Понятие гражданского процессуального права и гражданского процесса

Формы защиты субъективных прав и законных интересов. Общая характеристика судебной и иных форм защиты

Судебная защита прав, свобод и законных интересов – одно из великих достижений цивилизации, организованной в общество. И если право, по элегантному определению Цельса, есть искусство доброго и справедливого («ius est ars boni et aequi»), то правосудие, утверждает Ульпиан, есть неизменная и постоянная воля предоставлять каждому его право: «Iustitia est constans et perpetua voluntas ius suum cuique tribuendi».

Защита гражданских прав и право исторически породили друг друга – и субъективное право есть в известной мере порождение цивилистического процесса. Несмотря на смену веков и времен, эта глубинная онтологическая взаимосвязь защиты и объекта защиты продолжает оказывать влияние на развитие современных форм защиты прав, свобод и законных интересов.

Гражданское процессуальное право создает алгоритм судебной защиты по гражданским делам, юридический механизм реализации конституционного права на судебную защиту в гражданском судопроизводстве. Однако судебная защита не исчерпывается гражданским судопроизводством – судебная власть осуществляется согласно ч. 2 ст. 118 Конституции РФ посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства. Судебная власть также не тождественна судебной защите, а типы судопроизводств, названные в ст. 118 Конституции РФ, еще не предопределяют форм защиты прав и законных интересов.

Что же следует понимать под формами защиты?

В процессуальном законодательстве отсутствует дефиниция понятия «форма защиты». Основания для его определения имеются в Конституции РФ, закрепляющей основы построения судебной системы, формы осуществления судебной власти (гл. 7 «Судебная власть»).

Статья 11 «Судебная защита гражданских прав» ГК гласит:

«1. Защиту нарушенных или оспоренных гражданских прав осуществляет в соответствии с подведомственностью дел, установленной процессуальным законодательством, суд, арбитражный суд или третейский суд (далее – суд).

2. Защита гражданских прав в административном порядке осуществляется лишь в случаях, предусмотренных законом. Решение, принятое в административном порядке, может быть оспорено в суде».

В ст. 11 ГК категория «судебная защита» используется как собирательная. По Конституции РФ судебная власть осуществляется через деятельность системы государственных судов – судов общей юрисдикции и арбитражных судов. Понятие «суд» применительно к третейским судам условно: это, как увидим далее, негосударственная (не судебная в строгом понимании) форма защиты.

В современных учебниках категория «форма защиты» определяется как процессуальная: ею обозначают устанавливаемую законом деятельность компетентных органов по защите права, порядок защиты права тем или иным юрисдикционным органом. В основе предлагаемых дефиниций категории «деятельность», «процедура». Онтологически это верно. Но следует учитывать: в нашей стране формы защиты исторически развивались – наглядно в XX в. – не столько в зависимости от специфики деятельности по защите, сколько в соответствии с развитием системы юрисдикционных органов. Формы защиты в первую очередь соотносились с органом защиты, а не с особенностями деятельности по защите.

Об этом свидетельствовали создание и развитие наряду с системой судов общей юрисдикции системы арбитражных судов (см. ФКЗ от 28 апреля 1995 г. № 1-ФКЗ «Об арбитражных судах в Российской Федерации»), что нашло отражение в положениях гл. 7 Конституции РФ, закрепляющей основы судебных форм защиты. С одной стороны, ч. 2 ст. 118 Конституции РФ гласит: «Судебная власть осуществляется посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства». Это деятельностный подход. С другой стороны, ст. 126 и 127 Конституции РФ (в ред. 1993 г.) предусматривали самостоятельное и независимое существование системы судов общей юрисдикции во главе с ВС РФ и системы арбитражных судов во главе с ВАС РФ. Однако в ст. 118 Конституции РФ арбитражное судопроизводство в качестве формы судебной власти не названо. АПК оперирует иным понятием – «судопроизводство в арбитражных судах», а в доктрине судопроизводство в арбитражных судах определяется как гражданское судопроизводство.

5 февраля 2014 г. был принят Закон РФ о поправке к Конституции РФ № 2-ФКЗ «О Верховном Суде Российской Федерации и прокуратуре Российской Федерации», в соответствии с которым ВС РФ и ВАС РФ объединяются в одну высшую судебную инстанцию под общим названием «Верховный Суд РФ» в целях совершенствования судебной системы Российской Федерации и укрепления ее единства.

Согласно новой редакции ст. 126 Конституции РФ Верховный Суд РФ является высшим судебным органом по гражданским делам, разрешению экономических споров, уголовным, административным и иным делам, подсудным судам, образованным в соответствии с федеральным конституционным законом, осуществляет в предусмотренных федеральным законом процессуальных формах судебный надзор за деятельностью этих судов и дает разъяснения по вопросам судебной практики.

Одновременно из Конституции РФ исключена ст. 127 (закреплявшая статус ВАС РФ как высшего судебного органа по разрешению экономических споров). Также 5 февраля 2014 г. был принят ФКЗ № 3-ФКЗ «О Верховном Суде Российской Федерации», которым регулируются полномочия, порядок образования и деятельности ВС РФ как единой судебной инстанции Российской Федерации.

Итак, можно констатировать: дуализм судебной системы России стремятся преодолеть созданием единой высшей судебной инстанции; при этом система арбитражных судов сохранится, но, полагаем, как специализированных судов. Обратим также внимание: к ведению Российской Федерации (п. «о» ст. 71 Конституции РФ в новой редакции) относится в числе прочих вопросов процессуальное законодательство (вместо «гражданско-процессуального и арбитражно-процессуального законодательства»).

Таким образом, судебная форма защиты в России стремится обрести функциональное единство. Организационно судебная защита осуществляется посредством двух форм: судов общей юрисдикции и арбитражных судов. Это государственная юрисдикция. Говоря о судебной форме защиты, мы имеем в виду именно государственную юрисдикцию, осуществляемую судами общей юрисдикции и арбитражными судами.

Одновременно с внесением поправок в Конституцию РФ и принятием федерального конституционного закона, регулирующего правовое положение ВС РФ как высшего звена судебной системы России, предполагается внесение изменений в 28 федеральных законодательных актов.

Принципы и общий порядок судопроизводства определены Конституцией РФ, ФКЗ от 31 декабря 1996 г. № 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации», а также ФКЗ от 7 февраля 2011 г. № 1-ФКЗ «О судах общей юрисдикции в Российской Федерации», от 28 апреля 1995 г. № 1-ФКЗ «Об арбитражных судах в Российской Федерации». Процессуальная деятельность судов общей юрисдикции и арбитражных судов по защите регламентируется в первую очередь соответствующими процессуальными кодексами: Гражданским процессуальным кодексом РФ и Арбитражным процессуальным кодексом РФ, а также принимаемыми в соответствии с ними другими федеральными законами (например, ФЗ от 17 декабря 1998 г. № 188-ФЗ «О мировых судьях в Российской Федерации», от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)»).

В последнее десятилетие был принят ряд законов, направленных на обеспечение действенности конституционных принципов организации и функционирования судебной власти. В первую очередь следует назвать ФЗ от 22 декабря 2008 г. № 262-ФЗ «Об обеспечении доступа к информации о деятельности судов в Российской Федерации», от 30 апреля 2010 г. № 68-ФЗ «О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок».

В делах с «иностранным элементом» традиционно значительна роль процедурно-процессуальных норм, предусмотренных международными договорами Российской Федерации. В то же время подчеркнем: материализация цивилистического процесса в XXI в. привела к увеличению значимости общепризнанных принципов и норм международного права в национальном процессуальном правотворчестве и правоприменении. Особая роль принадлежит Конвенции о защите прав человека и основных свобод, заключенной в Риме 4 ноября 1950 г. и ратифицированной Россией в марте 1998 г.

По существующему правилу порядок судопроизводства в государственных судах (судах общей юрисдикции и арбитражных судах) определяется национальным законодательством (ч. 1 ст. 1 ГПК, ч. 1, 2 ст. 3 АПК). Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила судопроизводства, чем те, которые предусмотрены законодательством Российской Федерации, применяются правила международного договора (ч. 2 ст. 1 ГПК, ч. 3 ст. 3 АПК).

Самостоятельную форму защиты представляет собой деятельность третейских судов. По своей сущности это негосударственная форма защиты, и к числу собственно судебных она не относится. Деятельность третейских судов регламентирована ФЗ от 24 июля 2002 г. № 102-ФЗ «О третейских судах в Российской Федерации», Законом РФ от 7 июля 1993 г. № 5338-1 «О международном коммерческом арбитраже».

К негосударственной (общественной) форме защиты, применяемой по отдельным категориям индивидуальных трудовых споров, относятся комиссии по трудовым спорам (КТС), создаваемые и действующие в соответствии с правилами, установленными Трудовым кодексом РФ3.

Пункт 2 ст. 11 ГК называет административную форму защиты гражданских прав, используемую только в случаях, прямо указанных законом. Однако защита гражданских прав и интересов в административном порядке противоречит их природе, и в настоящее время случаи ее применения в цивилистической сфере крайне редки. В качестве примера – с известной долей условности – можно было бы назвать спор о новизне изобретения (отсутствие новизны повлекло отказ в выдаче патента), который до 1 января 2008 г. в соответствии с Патентным законом РФ 1992 г. подлежал рассмотрению Палатой по патентным спорам федерального органа исполнительной власти по интеллектуальной собственности. Но и в таком случае о самостоятельности административной формы защиты гражданских прав говорить не приходилось – решение Палаты по патентным спорам могло быть оспорено в суде.

С принятием в 2011 г. ФКЗ «О внесении изменений в Федеральный конституционный закон «О судебной системе Российской Федерации» и Федеральный конституционный закон «Об арбитражных судах в Российской Федерации» в связи с созданием в системе арбитражных судов Суда по интеллектуальным правам» ситуация изменилась: патентные споры становятся подведомственными специализированному арбитражному суду по интеллектуальным правам (такой суд, согласно ч. 1 ст. 3 ФКЗ от 6 декабря 2011 г. № 4-ФКЗ, создается не позднее 1 февраля 2013 г.; согласно Постановлению Пленума ВАС РФ от 2 июля 2013 г. № 51 начало деятельности Суда по интеллектуальным правам определено датой 3 июля 2013 г.).

Вместе с тем по ГК административная форма защиты в указанной сфере сохраняет некое «промежуточное» значение: согласно п. 2 ст. 1248 ГК «в случаях, предусмотренных настоящим Кодексом, защита интеллектуальных прав в отношениях, связанных с подачей и рассмотрением заявок на выдачу патентов на изобретение, полезные модели, промышленные образцы, селекционные достижения, товарные знаки, знаки обслуживания и наименования мест происхождения товаров, с государственной регистрацией этих результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации, с выдачей соответствующих правоустанавливающих документов, с оспариванием предоставления этим результатам и средствам правовой охраны или с ее прекращением, осуществляется в административном порядке (пункт 2 статьи 11) соответственно федеральным органом исполнительной власти по интеллектуальной собственности и федеральным органом исполнительной власти по селекционным достижениям, а случаях, предусмотренных статьями 1401–1405 настоящего Кодекса, федеральным органом исполнительной власти, уполномоченным Правительством Российской Федерации (пункт 2 статьи 1401)». Решения этих органов могут быть оспорены в суде.

Специалистами справедливо указывалось на некоторую противоречивость и поспешность, несмотря на многолетнюю историю идеи патентного суда, в подходе к созданию Суда по интеллектуальным правам (в частности, в вопросах подведомственности, процессуального порядка рассмотрения дел, особенностей проверки судебных решений)1. Со своей стороны отметим важность и необходимость установления общего судебного порядка защиты прав в сфере патентных отношений. В сфере исполнительной власти более оправданно оставить некоторые вопросы, связанные со специфическими мерами охраны, но не защиты патентных прав.

Особое место занимает Конституционный Суд РФ. По своей природе это орган конституционного контроля. В число его задач входит защита основных прав и свобод граждан (ст. 3 ФКЗ от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации»).

Подчеркнем: речь идет о конституционных правах и свободах, которые защищаются особыми способами – не рассмотрением и разрешением споров о праве, а проверкой конституционности примененного или подлежащего применению закона.

Деятельность КС РФ есть реализация судебной власти (ч. 2 ст. 118 Конституции РФ), однако ее назначение по сравнению с деятельностью судов общей юрисдикции и арбитражных судов иное: не предоставить судебную защиту субъективному гражданскому праву или законному интересу, а обеспечить должную реализацию судебных форм защиты особыми способами, присущими только деятельности КС РФ. Можно утверждать, что посредством конституционного контроля защищается само право на судебную защиту как конституционное право, закрепленное ст. 46 Конституции РФ.

От форм защиты следует отличать деятельность нотариата по охране бесспорных прав и законных интересов. Согласно ст. 1 Основ законодательства Российской Федерации о нотариате нотариат в Российской Федерации призван обеспечивать в соответствии с Конституцией РФ, конституциями (уставами) субъектов РФ, настоящими Основами защиту прав и законных интересов граждан и юридических лиц путем совершения нотариусами предусмотренных законодательными актами нотариальных действий от имени Российской Федерации. Нотариальные действия совершаются нотариусами и другими должностными лицами, уполномоченными на осуществление нотариальных действий.

Необходимо различать формы защиты и материально-правовые способы защиты, на которые указывает (не исчерпывающим образом) ст. 12 ГК: признание права; восстановление положения, существовавшего до нарушения права; признание оспоримой сделки недействительной, применение последствий недействительности ничтожной сделки; признание недействительным решения собрания; признание недействительным акта государственного органа или акта органа местного самоуправления; самозащита права; присуждение к исполнению обязанности в натуре; возмещение убытков; взыскание неустойки; компенсация морального вреда и др. Способы защиты, как правило, реализуются посредством правоприменительной деятельности юрисдикционных органов, т.е. через использование определенных форм защиты. Исключение составляет самозащита права – фактические действия, позволяющие обеспечить неприкосновенность права, пресечь нарушения права.

Основной формой защиты субъективных гражданских прав и законных интересов является судебная (государственная) форма – судами общей юрисдикции и арбитражными судами посредством цивилистического процесса. Это объективно обусловлено соответствием, онтологической корреспонденцией природы цивилистического процесса, природы защищаемых прав, интересов и природы юрисдикционного органа – суда. Гражданские правоотношения, по поводу которых возник спор, характеризуются равноправием субъектов и диспозитивностью прав, равно как и процесс их защиты. Исторически субъективное гражданское право – во многом порождение цивилистического процесса. Природа судебных форм защиты и цивилистической процессуальной формы корреспондирует природе спорных гражданских правоотношений и наоборот.

«Спор о праве гражданском» не синоним понятия «гражданское дело». Гражданское дело – собирательная категория, отграничивающая гражданские дела от уголовных. Гражданское дело – это любой спор о праве или правовой спор, рассматриваемый в порядке гражданской юрисдикции. Гражданское дело возникает:

• из гражданских в узком смысле отношений (т.е. отношений, регулируемых ГК);
• из гражданских в широком смысле отношений (т.е. отношений, характеризующихся равноправием и диспозитивностью взаимного положения участников и регулируемых нормами семейного, трудового и иного законодательства);
• из публичных, включая административные, отношений (характеризующихся неравным положением субъектов относительно друг друга и регулируемых нормами муниципального, земельного, налогового и иного законодательства).

В любом случае для цивилистического процесса характерно «участие» частноправового элемента в его предметно-объектном бытии: либо в предмете, либо в объекте, либо в предмете и объекте процесса.

Классика цивилистического процесса: предмет и объект процесса отвечают частноправовому критерию (исковое производство, особое производство). Возможны случаи, когда предмет процесса отвечает частноправовому критерию, но объектом является публичный интерес (иски о защите интересов неопределенного круга потребителей). Или наоборот: предмет процесса составляют публично-правовые отношения, но объект защиты составляет интерес частный (производство по делам, возникающим из публичных правоотношений: защищается интерес частный, хотя и в сфере публично-правовых отношений).

Гражданская юрисдикция соотносима с гражданской (цивилистической) процессуальной формой и означает рассмотрение гражданских дел не только судом общей юрисдикции, но и арбитражными судами.

Для выявления специфики судебной – в порядке гражданского судопроизводства – формы защиты необходимо определить, чем она отличается от иных, предусмотренных законодательством форм защиты.

Арбитражная форма защиты в России осуществляется арбитражными судами в соответствии с ФКЗ от 28 апреля 1995 г. № 1-ФКЗ «Об арбитражных судах в Российской Федерации», АПК, другими федеральными законами.

Здесь и далее мы используем терминологию, принятую в отечественных законодательстве и доктрине. Можно заметить, что название «арбитражный суд» применительно к государственной судебной форме защиты не слишком удачно. Традиционно «арбитраж» в континентальной системе права означал вид деятельности, определенную процедуру урегулирования правового спора, не связанную с государственно-властной деятельностью. Например, арбитраж как совокупность судебных процедур, направленных на урегулирование спора, регулируется четвертой книгой ГПК Франции (Code de Procédure Civile).

Слова «арбитраж», «арбитражный» в названии органа характерны для третейского суда (негосударственной формы защиты), например:

Международный коммерческий арбитражный суд и Морская арбитражная комиссия при Торгово-промышленной палате РФ, трудовой арбитраж.

Как полноценная судебная форма защиты арбитражные суды конституировались в 1995 г. с принятием ФКЗ «Об арбитражных судах в Российской Федерации» и АПК 1995 г. Согласно ст. 1 ФКЗ «Об арбитражных судах в Российской Федерации» арбитражные суды являются федеральными судами и входят в судебную систему Российской Федерации. В ст. 4 этого Закона устанавливается, что арбитражные суды осуществляют правосудие3 путем разрешения экономических споров и рассмотрения иных дел, отнесенных к их компетенции Конституцией РФ, указанным ФКЗ, АПК и принимаемыми в соответствии с ними другими федеральными законами. Назначение арбитражных судов – осуществлять правосудие в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, что вытекает из ст. 1 АПК. Задачи судопроизводства в арбитражных судах определены ст. 2 АПК. Ими являются:

• защита нарушенных или оспариваемых прав и законных интересов лиц, осуществляющих предпринимательскую и иную экономическую деятельность, а также прав и законных интересов Российской Федерации, ее субъектов, муниципальных образований, органов государственной власти, органов местного самоуправления, иных органов, должностных лиц в указанной сфере;
• обеспечение доступности правосудия в сфере предпринимательской или иной экономической деятельности;
• справедливое публичное разбирательство в разумный срок независимым и беспристрастным судом;
• укрепление законности и предупреждение правонарушений в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности;
• формирование уважительного отношения к закону и суду;
• содействие становлению и развитию партнерских деловых отношений, формированию обычаев и этики делового оборота.

АПК специально не содержит указания на цели судопроизводства в арбитражных судах, но по существу они формулируются в п. 1 ст. 2 АПК. Такие задачи, как обеспечение доступности правосудия и справедливое публичное разбирательство в разумный срок независимым и беспристрастным судом, были восприняты АПК 2002 г. из международно-правовых актов, в частности из ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г., ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 г.

Арбитражные суды, будучи ветвью судебной власти и формой судебной защиты, в то же время являются специализированными судами в сфере гражданской юрисдикции, что с очевидностью проявилось в АПК 2002 г. Эта идея получила законодательное развитие с принятием 5 февраля 2014 г. Закона РФ о поправке к Конституции РФ № 2-ФКЗ «О Верховном Суде Российской Федерации и прокуратуре Российской Федерации» и объединением ВС РФ и ВАС РФ в одну высшую судебную инстанцию – Верховный Суд РФ. В свою очередь в системе арбитражных судов также предполагается специализация: 3 июля 2013 г. начал функционировать Суд по интеллектуальным правам как специализированный арбитражный суд, рассматривающий в пределах своей компетенции в качестве суда первой и кассационной инстанций дела по спорам, связанным с защитой интеллектуальных прав (ст. 43.2 ФКЗ «Об арбитражных судах в Российской Федерации» в ред. ФКЗ от 6 декабря 2011 г. № 4-ФКЗ).

