Конституционные основы гражданского общества

Понятие и сущность гражданского общества

Впервые упоминание о гражданском обществе можно найти в трудах Аристотеля.

Он писал, что прежде, чем определить, что есть государство, необходимо выяснить понятие «гражданин», ибо государство есть не что иное, как совокупность граждан, гражданское общество.

Большое внимание уделялось разработке проблем гражданского общества в XVII в.— они анализировались в трудах Г. Гроция, Д. Гоббса, Ф. Локка.

В XVIII в. весомый вклад в развитие теории гражданского общества внесли Ж.-Ж. Руссо, Ш.Л. Монтескье, В. Гумбольдт, Д. Вико и другие мыслители.

В XIX в. вопросы взаимосвязи государства и гражданского общества исследовал Гегель, который пришел к выводу, что гражданское общество представляет особую стадию в диалектическом движении от семьи к государству.

Как вполне различимая самостоятельная политическая категория гражданское общество рассматривается Дж. Локком.

Более того, в «Двух трактатах о государственном правлении» Локк, по существу, признает за государством лишь тот объем полномочий, который санкционирован общественным договором между гражданами, сообщающимися между собой — в рамках закона — по собственному разумному выбору.

В принципе подобные воззрения были типичны для мыслителей эпохи Просвещения, наиболее пристально анализировавших интересующее нас соотношение: Ш.-Л. Монтескье, Ж.-Ж. Руссо, Ф. Хатчесона, А. Фергюсона и др.

По-разному интерпретируя, аргументируя, детализируя положение о гражданском обществе как источнике легитимности государства, все они признают верховенство гражданского общества над государством.

В отличие от этих предшественников, чьи идеи готовили Почву для революций в Америке и во Франции, Г.В. Гегель отталкивался от несовершенства и ограниченности человеческих интересов и отношений в гражданском обществе.

Абсолютная свобода в гегелевской системе получала воплощение лишь в Государстве, которое соотносилось с гражданским обществом, как небо и земля.

К. Марксу либеральная традиция (как, впрочем, и «марксизм-ленинизм») приписывает полное разрушение построений Гегеля.

Поскольку центральное место в теории исторического материализма заняли производственные отношения, гражданское общество в такой трактовке оказывалось просто синонимом базиса, детерминирующего надстройку — государство. «Небо» и «земля» в очередной раз поменялись местами.

В действительности мысль Маркса была не столь плоской.

В его анализе (если иметь в виду зрелого Маркса и не ограничиваться несколькими расхожими цитатами) гражданское общество — это та сфера, в которой постоянно происходит превращение, взаимопроникновение буржуа в гражданина и наоборот.

Не случайно решение проблемы гармонизации частных и общественных интересов, индивида и социума (решение, которое современники и предшественники искали для наличного общества) Маркс переносил в неопределенное будущее, «синхронизируя» преодоление (буржуазного) гражданского общества и исчезновение государства как такового (а стало быть, и власти, и политики).

С высоты сегодняшнего дня теоретический спор о соотношении государства и гражданского общества ученых XVIII и XIX вв., возможно, несколько отдает схоластикой.

Приведенный здесь в таком пересказе, он тем не менее может быть полезен хотя бы как напоминание об историзме: меняющейся, преходящей природе рассматриваемого явления, заставляющей даже самых пылких приверженцев приоритета гражданского общества признавать, что оно не вечно, что в современном мире, где выживание социумов определяется в первую очередь по признаку экономической эффективности, «неясно, как долго еще либерализм и гражданское общество продержатся в фаворитах».

Этот спор интересен также тем, что отражает не только историю теории, но и — что существенней всего — историю самого гражданского общества, насквозь пронизанную острыми конфликтами, кризисами, наконец, сокрушительными политическими революциями.

Это — эволюция гражданского общества, не подлежащая забвению и нисколько не отменяемая тем обстоятельством, что в унаследованных нами представлениях об обществе (по существу, сложившихся в таком виде к концу XIX в.) оно выступает как самый действенный фактор интеграции общества, его «сплочения» с государством. XX столетие стало временем беспримерной экспансии государства в сферы частной жизни граждан.

Даже если оставить в стороне крайние — тоталитарные — формы этой экспансии, нельзя не заметить, что она происходила практически во всех развитых странах.

Сущностным содержанием этого процесса (динамика которого не в последнюю очередь определялась «соревнованием двух систем») было переосмысление понятия гражданских прав.

Гражданство наполнялось социальным содержанием, превращаясь в юридически закрепленное право гражданина на получение некоей услуги — бесплатного образования, медицинской помощи, пенсии и т.д. — от государства.

Строительство «социального государства» широко развернулось после второй мировой войны.

Особенно сильный импульс оно получило на рубеже 60—70-х гг., когда мир стал свидетелем беспрецедентно мощного — для периода «нормального» развития — выброса энергии социального протеста: забастовочных кампаний, антивоенного движения, «молодежного бунта», формирования массовых «контркультурных» потоков и т.д.

Именно началом 70-х гг. исследователи датируют момент полномасштабного развертывания «социального государства» (критерием является увеличение доли социальных затрат до 60 и более процентов государственных расходов) в большинстве западных стран.

На протяжении большей части XX в. гражданское общество будто выпадает из аналитического поля обществоведения, чтобы вернуться в него лишь в 70-80-е гг. «Воскрешение» интереса к проблематике гражданского общества связано с усилиями внедрить в массовое сознание лозунг «Больше рынка, меньше государства!» Если в начале века гражданское общество сыграло роль щита для государства, которому угрожала революционная социальная стихия, то к концу столетия его мобилизация имела целью защитить свободу индивида от ставшей «чрезмерной» опеки государства, его компенсирующих акций, когда, например, в США вводятся квоты, жестко резервирующие рабочие места для женщин, негров, инвалидов и вообще от всякого рода «асимметричных вмешательств» (Р. Дарендорф), призванных гарантировать реальное равноправие менее зажиточной части граждан.

Существует и другой мотив, также, впрочем, связанный с социальным взрывом на рубеже 60—70-х гг.

В середине десятилетия 70-х интерес к гражданскому обществу возрождается одновременно в диссидентской среде восточноевропейских стран и неомарксистских кругах Латинской Америки и Южной Европы, т.е. там, где ощущался более или менее острый дефицит демократии.

