Магомедсултанов М.И.

Влияние интеграционных процессов на развитие новейших тенденций межгосударственного экономического сотрудничества в современном мире

Далеко не за всеми из них стоят прочные, устоявшиеся межгосударственные объединения; в ряде случаев (это особенно относится к союзам, провозглашенным некоторыми африканскими и латиноамериканскими странами) интеграционное сотрудничество не продвинулось дальше бумаги, на которой написан соответствующий договор. Например, по оценке экспертов Всемирного банка, лишь немногим более 20 межгосударственных объединения являются по-настоящему интеграционными по характеру реального сотрудничества между входящими в них странами. Тем не менее, можно сказать, что интеграция на региональном и субрегиональном уровне становится доминирующей тенденцией развития международных экономических отношений, характеризуется многообразием форм и углублением сотрудничества в ранее возникших основных группировках. К этому объективно побуждает нарастающая конкурентная борьба за рынки сбыта и источники сырья, делающая необходимой кооперацию вначале материально-финансовых, а затем и производственных усилий государств-соседей, что позволяет экономить на таможенных сборах, дополнительных издержках производства и обращения, а также выступать единой силой против конкурентов на мировом рынке. Именно поэтому в интеграционные процессы с соседними

         На активность развития интеграционных процессов на региональном и субрегиональном уровне прямо влияют попытки узкой группы развитых западных государств трактовать экономическую глобализацию как обоснование и одновременно средство глобального распространения собственных интересов. В этих условиях многие склонны видеть одну из главных отличительных особенностей региональной интеграции как раз в объединении национально-государственных интересов и повышении их до уровня интересов региональных (групповых). Это, тем самым, представляет собой альтернативу и своего рода солидарный ответ различных групп государств на вызовы глобализации – в том случае, если рассматривать последнюю в рассмотренном выше узкополитическом смысле.

Поэтому необходимо подчеркнуть, что межгосударственная региональная (субрегиональная) интеграция, не отрицая того общего, объективного, что содержится в процессах глобализации, в отличие от глобализации:

· максимально учитывает национальные, этнические, культурно-исторические, религиозные, наконец, ментальные особенности народов взаимодействующих государств и использует их при постепенном создании межгосударственной общности;

· может строиться исключительно на добровольном и постепенном согласовании и последующем объединении экономических интересов сотрудничающих государств, при полном уважении их суверенных прав;

· содействует, о чем уже было сказано выше, формированию не виртуальных, а реально действующих механизмов организации хозяйственной жизни и системы институциональных структур наднационального характера, обеспечивающих в ходе дальнейшего продвижения интеграционного процесса наиболее полный учет и согласование взаимных интересов сотрудничающих сторон в рамках межгосударственных объединений суверенных и равноправных стран, в том числе и посредством преодоления периодически возникающих противоречий между национально-государственными и общерегиональными интересами.

Не случайно еще в 1968 году в своей книге «Европейское пари» французские исследователи Л.Арман и М.Дранкур, словно предвидя наступление «новой технической эры» и чувствуя приближение вызовов «планетарной экономики», утверждали, что [Западная] Европа должна сохранить свою самобытность, и именно регионализация - идеальная возможность для нее обеспечить свою особенность, идентичность и уникальное место в мировом сообществе[2].

Значительно позже, в сентябре 1990 года, выступая на открытии 41-го академического учебного года в Европейском колледже, тогдашний президент ФРГ Р. фон Вайцзеккер подчеркнул, что в условиях глобализации, когда «неумолимый ход космополитической и нивелирующей развитие цивилизации и технологии порождает повсюду стремление к сохранению своей самобытной культуры и национальной исторической идентичности», лучший способ спасения национальной социокультурной среды он видит в поднятии национальных идентичностей до уровня «региональной идентичности»[3]. К этому времени уже была сформулирована одна из важнейших задач тогдашней Комиссии европейских сообществ (КЕС) - главного исполнительно-распорядительного органа ЕЭС (ныне - Европейская комиссия). Она касалась формирования единого экономического и культурного пространства, именно - «сохранения европейской культурной идентичности и усиления ее конкурентной способности в условиях экономической экспансии США и Японии»[4].

