Понятие и источники гражданского процессуального права Англии, США и Франции

Общая характеристика буржуазного правосудия по гражданским делам

Буржуазная юриспруденция при определении понятия правосудия до настоящего времени использует доктрину разделения властей. Эта доктрина изложена французским теоретиком Ш. Монтескье в книге "О духе законов" (1748). В кратко сформулированном виде она кажется простой и достаточно понятной. Для каждого общества характерно наличие трех властей, осуществляющих соответственно деятельность законодательную, исполнительную и судебную. Власти функционируют самостоятельно, параллельно, сдерживают друг друга, взаимно не допуская злоупотреблений полномочиями. Отсюда вытекает, что органы правосудия независимы, юстиция надклассова и находится вне политики. Доктрина закреплена некоторыми законодательными актами высшего ранга, прежде всего Конституцией США 1787 г.

Не все буржуазные правоведы на современном этапе безоговорочно поддерживают теорию разделения властей. Одни из них оперируют фактами, которым она противоречит, например, указывают на лорда-канцлера Великобритании, выступающего одновременно спикером палаты лордов, членом правительства и главой судебного ведомства. С точки зрения советского юриста, следует дополнительно отметить, что судебные органы США и Англии не только разрешают конкретные дела, но и осуществляют путем создания прецедентов нормотворческую функцию. Хорошей иллюстрацией может служить также сокращение различий между законами, издаваемыми высшими представительными органами, и нормативными актами административных учреждений, причем реальная сила последних нередко на практике более значительна.

Некоторые западные авторы идут еще дальше. Под давлением очевидных фактов они признают наличие связей между правосудием и политикой, бизнесом, капиталом, особенно когда речь идет о деятельности Верховного суда США.

И все же в империалистических государствах официальная пропаганда, обращенная к широким кругам населения, продолжает эксплуатировать старую концепцию. Она удобна, наглядна, способна воздействовать на сознание тех, кто ограничивается поверхностными выводами и не задумывается над сущностью явлений общественной жизни. Да и другой сколько-нибудь равноценной и многими признаваемой концепции в буржуазной идеологии просто нет.

Для марксизма-ленинизма фиктивность и антинаучность доктрины разделения властей никогда не вызывала сомнений. Точно, образно и с иронией определил ее содержание Ф. Энгельс: "Разделение властей, которое ...великие философы государственного права с глубочайшим благоговением рассматривают как священный и неприкосновенный принцип, на самом деле есть не что иное, как прозаическое деловое разделение труда, примененное к государственному механизму в целях упрощения и контроля. Подобно всем другим вечным, священным и неприкосновенным принципам, и этот принцип применяется лишь в той мере, в какой он соответствует существующим отношениям". Иначе говоря, власть не подлежит разделу, ее единственный и всесильный хозяин - господствующий класс.

Однако господствующий класс и его правящая на стадии империализма верхушка монополистического капитала для защиты текущих интересов и реализации стратегических целей используют конкретный механизм для управления обществом. Отдельные звенья этого механизма выполняют переданные им функции специфическими приемами, применяют свои юридические формы работы. Среди таких звеньев особое и важное место занимает буржуазный суд. Он обеспечивает одно из главных направлений государственной деятельности - отправление правосудия.

Таким образом, различие между судом и другими учреждениями состоит в методах выполнения общих задач. Его истинная природа давно раскрыта классиками марксизма-ленинизма. "Суд, - писал В.И. Ленин, - есть орган власти. Это забывают иногда либералы. Марксисту грех забывать это". В.И. Ленин также подчеркивал, что суд в буржуазно-помещичьей России, как более сложная по сравнению, например, с армией, организация, только "...изображал собою защиту порядка, а на самом деле был слепым, тонким орудием беспощадного подавления эксплуатируемых, отстаивающим интересы денежного мешка".

Итак, из теории разделения властей выводится лозунг о полной независимости буржуазных судей, другой усиленно распространяемый тезис провозглашает справедливость и беспристрастность юстиции. Его основой выступает именно отмеченная В.И. Лениным сложность и тонкость деятельности органов правосудия, маскировка внешне демократическими формами истинного положения вещей. Нужно констатировать, что указанными понятиями оперируют не только правительственные средства информации и пропаганды, но также авторы монографий, учебников и других специальных работ по материальному праву и гражданскому судопроизводству. Но к чему сводится конкретное содержание справедливости буржуазной юстиции? Ясно, что любой судья должен исходить из правовых норм, закрепляющих волю эксплуататорского меньшинства. К. Маркс писал: "Какой глупой и непрактичной является вообще иллюзия, будто возможен беспристрастный судья, когда законодатель пристрастен! Может ли иметь какое-либо значение бескорыстный приговор, если закон своекорыстен? Судья может только с пуританской строгостью формулировать своекорыстие закона, только безоговорочно применять его. Беспристрастие в этом случае является формой приговора, но не содержанием его. Содержание предопределено законом".

Для простоты анализа и наглядности вывода К. Маркс использовал образ судьи, механически применяющего юридические положения. Реальный же судья не действует методами компьютера. Органы юстиции для выполнения возложенных на них задач располагают мощным и гибким оружием - правом толкования норм. Это особенно важно на современном этапе, когда формальное изменение законодательства в реакционном духе не всегда возможно из-за сопротивления демократически настроенной общественности и других причин.

Какой характеристики заслуживает судейский корпус империалистических стран в последней четверти текущего века? Обобщение фактических данных и тенденций позволяет заключить, что это глубоко консервативная прослойка, постепенно движущаяся от умеренного консерватизма вправо, т.е. вслед за правительствами своих государств.

Доказательством и одним из наиболее ярких проявлений консерватизма судей служит интерпретация ими при рассмотрении конкретных дел законодательных актов в антидемократическом или явно реакционном духе, особенно в моменты социальных конфликтов (забастовки, компании неповиновения, кризисные явления и т.п.).

Современный законодатель оставляет много простора для судейского толкования. Достаточно указать на распространенность статей с абстрактной, каучуковой редакцией или на наличие существенных пробелов и неясностей в регламентации многих комплексов общественных отношений.

Судейское толкование неустойчиво. Подтверждением может служить отказ в 1966 г. английской палаты лордов безоговорочно соблюдать ею же созданные прецеденты. Интерпретация норм или ее последующее изменение обычно базируется на более или менее развернутых рассуждениях и умозаключениях, т.е. юридической софистике. Внешнее подчинение букве закона маскирует приспосабливание практики к новым условиям без каких-либо законодательных новелл.

Но здесь возникает непреодолимое для пропагандистов "западного образа жизни" противоречие, тупик, не имеющий выхода. Лозунг о справедливости буржуазной юстиции по отношению ко всем, кто к ней обращается, т.е. независимо от их классовой и социальной принадлежности, опровергает тезис, получающий все большее распространение в империалистических государствах. Речь идет о кризисе или банкротстве правосудия. Так говорят публицисты, теоретики права и, наконец, практические работники, занимающие высокие посты в судебной иерархии.

Важно знать причины, которые породили и поддерживают указанный тезис. Они очевидны и общепризнанны. Это значительные судебные расходы, особенно на адвокатские услуги, и чрезмерная судебная волокита, годами длящиеся процессы. Практический результат комбинированного воздействия данных факторов однозначен: недоступность нормальной защиты субъективных прав для трудящихся и даже для средних слоев буржуазии. Впрочем, есть сторонники увеличения размеров судебных пошлин для того, чтобы юстиция всегда была для государства экономически доходным предприятием. Подобные меры способны еще более усилить тенденцию, отражающую нежелание простых людей обращаться к судам и получившую название "бегство от юстиции".

Итак, кризис или банкротство - термины, отражающие явления, которые характерны для капиталистической системы. Однако необходимы существенные уточнения. В буквальном смысле кризис есть острый недостаток, нехватка чего-либо, распад и разруха. Можно ли говорить о развале системы буржуазного правосудия, иными словами, о ее неспособности осуществлять свои функции в интересах господствующего класса? Ответ должен быть отрицательным.

Естественно, и крупные фирмы могут испытывать неудобства в конкретных процессах из-за медленного движения гражданских дел. Этим, в частности, объясняется расширение третейского разбирательства споров. Но в целом гражданское судопроизводство достаточно успешно охраняет общие интересы эксплуататоров.

