Качество жизни: нищета и неравенство, экология и рост, любовь и справедливость

Земля, скорбя, влачит свой век,
Там погибает человек.
Там зло свою добычу гложет,
А толстосум богатство множит.
Оливер Голдсмит, «Опустевшая деревня»

Не ВНП единым жив человек. Лучше меньший общественный пирог, справедливо поделенный среди населения, скажут многие блюстители этических норм, чем больший, но целиком отданный толстосумам, кичащимся своим богатством. К чему гоняться за этой «потаскухой-богиней успеха», как называл ее Уильям Джеймс, если цена всех усилий — разорение окружающей среды и, в конце концов, осознание невозможности достичь счастья и безмятежного спокойствия.

Вопросы, поднимаемые в этой главе, не ограничиваются техническими деталями узкого экономического анализа. Это центральные проблемы дискуссий, ведущихся по всему миру, не только в богатейших обществах Северной Америки, но и других странах, для которых изобилие — далекая цель.

Существует ли противоречие между количеством и качеством экономической жизни? Противоречие между экономической категорией — «эффективность», и этической — «справедливость»? Противоречие между «безопасностью» и «ростом»? В самом деле, возможен ли дальнейший рост? И, если возможен, все еще желателен? И, наконец, может ли экономика сказать что-нибудь о вещах нематериальных — о любви и альтруизме, о законе и справедливости, о том, как люди делают самый важный в жизни выбор — жизнь или смерть, как решают вопросы обзаведения семьей и детьми, как тратят самое драгоценное, что у них есть — время?

Ни одна из таких жизненно важный, тем обычно не присутствует на страницах учебников по экономике. Но отныне эта наука будет вынуждена всерьез заняться изучением качества жизни.

Анализ на службе у полемики

Все перечисленные вопросы предполагают оценочные суждения. Они подразумевают наличие несовпадений во взглядах и вкусах. И, хотя все это выходит за рамки экономики, экономический анализ может внести значительный вклад в объяснение указанных явлений. Так, если вы не знаете, во что вам обойдется сглаживание неравенства и нищеты, разве сможете вы рационально решить вопрос, насколько далеко следует заходить в проведении этой кампании? И, даже если вы верите в то, что цель оправдывает средства, разве можно в таком сложном деле как экономика быть уверенным, что выбранные средства не приведут к результату, прямо противоположному, чем тот, на который вы рассчитывали?

Что нам даст запрет на ДДТ? Спасет ли данная мера птиц, убивая при этом азиатов? Не приведет ли запрет на применение фосфатов в моющих средствах к еще большему загрязнению воды от использования всевозможных заменителей? Принесет ли установление очень высокой минимальной заработной платы положительные результаты в деле улучшений благосостояния беднейших рабочих? А, может быть, именно беднейшие как раз и станут первой жертвой этих добрых намерений? Поможет ли нуждающимся и несчастным установление низкого процента на небольшие займы потребителям — скажем 8% в год, что многим может показаться не слишком большой щедростью? А может быть это как раз будет играть на руку лоббистам спекулянтов-ростовщиков? Множество социальных революций — на Ближнем Востоке, в Латинской Америке и в Африке — целью своей имели улучшение положения рабочих и крестьян, но н процессе своего развития пылились в снижение жизненного уровня всего населения. Множество технических усовершенствований, например, знаменитая «зеленая революция» по внедрению гибридных злаков в Азии, увеличив общий ВНП, в то же самое время лить углубили пропасть между богатыми и бедными.

Проблемы социальных преобразований сложны. Если бы они не были таковыми, многие из тех реформ, которые владеют умами людей доброй воли, были бы проведены давным-давно. С другой стороны, экономический анализ раскрывает, как привлекательны порой бывают аргументы в пользу сохранения статус-кво. Вопреки тому, что сказано в учебнике по экономике вашего дедушки, богатая страна располагает большими возможностями по части перераспределительного налогообложения. На самом деле не бюджетный дисбаланс или плохое планирование бездарных бюрократов погубило или даже просто ослабило Римскую империю.

В двух словах, тщательный экономический анализ — незаменимый помощник и для тех, кто стремится к социальным преобразованиям, и для тех, кто жаждет сохранять и оберегать унаследованный порядок вещей.

Со времён Эдема: неравенство

Важные факты, касающиеся бедности и неравенства доходов, уже суммировались в предыдущих главах. При свободной конкуренции (Laissez faire) доход и богатство распределяются далеко не в равных частях. Смешанная экономика некоторым образом сглаживает неравенство распределения, столь характерное для режима свободной конкуренции. Однако кривые Лоренца показывают, что различия в экономическом благосостоянии все еще остаются, и более того, что они существенны.

В предыдущих главах также показано, что в растущей экономике редеют ряды тех, кто опускается ниже фиксированного, абсолютного уровня бедности. По мере того, как вся нация движется к процветанию, наши представления о необходимом прожиточном минимуме меняются, стандарт поднимается. И нам никуда не деться от этих 20% населения, пусть даже это один из самых низких уровней бедности. Однако в определенные периоды успешного развития общество будет в состоянии сделать больше, чем в другие времена, для тех, кто находится у самого подножья пирамиды доходов.

Так, в 20-е годы наблюдался довольно значительный рост ВНП. Одновременно это были годы, отмеченные определенным ухудшением качества жизни американцев, если судить по степени неравенства доходов. В период же 40-х военных годов, как ни парадоксально, средний уровень доводов вырос и разброс внутри этого уровня уменьшился.

Кто-то спросит:

Какой смысл переживать из-за неравенства доходов в США, если бедность внутри страны — ничто в сравнении с бедностью, царящей за ее пределами? Семья из Кливленда, получающая пособие по социальному обеспечению, живет лучше, чем рабочий в Волгограде на свою зарплату, и уж несравненно лучше, чем крестьянин в Индии. В некоторых сельских районах и в гетто, в местах сосредоточения бедности голод в Америке все еще существует, но это скорее недоедание или единичные случаи голодания, а не повальный голод, примерь: которого так многочисленны в истории человечества и который даже в наше время охватывает обширные территории планеты.

Сведущие филантропы часто отвечают примерно так:

Процветающее общество в состоянии гарантировать длительный прожиточный минимум всем своим членам. Тот факт, что Индия слишком бедна, чтобы обеспечить доброкачественной пищей и хорошим жильем большинство своих людей, достаточный аргумент в пользу увеличения нашей помощи иностранным государствам, но это еще не причина поощрять вопиющее неравенство в собственной стране и вовсе не основание довольствоваться теми ответами, которые рыночные отношения дают на фундаментальные вопросы: Что? Как? Для кого?

Неотвратимые законы мрачной науки?

Мы уже знакомы с точкой зрения Парето, согласно которой с неравенством практически ничего нельзя поделать. «Основные силы, определяющие неравенство, слишком сильны и устойчивы; государственное вмешательство не оказывает на них реального воздействия».

Что касается этого утверждения, то здесь Парето в основном следовал традиционным взглядам большинства классических экономистов. Его Преподобие Мальтус, биржевой маклер Рикардо и их сторонники-популяризаторы, все считали, что экономика — это мрачная наука о неизменном распределении дохода. Плата за труд, земельная рента, прибыль с капитала определялись экономическим законом, а не политической властью. Если профсоюзы или политические партии реформистского толка пытались использовать государство в качестве орудия преобразования этих фактов реальной жизни, они оказывались, в конце концов, несостоятельными. Максимум, чего удавалось добиться в попытках подобного рода — это умудриться произвести социальный пирог меньшего размера, делить который все равно приходилось почти все тем же способом. Досада и исступление, привносимые в попытке изменить, это только порождают экономический хаос и классовую войну.

Государство всеобщего благосостояния

Оказалось, что Рикардо и молодой Маркс были неправы относительно законов развития политики, ошибались они, впрочем, и по поводу законов развития экономики. Каждому школьнику теперь известно, что целое столетие с 1880 г. было отмечено вмешательством государства в экономическую жизнь. Гладстон и Дизраэли в Англии, Бисмарк в Германии начали в Европе прошлого века то, что Франклин Рузвельт и «Великая депрессия» ускорили в Америке нашего столетия, а именно, — создание государства всеобщего благосостояния или экономики смешанного типа.

Выбирая классовые интересы. Оглядываясь назад, видишь, что в политическом процессе, цель которого использовать государство для изменения распределения доходов, нет ничего загадочного. Отцы-основатели нашей республики — в особенности такие федералисты, как Джон Адаме, Джеймс Мэдисон и Александр Гамильтон — свято верили в классовую борьбу еще до того, как Карл Маркс появился на свет. Они опасались, что права собственности не будут соблюдаться, если право голоса предоставить всем. Поскольку бедные числом превосходят богатых, то при всеобщем избирательном праве малоимущие слои общества смогут издавать законы, направленные против состоятельных граждан. И вот поэтому в Конституции была предусмотрена система удерживаний и противовесов. Вот почему избирательное право было жестко ограничено в первой половине столетия после Американской революции.

Аналогичные дебаты велись в Европе в середине прошлого века. Виги, как и Маколей, совсем не реакционные для своего времени, предостерегали против всеобщего избирательного права:

Предоставьте право голоса всем — и проявления инстинктивного своекорыстия не заставят себя долго ждать — того самого своекорыстия, которое, как и рассчитывал Адам Смит, должно было сработать в условиях свободной конкуренции. Это, в свою очередь, приведет к вмешательству государства в решение проблемы неравенства доходов и бедности. (И, вопреки пророчеству революционеров, будто бы привилегированные классы никогда не предоставят пролетариату право голоса, во многих странах совесть и беспокойство привели к расширению избирательного права).

