Уголовное право РФ (Комиссаров B.C., 2012)

Неоконченное преступление и добровольный отказ от преступления

Понятие и значение стадий совершения преступления

Определение стадий в Уголовном кодексе отсутствует. Глава 6 УК «Неоконченное преступление» указания на них не содержит. Однако в теории уголовного права они выделяются. Выделение стадий позволяет лучше понять суть двух видов неоконченного деяния — приготовления и покушения, а также решить ряд других уголовно-правовых вопросов.

Стадии совершения преступления - это те юридически значимые этапы, которые проходит преступление в своем развитии.

Законодателя всегда интересовал вопрос, начиная с какого момента следует устанавливать уголовную ответственность. От того, как решался этот вопрос, зависела карательность (жесткость) или либеральность (мягкость) уголовного законодательства того или иного государства.

Как уже отмечалось в главе VII «Понятие преступления. Категории преступлений» настоящего учебника, преступление представляет собой один из видов поведения человека со всеми присущими такому поведению признаками. Преступное деяние имеет определенную временную и пространственную протяженность, в его основе лежит психофизическая активность. Но проявлению психофизической активности вменяемого, достигшего возраста уголовной ответственности лица предшествует определенный процесс мотивации, постановки и осознания цели и в конечном счете принятия решения — при условии наличия свободы выбора совершать или не совершать запрещенное уголовным законом деяние. При отсутствии такого выбора нет деяния в уголовно-правовом смысле.

Таким образом, отличие преступного поведения от правомерного заключается именно в направленности сознания субъекта в первом случае на совершение общественно опасного деяния. Само преступное поведение характеризуется теми же этапами, что и правомерное поведение, и начинается с процессов мотивации и целеполагания. В связи с этим возникает вопрос: можно ли устанавливать уголовную ответственность уже на этапе формирования умысла на совершение преступления?

В отечественном праве досоветского периода не редкостью были нормы, предусматривавшие уголовную ответственность за само «замышле-ние преступления», или так называемый «голый умысел», правда, речь шла в основном о государственных преступлениях. Так, по Соборному уложению 1649 г. предусматривалась смертная казнь для того, кто «на царское величество злое дело мыслил и делать хотел», т.е. наказывался сам умысел, не нашедший еще своего объективного выражения в каких-либо действиях, направленных на его реализацию.

В Артикуле воинском 1715 г. смертная казнь путем четвертования и конфискация «пожитков» предусматривались за один умысел «полонить или убить» его величество. Такое же наказание устанавливалось для тех, кто не совершил какого-либо действия, но «токмо его воля и хотение к тому было», а также для тех, «кто знали об этом, но не известили» (арт. 19). Здесь, как и в первом случае, имеется в виду государственное преступление.

В этом же правовом источнике предусматривалась смертная казнь для военнослужащих (офицеров и рядовых) за тайную переписку или тайные переговоры с неприятелем. Этот запрет касался даже переписки отца с сыном, находящихся на разных воюющих сторонах. Очевидно, что в этом случае речь шла о наказуемости даже зачаточного умысла на государственную измену, выраженного в переписке, переговорах и тому подобных формах. Никакие действия, которые могли бы способствовать достижению результата, еще не предпринимаются.

В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. видами преступления признавались: 1) обнаружение умысла; 2) приготовление к приведению умысла в действие; 3) покушение на преступление и 4) собственно совершение преступления (ст. 8). Таким образом, выделялось не два, как сейчас, а три вида неоконченного деяния за счет включения в эту группу обнаружения умысла. При этом признаками умысла считались: его выражение в словах или письменно, угрозах, похвальбе, предложениях сделать какое-либо зло, а также в иных каких-либо действиях (ст. 9). Мы видим, что законодатель смешивал различные с точки зрения общественной опасности и близости к результату формы поведения. В действительности угроза представляет собой самостоятельный вид психического насилия — оконченное деяние или способ совершения другого преступления. «Похвальба» — это обнаружение умысла вовне. А предложение совершить преступление, адресованное другому лицу, необходимо рассматривать в рамках института соучастия.

Уложение 1845 г. в целом не предусматривало ответственность за формирование и сформирование умысла (т.е. «голый умысел»), он должен был быть выражен вовне. Однако в нормах Особенной части предусматривались все же единичные нормы об ответственности даже за «голый умысел». Согласно ст. 263 Уложения «всякое злоумышление и преступное действие против жизни, здравия или чести государя императора и всякий умысел свергнуть его с престола, лишить свободы и власти верховной, или ограничить ее права, или учинить священной особе какое-либо насилие», караются лишением всех прав состояния и смертной казнью. «Злоумышление» признавалось действительным (т.е. реальным) преступлением. Уголовной ответственности за него подлежали все участвующие в злоумышлении лица: сообщники, пособники, подговорщики, подстрекатели, попустители и укрыватели (ст. 265). Кроме того, в ст. 271 Уложения предусматривались лишение всех прав состояния и смертная казнь за умысел ниспровергнуть правительство или переменить образ правления.

Таким образом, в уголовном праве досоветского периода уголовная ответственность возлагалась с момента обнаружения умысла вовне и, в исключительных случаях, уже при сформировании умысла.

Представители русской школы классического уголовного права критически относились к существованию в то время норм об ответственности за «голый умысел». Так, по мнению Н.С. Таганцева, весь сложный процесс «сформирования умысла» находится за пределами «человеческой юстиции»: она не имеет ни средств, ни способов проникнуть в эту сокровенную для других работу мысли. Для наступления уголовной ответственности требуется, чтобы формирующийся или сформировавшийся умысел чем-либо проявил или обнаружил себя вовне.

Но и «обнаружившаяся воля», «заявившая чем-либо свое бытие, но не приступавшая еще к осуществлению задуманного», как полагает указанный автор, не должна преследоваться государством. Н.С. Таганцев замечает: «С мысли пошлины не берут».

Обнаружение умысла, по словам автора, не следует наказывать еще и потому, что само наказание приобретет случайный, выборочный характер, ведь далеко не все будут высказывать намерение совершить преступление. Следовательно, карать станут только словоохотливых. Кроме того, наказуемость одного умысла дает простор судейскому произволу. Карательная деятельность государства может иметь дело лишь с действиями людей, а не с их желаниями и предположениями. Если лицо высказало намерение совершить преступление, за ним должен быть усилен надзор. Однако карать такое лицо можно только тогда, когда лицо предпримет действительную попытку «ниспровергнуть требования авторитетной воли».

Подход русских «классиков» к наказуемости одного умысла на совершение преступления хорошо выразил Л.А. Цветаев, отмечавший в 1816 г.: «Где было одно намерение к преступлению, но не было действия, там нет преступления». В.Д. Спасович полагал, что умысел не подлежит наказанию потому, что «преследование его несовместно с требованиями свободы гражданской и принесло бы больше вреда, нежели пользы».

А.В. Лохвицкий, как и другие авторы, проводил различие между мыслью, не выраженной вовне, и мыслью, получившей такое выражение. Не получившую объективного выражения мысль автор именовал «неосязаемой» и не придавал ей вообще никакого уголовно-правового значения. Однако и обнаруженная мысль, по мнению указанного автора, не посягает на чьи-либо права и безопасность общества, поскольку «мысль также легко уходит, как и приходит».

Л.С. Белогриц-Котляревский классифицировал «преступную волю» на три вида: 1) воля обнаруженная, 2) осуществляющаяся и 3) осуществленная (выполненная). По мнению этого юриста, «обнаруженная воля» может иметь форму «голого умысла» или приготовления. При этом под «голым умыслом» автор понимал заявление о намерении совершить преступление, дающее основание предполагать существование действительно злой воли, угрожающей общественному порядку, но не перешедшей на путь своего осуществления. Такое заявление может быть сделано на словах, письменно, в конклюдентных актах и проявиться.

Обнаружение умысла, по словам автора, не следует наказывать еще и потому, что само наказание приобретет случайный, выборочный характер, ведь далеко не все будут высказывать намерение совершить преступление. Следовательно, карать станут только словоохотливых. Кроме того, наказуемость одного умысла дает простор судейскому произволу. Карательная деятельность государства может иметь дело лишь с действиями людей, а не с их желаниями и предположениями. Если лицо высказало намерение совершить преступление, за ним должен быть усилен надзор. Однако карать такое лицо можно только тогда, когда лицо предпримет действительную попытку «ниспровергнуть требования авторитетной воли».

Подход русских «классиков» к наказуемости одного умысла на совершение преступления хорошо выразил Л.А. Цветаев, отмечавший в 1816 г.: «Где было одно намерение к преступлению, но не было действия, там нет преступления». В.Д. Спасович полагал, что умысел не подлежит наказанию потому, что «преследование его несовместно с требованиями свободы гражданской и принесло бы больше вреда, нежели пользы».

А.В. Лохвицкий, как и другие авторы, проводил различие между мыслью, не выраженной вовне, и мыслью, получившей такое выражение. Не получившую объективного выражения мысль автор именовал «неосязаемой» и не придавал ей вообще никакого уголовно-правового значения. Однако и обнаруженная мысль, по мнению указанного автора, не посягает на чьи-либо права и безопасность общества, поскольку «мысль также легко уходит, как и приходит».

Л.С. Белогриц-Котляревский классифицировал «преступную волю» на три вида: 1) воля обнаруженная, 2) осуществляющаяся и 3) осуществленная (выполненная). По мнению этого юриста, «обнаруженная воля» может иметь форму «голого умысла» или приготовления. При этом под «голым умыслом» автор понимал заявление о намерении совершить преступление, дающее основание предполагать существование действительно злой воли, угрожающей общественному порядку, но не перешедшей на путь своего осуществления. Такое заявление может быть сделано на словах, письменно, в конклюдентных актах и проявиться в форме угрозы, предложения сделать зло, похвальбы и тому подобных признаков умысла.

Итак, несмотря на некоторые различия в понимании «голого умысла», все отечественные юристы сходились в том, что замышление преступления и обнаружение умысла вовне не должны преследоваться в уголовном порядке. При этом они обращались к выражению римского юриста Ульпиана: cogitationis poenam nemo patitur (мысли ненаказуемы).