А рядовому населению периодически обещают провести частные или значительные изменения судебной процедуры, как это имело место в Англии, где лорд-канцлер в 1985 г. объявил о начале полной ревизии гражданского процесса для устранения волокиты, больших расходов, излишних сложностей. Но история свидетельствует о том, что проведение реформ любого уровня (например, принятие нового французского ГПК 1975 г.) не может изменить качества буржуазного правосудия. "В обстановке растущего влияния мирового социализма, - констатируется в новой редакции Программы КПСС, - классовая борьба трудящихся временами вынуждает капиталистов идти на частичные уступки... Это делается, чтобы сохранить главное - господство капитала. Однако такое маневрирование все чаще сочетается с насильственными действиями, прямым наступлением монополий и буржуазного государства на жизненный уровень трудящихся".

Качественные особенности буржуазного правосудия предопределены в первую очередь содержанием главных задач, возлагаемых на суды государством. Точное их определение необходимо для раскрытия социальной роли и назначения юстиции современного империалистического государства, равно как и для понимания всего строя гражданского процессуального права и его отдельных институтов.

Задачи буржуазного гражданского судопроизводства

Зарубежные авторы специализированных работ по гражданскому судопроизводству особого внимания исследованию задач правосудия не уделяют. В лучшем случае они ограничиваются замечаниями об обеспечении всем и каждому защиты своих прав, гарантиях справедливости и т.п. Гораздо чаще рассуждения по данному вопросу можно обнаружить в научных трудах более широкого профиля, посвященных, например, общим проблемам права, соотношению управления и юстиции, толкованию конституций и т.п. Это особенно заметно в юриспруденции США.

Но и американские правоведы не выработали концепции относительно главных целей правосудия и роли судебных учреждений, разделяемой всеми или хотя бы большинством юристов. У многих авторов есть собственные идеи на этот счет. Все же можно дать примерную схему выдвигаемых теоретиками положений. Так, к числу осуществляемых судами задач относят поддержание конституционного порядка и доктрины разделения властей, охрану законности при совершении различных действий и гражданских свобод, обеспечение благопристойности и честности, противодействие растущей силе администрации, защиту рынка общенационального масштаба путем противодействия местническим тенденциям, участие в распределения социальных ценностей, сохранение характерной для "открытого общества" подотчетности государственных учреждений народу, дальнейшую модернизацию права посредством приспосабливания старых институтов к условиям индустриального общества с его большим бизнесом, влиятельными профсоюзами и иными организациями, урегулирование юридических конфликтов в экономической и социальной сферах и т.д.

Хорошо видно, что элементы приведенного перечня очень разнообразны и относятся ко многим областям современной жизни. С внешней стороны формулировки ряда этих элементов не вызывают замечаний. Но с точки зрения внутреннего содержания все они заслуживают принципиальной критики за отсутствие классового подхода. Это маскирует сущность буржуазного правосудия, а также приводит к смешению главного и второстепенного, туманности концепций, запутывающему многословию. Анализ проблемы с позиций марксистско-ленинской юридической науки позволяет наметить принципиальные направления деятельности юстиции империалистических государств.

Защиту частной собственности, безусловно, нужно поставить на первое место. Каждый правящий класс всемерно оберегает материальную основу своего господства. В империалистическом обществе собственность на средства производства есть экономическая база строя, средство эксплуатации человека человеком независимо от того, кто выступает владельцем: отдельный субъект, группа лиц или государство. Применительно к судопроизводству главными инструментами защиты являются вещные иски, прежде всего виндикационные и негаторные. Есть ситуации, когда обычно медлительное буржуазное правосудие начинает действовать решительно и быстро, например, при выселении бездомных людей из самовольно занятых помещений.

Охрана капиталистической системы хозяйства - вторая задача юстиции. Речь идет о движении материальных и интеллектуальных ценностей, оказании услуг, возмещении причиненного вреда, использовании рабочей силы и т.д. Складывающиеся при этом отношения регламентируют различные отрасли материального права. Если обязанности не выполняются, возникает спор в суде, который применяет меры принуждения к должникам. Тем самым он стабилизирует рыночный оборот со всеми вытекающими отсюда последствиями для общества эксплуатации. Для сокращения длительности процессов, т.е. фактически для ускорения оборота, обеспечивающего увеличение прибылей, созданы специфические процессуальные формы: заочное и суммарное производства (Англия, США), упрощенное взыскание долгов с помощью судей (Франция) и т.д. По признанию западных юристов, подобные формы обычно используют кредиторы против своих более слабых контрагентов.

Сохранение правопорядка и законности, угодных и выгодных монополистическому капиталу, - следующая задача буржуазного правосудия, тесно связанная с двумя первыми. На методы выполнения этой задачи оказывают значительное воздействие противоречивые тенденции эпохи империализма. Буржуазия, как указывал В.И. Ленин, стремится "избавиться от ею же созданной и для нее ставшей невыносимою законности...". Но правящему классу нужен определенный правопорядок, хотя и отличный от существовавшего на стадии промышленного капитализма и формальной демократии XIX в. Принятие новых законодательных актов, систематизация и кодификация нормативного материала, конечно, осуществляются, причем довольно интенсивно. Тем не менее, полностью избавиться от демократической законности, заменив ее реакционной, затруднительно, если не становиться на путь создания репрессивных режимов фашистского типа.

На помощь приходят те, кто осуществляет правоприменительную деятельность, прежде всего органы правосудия с их неотъемлемым полномочием толкования юридических правил. Центр тяжести начинает перемещаться на судебную практику, она обычно медленно, от дела к делу, незаметно для широкой общественности меняет смысл формулировок старых актов, приспосабливая их к современным условиям. Реальный правопорядок в сфере отношений, подведомственных судам, ныне можно выяснить лишь путем анализа совокупности их решений, а не простым догматическим изучением кодексов и иных нормативных актов.

Показательна быстрая реакция буржуазной науки. Так называемые социологические и реалистические теории, особенно распространившиеся в США, взяли на себя не только оправдание рациональности указанных тенденций, но и двинулись дальше. Сторонники наиболее крайних точек зрения рекомендуют целиком освободить судей от подчинения законодательству, позволить им действовать и разрешать споры с учетом "конкретной ситуации по своему усмотрению. Эти рекомендации умозрительны. Империалистическое государство не имеет целью наделение судей абсолютной независимостью, в конечном счете власть сохраняют за собой правительства и руководимые ими законодательные органы.

Однако расширение объемов судейского толкования норм порождает неопределенность и нестабильность правопорядка. Отсутствие строгой централизации толкования, усмотрение и произвол конкретных судей, воздействие на юстицию политики, администрации, а также прогрессивных и реакционных общественных движений - таковы главные факторы, все более увеличивающие эту нестабильность. Впрочем, для крупных дел, где затрагиваются интересы монополий, продолжает сохраняться "строгая юстиция", т.е. подлежат применению нормативные акты, волюнтаризм судей ограничен.

Воспитательная функция правосудия - еще одно направление деятельности буржуазной судебной системы. Содержание сводится к идеологической обработке населения в угодном господствующему классу духе. Конкретно речь идет о внедрении в сознание трудящихся уважения к частной собственности, буржуазному государству, правопорядку, юстиции, морали, религии и т.д. Успехи судов, работающих объективно в контакте с другими пропагандистскими центрами, нельзя недооценивать. К примеру, немало английских граждан законопослушны, считают суды своей страны гарантами традиционных британских свобод.

И все же успехи относительны, лишены надежного, долговременного фундамента. Причина в том, что рекламируемые институты имеют ценность для имущих и, по существу, направлены против трудящихся. Достаточно указать на частную собственность, обеспечивающую эксплуатацию и присвоение чужого неоплаченного труда. Таким образом, суды вносят вклад в тот грандиозный обман народа, который осуществляет империалистическое государство в целом.