Консерваторы, либералы и радикалы могут выиграть или проиграть грядущие выборы, но механизм государства всеобщего благосостояния останется незыблем везде: в протестантской Норвегии и католической Италии; в далекой Австралии и в сердце Содружества — Англии; в Швейцарии, стране свободного предпринимательства, и в Швеции с ее плановой экономикой; и, наконец, в Америке, в этом прототипе смитовской утопии.

100 лет прогресса. Рис. 159 в упрощенном виде отражает тенденцию экономического и политического развития прошлого века. Точка А на нижней кривой показывает, что беднейшая половина населения в 1880 г. получала значительно меньше половины всего общественного продукта. К 1976 г. внушительно вырос ВНП. И, если прав был Парето относительно неизбежности приблизительно одинакового распределения продукта, то точкой раздела будет А'. Реальная заработная плата значительно возрастает, а вместе с ней и доходы от собственности. Но если встать на позиции вульгарного марксизма, то система, вырождаясь, достигнет точки Z, что будет сопровождаться полнейшим обнищанием неимущих (и неизбежной кровавой революцией).

Рис. 159. Прогресс прошлого столетия коснулся, по-видимому, всех классов. В странах с развитой экономикой реальная заработная плата имела явно выраженную тенденцию к росту. Поскольку капитализм породил государство всеобщего благосостояния и экономику смешанного типа, степень неравенства уменьшилась, но лишь незначительно.

Фактически мы не располагаем точными статистическими данными кривых Лоренца за прошлый век. Но что историкам экономической науки, таким как Колин Кларк и Саймон Кузнец, известно досконально, так это следующее: произошел небольшой сдвиг кривой неравенства Лоренца в развитых странах по сравнению с менее развитыми, в государствах всеобщего благосостояния, таких как Швеция и Израиль, по сравнению со странами свободного предпринимательства, такими как Гонконг. Следовательно, можно с уверенностью предположить, что такие страны как США, Англия или Япония находятся сейчас выше точки А'.

Государство всеобщего благосостояния посредством перераспределительного налогообложения и с помощью возможностей, предоставляемых образованием, которое позволяет ослабить фактор неравенства стартовых условий, слегка приблизило систему к идее большего равенства. Но заметьте, она все еще далека от точки Е, где обе половины населения получают одинаковую часть всего общественного продукта.

Хорошо это или плохо? Апологеты системы скажут: «Это здорово! Посмотрите на пончик, как он вырос!» Критики проворчат: «Этого совершенно недостаточно. Посмотрите на дырку в нем.»

Вполне доступны согласованные официальные данные об уровне реальной заработной платы в прошлом веке. Реальная заработная плата в прошлом веке неуклонно и существенно росла. Эти закономерности развития капитализма и смешанной системы, как показано в главах, посвященных анализу технических перемен, согласуются с теми тенденциями, которых нам следует ожидать от динамических сил спроса и предложения. Рабочие на заводах Форда получают реальную зарплату, в десятки раз превышающую зарплату своих прадедушек, и это потому, что их сегодняшняя производительность труда позволяет предпринимателю платить им такие деньги. Даже в экономических институтах Восточной Европы теперь согласны с тем, что к 1091 г. реальная заработная плата в странах со смешанной экономикой Западной Европы и Северной Америки, по всей видимости, будет на 30-60% выше, чем в 70-х годах.

Но в наши дни просто хорошо — уже недостаточно хорошо. Зачем мириться с относительным неравенством? Для чего допускать голод в обществе изобилия? Почему не объявить всеобщую войну бедности? Так заявляют критики существующего порядка, и число их растет.

Философы также не остались в стороне от этих дискуссий. Джон Роле (John Rawls) из Гарварда в своей знаменитой книге «Теория справедливости», вышедшей в свет в 1972 г. (A. Theory oF Justice. Harvard University Press. Cambridge, Mass.) приводит следующие доводы. Люди, если можно так выразиться, собираются вместе, чтобы создать справедливое общество; никто не знает, как ему будет житься в нем; однако все. согласны с тем, что естественные права любо го члена могут быть ущемлены лишь в том случае, если это необходимо для поднятия благосостояния самых беднейших. И, если кто-либо сомневается в уместности гипотетического социального договора и желает смягчить ролсовский экстремистский принцип «минимакс» («minimax» principle), то следует помнить, что уже сама дискуссия о честности и справедливости выдвигает на передний план проблему «неравенства».

Справедливость против эффективности

Даже не обладая даром пророчества, можно побиться об заклад, что государство всеобщего благосостояния еще долго будет с нами. Когда некий Форд или Эйзенхауэр приходит к власти, он укрепляет, а не перечеркивает экономические реформы своего предшественника. Такая же картина наблюдалась за границей, в Норвегии, Австралии или Великобритании, где на смену социалистическим правительствам приходили консерваторы. Встает естественный вопрос: почему бы не пройти весь путь (или значительную его часть), ведущий к равенству доходов? Зачем дожидаться 1999 г., чтобы выполнить то, что может быть сделано сегодня решительно настроенными избирателями?

Тяжкое бремя. Рис. 160 — яркая иллюстрация открывающихся возможностей и существующих трудностей. Как можно добраться до точки Е — равенства из точки А, где мы находимся в настоящее время? Если мы установим чрезмерно прогрессивный подоходный налог, это отрицательно скажется на решениях вкладывать капитал в рисковые предприятия или упорно трудиться в своей профессии. Если заморозить цены и ренту или установить потолок заработной платы, изменится производительность и занятость. Несомненно, консерваторы преувеличивают проблему диспропорции (distortion), но совсем игнорировать ее могут лишь неисправимые романтики.

Рис. 160.

В общих чертах, тяжелая волна привой ABZ закручивается вниз из-за непомерного бремени расходов, которые всегда сопутствуют решительному вмешательству государства в функционирование рыночного механизма. В самом деле, опыт показывает, что в ряде случаев диспропорции, вызванные вмешательством, усиливались настолько, что попытки оказать помощь одному классу общества за счет другого, приносили вред обоим. [Так, принятое Людвигом Эрхардом в 1948 г. решение отменить карточки и освободить цены, т. е. снять удавку с горла западногерманской экономики, привело к потрясающему прогрессу (вроде движения из точки В или А на северо-восток, туда где кончается страница) и значительному улучшению положения почти всех категорий населения.]

Опыт и анализ показывают, что раз и навсегда конфискованный капитал приносит впоследствии лишь замедление темпов развития, если только новый режим не позаботится об эффективном управлении, обслуживании и обеспечении роста капитала, перешедшего в другие руки. Капитал не будет сам себя обслуживать, автоматически восстанавливаться и наращиваться наиболее эффективным образом без включения механизмов общественного или частного предпринимательства.

Аргумент и контраргумент. Рис. 160 неслучайно изображает отдельные трудности мрачно и реалистично. Как можно на это реагировать? Ну, во-первых, некоторые могут заявить, что овчинка выделки все-таки стоит, что большее равенство важнее большего изобилия (правда, другие могут засомневаться и умерить их пыл).

Во-вторых, можно задействовать экономические механизмы, чтобы свести к минимуму издержки и диспропорции. Предоставим читателю взять карандаш и подрисовать новую кривую, лежащую между толстой ABZ и тоненькой АЕ. Умело разработанными программами борьбы с бедностью и неравенством тяжкое бремя определенно может быть облегчено, и общество сможет продвигаться вперед по пути, обозначенному этой новой и лучшей кривой. Например, предоставление субсидий на жилье людям с низкими доходами может быть более эффективным решением городских проблем в долгосрочном плане, чем замораживание ренты посредством прямого контроля.

Причины неравенства

Для того чтобы смягчить неравенство, следует сначала установить каковы его основные причины. Вот некоторые факты, играющие в этом деле непоследнюю роль.

Различия в стоимости собственности. Неравенство доходов определяется главным образом различием в богатстве, которым владеет человек. После того, как отец Уильяма Рэндольфа Херста обнаружил серебряную гору, его детк и внуки автоматически поднялись на вершину пирамиды богатства и власти. История огромных состояний — имена их владельцев можно прочесть на фасадах колледжей; Меллоны, Рокфеллеры — показывает, что различия в уровне богатства затмевают собой несхожесть способностей и талантов.

Большинство этих различий в богатстве связываются с простым везением в открытии месторождений природных ресурсов. Некоторые своим происхождением обязаны частично умелым изыскательским работам и производственным новшествам. Воистину, сегодняшние новые мультимиллионеры очень напоминают Эдвина Лэнда, который, после того как его выгнали из Гарварда в 1930 г. занимался исследованием поляризации материалов. Закончились эти изыскания несколькими сотнями долларов, вложенными в капитал компании «Polaroid». «Wall Street Journal» и лондонская «Financial Times» изобилуют подобными историями о том, как добивались богатства за одно поколение благодаря инновационным находкам или везению. Поскольку в законе о налогах множество лазеек, стимулирующих накопление капитала, то утверждение, будто смешанная экономика сегодняшнего дня мешает становиться миллионерами, неверно.

Различия в личных способностях. Некоторые способности наследуются: внутри каждой семьи существуют четко выраженные различия в физических и умственных способностях. Между семьями, как можно предположить, исходя из теории генетики Менделя, также будет некоторый разброс. Студенты склонны считать интеллект или коэффициент умственного развития (IQ — Intelligence Quotient) важной переменной величиной, однако когда доходит до того, чтобы делать деньги, такие черты как энергичность, честолюбие, осмотрительность и чутье ничуть не менее важны. (Как сказал Марк Твен: «Чтобы делать деньги, не обязательно быть умным. Но обязательно знать, как делать деньги!»)