Дискуссии на эту тему не просто обогащали теоретический арсенал борцов с авторитарными режимами, но и питали быстро набиравшие вес общественно-политические движения («Солидарность», «Хартия-77» и т.п.).

Разумеется, есть немалые различия между борьбой за демократизацию общественно-государственных порядков в странах «реального социализма», в условиях военно-диктаторских режимов (Греция, Испания, Бразилия) или в такой стране «блокированной демократии», как Италия.

Однако с более общей исторической точки зрения речь идет как бы об одном потоке.

Сливаясь и переплетаясь, две тенденции, которые условно можно обозначить как «правая» (неоконсервативная) и «левая» (радикал-демократическая), дали жизнь беспримерно широкому социальному экспериментированию в «пространствах» гражданского общества. 70-80 гг. стали временем возникновения новых общественных движений, необычных форм общественно-политической мобилизации (партии-движения, партии-«сети», партии-«антипартии» и т.д.), развития так называемого третьего, или альтернативного, сектора экономики (предпринимательство без цели получения прибыли, ассоциации самопомощи и многое другое), разработки — нередко с последующим законодательным оформлением — принципиально новых социально-этических норм и т.д.

С одной стороны, государство не только консолидировало, но и расширило свои «завоевания» на «территории» гражданского общества (фактически сохранив структуры «социального государства» и дополнив их нормами и механизмами контроля над гражданами, например, ради противостояния терроризму).

С другой — гражданское общество энергично вторгается в пределы государства, навязывая ему институционализацию совершенно новых ценностей и норм (например, множество запретов и ограничений экологического характера, требования кодекса «политкорректности» и т.п.).

Можно сказать, конечно, что гражданское общество тем самым лишь выполняет свою естественную функцию: выявлять вызревающие в недрах социума запросы и транслировать их — через политические партии — на уровень государственных институтов, обеспечивая первичную общественную мобилизацию в их поддержку.

Однако, когда силу нормы приобретают инициативы заведомо миноритарных групп (акты, легитимизирующие права сексуальных меньшинств, некоторые формы девиантного поведения, неоправданные ограничения в быту и т.д.), приходится говорить о качественно новом переплетении и взаимообусловливании структурных и функциональных характеристик гражданского общества и новой конфигурации его отношений с государством, плохо укладывающейся в ложе старых представлений, ограничивающихся «совокупностью независимых от государства социальных актеров и каналов коммуникации». Сохраняя внутреннюю диалектичность своих отношений, связка государство — гражданское общество, можно сказать, вышла на качественно новый уровень — уже не симбиоза даже, а своего рода взаимного прорастания.

Если говорить о традиционных формах гражданского общества, которые имеются в виду в соответствии с классическими определениями, то они существовали достаточно давно; если говорить о докапиталистических институтах, можно вспомнить общину.

Можно вспомнить протодемократические формы демократических республик, или квазидемократических, типа новгородской, псковской, менее известных кратковременных форм, которые существовали на Севере, на Востоке, освоение российского пространства и так далее.

Если говорить о более поздних формах, то существовало земство, местное самоуправление, во второй половине XIX в.

Гражданское общество существует всегда как гражданская форма в смысле социальной организации.

Проблема прежде всего в том, как оно осознает себя, свою роль, свои функции, свои отношения с властью, второй параметр, чрезвычайно важный, экстенсивный — это его влияние.

Мы можем говорить о тоталитарных периодах развития государства, как это было в России и Германии.

Гражданское общество в это время не вымирало полностью, не прекращало существовать.

Оно просто переходило в разные формы существования и приспосабливалось к окружающей среде.

Возрождение интереса к проблемам гражданского общества в XX в. было связано с процессом упрочения демократических ценностей, принципов и институтов.

Можно сказать, что гражданское общество — это естественная форма социальной организации, по крайней мере, если говорить о формах более-менее близких к классическому определению.

Оно существует всегда, может увеличивать или уменьшать свою активность, использовать разные формы активности, находиться в более латентном или в открытом состоянии, но важно то, что оно существует всегда.

В классическом варианте гражданское общество (в современном, «буржуазном» его понимании) складывалось вне и помимо государства, заполняя «ниши», свободные от государственно-властного воздействия.

Оно во многом противостояло государству, отвоевывало у него пространство для самоорганизации и ставило пределы вмешательству в свою жизнь.

Одним из главных свойств гражданского общества является его рефлексия — как общество обобщает себя, как оно осознает свою роль в стране, по отношению к государству.

Эта рефлексия у нас в стране проходила разные стадии, которые исторически обусловлены, и, более того, эти стадии соответствуют разным трактовкам гражданского общества.

Есть две основные трактовки: 1) оппонент и противник государства и 2) партнер государства.

Вторая трактовка связана с пониманием того, что такое государство по своей сути.

В этой трактовке часто даже договариваются до того, что государство и власть — это такая несколько отчужденная форма гражданского общества, которой дана функция — право на легитимное насилие.

У этой части гражданского общества имеются свои функции, оно занимает свою нишу.

В соответствии с этими двумя определениями развивалась рефлексия гражданского общества и у нас, в постсоветский период.

Разрушение партийной власти, разрушение тоталитарного государства, в конце концов, разрушение Советского Союза для большинства идеологически было связано с прежним государством.

Вообще чрезвычайно распространена была идеология противостояния государству как таковому, подобное отношение к государству и приводило к рефлексии соответствующих общественных институтов, которые рассматривали, прежде всего, свою роль как роль активного противоборствующего представителя общества.

Гражданское общество в современном его понимании представляет собой необходимый и рациональный способ сосуществования людей, основанный на разуме, свободе, праве и демократии.

Его можно также рассматривать как общество, в котором существуют развитые экономические, культурные, правовые, политические отношения между составляющими его индивидами, которые не опосредованы государством.

В таком обществе существует широкая сфера публичных отношений, в которой активно действуют массовые движения, партии, группировки по интересам, убеждениям, а также по иным признакам.

Данное общество добивается демократизации власти государства за счет ее передачи органам самоуправления, взаимодействия большинства и меньшинства на основе согласования позиций государственных и общественных институтов.

Развитое гражданское общество обладает такой степенью независимости и автономии от государства, которая гарантирует, которая гарантирует защиту личности от злоупотреблений.

Общество и государство только тогда приобретают устойчивость, когда гражданин — потребитель материальных и духовных благ — чувствует себя относительно комфортно.

Реальная независимость потребителя во всех сферах общественной жизни, в том числе и от государственного диктата, — основное условие благополучия общества.