Исследователи констатируют уменьшение авторитета буржуазной юстиции, подрыв доверия к ней, особенно за последнее время. Непопулярность и критика судов резко возрастают, когда им приходится раскрывать свою истинную роль, например, давить штрафами, арестами, конфискацией имущества профсоюзов в ходе забастовок. Следует заметить, что реализацию задачи воспитания призваны обеспечивать также внешние формы отправления правосудия, вплоть до элементов обрядности в виде средневековых мантий, париков судей и адвокатов. Но торжественность и церемониал заседаний не способны, в конечном счете, скрыть подлинную природу юстиции империалистических государств.

Буржуазное гражданское процессуальное право и гражданский процесс

Буржуазные юристы не уделяют значительного внимания анализу таких основных категорий, связанных с правосудием, как гражданское процессуальное право и гражданский процесс. Это особенно характерно для Англии и США, где данные понятия даже в учебной литературе, в лучшем случае, лишь кратко упоминаются. Несколько больший, но также явно недостаточный интерес проявляет к названным категориям французская доктрина. Изучение состояния буржуазной теории по рассматриваемым вопросам позволяет сформулировать некоторые общие выводы.

Прежде всего, нужно констатировать, что у конкретных зарубежных авторов в конкретных работах понятия процессуального права и процесса одновременно и параллельно не фигурируют. Одни из них предпочитают использовать термин "процессуальное право". Оно состоит из норм, регламентирующих разбирательство и разрешение правовых споров, устанавливающих методы судебной защиты материальных правомочий и принуждения к исполнению обязанностей. Многие теоретики оперируют термином "процесс" (или "производство"), но расшифровывают его содержание различно. Сторонники первого направления говорят о процессе как о совокупности нормативных предписаний, т.е. отождествляют его с процессуальным правом. Другая группа считает процессом порядок рассмотрения дела с момента его начала до завершения. Порядок состоит из действий, совершаемых в определенных формах участниками производства и судьями. Примечательно отсутствие в литературе дискуссий по указанным вопросам. Каждый теоретик просто излагает собственное мнение, но реагируя на иные точки зрения.

Далее. Отсутствие комплексного анализа категорий процессуального права (система юридических норм) и процесса (порядок деятельности), их соотношения и взаимозависимости нельзя считать недостатком абстрактно-теоретического плана. Вопрос о взаимосвязи затрагивает коренные устои юстиции и имеет прямое отношение к повседневной практике. Для сохранения хотя бы формально демократических основ правосудия необходимо, чтобы деятельность по его отправлению осуществлялась в соответствии с юридическими нормами. Иначе неизбежен судейский произвол, направленный своим острием против более слабых тяжущихся.

Актуальность проблемы, если учитывать состояние и тенденции развития буржуазного общества, не вызывает сомнений. Представители социологических концепций продолжают настаивать на частичном или полном освобождении судей от подчинения нормам судопроизводства. На низших ступенях органов юстиции, прежде всего в отдельных штатах США, стабильность процедуры в значительной мере разрушена, юридически малограмотные судьи действуют по личному усмотрению. Пределы усмотрения расширяются и в инстанциях более высокого класса, включая апелляционные и кассационные суды. Конечно, западные теоретики и практики по разным конкретным поводам заявляют о необходимости соблюдения процессуальных норм, их игнорирование может дать повод для обжалования решений и других актов. Но призывы не способны задержать постепенного движения практики к отказу от стабильного, нормативно урегулированного процессуального правопорядка.

Наконец, неизменная черта всех дефиниций - их формально-догматический характер. Они, конечно, могут быть подвергнуты критике с тех же позиций, например, за недостаточную ясность, неполноту охвата всех этапов и разновидностей судопроизводства и т.п. Но главное - в другом, а именно: ни один из авторов не указывает, чью волю нормы процессуального права закрепляют, а суды реализуют при разбирательстве гражданских дел. Между тем процессуальные институты так же классовы по происхождению, содержанию, направленности, как и любые другие в эксплуататорском обществе. Догматический метод вообще издавна присущ буржуазной юриспруденции, теоретики вольно или невольно скрывают истинную ситуацию в сфере отправления правосудия.

Каковы пределы действия норм гражданского процессуального права, иначе говоря, рамки предмета его регулирования? Английские и американские авторы работ по гражданскому судопроизводству не затрагивают проблемы внешних границ процессуального права, хотя они недостаточно отчетливы. На территории этих государств созданы и активно работают многочисленные трибуналы и квазисудебные учреждения, наделенные специальной компетенцией и имеющие самостоятельные регламенты. В большинстве случаев их постановления могут быть теми или иными способами проверены ординарными судами. Суды, в частности, указывают на необходимость соблюдения данными органами требований так называемого "естественного правосудия" (извещение спорящих о времени и месте рассмотрения конфликта, предоставление им формальной возможности защиты и т.п.). Но должны ли такого рода регламенты считаться разновидностью гражданского процесса, - остается неясным. При положительном ответе на деятельность трибуналов следовало бы распространить принципы обычного судопроизводства, при отрицательном - иные по характеру принципы административной процедуры.

Специфической чертой англосаксонской юриспруденции является также деление процессуального права (adjectival law) на правила судопроизводства (law of procedure) и доказательственное право (law of evidence) Последнее регулирует вопросы предмета доказывания, относимости, допустимости, оценки фактических данных, представления и исследования источников информации. Каких-либо строгих аргументов для оправдания такого деления не выдвигается, да и вряд ли они могут быть найдены. Просто исходят из давней традиции включать положения о доказательствах и доказывании для гражданского и для уголовного процессов в единые нормативные акты, хотя последние законы Англии уже от этого отступили. Указанное деление влияет на структуру учебных курсов. Издаваемые пособия по гражданскому процессу не имеют разделов о доказательствах, им посвящаются самостоятельные работы.

Согласно французской доктрине гражданское судопроизводство (procedure civile) существует наряду с уголовным процессом (procedure penale) и административной юстицией (procedure administrative), хотя есть некоторые объединяющие их принципы. Также традиционно считается, что у гражданского процессуального права есть три объекта регулирования, каждому из которых отведены соответствующие комплексы норм. Это судоустройство (organisation judiciare). Компетенция (competance) и производство в буквальном смысле термина (procedure proprement dite).

Какую роль играет буржуазное процессуальное право, если рассматривать его в качестве инструмента обеспечения интересов отдельных субъектов? Практикующие адвокаты оценивают эту роль исключительно высоко. Они исходят из довольно циничного житейского правила: "Лучше выиграть дело, чем быть правым по существу". Значит, при отсутствии справедливой позиции нужно осложнить и запутать процесс с целью добиться желательного его завершения. И напротив, лицо, права которого реально нарушены, может проиграть, упустив из виду по незнанию какие-либо формальности процедуры.

Отсюда непропорционально большое место, занимаемое гражданским процессом в буржуазной правовой системе. Актуально звучат слова К. Маркса: "Людям, не посвященным в тайны юриспруденции, трудно понять, каким образом в самых простых судебных процессах неожиданно встают правовые вопросы, которые возникают не из существа данного судебного дела, а из предписаний и формул судопроизводства. Умение оперировать этими правовыми формулами делает человека адвокатом, как умение отправлять церковные обряды делает человека брамином. Как в процессе развития религии, так и в процессе развития права форма превращается в содержание".

Вполне объяснимо серьезное внимание к изучению норм и практики применения процессуального права в учебных заведениях капиталистических стран. Но имеет ли смысл ознакомление с соответствующими проблемами юристов из социалистических и развивающихся государств? Утвердительный ответ обусловлен рядом факторов.

Прежде всего, для социалистической теории, активно участвующей в идеологической борьбе, важно разоблачать и наглядно показывать истинную классовую сущность буржуазного правосудия. До настоящего времени оно действует под лозунгами "справедливости", "беспристрастности", "обеспечения всем равной защиты" и т.п. Все это элементы буржуазной идеологии. Наступательная политика, как отмечалось на XXVII съезде КПСС, была и остается важной задачей нашей общественной науки. "Буржуазная идеология - идеология обслуживания капитала и прибылей монополий, авантюризма и социального реванша, идеология общества без будущего. Ее установки очевидны; любыми способами приукрасить капитализм, его природную античеловечность и несправедливость, навязать свои стандарты жизни и культуры, всеми способами очернить социализм, исказить смысл таких ценностей, как демократия, свобода, равенство, социальный прогресс". Но наступательность и эффективность контрпропаганды не могут быть обеспечены общими фразами, нужно знание фактов и тенденций движения в любой области жизни.

