Философско-методологические основания юридической науки. Предмет и объект общей теории государства и права

Изучив материалы данной главы, студент должен: знать: понятие науки и типы научной рациональности, основания и методологические смыслы различения объекта и предмета юридической науки; уметь: использовать полученные знания для понимания оснований и организации юридической науки в профессиональной и научно-исследовательской работе; владеть: методикой анализа юридических понятий и конструкций.

Основные подходы к пониманию научного познания

Суть теоретической юриспруденции и теории государства и права как самостоятельной науки, объединившей ее достижения в едином предмете, не может быть понята вне контекста возникновения и развития науки как самостоятельного способа познания.

Несмотря на привычность слова "наука" и распространенность его в самых различных дискурсах, для современной философской, методологической мысли понятие науки во многом остается в области дискуссий. Прежде всего, в зависимости от принятых оснований и исследовательских контекстов наука может пониматься как социальный институт, форма духовного производства, специальная деятельность по производству и организации знаний, система знаний определенного типа и т.д.

Весьма различны и представления о месте науки в современном обществе, ее роли в будущем человечества.

В рамках данной главы оправдано ограничиться подходом к науке как к виду познавательной деятельности, процессу выработки нового знания и его организации.

Однако и при этом условии предложить консолидированную позицию исследователей не удается.

Разногласия начинаются уже с вопроса о возникновении науки, которые обычно сводятся к следующим точкам зрения: наука существовала всегда, поскольку "органически присуща" практической и познавательной деятельности человека; наука возникла в Древней Греции в V в. до н.э., когда впервые произошло соединение знания с его обоснованием; становление науки начинается в Западной Европе в XII-XIV вв. и связано с актуализацией математики и опытного знания; наука начинается с XVI-XVII вв. работами Кеплера, Гюйгенса и особенно Галилея и Ньютона, создавшими "первую теоретическую модель физики на языке математики"; наука возникает в первой трети XIX в. с объединением исследовательской деятельности и высшего образования.

Доминирующей и наиболее разработанной считается точка зрения, согласно которой тип познания, называемый сегодня наукой, начинается с развитием в XVI - XVII вв. натуралистической философии и становлением естественно-научной традиции. В философско-методологическом плане формирующаяся наука характеризуется объектной гносеологической установкой, стремлением максимально исключить из процесса познания все, что относится к субъекту, средствам и процедурам его познавательной деятельности, и абсолютной математизацией научного мышления. Считается, что именно в этот период в европейской интеллектуальной традиции научное познание приходит на смену античному типу познания. Построенное на натуралистическом мировоззрении, инструментальной самодостаточности, нормативности метода и императивности экспериментальной проверки, оно приобретает те черты, которые мы нередко приписываем любой рациональности: объективность, воспроизводимость, доказательность, точность и т.д. Между тем эти требования сформировались именно в новоевропейском "исследовательском познании", которое сегодня, как правило, и называется наукой.

Однако и в данной традиции понимание содержания научной деятельности и критериев научного знания существенно менялось в ходе исторического развития.

Это изменения связаны с основаниями выделения объектов научного исследования, гносеологическими установками, способами обоснования научного знания, ценностным отношением к его статусу и т.д. - словом, всем тем, что охватывается научным сознанием как сфера науки, укладывается в некоторую логику научного познания и в современной науковедческой литературе именуется научной рациональностью.

С этих позиций в истории европейской научной мысли с отдельными вариациями принято различать классическую и неклассическую науку (классический и неклассический типы научной рациональности), становление и смена которых связаны с фундаментальными изменениями философско-методологических оснований научных исследований и рассматриваются как научные революции.

Исторически становление классической научной рациональности обычно датируется концом XVI - началом XVII вв., переход к неклассической (постклассической) научной рациональности - концом XIX - началом XX вв., формирование и развитие постнеклассической науки - с последней трети XX столетия по настоящее время.

Основными критериями выделения данных типов научной рациональности и в этом смысле этапов развития науки принято считать смену гносеологических идеалов и методологических установок научного исследования. Для классической науки, отождествляемой обычно с ньютоновским естествознанием, это выражается в ее объектной ориентации, стремлении максимально исключить из процесса научного познания все, что относится к субъекту, средствам и процедурам его познавательной деятельности. Соответственно, гносеологический идеал науки данного этапа - объективное, абсолютно истинное знание о природе, наиболее полно воплотившееся в ньютоновской механике.

Неклассический тип научной рациональности уже подразумевает соотнесение научного знания с познавательными действиями субъекта, учет влияния форм и средств познавательной деятельности на содержание получаемого знания. Это означает, прежде всего, что в структуру научного описания и объяснения включаются не только знания об объекте исследования, но и формы, средства и процедуры познавательной деятельности субъекта. В силу этого неклассическая наука отказывается от ранее существовавшего прямолинейного соотнесения исследуемого объекта и научного знания о нем, признает возможность истинности различающихся теоретических описаний одного и того же объекта, что в методологической рефлексии получает оформление через различение объекта и предмета науки. Обращение неклассической науки к вопросам познания как к субъект-объектным отношениям, осознание необходимости исследования самого процесса познания как условия получения научного знания позволяют говорить, что на данном этапе окончательно сложилось представление о методологии как о собственной сфере науки.

Наконец, постнеклассический тип научной рациональности предполагает включение в структуру научного познания задач, целей и ценностей не только внутринаучных, но и социальных. Особенно, как принято считать, это касается прикладных исследований, нередко напрямую зависящих от политических стратегий, "социальных заказов", форм организации науки, финансирования, подготовки кадров и т.д.