Сравним: ст. 2 ГПК определяет задачи гражданского судопроизводства, а ст. 2 АПК – задачи судопроизводства в арбитражных судах (но не арбитражного судопроизводства). Сравнение двух процессуальных кодексов свидетельствует: ГПК регламентирует гражданское судопроизводство, АПК – судопроизводство в арбитражных судах.

Однако по своему характеру и сущности судопроизводство в арбитражных судах – также гражданское судопроизводство. Целью судопроизводства в арбитражных судах, как и гражданского судопроизводства (ст. 2 ГПК), является защита нарушенных или оспариваемых прав и законных интересов. Но если суды общей юрисдикции осуществляют защиту в сфере гражданских, трудовых и иных правоотношений, на что прямо указано в ст. 2 ГПК, то арбитражные суды обеспечивают защиту в специально очерченной законодателем сфере: предпринимательской и иной экономической деятельности (ст. 1, 2, 27 АПК).

Традиционно в доктрине понятия «гражданский процесс» и «гражданское судопроизводство» использовались как синонимичные.

До АПК 2002 г. категории «арбитражный процесс» и «арбитражное судопроизводство» также мыслились как взаимозаменяемые (в процессуальной литературе такая традиция продолжается). АПК 2002 г., вслед за ст. 118 Конституции РФ, отказался от понятия «арбитражное судопроизводство». Современной доктриной признано, что судопроизводство в арбитражных судах осуществляется в форме гражданского и административного (разд. III АПК) судопроизводства. Таким образом, арбитражный процесс есть разновидность цивилистического процесса. Цивилистический процесс един в своей сущности, но вовне представлен двумя формами судебной защиты: посредством судов общей юрисдикции и арбитражных судов, но с единой высшей судебной инстанцией (Верховным Судом РФ).

Третейские суды представляют собой негосударственную форму защиты субъективных гражданских прав и законных интересов. Создание и деятельность третейских судов регламентируются ФЗ «О третейских судах в Российской Федерации». Данный Закон не распространяется на международный коммерческий арбитраж, к которому применяется Закон РФ «О международном коммерческом арбитраже».

Специфика третейской формы защиты такова, что она может быть использована только при взаимном волеизъявлении спорящих сторон, выраженном в третейском соглашении. Либо третейский суд создается самими сторонами для разрешения конкретного спора (третейский суд ad hoc), либо стороны передают спор на рассмотрение постоянно действующего третейского суда. Постоянно действующие третейские суды могут создаваться различными организациями – торговыми палатами, биржами, общественными объединениями предпринимателей и потребителей и иными юридическими лицами.

Третейские суды не образуют систему; они не обладают собственной компетенцией, отличной от компетенции судов. В третейский суд по соглашению сторон третейского разбирательства может передаваться любой спор, вытекающий из гражданских правоотношений, если иное не установлено федеральным законом (п. 2 ст. 1 ФЗ «О третейских судах в Российской Федерации»). Стороны сами третейским соглашением определяют желательность для них третейской формы защиты. Третейская форма защиты самостоятельна относительно судебных (государственных) форм защиты. Согласно п. 2 ст. 5 ФЗ «О третейских судах в Российской Федерации» третейское соглашение может быть заключено сторонами в отношении всех или определенных споров, которые возникли или могут возникнуть в связи с каким-либо правоотношением. Решение третейского суда, ставшее обязательным для сторон, является препятствием для возбуждения тождественного дела в суде (по спору между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям) (п. 3 ч. 1 ст. 134 ГПК). Вместе с тем рассмотрение спора в суде общей юрисдикции или арбитражном суде не является препятствием для заключения третейского соглашения, но лишь до принятия решения компетентным судом (п. 4 ст. 5 ФЗ «О третейских судах в Российской Федерации»). Не исполненное добровольно решение третейского суда может подлежать принудительному исполнению по общим правилам исполнительного производства. Третейское решение является основанием для выдачи судом по заявлению заинтересованной стороны исполнительного листа.

Если суд отказал в выдаче исполнительного листа по основаниям, предусмотренным в законе (ст. 426 ГПК), тождественный спор может быть рассмотрен в суде.

Впервые в ГПК и АПК 2002 г. предусмотрена возможность оспаривания в суде решений третейских судов (гл. 46 ГПК, гл. 30 АПК), если в третейском соглашении не предусмотрено, что решение третейского суда является окончательным (ст. 40 ФЗ «О третейских судах в Российской Федерации»). Ранее возможность судебного оспаривания третейских решений устанавливалась лишь применительно к международному коммерческому арбитражу (ст. 34 Закона РФ «О международном коммерческом арбитраже»).

Решение третейского суда, принятое на территории Российской Федерации, может быть оспорено сторонами третейского разбирательства в срок, не превышающий трех месяцев со дня получения оспариваемого решения, если иное не предусмотрено международным договором Российской Федерации, федеральным законом (ст. 40 ФЗ «О третейских судах в Российской Федерации», ст. 418 ГПК). Это не означает создания некой «инстанционности» – суд не проверяет вынесенного третейским судом решения по существу. Введение правил об отмене в судебном порядке решения третейского суда направлено на обеспечение конституционного права на судебную защиту для случаев, когда третейский суд был создан с нарушением действующего законодательства, либо третейское соглашение по законодательству Российской Федерации недействительно, либо нарушены процедуры третейского разбирательства, ввиду чего сторона не имела возможности должным образом защитить свои интересы, либо третейское решение вынесено по спору, который не мог быть в соответствии с законом или третейским соглашением предметом третейского разбирательства, а также когда решение третейского суда нарушает основополагающие принципы российского права. Основания для отмены решения третейского суда исчерпывающе указаны в процессуальных кодексах (ст. 421 ГПК, ст. 233 АПК). В то же время стороны могут предусмотреть в третейском соглашении окончательность третейского решения, и в таком случае оспорить его в судебном порядке нельзя.

Для сторон урегулирование спора в третейском суде может быть предпочтительнее судебной защиты, в первую очередь тем, что стороны сами создают суд или передают спор на рассмотрение постоянно действующего третейского суда, согласовывают правила третейского разбирательства, а третейское разбирательство «не обременено» сложностью процессуальной формы, отличающей судебную защиту. В этом же кроется и определенный риск: стороны не имеют тех процессуальных гарантий защиты, которые характерны для судебной формы защиты.

К числу негосударственных (общественных) форм защиты могут быть отнесены комиссии по трудовым спорам, создаваемые в соответствии с ТК для урегулирования индивидуальных трудовых споров.

КТС образуются по инициативе работников (представительного органа работников) и (или) работодателя (организации, индивидуального предпринимателя) из равного числа представителей работников и работодателя (ст. 384 ТК). КТС рассматривают индивидуальные трудовые споры, которые не отнесены к непосредственному ведению суда.

Решение КТС, принятое в пределах ее компетенции и не обжалованное в судебном порядке, окончательно и подлежит принудительному исполнению, если не было исполнено добровольно. В таком случае по заявлению работника и на основании решения КТС комиссией по трудовым спорам выдается удостоверение, которое является исполнительным документом и на основании которого судебный пристав осуществляет исполнение в принудительном порядке по правилам исполнительного производства (ст. 389 ТК).

В качестве особой социальной гарантии важнейших трудовых прав ст. 391 ТК предусмотрено рассмотрение ряда индивидуальных трудовых споров непосредственно в суде (о восстановлении на работе, об изменении даты и формулировки увольнения, о переводе на другую работу, об оплате за время вынужденного прогула и др.). Кроме того, согласно ч. 1 ст. 391 ТК работник вправе обратиться непосредственно в суд и за защитой иных трудовых прав, минуя КТС. Более того, если спор уже находится на рассмотрении КТС и комиссия по трудовым спорам в течение 10 дней не рассмотрела спор по существу, работник может «перенести» (терминология ТК) спор в суд. Если КТС решение вынесла, но работник или работодатель им не удовлетворены, они вправе обжаловать решение КТС в судебном порядке (ст. 390 ТК).

Таким образом, несудебная форма защиты отдельных трудовых прав во многом носит факультативный характер. Она достаточно удобна, но ее использование – в пределах компетенции КТС – зависит от выбора самим заинтересованным лицом формы защиты.

Административная форма защиты, как упоминалось, – исключение из правил; она не может претендовать на самостоятельность в сфере цивилистических отношений.

В последнее десятилетие в России периодически актуализировалась проблема создания административных судов, разрабатывались соответствующие законопроекты. В настоящее время на рассмотрении Госдумы находится проект № 246960-6 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации, внесенный Президентом РФ.

Предполагается, что самостоятельную процедурную регламентацию получит порядок рассмотрения в судах дел, возникающих не только из собственно административных, но и в целом из публичных правоотношений (рассмотрение которых регулируется нормами подразд. III разд. II ГПК). Реализация данной идеи сыграет, на наш взгляд, отрицательную роль для онтологии цивилистического процесса и гарантий судебной защиты прав, свобод и законных интересов в сфере взаимоотношений гражданина с публичной властью (которые не исчерпываются административными правоотношениями). При этом новой самостоятельной формы защиты не образуется.

Итак, судебная форма защиты прав, свобод и законных интересов является основной, в первую очередь потому, что посредством судебной защиты государство предоставляет заинтересованным лицам гарантию реализации нарушенных или оспоренных прав, свобод и законных интересов, обеспеченную силой государственного принуждения.

Это особая государственная гарантия, имеющая форму правосудия, осуществляемого согласно ч. 1 ст. 118 Конституции РФ только судом.

Никакой иной орган правосудия не вершит.

Главенствующая роль суда в защите прав, свобод и законных интересов обусловлена следующими факторами:

• суд – орган государственной власти, специально созданный для защиты прав, свобод и законных интересов, и единственный орган, уполномоченный государством на осуществление правосудия;
• судебная защита осуществляется в специально предусмотренной законом (ГПК и АПК) процессуальной форме, являющейся необходимым атрибутом правосудия.

Судебная защита в порядке гражданского судопроизводства отличается универсальностью: все гражданские дела рассматриваются и разрешаются судом общей юрисдикции, за исключением дел, вытекающих из предпринимательской и иной экономической деятельности, которые отнесены к ведению арбитражных судов. Если при обращении в суд в заявлении содержится несколько связанных между собой требований, из которых одни подведомственны суду общей юрисдикции, а другие – арбитражному суду, и разделение их невозможно, дело подлежит рассмотрению и разрешению в суде общей юрисдикции (ч. 4 ст. 22 ГПК).

Судебная форма защиты исторически развивалась как государственная гарантия осуществления субъективного права в случае его деформации, и это обусловило существо процессуальной формы, отличающейся наличием процессуальных гарантий законности судебной защиты.

Универсальность судебной защиты очевидна в законодательно сформулированных цели и задачах гражданского судопроизводства, которыми задается весь алгоритм судебной защиты.

Цель и задачи гражданского судопроизводства определены в ст. 2 ГПК. Главные задачи гражданского судопроизводства – правильное и своевременное рассмотрение и разрешение гражданских дел. Реализация именно этих задач направлена на достижение цели. Цель гражданского судопроизводства – защита нарушенных или оспариваемых прав, свобод и законных интересов граждан, организаций, прав и интересов Российской Федерации, субъектов РФ, муниципальных образований, других лиц, являющихся субъектами гражданских, трудовых или иных правоотношений.

Кроме того, к задачам гражданского судопроизводства, реализуемым в ходе осуществления судебной защиты, ст. 2 ГПК относит также: способствование укреплению законности и правопорядка; предупреждение правонарушений; формирование уважительного отношения к закону и суду. Реализация данных задач отражает социальные эффекты судебной защиты; они «сопутствуют» судебной защите и производны от ее сущности.

Как видим, общая цель – защита прав и законных интересов посредством рассмотрения и разрешения гражданских дел – одинакова и для судов общей юрисдикции, и для арбитражных судов. В своей сущности сходны и задачи, несмотря на различия законодательных формулировок в ст. 2 ГПК и ст. 2 АПК. Фактически арбитражные суды, также осуществляющие гражданское судопроизводство, выполняют функцию специализированных судов в предпринимательской и иной экономической сфере.

Специализация судебной деятельности характерна для многих стран.

Так, в Германии функционируют суды общей юрисдикции, административные суды, финансовые суды, суды по трудовым делам, суды по социальным делам (ст. 95 Основного закона ФРГ). Вместе с тем единство процесса обеспечивается функционально – через методы правового регулирования деятельности по защите. Например, деятельность административных судов регулируется специальным положением, воспринявшим гражданскую процессуальную форму, и содержит много прямых отсылок к ГПК Германии. Положения, регулирующие производство в специализированных судах, относят к источникам гражданского процессуального права. В Германии существует также Сенат верховных судов, а подсудность дел (в праве Германии нет института подведомственности) регулируется общим Законом о судоустройстве. Подобное положение дел в целом характерно для стран континентального права: наличие судов специальной юрисдикции не означает множественности форм защиты.

Проблема специализации судебной деятельности актуальна и для современной России. Однако специализация не означает «дробления» форм защиты. Судебная защита должна быть единой – цивилистический процесс в своей сущности, в деятельностной основе един. Вместе с тем действующее законодательство не обеспечивает единства судебной защиты (ГПК и АПК 2002 г. воплощают в себе разные концепции механизма реализации права на судебную защиту).

Единство судебной защиты может быть обеспечено различными путями:

• созданием единой судебной системы с введением соответствующей специализации судей;
• функциональным единством судебной системы и ее элементов;
• единой концептуальной основой судебной защиты, воплощаемой в процессуальном законодательстве.

Сущность судебной защиты. Судебная защита и правосудие

Судебная защита неотделима от правосудия, ибо осуществляется в форме правосудия.

Сущность судебной защиты раскрывается через деятельность по защите, осуществляемую судом и в суде. Она включает в себя два неразрывно взаимосвязанных, но не тождественных аспекта:

1. Судебная защита осуществляется органом государственной власти – судом; это процессуальная деятельность суда, опосредуемая применением в особой процессуальной форме норм процессуального права при рассмотрении дела и норм материального и процессуального права при разрешении дела по существу.

2. Судебная защита – это также деятельность самих заинтересованных лиц по защите, осуществляемая в суде при помощи процессуальных средств, предоставляемых законом (процессуальным кодексом), и реализуемая через процессуальные правоотношения с судом.

Подчеркнем процессуальный характер этой деятельности: она происходит перед лицом суда и в суде и тем самым подчинена требованиям публичного порядка, алгоритму гражданской процессуальной формы.

Судебная защита – это не только деятельность властного субъекта (суда), наделенного правом и обязанностью по отправлению правосудия и разрешению спора по существу. Судебная защита – это и процессуальная деятельность самих заинтересованных лиц в суде, реализующих свои диспозитивные и состязательные права, без чего правосудие неосуществимо. И деятельность властного субъекта – суда, и деятельность заинтересованных лиц регламентированы правилами гражданской процессуальной формы.

Итак, судебная защита не сводится к объекту защиты, к результату процесса – действительно существующему праву или законному интересу. Судебная защита – это прежде всего процессуальная деятельность по защите прав, свобод, законных интересов.

Судебная защита необходима в случаях, когда способность субъективного права к реализации деформирована и материальное правоотношение не может нормально развиваться ввиду нарушения или спорности права. В такой ситуации возникает потребность в устранении деформации, в освобождении пути для дальнейшего развития материального правоотношения, реализации субъективного права или законного интереса.

Таким образом, потребность в судебной защите обусловлена двумя факторами:

1. наличием спора о праве или правового спора, иной правовой неопределенности в существовании субъективного права;
2. стороны спорного правоотношения не в состоянии самостоятельно урегулировать возникшие разногласия по поводу взаимных прав и обязанностей; заинтересованное лицо не может своим волеизъявлением устранить правовую неопределенность.

Понятия «спор о праве» и «правовой спор» друг другу не тождественны. Правовой спор может иметь место и при отсутствии спора о праве субъективном – например, при оспаривании в суде законности действия должностного лица в производстве по делам, возникающим из публичных правоотношений. Материальное правоотношение является спорным, если его субъекты имеют разногласия по поводу взаимных прав и обязанностей. Спорное материальное правоотношение имеет место в споре о праве и в правовом споре. Однако в правовом споре заинтересованное лицо защищает в суде не право (например, конституционное право на свободу передвижения), а законный интерес, выражающийся в требовании признать действие (бездействие) должностного лица (например, отказ в регистрации по избранному месту жительства) незаконным. Тем самым конституционное право также защищается, но опосредованно, через защиту законного интереса, который в конкретном процессе выступает объектом защиты.

Такое положение дел обусловлено восприятием ГПК опосредованного механизма защиты конституционных прав и свобод, что законодательно реализовано в конструкции производства по делам, возникающим из публичных правоотношений (подразд. III разд. II ГПК).

Правовая неопределенность (но не спор о праве) присуща делам особого производства (например, юридически не определен юридический факт в составе оснований возникновения субъективного права). Необходимостью устранить правовую неопределенность процедурного характера характеризуются производство по оспариванию решений третейского суда, производство по признанию и приведению в исполнение решений иностранного суда или решений иностранного арбитража.

Судебная защита направлена на устранение деформации, выражающейся в нарушении права, его неопределенности, других юридических препятствиях к реализации права либо законного интереса в регулятивных материальных правоотношениях. Тем самым происходит восстановление нарушенного права, свободы или законного интереса, т.е. «очищается» путь для нормального развития регулятивного материального правоотношения и реализации в нем субъективного права или законного интереса.

Судебная защита – это государственная гарантия надлежащей реализации права или законного интереса, которая предоставляется на случай деформации способности субъективного права или законного интереса к осуществлению. «Способ жизни» субъективного права (и законного интереса) – материальное правоотношение. В суде оспоренные или нарушенные права и интересы не реализуются, в суде они защищаются.

Судебная защита – способ проявления вовне судебной власти. В таком контексте судебная защита соотносима с правосудием.

Правосудие есть основной (хотя и не единственный) способ осуществления судебной власти. Правосудие есть форма существования судебной защиты и одновременно ее важнейшая сущностная характеристика.

В процессуальной доктрине распространено нормативистское определение правосудия как совершаемой в определенном процессуальном порядке деятельности суда по разбирательству и разрешению гражданских (и уголовных) дел и применению норм материального и процессуального права, а в необходимых случаях – и мер ответственности в целях защиты и охраны прав и законных интересов. Как видим, подчеркивается властный аспект: только определенная деятельность суда как органа государственной власти есть правосудие.

Отсюда выводятся необходимые признаки правосудия как особой социальной (государственно-властной) деятельности. Оно осуществляется:

• только судом (ч. 1 ст. 118 Конституции РФ) – специально уполномоченным на то государством органом государственной власти;
• путем рассмотрения и разрешения дел в судебных заседаниях;
• в установленной законом процессуальной форме.

Сущность любой деятельности проявляется в ее методах. Как рассматривается и разрешается спор, какими методами и при помощи каких процессуальных средств – это главное для определения того, является ли деятельность по защите правосудием. Именно поэтому гражданская процессуальная форма, закрепляющая порядок и последовательность осуществления деятельности по защите прав и законных интересов в суде, составляет неотъемлемый, имманентный признак правосудия. Она создает алгоритм судебной защиты и одновременно выступает общей гарантией реализации конституционного права на судебную защиту.

Например, спор о возврате долга, возникший из договора займа, может быть рассмотрен и разрешен как в суде, так и в третейском суде (если имеется об этом соглашение сторон). И в суде, и в третейском суде спор будет устранен, а субъективное право защищено. Но в суде деятельность по защите суть правосудие, а в третейском суде – нет. Это обусловлено тем, что только судебной деятельности присуща особая процессуальная форма рассмотрения и разрешения дел, установленная ГПК, предоставляющая заинтересованным лицам максимум гарантий для защиты своих прав и законных интересов в суде.

