Национальная экономическая политика: сущность, формы, реализация

Цели, инструменты и эффективность экономической политики. Неравенство Я. Тинбергена

Практическое воплощение форм и методов государственного регулирования достигается посредством экономической политики. Согласно концепции лауреата Нобелевской премии Я. Тинбергена, для выработки правильной экономической политики необходимы:

• определение целей (целевой функции, как говорят экономисты);
• достаточное количество действенных политических инструментов;
• представления об эффективности применения политических инструментов (мультипликаторы).

Определение целевой функции представляет собой процесс выработки государственного стратегического курса и принятия соответствующих политических решений. В качестве таких целей могут быть снижение темпа роста потребительских цен, обуздание инфляции, повышение национального дохода и т. д.

К числу политических инструментов следует отнести бюджетные расходы, предложение денег, государственные инвестиции и др. Политические инструменты не имеют прямого контакта с целями, между ними как бы располагается вся хозяйственная система, функционирующая по законам рынка. Отсюда следует, что в современной регулируемой экономике государство не в состоянии предопределять цели или их контролировать; оно лишь способно оказывать на них воздействие своей денежной политикой, антиинфляционной, налоговой и др.

Мультипликаторы отражают эффективность или степень влияния инструмента на цель. Они есть своеобразное преобразование политических сигналов, поступающих на «вход» хозяйственного механизма, в изменения политических целей, появляющихся на «выходе».

Предположим, что целевая функция состоит из R-элементов. Имеется также S-инструментов экономической политики и n-рыночных факторов, оказывающих воздействие на цели. Пусть цель Yi (где i = 1, 2, …, R) выступает как функция множества инструментов Х₁, Х₂, …, Х_S и множества рыночных переменных Z₁, Z₂, …, Zn, т. е.Yi = f (X₁, X₂, …, X_S; Z₁, Z₂, …, Zn). Тогда эффект от применения политического инструмента Xj (где j = 1, 2, …, S) выразится частной производной этой функции:

m_ij = dy_i / dx_j,

где m_ij – есть мультипликатор.

Например, если рассматривается инфляционное регулирование, то Yi– темпы роста цен, Xj – предложение денег, а m_ij – зафиксирует степень воздействия инструментов денежной политики на уровень инфляции. Что же касается спроса, предложения и других рыночных характеристик, находящихся за пределами зоны прямого госконтроля, то они будут относиться к множеству n.

Уравнение целевой функции должно быть построено так, чтобы значение мультипликатора оказалось статистически определенным, т. е. представляло собой некоторое число. Если считать, что желательный для политиков уровень цели Yi известен, остается определить требуемое изменение политического инструмента Xj. Проделав это со всеми политическими инструментами (от j = 1 до i= S), мы раскрываем суть экономической политики, т. е. как и в какую сторону необходимо изменить предложение денег, налоговые ставки, государственные расходы и др.

Для решения этой задачи следует только проследить, чтобы выполнялось так называемое неравенство Я. Тинбергена:

S ≥ R

Экономический смысл данного неравенства таков: государству не надо брать на себя то, что оно не в состоянии сделать, а потому количество целей никогда не должно превышать ассортимента имеющихся в его распоряжении политических инструментов.

Пример (уравнение распределения национального дохода в условиях макроэкономического равновесия).

Допустим, что y – национальный доход; t – часть национального дохода, которую государство забирает с помощью налогов (1< t< 0) и превращает затем в бюджетные расходы (g). Тогда доход, оставшийся после налогообложения у хозяйствующих субъектов, составит: y-t × y. Эти субъекты его используют на:

• потребление (С);
• сбережения (S), которые в ситуации равновесия будут равны частным инвестициям I (S=I).

Далее, если С' – доля непроизводственного потребления в доходе, которым вправе распоряжаться уплатившие налоги субъекты (С' = C/Y), то уравнение распределения национального дохода будет иметь вид:

Y= a + c' × (1-t) × y + I + g

где а – постоянная.