        Таким образом, можно сделать вывод, что теоретикам и практикам региональной интеграции в развитии этой формы международной хозяйственной жизни, помимо реализации объективных потребностей интернационализации производства, видится своего рода солидарный ответ группы (групп) государств на вызовы глобализации. Например, для стран Западной Европы отмеченное выше стремление к экономической и политической самостоятельности от заокеанского партнера-конкурента с самого зарождения интеграционных процессов в первой половине 50-х годов являлось (и по сей день является) как бы дополнительным внешним стимулом, способствующим ускорению этих процессов на континенте.

Можно сказать, что Европейский союз, до сих пор представлявший собой своего рода эталон развития экономической интеграции, переживает в то же самое время нелегкие времена. С 1 января 2009 года уже 16 из входящих в состав ЕС 27 государств Западной, Северной, Центральной и Восточной Европы образуют экономический и валютный союз (иногда его в просторечии называют «зоной евро»), предполагающий, помимо прочего, проведение скоординированной международной экономической политики; остальные страны-участницы ЕС либо по различным причинам воздерживаются от вхождения в «зону евро» (Великобритания, Дания и Швеция), либо находятся на пути к его введению (так называемые "новые страны-члены"). Важнейшая роль в этой конструкции отводится именно валютной составляющей. Введенная первоначально в безналичный оборот с 1 января 1999 года, новая единая европейская валюта - евро в течение первых месяцев 2002 года заменила в обращении французские и бельгийские франки, итальянские лиры и германские марки, австрийские шиллинги и испанские песеты, а также другие национальные валюты и стала полноценным платежным средством на территории Евросоюза.

Действует единый Центральный Европейский банк с резиденцией во Франкфурте-на-Майне (Германия), ставший эмиссионным центром всего Евросоюза; центральные банки государств-членов экономического и валютного союза превратились в его филиалы. За всем этим, по мнению ряда экспертов и специалистов, уже просматриваются реальные контуры будущей западноевропейской политической конфедерации. Однако любая поспешность на этом пути, предполагающем постепенный добровольный отказ стран-членов от целого ряда атрибутов национального суверенитета, грозит негативной реакцией со стороны многих из них. Последний и наиболее впечатляющий пример такого рода – трудности в процессе принятия "Конституционного акта Объединенной Европы" ("Европейская Конституция"), отвергнутого на общенациональных референдумах во Франции и Нидерландах в мае-июне 2005 года, что неизбежно приведет к замедлению дальнейшего процесса введения этого документа в действие.

С другой стороны, происшедшее 1 мая 2004 года самое крупное в истории западноевропейской интеграции расширение численного состава входящих в группировку государств (с 15 до 25 стран)[6] еще раз продемонстрировало колоссальное значение интеграционного взаимодействия для развития экономики участвующих в интеграционном процессе стран. Так, по данным, приводимым британской газетой «Файнэншл таймс», после вхождения в ЕС в 8 из 10 стран - новых членов Евросоюза отмечен рост дохода на душу населения – с 44 процентов от среднеевропейского в 1997 году до 50 процентов по итогам 2005 года.[7] Резко увеличился товарооборот этих стран со «старыми» членами ЕС – государствами Западной Европы. Особенно важно, что речь идет, прежде всего, об экспорте восточноевропейских государств на высококонкурентный западноевропейский рынок: доля «новичков» в импорте «старых» членов ЕС возросла с 5 процентов в 1993 году до 13 процентов в 2005 году. Одновременно последние так же увеличили свой экспорт на рынки стран Восточной Европы.

Особо показателен факт роста прямых иностранных инвестиций в страны – новые члены ЕС. Как следует из представленного в мае 2006 года доклада члена Европейской комиссии по финансовым вопросам Х.Алмуньи, почти 75 процентов притока прямых иностранных инвестиций в восточноевропейские государства, превысивших рекордную сумму в 243 миллиарда долларов, приходится на «старые» члены ЕС; при этом Германия вкладывает капиталы в основном в экономику Венгрии, Польши, Чехии и Словакии, в то время как Швеция и Финляндия – в прибалтийские страны.[8]

В середине 90-х годов прошлого столетия начали действовать два крупных объединения на Американском континенте. Это, во-первых, Североамериканская зона свободной торговли (НАФТА), включившая три страны - США, Канаду и Мексику. Во-вторых, торговый пакт “Меркосур” в Южной Америке в составе Аргентины, Бразилии и Уругвая (впоследствии к нему присоединился Парагвай), имеющий конечной целью образование полноценной зоны свободной торговли, а впоследствии - таможенного союза. С декабря 1999 года страны-участницы «Меркосур» заняты подготовкой к постепенному введению единой валюты.