В свое время в доктрине высказывались суждения о широком и узком понимании правосудия. Так, утверждалось (В.Н. Щеглов, В.К. Пучинский) существование общественного правосудия (товарищеские суды1); полагалось (М.А. Гурвич, Н.И. Церетели), что правосудие наряду с судами осуществляют органы арбитража. И напротив, о правосудии в узком понимании писал А.Т. Боннер, считая, что оно имеет место только в исковом производстве. В настоящее время распространен тезис о нотариальном производстве как о превентивном (предупредительном) правосудии.

Полагаем, что для таких подходов оснований нет. Исходный тезис изложенных взглядов – отождествление сущности деятельности суда и других органов, которая определяется как охрана и защита прав и законных интересов. При этом не учитывается специфика самой деятельности, ее средств и методов; нередко имеет место неразличение материально-правовых и процессуальных процедур, связанных с защитой или составляющих защиту субъективного права и законных интересов. Неопределенное «расширение», как и «суживание», категории «правосудие» противоречит конституционному принципу, согласно которому правосудие осуществляется только судом.

Отсутствуют, полагаем, и основания для «расщепления» категории правосудия при анализе судебной деятельности по защите прав и законных интересов. Неверно ставить вопросы таким образом: вся ли деятельность суда по защите прав и законных интересов является правосудием, является ли правосудием деятельность по возбуждению процесса, по подготовке дела к судебному разбирательству или оно осуществляется только в стадии судебного разбирательства при рассмотрении дела по существу?

Равно как нельзя сводить правосудие к применению норм только материального права, к квалификации спорного материального правоотношения и юридическим выводам суда о действительно существующих правах и обязанностях сторон. Правосудие – целостная категория. Вся судебная деятельность по защите, протекающая в гражданской процессуальной форме, охватывается понятием «правосудие».

«Выпадение» какого-либо элемента процессуальной формы, нарушение установленных законом правил судебной защиты дезавуируют правосудие.

Правосудие и судебная защита неразрывно связаны. Но судебная власть в цивилистической сфере может иметь и иные формы.

Например, в приказном производстве (гл. 11 ГПК) судебной защиты оспоренных или нарушенных прав или законных интересов не происходит. В строгом смысле здесь осуществляется не судебная защита, но судебное обеспечение бесспорных прав. Приказное производство – это судебная, но не процессуальная процедура обеспечения прав при отсутствии какой-либо юридической неопределенности в их существовании. Судебный приказ – это судебное постановление, которое есть проявление судебной власти. Именно поэтому он приводится в исполнение в порядке, установленном для судебных постановлений (ч. 2 ст. 121 ГПК). Но вместе с тем судебный приказ не является актом правосудия, ибо приказное производство есть специфическая судебная процедура, лежащая за пределами гражданской процессуальной формы и проводимая без судебного разбирательства. Если судья из заявления взыскателя, содержащего просьбу о выдаче судебного приказа, и представленных документов усмотрит наличие спора о праве, он обязан отказать в принятии заявления (п. 4 ч. 1 ст. 125 ГПК). Равным образом если должник, хотя бы и юридически безмотивно, возразит против исполнения приказа, то судья отменяет судебный приказ (ст. 129 ГПК).

Эти законодательные положения – гарантия правосудия. В обеих ситуациях взыскатель и должник вправе искать правосудия, обратившись в суд за судебной защитой, поскольку уже одно предположение о наличии правового спора свидетельствует о потребности в судебной защите. В указанных случаях судебный приказ не может быть выдан (или судья обязан его отменить) именно потому, что судебная защита не может быть подменена или ограничена никакой иной судебной процедурой. Судебная защита не исключает возможности иных (в том числе судебных) процедур по охране и обеспечению прав и законных интересов, но не заменима ими. Конституционное право на судебную защиту абсолютно по своей природе.

Правосудие – высшее проявление судебной власти, призванное обеспечить непосредственное действие прав и свобод человека и гражданина, которые в свою очередь признаются высшей ценностью (ст. 2, 18 Конституции РФ). Права и свободы человека и гражданина определяют смысл, содержание и применение законов. Поэтому правосудие имманентно связано с возможностью непосредственного применения Конституции РФ при разрешении гражданских дел – правосудие имеет место только тогда, когда применяется не буква, но дух закона, право.

Scire leges non hoc est verba earum tenere, sed vim ac potestatem. С этой целью устанавливается иерархия нормативных правовых актов, применяемых судом при разрешении гражданских дел (ст. 11 ГПК), а суд, установив при разрешении гражданского дела, что нормативный правовой акт не соответствует нормативному правовому акту, имеющему бо?льшую юридическую силу, применяет нормы акта, имеющего наибольшую юридическую силу (ч. 2 ст. 11 ГПК).

Универсализация и интернационализация судебной защиты, субстанционализация (или материализация) цивилистического процесса делают актуальными проблемы применения судом Конституции РФ, а также общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации, которые в силу ч. 4 ст. 15 Конституции РФ являются составной частью правовой системы Российской Федерации.

Вопросам непосредственного применения Конституции РФ посвящено Постановление Пленума ВС РФ от 31 октября 1995 г. № 8 «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия» (в ред. постановлений Пленума ВС РФ от 6 февраля 2007 г. № 5, от 16 апреля 2013 г. № 9).

В частности, предусматривалось, что суд, разрешая дело, непосредственно применяет Конституцию РФ, когда придет к убеждению, что федеральный закон находится в противоречии с соответствующими положениями Конституции РФ (абз. «в» ч. 2 п. 2 Постановления в ред. от 31 октября 1995 г. № 8). В 2013 г. данное положение из Постановления было исключено. Согласно редакции Постановления от 16 апреля 2013 г. № 9 суд, разрешая дело, применяет непосредственно Конституцию РФ, когда (а) закрепленные нормой Конституции РФ положения, исходя из ее смысла, не требуют дополнительной регламентации и не содержат указания на возможность ее применения при условии принятия федерального закона, регулирующего права, свободы, обязанности человека и гражданина, и другие положения; (б) КС РФ выявлен пробел в правовом регулировании либо когда пробел образовался в связи с принятием не соответствующих Конституции РФ нормативного правового акта или его отдельных положений с учетом порядка, сроков и особенностей исполнения решения КС РФ, если они в нем указаны. В случае неопределенности в вопросе о том, соответствует ли Конституции РФ подлежащий применению по конкретному делу закон, суд, исходя из положений ч. 4 ст. 125 Конституции РФ, обращается в КС РФ с запросом о проверке конституционности этого закона (п. 3 названного Постановления в ред. от 16 апреля 2013 г. № 9). В этом случае производство по делу приостанавливается (ст. 103 ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации», абз. 6 ст. 215 ГПК) до принятия КС РФ соответствующего постановления.

Проблема непосредственного применения Конституции РФ при разрешении судом конкретного дела остается дискуссионной.

КС РФ не раз делал вывод о том, что если при рассмотрении дела суд приходит к выводу о неконституционности подлежащего применению закона, он обязан обратиться с запросом в КС РФ1. Данное положение означает запрет на прямое применение судом Конституции РФ без предварительной проверки КС РФ конституционности подлежащего применению закона. Думаем, такое ограничение суда на прямое применение норм Конституции РФ (в допускаемых Конституцией РФ и законом пределах) противоречит сущности правосудия, ст. 1, 15, 18 Конституции РФ.

Следует различать:

• применение судом Конституции РФ при разрешении спора о субъективном праве;
• иные формы осуществления судебной власти, в частности судебный контроль за законностью нормативных правовых актов как метод защиты интересов в спорах, возникающих из публично-правовых отношений (гл. 24 ГПК).

Суд общей юрисдикции не осуществляет конституционный контроль. Разрешая, например, спор о праве гражданском, суд не делает вывод о неконституционности закона, он определяет, какой закон подлежит применению по данному делу (в том числе с точки зрения его соответствия нормативному правовому акту большей юридической силы). Предмет процесса – спорное материальное правоотношение. Правильное определение подлежащего применению закона в данном случае есть элемент метода защиты. Проблема применения Конституции РФ при разрешении судом спора о праве есть вопрос о выборе надлежащего правового средства, метода, при помощи которого суд освобождает материальное правоотношение (предмет процесса) от спорности и дает возможность защищаемому субъективному праву надлежаще реализоваться. Методы правосудия предопределены его сущностью. Проверка же конституционности нормативного правового акта КС РФ составляет предмет его деятельности. Вопрос о разграничении компетенции судов общей юрисдикции и КС РФ здесь не встает, поскольку разграничивать в принципе возможно однопорядковые, сравнимые феномены. Метод и предмет деятельности таковыми не являются; они характеризуют разные «плоскости» деятельности как правового явления.

Напротив, при оспаривании в суде законности нормативного правового акта предметом процесса выступает правоотношение между субъектом права и правотворческим органом, принявшим нормативный правовой акт. Правовая коллизия (правовой спор) здесь вытекает из предполагаемого несоответствия оспариваемого нормативного правового акта нормативному правовому акту большей юридической силы; тем самым нарушаются интересы заявителя. Решение вопроса о законности нормативного правового акта – необходимый элемент предмета процесса. Поэтому можно сравнивать и следует различать функции судебного контроля за законностью нормативных правовых актов (в производстве по делам, возникающим из публичных правоотношений) и функции конституционного контроля, осуществляемого КС РФ.

Еще более сложен вопрос о непосредственном применении (для регулирования процессуальных отношений) общепризнанных принципов и норм международного права. Главная проблема – методологического свойства: возможно ли прямое действие общепризнанного принципа международного права в процессуальном правоприменении или необходимо его законодательное опосредование? На наш взгляд, процессуальный механизм воплощения общепризнанных принципов и норм международного права необходим, учитывая закономерности процессуальной формы. Данный тезис наглядно подтверждается пореформенным развитием процессуального законодательства, восприятием им международно признаваемых требований к судебной защите. О том же, на наш взгляд, свидетельствуют выработанные ВС РФ правовые позиции относительно применения судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права, Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней. Этим не оспаривается прямое действие названных принципов и норм применительно к предмету процесса, к спорному материальному правоотношению.

Итак, нормативистская модель правосудия уже не отвечает современному уровню развития права и общественных потребностей.

Осознание этого побуждает процессуальную доктрину к новому осмыслению традиционных категорий.

Выделим некоторые проблемы, важные для современного понимания правосудия и судебной защиты.

Проблема конституционализации и материализации цивилистического процесса и проблема соотношения правосудия и деятельности конституционных (уставных) судов, Европейского суда по правам человека.

По мнению некоторых ученых, все формы осуществления судебной власти, предусмотренные Конституцией РФ, могут быть соотнесены с понятием правосудия. Поэтому есть основания определять деятельность конституционных (уставных) судов, а также деятельность КС РФ как правосудие или конституционное правосудие. Уточнение «конституционное» в данном контексте весьма знаменательно – им подчеркивается:

• специфика объекта защиты – в конституционном судопроизводстве им выступают основные права и свободы человека и гражданина;
• специфика методов защиты – разрешение дел о соответствии Конституции РФ (соответственно – конституции или уставу субъекта РФ) закона, примененного или подлежащего применению в конкретном деле.

Конституционные суды не рассматривают и не разрешают споры о праве гражданском или цивилистическом интересе. Их назначение иное: посредством конституционного контроля обеспечить надлежащую судебную защиту конкретных прав, свобод и законных интересов. Тем самым защищаются основные права и свободы человека и гражданина.

КС РФ – важнейшее звено судебной власти. Его деятельность существенно влияет на правоприменительную практику судов. В условиях правовой реформы именно КС РФ была воспринята и практически реализуется идея справедливости как общеправового принципа.

Правосудие должно отвечать требованию справедливости. И наоборот: справедливость – внутреннее качество правосудия, без которого оно немыслимо.

Справедливость должна стать юридическим критерием судебной защиты. Такое понимание соответствует международно-правовым актам, участницей которых является Россия, в частности Конвенции о защите прав человека и основных свобод, Международному пакту о гражданских и политических правах. Напомним также, что термин iustitia в римском праве имел два равнозначных значения: справедливость и правосудие.

В постановлениях КС РФ сформулирован ряд правовых позиций, согласно которым право на судебную защиту предполагает конкретные гарантии эффективного восстановления в правах посредством правосудия, отвечающего требованиям справедливости, а судебная процедура признается эффективным механизмом защиты прав и свобод, если отвечает требованиям справедливости.

Анализ постановлений КС РФ позволяет констатировать, что его деятельность в настоящее время действительно нередко восполняет «пробелы» в правоприменительной деятельности судов по защите субъективных прав и законных интересов, что порой свидетельствует о слабости реального правосудия.

Однако более важный, на наш взгляд, вывод заключается в следующем: цивилистический процесс обретает новое качество, выражающееся в его конституционализации и материализации. Цивилистический процесс имеет собственные нравственные, гуманитарные ценности, несоответствие которым обесценивает судебную защиту.

Процессуальное право становится материальным – нарушение принципов защиты (в первую очередь судебной защиты) само становится поводом к судебной защите. Образно говоря, «процесс становится предметом процесса». Наглядная тому иллюстрация в отечественном законодательстве – ФЗ от 30 апреля 2010 г. № 68-ФЗ «О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок», № 69-ФЗ «О внесении изменений в законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона «О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок»» и введение соответствующих регламентов в ГПК (гл. 22.1) и АПК (гл. 27.1).

Конституционализация и материализация цивилистического процесса – внутреннее достоинство современного процесса, что не дает оснований отождествлять правосудную деятельность с деятельностью по обеспечению реализации права на судебную защиту в полном соответствии с конституционными принципами и международно признаваемыми требованиями к судебной защите.

Функции конституционных судов и судов общей юрисдикции, арбитражных судов по своей природе различны, как различны существо и назначение осуществляемой ими деятельности.

Таким же образом деятельность Европейского суда по правам человека не может квалифицироваться в качестве наднациональной формы защиты.

ЕСПЧ был создан для целей толкования Конвенции о защите прав человека и основных свобод, тем самым – для гармонизации национальных юрисдикций с точки зрения международно признанных стандартов правосудия. Несмотря на дискуссии и разногласия относительно определения юридической силы постановлений ЕСПЧ, КС РФ в известном Постановлении от 5 февраля 2007 г. № 2-П сформулировал правовую позицию о том, что решения ЕСПЧ – в той части, в какой им, исходя из общепризнанных принципов и норм международного права, дается толкование содержания закрепленных в Конвенции о защите прав человека и основных свобод, включая право на доступ к суду и справедливое правосудие, – являются составной частью российской правовой системы, а потому должны учитываться федеральным законодателем при регулировании общественных отношений и правоприменительными органами при применении соответствующих норм права. Напомним: ратифицируя Конвенцию о защите прав человека и основных свобод, Российская Федерация заявила, что «в соответствии со ст. 46 Конвенции признает ipso facto и без специального соглашения юрисдикцию Европейского суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случаях предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место после их вступления в действие для Российской Федерации» (см. ст. 1 ФЗ от 30 марта 1998 г. № 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней»). Полагаем, речь идет именно о толковании подлежащих применению конвенционных норм Европейским судом, но не о придании постановлениям ЕСПЧ статуса «наднациональной юрисдикции»: вспомним, что создавался Европейский суд для обеспечения действия Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Возможность обращения граждан в Европейский суд не должна рассматриваться в контексте форм защиты субъективных прав. Деятельность ЕСПЧ по рассмотрению заявлений граждан – не вертикаль процесса (или юрисдикционных процедур), а способ обеспечения действенности положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

В таком понимании деятельность ЕСПЧ – горизонталь процесса, демонстрирующая реализацию современных тенденций цивилистического процесса – таких, как интернационализация и материализация.

Проблемы онтологии правосудия и судебной защиты и развитие судебных и несудебных процедур. Цивилистический процесс процедурен: вне процедуры нет процесса. Процедуры в процессе – способ и средство субстанционализации процессуального права, выражения его парадигмы и сущности вовне, в процессуальных отношениях.

Признание самоценности судебной защиты как процесса приводит к мысли, что правосудие в цивилистической сфере суть диспозитивное правосудие (Э.М. Мурадьян). Диспозитивность, или свобода правосудия, означает прежде всего возможную зависимость характера актов суда от распорядительных актов и процессуальных действий участников процесса (в первую очередь и главным образом сторон).

Диспозитивное правосудие предполагает свободу выбора сторонами судебных процедур, технологию согласования позиций сторон, влияние процессуальной деятельности сторон на промежуточные и итоговые судебные акты. Идея гармонично нормализующегося правосудия (определение Э.М. Мурадьян) устремлена в будущее. Оптимальными должны быть признаны такие судебные процедуры, которые зиждятся на согласованных действиях сторон. По утверждению автора, оптимум диспозитивного правосудия – правосудие согласованных решений, сообразуемых с законом, выработанных в свободном обсуждении сторон совместно с судьей.

На наш взгляд, процедурное развитие цивилистического процесса и, в частности, системы примирительных и согласительных процедур демонстрирует формирование таких принципов, как принцип процессуального сотрудничества суда и сторон, принцип примирительных процедур, принцип свобода выбора процедуры.

Стороны должны стать полноправными участниками правосудной деятельности. Правосудие вполне может мыслиться как процессуальное сотрудничество суда и заинтересованных лиц, в первую очередь сторон, и не только по урегулированию спора в суде, но и в сфере решения процессуальных вопросов (например, установления – в очерченных законом пределах – сроков совершения отдельных процессуальных действий; подобный опыт имеется в романских странах).

Теория процессуальных соглашений, предметом которых являются процессуальные по сущности вопросы, представляется чрезвычайно перспективной: процессуальные соглашения не только между сторонами (например, о подсудности), но и между судом и сторонами могут стать эффективным инструментарием «творения» процесса, ведущегося «здесь и сейчас». Так, предметом подобных соглашений могут быть и процессуальные сроки, и отдельные процедуры, используемые

«внутри» процессуальной формы (допустим, электронные или связанные с применением систем видеоконференц-связи для обеспечения участия в судебном заседании заинтересованных лиц – в настоящее время по ст. 155.1 ГПК это возможно как по ходатайству сторон, третьих лиц, их представителей, свидетелей, экспертов, переводчиков, так и по инициативе суда). Процессуальные соглашения – шаг в направлении создания нового алгоритма правосудия, основанного не на контрположении сторон и суда, а на их взаимодействии в процессуальном пространстве.

Суд в гражданском процессе в идеале должен быть заинтересован в поиске «мирного» разрешения спора, в стимулировании сторон к такому поиску. Результатом правосудной деятельности может быть не только судебное решение, но и иной акт суда, подтверждающий и утверждающий итоги судебной примирительной процедуры (ее разновидность в современном процессуальном законодательстве – мировое соглашение). Следует оговориться: не всякое урегулирование спора посредством примирительной процедуры соотносимо в будущем с правосудием. Имеет значение процессуальное качество судебной процедуры. Например, «развернутая» примирительная процедура, проведенная в протокольной форме в ходе судебного разбирательства, не равнозначна по своему качеству примирению в стадии подготовки.

Соответственно судебные постановления, оформляющие итоги различных процедур, должны различаться по юридической силе. Правосудное значение имеет результат не всякой примирительной судебной процедуры, а только такой, которая протекала в развернутой процессуальной форме, с соблюдением всех процессуальных гарантий прав сторон и при помощи которой было достигнуто окончательное юридическое урегулирование спора с участием и под контролем суда.

Действующее процессуальное законодательство допускает возможность заключения мирового соглашения в стадии подготовки дела к судебному разбирательству (ст. 150, 152 ГПК). По существу в данном случае имеет место разновидность примирительной процедуры, проводимой в протокольной форме в предварительном судебном заседании, но до назначения дела к слушанию, до стадии судебного разбирательства. Ее результаты оформляются определением суда, утверждающим мировое соглашение и одновременно прекращающим производство по делу. De lege ferenda можно предложить также возможность проведения примирительной процедуры в непротокольной форме – по выбору сторон и до начала судебного разбирательства.