В уравнении распределения национального дохода Y выступает как целевая переменная; C' и I регулируются рыночными механизмами; t (средняя налоговая ставка) считается неизменной. Однако g – политический инструмент, за изменения которого государство берет на себя ответственность, рассчитывая тем самым добиться устойчивого роста национального дохода. Теперь чтобы определить бюджетный мультипликатор по национальному доходу, преобразуем уравнение (9.4) и затем выведем искомую формулу:

Y [1 – c'(1 – t)] = a + I + g

m_yg = dy/dg = 1/(1- C'(1-t))

где m_yg – степень воздействия инструмента на цель (бюджетный мультипликатор национального дохода).

Пусть, государство перераспределяет через бюджет 50% (т. е. t=0,5), а средний потребитель каждый доллар своего дохода тратит в соотношении:

0,8 долл. – текущее потребление, 0,2 долл. – сбережения (т. е. C' = 0,8). Тогда:

m_yg = 1 доллар 67 центов.

Следовательно, доллар, израсходованный по линии госбюджета, должен обернуться приростом национального дохода в размере 0,67 доллара. Этому будет способствовать эффект мультипликации, обусловленный государственными инвестициями. Кроме того, сработают и иные бюджетные механизмы.

Представленные в уравнении распределения национального дохода инвестиции (I) можно выразить в виде функции дохода (Y) и процента (r). В главе, посвященной равновесию товарных и денежных рынков, были сделаны два важных вывода:

• предложение сбережений (а значит, и объем средств, идущих на инвестирование) зависит от текущего и прошлого доходов;
• инвестиционный спрос зависит от движения процентных ставок (чем выше последние, тем ниже инвестиционный спрос и тем меньшая масса сбережений превращается в инвестиции).

Исходя из этого, функцию инвестиций (I) можно выразить формулой:

I = e × Y – h × r

где е – доля сбережений в текущем и прошлом доходе; следовательно, величина е × Y всегда больше [1- (c' × (1-t)] × Y;

h – постоянная;
r – процентная ставка;
Y – национальный доход.

Знак (-) означает, что по мере удорожания кредита предприниматели, занятые поисками источников финансирования инвестиций, привлекают все меньше сбережений.

Если теперь подставить в уравнение распределения национального дохода функцию инвестиций, то получим:

Y = a + c' × (1-t)× Y + e × Y – h × r + g

Вынесем Y за скобку:

Y × [1- c'×(1-t) – e] = a – h×r + g

Дифференцируя последнее выражение по r, получаем формулу процентного мультипликатора по национальному доходу:

m_yr = dY/dr = -h/(1 – c' (1 – t) – e)

Величина m_yr показывает ожидаемые изменения национального дохода в результате государственного регулирования уровня процентных ставок. Последнее, как известно, путем понижения процента стимулирует краткосрочное нарастание инвестиционного процесса и вызывает расширение производства и национального дохода.

Мировой экономической науке известна целая система мультипликаторов.

Однако их величина, отражающая эффективность различных инструментов экономической политики, неодинакова. Это свидетельствует о том, что одни политические инструменты выгоднее использовать для регулирования уровня и динамики цен, другие лучше приспособлены для стимулирования экономического роста, третьи целесообразно применять для обуздания инфляции и т. д.

Например, если взять темп инфляции, то оказывается, что денежный мультипликатор (m_pm) больше бюджетного мультипликатора (m_pg):

m_pm>m_pg

Если в качестве цели берется повышение национального дохода, то они меняются местами:

m_yg>m_ym
где m_yg – бюджетный мультипликатор по национальному доходу;
m_ym – денежный мультипликатор по национальному доходу;
m_pg – бюджетный мультипликатор по уровню цен;
m_pm – денежный мультипликатор по уровню цен.

Следовательно, достижение запланированных политических целей требует поочередного «включения» денежных и бюджетных регуляторов. Когда реальная экономическая ситуация такова, что по ценам расхождений между текущим и запланированным уровнями целей не зафиксировано, предпочтение отдается бюджетной политике, направленной на повышение национального дохода.

Если же в области роста национального дохода прогнозируемый и текущий уровни цели совпадают, а темп инфляции чрезмерно высок, то на первый план выходит денежная политика. Сказанное иллюстрируется рис. 10.1.

