Гражданские процессуальные отношения

Понятие гражданских процессуальных отношений. Гражданский процесс как система процессуальных отношений

Гражданские процессуальные отношения есть юридический механизм «жизни» гражданского процесса. В процессуальных отношениях реализуются права и обязанности всех участников процесса. Являясь продуктом регулирования нормами гражданского процессуального права общественных отношений, процессуальные отношения становятся в свою очередь формой существования правовых предписаний в правовой действительности. Раскрытие сущности и механизма развития процессуальных отношений связано с пониманием процессуального механизма реализации конституционного права на судебную защиту и уже в силу этого имеет важное методологическое значение, в том числе при решении прикладных проблем процессуального правоприменения.

Гражданские процессуальные отношения отражают вовне «течение» гражданской процессуальной формы и сами являются ее воплощением. Только те действия участников гражданского процесса влекут юридические последствия, которые совершены в правовой форме.

Фактические действия в процессе не имеют юридического значения.

Таким образом, процессуальная деятельность вне процессуальных отношений существовать не может. И наоборот: процессуальные отношения выступают формой реализации норм гражданского процессуального права, способом осуществления вовне процессуальных прав и обязанностей субъектов процесса. В развитии процессуальных отношений выражается движение гражданского процесса.

Итак, гражданский процесс и процессуальные отношения связаны сущностно: в своем внешнем бытии процесс предстает как система взаимосвязанных, последовательно развивающихся процессуальных отношений.

Доктрина процессуального права богата на различные представления о природе гражданских процессуальных отношений; сложился ряд школ и научных направлений.

Категория гражданского процессуального отношения была введена в научный оборот во второй половине XIX в. немецким ученым Оскаром Бюловым (1868). Заложенные им основы послужили фундаментом теории процессуальных отношений в немецкой доктрине, которая и по сей день, уважая традицию, определяет гражданский процесс как единое правоотношение. Главный тезис Бюлова: процесс есть юридическое отношение. Процессуальные права и обязанности корреспондируют друг другу – следовательно, правоотношение выступает единственно возможным выражением процесса, состоящего из отдельных действий и правовых состояний. Единичность правоотношения помогала объяснить гражданский процесс как целое (а не как хаотичный набор отдельных действий его субъектов). Первым попытался это показать О. Бюлов, и в этом его историческая заслуга.

По Бюлову, процессуальное право определяет права и обязанности суда и сторон в их взаимных отношениях, а потому гражданский процесс есть трехстороннее правоотношение между судом, истцом и ответчиком. Оно выражает соотношение прав истца, ответчика и обязанностей суда (стороны имеют права по отношению к суду, которым корреспондируют обязанности суда; по отношению друг к другу стороны не имеют процессуальных прав и обязанностей).

Процессуальное отношение находится в постоянном движении, побуждаемом последовательным совершением процессуальных действий, сменяющих друг друга и обусловленных друг другом. По существу теория гражданского процесса как единого правоотношения восприняла алгоритм обязательственного (материально-правового) отношения.

Учение о процессе как юридическом отношении стало методологией для исследования доктриной природы процессуальных отношений, действий и деятельности на многие годы, трансформируясь «от исследователя к исследователю» (поскольку в «чистом виде» теория Бюлова в последующем не была воспринята). Выдвигались и иные конструкции единого правоотношения: процессуальное отношение суть публично-правовое между судом и сторонами (Й. Гольдшмидт); процессуальное отношение охватывает только стороны (Й. Колер); процессуальное отношение двусторонне и возникает между судом и сторонами (К. Хельвиг).

В российской правовой мысли конца XIX в. наибольшее распространение получили идеи Бюлова, которые были во многом переосмыслены и предопределили рождение новых концепций. В русской юриспруденции теория процессуальных отношений получила развитие в трудах Е.В. Васьковского, А.Х. Гольмстена, В.М. Гордона, Е.А. Нефедьева. Не отрицая наличия правовых отношений в ходе процесса, различие они видели в содержании этого отношения, в том, как юридически соотносятся друг к другу стороны и суд, другие участники процесса, какова природа и функции правовых действий в процессе, что? является системообразующим фактором, придающим единство процессу как правовому феномену. В конечном счете вопрос о понимании процесса как правоотношения или как деятельности стал фундаментальном вопросом онтологии цивилистического процесса конца XIX – начала XX в.

Так, А.Х. Гольмстен (наиболее последовательный приверженец теории О. Бюлова)1, утверждая понимание гражданского процесса как юридического отношения между судом и спорящими сторонами, добавлял, что гражданский процесс есть отношение сложное – по субъектам и по содержанию. К центральному отношению, складывающемуся между судом и истцом и ответчиком, примыкают вспомогательные отношения – между судом и свидетелями, экспертами и пр.

Таких вспомогательных отношений выделялось несколько видов.

Гражданский процесс – развивающееся, движущееся правоотношение. Осуществление одних процессуальных прав и обязанностей сменяется осуществлением других, все процессуальные права и обязанности всех субъектов гражданского процесса реализуются не одновременно в определенный момент, а сменяют друг друга на протяжении процесса, вызывая тем самым его поступательный ход.

Позднее в доктрине стали признавать, что стороны имеют не только процессуальные права, но и обязанности, а суд – не только обязанности, но и права. Стремление учесть природу процессуальной деятельности меняло взгляд и на содержание процессуального отношения, его структуру, и в целом на понимание гражданского процесса.

Особую концепцию властеотношений обосновал Е.А. Нефедьев, полагавший, что суд как орган публичной власти «стоит» над другими участниками гражданского процесса, что на стороне суда в процессе возникает власть, а на стороне других участников процесса – подчинение («…воля суда, направленная на достижение указанной ему законом цели, есть та сила, которая связывает в одно целое отдельные действия как суда, так и других лиц, участвующих в деле»).

По Е.А. Нефедьеву, властеоотношение устанавливается между судом и каждым из участников процесса, при этом никакого единого отношения не образуется. Гражданский процесс, по Е.А. Нефедьеву, – это не отдельные отношения, а юридическая деятельность (в первую очередь суда, но также и сторон, а в более отдаленном смысле – и других лиц).

Современная процессуальная доктрина, основываясь на историческом опыте, выработала два основных подхода к пониманию процессуальных отношений как выражающих сущность гражданского процесса:

1. гражданский процесс есть единое многосубъектное развивающееся процессуальное правоотношение (М.А. Гурвич, Г.Л. Осокина, В.Н. Щеглов, К.С. Юдельсон);
2. гражданский процесс есть система процессуальных отношений, элементами которой являются элементарные правоотношения между судом и каждым из участников гражданского процесса (Л.А. Ванеева, А.А. Мельников, Н.А. Чечина).

Одним из наиболее последовательных приверженцев теории процесса как единого многосубъектного развивающегося правоотношения, объединяющим началом которого является «единое и неделимое право (обязанность) суда разрешить данное дело…», в отечественной доктрине был М.А. Гурвич.

Понимание гражданского процесса как единого правоотношения было вызвано стремлением объяснить процесс как целостное явление, имеющее свои специфику и закономерности развития, как феномен правовой жизни, не сводимый к случайному набору отдельных процессуальных действий, совершаемых различными участниками процесса.

В этом качестве теория единого процессуального правоотношения свою историческую миссию, полагаем, выполнила.

Помогая охватить гражданский процесс «одним взглядом», концепция единого правоотношения не позволяет увидеть и объяснить процесс в его реальных проявлениях. В ходе гражданского процесса во взаимодействие с судом вступают не только истец и ответчик, но и другие субъекты: третьи лица, прокурор, выступающий в защиту «чужого» интереса государственный орган, свидетели, специалист, эксперт и др., причем в каждом конкретном процессе состав участников различен и каждый участник гражданского процесса имеет определенные законом (ГПК) процессуальные права и обязанности, свою функцию и свой собственный, отличный от других процессуальный статус.