В настоящее время все варианты «голого умысла» (замышление преступления, формирование и сформирование умысла, обнаружение его вовне) не рассматриваются в качестве стадий совершения преступления и не влекут уголовной ответственности. Во всех указанных случаях отсутствует реальная общественная опасность, поскольку лицо не совершает никаких, даже подготовительных к преступлению действий, слишком далек еще результат, слишком неоднозначно он представляется самому субъекту, не исключено, что он и вовсе откажется от задуманного. Объекты уголовно-правовой охраны не поставлены под реальную угрозу причинения вреда. Более того, обнаружение умысла вовне даже мешает совершению преступления, поскольку о нем становится известно посторонним лицам, способным пресечь совершение преступления. На этом этапе, который не является стадией преступления, государство в лице правоохранительных органов вправе принять соответствующие профилактические меры, устранив или нейтрализовав причины и условия, способствующие совершению преступления: провести профилактическую беседу, усилить контроль, привлечь внимание общественности и т.п. Но применять уголовное наказание в этом случае нельзя.

Твердая позиция российского законодателя в отношении ненаказуемости «голого умысла» и его обнаружения подтверждается и судебной практикой. Так, согласно постановлению Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2000 г. № 6 «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» не признается покушением на совершение преступления «высказанное намерение лица дать (получить) деньги, ценные бумаги, иное имущество либо предоставить возможность незаконно пользоваться услугами материального характера в случаях, когда лицо для реализации высказанного намерения никаких конкретных действий несовершило».

Обнаружение умысла вовне не следует смешивать с так называемыми «словесными» преступлениями: угрозами, оскорблением представителя власти, призывами к осуществлению какой-либо преступной деятельности и т.п. Так, в действующем УК предусмотрена ответственность за угрозу убийством или причинением тяжкого вреда здоровью (ст. 119). Эти действия не являются стадией убийства, поскольку высказывание подобных угроз еще не означает желания субъекта их реализовать. Для уголовной ответственности за угрозу достаточно, чтобы она воспринималась как реальная потерпевшим — адресатом угрозы. Это самостоятельное, оконченное преступление против личности, причиняющее психологический (моральный) вред, а не обнаружение вовне умысла на убийство.

Угроза может входить в объективную сторону другого преступления, например изнасилования (ст. 131), разбоя (ст. 162), вымогательства (ст. 163), террористического акта (ст. 205) и др. В этих случаях высказывание угрозы может означать начало выполнения объективной стороны состава преступления (изнасилование) либо даже окончание преступления (разбой, террористический акт). Такие действия не имеют ничего общего с простым, не причиняющим вреда обнаружением умысла вовне.

Помимо этого УК содержит, например, состав публичных призывов к осуществлению экстремистской деятельности (ст. 280). Это преступление отнесено к посягательствам на основы конституционного строя и безопасности государства - с самостоятельным организационным и другим вредом. Данное деяние нельзя рассматривать как обнаружение умысла вовне, поскольку «агитатор» далеко не всегда переходит непосредственно к осуществлению экстремистской деятельности. Более того, подобные призывы рассматриваются законодателем как самостоятельное проявление экстремизма.

Как уже отмечалось, не относится к обнаружению умысла и предложение совершить преступление. Его следует рассматривать как склонение лица к совершению преступления (подстрекательство), либо как оказание помощи в совершении преступления (пособничество), либо как приискание соучастника для совместного совершения преступления, влекущие уголовную ответственность на общих основаниях.

Подытожим сказанное: 1) замышление преступления находится вне уголовно-правового регулирования; 2) обнаружение умысла вовне не является стадией совершения преступления и не влечет уголовной ответственности, поскольку не создает реальной угрозы правоохраняемым ценностям; 3) обнаружение умысла нельзя смешивать с самостоятельными преступлениями, осуществляемыми словесно или путем конклюдент-ных действий и причиняющими психологический, организационный или иной вред.

Существует три юридически значимых этапа (стадии) совершения преступления: 1) стадия подготовки к совершению преступления; 2) стадия исполнения состава преступления и 3) стадия наступления общественно опасных последствий.

Уголовно-правовое значение имеют стадии лишь умышленного преступления. Ответственность за неосторожность наступает только при наличии, как правило, тяжкого вреда здоровью человека, смерти или крупного материального ущерба. В таких преступлениях значимыми с уголовно-правовой точки зрения являются лишь последствия, а деяние представляет собой либо иное правонарушение (административное, гражданско-правовое, дисциплинарное), либо аморальный поступок. При наступлении указанных последствий преступление окончено. При их ненаступлении имеет место иное правонарушение или аморальное поведение, а не покушение на неосторожное преступление.

К примеру, если водитель автомобиля нарушил правила дорожного движения и создал опасность для других участников движения, но вреда, предусмотренного ст. 264 УК, никому не причинил, он будет подвергаться административному наказанию. Если врач не оказал помощь больному, но здоровью последнего этим отказом в помощи не был причинен даже средний вред, — преступления и покушения на него нет, возможна лишь дисциплинарная ответственность (см. ст. 124 УК).

В силу того что неосторожные преступления до наступления последствий в уголовно-правовом смысле нейтральны, стадии их совершения законодателем не криминализируются. Из всех трех стадий уголовно-правовое значение имеет только третья — наступление общественно опасных последствий.

Что касается умышленных преступлений, то далеко не все из них проходят три указанные стадии. В принципе невозможна подготовка к преступлению с косвенным умыслом, поскольку в ходе совершения такого преступления субъект проявляет безразличие к возможности наступления вредных последствий.

Использование в преступлениях с косвенным умыслом, например при совершении убийства, каких-либо орудий или средств не связано с их предварительным приисканием, приспособлением и тому подобным для совершения именно этого преступления. Применение орудий и средств в этом случае осуществляется попутно, в ходе реализации основного намерения, для чего указанные предметы и предназначаются. Допустим, лицо из незаконно приобретенного ружья производит выстрел картечью в направлении потерпевшего, причиняя вред не только ему, но и находящимся рядом с ним посторонним лицам.

Длительность той или иной стадии может различаться даже в тождественных преступлениях.

Стадия подготовки может длиться месяцами и даже годами - в случае подготовки к совершению технически сложных преступлений, а именно: террористического акта (ст. 205), захвата заложника (ст. 206), хищения предметов, имеющих особую ценность, например картины из музея (ст. 164), диверсии (ст. 281) и пр. В некоторых же случаях подготовка может состоять в приспособлении какого-либо предмета для нанесения ранений непосредственно на месте совершения преступления и длиться минуты или даже секунды. Например, в случае, когда преступник берет за горлышко найденную стеклянную бутылку, отбивает у нее дно, изготавливая так называемую «розочку», и использует ее для причинения вреда здоровью другого лица.

Примером особо сложной и длительной подготовки преступления служит следующее дело. В 2008 г. с намерением путем обмана приобрести право на чужое имущество Ф. и Н. вступили в сговор. В рамках подготовки запланированного преступления ими были сфальсифицированы доказательства по гражданским делам, получены незаконные исполнительные листы и судебные решения о восстановлении «подставных» лиц на должности руководителей предприятия и совершены другие действия. Поставив путем обмана своих людей на руководящие должности, получив организационно-распорядительные и административно-хозяйственные полномочия с использованием незаконных судебных решений, введением в заблуждение акционеров предприятия и контрагентов по сделкам, Ф. и Н. хотели похитить имущество организации. Подготовка этого преступления велась более полугода. Мошенничество не было доведено до конца по не зависящим от Ф. и Н. обстоятельствам, поскольку незаконные действия этой организованной группы были пресечены правоохранительными органами.

Длительность второй стадии также может варьировать по времени и зависит от характера и способа совершаемого преступления. К примеру, убийство путем выстрела в упор совершается одномоментно, а нарушение авторских или смежных прав путем продажи нелицензионных дисков является продолжаемым преступлением, объективная сторона которого может длиться месяцами.

В учебной литературе и комментариях к УК нередко смешиваются стадии совершения преступления и виды неоконченного деяния. Так, в одной из работ отмечается, что видами стадий совершения преступления, согласно ст. 29 УК, являются: неоконченное преступление (приготовление и покушение) и оконченное преступление. Это неверно. Во-первых, ссылка на ст. 29 УК здесь некорректна, поскольку в указанной статье не говорится о «стадиях» совершения преступления, а дается определение оконченного преступления и называются два вида неоконченного преступления — приготовление и покушение. Во-вторых, приготовление и покушение суть деяния, прерванные по не зависящим от лица обстоятельствам. Прерванное, «остановленное» деяние не может получить своего дальнейшего развития, следовательно, не может быть и каким-либо этапом совершения преступления.

Рассмотрим следующий пример. Некий гражданин М., судимый за незаконную охоту, решил отомстить егерю, сообщившему в правоохранительные органы о факте незаконной охоты этим гражданином. В то время как егерь проплывал по реке в лодке, М., затаившись на берегу в кустах, произвел прицельный выстрел в егеря из охотничьего ружья. Поскольку течение в этом месте было сильное и лодка быстро перемещалась, «охотник» промахнулся. Перезарядив ружье, он вновь выстрелил в направлении лодки с целью убийства егеря, но опять промахнулся. От дальнейших попыток убийства М. отказался.

Если считать покушение стадией совершения преступления, этапом, который может получить свое дальнейшее развитие, то все попытки М. совершить убийство егеря должны расцениваться как одно действие, а его последующий отказ от третьей попытки выстрелить необходимо признавать добровольным отказом от совершения преступления, при котором лицо вообще не подлежит уголовной ответственности. Это неверный подход. В действительности уже первая неудачная попытка совершить убийство егеря является покушением — действием, непосредственно направленным на совершение преступления, прерванным по не зависящим от лица обстоятельствам (ч. 3 ст. 30 УК). Последующий затем отказ от причинения смерти не влияет на оценку предыдущих действий как уже состоявшегося покушения на убийство лица в связи с выполнением им своей служебной деятельности (ч. 3 ст. 30, п. «б» ч. 2 ст. 105 УК).

Соотношение стадий совершения преступления и видов неоконченного деяния следует проводить таким образом: приготовление — это деяние, прерванное по не зависящим от лица обстоятельствам на стадии подготовки к совершению преступления, а покушение — это деяние, прерванное по таким же обстоятельствам на стадии выполнения состава преступления до наступления общественно опасных последствий.

Если деяние переходит из одной стадии в другую, то каждая предыдущая стадия преступления поглощается последующей и самостоятельного квалификационного значения не имеет. Это относится и к видам неоконченного деяния. Например, если лицо изготовило холодное оружие (подготовка к совершению преступления), а затем при попытке причинить смерть другому человеку было задержано (стадия исполнения состава преступления), то налицо только покушение на убийство, а не совокупность двух видов неоконченного преступления — приготовления и покушения. Если же виновный, изготовив нож, затем с целью убийства наносит потерпевшему телесные повреждения, от которых наступает смерть последнего, то следует говорить об оконченном преступлении (стадия наступления общественно опасных последствий) — убийстве другого человека, которым поглощаются и приготовление, и покушение.