Дефицит необходимых товаров и услуг порождает привилегии и социальную несправедливость: предоставление товаров и услуг в зависимости от значимости занимаемого поста и одиозные нормативно-юридические средства их распределения (визитки, талоны, купоны и т.д.).

Таким образом, контроль за движением товарной массы целиком берет на себя административная власть, вследствие чего потребитель становится крайне зависимым от нее.

В таком случае речь уже идет, конечно, не о гражданском, а о тоталитарном или, точнее, административном обществе. Таковым по существу и был реальный социализм.

Строгий и всесторонний контроль за распределением всех материальных и духовных благ — контроль за мерой труда и потребления — составлял одну из основных государственных функций, которую опосредовало по преимуществу административное и уголовное законодательство.

Политические характеристики гражданского общества наилучшим образом концентрируются ныне в понятии правового государства.

Правовое государство, по сути дела, — политическая ипостась гражданского общества: их взаимодействие принципиально складывается по правилам соотношения формы и содержания.

Нерасторжимые и проникающие друг в друга, они олицетворяют целостность общества, подчиняющуюся законам кибернетики.

Идеологически заданная попытка отдать пальму первенства в развертывании исторического процесса гражданскому обществу (Маркс) либо правовому государству (Гегель) приводит к противопоставлению экономики и политики, а на практике оборачивается огромными негативными последствиями.

В нашей стране в условиях перестройки сначала наметился крен в сторону широкой экономической реформы, но без ее надлежащего политического обеспечения, а сегодня помпезно декларированные политические перемены (демократия, плюрализм, гласность) настолько опередили решение жгучих экономических проблем, что поставили общество на грань катастрофы и потребовали усиления властного вмешательства.

Власть можно рассматривать как универсальное свойство социальной жизни, а потому она связана с процессом властвования, властного воздействия на поведение людей, коллективов и общества в целом.

При этом различают политическую и неполитическую власть.

Неполитическая власть — это власть в объединениях людей, организациях и движениях, не связанных непосредственно с государством и не имеющих непосредственного отношения к нему.

Неполитическая власть выполняет огромную роль в управлении гражданским обществом.

Сферы ее проявления связаны с насущными потребностями людей: прежде всего в области быта, духовного общения, экономики.

Особенно активно она проявляется на местном уровне и в мелких социальных системах (семья, религиозная община, жилой комплекс), важное место занимает и в процессе производства, в торговых, хозяйственных и иных отношениях, связанных с экономикой.

Политическая власть — это власть, осуществляемая через государство и в государственной системе, в системе политических партий, организаций и движений.

Она так или иначе связана с государством и государственным регулированием, но не обязательно является государственной властью.

Содержание политической власти гораздо шире.

Различие между государственной и политической властью состоит: во-первых, в частном ее проявлении; во-вторых, в ставе субъектов, обладающих соответствующими властными полномочиями.

Непосредственными субъектами государственной власти выступают федеральные государственные органы и органы государственной власти субъектов федерации.

А субъектами политической власти являются логические партии, иные политические общественные объединения и субъекты избирательного процесса (избирательные объединения), а также органы местного самоуправления.

Государственная и политическая власти имеют разное поле для реализации своих полномочий.

Полем действия государственной власти является собственно государство и его органы.

Политическая характеристика гражданского общества будет ущербной, если брать за основу только развитие государственности. «Чтобы демократия была действенной, нужен плюрализм гражданского общества».

Его обеспечивают многопартийность, широкая сеть общественных объединений, союзов предпринимателей, самодеятельных коллективов, различные формы местного самоуправления и т.п.

Важный элемент политической системы гражданского общества — средства массовой информации.

Посредством их осуществляется «обратная связь» — одно из главных условий жизненности гражданского общества, его способности адаптироваться к окружающей среде.

Признаки гражданского общества в сфере духовной жизни фокусирует понятие: приоритет общечеловеческих ценностей.

Последовательная ориентация на свободу, равенство перед законом, социальную справедливость обеспечивают в гражданском обществе равные стартовые возможности для всех людей, создают условия для раскрытия творческого потенциала каждого человека.

В условиях гражданского общества право выражает не только волю экономически и политически господствующего класса, но и гуманистический императив своего времени, его нравственные ориентиры.

По Канту, гражданско-правовое состояние основывается на следующих принципах:

• свобода каждого члена общества как человека;
• его равенство с каждым другим как подданного;
• самостоятельность каждого члена общества как гражданина.

Гражданское общество и правовое государство отнюдь не бесконфликтны, поскольку многие процессы протекают в свободном режиме без какой-либо подстраховки со стороны властей (бросили в реку — и плыви).

Кроме того, гражданское общество деполитизировано и не зависимо от политической системы и государственной политики.

Каждый член гражданского общества является прежде всего субъектом права, а только уж потом — гражданином государства, так как гражданское общество защищает права человека, в то время как с государством связаны права гражданина.

Сформировавшееся гражданское общество не терпит насилия со стороны государства. Оно существует в рамках свободы гражданских интересов. В нем осуществляется социальная саморегуляция, что позволяет его рассматривать как «самонастраивающееся» общество. Его основой является человек, взаимодействующий с другими членами общества.

Гражданскому обществу, которое существует в ФРГ, Австрии, США, Франции присущи дополнительные характеристики, одной из которых является «открытость». «Открытое общество» и его члены «не замечают» государства, обладают социальной мобильностью, имеют высокий уровень сопряженности интересов.

Кроме того, общество само регулирует политические институты и передает государству столько полномочий, сколько считает необходимым.

Новая стадия развития гражданского общества связана с расширением интереса общества к проблемам общего блага, справедливости, гражданских прав.

Существовавшее долгое время противопоставление общества и государства устраняется, так как государство осознает свою ответственность перед гражданским обществом.

Государство все более и более становится как бы слугой такого общества.

Оно обеспечивает соблюдение правовых норм, эффективность управления, необходимые социальные нужды.

Таким образом, можно отметить ряд существенных признаков, которые присущи гражданскому обществу: Во-первых, это общество социального рыночного хозяйства, в котором обеспечена свобода экономической деятельности, предпринимательства, труда, разнообразие и равноправие всех форм собственности и равная их защита, общественная польза и добросовестная конкуренция.

Во-вторых, это общество, которое обеспечивает социальную защищенность граждан, достойную жизнь и развитие человека.