Два главных методологических противоречия вскрываются в теории единого правоотношения при попытке увидеть через ее призму реальный процесс во всем многообразии правовых связей:

А. Затруднительно объяснить, каким образом каждый из участников процесса «вступает» в единое правоотношение.

Б. Противоречия в определении содержания правоотношения.

Если признавать процесс единым правоотношением и очевидную возможность участия в нем помимо сторон других субъектов, то невольно содержанием единого правоотношения охватываются другие правоотношения.

Возникшие затруднения М.А. Гурвич (вслед за А.Х. Гольмстеном) стремился разрешить утверждением, что гражданский процесс – это сложное (комплексное) правоотношение, состоящее из элементарных правоотношений. Им выделялись:

а) главное правоотношение – между судом, с одной стороны, и субъектами, по чьей инициативе возможно возбуждение процесса: истцом, ответчиком, третьим лицом, заявляющим самостоятельные требования относительно предмета спора, прокурором и субъектом ст. 46 ГПК, возбуждающими процесс в «чужом» интересе, с другой стороны;

б) дополнительные правоотношения – между судом и третьим лицом, не заявляющим самостоятельных требований на предмет спора, прокурором, субъектом ст. 47 ГПК, выполняющими функцию дачи заключения по делу;

в) служебно-вспомогательные правоотношения – между судом и лицами, содействующими осуществлению правосудия (свидетелями, переводчиками, специалистами, экспертами).

По существу такой взгляд приближается к пониманию процесса как системы правоотношений, что нашло обоснование в работах А.А. Мельникова, Н.А. Чечиной. У современных сторонников концепции единого процессуального правоотношения новых аргументов pro мы также не находим, напротив, внутренняя противоречивость кажется очевидной.

Сближение позиций приверженцев понимания гражданского процесса как системы правоотношений и как единого правоотношения может навести на мысль о неактуальности методологических основ для определения и изучения процессуальных отношений. Однако это не так. Целостность системы правоотношений – не синоним единого правоотношения по онтологическим и гносеологическим причинам.

Теория процессуальных отношений прошла естественный путь развития от изучения отдельных процессуальных действий – через осознание соотношения процессуальных прав и обязанностей в правоотношении (породившее «единое правоотношение») – к пониманию целостности процесса как системы правоотношений. Через категорию «система», обладающую собственными качествами, не сводимыми к сумме качеств ее элементов, может быть осмыслено единство процесса как механизма судебной защиты. При этом не утрачивается значимость каждого элемента системы (отдельного, единичного правоотношения) как формы реализации конкретного процессуального права или процессуальной обязанности «здесь и сейчас», в определенный момент развития процесса. Это полагаем важным как для философского понимания гарантирующей функции гражданского процесса и его сущности, так и для конкретного правоприменения, создания и использования процессуальных гарантий судебной защиты.

Обратим внимание на важное обстоятельство. Теории о процессуальных отношениях корреспондировали на разных этапах развития процессуальной мысли различному пониманию онтологии и гносеологии цивилистического процесса: от обусловленности процесса и процессуальных отношений материальным правом («процесс есть осуществление права») – через отрыв процесса от его предмета (публично-правовое видение процесса; суд как главный субъект и «деятель» процесса) – к признанию самоценности процесса как механизма реализации конституционного права на судебную защиту (основной субъект процесса – стороны; материализация процесса; сочетание частноправовых и публично-правовых начал в процессуальных методах).

Категория процессуальных отношений имеет алгоритмизирующее для цивилистического процесса значение, помогая воплощать новые идеи в конкретику процессуальной ткани.

Гражданский процесс представляет собой систему процессуальных отношений, складывающихся между судом и каждым из участников процесса. Системообразующим фактором выступает предмет процесса – спорное материальное правоотношение. Система процессуальных отношений характеризуется взаимосвязанностью и взаимообусловленностью элементов, последовательностью развития. Для логики процесса характерно, что объект предшествующего правоотношения становится юридическим фактом последующего правоотношения.

Состав системы процессуальных отношений составляют элементарные правоотношения, каждое из которых складывается между судом, с одной стороны, и каждым из участников процесса – с другой.

Процессуальные отношения складываются по типу «суд – истец», «суд – ответчик», «суд – третье лицо, заявляющее самостоятельные требования относительно предмета спора», «суд – свидетель» и т.д.

Вместе с тем единого процессуального отношения между судом и истцом (как и другим участником процесса) в реальности не существует: правоотношений возникает столько, сколько раз реализуется процессуальное право или процессуальная обязанность конкретного участника процесса. Любой субъект процесса совершит юридически значимое процессуальное действие только в том случае, если оно является реализацией закрепленного в ГПК процессуального права (или процессуальной обязанности). Юридические последствия реализованного процессуального права (процессуальной обязанности) выражаются в юридическом «взаимодействии» с судом, в ответном процессуальном действии суда. Другой объективации в процессе они не имеют.

Например, сторона заявляет ходатайство о вызове свидетеля, чтобы получить судебное доказательство в виде показаний свидетеля.

Сама сторона вызвать свидетеля не может – свидетеля должен вызвать суд, но без ходатайства об этом стороны он не имеет права этого делать. Значит, чтобы достичь своей конкретной процессуальной цели, стороне необходимо вступить в процессуальное отношение с судом.

Удовлетворение судом ходатайства есть ближайшая процессуальная цель стороны, и ее достижение означает совершение другого процессуального действия – вынесение судом определения о вызове свидетеля в суд. Это опосредованное в определении действие суда вызывает к жизни следующую систему правоотношений – между судом и свидетелем. И только ее последовательная реализация приведет к желаемому для стороны результату – получению доказательства для утверждаемого ею факта.

В этом простом примере видны истоки алгоритма всего гражданского процесса.

Итак, единичное процессуальное отношение всегда складывается между судом и другим участником процесса. Без участия суда субъекты гражданского процесса вступать в правоотношения друг с другом не могут. Суд – обязательный участник любого процессуального отношения. Это общая закономерность, обусловленная спецификой судебной защиты.

Единичное, или элементарное, процессуальное отношение не существует вне связи с другими процессуальными отношениями, т.е. вне их системы, что предопределено системностью гражданской процессуальной формы. Система процессуальных отношений – явление динамичное. Она развивается, как правило, последовательно. Однако при определенных процессуальных обстоятельствах она может «вернуться» к заданному пункту и повторить, но с иным качеством, свой путь.

Например, если суд во время или после судебных прений признает необходимым выяснить новые юридически значимые для дела обстоятельства или исследовать новые доказательства, он выносит определение о возобновлении рассмотрения дела по существу (ч. 2 ст. 191 ГПК). В определении опосредуется процессуальное действие суда, которое является процессуальным фактом для того, чтобы повторно вызвать к жизни систему процессуальных отношений по поводу рассмотрения дела по существу в судебном заседании. Однако содержание этой системы (состав правоотношений) не будет тождественным предыдущему: оно изменится за счет новых правоотношений, которые сложатся по поводу выяснения новых обстоятельств и исследования новых доказательств.

Другой пример. Согласно ч. 1 ст. 237 ГПК ответчик вправе подать в суд, принявший заочное решение, заявление об отмене этого решения суда в течение семи дней со дня вручения ему копии этого решения. Действие ответчика, направленное на реализацию данного процессуального права, реализуется в правоотношении с судом по поводу принятия заявления ответчика. Принятие судом заявления ответчика к рассмотрению влечет возникновение правоотношений между судом и другими участвующими в деле лицами, которые извещаются о времени и месте рассмотрения заявления об отмене заочного решения суда, им направляются копии заявления и прилагаемых к нему материалов (ст. 239 ГПК). Рассмотрев в судебном заседании заявление ответчика, суд при наличии к тому оснований, установленных ст. 242 ГПК, выносит определение об отмене заочного решения суда и о возобновлении рассмотрения дела по существу (ст. 241 ГПК). Данное процессуальное действие влечет повторное возникновение процессуальных отношений, связанных с рассмотрением дела по существу.