Вместе с тем в судебной практике единое преступление иногда ошибочно квалифицируется как совокупность нескольких неоконченных преступлений.

Так, М., вооруженный автоматом, 10, 11 и 12 февраля 2000 г. приезжал в аэропорт к месту предполагаемого убийства Б. и сопровождавших его лиц, однако совершить преступление не смог, так как Б. в аэропорт не прибыл. Эти действия М. были впоследствии судом квалифицированы как приготовление к убийству. 13 февраля 2000 г., реализуя то же самое преступное намерение, тем же способом, получив сигнал о приближении автомашин, в которых находились Б. и другие лица, он открыл по ним стрельбу из автомата, убив Н., при этом Б. остался жив. Эти действия М. были квалифицированы судом как покушение на убийство Б. и оконченное убийство Н. Таким образом, М. был осужден за два неоконченных преступления (приготовление и покушение) в отношении потерпевшего Б. и одно оконченное — в отношении Н. Президиум Верховного Суда РФ изменил судебные решения, указав, что действия М. в отношении одного и того же потерпевшего Б., направленные на достижение единого преступного результата, совершенные в короткий промежуток времени и связанные с теми же целями и мотивами, следует рассматривать как одно преступление, не требующее дополнительной квалификации как приготовление к преступлению.

В данном случае стадия исполнения состава охватывает подготовительную стадию, и в итоге неоконченное деяние, прерванное по не зависящим от лица обстоятельствам на стадии исполнения состава, необходимо квалифицировать только как покушение на преступление.

Оконченное и неоконченное преступление

Преступление признается оконченным, если в совершенном лицом деянии содержатся все признаки состава преступления, предусмотренного Уголовным кодексом (ч. 1 ст. 29 УК).

Однако это определение нуждается в уточнении. Во-первых, необходимо отметить, что и в неоконченном преступлении имеются все признаки состава, только состава неоконченного деяния. Если признать обратное, то ни за приготовление, ни за покушение привлечь к уголовной ответственности нельзя, поскольку основанием уголовной ответственности, согласно ст. 8 УК, является наличие в деянии всех признаков состава преступления, предусмотренного УК.

Во-вторых, определение оконченного преступления отражает лишь объективный критерий и не учитывает субъективный. Например, при покушении на убийство потерпевший может быть легко ранен. Причинение легкого вреда здоровью содержит все признаки состава оконченного преступления, предусмотренного ст. 115 УК. Однако с учетом направленности умысла содеянное виновным необходимо квалифицировать как покушение на убийство, а не оконченное причинение легкого вреда здоровью человека. Аналогично должен рассматриваться и случай получения должностным лицом взятки вместо крупного размера в некрупном, когда этому лицу, допустим, передается муляж денежных купюр вперемешку с небольшим числом подлинных купюр. Действия взяткополучателя будут квалифицированы как покушение на получение взятки в крупном размере, а не оконченное получение небольшой денежной суммы (см. ст. 290 УК).

Итак, оконченным следует признавать такое деяние, которое содержит все признаки того состава преступления, предусмотренного Уголовным кодексом, которое лицо планировало совершить. Если лицу не удается совершить задуманное, необходимо говорить о неоконченном деянии.

Согласно Уложению о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. преступление считалось «совершившимся» (оконченным), когда действительно последовало «преднамеренное виновным», т.е. задуманное им было в реальности выполнено, а также когда последовало некое иное, чем было задумано, «от его действий зло»1. Здесь мы видим указание не только на результат, задуманный виновным лицом, но и на иной результат — «иное зло». Следовательно, даже если наступал иной результат, нежели тот, к достижению которого виновный стремился, преступление следовало признавать оконченным, что неверно. В отличие от Уложения 1845 г. Руководящие начала по уголовному праву РСФСР 1919 г. обоснованно признавали преступление оконченным тогда, «когда намерение совершись преступление осуществилось до конца» (ст. 17).

В юридической литературе отмечается, что оконченное преступление отличается от неоконченного «не всеми, а лишь одним признаком, а именно — наличием общественно опасного последствия». Однако это утверждение, справедливое для покушения, неприменимо к приготовлению. В случае приготовления лицо не только «не доводит преступление до конца», т.е. не завершает преступления, но даже не начинает его. Все подготовительные к преступлению действия (бездействие) находятся за рамками состава того преступления, которое лицо планирует совершить.

Законодатель называет два вида неоконченного преступления - приготовление к преступлению и покушение на преступление (ч. 2 ст. 29 УК).

Однако в специальной литературе отмечается, что фактически существует не два, а три вида неоконченного преступления. Помимо прерванных по не зависящим от лица обстоятельствам (приготовления и покушения) существует добровольно не оконченное (оставленное) деяние.

Действительно, лицо способно до наступления общественно опасных последствий добровольно прекратить подготовку к совершению преступления или прекратить исполнение состава преступления, однако правомерно ли в этих случаях говорить о неоконченном «преступлении»? При добровольном отказе от совершения преступления (ст. 31 УК) отсутствует состав как оконченного, так и неоконченного преступного деяния, поэтому говорить о добровольном отказе как об одном из видов неоконченного преступления, как представляется, некорректно. Отказ от преступления, по правилам формальной логики, не может быть видом преступления, пусть и неоконченного. Утверждение обратного не только нелогично, но и принижает значение добровольного отказа как обстоятельства, при котором лицо вообще не подлежит уголовной ответственности за то преступление, от совершения которого оно отказалось.

Уголовная ответственность за неоконченное преступление наступает по статье УК, предусматривающей ответственность за оконченное преступление, со ссылкой на ст. 30 УК. Ссылка на указанную статью необходима потому, что в Особенной части УК все составы преступлений сформулированы как оконченные, завершенные. В случае недоведения преступления до конца по обстоятельствам, не зависящим от воли лица, содеянное им нельзя квалифицировать только по статье Особенной части УК, поскольку в неоконченном деянии всегда будет недоставать предусмотренных в статье элементов. Более того, применительно к приготовлению вообще нельзя говорить о выполнении состава преступления, предусмотренного Особенной частью, поскольку в этом случае виновное лицо вообще не приступает к его совершению. Ссылка на ст. 30 УК и ее конкретную часть — в зависимости от того, какое неоконченное деяние имело место, — позволяет обосновать привлечение к уголовной ответственности за те деяния, которые не содержат всех необходимых признаков состава преступления, предусмотренного Особенной частью. Как уже отмечалось, приготовление и покушение тоже содержат состав преступления, однако его признаки определяются как нормами Общей, так и нормами Особенной части УК. К примеру, приготовление к убийству по найму должно квалифицироваться по ч. 1 ст. 30 и п. «з» ч. 2 ст. 105 УК. Таким образом, в случае неоконченного деяния всегда указывается статья Общей части (ст. 30 УК), а также статья, предусматривающая уголовную ответственность за то преступление, которое лицо планировало совершить или на совершение которого оно покушалось.

Приготовление к преступлению

На первой стадии совершения преступления — стадии его подготовки — совершаются определенные действия (реже — акты бездействия), которые создают благоприятные условия для совершения запланированного преступления. Эти действия могут заключаться в приобретении оружия или яда для убийства, изучении внутреннего устройства и систем сигнализации музея, приобретении специальных навыков, необходимых для совершения преступления, склонении другого лица к совместному осуществлению преступного намерения и др.

Как уже отмечалось, продолжительность этой стадии может существенно варьировать и длиться от нескольких минут до нескольких лет. Это определяется характером готовящегося преступления и предполагаемым способом его совершения. Чем сложнее преступление, чем опаснее способ его совершения, тем, как правило, длительнее и основательнее подготовка к нему.

В истории отечественного уголовного права существовали различные подходы к пониманию приготовления: его то признавали «отдаленным покушением», то относили к «обнаружению умысла».

В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. приготовительные действия сводились к приисканию и приспособлению орудий и средств для совершения преступления. Остальные виды подготовительных действий, не связанные с этим, относились к обнаружению умысла. Приготовление преследовалось лишь в двух случаях: при незаконности самого приобретения некоторых средств (например, оружия) и в случае приготовления к особо тяжким преступлениям. К числу уголовно наказуемых видов приготовления относились такие, как приготовление к мятежу, подделке денежных знаков, убийству и подлогу.

Смешение приготовления с обнаружением умысла или с покушением на совершение преступления представляется недопустимым. Согласно действующему уголовному закону покушение независимо от степени его «удаленности» от общественно опасных последствий отличается от самого близкого к совершению преступления подготовительного действия или акта бездействия тем, что все подготовительные действия (бездействие) совершаются до начала исполнения состава преступления. Они лишь предваряют преступление, создают необходимые условия для реализации задуманного, следовательно, находятся еще за пределами состава того преступления, которое лицо планирует совершить.

Приготовление не может быть сведено к обнаружению умысла, поскольку в случае приготовления лицо не просто высказывает или выражает иным образом свое намерение совершить преступление, но и приступает к непосредственной подготовке последнего, что, конечно, более опасно, чем простое выражение умысла вовне. Признание приготовления обнаружением умысла в настоящее время означало бы его полную ненаказуемость, поскольку, как уже отмечалось, обнаружение умысла стадией преступления не является.

В нормативных правовых актах ВЦИК (высшего законодательного, распорядительного и контролирующего органа РСФСР) 1918 г. устанавливалась строгая уголовная ответственность за любую попытку совершения контрреволюционного преступления. Согласно Циркуляру Кассационного отдела ВЦИК от 6 октября 1918 г. наказанию вплоть до расстрела подлежал всякий, «кто организует контрреволюционные выступления против Рабоче-крестьянского правительства, участвует в них непосредственно или в подготовительной к ним стадии или участвует во всевозможных контрреволюционных заговорах и организациях, ставящих своей целью свержение Советской власти, хотя в результате его деятельности и не было контрреволюционных выступлений». Такой подход к ответственности за предварительную преступную деятельность, означавший фактически наказуемость самого обнаружения умысла, во многом объяснялся историческими условиями существования молодого советского государства.

Но уже в Руководящих началах по уголовному праву РСФСР 1919 г. приготовлением к преступлению признавалось приискание, приобретение или приспособление средств, орудий и тому подобного для совершения преступления (ст. 19). Таким образом, законодатель вернулся к пониманию приготовления, существовавшему в дореволюционном уголовном праве и сводившемуся к завладению орудиями и средствами для совершения преступления. Вместе с тем наказание должно было определяться не стадией, а степенью социальной опасности лица.

