Административное наказание: его понятие, содержание и цели

Административное наказание: понятие и признаки

Разделяемое нами определение административного принуждения, системы административно-принудительных мер и места в ней административного наказания как исключительного способа реализации государственного принуждения, указанного в административно-правовой норме, предполагает однозначность понятия административного наказания. Между тем термин "административное наказание" обрел свое автономное значение в административном законодательстве недавно (с принятием КоАП РФ), заменив собой правовую категорию "административное взыскание".

На содержательную неточность терминологии "административное взыскание" указывалось еще в ранних трудах ученых-административистов XX в. Например, говоря о недопустимости отождествления наказания лишь с судом, А.А. Жижиленко делал следующий вывод: "...от того, что наказание, положенное по закону за известное преступление... назначается не судом, а иным органом власти, оно не теряет своего характера как наказание". Далее он утверждал, что административные взыскания не являются особым видом наказаний, а есть "то же наказание, лишь назначаемое в особом порядке, так как оно по своему внутреннему содержанию ничем не отличается от всякого иного наказания... все те положения, которые имеют значение для наказания вообще, должны сохранять свое значение и для административных взысканий". Однако даже в советской справочно-энциклопедической литературе административное взыскание стало трактоваться как мера наказания, применяемая уполномоченными государственными органами или должностными лицами за административное правонарушение.

На современном же этапе отказ законодателя от термина "административное взыскание" различными учеными-административистами объясняется по-разному. М.С. Студеникина причины смены терминов объясняет тем, что "любая мера ответственности обязательно содержит в себе какие-то ограничения или лишение прав и свобод субъекта, привлекаемого к ответственности. Сами же эти лишения или ограничения прав составляют содержание наказания как адекватной реакции государства на совершенное правонарушение". А.П. Шергин, считая, что термин "административное наказание" точнее отражает суть карательной санкции и не создает тавтологической ситуации с законодательной конструкцией "взыскание взыскивается", утверждает, что он более согласуется с названием уголовно-правовой санкции "наказание". В то же время в юридической литературе встречаются и довольно расплывчатые пояснения причин смены терминов, в основе которых лежит абстрактная аргументация, не вносящая ясности в этот вопрос. В частности, Е.А. Котельникова считает, что замена терминов "административное взыскание" на "административное наказание" "по сути соответствует целям и задачам построения демократического, правового и справедливого государства". Другие авторы при анализе причин смены указанных терминов исходят из того, что "законодатель стремился подчеркнуть общественную опасность административного правонарушения". Более развернуто объясняет причину смены терминов Д.Н. Бахрах, акцентируя внимание на том, что "новое название мер административной ответственности, во-первых, лучше раскрывает их карательное содержание и предназначение, во-вторых, подчеркивает их связь и близость к мерам уголовной ответственности, в-третьих, отражает общие черты этих видов ответственности", к числу которых он относит: "применение карательных санкций (1) за совершение правонарушения, составы которых четко закреплены законами (2), только субъектами публичной власти (3) к лицам, которые не находятся от них в служебной зависимости (4)".

В свою очередь, Ю.С. Адушкин, раскрывая интегративные причины смены терминов, пишет о том, что:

• это в полной мере позволяет распространить на них общий режим международных стандартов механизма защиты прав и основных свобод человека, предполагающего универсальную трактовку правовой категории "наказания" ввиду несовпадений и других особенностей регулирования в национальных правовых системах оснований и процедур применения уголовных и административных санкций;
• меры административной ответственности, став "наказаниями", логично вписываются в сферу действия конституционного запрета жестокого и унижающего человеческое достоинство наказания;
• определением "наказательной" природы административно-деликтных санкций создана база для изменения по ряду параметров концептуальных и законодательных подходов к соотношению административной и уголовной ответственности, часто являющейся по своей сути вариантом усиленной ответственности за однородное (иногда и одноименное) противоправное деяние.

В литературе встречаются и противоположные позиции, в которых критикуется смена терминологии, непоследовательность федерального законодателя в понимании административно-карательных санкций наряду с санкциями в трудовом, дисциплинарном законодательстве, девальвацией идеи обособленности наказаний по уголовному закону и затруднением правоприменения.

Учитывая вышеизложенное и для целей усиления аргументации смены терминологии, добавим, что любой язык - очень рациональная система: если исчезает понятие или явление, исчезает и слово, его обозначавшее. Толковый словарь русского языка определяет слово "взыскание" как переносное со значением "наказание, мера воздействия". Вместе с тем сумма значений производного глагола "взыскать" более велика, чем у слова "наказывать". Она включает в себя не только значения "подвергнуть наказанию", привлечь кого-либо к ответственности", но и значение "заставить уплатить". Таким образом, в русском литературном языке слова "наказание" и "взыскание", так же как и производные от них, идентичны по смысловой нагрузке и используются как синонимы.

Схожая ситуация и в иностранных языках. К примеру, на английский язык слово "взыскание" переводится как penalty, а слово "наказание" - punishment; однако слово penalty не имеет соответствующего глагола, вследствие чего русские глаголы "взыскать" и "наказать" на английский язык переводятся как to punish; во французском языке аналогичное слово русскому "взыскание" - le reconvrement - узкоспециализированный юридический термин; в литературной речи используется la punishion - "наказание", употребляются же эти оба слова с единственным глаголом - punir ("наказывать"). В немецком языке была достигнута наибольшая степень обобщенности исследуемых терминов. Словом "straf" обозначаются понятия "наказание", "взыскание денежных средств", "штраф" (как мера наказания), но это слово употребляется при этом с определенным глаголом, по которому можно определить, о каком конкретном виде наказания идет речь в данном случае. Отсюда наличие в различных языках равнозначных понятий можно объяснить сходством исторического развития явлений, вызвавших их к жизни, - административного и уголовного права. Таким образом, смена терминов в КоАП РФ неслучайна. Она во многом вызвана также необходимостью обеспечения согласованности формы и содержания исследуемой правовой категории, что вполне объяснимо с точки зрения общей диалектики правового регулирования.

Показательным представляется объяснение такой диалектики, данное В. А. Шабалиным. Он указывает, в частности, что "общая диалектика правового регулирования в своей сущности - это диалектика формы и содержания. Содержание - реальные общественные... отношения в конечном итоге "управляют" правовой формой. Но эта последняя... не инертна, не пассивна по отношению к содержанию, а подвижна, динамична, конструктивна".

Однако задача раскрытия сущности административного наказания, его правовой природы лишь на терминологическом уровне не вносит предельной ясности в такой вопрос. Она усложнена отсутствием в юридической науке обстоятельного исследования понятия и признаков административного наказания не столько ввиду новизны этой терминологии, сколько отсутствием вообще в административно-правовой теории и практике достаточной научной проработки категориально-дефинитивного аппарата указанного правового явления. В то же время в правовой науке вопросам исследования природы наказания (пока лишь в уголовном праве) уделено и уделяется до сих пор пристальное внимание ученых-юристов, сформирован солидный доктринальный пласт информации, обеспеченный к тому же законодательством. Может быть, это объяснялось относительно большей актуальной востребованностью и эффективностью в социалистической практике уголовно-карательных мер на фоне применения административных взысканий прежде всего как административно-командного рычага (инструмента) воздействия преимущественно на экономические отношения для обеспечения повсеместных потребностей социалистического государства. Смена же ценностных ориентиров российского общества, получивших в конце XX в. воплощение в государственно-правовой идеологии, потребовала изменения национального законодательства и затронула сферу отношений, регламентируемых КоАП РСФСР.

Действующий КоАП РФ, по-новому определивший задачи и содержание административно-наказательной политики государства, кардинально изменил назначение административно-карательных мер, придав им иной акцент в деле борьбы с административными деликтами. В связи с этим в новых подходах нуждается исследование различных аспектов проблемы административного наказания: сущности и содержания административного наказания, его функциональных возможностей и целей, а также самого определения понятия административного наказания в законе и в теории права.

Понятие административного наказания в отечественном административном законодательстве впервые дано в ст. 3.1 "Цели административного наказания" КоАП РФ. Анализируя данную статью, можно сделать вывод о том, что все дискуссии о понятии административного наказания велись через содержание целей административного наказания. Это имеет место из-за того, что авторы закона два самостоятельных понятия (определение административного наказания и его цели) рассматривают как одно понятие. Данное в КоАП РФ понятие административного наказания (как говорилось ранее) терминологически несущественно отличается от понятия административного взыскания, закреплявшегося в КоАП РСФСР, что дает право с некоторой долей условности говорить о преемственности дефиниции исследуемой правовой категории и возможности анализа дореформенной административно-правовой литературы.

В административно-правовой литературе понятие административного наказания (взыскания) используется в самых различных значениях:

• как реакция государства на совершенное административное правонарушение;
• мера ответственности за административное правонарушение;
• санкция за совершение административных проступков или как применение государством предусмотренных в административно-правовой норме карательных (штрафных) санкций к правонарушителям;
• выражение отрицательной оценки государством совершенного правонарушения и самого правонарушителя;
• кара, т.е. причинение виновному в совершении административного правонарушения определенных страданий, лишений и т.д.;
• вид административного принуждения или принудительная мера государственного воздействия на нарушителя соответствующих административных правил и т. д.

Представляется, что каждое из указанных значений, раскрывая особую грань, особое свойство такого разностороннего явления, как административное наказание, высвечивает его разные оттенки и имеет право на существование, теоретически может быть отражено в понятии административного наказания или даже принято за основу при его определении. Но ввиду того что каждое явление обладает своей особой сущностью, которая должна найти отражение в определении, среди приведенного многообразия значений и свойств административного наказания должно быть выделено стержневое, отражающее сущность данного понятия, его наиболее важные, характерные свойства, которые определяют смысл существования административного наказания, его предназначение и роль в жизни общества.

Вместе с тем закон определяет административное наказание как установленную государством меру ответственности за совершение административного правонарушения (ч. 1 ст. 3.1 КоАП РФ). Из указанного определения можно выделить несколько признаков административного наказания, выводимых не столько путем текстуального прочтения, сколько путем логико-юридического, научного и системного осмысления его дефиниции. Соответствие понятия "административное наказание" требованиям логики обусловлено тем, "чтобы любое понятие, - как точно замечает С.Н. Братусь, - было адекватно своему содержанию, чтобы понятия разграничивались по своим отличительным сущностным признакам". Из такого подхода следует, что административное наказание, как и всякая другая правовая конструкция, представляет собой наиболее высокую правовую абстракцию, охватывающую ряд однопорядковых понятий низшего уровня (в нашем случае это виды административных наказаний) и выявляющую главное, особенное и существенное в этих понятиях. Смысл правовых конструкций Д.А. Керимов видит в том, что "соответствующие понятия объединяются в единое целое, на основе которого посредством дедукции делаются логические выводы, применимые к понятиям низшего порядка". Поэтому исходя из закона гармонии, взаимосвязи и взаимообусловленности социальных явлений учитывается совокупный характер дефиниции "административное наказание", формируемый на основе общего знаменателя, выводимого из предикатных характеристик видов административных наказаний.

Учитывая то, что КоАП РФ - закон, положения которого состоят в системном единстве, следует заметить также, что решающее воздействие на дефиницию административного наказания оказывает ряд других законоположений общерегулятивного (принципиального) значения. К таким, в частности, можно отнести положения гл. 1 и 2 КоАП РФ, определяющих задачи и принципы законодательства об административных правонарушениях, общее содержание и характер административно-карательной политики Российского государства. Причем за основу характеристики административного наказания берется также и учет его места в системе административно-принудительных мер как отраслевой совокупности средств государственного принуждения.

Таким образом, из понятия административного наказания, данного в КоАП РФ, можно выделить следующие признаки:

• административное наказание есть установленная государством мера ответственности;
• административное наказание применяется лишь за совершение административного правонарушения;
• административное наказание может быть применено только к лицу, признанному виновным в совершении административного правонарушения;
• административное наказание есть кара, которая заключается в обусловленном им лишении или ограничении прав и свобод правонарушителя;
• административное наказание всегда носит личный характер и не должно затрагивать интересы третьих лиц;
• административное наказание применяется широким кругом органов и должностных лиц, уполномоченных рассматривать дела об административных правонарушениях;
• административное наказание всегда влечет последствие, при котором нарушитель и после исполнения административного наказания считается подвергнутым такому наказанию.

Все перечисленные признаки административного наказания являются собственно административно-правовыми. Кроме того, следует оговориться, что они носят условный характер, поскольку связаны между собой внутренней связью и на практике реализуются вместе и одновременно (особенно первый, второй, третий, четвертый и пятый). Процессуальные аспекты применения административных наказаний, частным выражением которых выступают, например, вопросы административного судопроизводства либо характера административных дел, являются немаловажным компонентом административно-наказательной политики государства и существенной гарантией прав и свобод участников производства по делам об административных правонарушениях. Однако подразумевающий это шестой признак носит скорее административно-процессуальный характер и на суть исследуемого явления не влияет, хотя и выражает особый differentia specifica характер применения как отдельных административных наказаний, так и в целом административных наказаний в сопоставлении с мерами иных видов юридической ответственности. Последний (седьмой) признак является последствием исполненного (примененного) административного наказания, само административное наказание, его содержание он не раскрывает, но тем не менее является его неотъемлемой частью.

Первый признак - это установленная государством мера ответственности. Необходимость сосредоточения механизма административно-правового воздействия и прежде всего административных наказаний в руках государства очевидна и вытекает из публично-правовой характеристики юридической ответственности в целом. В административно-правовой литературе данный тезис никем и никогда не оспаривался, что является вполне закономерным. Тезис о том, что "административное наказание установлено государством", имеет как формальную (поверхностную), так и содержательную (сущностную) ценность.