Далее. Информация о порядках работы судебных органов империалистических государств полезна для контроля за процессами, затрагивающими интересы социалистических и развивающихся стран, их организаций или граждан. Еще в 1922 г. В.И. Ленин запрашивал соответствующие ведомства: "За границей нами ведется или должен вестись целый ряд гражданских дел: "пропажа золота в Эстонском банке", "дело Чибрарио", "дело о Добровольном флоте", "покупка поддельного сальварсана" и т.п. Прошу сообщить мне, кто следит и отвечает за правильное ведение всех гражданских дел за границей". Конституция СССР (ст. 29), новая редакция Программы КПСС, разрабатываемые долговременные планы экономического и социального прогресса исходят из целесообразности укрепления торговых, технических, научных, культурных и других связей с миром капитализма. Из деловых отношений иногда возникают опоры, которые приходится разрешать в иностранных судах и арбитражах. Еще большее количество такого рода споров возникает с участием юридических лиц и граждан освободившихся государств, поскольку хозяйственная жизнь значительного их числа зависит от экономики бывших метрополий и капитализма в целом.

И, наконец, еще один момент. "Освобождение бывших колоний и полуколоний явилось сильным политическим и идеологическим ударом по капиталистической системе. Эта система в том виде, как она сложилась в девятнадцатом веке и захватила половину двадцатого, перестала существовать. Идет медленный, трудный, но неостановимый процесс социально-экономических преобразований в жизни народов, составляющих большинство человечества. Процесс, который принес немало принципиальных перемен, но и столкнулся с немалыми трудностями".

Среди проблем, подлежащих разрешению развивающимися странами, нужно отметить проблему становления собственных правовых систем, включая область гражданского судопроизводства. Как известно, здесь порядки отправления правосудия устанавливались колониальными властями главным образом по схемам, принятым в метрополиях. Но они далеко не всегда соответствовали местным условиям, духу, традициям покоренных народов. Завоевание независимости открывает возможность критического пересмотра старых методов судебной деятельности, отказа от навязанных извне процессуальных институтов, особенно в странах, избравших путь социалистической ориентации.

Источники буржуазного гражданского процессуального права

Исследование проблемы источников любой отрасли права, в том числе гражданского процессуального, должно базироваться на положениях, разработанных социалистической общей теорией государства и права. Основу этой теории составляет тезис "Манифеста Коммунистической партии", разоблачающий демагогические идеи буржуазии относительно сущности юридической надстройки: "...ваше право есть лишь возведенная в закон воля вашего класса, воля, содержание которой определяется материальными условиями жизни вашего класса". Таким образом, фундаментом права выступает экономический базис общества. Обусловленная базисом, воля господствующего класса находит объективированное выражение, т.е. закрепляется в различных формах, которые называют источниками права в формальном смысле.

Доминирующее влияние экономики на содержание воли правящего класса не исключает воздействия на нее факторов политических, исторических, идеологических, моральных. Это воздействие тем сильнее и сложнее, чем более опосредствованной является взаимосвязь базиса с конкретной отраслью права. Такую закономерность нужно учитывать, когда речь идет о нормах гражданского судопроизводства. Они больше отдалены от базиса, чем отрасли материального (гражданского, трудового и т.п.) права. Отсюда вытекает определенная, хотя и не безграничная, возможность использования некоторых внешне сходных элементов процедуры отправления правосудия в различных общественных формациях. Конечно, классовая характеристика, направленность, принципы, определяющие смысл таких элементов, будут совершенно различны.

По своей природе источники гражданского процессуального права однотипны с источниками большинства других отраслей буржуазного права. Однако соотношение между ними, удельный вес каждого источника применительно к отдельным странам различны, причем эти показатели изменяются в соответствии с динамикой жизни общества. В конечном счете, к деятельности органов буржуазной юстиции, регулируемой соответствующими источниками, применима общая формулировка новой редакции Программы КПСС: "В политической области для империализма характерна тенденция к усилению реакции по всем направлениям. Там, где трудящиеся в упорной борьбе добились определенных демократических прав, государственно-монополистический капитализм ведет настойчивое, подчас искусно маскируемое наступление на эти права. В опасных для себя ситуациях он, не колеблясь, прибегает к политическому шантажу, репрессиям, террору, карательным акциям". Такую политику осуществляют и судебные инстанции. Следовательно, и для демократических, и для реакционных сил не может быть безразличным состояние источников процессуального права, а равно интенсивность применения каждого из них.

К числу особенностей англосаксонской юридической науки нужно отнести то, что в литературе по гражданскому судопроизводству отсутствуют разделы или главы, посвященные анализу способов закрепления процессуальных норм. Об источниках права пишут авторы трудов по исследованию юридической системы в целом.

Если исключить некоторые различия в терминологии и последовательности распределения источников, их система в изложении юристов Великобритании и США выглядит следующим образом: законодательство (акты представительных органов и подзаконные), прецеденты (общего права и права справедливости), обычаи (общие, торговые, местные), сочинения авторитетных юристов. Английские авторы иногда добавляют сюда акты Европейского экономического сообщества. Но по отношению к процессуальному праву с учетом сложившейся практики следует говорить о статутах, делегированном законодательстве и прецедентах.

Право буржуазной Англии многие исследователи считают сложным, запутанным, казуистичным, закреплявшим архаические конструкции более ранней эпохи. Свыше ста лет назад Ф. Энгельс писал: "Можно, например, как это произошло в Англии в соответствии со всем ходом ее национального развития, сохранять значительную часть форм старого феодального права, вкладывая в них буржуазное содержание, и даже прямо подсовывать буржуазный смысл под феодальное наименование". Институты английского гражданского судопроизводства до настоящего времени в определенной мере отвечают данной характеристике, особенно в части терминологии. Но они по классовой сути и внутреннему содержанию вполне современны и позволяют юстиции успешно реализовывать свои задачи.

Статуты, утвержденные парламентом, считаются актами высшей юридической силы и должны безоговорочно применяться судами. Но среди них нет гражданского процессуального кодекса. Нормы судебного регламента есть в довольно большом количестве законов, которые можно разделить на несколько групп.

Первую группу составляют акты, регулирующие преимущественно организацию и частично деятельность отдельных звеньев системы органов юстиции. Это законы о Верховном суде (Supreme Court Act) 1981 г., о судах (Courte Act) 1971 г., о судах графств (County Courts Act) 1984 г., о магистратских судах (Magistrates Act) 1980 г. и некоторые другие. Все они относятся к числу так называемых консолидированных статутов, заменявших ранее существовавшие одноименные акты с учетом их изменений и дополнительных корректировок. Основная масса правил посвящена судоустройству, для собственно процесса имеют значение положения о подведомственности и подсудности, полномочиях судебных инстанций и их должностных лиц, апелляционном обжаловании и некоторые другие.

Вторую группу образуют статуты, посвященные доказательствам и доказыванию. Это два наиболее значительных акта: закон о доказательствах в гражданском судопроизводстве (Civil Evidence Act) 1968 г. и дополняющий его тождественный по наименованию закон 1972 г. Но широта заголовков обманчива, регулированию подверглись лишь некоторые, хотя довольно существенные аспекты важнейшего института (вопросы допустимости доказательств, возможности использования информации производного характера, преюдиции, установления содержания иностранного закона и др.) Подавляющая часть доказательственных правил остается за рамками указанных статутов.

К третьей группе нужно отнести серию периодически издаваемых с 1949 г. законов о юридической помощи и советах (legal act and advice) тем, кто не может оплатить услуги адвокатов. Налицо официальное признание государственной властью двух существенных обстоятельств: фактической невозможности вести судебные процессы без поддержки профессиональных юристов и высокой стоимости такой поддержки. Однако получение бесплатно или по сниженной цене (с учетом доходов гражданина) правовой помощи зависит от ряда условий. Среди них наличие у заявителя надежной правовой позиции, позволяющей рассчитывать выиграть дело и затем компенсировать за счет проигравшего гонорар адвоката, выплаченный из специального фонда.

