Предлагаемые реформы банковой системы

Некоторые считают нашу современную систему совершенной, многие — приемлемой. В то же время некоторые полагают, что ее можно сделать еще лучше, если провести ту или иную из следующих реформ.

Реформы учетных операций

Из рис. 65 видно, что всякий раз, когда «Фед» ставит препятствия росту кредита путем продаж на открытом рынке, растет объем учетных операций, что дает банкам возможность препятствовать сокращению резервов. В определенном смысле в эти периоды учетные операции, по-видимому, действуют в противоположном направлении, чем операции на открытом рынке, а не усиливают последние. Защитники современной системы заявляют, что «Фед» может и далее развивать операции на открытом рынке, зная, что механизм учета явится чем-то вроде временного предохранительного клапана. Однако некоторые экономисты предлагают те или иные реформы, направленные на изменение степени, в которой учет, по-видимому, противодействует операциям на открытом рынке. Приводим типичные доводы.

1. Нужно полностью отказаться от учетных операций и полагаться лишь на операции на открытом рынке. Если это означает, что банкам-членам потребуются несколько более высокие резервы, они могут быть обеспечены; во всяком случае, идея 1913 г. о доступности учетных операций для удовлетворения законных потребностей сельского хозяйства, промышленности и торговли в кредите уже устарела, поскольку она основывается на наличии эластичной денежной массы, которая обостряет циклические колебания производства, занятости и цен.

Некоторой разновидностью этой реформы является не полный отказ от учета, а сохранение его в качестве предохранительного клапана, применяющегося лишь в особо чрезвычайных обстоятельствах. Эта точка зрения предусматривает установление учетного процента на 2-3 пункта выше существующего уровня процента по краткосрочным ссудам.

В этом случае ни один разумный банкир не будет учитывать векселя, поскольку он может легче достичь своих целей путем получения ссуд (на так называемом «рынке федеральных фондов», где в наши дни банки сбывают друг другу свои резервы, являющиеся излишними в данный момент) или путем продажи находящихся в его распоряжении векселей казначейства.

2. Нужно привязать учетный процент к свободной рыночной ставке по векселям казначейства, за которой он должен постоянно автоматически следовать. Следуя этой рекомендации. Канадский центральный банк начиная с 1956 г. устанавливает каждую неделю свой учетный процент на 0,25% выше рыночной ставки по казначейским векселям. (Разновидностью этого явилось бы предоставление «Фед» права каждую неделю изменять установленную разницу между ставкой по векселям и учетным процентом в соответствии с тем, желает ли она стимулировать или ограничить учетные операции, чтобы степень сжатия кредита была как раз необходимой.)

3. Пусть «Фед» уплачивает банкам-членам процент на резервы последних по установленной учетной ставке. Если банки смогут свободно занимать и ссужать при едином учетном проценте, ставка по векселям и все ставки по краткосрочным ссудам сразу установятся на уровне, желательном для «Фед», которая сможет манипулировать учетным процентом во времени для достижения требуемой степени ограниченности или свободы кредита. Это предложение сделал в 1960 г. проф. Джемс Тобин из Иельского университета.

Можно много сказать за и против каждого из этих предложений. При условии, что учетный процент изменяется так часто, чтобы теснее следовать за рынком, и что операции на открытом рынке энергично используются, чтобы свести на нет нежелательные последствия учетных операций, вряд ли многие экономисты согласятся, что предлагаемые реформы дадут большие результаты; они будут утверждать, что изменения учетного процента могут все же служить сигналами о намерениях Федеральной резервной системы, в то время как колебания самих учетных операций могут представлять источник информации для «Фед» о действительной конъюнктуре рынка кредита. Другие с этим не соглашаются.

Реформы операций на открытом рынке

С начала 1953 г. руководство Федеральной резервной системы решило ограничиться операциями на открытом рынке только с краткосрочными государственными бумагами, независимо от их срочности.