Рис. 10.1. Цели экономической политики государства

Предположим, что до государственного регулирования экономика находилась в положении, представленном точкой А. Очевидно, что в нем обе цели (текущие уровни цен и национального дохода) далеки от желаемых уровней (Р и Y). В процессе регулирования государство использует бюджетные механизмы и добивается ускорения экономического развития. В результате национальная экономика перейдет из точки А в точку В. Здесь величина одной из целей становится такой, какой ее хотели бы политики, планирующие экономическую ситуацию (Y =Y). Для достижения другой цели экономической политики (Р = P , т. е. баланса, текущего и планируемого уровней цен) продолжение бюджетной экспансии нецелесообразно, поскольку инфляция чувствительна именно к данным инструментам. Применяя последние, государство вновь переводит национальную экономику из точки В в точку С, достигая тем самым второй цели (Р = P). Однако в этой точке мы опять имеем рассогласование первой цели (Y≠Y).

Поэтому становится необходимой серия переключений регулирующих механизмов с денежного режима на бюджетный и обратно (точки D и Е), пока, наконец, мы не достигаем желанного исхода – точки Q, в которой Y = Y и Р = P.

Таким образом, ситуации Q отвечает наилучшая комбинация политических инструментов (g и M), позволяющая одновременно установить оптимальные значения Y и Р.

Структура лагов и их влияние на экономическую политику

Экономика как объект государственного регулирования обладает известной инерционностью. Это означает, что происходящие в ней экономические процессы не совершаются мгновенно и требуют затрат времени. Поэтому в ходе реализации экономической политики неизбежно возникает эффект запаздывания, появляется лаг, отделяющий изменения цели от изменения инструментов. Его определение позволяет государству прогнозировать, когда можно ожидать результат того или иного политического мероприятия.

По своему внутреннему строению лаг далеко не однороден. Лаговая структура включает пять элементов:

- лаг признания, т. е. период времени, необходимый для того, чтобы политики осознали само существование проблемы регулирования и оценили ее необходимость. Продолжительность лага признания зависит от состояния экономической науки, ее роли в принятии политических решений, а также компетентности разработчиков этих решений;

- лаг решения, т. е. период времени между признанием того, что проблема существует, и принятием решения о запуске регулирующих механизмов.

Например, лаг денежной политики сравнительно небольшой, ибо для принятия решения достаточно согласовать позиции правительства и Центрального банка.

Длиннее лаг бюджетной политики, поскольку решения о госрасходах и налогах должны пройти затяжную парламентскую процедуру;

- начальный лаг, разделяющий момент принятия решения и начало конкретных действий государственных служб, которые несут ответственность за его реализацию. Величина такого лага зависит от эффективности функционирования государственной машины, четкого взаимодействия ее звеньев. Например, если решено увеличить предложение денег, то Центральному банку необходимо время для снижения нормы обязательных резервов и ставки межбанковского кредита, а также расширения покупки облигаций на рынке ценных бумаг;

- промежуточный лаг, который определяется внутренним устройством инструментов национальной экономической политики. Рассмотрим его на примере предложения денег. С позиций национальной экономической политики в целом оно выступает инструментом инфляционного регулирования. С позиций же Центрального банка предложение денег выступает уже как политическая цель. Хотя

Центральный банк напрямую не контролирует предложение денег, тем не менее он с помощью методов денежной политики может применить его в нужном объеме. Получается, что между этими методами и предложением денег располагается целый экономический механизм, который срабатывает не сразу, а лишь через определенное время. Так, коммерческие банки в момент понижения ставки межбанковского кредита поначалу ограничиваются анализом новой ситуации.

Если последняя благоприятна, то они вступают в договорные отношения с Центральным банком и уже затем выбрасывают на рынок дополнительную кредитную массу. Следовательно, промежуточный лаг и является показателем, измеряющим продолжительность таких экономических процессов;

- лаг воздействия, т. е. период времени, в течение которого цель национальной экономической политики реально ощущает применение инструмента.

Величина данного лага определяется конструкцией экономического механизма, соединяющего цель и инструмент, а также степенью его инерционности.