Здесь также повторяется лишь обратная логика в развитии системы правоотношений, но не содержание системы, поскольку речь идет о новом рассмотрении дела, и состав правоотношений будет иной, равно как и их содержание.

Гражданский процесс как система процессуальных отношений может быть понят только в развитии, в движении системы отношений. Общий вектор этого движения – поступательный, определяемый целью гражданского судопроизводства – защитой прав и законных интересов (ст. 2 ГПК). Система правоотношений может делать «обратные витки» в своем развитии, что не изменяет ее общего вектора.

Содержание и развитие системы процессуальных отношений могут быть вполне поняты, если учитывать, что данная система имеет подсистемы, которые могут классифицироваться по различным основаниям (по субъектному составу, стадиям процесса, видам производств в процессе и пр.). В доктрине наиболее распространена классификация по субъектному составу по типу «суд – истец», «суд – ответчик», «суд – третье лицо» и т.д. (Н.Б. Зейдер, Н.А. Чечина и др.). Это объясняется историческим развитием теории процессуальных отношений как правовых соотношений суда с иными участниками процесса.

Однако система процессуальных отношений, складывающаяся при рассмотрении судом конкретного гражданского дела, не исчерпывается числом участников процесса. Процессуальное отношение есть форма реализации процессуальных прав и процессуальных обязанностей, в совокупности составляющих процессуальный статус субъекта.

Каждый субъект процесса может реализовать одно и то же право (или обязанность) не единожды: это зависит от природы права и осознаваемых самим субъектом потребностей в его использовании в ходе судебной защиты. Например, сторона имеет право заявлять ходатайства (ст. 35 ГПК), и в ходе процесса данное право она использует неоднократно. Соответственно в каждом случае по поводу заявления ходатайства будет складываться правоотношение между судом и стороной.

Итак, количественный состав каждой из подсистем системы процессуальных отношений определяется числом процессуальных действий по реализации принадлежащих участникам процесса процессуальных прав и процессуальных обязанностей.

Анализ природы процессуальных отношений позволяет выделить признаки, отличающие процессуальные отношения и их систему, что помогает понять работу системы правоотношений «в действии». Развернутому анализу они были подвергнуты в работах А.А. Мельникова, Н.А. Чечиной. Количественный состав выделяемых в настоящее время признаков различается, но в большинстве принципиальных положений суждения сходны.

Гражданские процессуальные отношения отличают следующие главные особенности:

• процессуальное отношение складывается всегда между двумя субъектами гражданского процессуального права;
• обязательным субъектом любого процессуального отношения является суд как орган государственной власти, осуществляющий правосудие3;
• процессуальное отношение всегда складывается по поводу реализации процессуального права или процессуальной обязанности;
• процессуальные отношения существуют только в правовой форме;
• системообразующим фактором процессуальных отношений является предмет процесса;
• процессуальные отношения взаимосвязаны и взаимообусловлены, а система правоотношений характеризует движение гражданского процесса как механизма судебной защиты.

В литературе нередко подчеркивается властный характер процессуальных отношений, что объясняется участием в них властного субъекта – суда. Нам кажется это не вполне точным. Участие властного субъекта в правоотношении не превращает его во властеотношение.

Суд не стоит «над» сторонами и другими участниками процесса, а судебное руководство процессом не сводится к императиву, приказному характеру проявления властных полномочий суда в гражданском процессе. Властные функции суда балансируются и гармонизируются инициативой и процессуальными правами, гарантиями процессуальных прав сторон, а также наличием у суда процессуальных обязанностей перед «противостоящим» ему в правоотношении субъектом процесса.

Правосудная функция суда в отдельно взятых процессуальных правоотношениях все более выражается в контрольных и координирующих полномочиях суда (исключение составляет применение норм, содержащих санкции, которых в гражданском процессуальном праве немного).

Итак, гражданские процессуальные отношения – это система урегулированных гражданским процессуальным правом отношений, возникающих между судом и каждым участником гражданского процесса в связи с осуществлением правосудия по гражданскому делу и обеспечением исполнения судебных постановлений.

Обратим внимание, что не всякое отношение, урегулированное нормой гражданского процессуального законодательства, является по своим характеру и природе гражданским процессуальным отношением.

Это объяснимо несинонимичностью категорий «право» и «закон», «процесс» и «процедура». Действующим ГПК опосредуются не только отношения, связанные с осуществлением правосудия, но и иные отношения, направленные на судебное обеспечение бесспорных субъективных прав и законных интересов; судебная власть не исчерпывается правосудием, хотя оно выражает главное ее предназначение. Очевидный пример – отношения, складывающиеся в приказном производстве.

Они носят процедурный характер, поскольку приказное производство есть судебная процедура обеспечения бесспорного права взыскателя; собственно гражданского процесса здесь нет.

Проблему соотношения категорий «процесс» и «процедура» в доктрине гражданского процессуального права еще предстоит разрешить.

Предпосылки и основания гражданских процессуальных отношений. Содержание и объект процессуальных отношений

Гражданские процессуальные отношения возникают, изменяются и прекращаются при наличии определенных юридических условий.

В зависимости от роли в механизме процессуальных отношений эти условия можно разделить на две группы: общие (предпосылки возникновения, изменения и прекращения процессуальных отношений) и специальные (основания возникновения, изменения и прекращения процессуальных отношений).

Предпосылки гражданских процессуальных отношений отражают общие закономерности возникновения и развития правоотношений – никакое правовое отношение не может возникнуть при их отсутствии, но сами они к жизни правоотношение еще не вызывают.

К числу предпосылок относятся:

• норма гражданского процессуального права;
• гражданская процессуальная правоспособность;
• гражданская процессуальная дееспособность.

Поскольку процессуальное правоотношение есть способ реализации процессуальных прав и обязанностей, а последние становятся таковыми ввиду их закрепления нормой гражданского процессуального права, естественно, что нормы права выступают первой и самой общей предпосылкой правоотношения.

С допущением аналогии закона и аналогии права (ч. 4 ст. 1 ГПК) роль общей предпосылки могут в отдельных случаях выполнять не только нормы, содержащиеся в ГПК, но и иные процессуальные нормы, а также принципы осуществления правосудия в Российской Федерации.

Гражданская процессуальная правоспособность – это способность обладать гражданскими процессуальными правами и нести гражданские процессуальные обязанности. Согласно ст. 36 ГПК гражданская процессуальная правоспособность признается в равной мере за всеми гражданами и организациями, обладающими в соответствии с законодательством Российской Федерации правом на судебную защиту прав, свобод и законных интересов.

Данное правило в полной мере справедливо только для таких участников гражданского процесса, которые обладают одновременно и материально-правовой, и процессуальной заинтересованностью, – для сторон и третьих лиц, заявляющих самостоятельные требования относительно предмета спора. Это обусловлено тем, что исторически гражданская процессуальная правоспособность рассматривалась как производное гражданской правоспособности. Современная доктрина исходит из самостоятельности категории «гражданская процессуальная правоспособность», имеющей собственные содержание и значение.

Однако правило ст. 36 ГПК в известной мере продолжает традицию, признавая наличие правоспособности только за субъектами, обладающими правом на судебную защиту. Но в гражданском процессе могут участвовать субъекты, обладающие исключительно процессуальной заинтересованностью, причем эта заинтересованность имеет различные основания, корни своего происхождения. Это (а) лица, опосредованно защищающие свои интересы, – третьи лица, не заявляющие самостоятельных требований относительно предмета спора; субъекты, (б) защищающие в предусмотренных законом случаях «чужие» интересы (прокурор, субъекты ст. 46 ГПК), (в) дающие заключение по делу (прокурор, субъекты ст. 47 ГПК); (г) представители. В процесс вовлекаются и субъекты, вовсе не имеющие никакой заинтересованности, – свидетели, переводчики, специалисты, эксперты. Все они также вступают в различные процессуальные отношения с судом. Наконец, суд, являясь обязательным участником процессуального отношения, также должен обладать процессуальной правоспособностью.