Формальный признак означает, что административное наказание как вид административного принуждения устанавливается законом об административных правонарушениях, который принимается законодательными органами государства. Придавая вопросу установления административных наказаний уровень законодательной регламентации, законодатель преследовал цель исключить имевшие место в прошлом случаи установления административных взысканий "оперативными" актами, т.е. нормативными правовыми актами органов управления подзаконного характера.

Его воспроизведение в самой дефиниции "административное наказание", кстати, не обязательно, тем более что оно не только бы взаимоисключило такое указание, как "устанавливается государством", но и чрезмерно формализовало и обеднило бы роль государства в установлении административных наказаний, что составляет уже более содержательную, нежели формальную, ценность.

Вместе с тем и вопрос законодательного регулирования института административных наказаний решен в действующем законодательстве более организованным, систематизированным образом. Согласно Конституции РФ административное и административно-процессуальное законодательство относится к совместному ведению Российской Федерации и субъектов РФ (п. "к" ч. 1 ст. 72). Отсюда следует, что законодательное регулирование вопросов совместного ведения осуществляется на двух уровнях государственной власти: федеральном и региональном (субъектном). Последовательное разграничение предметов ведения и полномочий в пределах совместного ведения Российской Федерации и субъектов РФ осуществляется федеральными законами и договорами о разграничении предметов ведения и полномочий (ч. 3 ст. 11, ч. 2 ст. 76 Конституции РФ). Федеральным законом, призванным разграничить компетенцию Российской Федерации и субъектов РФ в пределах их совместного ведения, является КоАП РФ, который с первой же статьи определил, что законодательство об административных правонарушениях состоит из КоАП РФ и принимаемых в соответствии с ним законов субъектов РФ об административных правонарушениях (ч. 1 ст. 1.1). КоАП РФ определил также, что вопрос установления перечня видов административных наказаний и правил их применения относится к ведению Российской Федерации (п. 2 ч. 1 ст. 1.3). Таким образом, ч. 1 ст. 3.2 КоАП РФ установлен исчерпывающий перечень административных наказаний, которые могут быть применены за совершение административного правонарушения. Административное наказание можно считать установленным государством с формальной точки зрения, если оно установлено законодательным органом государства, в надлежащей форме, т. е. законом, в предусмотренном законом порядке и введено в действие в соответствии с действующим законодательством.

С содержательной же стороны административное наказание может считаться законно установленным только в том случае, если законом зафиксированы так называемые существенные элементы правоограничения. Существенные элементы правоограничения указывают, по сути, на то, что административное наказание:

• устанавливается и применяется государством в общественно значимых интересах;
• применяется только от имени государства;
• содержит четко определенный объект (объекты) ограничений с указанием количественных пределов (максимального, а в необходимых случаях и минимального) вмешательства в правовой статус нарушителя;
• выражает характер не какой-либо, а именно административной ответственности, что, впрочем, обеспечивается и рядом других присущих административным наказаниям признаков.

В сущности, административное наказание как прерогатива государства выражает прежде всего официальную государственную оценку административных деликтов и лиц, их совершающих. В связи с этим административное наказание есть государственное порицание лица, совершившего административное правонарушение. Однако государственный характер административного наказания означает также и то, что оно устанавливается и применяется государством в общественно значимых интересах, т.е. в интересах хотя и государства, но проистекающих из общественной необходимости. Собственно общественно значимые интересы - это не такие интересы, которые превалируют над частным лишь количеством придерживающихся их лиц. Общественно значимые интересы выступают усредненным выражением, общим знаменателем частных интересов, т.е. юридически значимой формой их объективации. Иными словами, это совокупность тех же частных интересов, но детерминированных наиболее общими предпосылками (причинами) социального существования субъекта, а не сугубо односторонними его личными притязаниями. Будучи закрепленными в юридических источниках права, начиная от Конституции РФ и заканчивая законами, общественно значимые интересы получают нормативное выражение.

Такие притязания, конечно, могут иметь силу общепризнанного обстоятельства, но и их юридическое значение усреднено тем, что их мера (измерение) предельно связана как с объективно минимальными - природно-присущими и необходимыми потребностями лица, так и объективно максимальными - субъективно-присущими, но не нарушающими меру (аналогичную свободу) частных притязаний других индивидов, потребностями этого же лица (а именно когда притязания (возможности) одного лица очерчиваются притязаниями (возможностями) другого, но при этом таковые признаются субъективно и (а не или) объективно присущими). О диалектике субъективного и объективного в понятии интереса см.: Здравомыслов А.Г. Проблема интереса в социологической теории. Л., 1964. С. 6 - 7; Керимов Д.А. Потребность, интерес и право // Правоведение. 1971. N 4. С. 100 - 103; Матузов Н.И. Личность. Права. Демократия. Теоретические проблемы субъективного права. Саратов, 1972. С. 210.

На конституционном уровне общественно значимые интересы закреплены с тем, чтобы определить круг основополагающих обязательств государства и служат целями, определяющими смысл, содержание и приоритетные направления деятельности государства. В русле административно-деликтной сферы руководящую роль играют конституционно значимые цели деятельности государства по ограничению прав и свобод человека и гражданина, в том числе посредством установления и применения административного наказания. Они закреплены в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ. На отраслевом (административно-деликтном) уровне общепризнанные интересы или конституционно значимые цели закрепляются в задачах законодательства об административных правонарушениях (ст. 1.2 КоАП РФ) и предопределяют цели применения административного наказания (ст. 3.1 КоАП РФ).

Как указывает Ю.А. Тихомиров, осознанный общественный интерес становится целью деятельности государства и опосредуется в праве именно как стремление к удовлетворению признаваемых общественных интересов.

Близким по смыслу можно признать положение о том, что любая отрасль законодательства предусматривает достижение позитивных целей (читаем: конституционно значимых) правового регулирования - так называемых задач законодательства.

Не возвращаясь к ранее рассмотренному вопросу о конституционных критериях соразмерности административных наказаний, отметим лишь, что в наиболее общем виде рассматриваемый существенный элемент правоограничения означает, что административное наказание устанавливается и применяется государством лишь в интересах, значение которых в конкретной ситуации превалирует над частным, и в силу прямого указания в законе на то, что требование защиты публичного интереса перевешивает требование недопустимости умаления правовых возможностей лица, а сами такие ограничения должны быть адекватны социально необходимому результату.

Государственный характер административного наказания недвусмысленно свидетельствует также и о публичном характере административного наказания (применяемым от имени государства). Критерий применения административного наказания только от имени государства выражается в применении административного наказания лишь прямо указанными в законе органами, которые наделены правом на ведение производства по делам об административных правонарушениях и применяют административное наказание не от своего имени или в счет удовлетворения собственных, ведомственных интересов, а от имени государства и в общественно значимых интересах. Публичная природа административного наказания включает то общепризнанное отношение к нему государства, которое позволяет рассматривать меру административной ответственности как социально разрешенные уровень и форму государственно-властного вмешательства в права отдельного лица. Отсюда в сугубо публичном значении административное наказание выступает как мера, в использовании которой лежит государственный (публичный) интерес. В то же время как общественный, так и государственный интересы сходятся в том, что применение административного наказания является исключительной компетенцией государства.

Как точно по этому поводу указывается в правовой литературе, публичный интерес подталкивает государство к вмешательству в частные дела, где общая цель однозначна как обеспечение нормального правопорядка в стране.

Вместе с тем очевидно, что указанный критерий призван не только констатировать традиционно функцию государства как гаранта от постороннего (помимо государственного) вмешательства в правовой статус лица, но и обеспечить правовой характер деятельности самого государства в сфере административно-деликтных отношений. В силу именно такого понимания государство в лице его органов должно неукоснительно подчиняться установленным законом целям, задачам, принципам и существенным условиям назначения и применения административных наказаний, что в противном случае сводит как административное преследование, так и смысл привлечения к административной ответственности к нулевому результату.

В контексте какого-либо вида юридической ответственности наказания являются мерами, отражающими характер правового воздействия, его целевое и функциональное предназначение в системе средств государственного принуждения. Административное наказание как мера своими качественными и количественными параметрами выражает суть административной ответственности, влияет на ее признаки, содержание и структуру, в то же время понятием меры административной ответственности охватывается лишь административное наказание как единственно истинное и адекватное проявление характера данной ответственности, без которого и речи не может быть о реализации ею своих функциональных задач.

Говоря об административном наказании как мере ответственности, законодатель подразумевает определенные количественные и качественные пределы такого наказания, нарушение которых не допускается ввиду существенного искажения сущности принудительного воздействия, не отвечающего целям общего административно- карательного принуждения. "Только в рамках наказания как меры административной ответственности, - как правильно замечает Л. А. Калинина, - судья, уполномоченные органы исполнительной власти и должностные лица применяют наказание к конкретному лицу". Отсюда исключительно важное значение имеет следование принципу законности при решении вопроса о наложении административного наказания в части требований, предъявляемых к учету, в нашем случае - материальных положений КоАП РФ, которые, как показывает правоприменительная практика, в ряде случаев не соблюдаются. Такого рода нарушения связаны зачастую с неправильным применением административных наказаний, выходом за пределы санкции правовой нормы посредством превышения либо неправомерного снижения размера конкретной санкции. На недопустимость выхода за пределы санкций статей Особенной части КоАП РФ указывается и в правовых позициях Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ, по сути которых возможность назначения административного наказания ниже низшего предела, установленного санкцией определенной статьи КоАП РФ, не предусматривает; административно-юрисдикционный орган при рассмотрении дела об административном правонарушении или при рассмотрении жалобы на постановление по такому делу вправе смягчить наказание, снизив его размер, но не ниже низшего предела, предусмотренного санкцией соответствующей статьи КоАП РФ.

Вместе с тем региональная судебная практика иногда идет по иному пути. Приведем лишь несколько характерных примеров.

Мировым судьей Ленинского района г. Астрахани вынесено постановление, которым гражданину Д. за управление автомобилем в нетрезвом состоянии было назначено административное наказание в виде лишения прав управления транспортным средством сроком на шесть месяцев. Однако санкцией ст. 12.26 КоАП РФ за данное правонарушение предусмотрено административное наказание в виде лишения права управления транспортным средством на срок от полутора до двух лет.

Постановлением Красноярского районного суда Астраханской области вынесено предупреждение предпринимателю Ф. за совершение нарушения, предусмотренного ч. 3 ст. 14.16 КоАП РФ. Между тем санкцией этой статьи предусмотрено лишь наложение административного штрафа на должностных лиц в размере от 3000 до 4000 руб.

Мировым судьей судебного участка в Бирилюсском районе П. была признана виновной в совершении административного правонарушения, предусмотренного ст. 17.8 КоАП РФ, и подвергнута наказанию в виде штрафа в сумме 700 руб. Между тем законом за совершение данного правонарушения предусмотрено наложение административного штрафа на граждан в размере от 1000 до 1500 руб.; на должностных лиц - от 2000 до 3000 руб..

О подобного рода недостатках в работе судов других субъектов РФ неоднократно указывалось в административно-правовой литературе и в обзорах региональной судебной практики, судебных разъяснениях. Данные примеры свидетельствуют о явном искажении юридического назначения административного наказания, что приводит к деформации самого института административной ответственности.

КоАП РФ определяет также административное наказание как меру ответственности - не всякой, а именно административной. Указание на вид ответственности содержится в ч. 1 ст. 3.1 КоАП РФ. Поэтому административное наказание служит "измерением" административной ответственности лишь тогда, когда оно установлено государством за совершение именно административного правонарушения и включает ограничения прав и свобод лица, не выходящие за пределы минимально и максимально допустимого (общего) уровня административно-карательного воздействия. Выражая общие параметры административно-наказательного воздействия на правонарушителя, административное наказание выступает мерой, завершающей административное преследование, и итоговым показателем административной ответственности. В наиболее общем виде ограничительный показатель административной ответственности определяется собирательно. Знаменателем карательных свойств каждой разновидности административного наказания, пороговыми значениями выступают, с одной стороны, наименее суровое административное наказание - предупреждение (минимальный показатель), а с другой - определенная конкретной санкцией наиболее суровая совокупность видов административных наказаний (максимальный показатель). Тем не менее ощутить ограничительный потенциал административной ответственности на уровне видов административного наказания либо административного наказания вообще практически невозможно, поскольку "чувствительность" административной ответственности за совершение правонарушения проводится федеральным законодателем исключительно в рамках санкции конкретной статьи Особенной части КоАП РФ. Однако из этого не следует, что административное наказание приобретает характер санкции или наоборот.

Это такой максимально предельный потенциал административной ответственности, который возможно ощутить лишь гипотетически единовременным применением к одному и тому же лицу всех соответствующих его административно- деликтному статусу и конкретной санкции административных наказаний на уровне видов, включая прежде всего административный арест, если говорить о физических лицах.

Не касаясь проблемы определения санкции в праве детально, оговоримся, что категории "административное наказание" и "санкция" в ситуации административно- деликтного регулирования расходятся по природе своего существования. Выскажем по этому поводу лишь наиболее значимые и общие соображения.