Наконец, последняя группа объединяет статуты, где есть какие-либо отдельные правила гражданского судопроизводства. Положения более общего характера чаще помещаются в довольно регулярно издаваемых актах, каждый из которых стандартно именуют законом об отправлении правосудия (Administration of Justice Act). Они довольно своеобразны, поскольку объединяют разные по характеру нормы права процессуального, гражданского, семейного, уголовного, судоустройства и других отраслей, т.е., по терминологии английских юристов, "набиты всякой всячиной". Таким методом правительство осуществляет "текущий ремонт" правосудия, не затрагивая сколько-нибудь кардинальных проблем. Многие другие законы, регулирующие конкретные виды материально-правовых отношений, нередко содержат положения о специфических процессуальных особенностях разбирательства возникающих из них споров (торговых, морских, семейных и т.д.).

Анализ статутов британского парламента позволяет заключить, что они охватывают лишь небольшие и притом разрозненные участки судопроизводства. На базе только этих статутов полноценного гражданского процесса провести нельзя. Даже вместе взятые, они нетождественны акту, хотя бы приблизительно аналогичному ГПК. Где же выход

Выход, найденный и используемый английской юриспруденцией, целиком соответствует тенденциям стадии империализма. Центральное место среди источников процессуального права заняли подзаконные акты, точнее, акты делегированного законодательства различного происхождения, наименования и объема. И среди них доминирующую роль играют так называемые правила судопроизводства, создаваемые и затем по мере необходимости изменяемые комиссиями под руководством лорда-канцлера. Существуют правила для различных судебных инстанций и для некоторых категорий гражданских дел.

На первое место нужно поставить Правила Верховного суда (Rules of the Supreme Court) 1965 г. (далее сокращенно - ПВС). К настоящему времени этот акт состоит из 114 разделов, насчитывающих более 1100 статей. Они расположены в последовательности, соответствующей движению производства. Таким образом, по своей структуре и содержанию ПВС фактически можно приравнять к гражданскому процессуальному кодексу. Но это "кодекс", принятый не высшим представительным органом государства после открытого обсуждения, а созданный и изменяемый комитетом, действующим закрыто. Надзор парламента за результатами работы комитета носит чисто формальный характер и не мешает ему считать себя истинным и бесконтрольным автором детального процессуального регламента. Нужно, однако, учитывать, что ПВС 1965 г. устанавливают процедуру рассмотрения дел только в трех отделениях Высокого суда и в Апелляционном суде. Другие звенья английской системы органов правосудия имеют свои регламенты.

В 1981 г. комитет под руководством лорда-канцлера утвердил новые Правила судов графств (County Court Rules), заменившие правила 1939 г. (далее сокращенно - ПСГ), с учетом их модификаций, исключением устаревших норм. Этот акт по объему (51 раздел, более 500 статей) меньше ПВС, а по существу им тождествен, т.е. выполняет функцию ГПК для судов графств.

Анализ ПСГ 1981 г. и комментариев к ним английских юристов свидетельствует о стремлении включать в регламент указанных судов полностью или частично процессуальные конструкции, заимствованные из ПВС. Эта тенденция усилена ст. 76 Закона о судах графств 1984 г. Здесь сказано, что в случаях, прямо не предусмотренных данным законом и принятыми на его основе нормативными актами, общие положения процедуры в Высоком суде могут применять также нижестоящие суды первой инстанции.

Отсюда следуют два вывода. С одной стороны, процессуальное право Англии несколько упрощается. Растет количество сходных форм деятельности инстанций, рассматривающих споры по существу, хотя множество различий продолжает существовать и их нужно учитывать. С другой стороны, стандартизация идет по пути усложнения производства в судах графств. Уместно напомнить, что они были созданы в середине прошлого века как суды с ограниченной компетенцией и упрощенной процедурой, рассчитанные на бедных людей, которые не имеют средств для найма адвоката и вынуждены вести дела лично. Ныне эта идея практически умерла.

Итак, сложность и большой объем английского процессуального права на уровне делегированного законодательства вытекают, прежде всего, из наличия у каждого типа органов юстиции специфических методов отправления правосудия. Кроме уже названных собственные правила имеют магистратские суды, суд короны, палата лордов, судебный комитет тайного совета. Сложность дополнительно увеличивают положения, фиксирующие специфику разбирательства многих разновидностей гражданских дел (семейных, об усыновлении, морских, наследственных, о банкротстве и др.). Они существуют либо в форме отдельно изданных правил, либо включены в общие для конкретных инстанций нормативные акты.

Еще одну группу источников делегированного законодательства составляют многочисленные предписания (regulations), приказы (orders), практические указания (practice directions). Их авторами выступают лорд-канцлер, министерство внутренних дел, должностные лица учреждений юстиции - от председателей отдельных органов правосудия до судебных клерков. Естественно, каждый действует в рамках определенной компетенции, т.е. содержание и значимость создаваемых норм зависит от занимаемого их автором поста. К примеру, распоряжения лорда-канцлера регулируют ряд вопросов, касающихся отбора присяжных заседателей, оказания льготной юридической помощи беднякам, подачи и рассмотрения апелляционных жалоб. Низшие судебные чиновники дают предписания более технического порядка (формы регистрации заявлений, перечни необходимых документов, количество копий и т.д.). Все это надлежит учитывать на практике.

Не только количественно, но и качественно более высокую степень сложности английскому судопроизводству придают прецеденты, т.е. третий вид источников. Исходный тезис гласит: сформулированные судом по конкретному делу правовые выводы обязательны для судов того же или низшего уровня при рассмотрении ими в будущем тождественных вопросов.

Главные проблемы, специфику, тенденции судейского нормотворчества в целом анализируют представители науки общей теории государства и права. Но роль и значение данного источника в различных отраслях права неодинаковы. И в сфере гражданского процесса есть особенности, которым английские авторы в специальных работах, прежде всего в учебной литературе, должного внимания не уделяют.

Теоретики делят создаваемые судами правила на две группы. Первую составляют прецеденты - нормы, формулирующие юридические положения, которых нет в парламентских и подзаконных актах. Вторая группа - прецеденты, толкующие и разъясняющие статьи этих актов. Соотношение между группами зависит от характера отрасли права и объема законодательства. Гражданское процессуальное право есть элемент права публичного (а не частного) и, как было отмечено, имеет среди источников обширные правила судопроизводства, они при необходимости быстро и без формальностей изменяются и дополняются аппаратом лорда-канцлера.

Отсюда вытекает ряд выводов относительно тенденций развития английской юстиции. Прежде всего, нужно констатировать, что сколько-нибудь значительные новые процессуальные институты, формы, категории ныне возникают исключительно с помощью законодательства. Инициативу здесь прочно держат в своих руках органы правительства. Но издаваемые акты всегда оставляют нерешенными отдельные вопросы. Пробелы заполняют прецеденты-нормы, причем их удельный вес находится в зависимости от степени детальности регламентирования отдельных вопросов статутами и правилами судопроизводства. К примеру, оригинальных прецедентных норм больше в области доказательств и доказывания. Наконец, было бы глубокой ошибкой недооценивать силы многочисленных прецедентов толкования уже имеющихся норм. К этой части судейской работы относится все ранее сказанное по поводу интерпретации органами правосудия юридических положений с целью фактического изменения их содержания для формирования угодного господствующему классу правопорядка.

Критические соображения судов разных инстанций можно извлекать из ряда источников: протоколов завершившихся процессов, публикаций извлечений из гражданских дел в юридических работах, журналах и т.п. Главные материалы общего характера, т.е. содержащие постановления судов по вопросам всех отраслей права, - регулярно издаваемые судебные отчеты (Law Reports). Но прецеденты, касающиеся гражданского процесса, сконцентрированы в широко известных и постоянно используемых на практике обширных комментариях к Правилам Верховного суда (Supreme Court Practice) в двух томах и Правилам судов графств (County Court Practice) в одном томе.