Раз правоспособность есть общая предпосылка для правоотношения, то уже в силу методологических причин она должна «работать» и при возникновении любого процессуального отношения, а не только складывающегося между судом и стороной. Вместе с тем понятно, что вовсе не любой гражданин может иметь процессуальные права и обязанности (к примеру, эксперта), а только обладающий соответствующей компетенцией. Соответственно судебным экспертом может выступать субъект, наделенный специальной правоспособностью.

То же можно сказать о прокуроре, государственном органе, органе местного самоуправления как субъектах ст. 46 и 47 ГПК. Процессуальная правоспособность судебного представителя обусловлена наличием материально-правовой дееспособности (ст. 49 ГПК).

Процессуальная правоспособность является предпосылкой к участию в процессуальном отношении и для суда, однако природа правоспособности суда иная, чем у других участников процесса: она обусловлена его функцией органа государственной власти на осуществление правосудия.

Таким образом, гражданская процессуальная правоспособность означает способность иметь процессуальные права и обязанности определенного субъекта гражданского процесса. И такая способность не одинакова для всех участников процесса.

Обратим внимание: ГПК не называет момента возникновения и прекращения процессуальной правоспособности, указывая лишь общий критерий.

И это верно. Процессуальная правоспособность, будучи самостоятельной правовой категорией, может иметь разные корни, не исчерпывающиеся традиционными гражданскими правоотношениями и материально-правовой возможностью участия в них.

Так, общая гражданская процессуальная правоспособность граждан возникает с момента рождения и прекращается смертью. Но возможно и иное – в случаях, предусмотренных законом. Например, согласно абз. 3 п. 2 ст. 150 ГК в случаях и в порядке, которые предусмотрены законом, нематериальные блага, принадлежавшие умершему, могут защищаться другими лицами. По требованию заинтересованных лиц допускается защита чести, достоинства и деловой репутации гражданина и после его смерти (абз. 2 п. 1 ст. 152 ГК). Общая процессуальная правоспособность организаций предполагается у всех, обладающих согласно законодательству Российской Федерации правом на судебную защиту (ст. 36 ГПК).

Это означает, что процессуально правоспособными могут быть не только юридические лица (приобретающие такой статус с момента создания, т.е. со дня внесения соответствующей записи в Единый государственный реестр юридических лиц, и утрачивающие его с завершением ликвидации (ст. 49, 51, 63 ГК)), но и иные организации и объединения, статусом юридического лица не обладающие, но могущие в силу закона добиваться защиты своих интересов в суде. Чаще всего такая ситуация имеет место в производстве по делам, возникающим из публичных правоотношений.

Например, в соответствии с ч. 5 ст. 22 ФЗ от 6 октября 2003 г. № 131-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» в суд могут обращаться избирательные объединения граждан с требованием о назначении местного референдума.

Возможны ситуации, когда стороной искового производства становится коллективное объединение граждан, по определению не могущее обладать статусом или правами юридического лица. Например, возможно в судебном порядке – по инициативе работодателя, прокурора – признать незаконным решение, принятое собранием (конференцией) работников организации о проведении забастовки (см. ст. 410, 413 ТК). Однако собрание (конференция) работников не относится к числу тех субъектов (ст. 254 ГПК), чьи решения и действия могут быть оспорены в производстве по делам, возникающим из публичных правоотношений, в связи с чем Пленум ВС РФ в свое время рекомендовал рассматривать такие дела по правилам искового производства как дела по спорам о защите субъективного права. На наш взгляд, это связано с законодательными упущениями; природа правоотношения, о котором идет речь в примере, цивилистической не является, а потому вряд ли концептуально правильно относить такие дела к делам искового производства. Тем не менее процессуальной правоспособностью безотносительно к виду производства собрание работников организации (трудовой коллектив) обладает.

Гражданская процессуальная дееспособность – это способность своими действиями осуществлять процессуальные права, выполнять процессуальные обязанности и поручать ведение дела в суде представителю. Она принадлежит в полном объеме гражданам, достигшим возраста 18 лет, и организациям (ч. 1 ст. 37 ГПК).

Процессуальная дееспособность гражданина зависит не только от возраста, но и от иных юридических условий: при их наличии несовершеннолетний процессуально дееспособен. Эти условия названы в ст. 37 ГПК, а именно:

• несовершеннолетний может лично осуществлять свои процессуальные права и выполнять обязанности в суде со времени вступления в брак или объявления его полностью дееспособным (эмансипация) (ч. 2 ст. 37 ГПК);
• в случаях, предусмотренных федеральным законом, по делам, возникающим из гражданских, семейных, трудовых, публичных и иных правоотношений, несовершеннолетние в возрасте от 14 до 18 лет вправе лично защищать в суде свои права, свободы и законные интересы.

При этом суд вправе привлечь к участию в таких делах законных представителей несовершеннолетних (ч. 4 ст. 37 ГПК).

Например, согласно п. 2 ст. 56 СК ребенок, достигший возраста 14 лет, вправе самостоятельно обращаться в суд за защитой своих прав и законных интересов, в том числе при невыполнении или при ненадлежащем выполнении родителями (одним из них) обязанностей по воспитанию, образованию ребенка либо при злоупотреблении родительскими правами. Несовершеннолетние родители имеют право признавать и оспаривать свое отцовство и материнство на общих основаниях (п. 3 ст. 62 СК).

В отличие от гражданской дееспособности гражданская процессуальная дееспособность не может быть ограничена. Лица, ограниченные в силу решения суда в дееспособности (гражданской дееспособности), процессуальной дееспособностью по спорам имущественного характера не обладают. За пределами предмета ограничения дееспособности они полностью процессуально дееспособны и могут самостоятельно обращаться в суд и защищать свои права и законные интересы. Так, по делу особого производства об отмене ограничения гражданина в дееспособности гражданин, признанный ранее ограниченно дееспособным, является полностью процессуально дееспособным – он вправе обращаться в суд с заявлением об отмене ограничения в дееспособности и реализовывать своими действиями процессуальные права и обязанности в этом деле (ч. 1 ст. 286 ГПК). Гражданин, признанный решением суда недееспособным, вправе обратиться в суд с заявлением о признании его дееспособным. Данное право гражданин, ранее признанный судом недееспособным, может реализовать и через выбранных им представителей (а не только через опекуна, члена семьи, медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь, или стационарное учреждение социального обслуживания для лиц, страдающих психическими расстройствами, орган опеки и попечительства) (ч. 2 ст. 286 ГПК в ред. ФЗ от 6 апреля 2011 г. № 67-ФЗ, от 25 ноября 2013 г. № 317-ФЗ).

Более того, гражданин, признанный судом недееспособным, имеет право лично либо через выбранных им представителей обжаловать соответствующее решение суда в апелляционном порядке, подать заявление о его пересмотре в соответствии с правилами гл. 42 ГПК, а также обжаловать соответствующее решение суда в кассационном и надзорном порядке, если суд первой инстанции не предоставил этому гражданину возможность изложить свою позицию лично либо через выбранных им представителей (ч. 3 ст. 284 ГПК в ред. ФЗ от 6 апреля 2011 г. № 67-ФЗ). Названные правила стали следствием проверки КС РФ конституционности ряда положений ст. 37, 52, 135, 222, 284, 286 и 379.1 ГПК и ч. 4 ст. 28 Закона РФ «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» в 2009 г. Был уточнен ряд статей ГПК, в том числе редакция ч. 5 ст. 37 ГПК: «Права, свободы и законные интересы несовершеннолетних, не достигших возраста 14 лет, а также граждан, признанных недееспособными, если иное не предусмотрено настоящим Кодексом, защищают в процессе их законные представители – родители, усыновители, опекуны, попечители или иные лица, которым это право предоставлено федеральным законом. Однако суд вправе привлечь к участию в таких делах граждан, признанных недееспособными».