Административно-правовая санкция представляет собой указание в административно-правовой норме на правовые последствия негативного характера, выраженные в мерах принудительного воздействия, применяемых преимущественно в административном порядке. Административное же наказание представляет собой установленную государством меру ответственности за совершение административного правонарушения, применяемую только к лицу, признанному виновным в совершении такого правонарушения (ч. 1 ст. 3.1 КоАП РФ). Административное наказание получает формальный аспект санкции в результате лишь его правового определения в административно-правовой норме именно как юридического последствия совершенного административного правонарушения. Допустимо, конечно, и то, что наказание и санкция - две стороны одного и того же явления, которое на формальном (теоретическом) уровне воспринимается как составляющая правового предписания, по сути, носящая нормативно- разрешительный характер (т.е. этимологически - само санкционирование), а на материальном (практическом) уровне получает реальное выражение, воплощение в жизнь и материализуется в общих либо конкретных мероприятиях (действиях, условиях). Вместе с тем заметим, что в правовой действительности любое разграничение между административно-правовой санкцией и административным наказанием в известной мере условно, так как административные наказания есть не что иное, как материя, для которой предписывающий характер санкции получает формальное выражение. В силу этого обстоятельства противопоставление указанных правовых категорий оправданно лишь в познавательных целях, как показательна в этом отношении, к примеру, и практика некоторых зарубежных стран. Кроме того, допуская подобное противопоставление, нужно иметь в виду, что административно-правовая санкция и административное наказание - однопорядковые категории, они едины по своей государственно- принудительной сущности.

Напомним также, что по вопросу сопоставления категорий "административная ответственность" и "административное наказание" придерживаемся позиции тех, кто соотносит их как целое и часть (К.С. Бельский, Н.М. Конин, В.М. Манохин). Формула такого соотношения указывает, по существу, на то, что административное наказание следует рассматривать как элемент структуры административной ответственности, как ее итог, результат, статическую и динамическую единицу. Административное наказание как мера своими качественными и количественными параметрами выражает суть административной ответственности, влияет на ее признаки, содержание и структуру. В то же время понимание административного наказания как меры административной ответственности, по сути, категория более высокой абстракции, чем понимание административного наказания в собственном смысле этого слова; при этом степень понимания административного наказания поднимается до уровня его восприятия как категории административной ответственности.

Являясь мерой именно административной ответственности, административное наказание служит известным средством и критерием отграничения административной ответственности от других видов юридической ответственности (уголовная, гражданско- правовая и дисциплинарная). Специализацию административного наказания в системе мер юридической ответственности в наибольшей степени обусловливает набор присущих ему признаков. Специфика административного наказания видится в том, что оно есть установленная государством мера не какой-либо, а именно административной ответственности; применяется лишь за совершение административного правонарушения; представляет собой карательную меру, которая заключается в обусловленном ею лишении или ограничении прав и свобод правонарушителя, не превышающих уровень уголовного обременения; носит личный характер и не затрагивает в отличие от гражданско-правовых мер интересы третьих лиц; применяется широким кругом органов и должностных лиц, уполномоченных рассматривать дела об административных правонарушениях и не находящихся с преследуемым лицом в отличие от дисциплинарных взысканий в отношениях непосредственного подчинения.

На данном этапе резюмируем, что административное наказание в структуре административной ответственности должно выступать в качестве диалектически единой качественной и количественной его составляющей, которая может функционировать как правовая часть целого, воздействующая и соответствующим образом определяющая характер того целостного правового образования (административной ответственности), в составе которого оно (административное наказание) обрело известную "автономность".

Вторым признаком административного наказания является то, что оно применяется лишь за совершение административного правонарушения. Существенная особенность данного признака заключается в том, что он используется наряду с таким основным институтом науки административного права, как административное правонарушение.

Административное правонарушение и административное наказание - это понятия взаимозависимые и взаимообусловленные, что не исключает различия между ними. Административное правонарушение определяется административно-деликтным законом в целях обеспечения правильного и обоснованного применения мер административной ответственности. На такую (определяющую) значимость понятия административного правонарушения одним из первых обратил внимание А.Е. Лунев, который справедливо указывал на необходимость выявления специфического содержания административного проступка, так как "без административного проступка как особого вида правонарушения нет и не может быть административной ответственности". Более того, без законодательной регламентации категории "административное правонарушение" невозможно выявление функциональной роли мер административной ответственности, что может негативно отражаться на обеспечении справедливости при применении законов об административных правонарушениях.

Такую же в принципе позицию занимает В.В. Игнатенко, но применительно к вопросу классификации административных правонарушений и, соответственно, к дифференциации административных наказаний.

КоАП РФ определяет административное правонарушение как противоправное, виновное действие (бездействие) физического или юридического лица, за которое КоАП РФ или законами субъектов РФ об административных правонарушениях установлена административная ответственность (ч. 1 ст. 2.1). В сущности, административное правонарушение - это действие (бездействие), вредное (опасное) для общества и государства, обращенное против его прав и интересов, личных прав и интересов граждан; административное наказание - это мера, сосредоточенная на защите нарушенных прав и интересов. Административное правонарушение и административное наказание, таким образом, связаны между собой как действие и противодействие, как вред и борьба с вредом, как нарушение закона и негативная реакция на такое нарушение. Административное наказание всегда объективно выступает в виде отрицательной реакции государства, общества на совершаемое правонарушение и выражается в активном административно-принудительном воздействии на делинквента негативным образом.

Вместе с тем из понятия административного правонарушения вытекает, что административное наказание представляется выражением того особого отношения, которое возникает между совершившим это деяние и государством. С точки зрения правонарушителя административное наказание является последствием им учиненного с точки зрения же государства мерой, применяемой вследствие совершенного виновным деяния. Таким образом, административное наказание есть выражение юридического (общественно-государственного) отношения, возникающего между государством и правонарушителем, поскольку к области административно наказуемых деяний могут быть отнесены только те деяния, которые изменяют, уничтожают или создают угрозу интересам государства и общества.

Если рассматривать сугубо логический аспект соотношения данных категорий, то следует заключить, что вышеприведенная законодательная дефиниция административного правонарушения содержит четыре признака: общественная вредность деяния; противоправность; виновность; наказуемость, которые признаются в качестве основных и в судебной практике. Интересующий же нас признак - наказуемость деяния, как уже было отмечено, "сопровождает" признак "общественной вредности деяния" и состоит в наличии санкции в структуре каждой статьи Особенной части КоАП РФ. По этому же принципу построено определение понятия административного правонарушения в ст. 2.1 КоАП РФ с той лишь разницей, что оно наделяет статусом формально значимого признака не саму предусмотренность деяния административно- деликтным законом в качестве правонарушения, не наличие в деянии всех признаков состава правонарушения и не соответствие деяния составу правонарушения, а установление указанным законом административной ответственности в виде меры - административного наказания. Из изложенной позиции не следует, что административное наказание является структурной составляющей административного правонарушения; в контексте последнего административное наказание обозначается в лучшем случае как угроза, запрет под угрозой наказания, само собой разумеющаяся возможность - последствие негативного характера. Как правильно в данной связи пишет А.В. Поляков, "правонарушение, как разрыв в континуальности правовых коммуникаций, предполагает ответную реакцию государства".

Вопрос содержания административного правонарушения не является принципиальным, но тем не менее полагаем необходимым дополнить, что в административно-правовой литературе в содержании административного правонарушения некоторыми учеными-административистами выделяются пять признаков: деяние (действие, бездействие), общественная вредность, противоправность, виновность и наказуемость. В последнее время можно встретить в административно-правовой литературе выделение шести признаков административного правонарушения: общественная вредность; административная противоправность; деяние (действие или бездействие); деяние, совершенное физическим или юридическим лицом; виновность; наказуемость.

Следовательно, из логики права вытекает связующее единство правонарушения и наказания: закон с необходимостью связывает с правонарушением наказание; в понятии правонарушения, по существу, подразумевается его противоположность - наказание. То, что составляет содержание правонарушения, - нарушение субъективного и (или) объективного права - выступает одновременно основанием для наказания. В последнем - суть диалектической связи административного правонарушения и административного наказания. А они, будучи самостоятельными понятийными единицами административно- деликтного законодательства, таким образом, взаимодействуют друг с другом в контексте административной ответственности, элементарными и имманентными категориями которой они же и выступают. Говоря иначе, ситуация, при которой у статьи, содержащей состав административного правонарушения, отсутствовала бы связанная с ней санкция, просто немыслима, а о наличии административной ответственности не следует даже и говорить. Аналогичным образом ситуация оценивается и при обратной связи.

К такого рода выводам нас привели размышления Г.В.Ф. Гегеля по поводу логической связи преступления и наказания.

В административно-правовой литературе имеют место также высказывания, по сути, том, что основаниями применения административных наказаний являются не только административные правонарушения, но и так называемые малозначительные преступления (деяния, содержащие признаки преступления), дисциплинарно-административные проступки. Аналогичные воззрения и научные дискуссии имели место и в уголовно-правовой литературе. Такие позиции с научной точки зрения представляются весьма интересными, но, не пытаясь опровергнуть или поддержать их, резюмируем вместе с тем о необходимости понимания соотношения административного наказания с основаниями его применения на принципиальном уровне. В контекст идеальной взаимосвязи административного правонарушения и административного наказания никак не вписываются категории "вероятные", а не "должные". Эти категории- деяния не снимают вопроса об их "упречности" с позиций другого закона либо с позиций морали; степень упречности оговоренных деяний такова, что не всегда требует тех наказаний, которые предписаны более или менее суровым законом формально. О них нельзя говорить также как об административных в чистом виде, хотя административная ответственность и в этих случаях наступает как за административное правонарушение. Исходя из этих общих соображений следует искать наиболее оптимальную форму закрепления (например, малозначительности) в административно-деликтном законе на основе совершенствования юридико-технических приемов отграничения "сопредельных" вопросов правового регулирования.

Третьим признаком административного наказания является то, что оно может быть применено только к лицу, признанному виновным в совершении административного правонарушения. В этом признаке административного наказания реализуются такие принципы административно-деликтного законодательства, как принцип законности (ст.6 КоАП РФ), принцип равенства перед законом (ст. 1.4 КоАП РФ), принцип справедливости (ч. ч. 2, 3 и 5 ст. 4.1 КоАП РФ) и, самое главное, принцип вины (ст. 1.5, ч.и ч. 2 ст. 2.1 КоАП РФ).

Предваряющей вопрос виновной ответственности правонарушителя является субъектная направленность административных наказаний, которой во многом предопределяются характер, структура и содержание мер административной ответственности. КоАП РФ определяет две группы субъектов административной ответственности:

• физические лица - индивидуальный субъект ответственности;
• юридические лица - корпоративный субъект ответственности.

В зависимости от субъектного состава правонарушения законодатель регулирует, а правоприменитель реализует вопросы административной ответственности не без учета статуса субъекта ответственности, его материальной природы и других различий, основанных на объективных характеристиках соответствующего субъекта. Одной из таких характеристик, выступающей одновременно существенным признаком административного наказания, является вопрос виновной ответственности субъекта административной ответственности.

В прошлом небезосновательно было распространено мнение, что в административном праве в отличие от уголовного вина не является обязательным элементом для всех случаев применения административных наказаний. Например, еще русский ученый В.М. Гессен писал, что при "системе административных взысканий наказание теряет характер возмездия за вину, оно становится исключительно устрашающей мерой... Вопрос о субъективности лица при системе административных взысканий никакой роли не играет". А вот в 1950 - 1960-х гг. ученые уже начинают высказывать мнение о том, что в каждом административном нарушении должна быть доказана вина нарушителя, но не без исключений: например, считалось допустимым "наступление административной ответственности без вины".

Виновность - важный признак административного наказания, и он справедливо занял свое место в КоАП РФ, ибо в истории отечественного административного права и практике его применения, как видно из вышеприведенного, имели место случаи, когда этот признак не только отсутствовал (не определялся ), а его просто игнорировали, что приводило к нарушению законности, к попранию прав и свобод граждан. Виновность, на что справедливо указывает Д.Н. Бахрах, - "атрибутивное свойство проступка, существенный признак, обязательное условие наступления ответственности".

Еще в конце первой половины XX в. профессор Б.С. Утевский, анализируя вину в советском уголовном праве, справедливо замечал, что авторы книг и статей по административному праву, говоря об административной и дисциплинарной ответственности, не дают их определения.

Игнорирование принципа виновной ответственности в административном праве можно показать и на примере правового регулирования. В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 11 января 1955 г. "Об ответственности за потравы посевов в колхозах и совхозах" (ВВС СССР. 1955. N 1. Ст. 4) владельцы скота и птицы за потраву ими посевов в колхозах и совхозах подвергались штрафу, хотя виновниками потрав нередко были пастухи и другие лица, под присмотром которых находился скот.

Положения ст. 1.5 и ч. 1 и ч. 2 ст. 2.1 КоАП РФ о принципе виновной ответственности, презумпции невиновности и бремени доказывания, которое возлагается на органы государства и должностных лиц, выражают общие принципы права при применении государственного принуждения карательного (штрафного) характера в сфере публичной ответственности в административном праве, что общепризнано в отечественной административно-правовой доктрине. Научное обоснование вины как необходимого условия деликтной ответственности определяется учением о детерминированности человеческого поведения и свободе воли. Детерминированность признается как предопределенность человеческого поведения объективными закономерностями развития общества, а также совокупностью конкретных социальных условий и субъективных факторов. Вместе с тем объективная и субъективная обусловленность человеческого поведения не исключает возможности выбора в конкретной ситуации различных вариантов поведения. Вина имеет место там, где у человека была возможность выбирать, т.е. различно поступать в одной и той же ситуации, когда "объективно существует более чем один вариант возможного поведения" или, по образному выражению В.Н. Кудрявцева, когда субъект имел "веер возможностей" и, несмотря на возможность выбора среди правомерных и противоправных вариантов, он сознательно избрал вариант противоправного поведения, в силу чего его поведение упречно.