На основании такого понимания научного познания любая конкретная наука является таковой постольку, поскольку удовлетворяет его признакам. Таким пониманием в целом руководствуется в своем самоопределении и теоретическая юриспруденция. Поэтому теория государства и права занимается не только изучением законов становления, развития и функционирования государства и права.

Как любая наука, она не может развиваться без понимания оснований выделения объекта исследования и организации своего предмета, правил соотнесения объекта и предмета, схем объяснения и процедур исследования, схем реализации научного знания. Данная проблематика не входит непосредственно в научный предмет теории государства и права, но является важнейшей для ее методологии как области научного познания. В обобщенном виде вся эта проблематика сводится к вопросам предмета и метода.

Предмет теории государства и права

Стандартное понимание предмета теории государства и права сводится к основным закономерностям возникновения, функционирования и развития государства и права. При этом для современной теории характерна многоплановость понимания государства и права, многоаспектность рассмотрения закономерностей их возникновения, проблем функционирования и моделей развития. Это требует от теории государства и права обращения к широкому кругу вопросов возникновения и эволюции общества в целом, способов и форм его организации, становления и соотношения государства с иными формами социальной организации, а права - с другими системами социальных норм и т.д.

Важно не упускать и то, что теория государства и права изучает право в неразрывной связи с государством, рассматривает государство и право как взаимосвязанные социальные институты, как единство социального управления и регулирования.

Право и государство неразрывно связаны в процессе своего становления и исторического развития, то есть вместе возникают и эволюционируют в истории общества. Особая взаимосвязь права и государства проявляется в их внешнем (институциональном) выражении. Так, сама государственная власть, система разделения властей в государстве, территориальное устройство государства и т.д. являются действительностью постольку, поскольку имеют правовое закрепление (правовое выражение). Вне правового закрепления, правового регулирования процессов формирования и функционирования органов государства власть в обществе не признается легитимной государственной властью, а действия такой власти воспринимаются обществом как произвол. Другими словами, действительная государственная власть и государство в этом смысле могут существовать только в правовой форме, подчиняясь требованиям действующего законодательства, общим принципам и ценностям права. С другой стороны, право конкретного общества является реальностью только при государственном обеспечении действия юридических норм и юридической силы источников права, процесса правосудия и исполнения конкретных судебных решений.

Разумеется, право взаимодействует и с другими социальными институтами, влияет на организацию самых различных сфер жизни общества (религия, политика, экономика, образование и т.д.), и все они так или иначе находятся в поле исследовательских интересов юристов. Однако в силу особой связи государства и права государство исследуется теоретиками не только в единстве с правом, но и как относительно самостоятельное явление, законы функционирования и развития которого принадлежат юридическому знанию.

Изучая возможности и пределы правового регулирования в различных сферах жизни общества (экономика, политика, экология и т.д.), правоведение исследует право как одну из систем регулирования общественных отношений.

Неотъемлемым свойством любого общества является упорядоченность, организованность его отношений, связанная с системой социального нормативного регулирования. Можно утверждать, что общество возникает и существует постольку, поскольку создаются особые средства (системы) социального регулирования, обеспечивающие организацию взаимодействий, их определенный порядок. Пожалуй, основной системой организации жизни общества, упорядоченности общественных отношений и выступает право. В современном обществе без правового регулирования (правовой формы) немыслимо существование государства, поскольку порядок формирования его органов и правила их функционирования определяются правом. Без права, правового регулирования невозможна любая социальная деятельность (от предпринимательской до профессиональной), поскольку правила, условия и гарантии ее осуществления обеспечиваются правовыми средствами.

Наконец, без права исключено существование человека как личности, поскольку его свобода и интересы защищаются именно правом.

Несмотря на свою роль и значение в регулировании общественных отношений, право является не единственным средством организации взаимодействий людей в современном обществе. Наряду с правовым регулированием складывающийся в обществе порядок определяется регулятивным воздействием всех социальных норм (мораль, обычаи, корпоративные нормы и т.д.). В силу этого теория рассматривает право в системе социального нормативного регулирования.

Изучая правовое регулирование, юристы соотносят право не только с иными социальными нормами, но и со всей совокупностью обстоятельств, влияющих на формирование общественного порядка. Реальное состояние социального порядка конкретного общества складывается под влиянием не только социальных норм, но и ряда иных факторов, многие из которых могут оказывать на него дестабилизирующее влияние. К таковым относятся, в частности, так называемые стихийные регуляторы как непосредственное проявление законов природы и общества. Регулятивное влияние стихийных факторов носит естественный характер (не подчиняется целевой деятельности людей) и может проявляться в виде достаточно резкого изменения отдельных параметров жизни общества, феноменов массового поведения, экономических колебаний и т.п. Это, например, увеличение или уменьшение продолжительности жизни людей, эпидемии и пандемии, демографические процессы, миграционные всплески и т.д. В своем стремлении к стабильности, порядку общество и государство стремятся контролировать данные факторы прежде всего посредством управленческих решений разного уровня и масштаба. Однако нередко влияние стихийных факторов осознается общественным сознанием неадекватно, с большим запозданием или не осознается вообще. В таких ситуациях достижение необходимого уровня устойчивости общества связано с формированием в процессе его развития новых социальных норм, адекватных складывающимся обстоятельствам, устраняющим или минимизирующим дестабилизирующее влияние стихийных процессов. В этом смысле успех идущих сегодня во всем мире попыток формирования новых эффективных экономических моделей, новых подходов к регулированию экономических отношений во многом зависит от успешного решения задач их правового регулирования и создания эффективных юридических механизмов. Этот круг проблем также часть предмета правоведения.