Активизировали взаимное сотрудничество и страны-участницы «Андского пакта» (Венесуэла, Колумбия, Перу, Чили и Эквадор). Один из последних весьма показательных примеров развития регионального сотрудничества в Западном полушарии – подписание Соединенными Штатами в 2004 году с Гватемалой, Гондурасом, Коста-Рикой, Никарагуа, Сальвадором и Доминиканской Республикой масштабного Соглашения о Центральноамериканской зоне свободной торговли (ЦАФТА), предполагающего постепенную отмену барьеров в торговле продовольственными, текстильными и другими товарами, составляющими основу международной торговли в Центральноамериканском регионе. В то же время усилия США по формированию Панамериканской зоны свободной торговли ("Зоны свободной торговли Америк"[9]), которая бы объединила в один интеграционный блок все страны обеих частей Американского континента, не находят поддержки у крупнейших латиноамериканских государств ввиду очевидных более политических, нежели экономических, целей, преследуемых Соединенными Штатами в этом проекте.

Одновременно масштабные процессы транстихоокеанского экономического сотрудничества развиваются в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР), где образована организация Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС). Созданная в 1989 году, эта группировка объединяет в настоящее время 21 государство, имеющее выход к Тихому океану (отсюда название). В их числе - США, КНР, Японию, Россия и др. К настоящему времени страны-члены АТЭС в совокупности производят свыше 55 процентов всей мировой продукции, во многом определяя, таким образом, состояние экономического климата на планете. Кроме того, еще в 1994 году ими принята так называемая Богорская декларация о либерализации взаимной торговли к 2020 году. К этому времени предполагается завершить создание крупнейшей в мире зоны свободной торговли по обоим берегам Тихого океана, которая бы охватывала системой договоров и соглашений не менее 50 процентов всего мирового товарооборота.

Непосредственно в Азии в крупный политический и экономический конгломерат сложилась Ассоциация стран Юго-Восточной Азии (АСЕАН) в количестве десяти государств - Брунея, Вьетнама, Индонезии, Малайзии, Филиппин, Сингапура, Таиланда, Камбоджи, Лаоса и Мьянмы (бывшая Бирма). Многие из стран этой группировки вплоть до кризиса 1997-1998 годов демонстрировали чуть ли не самые высокие (после Китая) в мире среднегодовые темпы экономического роста. Долгое время ограничиваясь лишь организацией разовых мероприятий по облегчению взаимных торгово-экономических контактов, в последние годы страны-участницы серьезно продвинулись в выработке долгосрочной модели интеграционного развития в регионе, в качестве которой определено построение «общего рынка Восточной Азии».

C конца 1999-начала 2000 годов страны АСЕАН взяли курс на постепенное последовательное создание в регионе таможенного союза, общего рынка и введение «единой азиатской валюты» наподобие евро. По итогам состоявшейся в декабре 2005 года в г.Куала-Лумпуре (Малайзия) встречи глав государств и правительств стран АСЕАН, Китая, Японии, Индии, Южной Кореи (Республика Корея), Австралии и Новой Зеландии принято решение о формировании Восточноазиатского сообщества.

Еще в середины 90-х годов прошлого столетия предпринимаются попытки оживить высказывавшиеся ранее идеи региональной интеграции в Южной Азии. Длительные переговоры увенчались достижением в Дели принципиального соглашения о создании Южноазиатской зоны свободной торговли, участниками которой согласились стать Индия, Пакистан, Шри-Ланка, Бангладеш, Непал и Мальдивские острова. Страны-участницы договорились начать взаимное введение ряда таможенных льгот в рамках преференциального торгового соглашения. В то же время развитию интеграционного сотрудничества в Южной Азии в полную меру препятствуют до сих пор сохраняющиеся напряженные политические отношения между Индией и Пакистаном.

На Африканском континенте наиболее успешные примеры развития стабильных межгосударственных отношений, позволяющих добиться существенного увеличения объемов взаимной торговли, демонстрируют Преференциальная торговая зона для Восточной и Южной Африки (ПТЗ) и Конфедерация по координации развития стран Южной Африки (САДКК).