Это отступление от предшествовавшей практики называется доктриной «только векселя» (вернее, «обычно векселя» или «преимущественно векселя», поскольку «Фед» все же иногда, при чрезвычайных обстоятельствах или при особых случаях, отступает от своего правила).

В пользу правила «только векселя» было высказано много аргументов. Основной аргумент — это принципиальная точка зрения, что свободный рынок должен сам устанавливать уровень процента, а на долю центрального банка остается лишь регулировать совокупный уровень банковых резервов и М. Другие аргументы: в этом случае расширяется рынок по продаже и покупке государственных облигаций; можно избежать получения преимуществ какой -либо группой спекулянтов, которые могут узнать или догадаться, что «Фед» собирается продать или купить облигации определенной срочности.

Высказывается и несколько противоречивый аргумент, что, воздействуя на ставки по краткосрочным бумагам, «Фед», в сущности, воздействует также и на тесно связанные с ними процентные ставки по долгосрочному кредиту; приводились и другие аргументы.

Большинство академических экономистов все же далеки от убежденности, что переход к правилу «только векселя» является хорошей политикой для современной демократической смешанной экономики.

Как и Нью-Йоркский федеральный резервный банк, который вначале выступил против вашингтонской идеи «только векселя», они считают, что задачей современного центрального банка, ответственного перед конгрессом, является проведение эффективной всеобщей кредитной политики, способствующей стабильности цен и высокой занятости.

Оставляя в стороне политические вопросы о разделении ответственности и взаимодействии между исполнительной властью и центральным банком, ведущие экономисты вообще придерживаются того мнения, что политика стабилизации будет более действенной, если она сможет изменить соотношение краткосрочных и долгосрочных бумаг на рынке.

Это аргументируется тем, что долгосрочные облигации менее близки к деньгам в узком смысле слова и приносимый ими процент более непосредственно влияет на деятельность по долгосрочным инвестициям, вызывающую колебания занятости и доходов. Поэтому деятельность центрального банка и казначейства в периоды инфляции — при прочих равных условиях — будет направлена на увеличение доли обращающихся долгосрочных облигаций. Это должно вызвать снижение их курса, рост эффективного долгосрочного процента и повышение кредитных издержек, а также ограничение доступности средств для инвестиций в строительство и оборудование, всеобщее снижение рыночной стоимости ценных бумаг и уменьшение склонности людей к текущим расходам. При прочих равных условиях во времена депрессии, когда кривая С + I + G должна сместиться вверх, долгосрочные облигации должны быть заменены краткосрочными, что приведет к процессам, обратным только что описанным.

Правило «только векселя» или не признает важности этого процесса, или же просто основывается на представлении, что все подобные проблемы могут быть с тем же успехом разрешены исполнительной властью посредством политики управления государственным долгом , без привлечения к этому центрального банка.

Проблема управления государственным долгом, рассматриваемая с точки зрения стабильности, по своей сущности связана не с эмиссией новых облигаций или их погашением, а скорее с оптимальной структурой долга в смысле кратко- и долгосрочных обязательств. Что касается аргументации в пользу доктрины «только векселя» или«преимущественно векселя», см. Ralph Young and Charles Yager, The Economics of Bills Preferably, «Quarterly Journal of Economics», Vol. LXXIV, No 3, p. 341-373.

Передача этой функции от одного государственного органа другому не задевает принципиальных проблем индивидуальной свободы; и, возможно, неслучайно эра доктрины «только векселя» совпала с периодом, когда управление долгом не производилось таким образом, чтобы в значительной степени способствовать экономической стабильности.

Критики доктрины «только векселя» считают, что бывает много случаев (например, спад 1961 г. и отлив золота), когда кредитно-денежная политика была бы более эффективной, если бы Федеральная резервная система могла непосредственно влиять на разницу между уровнями процента по долгосрочному и краткосрочному кредиту, «Фед», сковывая сама себя, ослабляет свои силы и тем самым открывает дверь посягательствам на свободу на других участках современного демократического общества, которое все равно требует государственной политики, направленной на экономическую стабилизацию и эффективное использование незанятых ресурсов.