Суть указанного признака в контексте административного наказания состоит в том, что административное наказание может быть назначено при наличии вины лица в совершении административного правонарушения. Это значит, что административное наказание назначается лишь за те действия, которые предусмотрены административно- деликтным законом в качестве административного правонарушения; основанием применения к лицу административного наказания является совершение им общественно вредного деяния, содержащего все признаки состава административного правонарушения. Основным моментом является то, что лицо совершило это деяние виновно и его вина полностью доказана в установленном законом порядке.

Вина - это психическое отношение лица к своему противоправному поведению (действию или бездействию) и его последствиям. В сущности, она означает осознание (понимание) делинквентом недопустимости (противоправности) своего поведения и связанных с ним результатов. Вина как категория духовная, мыслительная интровертивна, и ее самодостаточность не имеет решающего значения для характеристики виновной ответственности личности, как не имеет значения то, позитивную или негативную нагрузку она оказывает на психику лица. Поэтому вина для целей деликтной ответственности обязательно должна иметь имманентную связь с объективной действительностью (реальным деликтом), быть материализованной, т.е. выраженной внешне (экстравертивно) в виде очевидной психоэмоциональной реакции, быть обусловленной и причинно связанной с реальностью. Иными словами, содержание понятия вины как правовой категории определяется внешними процессами, отражением которых она и является.

В.А. Нерсесян высказывал мнение о том, что вина в динамическом смысле "согласуется" с материей и на практике подразумевает доказывание виновности лица путем ее сопоставления с действительностью (преступным фактом), т.е. с определенным общественно опасным деянием.

Вина - это родовое понятие, она охватывает две допустимые формы упречного состояния психики: умысел и неосторожность. Административное правонарушение признается совершенным умышленно, если лицо, его совершившее, сознавало противоправный характер своего действия (бездействия), предвидело его вредные последствия и желало наступления таких последствий или сознательно их допускало либо относилось к ним безразлично (ч. 1 ст. 2.2 КоАП РФ). Закон, таким образом, называет два элемента умысла:

• интеллектуальный, выражающийся в осознании лицом противоправности своего деяния и предвидении его вредных последствий;
• волевой, выражающийся в желании наступления вредных последствий или сознательном их допущении либо безразличном к ним отношении.

В ч. 2 ст. 2.2 КоАП РФ закрепляется форма вины в виде неосторожности: правонарушение считается совершенным по неосторожности, если лицо, его совершившее, предвидело возможность наступления вредных последствий своего действия либо бездействия, но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на их предотвращение либо не предвидело возможности наступления таких последствий, хотя должно было и могло их предвидеть. В данной статье указаны два вида неосторожной вины:

• самонадеянность, когда лицо предвидело вредные последствия своих действий, но без достаточных оснований рассчитывало на их предотвращение;
• небрежность, когда лицо не предвидело таких последствий, хотя должно было и могло их предвидеть.

Понятие вины применительно к административной ответственности юридических лиц имеет иное содержание, чем в тех случаях, когда к административной ответственности привлекаются физические лица. Сущность вины физических и юридических лиц различна, и все попытки свести вину организаций с виной их работников оказывались безуспешными. Однозначно данный вопрос наукой административного права пока не решен. При этом выяснение характера вины в отношении юридического лица через призму умысла или неосторожности представляется беспредметным, поскольку юридическое лицо не обладает рассудком и психикой, присущим физическому лицу. Однако, абстрагируясь от разнообразия научно- дискуссионных взглядов на эту проблему, проанализируем наиболее значимые из них и обоснуем свои рассуждения относительно принципа вины юридического лица.

Например, В.Д. Сорокин считает, что административная ответственность "наступает исключительно за виновные деяния, которые по своей сущности могут применяться только в отношении физических лиц". Другой точки зрения придерживался В.И. Новоселов, размышляя о том, что субъектами административной ответственности могут быть юридические лица, а в исключительных случаях и организации, не являющиеся юридическими лицами.

Для целей сказанного интересна прежде всего правовая позиция Конституционного Суда РФ по поводу виновной ответственности юридических лиц, неоднократно указывавшего в своих решениях, что при осуществлении рассмотрения дел об административных правонарушениях подлежит доказыванию как сам факт соответствующего правонарушения, так и степень вины правонарушителя. Вина является необходимым элементом состава правонарушения, если в самом законе прямо и недвусмысленно не установлено иное. Ответственность, например, в административном праве, где действуют отношения власти и подчинения между государством в лице его органа, заинтересованного в привлечении нарушителя к ответственности, и субъектом ответственности, где неравенство сторон презюмируется, имеет публично-правовой характер, при котором принцип виновной ответственности является особой юридической гарантией от произвола преследующей власти, гарантией соблюдения прав и свобод. Указанные принципы привлечения к публично-правовой ответственности в равной мере относятся к физическим и юридическим лицам, но в то же время Конституционный Суд РФ не дает оценку конституционности ныне содержащегося в КоАП РФ определения вины юридического лица.

Н. С. Малеин утверждает, что юридическая ответственность не может наступать без вины правонарушителя и должна опираться на наличие состава правонарушения, обязательным элементом которого является вина как субъективное основание ответственности. В.Д. Сорокин, например, отмечает, что "наличие вины - обязательный признак административного правонарушения, отсутствие вины исключает признание деяния административным правонарушением, в том числе при его формальной противоправности". Причем такое наличие "не может, - как пишет М.С. Студеникина, - просто предполагаться в связи с одним фактом самого правонарушения. Если лицо не исполнило возложенную на него законом обязанность, нельзя автоматически считать его уже виновным. Вина должна быть точно доказана".

Так, еще Ю.М. Козлов писал, что "убедительные примеры, доказывающие возможность равенства сторон в общественном отношении, складывающемся в сфере государственного управления, подобно равенству в имущественных отношениях, регулируемых советским гражданским правом, в практике административного управления отсутствуют".

В доктрине административного права на определение вины юридического лица оказывают влияние особенности административной ответственности, главной из которых является, как уже указывалось выше, ее публично-правовая характеристика. В административном праве существует дуалистическое понимание вины юридического лица, включающее объективный и субъективный подходы. Объективная вина - вина юридического лица в зависимости от характера конкретного противоправного деяния юридического лица, совершившего и (или) не предотвратившего это деяние, т.е. это вина, обусловленная объективной стороной состава правонарушения. Объективная вина - это вина организации с точки зрения государственного органа, применяющего административное наказание, в зависимости от характера конкретного деяния юридического лица, нарушающего установленные правила. Субъективная вина - отношение юридического лица в лице его представителей (работников, органов управления, должностных лиц и т. д.) к противоправному деянию, совершенному этим лицом. При этом как объективное, так и субъективное понимание вины юридического лица могут быть в равной мере продиктованы соображениями теоретического либо практического удобства.

См.: Адушкин Ю.С. Субъекты административной ответственности: новеллы и проблемы реформированного КоАП // Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях: проблемы административной ответственности в России: Сб. науч. тр. Н. Новгород, 2002. С. 85 - 86; Черкаев Д.И. Административная ответственность юридических лиц // Законодательство. 2001. N 11. С. 54.

См.: Денисенко В.В. Системный анализ административно-деликтных отношений. СПб., 2001. С. 133; Колесниченко Ю.Ю. Некоторые вопросы административной ответственности юридических лиц // Журнал российского права. 1999. N 10. С. 136; Смирнов В.Т. Обоснование деликтной ответственности юридических лиц. Проблемы гражданского и административного права. Л., 1962. С. 271; Солдатов А.А. Проблемы административной ответственности юридических лиц. Краснодар, 1999. С. 241.

Отвергая объективное понимание вины, Л. А. Калинина предлагает в то же время в порядке некоего компромисса определение вины через вину должностного лица, что хотя и облегчает решение ряда практических вопросов, но существенно искажает юридическое значение принципа "non bis in idem", в силу которого недопустима ответственность дважды за одно и то же.

Вместе с тем в административном праве "может" существовать комплексное постижение вины юридического лица, включающее объективный и субъективный подходы. Поскольку понятие юридического лица есть цивилистическое понятие, т. е. объединение физических лиц (коллектив или его представители), ответственность юридического лица - это всегда ответственность за действия физических лиц. Однако это вовсе не означает, что "доказыванию подлежит виновность всех работников, осуществляющих действия от имени организации в целом", либо их "доминирующей воли". В каждом случае исчерпывать круг таких лиц либо его большую часть нет никакой необходимости, поскольку такой практицизм будет несбыточным хотя бы потому, что сама по себе формулировка носит неопределенный (расплывчатый) характер.

К примеру, результатом обозначенной неопределенности представляется трактовка Ю.Ю. Колесниченко "доминирующей воли" не как некой коллективной воли, а как индивидуальной - воли члена администрации, главы единоличного исполнительного органа юридического лица.

Памятуя о равных условиях административной ответственности физических и юридических лиц, полагаем, что правила виновной ответственности физических лиц распространяются на юридических лиц в той степени, в какой эти правила по своей природе могут быть к ним применимы. Вина юридического лица выражается в вине его работников при исполнении ими своих трудовых (служебных) обязанностей. Это вполне объяснимо тем, что деятельность юридического лица неизменно выражается в форме индивидуальных или коллективных актов (деяний) его членов. Исполняя свои конкретные служебные обязанности, работники тем самым реализуют функции данного юридического лица. Стало быть, перед третьими лицами, включая государство, деятельность юридического лица выступает как обезличенная деятельность его работников, и, наоборот, служебная деятельность конкретных работников выглядит как деятельность самого юридического лица, участниками которого они являются. Вследствие этого ответственность за служебные действия работников всегда принимает форму ответственности самого юридического лица.

Данная позиция заимствована из гражданско-правовой литературы и вполне вписывается в административно-правовую характеристику юридического лица.

Е.С. Белинский, к примеру, указывает на то, что деятельность членов юридического лица не автономна и реализуется ими не по собственному убеждению, а по велению правил или иных установок такого лица, его должностных лиц, поскольку они "выполняют свои служебные обязанности... подконтрольны и подчинены ему", в том числе под страхом дисциплинарного воздействия на них.

В принципе, если считать, что только "правомерные действия работников, - как правильно полагает А.А. Тебряев, - суть действия самой организации, а неправомерные действия - это не действия организации, то соответствующие нормы закона были бы лишены всякого смысла". Служебные действия работника, которые он может совершить именно в качестве работника данной организации, должны рассматриваться как действия самой организации.

Таким образом, ответственность юридического лица, как правильно полагает Ю.Ю. Колесниченко, это "всегда ответственность... субституциональная, преломляющаяся через вину физических лиц". Вина сложного людского субстрата обосновывается также и тем, что при административно-деликтных обязательствах нарушается не лежащее на юридическом лице (его коллективе) особое обязательство, а абсолютное право (благо) третьих лиц, природа которого такова, что его может нарушить любой индивид. Поэтому комплексное строение вины юридического лица постижимо на основе анализа структуры его деятельности по ступеням и фазам.

Организация деятельности любого юридического лица как ассоциации физических лиц в идеале построена на основе их слаженного функционирования и в административно-правовом смысле и проявляется в горизонтальных и вертикальных социальных связях. В конструктивном смысле ключевыми участниками таких социальных связей выступают физические лица (работники и должностные лица юридического лица), сами по себе они являются участниками некой иерархической системы социальных зависимостей. Модель социальных связей участников юридического лица в контексте административно-деликтных отношений выстраивает специальную конструкцию "высокоорганизованного соучастия в правонарушении", отличную от уголовно-правового аналога. По мнению Ю.С. Адушкина, в административно-деликтном смысле речь, следовательно, может идти о "непосредственном субъекте административного правонарушения" (работнике, которым фактически исполнено противоправное деяние), "косвенном субъекте правонарушения" (должностном лице, не обеспечившем выполнение подчиненными соответствующих правил) и "корпоративном субъекте" (юридическом лице, не обеспечившем управленческими, кадровыми, контрольными и другими мерами функционирование своей деятельности таким образом, чтобы исключить административные правонарушения со стороны всех вовлеченных в нее должностных и недолжностных лиц)". Из представленной социально-организованной связи участников юридического лица в контексте административно-деликтных отношений просматривается последовательная цепь детерминации, где форма вины каждого участника такой модели может быть различной. Но это лишь характеристика вины юридического лица в призме психического отношения его участников к административному деликту, о которой можно говорить только применительно к человеку, к людям. Следовательно, проведенный анализ лишь первичная ступень, фаза к пониманию вины юридического лица.

Объективная конструкция вины юридического лица выражается в наличии причинной связи между деятельностью юридического лица и ее результатом в виде административного правонарушения при сохранении возможности у такого лица отстаивать свою невиновность. Иными словами, доказыванию в порядке производства по делу об административном правонарушении, совершенном юридическим лицом, подлежит сам факт правонарушения и его причинная связь с деятельностью юридического лица, которая в категорически безусловной общности характеризует виновное отношение юридического лица к совершаемым им деяниям. В связи с этим наиболее наглядным представляется мнение, что "вину юридического лица в совершении административного правонарушения следует понимать как неиспользование юридическим лицом допускаемых и требуемых законодательством условий для выполнения возложенных на него обязанностей, за нарушение которых предусмотрена административная ответственность... неиспользование предоставленных прав и возможностей для устранения причин административного правонарушения". Следовательно, применительно к административной ответственности юридических лиц устанавливается принцип объективного вменения, который не совсем вписывается в конституционную концепцию виновной ответственности публично-правового характера.

