Причины преступности

Понятие причин преступности

Преступность — результат действия ряда обстоятельств, которые закономерно ее порождают. Таковые обстоятельства принято именовать ее причинами. Отечественная криминология всегда уделяла большое внимание категории причинности. Причинность имеет объективный характер. Интегрирующим же понятием, охватывающим все проявления всеобщей связи социальных явлений и процессов, выступает категория детерминации. Тем самым причинность на первый взгляд представляет собой «всего лишь» одну из форм детерминации. Однако ее роль по сравнению с другими факторами, влияющими на преступность, значительно выше. Как отмечал В. Н. Кудрявцев, причинность есть внутреннее содержание детерминации, ее сущность.

Понятие «причина» можно определить как явление, непосредственно обусловливающее и потому закономерно порождающее другое явление — следствие. При этом в процессе рассмотрения всего многообразия реальности предполагается выделение основных явлений в их системе, в рамках которой устанавливается соподчиненное отношение между определенными явлениями и процессами, составляющими криминологический комплекс.

Если причины преступности — это негативные явления, вызывающие ее, то условия преступности — это явления, способствующие их действию. Рассматривая преступность как социальное явление, следует иметь в виду, что оценка одних явлений в качестве причин, а других — в качестве условий носит относительный характер. В разных случаях одно и то же явление может выступать либо причиной, либо условием. Иерархическое разделение детерминант преступности на причины и условия позволяет избежать серьезных методологических изъянов так называемой теории факторов, для которой вопрос о значимости того или иного фактора не имеет принципиального значения.

Все многообразие взглядов на причины преступности можно свести к двум основным направлениям: 1) социологическому и 2) биологическому.

Первое направление нередко отождествляют с марксистской концепцией причин преступности, хотя это неточно. Еще Т. Мор указал на причинную обусловленность (детерминированность) преступности определенными социальными явлениями, и прежде всего частной собственностью, порождающей глубокие антагонизмы в обществе. Аналогичные суждения высказали Т. Компанелла, Д. Верас, Ж. Мелье, А. Радищев и другие мыслители.

Наиболее отчетливо представлены суждения о социальной природе преступности и ее причинах в работах основоположников марксизма. Например, вполне актуальными для нашей действительности выглядят выводы Ф. Энгельса о преступности как форме возмущения рабочих против буржуазии: «Первой, наиболее грубой и самой бесплодной формой этого возмущения было преступление. Рабочий жил в нужде и нищете и видел, что другим людям живется лучше, чем ему. Ему было непонятно, почему именно он, делающий для общества больше, чем богатый бездельник, должен терпеть такие лишения. Нужда к тому же побеждала его традиционное уважение к собственности — он воровал».

Социологическое объяснение природы преступности было продолжено в теории аномии (разрегулированности), разработанной Э. Дюркгеймом. Явление аномии возникает во время кризисов и резких социальных перемен, когда многие общепринятые нормы социального поведения перестают соответствовать ожидаемым результатам. Потеря идеалов, крушение культурных ценностей и норм ведут к социальной дезорганизации, что в конечном итоге способствует росту правонарушений. Отчетливо такая дезорганизация наблюдается в России с конца 1980-х гг. Ее следствием стало разрушение Советского Союза, утрата обширных густонаселенных территорий с развитой инфраструктурой, ослабление экономической мощи и продовольственной безопасности, кризис вооруженных сил и других силовых структур, расцвет национализма и сепаратизма.

Близки к социологическим теориям по своей сути культурологические концепции, объясняющие причины преступности конфликтом между нормами культуры общества и субкультуры отдельных социальных групп (Селлин, Миллер), обучением противоправному поведению в ходе восприятия норм и ценностей преступных групп (Сатерленд), возможностью повторения «успеха» преуспевающих лиц из числа членов организованных преступных групп (Клауорд, Оулин). В современной России криминальная субкультура набрала полную силу, идет интенсивная пропаганда преступного образа жизни, высмеивание и обличение законопослушного поведения, сознательно подрывается и без того слабый авторитет правоохранительных органов.

