Теория и практика борьбы с преступностью

Применение теоретических положений в современной практике борьбы с преступностью

В 1896 году Э. Дюркгейм опубликовал монографию "Метод социологии", в которой обосновал смелую гипотезу о том, что преступность – нормальное явление, от которого обществу никогда не удастся избавиться. Ненормальным, по мнению французского ученого, может быть лишь чрезмерный ее уровень: "Конечно, может случиться, что преступность примет ненормальную форму; это имеет место, когда, например, она достигает чрезмерного роста. Действительно, не подлежит сомнению, что этот излишек носит патологический характер. Существование преступности нормально лишь тогда, когда она достигает, а не превосходит определенного для каждого социального типа уровня".

Эта идея оказалась очень привлекательной для многих политиков, поскольку она в значительной мере снимала с государственных деятелей ответственность за неудачи в борьбе с преступностью. В первой половине XX века акцент в борьбе с антиобщественными проявлениями в странах Западной Европы и США делался на полицейские и пенитенциарные меры. Эта практика нашла теоретическое обоснование в трудах ряда ученых. Например, Э. Сатерленд в 1924 году оценивал полицейские силы как основной инструмент противодействия преступности. В монографии "Принципы криминологии" анализу контроля преступности Э. Сатерленд посвятил всю вторую часть.

Понятием контроля преступности он охватывал деятельность полиции, правосудия, пенитенциарную практику и усилия различных субъектов по предупреждению преступлений.

В 70-е годы в данное понятие стал вкладываться предельно широкий смысл. Под контролем преступности понималась не только деятельность полиции, структур уголовной юстиции и пенитенциарной системы, но и реализация программ социального развития, улучшения жизни, различная исследовательская деятельность. Будучи не удовлетворены неточностью термина, некоторые ученые предлагали отказаться от него, взяв на вооружение выработанную Ф. Листом концепцию уголовной политики.

Однако доктрина контроля преступности оказалась привлекательнее для политиков: всю ее пронизывала аксиома о вечности преступности, о невозможности избавиться от этого общественно опасного явления. Из нее вытекало, что государство может и обязано (как при лесном пожаре) не дать криминальному феномену выйти за границы социальной терпимости (критерий весьма расплывчатый). Соответственно уменьшался и уровень притязаний граждан в плане обеспечения защищенности от преступности, и размывались критерии ответственности должностных лиц: ведь контролируемый рост преступности – это нормально в соответствии с указанной доктриной. Сегодня данное понятие прочно вошло в политический и научный лексикон, и контролирование преступности стало основным подходом к воздействию на криминальный феномен во многих странах.

В развитии теории и практики контроля преступности были и взлеты, и падения. В конце 60-х и в 70-е годы, когда в США и Западной Европе особый интерес вызывали социальное реформирование и практика некарательного воздействия, выработанная клинической криминологией, надежды на избавление от преступности были столь велики, что идеи нормальности определенного уровня криминала потеряли популярность. Однако, когда в начале 80-х годов стало ясно, что надежды на избавление от преступности оказались иллюзорными, интерес к традиционным мерам (полицейской дубинке и тюремной камере) вновь стал возрождаться. Правительство М. Тэтчер в Великобритании и администрация Р. Рейгана в США в борьбе с преступностью основную ставку сделали на наращивание полицейских сил и расширение тюремной системы. Усилия Р. Рейгана увенчались успехом. Уровень преступности в США удалось снизить с 13 млн. тяжких преступлений в 1981 году до 11, 8 млн. в 1984 году. Это был звездный час теоретиков контроля преступности и апологетов жёстких мер воздействия на преступность. Однако дальнейший рост преступности показал, что возможности этих мер сильно преувеличивались.

Весьма показателен в этом отношении пример Великобритании. После прихода в 1979 году к власти М. Тэтчер правительство во главу угла своей внутренней политики положило борьбу с преступностью. Причем основной акцент был сделан на укрепление полицейских сил. Расчет строился на создании хорошо оснащенной полиции, наделенной повышенными властными полномочиями. Однако полицейский эксперимент "железной леди" оказался малоэффективным. Рост преступности остановить не удалось.

На всем протяжении 80-х годов расходы на полицию увеличились в три раза, но в то же время количество только зарегистрированных преступлений удвоилось. Полномочия полиции были значительно расширены, а раскрываемость преступлений снизилась. Более того, снизился традиционно высокий авторитет полиции в глазах общественности.

Стало вполне очевидно, что справиться с преступностью методом штурма невозможно, необходима организация длительной осады с применением целого спектра мер.