Лишение центрального банка свободы действий

Предлагается еще много других реформ. Некоторые даже идут настолько далеко, что предлагают вообще отменить положение, при котором резервы составляют лишь долю депозитов; однако, поскольку введение 100-процентных резервов невозможно в политическом отношении, обсуждение преимуществ и недостатков подобного предложения не входит в задачу нашей книги.

Есть, например, конгрессмены, которые считают, что «Фед» должна постепенно повысить требуемое от банков-членов резервное покрытие, компенсируя это мероприятие покупкой государственных облигаций на открытом рынке. Конечным итогом этого было бы сокращение объема процентных платежей по государственному долгу, идущих банкам и другим финансовым учреждениям, и как следствие этого увеличение доходов «Фед», идущих казначейству, а не увеличение доходов частных фирм. Поскольку было бы возможно выполнить все это, чтобы достичь любой требуемой степени свободы кредита и роста М во времени, о достоинствах этой системы следует решать с точки зрения обеспечения разумного уровня дохода банков. Путем обратного процесса можно помочь банкам увеличить их доходы, если это будет признано необходимым, не создавая никаких трудностей дефляционного характера.

Вполне серьезно предлагалась ликвидация Федеральной резервной системы. Вместо этого предлагалось возвратиться к золото-монетной системе того или иного рода или к системе, в которой правительство должно контролировать М в соответствии с конституционными установлениями, в которых не остается места людским суждениям или свободе действий государственных чиновников. Целью должно быть «управление на основе закона, а не людских мнений». С политической точки зрения подобное нововведение маловероятно, поэтому мы не будем на нем долго останавливаться.

В качестве частичной подмены подобных коренных реформ предлагалось так же серьезно, чтобы руководство Федеральной резервной системы избегало принятия каких бы то ни было решений — любых попыток определить направление ветра и действовать в соответствии с ним. Оно должно получить следующую инструкцию:

Федеральной резервной системе предписывается действовать таким образом, чтобы определенный законом объем М постоянно возрастал на 3% в год, независимо от изменений в расходах на инвестиции, потребление и на государственные нужды.

Предлагающие это правило полагают, что оно имеет большое принципиальное значение постольку, поскольку оно ограничивает возможности вмешательства государства в экономику и является значительным приближением к управлению на основе законов, а не людских мнений. Этому правилу приписывается еще одно важное преимущество. Его защитники заявляют, что, помимо преимуществ принципиального порядка, эта система дала бы стране более стабильную экономику, чем можно ожидать в настоящее время от несовершенных способностей предвидения финансовых властей и ж ограниченной способности проводить необходимые мероприятия, которые помогают, а не вредят нашей системе.

Огромное большинство современных экономистов, к которым после долгих раздумий причисляет себя и автор настоящей книги, считают, что такое жесткое правило не является благотворным для американской экономики, то в случае его применения функционирование нашей экономической системы было бы хуже, чем при нашей теперешней, по-видимому несовершенной, структуре; что ни в одном демократическом обществе не будут следовать этому правилу и что первая же попытка применить его принесла бы больше вреда, чем пользы. Однако следует со всей откровенностью сказать, что ряд выдающихся экономистов после тщательных исследований и долгих раздумий пришли к выводу, что в этом вопросе (как и во многих других) большинство ошибается.

Нельзя получить полную картину современной экономики, не принимая во внимание противоречивые моменты политики, вроде тех, что приведены в этом приложении.

Экономисты весьма легко спорят по этим вопросам. Их исследования направлены на оценку достоинств и недостатков предлагаемых реформ, но никакая наука о человеческом поведении не может быть настолько точной, чтобы разрешить все подобные проблемы. Как мог бы сказать любитель залежных острот, действительно достойным удивления является тот факт, что экономисты все же могут прийти к соглашению столь во многом, а не наоборот.