Этика и экономика

Взаимосвязь этики и экономики

В рамках исследования самодвижения экономической системы (см. гл. 35 Экономическая система и механизм ее самодвижения) мы ограничились общетеоретическими принципами и положениями, которые не затрагивают специфику и особенности этносов, народов, их систему этико-культурных ценностей. В данной главе рассматриваются взаимосвязи экономики и этики как неотъемлемый атрибут экономической науки, которая в своем историческом развитии прошла несколько этапов трансформации взглядов на эту проблему.

Теоретические истоки этико-экономической модели развития

Прежде всего необходимо обратить внимание на период экономической мысли, когда А. Смит в своей модели отделил экономику от этики и замкнул все на хозяйственную жизнь, так как предполагалось, что в хорошо управляемом государстве рынок обеспечивает благосостояние всех членов общества. При этом сама хозяйственная деятельность не признавалась этичной, она противопоставлялась этике. Отсюда и возникает ведущая роль «невидимой руки» и «экономического человека», о которых нам столь часто напоминают сегодня.

К. Маркс в своей модели способа производства и общественно-экономической формации соединяет этику и экономику, но таким образом, что на передний план опять-таки выходят экономические интересы, а этические нормы (как часть надстройки) он рассматривает в качестве «продукта» экономического развития. Он устраняет автономность идеологии, религии (следовательно, и этики), опускает их на уровень простой борьбы за экономические интересы и не рассматривает в качестве причин движущих сил, созидательного начала. Можно сказать, что К. Маркс создал экономически детерминированную модель социально-экономического развития, правда, делая иногда те или иные оговорки.

Наконец, с М. Вебера начался процесс восстановления единства этики и экономики, но в нем превалирующую роль начинает играть этика. Этика признается первичной в логическом и историческом смысле. Она консервативна, если трансформируется, то очень медленно. Она обусловлена религией, историей, национальными традициями, культурой и включает в себя все систему духовно-культурных ценностей тех или иных народов. Экономика, напротив, рассматривается как относительно мобильная, подвижная хозяйственная жизнь, на которую воздействуют этические нормы. При этом признается воздействие на этические нормы экономических интересов. В свою очередь, этические нормы рассматриваются и как импульс, и как препятствие экономическому развитию.

При изучении социально-экономического развития любой страны необходимо учитывать так называемый хозяйственный дух, навеваемый этико-культурными ценностями. И если М. Вебер выводил «хозяйственную дух» капитализма из христианской (протестантской) этики, доказывая тем самым преимущество Запада, то события уходящего века продемонстрировали невиданные успехи рыночного хозяйства у народов с совершенно иным укладом жизни, другими этико-культурными ценностями. Тому свидетельством служат Япония, «азиатские тигры» и особенно Китай. Последний невиданными темпами развивает рыночную экономику на основе симбиоза этики конфуцианства, идеологии марксизма (маоизма) и базиса действительно смешанной экономики. В результате имеет рыночную экономику, но с четко выраженным этико-национальным лицом.

В этом же направлении работает и тенденция английского социолога А. Тойнби о полицивилизационном мире, в котором тем не менее все цивилизации одним или другим способом отвечают на различные исторические вызовы. Своеобразие этих «вызовов» и «ответов» определяет специфику каждой цивилизации. Концепция взаимодействия «творческой элиты» и «инертного большинства» еще в большей степени усиливает роль системы этико-культурных ценностей в самодвижении общественно-экономических систем. В этом контексте уместно напомнить о русской общественной мысли. Центральным звеном социально-экономической системы она считает этику, которая органически увязывается с хозяйственной деятельностью и являются неотъемлемым атрибутом национального мышления и процесса познания (полного знания).

Можно стать и на противоположную позицию, ярко выраженную американским экономистом Т. Вебленом, согласно которой традиции, обычаи, взгляды людей отстают от изменений в области технологий производства, экономики, что вызывает необходимость разрешений противоречий между устаревшими «институтами» и «новой средой». Но в любом случае становится очевидным, что познание процессов социально-экономического развития общества невозможно вне единства и противоположности экономики и этики, вне их взаимодействия и взаимосвязи.

Применительно к современной действительности во взаимосвязях экономики и этики можно выделить следующие альтернативные оценки:

• этика полностью и безраздельно подчиняется, формируется и управляется экономическими интересами;
• этические нормы — это реальность, с ними необходимо считаться, но они выходят за рамки экономического анализа;
• этика несомненно играет определенную роль в жизнедеятельности людей, но она не столь важна, чтобы уделять ей особое внимание;
• этическая мотивация реальна, но не может быть предметом исследований экономической теории, так как отсутствует принципиальное различие между этическими нормами и экономическими интересами. Здесь налицо попытка редуцировать нравственные начала в экономические интересы;
• этика является предметом экономической теории, требующим самостоятельного анализа как важнейшей предпосылки социально-экономического развития, игнорирование которой неизбежно придаст ущербность любой модели жизнедеятельности общества и спровоцирует принятие решений, противоречащих духу народа.

Очевидно, более предпочтительным является последнее положение о социально-экономическом развитии общества, в котором содержится ключ к пониманию не только социально-экономических процессов в прошлом, но и в еще большей степени — в настоящем и особенно в будущем. Духовные, нематериальные ценности бытия человека постепенно все более уверенно заявляют о себе в качестве первоочередных на фоне кризиса «общества потребления», его бесперспективности как в силу ресурсной ограниченности и их расхищения, так и под воздействием возрастания значимости принципа самореализации личности, который никак нельзя свести к потребительству. И здесь затрагивается сам фундамент рыночной экономики, субъекты которой в погоне за прибылью, материальной выгодой волей или неволей вынуждены навязывать, возбуждать, провоцировать потребительство. Осознание человечеством угрозы самосохранению через самосовершенствование и обеспечение гармонии с окружающим миром обусловливает поиски внерыночных принципов жизнедеятельности либо путей их трансформации.