В-третьих, это общество подлинной свободы и демократии, в котором признается приоритет прав человека.

В-четвертых, это общество, построенное на основе принципов самоуправления и саморегулирования, свободной инициативы граждан и их коллективов.

Важнейшими структурными элементами гражданского общества являются: — добровольно сформировавшиеся первичные самоуправляющиеся общности людей (семья, различные ассоциации, хозяйственные корпорации и другие общественные объединения); — совокупность негосударственных (т.е. неполитических) общественных отношений; — производственная и частная жизнь людей, их обычаи, нравы и традиции; — сфера самоуправления свободных индивидов и их организаций, защищенная от вмешательства государственной власти.

Эти элементы рассматриваются либо как общественно-политические категории, либо как самостоятельные конституционные (государственно-правовые) институты, закрепляющие существенные черты и признаки гражданского общества.

Среди них можно выделить институты: основ экономических, социальных, духовно-культурных отношений и политических отношений.

Степень зрелости гражданского общества и всех его институтов является тем критерием, который характеризует стабильность и прочность конституционного строя.

Поэтому закрепление в конституционных нормах основ гражданского общества позволяет юридически обеспечить независимость общества от государства, предусмотреть гарантии от незаконного вмешательства последнего в дела общества, установить границы и пределы государственного воздействия на общественные отношения.

В большинстве конституций зарубежных стран отсутствуют специальные разделы, посвященные гражданскому обществу, хотя и закрепляются важнейшие его институты.

В главах «Основы конституционного строя» и «Права и свободы человека и гражданина» Конституции Российской Федерации 1993 г. были зафиксированы основные условия и предпосылки, необходимые для развития новой экономической системы и гражданского общества.

Так, в этих разделах Конституции фиксируется равенство всех форм собственности, единое экономическое пространство, широкий круг прав и свобод человека и гражданина, активность общественных объединений, содействие государства развитию институтов гражданского общества.

Важнейшим элементом фундамента гражданского общества является институт экономических отношений, представляющий собой важную предпосылку полновластия народа и реальной свободы личности.

Экономические отношения представляют собой как бы экономический базис гражданского общества и складываются из отношений собственности, производства, обмена, распределения и потребления материальных и духовных благ.

Экономические отношения в своей основе возникают и развиваются объективно, вместе с тем общество и государство, используя законодательство и социальные нормы, могут оказывать на них существенное влияние.

Первым элементом экономической системы гражданского общества являются отношения собственности.

Право собственности представляет собой возможность владения, пользования и распоряжения конкретным имуществом.

В любом развитом гражданском обществе существуют две основные формы собственности — частная и публичная. Все остальные формы всегда производны от них.

Эти две основные формы собственности отличаются режимом пользования, а также своими субъектами.

Так, публичная собственность признается, в отличие от частной, неделимой.

Субъектами права публичной собственности могут являться государство в целом, его составные части (область, провинция, штат и т.д.), самоуправляющиеся местные территориальные общности (графство, город, община) или их органы.

Публичная собственность имеет коллективный характер и предполагает равный для всех объем имущественных прав.

Государство создает одинаковые условия развития всех форм собственности, обеспечивает их равную правовую защиту.

Собственник вправе совершать в отношении принадлежащего имущества любые действия, которые не противоречат закону.

Однако при этом осуществление права собственности не должно нарушать права и законные интересы других лиц, наносить ущерб здоровью граждан и окружающей среде.

Право собственности может распространяться на любое имущество, за исключением выведенного из гражданского оборота по соображениям государственной и общественной безопасности.

Важной особенностью конституционного развития второй половины XX в. является закрепление на конституционном уровне идеи социальной функции.

В Конституции РФ 1993 г. институт собственности регламентирован более подробно, чем в зарубежных конституциях. Это объясняется особенностями современного этапа развития экономики.

В настоящее время осуществляется переход к рыночным ее основам, поэтому Конституция РФ прежде всего фиксирует различные формы собственности, которые в равной степени защищаются государством.

Среди этих форм ст. 8 Конституции РФ называет частную, государственную, муниципальную и иные формы собственности.

Впервые российская конституция закрепила право граждан и их объединений иметь в частной собственности землю.

Она это делает без каких-либо предварительных условий и оговорок и не содержит запретов при реализации данного права.

Единственное требование, которое содержится в ч. 2 ст. 36, это не наносить ущерб окружающей среде и не нарушать прав и законных интересов других лиц.

Вторым элементом экономической системы гражданского общества является производство материальных благ. В его основе лежит созидательный труд человека.

Ни одно общество не способно существовать, ничего не производя, поэтому оно заинтересовано в создании благоприятных условий для труда, которые бы стимулировали его эффективность.

Государство может с помощью законодательства планировать экономическую деятельность в целях удовлетворения коллективных потребностей, выравнивания и гармонизации регионального и секторального развития и стимулирования роста доходов и богатства и их более справедливого распределения (п. 1 ст. 131 Конституции РФ).

Рыночная экономика представляет собой открытую систему, имеющую многочисленные связи с иными государствами.

Она развивается в соответствии с едиными принципами и объективными экономическими законами.

Но в условиях жесткой конкуренции и исходя из экономической целесообразности, государство может проводить политику протек-ционализма.

Отступления от принципов свободы торговли и развития промышленности допускаются, если этого требуют общие интересы страны, необходимость сохранения важных отраслей хозяйства или профессий, интересы сельского хозяйства или национальной экономики.

Гражданское общество, как система, охватывает собой не только экономические, но и социальные отношения, с помощью которых осуществляется социальная политика государства.

Важнейшими направлениями социальной политики являются регулирование отношений между трудом и капиталом, межнациональных отношений, семьи и брака, сохранения окружающей среды, охраны жизни и здоровья человека, защиты прав потребителя.

Отношения между трудом и капиталом в демократических странах строятся на основе правовых норм, которые предусматривают социальное партнерство и сотрудничество работодателей и работников.

Эти отношения имеют правовую основу в виде конституционных и иных норм.

Основополагающие принципы социальных отношений нашли свое отражение и в статьях российской Конституции. Она в широком объеме зафиксировала все общепризнанные мировым сообществом социально-экономические права и свободы человека.

Среди них: право на свободный труд (ст. 37); право на создание профсоюзов и на забастовку (ст. 37); право частной собственности и свободы предпринимательской деятельности (ст. 34,35); право на отдых (ст. 37); право на социальное обеспечение (ст. 39); право на жилище (ст. 40); право на охрану здоровья (ст. 41); право на образование (ст. 43) и др.