Как следует из материалов судебной практики, виновность юридического лица считается установленной, если доказано событие правонарушения и этим лицом не заявлены возражения об отсутствии возможности для соблюдения правил и норм, за нарушение которых предусмотрена административная ответственность либо о принятии всех зависящих от него мер по их соблюдению. Если же данные возражения заявлены, то вина юридического лица может считаться доказанной только в случае опровержения указанных возражений.

Итогом проведенного анализа является конструирование содержания вины юридического лица в контексте административно-деликтных отношений. В основе такого конструирования лежит взаимосвязь и взаимообусловленность объективного и субъективного критериев виновной ответственности публично-правового характера, диалектически выводимая из общего знаменателя значимых характеристик указанных критериев. Причем в основе этого объяснения вины юридического лица лежит учение о формировании воли коллективного образования, не сводящейся к простой сумме индивидуальных воль участников административно-деликтного отношения, а представляющей собой диалектическое соотношение организационной деятельности юридического лица с действиями его правоспособных представителей, которые могут действовать в соответствии с традиционным пониманием вины как умышленно, так и неосторожно. Знаменатель индивидуальных воль есть особая форма вины юридического лица, характеризующаяся таким уровнем абстракции, который сочетает в себе социальные связи всех участников деликта, и соизмеримая с коллективной волей указанного лица. Деликтный аспект этих связей не всегда носит ярко выраженный виновный характер, но их логика основывается на таких абстрактных категориях, как "вероятность", "возможность", "должное" и т.д. Отсюда юридическое лицо признается виновным в совершении административного правонарушения, если будет установлено, что у него имелась возможность для соблюдения правил и норм, за нарушение которых административно-деликтными законами предусмотрена административная ответственность, но данным лицом не были приняты все зависящие от него меры по их соблюдению (ч. 2 ст. 2.1 КоАП РФ).

В связи с этим вызывает нарекание структура санкций ст. 7.28, ч. 1 и ч. 4 ст. 14.17, ч. 2 и ч. 3 ст. 14.24, ст. 18.5, ч. 1 ст. 18.14 и ст. 19.23 КоАП РФ, определяющих юридических лиц как единственных субъектов административной ответственности, так как очевидно, что нести бремя ответственности наряду с ними (исходя из системного толкования ч. ч. 2, 3 ст. 2.1 КоАП РФ и принципов справедливости и разумности в свете современной федеральной административно-наказательной политики) должны и специальные субъекты (должностные лица). По верному высказыванию Я.Е. Парция, "невозможна ситуация, когда руководитель признается виновным, а юридическое лицо - нет, и наоборот", учитывая, что юридическое лицо осуществляет свою деятельность через органы управления, т.е. практически через соответствующих руководителей.

Полагаем, что юридическое лицо, наделяя правом участвовать в организационном обороте отдельных членов коллектива, влекущем возникновение административных обязанностей, возлагает на них и риски, сопутствующие такой деятельности. В частности, физическое лицо, начиная деятельность в качестве руководителя юридического лица, т. е. получая в дополнение к общему для всех физических лиц статусу новые возможности, позволяющие заниматься управленческой деятельностью, направленной на реализацию функций юридического лица, также принимает на себя связанные с ними риски и возможные ограничения, а равно должен нести дополнительные обременения, обусловленные необходимостью следования корпоративным интересам.

Данное определение способно выражать вину как психическое отношение к содеянному, по сути, в опосредованной форме, поскольку очевидно, что последовательность волевых мотивов каждого из участников административного деликта в контексте корпоративной организации не измеряется волей какого-либо одного ее должностного лица, равно как не требуется определение указанных мотивов всех участников такой организации. У всякого правонарушения есть непосредственный исполнитель, однако в структуре социальной корпорации людей его действия носят служебный характер, т. е. осуществляются от имени данной корпорации и согласуются с ее интересами, что не обязательно обусловливается прямолинейными связями.

Таким образом, вина юридического лица в совершении административного правонарушения может верифицироваться на основе диалектически непротиворечивого единства объективного и субъективного критериев, в полной мере характеризующих деятельное отношение юридического лица, его полномочных представителей (должностных лиц и (или) работников), совершивших или допустивших совершение административного правонарушения.

В то же время из изложенного не вытекает возможность применения вины юридического лица в опосредованной форме к индивидуальным субъектам общественных отношений. Однако, к сожалению, в правоприменении встречаются случаи явного нарушения законности и принципа виновной ответственности. Примером этого может служить случай из практики Арбитражного суда г. Москвы. Установив, что у ответчика (индивидуального предпринимателя) имелась возможность для соблюдения правил и норм, за нарушение которых предусмотрена ответственность, суд признал правомерным привлечение его к административной ответственности по ч. 2 ст. 14.16 КоАП РФ. Причем, как следует из формулировки решения, суд признал его виновным и назначил административный штраф, предусмотренный санкцией ч. 2 ст. 14.16 КоАП РФ для должностных лиц. Вместе с тем очевидно, что суд установил вину индивидуального предпринимателя по правилам определения вины юридического лица, что не согласуется со ст. 2.4 КоАП РФ, закрепляющей принцип административной ответственности индивидуальных предпринимателей как должностных лиц. Субъективное же определение вины, данное в ст. 2.2 КоАП РФ, касается всех без исключения категорий физических лиц, действующих в индивидуальном качестве независимо от каких-либо особенностей их публичного или иного правового статуса.

Четвертый признак административного наказания - это то, что оно есть кара, которая заключается в обусловленном им лишении или ограничении прав и свобод правонарушителя. Именно в этом на практике выражается сущность наказания, его содержание. Кара с присущими ей характеристиками - традиционный признак наказания. Карательная характеристика административного наказания важна для целей настоящего исследования постольку, поскольку она не связана (в отличие от других признаков административного наказания) с формальной стороной вопроса, предопределяет формальные критерии такого наказания, выражает его материальную (непосредственную) суть.

Проблема карательной составляющей наказания в юридической науке рассматривается по-разному: наиболее животрепещущий научный спор по данному вопросу выдался в уголовном праве; в административном же праве этому вопросу уделялось довольно скудное внимание. Вместе с тем и в административно-правовой литературе можно встретить различные точки зрения на проблему карательной природы мер административной ответственности, и в сущности они не расходятся с воззрениями представителей научной мысли в сфере уголовного права. Спорные положения сводились к следующему: есть ли кара, какова ее суть и содержание, наказание есть кара или же это средство достижения целей наказания? Кроме того, ученые по-разному определяли понятие ограничений и лишений, которые несет любое наказание, причем каждый вкладывал в эти понятия свой смысл.

Это вынуждает строить свои аргументы в пользу указанного признака на основе использования уголовно-правовой литературы, не исключая при этом особенности кары в административно-правовом смысле.

Одни ученые-юристы признавали, что одной из целей, которые ставит государство перед наказанием (вопрос о том, уголовный или же административный характер оно носит, не принципиальный), является кара. Под карой как целью наказания они понимали причинение правонарушителю страданий и лишений в качестве возмездия за совершенное им правонарушение. Однако подавляющее большинство ученых, в том числе административистов, высказывались решительно против признания кары целью административного наказания. Их доводы сводились к тому, что кара является сущностью наказания, ибо утверждение, что кара является целью наказания, означало бы, что наказание - самоцель. В подтверждение этой позиции ими приводился также аргумент, что кара является элементом содержания наказания и служит средством реализации стоящих перед ним целей, поэтому сама она не может быть признана целью такого наказания, иначе "цель наказания смешивается со средством, необходимым для ее осуществления". Примечательно также и то, что некоторыми учеными сущность наказания не сводится к каре и в то же время сама кара не причисляется к целям наказания. Таковы в общих чертах две различные позиции ученых-юристов, на одну из которых вынужден становиться каждый рассматривающий проблему признаков того или иного наказания.

Мы солидарны с мнением тех авторов, которые считают кару сущностью, неотъемлемым свойством наказания. Рассматривая кару лишь как цель наказания, в итоге лишаем ее практически самого главного - содержания, сущности - правоограничивающего качества, поскольку именно кара заключается в лишении или ограничении правонарушителя тех или иных благ. Между тем такое понимание наказания пока представляется зыбким и не доведенным до логического конца. Такой подход явно нуждается в уточнении и усилении, для чего прежде всего следует провести соотношение понятий "кара" и "наказание". Не вдаваясь в глубокие лингвистические перипетии такого соотношения, позволим себе ориентироваться на основательный анализ данного вопроса, проведенный В. К. Дуюновым.

Синонимия (в строгом смысле) соотношения категорий "наказание" и "кара" (как отглагольные существительные, производные от различных глаголов) свидетельствует о том, что эти категории близки по значению, но не тождественны: существительное "кара" произошло от глагола "корить" - укорять, упрекать, порицать, позорить кого-то за что- либо и в своем первоначальном и истинном смысле как существительное значило "осуждение", "порицание", "упрек" ; существительное "наказание" производно от глагола "наказать" в значении "давать наказ, приказ, приказывать строго, повелевать, предписывать, велеть" конкретному лицу (лицам) вести себя назначенным образом. В ретроспективном значении (в сфере ответственности) глагол "наказывать" означал "подвергать кого-либо наказанью, налагать взысканье, карать, взыскивать за вину". В современной справочно-лингвистической литературе слово "кара" употребляется уже как наказание, возмездие, а слово "наказание" - как воздействие (воздаяние) на совершившего правонарушение. Иными словами, как отмечает В.К. Дуюнов, кара - осуждение, упрек, порицание виновного за содеянное, а наказание - это внешнее проявление кары, одна из форм, в которой кара реализуется; кара - сущность, внутренний смысл наказания.

Таким образом, наказание представляет собой форму, в которой кара проявляется как средство, свойство такого наказания. Между тем как в количественном, так и в качественном значениях кара не всегда должна пониматься как причинение страданий. Безусловно, кара причиняет лицу, привлеченному к ответственности, обусловленные ограничения и лишения, а это вызывает и определенные страдания. Однако вопрос о негативной составляющей любой меры ответственности решающим образом, как представляется, воздействует не столько на характер такой меры, сколько даже на ее отраслевую принадлежность.

Отвечая перед государством в пределах причиненного общественным отношениям ущерба, правонарушитель, может быть, и испытывает какие-либо страдания, но такие страдания во многом субъективны. Объективно, абстрагируясь от argumentum ad hominem (психологического аспекта личности), правонарушитель, разумеется, осознает (дает себе отчет) тот факт, что он ограничивается или лишается в первую очередь тех же благ, которые были объектом его противоправного посягательства, и, значит, испытывает те же страдания, которые испытывал так называемый объект его посягательства. Но такие страдания не являются страданиями в объективном смысле, если заведомо известно, что нарушитель не имел во всяком случае права на те блага, которые были им присвоены посредством правонарушения. В то же время нарушитель не лишается того, в чем бы зиждился его законный собственнический интерес, и в действительности же лишается лишь тех привилегий, выгод, которые были им присвоены в результате правонарушения, т. е. незаконно. Отсюда он осознает или объективно должен осознавать, что лишается того, рассчитывать на которое он и не имел права, иными словами, не лишается чего-либо в правовом смысле, а значит, не испытывает и не должен испытывать страданий. Иначе говоря, речь идет об эквивалентном согласии правонарушения с итоговой реакцией на него - мерой ответственности, что свойственно для гражданско-правовых, т. е. репарационных по своей сути, санкций.

В пределах "стоимости нарушения", совершенного в результате правоспособных противоправных деяний.

Как правильно пишут И.С. Самощенко и М.Х. Фарукшин, специфичным для гражданско-правовой ответственности является то, что "она строится на началах эквивалентности. Лицо, на которое она возложена, обязано восстановить прежнее состояние (реституция). Если это по каким-то причинам невозможно, оно должно полностью возместить причиненный ущерб".

В тех же случаях, когда "цена" ответственности превышает "стоимость" правонарушения, мы имеем дело с карательной составляющей конкретной меры такой ответственности. По данному поводу аналогична и правовая позиция Европейского суда по правам человека, который определяет, что "цели превенции и возмещения сочетаются с целями наказания и могут рассматриваться как составные части самого понятия наказания". Следовательно, кара - это не столько всеобъемлющее свойство наказания, сколько та его часть, которая выходит за пределы возмещения причиненного действиями (бездействием) нарушителя ущерба общественным отношениям, дополнительно воздействует на правовой статус нарушителя негативным образом, т. е. причиняет ему объективные страдания. Другими словами, если восстановительная часть меры ответственности равна вреду, нанесенному правонарушителем, то ее карательная часть - это превышающая восстановительную составляющая меры ответственности. Но учитывая, что основное возмещение может быть различным (материальным и нематериальным), то и превышающая его часть - карательная - должна быть однородна форме такого возмещения. Таким образом, суть наказания заключается в причинении правонарушителю объективных страданий, т. е. в каре. Сама же кара рассматривается не как цель наказания, а его правовая возможность; она первична по отношению к таким целям и является непосредственной причиной, средством их достижения. Содержание, характер и суровость таких средств в зависимости от качественных и количественных параметров конкретных мер ответственности позволяют, в свою очередь, сгруппировать такие меры по материальному (отраслевому) признаку и выделить виды юридической ответственности.

Показательной представляется своеобразная классификация видов юридической ответственности, проведенная в свое время И. Ребане по такому основанию, как содержание мер ответственности. По его мнению, двумя основными видами юридической ответственности по советскому законодательству являются кара и имущественная ответственность, причем кара подразделяется, в свою очередь, на подвиды: уголовную, административную, дисциплинарную и процессуальную ответственность.