Итак, отступление от судейского нормотворчества на более скромные позиции по сравнению с законодательством вовсе не свидетельствует о закате прецедентной системы и возможном отказе от нее английской юриспруденции в обозримом будущем. Главная причина в том, что эта система обладает неразрывно связанными друг с другом чертами консерватизма и гибкости. Любую из них можно использовать, когда возникает необходимость. Огромное море предшествующих решений всегда позволяет отыскать удобный пример для подражания. И напротив, нежелание следовать какому-либо образцу зачастую легко объяснить неполным совпадением фактических обстоятельств или рядом других мотивов, разработанных практикой и теорией. Значит, известный юридический афоризм о том, что благодаря прецедентам английский судья является рабом прошлого и деспотом будущего, в значительной степени нужно считать просто эффектной фразой.

Соединенные Штаты Америки после завоевания более двух веков назад независимости сохранили в своем процессуальном праве британские институты и нередко затем развивали их с учетом изменений, происходивших в бывшей метрополии. Естественно, полного совпадения не было. На формы отправления правосудия воздействуют многие факторы, а они нетождественны в разных странах. Тем не менее, на современном этапе в американском гражданском судопроизводстве есть ряд конструкций, сходных с имеющимися в процессе английском, хотя немало и различий.

Своеобразные черты правосудия в США объясняются определенными причинами. К главным из них следует отнести наличие федеральной конституции и конституций отдельных штатов, наличие у судей правомочия объявлять неконституционными любые акты на базе толкования конституционных норм, значительное ослабление обязательной силы прецедентов, так называемый дуализм правовой системы, одобрение практикой идей социологических и реалистических доктрин, более низкий уровень общей юридической культуры и профессиональной этики. Все это влияет на характер источников, регулирующих деятельность юстиции федерации и штатов.

Итак, дуализм судебной системы США заключается в параллельном существовании сети органов правосудия федерального уровня и каждого из пятидесяти штатов. Главные звенья судов федерации: районные или окружные (district courts), апелляционные (Courts of Appeal), Верховный суд США (Supreme Court of the United States). Есть и специализированные учреждения правосудия: Суд по внешней торговле, Претензионный суд и некоторые другие. Любая инстанция имеет собственный регламент.

Обзор источников норм судопроизводства нужно начинать с Конституции США 1787 г., где закреплены некоторые положения, непосредственно или путем толкования относящиеся к отправлению правосудия. Это так называемые "судебные статьи" Конституции, прежде всего (если иметь в виду гражданский процесс), ст. III, поправки 7 и 14. Здесь в общей форме распределена компетенция между судебными учреждениями федерации и штатов, сформулированы принципы несменяемости и независимости судей, участия присяжных заседателей, равной защиты всех людей законом, запрещено лишать граждан жизни, свободы или имущества без соблюдения надлежащей законной процедуры. Широта и неопределенность статей давно превратили американскую конституцию в удобное средство оправдания или ликвидации процессуальных форм, предусматриваемых нормативными актами более низкого уровня. Так, тезис о надлежащей законной процедуре можно легко применить к любым ситуациям. Толкования конституционных текстов меняются, они неодинаковы для гражданских и уголовных дел. На примерах "судебных статей" хорошо видны причины долгой жизни Конституции США, лишь изредка дополняемой поправками.

Второе место среди статутов, регулирующих гражданский процесс в федеральных органах юстиции, занимает разд. 28 так называемого Кодекса Соединенных Штатов (United States Code). Этот Кодекс, насчитывающий пятьдесят разделов, фактически является Сводом законов США. Одни его разделы относятся к числу некодифицированных, т.е. по расположению материала близки к инкорпорации, другие - кодифицированы, т.е. построены по определенной схеме, и осуществляемые конгрессом коррективы прямо направлены на изменение, исключение, дополнение соответствующих статей.

Разд. 28 "Судоустройство и судопроизводство" (Judiciary, Judicial Procedure) кодифицирован. Однако его значение как источника процессуального права не слишком велико. Раздел имеет шесть частей: 1) организация судебной системы, 2) министерство юстиции, 3) должностные лица и служащие судов, 4) подведомственность и подсудность, 5) судебный процесс, 6) отдельные особенности производства.

Части разбиты на главы, главы на статьи (параграфы). Уже из структуры раздела видно, что главное внимание уделено организации судов и управлению ими. Названия двух заключительных частей способны, если не изучить их содержания, ввести в заблуждение. Составляющие их нормы фиксируют всего лишь отдельные и притом разрозненные моменты рассмотрения конфликтов. Специфические черты разбирательства ряда категорий дел (морские, банкротства и др.) помещены в других разделах Свода. Иногда федеральные суды применяют законодательство штатов, на территории которых они расположены.

Но в целом ситуация очень близка к той, которая существует в Англии. А именно - принятых Конгрессом США статутов явно недостаточно для регулирования процесса от начала до завершения. Аналогичен английскому и выход из положения: создание правил (rules) судопроизводства всеми инстанциями, прежде всего Верховным судом США. Это разновидность делегированного законодательства. Правда, здесь есть по сравнению с Англией одна своеобразная черта. Американский президент, главы департаментов и агентств не издают инструкций, приказов, предписаний, направленных на регламентацию деятельности юстиции. Только судьи выступают творцами процедуры отправления правосудия. Такой вывод был сделан из доктрины разделения властей, формально закрепленной Конституцией США.

Согласно § 2071, 2072, 2075 и 2076 разд. 28 Свода законов США Верховный суд США компетентен устанавливать правила производства для всех звеньев правосудия федерации, а также правила рассмотрения дел о несостоятельности и нормы института доказательств. Каждый первоначальный проект или предложения об изменении уже действующих правил направляются конгрессу и по истечении определенного срока (обычно 90 дней, для доказательственных норм - 180 дней) вступают в силу, если иное не будет предусмотрено специальной резолюцией палаты представителей или сената. С указанного момента положения любых законодательных актов, противоречащие правилам, не должны применяться.

Юридическая сила разрабатываемых Верховным судом предписаний общего характера дополнительно подчеркивается тем, что они публикуются для всеобщего сведения в Своде законов. Так, в приложениях к разд. 28 содержатся Федеральные правила гражданского процесса (Federal Rules of Civil Procedure) 1936 г. для районных судов, Федеральные правила апелляционного производства (Federal Rules of Appellate Procedure) 1967 г., Правила Верховного суда США (Rules of the Supreme Court of the United States) 1980 г., правила для различных специализированных судебных учреждений, Федеральные правила о доказательствах (Federal Rules of Evidence) 1975 г.

Регламентирование деятельности английских и американских федеральных судов в принципе осуществляется аналогичными методами, поскольку в обеих странах делегированное законодательство играет ведущую роль. Однако есть и различия. На первый взгляд они носят чисто количественный характер. В США любой из названных актов содержит не более ста статей, тогда как английские правила судопроизводства - во много раз больше.

Правда, при сопоставлении объемов нужно учитывать, что все районные и апелляционные суды имеют разработанные ими только для себя правила (§ 2071 разд. 28 Свода законов США). Они создаются с учетом рекомендованных стандартных образцов, не должны противоречить актам более высокого ранга, в большей части регулируют технические аспекты делопроизводства, хотя иногда разрешают и существенные вопросы (например, уменьшение числа присяжных заседателей с 12 до 6 человек).

Но местные правила невелики и не изменяют кардинально пропорций между объемами подзаконных нормативных материалов в двух государствах. А отсюда вытекает различие качественного содержания. Конкретно оно сводится к значительному расширению прецедентного метода регулирования федерального гражданского процесса в США и, как следствие, к его усложнению и большей неопределенности.

Таким образом, заложенная Верховным судом США еще в XIX в. традиция разрабатывать относительно небольшие регламенты для федеральных органов юстиции продолжает существовать, причем на принципиально новой основе. В те далекие времена такое положение объяснялось преимущественно юридическими мотивами: раздельными порядками рассмотрения конфликтов, разрешаемых по нормам общего права (common law) и по нормам права справедливости (equity), широким использованием законодательства штатов. Затем эти мотивы исчезли. Но на современном этапе отсутствие рационально детализированной процедуры и, более того, нормативно закрепленных гарантий судебной защиты нарушенных интересов вполне отвечает сущности правовой надстройки ведущей империалистической державы.