Исследуя государство и право, теория стремится не только к описанию существующего положения дел, выявлению его основополагающих научных законов и принципов, но и к формированию представлений о желаемом государстве и праве.

В этом плане правоведение, как и любая наука, стремится заглянуть в будущее, прогнозировать развитие государства и права и предлагать рационально обоснованные пути такого развития. Нетрудно догадаться, что здесь нужны знания, которые невозможно получить в процессе изучения только конкретного государства и действующего законодательства. Именно поэтому современная юридическая наука, изучая законодательство и юридические практики, принципы организации и функционирования государства, процессы создания юридических норм и осуществления правосудия различных (современных и существовавших в истории) обществ, направлена на познание объективных законов формирования и функционирования права и государства как явлений культуры и форм организации любого общества (социальных институтов).

Другими словами, изучая право и государство конкретных обществ, юридическая наука исследует и право и государство вообще, то есть создает теорию права и государства. Именно такие теоретические знания (а не сведения о требованиях конкретных законов), позволяющие понимать, как возникает право, каковы законы его развития в обществе, каким объективно обусловленным нормам должны следовать деятельность законодателя и правоприменительная практика и т.д., и составляют основное ядро профессиональных юридических знаний.

Таким образом, предмет правоведения представляет собой весьма сложную систему, объединяющую широкий круг проблем современного общества и требующую соответствующих методов исследования.

Проблемы понимания предмета юридической науки

Как отмечалось ранее, современная наука различает объект и предмет исследования. Как уже говорилось, под объектом науки принято понимать фрагмент реальности, а под предметом - его теоретическое описание. Методологическая установка на различение объекта и предмета науки возникла в конце XIX - начале XX вв., на этапе неклассической научной рациональности, когда произошел отказ от отношения к конкретной научной теории как единственно правильной и наука разотождествила исследуемый объект и его теоретическую модель. С этого времени теория стала пониматься не как "фотография" исследуемого объекта, а как его возможное описание. При этом стала признаваться возможность равной корректности нескольких отличающихся и даже противоречащих конкретных теоретических описаний одной и той же реальности, поскольку каждая теоретическая модель может содержать объективно-истинное знание. Такая установка научного познания предполагает установление корреляций между онтологическими постулатами науки и характеристиками метода, посредством которого исследуется объект. На этом основании наука начинает принимать только такие теоретические объяснения и описания, которые содержат указания на соответствующие средства и операции познавательной деятельности. Таким образом, если в период классической рациональности научная теория считалась объяснением и описанием реального объекта таким, как он существует на самом деле, то теперь теория трактуется наукой как только возможная модель реальности, а обязательным требованием к научной теории становится предъявление оснований и средств ее построения. Все это приводит к гносеологической конструкции, в рамках которой научное сознание начинает исходить из различения объекта науки как внешней реальности в философском смысле и ее теоретического описания средствами науки как предмета.

Изложенный подход к различению объекта и предмета науки и их пониманию считается присущим естественным наукам. В то же время отношение к различению объекта и предмета науки в различных прочтениях с разной степенью детализации и последовательности высказывается и в современной теоретической юриспруденции. Причем в юридической литературе исследуются как раз основания разграничения объекта и предмета науки и вопросы определения их понятий.

Основная проблематика здесь связана с допустимостью буквального восприятия юридической наукой стандартной схемы научного исследования и отношения к методологии правоведения как к частному случаю общей методологии науки. При поиске обоснованных ответов на данный вопрос не следует забывать, что различение объекта и предмета не самоцель, не "академическое упражнение", а фундаментальное условие, обеспечивающее научность познания. В то же время в теории государства и права как в области современной социогуманитаристики и в юридической науке вообще сформировался ряд особенностей, требующих специального исследования на применимость общеметодологических норм к юриспруденции.

С этих позиций и следует рассматривать методологические смыслы различения объекта и предмета теории государства и права. Другими словами, для чего юридической науке различать объект и предмет, что это дает в исследованиях государства и права?

Для более полного понимания дальнейших рассуждений представим проблему как методологическую оппозицию двух точек зрения. Тогда суть первой из них будет состоять в том, что предмет науки права должен рассматриваться как "объективная реальность", существующая вне научного знания и не зависящая от оснований и методов научного исследования. С данной точки зрения научное познание рассматривается как непосредственное отношение исследователя к действительности государства и права, в котором и формируется знание о них как об объекте. Поэтому предмет теории государства и права здесь предстает как сама данная в созерцании реальность государства и права их имманентные свойства, действительность возникновения, функционирования и развития. Нетрудно заметить, подобное отношение к предмету науки, по сути, является проекцией представлений классической научной рациональности. Такое натуралистическое понимание базируется на представлении о существовании некой объективной системы знаний, исходные положения которой существуют как абсолютно бесспорные и выступают как очевидные факты самой действительности. Постулирование бесспорных положений и очевидных фактов и дает возможность трактовать предмет науки как объективную реальность, а получаемое в исследовании знание считать законами реальности безотносительно условий и средств его получения. При такой гносеологической установке считается, что объект исследования устроен так же, как наши знания о нем, следовательно, для различения объекта и предмета науки отсутствуют как основания, так и смыслы. Проще говоря, различать объект и предмет науки нельзя, да и незачем. В юридической науке подобная схема продолжает присутствовать как актуальная, а в отраслевых науках, пожалуй, как доминирующая.