Всем этим правам соответствуют обязанности государства принимать меры по их реализации.

Защита семьи со стороны государства также заключается в создании социально-экономических предпосылок ее существования.

Государство защищает семью путем охраны прав ее членов, с помощью норм Семейного кодекса, Жилищного кодекса и т.д.

Российская Конституция в ст. 38 признает охрану материнства и детства, защиту семьи одной из важнейших обязанностей государства. Это означает, что к ним государство должно относиться как к величайшей ценности. Оно обязано создавать социально-экономические предпосылки для полноценного материнства, здорового детства и защищать права матери и ее ребенка.

Российская Конституция в ст. 42 закрепляет право гражданина на благоприятную окружающую среду, достоверную информацию о ее состоянии и на возмещение ущерба, причиненного его здоровью или имуществу экологическими правонарушениями.

Обеспечить соблюдение этого права можно только с помощью осуществления системы правовых, организационно-технических, хозяйственных, научных, воспитательных и иных природоохранительных мер.

В гражданском обществе образование является основой для развития науки и культуры.

В современной экономике наука является одним из факторов, обеспечивающих социальное развитие общества.

Поэтому государство считает необходимым оказывать содействие ее развитию.

В гражданском обществе важное место отводится также духовно-культурной жизни.

Религия традиционно на протяжении многовековой истории человечества объединяла людей, оказывала прямое или косвенное влияние на жизнь государства и воспитание молодого поколения.

Основы современных взаимоотношений между церковью и государством в гражданском обществе регулируются нормами конституционного права.

Они, как правило, провозглашают отделение церкви от государства.

Это означает, что государственные органы и отдельные должностные лица не вмешиваются в сферу религиозных отношений, в том числе в деятельность религиозных объединений, и не поручают им выполнение государственных функций.

Вместе с тем, государство защищает законную деятельность религиозных объединений, занимая в вопросах свободы вероисповеданий и убеждений нейтральную позицию.

Политические отношения — это отношения, возникающие в ходе осуществления политической власти в обществе.

С помощью политической власти осуществляется управление делами гражданского общества.

В ее осуществлении принимают участие государство и институты, образующие политическую систему общества (политические партии и движения).

Хотя политическая власть в большей степени связана с государством и государственным регулированием, она не является обязательно только государственной.

В тоталитарных обществах вся государственная власть осуществляется с участием партийного аппарата и представляет собой единую партийно-государственную власть.

В демократических обществах политическая власть не сводится к одной только государственной власти.

Одновременно с государственной можно отметить и другие многообразные проявления политической власти, например, существующие в политических партиях и движениях, входящих в политическую систему общества: Государственная власть занимает главенствующее место среди других проявлений власти.

Это объясняется спецификой государственной власти, механизма ее осуществления и возникающих на ее основе отношений. Ее особенностями являются: всеохватывающий характер, суверенность и единство.

Всеохватывающий характер государственной власти проявляется в том, что она объединяет всех членов общества в единое целое и осуществляется непрерывно.

Суверенность государственной власти выражается в ее верховенстве, самостоятельности и.независимости.

При этом следует отметить, что в условиях гражданского общества суверенность государственной власти вытекает из суверенитета народа.

Единство государственной власти выражается в ее концентрации у одного субъекта — народа.

Политическая власть в обществе осуществляется особым политическим механизмом — политической системой.

Нормы конституции обычно фиксируют не только важнейшие элементы политической системы — государство, политические партии и др., но и закрепляют порядок деятельности политической системы, основы взаимоотношений между ее элементами.

Иными словами, конституционное законодательство определяет основы политического процесса в обществе, т.е. формы, способы и направления политической деятельности ее субъектов.

Среди важнейших видов политического процесса можно отметить избирательный, законодательный, бюджетный и др.

Как политическая, так и государственная власть в любом государстве осуществляется с помощью особой системы приемов, методов, способов и форм.

Их закрепление в конституции позволяет судить о характере политического режима, который установлен в стране. Он дает возможность определить форму правления государства, уровень политической свободы, которой обладают его граждане.

Развитому гражданскому обществу присущ демократический политический режим правления. Он характеризуется активным участием граждан в политической жизни: наличием форм прямой и представительной демократии; широкой системой прав и свобод граждан, реализация которых гарантирована. Этот режим заинтересован в деятельности политических организаций, выражающих различные мнения, с учетом которых он и осуществляет свою политику.

Демократический режим способствует развитию местного самоуправление, решает конфликтные ситуации с помощью судебных органов либо специальных процедур.

Возможность использования силовых методов управления допускается в исключительных случаях в установленном законом порядке и при реальной угрозе внешней безопасности страны.

Гражданское общество и государство

В центре дискуссий о правовом государстве стоит вопрос о гражданском обществе и его связи с государством.

Гражданское общество и правовое государство возникли и развивались как реакция против идеала средневековой теократии, как результат раздвоения общественного и частного, общества и государства, права и морали, светского и религиозного и т.д.

Религия, мораль, наука, искусство начинают существовать в полном объеме и истинном качестве, лишь отказавшись от политического характера своей деятельности.

Все это способствовало изгнанию из политической сферы (публичного права) в сферу частных интересов (частного права) религии, науки, литературы, искусства, всего комплекса институтов и организаций, призванных осуществить социо-культурные и духовное развитие общественной жизни.

Это та сфера, где вредны классовый подход, идеологизация, политизация, государственное вмешательство и тем более огосударствление.

Еще Кант ввел понятие «моральная автономия*, согласно которому о правовом порядке можно говорите лишь там, где признается, что общество независимо от государства располагает средствами и санкциями, с помощью которых оно может заставить отдельного индивида соблюдать общепринятые нравственные нормы.

Именно институты гражданского общества (семья, школа, церковь, добровольные организации и союзы) способны играть подобную роль.

Такая функция, в сущности, чужда государству, и оно прибегает к ее выполнению лишь в случае, если институты гражданского общества демонстрируют свою неспособность к этому.

Если институты гражданского общества оказываются неспособными обеспечить правопорядок в указанном выше кантовском смысле, эту роль берет на себя государство, его правоохранительные органы, что в последующем может вести к подмене безопасности гражданского общества безопасностью государства.