Качество ее иное, соответственно и юридические последствия должны различаться, а результаты такой процедуры должны оформляться иначе. Например, поскольку речь идет о неформальной процедуре, ее итоги могли бы фиксироваться соглашением сторон, сделанным перед лицом суда, но властно им не утверждаемым. Значение такого соглашения – материально-правовое и регулятивное. Если в последующем одна из сторон выразит желание обратиться за судебной защитой, оспорить результаты соглашения ввиду возникшего спора о праве, она, бесспорно, имеет такое право. Соглашение сторон как итог примирительной процедуры, проводимой в непротокольной форме, собственно правосудием не является: судья помогает сторонам достичь юридически состоятельного компромисса. Соглашение имеет обязательную силу, пока не будет оспорено в суде одной из сторон.

Такого рода процедура расширяет возможности урегулирования спора в рамках материально-правовых отношений.

Особые разновидности примирительных несудебных процедур – медиация, посредничество, переговоры. Это неюрисдикционные процедуры урегулирования спора, которые не обязательно альтернативны юрисдикционным, в том числе судебным. Для России этот тезис особенно актуален применительно к медиации в связи с принятием 27 июля 2010 г. ФЗ № 193-ФЗ «Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)», который воспринял американскую модель медиации как альтернативную судебной защите процедуру. На самом деле, и зарубежный (в частности, французский) опыт это доказывает, медиация возможна как самостоятельная внесудебная (но не альтернативная) процедура, как досудебная, предшествующая судебной, процедура (например, опыт Франции в делах о юридическом разделе, в спорах об опеке над детьми), как элемент особой судебной процедуры (судебная медиация как разновидность делегированной примирительной процедуры – опыт Франции в этом уникален).

В связи с изложенным обратим внимание на ч. 6 ст. 152 ГПК: в предварительном судебном заседании может рассматриваться возражение ответчика относительно пропуска истцом без уважительных причин срока исковой давности для защиты права и установленного федеральным законом срока обращения в суд. При установлении факта пропуска без уважительных причин срока исковой давности или срока обращения в суд судья принимает решение об отказе в иске без исследования иных фактических обстоятельств по делу. Данным законодательным установлением допускается принятие судебного решения на стадии подготовки дела к судебному разбирательству.

По сути речь идет об особой судебной процедуре, оформляющей констатацию отсутствия спора о праве. Исковая давность по законодательству России – институт материального права. С логико-юридической стороны применение норм материального права для разрешения спора о субъективном праве возможно только в ходе судебного разбирательства, после исследования и установления всех юридически значимых обстоятельств дела. Однако в данном случае назначение применяемой судом материально-правовой нормы иное: констатация отсутствия самой возможности спора о праве ввиду пропуска срока исковой давности. Если возможность спора о праве субъективном исключается, то нет оснований для судебного разбирательства, ибо юридически «исчезает» сам предмет процесса. Однако и судебное решение в подобной ситуации по своему содержанию отличается от «обычного» судебного решения, выносимого по итогам судебного разбирательства.

Дифференциация по предмету и методам судебных процедур, связанных с защитой прав и законных интересов, требует дифференцированного подхода и к актам-постановлениям суда, оканчивающим такие процедуры.

В то же время развитие судебных и несудебных процедур делает актуальной проблему их процедурного взаимодействия.

Названные аспекты еще нуждаются в доктринальной разработке.

Вместе с тем очевидно: отечественный цивилистический процесс, не теряя «национального лица», воспринял общемировые тенденции интернационализации, конституционализации, материализации. Их восприятие придает новый онтологический смысл правосудию и судебной защите в современных условиях меняющегося мира.

Центральный «стержень» этого понимания – гармонизация частного и публичного в методах судебной защиты.

Понятие гражданского процесса. Цивилистический процесс. Предмет гражданского процессуального права

Определение понятия гражданского процесса требует соотношения с категорией «гражданское судопроизводство» и уяснения исходной категории определяемого. Оба вопроса неразрывно связаны с пониманием предмета гражданского процессуального права.

Действующее законодательство (в первую очередь Конституция РФ, ГПК) оперирует категорией «гражданское судопроизводство». Как упоминалось ранее, в доктрине гражданское судопроизводство и гражданский процесс традиционно мыслились как синонимичные понятия (что и по сей день констатируется в учебниках по гражданскому процессу).

Усложнение правового регулирования в сфере судебной деятельности поставило под сомнение это, казалось бы, очевидное тождество.

Достаточно сослаться на приводимый ранее пример приказного производства. Собственно гражданского процесса здесь нет, но гражданское судопроизводство имеется. Или проблема определения характера судопроизводства в арбитражных судах: Конституция РФ арбитражное судопроизводство не выделяет (ч. 2 ст. 118); в доктрине полагают, что судопроизводство в арбитражных судах осуществляется в форме гражданского и административного судопроизводства, хотя по-прежнему используется понятие «арбитражный процесс». Порядок производства в арбитражных судах регулируется АПК, а арбитражные суды – это «специализированная» форма судебной защиты. В связи с этим предлагают понятие «гражданское судопроизводство» использовать как родовую категорию, не совпадающую с категорией «гражданский процесс».

В традиции русской процессуальной мысли понятие «гражданский процесс» использовалось применительно к производству в гражданских судах (по современной законодательной терминологии – судах общей юрисдикции) в соответствии с предметом правового регулирования Устава гражданского судопроизводства 1864 г. Известнейший российский процессуалист Е.В. Васьковский, например, выделял гражданский процесс «в обширном смысле слова», к которому относил порядок производства дел в гражданских судах (исковое, охранительное, конкурсное, судебно-межевое), и гражданский процесс «в тесном смысле» как синоним искового производства.

В советской науке гражданского процессуального права гражданский процесс также понимался по-разному. Долгое «эхо» вызвала идея широкого понимания гражданского процесса (Н.Б. Зейдер3), к которой обращаются и по сей день (Г.Л. Осокина4). Суть данного подхода заключалась в следующем: предмет гражданского процессуального права (гражданский процесс) есть деятельность всех государственных и общественных органов (и организаций) по защите субъективных прав и законных интересов (а не только суда). В ходе развернувшейся дискуссии мнения разделились: часть ученых поддержали идею, выдвинутую Н.Б. Зейдером (Н.Т. Арапов, П.Ф. Елисейкин, И.А. Жеруолис, Г.Л. Осокина, В.Н. Щеглов), другие активно возражали против нее (Н.И. Авдеенко, М.А. Гурвич, А.А. Добровольский, А.Ф. Клейнман, А.А. Мельников, М.К. Треушников, Н.А. Чечина, Д.М. Чечот, М.С. Шакарян, К.С. Юдельсон и др.). Критическое отношение к теории широкого понимания гражданского процесса возобладало, в том числе в учебной литературе. Главный аргумент: общность предмета защиты не является доказательством тождества существа деятельности по защите, осуществляемой различными органами в разной форме.

В современной доктрине высказаны новые аргументы в поддержку широкого понимания предмета гражданского процессуального права – в частности, профессором Г.Л. Осокиной. Она полагает, что характер процесса определяется не природой органа, рассматривающего дело, а характером материального права, подлежащего применению юрисдикционным органом.

То, что природа процесса не должна рассматриваться как производное от природы органа, полагаем правильным. Однако нельзя согласиться с определением предмета регулирования гражданского процессуального права как производного от характера применяемого судом материального права. Остановимся на этом подробнее.

Категория «гражданское судопроизводство», по мнению Г.Л. Осокиной, есть более узкая по отношению к гражданскому процессу и означает рассмотрение и разрешение гражданских и иных юридических дел судами общей юрисдикции. Гражданский же процесс соотносим с применением цивилистических по характеру норм материального права. Поэтому понятием гражданского процесса охватывается как государственная деятельность по защите (осуществляемая судами общей юрисдикции и арбитражными судами), так и негосударственная форма защиты (деятельность третейских судов). Но в таком, казалось бы, широком подходе кроется и неизбежная «узость». По существу в основу предмета гражданского процессуального права положен метод правового регулирования, применяемый в материальном праве (а именно диспозитивный). Но суды (общей юрисдикции, арбитражные) рассматривают также правовые споры, вытекающие из налоговых, земельных, административных, корпоративных и иных отношений, в которых используется иной метод правового регулирования (иное по качеству сочетание императивного и диспозитивного). Следовательно, с гражданским процессом такая судебная деятельность по защите не соотносится, но она вполне укладывается в понятие «гражданское судопроизводство». Автор полагает, что в целом характер процессуальных норм определяется характером применяемых норм материального права. С данной позиции нормы ГПК, регулирующие производство, возникающее из публичных правоотношений, не могут быть отнесены к гражданским процессуальным нормам. Следуя этому пути, придется заняться и анализом применяемых норм по делам особого производства с целью вычленить, где есть гражданский процесс, а где его нет.

Более того, и при рассмотрении дел искового производства возможно применение не только норм гражданского (в широком смысле) права, но и других норм, характеризующихся иным методом регулирования.

Гражданский процесс как категория утрачивает свою целостность.

Описанный подход вполне укладывается в ранее бытовавшее (и производное от немецкой материально-правовой теории иска, сложившейся в середине XIX в.) понимание гражданского процесса как формы существования материального права, а форма, естественно, должна соответствовать содержанию. Но гражданское процессуальное право давно переросло эту цивилистическую формулу XIX в.

Бесспорно, гражданский процесс онтологически и гносеологически связан с судебной защитой цивилистических по своей природе прав: достаточно обратиться к такому источнику, как Дигесты. Исторически рождение гражданской процессуальной формы сопровождалось двумя процессами: с одной стороны, воздействием характера защищаемых правовых благ на развитие процедур, с другой – влиянием формы защиты на формирование субъективных гражданских прав. Однако такую взаимосвязь вряд ли правильно «калькировать» на современное понимание существа гражданского процесса. Методологически неверно, на наш взгляд, утверждать, что в процессе материальное право принудительно применяется. В процессе ни объективное, ни субъективное материальное право принудительно не осуществляется.

Применение – одна из форм реализации норм объективного права, которая осуществляется юрисдикционным органом. Гражданский процесс не может быть определяем как производное от характера применяемых судом норм.

Выработанная цивилистами XIX в. формула о гражданском процессе как форме осуществления гражданского права отражала определенный исторический этап осмысления взаимосвязей процессуального и материального. В настоящее время это превратилось в стереотип, не отражающий реальное соотношение различных по характеру отраслей права, содержание и назначение судебной защиты.

Формой осуществления норм материального права являются соответствующие материальные правоотношения, но не нормы иной по характеру отрасли права, так же как формой осуществления норм процессуального права являются процессуальные правоотношения.

Разнопорядковые по своей сущности (в первую очередь по объекту правового регулирования), правовые феномены не могут быть соотнесены через категории формы и содержания, даже в силу простой алогичности такого умопостроения. Применение норм права – не синоним принудительного осуществления. В цивилистическом процессе применение судом норм объективного права есть способ устранения деформации материального правоотношения, являющегося предметом процесса, с тем чтобы дать возможность праву реализоваться нормальным порядком – через материальные правоотношения.

По своему назначению гражданский процесс есть предоставляемая государством гарантия надлежащей реализации субъективного права. Такая гарантия должна соответствовать принципам, на которых основаны взаимоотношения в системе «гражданин – государство» и которые закреплены конституционно. Гражданское процессуальное законодательство создает механизм судебной защиты. Идеология этого механизма в самом общем виде суть отражение воспринятой данным обществом и государством на данном этапе исторического развития идеологии взаимоотношений между гражданином и государством.

Гражданская процессуальная форма в воспринятых ею исторически методах самодостаточна – в том смысле, что ее не следует подстраивать ни под предмет защиты, ни под орган, осуществляющий защиту.

Наработанные веками и вошедшие «в плоть» процессуальной формы методы судебной защиты стали универсальными, создающими систему уникальных гарантий защиты любых по природе прав и интересов.

Применительно к органу защиты, к форме защиты вопрос лишь в том, следует ли распространять эти гарантии, ставшие государственными, на любой процедурный или процедурно-процессуальный порядок защиты. Возможно, более цивилизованно предоставить заинтересованным лицам известный простор и свободу в отношении того, желают ли они сами воспользоваться государственными (или иными) гарантиями защиты.

Обращение современной доктрины к концепции «широкого понимания» отражает потребность в философском осмыслении гражданского процесса, но также оно обусловлено онтологическими противоречиями в развитии судебной формы защиты в России. На главные из них обращалось внимание:

• противоречие между определением формы осуществления судебной власти через тип гражданского судопроизводства (ч. 2 ст. 118 Конституции РФ) и определением формы защиты через орган защиты;
• концептуально различное воплощение процессуального механизма реализации права на судебную защиту в ГПК и АПК.

Сущность (т.е. процессуальные методы осуществления) деятельности по рассмотрению и разрешению дел судами общей юрисдикции и арбитражными судами едина. В этом смысле мы говорим о единстве цивилистического процесса, его единых гносеологических и онтологических основах.

Утверждаемое, казалось бы, с неизбежностью должно привести к единой судебной форме защиты и единому предмету процессуального права, единой отрасли гражданского процессуального права (при наличии двух источников процессуального права – ГПК и АПК). Однако действующее законодательство пока этого не позволяет. На наш взгляд, обеспечение в будущем единой судебной формы защиты, прежде всего функционально (или организационно-функционально), жизненно необходимо для становления реального и сильного правосудия.

«Широкое» и «узкое» понимание предмета гражданского процессуального права – вопрос, на наш взгляд, не столько правового регулирования, сколько соотношения категорий «право» и «законодательство», «отрасль права» и «отрасль законодательства». Это проблема теории права, в которой пока однозначного ответа не выработано.

Современное положение таково, что гражданское процессуальное право и арбитражное процессуальное право законодательно обособлены в отдельные отрасли права, что во многом является следствием воспринятого ранее законодателем нормативистского понимания права (как совокупности норм, юридических правил). Но и с этих позиций предмет арбитражного процессуального права лишь относительно самостоятелен, в том смысле, в каком гражданские правоотношения в экономической и иной предпринимательской сфере есть часть (хотя и отличающаяся особенностями) гражданских правоотношений.

Именно эти особенности обусловливают определенную специфику процессуальной формы, но не ее сущность и закономерности развития, которые едины для цивилистического процесса в целом.

На наш взгляд, категория «цивилистический процесс» наиболее полно отражает онтологию судебной защиты, исторически сложившийся механизм «творения» субъективного права, общие закономерности развития процессуальной формы защиты. Гражданский процесс и арбитражный процесс в России – ипостаси выражения вовне единой сущности судебной защиты и ее общей парадигмы. Различия в законодательных формах воплощения не подрывают этот тезис.

Понимание гражданского процессуального права в широком смысле – отражение научного поиска наиболее общих закономерностей развития цивилистического процесса и процедур, взгляд «сверху». Такой взгляд необходим для выполнения наукой прогностической функции.

Однако не менее важно констатировать реально существующее положение дел, достигнутую современным законодательством «точку отсчета».

Гражданское судопроизводство есть судопроизводство в судах общей юрисдикции, процессуальный порядок которого (и соответственно компетенция судов) определен в первую очередь ГПК. В каком порядке рассматриваются и разрешаются те или иные дела – именно это является главным для определения гражданского судопроизводства.

В то же время гражданское судопроизводство осуществляют и арбитражные суды – по правилам АПК. Процессуальная форма рассмотрения дел арбитражными судами суть цивилистическая процессуальная форма.

Так, по ГПК РСФСР (с учетом новелл 1993 и 1995 гг.) к числу дел, рассматриваемых в порядке гражданского судопроизводства, относились дела по жалобам на действия административных органов или должностных лиц, которым законом предоставлено право производить взыскания с граждан в административном порядке (гл. 24). В последующем (с 1 июля 2002 г. – с введением в действие Кодекса РФ об административных правонарушениях 2001 г.2) порядок рассмотрения таких дел в суде стал определяться не ГПК, а КоАП. Соответственно по формальным основаниям деятельность суда по рассмотрению данных дел стало проблематично называть гражданским судопроизводством.

Напрашивается вывод: судья должен отказать в принятии заявления, если оно не подлежит рассмотрению и разрешению в порядке гражданского судопроизводства, поскольку заявление рассматривается и разрешается в ином судебном порядке (п. 1 ч. 1 ст. 134 ГПК). Такова позиция ВС РФ. Вместе с тем гл. 23 ГПК содержит общие правила производства по делам, возникающим из публичных правоотношений, что в принципе позволяет применить их при рассмотрении судом любых дел, вытекающих из публичных (в широком смысле, в том числе из административных) правоотношений. Не случайно к гражданскому процессу относят также и производство по обжалованию постановлений и решений иных органов (не суда) по делам об административных правонарушениях. При этом правила, установленные гл. 30 КоАП, рассматриваются как специальные по отношению к правилам гл. 23 ГПК. Такой подход оправдан и отражает сущность судебных процедур, регулируемых КоАП, как специальных, применяемых в рамках единой гражданской процессуальной формы. В своей онтологической основе производство по делам, возникающим из административных правоотношений, суть элемент гражданского судопроизводства.

Понятие гражданского (цивилистического в целом) процесса неразрывно связано с гражданской (цивилистической по сути) процессуальной формой, однако не всякая судебная процедура или их совокупность образует процессуальную форму или входит в ее состав. В гражданском судопроизводстве возможны судебные процедуры, не являющиеся частью процессуальной формы. Иными словами, в порядке гражданского судопроизводства возможна судебная деятельность, которая, будучи формой осуществления судебной власти, к гражданскому процессу не относится. В настоящее время яркие примеры этому – приказное производство, производство по делам об административном надзоре за лицами, освобожденными из мест лишения свободы. В то же время характерные для гражданской процессуальной формы судебные процедуры, воспринятые иным, не гражданским процессуальным законодательством (например, КоАП 2001 г.), позволяют относить к гражданскому процессу деятельность суда по рассмотрению и разрешению дел, возникающих из собственно административных правоотношений. По АПК процедуры рассмотрения дел об административных правонарушениях (гл. 25) и дел о взыскании обязательных платежей и санкций (гл. 26) вписаны законодателем в общую процессуальную форму (с процедурными особенностями, установленными данными главами).

Итак, имеет место тенденция к законодательному расширению предмета гражданского процессуального права (и цивилистического процессуального права в целом): им становятся не только общественные отношения, возникающие между судом и участниками процесса при отправлении правосудия по гражданским делам, но и иные общественные отношения, возникающие при осуществлении гражданского судопроизводства.

Дефиницией, отграничивающей гражданское судопроизводство от иных судопроизводств, является порядок рассмотрения и разрешения дел, определяемый процессуальными кодексами (ГПК и АПК), т.е. совокупность процессуальных средств и методов осуществления судебной власти. Цивилистический процесс отличается от иных судебных процедур и иных видов юридического процесса только ему присущей цивилистической процессуальной формой как формой осуществления правосудия по гражданским делам.

Арбитражный процесс и арбитражная процессуальная форма, будучи законодательно обособленными, суть разновидность цивилистического процесса и цивилистической процессуальной формы. Законодательная обособленность источника правового регулирования еще не обусловливает самостоятельность процессуальной формы. Более того, законодатель de lege ferenda стремится, на наш взгляд, к обеспечению онтологического единства в данном вопросе (ср. п. «о» ст. 71 Конституции РФ в ред. Закона РФ о поправке к Конституции РФ от 5 февраля 2014 г. № 2-ФКЗ: к ведению Российской Федерации относится процессуальное законодательство, но не «гражданско-процессуальное и арбитражнопроцессуальное законодательство», как было ранее).

С точки зрения сущности процессуальных по природе отношений, составляющих предмет регулирования, арбитражное процессуальное право может мыслиться как разновидность цивилистического процессуального права.

Предметом регулирования гражданского (цивилистического в целом) процессуального права являются общественные отношения, складывающиеся между судом и иными участниками гражданского судопроизводства.

Сущность предмета гражданского процессуального права наиболее ярко выражается в общественных отношениях, складывающихся в сфере осуществления правосудия по гражданским делам. Онтологически гражданский процесс, понимаемый как общественные отношения в области правосудия, определяет содержание предмета гражданского процессуального права.

