Щербаков В.Н.

К вопросу об эффективности современной финансовой модели экономического развития

Аннотация

В статье рассмотрена нецелесообразность использования современной модели экономического развития, нивелирующая духовно-нравственные, экологические и теологические составляющие развития. Доказана несостоятельность финансовой модели, не сбалансированной материальным воспроизводством. Дестабилизирующее влияние оказывает опережающий темп прироста прибыли в финансовом секторе. Концентрация контроля в странах-эмитентах валют значительно снижают уровень экономического развития и качества жизни в странах-реципиентах. Рекомендуется формирование новой архитектуры регулирования экономики, направленной на установление тесной связи экономических ценностей с целью производства.

Современная модель экономического развития остается преимущественно стоимостной, где смещены на второй план социальные, духовные, нравственные, экологические и религиозные составляющие. Системный кризис – есть результат разбалансированности материальной и финансовой сфер, где стоимости принадлежит ключевая роль как инструменту регулирования отношений на микро- и макро- экономических уровнях. Изменения, которые сегодня обострили социальные и политические проблемы, сводятся, по сути, к игнорированию общепринятых ценностей и ведут к формированию условий, порождающих кризисные процессы в экономике.

Следует признать, что формируемая финансовая модель, деформирует систему отношений, привнося в неё фиктивный конгломерат алгоритмов регулирования преимущественно стоимостного характера. Современная финансовая модель – это система с микрокапиталами, известной свободой действий микросубъектов и даже с рынком, но это система, над которой распростерся глобальный финансовый контроль, идущий гораздо дальше простого перераспределения результатов деятельности.

И дело не в том, что современная наука не может заметить подмен экономических понятий (стоимость, полезность, ценность), а в том, что многие ее аксиоматические установки трансформировались и требуют фундаментального рассмотрения. Нам представляется, что стоимость и теория стоимости многое объясняют, однако понимание феномена стоимости должно интерпретироваться с учетом ценностных факторов влияний, что позволит изменить наши представления о порядке формирования экономических отношений с мотивационной их субстанцией и учетом сущности категории полезности и ценности. Причина заключается и том, что современное экономическое устройство деформирует систему отношений, привнося в неё фиктивный конгломерат ценностей стоимостного характера.

Реальность существующей финансовой модели следует принять и осознать. В ней стоимость уже не привязана ни к благу, ни к труду, ни к человеку. Финансовая составляющая отделилась от материального воспроизводства, в котором трудовой потенциал не создает саму стоимость, а, следовательно, полезность и ценность, что противоречит принципу гармоничности.

Ориентация же на стоимостные приоритеты приводит к катастрофическим противоречиям. Хозяйствующий «тип посредника» начинает полностью подменять «тип производителя», паразитируя, во-первых, на создании высокой торговой наценки на произведенный в третьих странах товар, во-вторых, дотируя себя за счет явно невозвратных внешних займов, в-третьих, за счет неконтролируемой эмиссии финансовых инструментов. Подтверждением такого факта является то, что средняя рентабельность бизнеса нефинансового сектора за два последних десятилетия находится в пределах 5-12%, а рентабельность в финансовой сфере превышает 36% в год.

Финансовая модель сформировалась на кредитных принципах регулирования, что позволяет через оказание финансовой помощи проводить «жесткую монетарную политику», «открывать рынки» и «создать условия для иностранных инвестиций». Это привело, во-первых, к резкому повышению степени влияния иностранного капитала на структурные сдвиги в национальной экономике, во-вторых, к снижению конкурентоспособности национального производства, прежде всего, системообразующего, в-третьих, к расширению транснационального капитала, и, в-четвертых, к скрытому изъятию ренты через ценные бумаги, процент, валютный курс и скрытый импортно-экспортный ценовой диспаритет.

Принципиальной особенностью является то, что международная финансовая поддержка раскрывает виртуальные ценовые процессы форм управления, не учитывая материально-стоимостную субстанцию товарных отношений, не говоря о полезности и ценности. В этой связи уместно напомнить выражение К. Маркса: «Цена есть превращенная форма товара», сущность которого сводилась к тому, что Т-Д-Т сначала преобразовалась в формулу торговли Д-Т-Д', а затем переродилась в чисто финансовую – Д-Д'. Товар в обычном смысле выпал, его заменил финансовый инструмент. Финансовая сфера стала как бы самодостаточной: она черпает ресурсы для своего роста в себе самой.