Однако данные понятия не совпадают: в определенном смысле они противоположны.

Безопасность государства можно охарактеризовать такими параметрами, как поддержание конституционных отношений; укрепление государственной власти; экономическое могущество; законность; территориальная целостность и нерушимость границ.

Они предопределяют политическую стабильность как интегральный параметр безопасности.

В то же время политическую стабильность в правовом государстве нужно рассматривать исключительно как меру устойчивости национального развития за счет гражданской активности, генерируемой внутренними силами общества.

Безопасностью государства не покрываются все жизненно важные условия существования гражданского общества, что характерно именно для тоталитарного государства, где вопроса о безопасности гражданского общества вообще не возникает.

Государственная власть здесь едина и неделима, осуществляется всем государственным аппаратом.

На основе единой государственной власти функционируют разные группы органов государства, которые могут подразделяться и на три, и на четыре, и на пять, и на шесть групп.

Такой подход создает декорацию нормального функционирования органов государства, мешая разобраться в существе государственной власти и выяснить вопрос, в чьих руках находится реальная власть — в руках представительных органов или партийно-государственной бюрократии.

Подобная концепция была характерна для обеспечения безопасности в тоталитарном государстве, которое сводилось к деятельности по охране правопорядка от нарушений, обеспечению соответствия поведения людей правовым предписаниям, установленным государством, так же как применительно к государственной власти не возникла проблема разделения безопасности на безопасность государства и безопасность гражданского общества.

Все сводилось к «прозаическому деловому разделению труда» по осуществлению правоохранительной деятельности между различными государственными органами, что и закрепляло соответствующее законодательство.

В итоге такая концепция безопасности строилась на силовых представлениях о способах решения внутренних и внешних проблем, а не на гармонизации интересов; охрана правопорядка нацеливалась на репрессию, что деловому разделению труда» по осуществлению правоохранительной деятельности между различными государственными органами, что и закрепляло соответствующее законодательство.

В итоге такая концепция безопасности строилась на силовых представлениях о способах решения внутренних и внешних проблем, а не на гармонизации интересов; охрана правопорядка нацеливалась на репрессию, что было особенно заметно в хозяйственных вопросах.

В связи с этим очевидно, что определение роли правоохранительных органов в системе рыночной экономики — важнейший вопрос реформы концепции безопасности.

Гражданское общество и Россия

На современном этапе в российском обществе можно наблюдать несколько мощных, отличающихся в идейном отношении групп.

Первая — это люди, не видящие для себя перспектив в новом государственном устройстве и, как следствие, ностальгирующие по старым советским временам.

Вторая группа, отрицая повторение прошлого, весьма слабо представляет себе, что и каким образом необходимо предпринимать, дабы двигаться в сторону цивилизованного рынка и демократии.

Будучи не в состоянии самостоятельно формулировать для себя шаги в этом направлении, этот многочисленный слой наших граждан препоручает данную почетную обязанность власти.

И, наконец, третья группа представляет собой людей, абсолютно сознательно сделавших выбор в пользу идеалов свободного общества.

Именно они представляют собой наиболее активную и наиболее продвинутую в интеллектуальном отношении часть российского общества, поэтому не вызывает сомнения их ключевая роль в решении тех проблем, которые постоянно возникают при попытках привить новые либеральные ценности русским людям.

В истории нашей страны определенное число раз мыслящей части общества предоставлялась возможность осуществить свободный выбор в пользу той или иной модели своего социального поведения.

Такое происходило, когда государственная власть вольно или невольно ослабляла железную хватку, и рядовой обыватель, не опасаясь за свою судьбу, не проявляя героизма, мог собственным поведением влиять на будущее развитие общества.

Такая ситуация в двадцатом веке складывалась дважды — в 1917-м и в 1991-м годах, и оба раза лучшие представители России в своем большинстве оказывались не на уровне тех задач, которые им преподносила история.

Однако если семнадцатый год привел к катастрофе, то девяносто первый оставил шансы на преодоление собственных недостатков, но при условии полного их осознания и способности профессионально грамотно реализовывать заявленные цели на политическом уровне.

Современные российские приверженцы демократии в массе своей весьма неоднородны.

Некоторая их часть кровно заинтересована в возможностях рынка вследствие того, что только лишь благодаря новой экономической формации они смогли реализоваться и добиться жизненного успеха.

Деятельные личности, практики в период полного слома старой системы вынуждены были работать в условиях отсутствия правовой системы регулирования отношений и, как следствие, им не оставалось ничего другого, как порой заполнять правовой вакуум использованием недемократических процедур. Они представляют собой демократов-прагматиков.

Крайним проявлением такого подхода, если говорить о его реализации на самом высоком уровне, являлась политика Гайдара-Чубайса.

Демократическая по форме, по духу она оставалась тоталитарной, когда цель оправдывает средства, когда насущные интересы конкретного индивидуума приносятся в жертву высокой идее, в данном случае — необходимости скорейшего построения капитализма любой ценой.

Второй отряд российских демократов, по численности, по-видимому, примерно равный первому, составляют те, чья приверженность идее свободного развития личности и общества в целом определяется достаточно высоким духовным потенциалом. Это те, кого в прежние годы называли трудовой интеллигенцией.

Они являются демократами-идеалистами, в подавляющем большинстве не получившими от новой власти ничего материального и ценящими нынешнюю свободу в значительной степени за потенциальные возможности.

Есть еще и третий демократический отряд. Состоит он из тех, кого привлекают либеральные ценности не только, а может быть, и не столько в силу глубокой внутренней убежденности, сколько благодаря тому воздействию, которое оказывает западный образ жизни на сознание современного человека. Конечно, в эту группу входит в основном молодежь.

Понятие гражданского общества относится к числу совсем недавно вошедших в наш обиход — отчасти этим можно объяснить его малую укорененность.

Можно проследить историю употребления термина «гражданское общество» в России за годы с начала перестройки.

На первых порах это делали с оглядкой, сопровождая обязательным эпитетом «социалистическое».

Потом стали понимать как свободное, самоуправляющееся и «самонастраивающееся» общество, но без сколько-нибудь ясного понимания о чем идет речь.

Определения гражданского общества той поры часто походили больше на описание «неформальной экономики» («гражданское общество есть желание и способность людей жить вне решений властей»). Можно было услышать, что заменой гражданскому обществу может служить нация, т.е. ту полноту человеческих отношений, которые индивид ищет в гражданском обществе, ему способно дать окружение соотечественников, и т.д.