Например, для бюджетной политики, непосредственно влияющей на совокупный спрос, лаг воздействия короче, чем у денежной политики, которая способна только косвенно воздействовать на динамику спроса.

Многочисленные исследования фактора времени показали, что лаги различных инструментов экономической политики неодинаковы не только по величине, но и по характеру. Иначе говоря, возможны разнообразные варианты распределения по времени мощности мультипликаторов.

Так, мультипликатор может полностью выработать ресурс за короткое время, и значение цели довольно быстро становится таким, каким его планировали политики. Может случиться и по-другому, когда цель постепенно выходит на запланированный уровень. Проиллюстрируем это графически (рис. 10.2).

Рис. 10.2. Распределение лага воздействия

Как видно из рис. 10.2, суммарное значение лага воздействия равно шести годам. Что касается остальных элементов лаговой структуры, то они находятся за пределами рисунка и как бы «спрятаны» в начале координат.

Через один год после включения регулятора (инструмента экономической политики) Х мультипликатор m_yx выходит лишь на 75% своей проектной мощности. Следовательно, в точке А степень воздействия политического инструмента Х на цель. У будет меньше расчетной.

Для максимизации цели (точка В) требуется еще один год. Далее эффективность регулирования начинает постоянно падать. По истечении четырех лет (точка С) исчезает уже всякая реакция цели экономической политики страны на первоначальный политический импульс.

Однако в последующий период времени механизмы регулирования не останавливаются и продолжают работать в обратном направлении. Величина мультипликатора (m_yx) становится отрицательной. Это означает, что сократившийся ранее под влиянием государственной политики дисбаланс (разрыв) между текущим и планируемым уровнями цели вновь возрастает. Регулирование, совсем недавно приносившее желаемые результаты, оборачивается своей противоположностью.

Как показывает практика государственного регулирования ряда стран, такое случается достаточно часто. Если, например, государство собирается стимулировать экономическое развитие путем политики бюджетных расходов (g), то вначале все идет согласно плану, но затем бюджетная экспансия неизбежно дает негативный инфляционный эффект. Ну а последний порождает целый букет механизмов торможения экономического развития.

Таким образом, анализ лаговой структуры показывает, что если иметь в виду динамику и долгосрочные последствия процесса регулирования, то определения величины мультипликатора (m_yx) и соблюдения неравенства Я. Тинбергена (S≥R) теперь уже явно недостаточно. Чтобы национальная экономическая политика оказалась действенной, необходимо выполнение еще одного условия:

Экономический смысл обоих последних выражений состоит в том, что распределенный во времени положительный эффект, возникающий после включения инструмента Х, должен обязательно превышать всю сумму отрицательных последствий.

Оценка роли лаговой структуры в разработке и осуществлении политических решений является весьма сложной проблемой экономической теории.

Вместе с тем практическая значимость расчета лагов очевидна.

Государство, располагая самыми приблизительными и общими их значениями:

• получает возможность классификации инструментов экономической политики по величине эффекта и степени быстродействия;
• обретает в области планирования знания того, от каких политических инструментов следует ждать немедленных результатов, а какие сработают лишь в отдаленной перспективе;
• может предугадывать развитие экономики, выработать долгосрочную политическую стратегию, давать обоснованные обещания и добиваться их выполнения. Общеизвестно, что правительство, не обещающее ничего конкретного, обречено на неэффективность, ибо лишается доверия населения.

Для российской экономики конца XX – начала XXI веков характерно хроническое запаздывание с принятием назревших политических решений. Это подтверждает анализ лаговой структуры инструментов нашей экономической политики:

• существенное удлинение лага признания, что связано с низким количеством фундаментальных и прикладных экономических исследований, волевыми решениями высших эшелонов власти, приверженностью идеологическим стереотипам и др.;
• увеличение лага решения, вызванное либо отказом руководства страны признать существование таких острых социально-экономических проблем, как инфляция, безработица, коррупция и т. п., либо бюрократизацией и низкой эффективностью систем управления национальной экономикой;
• затягивание лага воздействия, его неопределенность. Это обусловлено тем, что в результате пульсирующей работы («включения» – «выключения») каждого из регуляторов, серии их переключений с одного на другой цель экономической политики реально не ощущает изменения конкретного политического инструмента.