Это и есть одно из проявлений современного экономического уклада. Подобная система имеет как право первого доступа к эмиссионным потокам, к первичному богатству, так и активно перераспределяет существующее мировое богатство в свою пользу через процентную ставку, биржевую торговлю и другие финансово-спекулятивные инструменты. Основным источником богатства становится не производство товаров, а финансовые операции и производство долгов, которые сами стали предметом кругооборота финансовых активов и источником новой прибыли. Это говорит о том, что формируется финансовое бытие, развивающееся по особым специфическим законам, своей мерой оценок и сравнений, со своей технологией, ресурсами и формой объективной реальности.

Здесь следует сказать, что предпосылкой формирования основ финансовой модели стало бреттонвудское соглашение. Однако попытки договориться «на всю планету» оборачиваются стремлением эмитентов мировых валют (США и ЕЭС, Великобритании и Японии) навязать остальным сохранение существующего положения вещей. Но, во-первых, кроме этих стран, оно никому не выгодно и обрекает их на роль колоний. А во-вторых, все понимают, что поддерживать такой курс возможно лишь до поры до времени — именно в силу нарастающих диспропорций, порожденных внутри этой системы.

Особый интерес представляет их реализация в отдельных странах. Так, например, спонсируемые финансовые программы в Югославии привели к уничтожению индустриального сектора (падение промышленного производства составило 10% от уровня 1990 году — со всеми предсказуемыми социальными последствиями) и постепенно демонтировали югославское государство «всеобщего благоденствия». Соглашения о реструктуризации увеличили внешний долг и обеспечили девальвацию югославской валюты. Прекращено экономическое выравнивание регионов, что привело к росту сепаратизма и дальнейшей гражданской войне, унёсшей жизнь 600 тыс. чел..

В 1989 году Руанде финансовая помощь предоставлена на условиях прекращения поддержки фермерским хозяйствам и проведения девальвации местной валюты. Это спровоцировало крах доходов населения и, как следствие, гражданскую войну, в которой погибло более полутора миллионов человек.

Аналогичная ситуация складывалась в различных регионах мирового хозяйства (странах Африки, на Филиппинах и т.д.). Возникновение долгов вело к ориентации экономики исключительно на экспорт, невзирая ни на какие меры продовольственной безопасности.

Результаты реализации финансово-экономических программ в России также имели катастрофические последствия, о чем свидетельствует резкое снижение темпов производства практически во всех секторах экономики. Это привело не только к падению объемов реального производства, но и к ликвидации многих направлений в развитии промышленности, следствием чего явилось ускоренное импортозамещение по тем видам промышленных товаров, по которым традиционно Россия опережала все индустриально развитые страны (рисунок 1, 2).

Рисунок 1 Динамика показателей по видам экономической деятельности[1]

Рисунок 2 Товарная структура импорта российской федерации (в фактически действовавших ценах)[2]

Это свидетельствует о деструктивном развитии отечественной промышленности по таким направлениям как транспортная составляющая, продовольственная составляющая и особенно развитие химической промышленности.

Парадокс заключается в том, что накопление капитала через сырьевой сектор экономики совершенно не гарантирует его накопление в стране-источнике. Более того, капитал накапливается вне страны, и даже формально принадлежа государству, как российские золотовалютные резервы, будет представлять собой внешний финансовый регулятор.

Россия, по разным на то причинам упустила переломный момент «экономической модернизации», бросившись догонять «лидеров финансизма» примеряя лавры «финансовой гавани». Однако, своеобразие нашей ситуации в том, что состоялся переход к сырьевой экономике-паразитизма, поддержанный курсом либеральных преобразований.

Многие страны демонстрируют заинтересованность в создании на своей территории мировых или, по крайней мере, региональных финансовых центров, так как подобные центры способствуют значительному притоку капиталов в страну, улучшают инвестиционный климат, увеличивают налоговые поступления и обеспечивают рост занятости. Для этого необходимо привлечь крупные финансовые институты, заинтересовать эмитентов и инвесторов из разных стран. В настоящее время разворачивается серьезная конкуренция между различными мировыми и региональными финансовыми центрами. При 37 миллионах компаний, зарегистрированных на планете, мировой экономикой правит мегакорпорация из 147 тесно связанных друг с другом транснациональных групп, которым в общей сложности принадлежит 40 процентов глобальных активов. К такому выводу пришли эксперты из расположенного в Цюрихе Швейцарского федерального технологического института, результаты исследования которых опубликовал журнал «Нью сайентист». Как пояснил автор исследования Джеймс Глаттфельдер, сама по себе концентрация власти в экономике не является ни позитивным, ни негативным моментом. Однако потенциальная угроза заложена в слишком большой взаимосвязи этих корпораций. Во всяком случае, как показал глобальный финансово-экономический кризис 2008 года, подобные структуры являются неустойчивыми к форс-мажорным сценариям, так как порождают внутри себя цепную реакцию. «Если одна из компаний попадает в бедственное положение, то этот процесс начинает распространяться и дальше»[3],– считает Глаттфельдер.