Хотя наказание в административном праве не ставит перед собой цель причинения страдания, оно несет в себе лишение и ограничение прав и свобод. Однако нет наказания, которое не причиняло бы страдания; такое наказание бессмысленно, да оно и не будет являться наказанием, т. е. по своему объективному содержанию наказание в той или иной степени должно иметь элементы карательного свойства, в противном случае наказание потеряло бы всякий смысл. Но административно-деликтный закон запрещает причинение физических и унижающих человеческое достоинство страданий. Между тем объективные страдания, будучи обусловленными законными целями административных наказаний и учитывающие все особенности конкретного административно-деликтного случая, вызываются лишением и ограничением прав и свобод лица, привлеченного к административной ответственности, и не более. Ограничение же прав и свобод личности состоит, как известно, в постороннем (от имени государства) принудительном исключении той или иной возможности (правомочия) из содержания права (свободы).

Таким образом, административное наказание объективно и обязательно причиняет лицу, привлеченному к административной ответственности, определенные лишения и ограничения прав и свобод, но цели причинить ему страдания и тем более умалить его человеческое достоинство или репутацию наказание перед собой не ставит. Однозначно и то, что административное наказание, как и любая мера ответственности, предполагает определенное ограничение либо лишение тех или иных прав и свобод привлекаемого к ответственности правонарушителя, а сами эти ограничения составляют содержание указанного наказания как адекватной реакции государства на совершенное правонарушение, что находит отражение и в судебной практике.

Следующий - пятый - признак означает, что административное наказание всегда носит личный характер и не должно затрагивать интересы третьих лиц. Этот признак находится в диалектическом согласии с третьим признаком административного наказания, в соответствии с которым оно применяется к лицу, признанному виновным в совершении правонарушения, а не к кому-либо другому. Кроме того, он выступает отличительным признаком карательных мер юридической ответственности, поскольку это положение не применимо к гражданско-правовым санкциям, где их реализация может произойти, например, и после смерти делинквента.

Личный характер административного наказания как его признак специально в КоАП РФ не оговорен, что, однако, не свидетельствует о том, что он неизвестен административно-деликтному законодательству. Косвенно данный признак зафиксирован в ч. 1 ст. 1.5, ст. ст. 3.1, 4.1 - 4.4 КоАП РФ. Личный характер административного наказания вытекает прежде всего из принципа личной ответственности, правовое содержание которого сводится к трем основным положениям:

• основанием административной ответственности является поведенческий акт, совершенный конкретным человеком;
• лицо отвечает только за то противоправное деяние, которое было совершено лично им;
• административное наказание, налагаемое на лицо, совершившее административное правонарушение, должно носить личный характер и не распространяться на других лиц.

В КоАП РФ определяется возраст физических лиц, по достижении которого наступает административная ответственность. Административной ответственности подлежит лицо, достигшее к моменту совершения административного правонарушения возраста 16 лет (ч. 1 ст. 2.3 КоАП РФ). Недостижение физическим лицом на момент совершения противоправных действий (бездействия) возраста 16 лет является одним из достаточных обстоятельств, исключающих производство по делу об административном правонарушении ввиду отсутствия состава административного правонарушения (п. 2 ч. 1 ст. 24.5 КоАП РФ). Исходя именно из факта отсутствия состава административного правонарушения представляется не совсем понятной позиция законодателя и ряда ученых-административистов, сводящаяся, по сути, к формальному признанию ответственности родителей или иных законных представителей за общественно вредные действия (бездействие) несовершеннолетних. Родители или лица, их заменяющие, действительно несут ответственность за качество нравственного воспитания своих несовершеннолетних детей, но лишь постольку, поскольку это может быть соотнесено с выполнением ими родительских обязанностей. Например, появление в общественном месте в состоянии опьянения несовершеннолетнего в возрасте до 16 лет не может влечь за собой ответственность его родителей или иных законных представителей по ст. 20.22 КоАП РФ, поскольку данное правонарушение последние не совершали. Сами же деяния несовершеннолетнего могут косвенно свидетельствовать лишь о вине его родителей или иных законных представителей в неисполнении либо ненадлежащем исполнении обязанностей по содержанию и воспитанию такого несовершеннолетнего, что может квалифицироваться по ст. 5.35 КоАП РФ как самостоятельное административное правонарушение. Во всяком случае, привлечение к административной ответственности родителей или иных законных представителей несовершеннолетнего за его общественно вредные, но не противоправные действия (бездействие) существенно искажает принцип личной ответственности, природу, справедливое и гуманное назначение административного наказания как цивилизованного инструмента борьбы с антиобщественными проявлениями. Исходя из вышеизложенного предлагается исключить из КоАП РФ ст. 20.22, предусматривающую административную ответственность родителей или иных законных представителей несовершеннолетнего за появление в общественных местах в состоянии опьянения несовершеннолетних в возрасте до 16 лет, а равно распитие ими алкогольной и спиртосодержащей продукции, потребление ими наркотических средств или психотропных веществ.

Таким образом, административному наказанию подвергается только лицо, признанное административно-юрисдикционным органом виновным в совершении административного правонарушения. Личность же его и возраст служат при этом самостоятельным основанием индивидуализации правоприменителем административного наказания (ч. 2 ст. 2.3 и ст. 4.1 КоАП РФ).

Личный характер административного наказания не утрачивает своего значения и в случаях привлечения к административной ответственности юридических лиц. "Личность" юридического лица проявляется особым образом - через корпоративную обособленность физических лиц, совокупность их экономического потенциала, сосредоточенного на реализации конституционных прав и свобод граждан, являющихся его членами (участниками, учредителями). В данном случае юридическое лицо по своей сути является объединением, которое создано гражданами для совместной реализации как личных, так и политических, социально-экономических и (или) культурных прав. Следовательно, на данные объединения граждан в качестве субъектов названных прав в полной мере распространяются принципы юридической ответственности, в том числе принцип личной ответственности. Учитывая, что деятельность отдельного участника юридического лица не может рассматриваться в отрыве от деятельности всей организации и, наоборот, деятельность организации - от деятельности (точнее, позиции) каждого ее участника, ответственность за действия (бездействие) такого сообщества не может возлагаться без учета консолидированных основ деятельности его участников.

Систематизированный - сплоченный внутренними правилами корпорации - характер деяний участников юридического лица вполне правомерно расценивается как деятельность всего юридического лица, поскольку всякое физическое лицо, действующее в рамках социально-организованного коллектива, действует не в самостоятельном качестве, а от имени такой корпорации в связи с ее правомочиями и во имя ее интересов. Отсюда административная ответственность юридического лица, а равно административное наказание направлены не на отдельного участника юридического лица, а на всю организацию, ее экономический потенциал. В связи с этим всякое юридическое лицо несет административную ответственность своим имуществом, которое находится в его собственности либо в собственности его учредителя.

Для целей недопущения избежания административной ответственности юридического лица путем осуществления им различных организационно-правовых преобразований КоАП РФ предусмотрел особенности административной ответственности юридического лица с учетом его реорганизационных возможностей. Вопрос способов реорганизации юридических лиц по большей части цивилистический, но, оперируя категориями гражданского права, законодатель попытался подойти к проблеме административной ответственности таких лиц с учетом правовых правил деятельности участников гражданского оборота. " Абсолютизируя принцип неотвратимости ответственности юридических лиц в публично-правовой сфере, законодатель, - пишет Ю. С. Адушкин, - в последнем случае обеспечивает его частноправовыми средствами, предусматривая административную ответственность по правопреемству". Административная ответственность юридического лица при его реорганизации "переключается" на другое (другие) юридическое лицо (юридические лица), образованное в результате такой реорганизации. Несмотря на возможные проблемы привлечения к административной ответственности реорганизованных юридических лиц, которые широко обсуждаются в административно-правовой литературе, полагается в принципе обоснованным избранный законодателем путь, пройти который еще предстоит посредством доктринально выверенного проецирования цивилистических принципов на сферу публично-правовых отношений административной ответственности.

Таким образом, административное наказание имеет свою четкую направленность на конкретное юридическое лицо - "юридизированную" личность, а точнее, на его имущество и не должно распространяться на других юридических лиц (другое юридически обособленное имущество) и тем более граждан. Имущество как базис функционирования юридического лица и объект административного наказания сохраняет свое назначение независимо от его организационно-правового оформления и перехода во владение другому (новому) собственнику (собственникам). Имущественная устремленность административного наказания не изменяет его значения как справедливой и адекватной меры административно-пунитивного воздействия на юридические лица. В этом и выражается личный характер административного наказания, применяемого к юридическим лицам.

Шестой признак административного наказания заключается в том, что оно применяется широким кругом уполномоченных рассматривать дела об административных правонарушениях органов и должностных лиц. Сам признак выражает имманентную характеристику административного наказания как ключевого института административной ответственности и вида административного принуждения, носящего преимущественно внесудебный характер. Данный признак административно- процессуальный, на суть административного наказания не влияет, но раскрывает качественное отличие его от других мер государственного принуждения (уголовных наказаний, взысканий, вытекающих из гражданско-правовых деликтов, дисциплинарных взысканий и т. д.).

В административно-правовой литературе данный признак административного наказания формулируется еще и как "налагаемое в установленном федеральным законом порядке". Хотя такая формулировка признака и указывает на процессуальную сторону вопроса, в то же время его неопределенность и абстрактность не позволяют установить особенности административного наказания в той мере, в какой они определяли бы положение мер административной ответственности не только в системе мер юридической ответственности, но и в системе административного и государственного принуждения вообще. Кроме того, использование вышеуказанной формулировки признака, а следовательно, и ее употребление в дефиниции мер административной ответственности привели бы лишь к терминологической перегрузке понятия "административное наказание". Поэтому полагаем, что более определяющим в процессуальном смысле мог бы выступать такой признак, как применение административного наказания в административном порядке, т.е. компетентными органами и должностными лицами государственной администрации. И все же следует признать, что независимо от формулировки использование известного признака в определении не придает характеристике административного наказания чего-то сущностно нового, поскольку указание в принципе на административный характер исследуемых мер юридической ответственности содержится презумптивно, в самом их наименовании. Но коль скоро формулирование такого процессуального признака в рамках данного исследования доктринально необходимо, то и само формулирование должно иметь разумное оправдание и категориально-определяющее значение.

Преимущественно внесудебный порядок применения административных наказаний бесспорно признается всеми административистами, что подтверждается также и позицией законодателя. Более того, если обратить внимание на действующее федеральное административно-деликтное законодательство, то в нем значительно расширен круг лиц, уполномоченных рассматривать дела об административных правонарушениях. В КоАП РФ содержится перечень органов, компетентных рассматривать дела об административных правонарушениях, который насчитывает 61 несудебный орган (по сравнению с КоАП РСФСР в первоначальной редакции - менее 20 уполномоченных несудебных органов).

Выросло также и число административных наказаний, применяемых только судебными органами, что является наиболее приемлемой формой осуществления административной юрисдикции в демократическом российском государстве. Как правильно пишут Н.Г. Салищева и Н.Ю. Хаманева, "с позиции правовой доктрины, господствующей в большинстве европейских стран, в настоящий момент обеспечение законности и более строгое уважение прав граждан требуют... увеличения круга дел... подпадающих под судебную юрисдикцию". Вместе с тем и внесудебное применение административных наказаний также имеет свои достоинства. Прежде всего следует заметить, что применение административных наказаний внесудебными органами не является нарушением Конституции РФ, конституционного строя, если при этом учитывается ряд аспектов самой административной ответственности (статус субъекта ответственности, характер санкции и др.) и обеспечивается возможность последующего судебного обжалования действий (бездействия) указанных органов и их должностных лиц. Интересной в данной связи представляется правовая позиция Верховного Суда РФ, изложенная им, в частности, при проверке соответствия КоАП РФ Закона Оренбургской области от 28 августа 2002 г. N 173/29-Ш-ОЗ "Об организации и деятельности административных комиссий в Оренбургской области". Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ определила, что абз. 10 ст. 15 и абз. 3 ст. 19 указанного Закона, умалчивающие о возможности обжалования решений административных комиссий непосредственно в суд, "соответственно не противоречат ч. 2 ст. 29.9 и ст. 30.2 КоАП РФ, так как жалоба на постановление по делу об административном правонарушении может быть подана в орган, которым вынесено постановление по делу, или непосредственно в суд" в силу требований Закона Оренбургской области "Об административных правонарушениях в Оренбургской области", что не препятствует применению напрямую и норм КоАП РФ". Таким образом, судебная практика не ставит вопрос о судебной защите прав граждан на территории тех либо иных субъектов РФ в прямую зависимость от того, воспроизведены ли аналогичные по смыслу гарантии судебного контроля в региональном законодательстве или нет (если такое дублирование остается в пределах правового регулирования по предметам совместного ведения Российской Федерации и субъектов РФ), что, во всяком случае, не влияет на преодоление указанных правовых пробелов в соответствии с федеральным законодательством.

Многообразие и частота совершения административных правонарушений, с одной стороны, обусловили специфику оперативного применения административных наказаний, а с другой - привели к снятию нагрузки с судов и обеспечению более быстрого реагирования государственных органов на совершение административных правонарушений, которые не так опасны для личности, общества и государства, как преступления. В силу указанной специфики административных правонарушений и административных наказаний законодатель правомерно возложил на административные (исполнительно-оперативные) органы производство по делам, связанным с применением административных наказаний, осуществляемое в административном порядке.

