «злодей-соблазнитель».

В «Очерках преступного мира» В. Т. Шаламов дает емкую характеристику преступной личности вора-профессионала.

Вор ворует, пьет, гуляет, развратничает, играет в карты, обманывает фраеров, не работает ни на воле, ни в заключении, кровавой расправой уничтожает ренегатов и участвует в «правилках», вырабатывающих важные вопросы подземной жизни.

Он хранит блатные тайны (их немало), помогает товарищам по ордену, вовлекает и воспитывает юношество и следит за сохранением в суровой чистоте воровского закона.

Кодекс несложен. Но за столетия он оброс тысячами традиций, святых обычаев, мелочное выполнение которых тщательно блюдется хранителями воровских заветов. Блатари — большие талмудисты. Для того чтобы обеспечить наилучшее выполнение воровских законов, время от времени устраивают великие, повсеместные подпольные собрания, где и выносятся решения, диктующие правила поведения применительно к новым условиям жизни, производятся (вернее, утверждаются) замены слов в вечно меняющемся воровском лексиконе, «блатной фене».

Все люди мира, по философии блатарей, делятся на две части. Одна часть — это «люди», «жулье», «преступный мир», «урки», «уркаганы», «блатари», «жуки-куки» и т. п. Другая — фраера, то есть «вольные». Старинное слово «фраер» — одесского происхождения. В «блатной музыке» прошлого столетия много жаргонных еврейско-немецких слов. Другие названия фраеров — «штымпы», «мужики», «олени», «асмодеи», «черти». Есть «порченые штымпы», близкие к блатарям, и «битые фраера» — знакомые с делами блатного мира, разгадавшие их хотя бы частично, опытные; «битый фраер» — это значит опытный, произносится это с уважением. Это — разные миры, и не только тюремная решетка разделяет их.

«Мне говорят, что я подлец. Хорошо, я — подлец. Я подлец, и мерзавец, и убийца. Но что из этого? Я не живу вашей жизнью, у меня жизнь своя, у нее другие законы, другие интересы, другая честность!» — так говорит блатарь. Ложь, обман, провокация по отношению к фраеру, хотя бы к человеку, который спас блатаря от смерти, — все это не только в порядке вещей, но и особая доблесть блатного мира, его закон.

Лживость блатарей не имеет границ, ибо в отношении фраеров (а фраера — это весь мир, кроме блатарей) нет другого закона, кроме закона обмана — любым способом: лестью, клеветой, обещанием...

Вору вовсе нет дела до того человека, которого вор обкрадывает. Никакой психологической нагрузки в виде душевных переживаний деятельность вора не имеет.

Как видим, преступная личность не научный миф, не пустое теоретическое построение. И среди наших современников много известных людей, которые, по существу, являются преступными личностями. Их диагностика, а главное — развенчание романтического образа, приписываемого им СМИ, требует знания структуры личности преступника.

Структура личности преступника

Структура личности преступника определяется подходами к ее изучению, среди которых выделяются два: интериндивидуальный (социологический) и интраиндивидуальный (психологический).

Социологический подход характеризует социально-ролевой статус личности (на уровне общего, особенного или единичного). Поскольку любая социальная роль — это заданный обществом образ поведения, совокупность требований, предъявляемых индивиду, а также действий, которые должен выполнить человек, занимающий данный статус (положение) в социальной системе, то она имеет, во-первых, объясняющее значение. Иными словами, определенный статус помогает понять и объяснить особенности преступного поведения и поведение преступника. Во-вторых, социально-ролевой статус имеет прогностическое значение, потому что социальная роль может быть оценена с точки зрения криминогенности (она более или менее криминогенна). В-третьих, социально-ролевому статусу придается социализирующее значение, так как нормы и типы поведения усваиваются через обучение ролям. Как известно, статус и роль — это две стороны одного феномена: если статус является совокупностью прав, привилегий и обязанностей, то роль — действием в рамках этой совокупности прав и обязанностей. Социальная роль состоит из ролевого ожидания (экспектации) и исполнения этой роли (игры). Социальные роли могут быть институционализированными (например, связанные с институтом брака и семьи) и конвенциональными (содержание которых определяется формализованными и неформализованными соглашениями).