Естественно, врожденные способности играют определенную роль, однако простые смертные склонны чрезвычайно преувеличивать их значение, чем и отличаются от знающих биологов и социальных психологов. Мы все наследуем что-то от нашего окружения также, как от своих родителей. В возрасте одного года благополучный ребенок внимательных родителей уже получает начальный толчок в гонке к высокому экономическому статусу и успеху. К тому времени, когда он или она пойдут в первый класс школы в фешенебельном пригороде, за этими детьми уже первенство, если сравнивать их с шестилетками из трущоб или сельских районов. И в следующие 12-20 лет чаша весов все более будет склоняться в сторону тех, кто и так не обделен.

Различия в образовании, обучении и возможностях. В прошлом веке важным фактором, работающим на уменьшение неравенства, было предоставление общедоступного образования. Вот он, социализм, ниспровергающий древнюю систему привилегий, в соответствии с которой образованные высшие классы и неграмотные массы разделяла пропасть.

Школьное образование для всего населения положило начало женской эмансипации от угнетения мужчинами-шовинистами, угнетения существовавшего с незапамятных времен. (В самом деле, Нора из ибсенонского «Кукольного дома» не могла бы заявить о своей независимости, если бы женщине все еще не была доступна карьера, но даже и в наши дни до равенства профессиональных возможностей мужчин и женщин еще слишком далеко).

Классовые барьеры возможностей. В предыдущей главе, где речь шла об экономическом положении различных рас, мы выяснили, что экономическая роль образования и возможностей очень велика. Современные экономисты исследовали проблему инвестирования средств в людей через образование и обучение. Этот процесс сродни тому, когда вы вкладываете деньги в завод или оборудование. Чтобы закончить школу или медицинское училище требуются средства, потратить которые выходцы из бедных семей просто не могут себе позволить. В начале века немногие из числа тех, кто не относился к преуспевающим кланам, могли петь гимн Йельского университета, и даже государственные университеты Среднего Запада были пристанищем лишь привилегированных.

В справедливом обществе возможность получать самое хорошее образование и обучение не должна зависеть от родительского благополучия. При помощи стипендий, денежного содержания от государства и частично погашаемых займов тем, кому учение может пойти на пользу, будет предоставлена возможность учиться. Это будет относиться не только к профессиональному обучению и образованию, рассчитанному на продвинутых студентов: независимо от того, как мы поступим — обучим ли нескольких аппалачинских сорванцов, исключенных из школы, составлению программ для компьютеров или работе на автозаправке или потратим аналогичную сумму на подготовку юриста или врача — прирост ВНП будет одинаковым. Практическое обучение таким ремеслам как сварка, слесарное дело и др. потребует значительных общественных затрат, однако принесет пользу обществу.

Выпускники Гротона, Йельского университета, Гарвардской школы права и бизнеса получают большие деньги, тоже самое относится к выпускникам Итона и Оксфорда. Но по большей части это результат первоклассного обучения и высоких требований отбора, которые выявляют незаурядные способности. Но, как показывает история, и эта категория демонстрирует разницу возможностей. В приемных всегда было полно выпускников элитарных университетов Новой Англии, и они не пользовались никакими особыми преимуществами перед выпускниками университетов, входящих в «Большую десятку». По мере того, как в открытом обществе все более важными при поступлении на работу и продвижения по службе будут становиться объективные показатели, офисы бизнесменов и правительственные кабинеты увидят больше ребят (и, можно надеяться, девчушек), не последователей англиканской церкви, не голубоглазых, друзья которых не принадлежат к «Сыновьям и дочерям американской революции».

Несмотря на то, что общественные расходы на образование всегда оказывали большое влияние на становление более открытого общества, не нее (увы!) такие расходы помогали уменьшить неравенство. Многочисленные свидетельства показывают, что значительная часть государственных ассигнований на высшее образование попадает не по адресу: субсидии получает средний класс, а не сельская или городская беднота. Расчеты, сделанные по Калифорнии, где численность учащихся самая высокая в мире, показывают, что доход в семьях студентов государственных университетов (и колледжей, принадлежащих общинам) намного превышает средний но стране. Столь же относительно редко учатся в государственных университетах дети из рабочих семей в Европе и в слаборазвитых странах.

Различия в возрасте и здоровье. Даже если предположить, что все люди рождены равными и испытывают на себе влияние одной и той же окружающей среды, на долю некоторых из них выпадают невзгоды и испытания, такие, например, как слабое здоровье. Сердечный удар своих-чужих не разбирает. Неврозы и психозы — это не те недуги, заболеть или не заболеть которыми зависит от вас. Алкоголь и наркотики находят свои жертвы в любом слое общества. И никто не остается молодым и бодрым навсегда. В условиях свободной конкуренции престарелые всегда были наиболее зависимой от экономических неурядиц частью населения.

Успешное достижение высоком степени занятости принесло больше пользы, чем любая другая программа, направленная на то, чтобы справиться с нуждой и сгладить экономическое неравенство.

Разногласии среди испытавших безработицу всегда были основной причиной экономических противоречий внутри рабочего класса.

Более того, если бы сторонний наблюдатель прошел обычным путем служащего отдела социального обеспечения, выбрав любую обычную неделю 70-х годов, он бы обнаружил, что все личные проблемы и трудности со здоровьем усугубляются отсутствием денег.

Алкоголик может быть отчаянно несчастным. Но, если он независим в средствах, его дети не будут ходить голодными, и его зависимость от постоянной работы очень существенно ослабевает. Если в семье с достатком ниже среднего мать поразило психическое заболевание — это означает финансовый крах, который выглядит не таким катастрофическим с вершины пирамиды доходов.

То, что наследуемая собственность всегда давала горстке привилегированных, современное государство предоставляет основной массе населения. Как мы видим, при помощи прямых коммунальных услуг и через программы по переводу выплат современная смешанная экономика является, в некотором роде, гигантской системой взаимного страхования на случай наихудших экономических бедствий жизни. «Благодарение господу богу, сия чаша меня миновала», — думает каждый из нас, когда видит, какое несчастье постигло соседа. И, осознавая, что все мы находимся в одной лодке, раз в четыре года мы отправляемся в избирательные участки и, голосуя, принимаем на себя расходы по взаимовыгодным программам, которые мы называем социальным страхованием, «Medicaid» (программа медицинской помощи неимущим — Прим. перев.) и социальным обеспечением.

Прямые программы борьбы с бедностью и неравенством

Правительства всегда в какой-то мере несут ответственность за бедность в стране. Так, обездоленные крестьяне времен Елизаветы и викторианские сироты стали темой великих романов прошлого.

Частная благотворительность. Долгое время частной благотворительности приходилось играть если и недостаточную, то уж во всяком случае важную роль: сбор поношенной одежды для бедняков, церковные миссии, бесплатные столовые и лечебницы, подаяние нищим — все это было неотъемлемой частью тех денег, которыми удачливые откупались от невезучих. Более того, еще раньше предполагалось, что семья, т. е. работающее поколение, принимает на себя заботу о престарелых родителях: такое понятие как бэбиситерство было почти неизвестно, поскольку в семье всегда жила тетушка или бабушка. После того, как вы обустроились в Нью-Йорке или Детройте, ваши кузены из Ирландии, Польши или Алабамы могли приехать и поселиться с вами. Уединение было привилегией среднего класса.

Частной благотворительности всегда было недостаточно (несмотря на то, что без нее ситуация была бы ужасной). Сегодня государственные программы социального обеспечения затмили (и довольно существенно) ее важность. Вот некоторые из них.

Больницы и медицинское страхование. Помощь натурой — основная форма, которую принимала общественная поддержка с незапамятных времен. Не так давно в ходу была поговорка — «Только очень богатые и очень бедные могут позволить себе адекватную медицинскую помощь». Это, конечно, преувеличение, если не иметь в виду тех, кто случайно оказался поблизости от учебного больничного комплекса, расположенного в трущобах, и которых унизительные процедуры и опыты не удержали от предоставления своего тела для медицинских экспериментов и демонстраций. Как уже говорилось, богадельни и психиатрические лечебницы — одни из древнейших общественных учреждений. В современном государстве всеобщего благосостояния все еще продолжается дискуссия. Представители одной школы говорят: Данте людям деньги и пусть они сами платят за необходимое им медицинское обслуживание и еду. Другая школа учит: «Если вы дадите бедным деньги на молоко, они потратят их на пиво. От вашего доллара будет больше пользы, он облегчит страдания, вызванные недоеданием и разрушительными недугами, если им будет оплачено обслуживание натурой. Доллар, который человек заработает,— это его доллар, и он может им распоряжаться как хочет, доллар же, выделенный ему обществом на удовлетворение определенных нужд,- это деньги, которые общество по-отечески может направить на точно выбранные цели».

Ни одна сторона не может одержать верх. Будь то в Швеции или в Америке, на местном или федеральном уровне власти, обе формы помощи сосуществуют. Без широкомасштабной экспансии социального медицинского обслуживания индустрия здравоохранения не демонстрировала бы сегодня устойчивую тенденцию к росту.