Что касается биологической концепции причин преступности, то следует отметить, что они редко формулируются криминологами в чистом виде. Пожалуй, лишь ее «отец» Ч. Ломброзо, да и то на первом этапе своих исследований, исповедовал ее в таком качестве.

Биологические теории, которые правильнее называть биосоциальными или социально-биологическими, поскольку их сторонники в своем большинстве признают значимость социальных факторов, не получили широкого распространения. Сегодня они представлены главным образом в виде так называемой клинической криминологии.

В России первым, кто публично обнародовал свои суждения относительно социальных причин преступности, стал М. В. Духовской. Еще в 1872 г. он провозгласил, что «главнейшая причина преступлений — общественный строй. Дурное политическое устройство страны, дурное экономическое состояние общества, дурное воспитание, дурное состояние общественной нравственности и целая масса других условий <…> причины, благодаря которым совершается большинство преступлений». Сторонниками социологического подхода были И. Я. Фойницкий, П. И. Люблинский, А. А. Жижиленко, М. Н. Гернет и др.

Биологизаторских воззрений на причины преступности в дореволюционной России придерживалось небольшое число исследователей (П. Н. Тарковская, Д. А. Чиж и некоторые другие). В окарикатуренном виде идея Ломброзо была выражена в книге тифлисского криминолога М. Шарашидзе «Типы уголовных преступников Тифлиса». Названный автор давал, скажем, такую характеристику вору: «Вор <…> вызывает особенное отвращение. Его можно моментально опознать. Его характеризует выпяченное вперед рыло одного животного, и он не смеет смотреть прямо в глаза. Его глаза подобны глазам козла, залезшего в огород». Как уже отмечалось выше, ангажированные преступным миром писатели, режиссеры, журналисты сделали немало для того, чтобы облагородить образ бандита (гангстера), взяточника и расхитителя.

В возрожденной в 1950-е гг. отечественной криминологии подавляющее большинство ученых придерживалось социального понимания преступности. Только отдельные ученые, прежде всего саратовский профессор И. С. Ной, были сторонниками биологического объяснения существования преступности в нашей стране, что вызывало острую полемику с многочисленными оппонентами его идей.

В постперестроечное время в давний спор между представлениями двух школ вмешалась сама жизнь, властно указав на абсолютное превосходство социальных факторов. Этот спор затих, конечно, не навсегда и обязательно возобновится при стабилизации экономической, общественно-политической и духовно-нравственной обстановки в стране. Главным аргументом сторонников социологического подхода к объяснению причин преступности является переживаемый ныне беспрецедентный для прошедшего века рост преступности. Никакими изменениями человеческого организма, а тем более его генотипа, этот взрыв преступности не объяснить. При этом фиксируемый уголовной статистикой резкий спад регистрации преступлений (неожиданно для многих начавшийся в 2007 г.) также никак не объяснить наследственными факторами.

Резюмируя взгляды на генезис преступности, нужно отметить, что онтологической причиной преступности является та степень развития социальных противоречий, вызванных расколом общества на классы, которая с необходимостью повлекла сначала появление опасных для данного устройства общества посягательств, а потом (или вместе с ними) и возникновение особой отрасли права — уголовного, подкрепленного силой государства. Эта причина подвергалась серьезным видоизменениям (модификациям) при переходе от одной общественно-экономической формации к другой, но неизменно сохраняла свою сущность. Конечно, межклассовые противоречия не исчерпывают всего спектра социальных противоречий. К ним относятся также межрасовые, межгосударственные (или между группами, блоками государств), межнациональные, межконфессиональные, внутриклассовые, межличностные (в том числе между микрогруппами) и, наконец, внутриличностные противоречия, которые все вместе и каждое в отдельности влияют на состояние преступности, в частности на ее неуклонный фактический рост.