Такой подход является вполне органичным для традиции позитивной юриспруденции, поскольку соответствует формально-юридическому идеалу объективности, обеспечивает естественную согласованность научного знания, устраняя возможность противоречий между различными его областями уже в силу того, что знания трактуются как законы самого объекта, которые просто не могут быть противоречивыми, а тем более взаимоисключающими. Такое отношение к предмету науки вполне в духе господствовавшей в отечественной юридической мысли версии материализма и представления о природе права.

Для противоположной позиции требование различать объект как познаваемую реальность и предмет науки как создаваемую определенными исследовательскими средствами теоретическую модель этой реальности является принципиальной. В рамках такой модели научного познания предмет - это реальность, которая создается самой наукой и вне науки не существующая, а существующая лишь как научные знания об объекте. В этой трактовке объект юридической науки существует, а предмет формируется в процессе познавательной деятельности правоведов в зависимости от тех или иных мировоззренческих представлений, методологических установок и исследовательских средств.

От принятия одной из данных точек зрения нередко зависят трактовки фундаментальных вопросов, понимание конкретных проблем правоведения, подходы к их решению. В частности, точное следование первой требует абстрагироваться от условий, целей и средств научного познания права, что не только минимизирует возможность критики оснований полученного знания, фактически принимать на веру или по вненаучным (постулированным) основаниям предлагаемые теоретические описания и объяснения феноменов государства и права. Кроме того, для данной позиции проблемы метода и вопросы развития юридической науки становятся незначимыми или вообще выходят за область исследований.

Для второй точки зрения исследовательские средства находятся в зависимости и от гносеологических установок, характера социокультурной ситуации, могут создаваться в том числе путем методологического конструирования, а значит, целевые методологические исследования и разработки являются условием построения развернутого предмета правоведения и, следовательно, обеспечения наиболее полного познания права. Кроме того, поскольку научное исследование права, правовых явлений осуществляется определенными, присущими юриспруденции средствами и методами, оценить адекватность теоретических конструкций правовой реальности (и, следовательно, истинность юридического знания) возможно постольку, поскольку характер и особенности применяемых методов исследования предъявляются в процессе описания и объяснения исследуемых объектов. Это означает в том числе то, что с данных позиций господствующие, например, в философии или другой области знания методологические установки уже не могут приниматься по умолчанию и рассматриваться как адекватные и достаточные для научной обоснованности правовых теорий, а методология должна рассматриваться как фундаментальная область и важнейшая исследовательская задача юридической науки.

Обобщая сказанное о методологических смыслах различения объекта и предмета юридической науки, важно отметить два следствия его принятия. Первое: исследование оснований, методов и способов производства знаний о государстве и праве является делом юридической науки. Второе: работа с предметом как теоретической моделью, системой понятий о государстве и праве требует корректировки ряда установок научного правосознания, связанных с ограничениями юридического позитивизма.

Достаточно наглядна такая корректировка исследовательского отношения к понятиям общей теории государства и права.

Хорошим примером является трактовка юристами понятия "научный факт".

Что стоит за словосочетанием "научный факт" в юридической литературе: фрагмент реальной действительности или только наше знание об этой действительности? В юридической литературе обнаруживаются оба варианта. Хотя в контексте различения объекта и предмета правильным будет только второй.

В более широком контексте из различения объекта и предмета теории государства и права следует, например, что за такими общеизвестными и привычными терминами, как правовая система, правовой статус, правоотношение, применение права, типы правового регулирования, правосознание, механизм государства, форма государственного правления и т.п., в теоретической юриспруденции стоят только соответствующие теоретические модели, создаваемые соответствующими методами в ходе научного познания соответствующих социальных реалий и принадлежащие предмету юридической науки. Поэтому, оперируя в процессе научного исследования данными понятиями, мы ограничены рамками предмета юридической науки, поскольку правила такого оперирования задаются не исследуемой действительностью, а методом науки. Отсюда, в частности, следует, что формулируемые правоведами в процессе юридических исследований утверждения о фактах правовой действительности справедливы именно в предмете науки, а их соотнесение с объектом исследования как с правовой реальностью, их практическая интерпретация - отдельный вопрос и отдельная проблема. Такое понимание дает право, в частности, утверждать, что отождествлять формулируемые юридической наукой законы правового регулирования с правовой реальностью, равно как напрямую распространять выводы научных исследований на юридическую практику, нельзя, поскольку правоведение имеет дело с правовой реальностью опосредованно, через свой предмет, соединяющий объект и средства его исследования. При этом оправданно считать, что законы объекта и модели предмета науки находятся с методологической точки зрения в отношениях не тождества, а познавательного соответствия. Отсюда в правовом исследовании необходимо должны присутствовать проблемы обоснования, доказательности, критериев научности юридического знания и т.д.