Не следует, однако, упрощенно и однозначно трактовать проблему источников американского гражданского судопроизводства. В.И. Ленин указывал, что важно "...не забывать основной исторической связи, смотреть на каждый вопрос с точки зрения того, как известное явление в истории возникло, какие главные этапы в своем развитии это явление проходило, и с точки зрения этого его развития смотреть, чем данная вещь стала теперь". А исторически право США на первых этапах после завоевания независимости гораздо интенсивнее развивалось на уровне штатов, обладавших тогда значительной самостоятельностью по отношению к центральной власти.

Как известно, каждый штат располагает индивидуальной системой органов правосудия и нет даже двух абсолютно тождественных структур, хотя попытки стандартизации предпринимались неоднократно и имели некоторый успех. Теоретически обычно, если не идет речь о конкретном штате, оперируют моделями обобщающего плана. Применительно к осуществлению правосудия по гражданским делам чаще всего выделяют четыре категории судов: 1) низшие (мировые, муниципальные, малых исков и т.п.); 2) суды первой инстанции (их можно приравнять к федеральным районным); 3) промежуточные апелляционные суды (в более крупных штатах); 4) высший суд штата. Именно в этих учреждениях разрешается подавляющее большинство юридических конфликтов, а именно свыше 80%.

Нужно отметить наличие у каждого штата конституции, где в большем или меньшем объеме регулируются отдельные вопросы судоустройства и судопроизводства. Толкование такого рода норм осуществляется методами, аналогичными толкованию норм Конституции США.

Но главное в другом. Среди идей французской буржуазной революции, получивших немалое распространение в Северной Америке, была идея кодификации законодательства, известно одобрительное отношение заокеанских юристов к французскому гражданскому кодексу 1804 г. Так или иначе в 1848 г. законодательным собранием штата Нью-Йорк был одобрен первый в стране гражданский процессуальный кодекс (так называемый "кодекс Филда"). Он послужил стимулом и образцом для других штатов, постепенно затем принимавшим свои акты аналогичного типа. Их наименования были различными и с течением времени менялись даже внутри отдельных штатов (гражданские процессуальные кодексы, акты о судебной процедуре, законы о гражданском судопроизводстве и т.п.). Но по порядку утверждения, структуре расположения материала, наконец, объему (например, в Калифорнии ГПК 1872 г. насчитывает не менее двух тысяч параграфов, Кодекс о доказательствах 1965 г. - до тысячи) - это кодексы. Правда, по сравнению с ГПК континентальных стран Западной Европы они имеют своеобразные черты, присущие законодательству государств, где распространены идеи общего права. Наряду с нормами более общего характера здесь немало излишне детализированных статей, закрепляющих конкретные прецеденты.

Несмотря на обширные гражданские процессуальные статуты в американских штатах по аналогии с федерацией есть подзаконные правила судопроизводства. Их разрабатывают высшие суды штатов, собрания судей, отдельные звенья судебной системы и т.п. В штате Нью-Йорк в 1962 г. был утвержден своеобразный акт под названием "Законы и правила гражданского процесса" ("Civil Practice Law and Rules"). В него вошли нормы из ранее действовавших законов, обозначенные как параграфы (sections), и нормы из общих правил судопроизводства, именуемые правилами (rules). Первые может отменять или изменять лишь легислатура штата, вторые - также и конференция судей штата.

Третья разновидность источников, регулирующих работу органов юстиции США, - прецедентное право. Нет надобности повторять уже сказанное применительно к английскому процессу относительно главных черт этого источника вообще и в области отправления правосудия в частности. Но для США характерны некоторые существенные особенности, которые заслуживают внимания.

Прежде всего, неодинакова роль прецедентов в процессуальном праве федерации и штатов, она находится в обратной пропорции к объему статутов и делегированного законодательства. Как уже было отмечено, федеральные нормативные акты относительно невелики, по сравнению с кодексами штатов имеют больше пробелов, которые заполняют прецеденты. Однако на современном этапе развития общества в США, равно как и в Англии, изменение старых или образование новых процессуальных институтов и форм, сколько-нибудь значительных по содержанию, осуществляется только нормативными актами.

Далее. Для США характерна практика издания многочисленных сборников решений, определений, постановлений судов многих инстанций по конкретным делам. В этом потоке, образующем безбрежный океан опубликованных судебных актов, большинство из них каких-либо новых прецедентных норм не содержит, хотя не исключена возможность нюансов толкования исходя из специфики отдельных жизненных ситуаций. Из создаваемых прецедентов, естественно, только часть относится к отправлению правосудия. Но переработка и систематизация такой обширной, непрерывно поступающей информации даже с помощью различных справочников, указателей, индексов, не под силу адвокату, действующему в одиночку. Всегда есть угроза неожиданного извлечения противником прецедентной нормы, способной изменить ход процесса.

Еще одна особенность судейского нормотворчества, захватывающая также процессуальное право, вытекает из федерального устройства США, дуализма юридической системы и некоторых других причин. Проблема в недостаточной точности регламентации вопроса о пределах обязательности прецедентов, создаваемых одними инстанциями для других. Должны ли суды любого штата безоговорочно применять нормы, сформулированные судами федеральными или иного штата? Как надлежит относиться судьям федерального апелляционного округа к решениям судей из других округов? На эти вопросы нет четких однозначных ответов, даже когда речь идет о применении одних и тех же или полностью тождественных статей законодательства. Иногда прецедент считается безусловным (например, толкование судами штата статутов данного штата о подсудности гражданских дел). Но для гораздо большего числа случаев используется категория так называемой "судейской вежливости", т.е. деятелям юстиции нужно с уважением оценивать выводы своих коллег, хотя следовать им не обязательно. Результатом является неопределенность практики.

И, наконец, последний момент. Все более значительную неопределенность и непредсказуемость процессуальных действий рождает правило о несвязанности судебных органов собственными ранее вынесенными решениями. Если в Англии от своих прецедентов может отступать лишь палата лордов, то в США подобного рода полномочием наделены все судебные инстанции. Значит, у заинтересованных лиц всегда сохраняется потенциальная возможность убедить суд первой или вышестоящей инстанции изменить точку зрения по какому-либо вопросу производства. Но для реализации такой возможности нужны хорошие аргументы, учет тенденций практики и даже личных качеств конкретных судей. Это способен сделать лишь опытный адвокат. Расшатывание стабильности прецедентного права идет также по линии уклонения судов от следования предписаниям высших инстанций, включая Верховный суд США, под предлогом особенностей данного случая или с помощью других уловок. Исследователи отмечали подобного рода явления по делам, связанным с расовой дискриминацией, особенно в южных штатах страны.

Франция - страна, на территории которой было рецепировано римское право, что повлияло на характер форм закрепления юридических норм, выдвинув на первое место кодексы. Ныне действующая Конституция 1958 г. содержит немного положений о судоустройстве и судопроизводстве, хотя изложенные здесь принципы независимости судей, их несменяемости, а главное, назначаемости нельзя считать малозначительными.

После революции 1789 г. в полном соответствии с историческими закономерностями развития человечества государственную власть захватила крупная французская буржуазия. И она быстро начала закреплять свою власть юридически. Так возникла серия кодексов начала XIX в. Наибольшее значение имел ГК 1804 г., часто именуемый Кодексом Наполеона. Именно о нем Ф. Энгельс писал: "Чистое, последовательное понятие права революционной буржуазии эпохи 1792-1796 гг. фальсифицировано во многих отношениях уже в Кодексе Наполеона... Но это не мешает тому, что Кодекс Наполеона является тем сводом законов, который лежит в основе новых кодификаций во всех частях света". Именно путем фальсификации буржуазия "...в Code civil мастерски приспособила к современным капиталистическим условиям старое римское право - это почти совершенное выражение юридических отношений, соответствующих той ступени экономического развития, которую Маркс называет товарным производством..."*(

19) Несравненно меньшее значение имел гражданский процессуальный кодекс Франции 1806 г. Конечно, он отвечал интересам победившего класса капиталистов, однако с юридической точки зрения, по оценкам исследователей, был самым слабым из всех наполеоновских кодификаций. Критики указывали на архаичность ряда его положений (особенно норм института доказательств), порожденную заимствованием процессуальных ордонансов времен Людовика XIV (1667 г.), а также неполноту, которую нужно было восполнять дополнительными законами (например, о кассационном обжаловании). Тем не менее, ГПК, насчитывавший более тысячи статей, в течение полутора веков действовал почти без изменений, немногочисленные коррективы носили частный характер.