Целевая функция политических предпочтений

Важной проблемой, без решения которой формирование действенной экономической политики практически невозможно, является конфигурация целевой функции. Последняя предполагает два варианта:

1. стремление государства (в лице правительства) к одновременному достижению всех намеченных целей;
2. государственная расстановка приоритетов, определение какой-то очередности политических целей согласно степени их значимости.

Мировая экономическая теория и хозяйственная практика подтвердили бесспорные преимущества второго варианта. Именно он лежит в основе действий правительств промышленно развитых стран. Например, в США разработке систем ППБ (планирование – программирование – составление бюджета), на базе которых строятся реальные государственные программы, обязательно предшествует выяснение политических предпочтений.

Каковы же причины большой популярности второго варианта?

Во-первых, сегодня в мире существует немало стран, экономика которых переживает кризисы и нестабильность. Совершенно очевидно, что правительству этих стран приходится заниматься не разработкой эффективной долгосрочной стратегии, а реализацией текущих политических целей на основе принципа их очередности.

Характерным примером служит народное хозяйство России, которому присуща постоянная смена приоритетов, поочередное продвижение по разным направлениям экономической политики.

Во-вторых, не следует забывать, что в условиях рынка даже у экономически здорового государства регулирующий потенциал ограничен. Ему не под силу достижение сразу нескольких масштабных политических целей. Поэтому государству необходимо, строго соблюдая неравенство Я. Тинбергена (S ≥ R), так строить целевую функцию предпочтения, чтобы четко были выделены первоочередные задачи.

Мировой опыт государственного регулирования показывает, что происходит постепенное сокращение размерности целевой функции. Если в 50-е гг. прошлого века в реальных целевых функциях, которыми руководствовались правительства разных стран, было восемь элементов экономической политики (объем госрасходов, темпы изменения реальной зарплаты, уровень занятости, индикатор распределения доходов, размеры инвестиций, совокупный спрос, уровень производства, сальдо платежного баланса), в 70-е гг. – уже четыре элемента («полная» занятость, стабильность цен, отсутствие неуправляемых дефицитов платежного баланса, устойчивый уровень хозяйственного развития), в 90-е гг. большинство правительств ограничивается постановкой и решением всего двух стратегических задач (новое качество экономического роста, борьба с неуправляемой инфляцией), то в начале нынешнего века – как правило, одна.

В-третьих, многие политические инструменты противоречиво сказываются на элементах целевой функции. Приведем несколько примеров:

• государственные меры, направленные на стабилизацию инфляционного процесса, вместе с тем приводят к ухудшению ситуации на рынке рабочей силы;
• ограничительная денежная политика, способствующая торможению инфляции и решению адаптивных ожиданий, одновременно вызывает увеличение процентных ставок и замедление роста производства;
• выделение бюджетных ассигнований на создание рабочих мест и выплату пособий, наряду с обеспечением ситуации на рынке рабочей силы, оборачивается нарастанием информационного давления;
• регулярные списания банковской задолженности нерентабельным предприятиям, хотя и сохраняют высокий уровень занятости, тем не менее подхлестывают инфляцию.

Во всех этих примерах государству целесообразнее всего разместить политические предпочтения, выбрать какую-то цель и добиваться ее решения. В 80-е гг. прошлого века так поступило правительство США, которое в качестве цели экономической политики наметило снижение инфляции. Добиваясь ее реализации с помощью политических инструментов, администрация Р. Рейгана параллельно с этим компенсировала побочные негативные эффекты на рынке рабочей силы государственным микроэкономическим его регулированием.

С позиций политических предпочтений процесс формирования целевой функции распадается на две части:

первая часть обеспечивается высшими правительственными чиновниками, обязанность которых на основе политической процедуры (тоталитарной или демократической) четко определить очередность (предпочтения) решения народнохозяйственных программ. Например, порядковая функция такова: сдерживание инфляции – переход к новому качеству экономического роста – снижение вынужденной безработицы;

вторая часть обеспечивается экономистами-экспертами, привлекаемыми к разработке целевой функции. Их задача – передать государственным чиновникам комплект готовых вариантов экономической политики страны, каждому из которых содействуют строго определенные значения целей регулирования (уровня инфляции, темпа экономического роста и др.). При этом такие готовые варианты не должны выходить за рамки ресурсов госрегулирования и должны отвечать складывающейся в стране социально-политической ситуации.