За пределами указанных исключений права, свободы и законные интересы несовершеннолетних в возрасте от 14 до 18 лет, а также граждан, ограниченных в дееспособности, недееспособных защищают в процессе их законные представители. Однако в то же время ГПК обязывает суд привлекать к участию в таких делах самих несовершеннолетних, а также граждан, ограниченных в дееспособности (ч. 3 ст. 37 ГПК); суд вправе привлекать к участию в деле и недееспособных (ч. 5 ст. 37 ГПК в ред. ФЗ от 6 апреля 2011 г. № 67-ФЗ). Объем процессуальных прав этих лиц ГПК не регламентирует. Из смысла приведенных правил несовершеннолетние, ограниченно дееспособные и недееспособные не могут самостоятельно реализовать право на обращение в суд (за исключениями, установленными законом) – они вовлекаются судом в уже начатый процесс. Объективно следовало бы говорить о неполной процессуальной дееспособности; это требует законодательной регламентации.

Обратим внимание: чтобы стать субъектом процессуальных отношений, важно обладать как процессуальной правоспособностью, так и процессуальной дееспособностью. А чтобы получить судебную защиту, достаточно быть правоспособным. Так, по общему правилу процессуальная правоспособность гражданина возникает с момента рождения и прекращается смертью. Это означает, например, что трехлетний ребенок также имеет право получить судебную защиту, и в процессе о защите его прав именно он будет являться истцом в материально-правовом смысле как носитель соответствующего интереса; в его пользу будет выноситься судебное решение (допустим, о взыскании алиментов). В то же время очевидно, что своими действиями осуществлять процессуальные права и обязанности истца в процессуальных отношениях он не может, эти функции выполняют «за него» законные представители. Право на судебную защиту, принадлежащее ребенку, реализуется, но посредством института судебного представительства.

В доктрине высказано суждение о том, что способность прокурора, судебного представителя, свидетеля, эксперта, специалиста, переводчика, судебного пристава обладать соответствующими процессуальными правами и обязанностями предполагает одновременно наличие способности собственными действиями их осуществлять, а потому в отношении этих субъектов можно говорить о наличии процессуальной правосубъектности. Согласиться с этим нельзя. Указанные субъекты обладают не общей, а специальной правоспособностью, которая и предопределяет их способность своими действиями осуществлять процессуальные права и обязанности. Одномоментно возникающей совокупности эти правовые способности не образуют.

Основания гражданских процессуальных отношений составляют процессуальные юридические факты, т.е. такие факты, которые влекут процессуальные последствия в виде возникновения, изменения и прекращения данных отношений. Данными юридическими фактами в процессе являются процессуальные действия участников процесса и суда.

Любое из процессуальных действий участника гражданского процесса возможно только как элемент реализации определенного процессуального права или обязанности, и уже в силу этого оно влечет определенные процессуальные последствия, которые и воплощаются в процессуальном отношении.

Событие не может быть отнесено к числу юридических фактов, вызывающих к жизни процессуальное отношение (или изменяющих, прекращающих его). В литературе высказано противоположное суждение. На наш взгляд, событие юридическим процессуальным фактом быть не способно в силу хотя бы того очевидного обстоятельства, что гражданский процесс вовне существует в гражданской процессуальной форме и вне ее немыслим. В каждом конкретном случае событие, чтобы повлиять на развитие процессуального отношения, должно быть опосредовано через процессуальный факт-действие. Без этого никаких процессуальных последствий не наступит. Так, смерть стороны, если спорное правоотношение не допускает правопреемства, служит основанием прекращения производства по делу (абз. 7 ст. 220 ГПК). Однако само по себе событие никаких последствий для процесса не влечет; чтобы они наступили, необходимо процессуальное действие – вынесение судом определения (ст. 221 ГПК). В данном случае процессуальный факт-действие опосредует событие и в этом смысле может быть назван производным. Судебная ошибка в виде, например, неправильного истолкования судом закона является одним из оснований для отмены или изменения решения суда в апелляционном порядке (п. 3 ч. 2 ст. 330 ГПК), но не основанием возникновения, изменения или прекращения процессуальных отношений. Вне и помимо процессуальных фактовдействий – заинтересованных лиц, суда – не может сложиться система процессуальных отношений, связанных с рассмотрением судом вышестоящей инстанции жалобы, выявлением основания для отмены решения суда, самой отменой.

Процессуальное отношение может возникать по инициативе участника процесса (общее правило) и по инициативе суда. Если инициатором является любой (кроме суда) участник процесса, для возникновения (изменения, прекращения) правоотношения необходим юридический состав – действие данного участника плюс ответное действие суда.

Если инициатива исходит от суда, достаточно одного юридического факта-действия суда.

Своеобразие процессуальных юридических фактов проявляется в том, что один юридический факт, порождая конкретное элементарное правоотношение, в то же время взывает к жизни определенную систему правоотношений, объединенных предметом и объектом процессуальной деятельности (при несинонимичности категорий «объект действия» и «объект правоотношения», о чем будет сказано далее).

Например, истец заявляет ходатайство о вызове свидетеля. Это действие, а также действие суда по принятию ходатайства к рассмотрению есть юридический состав для возникновения процессуального отношения между истцом и судом по поводу заявленного ходатайства.

В то же время данное процессуальное действие служит «пусковым механизмом» для всей последующей цепочки правоотношений по поводу привлечения свидетеля к участию в процессе, дачи им показаний, возможно, допроса свидетеля и т.д. К числу особенностей процессуальных юридических фактов следует отнести последовательность их возникновения, предопределенную алгоритмом гражданской процессуальной формы, развитием процесса.

Содержание и объект процессуальных отношений – эти вопросы не получили единообразного решения в современной доктрине. Всплеск интереса к ним в новейшей истории науки процессуального права пришелся на 60-е гг. XX столетия.

Содержание гражданских процессуальных отношений понималось как:

• совокупность субъективных процессуальных прав и обязанностей участников процесса (Н.Б. Зейдер, Д.М. Чечот, К.С. Юдельсон);
• регламентированные законом процессуальные действия суда и других участников процесса (М.А. Гурвич, А.А. Мельников, В.Н. Щеглов);
• совокупность как процессуальных прав и обязанностей, так и процессуальных действий участников процесса (Л.А. Ванеева, Д.Р. Джалилов, А.Ф. Клейнман).

Авторы современных учебников по гражданскому процессу часто присоединяются к одному из сложившихся взглядов. Например, в учебнике под редакцией профессора М.К. Треушникова содержанием процессуального правоотношения называются как права и обязанности, так и процессуальные действия участников процесса. Порой данный вопрос вовсе не акцентируется; например, в учебнике под редакцией профессора В.В. Яркова в параграфе, посвященном понятию гражданского процессуального отношения, упоминается, что «процессуальные действия выступают не только в качестве содержания процессуальных отношений, но и одновременно являются их объектом, по поводу которых они возникают».

Содержание – это то, из чего состоит данное явление, его существенные связи и внутренние свойства.

Процессуальные отношения складываются по поводу реализации процессуальных прав и обязанностей; однако сами процессуальные права и обязанности не могут входить в содержание правоотношений по той причине, что существуют независимо от конкретного процессуального отношения (в отличие, например, от материального правоотношения). Процессуальные права и обязанности возникают в силу закрепления их в норме права. Вступая в процесс (или будучи привлеченным в процесс), тот или иной его участник становится обладателем определенного объема процессуальных прав и обязанностей. В правоотношения же с судом субъект вступает при реализации конкретного права или конкретной обязанности. Например, сторона обладает процессуальными правами, закрепленными в ст. 35 ГПК, в том числе правом заявлять отводы. Если сторона данное право в процессе не реализует (нет оснований к заявлению отводов), то и в правоотношение с судом по этому поводу она не вступит, хотя право заявлять отводы, безусловно, у нее имеется, но нет правоотношения.