Напомним, что различение объекта и предмета науки не является самоцелью, а рассматривается в качестве общей методологической установки, применение которой в сфере юриспруденции следует обсуждать отдельно. В первую очередь это касается догматической юриспруденции, которая формируется в традиции юридического позитивизма и, строго говоря, представляя особую форму мышления юристов, наукой в собственном смысле не является. Для догматической юриспруденции как раз исследование с опорой на систему знаний, исходные положения которой принимаются как абсолютно бесспорные и рассматриваются как очевидные факты самой действительности, является наиболее приемлемым. Именно таким образом строятся рассуждения в рамках юридического позитивизма, где правовая действительность ограничена действующим правом, средствами его анализа являются конструкции юридической догмы, цели же определяются задачами юридической практики, а не установкой на познание сущности и законов правового регулирования. Поэтому в юридических разработках такого рода сама постановка вопроса о различении объекта исследования и предмета как создаваемой в процессе знакового замещения его теоретической модели теряет смысл, поскольку исследуемый объект - позитивное право, уже существующий как знаковая система, адекватная характеру решаемых задач, действительно дан правоведу в непосредственном созерцании. В связи с этим необходимость знакового замещения такого объекта отсутствует, а юрист мыслит не в концептуальных схемах, а в терминах закона. Таким образом, на уровне юридического позитивизма исходить из того, что аналитические утверждения касаются самого позитивного права как объекта исследования и не нуждаются в последующей практической интерпретации, не только допустимо, но и вполне оправданно. Такой подход оправдан во многих отраслевых исследованиях, не связанных с разработкой теоретических моделей или понятий.

Иная ситуация в общей теории государства и права. Здесь необходимость различения объекта и предмета исследования особенно важно в связи с природой государства и права, их сложностью как объекта научного исследования. Такая сложность обычно обосновывается их многогранностью как социального явления, что проявляется в возможности и оправданности исследования государства и права не только юриспруденцией, но и целым комплексом общественных наук. Да, юристы весьма активно обращаются к вопросам политологии, экономической теории, теории управления, занимаются социологическими, социально-психологическими, антропологическими, информационными и прочими аспектами права. При этом можно считать, что все подобные исследования в той или иной мере раскрывают природу права, его роль в культуре и обществе. В то же время их содержательное соприкосновение и пересечение при недостаточно отчетливом различении объекта и предмета правоведения предстает, прежде всего, как проблема рамок юридической науки, определенности ее предмета. Активизация обращений юристов к разного рода неюридической проблематике, от психологической до экономической, нередко рассматривается как опасность потери правоведением своей предметной определенности, размывания границ предмета юридической науки.

В методологическом плане отношение к данной проблеме связано со стремлением обозначить границы собственно юридического познания права и государства и тем самым обосновать притязания юриспруденции на научную автономию через указания на явления, законы существования и развития которых осуществляет именно юридическая наука. В качестве предмета юридической науки здесь рассматриваются некоторые явления, взятые, разумеется, в своем теоретическом описании, но в объектном отношении. Вне различения объекта и предмета теоретической юриспруденции мы вынуждены обращаться не столько к научным критериям, сколько к философским основаниям - соотносить различные онтологические утверждения, а по сути - производить ненаучные оценки явлений как подлежащих юридическому исследованию или находящихся за пределами его "компетенции". Основанием таких оценок будут выступать доминирующие в данный момент понятия правового (право, правовая реальность, правовая действительность и т.д.), которые рассматриваются не как теоретические модели, созданные на определенных основаниях и по определенным правилам, то есть научная реальность, а как явления объективной реальности. Следовательно, ограничение или расширение предмета юридической науки, по сути дела, будут определяться не столько критериями науки, сколько доминирующими в данный период представлениями о государстве и праве. Например, если господствующие представления о государстве и праве, правовой реальности строятся на фундаменте юридического позитивизма, то и любые исследования, выходящие за сферу позитивного права (за исключением чисто прикладных), будут рассматриваться как неюридические. И наоборот, если государство и право начинают восприниматься исключительно в философских контекстах, то сфера исследований, признаваемых юридическими, начнет расширяться до проблем правовой ментальности, правовой жизни и народного духа как источника права и основания государственности. Таким образом, вне различения объекта и предмета правоведения разграничение юридических и неюридических проблем в правовых исследованиях, по сути, не имеет решения.

В связи с этим оправдано утверждать, что принятое в науке различение объекта и предмета для юриспруденции не является императивом, а зависит от типа юридического исследования. Такое различение не имеет смысла, да и невозможно в прикладных позитивно-правовых разработках, но обязательно в теоретических исследованиях государства и права.

Предмет теории государства и права и проблема формирования научных понятий

Принято считать, что предмет науки складывается из понятий. Строго говоря, к предмету следует относить теории, гипотезы, проблемы и другие единицы научного мышления, но организующую роль в предмете науки играют прежде всего понятия.

Понятийный состав юриспруденции структурируется по разным основаниям.

Традиционно юридические понятия делят на фундаментальные и прикладные, абстрактные и конкретные, закрепленные в законодательстве и не закрепленные и т.д.. В контексте проблематики соотношения объекта и предмета теории государства и права важно рассмотреть формирование предмета юридической науки, способы формирования юридических понятий.

Исторически первым способом возникновения юридических понятий можно считать простую номинацию, то есть присвоение "имени" тому или иному юридически значимому действию, положению, состоянию и т.д. Особенно это характерно для ранних этапов развития правосознания, где юридическое осознание явления, еще не опосредованное профессиональной рефлексией, является простым обозначением некоторых событий или действий. Научного значения такое наименование не имеет, так как пока "склеено" с самим действием, не выделено из него. В пример можно привести архаическое право, где те или иные слова соотносятся с юридической действительностью исключительно в силу обозначения ими конкретных действий, считающихся юридическими. Так, некоторые наименования в рамках системы талиона, интерпретируемые нами как наказание и ответственность, выступают таковыми только за счет принадлежности обозначаемых ими явлений к сфере или действиям, сегодня считающимися юридическими. Однако их нельзя назвать понятиями в смысле знаниевых единиц. В юридическом отношении это были чаще всего именно названия, понятийный план которых находился, как правило, в области религиозных представлений, а как юридический в современном понимании отсутствовал.