Вероятно, это и было одной из причин, по которым публицистическая мода на гражданское общество довольно скоро пошла на убыль.

В сознании «верхов» гражданское общество ассоциировалось с представлениями о неуправляемой социальной стихии, если не прямо с бунтом.

Можно выделить примерно такие варианты объяснения этому явлению: — в процессе осмысления и освоения традиционной, т.е. западной, «модели» гражданского общества на постсоветской почве были совершены ошибки и допущены отклонения, которые исказили конечный результат; — гражданское общество, т.е. его единственно известное, западное воплощение, в принципе не подходит России, ибо является плодом, выросшим на совершенно иной, чуждой почве, в результате совсем иного, чем наше, многовекового — постепенного и стихийного — развития; — гражданское общество есть лишь идеалтипическая конструкция, можно сказать, миф; — облик, структуры, природа гражданского общества стали совсем иными, чем прежде. Возможны также комбинации этих вариантов или их частей.

Однако функционирование структур «социального государства» и связанный с этим рост масштабов перераспределения средств через бюджет повлекли за собой хорошо известные негативные последствия.

Одним из них стал «фискальный кризис», р0СТ бюджетного дефицита.

С другой стороны, расширилась зона иждивенчества, ослабли стимулы к напряженному труду, конкурентной борьбе, стала ухудшаться социодемографическая ситуация.

У некоторых западных исследователей, наблюдающих за процессом освоения новых форм жизнеустройства в странах Центральной Восточной Европы и России, возникает в этой связи небезосновательное предположение о некоей подмене понятий то, что нам представляется категориями гражданского (вещества, на самом деле просто совокупность организационно-институциональных форм, призванных обеспечивать функционирование демократии.

Демократия и гражданское общество между тем далеко не одно и то же.

Демократия с ее стержневым принципом главенствования большинства представляет собой свод процедур, позволяющих устанавливать «правила игры», в которых этот принцип реализуется без попрания прав меньшинства.

В этом смысле демократия может быть установлена и там, где гражданского общества не существует (например, введение американцами демократического конституционного строя в Японии).

Гражданское же общество нигде и никому не дано было «учредить».

Оно вырастает постепенно и спонтанно из корней, которые лишь отчасти можно описать в функционально-институциональных терминах.

Речь должна идти о самоорганизации как творческом процессе, где под творчеством понимается поступательное движение, раздвижение горизонтов.

Неудивительно, что в такой среде форма и содержание институтов гражданского общества могут расходиться весьма далеко.

Соответственно одни и те же внешние воздействия, импульсы воспринимаемые различно ориентированными социальными укладами, могут порождать не просто разные, в0 и противоположные последствия.

Как бы то ни было, впервые за многие десятилетия открылись не только новые методические подходы, но и целые ранее пребывавшие под глухим запретом дисциплинарные поприща: геополитика, психоанализ, религиоведение и богословие и т.д., в разверзнувшихся безднах обнажились глубинные факторы обусловленности российского общественного развития: От ландшафтно-климатических до этнонациональных, культурно-религиозных, военно-исторических и т.д.

При этом изменился объем знаний о том или ином предмете и взгляд на него.

Сменилась сама мировоззренческая парадигма. Когда «реальный социализм» камнем пошел ко дну, на смену ему пришло прямо противоположное умонастроение.

Следствием внезапно открывшегося интеллектуального изобилия стало, по крайней мере на первых порах, состояние своеобразного оцепенения.

Можно сказать, что плюрализм в российском обществе уже реален, свобода выбора расширилась. В России не закрыто движение к гражданскому обществу. Однако если вспомнить зависимость реального содержания форм самоорганизации от цивилизационного контекста, то с категорическими суждениями придется повременить.

Сами авторы исследования жестковато напоминают: «В разных своих аспектах одни и те же структуры... могут отражать как импульсы зарождающегося гражданского общества, так и тормозящие его развитие олигархические, клановые интересы». Сомнения насчет перспектив гражданского общества в России сохраняются, но их вряд ли правомерно толковать в пользу известного тезиса о незыблемом традиционализме российского общества, о «российской цивилизации» и общинно-соборном начале, исключающем выделение общественной жизни России, где формирование структур гражданского общества выступает как актуальнейшая из практических задач.

Речь идет, в частности, о судьбе новых, посткоммунистических, профсоюзов и о том, что в условиях кризиса, по-видимому, лишь опора на уважаемых в своем кругу людей, чье влияние закрепляется и распространяется подобно авторитету главы семьи, способно обеспечить выживание этим организациям.

Потенциал семьи как института, обеспечивающего первичное пространств частной жизни и способного в силу этого стать отправной точкой «роста снизу» гражданского общества в России, все еще велик.

В структуре российской повседневности вопреки общепринятому мнению о падении значения традиционных форм наличествуют зерна, способные дать интересные всходы.

Наконец, в самой структуре российской истории различима традиция приспособления (адаптации) к новым условиям в виде «догоняющей модели» развития.

Суть этой модели как имитационно-творческой сформулировал Г.Федотов: «...Поразительна та легкость, с которой русские скифы усваивали чуждое им просвещение.

Усваивали не только пассивно, но и активно-творчески.

На Петра немедленно ответили Ломоносовым, на Растрелли — Захаровым, Воронихиным; через полтораста лет после петровского переворота — срок небольшой — блестящим развитием русской науки...

Погибни она, как нация, еще в эпоху наполеоновских войн, и мир никогда не узнал бы, что он потерял с Россией».

Если российская этнокультура не содержит принципиальных противопоказаний к формированию гражданского общества в европейском понимании, более того — способна придать этому процессу дополнительные импульсы в силу догоняюще-развивающей модели (явленной миру Россией не меньше, чем за полвека до «японского чуда»), следует подумать и о других сторонах проблемы.

Перспектива «наверстывания» предполагает знание того, что, собственно, предстоит «нагонять»: какие именно показатели, уровни, формы.

Дело в том, что взаимоотношения государства с гражданским обществом в той части мира, где институты гражданского общества и явились впервые на свет, не стоят на месте.

А если так, то до какой степени мы способны предугадать ловушки и западни, которые современный мир расставляет на пути «догоняющего»? Как бы ни продуктивен был поиск (потенциальных) ростков гражданского общества в национальном историческом прошлом, нельзя не видеть, что самым мощным стимулом к его развитию сегодня является имитационный эффект, индуцированный неслыханным развитием коммуникаций.