Здесь мы солидарны с мнением Д.Н. Бахраха о том, что чрезмерная концентрация в одном органе полномочий по применению административного принуждения привела бы к неоправданной волоките рассмотрения дел об административных правонарушениях, к большим затратам времени и средств.

Положительным моментом внесудебного применения административных наказаний является также то, что такие функции являются по своей сути контрольными, надзорными и их реализуют должностные лица, обладающие специальными познаниями в тех отраслях законодательства, нарушение которых и образует составы административных деликтов. Без специальных познаний, которыми должны обладать лица, уполномоченные применять административные наказания, зачастую невозможно верно и полно описать существо специфичных административных правонарушений.

Таким образом, регламентируя процессуально-правовую сторону применения административных наказаний, КоАП РФ решает определенный круг задач: фиксирует систему административно-юрисдикционных органов; устанавливает подведомственность дел об административных правонарушениях; определяет значимость статуса компетентного правоприменителя в зависимости от характера и качества карательного воздействия конкретного административного наказания. В известной мере в связи с последним намечается актуализация роли судебных органов в применении административных наказаний, что вполне соответствует положениям Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод и адекватно статусу суда как органа правосудия. В условиях правового государства применение мер административной ответственности административно-юрисдикционными органами приобретает двойную направленность: во-первых, на защиту прав и свобод личности и, во-вторых, на надежную охрану общественного правопорядка от нарушений. В зависимости от того, насколько полно и точно реализуются требования правовых норм об административной ответственности, определяется степень прочности и незыблемости правопорядка в обществе и государстве.

Седьмой признак заключается в том, что административное наказание всегда влечет последствие, при котором нарушитель и после исполнения административного наказания считается подвергнутым такому наказанию. Оговоримся, однако, что этот признак законодателем не обозначен непосредственно в КоАП РФ при характеристике административного наказания. Вместе с тем очевидно и то, что термин "административная наказанность" может трактоваться в двух значениях:

1. как состояние, которое испытывает лицо, признанное виновным в совершении административного правонарушения, в условиях применения к нему административного наказания;
2. как состояние в аспекте рассматриваемого признака.

Следовательно, административная наказанность является терминологически комплексной категорией, допускающей ее как широкое, так и узкое понимание. В настоящем же исследовании термин "административная наказанность" используется для обозначения признака, характеризующего связь административного наказания с теми последствиями, которые нарушитель претерпевает и после исполнения административного наказания, считаясь подвергнутым такому наказанию, что не является новым, а общепризнано в науке административного права.

Таким образом, административная наказанность - это такое специфическое состояние лица, которое возникает у него со дня окончания исполнения постановления о назначении административного наказания и длится в течение одного года. Срок погашения административного наказания в отличие от срока судимости по уголовному праву не дифференцируется в зависимости от вида, срока и размера административного наказания. Он всегда равен одному году.

Для сравнения: судимость по уголовному закону имеет также самостоятельное уголовно-правовое значение, являясь одним из последствий совершения преступления, суть которого составляет "юридическая память о совершенном преступлении".

Сущность административной наказанности заключается в определенных правоограничениях для лица, привлекавшегося к административной ответственности, и выполняет также определенную воспитательную и профилактическую роль в предупреждении совершения новых административных правонарушений. Следует при этом учитывать, что претерпевание лицом, совершившим административное правонарушение, неблагоприятных правовых последствий административного наказания, по сути, должно быть срочным (в разумном смысле) с тем, чтобы не представлять собой по длительности меру более суровую, чем само административное наказание. Срок для погашения административного наказания - это своего рода испытательный срок, во время которого лицо, привлеченное к административной ответственности, должно доказать, что "оправдало" примененное наказание. Поэтому точкой отсчета годичного срока для погашения административного наказания является не момент вынесения постановления о назначении административного наказания, а день фактического окончания исполнения назначенного наказания.

В данном случае исходим из того, что суровость любой меры ответственности может выражаться не только характером правоограничений, но и "окупаться" или, иначе говоря, замещаться либо даже существенно усиливаться степенью их продолжительности. Что же касается собственно состояния "административной наказанности", вышеприведенный тезис применим к нему с учетом того, что, скажем, если само административное наказание, например предупреждение, представляет собой менее чувствительное с точки зрения его суровости административное наказание, то правовые последствия его применения могут в определенном смысле как усилить суровость самого предупреждения, так и (при их значительной продолжительности) перевесить суровость самого наказания и тем самым исказить его смысл и основное назначение.

Административная наказанность учитывается при назначении наказания в качестве обстоятельства, отягчающего административную ответственность (п. 2 ч. 1 ст. 4.3 КоАП РФ), может служить квалифицирующим признаком для применения более строгой меры наказания. Однако признание лица подвергнутым административному наказанию не может повлиять на квалификацию административного правонарушения. "Сколько бы раз одно и то же лицо ни совершало административное правонарушение, ни одно из совершенных правонарушений не может, - указывает Л.А. Калинина, - перейти в другой юридический состав".

Поскольку административная наказанность всегда следует за наказанием, имеющим временной характер, она оказывается здесь признаком такого наказания. Следовательно, одновременно с признаком административного наказания административная наказанность выступает и последствием исполнения данного наказания.

Таким образом, все изложенное позволяет определить административное наказание как установленную государством меру ответственности за совершение административного правонарушения, применяемую только к лицу, признанному виновным в совершении такого правонарушения, и заключающуюся в обусловленном ею лишении или ограничении прав и свобод правонарушителя.

Предложенное определение административного наказания в отличие от существующего в КоАП РФ дает более сущностную (а именно карательную) характеристику мер административной ответственности, не изменяя, а уточняя тем самым их содержание. Более того, представление административных наказаний как ограничительных мер находится в согласии с репрессивной правовой традицией, учитывающей сложившуюся специфику государственно-правового регулирования карательных видов юридической ответственности. Из него не следует также значительное расширение правовых основ привлечения к административной ответственности, выходящее за рамки законодательства об административных правонарушениях. По существу, изложение в дефиниции административного наказания терминов "лишение", "ограничение" нельзя квалифицировать их неопределенностью, поскольку их объем на уровне общего понятия не обозначается и не должен очерчиваться по чисто этимологическим соображениям. Как следует из юридической логики, сами пределы изъятий определяются в санкциях конкретных положений, устанавливающих административную ответственность, и в силу этого не могут рассматриваться как произвольные. Продуктивность такого подхода к пониманию сущности административных наказаний будет еще не раз показана в работе, особенно при рассмотрении отдельных мер административной ответственности.

Цели административных наказаний, их виды и содержание

Административное наказание, служащее правопорядку, дополняет собой объективные меры, преследующие ту же цель. Но кроме карательного административного принуждения в распоряжении государства для охраны правопорядка наличествуют иные виды принуждения, ограничивающегося причинением личности страдания или лишения в большей либо меньшей степени: меры уголовного, гражданско-правового, дисциплинарного принуждения и т.п. Решение вопроса о сущности или содержании административного наказания начинается с выяснения цели административного наказания. Правильное определение целей административного наказания в законе предполагает теоретическое изыскание не только вопроса о том, какие цели должны ставиться перед таким наказанием, но и какие цели ставиться не должны в силу того, что не могут быть достигнуты с помощью административного наказания. Верное решение таких проблем послужит "умножению" эффективности административно-деликтного закона и практического его применения.

Определение цели административного наказания обычно смешивают с объяснением и оправданием самого существования административного наказания. Некоторые авторы полагают, что если цель, преследуемая и достигаемая наказанием, разумна и необходима, то необходимо и наказание, и в разумности цели видят оправдание самого наказания. Статья 3.1 КоАП РФ выделяет в качестве цели административного наказания предупреждение совершения новых правонарушений как самим нарушителем, так и другими лицами. Анализируя данную статью, можно сделать вывод о том, что все дискуссии о цели административного наказания велись в контексте терминологического определения административного наказания. Однако вопрос о целях административного наказания с методологических и практических позиций самостоятельный и служит скорее не оправданием данного наказания, а объяснением явления, не столько детерминирующего итоги административного преследования, сколько предопределяющего свойства самого наказания и прежде всего характер правоприменительной деятельности по его реализации. Таким образом, цель административного наказания выступает одновременно и обоснованием установки тех результатов, достижение которых желательно путем применения административного наказания. В принципе цели административного наказания следует рассматривать как конечный результат, которого стремится достичь государство, порицая виновного за совершение административного правонарушения. Вопрос о целях наказания вообще и административного наказания в частности теснейшим образом взаимосвязан с содержанием наказания.

Вместе с тем подчеркнем, что при анализе целей административного наказания пришлось столкнуться с тем, что в административно-правовой литературе вопросы целей исследуемого наказания самостоятельно, специально и обстоятельно не рассматривались. Ситуация объясняется, по-видимому, доверительным отношением административно- деликтной науки к доктрине наказаний в уголовном праве, где по вопросам целей наказания написано множество работ. В связи с этим многовековая история проблемы установления целей уголовного наказания и существование множества теорий позволили представителям науки уголовного права выделить несколько основных направлений.

В философских концепциях Нового времени вопрос о целях наказания рассматривался в контексте вопроса о праве государства на наказание, соответственно, все теории можно разделить:

1. на отвергающие право государства на наказание;
2. признающие такое право.

Представители первой точки зрения (Р. Оуэн, Эм. де Жирарден) отвергали всякое правовое обоснование наказания, которое представлялось им как мщение государства.

В свою очередь, теории, признающие право государства на наказание, можно раздробить на абсолютные, относительные и правовые. Исторически принято полагать, что первые теологические теории о целях наказания зиждились на постулатах Ветхого Завета (Втор. 19:21): наказание - воздаяние за зло; устрашение по правилам "око за око, зуб за зуб" (теория "равного воздаяния" (талион)). Между тем смысл наказания определяется не только воздаянием (наказанием) за совершенный в форме преступления грех. Его предназначение заключается также в устрашении, обращенном в будущее, дабы предостеречь помышляющих о совершении преступления (Втор. 19:20).

Абсолютная теория целей наказания (И. Кант, Г.В.Ф. Гегель, Г. Шталь) заключается в воздаянии за содеянное, расплате за него; преступление считалось грехом, а наказание за него - искуплением этого греха. По их мнению, преступление нарушает "абсолютную идею" о справедливости. "Наказание есть по самому своему существу возмездие", - подобная точка зрения господствовала в XVIII - начале XIX в. И. Кант развивал теорию материального возмездия, утверждая, что "зло требует оплаты злом, только одно воздаяние по принципу равенства может определить меру и объем наказания либо равенство по силе действия". В свою очередь, Г.В.Ф. Гегель обосновывал теорию диалектического возмездия, считая, что "наказание может осуществляться лишь в отношении внешнего общественно опасного деяния человека и не может распространяться на умонастроение. Наказание - это возмездие, но не возмездие как некое равенство в ценности между ущербом, причиненным преступлением, и ущербом, причиненным преступнику наказанием". Постепенно такой подход к целям наказания утратил свое господствующее положение, но сторонники у него существовали и в XX в. Пришедшие же на смену утилитарные теории (теории полезности) видели в целях наказания общее и специальное предупреждение преступлений. Сторонники этой теории ратовали за предупреждение преступлений и исправление преступника.

Значительное место в исследовании целей наказания занимают так называемые относительные теории наказания, среди них теории устрашения (Н. Миттельштедт, А. Фейербах и др.), т.е. теории, утверждающие, что задачей наказания является устрашение и удержание при помощи страха самого наказанного и других людей от совершения преступления. А. Фейербах, в частности, представляя противоправное деяние как действие свободной воли нарушителя, отстаивал в теории "психического принуждения" положение о необходимости применения к нему наряду с физическим принуждением, которого явно недостаточно, и психического принуждения. Из относительных теорий наибольшее распространение получила теория общественного договора И.Г. Фихте, который полагал, что "последствием лежащего в преступлении права... является изгнание из общества: преступник лишается покровительства законов", целью наказания в таком случае является воздаяние и защита.

А. Фейербах считал, что наказание должно быть таким, чтобы вред от него перевешивал те выгоды (наслаждения), которые может дать совершение данного преступления (теория психологического принуждения).

Правовые теории, разрабатывающие исключительно юридические аспекты вопроса, предлагали большое количество целей наказания: устрашение, возмездие, психическое принуждение, исправление, специальное предупреждение. Например, А. А. Жижиленко выделял в теории сущности и целей наказания как возмездия:

• возмездие как справедливость и месть;
• как уравнение, заглаживание или искупление вины;
• как удовлетворение потерпевшего, государства, общества;
• как общее предупреждение;
• как особое психическое переживание потерпевшего;
• как простое реагирование на учиненное и т.д.

Смешанные теории наказания соединили в себе идеи абсолютной и утилитарной теорий. Целями наказаний они считали устрашение и возмездие (кару), общую и специальную превенцию, а также исправление виновного. Еще более 200 лет тому назад известный юрист и итальянский просветитель Ч. Беккариа писал, что "цель наказания... заключается не в чем ином, как в предупреждении новых деяний, наносящих вред... согражданам, и в удержании других от подобных действий".