В УК 1922 г. советский законодатель, расширив понятие приготовления, фактически отказался от его наказуемости. Так, согласно ст. 12 названного УК «приготовлением к преступлению считается приискание, приобретение или приспособление орудий, средств и создание условий для совершения преступлений. Приготовление к преступлению карается лишь в том случае, если оно само по себе является наказуемым действием».

В Основных началах уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1924 г. произошел отказ от терминов «приготовление к преступлению» и «покушение на преступление», а стало употребляться выражение «начатое преступление». Терминологическая неопределенность привела к неоднозначному толкованию этого понятия законодателями союзных республик. Одни толковали его только как покушение, другие - как приготовление и покушение.

Пленум Верховного Суда СССР в Постановлении от 7 мая 1928 г. разъяснил судам, что под «начатым преступлением» следует понимать и приготовление, и покушение. Президиум ЦИК СССР придал этому толкованию силу закона. В результате начиная с 1928—1929 гг. все союзные республики вынуждены были криминализировать приготовление к любому преступлению, что было определенным отступлением от позиции первого советского УК в вопросе о наказуемости приготовления.

Впоследствии в Директивном письме Наркомюста СССР и Верховного Суда СССР по применению УК РСФСР 1926 г. подчеркивалось, что «применение мер наказания за приготовление к преступлению может иметь место лишь в тех случаях, когда приготовительные к преступлению действия вылились в конкретную форму начала осуществления преступного умысла, а потому и являются социально опасными». Тем самым внимание правоприменителей акцентировалось на том, что приготовление следует наказывать только при наличии в нем конкретной общественной опасности, которая определяется главным образом тяжестью готовящегося преступления.

УК 1960 г. уже предусматривал ответственность за приготовление ко всем преступлениям. В отличие от покушения понятие приготовления не содержали важного признака — прерванности подготовительных действий по не зависящим от лица обстоятельствам. Фактически Кодекс определял не приготовление к преступлениям как вид неоконченного деяния, а приготовительные действия. Согласно ст. 15 УК 1960 г. «приготовлением к преступлению признается приискание или приспособление средств или орудий или иное умышленное создание условий для совершения преступления». Наказывалось приготовление в рамках санкции за оконченное преступление.

Действующий УК внес в норму о приготовлении к преступлению существенные изменения. Законодатель расширил примерный перечень приготовительных действий за счет «приискания соучастников преступления» и «сговора на совершение преступления». При этом в качестве обязательного признака приготовления была указана его прерванность по не зависящим от лица обстоятельствам. Одновременно с этим произошла декриминализация приготовления к преступлениям небольшой и средней тяжести, что существенно сузило сферу уголовной ответственности за приготовление в целом. За приготовление, влекущее уголовную ответственность, было установлено пониженное наказание по сравнению с оконченным преступлением.

Приготовление к преступлению представляет собой приискание, изготовление или приспособление лицом средств или орудий совершения преступления, приискание соучастников преступления, сговор на совершение преступления либо иное умышленное создание условий для совершения преступления, если при этом преступление не было доведено до конца по не зависящим от этого лица обстоятельствам (ч. 1 ст. 30 УК).

В приведенном определении содержатся все основные признаки приготовления как неоконченного деяния.

Объективная сторона приготовления состоит в создании условий для последующего совершения преступления. В законе дан лишь примерный перечень тех действий, которые могут быть выполнены на стадии подготовки к совершению преступления.

Приискание средств и орудий совершения преступления означает любой способ их приобретения (покупка, хищение и др.). При этом лицо должно приложить определенные усилия к тому, чтобы приобрести указанные орудия и средства. Нельзя, например, считать приисканием орудий и средств совершения преступления их случайную находку или дарение другим лицом. Напротив, если лицо сознательно ищет какой-либо предмет (допустим, тяжелый камень, стеклянную бутылку и пр.) для последующего совершения преступления, это должно признаваться «приисканием».

Дискуссионен вопрос о том, что является приготовлением к преступлению: сам процесс приискания или его результат. Т.Г. Понятов-ская полагает, что приготовлением следует признавать результат приискания. В противном случае, по мнению автора, «область наказуемой стадии общественно опасной деятельности распространяется и на обнаружение умысла, и на его формирование». Однако применительно к приисканию соучастников автор уже пишет не о результате приискания, а о самом процессе приискания соучастников, поскольку результат приискания — сговор — якобы указан законодателем отдельно.

Вместе с тем требование единства терминологии уголовного закона предполагает, что в случаях использования одного термина его толкование должно быть единообразно. Кроме того, нельзя считать простым обнаружением умысла подбор, выбор из нескольких, апробирование и т.п. орудий и средств совершения преступления. Обнаружение умысла, как уже отмечалось, возможно в устной или письменной форме, в конклюдентных действиях, но при этом лицо не создает условий для совершения преступления. Вместе с тем подыскивание орудий и средств совершения преступления означает переход лица к непосредственной подготовке задуманного преступления. Общественная опасность этих действий применительно к тяжким или особо тяжким преступлениям уже достаточна для их криминализации. Следовательно, сам процесс приискания орудий и средств для совершения преступления, прерванный по не зависящим от лица обстоятельствам, необходимо рассматривать как приготовление к преступлению.

Например, лицо для изготовления фальшивых денег приобретает несколько аппаратов множительной техники и в домашних условиях проводит их «испытания» в целях выбора наиболее подходящего. Возможно, все они не подойдут, и лицо решит приобрести другую модель. Если на этом этапе деяние будет пресечено правоохранительными органами, есть все основания говорить о приготовлении к совершению преступления, предусмотренного ст. 186 УК «Изготовление, хранение, перевозка или сбыт поддельных денег или ценных бумаг», несмотря на то, что результат приискания еще не состоялся. Другое дело, что в подобных случаях возможно возникновение трудностей в доказывании действительных намерений субъекта, поскольку приобретение аппаратов множительной техники становится общественно опасным лишь в связи с планируемым совершением преступления, а не само по себе. Однако вопросы доказывания этого обстоятельства, актуальные и для всех других случаев, лежат в области уголовно-процессуального, а не уголовного права.

Изготовление орудий и средств для совершения преступления означает их создание каким-либо способом. Например, лицо путем смешения нескольких отравляющих веществ создает новое токсичное вещество для последующего отравления другого человека. Изготовление может заключаться в создании либо в преобразовании какого-либо предмета. Так, изготовлением оружия признается переделка оружия для подачи сигналов в огнестрельное.

Приспособление орудий и средств для совершения преступления представляет собой изменение некоторых свойств предметов материального мира в целях придания им свойств орудий или средств совершения преступления. Приспособлением следует признавать, например, отбивание дна у стеклянной бутылки для последующего нанесения этим предметом телесных повреждений другому лицу.

По сравнению с прежним законодательством, в котором указывалось лишь на приискание и приспособление средств и орудий преступления, в действующем УК содержится указание и на другие возможные формы подготовки преступления, в частности приискание соучастников и сговор на совершение преступления.

В юридической литературе отмечается, что приискание соучастников предполагает «именно процесс вовлечения в совершение преступления других лиц, склонение их к участию в совершении преступления в той или иной роли», а результат приискания соучастников квалифицируется как отдельная форма приготовительных действий — сговор на совершение преступления.

Однако представляется, что законодатель различает две формы приготовительных действий — приискание соучастников и сговор на совершение преступления — потому, что согласно уголовному закону соучастие может быть выражено в двух формах: в соучастии с юридическим разделением ролей (соучастие в собственном смысле слова) и в соисполнительстве (ст. 33, 35 УК). Приискание соучастников характерно для первой формы соучастия, при которой наряду с исполнителем выделяются организатор, подстрекатель и пособник, которые, в отличие от исполнителя, непосредственно не совершают преступления. Что касается сговора, то он представляет собой соглашение двух или более лиц о совместном совершении преступления. В связи с этим в УК выделяются групповые формы соучастия: группа лиц, группа лиц по предварительному сговору, организованная группа и преступное сообщество (преступная организация) (ст. 35 УК). Следовательно, приискание соучастников преступления и сговор различаются в зависимости от конкретной формы предполагаемого соучастия в будущем преступлении.

Приискание соучастников преступления, даже не приведшее к своему результату, уже обладает определенной общественной опасностью, достаточной для криминализации. В силу этого лицо, которому по не зависящим от него обстоятельствам не удалось склонить других лиц к совершению преступления, подлежит уголовной ответственности за приготовление к преступлению (ч. 5 ст. 34 УК).

Таким образом, приискание соучастников — это действие, направленное на вовлечение другого лица в совершение преступления при соучастии с юридическим разделением ролей (при соучастии в собственном смысле слова). При этом способы вовлечения в совершение преступления могут быть различными: предложения, обещания, просьбы, уговоры и т.п.

Сговор рассматривается законодателем как самостоятельная форма приготовительных действий. Инициатива совершения преступления может исходить от любого лица, самое главное, чтобы оно выразило готовность непосредственно участвовать в совершении преступления совместно с другими лицами (соисполнителями). О сговоре можно говорить лишь в том случае, когда между двумя или более лицами достигнута договоренность о совместном совершении какого-либо преступного деяния. Несмотря на то что инициатива совместного совершения преступления могла исходить лишь от одного лица, все участники сговора в случае прерванности деяния отвечают за приготовление.

Перечень действий, могущих составить приготовление, является в законе открытым, поскольку законодатель указывает и на «иное умышленное создание условий для совершения преступления».

К иным действиям, создающим условия для совершения преступления, можно отнести: внесение в официальные документы ложных сведений для последующего мошенничества, разработку плана совершения хищения ценной картины из музея, распределение ролей между соисполнителями будущего преступления, выяснение режима работы какого-либо учреждения или физического лица в целях хищений денег или иного имущества из этого учреждения либо у этого лица, устройство на работу в исправительное учреждение с целью содействия побегу какого-либо осужденного и т.д.

В 2006 г. Мосгорсуд осудил Г. за организацию приготовления посягательства на жизнь депутата Государственной Думы М. в целях прекращения его государственной деятельности. Г. согласился с предложением другого лица организовать убийство потерпевшего М. и для этого получил 150 тыс. долларов США, из которых 40 тыс. передал пособнику А. и 10 тыс. — исполнителям. Г. лично выезжал в Москву, встречался с А., интересовался ходом подготовки преступления, выезжал с ним на предполагаемое место убийства в аэропорт, вел переговоры по телефону с заказчиком убийства. Свое намерение Г. не смог реализовать по не зависящим от него обстоятельствам -он был задержан правоохранительными органами г. Москвы.