Следовательно, говорить о том, что процессуальные права и обязанности составляют содержание процессуальных отношений, нельзя – это лишено логического основания.

Основанием возникновения процессуального отношения выступают процессуальные действия, совершаемые в контексте реализации субъективного процессуального права или субъективной процессуальной обязанности. Иного в процессе быть не может, иначе действия не обретут значения юридического факта. Таким образом, если право рождает основание правоотношения, то в силу логики оно не может составлять содержание правоотношения.

Процессуальные права и обязанности «обрамляют» процессуальное отношение, придают ему правовую оболочку и являются необходимой правовой основой существования, но в содержание не превращаются, поскольку предшествуют появлению процессуального правоотношения. Иначе говоря, процессуальные права и обязанности придают правоотношению правовую форму.

Обратим внимание на различную логику построения типичных материальных и процессуальных отношений – в доктрине это осталось незамеченным.

В материальном правоотношении права и обязанности его субъектов помимо правоотношения не существуют. Например, права и обязанности продавца и покупателя возникают при вступлении субъектов в правоотношения по поводу договора купли-продажи. Иное, как видим, в процессе: процессуальные права и обязанности истца в их полном объеме возникают у субъекта в момент возбуждения процесса в силу их закрепления в ГПК. Возбуждение процесса – результат выражения воли заинтересованного лица на обращение в суд за защитой и опосредующей ее деятельности суда. В этом смысле заинтересованное лицо само конституирует себя в качестве истца. Но конкретный объем его процессуальных прав и обязанностей и соответственно правовые возможности вступления в те или иные процессуальные отношения определены законом. Процессуальным статусом субъект процесса обладает независимо от того, вступит ли он в конкретные правоотношения. Именно поэтому нельзя, например, передать представителю часть процессуальных прав по ведению процесса. Процессуальные права по ведению дела представителю вообще не передаются, они возникают в силу закона в полном объеме с момента допущения судебного представителя в процесс, обретения субъектом статуса судебного представителя.

Содержание процессуальных отношений составляют действия участников данного правоотношения, но по своему существу они не совпадают с содержанием того действия (или действий), которое явилось основанием возникновения правоотношения. Общее то, что в них реализуются процессуальные права и обязанности.

Так, сторона заявляет ходатайство, реализуя право заявлять ходатайства; тем самым она вступает в правоотношение с судом. Юридические факты-основания возникновения правоотношения: действие стороны по заявлению ходатайства и действия суда по принятию данного ходатайства к рассмотрению. Содержание правоотношения: действия стороны, отраженные в содержании ходатайства (требование о вызове свидетеля, обоснование этого требования), и действия суда, связанные с рассмотрением ходатайства по существу.

Объект процессуального отношения – то, что противостоит правоотношению, на что оно направлено. Следует различать объект правоотношения и объекты действий его субъектов. В объекте правоотношения объединяются целевые усилия суда и иного участника процесса; объект действия (так же, как объект деятельности) соотносим с целью субъекта, его совершающего, функцией данного субъекта в процессе.

Так, сторона, заявляя ходатайство о вызове свидетеля, имеет объектом своих действий получить доказательство в виде показаний свидетеля.

С этой целью она вступает в правоотношение с судом. Это и есть объект процессуальной деятельности стороны по реализации права заявлять ходатайства в данном конкретном случае. Правоотношение отражает правовую связь стороны и суда, их взаимодействие, соответственно и объект правоотношения должен отражать целевые установки и стороны, и суда, несмотря на различие функций этих участников в процессе.

Таким «нейтральным» по своей форме объектом является судебное постановление, в котором суд дает мотивированный ответ по существу заявленного ходатайства. Сторона заинтересована получить определение, удовлетворяющее ее ходатайство, поскольку оно «открывает» путь для последующей цепочки правоотношений (уже суда со свидетелем), в результате чего она достигнет цели своей деятельности. Суд «заинтересован» в вынесении определения, поскольку обязан дать мотивированный ответ стороне в силу выполняемой им правосудной функции.

Таким образом, каждое отдельно взятое элементарное процессуальное отношение имеет свой объект, его называют специальным. Система процессуальных отношений как целостное образование также имеет свой объект, который не совпадает с объектами специальными, но «в снятом виде» вбирает их. В этом смысле говорят об общем объекте процессуальных отношений. «С легкой руки» Н.Б. Зейдера общим объектом процессуальных отношений обычно называют лежащий за пределами процессуальных отношений спор о праве (в исковом производстве), а также требование об установлении юридического факта, иных обстоятельств по делам особого производства; столь же материален и общий объект в производстве по делам, возникающим из публичных правоотношений.

Однако если мы говорим о системе процессуальных отношений как внешнем воплощении гражданского процесса, то объект системы правоотношений не может не быть соотносим с объектом гражданского процесса. Объект гражданского процесса – то, на что он направлен, соотносим с его целью (при понимании процесса как деятельности).

В деятельности отдельных участников процесса воспроизводится содержание объекта в соответствии с целями деятельности – данный постулат соответствует философскому пониманию объекта и цели.

Таким образом, объектом системы процессуальных отношений выступает защита субъективного материального права или законного интереса, понимаемая как восстановление нарушенного или оспоренного субъективного права, законного интереса. Спорное материальное правоотношение суть общий предмет системы процессуальных отношений, но не объект.

Объект и цель есть результат, но результат, «творимый» в процессе, не достижимый вне и помимо деятельности субъектов процесса, связанных процессуальными отношениями.

Достижение не только объекта процессуального отношения или объекта системы правоотношений, но и цели процесса в целом зависит от качества конкретного правоотношения, выступающего средством на пути к объекту. Иными словами, методы процесса, воплощаемые в последовательном движении процессуальных отношений, предопределяют как само достижение цели процесса, так и качество этой цели. Не цель оправдывает средства, но методы творят цель. Это одна из сущностных особенностей цивилистического процесса.

Субъекты гражданских процессуальных отношений и гражданского процесса. Их классификация

Субъекты гражданского процессуального права, реализуя принадлежащие им процессуальные права и обязанности, становятся участниками соответствующих гражданских процессуальных отношений.

В процессуальной доктрине дискутировался вопрос о соотношении понятий «субъект гражданского процессуального права», «субъект процесса» и «субъект гражданских процессуальных отношений». Большинство современных исследователей, опираясь на общетеоретические положения, исходят из тождественности объема данных категорий. Есть и иные суждения: понятие субъектов гражданского процессуального права рассматривается как более широкое по объему относительно понятий субъектов процесса и субъектов процессуальных отношений.

На наш взгляд, в решении данного вопроса следует различать два уровня: методологический (общетеоретический) и прикладной (правоприменительный), связанный с реализацией в конкретном процессе права на судебную защиту.

С общеметодологических позиций любой субъект, могущий быть субъектом гражданского процессуального права, также способен стать субъектом гражданского процесса и гражданских процессуальных отношений. В данном случае мы говорим о правовых возможностях, отраженных в процессуальном законе. Именно в этом смысле достаточно процессуальной правоспособности, чтобы стать субъектом и процессуального права, и процесса, и процессуальных отношений.

Однако в реальном процессе и реальных правоотношениях данные категории не всегда совпадают. Вместе с тем их соотношение сложнее простого сопоставления объема понятий (сравнения «шире» или «уже» недостаточно).

Возможность быть субъектом судебной защиты и в таком контексте субъектом гражданского процессуального права не связана с возможностью своими действиями осуществлять субъективные гражданские процессуальные права и обязанности: это обусловлено в первую очередь абсолютностью права на судебную защиту. Предоставление судебной защиты не может быть поставлено в зависимость от наличия дееспособности (понимаемой как в материально-правовом, так и в процессуальном смысле) и от фактической возможности юридически действовать в процессе. Именно поэтому, чтобы быть стороной в деле, достаточно обладать гражданской процессуальной правоспособностью (ст. 36 ГПК).