Распределение продовольствия. После того, как в 60-х годах Америка вновь для себя открыла, что множество детей и взрослых все еще страдают от голода в их самом процветающем обществе, президенты Кеннеди, Джонсон и Никсон учредили всеохватывающую систему продовольственных талонов. В соответствии с этой программой определяются семьи, которым благодаря их низким доходам вручаются купоны, дающие право на получение продовольствия с оплатой лишь части стоимости или совершенно бесплатно. Поскольку так или иначе большинство программ министерства сельского хозяйства (будь то займы или обеспечение сохранности продовольствия) связано с поддержанием цен на продукцию фермеров, представляется вполне логичным, что часть невостребованных рыночных поставок направляется в желудки голодных американцев, равно как и других людей в менее развитых частях мира.

Социальная помощь. В каждой стране, в каждом городе существует механизм помощи нуждающимся. Эти программы включают в себя некоторые элементы прямой помощи и в то же время часто предполагают определенный перевод абстрактной покупательной способности. Так, в чеком северном городе мать с тремя маленькими детьми, находящаяся на социальном обеспечении, может получать чек на 400 долл. каждый месяц. Какую-то часть этой суммы она вольна тратить по своему усмотрению, но за остальное должна отчитываться; перед представителем социальной службы, прикрепленным к ней, который устанавливает ограничения и определяет, сколько можно потратить на одежду, сколько на обстановку и т. д.

Так как стандартный прожиточный минимум, на котором настаивает современное общество, существенно возрос, стоимость программ социального обеспечения в последние десятилетия также подскочила. В связи с этим среди налогоплательщиков усиливается беспокойство по поводу таких программ. Так, один из опросов общественного мнения (наподобие опроса Гэллапа), проведенный в 1976 г., показал, что добрая половина населения считает программы социальной помощи изжившими себя, т. к. средства расходуются не по назначению. Ходят анекдоты о матерях, тратящих сотни долларов на то, чтобы запломбировать себе зубы или купить цветной телевизор на деньги, предназначенные на витамин А для ребенка. Появление незаконнорожденных детей у матерей, получающих пособие, встречают не с такой терпимостью, как аналогичное радостное событие среди дебютанток.

Среди знающих специалистов в области социального обеспечения и социальной психологии существует сходное чувство беспокойства по поводу современного механизма социальной помощи. Он, действительно, дорогостоящ. И зачастую неэффективен. Он облагает тяжелым психологическим налогом реципиентов помощи, а в некоторых случаях способствует созданию касты бедняков, о которых нужно заботиться, так же как заботились об их родителях. От тех, кто живет на пособие, зачастую требуется соблюдение более строгих норм поведения, в том числе и сексуального, чем их критики сами могут соблюдать несмотря на все свои преимущества. Так, в некоторых штатах отец семейства, живущего на пособие, может посчитать, что для улучшения благосостояния его любимых домочадцев наиболее благородным с его стороны будет покинуть дом и исчезнуть. Только в этом случае его жена и дети будут продолжать получать так необходимую им помощь. (А чтобы он не вернулся ночью, изучающий условия жизни неблагополучных семей, работник социальной службы часто должен предпринимать, в соответствии с одиозной практикой, внезапные проверки спален).

Выплаты по программам социальной помощи и экономическая неэффективность. Если отцу, получающему социальную помощь, предлагают работу, которая принесет ему несколько сотен долларов дохода, то принятие этого предложения во многих штатах может стоить ему нескольких тысяч, получаемых им в виде пособия. Даже постоянная работа за минимальную заработную плату может означать общую потерю в доходах, если принять во внимание, какой суммы он недосчитается после вычетов из своих социальных выплат.

Экономически традиционная система социальных выплат, приспособленная к нуждам и заработкам, заключает в себе колоссальные скрытые затраты я смысле антистимулирующего Эффекта. Буквально миллиарды долларов потерянного национального продукта — вот результат антистимулирующей структуры современной программы пособий.

Финансовые затруднения Нью-Йорка в середине 70-х годов показательны в смысле тяжести бремени, которое местные органы власти все еще несут в связи с программами социальной помощи.

Негативный подоходный налог

Размышляя об устрашающей экономической неэффективности существующих программ социального обеспечения, направленных на то, чтобы уменьшить неравенство и бедность, экономисты достаточно разнообразных политических пристрастий пришли к согласию относительно необходимости коренного переустройства современного государства всеобщего благосостояния. Либералы, такие как Джеймс Тобин из Йельского университета, и консерваторы типа Милтона Фридмена из Чикаго единодушны в том, что будет и дешевле и гуманнее заменить или дополнить ту неразбериху, называющуюся социальной помощью, федеральной программой, которая, используя эффективный механизм налоговой структуры, гармонизирует доходы и нужды.

Вот та идея, время для которой пришло. Большинство экономистов уже достаточно давно склоняются к мысли о необходимости, если можно так выразиться, негативного подоходного налога. И в самом деле, почти все в нем хорошо, за исключением названия, которое воспринимается так негативно. Поэтому назовем его, если хотите, проект «стимулирующего гарантированного дохода».

Как он действует. Суть его проста. Если я получаю 12 тыс. долл. в месяц, я плачу позитивный подоходный налог (positive income tax). Если сверх этого я зарабатываю еще тысячу долларов, я плачу дополнительные налоги, но не полностью, а лишь с части этих добавочных денег. Таким образом у меня сохраняется сильный побудительный мотив зарабатывать больше, чтобы больше иметь.

Теперь представьте себе семью, живущую ниже определенной черты бедности — скажем, приблизительно 6 тысяч долларов, на семью с двумя детьми если взять середину 70-х годов. Предполагается, что ниже этого уровня они не смогут платить какие-либо налога, и действительно, в соответствии с современной философией равенства и платежеспособности наше демократическое общество считает, что они должны получать государственную помощь. Короче говоря, эта помощь и есть обратный налог — негативный подоходный налог.

Вот тут-то и вступают в силу стимулы. Очень распространенная ошибка — думать, что одни только безработные бедны или что только семьи без отцов нуждаются. По статистике, среди работающих людей очень много бедных. Это люди, которые просто не могут заработать столько, чтобы достичь прожиточного уровня. Считается, что они и их дети заслуживают правительственную помощь.

Однако, как предоставить эту помощь таким образом, чтобы не расхолаживать их, чтобы они не теряли стимула работать? Вот, где негативный подоходный налог (negative income tax) может сыграть положительную роль и существенно усовершенствовать программы социальной помощи, в соответствии с которыми люди лишаются всякой поддержки, как только они находят пусть даже нищенскую работу. (И, конечно, получающие помощь отлично это знают. Такая постановка вопроса отбивает у них всякую охоту пытаться улучшить свое положение). Точно так же как позитивный налог застревает между 12 и 13 тыс. долл. дохода, чтобы у людей оставался стимул к самосовершенствованию, формула негативного подоходного налога выверена таким образом, чтобы у бедных оставался как можно более высокий доход после того, как они приложат все свои старания повысить личный заработок на 1 тыс. долл. или хоть на 1 долл. Даже когда их суммарный налог отрицателен, их предельная налоговая ставка — всегда положительная часть общей величины налога.

Возможная формула. Таблица 38-1 иллюстрирует то, как может работать типичный негативный подоходный налог. Сетка, которая дается здесь для семьи с двумя детьми, может быть легко модифицирована, применительно к семье с большим или меньшим числом членов. Конечно, по мере того, как страна будет становиться богаче и сможет позволить себе быть более щедрой, формула может изменяться. Точкой ее приложения может стать более высокий уровень доходов. По формуле может быть определен уровень бедности более высокий, чем раньше, как просто в долларах, также и в покупательной способности, выраженной в долларах.

Возможная формула негативного подоходного налога:

Таблица 38-1
Негативный подоходный налог устанавливает стандарты минимального дохода, сохраняя мотивацию труда и административную эффективность. Сверх льготного уровня, определяемого в соответствии с установленной чертой бедности, люди естественно, готовы платить позитивный налог, который увеличивается по мере роста доходов. Поэтому представляется логичным, что ниже черты бедности они должны получать перераспределенный доход, в данном случае — негативный налог. В третьей колонке отчетливо видно, что стимулы трудиться сохраняются: старания увеличить заработок для домашних расходов безусловно окупаются.

Негативный подоходный налог обладает множеством ценных достоинств:

1. Им можно заменить большинство современных программ социальной помощи, которые подрывают мотивацию труда.
2. С его помощью можно уравновесить минимальные уровни материального благополучия по регионам.
3. Он менее унизителен для бедняков.
4. Его легко может применять Налоговое управление.

Новая микроэкономика

Принято думать, что экономика имеет дело лишь с товарами и услугами, предоставляемыми за определенную меру денег и зависящих от рыночных цен: на зерно, одежду, человеко-часы квалифицированного труда, удобрения. Значит, как показано с высоты птичьего полета в предыдущих главах, даже в прекрасном плановом обществе экономисты научились выявлять: Что, Как и для Кого и в рыночном и в нерыночном обществе.

«Но», — все же говорят нам, — лучшее в мире — бесплатно, а если и не бесплатно, то, по крайней мере, не продается по экономическим ценам — в долларах, центах или в каких-то других предельно полезных формах. Какова цена материнской любви? Провидение даровало нам 24 часа в сутки и n-е число лет жизни. Так что же говорит нам экономика по поводу таких фундаментальных ценностей жизни, как время, любовь, брак, отцовство и материнство, преступление и справедливость?

В XIX в. такие моралисты как Томас Карлейль и Джон Рескин отрекались от общества, склонного к стяжательству. Поэт Вортеворт так выражал общие чувства своего времени:

Небеса не примут даяний твоих, Коль расчет, а не сердце диктует их.