В данном случае подготовительные действия весьма разнообразны и включали в себя: подыскивание соучастников, их наем, планирование преступления, обдумывание деталей его совершения и др.

Как правило, приготовление выражается в активном поведении субъекта. Однако не исключено и приготовление путем бездействия. Это возможно, например, в случае, когда охранник склада покидает свой пост, тем самым создавая благоприятные условия для хищения материальных ценностей, хранящихся на складе.

Приготовление может включать различные по степени отдаленности от результата действия (акты бездействия). Так, например, на различных этапах удаленности от убийства находятся: сговор нескольких лиц о совместном совершении преступления, приобретение огнестрельного оружия, подкарауливание потерпевшего. Однако во всех этих случаях речь идет о стадии подготовки к совершению преступления, поэтому в случае прерванности указанных действий ответственность виновных лиц наступает за приготовление — вне зависимости от того, насколько то или иное действие отдалено от момента причинения смерти другому лицу.

Нередко в процессе подготовки какого-либо преступления лицо «успевает» совершить другое преступление. В этом случае виновное лицо подлежит уголовной ответственности не только за приготовление к тому преступлению, которое оно планировало совершить, но и за самостоятельное преступление, совершенное им в ходе подготовки основного преступления. Так, если лицо в процессе подготовки мошенничества в крупном размере совершило служебный подлог, после чего его действия были пресечены, оно отвечает и за приготовление к мошенничеству по ч. 1 ст. 30, ч. 3 ст. 159 УК, и за оконченный служебный подлог по ст. 292 УК.

Субъективная сторона приготовления как вида неоконченного деяния состоит в прямом умысле. Стремление к общественно опасному последствию свойственно лишь этому виду умышленной вины. В преступлениях с косвенным умыслом виновное лицо проявляет безразличие к возможности наступления общественно опасных последствий либо сознательно их допускает, мирится с ними. Приготовление к преступлению, последствия которого безразличны действующему лицу, невозможно. И уже тем более немыслима подготовка к неосторожным преступлениям.

Что касается вида прямого умысла при приготовлении, то им может быть только конкретизированный умысел, причем как неальтернативный, так и альтернативный. Неконкретизированный умысел, при котором лицо имеет четкое представление лишь об объекте преступного посягательства, а не о размере причиняемого вреда, по своему содержанию приближается к косвенному умыслу с одним лишь различием — при не-конкретизированном умысле лицу безразличен не сам результат, а его величина, и оно готово идти на любой вред. Следовательно, приготовление к преступлению с неконкретизированным умыслом вряд ли возможно.

Приготовлению свойствен заранее обдуманный умысел, который нередко называют предумышленностью или предумыслом. Этот подвид умысла характеризуется более или менее длительным периодом формирования умысла, его вынашивания, созревания и противопоставляется внезапно возникшему умыслу (например, при убийстве из хулиганских побуждений или в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения).

Итак, субъективная сторона приготовления состоит всегда в прямом, заранее обдуманном, конкретизированном умысле, который может быть неальтернативным или альтернативным.

Наряду с объективным и субъективным признаками приготовления необходимо выделить еще один - прерванность деяния по не зависящим от лица обстоятельствам на стадии подготовки к совершению преступления. Неуказание на прерванный характер деяния, что имело место в прежнем уголовном законодательстве, означало бы возможность наказания подготовительных действий (актов бездействия) даже при наличии добровольного отказа от преступления. Это недопустимо.

Обстоятельства, по которым подготовка к преступлению прерывается, могут быть различными и иметь как внешний по отношению к субъекту преступления, так и внутренний характер. К ним относятся: действие сил природы (землетрясение, наводнение, удар молнии); поведение других лиц (потерпевших, очевидцев, сотрудников правоохранительных органов); патологические (болезнь, обморок) и физиологические (голод, жажда) причины, а также другие препятствия. Их главное свойство — независимость от воли лица, готовящего совершение преступления. Если же лицо добровольно, а не вынужденно прекратило подготовку к совершению преступления, имеет место добровольный отказ, исключающий уголовную ответственность.

Косков, имеющий денежные долги, решил совершить разбойное нападение на частного предпринимателя Широкову. Для участия в преступлении он хотел привлечь К., работавшего сторожем в помещении детского комбината, где находился офис Широковой. В течение нескольких дней Косков склонял К. к совершению преступления. Он предлагал, вооружившись ножом либо пистолетом, имевшимся у К., проникнуть в квартиру Широковой, которая доверяла К. и могла открыть ему дверь. Затем Косков, угрожая насилием и используя оружие, хотел заставить ее выдать денежную сумму в размере не менее 1500 долларов США и выписать банковский чек на предъявителя, после чего он собирался связать Широкову, закрыть ее в квартире, получить по чеку деньги и скрыться из города. Однако К. от участия в преступлении отказался и явился в милицию, заявив о готовящемся преступлении. В данном случае намерение совершить разбойное нападение не было реализовано по обстоятельствам, не зависящим от воли Коскова, — из-за сообщения сторожа К. в правоохранительные органы о планируемом преступлении.

В правовых системах большинства зарубежных государств объявлена принципиальная ненаказуемость приготовления к преступлению. Это связано с тем, что на этапе подготовки к совершению преступления, по мнению зарубежных законодателей, общественный порядок не терпит никакого реального ущерба, отсутствует непосредственная угроза правоохраняемым ценностям и вполне возможно проведение профилактических мероприятий со стороны государства. Вообще установление уголовной ответственности за любое приготовление свидетельствует о жесткости уголовного законодательства.

Однако необходимо отметить, что законодатели зарубежных государств выработали ряд приемов, позволяющих им карать и собственно приготовление к совершению преступления. Одним из таких приемов является установление самостоятельной уголовной ответственности за различные виды сговора, заговор, подстрекательство и пр. Ответственность за эти преступные деяния наступает как за оконченные, следовательно, уже к ним в свою очередь возможно приготовление, возможно покушение на сговор, заговор и т.д. Область уголовно-правового воздействия отодвигается таким образом на еще более ранние стадии.

Так, в уголовном праве Франции существует институт, сходный с институтом сговора в англо-американском праве. Во Франции он получил название «организация злоумышленников», которая представляет собой группу или сговор, созданные для подготовки одного или нескольких преступлений либо проступков, влекущих по УК пять лет тюремного заключения (ст. 450-1 УК Франции). При этом подготовка должна найти выражение в одном или в нескольких «объективных действиях». Во Франции существует также понятие заговора как разновидности указанной «организации злоумышленников», который направлен на совершение какого-либо государственного преступления (ст. 412-2 УК Франции). Как за самостоятельное преступление здесь установлена ответственность и за неудавшееся подстрекательство к совершению некоторых государственных преступлений: измены, шпионажа, саботажа и др. Подстрекательство, приведшее к своему результату, рассматривается как вид соучастия.

В УК РФ также имеются составы оконченных преступлений, по существу представляющие собой приготовление к преступлению. К числу таких составов относятся, например, создание незаконного вооруженного формирования (ст. 208), создание банды (ст. 209), создание преступного сообщества (преступной организации) (ст. 210), создание экстремистского сообщества (ст. 282) и др. Включение в УК таких составов можно объяснить стремлением российского законодателя усилить уголовную ответственность за действия, представляющие повышенную общественную опасность уже на стадии подготовки к совершению преступлений.

По УК наказывается приготовление не к любому преступлению, а только к тяжкому или особо тяжкому, т.е. умышленным преступлениям, за которые в качестве наказания предусмотрено лишение свободы на срок свыше пяти лет (см. ст. 15 УК).

Действующий российский УК в отличие от УК 1960 г. предусматривает обязательное снижение наказания за приготовление к преступлению по сравнению с оконченным деянием. Срок или размер наказания за приготовление к преступлению не может превышать половины максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части УК за оконченное преступление (ч. 2 ст. 66 УК). При этом смертная казнь и пожизненное лишение свободы за приготовление к преступлению не назначаются (ч. 4 ст. 66 УК).

Подчеркнем, что речь в приведенном положении идет именно о наиболее строгом виде наказания, предусмотренном в санкции статьи Особенной части. Если санкция предусматривает и другие, более мягкие виды наказания, например штраф, исправительные работы — наряду с лишением свободы, — то эти более мягкие виды наказания могут быть назначены в полном объеме.

Вышеизложенное позволяет сделать следующие основные выводы: 1) приготовление представляет собой умышленное создание условий для совершения умышленного преступления, прерванное по не зависящим от лица обстоятельствам; 2) приготовление отличается от обнаружения умысла тем, что подготовка к совершению преступления состоит в конкретных действиях (актах бездействия), создающих необходимые для совершения преступления условия, а не в простом выражении намерения совершить преступление; 3) от покушения приготовление отличается тем, что все подготовительные действия (акты бездействия) осуществляются до начала исполнения объективной стороны состава преступления; 4) если в процессе подготовки какого-либо преступления лицо выполнит состав другого преступления, оно отвечает за два преступления: оконченное, которое оно успевает совершить, и за приготовление к запланированному преступлению; 5) наказывается приготовление лишь к тяжкому и особо тяжкому преступлению; 6) наказание за приготовление к преступлению по сравнению с оконченным преступлением обязательно смягчается, при этом смертная казнь и пожизненное лишение свободы не назначаются.

Покушение на преступление

Покушение представляет собой второй вид неоконченного преступления. Оно характеризуется тем, что субъект приступает к выполнению объективной стороны состава преступления, которое прерывается по не зависящим от него причинам до наступления общественно опасных последствий.

Определение покушения в отечественном уголовном законодательстве и уголовно-правовой доктрине различалось.

Согласно Уложению о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. покушением признавалось «всякое действие, коим начинается или продолжается приведение злого намерения в исполнение».

В Руководящих началах по уголовному праву РСФСР 1919 г. покушением считалось действие, направленное на совершение преступления, когда совершивший выполнил все, что считал необходимым для приведения своего намерения в исполнение, но преступный результат не наступил по причинам, от него не зависевшим (ст. 18). При этом стадия совершения преступления сама по себе не влияла на меру репрессии, которая определялась степенью опасности лица (ст. 20). Таким образом, покушение наказывалось наравне с оконченным деянием, и наказание зависело от степени опасности лица.

В УК 1922 г. покушение определялось как действие, направленное на совершение преступления, когда совершающий таковое не выполнил всего того, что было необходимо для приведения его намерения в исполнение, или когда, несмотря на выполнение им всего, что он считал необходимым, преступный результат не наступил по причинам, от него не зависящим (ст. 13).