Классификация причин преступности

Любая классификация лишь приблизительно распределяет множество признаков какого-либо явления на группы. Тем не менее она все-таки существенно облегчает процесс познания. Когда идет речь о таком сложном явлении, как преступность, необходимо иметь в виду множество причин. Среди них можно выделить причины основные и второстепенные, объективные и субъективные, постоянные, временные. Среди условий преступности обычно выделяют объективные и субъективные (или внешние и внутренние). Такое деление дает возможность ранжировать связи и взаимозависимость между состоянием преступности и причинным комплексом в целом и в отдельности по каждому виду преступности и конкретным факторам причинного комплекса.

Причинный комплекс принято классифицировать и с точки зрения иерархического уровня на: 1) общие причины преступности; 2) причины отдельных видов преступности (специально-криминологические); 3) причины конкретных преступлений. На каждом из обозначенных уровней действуют и соответствующие условия, благоприятствующие развитию причин преступного поведения.

Общая характеристика причин преступности в России

Определяющими среди детерминант преступности, как уже было сказано, являются социальные противоречия, которые обнаруживают себя посредством явлений, возникающих в различных сферах общественной жизни — экономике, политике, социальной и духовной сферах. Современное российское общество раскололось на два класса — бедных и богатых, пропасть между которыми стремительно расширяется и углубляется. Одним из ее показателей является материальное неравенство, имеющее криминально-критическое значение. Предельно критическим значением в мировой практике является соотношение доходов 10% самых богатых и 10% самых бедных групп населения как 10:1 (так называемый децильный коэффициент). В царской России это соотношение достигало 25:1–30:1, что и послужило причиной целой серии революций и кровопролитной Гражданской войны 1917–1922 гг. К началу XXI в. это соотношение в современной России было 14:1, а по другим оценкам — 19:1 и даже 24:1. Эта пропасть чревата новыми социальными антагонизмами разрушительной силы. Само формирование имущего класса сопряжено с цепью особо тяжких преступлений (прежде всего, конечно, экономических, но не только). Если говорить лишь о прямых потерях от насильственных преступлений в ходе этого процесса, то они уже составили тысячи убитых и десятки тысяч искалеченных (следует, правда, учитывать, что в официальной уголовной статистике эти деяния далеко не всегда попадают в категорию так называемых заказных).

Исследования показывают тесную связь между размером задолженности по выплате заработной платы и числом зарегистрированных преступлений (коэффициент корреляции равен +0,67). Столь высокая статистическая плотность — весомое доказательство того факта, что лишение трудящихся законно заработанных ими денег является одной из действенных причин стремления получить эти деньги уже противоправным способом. Между тем и в начале второго десятилетия текущего века задолженность остается высокой. На 1 января 2012 г. она составила по стране в целом 1 млрд 766 млн руб., а в Санкт-Петербурге (на 1 октября 2011 г.) — 98 млн 181 тыс. руб. О разрушительных социальных, в том числе криминогенных, последствиях безработицы писали социологи и криминологи еще XIX в. С 1991 г. в России появились официальные безработные — 0,1 млн человек. В январе 2011 г. число безработных по методологии МОТ составило 5,7 млн человек, или 7,5% экономически активного населения (хотя официально таковыми числились лишь 1,6 млн). Один год и более ищут работу 31,3% безработных (застойная безработица); 45% безработных — женщины, молодежь в возрасте до 25 лет составляет 24,8%. Большая часть безработных не ставится на учет вообще и зачастую утрачивает перспективу быть вовлеченной в общественно полезную трудовую деятельность. Неслучайно в 2011 г. среди выявленных преступников не имели постоянного источника дохода уже 66,3%, тогда как в 2000 г. этот показатель составлял 54,8%.