Анализ происходящих в обществе процессов должен базироваться на принципах и моделях социально-экономического развития, но с учетом национальных особенностей, материальных и духовных составляющих жизнедеятельности народа, т.е. той национальной почвы, в которую предпринимаются попытки «посадить» ту или иную «спасательную модель» облагоденствования общества. Это позволит дополнить понимание функционирования и эволюции рассмотренного механизма самодвижения экономической системы.

Этика как определяющая компонента жизнедеятельности человека и общества

Этика, если и подвержена эволюции, то в весьма узких рамках и в относительно длительных исторических периодах. Религиозная составляющая становится той системой сдержек к изменениям, с которой не могут сравниться никакие другие культурные, интеллектуальные и социальные компоненты жизнедеятельности людей. Следовательно, долговременной и определяющей составляющей бытия народов являются духовные ценности. Этика, в рамках которой могут происходить разнообразные изменения в хозяйственной жизни общества, согласуется или вступает в противоречие с экономикой. И в этом смысле необходимо говорить о примате этики в отношении экономики, отринув экономическую предопределенность социально-политического и духовно-культурного развития общества.

Нас не могут не интересовать те духовные, культурные, экономические, материальные составляющие, которые являются, очевидно, главными побудительными мотивами отторжения навязываемой идеологии золотого тельца, прибыли и рынка как единственно определяющих моментов жизнедеятельности человека и общества, неприятия чистого «экономического» человека, которого никогда не было, нет и тем более не будет в условиях возрастания социальной значимости духовных ценностей.

Рассмотрим хотя бы в первом приближении общетеоретическую проблему взаимосвязи экономики и этики.

Формирование рыночной экономики необходимо соотносить с имеющимися в стране реальными политическими, духовно-культурными, психологическими, социальными и экономическими предпосылками, исходя из которых только и возможно осуществить адаптацию той или иной общетеоретической модели к реальной национальной социально-экономической деятельности. Забвение национальной многоплановой составляющей бытия человека неизбежно ведет в лучшем случае к тупиковой ситуации, в худшем — к социальному протесту и взрыву.

Даже К. Маркс, разработав, казалось бы, всеобщие принципы смены социально-экономических формаций, выступал против использования их в качестве надысторической универсальной «отмычки». Он обращал внимание на то, что в различных исторических обстоятельствах одни и те же мероприятия приведут к совершенно различным результатам.

Американский экономист Дж. Гэлбрейт еще до начала реформ в России (в 1990 г.) обращал внимание на ошибочность, пагубность рецептов и своекорыстие западных «специалистов», предостерегал от поспешности и радикальности проведения социальных реформ и призывал сохранить в нашей стране социальные завоевания. Он подчеркивал, что рецепты «социальной терапии» (а теперь мы знаем, что она была еще и «шоковой») означают движение к «дикому капитализму» XIX в. со всеми его противоречиями и контрастами.

Результаты реформ не только подтвердили его правоту, но и превзошли все ожидания: утрачена великодержавность, подорван военный потенциал, утеряна стратегическая и геополитическая инициатива, разрушена национальная экономика, народ в значительной массе обнищал и проч.

Нас должны настораживать ссылки на «цивилизованность». По-видимому, народы таковыми могут стать лишь при условии принятия социально-экономического устройства и системы ценностей Запада. Но цивилизованность не измеряется уровнем материального достатка, житейского благополучия, равно как и степенью зарегулированности, регламентированности человеческой жизнедеятельности правовыми нормами, тем более насаждением культа силы и насилия, вседозволенности и безнравственности, богатства и роскоши.

Это как раз то, что пытаются нам навязать под лозунгами прав человека, гражданского общества и движения к цивилизованному обществу западного образца, того образца, который вполне укладывается в концепцию О. Шпенглера о цивилизации как об эпохе упадка в противовес целостности и органической культуре. В части отрицания единой общечеловеческой культуры взгляды О. Шпенглера совпадают с оценкой Н.Я. Данилевского цивилизации как разнообразия культур с их различным внутренним содержанием. Не следует обманываться идеями об общечеловеческих ценностях, общечеловеческой или всемирной цивилизации, когда под их прикрытием навязывается всего лишь одна из систем ценностей и одна из цивилизаций, которая к тому же испытывает кризис и никак не укладывается в рамки системы ценностей ни православной, ни исламской этики, если говорить о нашей стране.

Новые тенденции в социально-экономическом развитии

Кризис западной системы ценностей

Вступая в XXI столетие, необходимо обратить внимание на те проблемы и тенденции общественного развития, которые требуют изменения сложившихся стереотипов мышления, равно как и хозяйственной деятельности. В этом контексте особое место занимает идея потребительского общества. Рыночные механизмы и целевые установки капитала — максимизация прибыли посредством все более полного насыщения потребностей общества в материальных благах, провоцирование новых потребностей и динамического их изменения, дополненные этической системой ценностей Запада, великолепно работали на реализацию этой идеи.

В основе же оценки приемлемости или неприемлемости тех или иных решений в области хозяйственной жизни лежит экономическая эффективность, которая базируется исключительно на учете стоимостных составляющих затрат и игнорирует социальные, морально-этические составляющие, трудно поддающиеся или вообще не поддающиеся стоимостной оценке. Одновременно был выпестован так называемый «экономический человек» с его несомненным экономическим интересом и рациональным поведением, сориентированным опять-таки на выгоду в чисто ее материальном содержании и денежной оценке.

Все это не могло не привести к обострению экологической ситуации, недопустимому уровню загрязнения окружающей среды, ибо значительная часть мировых ресурсов использовалась в интересах незначительного числа так называемых развитых стран мира.

В результате вступления на путь индустриального развития все новых и новых стран на основе использования имеющихся технологий человечество столкнулось с угрозой самоуничтожения. Попытки же решить возникающие проблемы на основе сложившихся принципов функционирования общественного производства, равно как и сложившейся системы ценностей, чреваты колоссальными негативными эффектами во всех областях жизнеобеспечения и жизнедеятельности человека.