В этом определении покушение представляет собой только действие, а бездействие упускается из виду. Кроме того, выражение «действие, направленное на совершение преступления» может означать и покушение, и приготовление. Обращает на себя внимание и деление покушения на два вида: 1) совершивший покушение не выполнил всего того, что было необходимо для приведения намерения в исполнение; 2) он выполнил все, что считал необходимым. Причем в первом случае законодатель руководствовался объективным критерием, а во втором -субъективным. Положительными чертами этого определения является указание на «направленность» действий, что означает невозможность покушения на неосторожное преступление и преступление с косвенным умыслом, а также указание на прерванность деяния по не зависящим от лица обстоятельствам.

УК 1922 г. не предусматривал обязательного снижения наказания за покушение. Более того, в уголовном законе содержалось положение, согласно которому покушение «карается как совершенное преступление, причем отсутствие или незначительность вредных последствий покушения могут быть приняты во внимание судом при определении меры наказания» (ст. 14). Такой подход не является чем-то исключительным и существует в ряде современных зарубежных государств, в частности во Франции. Законодатели этих государств исходят из того, что в случае покушения результат (общественно опасное последствие) не наступает по обстоятельствам, не зависящим от воли лица. Следовательно, лицу нельзя «поставить в заслугу» ненаступление результата. При этом суды, как правило, не назначают точно такое же наказание, что и за оконченное преступление, учитывая, что вред правоохраняемым благам в действительности не причинен.

В УК 1926 г. общее определение покушения, подобно тому, что существовало в УК 1922 г., отсутствовало. Вместо него в ст. 19 УК говорилось о том, что покушение преследуется также, как совершенное (т.е. оконченное) преступление, при этом суд при выборе меры наказания должен руководствоваться «степенью опасности лица», совершившего покушение, подготовленности преступления и близостью последствии, а также учитывать причины, в силу которых преступление не было доведено до конца.

В УК 1960 г. покушение определялось как «умышленное действие, непосредственно направленное на совершение преступления, если при этом преступление не было доведено до конца по причинам, не зависящим от воли виновного» (ст. 15). Покушение наказывалось в рамках санкции за оконченное преступление.

При назначении наказания за покушение суд должен был учитывать характер и степень общественной опасности действий, совершенных виновным, степень осуществления преступного намерения и причины, в силу которых преступление не было доведено до конца.

Действующий УК внес определенные уточнения в институт покушения, допустив возможность совершения покушения как действием, так и бездействием (в прежнем уголовном законодательстве указание на бездействие отсутствовало). В отличие от УК 1922 г. не проводится деление покушения на виды. Непосредственно в уголовном законе сформулировано правило квалификации покушения — по двум статьям: по статье, предусматривающей ответственность за оконченное преступление, и по ст. 30 УК, где дается определение покушения. За покушение предусмотрено сокращенное наказание (не более 3/4 от максимума наиболее строгого вида наказания, установленного в санкции уголовно-правовой нормы) и неприменение смертной казни и пожизненного лишения свободы (ст. 66 УК).

Покушением на преступление, согласно ч. 3 ст. 30 УК, признаются действия (бездействие) лица, непосредственно направленные на совершение преступления, если при этом преступление не было доведено до конца по не зависящим от этого лица обстоятельствам.

Как и приготовление, покушение содержит три обязательных признака: объективней, субъективный и признак прерванности деяния по не зависящим от лица обстоятельствам.

Объективную сторону покушения законодатель определяет как действия (бездействие), непосредственно направленные на совершение преступления. Это значит, что лицо приступает к выполнению состава преступления. Деяние из стадии подготовки к совершению преступления переходит в стадию выполнения его объективной стороны. Даже совершение одного-единственного действия, входящего в объективную сторону состава соответствующего преступления, при прерванности деяния по не зависящим от лица обстоятельствам означает наличие покушения на совершение преступления.

Определение начала исполнения состава преступления зависит от того, как сформулирован состав преступления в Особенной части УК. Так, например, если с целью совершения изнасилования насильник срывает с потерпевшей одежду и угрожает убийством в случае оказания потерпевшей сопротивления и в этот момент его задерживают, то налицо покушение на изнасилование, поскольку это преступление (ст. 131 УК) предполагает не только половое сношение с потерпевшей, но и применение определенного физического или психического насилия, что и имело место в данном случае. Срывая одежду с потерпевшей и высказывая угрозу, виновный начинает выполнять объективную сторону состава изнасилования. Приготовлением в таких случаях следует признавать снятие своей одежды и обнажение половых органов самим преступником, подготовку им средств контрацепции и пр. А оконченным рассматриваемое преступление будет уже с начала полового сношения с потерпевшей.

Если те же действия — срывание одежды и угроза убийством — совершаются не в целях изнасилования, а для похищения вещей, следует говорить об оконченном преступлении — разбое (ст. 162 УК).

Большое судебно-практическое значение имеет вопрос о разграничении приготовления и покушения, поскольку покушение на преступление наказывается в любом случае, а приготовление к преступлению — только применительно к тяжким или особо тяжким преступлениям. От правильного решения этого вопроса зависит наступление или ненаступление уголовной ответственности.

Так, для состава угона автомобиля необходимо выяснить, начиная с какого момента действия виновного следует считать покушением на угон: с момента «вскрытия» машины, проникновения в нее либо приведения двигателя в работающее состояние. В ст. 166 УК речь идет об угоне как неправомерном завладении автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения. Таким образом, угон понимается несколько шире, чем это следует из буквального толкования этого понятия, и включает в себя установление определенного контроля над транспортным средством, а не только его перемещение в пространстве. Исходя из этого, уже с момента проникновения в автомобиль следует говорить о покушении, поскольку лицо предпринимает попытку установить контроль над транспортным средством, т.е. начинает выполнять объективную сторону преступления - угона без цели хищения. Признание этих действии приготовительными означало бы их ненаказуемость, так как преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 166 УК, как совершенное без квалифицирующих признаков, относится к категории преступлений средней тяжести.

Рассмотрим другой пример. Лицо с целью кражи из запертого сейфа проникает в комнату, где находится сейф, после чего его действия пресекаются. Возникает вопрос: о каком виде неоконченного преступления идет речь — о приготовлении или о покушении? С одной стороны, незаконное проникновение в помещение или иное хранилище является квалифицирующим признаком кражи (п. «б» ч. 2 ст. 158 УК). С другой стороны, проникновение в комнату, в которой находится сейф, только создает условия для последующего хищения ценностей, поскольку преступнику еще необходимо проникнуть в сейф. Эти действия находятся за рамками состава кражи и при их вынужденной прерванности означают наличие приготовления к преступлению. А вот усилия преступника открыть сейф следует оценивать как попытку проникнуть в хранилище материальных ценностей, т.е. начало исполнения объективной стороны преступления, и пресечение действий похитителя в этот момент означает наличие в действиях виновного покушения на хищение в форме кражи путем проникновения в помещение или иное хранилище.

Покушение отличается от приготовления стадией, на которой прерывается преступное деяние: покушение прерывается на стадии исполнения состава преступления, а приготовление — на стадии подготовки к совершению преступления. Различие между приготовлением и покушением следует проводить и по содержанию приготовительных действий (бездействия) и действий (бездействия), которыми осуществляется покушение. Приготовительные действия лишь создают условия, необходимые для совершения преступления, но сами не способны привести к преступному результату: одним лишь приобретением огнестрельного оружия нельзя лишить другого человека жизни, приобретением яда — совершить отравление, изготовлением ключа-дубликата — похитить чужое имущество из квартиры и т.д. Действия (акты бездействия), которыми осуществляется покушение, превращают потенциальную возможность совершения преступления в действительность и при беспрепятственном развитии преступной деятельности сами приводят к общественно опасным последствиям. Приготовительные действия не входят в объективную сторону состава преступления. Действия (акты бездействия), которыми осуществляется покушение, напротив, представляют собой элементы объективной стороны состава преступления, за исключением общественно опасных последствий.

От оконченного преступления покушение отличается только одним признаком — отсутствием общественно опасного последствия. Это последствие, с одной стороны, должно входить в содержание умысла виновного лица, а с другой — соответствовать законодательному описанию последствий в статье Особенной части УК.

Субъективная сторона покушения заключается в прямом умысле. Это подтверждается использованием законодателем формулировки «умышленные действия (бездействие), непосредственно направленные на совершение преступления...» (ч. 3 ст. 30 УК). Направленность на результат свойственна лишь преступлениям с прямым умыслом. При косвенном умысле результат лицу безразличен и оно не направляет свои усилия на его достижение.

Установление в деянии косвенного умысла означает наличие не состава неоконченного деяния - покушения, а иной оконченный состав преступления. Так, если сторож, охраняющий яблоневый сад, обнаруживает воров и стреляет поверх голов убегающих от него несостоявшихся похитителей, то в случае причинения вреда здоровью кого-либо из них он несет уголовную ответственность за конкретный физический вред, им причиненный, а не за покушение на убийство, поскольку его действия не были направлены на причинение смерти кому-либо из убегавших, его целью было лишь напугать их.

При покушении умысел может быть только конкретизированным (определенным). В случае неконкретизированного умысла, который довольно близок к косвенному умыслу, уголовная ответственность наступает не за покушение на преступление, а за фактически совершенное оконченное преступление.

Конкретизированный умысел может быть неальтернативным и альтернативным.

При альтернативном умысле возникает вопрос: за покушение на какое из двух преступлений должен отвечать виновный? К примеру, он с дальнего расстояния стреляет в другое лицо, надеясь, что причинит либо смерть, либо тяжкий вред здоровью потерпевшего, однако промахивается и не причиняет вообще никакого вреда. Как квалифицировать содеянное: как покушение на убийство или как покушение на причинение тяжкого вреда здоровью человека? Правильной представляется квалификация содеянного как покушения на более опасное преступление, т.е. как покушение на убийство. В противном случае более опасный умысел останется без надлежащей уголовно-правовой оценки.

Признак прерванности деяния по не зависящим от лица обстоятельствам является обязательным и для приготовления, и для покушения. Как и в случае приготовления, эти обстоятельства могут быть как внешними по отношению к субъекту преступления, так и внутренними.

Внешние обстоятельства иногда являются результатом действия физических, химических и других процессов.