В дальнейшем в результате профессионального осмысления складывающихся практик, обращения к основаниям, целям и средствам деятельности, а позднее - научного исследования обозначенного явления (построения объяснительных моделей, теоретических концепций) могло создаваться собственно юридическое понятие, далее существующее именно в этом качестве, то есть в форме юридически помысленной действительности. Такой способ возникновения юридических понятий в большей мере относится к прошлому юриспруденции. Формирующиеся таким образом юридические понятия можно условно назвать органическими.

Примеры данного способа формирования юридических понятий чаще всего обнаруживаются в исторических реконструкциях. Хорошим примером является понятие "виндикационный иск" в римском праве, изложенное Р. Иерингом. В авторской версии появлению данного термина мы обязаны тем, что определенное юридическое действие по причине скорее ритуального, чем юридического участия символического предмета vindicta (копье, затем жезл), было просто обозначено этим словом (подчеркнем, именно словом как лексической единицей). Затем в процессе развития самого римского права усилиями римских юристов, позднее - исследователями нового времени, пандектистами, современными правоведами словосочетание "виндикационный иск" превращается в термин, обозначающий уже не конкретное действие, а сложную юридическую конструкцию, доктринальное понятие цивилистики.

Наряду с формированием юридических понятий в процессе рефлексии юридической практики можно указать такой способ их становления, как логические операции и теоретическое конструирование. Путем теоретического конструирования сформировано понятие "механизм правового регулирования". Можно упомянуть и понятие юридического лица, которое, как отмечает О.С. Иоффе, сформировалось только в Средние века в связи с теорией фикции.

Отличительной особенностью теоретических понятий является их возникновение не в процессе рефлексии юридической практики и репрезентации правовой действительности в юридическом мышлении, а при осуществлении категориальной организации предмета теории государства и права в рамках той или иной научной парадигмы. Иначе говоря, в данном случае мы имеем дело с понятием как со "свернутой теорией". Поэтому понятие здесь - это не просто наименование действительности, а ее концептуализация посредством существующих теоретических представлений и их синтез в рамках избранной теоретической модели.

Для понятия такого рода найти конкретно выделяемый, резидентный им объект, как правило, не удается. Это обстоятельство позволяет иногда утверждать, что такого реально существующего объекта, как, например, механизм правового регулирования, в природе не существует. При этом подразумевается отсутствие в правовой практике механизма правового регулирования как реального объекта, находящегося в резидентных отношениях с понятием "механизм правового регулирования". Это вполне справедливо, поскольку по своей эпистемологической природе понятие "механизм правового регулирования" является теоретической моделью, предназначенной для понимания и объяснения действительности правового регулирования. В принципе, любая научная модель по своей природе идеальна, если не считать научными моделями инженерные моделирующие конструкции, которые, как уже говорилось, устроены иначе. Не согласовано. В этом смысле и состав правоотношения, и структура юридической нормы, и процесс правового регулирования равно могут быть представлены как идеальные модели.

Научная ценность таких понятий, как известно, и состоит в их идеальности. Более того, теоретическая наука по своей природе может иметь дело, по сути, только с идеальными объектами. Поэтому у любого понятия теории права есть все основания для существования и без представленности реальности в том смысле, что никакая теоретическая модель не может толковаться как непосредственное изображение реальности.

Отсутствие у теоретически сконструированных понятий правоведения соответствующих референтов в правовой реальности - это не повод для сомнения в их научной ценности. Юридическая наука, как и наука вообще, прежде всего, имеет дело с понятиями как с движением идеальных объектов. Разного же рода упреки в том, что юридическая наука превращается в игру с понятиями, вряд ли можно воспринимать как вердикт. Если юриспруденция - наука, имеющая свою теоретическую область, то она обязана в том числе "играть в понятия". Именно в процессе этой игры часто и совершаются великие открытия.

Сказанное показывает, что понятия типа "механизм правового регулирования", "процесс правового регулирования", как и любые создаваемые теоретической юриспруденцией "идеальные объекты", также можно отнести к органическим юридическим понятиям, образующим понятийное ядро предметного поля юридической науки.

Возникающие показанными способами понятия юриспруденции названы органическими, поскольку, составляя ядро предметной области науки, они принадлежат ей и генетически, и исторически, появляются в рамках юридической (практической и научной) деятельности и на собственно правовых основаниях.

В предмете юридической науки можно выделить понятия, генетически возникшие в других областях знания, но в связи с практическими целями или исследовательскими задачами исторически "втянутые" в сферу права, правоведения, получившие собственно юридическое содержание и приобретшие статус правовых в силу их укоренения в понятийном строе юриспруденции. Формируясь и существуя в собственных областях знания, такие понятия содержательно адаптируются к характеристикам юридической науки и особенностям юридической практики, приобретают отличный от своего прототипа объем и включаются в систему юридических понятий, то есть участвуют в создании предмета науки. В отраслевых доктринах примерами могут служить понятия "аффект" в уголовном праве и уголовно-правовой науке, "ночное время" в трудовом праве и науке трудового права и др. На общетеоретическом уровне это, например, понятия "сознание", "культура", "система" и т.п., ставшие основой формирования соответствующих понятий правоведения. Такие понятия можно условно назвать консолидированными, поскольку они включаются в юридический оборот не механически, а претерпевают серьезные изменения, адаптируются к задачам юридических исследований и приобретают соответствующее содержание. Через данные понятия нередко осуществляется расширение проблемного поля юриспруденции, формирование новых подходов к исследованию права, возникновение новых концептуальных идей и научных гипотез.