Крах идеи потребительского общества поставил Запад перед проблемой поиска новой системы ценностей, новой парадигмы социально-экономического развития, что нашло свое выражение в концепции устойчивого развития. Последняя представляет собой изощренную и модифицированную модель нулевого экономического роста. Несомненно, она встретит существенное противодействие со стороны «нецивилизованной» части мира, куда отнесена и Россия. Но сам факт метаний Запада, переосмысления собственной системы ценностей, базирующейся на господстве стоимостных отношений, рынка, прибыли, частной собственности, эгоцентризма, рационализма, должен насторожить нас и заставить критически отнестись к решению проблемы разработки собственной модели социально-экономического развития.

Необходимость сдвига в системе ценностей, обусловленная объективными изменениями в экономической, экологической, социальной, духовно-культурной, интеллектуальной сферах, вызывает все большую ориентацию на общественные интересы, глобальные подходы, духовно-этические оценки жизнедеятельности нации, мирового сообщества. Именно поэтому все настойчивее пробивает себе дорогу принцип модификации эгоцентризма в сторону коллективного, общественного альтруизма: что хорошо для фирмы, для общества, то хорошо и для индивида, личности. Подтверждением этого являются новые формы организации труда на предприятиях, коллективные формы жизнедеятельности работников и их семей в рамках предприятий, диффузия собственности, приоритетность решений общенациональных проблем.

Уже в настоящее время экономисты, социологи, философы, футурологи обращают внимание на неполноту и ущербность ориентации на чисто рыночные механизмы, необходимость учета многих составляющих как жизнедеятельности общества, так и экономики, которые все больше ориентируются на общественные потребности, развитие личности, что требует смены парадигмы развития и механизмов его реализации. Знаменательно, что глава римской католической церкви папа Иоанн Павел II в девятой энциклике, в которой излагается система доктрин Святого Престола до 2000 г., наряду с реквиемом коммунизму обращает внимание на ущербность капитализма с его рыночной системой. В энциклике отрицается капитализм, который превратил в идолов рынок и прибыль, капитализм, который не дает развиваться достоинству личности, превращая ее лишь в молекулу социального организма. Отсюда вытекает необходимость изменения образа мышления и внесения корректив в систему социально-экономических и этико-культурных ценностей. При этом речь идет не просто о сокращении потребностей вообще, а об изменении их структуры. Во-первых, это предполагает упорядочение и сокращение или устранение производств, направленных на обеспечение функционирования рынков товаров и продвижение последних к потребителям. Во-вторых, это требует ограничения потребностей материальных благ рамками достаточной необходимости для достойной жизнедеятельности людей и обращения взоров потребителей на духовные блага, связанные с совершенствованием личности, общественными деяниями, на основе нравственных начал, моральных ценностей как способа осознания собственного бытия, своей сущности.

В связи с наметившимися новыми тенденциями в системе социально-экономических отношений появляются и первые симптомы изменения оценок развития стран, которые начинают исходить из необходимости дополнения стоимостных показателей натуральными социально-культурными показателями. Тем самым признается ограниченность рыночных, стоимостных отношений в условиях развертывания духовного производства, результаты которого либо с трудом, либо вообще не поддаются денежным оценкам. Однако это то производство, которое предопределяет материальное благополучие общества и придает ему качественно новое содержание.

В данном аспекте проблемы заслуживает внимания разработанный Исследовательским институтом социального развития при ООН в качестве нового показателя оценки социально-экономического благосостояния стран мира индекс человеческого развития, который объединяет в себе стоимостные и натуральные показатели. Причем натуральные показатели, как правило, отражают социальный аспект жизнедеятельности общества той или иной страны. Для обеспечения единства экономических и социальных показателей для последних введена шкала коэффициентов, в соответствии с которыми подлежит корректировке чисто экономический показатель — валовой внутренний (национальный) продукт на душу населения.

Утверждение подобного рода показателей в качестве официальной статистической отчетности на международном и национальном уровнях позволит по-новому взглянуть на состояние и развитие тех или иных стран. Но главное заключается в том, что такой подход позволяет учитывать духовные ценности, а значит, войти в новое тысячелетие, существенно скорректировав старую методологию и аксеологию прошлого.

Движение к новой парадигме социально-экономического развития

С экономической точки зрения переоценка ценностей, и прежде всего ценности человека, его жизнедеятельности, указывает на наступление эры господства свободного труда. В терминах «несвободной и ограниченной» современной экономической действительности речь идет о возрастающей роли человеческого капитала и постепенном оттеснении финансового капитала. Однако этот тернистый путь борьбы и противостояния с финансовым капиталом, представляющим консервативную сторону и силу подавления труда, человеческого капитала, является одним из направлений развития единого общественного процесса самодвижения социально-экономической системы. Стремление финансового капитала к установлению собственного миропорядка, невзирая на национальные границы, национальную самобытность и многообразие культур, не может не встретить противодействия в адекватных национальных формах протеста как способа самосохранения и собственного возрождения.

Мировая финансовая олигархия, обладая мозговыми центрами и реальной экономической силой финансового капитала, колоссально воздействует как на глобальные процессы, так и на развитие национальных экономик. Это стало возможным в результате развития информационных технологий, которые позволяют в одно мгновение перемещать огромные капиталы из одной страны в другие, из одной части мира — в другую. Та угроза, которую несет олигархия финансового капитала, вполне вписывается в рыночные правила игры, связанные с проведением крупномасштабных спекулятивных операций.

Только что прокатившийся «азиатский финансовый тайфун» обнажил сам факт происшедший драмы, спровоцированной финансовым капиталом.

С точки зрения национальной экономики, например, Таиланда, совершенно не имеет значения, что лежало в основе финансового краха — злой умысел или тривиальная крупномасштабная спекулятивная операция. В любом случае страна оказалась ввергнутой в глубокий финансово-экономический кризис. Именно этот момент особо настораживает в отношении бесконтрольного функционирования международного финансового капитала.