Вышеуказанное многообразие и подчас противоречивость доктринального толкования целей наказания объясняются сочетанием в наказании ретроспективных и перспективных начал. В ретроспективном смысле административное наказание, проявляя себя прежде всего как кара, является целью по отношению к хронологически предшествующему ему явлению. Иными словами, кара может выступать в качестве цели, но не самого наказания как материально-правового явления, а скорее административного преследования как деятельности, по большей части осуществляемой государством и преследующей такую цель как намеренный итог указанного преследования. Отсюда, с одной стороны, процессуальные усилия государства в сфере административно-деликтных отношений побуждают к "жизни" ретроспективные начала наказания, выражающие его сущность как цель, идеал, к которому стремится заинтересованный в этом субъект власти - лицо, осуществляющее от имени государства административное преследование. С другой стороны, перспективные начала административного наказания не могут сочетаться с карательными интересами государства, и это свидетельствует о том, что само наказание не преследует цель кары, поскольку, как уже неоднократно указывалось выше, оно само является карой, имеющей другие цели, в большей мере исправительно-воспитательного характера. Таким образом, несколько модифицируя мнение Н.С. Таганцева, делаем вывод, что наказание, выступая адекватным следствием правонарушения и целью административного преследования (ретроспективный смысл), с момента реального применения преследует собой цели перспективные, обусловленные карательным воздействием на делинквента с позитивным назначением (проспективный смысл). Отсюда же очевидно, что, говоря о целях наказания, речь ведется с позиций перспективных начал наказания, так как ретроспективный смысл наказания проявляется лишь постольку, поскольку реально само наказание.

Н.С. Таганцев, соглашаясь с немецким ученым Мелем, объяснял многообразие и противоречивость интерпретации целей наказания тем, что "оно подобно двуликому Янусу: одним лицом оно обращено к прошлому - к уже совершенному преступлению и его субъекту, другим - к будущему, к исправлению осужденного, дабы по отбытии наказания он не совершил более преступления".

В контексте вышеизложенных позиций и sub conditione их преемственности в русле предстоящих дискуссий, а также для целей усиления аргументации о том, что кара не может быть целью наказания, добавим лишь, что кара и наказание соотносятся между собой как сущность и явление. Кара - это статическая категория, существующая в рамках наказания, его сущность. Наказание как правовое явление представляется одним из проявлений сущности - кары. Сущность же не может быть продолжаемой после реального прекращения наказательного воздействия (т.е. с прекращением наказания прекращается и должно прекратиться карательное воздействие). В то время как цель (как объективный результат), порожденная наказанием, - динамическая категория, существующая как в рамках самого наказания, так и вне его, а точнее, после него. Цель объективируется материально в результатах наказательного воздействия и не обязательно обусловлена рамками такого воздействия; она (цель) дистанцируется от самого "преследуемого" ее явления (административного наказания) и образует собой самостоятельный, автономный в хронологическом смысле результат, отвлеченный от своего источника (бытия). Стало быть, карательная сущность административного наказания остается неизменной вне зависимости от того, каковы цели административного наказания как правового явления - внешнего выражения указанной сущности. Отсюда административное наказание, а именно его суть - кара, применяется за совершение административного правонарушения - деятельности, осуществленной в прошлом, а цели, поставленные перед ним, ориентированы на будущее.

Природа кары как сущности административного наказания рассматривалась ранее. В данном параграфе проблематика сущности кары аргументируется с позиций ее связи с наказанием.

По вопросу о соотношении сущности и явления Гегель отмечал, что "сущность... не находится за явлением или по ту сторону явления", а есть устойчивое существование самого явления.

В свое время Аристотель обращал внимание на понимание цели, как "то, ради чего" нечто существует, как конечной причины бытия.

В ранее действовавшем КоАП РСФСР определялось, что применение административных взысканий имело следующие основные цели:

воспитание лица, совершившего административное правонарушение, в духе соблюдения советских законов, уважения к правилам социалистического общежития;

предупреждение совершения новых правонарушений как самим правонарушителем, так и другими лицами. КоАП РФ сохраняет преемственность в вопросах превенции и в ч. 1 ст. 3.1 закрепляет цели административных наказаний, за исключением отдельных понятий с "идеологической нагрузкой" (советский закон, социалистическое общежитие). К тому же в отличие от ранее действовавшего КоАП воспитание лица, совершившего правонарушение, целью наказания не провозглашается, хотя предполагаем, что результатом действия закона будут некие изменения позитивного порядка. Мотив же исключения воспитания из числа целей административного наказания обусловлен вполне формальными соображениями. Еще при отклонении КоАП РФ Президент РФ указывал на недопустимость причисления воспитания к целям административного наказания, поскольку оно применяется только к физическим лицам. Воспитательная цель административных взысканий достигалась через специфическое воздействие на волевую и эмоциональную стороны сознания правонарушителя - физического лица. В своем письме Президент РФ указывал: "в части 1 статьи 3.1 Кодекса установлено, что целью административного взыскания является воспитание лица, совершившего правонарушение, в духе уважения к закону и правопорядку. Однако данное положение не может относиться к юридическим лицам".

Письмо Президента РФ от 22 декабря 2000 г. N Пр-2489 "Об отклонении Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях".

В ч. 1 ст. 3.1 КоАП РФ цели административного наказания только перечислены, при этом их содержание не раскрывается.

В указанной норме говорится о "предупреждении совершения новых правонарушений как самим правонарушителем, так и другими лицами". КоАП РФ содержит, таким образом, положения, придающие административному наказанию предупредительную и профилактическую направленность. Последнее относится и к тем лицам, к которым наказание не применялось.

Частная превенция (специальное предупреждение) заключается в таком воздействии административного наказания на правонарушителя, когда он в будущем не будет побуждаем к совершению новых правонарушений, хотя бы из-за страха перед самим наказанием. Отсюда очевидно, что специальная превенция представляет собой предупреждение нового правонарушения со стороны лица, уже привлеченного либо привлекавшегося к административной ответственности. Поэтому частное предупреждение желает показать правонарушителю, что за его противоправное поведение он в обязательном и незамедлительном порядке будет наказан.

В то же время нельзя отрицать того факта, что цель специального предупреждения решается с помощью такого воздействия (такой степени и характера) наказания на виновного, которое способно предупредить совершение им какого-либо нового правонарушения. Если впоследствии лицо, привлеченное к административной ответственности, удерживает от совершения правонарушения опыт пережитого административного наказания, то частное предупреждение считается достигнутым. В этом могут сыграть немалую роль: устрашение, страдания, испытанные при применении административного наказания, осознание своей вины, переоценка взглядов, убеждений или даже исправление в подлинном смысле, что в принципе является предметом карательного воздействия. В качестве корреспондирующей сказанному, как представляется, является аргументация В.Г. Чмутова о том, что достижению целей административного наказания (взыскания) "способствует присущая всем административным взысканиям функция кары (наказания, "взыскания")".

Между тем представляется, что цель специального предупреждения не сводится лишь к исправлению правонарушителя. Предупредить возможность совершения виновным новых правонарушений в ряде случаев возможно и другими способами, например запрещая по суду дисквалифицированному лицу занимать руководящие должности в исполнительном органе управления юридического лица, входить в совет директоров, наблюдательный совет; осуществлять предпринимательскую деятельность по управлению юридическим лицом, а также осуществлять управление юридическим лицом в иных случаях, предусмотренных законодательством РФ. Кроме того, сам факт продолжительного ограничения правонарушителя в правах, как правило, устраняет на длительное время возможность совершения им новых правонарушений и т. д. Административные наказания в конечном итоге применяются для того, чтобы "вызвать положительную для общества психическую "встряску" правонарушителя, нужное для общества переустройство его сознательно-волевых качеств".

Вместе с тем каждое административное наказание воздействует не только на правонарушителя, но и на других лиц, оно в известной степени способно тем самым осуществлять цель как специального, так и общего предупреждения.

Общая превенция (общее предупреждение) представляет собой предупреждение правонарушений со стороны других лиц, склонных к совершению правонарушений (неустойчивых, незаконопослушных граждан), которых от совершения правонарушений удерживает реальное административное наказание конкретного правонарушителя. Устрашение административным наказанием сохраняется в угрозе лишения человека каких-либо благ: свободы, определенного образа жизни, к которому он привык; отрыва от работы; материальных потерь и т.д. Сказанное тем не менее не означает, что лицо, совершившее административное правонарушение, преследуется государством и подвергается им административному наказанию лишь для целей показательной "расправы" над ним, его правами и свободами. Юридический инструментарий административного наказания призван воздействовать прежде всего на самого правонарушителя с тем, чтобы в силу коммуникативного устройства общественных отношений посредством более лояльных и лишь эмоциональных нагрузок сформировать адекватную позицию других лиц, сформулировать их внутреннее убеждение.

Угроза применения административного наказания обращена к сознанию и воле людей, поэтому она может в какой-то мере служить сдерживающим началом для тех, кто намеревается совершить правонарушение в силу своих аморальных качеств, установок, взглядов и т.д. Постановка перед административным наказанием цели общего предупреждения, понимаемой как формирование боязни совершения правонарушения, предполагает, что угроза неотвратимости административного наказания пройдет через сознание склонного к совершению правонарушения лица и окажет позитивное влияние на уровень его неправомерной активности. Более того, не вызывает возражений и мнение о том, что сдерживающий эффект различных административных наказаний неодинаков, например административный арест или административное приостановление деятельности в целом устрашает сильнее, чем административный штраф.

Наказание так или иначе во все исторические эпохи использовалось в качестве средства устрашения лиц, которые в силу тех или иных обстоятельств способны совершить правонарушение. Но также исторически доказано, что общепредупредительное воздействие наказания обусловливается не столько его жестокостью, сколько его неотвратимостью. Неотвратимость административного наказания всех совершивших правонарушения независимо от их положения - это важный фактор, имеющий общее предупредительное воздействие. Как замечал в свое время профессор А. Кистяковский (правда, по поводу уголовных наказаний), "всякая поблажка каким-либо классам общественным в области уголовной расшатывает устрашительность и силу наказания. Наказание приобретает "устрашительность" тогда, когда оно неизбежно поражает и воришку, и крупного вора общественного достояния, и простого крестьянина, укравшего малоценную вещь, и чиновного человека, практикующего хищническую деятельность в качестве взяточника. Горе тому обществу, о котором можно сказать то, что сказал греческий мудрец о законах своего отечества: "Наши законы - паутина, в которой вязнут мухи, но прорываются шмели". Очень важная мысль по этому же поводу была высказана В. И. Лениным: "...предупредительное значение наказания обусловливается вовсе не его жесткостью, а его неотвратимостью. Важно не то, чтобы за преступление было назначено тяжкое наказание, а то, чтобы ни один случай преступления не проходил нераскрытым". Актуальность такого подхода сохраняется и до настоящего времени.

Общепредупредительное воздействие административного наказания нельзя сводить только к устрашающему воздействию на неустойчивых лиц. Немаловажным фактором в предупреждении правонарушений является воспитание всех членов общества в направлении выработки у них позитивной морали, убеждений и взглядов, наконец, нравственности. Важно также знать и то, что механизм влияния административного наказания на различных лиц неодинаковый, многое зависит от уровня общественного правосознания, морального и культурного уровня населения, полноты реализации принципа неотвратимости административного наказания и т. д. Поэтому в плане устрашения как предостережения от совершения правонарушений адресатами могут являться только незаконопослушные лица, а в плане воспитательного влияния - все граждане. Именно это и образует общепревентивное воздействие. Что касается вопроса о соотношении указанных целей, то они диалектически едины и взаимообусловлены. Административное наказание едино в своей сущности, и частная, и общая превенции представляют собой потенциал принудительного воздействия, который может эффективно выражать силу его убеждения.

Таким образом, целями административного наказания являются: предупреждение совершения новых правонарушений как правонарушителями (частная превенция), так и другими лицами (общая превенция). Не вызывает также сомнений и то, что указанные в законе цели административного наказания являются взаимосвязанными и взаимообусловленными. Федеральный законодатель, руководствуясь принципом гуманизма юридической ответственности, и в частности административной, недвусмысленно указал на то, что административное наказание не может иметь своей целью унижение человеческого достоинства физического лица, совершившего административное правонарушение, или причинение ему физических страданий, а также нанесение вреда деловой репутации юридического лица (ч. 2 ст. 3.1 КоАП РФ). Норма КоАП РФ закрепила последнее положение впервые, хотя на необходимость ее закрепления обращалось внимание некоторыми учеными-административистами ранее. Ее смысл заключается в том, что административные наказания не преследуют цели мести, причинения физических страданий, унижения человеческого достоинства. Здесь законодатель следует ст. 21 Конституции РФ, гласящей, что "никто не должен подвергаться пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению или наказанию". Лица, чье правовое положение полностью зависит от государства (а к таковым вполне можно отнести и привлеченных к административной ответственности), должны нести лишь заложенные в административные наказания законом ограничения или лишения с тем, чтобы не претерпевать излишние, не обусловленные целями административной ответственности и примененным административным наказанием страдания. Такой подход корреспондирует Всеобщей декларации прав человека (ст. 12) и Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (ст. 3), провозглашающим недопустимость такого применения наказаний, которое предполагало либо допускало бы пытки, насилие, другое жестокое или унижающее человеческое достоинство обращение.

В данной связи неприемлемой представляется позиция Н. С. Малеина о том, что подобно тому, как "каждое правонарушение унижает честь и достоинство потерпевшего... каждое наказание (мера ответственности) унижает честь и достоинство правонарушителя". В объективном смысле справедливость и соразмерность любого наказания с правонарушением не ставит знак равенства между ними, а предполагает учет при определении меры наказания личности виновного и иных обстоятельств, имеющих объективное и разумное обоснование и способствующих адекватной оценке общественной опасности (вредности) как самого противоправного деяния, так и совершившего его лица; фактора интенсивности участия конкретного лица в правонарушении, его поведения после его совершения и после применения наказания, если такое уже назначалось ранее; иных характеризующих личность обстоятельств.