С позиций социологического подхода в структуре личности преступника в российской криминологии обычно выделяются две подструктуры: социально-демографическая и правовая.

К социально-демографическим характеристикам личности относятся пол, возраст, образование, семейное положение, род занятий, гражданство, национальность, место жительства, жилищно-бытовые условия.

Правовые признаки личности преступника включают: совершение административных правонарушений, наличие прошлых судимостей, их последовательность и взаимосвязь, квалификацию совершенных преступлений, индивидуальный или групповой характер посягательств, роль при совершении групповых преступлений, взаимоотношения с потерпевшим, характер вины, состояние в момент совершения преступления, поведение после совершения преступления.

Среди лиц, ежегодно выявляемых в Российской Федерации в связи с совершением преступления, находится: несовершеннолетних — 9—10%; женщин — 15—16%; учащихся, студентов — 8—9%; лиц, не имеющих постоянного источника дохода, — 60% (в том числе безработных — 10—12%); ранее совершавших преступления — около 30% (в том числе ранее судимых за преступления — около 80%); совершивших преступления, признанные опасным или особо опасным рецидивом, — 3—4%; иностранных граждан и лиц без гражданства — 4—5% (в том числе граждан государств — участников СНГ — 90%).

Из общего числа выявленных лиц совершают преступления: в составе группы — 20% (в том числе организованной группы либо преступного сообщества — 4—5%); в состоянии алкогольного опьянения — 18—20%; в состоянии наркотического опьянения — около 10,6%.

Каждая из выделенных групп имеет отношение к типичной социальной роли (студента, безработного, наркомана и др.), которая характеризуется определенной криминальной активностью и игровыми характеристиками, которые помогают понять особенности преступного поведения и закономерности привлечения к уголовной ответственности. Так, отсутствие постоянного источника дохода связано не только с выбором противоправных способов выживания, но и с фактическим снижением уровня правовой защищенности. Отсюда понятно преобладание лиц, не имеющих постоянного источника дохода, среди выявленных преступников.

С криминологической точки зрения социально-демографические и правовые признаки личности преступника целесообразно дополнить межличностной характеристикой: его отношение к криминальной среде и положение в ней, статус в формальных и неформальных группах (уважаемый, пренебрегаемый, зависимый и т. п.), масштаб социальных ролей, их социальный уровень и степень признания, усилия, затраченные на их получение. В связи с этим внимательного анализа заслуживают специальные умения и навыки, степень криминального профессионализма.

В российской криминологии выделяется еще одна подструктура личности преступника: нравственно-психологическая. Она, в свою очередь, дифференцируется на нравственные и психологические признаки. Нравственные признаки личности преступника характеризуются отношением к социальным ценностям (жизни и смерти, Родине, религии, работе, семье, детям, к окружающим, социальным нормам и проч.). Фиксация этих отношений у преступника позволяет выявить его установки, взгляды, ценностные ориентации, мировоззрение. Особо важное криминологическое значение имеет отношение преступника к правовым ценностям, на основании изучения которого определяются дефекты правосознания, отношение к совершенным преступлениям (бравирует, гордится, раскаивается и др.), криминальной карьере и себе, в результате чего выясняется самооценка.

В христианской антропологии большое значение придается такому нравственному качеству, как совесть, которая понимается как наличие в человеке гласа Божьего, как проявление в нем образа Бога. Ф. М. Достоевский в романе «Преступление и наказание» показывает, какой ужас и отчаяние испытывает после убийства старухи-процентщицы и ее сестры бывший студент Раскольников. Он, готовивший план совершения преступления, продумавший детали убийства, уверившийся в его неизбежности, вдруг испытывает глубочайшее отвращение к тому, что он совершил, отвращение до такой степени, что избавляется от похищенных после убийства ценностей, из-за которых было задумано и осуществлено само убийство. Раскольников, написавший статью о «праве на убийство» со стороны «передовых», «необыкновенных» людей, начинает отчетливо понимать, что закон совести никто не может отменить. Ему не стало жаль убитую старуху, напротив, он возненавидел ее еще больше за то, что ее убийство доказало ему, что он «тварь дрожащая», как и любой человек, в котором не выжжены до конца начала совести. Нравственные мучения являются закономерным итогом психологии преступника, если в нем не уничтожены человеческие начала.