Можно констатировать, что: а) результаты национальной денежно-кредитной политики в условиях финансовой глобализации становятся менее предсказуемыми; 6) снижается степень предсказуемости самой среды проведения денежно-кредитной политики; в) национальная денежно-кредитная политика сталкивается с ограничениями как по целям, так и по инструментам; г) возрастает степень риска за недостаточно продуманную денежно-кредитную политику, которая может привести к оттоку капитала из страны, финансовому и экономическому кризису.

Существующая финансовая модель создает новые вызовы для регулирования денежно-кредитной политики, ограничивая пространство национальных экономик, что обусловлено усилением воздействия внешней среды, возрастанием неопределенности. В результате национальные центральные банки вынуждены учитывать большее число факторных влияний внешней среды: динамику глобальной экономики и экономик соседних стран; состояние основных мировых товарных и финансовых рынков; решения других центральных банков, прежде всего ключевых игроков на мировом рынке (Федеральной резервной системы, Европейского центрального банка и Банка Японии).

Это подталкивает к поиску вариантов независимой денежно-кредитной политики на национальном уровне - формирование валютных союзов в рамках интеграционных группировок. Примером может служит Экономический и валютный союз (ЭВС, или зона евро), созданный в Европе, таможенный союз Белоруссии, Казахстана и России, планируемые к созданию Восточноафриканское сообщество, Южно-Азиатская ассоциация регионального сотрудничества, Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива. Несмотря на частичную потерю национального суверенитета, страны участники получают возможность участия в управлении интегрированным хозяйственно-национальными образованиями, а также увеличивается возможность доступа к более емкому рынку и совместного решения текущих проблем, в том числе возникающих в результате роста глобальных финансовых процессов.

Противоречивость современной финансовой модели достаточно очевидна. Какие бы действия сейчас не предпринимались, очевиден факт регулирующей роли капитала, в котором доля экономически развитых стран так называемого «золотого миллиарда» неимоверно велика. Например, только на долю США приходится более 45% мирового ВВП в потреблении и около 75% контролируемых мировых запасов. Безусловно, в таких условиях построение реальной конкурирующей системы неминуемо вызовет жесткое столкновение с существующей. К чему это может привести – понятно из истории первой половины ХХ века и начала XXI века.

В обозримом будущем неизбежно сознательное уничтожение экономик целых регионов, в тех случаях, когда интересы капитала потребуют этого. Разумеется, сознательно в этом никто не признается: в экономике, построенной на таких принципах, это будет иметь вид «ухода капиталов с «развивающихся рынков» под влиянием «неблагоприятной конъюнктуры», сама эта конъюнктура для крупнейших мировых игроков является конструируемым параметром управления финансовыми потоками.

Проблема ещё и в том, что финансовый глобализм склонен к созданию «моноэкономик» которые в условиях кризиса менее устойчивы. Поэтому и создание моноэкономик в глобализированном мире с открытыми границами — это объективный процесс. В условиях России это, разумеется, сырьевой комплекс.

Таким образом, угроза нынешнему миропорядку заложена в нем самом. Финансовые регуляторы изживают себя, но не потому, что они кому-то нравятся или не нравятся. Просто такой миропорядок исчерпал себя объективно.

Диспропорции в экономке финансовой системы ярко иллюстрируют их непреодолимость. Но надо понимать, что дефицит платежного баланса есть результат непродуманной политики либеральных преобразований. Занижая фонд потребления внутри страны и отдавая на экспорт свои природные ресурсы мы финансируем фактически чужое благополучие.

В этой связи просматривается новая архитектура регулирования экономики, так как существующая модель исчерпала себя, а финансовые регуляторы не отвечают нравственным принципам развития. Избежать потерь, неоправданных срывов и социальных катастроф, обусловленных процессами финансовой глобализации, возможно на основе разработки принципиально новой модели хозяйственного устройства, которая бы учитывала «конструктивные потенции» всех известных социально-экономических форм отношений, находя в них дееспособные методы регулирования, отличительной особенностью которых является целевой и ценностной подходы к развитию социально-экономических отношений.