Низкий уровень качества жизни также является причиной роста преступности. Одним из его показателей (от него, кстати, напрямую зависит и состояние соматического здоровья граждан) является обеспеченность благоустроенным жильем. Итоговый ввод жилья в России в 2011 г. хотя и превысил показатель предыдущего года, но не дотянул до плановой отметки в 63 млн кв. м. Результатом ухудшения здоровья россиян в последние 20 лет стало резкое увеличение смертности и не менее резкое снижение рождаемости. Еще более резко социально-экономическая обстановка в стране обострилась после известных событий 17 августа 1998 г. и, хотя и менее масштабного, кризиса 2008 г. Доходы ниже прожиточного минимума в 2001 г. имели 47,2 млн человек. Положение не улучшилось и спустя 10 лет. По данным Росстата, в полной нищете (доход от 3422 до 7400 руб.) ныне живет 27,8% населения. В бедности (доход от 7 400 руб. до 17 тыс. руб.) — 38,8%. «Богатыми» среди бедных выглядят 10,9% (доход от 17 тыс. до 25 тыс. руб.). На уровне среднего достатка живет всего 7,3% (доход от 25 тыс. до 50 тыс. руб.) К состоятельным гражданам могут отнести себя лишь 1,1% (доход от 50 тыс. до 75 тыс. руб.).

Опрометчивым, однако, будет мнение о том, что преступное поведение является уделом исключительно малоимущих, социально ущемленных слоев. Богатство, нажитое неправедным путем, обладает разрушительной криминогенной силой, духовно опустошает его носителей. Склонность состоятельных классов к совершению преступлений была подмечена давно. Так, К. Маркс в своем основном экономическом труде «Капитал» воспроизвел выражение Т. Даннинга: «Обеспечьте 10%, и капитал согласен на всякое применение, при 20% он становится оживленным, при 50% положительно готов сломать себе голову, при 100% он попирает ногами все человеческие законы, при 300% нет такого преступления, на которое он не рискнул бы хотя под страхом виселицы».

Роль политического противоборства в генезисе современной преступности изучена пока недостаточно. Весьма ценными в связи с этим представляются следующие суждения, высказанные И. И. Карпецом: «Ничто не разводит людей на различные полюса столь непримиримо, как политическое несогласие. Политические интересы в подавляющем большинстве случаев связаны <…> с борьбой за власть, в процессе которой в выборе средств политические антиподы не очень-то церемонятся. Трагические страницы человеческой истории написаны кровью людей, проливаемой политиками ради политических интересов и в борьбе за власть. Причем преступления подобного рода в статистику преступности не попадали, преступлениями (в правовом смысле) во многих случаях не считались».

Мощным криминогенным потенциалом обладают межнациональные противоречия. В ходе войн и конфликтов, возникших на этой почве на территории бывшего СССР, уже погибли десятки тысяч человек. Потери федеральных сил в первой чеченской кампании (декабрь 1994 — май 1996 г.) составили убитыми 3836 человек, ранеными 17 892 человека и пропавшими без вести — 1906 человек. За время контртеррористической операции на Северном Кавказе (со 2 августа 1999 г. по июль 2001 г.) погибли 3433 военнослужащих и милиционеров. Ранено — 10 160 человек. В последующее десятилетие данные о потерях на Кавказе публиковаться перестали. Однако боестолкновения в этом регионе происходят практически ежедневно. В вооруженных группировках националистов активное участие принимают преступники всех рангов, которые развязывают настоящий уголовный террор не только против враждебной нации, но и против законопослушного населения в целом. Они успешно проникают в органы власти, вооруженные силы, привнося в их деятельность многие элементы организованной и профессиональной преступности.

Межнациональные противоречия дополняются и углубляются религиозной нетерпимостью. Конечно, сами по себе мировые религии (христианство, ислам, буддизм, иудаизм) не продуцируют преступное поведение, напротив, они способны консолидировать людей, удерживать их от аморальных и противоправных поступков. Однако верующих сравнительно легко вовлечь в реализацию своекорыстных планов, заставить умирать и убивать других ради наживы и удовлетворения непомерного честолюбия тех, кто беззастенчиво эксплуатирует их религиозные чувства. Мировая история являет нам бесчисленное множество тому доказательств. В значительно большей мере манипулировать сознанием и поведением людей позволяют новоявленные верования, когда «богом» провозглашается конкретное лицо с далеко не безупречным с точки зрения закона поведением («Аум Синрикё» и многие другие). «Обоготворенные» вожди накапливают огромные богатства, все чаще рвутся к политической власти, склонны жестоко подавлять всякое инакомыслие (притом не только в рядах своих сторонников).