Поэтому в этих условиях особую значимость имеет государственный контроль и регулирование важнейших направлений хозяйственной деятельности и функционирования финансового рынка. Именно Китай, не спешащий осуществлять отказ от контроля и регулирования государством финансовых потоков, оказался менее всего затронутым «азиатским финансовым тайфуном». Это лишний раз указывает на ту опасность, которую представляет для нашей страны долларизация национального денежного рынка и открытость фондового рынка, на котором иностранные инвесторы ориентированы в основном на краткосрочные операции и мало заинтересованы в долгосрочных инвестициях.

В целом же изменившаяся ситуация на финансовых рынках в результате установившегося господства олигополистических структур и информационных технологий ставит на повестку дня вопрос об обуздании финансового капитала, выработке новых правил игры, которые позволили бы как отдельным странам, так и интеграционным группировкам, мировому сообществу определить рамки, выход за которые повлечет за собой жесткие санкции и ликвидацию извлеченных экономических эффектов.

В условиях необходимости ограничения антропогенного воздействия на биосферу, регулирования демографических процессов и ограничения экономического роста перед мировым сообществом стоит задача по переориентации НТП с трудосберегающих технологий на ресурсосберегающие. Данное направление НТП, несомненно, окажет еще большее воздействие на дифференциацию развитых и отсталых стран, что не может не отразиться на их подходах к социально-экономическому развитию и состоянии мирового сообщества.

Сохраняющийся мировой порядок ведет к тому, что жертвами беспрецедентной конкурентной борьбы на мировом рынке окажутся так называемые развивающиеся страны. На плаву останутся лишь мировые лидеры НТП, прежде всего ТНК и возникающие с их помощью предприятия. Это свидетельствует о приоритетном господстве крупной собственности в любых ее формах как экономической предпосылке выживания.

Осуществленная приватизация в России и дальнейшее дробление собственности — это путь вытеснения нашей страны из клуба мировых производителей. В новой мировой обстановке свертывание производства в отсталой стране означает ее деиндустриализацию. Россию теперь, как об этом ни горько говорить, относят именно к данному типу стран. В 1985 г. Россия по производительности труда превышала средний мировой уровень в 1,2 раза, что указывало на то, что она занимала промежуточное положение между развитыми и отсталыми странами. Современная пореформенная Россия по этому показателю однозначно относится к последним.

Согласно экспертным оценкам начало нового века ожидает затяжной спад мирового производства, который, очевидно, уже наступил в конце 90-х гг., что можно интерпретировать как деградацию. Это явно нанесет удар частной собственности как наиболее чувствительной к застоям и неблагоприятной экономической конъюнктуре. В таких условиях можно ожидать переход от господства частной собственности к общественной. Прежде всего этот процесс начнет развиваться в странах с недостаточно развитой капиталистической системой хозяйства, т.е. в отсталых в промышленном отношении странах. Весьма сомнительно, что в них будут закрываться малорентабельные предприятия, так как отрицательные социально-экономические последствия этого могут быть более существенными, чем бремя затрат, связанных с финансовой поддержкой таких предприятий со стороны государства.

В мире все больше осознается пропасть, разделяющая мировое сообщество на две группы стран: развитые и отсталые. Расширение этой пропасти похоронило эйфорию в отношении возможности догнать передовые страны. Причем каждая из них уже не может существовать друг без друга, но и каждая начинает осознавать особые пути и механизмы социально-экономического развития. Россия в результате проведенных «реформ» оказалась в социально-экономическом кризисе, которого не знала ни одна страна земного шара в мирное время. Нам необходимо скорее осознать свое положение как отсталой страны с уникальной спецификой и найти адекватный ответ на вызов времени.

В заключение, прежде чем перейти к рассмотрению этической системы ценностей нашего народа, напомним о требованиях будущего духовно-информационного общества:

• признание порочности «общества потребления», сопровождаемого кризисом рационализма, индивидуализма и экономической эффективности;
• переориентация на коллективистские и общественные принципы жизнедеятельности человека;
• возрастание роли человеческого фактора (капитала) и подчинение ему финансово-материального капитала;
• приоритетность духовного производства, этико-культурных ценностей и их учет в системе экономических показателей, отвечающих задаче повышения уровня человеческого развития.

Этика русского народа как конституирующей государство нации

Проблему взаимодействия экономики и этики нельзя ограничивать общетеоретическим подходом. Необходимо исходить из реальной социально-экономической действительности, конкретной историко-национальной специфики нашего общества, в котором русский народ играет конституирующую роль в государственном строительстве. В нем должна быть учтена и роль других народов России (других национальностей — 15%), но в качестве не самодовлеющей константы, а дополнительных переменных, составляющих общественной жизни российского общества. Только понимание духовных истоков, менталитета, этики русского человека, сросшихся с православием, система ценностей которого формировала духовный лад русского народа, позволяют определить степень соответствия наших особенностей новой парадигме социально-экономического развития человечества.

Этика отношений собственности и труда

Приступая к анализу этики русского народа, обратимся к одной из основополагающих экономических категорий — собственности.

Православная этика не признает собственность ни благом, ни злом, но она может быть и тем, и другим. Поэтому она не может служить основанием, предопределяющим социально-экономическую систему, но может стать и становится орудием социально-экономического устройства общества. Богатство само по себе не является злом, равно как и нищета — добродетелью. Главное заключается в том, что богатство не может сводиться лишь к материальным ценностям. Таковыми являются свойства и достоинства человека (здоровье, способности, навыки, образованность, одухотворенность и т.п.). Богатство пагубно лишь тогда, когда становится самоцелью. Осуждается неправедно приобретенное богатство. При этом предполагается, что достоинства человека, как и богатство, наращиваются творческой и культурной деятельностью, ибо они наилучшим образом формируют личность человека.