И по мере того, как общество продолжает комфортабельно обустраиваться, оно может позволить себе неприязнь к чисто денежным мотивациям, основанным на своекорыстии. В наши дни новая граница в изучении политической экономии пролегает поблизости от этих очень важных нематериальных аспектов человеческого существования.

Экономика времени. Мы уже обсуждали вопрос о том, как бережливый потребитель распределяет свой ограниченный бюджет между такими товарами, как еда и одежда, таким образом, чтобы их предельная полезность соответствовала каждому потраченному на них доллару. Для убедительности мы привели там пример того, как студент распределяет свое ограниченное время на подготовку различных предметов: он достигает оптимального спокойствия тогда, когда последняя минута, потраченная на совершенствование понимания и качества английского языка дает ему тот же предельный эффект, что и последняя минута, затраченная на подготовку истории.

Гэри Бекер из Чикаго писал, что все мы вовлечены в экономию времени. Если мы на пенсии и пенсия маленькая, мы тратим много времени в магазинах, чтобы лучше поторговаться, и считаем выгодным покупать, неприготовленные продукты, используя наше дешевое свободное время на их приготовление. Напротив, если вы преуспевающая женщина, делающая карьеру, для вас рациональнее экономить время на покупках в дорогих магазинах с многочисленным персоналом; вы можете делать в гастрономе заказы по телефону, оплачивая эту услугу, вы пользуетесь салфетками и выбрасываете их, а ваш корнфлекс упакован в коробку, покрытую фольгой, которая далеко не дешева. Вы делаете это не из плохого, а вполне рационального расчета м приспособления к условиям конкуренции. Читатель может вспомнить немало других примеров подобного рода, когда речь идет о распределении времени: скажем, покупка долговременной автоматической утвари человеком почтенного возраста, когда домашняя прислуга стала так дорого стоить, да и достать ее трудно.

Эти примеры отнюдь не лежат за пределами традиционной экономики. Их чрезвычайно много в областях жизни, которые непосредственно не связаны с экономикой, но в которых нередко требуется принятие экономических решений.

Человеческий капитал. В дискуссии о профессиональных различиях в подготовке и заработке мы уяснили, что капитал нации воплощен не только R машинах и кирпичах, а человеческое мастерство и сноровка, достигнутые с помощью образования и совершенствования профессии также составляют производственный капитал страны. Анализ человеческого капитала в такой же степени составляет часть современной экономической науки, как и анализ любой другой формы образования капитала. Тот факт, что здесь вовлечены людские судьбы, не наносит вреда чувствительности этого вопроса к принципам экономики.

Жюри присяжных, рассматривающих вопросы компенсаций рабочим или несчастные случаи, должно определить «настоящую учетную стоимость» службы человека. Студент, решая, как долго должно продолжаться его обучение, стоит перед подобными же сложными расчетами, например, обучение в медицинском учебном заведении означает для него: отложить свой заработок на длительное время, платить изрядные суммы за учебу и отказаться от многих житейских радостей; в противовес этим отрицательным сторонам, положительная сторона такого решения заключалась бы в постоянном приросте заработной платы лечащего врача в будущем. Экономический анализ необходим для того, чтобы синтезировать эти поддающиеся количественному определению, но неосязаемые факторы для принятия окончательного оптимального решения.

Проблема экономического анализа решений, связанных с человеческим капиталом, бесконечна. Так, утверждение, что обучение в колледже стоило того в 1950-х годах, требует пересмотра в 1970-х, когда появилась угроза перепроизводства квалифицированных учителей и специалистов. Может придти время, когда молодым людям лучше будет уйти из колледжа раньше, пойти на работу и инвестировать излишки заработка в ценные биржевые бумаги, а не продолжать дальнейшее обучение.

Экономические теории населения. С 1960 г. происходит падение роста рождаемости. Экономисты сейчас думают, что они могут пролить свет на процесс, определяющий, по какой причине люди решают иметь меньше детей. Решение пойти в кино посмотреть фильм несравнимо с решением иметь одного или даже троих детей. Но решение купить вещь долгосрочного пользования, например, дом или автомобиль, требует того же аналитического аппарата, как и решение иметь первого ребенка на, скажем, третьем году супружества, когда возраст супругов еще не достиг 30 лет.

Могут ли равнодушные кривые в Приложении к главе 21 и маргинальный вспомогательный аппарат основной главы оказаться полезным подспорьем в освещении тенденции, наблюдаемой сегодня в семьях богатых иметь меньше детей? А что это так, думают многие экономисты. Они рассуждают таким образом: многие люди с хорошим достатком стремятся приобретать как можно больше вещей. При прочих равных они бы имели больше детей. Но прочее не равно. При большом доходе мать и отец много теряют, прерывая ход своей карьеры. Если родители богаты, они хотят, чтобы воспитание детей было более качественным: у таких родителей ограниченное и ценное время; один, два или, возможно, трое детей могут получить ту интенсивную родительскую заботу, которую не получат дети в более многодетных семьях. Более того, в городе дети не представляют собой того имущественного вклада, которое они представляли бы собой на ферме. При современной медицинской помощи, весьма квалифицированной, нет необходимости иметь шестерых детей, чтобы по крайней мере двое из них выжили, унаследовали имя и обеспечили старость родителей. Современная система социального обеспечения заботится о старости и в определенной мере способствует решению иметь меньше детей.

Не жестоко ли, не унизительно ли делать рациональные расчеты, вычисляя предельную полезность или бесполезность, в сакраментальных вопросах жизни и смерти? Некоторые считают, что да. Но многие ученые, обладающие острым ощущением важности изучения жизни семьи, считают полезным пользоваться любым механизмом, позволяющим понять истинное человеческое и социальное поведение. «Социология слишком важна, чтобы оставлять ее только социологам» — вот афоризм, достойный Клемансо. Ричард Эстерлин выдвинул амбициозную гипотезу, для объяснения взлетов и падений детской рождаемости, например:

Молодые пары середины и конца 1940-х были достаточно богаты по сравнению с их родителями — отчасти потому, что в 1950-х было меньше людей в возрасте, когда обычно вступают в брак. Поэтому сразу после войны они произвели на свет столько детей, что двадцать лет спустя молодых людей было больше, чем сравнительная в них потребность. Они были более бедными и менее защищенными в сравнении с их родителями. Они имели меньше детей. Вы можете убедиться, как этот цикл способен повторяться в будущем в отношении большего числа детей. И вы можете видеть, как профессор Эстерлин объясняет снижение детской рождаемости в сельской местности, на ферме: после того как она основана и родители уже не могут более противостоять повышению цены на землю и соответственно произвести большее потомство.

Проверить правильность экономического анализа роста и падения народонаселения можно, уяснив насколько правильны предсказания экономистов и их объяснения этого поистине мирового феномена.

Экономика права. Даже школы по изучению права обнаруживают вторжение экономики в свою область. Хорошая вещь страхование или плохое? Что лучше, издать предписание, запрещающее работу фабрики, отравляющей атмосферу того или иного района, или лучше наложить на фабрику штраф за любые выбросы в атмосферу? Или может быть лучше предоставить всем тем лицам или владельцам имущества, которым нанесен вред выбросами, право преследовать по закону предприятие, нанесшее им ущерб?

Каждый из этих вариантов подлежит экономическому разбору для выбора последующей процедуры действий. Некоторые правовые дела, которые способны осветить экономика, могут касаться даже вопросов жизни и смерти. Так, когда лекарство талидомид впервые появилось в качестве таблеток от бессоницы, никто не отдавал себе отчета в том, что беременная женщина, принимающая его, дает жизнь ребенку — уроду. И в Америке и за границей против фармацевтических компаний было возбуждено дело за причинение этого зла. В результате принятия соответствующих решений талидомид был снят с производства и изъят из продажи. Все это кажется бесспорным.

Однако экономисты и статистики указывали, что проблема более сложна, чем это представляют себе суды и законодательство. Когда вы накладываете строгие ограничения на выпуск нового лекарства, вы можете предотвратить ошибку в продаже вредного лекарства. Но стараясь избежать одного рода ошибки, вы можете увеличить возможность появления ошибки другого рода: вводя строгие ограничения на выпуск лекарств, вы препятствуете своевременному выпуску новых хороших лекарств, обрекая, таким образом, на смерть или плохое самочувствие больных, которые могли бы жить, если бы не жесткие ограничения. Строгий подход в этом вопросе может также отрицательно повлиять на желание фирм вкладывать деньги в экспериментальные работы, развитие и создание крайне необходимых новых лекарств, из-за страха нарушить обязательства, налагаемые режимом жесткого регулирования.

Мораль вовсе не сводится к тому, что экономический анализ учит нас нестрого относиться к регулированию выпуска лекарств. Истинная мораль заключается в том, что экономический расчет заставляет нас тщательно взвешивать последствия этого рода ошибок, непрерывно связанных с любыми экспериментальными работами в такой тонкой области как медицина. Разумные расчеты должны вести к компромиссу и приближению к золотой середине. Каждое благо для человечества у определенной части людей вызывает аллергические реакции; невозможно полностью избежать риска. С другой стороны, дать любой фирме возможность сделать быстрые деньги на продаже того, что вредно, о чем публика и врачи не подозревают, означает создать совершенно прочные условия невмешательства, которые препятствуют реализации идей всеобщего блага.