В современной России важнейшим фактором, продуцирующим преступность, стал процесс криминализации значительной части общества, наличие организованной преступности. Действительность такова, что уголовный мир уже сегодня способен сам воспроизводить преступность. Такое саморазвитие обеспечивается главным образом лицами, уже совершившими преступления и имеющими опыт преступного поведения, а также той частью преступников, которые остались невыявленными и в силу этого безнаказанными. Официальная уголовная статистика подтверждает наличие неблагоприятных процессов и тенденций саморазвития преступности. В 2010 г. группой лиц по предварительному сговору было совершено 110,4 тыс. преступлений, а организованными группами (преступными сообществами) — более 22,3 тыс. уголовно наказуемых деяний. В этом же году среди выявленных преступников 294,2 тыс. человек оказались ранее судимыми. Ясно, что доля профессионалов в нераскрытых преступлениях еще выше. Организованная преступность стремится занять «командные высоты» в экономике и бизнесе. По расчетам Аналитического центра РАН, еще в 1995 г. контроль криминалитета за капиталом экономики страны достиг 55% основного капитала и 80% голосующих акций. В экономическом и социальном плане это означает сращивание легальной экономики с преступным бизнесом и резкое затруднение борьбы с организованной преступностью.

Условия, способствующие существованию преступности

Действие причин преступности было бы чрезвычайно затруднено, если бы в обществе отсутствовали явления и процессы, способствующие функционированию причинного механизма. Эти факторы, именуемые условиями, способствующими преступности, можно сравнить с питательной средой, в которой быстро размножаются болезнетворные микробы, являющиеся причиной недуга (а преступность нередко именуют социальной болезнью). Наиболее очевидным и достаточно хорошо исследованным условием преступности являются пьянство и алкоголизм. В 1990-х гг. потребление алкоголя в России резко увеличилось, причем его пагубное влияние на организм человека значительно усилилось за счет употребления различных суррогатов и фальсификатов. В 1997 г. объем нелегального производства водки и ликероводочных изделий почти на треть превысил объем их легального производства. В том же году в России забраковано 381,1 тыс. декалитров алкогольной продукции, что составляет около 30% проверенной продукции. Понятно, что основная масса некачественного алкоголя все же дошла до потребителя (прежде всего из маргинальной среды).

Из общего числа выявленных в 2010 г. лиц, совершивших преступление, 201 440 человек находились в момент общественно опасного посягательства в нетрезвом состоянии (на самом же деле, ввиду латентности, этот показатель значительно выше). В начале 1990-х гг. удельный вес нетрезвых преступников неуклонно возрастал (с 38,0% в 1990 г. до 41,4% в 1993 г.). В 1997 г. в состоянии алкогольного опьянения совершено 70,0% убийств, 75,3% умышленного причинения тяжкого вреда здоровью, 73,3% изнасилований, 65,1% хулиганств, 52,3% разбоев, 32,2% краж чужого имущества. В 2010 г. этот показатель упал до 18,1%, что иначе чем искусственной латентностью объяснить невозможно. Наркомания также относится к условиям, способствующим росту преступности. В 2010 г. среди выявленных преступников 14 828 (5,2%) находилось в состоянии наркотического возбуждения.