Психологические признаки характеризуются интеллектуальными, эмоциональными и волевыми свойствами, темпераментом, характером, психическим здоровьем, способностями. Так, в отечественной психологии (по В. С. Мерлину) в структуре темперамента различаются:

• экстраверсия — зависимость психической деятельности от наличной объективной ситуации;
• тревожность — предрасположение к реакции избегания в ожидании угрожающей ситуации;
• реактивность — интенсивность реакции в ответ на стимул;
• импульсивность — скорость, с которой эмоция становится побудительной силой действия;
• эмоциональная устойчивость — способность к контролю эмоций;
• эмоциональная возбудимость — интенсивность эмоциональных переживаний; активность как поведение, направленное на определенные цели;
• ригидность — неспособность корректировать программу деятельности в соответствии с требованиями ситуации.

С криминологической точки зрения представляет интерес разработанное психологом А. Е. Личко учение об акцентуации характера — чрезмерном усилении отдельных его черт, при котором наблюдаются не выходящие за пределы нормы отклонения в психологии и поведении человека, граничащие с патологией.

Выдающийся русский психолог К. К. Платонов выделял в ряду способностей (таких психических качеств, благодаря которым человек сравнительно легко приобретает знания, умения и навыки и успешно занимается какой-либо деятельностью) способности криминальные.

Рассматривая интеллектуальные, эмоциональные и волевые признаки преступников, важно устанавливать качества этих признаков. Так, ум может быть хитрым, изворотливым, коварным, направленным на обман окружающих, использование их недостатков и слабостей, манипулирование поведением других людей, организацию интриг, наговоров, клеветы. Эмоции у преступников нередко выражаются в агрессивности, гневливости, раздражительности, насмешливости, глумливости или, напротив, в бесчувственности, циничности, отсутствии стыдливости, бессовестности. Не случайно лицемеров и лжецов называют сожженными в совести своей (1 Тим., 4:2). В связи с этим существенной характеристикой личности преступника является то, раскаивается ли он в содеянном преступлении. Воля преступника может быть злой до такой степени, что любое препятствие на пути удовлетворения своих желаний воспринимается как бунт против него, который следует подавить любыми средствами. Последним пределом развития злой воли является превращение человека в существо, одержимое стремлением убийств (маньяка), человекохищника.

Характеристики личности преступника во многом определяются криминальной средой. Криминальная среда особенно избирательна по отношению к тем личностным качествам, которые помогают выжить в агрессивной обстановке. По материалам опроса практических работников, в среде преступников выдвижению в лидеры способствуют качества, представленные в табл. 2.

Таблица 2

Конечно, каждое из названных качеств требует соответствующего пояснения с точки зрения того понимания, которое вкладывали в них респонденты. Так, чувство собственного достоинства означает умение постоять за себя, спокойствие в критических ситуациях, смелость, решительность, мстительность. Мстительность высоко ценится в криминальной среде, в которой царят нравы воздаяния злом за зло. Способность к прошению, смиренность воспринимаются как слабость, сигнал к возможным унижениям и оскорблениям.

Заслуживает быть особо отмеченным такое качество, как верность данному слову. Криминальная среда не воспринимает «бакланов» — тех, кто преувеличивает собственную значимость, присваивает себе чужие заслуги, а главное — лжет, не выполняет данных обещаний. Напротив, умение отвечать за свои слова, сдерживать данные обещания создает в преступном мире репутацию серьезного человека.

Наличие криминального опыта включает в себя не только достаточно высокий рейтинг статьи, по которой привлечен к уголовной ответственности фигурант, владение им навыками совершения преступлений, но и поддержку со стороны тех лидеров криминальной среды, точка зрения которых не подвергается сомнению.

Совершенно логичным выглядят в рассматриваемом перечне умение подчинить себе других, организаторские способности. В связи с этим следует отметить, что любая более или менее устойчивая группа рождает лидера, а чем более примитивно сообщество, тем в большей степени оно тяготеет к тому, чтобы ориентироваться на подчиненность вождю. Правда, чем больше времени существует группа, тем ценнее становятся качества, которые вначале не были столь значимыми: приоритет отдается уже умению действовать с учетом перспективы.