Здесь важно обратить внимание на следующее. Давая определение предмета гражданского (цивилистического в целом) процессуального права, мы имеем в виду онтологический аспект, природу соответствующих отношений. В правовой реальности эти отношения не существуют иначе, как в правовой (гражданской процессуальной) форме: фактические отношения в юридическом процессе не имеют значения и не влекут правовых последствий. Гражданский процесс становится таковым благодаря урегулированности правом соответствующих отношений и соответствующей деятельности в сфере осуществления судебной власти. Это важно учитывать, определяя исходную дефиницию для категории «гражданский процесс».

Что есть гражданский процесс: деятельность или отношение? Это один из вечных вопросов цивилистического процесса.

В современной доктрине, отдавшей дань традиции, предлагалось несколько подходов. Гражданский процесс мыслился:

• как деятельность суда и иных участников процесса, направленная на защиту нарушенного (оспоренного) права или законного интереса (М.А. Викут, М.А. Гурвич, М.С. Шакарян, К.С. Юдельсон);
• как общественные отношения, возникающие между судом и каждым из других участников процесса в ходе осуществления правосудия по гражданским делам (Н.И. Авдеенко);
• как одновременно деятельность и возникающие в ходе и в результате этой деятельности общественные отношения (С.Н. Абрамов, А.Ф. Клейнман, В.М. Семенов);
• как процессуальная (правовая) деятельность, составляющая содержание процессуальных отношений (А.А. Мельников, И.А. Жеруолис).

Все подходы акцентируют различные стороны одного и того же явления – гражданского процесса.

Исторически первой в науке процессуального права Новейшего времени концепцией, через которую процесс осмысливался как целостное правовое явление, была теория единого правоотношения; позднее развивались учения о процессе как деятельности и системе правоотношений.

Гражданский процесс может рассматриваться как система определенных общественных отношений, если мы имеем в виду онтологический аспект, определение предмета правового регулирования. Это не противоречит пониманию гражданского процесса как системы процессуальных правоотношений, складывающихся в сфере правосудия по гражданским делам, если мы хотим подчеркнуть форму существования данного явления вовне.

В современной учебной литературе распространено определение процесса через категорию порядка рассмотрения и разрешения дел, т.е. через последовательность осуществления действий и деятельности (или последовательность развития процессуальных отношений, или даже единого процессуального отношения3). В данном подходе сделан акцент на гражданскую процессуальную форму, присущую гражданскому процессу, которая одновременно является конституирующим для гражданского процесса фактором.

Какая бы базовая дефиниция для определения гражданского процесса ни была избрана, важно подчеркнуть: это система действий и деятельность, которая развивается в определенном порядке, отражающемся в развитии системы процессуальных отношений, в определенной сфере – сфере осуществления правосудия по гражданским делам.

Процессуальная деятельность, с одной стороны, вызывает к жизни процессуальные отношения, с другой – является их содержанием, а ее результат выступает объектом определенного процессуального правоотношения. Деятельность, составляющая содержание одного правоотношения, часто образует юридический состав для возникновения последующего правоотношения. Алгоритм этого движения задается гражданской процессуальной формой, объективированной в нормах гражданского процессуального права.

Гражданский процесс – явление не статичное, но динамичное.

Поэтому закономерно делать акцент в его определении на процессуальные средства и методы осуществления судебной защиты, т.е. на гражданскую процессуальную форму.

1. Гражданский процесс в его онтологическом смысле составляет основу предмета гражданского процессуального права.

2. В предмет регулирования данной отрасли права входят также отношения процедурного характера, законодательно «не вписанные» в гражданскую процессуальную форму, но являющие собой способ осуществления судебной власти посредством гражданского судопроизводства.

3. Законодательное допущение аналогии закона и аналогии права в сфере гражданского судопроизводства (ч. 4 ст. 1 ГПК) позволяет включать в предмет гражданского процессуального права отношения, не урегулированные нормой гражданского процессуального права, но носящие по своей сути гражданский процессуальный характер.

Способ правового «вовлечения» таких отношений в орбиту гражданского судопроизводства – применение аналогии закона или аналогии права.

На наш взгляд, второй и третий аспекты свидетельствуют о том, что на законодательном уровне признается несинонимичность таких правовых явлений, как «отрасль права» и «отрасль законодательства».

Речь идет не о новом «широком» понимании гражданского процессуального права и его предмета, а о том, что право несводимо к нормативному акту; последний есть лишь способ объективирования права вовне. Это отражает сущностные черты цивилистического процесса и процессуального права в целом.

Понятие гражданского процессуального права. Гражданская процессуальная форма

Итак, определив предмет гражданского процессуального права как развивающиеся в определенных последовательности и порядке общественные отношения (или деятельность суда и иных участников) в сфере гражданского судопроизводства, можно сформулировать дефиницию.

Гражданское процессуальное право – это отрасль права, образуемая системой правовых норм, регулирующих деятельность и порядок ее осуществления в сфере гражданского судопроизводства, в первую очередь – в сфере осуществления правосудия по гражданским делам.

Данное определение суть родовое для цивилистического процессуального права в целом.

Не следует путать предмет гражданского процессуального права с предметом гражданского процесса. Предмет гражданского процесса совпадает с предметом судебной защиты, им является спорное (или юридически неопределенное) материальное правоотношение.

Поскольку гражданское процессуальное право регулирует особую деятельность динамического характера, его специфика может быть раскрыта через гражданскую процессуальную форму, которая создается правом и одновременно становится его сущностной характеристикой.

Гражданская процессуальная форма – это система установленных процессуальным законодательством (ГПК – применительно к деятельности судов общей юрисдикции) правил, регламентирующих порядок осуществления правосудия по гражданским делам, а также порядок деятельности каждого участника гражданского процесса, осуществляемой с целью защиты прав и законных интересов.

Гражданская процессуальная форма обеспечивает максимум гарантий судебной защиты и характерна только для правосудия. Благодаря ей гражданский процесс становится таковым.

Отличительные характеристики гражданской процессуальной формы могут быть определены через ее принципы и признаки. Значение этих характеристик заключается в том, что принципы отграничивают данную форму вовне от иных юридических форм и процедур, а признаки раскрывают внутренние качества гражданской процессуальной формы.

Принципы гражданской процессуальной формы:

1. Рассмотрение и разрешение гражданских дел осуществляется судом, созданным на основании закона (ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, ст. 118 Конституции РФ, ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации»), в разумные сроки (ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, ст. 6.1 ГПК) независимыми и несменяемыми (за исключением мировых) судьями (ст. 120, 121 Конституции РФ, ст. 8 ГПК).

2. Рассмотрение гражданских дел происходит в открытых судебных заседаниях, т.е. гласно, публично (ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, ч. 1 ст. 123 Конституции РФ). Слушание в закрытом заседании допускается в случаях, установленных федеральным законом (ч. 1 ст. 123 Конституции РФ, ст. 10 ГПК).

Например, согласно ч. 2 ст. 10 ГПК разбирательство в закрытых судебных заседаниях осуществляется по делам, содержащим сведения, составляющие государственную тайну, тайну усыновления (удочерения) ребенка. Разбирательство в закрытых судебных заседаниях допускается и при удовлетворении ходатайства лица, участвующего в деле и ссылающегося на необходимость сохранения коммерческой или иной охраняемой законом тайны, неприкосновенность частной жизни граждан или иные обстоятельства, гласное обсуждение которых способно помешать правильному разбирательству дела либо повлечь за собой разглашение указанных тайн или нарушение прав и законных интересов гражданина.

В любом случае дело в закрытом судебном заседании рассматривается и разрешается с соблюдением всех правил гражданского судопроизводства, а использование систем видеоконференц-связи в закрытом судебном заседании не допускается (ч. 6 ст. 10 ГПК в ред. ФЗ от 26 апреля 2013 г. № 66-ФЗ). Решения судов объявляются публично, за исключением случаев, если такое объявление решений затрагивает права и законные интересы несовершеннолетних (ч. 8 ст. 10 ГПК).

3. Участие в процессе всех заинтересованных лиц, обладающих таким объемом процессуальных прав, который реально позволяет защищать свои права и законные интересы в суде на основе принципов равноправия и состязательности, диспозитивности (ч. 3 ст. 123 Конституции РФ, ст. 12, 35, 39 и др. ГПК).

4. Возможность обжалования судебного постановления и проверки законности и обоснованности судебных постановлений (ст. 35 ГПК; право апелляционного обжалования – ст. 320 ГПК; право на обращение в суд кассационной инстанции – ст. 376 ГПК; возможность подачи надзорной жалобы в ВС РФ – ст. 391.1, 391.2 ГПК; право подачи частной жалобы на определения судьи – ч. 3 ст. 44, ч. 2 ст. 106, ч. 5 ст. 112, ч. 3 ст. 134, ч. 3 ст. 135, ч. 3 ст. 136, ст. 145, 200–203, 208 ГПК и др.).

5. Законность и обоснованность судебного постановления (ч. 1 ст. 195, ст. 225 ГПК), вынесение судебного решения именем государства – Российской Федерации (ч. 1 ст. 194 ГПК).

Данные положения отражают начала, на которых строится гражданская процессуальная форма.

Основные признаки гражданской процессуальной формы выражаются в следующем.

1. Нормативность гражданской процессуальной формы. Это означает, что источниками гражданского процессуального права являются нормативные правовые акты. Согласно ст. 1 ГПК порядок гражданского судопроизводства в федеральных судах общей юрисдикции определяется Конституцией РФ, ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации», ГПК и принимаемыми в соответствии с ними другими федеральными законами, порядок гражданского судопроизводства у мирового судьи – также ФЗ «О мировых судьях в Российской Федерации».

В регламентации гражданской процессуальной формы главенствующая роль принадлежит процессуальному законодательству.

Обратим внимание: из ч. 1 ст. 1 ГПК следует, что правила судопроизводственного, процессуального характера, содержащиеся в иных федеральных законах, должны соответствовать ГПК (ср. также ч. 2 ст. 3 АПК).

Данным установлением законодательно признается приоритет ГПК (процессуального законодательства) по регулированию гражданских процессуальных по своей природе общественных отношений по отношению к другим федеральным законам. Иначе говоря, если в ином федеральном законе содержится норма процессуального характера, она подлежит применению в конкретной ситуации постольку, поскольку не противоречит нормам и принципам ГПК. Если же такая норма входит в противоречие с принципами и правилами гражданской процессуальной формы, она не должна применяться.

Ставший почти классическим пример нормы права, неправомерно ограничивающей, по сути, право на судебную защиту и его процессуальные гарантии, воплощенные в ГПК, – ст. 462 ГК, регулирующая обязанности покупателя и продавца в случае предъявления иска об изъятии товара. Согласно абз. 1 ст. 462 ГК если третье лицо по основанию, возникшему до исполнения договора купли-продажи, предъявит к покупателю иск об изъятии товара, покупатель обязан привлечь продавца к участию в деле, а продавец обязан вступить в это дело на стороне покупателя. По абз. 3 этой же статьи продавец, привлеченный покупателем к участию в деле, но не принявший в нем участия, лишается права доказывать неправильность ведения дела покупателем.

Во-первых, покупатель, согласно ГПК, может заявить лишь ходатайство о привлечении в дело продавца в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора, на сторону ответчика. Правом привлечь (или не привлечь) третье лицо в дело обладает суд посредством вынесения соответствующего определения. Заявлять ходатайства – право, но не обязанность стороны. Уже по этой причине, если бы судья отказал в удовлетворении заявленного ходатайства, неправомерно возлагать на покупателя (ответчика в деле) обязанность претерпевать негативные правовые последствия. Во-вторых, никаким законом и ни при каких обстоятельствах нельзя лишить права доказывания как процессуального права, гарантированного ст. 35 ГПК и обусловленного конституционно закрепленными принципами равноправия сторон и состязательности (ст. 123 Конституции РФ, ст. 12 ГПК). Можно заметить, что абз. 3 ст. 462 ГК имеет в виду конкретный случай, а именно: в процессе по регрессному иску продавец, не принявший участия в качестве третьего лица на стороне ответчика (покупателя) в предшествующем процессе, лишается не вообще права доказывания, а права доказывать неправильность ведения дела покупателем. Но это не извиняет в целом некорректности правового регулирования. Ведение дела – также процессуальная категория. Порядок осуществления процессуальных прав по ведению дела сторонами регулируется ГПК. «Неправильное ведение дела», равно как и правильное, – не юридическая формулировка; ни то, ни другое не является юридическим (процессуальным) фактом, влекущим правовые последствия. Возможно, что неправильно избранные тактика и стратегия доказывания стороной юридических обстоятельств либо вообще пассивное поведение стороны в процессе приведут к тому, что процесс ответчиком (покупателем) будет проигран. Но такое «неправильное ведение дела» не может иметь никакого юридического значения в процессе по регрессному иску покупателя к продавцу. Именно поэтому оно и не будет подлежать доказыванию, но не потому, что права доказывать данное обстоятельство продавец лишен по абз. 3 ст. 462 ГК. Точно так же и участие продавца в качестве третьего лица в предшествующем процессе не может давать ему какихлибо процессуальных «привилегий» в доказывании при рассмотрении регрессного иска. В любом случае продавец, становясь ответчиком по регрессному иску, обязан доказать обстоятельства (юридические факты), на которые он ссылается как на основание своих возражений (ч. 1 ст. 56 ГПК). Качество ведения дела покупателем в предшествующем процессе к таковым не относится.

Статья 462 ГК процессуально «не работает» по причине того, что содержит по существу неюридические критерии. Но принципиально другое: попытка «вторжения» в процедурно-процессуальную деятельность недолжными правовыми средствами, противоречащими принципам гражданской процессуальной формы.

Процессуальные нормы – не редкость в материально-правовых по своей природе законодательных актах. Зачастую суды применяют их как «специальные нормы» по отношению к нормам, закрепленным в ГПК. Полагаем такой подход не имеющим правового основания.

Процессуальные нормы, содержащиеся в ином, не процессуальном, законодательстве, применимы постольку, поскольку не противоречат ГПК и содержат, например, дополнительные гарантии защиты в конкретной ситуации. Если та или иная норма направлена на ограничение установленных ГПК процессуальных гарантий судебной защиты, она не должна подлежать применению в силу приоритета ГПК в сфере гражданского процессуального регулирования.

Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила гражданского судопроизводства, чем те, которые предусмотрены законом, применяются правила международного договора (ч. 2 ст. 1 ГПК).

Впервые ГПК 2002 г. закрепил возможность аналогии права и аналогии закона в гражданском судопроизводстве. В случае отсутствия нормы процессуального права, регулирующей отношения, возникшие в ходе гражданского судопроизводства, суд применяет норму, регулирующую сходные отношения (аналогия закона), а при отсутствии такой нормы действует исходя из принципов осуществления правосудия в Российской Федерации (аналогия права) (ч. 4 ст. 1 ГПК).

Судебная практика и доктрина, влияя на нормотворчество, правовыми источниками гражданского процессуального права не являются. Они могут рассматриваться как опосредуемые источники или как источники гражданского процессуального права в широком смысле.

Нормативность гражданской процессуальной формы означает также, что в процессе юридическое значение приобретают и правовые последствия влекут только те действия, которые совершены на основе норм гражданского процессуального права и потому имеют правовую форму. Фактические действия и фактическая деятельность в гражданском процессе и гражданском судопроизводстве недопустимы и никаких правовых последствий не порождают.

2. Системность правил, образующих гражданскую процессуальную форму. Системность – один из наиболее общих и очевидных признаков гражданской процессуальной формы. Выделим некоторые аспекты:

а) процессуальный закон содержит исчерпывающий перечень лиц – участников гражданского судопроизводства. Например, до ГПК 2002 г. в гражданском процессе не могло быть такой процессуальной фигуры, как специалист, ибо такого участника ГПК не предусматривал, несмотря на объективную потребность в этом. ГПК не известен «сведущий свидетель» (в отличие от законодательства других стран – Германии, Австрии), а также понятой;

б) место каждого участника процесса самостоятельно; смешение функций различных участников процесса недопустимо. Например, судья не может совмещать свои функции с функциями эксперта или иного субъекта, сторона не может быть свидетелем и т.д. Единственное исключение, допускаемое законом и обусловленное природой защищаемого права: возможно совмещение функций стороны и представителя соучастников («соучастники могут поручить ведение дела одному или нескольким из соучастников» (ч. 3 ст. 40 ГПК)).

Законодательно урегулированы самостоятельные основания вступления (или привлечения) в процесс каждого участника; каждый участник процесса обладает самостоятельным правовым статусом, выраженным в его процессуальных правах и обязанностях;

в) деятельность участников процесса осуществляется в определенной последовательности, которая не может быть нарушена, и в определенные сроки.

Определенная, установленная законом последовательность свойственна развитию любой конкретной совокупности элементарных процессуальных отношений и в целом всему гражданскому процессу.

Иначе говоря, процесс алгоритмичен.

Динамика гражданского процесса наиболее ярко выражается в его стадийности. Гражданский процесс движется от стадии возбуждения через стадию подготовки к стадии судебного разбирательства, оканчиваемой обычно вынесением судебного решения. Далее возможны стадии по проверке судебных постановлений:

• не вступивших в законную силу постановлений судов первой инстанции – в апелляционном порядке;
• вступивших в законную силу судебных постановлений – в кассационном порядке;
• вступивших в законную силу судебных постановлений – в Президиуме ВС РФ.

Наконец, ГПК предусматривает такую стадию, как пересмотр вступивших в законную силу судебных постановлений по вновь открывшимся или новым обстоятельствам.

Судебная защита оканчивается исполнением судебного постановления, которое обеспечивается возможностью принудительного исполнения. Исполнительное производство регламентируется ФЗ от 2 октября 2007 г. № 229-ФЗ «Об исполнительном производстве» (в ред. ФЗ от 12 марта 2014 г. № 34-ФЗ), от 21 июля 1997 г. № 118-ФЗ «О судебных приставах» (в ред. ФЗ от 12 марта 2014 г. № 34-ФЗ). Раздел VII ГПК регулирует производство, связанное с исполнением судебных постановлений и постановлений иных органов.

3. Формальная определенность – выражение вовне всех процессуальных действий через определенные акты-документы. Так, процесс возбуждается подачей искового заявления в письменном виде, которое должно отвечать установленным ГПК требованиям к форме и содержанию (ст. 131 ГПК). Вынесение судом решения, которым дело разрешается по существу, опосредуется через установленные законом форму и содержание судебного решения (ст. 197, 198 ГПК). Любые иные действия суда в процессе, которыми дело по существу не разрешается, выражаются вовне в определениях суда, которые также подчинены определенным требованиям (ст. 225 ГПК). Все процессуальные действия протоколируются – в протоколе судебного заседания или протоколе отдельного процессуального действия, совершенного вне судебного заседания (например, осмотра вещественного доказательства). Требования к судебному протоколу формализованы (гл. 21 ГПК).

Формальная определенность есть одна из гарантий принципа законности.

4. Динамизм и стабильность гражданской процессуальной формы.

Гражданская процессуальная форма сочетает в себе такие качества, как динамизм и – одновременно – стабильность, которые обусловлены действием принципов гражданского процесса, яркий пример чему – принципы диспозитивности и состязательности.

Процессуальная форма – не «прокрустово ложе» судебной защиты.

Заинтересованное лицо определяет объект защиты и процессуальные средства защиты в соответствующем виде производства. Развитие процедур в процессуальном законодательстве предполагает в будущем возможность выбора стороной наиболее удобной и выгодной для нее процедуры. Избрав определенные процессуальные способ защиты и средства защиты, лицо должно следовать установленному законом алгоритму, если желает достичь прогнозируемого правового результата.

Стабильность гражданской процессуальной формы обеспечивается гражданской процессуальной ответственностью.