Даже преступление и наказание подвержено экономическому анализу. Разве преступление платит? Если бы не было полиции и судов, никаких наказаний устрашения преступников, большее число людей рассчитывало бы получить мзду за совершение противоправных действий. С другой стороны, если применять крепкие замки, нанимать частную и общественную охрану, если созданы условия страха перед арестом, если суд свершается быстро, а присяжные и судьи могут считаться совершенно точными и аккуратными в определении истинно виновного и оправдания невинного, та часть преступлений, которая совершается в надежде поживиться, может быть сведена к минимуму.

Экономика любви и альтруизма. Тот раздел экономики, который имеет дело с этическими правами и несправедливостями, так называемая экономика благотворительности, многое может сказать о таких предметах, как милосердие и эгоизм. Вот избитый и пустой трюизм, часто направляемый в сторону экономики: «Нет такой вещи как бесплатный завтрак». Частица правды в этом есть, особенно когда внимание обращается на тот факт, что невозможно построить стену города без использования материалов, которые могли бы быть использованы на что-нибудь другое; это напоминает и о том, что человек на улице обычно не подает нищему стодолларовую банкноту. Но если интерпретировать высказывание о бесплатном завтраке в том духе, что, мол, все действуют исключительно эгоистично и что единственный способ управлять обществом — это оставить в неприкосновенности его рыночную систему, то надо будет признать, что оно не является научным положением, которое можно защитить или критиковать с точки зрения экономической науки.

Каждый живой человек был когда-то беспомощным ребенком. Если бы его завтраки на протяжении первых десяти лет жизни не были бесплатны, человечество вымерло бы. Старая и ошибочная версия дарвиновской теории эволюции делает особый упор на эгоизме в борьбе за существование. Современные дарвинисты, такие как Эдуард О. Уилсон из Гарварда, в своем учебнике по социобиологии 1975 г. восстановил равновесие тем, что противопоставил ценности выживания в процессе эволюции взаимный альтруизм: родитель умрет, спасая свое дитя, и это неэгоистичное поведение способствует тому, что выживают и гены родителя. Семьи с крепкими семейными узами — это форма взаимной поддержки, которая также имеет ценность выживания, помимо ценности экономической выгоды. Сплоченные общества, в которых различные группы избирателей обеспечивают население всеобъемлющей системой социального страхования на тот случай, если кто-либо может оказаться безработным, бедным, потерять здоровье, стать нетрудоспособным в старости, эти общества в конечном итоге одержат победу над обществом, состоящим из эгоистических одиночек, бросающих песок в сахар, если только они могут обманным путем всучить его на конкурентном рынке, над теми кто озабочен в деловой жизни лишь своими собственными интересами.

Любовь, не в греческом понимании eros. (Это уже другой сюжет) а в смысле agape, заботы о других человеческих существах, вот что, в конце концов, можно считать хорошим бизнесом и хорошей экономикой. Покойный сэр Деннис Робертсон из Кембриджа, выступая с речью по поводу двухсотлетия Колумбийского университета, назвал ее так; «Что это такое, на чем экономят экономисты?» Он удивил аудиторию, когда заявил: «Любовь — вот что общество должно экономить, по той причине, что она так важна и что ее так мало среди нас. Общество в основном должно полагаться на рынок и на законы, чтобы не растрачивать ограниченный рацион гражданской доброй воли на никчемные нужды, да еще удовлетворенные в одноразовом порядке.»

Загрязненная окружающая среда

В современных городах человек сталкивается с проблемой, в высшей степени характерной для сегодняшней жизни, а именно, загрязнением общего окружения. Смог над Лос-Анджелесом — этот знак небес нависает над городами повсюду. По-настоящему ясные дни в Нью-Йорке, Париже, Токио давно ушли в прошлое.

Марк Твен сказал: «Человек — единственный вид, способный испытывать стыд или имеющий причину для этого». Конечно, человек единственное животное, которое ухитрилось загрязнить свою атмосферу. Сульфур диоксид и его частицы отравляют воздух каждого города. Климат мира изменяется в результате того, что сделала индустриальная революция с концентрацией в атмосфере карбон диоксида. Некоторые ученые считают, что необратимое количество свинца в воздухе, которым мы дышим, станет проблемой повсюду. Стронциум 90 и частицы, содержащие радиоактивные вещества, — это последствия атомных испытаний; а угроза созданий всеуничтожающей кобальтовой бомбы, которая покончит с человеческим существованием на земле — далеко не досужие слухи, распускаемые старыми бабками. Даже шум загрязняет город.

Побочные экономические убытки. Вот пример, связанный с тем, что мы раньше встречали под названием «побочные экономические убытки». Наиболее пессимистический диагноз касается автомобиля, т. к. именно автомобиль является первопричиной смога. Фабрики можно заставить водружать высокие трубы и пропускать через них выбросы, очищенные от сульфура. Борозды, образованные шахтами по добыче угля, столь портящие ландшафт, могут сгладиться, если их будут закрывать, до тех пор пока они не исправят топографию местности. Термическое загрязнение рек можно контролировать путем издания указов по районированию и строительству дорогих охлаждающих башен. Но лишить каждого пассажира его естественного права ежедневно ехать на работу в полной воздуха коробке, по всей видимости, будет слишком большим требованием для любых избирателей.

Если потребитель не будет по собственной воле оплачивать дополнительные приспособления, необходимые для ограничения загрязнения воздуха, чего же можно ожидать от производителей автомобилей при решении этой проблемы? Это все равно, что ожидать от компаний по производству табачных изделий добровольно совершить самоубийство.

Бесплодны ли наши ожидания спонтанных усилий бизнеса в решении проблем подобных этим? Опыт дает пессимистический ответ. Правда, был один случай, внушающий проблеск надежды. Моющие средства, спускаемые а канализационную систему, как оказалось, продолжают лениться и отравлять водные бассейны, в которые несут свои воды все реки и подземные источники. Поборники защиты окружающей среды громко возопили. И в исследования, которые дали исчерпывающее решение этой проблемы. Путем введения саморегулирующих постановлений промышленность стала изготовлять порошки по новой формуле, и с тех пор мы забыли об этой проблеме (правда возникла новая, связанная с фосфатами).

Исчезнет ли проблема отравления природы препаратами ДДТ, о которой так ярко писала покойная Рэчел Карсон? Или, быть может, совершенная электрическая батарея, или, что более вероятно, паровой двигатель, избавят нас от смога и карбон-моноксидов — этих побочных эффектов внутреннего сгорания двигателей.

Государственные законы, налоги и планирование

Поскольку ни один производитель, получающий прибыль, не имеет побудительного мотива, или даже власти, разрешать проблемы, связанные с этими «побочностями», эта область становится своего рода полем деятельности для вмешательства общественности. Так, угроза калифорнийской магистратуры запретить использование всех двигателей внутреннего сгорания к 1975 г. может считаться примером тех мер, которые способны побудить к действиям Детройт. Возможно, необходимо введение высоких налогов на все средства передвижения и фабрики, выбрасывающие в атмосферу дым. Более того, сам потребитель призван сыграть здесь важную роль. Он не должен проклинать «Consolidated Edison» за сжигание нефтяного топлива с высоким содержанием серы и при этом жаловаться, когда к его счетам за бытовые услуги добавляется дополнительная плата за избавление от сернистых отравлений, или когда поступает требование финансировать покупку более дорогого и менее вредного топлива.

Примеров правил, необходимых для того, чтобы двигаться в этом направлении, можно приводить бесконечно много. Озеро Эри мертво, его убили канализационные стоки и удобрения, которые разрешалось в него сливать. Не только цены на производство в районах, прилегающих к нему, должны быть повышены до уровня необходимого для нейтрализации отравляющих отходов, но в дополнение к этому, каждому фермеру должно быть запрещено пользоваться удобрениями, которые он считает наилучшими, поскольку отходы от них стекают в ручьи, опустошающие их, которые в свою очередь опустошили и озеро Эри. Не должно разрешаться фермерам и фирмам рыть артезианские колодцы по их собственному усмотрению, поскольку уровень водного подземного бассейна страны может опасно снизиться из-за невосполнимого ее использования.

Энергетический кризис

Богатые запасы органического топлива, образовавшиеся за миллионы лет, в последнее столетие были в значительной степени использованы, чтобы обеспечить передовые страны. Невосполнимые запасы медных и железных руд, других металлов и леса были израсходованы в первую очередь, понизив уровень запасов необходимого сырья. Футурологи стали бить тревогу, оповещая общественное мнение о том, что темпы роста потребления не сдерживаются, но мало кто прислушался к этим предупреждениям.

Затем более или менее случайно после 1973 г. цены на нефть были повышены в четыре раза странами экспортерами, входящими в картель ОПЕК. Внезапно люди осознали, что нужно экономить то, что разбазаривалось направо и налево, то чего мало и то, что невосполнимо. Впервые за десятилетия реальный уровень заработной платы прекратил свой рост в середине 1970 г., поскольку за нефть и ее заменители пришлось платить более высокую цену, но вместе с тем повысились и цены на продовольствие в связи с тем, что поставщиков зерна на протяжении нескольких лет преследовали плохие урожаи как в Азии, так и в Европе и Северной Америке.

Частично этот дефицит роста объясняется пассивным переходом одного-полутора процентов мирового реального ВНП в страны Персидского залива и в другие нефтедобывающие страны; частично такое перераспределение происходило из-за повышения доходов торговых производителей сельскохозяйственной продукции, в которой была нужда; частично это объясняется потерей объема зерновых, по-видимому связанных с цикличностью погодных условий. LDC (less developed countries) — «третий мир» тяжело пострадал из-за снижения производства продуктов питания, поскольку применение удобрений и ирригация всецело зависят от энергетических источников.