На Среднем Востоке в 1981 году был создан и до сих пор функционирует Совет по сотрудничеству арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ), объединяющий Саудовскую Аравию, Бахрейн, Катар, Кувейт, Объединенные Арабские Эмираты (ОАЭ) и Оман и называемый иногда «нефтяной шестеркой». Большинство из входящих в него стран являются одновременно членами Организации стран-экспортеров нефти (ОПЕК), но, в отличие от этого картеля, участники «шестерки» проводят довольно эффективную скоординированную политику не только по организации добычи и сбыта нефти, но и по созданию в регионе производственной и социальной инфраструктуры, которая бы способствовала формированию будущего единого производственного пространства.

В настоящее время интеграционные процессы развиваются и на территории стран-членов Содружества Независимых Государств (СНГ), ранее входивших в состав СССР в качестве союзных республик. Однако за 17 с лишним лет существования СНГ так и не сложилось как эффективно действующее интеграционное объединение. Более того, на пространстве СНГ наблюдается явное затухание интеграционных процессов.

Вопреки теории и международной практике интеграционного развития, предполагающих последовательное восхождение от более низких к более высоким ступеням (этапам) сотрудничества, характерной чертой отношений внутри СНГ стали бессистемные действия, когда попытки перескочить через этапы интеграционного развития чередуются с постоянными «откатами» в намечаемых целях. Так, еще в период с 1992 по 1994 годы странами Содружества был заключен целый ряд документов, которые зачастую не просто дублировали, но и взаимно исключали друга. В результате, несмотря на многочисленные декларации о высоких намеченных целях, звучавшие и продолжающие звучать на саммитах глав государств-членов СНГ, на сегодняшний день странами Содружества не создана даже полномасштабная зона свободной торговли. Иными словами, получается, что государства-участники СНГ фактически не вышли даже на самый первый, начальный этап интеграционного сотрудничества.   

В настоящий момент характерными чертами сотрудничества в рамках СНГ продолжают оставаться отсутствие четко прописанного механизма реализации принятых решений и неопределенность взаимных полномочий межгосударственных органов власти и управления и общих органов Содружества в части организации конкретных мероприятий в рамках осуществления уже вроде бы согласованных направлений экономической политики. Подобное положение ведет к неизбежному регрессу в экономических и политических отношениях сторон, когда с каждой новой невыполненной задачей, в свою очередь, углубляется кризис во взаимоотношениях.

Далее, объем взаимного товарооборота и его структура совершенно не соответствуют многократно декларированным интеграционным (то есть приоритетным по сравнению с третьими странами) характеру и целям экономического сотрудничества. Значение объемов взаимной торговли для общеэкономического развития стран СНГ, резко упав после разрыва прежней системы хозяйственных связей в 1992 году, с того времени изменилось незначительно. Так, по данным Межгосударственного статистического комитета СНГ, доля взаимной торговли стран Содружества в общем объеме их внешнеторговых операций составила в 2006 году 22 процента, в 2007 году – 23 процента.[10] Крайне негативным моментом здесь является то, что среди всех стран СНГ самой низкой является аналогичная доля во внешнеторговом обороте России: в 2006-2007 годах она не превысила 15 процентов.[11]

Последний факт означает, что неоднократно провозглашаемое высшим руководством России сотрудничество в рамках СНГ в качестве важнейшего направления внешнеполитической деятельности РФ по-прежнему не подкрепляется экономически. Это, кроме всего прочего, означает, что потенциальные торгово-экономические возможности многих российских регионов, выходящих на государственную границу России со странами СНГ или находящихся в непосредственной близости от них, остаются нереализованными.

[1] "Основы национальной экономики"/Под ред. А.В.Сидоровича. М.: Изд-во "Дело и Сервис". 2009. С.479

[2] Armand L., Drancourt M. «Le Pari europeen». P. 1968. P.19

[3] См. Сиджански Д. «Федералистское будущее Европы: От Европейского сообщества до Европейского союза». М.: Российский государственный гуманитарный университет. 1998. С.203-204

[4] “La Communaute de la culture”. №14. 1985. P.5

[5] «МЭиМО». 2001. №3. С.78

[6] С 1 января 2007 года в Европейский союз входят 27 государств

[7] “Financial Times”. May 2. 2006

[8] “Financial Times”. May 2. 2006

[9] Англ. FTAA – Free Trade Area of the Americas

[10] Общество и экономика. 2008. № 3-4. С.291

[11] Там же  С.292