Несоблюдение гражданской процессуальной формы есть процессуальное правонарушение, которое влечет меры гражданской процессуальной ответственности: либо в виде санкций (их немного, в силу диспозитивных начал гражданского процесса, – например, штраф), либо в виде иных неблагоприятных процессуальных последствий (это наиболее распространенная мера ответственности, отвечающая природе цивилистического процесса). Например, нельзя понудить сторону к выполнению обязанности доказывания (ст. 56 ГПК) и нельзя применить к стороне санкции за ее невыполнение, поскольку данная обязанность диспозитивна по своей природе. Однако неисполнение обязанности доказывания влечет неблагоприятные процессуальные последствия – в виде признания судом утверждаемого стороной юридического факта несуществующим, что грозит стороне проигрышем процесса. Повторное же обращение в суд с тождественным иском недопустимо. Образно говоря, отказываясь доказывать, сторона сама себя наказывает, и «угроза» этого «наказания» гораздо действеннее, чем если бы, к примеру, была предусмотрена какая-либо санкцияпринуждение.

Гражданская процессуальная форма «рождена» историческим развитием цивилистического процесса и устанавливается нормами гражданского процессуального права, одновременно отражая наиболее общие его черты и специфику.

Гражданская процессуальная форма и цивилистический процесс взаимообусловлены. Процессуальная форма строится на началах, отражающих сущность правосудия как такового. В связи с этим в доктрине вновь обращаются к идее судебного права, понимаемого как суперотрасль (или комплексная отрасль), в состав которой входят все процессуальные отрасли права и судоустройственное право.

Идея судебного права не нашла полного признания; нередко она поддерживалась концептуально, но ее практическое значение ставилось под сомнение. Новые аргументы концепции судебного права и перспективы ее законодательного воплощения находит Э.М. Мурадьян.

По ее мнению, судебное право – понятие, объединяющее все виды судебного процесса, символизирующее единство основ гражданского, арбитражного, административного, конституционного и уголовного процессов, а предметом регулирования судебного права является деятельность судов и участников судебных процессов на всех стадиях и во всех судебных инстанциях. По мысли автора, необходим кодифицированный акт о судебном праве, цели которого: определить единые начала судебного права, межотраслевые принципы; упорядочить институциональные различия гражданского, арбитражного, уголовного процессов и преодолеть функциональную разобщенность арбитражных судов и судов общей юрисдикции; содействовать развитию судебных методов, примирительных процедур; сформулировать минимально обязательные процессуальные гарантии прав сторон в упрощенных, сокращенных, альтернативных процедурах.

При этом судебное право не исключает самостоятельности процессуальных отраслей права, но направлено на регулирование отношений, отражающих общие закономерности функционирования и развития судебного процесса.

Судебное право, понимаемое как судебно-процессуальное право, имеет своей идеологией единство процесса и единство правосудия, но понимаемого максимально широко: в процесс включаются все и любые судебные процедуры как проявление судебной власти, а правосудием охватывается деятельность всех судов как органов государственной власти.

Вероятно, кодифицированный акт о судебном праве в современных условиях мог бы служить способом преодоления неоправданной разобщенности правового регулирования в процессуальной сфере. Вместе с тем к идее столь широкого понимания единства процесса мы бы отнеслись весьма осторожно. Доктриной не достигнуто определенности в понимании того, что есть процесс. По нашему убеждению, не всякая судебная процедура и не любая совокупность процедур соотносимы с процессом, при том что судебная процедура есть проявление судебной власти. Методы (сочетание методов) осуществления судебной власти могут быть различными. Уже поэтому не всякая совокупность судебных процедур есть проявление правосудия.

Унификация процессуальной формы при дифференциации судебных процедур – двуединая тенденция развития цивилистического процесса.

Унификация не означает регулятивного однообразия, напротив, отражая общие закономерности развития процесса, она является основой развития различных по содержанию судебных процедур. Это отвечает идее справедливого судебного процесса. Процесс конституируется процессуальной формой. Единство процесса также должно базироваться на сущностном и функциональном единстве судебной деятельности, реализации единых задач в определенной социальной сфере.

Сущность судебной защиты по гражданским делам, которой присущи названные признаки, может быть выражена через категорию «цивилистический процесс».

Виды производств в гражданском процессе. Стадии гражданского процесса. Судебные процедуры

Дифференциация гражданской процессуальной формы выражается вовне в двух аспектах: внешнем (виды производств в гражданском процессе и стадии гражданского процесса) и внутреннем (судебные процедуры в пределах вида производства и в пределах той или иной стадии процесса).

Виды производств. В процессуальной литературе оперируют понятиями «вид производства» и «вид судопроизводства» как однопорядковыми. Как видно из вышеизложенного, категория «вид судопроизводства» по своему смыслу тяготеет к конституционно определяемому типу процесса. Применительно к дифференциации цивилистического процесса точнее говорить о видах производств.

Впервые виды производств законодательно были обособлены в ГПК РСФСР 1964 г. Это было вызвано необходимостью законодательной систематизации сходных по предмету и алгоритму судебных процедур рассмотрения гражданских дел.

Главным критерием выделения видов производств в отечественной процессуальной доктрине назывался материально-правовой, заложенный в предмете процесса, а именно сходство природы спорных материально-правовых отношений, обусловливающее процессуальные особенности рассмотрения и разрешения соответствующих гражданских дел. Эта концепция наиболее отчетливо выразилась в ГПК РСФСР 1964 г. По названному критерию выделялись: исковое производство; производство по делам, возникающим из административных правоотношений; особое производство.

Тенденция дифференциации процесса на виды производств была развита ГПК 2002 г. Предмет процесса сохраняет свое классифицирующее значение. Также выделяются три ставших классическими для гражданского процесса вида производств: исковое (регулируемое нормами подразд. II разд. II ГПК); производство по делам, возникающим из публичных правоотношений (регулируемое нормами подразд. III разд. II ГПК); особое производство (регулируемое нормами подразд. IV разд. II ГПК). Кроме того, как виды производств обособляются: производство по признанию и приведению в исполнение решений иностранных судов и иностранных третейских судов (арбитражей) (гл. 45 разд. V ГПК); производство по делам об оспаривании решений третейских судов и производство о выдаче исполнительных листов на принудительное исполнение решений третейских судов (разд. VI ГПК).

Исторически первым и универсальным по природе «родилось» исковое производство как форма существования гражданского процесса в римском праве. Те же «генетические корни» имеет особое (бесспорное или неспорное или производство добровольной юрисдикции) производство. Эти виды производств известны всем современным странам континентальной (цивилистической) традиции (с национальными особенностями процессуальной формы). Самым «юным» видом производства из числа традиционных для России является производство по делам, возникающим из публичных правоотношений (впервые законодательно воплощенное в производстве по делам, возникающим из административных отношений, в ГПК РСФСР 1964 г.). Его появление – результат влияния англосаксонской традиции в вопросе о способах и формах контроля за исполнительной властью. Данный вид производства не свойствен континентальной традиции, для которой более «родной» была концепция административной юстиции в пределах самой исполнительной власти (например, Франция). Появление производства по делам, возникающим из публичных правоотношений, онтологически связано с пониманием принципа разделения властей.

По ГПК 2002 г. суд первой инстанции осуществляет также: приказное производство (подразд. I разд. II ГПК); производство по признанию и приведению в исполнение решений иностранных судов и иностранных третейских судов (арбитражей) (гл. 45 разд. V ГПК); производство по делам об оспаривании решений третейских судов и производство о выдаче исполнительных листов на принудительное исполнение решений третейских судов (разд. VI ГПК); производство, связанное с исполнением судебных постановлений и постановлений иных органов (разд. VII ГПК).

Все ли названные производства могут быть отнесены к видам производств в гражданском процессе? Чтобы ответить на поставленный вопрос, необходимо выделить критерии дифференциации гражданского процесса на виды производств.

Традиционно критерий виделся в предмете процесса – материально-правовой природе дел, которая и влияет на процессуальный порядок их рассмотрения и разрешения. Само существование видов производств объясняется влиянием регулятивного (материального) права на механизм защиты. Это признанная позиция. Она явилась концептуальной основой законодательного обособления таких видов производств, как исковое производство, производство по делам, возникающим из публичных правоотношений, особое производство.

Однако данный критерий перестал быть единственным и универсальным. Рассмотрим этот вопрос подробнее.

Предметом искового производства традиционно выступает спор о субъективном праве гражданском, т.е. такие спорные материальные правоотношения, взаимное положение участников которых характеризуется равноправием и диспозитивностью. Именно исковое производство имманентно гражданскому (и в целом цивилистическому) процессу, и наоборот: гражданский процесс рожден исковым производством. Действие посредством иска породило исковое производство.

«Sunt legis actiones, quаe formam agendi continent…»: законные иски, которые содержат в себе способ действия (в суде), а существование иска обусловлено наличием спора о праве, первоначально – спора о субъективном праве гражданском. Исторически верна и обратная логика: исковая форма влияла на формирование субъективных гражданских прав. По современному процессуальному законодательству России предметом искового производства могут быть не только субъективные права частноправового характера, но и интересы неопределенного круга лиц, публичных образований, общественные, а также корпоративные. Однако спор о праве – это тот критерий, который представляется важным как сущностный признак искового производства, как «точка отсчета» и его первопричина.

Спор о праве в данном контексте – родовая категория, охватывающая не только спор о субъективном праве гражданском, но также спор, вытекающий из частноправовых по своему характеру интересов.

Классический спор о субъективном праве гражданском подлежит защите гражданско-правовыми способами, отражающими природу защищаемого права и определяемыми его сущностью. Спор из частноправовых интересов может иметь «публичную оболочку», выражающуюся в нарушении прав многих (неопределенного круга) лиц, и защищаться иными (публично-правовыми) по природе способами.

Защита публичного интереса в исковом производстве весьма условна: даже если речь идет об интересе государства, его субъекте, интересе муниципального образования, неопределенного круга лиц, защищается все же цивилистический интерес. Интерес, не носящий цивилистический характер (например, оспаривание незаконного действия должностного лица, нарушающего интересы местного самоуправления в сфере организации местного самоуправления), должен защищаться в ином, не исковом виде производства.

Предмет искового производства соотносим с иском как средством защиты не всяких, но определенных, а именно цивилистических по своей природе, прав, свобод и законных интересов.

Именно в исковом производстве в полной мере проявляется двусторонность гражданского процесса, а методы исковой защиты в максимальной степени характеризуются состязательностью, равноправием сторон, диспозитивностью.

Исковое производство составляет стержень всего гражданского процесса. Закономерности гражданской процессуальной формы порождены исковой формой защиты и наиболее полно проявляются в ней.

Предметом производства по делам, возникающим из публичных правоотношений, выступает правовой спор в сфере публичных по своему характеру правоотношений, участники которого характеризуются неравным взаимным положением (отношениями субординации). Объектом в данном виде производства является не право, но интерес.

Правовой спор – не синоним спора о праве. Публичные правоотношения с участием гражданина, которые при их спорности становятся предметом данного вида производства, есть опосредованная форма реализации конституционных прав и свобод. Соответственно и процессуальная форма, отраженная в законодательной конструкции производства по делам, возникающим из публичных правоотношений, также представляет собой опосредованный механизм защиты конституционных прав и свобод. Непосредственным же объектом защиты в данном процессе является правовой интерес, который может, например, выражаться в признании решения или действия (бездействия) органа государственной власти незаконным, нарушающим права и свободы гражданина. В силу своей опосредованности такой механизм исковым быть не может.

В доктрине предлагалось разработать непосредственный механизм судебной защиты конституционных прав и свобод, что отвечает их природе и Конституции РФ. Если бы это было воспринято законодателем, то такой механизм должен был быть исковым, поскольку предмет процесса определялся бы как спор о праве.

Необходимость «уравновесить» субординационные в предмете процесса отношения, с тем чтобы в ходе судебной защиты заинтересованные лица были процессуально равноправны, вызвала потребность в дополнительных процессуальных гарантиях для более «слабой» в материальных отношениях стороны. Эти гарантии выразились в усилении публичных начал в методах судебной защиты, в процедурах рассмотрения и разрешения таких дел. Например, в данном виде производства не применяются правила заочного производства, возможные при исковой защите, а суд – в противовес общему правилу – не связан основаниями и доводами заявленных требований (ч. 2, 3 ст. 246 ГПК) и вправе по своей инициативе истребовать доказательства в целях правильного разрешения дела (ч. 2 ст. 249 ГПК). Гражданин как «слабая» сторона материального (субординационного по характеру) правоотношения освобождается от необходимости доказывать незаконность оспариваемого им акта, решения, действия или бездействия, напротив, обязанность доказать законность оспариваемого акта, решения, действия (бездействия) возлагается законом на орган или лицо, принявшие данный акт, решение или совершившие оспариваемое действие (бездействие) (ч. 1 ст. 249 ГПК).

Эти особенности методов судебной защиты наряду с предметом и объектом позволили законодательно обособить данный вид производства. Однако неверно было бы утверждать, что специфика процедур изменяет существо гражданской процессуальной формы в данном виде производства. Напротив: общие закономерности гражданской процессуальной формы вызывают к жизни специфические процедуры, с тем чтобы уравновесить алгоритм судебной защиты. Методы судебной защиты не производны от предмета, а обусловлены сущностным единством гражданской процессуальной формы.

Предметом особого производства являются юридические факты, порождающие неопределенность в материальных правоотношениях при отсутствии спора о праве. В особом производстве рассматриваются различные по своей природе дела, отнесенные законом к ведению суда (см. ст. 262 ГПК). Например, совершенно не схожи по своей природе факт нахождения на иждивении и факт принадлежности правоустанавливающих документов, признание гражданина недееспособным и восстановление прав по утраченным ценным бумагам на предъявителя или ордерным ценным бумагам. Общее в предмете особого производства – отсутствие спора о праве и невозможность в ином порядке установить юридические факты или получить (восстановить) документы, подтверждающие их существование. В результате возникает неопределенность в материальном правоотношении, устранить которую нельзя иначе, как установив наличие определенных юридических фактов. Объектом защиты в данном виде производства выступает законный интерес.

Особое производство является гарантией реализации субъективного права посредством установления судом юридических фактов.

Соответственно, несмотря на единство алгоритма гражданской процессуальной формы, действующего и в данном виде производства, методы судебной защиты и судебные процедуры отличны от методов и процедур искового производства. В частности, в особом производстве отсутствуют стороны со взаимоисключающими материально-правовыми интересами и потому естественно ограничиваются состязательные и диспозитивные начала.

Итак, названные три вида производств отличаются особенностями правовых связей участников материального правоотношения – предмета процесса, а также судебных процедур.

Вместе с тем предмет процесса может составлять не только спорное материальное правоотношение (в полном своем объеме или в части), но также право на судебную защиту (в производстве по оспариванию решений третейского суда), гарантии права на судебную защиту средствами национальной юрисдикции (в производстве по признанию решений иностранных судов). В производстве, связанном с исполнением, или, точнее, с приведением в исполнение, решений иностранных судов (государственной юрисдикции), предмет процесса также носит процедурный характер: признание свойств законной силы за актом иностранной юрисдикции.

На наш взгляд, анализ современного процессуального законодательства России позволяет утверждать, что для выделения вида производства важен процедурный критерий: в материально-правовом смысле (характер связи субъектов материального правоотношения, выступающего предметом судебной защиты); в собственно процедурном смысле (связанном с реализацией права на судебную защиту).

Руководствуясь названным критерием, можно выделить следующие виды производств гражданского процесса:

• исковое;
• по делам, возникающим из публичных правоотношений;
• особое;
• о признании и исполнении (приведении в исполнение) решений иностранных судов и иностранных третейских судов (арбитражей);
• по делам об оспаривании решений третейских судов и по делам о выдаче исполнительных листов на принудительное исполнение решений третейских судов.

Приказное производство не является формой дифференциации гражданского процесса (и соответственно видом производства), поскольку собственно гражданского процесса при выдаче судебного приказа нет. Приказное производство не может быть охарактеризовано как упрощенное производство, это самостоятельная судебная процедура по обеспечению бесспорных материально-правовых интересов, лежащая за пределами гражданской процессуальной формы.

От видов производств следует отличать производство, связанное с исполнением судебных постановлений и постановлений иных органов. Понятие «производство» здесь используется как собирательное, им обозначается не совокупность процедур, компактно обособляемых по единым критериям и характеризующихся единым (общим) предметом, а конгломерат различных процедур и процессуальных отношений, опосредующих контрольную функцию суда в исполнительном производстве. Эти процедуры и отношения не составляют какой-то единый блок в гражданском процессе, они «вторгаются» в исполнительное производство на разных его стадиях. Самостоятельное законодательное регулирование в отдельном (VII) разделе ГПК этих процедур объяснимо целями правового регулирования – необходимостью создания процессуального механизма судебного контроля за принудительным исполнением судебных постановлений и постановлений иных органов.

Это способ закрепить процессуальные гарантии в процессуальном законодательном акте, что совершенно оправданно.

Таким образом, следует различать виды производств в гражданском процессе, обособляемые по предмету и методам судебной защиты, и иные судебные процедуры.

Сравним: в АПК вполне определенно обособлены виды производств: исковое (разд. II); по делам, возникающим из административных и иных публичных правоотношений (разд. III); по делам об оспаривании решений третейских судов и о выдаче исполнительных листов на принудительное исполнение решений третейских судов (гл. 30 разд. IV); по делам о признании и приведении в исполнение решений иностранных судов и иностранных арбитражных решений (гл. 31 разд. IV). Особое производство как вид производства законодательно не выделено. В разд. IV АПК под названием «Особенности производства в арбитражном суде по отдельным категориям дел» объединены различные по своей природе судебные процедуры, а именно: свойственные особому производству (рассмотрение дел об установлении фактов, имеющих юридическое значение, – гл. 27); исковые по своей сущности процедуры (рассмотрение большинства дел по корпоративным спорам – гл. 28.1; рассмотрение дел о защите прав и законных интересов группы лиц – гл. 28.2; рассмотрение дел о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок – гл. 27.1).

Упрощенное производство (гл. 29 АПК) возможно по определенным исковым делам и делам, возникающим из публичных правоотношений (предметно очерченных ст. 227 АПК). Рассмотрение дел о несостоятельности (банкротстве) (гл. 28 разд. IV АПК) характеризуется совершенно особым комплексом различных судебных (процессуальных, включающих исковые по природе, и непроцессуальных) процедур, предусматриваемых как АПК, так и федеральными законами, регулирующими вопросы несостоятельности (банкротства).

К судебным процедурам гражданского процесса, «живущим» внутри вида производства, можно отнести заочное производство (гл. 22 ГПК), производство по рассмотрению заявлений о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного постановления в разумный срок (гл. 22.1 ГПК) как процедуры искового производства.

Особенности производства по делам с участием иностранных лиц особо регламентируются в разд. V ГПК, однако вида производства они не образуют. Самостоятельным видом производства, как указывалось ранее, является только признание и исполнение (приведение в исполнение) решений иностранных судов и иностранных третейских судов (арбитражей), регулируемое гл. 45 ГПК. Сам факт участия иностранного лица в процессе не порождает необходимости в специальных судебных процедурах в силу принципа национального режима. Однако здесь имеются процедурные особенности, связанные с определением гражданской процессуальной правои дееспособности, подсудности, процессуальных последствий рассмотрения дел иностранным судом. Спецификой отличается судебная процедура предъявления иска к иностранному государству или международной организации.

Вид производства характеризует дифференциацию гражданского процесса «по горизонтали». Стадии гражданского процесса позволяют понять его развитие и движение «по вертикали».

Стадии гражданского процесса. Стадия гражданского процесса – это часть процесса, предназначенная для решения самостоятельной процессуальной задачи на определенном этапе его развития. Она представляет собой систему процессуальных действий, которая характеризуется относительной обособленностью и законченностью правового регулирования, самостоятельностью предмета правового регулирования. Стадийность движения гражданского процесса определена законодательно, и этот порядок перехода от одной стадии к другой не может быть нарушен.

1. Рассмотрение и разрешение дела по существу происходит в суде первой инстанции. Производство в суде первой инстанции можно назвать комплексной стадией, которая регулируется разд. II ГПК и включает следующие стадии:

• возбуждение гражданского дела (гл. 12 ГПК);
• подготовку дела к судебному разбирательству (гл. 14 ГПК);
• судебное разбирательство и вынесение судебного решения или иное окончание дела в суде первой инстанции (гл. 15, 16, 18, 19 ГПК).