Здесь возможны следующие случаи:

1. если готовый вариант совместим с предпочтениями политиков и выбран ими, то он признается лучшим и подлежит практической реализации;
2. если все готовые варианты высшие правительственные чиновники забракуют, то экономисты-эксперты обязаны предупредить их о некомпетентности и необходимости еще раз вернуться к этим вариантам;
3. если высшие государственные чиновники не удовлетворены значениями некоторых целей регулирования (например, уровнем безработицы) и требуют разработать вариант «нулевой безработицы», то задача экономистов-экспертов убедить руководство в невозможности такого варианта;
4. если произошло смещение политических приоритетов, то из комплекта готовых вариантов извлекается новая стратегия, которая адекватна изменившимся предпочтениям.

Динамизм развития экономики требует от экономистов-экспертов периодически обновлять комплект готовых вариантов.

Пример процедуры отбора оптимальной политической стратегии представлен в таблице 10.1.

Таблица 10.1

Если правительство проблемой номер один считает инфляцию, а проблемы перехода к новому качеству роста и снижения безработицы менее важными, то надо выбирать первый или второй варианты. Именно они обещают минимально возможные темпы инфляции.

Если же позиции правительства изменились и определяются функцией предпочтения, где на первом месте стоит уровень безработицы («уровень безработицы – экономический рост – темпы инфляции»), то преимущество получит третий вариант.

Механизмы принятия политических решений. Парадокс голосования К. Эрроу. Оптимум В. Парето. Критерий Н. Калдора – Дж. Хикса

Выше рассмотренный способ формирования экономической политики показывает, что все зависит от расстановки политических приоритетов. До сих пор мы их считали заданными извне, заранее известными. Однако они могут быть определены. Рассмотрим, каким образом.

После разработки реальные политические стратегии проходят через парламентские процедуры, где решение принимается большинством голосов.

Однако само устройство многопартийной парламентской демократии таково, что иной раз оно не обеспечивает принятия политического решения. Такая ситуация получила название парадокса голосования К. Эрроу. Рассмотрим ее подробнее.

Пусть имеются три парламентские группировки (x, y, z), каждая из которых для выработки совместного решения располагает:

1. тремя политическими целями (i – борьба с инфляцией; j – экономический рост; u – снижение безработицы);
2. шестью допустимыми комбинациями целей и вариантам функции предпочтения:

Поведение парламентских группировок, включающее определение предпочтений, подготовку к коллективному выбору и само его проведение, основано на соблюдении ряда правил (аксиом).

a = (i, g, u)
b = (g, i, u)
c = (u, i, g)
d = (u, g, i)
e = (i, u, g)
f = (g, u, i)

Правило транзитивности.

Если парламентская группировка Х предпочитает комбинацию, а комбинации b, комбинацию b считает лучше комбинации с, то всегда комбинация, а имеет приоритет по сравнению с комбинацией с. Сказанное можно записать так:

если ap_xb и bp_xc, то ap_xc

Правило транзитивности распространяется и на совместные решения, т. е.:

если АРВ и ВРС, то АРС

где: АРВ, ВРС, и АРС – предпочтения, появившиеся в результате коллективного выбора и выражающие общее мнение всех парламентских групп.

Правило универсальной применимости.

Оно означает, что коллективный выбор должен быть осуществлен для любой комбинации предпочтений его участников. При этом выработанная любой парламентской группировкой функция предпочтения не может стать совместным политическим решением независимо от позиций других парламентских группировок.

Правило независимости от посторонних альтернатив.

Например, АРВ определяется только тем, как участники оценивают комбинацию, а по сравнению с комбинацией b и никак не связано с их мнением по поводу комбинации с.

Правило демократического выбора, в соответствии с которым политическое решение принимается по большинству голосов.