Некоторые исследователи выделяют в странах Европы три вида политики по отношению к заключенным:

• жестко репрессивная политика запугивания;
• пенитенциарная политика с акцентом на исправление преступников;
• изоляционизм (политика, в которой главная ставка делается на то, чтобы отделить здоровую часть общества от общественно опасных элементов).

Неоклассицизм стал главенствующей теоретической концепцией, положенной в основу политики воздействия на преступность. Например, в 1988 году в Швеции в результате реформ уголовного законодательства прочно утвердился бентамовский принцип пропорциональности.

Однако карательные меры, которые оказались ненамного дешевле, чем социальные реформы, не оправдали надежд европейцев. Наряду с ростом количества тюрем и числа заключенных достаточно интенсивно продолжала расти и преступность. Та же Швеция стала лидером по уровню преступности в Европе. Все больше специалистов в области борьбы с преступностью стали приходить к выводу о справедливости появившегося еще в 70-е годы афоризма: "Апеллировать в избавлении от преступности к полицейским мерам и пенитенциарной политике – это все равно что с помощью зонтика пытаться остановить дождь".

Полицейская деятельность в США и европейских государствах претерпела значительные изменения. По примеру японских коллег европейские и американские полицейские отказались от жесткого стиля. Ему на смену пришла практика ориентации на интересы общины.

Реформирование полиции в Европе пошло в двух направлениях. В большинстве стран функции этой организации стали расширяться и изменяться. О том, что полиция должна в большей мере ориентироваться на потребности региональной общины, а полицейские – выполнять функции защитников, воспитателей и опекунов, много говорилось в 60-е и 70-е годы, были предприняты некоторые меры в этом направлении, однако резкое усиление карательной составляющей антикриминальной политики переориентировало развитие полицейских сил. В конце 80-х годов изменение акцентов полицейской деятельности стало актуальной потребностью. Полицейские во многих западноевропейских странах стали заниматься воспитательной работой с несовершеннолетними, консультировать население по проблемам эффективной защиты от преступников, оперативно решать проблемы межличностных отношений, пресекая развитие конфликтов.

В 1893 году канадский криминолог М. Кассон разработал принципы реформации полицейской деятельности. Суть первого принципа, предложенного канадским ученым, заключается в необходимости отказа от порочной практики раз за разом реагировать на ситуацию, вместо того чтобы искоренить возможность самой ситуации. Этот принцип автор называет политикой, ориентированной на проблему. За каждым криминалом необходимо увидеть социальную проблему: почему криминогенная ситуация возникла и почему она повторяется, порождая новых преступников и жертв. Прежде чем принимать меры, необходимо идентифицировать проблему, определить ее масштабы и основные характеристики, пусковые механизмы, локализовать наиболее уязвимые места, воздействие на которые может разрушить весь криминогенный механизм.

Следующий элемент концепции канадского криминолога можно определить как принцип инициативы. Органам, противостоящим преступности, необходимо брать в свои руки инициативу как в превентивных, так и в репрессивных операциях, а не ограничиваться реагированием на уже совершенные преступления. Этот принцип является развитием предложенной американским криминологом Шерманом так называемой теории сломленного сопротивления. Суть этой частной криминологической теории заключается в том, что полицейские силы не должны ограничиваться регулярным патрулированием в ожидании, пока что-нибудь не произойдет. Они должны изменить ситуацию риска, насытить горячие точки преступлений полицейскими силами и проводить блиц-налеты. Блиц-мероприятия, проводящиеся эпизодически и внезапно, позволяют мгновенно воплотить в жизнь принцип неотвратимости наказания. Речь идет о быстрой мобилизации полицейских сил и направлении их на какой-то один тип преступлений или место, где наиболее часто совершаются преступления. По мнению Шермана, такие непредвиденные и непериодические налеты могут, посеять беспокойство в преступном сообществе, члены которого становятся неспособными оценить риск, которому они подвергаются. В подобных случаях наблюдается тенденция к переоценке вероятности собственного ареста. После завершения такой полицейской операции, когда риск ареста возвращается к прежнему уровню, преступники не спешат вернуться к прерванной криминальной деятельности и достаточно длительное время ведут себя спокойно.

Принцип концентрации усилий там, где можно получить наилучшие результаты, – важное условие успеха. В основу этого принципа положены данные виктимологов о том, что виктимность неравномерно распределена во времени и пространстве, а также по субъектам. С помощью так называемой методики геокодирования определяются места концентрации преступной активности. Например, в канадском городе Миннеаполисе с помощью этой методики было установлено, что 3% мест этого города дают 50% обращений в полицию. Более того, 100% обращений по поводу ограблений и автомобильных краж поступают из 5% районов города. То же касается и особенностей личностной виктимности. По данным канадской прокуратуры, у жертв квалифицированных ограблений риск пострадать вновь от аналогичного преступления в 9 раз выше, чем среди лиц, не подвергавшихся ограблению.