Вся предыстория и история христианства на Руси предопределили невозможность юридического закрепления римского права собственности. Специфика заключалась в постепенном слиянии и сращивании собственности и власти. А если учесть, что происходила нарастающая интеграция православия, власти и собственности, то станет очевидным этическая, экономическая и этатическая основа формирования русского менталитета, его системы ценностей.

Православная этика осуждает потребительство и тем более порицает гедонизм, хотя и не превозносит аскетизм. Используя современные термины, этика русского человека как потребителя определяется принципом необходимой достаточности. В отношении русского менталитета пирамида Маслоу не может быть критерием ранжирования потребителей. Между прочим, и в условиях надвигающейся технологической революции она все в большей степени перестает отвечать чаяниям и устремлениям Западного мира. Истинное благополучие русским человеком оценивается не материальным изобилием, а, как точно подметил В.Н.Татищев, «спокойствием души и совести». Однако цена этому спокойствию — вечное терзание. Бытовое преуспевание — стандарт западной повседневности, но не удел русского человека, а лишь необходимое приложение к системе духовных ценностей.

Если исходить из этики труда, то она базируется на праведности труда и богатства. Протестантизм с его рационализмом увязал труд с материальным достатком и богатством, которые якобы и предопределяют значимость личности, ее «избранность». Отсюда и проистекает собственно идея потребительского общества, которое стало результатом взаимодействия двух составляющих — рыночных сил и этических ориентиров развития общества.

Православие настаивает на труде во имя достижения собственного и всеобщего благоденствия, которое включает в себя в первую очередь духовное, нравственное благополучие.

Если обратиться к современной интерпретации термина «трудовая деятельность» работника в рамках западной и русской этики, то с полным основанием можно утверждать, что для западного работника определяющим является эффект замещения свободного времени рабочим, а для русского человека довольно быстро вступает в действие эффект достаточного дохода, с которым сопряжена более высокая ценность свободного времени по сравнению с рабочим. Отсюда, очевидно, и проистекает легенда о лености русских. С точки зрения западного потребительского общества это, возможно, и так, но с точи зрения русского менталитета существует необходимая материальная достаточность, которая позволяет оставлять время для «работы души».

Этика морали и права

Превалирующая роль духовных ценностей по сравнению с мирскими благами нашла отражение в народном эпосе — былинах, сказаниях, сказках. Последние опять-таки подвергаются нападкам, указывается на их оторванность от реальной жизни, ущербность, выражающуюся в отсутствии хозяйственного практицизма. И приводятся в пример сказки западноевропейских народов, в которых содержится якобы великая воспитательная доминанта правильной ориентации человека в его мирской, хозяйственной жизни. Нам противопоставляют этику протестантизма и тем самым укоряют в том, что наши сказки якобы ориентируют на безделье, на жизнь без хлопот.

Новым «учителям» и интерпретаторам, конечно, ведомо, что в наших сказках все эти мирские блага сваливаются на героев сказок с неба не за какие-то практические, хозяйственные деяния, а за спасение жизни другого существа, за добро, отзывчивость, храбрость и прочие духовные добродетели и доблести личности. Это и есть наша шкала высших национальных ценностей.

Сформировавшаяся этическая система ценностей нашего народа уходит своими корнями в «Слово о законе и благодати» Иллариона Киевского. Оно раскрывает не только путь следования человечества к Истине от идольского мрака, а затем Моисеева закона к христианству, но и величайшую ценность — благодать.

Согласно канонам византийской патристики Илларион развивал свои воззрения на основе аллегорического метода, выделяя с этой целью ключевые понятия христианской религии — закон и благодать, Ветхий и Новый Завет. Он не принял ветхозаветной трактовки благодати как исполнение закона, а воспринял как абсолютно противоположное по своему содержанию понятие — благодать. Закону чуждо представление о высшем благе — свободе. Он целиком погружен в быт, в суету земных страстей; он владеет явным, но не ведает тайного, дает малое сиюминутное, но не знает вечного. Благодать же — это свобода как органическое состояние человека, которая соответствовала моральным заветам первоначального христианства. Благодать — в Истине, Правде.

Таким образом, евангельская истина с самого начала была поставлена выше обычая, правовой нормы. Эта истина неразделима с благом, нисходящим от Святого духа, определяющего душевное состояние человека, находящее свое проявление в совести как высшей мере справедливости. «Жить по совести» для русского человека — высшая мера оценки его жизнедеятельности и форма самореализации. Отсюда проистекает правдоискательство, превосходство совести над законом.

Ссылки на то, что русский человек, выбирая суд совести, а не закон («судить по закону или по совести»), тем самым демонстрирует якобы «закононепослушание», указывают на ограниченность мышления тех, кто пытается отыскать в этом нашу неполноценность как нации, лишенной якобы правовой культуры. Очевидным проявлением отдельных элементов «суда совести» служит институт присяжных заседателей, широко использовавшейся в дореволюционной России, а ныне практикуемый в отдельных странах Запада. Присяжные заседатели — это коллегия непрофессиональных судей, и, следовательно, они руководствуются не буквой закона, а духом совести. Эта совесть ограждает человека от произвола обычая, мирского закона, процессуального регламента, которые нередко становятся той казуистикой, которая попирает справедливость. Таким образом, даже народы с иным менталитетом вынуждены вносить коррективы в несовершенство мирских законов, тогда как в родном отечестве совестливость, благодать пытаются посредством хитроумной лжи трансформировать в ущербность.

Специфика русского менталитета

Русский менталитет, в противоположность экстравертной личности, характерной для западной культуры, заботящейся о правовом устройстве социальной жизни и обеспечении индивидуальной свободы, связан с культурой интровертной личности, стремящейся к целостному внутреннему восприятию мира. В связи с этим русскому менталитету присущи нравственный максимализм и совестливость, а также органическое слияние истины (правды) и добра. Для него характерна и важна не внешняя свобода, добровольно делегируемая коллективу, не свобода, предопределяемая внешними, мирскими нормами, не свобода творить собственные ценности, т.е. «свобода как осознанная необходимость», а внутренняя свобода. Причем под «осознанием» понимается не только и не столько проявление разума, сколько духовность. При этом ум оценивается как определяющая сила души.