Если составленные парламентскими группировками функции предпочтения полностью отвечают этим правилам, то возникают два вопроса:

• не расходится ли с ними процедура коллективного выбора?
• можно ли тогда принять политическое решение при любой комбинации предпочтений?

Для ответа на них проанализируем процесс выработки коллективного решения для трех комбинаций функций предпочтения (табл.10.2).

Таблица 10.2

Комбинация I. Здесь механизм демократического принятия решений срабатывает в пользу политического предпочтения АРВ, ибо за него выступают парламентские группировки X и Z. Причем, выбор последней формируется согласно правилу независимости от посторонних альтернатив (парламентская группировка Z высказывается скорее за комбинацию а, чем за комбинацию b, независимо от того, как расценивает комбинацию с).

Политическое предпочтение АРС образуется в соответствии с правилом транзитивности. Это означает, что политическое решение принято. Сформирована совместная функция предпочтения вида A, В, С, выражающая единую позицию парламента и вбирающая в себя мнения всех участников голосования.

Ее экономическое содержание состоит в том, что парламент на первый план ставит задачу борьбы с инфляцией, отодвигая на задний план задачи экономического роста и снижения безработицы.

Комбинация II. Здесь расположение альтернатив СРВ прямо согласуется с интересами парламентской группировки Z. Учитывая правило независимости от посторонних альтернатив, тот же выбор делает парламентская группировка Y. Аналогичные принципы лежат в основе политического предпочтения ВРА, а предпочтения СРА образуются автоматически, по правилу транзитивности.

Итак, расстановка парламентских приоритетов завершена; второй комбинации функций отвечает последовательность альтернатив С, В, А.

Комбинация III. Когда она представляет групповые предпочтения, то демократический механизм позволяет сформировать только отдельные предпочтения АРВ, ВРС и СРА. Они явно несовместимы, исключают принятие единого политического решения, а значит, и построение целевой функции. Комбинация

III демонстрирует парадокс голосования К. Эрроу. Его смысл состоит в том, что механизм парламентской демократии не гарантирует выработку общего решения для любых вариантов групповых предпочтений.

Теоретически это означает, что единую функцию предпочтения, удовлетворяющую всем без исключения правилам коллективного выбора, построить нельзя.

Практически парадокс голосования означает паралич законодательной власти, лаговую ситуацию, выбраться из которой можно двумя путями:

• предложить парламентским группировкам так пересмотреть свои политические предпочтения, чтобы открылась дорога к согласию;
• наделить кого-либо полномочиями, позволяющими в подобных случаях действовать волевыми и диктаторскими методами, минуя парламент.

У демократической процедуры есть и более существенный дефект: она пропускает через себя решения вне зависимости от их распределительных эффектов. Мировой опыт свидетельствует, что демократическое устройство законодательной власти в принципе позволяет правительству проводить политику, не обращая внимания на то, как его действия скажутся на благосостоянии отдельных групп населения и социально-экономических различиях между ними.

Например, политическое предпочтение АРВ стало частью государственного решения потому, что отвечало интересам объединенных парламентских группировок Х и Z. Выступившая против парламентская группировка Y руководствовалась тем, что такое решение нанесет ущерб социальным слоям или территориям, которые она представляет в парламенте. Следовательно, те, кто послал в парламент представителей Х и Z, добившихся принятия решения АРВ,

увеличивает свое благосостояние за счет проигравшего меньшинства Y. Изменяется структура общественного богатства, возникает перераспределительный эффект, положительный для победителей и отрицательный для побежденных.

Таким образом, механизм демократического принятия решений усиливает неравенство, множит несправедливость, и без того присущую рыночному распределению доходов.

На первый взгляд, было бы очень хорошо принимать политические решения исключительно на основе консенсуса. Когда все ответственно голосуют «за», ущерб становится невозможным и каждый участник вправе рассчитывать на свою долю выигрыша. Однако и при консенсусе распределительные эффекты не исчезают, ибо скорость, с которой возрастает благосостояние отдельных социальных групп, не одинакова. Да и практическая их значимость невелика.

Итак, демократические механизмы не хороши своими распределительными эффектами, а основанные на консенсусе отличаются невысокой практической значимостью.