Последний принцип – ориентация на потребность в безопасности частных лиц. По мнению М. Кассона, полиции придется отказаться от военной модели и реорганизоваться в модель предприятия типа частного агентства безопасности. Государству в сфере борьбы с преступностью останутся функции суда, наказания и определения "правил игры". Потенциальная жертва становится потребителем безопасности, которую могут продать соответствующие органы, предложив специальные средства и способы защиты от преступлений.

Серьезные изменения претерпела карательная практика. Она стала в значительной мере соответствовать рекомендации английского криминалиста XIX века Грифитса: "Необходимо разделить преступников на две большие категории: тех, которые никогда не должны бы были входить в тюрьму, и тех, которые никогда не должны бы были выходить из нее".

В США, например, в отношении первых применяется пробация (условное осуждение с административным надзором), в отношении вторых – содержание в так называемых тюрьмах "макси-макси", где в условиях усиленного режима в течение длительного срока содержатся наиболее опасные преступники. Количество заключенных в США увеличилось с 300 тыс. в 1981 году до 1 млн. в 1994 году.

Рост количества заключенных здесь, так же как и в странах Европы, произошел за счет увеличения сроков лишения свободы.

Фиаско клинической криминологии и программ модификации поведения вернуло американскую пенитенциарную практику в русло классических подходов, для обоснования которых у ученых нашлись новые аргументы. По мнению американского криминолога А. Найера, главная ценность тюремного заключения состоит в том, что оно позволяет изолировать лицо от общества в момент его наибольшей возрастной криминальной активности. С возрастом тяга к преступлениям ослабевает. По его данным, 84% арестованных за тяжкие преступления – это люди в возрасте до 29 лет, 89,1% – до 34 лет, 92% – до 39 лет. Поэтому, если человек пересидит опасный возраст в тюрьме, вероятность дальнейшей преступной деятельности с его стороны уменьшается. Заключенные исправляются потому, что становятся старше.

Примерно на основе таких же рассуждении социологи Вильсон и Боланд пришли к выводу о том, что увеличение количества арестов за преступления на 10% может повлечь снижение общего количества преступлений на 5%.

В 90-е годы в развитых странах особое значение приобрел принцип системности в противодействии криминальному феномену. Такой подход позволяет определить.наиболее оптимальную роль полицейских и пенитенциарных мер в социальной системе воздействия на преступность. В стратегическом плане им отводится очень важная роль гаранта относительной стабильности криминала. Благодаря такой подстраховке становится возможным разрабатывать и реализовывать длительные, достаточно дорогостоящие и не сулящие быстрого эффекта программы социальной профилактики общественно опасных деяний – те самые программы, без реализации которых все надежды на успех в борьбе с преступностью останутся иллюзорными.

Перспективы развития и применения зарубежных криминологических теорий

Анализ современной зарубежной практики борьбы с преступностью показывает, что к числу работающих криминологических концепций относятся:

• доктрина контроля преступности;
• теория аномии;
• теория дифференциальной ассоциации;
• виктимологические теории.

Ряд криминологических теорий весьма популярен за рубежом, но их влияние на практику борьбы с преступностью минимально. Речь идет о концепции опасного состояния и социальной защиты, клинической криминологии, теории стигмы, радикальной криминологии. За рубежом стали достаточно ограниченно применять тюремное заключение, но в основе этого процесса не принятие концепции стигмы, а экономический фактор (тюрьмы переполнены, пенитенциарная система переживает кризис). Краткосрочное заключение, противоречащее идеям интеракционистов, популярно во многих странах.

В зарубежной научной среде весьма скептично отношение к ломброзианству и его различным модификациям. Однако за пределами достаточно узкого круга ученых ломбро-зианские теории воспринимаются с интересом (как нечто экзотическое) и отношение к ним вполне лояльное. Несмотря на то, что рекомендации неоломброзианцев не востребованы современной практикой воздействия на преступность, их опосредованное влияние велико. Теории прирожденного преступника популярны и среди обывателей, и среди практических работников (как правоохранительной, так и пенитенциарной системы). Соответственно, и отношение к преступникам и преступности в немалой степени зависит от этих "скандальных" криминологических теорий.