Заметим, что выделение в качестве стадий гражданского процесса возбуждения дела, подготовки дела к судебному разбирательству и самого судебного разбирательства в суде первой инстанции традиционно. В то же время в доктрине обращалось внимание на то, что обособление данных стадий в производстве суда только первой инстанции противоречит единству критериев классификации (М.А. Гурвич).

В связи с этим предлагалось дифференцировать процесс на четыре (или пять – в зависимости от того, признавать или нет стадией гражданского процесса исполнительное производство) стадии, начиная со стадии производства в суде первой инстанции (М.А. Гурвич, Г.Л. Осокина, В.М. Семенов, М.С. Шакарян). Исследуя проблемы системы гражданского процессуального права, В.М. Шерстюк предлагает выделять две крупные стадии гражданского процесса, образующие предмет подотраслей гражданского процессуального права: производство в суде первой инстанции и производство по пересмотру судебных актов.

Высказан и иной взгляд: возбуждение дела, его подготовка и разбирательство – самостоятельные стадии, существующие как в производстве суда первой инстанции, так и в производствах по пересмотру судебных постановлений.

Если рассматривать гражданский процесс и гражданское судопроизводство «сверху» как систему, то нельзя не согласиться с логичностью приведенных суждений. Однако для определения стадии как правового феномена важным критерием является также относительная самостоятельность законодательного регулирования; это не формальный критерий. Относительно самостоятельный процессуальный регламент возбуждения дела, его подготовки и судебного разбирательства в производстве суда первой инстанции обусловлен назначением данного производства как юридического механизма реализации права на судебную защиту. Принципы и процессуальные составляющие данного механизма имеют методологическое значение для всех последующих стадий процесса. Поэтому законодатель специально регулирует движение процесса при производстве в суде первой инстанции по определенным этапам, обособляя предмет правового регулирования и задачи суда. Это, как видим, имеет под собой сущностную основу. Указанное обстоятельство не исключает наличия определенной деятельности по возбуждению, подготовке и рассмотрению дела в суде апелляционной инстанции, в суде кассационной инстанции, в суде надзорной инстанции, которая законодателем в стадии не выделена и имеет существенные особенности, обусловленные природой того или иного проверочного производства.

Возбуждение гражданского дела представляет собой систему процессуальных отношений, опосредующих подачу заявления (искового заявления), его рассмотрение судьей и вынесение определения суда о принятии заявления к производству. В данной стадии реализуется право на обращение в суд за защитой как самостоятельное процессуальное право (ст. 3, 4 ГПК).

Подготовка дела к судебному разбирательству предназначена для:

• уточнения фактических обстоятельств, имеющих значение для правильного разрешения дела;
• определения закона, которым следует руководствоваться при разрешении дела;
• разрешения вопроса о составе участвующих в деле лиц и иных участников процесса;
• наполнения дела доказательственным материалом;
• принятия мер к примирению сторон (ст. 148 ГПК).

Эти задачи реализуются через соответствующую деятельность сторон и судьи (ст. 149–152 ГПК).

Важной составной частью подготовки дела к судебному разбирательству является предварительное судебное заседание (регулируемое ст. 152 ГПК), которое имеет своими целями процессуальное закрепление распорядительных действий сторон, определение имеющих значение для дела обстоятельств, определение достаточности доказательств, а также исследование фактов пропуска сроков обращения в суд и сроков исковой давности (при заявлении о том со стороны ответчика).

Начинается подготовка дела к судебному разбирательству вынесением судьей определения о подготовке дела к судебному разбирательству, оканчивается – вынесением определения о назначении дела к разбирательству в судебном заседании.

Подготовка к судебному разбирательству обязательна по каждому гражданскому делу (ч. 2 ст. 147 ГПК).

Судебное разбирательство – центральная стадия гражданского процесса, именно в ней происходят рассмотрение и разрешение дела по существу. Разбирательство гражданского дела происходит в судебном заседании с обязательным извещением участвующих в деле лиц о времени и месте заседания (ст. 155 ГПК). Судебное заседание – форма судебного разбирательства. Участие в судебном заседании возможно также путем использования систем видеоконференц-связи (ст. 155.1 ГПК).

В гл. 15 ГПК детально регулируется порядок осуществления прав и обязанностей всех субъектов процесса, включая суд, при разбирательстве гражданского дела. Именно в судебном разбирательстве в максимальной мере проявляется двусторонность гражданского процесса, наглядно реализуются все принципы гражданского процесса. Строгая формализованность судебного разбирательства, урегулированность последовательности совершения процессуальных действий каждым участником гражданского процесса создают необходимые процессуальные гарантии надлежащего осуществления права на судебную защиту.

Все действия протоколируются в соответствии с правилами гл. 21 ГПК.

Оканчивается судебное разбирательство разрешением гражданского дела по существу – вынесением судебного решения, которое принимается именем Российской Федерации по правилам гл. 16 ГПК. Это обычное течение процесса в суде первой инстанции.

В некоторых случаях судебное разбирательство может оканчиваться иначе – без вынесения судебного решения, если имеются основания для прекращения производства по делу (ст. 220 ГПК) или оставления заявления без рассмотрения (ст. 222 ГПК). Названными определениями суда также оканчивается производство в суде первой инстанции, но без разрешения дела по существу. Данные способы окончания процесса не связаны строго со стадийностью процесса и возможны на стадии подготовки дела к судебному разбирательству, на стадии судебного разбирательства, а также на последующих стадиях гражданского процесса.

2. Производство в суде второй (апелляционной) инстанции (разд. III ГПК) предназначено для проверки законности и обоснованности судебных постановлений, не вступивших в законную силу.

Такая проверка по ГПК (в ред. ФЗ от 9 декабря 2010 г. № 353-ФЗ «О внесении изменений в Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации») осуществляется в форме апелляционного производства на решения всех судов, принятые ими по первой инстанции.

Апелляция предполагает проверку вопросов факта и права посредством повторного рассмотрения дела, бывшего предметом рассмотрения в суде первой инстанции.

Апелляционное производство возбуждается подачей апелляционной жалобы, в которой должны быть указаны: обжалуемое решение суда; требования лица, подающего жалобу (или требования прокурора, приносящего представление); основания, по которым они считают решение суда неправильным. При этом в апелляционной жалобе не могут содержаться новые требования, не заявленные при рассмотрении дела в суде первой инстанции.

В апелляционном производстве осуществляется повторное рассмотрение дела в судебном заседании по правилам производства в суде первой инстанции с учетом особенностей, предусмотренных гл. 39 ГПК. По общему правилу оцениваются доказательства, уже имеющиеся в деле и представленные в суд первой инстанции.

Дополнительные (новые) доказательства допустимы лишь в случае обоснования заинтересованным лицом невозможности их представления в суд первой инстанции и признания апелляционным судом уважительности причин непредставления (ч. 2 ст. 322, абз. 2 ч. 1 ст. 327.1 ГПК).

Суд апелляционной инстанции рассматривает дело в пределах доводов, изложенных в апелляционных жалобе, представлении и возражениях относительно жалобы, представления (абз. 1 ч. 1 ст. 327.1 ГПК). Независимо от этого суд апелляционной инстанции проверяет, не нарушены ли судом первой инстанции нормы процессуального права (ч. 3 ст. 327.1, ч. 4 ст. 330 ГПК).

Суд апелляционной инстанции, рассмотрев дело, выносит апелляционное определение, которым решается юридическая судьба спора (решение суда первой инстанции оставляется без изменения; решение суда первой инстанции отменяется и выносится новое решение; решение суда первой инстанции отменяется, а производство по делу прекращается или заявление оставляется без рассмотрения; апелляционные жалоба либо представление оставляются без рассмотрения ввиду истечения срока апелляционного обжалования) и которое вступает в законную силу со дня его принятия (ст. 328, 329 ГПК).

3. Проверка вступивших в законную силу судебных постановлений в суде общей юрисдикции осуществляется в двух формах: в кассационном производстве или в надзорном производстве.

3.1. Производство в суде кассационной инстанции (гл. 41 разд. IV ГПК в ред. ФЗ от 9 декабря 2010 г. № 353-ФЗ) предназначено для проверки судебных постановлений, вступивших в законную силу (за исключением судебных постановлений ВС РФ).

Реализация права на обращение в суд кассационной инстанции допускается при условии, что заинтересованными лицами были исчерпаны иные установленные ГПК способы обжалования судебного постановления до дня вступления его в законную силу (ч. 2 ст. 376 ГПК). Иными словами, кассационное производство возможно, если судебное постановление ранее было обжаловано в апелляционную инстанцию кем-либо из заинтересованных лиц.

Кассационная инстанция предназначена только для проверки вопросов права.

Более того, основаниями к отмене или изменению судебного постановления как незаконного в кассационной инстанции могут служить лишь существенные нарушения норм материального права или норм процессуального права, которые повлияли на исход дела и без устранения которых невозможны восстановление и защита нарушенных прав, свобод и законных интересов (ст. 387 ГПК). Поэтому и в кассационной жалобе (или представлении прокурора) должны быть указания на то, в чем, по мнению заинтересованного лица, заключаются допущенные судами существенные нарушения норм материального права или норм процессуального права, повлиявшие на исход дела, а также изложена просьба лица, подающего жалобу, представление (п. 6, 7 ч. 1 ст. 378 ГПК).

По итогам рассмотрения суд кассационной инстанции вправе отменить постановление суда первой, апелляционной или кассационной инстанции и принять новое судебное постановление, не передавая дело на новое рассмотрение, только в случае, если допущена ошибка в применении и (или) толковании норм материального права (п. 5 ч. 1 ст. 390 ГПК).

При рассмотрении дела в кассационном порядке суд проверяет правильность применения и толкования норм материального и норм процессуального права судами, рассматривавшими дело, в пределах доводов кассационной жалобы (представления). Однако в интересах законности суд кассационной инстанции вправе выйти за пределы доводов кассационной жалобы (представления), но не за пределы предмета обжалования (ч. 2 ст. 390 ГПК).

3.2. Производство в суде надзорной инстанции (гл. 41.1 разд. IV ГПК в ред. ФЗ от 9 декабря 2010 г. № 353-ФЗ) предполагает реализацию права на обращение в суд надзорной инстанции и предоставляет возможность пересмотра Президиумом ВС РФ вступивших в законную силу:

• решений судов субъектов РФ, принятых ими по первой инстанции, если они были предметом апелляционного рассмотрения в ВС РФ;
• решений окружных (флотских) военных судов, принятых ими по первой инстанции, если они были предметом апелляционного рассмотрения в ВС РФ;
• решений и определений ВС РФ, принятых им по первой инстанции, если они были предметом апелляционного рассмотрения;
• определений Апелляционной коллегии ВС РФ;
• определений Судебной коллегии по административным делам ВС РФ, определений Судебной коллегии по гражданским делам ВС РФ и определений Военной коллегии ВС РФ, вынесенных ими в апелляционном порядке;
• определений Судебной коллегии по административным делам ВС РФ, определений Судебной коллегии по гражданским делам ВС РФ и определений Военной коллегии ВС РФ, вынесенных ими в кассационном порядке (ст. 391.1 ГПК).

Основаниями для отмены или изменения судебных постановлений в порядке надзора являются: а) нарушение прав и свобод человека и гражданина, гарантированных Конституцией РФ, общепризнанными принципами и нормами международного права, международными договорами Российской Федерации; б) нарушение прав и законных интересов неопределенного круга лиц или иных публичных интересов; в) нарушение единообразия в толковании и применении судами норм права (ст. 391.9 ГПК).

При рассмотрении дела в надзорном порядке Президиум ВС РФ проверяет правильность применения и толкования норм материального и норм процессуального права в пределах доводов надзорной жалобы. Однако в интересах законности Президиум ВС РФ вправе выйти за пределы доводов надзорной жалобы, но в пределах предмета обжалования (ч. 2 ст. 391.12 ГПК).

Итак, по ГПК устанавливается система проверки судебных постановлений: а) не вступивших в законную силу – посредством апелляционного производства; б) вступивших в законную силу – посредством кассационного или надзорного производства. Сравним: по АПК предусмотрена трехинстанционная система проверки судебных актов – посредством апелляции, кассации и надзора (гл. 34–36 АПК).

4. Пересмотр по вновь открывшимся или новым обстоятельствам судебных постановлений, вступивших в законную силу (гл. 42 ГПК в ред. ФЗ от 9 декабря 2010 г. № 353-ФЗ), – самостоятельная стадия гражданского процесса.

ГПК устанавливает две группы оснований для пересмотра: а) вновь открывшиеся обстоятельства, которые являются существенными для дела и которые существовали на момент его рассмотрения судом, но не были и не могли быть известны заявителю (ч. 3 ст. 392 ГПК);

б) новые обстоятельства, возникшие после вступления судебного постановления в законную силу, которые связаны с изменением правового основания судебного постановления (ч. 4 ст. 392 ГПК).

К числу новых обстоятельств законодатель относит:

• отмену судебного постановления или постановления государственного органа, постановления органа местного самоуправления, послуживших основанием для принятия судебного постановления по делу;
• признание вступившим в законную силу судебным постановлением недействительной сделки, повлекшей принятие незаконного или необоснованного судебного постановления по данному делу;
• признание – по обращению заявителя – КС РФ не соответствующим Конституции РФ закона, примененного в данном деле судом;
• установление ЕСПЧ нарушения положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении судом данного дела, в связи с принятием решения по которому заявитель обращался в ЕСПЧ;
• определение (изменение) в постановлении Президиума ВС РФ практики применения правовой нормы, примененной судом в данном деле, в связи с принятием судебного постановления, по которому подано заявление о пересмотре дела в порядке надзора, или в постановлении Президиума ВС РФ, вынесенном по результатам рассмотрения другого дела в порядке надзора, или в постановлении Пленума ВС РФ.

Пересмотр вступивших в законную силу судебных постановлений по вновь открывшимся или новым обстоятельствам осуществляется судом, принявшим это постановление (ст. 393 ГПК). В случае удовлетворения заявления о пересмотре суд своим определением отменяет судебное постановление, а дело рассматривается судом по правилам ГПК (ст. 397 ГПК).

Введением института новых обстоятельств как основания для пересмотра меняется концепт данной стадии гражданского процесса. Если ранее она не связывалась с судебной ошибкой и проверкой, то сейчас пересмотр возможен ввиду установленной порочности правового основания судебного решения, выявившейся после вступления его в законную силу. Не ставя, по нашей оценке, такой цели, законодатель тем не менее делает «невольный» шаг в сторону признания допустимым изменения собственного решения, вступившего в законную силу, постановившим его судом по причине ошибки в праве.

5. Дискуссионен вопрос об исполнительном производстве как о стадии гражданского процесса.

Принятие ФЗ «Об исполнительном производстве» (1997, 2007, новеллизирован в 2012 г.) и «О судебных приставах» (1997) знаменовало обособление законодательства об исполнительном производстве от гражданского процессуального законодательства. Разрабатываются проекты Исполнительного кодекса РФ.

В доктрине сложились два полярных подхода: исполнительное производство – стадия гражданского процесса (например, А.Т. Боннер, Т.Н. Нешатаева, М.С. Шакарян); исполнительное производство образует самостоятельную отрасль исполнительного права и стадией гражданского процесса не является (например, О.В. Исаенкова, В.М. Шерстюк, В.В. Ярков)2. Предпринимаются также попытки выработать компромиссное решение.

На наш взгляд, справедливо утверждение, согласно которому без исполнения судебного решения не может быть достигнута цель процесса – защита прав, свобод и законных интересов. Это соответствует международным стандартам в области судебной защиты, в частности ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Исполнительное производство обеспечивает принудительное исполнение не только судебных постановлений, но и постановлений иных органов; осуществляется это через особые процедуры, часть которых носит процессуальный по существу характер, часть – административно-процедурный. Бесспорно, имеется специфика и в предмете правового регулирования. Вместе с тем дискуссия об исполнительном производстве – это в значительной мере дискуссия о соотношении категорий «отрасль права» и «отрасль законодательства».

Современное развитие права, в том числе гражданского процессуального, дает основания различать эти понятия. С нормативистских позиций найдено достаточно аргументов в обоснование самостоятельности правового регулирования исполнительного производства.

В то же время осознание необходимости процессуальных гарантий в сфере принудительного исполнения породило разд. VII ГПК, именуемый «Производство, связанное с исполнением судебных постановлений и постановлений иных органов», который опосредует контрольные функции суда в исполнительном производстве.

По нашему мнению, исполнение судебных постановлений должно быть признано стадией гражданского процесса. Основные принципы исполнения судебных постановлений, процессуальные гарантии исполнения судебного решения, процессуальные гарантии прав заинтересованных лиц в ходе исполнения должны быть неотъемлемой частью гражданского процесса. Гражданский процесс и судебное решение – гарантии надлежащей реализации прав и законных интересов; возможность принудительного исполнения судебного решения – гарантия реализации судебного решения как акта правосудия.

Обеспечение исполнения средствами гражданского процессуального права есть завершающий этап реализации конституционного права на судебную защиту. В связи с этим обратим внимание на ч. 3 ст. 1 ГПК: «Гражданское судопроизводство ведется в соответствии с федеральными законами, действующими во время рассмотрения и разрешения гражданского дела, совершения отдельных процессуальных действий или исполнения  судебных постановлений (судебных приказов, решений суда, определений суда, постановлений президиума суда надзорной инстанции), постановлений других органов».

Данным установлением законодатель дает повод для «введения» исполнительного производства в орбиту гражданского судопроизводства.

Дифференциация гражданской процессуальной формы находит свое выражение также в развитии судебных процедур.

Судебные процедуры. Судебная процедура – разновидность юридических процедур, но обладающая правовой (в том числе законодательной) самостоятельностью: по содержанию, объекту, форме.

В теории права процедура рассматривается обычно в контексте теории юридического процесса и нередко отождествляется либо с любым порядком осуществления деятельности, либо с признаком (или элементом) юридического процесса.

В последнее десятилетие процедура «обрела новое дыхание» и актуальность – законодательную и правоприменительную – в развитии цивилистического процесса.

Юридическая процедура – способ субстанциализации права; она сопутствует специализации права, выступая способом конкретной реализации права, – этим предопределено ее прикладное значение в правотворчестве и правореализации. Именно процедуре принадлежат, на наш взгляд, главная роль и будущее в реализации современной двуединой тенденции цивилистического процесса – его унификации и дифференциации.

В самом общем смысле процедура представляет собой ряд формализованых установлений, направленных на достижение ожидаемого и детерминированного результата. В таком понимании процедура свойственна любой целенаправленной (не только юридической) деятельности и всем отраслям права – как опосредующая особые социальные отношения для достижения определенных социальных целей, выраженных в юридической форме.

Юридическая процедура вообще и судебная процедура в частности всегда связаны с определенной деятельностью определенных субъектов, выраженной в правовой форме. Процедура как правовой феномен всегда обладает определенным, законодательно установленным регламентом осуществления деятельности, характеризуется условной обособленностью и законченностью правового регулирования, отличается собственными предметом и объектом.

Процедура свойственна процессу – процесс не существует без процедуры, но процедура возможна без процесса. Судебная процедура может существовать вне процессуальной формы (например, процедура введения наблюдения по делам о несостоятельности, процедура приказного производства). В будущем к такого рода процедурам могла бы быть отнесена примирительная процедура непротокольного характера на стадии возбуждения процесса.

Предмет судебной процессуальной процедуры связан с предметом вида производства или стадии процесса, но не тождествен им. Развитие судебных процедур связано со специализацией гражданского процессуального права и дифференциацией процесса – как по горизонтали (внутри видов производств и за их пределами), так и по вертикали (внутри стадий процесса).

Для развития цивилистического процесса особое значение имеют судебные процессуальные процедуры, т.е. такие, которые отвечают требованиям и признакам процессуальной формы, являются ее частным проявлением.

Развитие судебных процедур – проявление дифференциации цивилистического процесса.