И именно поэтому, обладая гражданской процессуальной правои дееспособностью, но бездействуя в процессе, в определенных ситуациях можно быть стороной в деле (например, при возбуждении процесса прокурором при наличии предусмотренных ст. 45 ГПК условий и оснований).

Однако чтобы стать субъектом гражданских процессуальных отношений, процессуальной правоспособности недостаточно – важно обладать также гражданской процессуальной дееспособностью. Это объясняется тем, что, как мы видели, процессуальные отношения неразрывно связаны с юридическими действиями, с возможностью определенного субъекта не только иметь определенные гражданские процессуальные права, но и осуществлять их своими действиями. Без этого процессуальное отношение не может возникнуть, существовать и развиваться.

Здесь следует сделать важное замечание. Итак, мы различаем ситуации, когда:

1. лицо обладает только процессуальной правоспособностью и не обладает процессуальной дееспособностью;
2. лицо обладает процессуальной правоспособностью и процессуальной дееспособностью, но процессуальные права в реальном процессе само не реализует.

Общее заключается в том, что в обоих случаях лицо является субъектом гражданского процессуального права, но не конкретных процессуальных отношений. Различие кроется в соотношении способности быть субъектом права, иметь процессуальные права и обязанности и способности своими действиями их осуществлять.

Когда речь идет о недееспособных (и в материально-правовом, и в процессуальном смысле) лицах, их права, свободы и законные интересы защищают по общему правилу законные представители. Стороной в деле признается тот, чье право защищается (недееспособный).

Но стороной в материально-правовом смысле. Законный представитель действует «за сторону». Его процессуальная заинтересованность кроется в юридических фактах материально-правовой природы, в силу чего процессуальная дееспособность представителя «восполняет» процессуальную недееспособность представляемого. Сторона как процессуальная категория имеет здесь «двусубъектное» воплощение. Это единственный случай двусубъектности стороны в процессе.

Иное наблюдается во втором случае, когда в защиту прав дееспособного обращается в суд прокурор, субъект ст. 46 ГПК или когда ведение процесса осуществляется добровольным представителем. Стороной в деле (и в материально-правовом, и в процессуальном смысле) является тот, чьи права защищаются.

Определяя соотношение понятий «субъект гражданского процессуального права», «субъект гражданского процесса» и «субъект гражданских процессуальных отношений», следует иметь в виду следующее.

Во-первых, понятия «гражданское судопроизводство» и «гражданский процесс» несинонимичны. Соответственно можно быть субъектом гражданского судопроизводства, «подпадая» под регулирование норм ГПК, не будучи субъектом гражданского процесса и гражданских процессуальных отношений. Например, субъекты приказного производства субъектами гражданского процесса и процессуальных отношений не являются. Это участники особой судебной процедуры, урегулированной нормами ГПК, которая лежит за пределами гражданской процессуальной формы.

Во-вторых, допущение аналогии права в процессе (ч. 4 ст. 1 ГПК) означает, что можно быть субъектом гражданского процессуального права, гражданских процессуальных (по своей сущности) отношений, не будучи субъектом конкретной нормы ГПК. Данная ситуация объясняется несовпадением категорий «право» и «закон».

В-третьих, можно быть субъектом гражданского процессуального права, не будучи участником конкретных процессуальных отношений (таковы, например, случаи участия в процессе лиц, чьи права защищаются прокурором, обратившимся в суд с заявлением в защиту их прав, свобод или законных интересов, либо субъектами ст. 46 ГПК).

Последствия, определяемые гражданским процессуальным правом, «падают» на тех, чье право защищается (субъектами процессуальных отношений они могут и не быть), но не на тех, кто это право защищает.

В-четвертых, можно быть участником отдельных гражданских процессуальных отношений, не становясь при этом участником процесса, но являясь соответственно субъектом гражданского процессуального права, – например, при выполнении обязанности представления доказательств по требованию суда лицами, не участвующими в деле (ч. 2, 3 ст. 57 ГПК). Участвующее в деле лицо при затруднительности представления необходимых доказательств вправе ходатайствовать перед судом о содействии. По ходатайству такого лица суд может непосредственно запросить доказательство у лица, его удерживающего, обязав представить доказательство в суд. Складывается процессуальное отношение между судом и лицом, в процессе не участвующим и к делу отношения никакого не имеющим, по поводу возникшей в силу определения суда обязанности представить доказательство. Или: согласно ст. 159 ГПК в отношении граждан, присутствующих в открытом судебном заседании и нарушающих порядок судебного заседания, могут быть применены меры процессуальной ответственности (предупреждение, при повторном нарушении – удаление из зала заседания суда, штраф). Данные правила реализуются в соответствующих гражданских процессуальных отношениях, одним из субъектов которых становится гражданин, не являющийся участником процесса, но совершивший правонарушение.

Наконец, возможна ситуация, когда лицо, не будучи участвующим в деле, не являясь участником гражданского процесса в суде первой инстанции, становится субъектом только системы процессуальных отношений, складывающихся в связи с проверкой судебного постановления в суде вышестоящей инстанции (апелляционной, кассационной, надзорной) (см. ч. 3 ст. 320, ч. 1 ст. 376, ч. 1 ст. 391.1 ГПК). Это происходит в случае, когда право на обращение в суд проверочной инстанции реализует лицо, не участвующее в деле, но чье право или законный интерес нарушены судебными постановлениями. При рассмотрении и разрешении дела данный субъект не участвовал, но субъектом производства в проверочной инстанции стал.

Участник гражданского процесса – всегда определенный субъект, допускаемый ГПК в качестве такового с определенным процессуальным статусом. Не поименованных законом участников в процессе быть не может. Например, до ГПК 2002 г. российскому гражданскому процессу была неизвестна процессуальная фигура специалиста, несмотря на фактические потребности. Соответственно суд не вправе был привлечь специалиста, например, с целью оказания технической помощи (фотографирование, изготовление чертежа или плана и пр.) при осмотре письменного или вещественного доказательства.

ГПК исчерпывающим образом определяет возможный круг субъектов гражданского процесса, который весьма неоднороден:

• орган государственной власти – суд;
• лица, спор о праве которых стал предметом судебного рассмотрения;
• лица, вовлекаемые в процесс, поскольку его результат может сказаться в будущем на их правах или обязанностях;
• субъекты, защищающие «чужой» интерес;
• лица, чье участие в процессе обусловлено вспомогательными по отношению к правосудию функциями.

Различия в функциях и отношении к предмету процесса обусловили потребность в классификации субъектов гражданского процесса.

В доктрине предлагаются разные классифицирующие критерии и их сочетания, однако наиболее общим критерием является именно функция, обусловленная отношением к предмету процесса. По данному основанию можно выделить следующие группы субъектов гражданского процесса и гражданских процессуальных отношений:

• суд как орган, осуществляющий правосудие;
• лица, участвующие в деле (им свойственна функция защиты);
• лица, содействующие осуществлению правосудия.

К первой группе относятся суды всех звеньев судебной системы Российской Федерации. В первую очередь это суды, рассматривающие гражданское дело по первой инстанции (в подавляющем большинстве – мировые судьи и федеральные районные суды, а также суды субъектов РФ и ВС РФ, когда в предусмотренных законом случаях они разрешают дело по существу в качестве суда первой инстанции).

Ко второй подгруппе здесь можно отнести суды, осуществляющие проверку судебных постановлений в качестве судов апелляционной, кассационной, надзорной инстанций.

Суд – обязательный участник процессуального отношения. Его процессуальный статус определяется совокупностью процессуальных прав и процессуальных обязанностей, которые обусловлены функцией осуществления правосудия и реализуются в конкретных правоотношениях.

Подчеркнем: процессуальные обязанности суда есть обязанности перед лицами, участвующими в процессе. Это признанный постулат современной доктрины, который законодательно был реализован в ГПК 2002 г.