Исследования в области клинической криминологии продолжаются, хотя от широкомасштабных пенитенциарных экспериментов давно отказались. Тем не менее общество с надеждой присматривается к результатам научных работ психологов, психофизиологов, психиатров, кибернетиков. Не исключено, что будущее в воздействии на преступность во многом будет принадлежать клиницистам – если им удастся найти радикальный гуманный способ модификации поведения.

Крах социалистической системы неоднозначно сказался на развитии радикальной криминологии. В некоторых общественных кругах (в том числе среди зарубежных интеллектуалов) ее акции окончательно упали, в других же, напротив, возросли. Различные экологические движения все более радикализируются. Критика западного культа потребительства и бездуховности господствующих социальных стандартов находит все более широкую поддержку как в самих капиталистических странах, так и в развивающихся государствах (население которых не вошло в золотой миллиард и к которым западная элита вопреки кантовскому императиву относится не как к цели, а как к средству). Радикальные теории становятся все более популярны в постсоветских странах, где в 80-е годы отношение к марксизму было достаточно скептическим. Резкое падение уровня жизни, значительное социальное расслоение, основанное на злоупотреблениях, коррупции, хищениях, криминализация правящей элиты, практика разжигания военных конфликтов, в ходе которых нувориши фантастически обогащаются на крови и страданиях обездоленных, стремительный рост преступности, вызванный сменой социальной системы, – все это вновь привлекло внимание к марксизму, теориям социального равенства и справедливого построения общественных отношений. Практика имитации борьбы с преступностью, "пробуксовывания" в воздействии на различные формы проявления социального зла на фоне тотальной криминализации и мафизации общества обращает взоры многих на самый верх пирамиды власти. Государственная политика, вызывающая разрушение не преступности, а здоровых основ социума, вербует все новых и новых сторонников радикальных методов борьбы с преступностью.

Как бы то ни было, однозначно можно констатировать: теория стигмы, критическое направление и клинические концепции криминологии не стали теориями вчерашнего дня. Вполне вероятно, что в будущем они могут стать основой социальной практики воздействия на преступность.

Перспективы развития систем противодействия преступности можно прогнозировать в следующих направлениях. Классическое направление продолжает выполнять фундаментальные функции. Применение классических мер, таких, как полицейский контроль, привлечение к уголовной ответственности, лишение свободы, позволяют держать преступность в определенных рамках. На этой основе появляются возможности криминологического экспериментирования и поиска новых эффективных мер воздействия на преступность. Классическая школа, вероятно, еще долго будет "подстраховывать" человечество в выработке оптимальной системы воздействия на преступность. Наиболее вероятные следующие стадии эволюции классического направления:

• постепенный отказ от бентамовской концепции пропорциональности преступления и наказания, все более широкое применение разработанных клиницистами методов прогнозирования индивидуального преступного поведения и классификации преступников, соответственно на этой основе выработка более адекватной целям борьбы с преступностью карательной судебной практики;
• развитие сети наказаний, не связанных с лишением свободы;
• увеличение сроков изоляции опасных преступников;
• гуманизация методов лишения свободы (превращение тюрем из рукотворного ада на земле в своеобразные приюты с человеческими бытовыми условиями и достаточно жестким режимом). Конечно, для гуманизации пенитенциарной системы общество должно решиться на выделение большей доли национального дохода на эти цели, возможно, в ущерб комфорту чиновников и потребительской патологии пресыщенных обитателей верхних социальных стратов.

Одним из важнейших направлений развития антикриминальных мер классической ориентации является обеспечение неотвратимости наказания за преступления. В этом смысле огромная роль в обеспечении адекватности реагирования на преступность по классической схеме принадлежит полиции. Объективной тенденцией ее развития является дифференциация на:

• силы борьбы с серьезной преступностью;
• общественную полицию, нацеленную на борьбу с уличной и бытовой преступностью, пресечение правонарушений и предупреждение криминала. Первое крыло будет развиваться по пути наращивания технической оснащенности, уровня индивидуальной подготовленности (доведения профессионализма до виртуозности), улучшения кадрового отбора. Второе – по пути овладения новыми методиками работы, сближения с общиной, усиления ориентации на интересы и запросы жителей конкретного микрорайона, расширения штатной численности.

Важнейшим условием органической совместимости классических подходов с иными направлениями антикриминального воздействия является разработка теории жестких мер реагирования на преступность. Решение этой проблемы невозможно без дальнейших углубленных исследований пределов эффективности жестких мер, сопутствующих им негативных последствий, динамики развития этих последствий. На основе этих исследований появится реальная возможность конструирования оптимальных стратегий воздействия на криминальный феномен, в которых жестким мерам по значению и по времени их применения будет отведено соответствующее место. Пока, к сожалению, наиболее распространенными являются два крайних подхода: либо граничащее с утопизмом упование на полный отказ от жестких мер, либо рассмотрение жестких мер как панацеи от всех болезней социума (основанное на ограниченном понимании сущности процессов разрушения преступности).

