Исторические аспекты интерпретации категории производительного труда

Марксистская политэкономия для капиталистического строя в качестве таковой выделила прибавочную стоимость[1,с.632]. Цель социалистической формации была всецело идеологизирована и не представляет теоретической ценности.

Поскольку в марксовой интерпретации средством достижения цели рассматривается исключительно человеческий труд, то, соответственно, в качестве производительного в рыночной экономике признается только тот труд, который способствует производству и присвоению прибавочной стоимости. К примеру труд, который материализуется в предметах потребления может не принимать производительную форму в тех случаях, когда материальные ценности обходят сферу товарного обращения. И, наоборот, труд музыканта, или актера становится производительным, если он приносит импресарио прибавочную стоимость.

Альтернативные экономические теории избегают данную проблему и многие теоретики вынуждены принимать марксовый подход, при этом признавая все уродливые формы его проявления. Профессор Чикагского университета Г.Девенпорт по этому поводу сто лет назад писал: «Крепкие напитки, порнографическая литература, непристойная живопись, вычурные шляпы и корсеты – все это богатство, независимо от этических оценок и традиционных вкусов, которым они могут не соответствовать. Все, что продается и имеет цену является богатством. Стрижка газонов, работорговля, карманное воровство, фальсификация лекарств и продуктов – все это производительные занятия» [2,с.428]. Приведенный перечень не только остается в силе для сегодняшней действительности, но еще может быть дополнен такими «производительными занятиями» как рэкет, раздача дипломов под видом высшего образования и многими другими.

Строгое деление труда на производительный и непроизводительный возможно только при условии, что четко определена цель общественно-экономической системы. Соответственно, в качестве производительного будет выступать только тот труд, который способствует достижению этой цели. Это, в свою очередь, означает оптимальное распределение труда по сферам деятельности, рациональное распределение инвестиционных ресурсов, формирование в экономике таких пропорций, которые обеспечивают максимальную эффективность.

Сохранение прибавочной стоимости (прибыли) в качестве главной цели приводит к искажению пропорций уже на стадии распределения. По этому поводу. Г.Девенпорт пишет: «Тренер футбольной команды получает 1000 долл. в месяц, а преподаватель экономической теории – 1000 долл. в год, грабитель «зарабатывает» 200 долл. за десять минут риска, тогда как землекоп получает 2 долл. за 600 минут тяжелого труда. Такого рода социальный организм следует поместить в общественную психиатрическую лечебницу» [2,с.428].

На более поздних стадиях капитализма цель модифицируется, поскольку основным источником доходов становятся виды деятельности, полностью оторванные от производства. Т.Веблен (США), в частности, констатировал: «Капитаны промышленности меньше заинтересованы в экономической эффективности, чем в извлечении прибыли путем купли-продажи на рынке бумажных титулов собственности. Это неизбежно нарушает работу промышленности: менеджеры стремятся увеличить бумажные прибыли и капиталы, а не производить реальные блага. Часто полезностью благ жертвуют ради прибыльности. Главный интерес бизнесмена сосредоточен на купле-продаже» [2,с.70]. Труд, материализующийся в полезных благах, в этих условиях можно считать производительным лишь с известной долей условности. Этот вывод, сделанный еще в тридцатые годы прошлого столетия, особо актуален сегодня, когда количество трансакций на рынках ценных бумаг на несколько порядков превышает объемы операций на товарных рынках.

Другой американский теоретик того периода Дж.Р.Коммонс по поводу этих деформаций констатирует: «Основной конфликт в обществе развертывается не между рабочим и собственником, а между бедным и богатым, между тем кто производит и тем, кто не производит» [2,с.88]. Фактически производительный и непроизводительный труд становится барьером противостояния в обществе.

В децентрализованных моделях решения принимаются на низовых уровнях. Естественным образом тут на первый план выступают интересы элементов системы, в качестве каковых выступает множество субъектов хозяйствования. Здесь принимается наибольшее количество решений, эти решения наиболее значимые и последствия их также наиболее существенные. Данные решения, соответственно, принимаются в интересах субъектов хозяйствования, и сводятся к получению дохода в самых разнообразных его формах. Другой цели в подобных моделях быть не может. Более того, эта цель выступает целью системы в целом.

Возникает иллюзия будто источником дохода, наряду со сферой производства, также становятся сферы распределения и обмена. В отличии от производства, распределение и обмен требуют минимальных вложений в основной капитал. К тому же здесь скорость оборота капитала несравненно выше, что обусловливает и большую прибыльность. Этим и объясняется наблюдаемая здесь высокая концентрация мелких предпринимателей.

Дальнейший сценарий развития одинаково вписывается как в неолиберальные концепции, так и в кейнсианские и, даже в марксистские. Речь идет о том, что в процессе совершенствования экономических моделей в сторону их централизации, видоизменяется и цель системы. При этом следует констатировать, что оба полюса какой-нибудь противоположности (централизованные и децентрализованные модели) столь же неразрывны один от другого, как и взаимно – противоположны, и что они, несмотря на всю свою противоположность, проникают друг друга. Из этого следует, что прибыль продолжает оставаться целью для любого субъекта предпринимательской деятельности, но при этом ограничивается набор средств ее достижения. Централизованные модели функционируют в интересах системы в целом. Каждый отдельно взятый субъект предпринимательской деятельности обеспечивает рост своей прибыли за счет роста общей массы прибыли в системе в целом. Работая на интересы системы, субъекты рынка достигают и своих собственных целей.

В процессе движения от децентрализованных моделей к централизованным отсеиваются лишние звенья, выбывают те виды деятельности, которые не удовлетворяют целям системы. На практике это выражается в выбытии с рынка лишних посреднических структур, существенном сокращении количества торговцев, уменьшении доли непроизводственной сферы в целом. Труд, который в либеральных системах приносил доход и целиком подпадал под определение производительного, в более централизованных системах становится избыточным и выбывает с рынка. Либеральные системы не ограничивают количество посредников и они в больших количествах участвуют в перераспределении доходов. Более централизованные системы сознательно определяют необходимую численность посреднических структур. При прочих неизменных показателях, прибыль отдельно взятых субъектов рынка возрастает за счет сокращения их количества на рынке.

К аналогичным последствиям ведет и процесс концентрации и централизации капитала, выражающийся в дифференциации товаропроизводителей. В этом случае непроизводительным становится труд, затраты которого на изготовление товара, выше рыночных. С рынка выбывают не только мелкие товаропроизводители, но и все те субъекты, чья деятельность не способствует реализации цели системы и не может быть квалифицирована как производительный труд.

Литература

1.Маркс К. Капитал. Т.1. - М.: Изд-во политической литературы, 1967. - 907 с.

2.Селигмен Б. Основные течения современной экономической мысли. - М.: Изд-во «Прогресс», 1968. - 599 с.