Наглядными примерами судебных процессуальных процедур могут служить: процедура предварительного судебного заседания в стадии подготовки дела к судебному разбирательству в суде первой инстанции (ст. 152 ГПК, ст. 136 АПК); процедура заочного производства (гл. 22 ГПК); процедура по рассмотрению заявлений о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного постановления в разумный срок (гл. 22.1 ГПК, гл. 27.1 АПК); упрощенное производство по АПК (гл. 29 АПК, существенно новеллизированная ФЗ от 25 июня 2012 г. № 86-ФЗ2).

По сути приближается к судебной процедуре, но еще не получило необходимого законодательного (в ГПК) воплощения мировое соглашение как разновидность примирительных процедур (в отличие от АПК, где мировое соглашение прописано как процедура (ст. 138–142)).

Развитие получают обеспечительные процедуры: обеспечение доказательств (ст. 64–66 ГПК), обеспечение иска (гл. 13 ГПК), обеспечение исполнения судебного решения (ст. 213 ГПК), обеспечение поворота исполнения судебного решения (ст. 212 ГПК), обеспечительные меры в арбитражном процессе (гл. 8 АПК). В форме судебной процедуры выполняются судебные поручения (ст. 62, 63 ГПК, ст. 73, 74 АПК).

Использование систем видеоконференц-связи при совершении процессуальных действий также обретает процедурную форму (участие в судебном заседании в судах первой, апелляционной, кассационной инстанций участвующих в деле лиц, их представителей, свидетелей, экспертов, специалистов, переводчиков – ст. 155.1, ч. 1 ст. 177, ч. 1 ст. 187, ч. 2 ст. 188, абз. 3 ч. 1 ст. 327, ч. 3 ст. 386 ГПК; участие в судебном заседании Президиума ВС РФ – ч. 5 ст. 391.10 ГПК; участие в судебном заседании при рассмотрении заявления о пересмотре судебного постановления по вновь открывшимся или новым обстоятельствам – ст. 396 ГПК). Использование средств аудио-, видеозаписи, систем видеоконференц-связи и (или) иных технических средств в ходе судебного заседания подлежит фиксации в протоколе судебного заседания (п. 14.1 ч. 2 ст. 229 ГПК).

Процессуальными по своей сущности являются процедуры, связанные с реализацией контрольных функций суда в исполнительном производстве (разд. VII ГПК, разд. VII АПК).

Необходимым элементом и внешним признаком наличия процедуры выступает регламент. Например, в будущем к судебной процедуре могли бы быть отнесены осмотр и фиксация отдельных видов доказательств, процедуры, связанные с назначением и производством экспертизы.

Чрезвычайно актуальным представляется создание судебной процедуры по предоставлению бесплатного правосудия, что могло бы стать важной гарантией доступности судебной защиты.

Такая процедура могла бы включать регламент освобождения стороны от государственной пошлины (судебных расходов в целом) или уменьшения соответствующих расходов, а также обеспечения бесплатной квалифицированной юридической помощью в двух случаях:

1. при наличии указанных в законе прямых оснований – безусловное право на бесплатное правосудие;
2. при доказанности стороной обстоятельств оценочного характера, с наличием которых закон связывает освобождение от судебных расходов (или их уменьшение), – условное право на бесплатное правосудие.

В последнем случае право на бесплатное правосудие предоставляется по постановлению судьи, оканчивающему специальную процедуру, в ходе которой сторона представляет доказательства, подтверждающие ее право на бесплатное правосудие. Законодательное закрепление подобных процедур способствовало бы воплощению идеи справедливого судебного процесса в процессуальной «ткани» закона. Она могла бы иметь место не только в стадии возбуждения гражданского дела, но и быть «сквозной», реализуясь в стадиях подготовки дела, судебного разбирательства.

Для сравнения: подобный законодательный опыт имеется в Испании. Ввиду его практической неизвестности в России (за исключением публикаций автора) остановимся на этом подробнее.

В первой книге ГПК Испании (Закона о гражданском судопроизводстве) второй раздел первого титула (35 статей) специально посвящен институту бесплатного правосудия. Под бесплатным правосудием понимается система процессуальных гарантий, обеспечивающая гражданам с низким социальным и имущественным статусом доступность правосудия.

К числу таких гарантий относятся: освобождение от судебных расходов, предоставление бесплатной квалифицированной юридической помощи, возможность ведения дела с помощью государства (в лице прокуристов).

Предусматриваются две правовые возможности предоставления заинтересованному лицу права на бесплатное правосудие. В первом случае у конкретного гражданина предполагается наличие права на бесплатное правосудие в силу закона. Сторона не должна его доказывать в особой процедуре – ей надлежит лишь представить документы, подтверждающие, что по своему социальному и имущественному статусу (среднему заработку, числу иждивенцев или отсутствию трудоспособности) она подпадает под основания, установленные в ГПК. Судья при этом не имеет никаких полномочий по усмотрению. Для предоставления бесплатного правосудия стороне не требуется в обязательном порядке подавать особое о том ходатайство: в данном случае это право возникает в силу закона, а судья обязан информировать стороны о легальных основаниях бесплатного правосудия.

Второй случай – более сложный, он предусматривает возможность предоставления бесплатного правосудия в ходе особой процедуры, когда отсутствуют основания для безусловного права на бесплатное правосудие. Такая процедура применяется только по желанию заинтересованного лица. Стороне, претендующей на бесплатное правосудие, требуется доказать в так называемом дополнительном производстве наличие обстоятельств, при которых судья предоставит право на бесплатное правосудие. Дополнительное производство ведется тем же судьей и в том же суде, в котором возбуждено гражданское дело. Заявление о предоставлении бесплатного правосудия подается одновременно с исковым заявлением. Возбуждение гражданского процесса не ставится в зависимость от решения вопроса о бесплатном правосудии. Дополнительное производство осуществляется одновременно и параллельно с основным процессом, не препятствуя движению последнего. Однако по ходатайству заинтересованной стороны производство по делу может быть приостановлено – до окончания дополнительного производства.

К сожалению, в России законодатель не озаботился системностью процессуальных гарантий доступности правосудия. Известный пример: первоначально ч. 3 ст. 89 ГПК 2002 г. предоставляла судье дискреционное полномочие освободить гражданина от уплаты государственной пошлины с учетом его имущественного положения. Однако ФЗ от 2 ноября 2004 г. № 127-ФЗ установил, что льготы по уплате государственной пошлины предоставляются в случаях и порядке, которые установлены законодательством Российской Федерации о налогах и сборах.

Соответственно были изменены ст. 89, 90, 92, 93 ГПК. В результате процессуальные по своей сущности отношения стали предметом регулирования непроцессуального (налогового) законодательства, а судья (суд) утратил право по своему усмотрению освобождать от уплаты государственной пошлины гражданина исходя из имущественного положения последнего (такое положение длилось до конца 2012 г.). Процессуальные по сущности гарантии были дезавуированы процедурной по характеру нормой непроцессуального закона – Налогового кодекса РФ. Такой подход не соответствует абсолютности конституционного права на судебную защиту, нарушает свободный доступ к правосудию. КС РФ в 2006 г. признал, что положения ст. 333.36 во взаимосвязи с п. 2 ст. 333.20 НК и ст. 89 ГПК, не позволяющие судам общей юрисдикции и мировым судьям принимать по ходатайству физических лиц решения об освобождении от уплаты государственной пошлины, если иное уменьшение размера государственной пошлины, предоставление отсрочки (рассрочки) ее уплаты не обеспечивают беспрепятственный доступ к правосудию, в силу правовых позиций, выраженных КС РФ в постановлениях от 3 мая 1995 г. № 4-П, от 2 июля 1998 г. № 20-П, от 4 апреля 1996 г. № 9-П, от 12 марта 2001 г. № 4-П, определениях от 12 мая 2005 г. № 244-О и от 13 июня 2006 г. № 272-О, не соответствуют ст. 19 (ч. 1 и 2) и 46 (ч. 1 и 2) Конституции РФ, а потому утрачивают силу и не могут применяться судами, другими органами и должностными лицами.

И только ФЗ от 29 ноября 2012 г. № 205-ФЗ изменил п. 2 ст. 333.20 части второй НК; теперь «суды общей юрисдикции или мировые судьи, исходя из имущественного положения плательщика, вправе освободить его от уплаты государственной пошлины по делам, рассматриваемым указанными судами или мировыми судьями, либо уменьшить ее размер, а также отсрочить (рассрочить) ее уплату в порядке, предусмотренном статьей 333.41 настоящего Кодекса» (норма вступила в силу после 29 декабря 2012 г.)2. Полагаем, что нормативное закрепление процессуальных гарантий, обеспечивающих доступ к правосудию, должно быть заботой процессуального, но не налогового законодательства.

Особого внимания заслуживает развитие согласительных и примирительных процедур на разных стадиях процесса и «внутри» отдельных видов производств.

Согласительные и примирительные процедуры – не синонимичные категории. Критерием различения может служить их предмет в соотношении с предметом процесса.

Примирительные процедуры в процессе допустимы, если их предмет составляют правоотношения координационного, диспозитивного типа, т.е. такие, которые в принципе в силу своей материально-правовой природы (вне зависимости от наличия спора) допускают саморегуляцию посредством волеизъявления сторон. Это характерно для гражданских – в широком смысле слова – правоотношений, ставших предметом судебного процесса.

Согласительные процедуры в процессе возможны в ситуациях, когда предметом выступают правоотношения субординационного типа, включающие (в силу нормативного установления) отдельные элементы диспозитивного характера. Юридический компромисс, взаимные уступки относительно существа спора нормой права не допускаются, вместе с тем не исключено достижение соглашения относительно отдельных элементов правоотношения (например, согласительная процедура по отсрочке уплаты налога). Именно о такого рода согласительной процедуре идет речь в контексте ст. 190 АПК по делам, возникающим из административных и иных публичных правоотношений (терминология АПК).

Примирительные процедуры всегда связаны с окончательным (в материально-правовом смысле) урегулированием правового конфликта; согласительные процедуры связаны с урегулированием отдельных вопросов, связанных так или иначе с предметом процесса. Примером согласительной процедуры процессуального характера может, на наш взгляд, служить соглашение сторон арбитражного процесса об обстоятельствах дела (ч. 2 ст. 70 АПК).

Обратим внимание: помимо судебных, судебных процессуальных возможны и несудебные примирительные процедуры. К последним по законодательству Российской Федерации может быть отнесена и медиация, воспринявшая американский концепт альтернативного (судебному) способа урегулирования спора.

Итак, судебные процедуры в цивилистическом процессе становятся правовой (и законодательной) реальностью, приобретают важное и самостоятельное значение. Судебные процедуры как элемент дифференциации процесса – это лишь одно из внешних проявлений. Их общее значение и назначение в процессе более широко: через судебные процедуры реализуются методы защиты, они выступают коррелятом частного и публичного в процессе, их юридическим способом гармонизации независимо от национальных особенностей права.

Обратим внимание: по законодательному признаку могут быть различены процедуры, свойственные материальным и процессуальным отраслям права. Однако данное обстоятельство еще не предопределяет

Как было показано, процедура, законодательно обособляемая нормами процессуального права, может не являться по своей сущности процессуальной (не подпадать под требования и признаки процессуальной формы, лежать за ее пределами). И напротив, процедура, регулируемая нормами иного (не процессуального) законодательства, может быть процедурой судебной (и даже процессуальной).

Например, процедуры рассмотрения судом дел, возникающих из административных правоотношений, регулируемые КоАП, – процедуры судебные процессуальные. Схожи по сущности такие разные в своем внешнем проявлении процедуры, как введение наблюдения по делам о несостоятельности (ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)») и приказное производство (по ГПК), – это судебные непроцессуальные процедуры.

Судебные процедуры – важнейшая закономерность развития современного цивилистического процесса. Это тот универсальный по своей природе путь, который позволит достичь баланса частного и публичного в методах судебной защиты.

Для процессуальной доктрины это самостоятельный блок проблем, решение которых еще предстоит в будущем.

Метод гражданского процессуального права

Метод гражданского процессуального права – это те способы и средства, при помощи которых данная отрасль права воздействует на предмет правового регулирования, т.е. на общественные отношения в сфере гражданского судопроизводства.

В доктрине признано, что гражданскому процессуальному праву присущ императивно-диспозитивный по характеру метод правового регулирования.

Учитывая современные закономерности развития цивилистического процесса, полагаем более точно характеризовать методы гражданского процессуального регулирования через соотношение частноправовых и публично-правовых начал, проявляющихся в развитии процессуальных отношений. Именно этим соотношением предопределяется методология цивилистического процесса в целом.

Содержание метода может быть раскрыто через совокупность важнейших юридических особенностей, присущих гражданскому процессуальному праву и обусловленных спецификой гражданских процессуальных отношений.

Назовем эти особенности.

1. Процессуальное положение субъектов отношений, регулируемых гражданским процессуальным правом. Обязательным участником гражданских процессуальных отношений является суд – орган государственной власти. Его положение в процессе может быть описано через предметную компетенцию (подведомственность дел и подсудность), а также через функциональную компетенцию – права и обязанности, реализуемые в ходе судебной деятельности, правоприменительную деятельность. Императивный, публично-правовой элемент метода гражданского процессуального права проявляется в судебном руководстве процессом, в полномочиях суда ex officio, в том, что суд осуществляет правосудную деятельность как деятельность государственную, властно разрешает спор и выносит именем государства акт правосудия – судебное решение. Судебное решение – единственный правоприменительный акт, вступающий в законную силу. Его действие обеспечивается силой государственного принуждения.

В то же время в деятельности суда очевидны диспозитивные элементы метода правового регулирования, связанные с «проникновением» частноправовых по своей природе элементов в процессуальные средства и способы воздействия на развитие цивилистического процесса.

Императив суда в процессе смягчен и сбалансирован диспозитивными возможностями заинтересованных лиц. Властная деятельность суда проявляется не в императивном (приказном) повелении, а прежде всего в контрольных и координирующих функциях. Будучи властной по существу, деятельность суда как компонента гражданского процесса характеризуется диспозитивными средствами и способами реализации.

Суд «связан» в процессе деятельностью заинтересованных лиц, в первую очередь сторон.

Основные участники гражданского процесса – стороны. Их правовое положение характеризуется равноправием, инициативой, состязательностью и диспозитивностью. Именно благодаря деятельности сторон процесс движется от стадии к стадии, от одного этапа к другому. Без активной процессуальной деятельности сторон невозможно достичь цели гражданского судопроизводства.

2. Процессуальные юридические факты. Основаниями возникновения, изменения и прекращения гражданских процессуальных отношений являются действия участников процесса и (или) суда. В процессуальных юридических фактах выражается и императивное, и диспозитивное начало метода. Это объясняется не столько тем, кто выступает инициатором возникновения процессуального отношения (заинтересованное лицо или суд), сколько сочетанием частного и публичного в методе правового регулирования.

Например, сторона заявляет ходатайство о вызове свидетеля. Заявлять ходатайство – право стороны (ст. 35 ГПК). В этой инициативе проявляется диспозитивный элемент метода. Однако чтобы правоотношение возникло, необходимо ответное действие судьи, выражающееся в принятии данного ходатайства к рассмотрению. Здесь выражается публично-правовое начало: судья обязан принять к рассмотрению ходатайство стороны, а затем дать на него мотивированный ответ. Сторона, используя право заявлять ходатайства, может просить о назначении судебной экспертизы. Но в этом случае судья не связан ходатайством стороны, он вправе отклонить такое ходатайство, если сочтет, что оснований к назначению экспертизы нет. И наоборот: суд назначает (обязан назначить!) судебную экспертизу, если в процессе рассмотрения дела возникли вопросы, требующие специальных знаний в области науки, техники, искусства, ремесла (ст. 79 ГПК). Возражение стороны никакого процессуального значения иметь не будет. В приведенной ситуации очевиден императивный элемент метода правового регулирования.

Значение юридических фактов в цивилистическом процессе многообразно1, но именно в развитии процессуальных отношений их методологическая функция проявляется наиболее ярко.

3. Содержание процессуальных отношений также характеризуется сочетанием диспозитивного и императивного начал. Диспозитивное начало обусловлено правовыми возможностями сторон и других участников процесса, императивное – участием и ролью суда в процессуальном правоотношении.

Так, заявляя ходатайство о вызове свидетеля, сторона стремится к получению судебного доказательства (показаний свидетеля), которое могло бы подтвердить существование определенного юридического факта, утверждаемого стороной в целях защиты своего права. Однако такое доказательство не может появиться в процессе без деятельности суда: судья рассматривает ходатайство по существу и в случае его удовлетворения выносит определение о вызове свидетеля в суд.

Как видим, в деятельности стороны и суда, составляющей содержание правоотношения, проявляется и диспозитивное, и публичноправовое начало. Императивное начало обусловлено властно-контролирующей функцией суда, инициатива же принадлежит стороне.

4. Гражданская процессуальная ответственность также демонстрирует сочетание публично-правовых и частноправовых начал в гражданском процессе.

Типичными мерами гражданской процессуальной ответственности выступают неблагоприятные процессуальные последствия за нарушения гражданской процессуальной формы. Так, если заявителем не соблюдены требования к форме и содержанию искового заявления, оно будет оставлено без движения (ст. 136 ГПК), процесс не будет возбужден.

Если сторона не выполнила своей обязанности по доказыванию, суд вправе счесть утверждаемый стороной юридический факт несуществующим, что может повлечь проигрыш дела для стороны, и повторное обращение за судебной защитой уже невозможно. Диспозитивный элемент в таких мерах процессуальной ответственности заключается в отсутствии прямого государственного (публично-правового)

принуждения, в отсутствии санкции в собственном смысле слова.

Сторону нельзя принудить к доказыванию – иное противоречило бы существу гражданского процесса, строящегося на интересе. Сторона может ничего не доказывать, но тогда она демонстрирует отсутствие заинтересованности, что может повлечь крайне невыгодные для нее процессуальные последствия. В силу принципа состязательности и диспозитивного метода правового регулирования суд не имеет права действовать в доказывании «за сторону».

В предусмотренных законом случаях мерами гражданской процессуальной ответственности выступают санкции в собственном смысле – в смысле применения к определенным субъектам процесса мер принуждения за процессуальные правонарушения. Это не типичные для гражданского процесса меры ответственности, и их немного.

Метод гражданского процессуального права

Например, ст. 159 ГПК устанавливает меры, применяемые к нарушителям порядка в судебном заседании. Такими мерами являются:

а) предупреждение (ч. 1 ст. 159 ГПК);
б) удаление из зала судебного заседания на основании определения суда (ч. 2 ст. 159 ГПК);
в) штраф (ч. 3 ст. 159 ГПК).

Штраф как мера ответственности может быть применен в отношении не участвующих в деле лиц, не выполнивших по неуважительной причине требование суда о представлении доказательства (ч. 3 ст. 57 ГПК). При рассмотрении дел, возникающих из публичных правоотношений, суд может по своей инициативе истребовать доказательства.

Должностные лица, не исполняющие требований суда о предоставлении доказательств, подвергаются штрафу (ч. 2 ст. 249 ГПК).

Итак, для метода гражданского процессуального права характерно сочетание диспозитивных и императивных, частноправовых и публично-правовых начал. Сочетание это таково, что императивное начало в большинстве случаев «корреспондирует» диспозитивному, обеспечивает его действенность.

Сочетание частного и публичного в методе правового регулирования является одной из важных тенденций развития гражданского процессуального права. Частное начало в методе не синонимично диспозитивному началу; последнее – конкретный случай первого.

Наибольшее свое выражение частное начало в будущем может найти в различных формах примирительных и согласительных процедур, в развитии принципа процессуального сотрудничества суда и сторон, включая возможные в будущем процессуальные соглашения между судом и сторонами (по процессуальным вопросам). Гражданское судопроизводство вовне – явление публичного порядка. Однако это не является определяющим для методов правового регулирования, характеризующих сущность процесса «изнутри». Развитие частноправовых элементов в методе регулирования, «внутри» процессуальных отношений – необходимый и закономерный процесс движения к правосудию, к справедливости как высшему смыслу правосудия.