Наконец, еще один способ вовлечения понятий других наук и областей знания в "понятийный оборот" юриспруденции - это их использование для получения представлений о явлениях, или имеющих практическое юридическое значение, или обеспечивающих смысловые переходы юридического исследования в иные науки и области знания.

В пример можно привести все специальные понятия других наук, работающие, допустим, в юридической экспертизе и позволяющие юристам обращаться к иным, в частности естественно-научным, техническим и др., объектам или привлекаемые юристами в процессе юридического исследования для сопряжения с правом важных неюридических обстоятельств правового регулирования. К последним можно отнести взятые без изменений категории психологии, социологии, философии и т.д.

Такого рода понятия юриспруденции можно условно именовать ассоциированными, поскольку они не имеют самостоятельного правового содержания, а приобретают значимые для правоведения смыслы только в определенных исследовательских контекстах и в связи с юридическими категориями.

Критерием вхождения таких неюридических понятий в категориальный состав юриспруденции может служить их необходимость для обозначения некоторой проблемы правоведения или обоснования новой концепции. В процессе развития соответствующих исследовательских направлений они могут переходить в разряд консолидированных.

Можно полагать, что, "схватывая" понятиями разного рода различные стороны права как объекта исследования, теория государства и права тем самым формирует свой предмет как систему модельных представлений государства и права. При этом обращение в процессе юридического исследования к разного рода неюридическим понятиям, способ их применения не должны приводить к интерпретациям, противоречащим принятой концепции. Многоаспектное исследование права может быть научно корректным только в логике единой концепции.

Концепция права разворачивается во всей системе юридических наук, однако оформляется главным образом общей теорией права, соединяющей юридические конструкции с господствующими научными принципами и философскими идеями. В связи с этим важно сказать о соотношении понятий отраслевых наук и общей теории права. По мнению С.С. Алексеева, понятийное ядро, по крайней мере, теории позитивного права состоит из понятий, пришедших из отраслевых наук. Такой подход имеет в основании представление о процессе обобщения как о фундаментальном процессе аналитической юриспруденции, задающем ее специфику и исследовательские смыслы. Его можно принять в рамках генезиса таких ведущих понятий нашей теории права, как "норма", "правоотношение", "юридический факт" и т.п., при отношении к юриспруденции как к единой науке, в рамках которой теория государства и права, отраслевые и прикладные науки различаются преимущественно по предмету, то есть в понятийном, а не в объектном плане.

Полностью соответствуя господствующей парадигме нашего правоведения, такое понимание сегодня нуждается в определенной методологической коррекции.

Очевидно, что понятия, возникающие в рамках юридической доктрины путем теоретических обобщений в отраслевых науках, составляют понятийное ядро всей аналитической юриспруденции. Естественно, что исторически основные юридические понятия формировались в отраслевых науках и прежде всего в гражданском праве. Общая теория права, сформировавшаяся только в XIX - XX вв., начинается с анализа именно этих понятий. Однако оправданность отношения к данному процессу как к простому переносу, например, цивилистических понятий в сферу общей теории права неочевидна. Есть достаточные основания и для иного понимания сущности и значения таких процессов.

Возникшие в отраслевых науках понятия действительно "поставляются" в общую теорию права и не только на первых этапах ее развития, но и в современных условиях. Это обстоятельство нередко является поводом в том числе для обвинения отечественной теории права в механическом объединении ряда понятий и конструкций отраслевых наук. При буквальном понимании перевода отраслевых понятий в арсенал общей теории определенные основания для подобных суждений существует. Однако способ "поставки" отраслевых понятий в общую теорию права, как представляется, значительно сложнее, чем простой их перенос или даже придание им более абстрактного значения. В данном процессе принципиальны как минимум два обстоятельства:

1) при такой "поставке" понятие получает теоретическое преобразование (в том числе в плане содержания);

2) уже преобразованное, оно включается в иной категориальный строй, в иной научный предмет, а значит, приобретает отличающееся содержание и другие эвристические возможности.

Упрощенно процесс такого "переноса" можно представить в следующем виде.

Появление или развитие отраслевого теоретического понятия связано, как правило, с некоторой новой концептуализацией, теоретической моделью и т.д. - словом, с некоторой исследовательской новацией. Воспринятое профессиональным сообществом и включенное в научный оборот данное понятие начинает оказывать серьезное влияние на всю отраслевую науку, приводит к определенным изменениям самого предмета отраслевой науки. Доказав свою эвристическую состоятельность, теоретическое отраслевое понятие привлекает внимание представителей как других отраслевых наук, так и общей теории права. Дальнейшее движение такого понятия может связываться как с его общетеоретическим осмыслением, так и с адаптацией в рамках других отраслевых наук. Причем не исключено, что другими отраслевыми науками понятие будет восприниматься и без его специальной адаптации, если по своей юридической природе данные отрасли являются родственными.

Теоретическое осмысление отраслевого понятия может происходить сразу после его разработки в некоторой отрасли или после приобретения им межотраслевого значения. Однако в отличие от межотраслевого заимствования понятия его перенос в область общей теории, как представляется, не может осуществляться в "субсидиарном" варианте. Дело в том, что освоение отраслевой понятийной конструкции как понятия всего правоведения требует теоретического исследования ее применимости к совершенно другому кругу отношений, соответствия другому категориальному строю, предмету общей теории права. Только после установления (формирования) необходимых соответствий и применимости в общетеоретическом контексте (теоретического преобразования) первоначальное понятие переходит в иное "научное измерение" и становится понятием общей теории права.