Концепция социальной дезорганизации постепенно трансформируется в теорию социального реформирования, воспринимая из радикального направления все новые и новые конструкции. Путь. социальных реформ: достаточно дорогостоящий, и эффект от этих мер не режет глаз, поэтому политики, стремящиеся "сломать хребет" преступности в сжатые сроки, обычно делают ставку яе: на них. Эти- меры станут популярны, когда общество достигнет значительного уровня политической зрелости и криминологической грамотности. Тогда люди начнут ориентироваться не на кратковременный успех, а на устойчивые тенденции снижения уровня преступности (в этом смысле распространение криминологических знаний не только в среде профессионалов, но и среди простых граждан может оказаться действенным средством влияния на политиков).

Теория дифференциальной ассоциации развивается в направлении поиска путей формирования оптимальной культуры общества и совершенствования системы воспитания (семейного, общинного, школьного, религиозного), конструирования социальных механизмов контролирования поведения молодежи. На базе этой криминологической теории разрабатываются педагогические методики перевоспитания трудных подростков и преступников, в этом смысле она постепенно превращается в методологическую основу профилактической и исправительной педагогики.

В виктимологическом течении достаточно определенно просматриваются две основные тенденции:

• углубление исследований (как фундаментальных, так и прикладных), совершенствование рекомендаций защиты от криминала, повышение их прикладного значения;
• расширение зоны влияния, проникновение виктимоло-гических познаний в самые различные слои общества.
• В рамках виктимологического направления будут развиваться подсистемы:
• индивидуальной самозащиты;
• совместной деятельности граждан в противостоянии преступности;
• общественной полицейской деятельности, подчиненной интересам общины;
• служб частной охраны и защиты граждан;
• развития прикладной науки (проведение по инициативе граждан криминологических исследований, создание общественных научно-исследовательских и учебных криминологических учреждений, развитие микрокриминологии).

Теории генетической предрасположенности также могут найти свою нишу в общей теории воздействия на криминальный феномен. Правда, они находятся в иной плоскости, нежели поиск гена преступности. На основе этих теорий уже сейчас начинают разрабатываться методики ранней диагностики маньяков, склонных к криминалу, и лиц, которые в состоянии невменяемости могут совершить общественно опасные деяния. Научные исследования в данном направлении позволят разработать эффективные меры социального патронажа таких лиц (включая их лечение и изоляцию). Разработки ученых в области биологической криминологии могут сформировать достаточно эффективные методики индивидуализации воспитания и социализации лиц с теми или иными биологическими аномалиями.

Радикальные теории будут выполнять функцию криминологической совести (препятствовать чрезмерному развитию конформизма криминологов). Кроме того, они оказались своеобразным домокловым мечом над головой политиков: чем меньше политической воли они будут проявлять в борьбе с преступностью, тем более радикальными окажутся предложения смелых криминологов. Одним из слабых мест радикальных криминологических концепций является их некоторая утопичность, недостаток теоретической проработки определенных фундаментальных концепций (главным образом – справедливого общества) и конкретных методов трансформации современного социума, пораженного множеством пороков, в идеальное общество будущего. То же касается итеории стигмы. Углубленная теоретическая разработка этих вопросов – одна из насущных проблем развития радикальной криминологии и интеракционистского подхода. Не исключено, что если теоретикам этих направлений удастся решить непростые методологические проблемы, в рамках данных научных течений появятся теории и идеи, которым суждено сыграть решающую роль в преодолении преступности.

Анализ развития криминологической мысли показывает, что за последние десятилетия в данной области новых фундаментальных теорий не появилось. Вряд ли это может означать то, что криминальный феномен окончательно познан. Скорее всего, исследователи приблизились к рубежу определенного уровня понимания преступности. Для преодоления этого рубежа и перехода на новую ступень познания, вероятно, имеющихся сегодня знаний недостаточно. Именно поэтому многие криминологи сконцентрировали свои усилия на изыскании экономичных и эффективных мер предупреждения преступлений и на оптимальном их комбинировании в рамках доступных обществу ресурсов, а также на конструировании социальных механизмов, которые позволили бы принудить политиков выделять больше средств для обеспечения эффективной борьбы с преступностью. При этом перспективным направлением развития криминологии является поиск путей преодоления границ познания преступности и выход на новый уровень воздействия на это общественно опасное явление.