Умение принять оптимальное решение в конфликтной ситуации — важное качество претендента на роль лидера. В силу своей изначальной и перманентной конфликтности криминальная среда постоянно «калибрует» тех, кто имеет претензии на лидерство и принимает на себя обязанности лидера. Право быть лидером постоянно приходится доказывать окружающим, как правило, посредством оптимальности принимаемых решений в конфликтной обстановке.

Наконец, в числе ответов упоминается такое качество, как физическая сила. Оно хоть и занимает последнее место в приведенном перечне, тем не менее может в определенный момент сыграть важную роль в становлении карьеры лидера. В то же время в условиях «естественного отбора» криминальной среды более значимым качеством, как правило, оказывается выносливость.

Соотношение биологического и социального в личности преступника

Биосоциальная природа человека указывает на необходимость и целесообразность учета психофизиологических, конституциональных, генетических характеристик личности преступника.

Психофизиологические свойства личности, связанные с возрастными особенностями, типом нервной системы, биоритмами, состоянием физического и психического здоровья, психическими аномалиями, несомненно, влияют на криминальное поведение человека. Это особенно заметно при анализе личности преступника, совершающего преступления по неосторожности и в состоянии аффекта. Однако и при изучении личности предумышленного преступника важно выяснять психофизиологические качества, в частности наличие психопатологий.

Конституциональные характеристики личности преступника при определенных условиях также могут играть криминогенную роль. Еще Эрнст Кречмер (1888—1964) выделил четыре типа конституции человека (астенический, атлетический, пикнический, диспластический), попытавшись установить взаимосвязь строения тела и характера. Так, развитие организованной преступности в России в начале 1990-х гг. вызвало резкую криминальную активность представителей атлетического типа — спортсменов. Именно они составили костяк основной массы организованных преступных формирований того времени. Атлетическое телосложение становится существенным фактором «естественного отбора» в криминальной среде и при прочих равных условиях способствует успешности преступной карьеры.

Впечатляющие достижения науки генетики вновь возвращают криминологов к вопросу о прирожденном преступнике с точки зрения существования «преступного» генотипа. Поиски такого генотипа (например, в синдроме Клайнфельтера — хромосомной аномалии типа 47/ХХУ — и синдроме У-дисомии — хромосомной аномалии типа 47/ХУУ) к убедительным результатам не привели. В то же время не вызывают сомнения утверждения генетиков о наследуемости типа нервной системы и таких биопсихологических качеств, как возбудимость, агрессивность, которые при определенных условиях могут существенно повышать общественную опасность личности. Однако генетики никогда не смогут доказать, что преступление совершается бессознательно, без участия воли человека, в противном случае оно перестает быть преступлением. Биоробот не может быть преступником, потому что он совершает невиновное деяние. Поэтому поиски гена, «отвечающего» за преступное поведение, лишены криминологического смысла. Строго говоря, они малопродуктивны и с научной точки зрения, поскольку нет людей с образцовым генотипом, и неприменимы к объяснению ситуаций, когда человек становится преступником по характеру своей социальной роли. Об этом свидетельствует курьезная тенденция, когда «новые русские», богатство которых часто имеет криминальное происхождение, приобретают титулы, заказывают родословные, доказывающие их якобы высокое происхождение (подразумевается — безупречный генотип). Следовательно, генотип человека не лишает человека свободы воли, а значит, не может быть причиной преступления. Генетический фактор создает только предрасположенность к преступному поведению («каиново семя»).

Биологический фактор в личности преступника имеет и обратную сторону медали — он свидетельствует о человеческом вырождении. Давно замечено, что образ жизни накладывает отпечаток на внешность человека: выражение его лица, строение тела, привычки, характер. Пороки, характерные для преступного образа жизни, способствуют накоплению генетического «мусора», наследственных дефектов и передаются потомству. Табуируя инцест, гомосексуальные отношения, скотоложство, педофилию, потребление алкоголя и наркотиков, традиционные цивилизации боролись с вырождением человечества и с превращением человека в преступника.

Современная цивилизация, напротив, разрабатывает проекты трансгуманизма, реализующие концепцию расчеловечивания — постепенной утраты человеком своей видовой, сексуальной, социальной и духовной самоидентификации, превращения его в киборга. За этим пока отчетливо просматриваются коммерческие цели: трансгуманисты уже осуществляют бизнес-проекты, в частности предлагая клиентам за определенную плату заморозить голову (это дешевле) или тело целиком (это дороже).