Таким образом, точнее говорить, что отраслевые науки не "поставляют" понятия для общей теории права в неизменном виде, а могут обозначать некое новое предметное содержание юриспруденции, общетеоретическое освоение которого и выражение в виде общетеоретических понятий является задачей общей теории права.

Формальные отличия при этом могут не выглядеть принципиальными и ограничиваться отличиями в формулировке определения, введением более обобщенных классификаций и т.п. Однако с методологической точки зрения важны не столько формальные характеристики теоретического преобразования понятия, сколько его "включенность" в понятийный состав теории права.

Хорошим примером такого способа перехода отраслевого понятия в общую теорию права может служить понятие юридического факта. Данное понятие было введено и изначально развивалось, кажется, исключительно в рамках цивилистики.

При разработке учения об обязательствах понятие "юридический факт" использует Ф.К. Савиньи.

В дальнейшем германская цивилистическая мысль довела разработку данного понятия до конструкции юридического факта и фактического состава, весьма близкой современному пониманию. В отечественной юриспруденции цивилистическая теория юридического факта оформилась в 1960-х гг.. Общая теория права восприняла данную проблему достаточно быстро и сформулировала основные представления о юридических фактах в правовом регулировании спустя всего десятилетие.

Если ограничиться анализом понимания функций и видов юридических фактов, то может сложиться впечатление, что за полтора столетия в цивилистике произошло просто доведение первоначальной юридической конструкции до понятия отраслевой теории. Переход же проблемы в область общей теории права выглядит как ее обобщение и выведение на новый уровень абстракции. Однако, если рассматривать данный вопрос более внимательно, возникает иное видение процесса.

Так, Ф.К. Савиньи основное назначение конструкции юридического факта видел в контексте проблемы воли в юридических отношениях. Причину такого приоритета можно усмотреть в том, что "западноевропейские юристы, начиная уже с глоссаторов, придают особенное, главное значение активной стороне отношения, правопритязанию, так что не правопритязания они выводят из правоотношений, а наоборот, и отношения рассматривают как последствия правопритязания".

В общем сходный подход к юридическим фактам и Л. Эннекцеруса. Однако германская цивилистическая мысль данной эпохи существенно изменилась уже в силу действия Гражданского уложения. Так, автор отдельно обсуждает "юридические действия в тесном смысле, то есть дозволенные человеческие действия, правовые последствия которых определяются не содержанием воли, а прямо и принудительно законом". Таким образом, внимание акцентируется на зависимости юридических фактов от абстрактных норм права. "Совокупность требований, с которыми правопорядок (то есть абстрактные нормы права) связывают правовые последствия, то есть возникновение, прекращение или изменение юридического отношения, мы называем фактическим составом этого действия права", - писал Л. Эннекцерус и добавлял: "Между фактическим составом и действием права существует логическое отношение причины и следствия".

Следовательно, юридические факты уже рассматриваются главным образом в связи с функцией обеспечения действия позитивного права.

Сходное понимание юридических фактов, доведенное до уровня научной теории, содержится и в советской цивилистике, на которую опирались общетеоретические разработки концепции юридических фактов. Однако в методологическом плане можно отметить заметное различие: для отечественной цивилистической мысли юридические факты уже являются элементом системы гражданского права и в этом смысле могут быть отнесены к предмету науки гражданского права. Такого понимания нет у Л. Эннекцеруса, что подтверждается в том числе следующим утверждением автора: "Большая часть юридических фактов должна быть рассмотрена только в связи с теми учениями, при которых они принимаются во внимание". Иначе говоря, автор оставлял за скобками теоретическое отношение к проблеме, что существенно отличает его воззрения от воззрений советских цивилистов.

Получив категориальное обоснование в цивилистике, понятие юридического факта в советском правоведении постепенно приобретало значение, выходящее за рамки науки гражданского права, что закономерно привело к общетеоретической разработке проблемы юридических фактов, фактического состава. Вопрос только в том, заимствованы ли данные понятия из цивилистики буквально или их общетеоретическое существование имеет свои отличия. Как отмечалось, в формально-юридическом плане такие отличия кажутся непринципиальными.

Действительно, может сложиться впечатление, что в общетеоретических разработках просто дана более общая формулировка и осуществлено рассмотрение понятия применительно к доктринам ряда отраслей. Но уже распространение на иной круг разнотипных ситуаций есть теоретическое преобразование, обогащающее содержание самого понятия. Кроме того, с точки зрения методологии важны различия не столько в конструктивном плане, связанном с особенностями отраслевых юридических конструкций, сколько в предметном, поскольку общетеоретическое осмысление касается иных гносеологических контекстов и предмета другой науки - общей теории права. Для обсуждаемого случая принципиально, что понятие юридического факта разрабатывается в общей теории права и становится принадлежностью ее предмета в рамках теории механизма правового регулирования.

Изложенное показывает, что один термин может относиться к разным понятиям в рамках предметов различных юридических наук. Поэтому, признавая общую теорию права и отраслевые дисциплины самостоятельными юридическими науками со своим предметом и методом, мы имеем достаточные основания утверждать, что прямой перенос понятий одной из них в предметную область другой проблематичен. Точнее полагать, что если понятия общей теории права способны играть в отраслевых исследованиях, как принято считать, методологическую роль, то роль отраслевых понятий для общей теории допустимо усматривать в обозначении нового направления, "проблемного поля" теоретических исследований права.