Православная этика — этика альтруизма, но не эгоизма, который оценивается как главная опасность, ибо в нем находит свое проявление самоволие, безграничная свобода, необузданные страсти собственного самоутверждения и игнорирование всего окружающего. Никто не может отрицать (тем более это подтверждается текущим моментом), что русский народ олицетворяет собой высшую степень терпения, вытекающую из самоограничения воли, страха и боязни потерять совесть, поступиться христианскими принципами Любви, Веры и Надежды.

Очевидно, эти составляющие менталитета русского народа дают повод многим нашим недругам приписывать ему безволие, рабское состояние. Но это обманчивое, поверхностное восприятие мира русского человека. В своей многовековой трудной, многострадальной истории он не раз демонстрировал мощь духа в беспрерывной цепи героических подвигов в противоборстве с внутренними и внешними врагами.

Этика государственности

Становление русской государственности неразрывно связано с православием. Поэтому религия и государство всегда искали взаимной поддержки. Это находило свое проявление в идее Москвы — Третьего Рима и в единстве церкви и государства в лице самодержца.

Единство православия и государственности сместили в центр системы ценностей русского народа нравственность, патриотизм и гражданственность. Все это в дальнейшем получило развитие в трудах прежде всего славянофилов и нашей отечественной религиозной философской мысли и закрепилось окончательно в памятниках культуры русского народа.

Этический компонент русской философии

На основе духовных ценностей, православной этики возникла, развивалась и развивается русская философская мысль, соединяющая в себе рациональное с иррациональным и породившая учение о «целостности духа» как основы целостного бытия. Еще славянофилы выступили с критикой ограниченности рационального мышления и ввели понятие «живознание» (И.В.Киреевский) как единственной основы истинного, полного, конкретного знания. «Живознание, — по С.Л.Франку, — это знание, в котором реальность сама раскрывается внутри нас». От себя добавим, что одухотворенное знание есть результат синтеза интеллекта и духа. Целостное познание, цельная Истина раскрываются на основе единства всех духовных сил: чувственного опыта, рационального мышления, эстетической прецепции, нравственных ценностей и религиозного созерцания.

Все русские философы, включая и позитивистов, полностью признавали значение нравственного опыта, который находил свое выражение в единстве теоретической истины и праведности. Русская философская мысль билась над разработкой теории о мире как едином целом.

Сейчас, в преддверии XXI в., мы можем со всей убежденностью повторить вслед за Н.О. Лосским, что религиозная и нравственная составляющие русской философской мысли — это не результат ее отсталости от схоластики средних веков Запада, не ее повторение, а восхождение по спирали на основе использования всех достижений науки и современной философии, особенно современной высокоразвитой гносеологии с целью получить интегрированное знание о мире.

Таким образом, краткое ознакомление с основополагающими этическими нормами русского народа, его духовно-философским наследием позволяют, во-первых, подчеркнуть их совпадение в подавляющей своей части с тенденциями нового мировоззрения, парадигмой социально-

экономического развития человечества. Во-вторых, этика русского народа, его менталитет как раз и явились, можно сказать, той благодатной почвой, на которой происходило единение народов, формирование российской цивилизации, в которую вкрапливались и органически с ней сливались духовно-культурные ценности внутрироссийских этносов и сопредельных наций. В-третьих, формирование рыночной экономики как неизбежной данности с самого начала должно быть направлено в русло общемировых тенденций социально-экономического развития и морально-этических норм русского народа. А это требует обуздания стихийных рыночных сил введением различного уровня жесткости общественно-государственного регулирования социально-экономических процессов.

Реалии социально-экономического развития России в 90-х гг.

В нашей реальной социально-экономической действительности прежде всего бросается в глаза подмена цели средством — становление рыночной экономики. Но последняя выступает лишь одним из средств обеспечения научно-технического и социального прогресса. Отсутствие успехов в данном направлении свидетельствует о несостоятельности способов перехода к рыночному хозяйству и механизмов его функционирования.

Особенно отчетливо это проявляется на фоне объявления монетаристской политики и формирования свободной рыночной конкуренции «с миллионами и десятками миллионов собственников».

В действительности нет ни собственников, ни нормального рынка, так как переход к «рыночной экономике» осуществлялся с помощью антирыночных методов. Злоупотребления в процессе приватизации государственной собственности нанесли колоссальный ущерб нашей стране. Достаточно только указать на то, что 500 крупнейших приватизированных на начало 1995 г. предприятий с реальной стоимостью основных фондов не менее 200 млрд долл. были проданы за 7,2 млрд долл., причем около 70% этого имущества оказалось в руках иностранных компаний или их подставных юридических и физических лиц (в машиностроении — 85%, металлургии — 77%, нефтегазовой отрасли — 66%, химической промышленности — 65%).

Кроме того, из России ежегодно происходит утечка капиталов, по различным оценкам, в размере от 15 до 40 млрд долл., тогда как выручка от экспорта нефти и газа не превышает 10 млрд долл. Это еще раз свидетельствует об игнорировании государственных интересов. В результате возникает угроза национальной безопасности России.

Последствия «реформ» для реального сектора экономики

Приватизация не самоцель, а средство повышения эффективности производства, обеспечения экономического роста и повышения благосостояния отдельных коллективов и общества в целом. Главный принцип приватизации — оздоровление национальной экономики путем лучшей организации производства, управления им в рамках частной собственности, в которую трансформируются неэффективные либо низкоэффективные предприятия. В любой стране она начинается с неэффективно работающих государственных предприятий, но при этом не сразу, а предпринимаются меры по постепенному разгосударствлению с целью возможного их оздоровления. И только в случае отрицательного результата проводится приватизация таких предприятий.