Типология и классификация преступников

Типология преступников — это выделение их типов, характеризующихся качественным своеобразием, а классификация — дифференциация преступников внутри выявленного типа. Типология превосходит классификацию своей многомерностью и системностью. Классификация имеет подчиненное по отношению к типологии значение, но ее служебная роль отличается большей содержательностью и практической направленностью.

Тип — это образ преступника, а любой образ должен отличаться эмоциональной насыщенностью и узнаваемостью. Он не может быть абстрактным и безжизненным (как, например, известный конструкт «злостного» преступника). Типы преступников описаны в художественных произведениях, историографии, представлены биографиями некоторых наших современников. Образцы типологии преступников показали нам писатели-криминологи. Именно их подход обладает наибольшей глубиной и выразительностью при решении задачи выделения различных типов преступников.

Типология не может основываться на элементарных критериях, в противном случае она утратит свойство выражать качественное своеобразие типов преступников и будет сведена к классификации. Ясно, что такое своеобразие зависит от той специфической системы признаков, которая характеризует представителей именно данного типа, а не какого-либо иного. Напротив, классификация опирается именно на элементарные критерии, она призвана «шкалировать» выделенный тип, акцентуируя его содержательный континуум.

Типология способствует познанию качественных характеристик личности преступника, классификация уточняет их насыщенность, акцентуированность. Типология открывает процесс научно-практической дифференциации преступников, а классификация завершает его.

Типологию преступников логично начать с установления социальных типов людей, специфика статуса которых определяет характер преступной деятельности. Так, выделение таких сфер социальной активности, как политика и государственное управление, экономика, криминальная деятельность, религиозная, бытовая сферы, позволяет различать следующие типы преступников: политический, должностной, экономический, уголовный, религиозный, бытовой. Каждый из этих типов может быть дифференцирован в соответствии с правилами внутривидовой типологии, которые диктуют необходимость и целесообразность выделения специфических критериальных оснований. Дальнейшая дифференциация реализует задачи классификации преступников по каким-либо признакам, существенным для выявленного типа.

Внутривидовая типология личности политического преступника может быть представлена типами диктатора, плутократа, агента влияния, шпиона, террориста, диверсанта, экстремиста, анархиста, революционера.

Тип должностного преступника получает выражение через подтипы коррупционера, казнокрада, чиновника-бизнесмена, административного рэкетира, «оборотня в погонах».

Типологию экономических преступников представляют типы олигарха, преступника-менеджера, рейдера, мошенника, контрабандиста, преступникафинансиста, «цеховика».

Тип уголовного преступника дифференцируется на подтипы члена воровского сообщества, профессионального преступника, «авторитета», члена преступной группировки, преступника-одиночки.

Тип религиозного преступника содержательно характеризуется через подтипы гуру (манипулятора), фанатика, зомби, маньяка (одержимого).

Типология бытового преступника получает воплощение в типах убийцы, насильника, вора, хулигана.

Разумеется, представленная галерея типов преступников может быть уточнена и дополнена. Важно при этом не терять главного ориентира — выявления качественного своеобразия выделяемых типов и подтипов.

Дальнейшая дифференциация осуществляется в рамках классификаций, которые требуют тщательного подбора критериев, наиболее удачно уточняющих специфические черты личности преступника данного типа. Так, классификацию каждого типа политического преступника целесообразно проводить по такому основанию, как уровень деятельности (международный, федеральный, региональный, локальный). По отношению к должностным преступникам уместно напомнить классификацию подлецов (по Достоевскому) на подлецов наивных (убежденных в своем благородстве, в том, что они совершают подлости для блага других), подлецов стыдящихся (отдающих отчет в собственной подлости, что их, впрочем, не останавливает) и стопроцентных подлецов, которые гордятся своей подлостью. Для типа уголовного преступника наиболее подходит традиционная классификация, выделяющая преступников особо злостных, злостных, привычных и неустойчивых. В целом поиск классификационных критериев представляет собой задачу, творческий характер которой столь же неоспорим, как и в плане выделения типов преступников. Глава 6. Механизм преступной деятельности