Избавиться от пороков принятия решений по большинству голосов и на основе единодушия позволяет оптимум Парето и разработанный им критерий роста общественного благосостояния.

Согласно концепции В. Парето, благосостояние общества достигает максимума, а распределение ресурсов становится оптимальным тогда, когда любое изменение этого распределения может только ухудшить благосостояние хотя бы одного субъекта хозяйственной системы. Иначе говоря, нельзя улучшить положение любого участника экономического процесса, одновременно не снижая благосостояния, как минимум, одного из остальных. Движение в сторону оптимума возможно лишь при таком перемещении ресурсов, которое увеличивает благосостояние хотя бы одного человека, не нанося ущерба никому другому (критерий роста общественного благосостояния по В. Парето).

Механизм поиска политического решения, оптимального по В. Парето, иллюстрирует рис. 10.3.

Рис. 10.3. Механизм поиска политического решения, оптимального по В. Парето

Допустим, что каждая социальная группа намерена поднять свое благосостояние до максимально возможного предела, а кривая ТТI есть кривая социальных возможностей (определяемая, например, ограниченностью всех видов ресурсов), за границами которой исключены любые комбинации благосостояния.

Тогда область ASSI – это зона допустимых, согласно концепции В. Парето, политических решений. Любые решения, вызывающие изменения благосостояния вдоль осей AS и ASI, отвечают критерию роста благосостояния: увеличивается благосостояние одной социальной группы и неизменно благосостояние другой. Всякая точка отрезка SS| соответствует содержанию оптимуму В. Парето, а их совокупность именуется множеством В. Парето.

Лежащая внутри зоны допустимых решений точка D, отражает вариант, улучшающий положение обеих социальных групп. А вот решения, обозначенные точками В и С, не приемлемы, ибо ведут к снижению благосостояния представителей хотя бы одной социальной группы, что не согласуется с критерием В. Парето.

Если далее предположить, что парламентская группа, выражающая экономические интересы Х, ставит задачу повышения ее благосостояния до уровня Х1, а другая парламентская группа, выражающая интересы Y, – до уровня Y1, то:

1. множество В. Парето SSI сжимается до отрезка NNI;
2. сужается и область допустимых решений – до AENNIF;
3. появляются нежелательные зоны ESN и FNISI, где любое решение вызывает движение в направлении отрезков SN и SINI;
4. точка Q обозначает компромисс обеих групп, весьма заинтересованных в этом, ибо ни одна из них не в состоянии попасть на отрезок NNI в одиночку.

Теперь сопоставим систему принятия политических решений, основанную на критерии В. Парето, с механизмом парламентской демократии.

Применение этого критерия, не допускающего нанесение ущерба, автоматически отсекает всякое решение, если при его голосовании кто-то выступил против. В то же время такая система не отвергает напрочь демократическую процедуру: ведь стоит только одному участнику политического процесса позитивно оценить проект решения, а остальным воздержаться, как он превращается в вариант, адекватный критерию В. Парето, и должен быть принят.

Следовательно, через скорректированный по В. Парето демократический механизм проходят те политические решения, которые кому-то приносят пользу и никому не причиняют вреда.

Английские экономисты Дж. Хикс и Н. Калдор попытались усовершенствовать критерий В. Парето, сделать его более гибким, лучше сочетающимся с механизмом парламентской демократии. Ими был разработан новый критерий, в соответствии с которым к решениям, удовлетворяющим критерию В. Парето, могут быть добавлены и другие, принятые большинством голосов при полярном расхождении мнений. Но не все решения, а лишь вызывающие такой рост благосостояния победившего большинства, который превышает по величине потери проигравшего меньшинства. Образующаяся разница должна быть весьма ощутимой, так как:

• одна ее часть – своеобразный приз большинству;
• другая ее часть – частичная компенсация потерь меньшинства.

Практическим примером применения критерия Н. Калдора – Дж. Хикса является решение размещения выгодного госзаказа в какой-то республике или области, которое улучшает благосостояние местного населения, но которое сопровождается региональным регулированием, перераспределением доходов и подключением других социальных амортизаторов.