В нашей стране с самого начала был нарушен принцип социально-экономической целесообразности реформирования отношений собственности. В условиях единой государственной собственности необходимо было осуществлять разгосударствление по трем направлениям: либерализации, коммерциализации, образования предприятий со смешанными формами собственности. Причем это должно было касаться тех 35—40% предприятий промышленности, которые были либо убыточны, либо низкорентабельны.

Но приватизацию начали с эффективно работающих предприятий, которые обеспечивали поступление солидных финансовых ресурсов в государственную казну. Это обусловливалось идеологической, а не экономической целесообразностью в надежде продемонстрировать в будущем высокую эффективность предприятий частной собственности по сравнению с оставшимися в руках государства неээффективными предприятиями. В результате подавляющая часть ранее эффективно работавших предприятий оказалась в разряде убыточных; на начало 1998 г. в промышленности 65—70% предприятий были убыточные или низкорентабельные.

Финансовое положение

Финансовая основа развития национальной экономики была подорвана в самом начале «реформ» путем ликвидации решающего ресурса — сбережений общества и развертывания инфляционного процесса посредством «эмиссии» банковских денег как способа расхищения государственных финансовых ресурсов. Объявленная врагом номер один инфляция сопровождалась невиданным мультиплицированием банковских денег, которое было равносильно денежной эмиссии, так как эти депозитные деньги никак не увязывались с реальным сектором экономики. Только реальная экономика могла бы нейтрализовать этот инфляционный эффект путем роста предложения товаров и услуг. Но она не получала кредитов — шел процесс дележа государственных финансовых ресурсов среди банков и других вновь нарождающихся частных кредитных учреждений и государственной бюрократии.

Мало того, была спровоцирована и продолжает действовать в условиях «рыночной экономики» подавленная инфляция. Это еще одна «специфика» России. Попытки представить ситуацию на денежном рынке как мало подверженную инфляционному процессу не выдерживают критики.

Огромная постоянная задолженность государства работникам бюджетной сферы указывает на умышленное сдерживание совокупного спроса, которое дополняется невыплатой заработной платы и в предпринимательском секторе экономики. Как известно, на рынке присвоение осуществляется только на основе купли-продажи, возмездности. Поэтому правительство, ратуя за рыночные отношения, не может вести себя как грабитель. В противном случае и другие хозяйственные субъекты, глядя на основного субъекта найма рабочей силы, будут иметь моральное право поступать подобным образом. В противоположность подавленной инфляции, проявляющейся в дефиците предложения товаров, современная ее форма приняла уродливый для рыночной экономики характер, который проявился в дефиците денег.

Кроме того, правительство, получая по своим заказам продукцию, не расплачивается за нее либо растягивает оплату своих заказов на месяцы и годы. В результате возникает цепная реакция неплатежей, которые стали одной из главных проблем экономики. По оценкам экспертов 1 руб. неплатежей государства порождает 6—8 руб. неплатежей в стране. Это еще одна скрытая инфляционная составляющая.

В результате экономика лишилась финансовых ресурсов для осуществления инвестиционной деятельности и «миллионы» собственников, о которых так много говорилось и говорится, оказались один на один с криминальными структурами, которые «вымыли» из числа предпринимателей подавляющую их часть. Требуется всемерная и безоговорочная защита государством частного предпринимательства, мелких и средних предприятий, и прежде всего в сфере производства продукции.

Направления изменения курса реформ

Необходимо признать, что избранный курс социально-экономических реформ, формы и методы их реализации указывают на невозможность управлять народнохозяйственным комплексом, регулировать социально-экономические процессы в интересах подавляющей части общества, обеспечения стабильности и экономического роста. В результате разрушения производственно-технического аппарата, разрыва устоявшихся финансово-экономических связей национальная экономика была доведена до состояния, адекватного послевоенному времени, но с гораздо большими отрицательными социальными последствиями.

Хорошо известно, что общая «экономическая атмосфера», благоприятная или, напротив, неблагоприятная для функционирования реального сектора экономики, в решающей степени зависит от государственной экономической политики, от набора того инструментария, с помощью которого регулируется национальная экономика и происходит воздействие на протекающие в ней финансово-экономические процессы. Именно это положение лежит в основе смены экономических курсов, к которой вынуждены прибегать политики и политические партии, приходящие к власти в условиях депрессивного или кризисного состояния народного хозяйства.

Перелом двух веков ознаменовался качественно новым испытанием для русского народа — необходимостью духовной консолидации нации, возрождения национального самосознания в условиях изменяющейся геополитической расстановки сил. Должны быть созданы благоприятные условия для миграционных притоков русских. Это необходимо для накопления духовных, интеллектуальных и материальных сил, обеспечивающих национальную безопасность Отечества.

Россия как мировая кладовая природных ресурсов становится объектом скрытой и явной экспансии мировых сил, поэтому только сильное в военном отношении государство в состоянии удержать военно-стратегическое равновесие, обеспечить самосохранение и решение геополитических задач, вытекающих из быстро изменяющейся ситуации в мире. Ссылки на экономические трудности не могут служить оправданием для навязываемого разоружения, которое в дальнейшем потребует больших усилий, чтобы восполнить разрушенный военный потенциал страны.

Преодоление финансово-экономических трудностей лежит в русле непременного изменения курса реформ в направлении оживления и развития национальной индустрии и других сфер хозяйственной деятельности. Его основой может быть только экспансионистская государственная инвестиционная политика как условие и реструктуризации национальной экономики, и установления рыночного равновесия на базе развертывания предложения и роста доходов. Поэтому первостепенной задачей становится максимальная мобилизация свободных денежных ресурсов, сбережений, которые в значительной своей части изъяты из хозяйственного оборота в виде иностранной валюты. Это требует немедленной дедолларизации финансовой системы России в интересах развития национальной экономики, но не для заделывания финансовых брешей в казне правительства. Одновременно должна быть решена и проблема доверия хозяйственных субъектов и населения к банковской системе и финансово-кредитным институтам, что требует от Центрального банка России наведения порядка в данной сфере и установления жесткого контроля за их деятельностью при полной ее прозрачности.