Число преступлений, связанных с наркотиками, неуклонно возрастает. Если в 1989 г. их было зарегистрировано 13 446, то в 2000 г. эта величина составила 243 572 преступления, увеличившись по сравнению с предыдущим годом на 12,6%. Однако затем темпы прироста начали падать. В 2010 г. удалось выявить всего 222,6 тыс. таких преступлений (–6,7%). Снижение продолжилось и в 2011 г. По данным ООН, мировой оборот наркоиндустрии колеблется от 400 до 600 млрд долларов, из которых на Россию приходится 8–10 млрд. Общая численность потребителей наркотиков превышает 160 млрд человек, а в России оно официально составляет 537 774 человек (2007 г.), из которых с диагнозом «наркомания» — 66,7%. Реальное же число наркозависимых в России (опять же по данным ООН) — не менее 2 млн человек. По оценке В. В. Черкесова, это число значительно выше — не менее 5 млн. Наркотики обладают гораздо большей степенью воздействия на сознание и поведение человека, нежели алкоголь. Среднесуточная доза потребления (от 4 до 8 мл) 1%-ного раствора морфина гидрохлорида (морфия) вызывает эффект в 10 тыс. (!) раз сильнее, чем 250 мл водки. А воздействие галлюциногенов типа ЛСД сильнее морфина в 10–100 раз.

За последние 20 лет значительно повысилось негативное значение легальной, а тем более нелегальной миграции. Во много раз возросли масштабы эмиграции (в том числе так называемой утечки мозгов). С конца 1980-х гг. значительно возрос приток в Россию беженцев, вынужденных переселенцев из стран СНГ, а также лиц, нелегально или полулегально въехавших из стран дальнего зарубежья. Среди иммигрантов также есть преступники, в том числе профессиональные. Однако главное криминогенное проявление такого рода миграции в другом. Материальная необеспеченность, жилищная и бытовая неустроенность, озлобленность, моральная опустошенность нередко превращают таких лиц в резерв преступного мира. Подтверждением сказанному служат следующие статистические данные: если в 2000 г. было зарегистрировано 35,1 тыс. преступлений, совершенных иностранцами и лицами без гражданства, то спустя 10 лет их было зафиксировано уже 49 тыс.

К числу факторов, весьма существенно влияющих на состояние преступности, следует отнести условия проживания людей в городах, их пригородах, сельской местности, то есть характер расселения. Плотность населения представляет собой условие, приводящее к частичному ухудшению качества жизненного пространства и способствующее возможностям повышенной частоты социальных контактов. Корреляционный анализ показывает наличие прямой значительной связи между статистическими показателями плотности населения и уровнем преступности в районах Санкт-Петербурга (+0,89).

Другим криминогенным фактором территориальной системы расселения выступает удаленность территории районов от центра агломераций. Количественная сторона оценки действия этого фактора свидетельствует о наличии прямой связи между количеством совершаемых преступлений и пространственным размещением населения по основным элементам системы расселения, когда с уменьшением численности жителей сокращается и число противоправных действий.

Исследованиями установлена общая закономерность влияния на преступность фактора удаленности, которая выражается в ухудшении криминологической обстановки по мере удаления от областного центра. Влияние действия фактора удаленности от центра на преступность в условиях Москвы и Санкт-Петербурга во многом объясняется фактором «маятниковой» миграции населения. С «маятниковой» миграцией связана «транспортная усталость», влекущая за собой повышение психологических нагрузок, увеличение стрессовых, конфликтных ситуаций. «Маятниковая» миграция тесно коррелирует с показателями уровня преступности и ее структурой, в том числе с такими видами, как преступления против общественного порядка, кражи личной собственности, распространенность пьянства и хулиганства.

Большое влияние на уровень и структуру преступности оказывают концентрация объектов социальной инфраструктуры и характер жилой и административной застройки. Центры Москвы и Санкт-Петербурга — территории внутри и прилегающие к Садовому кольцу и Невскому проспекту — крупнейшие торговые, досуговые и культурно-исторические зоны. Здесь сосредоточены большие универмаги, магазины, гостиницы, рестораны, театры, музеи, архитектурно-исторические и культурнозрелищные комплексы, банки, представительства и офисы фирм, государственные и муниципальные учреждения. Такое размещение объектов социальной инфраструктуры способствует созданию в пределах этих территорий зон повышенной криминальной напряженности.