Приспособление к новой нехватке энергии приняло разнообразные формы. Сразу же, на первых порах надежда возлагалась на патриотические лозунги и длинные очереди к бензоколонкам. Семьи добровольно сокращали свои воскресные выезды, понизили давление в своих термостатах, стремились организовать совместное пользование автомобилями. В дальнейшем все больший упор надо было делать на повышение реальных цен на все виды энергии. По мере роста цен на бензин потребовались более легкие и более экономичные автомобили. Архитекторы перестали строить полностью изолированные здания и стали проектировать постройки с расчетом экономии отопления, кондиционирования воздуха, освещения.

С повышением цен на нефтепродукты больший акцент делается на уголь, который в свою очередь подорожал. Высокие цены на нефть привели к тому, что старые скважины копаются глубже, дают отдачу и изыскания новых месторождений в стране для домашнего использования своих запасов нефти. Заговорили о нетрадиционных источниках энергии: западной ленточной добыче угля; добыче нефти из сланцев; использовании энергии ветра; солнечной энергии; атомной энергии путем расщепления; и об усиленных разработках будущих процессов добычи энергии путем контролированной термоядерной реакции.

Далее, экологические стандарты и стандарты безопасности попали под огонь критики в связи с нехваткой энергии. Стандарты выпуска автомашин, в которых используется смешанное топливо в двигателе, из-за чего они теряют в удобствах, нередко смягчаются. Электростанциям разрешено использовать нефть с повышенным содержанием серы и уголь, даже если он представляет угрозу чистоте атмосферы. Нередко игнорируется и опасность срыва работы ядерных установок на АЭС, лишь бы сделать страну менее зависимой от импорта нефти. Внедрение скважин на континентальном шельфе, тоже является вынужденной мерой, связанной с нехваткой энергии.

Распределение благ в стране между бедняками города и сельской местности, с одной стороны и теми, кто владеет энергоресурсами, которые поднялись в цене, с другой, также было затронуто этой проблемой. Относительно пострадавшими оказались районы, зависящие от импорта, они расположены на восточном побережье США. Программы повышенного налогообложения на мощные нефтяные компании с непредвиденно большими доходами сталкиваются с политическими целями: высокие цены обуславливаются необходимостью добиваться больших поставок и подрывать монопольную позицию ОПЕК.

Выбор политики. Высвобождение из под контроля цен на энергию может постепенно ограничить и свести на нет нервозность и беспокойство. Государственная программа обложения налогом непредвиденные доходы на недвижимость, как в случае налогообложения Генри Джорджа на чистый доход от недвижимости, сопоставила с усилиями поддержать увеличение новых поставок нефти. Государственные субсидии на импорт и складирование нефти в период, когда цены на нее относительно низкие, имеет смысл и помогает защититься от возможности в будущем смертельного нефтяного бойкота, который могут применить ради политических целей, так же как и ради целей, связанных с экономической выгодой.

Более противоречива страна, в которой нужно тушить пожар монополии или олигополии огнетушителем потребительского картеля (это назвали монополией или монополией власти покупателей). Переговоры государственного секретаря США на международных конференциях, торгующеюся с ОПЕК, имеют свои опасности, ведь то, что мы имеем в виду — это соглашение о ценах на уровне пола, в то время как они имеют в виду соглашение о ценах на уровне потолка, причем цена этого соглашения рискует оказаться дешевле бумаги, на которой оно написано.

Мария Антуанетта заслужила славу своим замечанием по поводу бедных, у которых нет хлеба: «Так пусть они едят пирожные» — сказала она. Есть что-то подобное в совете, который часто раздается в адрес нефтяных стран, производящих другое сырье на экспорт. «Так пусть они образуют преуспевающий картель ОПЕК и продают их главный продукт по более высоким ценам». Как свидетельствует история — это не так просто, организовать и поддерживать процветающий картель. Потребность в нефти не обязательно соответствует потребности в хлопке, какао, сахаре, кофе, бокситах и других главных продуктах. Кризис в энергетике это, возможно, знак более широкого кризиса, который наступит, утверждают некоторые экономисты. Не может ли мир перед эрой определенного ограничения роста, на что современные экономисты определенно должны обратить внимание?

Тяжелый выбор и экология природы

Наш ВНП, исчисляющийся более чем триллионом долларов, которой мы обсуждаем в связи с NEW (Net Economic Welfare — валовое экономическое благосостояние) частично не что иное как иллюзия. Когда мы, наконец, расплатимся за консервацию и охрану окружающей среды, у нас останется меньше того, что необходимо для роста обычного ВНП. Не является это и ответом на вопрос, насколько мы в состоянии позволить себе налоги, которые финансировали бы дорогостоящие государственные программы. В меринном понимании смысла, мы не можем позволить себе не вводить их.

И, как всегда, когда речь идет об общественных интересах, начинаются конфликты интересов. Разрешить ли графству Дейд строительство аэропорта для реактивных самолетов вблизи национального парка «Everglades National Park», если это угрожает сохранению дикой природы? Следует разрешить корпорации «Disney Corporation» построить зимнюю лыжную трассу в местах отдыха в горах Сиерры, если это нарушит исторически сложившуюся чистоту природы этих мест? Или взять менее значительный пример, тоже ставящий дилемму: разрешить ли небольшому городку под Бостоном, такому как Линкольн, в штате Массачусетс, оставаться островком сельской чистоты, если, оставаясь тиковым, он ограничивает массе бостонских жителей их права на отдых, так что они вынуждены толпиться на горячем асфальте и собираться группами на крошечных близлежащих пляжах?

Простых научных решений для этих конфликтов не существует. Живущие сейчас и те, кто будет жить потом имеют свои права перед лицом исторического прошлого. Но горе той культуре, которая разрушает свои памятники славы и усеивает сельские просторы стойками для продажи жареных кур и горячих сосисок.

Современная экономика учит нас, что проклятье сверхрождаемости — это не просто мальтузианская нехватка продуктов питания из-за уменьшения возвращенного продукта. Это означает и потерю права на личную жизнь, потерю не забитого народом чистого пространства. Современная технология не избавила нас от наших экономических проблем и не отменила законов дефицита. Напротив, оставшиеся годы до конца века ознаменуются социальной повесткой дня, которая будет заполнена программами, отвечающими самым высоким человеческим потребностям.

Нулевой прирост народонаселения? Нулевой рост экономики?

Общественное мнение в передовых странах быстро отказывается от обожествления простого роста как такового. Нулевой рост народонаселения (ZPG) и даже нулевой экономический рост (ZEG) становятся понятиями все более популярными. Рэчел, Карсон, Пол Эрик, Бэри Коммонер и другие ученые-естественники предупреждали, что цивилизованная жизнь должна быть нацелена на самоограничение, стать закрытой системой, иначе человечество постигнет экологическая катастрофа.

Хороший лесник сажает лес, спиливая другие деревья. Хороший фермер сохраняет плодородие почвы в соответствии с природными циклами. Шахтера нужно заставить восстанавливать почву, после того как он, изрезав ее на полосы, осквернил ее. Подобно этому современная экономика должна очистить отравленные источники, освободив от загрязнения атмосферу. К счастью, как замечает Рене Дюбо, природа обладает сильными восстановительными способностями, если ей дают шанс: озеро Вашингтон в столичном Сиэтле начало очищаться с тех пор, как запретили сброс в него сточных вод и отходов от удобрений.

Книга Джея Форрсстсра «Динамика роста» (1971), также как и схожая с ней в анализе, проведенном Римским клубом, книга Дениса Медоуса и его соавторов под названием «Лимиты роста» (1972) очень эмоционально были восприняты публикой — благосклонно непрофессионалами и весьма критично профессиональными экономистами. Рис. 161 иллюстрирует два типичных компьютерных изображения, демонстрирующих методичку и рекомендации Форрестера — Медоуса.

Опять все тот же Мальтус: но теперь простые геометрические и арифметические прогрессии превращаются соответственно в экспоненциальное дифференцированное уравнение биологического роста, опережающего предполагаемое наличие постоянных клиентов всех ресурсов. «Компьютер кричит голосом волка», — как выразился по этому поводу Карл Кейсен, директор Института перспективных исследований в Принстоне. Менее объективные критики отделались от критических замечаний жаргонным словечком программистов, назвав эти выводы ДЖИГО (GIGO — «garbagre in, garbage out» — «мусор внутрь, мусор вон», — неадекватные предпосылки, ведущие к неверным выводам). Но отделаться от таких исследований без справедливого и конструктивного анализа их содержания значит не обратить внимание на их безусловную привлекательность для современного ума.

На рис. 161а мы видим увеличение загрязнении, истощение природных ресурсов, неизбежное падение будущих реальных доходов на душу населения. Это полностью соответствует утверждениям первого издания Мальтуса 1798 г., в котором он ставит под сомнение возможность изменения современных тенденций. Далее, на 1616 справа мы видим, так же как в позднейших изданиях Мальтуса, что человечество может избежать своей участи при условии принятия жесточайших мер: немедленно прекратить рост населения; прекратить валовое накопление капитала и рост продукции; сконцентрироваться на продовольствии и восстановить рециркуляцию ресурсов.