Особое значение мы придаём целевому подходу, ибо цель - главный структурный элемент в любой сложной системе, объединяющий отдельные звенья в единое целое и придающий устойчивость в процессе её поступательного развития, определяя общую цель производства как такового, независимо от его конкретных форм и состоящую, прежде всего в создании разнообразных потребительных ценностей, с одной стороны, а с другой - в раскрытии его потенциала.

Целевая функция должна объединять в себе причинно-функциональные связи в хозяйственной системе в целом, выделения главную функциональную зависимость отдельных подсистем - регионов, хозяйственных образований, поведения потребителей на рынке или интересов отдельных предприятий, каждый из которых имеют свою целевую направленность, например, максимизацию прибыли или функцию полезности, которую максимизирует потребитель в товарном хозяйстве, руководствуясь своими интересами в рамках заданной системы цен и принятой системы распределения. Конкретные целевые функции как раз и определяют гармоничность развития отношений по ценностному принципу.

Важнейшим условием преодоления противоречий является установление тесной связи субстанции экономической ценности с целью производства. Эту связь можно выразить следующим образом: какова цель производства, такова и субстанция всех экономических отношений. Если цель выражается в стоимостной форме, то субстанцией ценности выступает стоимость. Если же целью общественного хозяйства выступает достижение максимальной общественной полезности, то субстанцией экономической ценности выступает дифференциальная полезность.

Предлагаемая модель представляет собой сложный комплекс динамически связанных элементов, который характеризуется следующими особенностями: 1) большим числом достаточно сложных структурных частей; 2) иерархичностью строения и сильной взаимосвязью между составными частями на разных уровнях иерархии; 3) разнообразием этих частей и их функций; 4) наличием единой и общей цели, определяющей направление развития и обеспечивающей относительную устойчивость структурных элементов; 5) наличием множества петель обратной связи, не допускающей произвольного расчленения на независимые или слабо зависимые составные части; 6) возможностью введения некоторой оценочной функции, выражающей характер взаимодействия с внешней средой; 7) способностью противостоять внешним воздействиям и повышать уровень своей организации в процессе борьбы с внешними возмущениями или «сопротивлениями».[4] Лишь в своей совокупности эти свойства характеризуют модель развития, препятствующую разрушительным воздействиям «финансизма».

Основополагающим принципом этой системы является принцип не нормы прибыли, а нормы ценности. С экономической точки зрения, это выражается в том, что не всякая норма прибыли является носителем одновременно и полезности, и результативности в процессе потребления. В этом случае экономические взаимосвязи выражаются в построении гармоничных основ развития. Данное обстоятельство является важнейшим принципом преодоления существующих противоречий в экономическом развитии.

С этих позиций существующая модель не отвечают главному принципу гармоничного развития экономики, где должны учитываться как материальные, так и духовные потребности общественного устройства. Именно по этой причине мы и придаем столь важное значение новым формам управления и регулирования, где ценность выступает конституирующим началом.

Литература.

1. Иноземцев В.Л. За пределами экономического общества: Научное издание. – М.: «Academia» - «Наука», 1998

2. Исследование: Мировой экономикой правит мегакорпорация из 147 транснациональных групп http://energobelarus.by

3. К экономическому и социальному прогрессу – через диалог и сотрудничество. Москва – Нью-Йорк, 2011

4. Научные труды: Институт народнохозяйственного прогнозирования РАН /Гл. ред. А.Г. Коровкин. – М.: МАКС Пресс, 2012

5. Терентьев В.Г. Экономическая генетика. Теория и практика её применения. – М.: «Инфограф», 2003

6. Федеральная служба государственной статистики. http://www.gks.ru

7. Щербаков В.Н. Колпакова Г.М. Регулирование экономических процессов в системе ценностных ориентаций. – Научная монография. – М.: ООО «Учебный центр Путь», 2012

[1] Федеральная служба государственной статистики. http://www.gks.ru

[2] Федеральная служба государственной статистики. http://www.gks.ru

[4] Щербаков В.Н. Колпакова Г.М. Регулирование экономических процессов в системе ценностных ориентаций. – Научная монография. – М.: ООО «Учебный центр Путь», 2012, с. 172