Формирование социально ориентированной национальной экономики обусловлено необходимостью параллельного функционирования и взаимодействия государственных, общественных и частных секторов экономики как равноправных. Это предполагает возвращение незаконно вывезенного за границу капитала и возмещение полной стоимости так называемых приватизационных основных и земельных фондов. Требуется также устранить отрицательные последствия приватизации, связанные с проникновением иностранного капитала в стратегические отрасли и производства национальной экономики, и проводить в дальнейшем селективную политику привлечения иностранного капитала, чтобы обеспечить национальную безопасность страны.

Формирование рыночных отношений не может сопровождаться акцентированным вниманием исключительно на индивидуальном интересе, насаждением эгоизма. Это противоречит исторической духовной национальной традиции, усиленной общественной психологией людей, формировавшейся в советский период. Историзм выражается в приоритете первичных потребностей, а не потребительства, в приоритетности коллективистских и общественных интересов. Очевидно, что с развитием рыночных отношений наряду с усилением индивидуального интереса в логике экономического поведения должны присутствовать мотивации как экономического, так и этического характера. Укрепление именно национальной традиции, а не насаждение нигилизма есть та этическая основа, на которой только и смогут сформироваться цивилизованные экономические отношения, адекватные наступающему веку, а не мрачному прошлому — периоду первоначального накопления капитала.

Отказ от традиции духовных ценностей, философско-экономической этики конституирующей нации российского государства и навязывание либерально-демократической идеологии Запада наиболее отчетливо проявляются в ориентации поисков российской идеи. Последнее есть не что иное, как попытка подменить «русскость» «российскостью». В противоположность российской русская идея — это реальность, подтвержденная всей историей существования русского народа, который считал своей задачей формирование, развитие и процветание Государства Российского. Только благодаря русской идее, таким свойствам менталитета русского человека, как терпимость, уважение к ценностям других народов, жертвенность, совестливость и гражданственность, было обеспечено создание великой державы без ее деления на метрополию и колонии.

Россия — многонациональное образование, но это не повод и тем более не причина для игнорирования народа, на который приходится 85% всего населения нашей страны. Необходимо понять, что с угасанием конституирующего государство русского народа наступит и социально-политический, и геополитический коллапс как на российских просторах, так и в мировом масштабе. Теоретизирование о национальной идее, менталитете, в том числе экономическом, вне духовных ценностей русского народа есть нечто новое, как повод навязать обновленный интернационализм и космополитизм.

Перспективы развития человеческого сообщества и нашего отечества требуют философского осмысления и тенденций развития материальной основы жизнедеятельности человека и общества.

Очевидно, в хозяйственной жизни общества самым главным должно быть не самоустранение государства от экономических дел, а активное его участие в оживлении хозяйственной деятельности, регулировании и управлении национальной экономикой. В качестве важнейших инструментов участия государства в управлении экономическими процессами может быть директивное и индикативное планирование, косвенные методы воздействия на хозяйственную и финансовую конъюнктуру и частичное прямое распределение ресурсов, а также разработка и реализация общегосударственных программ развития отдельных отраслей и сфер экономики с установлением четкого контроля за достижением приоритетных целей.

Необходимо объявить приоритетами поддержку отечественной промышленности и сельского хозяйства, независимой национальной банковско-финансовой системы и реализовать их путем создания благоприятного инвестиционного климата и подчинения денежно-кредитной

и финансовой политики интересам развития реального сектора экономики; осуществления структурной перестройки народного хозяйства; проведения гибкой политики открытой экономики с элементами протекционизма в отношении отечественных товаропроизводителей; недопущения обвального банкротства предприятий и оказания поддержки малому предпринимательству при надежной его защите государством от рэкета; принятия гибкой налоговой системы в интересах активизации производственной деятельности; восстановления и развития производственно-технических связей, финансово-экономических отношений с хозяйствующими субъектами стран — членов СНГ.

Выводы

1. Этика и экономика — две взаимосвязанные, взаимодействующие и взаимообусловливающие составляющие жизнедеятельности человека и общества. Поэтому этика, олицетворяющая систему духовно-культурных, морально-нравственных ценностей, должна включаться в экономику с целью анализа важнейшей предпосылки социально-экономического развития, игнорирование которой не может не вызвать отторжение народом чуждой по духу модели жизнедеятельности общества.

2. Этика является определяющим компонентом жизнедеятельности общества и человека, придающей национальный колорит, национально-духовную специфику функционирующей социально-экономической системе.

3. Кризис западной системы ценностей, провоцирующей развитие «общества потребления», новые мировые тенденции в социально-экономическом развитии, национально-государственные традиции России и русско-православная система ценностей позволяют наметить те ориентиры социально-экономического прогресса, которые отвечают требованиям наступающей технологической революции и духовно-информационного общества XXI в.

4. Этика русского народа как конституирующей государство нации признает праведную собственность, а труд не сводится к средству обеспечения лишь материального достатка. Поэтому наращивание богатства сопряжено и с трудом души человека. При этом приоритет отдается духовному богатству, носителем которого является сам человек с его здоровьем, умением и навыками, совестью и другими духовными добродетелями. Это в полной мере корреспондирует с концепцией духовно-информационного общества, в котором определяющей сферой жизнедеятельности становится духовное производство, а фактором — человеческий капитал, на чем настаивала с самого начала православная этика.

5. Анализ социально-экономического «развития» (упадка) России 90-х гг. свидетельствует о двух вопиющих общественно-политических фактах. Во-первых, «реформаторы» от революции осуществляли всю систему рыночных мероприятий на основе антирыночных принципов. Во-вторых, ими были полностью проигнорированы национальные традиции русского народа, дискредитирована вся система ценностей конституирующей государство нации.

6. В связи с вышеизложенным необходимо проведение рыночных преобразований в той мере и в тех формах, в которых они вписываются в систему этико-культурных ценностей нации.