Так, Ш. совместно с другими лицами совершил разбойное нападение на С. и Д. в доме С. и их убийство. С целью сокрытия следов преступления, а также уничтожения имущества Ш. разбросал перед газовым камином в зале дома тряпки и бумагу, облил их спиртными напитками и поджег, после чего с места преступления скрылся. Через некоторое время огонь в доме самопроизвольно погас, не причинив значительного имущественного ущерба. Ульяновский облсуд квалифицировал действия Ш. применительно к поджогу как оконченное преступление — умышленное уничтожение и повреждение чужого имущества (ч. 2 ст. 167 УК). Однако Президиум Верховного Суда РФ правильно переквалифицировал действия Ш. на покушение на совершение преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 167 УК, при этом указав, что «если в результате действий, непосредственно направленных на поджог чужого имущества, предусмотренные законом последствия не наступили по причинам, не зависящим от воли виновного, то содеянное при наличии у него умысла на причинение значительного ущерба должно рассматриваться как покушение на уничтожение или повреждение чужого имущества путем поджога».

Покушение может иметь место в случае фактической ошибки со стороны субъекта преступления. К примеру, лицо, желая причинить смерть сотруднику правоохранительного органа (ст. 317 УК), в действительности причиняет смерть иному лицу, не имеющему такого статуса (ст. 105 УК). В этом случае содеянное квалифицируется по совокупности преступлений: как покушение на то преступление, которое лицо планировало совершить, и как оконченное, фактически совершенное преступление (подробнее об этом см. главу XII «Субъективная сторона преступления» настоящего учебника).

В теории уголовного права проводится деление покушения на виды. По степени реализации умысла выделяют оконченное и неоконченное покушение. При этом существует три основных подхода к определению этих видов покушения: 1) субъективный, согласно которому степень завершенности покушения определяется представлением об этом виновного лица; 2) объективный, учитывающий завершенность действий виновного с учетом описания преступления в уголовно-правовой норме; 3) смешанный, согласно которому покушение признается оконченным, когда совершены те действия, которые лицо считало необходимыми и которые в действительности были необходимыми для совершения преступления.

Подобное деление покушения на виды предпринималось еще в УК 1922 г. Однако, как отмечалось выше, Кодекс при этом не придерживался единого критерия деления. Из современных УК деление покушения на виды предусмотрено в УК Украины 2001 г.

В юридической литературе значение такого деления покушения объясняется необходимостью индивидуализации уголовной ответственности либо невозможностью добровольного отказа при так называемом «оконченном» покушении.

Однако в российском законодательстве деление покушения на виды лишено правового основания, поскольку законодатель дифференцирует на виды неоконченное преступление, а не покушение. Вид покушения — оконченное или неоконченное — не влияет на его наказуемость, следовательно, законодатель не считает оконченное покушение более опасным, чем неоконченное, в противном случае это было бы отражено в санкции. Такая позиция обоснованна. Любое покушение прерывается ближе или дальше к общественно опасным последствиям по обстоятельствам, не зависящим от лица. Вынужденная прерванность деяния до стадии наступления общественно опасных последствий — главная черта любого покушения, имеющая судебно-практическое значение.

Что касается возможности добровольного отказа при «оконченном» покушении, то такая постановка вопроса некорректна по нескольким основаниям. Во-первых, понятия «добровольный отказ от совершения преступления» и «покушение на преступление» являются взаимоисключающими. Если имело место покушение — прерванное по не зависящим от лица обстоятельствам деяние — добровольный отказ уже невозможен. При добровольном отказе лицо само прекращает преступление до наступления общественно опасных последствий.

Во-вторых, при отсутствии последствий, когда лицо выполнило все, что считало необходимым для совершения преступления, добровольный отказ возможен. Допустим, лицо с целью убийства дало другому медленно действующий яд, тем самым выполнив все, что считало необходимым для достижения результата. Однако до наступления смерти потерпевшего этот субъект может дать противоядие либо принять иные меры к его спасению. В этом случае следует говорить о добровольном отказе от совершения преступления, исключающем уголовную ответственность.

В науке уголовного права выделяют также годное и негодное покушение. Негодное покушение в свою очередь подразделяется на: покушение на негодный предмет и покушение с негодными средствами. И в том и в другом случае речь идет о фактической ошибке лица относительно предмета или средств совершения преступления. При покушении на негодный предмет последний либо отсутствует, либо утрачивает свои прежние свойства, с наличием которых связано совершение преступления.

Так, следователь А., будучи должностным лицом, реализуя свой умысел на получение взятки в крупном размере за прекращение уголовного дела в отношении Б., неоднократно встречался с последним и обговаривал с ним свои действия, направленные на совершение этого преступления: определял этапы расчетов - первая часть суммы — 25 тыс. долларов США — за приостановление дела производством, а при окончательном расчете — еще 25 тыс. долларов США за передачу копии постановления о прекращении уголовного дела. Однако при встрече следователю А. был передан конверт с 9 тыс. рублей и «муляжем» из долларов США Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ указала, что «преступные действия следователя А. не были доведены до конца по не зависящим от него обстоятельствам в связи с тем, что сумма денег в крупном размере А. была передана в виде муляжа денежных купюр». Таким образом, в действиях А. имелся состав неоконченного преступления — покушения на получение взятки в крупном размере (ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 4 ст. 290 УК)1. В данном случае предмет преступления (муляж денежных купюр) не обладает необходимыми свойствами (свойством быть имуществом), с наличием которых связано получение взятки как преступление.

В литературе данный вид покушения иногда называется покушением «на негодный объект». Это выражение неверно. Общественные отношения, блага, интересы как объекты всегда «годны» для посягательства, в противном случае невозможно было бы объяснить то, что они поставлены под защиту уголовного закона.

При покушении с негодными средствами лицо использует средства, не способные причинить вред, например производит выстрел из незаряженного ружья, подсыпает в стакан потерпевшему вместо яда нетоксичное вещество и т.п. Используемые средства могут быть абсолютно непригодными (магия, ворожба и т.п.) или непригодными в данном конкретном случае. В первом случае, при отсутствии общественной опасности, уголовная ответственность не наступает.

В отличие от приготовления покушение на любое преступление, независимо от категории, влечет уголовное наказание. В зарубежном уголовном праве существует две модели наказуемости покушения: 1) в рамках санкции за оконченное преступление и 2) установление более мягкого наказания, чем за оконченное преступление.

Законодатель России пошел по второму пути и предусмотрел за покушение пониженное наказание: не более трех четвертей от максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного в санкции Особенной части за соответствующее оконченное преступление. При этом смертная казнь и пожизненное лишение свободы за покушение не назначаются (ст. 66 УК).

Подытоживая сказанное, отметим: 1) покушение — это совершаемое с прямым умыслом действие или бездействие лица, непосредственно направленное на совершение преступления, прерванное на стадии исполнения состава преступления по не зависящим от лица обстоятельствам; 2) покушение отличается от приготовления стадией, на которой прерывается преступное деяние, а также содержанием действий (актов бездействия): приготовительные действия (бездействие) лишь создают условия для совершения преступления, но сами по себе не способны причинить вред, действия (акты бездействия), совершаемые при покушении, входят в объективную сторону соответствующего преступления, за исключением общественно опасных последствий, и при беспрепятственном течении сами способны повлечь преступный результат; 3) от оконченного преступления покушение отличается отсутствием общественно опасных последствий; 4) деление покушения на виды -оконченное и неоконченное, годное и негодное — законодательно не закреплено и не влияет на квалификацию содеянного, поскольку во всех случаях речь идет о прерванном по не зависящим от лица обстоятельствам преступлении; 5) в отличие от приготовления, караемого только применительно к тяжкому и особо тяжкому преступлениям, покушение на любое преступление наказуемо, однако в уголовном законе предусмотрено обязательное смягчение наказания за покушение, при этом смертная казнь и пожизненное лишение свободы не назначаются.

Добровольный отказ от преступления

Добровольный отказ от преступления — это прекращение лицом приготовления к преступлению либо прекращение действий (бездействия), непосредственно направленных на совершение преступления, если лицо осознавало возможность доведения преступления до конца (ч. 1 ст. 31 УК).

Прежнее уголовное законодательство включало иные положения о добровольном отказе. Так, согласно УК 1922 г. добровольным отказом признавалось «покушение, не доведенное до конца по собственному побуждению покушавшегося». Таким образом, добровольный отказ считался видом неоконченного преступления, но неоконченного по воле «покушавшегося» лица. Такое не доведенное до конца «покушение» каралось «как то преступление, которое фактически им совершено» (ст. 14).

Как уже отмечалось ранее, добровольный отказ от совершения преступления и покушение на него исключают друг друга. В случае покушения на преступление, т.е. прерванного по не зависящим от лица обстоятельствам деяния, добровольный отказ уже невозможен, так как преступление не может получить своего дальнейшего развития, его завершение невозможно, отказываться не от чего. Одним из условий добровольного отказа является возможность завершения преступления, отсутствие осознаваемых лицом препятствий к этому. Следовательно, некорректно определять добровольный отказ через понятие покушения.

Кроме того, покушение нельзя довести или не довести до конца. Оно всегда суть прерванное, не доведенное до своего завершения преступление.

Указание на покарание добровольного отказа, пусть и за фактически совершенное, снижает его значимость для общества. В действительности добровольный отказ исключает уголовную ответственность за то преступление, от совершения которого лицо отказалось добровольно. Что касается иного преступления, которое лицо «успевает» совершить до момента добровольного отказа от преступления, то ответственность за это иное преступление наступает на общих основаниях. И об этом, на наш взгляд, не следовало говорить в норме о добровольном отказе.

В УК 1926 г. применительно к добровольному отказу уже не говорилось о «не доведенном до конца покушении», законодатель указывал на «несовершение» преступления «по добровольному отказу лица» (ч. 2 ст. 19). В этом случае суд должен был установить соответствующую меру социальной защиты за те действия, которые фактически были совершены покушавшимся или приготовлявшимся.

Положительными чертами новой регламентации добровольного отказа, согласно УК 1926 г., были: 1) указание на несовершение преступления (т.е. отсутствие самого состава преступления) в случае добровольного отказа; 2) признание возможности добровольного отказа на первых двух стадиях совершения преступления — стадии подготовки к совершению преступления и стадии исполнения состава преступления; 3) ненаступление уголовной ответственности за преступление, от совершения которого лицо отказалось, причем такая ответственность исключалась и за приготовление, и за покушение на то преступление, от совершения которого лицо отказалось добровольно.

Вместе с тем указание на наказуемость фактически совершенных действий (за другие преступления, совершенные до момента добровольного отказа) снижало профилактическую значимость нормы о добровольном отказе, поскольку в глазах населения создавало видимость наказуемости и того преступления, от совершения которого лицо отказалось.