Криминологами отмечается, что перенаселенность коммунальных квартир — нередко условие совершения бытовых преступлений. Психологический климат многих «коммуналок» далек от педагогически правильного воспитания детей и подростков. Общежития (особенно мужские и молодежные) с их специфическим половозрастным составом проживающих, с особенностями стереотипа поведения жильцов давно уже находятся на учете в органах милиции как центры с повышенным криминальным потенциалом. Установлено, что из всего массива преступлений по бытовым мотивам до 70% случаев так называемого квартирного хулиганства совершается в коммунальных квартирах и общежитиях.

Дополнительным фактором, способствующим расширенному воспроизводству преступности в условиях крупнейших городов, стало распространение проституции. Если до начала 1990-х гг. этим видом промысла занималась достаточно ограниченная группа лиц, то в настоящее время проституция стала весьма массовым явлением. По оценке представителя Следственного комитета МВД России, к настоящему времени проституцией занимается не менее 1 млн человек. Только за один год на территории РФ было выявлено 1039 преступлений в виде организации секспритонов. К уголовной ответственности за это привлечен 741 человек.

Характерным для современной России выступает явление, которое мы именуем милитаризацией жизни и сознания. Ей оказалась подвержена и значительная часть населения. Помимо легальных и полулегальных способов приобретения оружия широкое распространение получило его незаконное изготовление и хищение. В 2010 г. зарегистрировано 30 428 преступлений, связанных с незаконным оборотом оружия, в том числе 1489 случаев его хищения или вымогательства. Оружие не только накапливается, но и все чаще пускается в ход. Органами внутренних дел ежегодно фиксируются сотни случаев вооруженных столкновений преступных формирований между собой (так называемых разборок). Однако главный массив соответствующих преступлений складывается за счет применения оружия при совершении разного рода насильственных посягательств. Если в 1990 г. в целом по России было зарегистрировано 4463 преступления, совершенных с применением огнестрельного оружия, то в 2000 г. их зафиксировано уже 13 025. Правда, в настоящее время наблюдается значительный спад регистрации — в 2010 г. выявлено всего 7448 таких преступлений (здесь мы вновь сталкиваемся с искусственной латентностью).

Преступники все чаще применяют оружие против сотрудников правоохранительных органов. Только в 2000 г. при исполнении служебных обязанностей погибло 456 сотрудников органов внутренних дел и ранено 1125 человек (рост соответственно на 39,0 и 58,9%).

К условиям преступности относится пассивное поведение представителей правоохранительных органов в условиях постоянного ухудшения криминогенной ситуации в стране. Формы этого рода пассивности хорошо известны. Это сокрытие преступлений от учета, заведомо неправильная квалификация содеянного, ненадлежащее расследование уголовных дел, необоснованное оставление подследственного на свободе или освобождение его от суда вообще, назначение наказания, явно не соответствующего характеру и степени общественной опасности деяния и лица, его совершившего, и многое другое. Адекватным ответом является массовое недоверие населения к силовым структурам, прежде всего к перманентно реформируемой полиции, что четко фиксируют многочисленные социологические опросы.

Малоизученным в криминологии фактором, влияющим на все характеристики преступности, является состояние российского законодательства, прежде всего уголовного, уголовно-процессуального, уголовно-исполнительного и административного. Особенно прискорбен тот факт, что непоправимо нарушена стабильность Уголовного кодекса России: на 1 января 2012 г. принято более 100 (!) федеральных законов, вносящих в него многочисленные изменения и дополнения, зачастую не улучшающих, а только ухудшающих возможности государства и граждан по противодействию преступной экспансии. Многим категориям опасных преступников устанавливаются необоснованные преференции.

Рассмотренные выше условия не исчерпывают всего содержания детерминационного механизма, стимулирующего преступность. Есть необходимость вовлечения в поле зрения криминологической науки и других факторов, например воздействия средств массовой информации (прежде всего телевидения и Интернета).