Иногда, чтобы продать, вам нужно продать сверх своих запасов. Противоположность самодовольству — это иной раз истерия. Немногие из тех, кто заглядывал в уравнения и источники Форрестера и Римского клуба Медоуса могут согласиться с тем, что эти ученые реалистично воспринимают возможную модель будущего. У них имеются не только изъяны в концепции и фактические неточности, но они к тому же полностью игнорируют те последствия, которые окажет дефицит на меняющиеся относительные цены и на то, что эти дифференциальные ценовые изменения сделают, подстегивая замещения и высвобождая дефицит. И все же Форрестер и Медоус уловили некоторые угрожающие тенденции.

Конфликты интересов. Для тех, кому не посчастливилось жить в таких удачливых регионах, как Северная Америка и Западная Европа, замораживание реальных доходов на данном уровне окажется невыносимым. Неубедительны будут и их требования к американцам и европейцам отдавать половину, а то и больше их нынешних реальных доходов на то, чтобы бедняки где бы то ни было могли подняться на сносный уровень жизни. Никто не верит, что это может произойти само по себе.

Действительно, на международных конференциях слаборазвитые страны рассматривают борьбу с загрязнением, как роскошь, которую позволяют себе богатые. Как уже было замечено, они все еще хотят развивать промышленность, которая будет загрязнять окружающую среду.

Драматический пример: жалобы Швеции на то, что русские склонны загрязнять Балтику. Наивно думать, что социализм излечивает загрязнение, столь же абсурдно полагать, что он вызывает загрязнение. Причина в том, что Россия имеет меньший доход на душу населения, чем Швеция, и не чувствует, что может позволить себе принять такие же про граммы, какие приняты Швецией. То, что система социализма здесь не играет никакой роли, говорит тот факт, что шведы адресуют такие же жалобы Финляндии, тоже более бедной стране.

Роберт Хейлбронер облек эту проблему в такую драматическую форму:

На нашем космическом корабле Земля... поддерживание жизни требует поддержания тончайшего баланса между возможностями корабля сохранять на нем жизнь и требованиям» обитателей судна... Мы далеко ушли от способности, при которой уровень использования ресурсов и объем безвозвратных потерь, представленным в жизни среднего американца и европейца, взят в качестве примера для подражания для всего человечества. Грубо говоря: если мы берем в качестве цены за билет первого класса необходимые ресурсы для пассажиров, путешествующих по Северному полушарию корабля, то мы уже достигли момента, когда руководство корабля обречено навсегда жить в условиях второго класса; или в момент, когда надо принудить тех, кто путешествует первым классом внести значительные перемены в привычный образ жизни, если они хотят превратить свой корабль в судно одного класса для продолжения круиза.

Назад к простой жизни? Такие биологи как Бэри Коммонер и такие экономисты как Николас Джорджеску-Реген начинают постигать мудрость возвращения к более простому, но все же комфортабельному) стилю жизни, при котором человек зависит от притока возобновляемой энергии при свете солнца, а не от истощаемых запасов ископаемого топлива, но уже в сумерках. Надо ходить, а не ездить. Надо сажать деревья, как сеять зерно. И что еще более важно: надо оставить окружающую среду в том виде, в каком мы нашли ее: там где пепел, пусть будет пепел; там, где песок — пусть останется песок.

Когда кончится дефицит?

Гелбрейт несколько преждевременно объявил о конце дефицита. Но на самом деле Джон Мейнард Кейнс опередил Гелбейрта на 30 лет. В 1930 г. Кейнс выступил с таким предсказанием относительно будущего:

Предположим, что сто лет спустя мы все...в восемь раз богаче...чем сегодня.. Представим себе, что не было никакой большой войны, не было серьезного прироста населения, тогда экономическая проблема может быть решена...Это означает, что экономическая проблема не является — если мы посмотрим в будущее — постоянной проблемой человечества.

Почему, спросите вы, это так ошеломляюще звучит? Это потому что, — если мы посмотрим не в будущее, а в прошлое, — мы обнаружим, что экономическая проблема, борьба за существование, за пропитание, всегда была первой наиболее острой проблемой для человеческого рода — не только человеческого, всего биологического мира с момента зарождения жизни в ее самых примитивных формах.

Так уж выразительно создала нас природа — со всеми нашими импульсами и глубокими инстинктами — создала с целью вечно решать экономическую проблему. Если экономическая проблема будет решена, человечество лишится своей традиционной цели... Я с ужасом думаю, что произойдет с привычками и инстинктами обычного человека, выработанными многочисленными поколениями, от которых ему придется отказаться в ближайшие десятилетия.

Говоря современным языком — не будет ли это означать всеобщего «нервного срыва»?...Так, впервые, с момента создания человека, он встанет лицом к лицу со своей реальной, своей постоянной проблемой — как пользоваться свободой от своих насущных забот, чем заполнить свободное время, какай наука или всепоглощающий интерес завоюют его, чтобы он мог жить мудро, в согласии с окружающими и хорошо.-.

Будут происходить перемены и в других областях, мы тоже должны их ожидать. Когда накопление богатства перестает быть столь важным в социальной жизни, произойдут большие изменения и в моральной сфере. Мы должны оказаться способными отделиться от многих псевдо-моральных принципов, которыми удручали нас на протяжении двух столетий, при помощи которых мы возвели некоторые отвратительные человеческие качества в ранг самых высоких достоинств... Любовь к деньгам как к собственности, в отличие от любви к ним как средству получать удовольствие от жизни, будет признана тем, что она есть на самом деле — отвратительной болезнью, какой-то полупреступной, полупатологической склонностью, вызывающей содрогание и желание поскорей передать ее на лечение специалистам из психбольниц.

Но остерегайтесь! Время этому еще не пришло. По крайней мере еще целое столетие мы должны будем делать вид сами перед собой и перед всеми другими, что честность есть бесчестье, бесчестье есть честность, поскольку бесчестье распространено, а честность нет. Жадность, ростовщичество и себялюбие — вот каким богам мы все еще будем молиться некоторое время.

...готовясь к нашему будущему...давайте не переоценивать важность экономических проблем...Они должны стать уделом специалистов, как наши зубы — дантистов. Если экономистам удастся заставить о себе думать как о скромных, компетентных людях, на уровне дантистов, это будет прекрасно!

Выводы

1. Там, где экономическое неравенство не служит экономической цели, начинается этическая критика условий. И даже там, где оно исполняет свою функцию, такая критика готова уплатить высокую цену за возможность говорить о нашей неспособности облегчить страдания. Теперь, когда мера богатства далеко превзошла минимум, необходимый для поддержания жизни, граждане настаивают на поддержании их на определенном уровне.

2. Точка зрения, связанная с Парето и сводящаяся к тому, что неравенство есть универсальная постоянная, которую не может изменить никакая политика, не постоянна с точки зрения исторического опыта. Кривые неравенства, выведенные Лоренцом, показывают, что в передовых странах неравенства в условиях жизни меньше, чем в развивающихся регионах. Соединение смитовского эгоистического интереса со всеобщим голосованием привело, как предсказывали отцы-основатели, к государству всеобщего благосостояния с разветвленной сетью социальных программ общего страхования.

3. Основные причины неравенства проистекают из различий: а) во владении собственностью, б) личных способностей, атрибутируемых и к окружению, и к происхождению, в) образовании, обучении, возможностях и г) в возрасте и здоровье. Существует отмирающее, но все еще расхожее среди нас, убеждение, что бедные сами повинны в том, что они бедны; и что частная благотворительность может справиться с самыми тяжелыми случаями нищеты.

4. Веками общественная политика обеспечивала приютами и больницами, фермами для бедных, домами для престарелых и другими самыми разными формами помощи нуждающимся на случай голода или депрессии. Но только в наше время была создана широкая — от рождения до могилы — система страхования и медицинской помощи в обществах со смешанной экономикой. Битва с бедностью продолжится с помощью негативного подоходного налога, который еще ожидает нас.

5. «Новая микроэкономика» привносит в политическую экономику изучение основных нематериальных сторон жизни: экономику времени, человеческого капитала, использование орудий предельно полезных предметов и выбор сложных решений относительно размеров семьи, а также детерминант в области народонаселения; анализ закона и преступления; изучение альтруизма общности, как социальной организации и дарвинистской теории выживания. Современная экономика выходит за пределы того, что обозначено долларовым знаком.

6. Учетверение стоимости нефти странами ОПЕК изменило мировое распределение реального ВНП. Расточительство в области энергии кончается под влиянием роста цен, уступая место экономии, обращению к альтернативным источникам энергии — домашним колодцам, углю, ядерной энергии, и к таким нетрадиционным видам топлива, как сланцы, энергия ветра и солнца. В зависимости от будущего контроля над ядерными процессами необходим пересмотр использования энергии в сторону самоограничительного образа жизни, который только и способен замедлить истощение ограниченных естественных ресурсов.

7. Нулевой прирост населения и нулевой рост экономики — вполне понятная реакция на жизнь в перенаселенном космическом корабле Земля. Смог и загрязнение воздуха, которые могут изменить даже климат, загрязнение воды стоками, промышленными отходами, отходами от удобрений и моющими средствами, и, даже, от жара поднимающегося от ядерных и неядерных электростанций — все это превратило в пустыню наше земное наследство. «Экономический ущерб и отрицательные последствия хозяйствования» не могут исчезнуть в условиях рыночной экономики и погони за прибылью. Для этого необходимы государственные указы районирования, декреты и запреты, планирование и координация действий, субсидии и штрафные налоги. Расчеты NEW (валовое экономическое благосостояние) показывают, что мы не так богаты, как демонстрирует нам наша статистика по ВНП.