Лица, участвующие в деле, – субъекты, которых отличает наличие заинтересованности к предмету процесса. К их числу относятся: стороны (истец и ответчик), третьи лица (заявляющие и не заявляющие самостоятельных требований относительно предмета спора), прокурор, лица, обращающиеся в суд за защитой прав, свобод и законных интересов других лиц или вступающие в процесс в целях дачи заключения по основаниям, предусмотренным ст. 4, 46 и 47 ГПК, заявители и другие заинтересованные лица по делам особого производства и по делам, возникающим из публичных правоотношений (ст. 34 ГПК), а также представители (ст. 48 ГПК).

Как видим, состав участвующих в деле лиц в целом прямо определен ст. 34 ГПК. Вопрос об отнесении судебного представителя к числу участвующих в деле лиц традиционно в доктрине спорен. В современных учебниках по гражданскому процессу одни авторы считают его участвующим в деле лицом3, другие – содействующим осуществлению правосудия. На наш взгляд, судебный представитель, будучи самостоятельным субъектом гражданского процесса, выполняет функцию содействия в судебной защите стороне или третьему лицу, но не функцию содействия правосудию. Конечно, грамотный представитель объективно помогает не только стороне, но и – невольно – правосудию. Подчеркнем: именно невольно. Также можно утверждать, что юридически грамотная сторона объективно содействует правосудию. В таком подходе трудно уловить юридически корректные аргументы pro или contra. Функция содействия стороне в судебной защите производна от интереса и заинтересованности стороны и ими обусловлена. Представитель действует в интересах представляемого, но не суда и не правосудия.

Главный отличительный признак лиц, участвующих в деле, – наличие интереса и заинтересованности. Именно по этому критерию они выделяются среди других участников гражданского процесса. Вместе с тем заинтересованность участвующих в деле лиц неодинакова: совершенно очевидно, что заинтересованность истца не тождественна заинтересованности, например, прокурора, обратившегося в суд в защиту интересов другого лица. Различия обусловлены разным соотношением интереса и заинтересованности, реализуемых в процессуальной функции участника процесса.

Так, заинтересованность истца обусловлена осознанием им своего интереса, кроящимся в спорном правоотношении (предмете процесса), демонстрируемом через процессуальные волеизъявления. Материально-правовая заинтересованность истца выражается в его стремлении получить материально-правовое благо как итог процесса. Ее наиболее яркое выражение в процессе – функция иска. Реализуя ее, истец реализует и свою процессуальную заинтересованность в процессуальной деятельности, в процессуальных отношениях, в судебном процессе как судебной защите. Истец заботится о качестве используемых им процессуальных средств и способов защиты, их рациональном и эффективном осуществлении, ибо только таким путем он может «сотворить» искомую цель. Даже и в том случае, когда истцу суд отказывает в удовлетворении иска, это не уничтожает его бывшей в процессе заинтересованности, так как она была обусловлена его (а не суда или нормой объективного права) предположением о наличии спора о праве и о самом праве, подлежащем защите.

Процессуальная заинтересованность прокурора, к примеру, иного рода и отражает в процессуальных отношениях его служебную (в материально-правовых отношениях) функцию, направленную на осуществление надзора за соблюдением прав и свобод человека и гражданина.

В процессе она трансформируется в процессуальную функцию – компенсационную (при возбуждении прокурором процесса в защиту интересов других лиц).

Заинтересованность третьего лица, не заявляющего самостоятельные требования на предмет спора, опосредует интерес, имеющий корни в предполагаемых материальных правоотношениях с одной из сторон, которые, хотя и не являются предметом данного процесса, в будущем могут породить спорные отношения с нею. Поэтому в процессе «здесь и сейчас» такому субъекту выгодно процессуально защитить своего потенциального процессуального «противника», чтобы он не стал противником действительным в будущем.

Заинтересованность соотносима с интересом, но не тождественна ему. Интерес – выражение объективного начала; заинтересованность – выражение субъективного начала и частноправового метода в цивилистическом процессе. Соотношение «интерес – заинтересованность» имеет методологическое значение для процесса, находя свое выражение в конкретных правоотношениях.

Между тем применительно к классификации субъектов гражданского процесса и процессуальных отношений категория «интерес» используется обычно в ее предметном и (или) объектном значении (в смысле связи с предметом и (или) объектом процесса), что в свою очередь имеет корни в материально-правовой теории иска. Соответственно выделяются:

• участвующие в деле лица, имеющие материально-правовой и процессуальный интерес (истец, ответчик, третье лицо, заявляющее самостоятельные требования относительно предмета спора; заявители в делах особого производства и производства по делам, возникающим из публичных правоотношений);
• участвующие в деле лица, имеющие только процессуальный интерес (третье лицо, не заявляющее самостоятельных требований относительно предмета спора, прокурор, субъекты ст. 46 и 47 ГПК, представитель, заинтересованные лица в делах особого производства).

В силу общего признака – заинтересованности – участвующих в деле лиц иначе называют заинтересованными лицами. Их процессуальный статус отличает наличие в первую очередь определенных процессуальных прав, которым в процессуальном отношении корреспондируют обязанности суда. Так, заинтересованное лицо вправе обратиться в суд с заявлением, в котором требует возбудить процесс в защиту своих прав, – судья обязан рассмотреть заявление в пятидневный срок и дать юридический ответ в определении суда; сторона имеет право заявить ходатайство – суд обязан рассмотреть его и дать мотивированный ответ в определении суда и т.д.

Заинтересованность участвующих в деле лиц объективно производна от интереса, кроящегося в предмете гражданского процесса.

Однако о наличии действительного юридического интереса можно судить лишь в конце процесса, после установления соответствующих юридических обстоятельств, подтверждающих (или опровергающих) существование действительных прав и обязанностей сторон материального правоотношения. В течение самого процесса мы имеем дело с заинтересованностью как субъективным осознанием интереса самим заинтересованным лицом. Эта особенность участвующих в деле лиц, наиболее ярко проявляющаяся у сторон и третьих лиц, заявляющих самостоятельные требования относительно предмета спора, делает определяющим компонентом их процессуального статуса именно процессуальные права, так как гражданский процесс строится на интересе и движим им через категорию заинтересованности. Этим же обстоятельством определяются немногочисленность и известная «диспозитивность» процессуальных обязанностей заинтересованных лиц, реализация которых обеспечивается по общему правилу не принуждением в собственном смысле слова, а чаще всего – процессуальными мерами ответственности в виде неблагоприятных процессуальных последствий, препятствующих судебной защите. Так, сторона имеет обязанность несения судебных расходов. Поэтому в случае неуплаты государственной пошлины при подаче искового заявления процесс не может быть возбужден: заявление оставляется без движения до исполнения обязанности (в случае ее неисполнения заявление и все приложенные документы возвращаются заявителю) (ст. 136 ГПК).

Наконец, третья группа субъектов гражданского процесса и процессуальных отношений – лица, содействующие осуществлению правосудия. Это свидетели, переводчики, эксперты, специалисты. Они отличаются отсутствием заинтересованности к делу и вовлекаются в процесс по инициативе (ходатайству) заинтересованного лица (общее правило) или суда (эксперт, специалист). Определяющим признаком их процессуального статуса выступают процессуальные обязанности, а затем уже процессуальные права. Не случайно соответствующие статьи ГПК озаглавлены: «Обязанности и права свидетеля» (ст. 70), «Обязанности и права эксперта» (ст. 85). Это объясняется их функцией содействия правосудию. Самостоятельно в процесс они не вступают, влияния на его движение не оказывают, субъектами рассмотрения гражданского дела не являются. Они вовлекаются в орбиту гражданского процесса на определенном его этапе для выполнения конкретной функции посредством участия в определенных процессуальных отношениях (связанных с получением свидетельских показаний; производством судебной экспертизы; консультацией специалиста или техническим содействием суду в процессуальном действии; содействием заинтересованному лицу участвовать в процессе на родном языке или на ином языке общения).