В УК 1960 г. было определено, что «лицо, добровольно отказавшееся от доведения преступления до конца, подлежит уголовной ответственности лишь в том случае, если фактически совершенное им деяние содержит состав иного преступления» (ст. 16). Здесь также законодатель вместо указания на ненаказуемость деяния в случае добровольного отказа лица от его совершения делал акцент на обратном — на ответственности лица, хотя и за совершенное иное преступление.

В действующем УК норма о добровольном отказе подверглась существенным изменениям. Она включает не одну, как ранее, а пять частей, где предусмотрены основные условия добровольного отказа.

Отказ от совершения преступления возможен лишь на его первых двух стадиях - стадии подготовки и стадии исполнения состава преступления, до момента наступления общественно опасных последствий. Законодатель говорит о прекращении лицом «приготовления к преступлению» или «действий (бездействия), непосредственно направленных на совершение преступления» (ч. 1 ст. 31 УК). Выражение «приготовление к преступлению» здесь следует понимать не как вид неоконченного деяния, т.е. прерванного по не зависящим от лица обстоятельствам, при котором добровольный отказ уже невозможен, а как этап совершения преступления (стадию). После наступления общественно опасных последствий добровольный отказ невозможен, а возможно деятельное раскаяние.

Добровольный отказ может быть выражен как в действии, так и в бездействии. Это зависит от того, на какой стадии он осуществляется, и от характера совершаемого преступления. На стадии подготовки к совершению преступления достаточно бездействия — отказа от перехода к исполнению состава преступления.

Для большинства преступлений характерно то, что вслед за исполнением состава преступления сразу наступают общественно опасные последствия. В этих случаях добровольный отказ может состоять в невыполнении всех действий, образующих объективную сторону состава преступления. В противном случае результат неизбежен. Если же последствия несколько отдалены от деяния, а последнее уже выполнено, добровольный отказ также возможен, но только в форме действий по предотвращению вреда. Например, в случае отравления до момента наступления смерти потерпевшего возможна дача ему противоядия.

Отказ должен быть добровольным, что означает отсутствие причин, препятствующих доведению преступления до конца. Если лицо, угрожающее убийством с целью изнасилования, понимает, что не может его осуществить по физиологическим причинам, и прекращает свои действия, это не добровольный отказ от совершения преступления, поскольку Дальнейшее совершение преступных действий объективно невозможно по обстоятельствам, не зависящим от воли лица.

При этом мотивы отказа значения не имеют, если они не связаны с существенным снижением возможности совершить преступление.

Мотивы добровольного отказа могут быть различными: жалость к потерпевшему, раскаяние, страх наказания, утрата интереса к результату преступления. Однако у лица должно сохраняться понимание того, что оно способно завершить начатое преступление.

Инициатива отказа может исходить от потерпевшего или от соучастников. Но в любом случае решение принимается самим лицом, сознательно выбирающим вместо продолжения прекращение преступления.

Отказ должен быть окончательным, т.е. не связываться с желанием продолжить осуществление преступного намерения в более подходящее время. Например, понимая, что могут быть замеченными в утренние часы, виновные решают совершить хищение со склада в ночное время, когда легче скрыться с места преступления. При этом окончательность отказа не означает полного отказа от какой бы то ни было преступной деятельности в будущем, такого требования законодатель не предъявляет. В ст. 31 УК речь идет об отказе только от данного, конкретного, начатого преступления.

До момента отказа лицо осознает возможность доведения преступления до конца. Это означает понимание лицом того, что оно может беспрепятственно или с небольшим риском для себя завершить начатое преступление. При этом в действительности такой возможности может и не быть. Однако для принятия во внимание добровольного отказа достаточно того, чтобы лицо, отказывающееся от совершения преступления, считало, что может его завершить. Так, например, лицо, проникшее в квартиру с целью хищения дорогого украшения, отказывается от совершения преступления и покидает квартиру, ничего не взяв, не зная при этом, что драгоценная вещь передана в дар музею и ее похищение объективно невозможно.

При добровольном отказе отсутствует состав как оконченного, так и неоконченного того преступления, от совершения которого лицо отказалось. Отсутствие состава оконченного преступления связано с незавершенным характером деяния и отсутствием общественно опасных последствий. Для оконченного преступления необходимо наличие в деянии всех признаков состава того преступления, предусмотренного Особенной частью УК, которое лицо планировало совершить. В случае добровольного отказа всех признаков состава соответствующего преступления не имеется.

До момента добровольного отказа лицо, особенно если речь идет о начале исполнения объективной стороны состава преступления (вторая стадия), может причинить какой-либо вред: например, при изнасиловании - ограничить свободу потерпевшей путем связывания, причинить психический вред, высказав угрозу нанесением телесного повреждения, и т.п. Однако добровольно отказавшийся от совершения этого преступления не подлежит ответственности за покушение на изнасилование, поскольку при покушении деяние прерывается, а преступный результат не наступает по обстоятельствам, не зависящим от воли покушавшегося лица. Здесь же он не наступает по воле самого лица.

Уголовная ответственность при добровольном отказе невозможна в силу отсутствия ее основания — совершения деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного УК.

Ответственность за иные самостоятельные преступления, которые лицо совершает до или после момента добровольного отказа, наступает на общих основаниях. Так, если лицо незаконно изготовило наркотические средства, которые оно намеревалось использовать для приведения потерпевшей в беспомощное состояние при совершении изнасилования, но добровольно отказалось от совершения этого преступления, оно, при наличии соответствующих условий, подлежит уголовной ответственности за самостоятельное преступление — незаконное изготовление наркотических средств (ст. 228 УК).

Причинение до начала полового сношения с потерпевшей, с которым уголовный закон связывает момент окончания изнасилования (ст. 131 УК), например, тяжкого вреда ее здоровью также оценивается как самостоятельное преступление (ст. 111 УК). Однако угрозы, связывание, причинение физической боли и тому подобные действия, совершенные до начала полового сношения, при их малозначительности не влекут уголовной ответственности.

В УК установлены особенности добровольного отказа соучастников преступления (ч. 4 ст. 31).

Условия добровольного отказа различаются в зависимости от роли соучастника в готовящемся или начатом преступлении. Для организатора преступления и подстрекателя к преступлению, чьи действия представляют повышенную опасность, установлены более строгие условия добровольного отказа. Эти лица не подлежат уголовной ответственности, только если они своевременным сообщением органам власти или иными принятыми мерами предотвратили доведение преступления исполнителем до конца. Иногда предотвращение преступления уже невозможно, несмотря на усилия организатора или подстрекателя это осуществить. Допустим, исполнитель уже привел в действие взрывное устройство, нанес смертельное ранение потерпевшему, изъял имущество из квартиры и т.д. В этих случаях, если действия организатора или подстрекателя не привели к предотвращению совершения преступления исполнителем, то предпринятые ими меры могут быть признаны судом смягчающими обстоятельствами при назначении наказания (ч. 5 ст. 31 УК). Таким образом, усилия организатора преступления и подстрекателя по предотвращению преступления не будут оставлены судом без внимания, однако эти лица подлежат уголовной ответственности.

Более «льготные» условия добровольного отказа предусмотрены законом для пособника совершению преступления. Роль пособника, как правило, ограничивается предоставлением необходимых орудий (ножа, пистолета и др.) или средств (денежных, транспортных и пр.), предоставлением информации и иным созданием условий для совершения преступления. В силу этого пособнику для осуществления добровольного отказа достаточно приложить усилия по изъятию своего вклада в совершение преступления. Например, в случае предоставления оружия, транспорта, денежных средств необходимо их изъятие, в случае передачи необходимой для совершения преступления информации -предоставить дезинформацию и т.д. Пособник не подлежит уголовной ответственности, если он предпринял все зависящие от него меры, чтобы предотвратить совершение преступления. При этом законодатель не требует от пособника в действительности предотвратить преступление, достаточно лишь принятия для этого указанных мер.

Добровольный отказ не следует смешивать с деятельным раскаянием.

Деятельное раскаяние представляет собой позитивное постпреступное поведение субъекта преступления, которое может заключаться в добровольном оказании потерпевшему медицинской помощи, возмещении причиненного ущерба, явке с повинной и оказании помощи следствию, раскрытии соучастников преступления и др.

Отличие добровольного отказа от деятельного раскаяния состоит в следующем. Во-первых, они различаются по времени их осуществления: добровольный отказ возможен только до наступления общественно опасных последствий (на первой и второй стадиях совершения преступления), деятельное раскаяние, напротив, только после их наступления, т.е. когда преступное деяние уже окончено. В связи с этим при добровольном отказе нет состава преступления, при деятельном раскаянии он налицо.

Во-вторых, деятельное раскаяние, в отличие от добровольного отказа, не может быть связано с пассивным поведением лица. В выражении «деятельное раскаяние» акцент необходимо делать на слове «деятельное», т.е. активное, выраженное в конкретных действиях. Если для добровольного отказа в некоторых случаях достаточно прекращения начатых действий при осознании возможности доведения их до конца, то деятельное раскаяние представляет собой активное поведение по минимизации или устранению наступивших общественно опасных последствий.

В-третьих, различие касается правовых последствий того и другого: добровольный отказ в силу отсутствия состава преступления полностью исключает уголовную ответственность за данное преступление (как оконченное, так и неоконченное), деятельное раскаяние уголовную ответственность не исключает, поскольку преступление совершено.

Вместе с тем деятельное раскаяние как позитивное поведение субъекта преступления, направленное на устранение или уменьшение причиненного вреда, учитывается законодателем и влияет: 1) на назначение более мягкого наказания в рамках санкции (ст. 61 УК); 2) на назначение наказания с обязательным его смягчением до определенной доли наказания, предусмотренного в санкции статьи Особенной части (ст. 62 УК); 3) на назначение наказания ниже низшего предела или иного более мягкого наказания, чем предусмотрено в санкции (ст. 64 УК); 4) на решение вопроса о предоставлении полного освобождения от уголовной ответственности на основании ст. 75,761 УК и примечаний к статьям Особенной части (см., напр., примечания к ст. 126,127.1, 222, 228, 275 УК).

Вышеизложенное позволяет сформулировать следующее: 1) добровольный отказ от совершения преступления представляет собой окончательное, независимое от мотивов, прекращение подготовительных действий или исполнения состава преступления при осознании лицом возможности доведения преступления до конца; 2) при добровольном отказе отсутствует состав как оконченного, так и неоконченного преступления, в силу чего уголовная ответственность невозможна; 3) ответственность за иные преступления, совершенные до или после добровольного отказа, наступает на общих основаниях; 4) добровольный отказ отличается от деятельного раскаяния по времени осуществления, по содержанию, по правовым последствиям.