Перемены начались с 1958 г., когда возглавляемая президентом Шарлем де Голлем администрация без участия парламента приступила к реформе судоустройства и судопроизводства. Правительственными декретами осуществлены изменения системы органов юстиции и их деятельности по рассмотрению гражданских дел, которые привели к изданию нового ГПК 1975 г. и Кодекса судоустройства 1978 г. Не затрагивая деталей и промежуточных модификаций, можно наметить основные направления развития французского законодательства.

Ликвидация мировых судов, рожденных революцией 1789 г., и замена их сокращенным количеством трибуналов отдалила правосудие от трудящихся как территориально, так и в плане усложнения, формализации процедуры разрешения споров. Не случайно эту новеллу критиковала демократическая общественность. Но правительство выиграло. Избиравшихся и менее зависимых от административной власти мировых судей заменили судьи-чиновники, назначаемые и повышаемые по службе согласно табели о рангах президентом, подчиняющиеся дисциплине и ответственные за ее нарушения перед Высшим советом магистратуры (ст. 65 Конституции). Прямое и косвенное воздействие правительства на юстицию возросло.

Законодательные новеллы отразили присущую современному империализму тенденцию расширения вмешательства государства во все области жизни общества. Гражданские суды наделены дополнительными полномочиями, усиливающими их власть и расширяющими рамки дискреционного усмотрения. В частности, это относится к сфере действия начала состязательности, т.е. собирания и исследования доказательств. Однако для данного случая, равно как и для других, остается неизменным руководящее правило о том, что нельзя отождествлять формулируемое нормой положение и его фактическую реализацию. Конкретнее говоря, собственная инициатива и активность французских судей выглядят на практике скромнее, чем может показаться при догматическом изучении статей законов. С другой стороны, было бы ошибкой недооценивать потенциальной силы такой инициативы, которая способна проявить себя и в конкретных процессах, и при общей критической ситуации для страны в целом или ее регионов.

Еще одна черта реформ связана с эскалацией правосудия империалистического государства в направлении сокращения процессуальных гарантий защиты прав заинтересованных лиц. К примеру, расширен круг случаев, когда запрещено апелляционное обжалование решений по делам, где сумма спора не достигает установленного лимита; резко возросли штрафы за "недобросовестную" жалобу, причем определение недобросовестности отдано на усмотрение судебных инстанций.

Наконец, модернизация процессуального права имела целью его юридико-техническое совершенствование. Это приведение ГПК, его положений и терминологии в соответствие с нормативными актами других отраслей, лучшее распределение материала внутри ГПК (книги, разделы, главы и т.д.), некоторое упрощение слишком запутанных форм (споры о подсудности и др.), аннулирование устаревших конструкций и архаических выражений, восполнение пробелов.

С утверждением 5 декабря 1975 г. ГПК, начавшего действовать с 1 января 1976 г., возникло крайне своеобразное положение. Акт содержал, если исходить из нумерации, 972 статьи, однако номера с 606 по 638 не имели текстов и были зарезервированы для заполнения в дальнейшем нормами о кассационных жалобах. Кодекс состоял из двух книг: общие положения для всех судов и специальные положения для отдельных инстанций, кроме кассационного производства. Одновременно были отменены ст. 1-504 ГПК 1806 г. (да и то за исключением примерно 20 статей) из общего числа 1042 статей, оставшиеся продолжали применяться. В результате сложилось своего рода двоевластие, когда органам правосудия надлежало использовать два равнозначных закона. Для избежания путаницы им дали несколько различные наименования: новый ГПК - Nouveau Code de procedure civil - и старый ГПК - Code de procedure civil (ancient).

Затем началась ликвидация пробелов ГПК 1806 г., а также как бы переливание материала из одного сосуда в другой, причем по мере заполнения нового опустошался старый. Декрет 1979 г. устранил пробел о кассационных жалобах и расширил число статей нового ГПК до 1037 за счет изложения особенностей их рассмотрения. Декрет 1981 г. включал в текст третью книгу "Специальные положения по отдельным категориям дел" (ст. 1038-1441 с сохранением резерва из ст. 1304-1404 для дел о наследовании и завещаниях) и книгу четвертую об арбитраже (ст. 1442-1507). Но еще продолжают действовать содержащиеся в старом ГПК правила об обеспечении иска и об исполнительном производстве с целым рядом изъятий. Таким образом, перестройка центрального процессуального закона Франции растянулась более чем на десять лет, усложняя его применение на практике.

К числу источников, включающих нормы процесса, нужно отнести Кодекс судоустройства 1978 г., зафиксировавший структуру органов юстиции. В настоящее время правосудие по гражданским делам осуществляют на территории Франции суды малой инстанции (tribunal d'inctance), наделенные ограниченной компетенцией в отношении суммы и содержания конфликтов; суда большой инстанции (tribunal de grande inctance), рассматривающие по существу более крупные споры; торговые суды (tribunal de commerce) для претензий, связанных с различной предпринимательской деятельностью; советы прюдомов (conoeil de prud homines), где урегулируются трудовые конфликты; паритетный суд по делам из аренды сельскохозяйственных земель (tribunal paritaire de baux ruraux), судья по вопросам принудительного возмездного изъятия имущества (jude de l'expropriation); апелляционные суды (cour ruraux); Кассационный суд в Париже (Cour de cossation). Декрет 1978 г. регламентирует для перечисленных учреждений (кроме сельских судов) вопросы их компетенции, состава, основных правил деятельности. Здесь же раздел об участии прокуратуры в судебных процессах.

Для Франции, равно как и для других стран, характерно наличие норм судопроизводственного характера во многих актах. Прежде всего, нужно упомянуть кодексы гражданский, трудовой, о сельском хозяйстве и др. Есть также немало других законов, декретов, ордонансов, имеющих статьи о специфических деталях рассмотрения отдельных категорий правовых конфликтов.

Некоторые замечания о судебной практике. Как и в других государствах, практика обнаруживает формы, которые устарели, уже не используются судами, а потому подлежат отмене. С другой стороны, она вырабатывает обычно путем соответствующего истолкования или применения по аналогии действующих норм некоторые новые процедуры, затем фиксируемые законодательством. Иногда имеет место обратный результат, т.е. законодатель запрещает совершать те или иные созданные жизнью или допускавшиеся прежним кодексом процессуальные действия.

Однако главная проблема - обнаружение тенденций развития взаимоотношений внутри судебной системы между ее элементами. Официально французская юриспруденция отрицает доктрину прецедента, постановления высших инстанций по конкретным спорам и вопросам не создают норм, обязательных для нижестоящих звеньев правосудия в аналогичных случаях. Но исследователи реального положения вещей утверждают, что фактически на современном этапе судейское нормотворчество набирает все большую силу. Комментарии к статьям ГПК заполнены ссылками на состоявшиеся ранее решения, они публикуются в различных изданиях. Например, есть специальный бюллетень для актов кассационного суда по гражданским делам. Его выводы как высшего органа по толкованию и применению законодательства широко используются при рассмотрении исков во всех судах. Таким образом, с определенными оговорками практику можно также считать источником процессуального права Франции.

Обзор источников гражданского процессуального права империалистических государств позволяет сформулировать некоторые общие выводы. Эта отрасль права велика, содержит множество норм, одна из причин роста их числа - наличие самостоятельных регламентов для всех подразделений судебной системы, даже если они выполняют аналогичные функции (первая инстанция и т.д.). Количество переходит в качество. Обилие норм, к тому же не всегда одинаково толкуемых судами, затрудняет их изучение, выдвигает на первый план фигуру искусного адвоката. Наряду с чрезмерной детализацией отдельных частей и элементов производства существуют широкие по объему правила, создающие простор для судейского усмотрения. Все осуществлявшиеся правительствами общие или локальные реформы не привели к демократизации юстиции, к сокращению судебной волокиты и расходов, уравниванию шансов спорящих сторон с разными экономическими возможностями.