В эпоху, когда как никогда быстро распространяются не только идеи, но и образы и стили жизни благодаря современным средствам массовой информации, модели поведения, системы целесообразностей, потребленческие стандарты и т.п., с ними (внутри них) на новую почву попадают семена ценностей гражданского общества.

Одновременно эти новые факторы, обстановка постиндустриального, или информационного, общества производят немаловажные изменения в уже сложившихся структурах и отношениях гражданского общества там, где оно существует не первое десятилетие, — в развитых странах Запада.

Одно из наиболее существенных изменений такого рода имеет своим предметом власть.

О том, что власть в XX столетии — как реальность и как отражающая эту реальность теоретическая конструкция — не соответствует более представлениям авторов прошлого, от Гоббса до Вебера, исследователи задумывались еще в предвоенные годы.

Но лишь к 50—60-м гг. в политической науке сложилась обширная область современных интерпретаций власти уже не только как «свойства», атрибута, полномочий индивидуального или группового субъекта, но и — в растущей степени — как все более сложной и многоуровневой.

На новом витке воспроизводится обостренная ситуацией постиндустриальной эры вечная драма невозможной гармонизации частных интересов, представленных гражданским обществом, и коллективной воли социума, рационально выраженной государством.

Из сказанного можно сделать следующие выводы.

Один из них заключается в том, что есть универсальная модель, сложившаяся на Западе, и нам остается лишь ею воспользоваться.

Применить типовой международный опыт к особым условиям России, по многим параметрам весьма далекой от современного Запада, довольно сложно.

Решение такой задачи было бы равнозначно новому «открытию» демократии, ее своеобразных, а возможно, и уникальных форм.

Цивилизационная матрица России не является совершенно гетерогенной по отношению к тем цивилизационным контекстам, в которых исторически зародилось и получило развитие гражданское общество.

Объективные потребности и постепенно формирующиеся субъективные запросы россиян отводят гражданскому обществу те же функции (задачи), которые изначально характеризуют его на Западе: — продуцирование норм и ценностей, которые государство затем скрепляет своей санкцией; — интегрирование общества, в частности, путем придания цивилизованного вида социальным конфликтам и тем самым гашения их; — образования среды (почвы), в которой формируется развитой социальный индивид.

Принципиальным признаком, по которому можно судить о возможностях развития гражданского общества в той или иной стране, является способность ее населения к самоорганизации (при том, разумеется, что ее цели и мотивы носят творческий, созидательный, инновационный характер).

Все это побуждает взглянуть на перспективы российского посткоммунистического общества с менее пессимистической точки зрения, чем та, которая распространена в современной публицистике, особенно если учесть исторически присущий России тип наверстывающего, имитационно-творческого развития, о котором писал Г. Федотов.

На этом пути, однако, особенно велика может оказаться опасность взаимоналожения двух негативных последствий: от чрезмерной продвинутости и от неопределенного отставания (не случайно адресованная Италии фраза Энгельса о стране, страдающей как от развития капитализма, так и от недостаточного его развития, чаще всего применялась именно к России).

В одной из самых глубоких своих работ «Россия и Маркс» М. Гефтер, обнажая интеллектуальную драму Маркса, на примере России открывающего для себя невозможность мирового единообразия в коммунизме, обозначает ее как «схватку разнонаправленных развитии».

Движение в одном вроде бы направлении, но от далеко отстоящих друг от друга стартовых линий порождает ситуацию, когда процессы исторического развития, созревания попадают в контрфазу один относительно другого и рискуют столкновением.

С другой стороны, за минувшие со времен Маркса десятилетия появились такие мощные факторы гомогенизации, глобализации мирового исторического процесса, которые глубоко изменили рисунок описанной закономерности.

Что же предвещает (частичное) совпадение признаков (симптомов) новейших тенденций в развитии гражданского общества на Западе и в России: рост исторического разрыва с перспективой фронтального противопоставления или, напротив, возможность (относительно) ускоренного сближения по уровням, направленности и социальному содержанию? Можно спрятаться за стандартной ссылкой на общественную практику, которая со временем сама укажет, расставит на места и пр., и пр.

Однако за этой общественной практикой стоим мы сами. Такие, как есть. Уже вроде бы не подданные, но не вполне освоившиеся в роли граждан. При тоталитаризме «ниш», не занятых государством, практически не остается. И потому становление гражданского общества во многом будет результатом государственной деятельности, что, естественно, не может не наложить отпечатка на ход и конечный продукт этого процесса.

Основу гражданского общества составляет частная собственность. Если при тоталитаризме она сохранилась, гражданское общество сможет восстановиться относительно легко. Ему просто не надо мешать.

Собственник, «по определению» достаточно независимый и имеющий вполне определенные социальные интересы, использует любое ослабление политического давления власти.

Гораздо сложнее переход от «социалистического» тоталитаризма, характеризующегося единством власти и собственности.

Частная собственность здесь может возникнуть только в результате широкомасштабной приватизации.

Приватизация означает глубокую трансформацию государственной власти, ибо отторгает ее от распоряжения всей собственностью страны.

После приватизации подменять собственника государству уже не удастся.

С ним надо будет считаться, создавать для него разумные и приемлемые «правила игры», переходить от силовых к правовым методам воздействия.

Делать все это власть не умеет и потому легко может потерять контроль над социальными процессами.

Инстинкт самосохранения диктует удержание «командных высот» в экономике.

Но если интересам государства как всевластного аппарата приватизация явно не отвечает, то отдельные его представители не прочь использовать рычаги государственной власти, чтобы обрести собственность, т.е. обеспечить себе переход в слой, господствующий на иных (экономических) основаниях.

В условиях посттоталитаризма государственная власть — главный инструмент «первоначального накопления капитала».

Итак, приватизация идет в системе координат, обеспечивающей, с одной стороны, сохранение государственного контроля над значительным объемом собственности, а с другой — личное обогащение чиновников.

Поэтому процесс этот будет во многом формален, затянут и весьма далек от требований социальной справедливости и экономической целесообразности.

Аналогично идет становление других институтов гражданского общества: свободы слова, печати, собраний, митингов, объединений.

Наличие определенных рамок для реализации указанных свобод необходимо в любом, самом демократическом гражданском обществе.

Без таких рамок эти ценности демократии могут приобрести искаженные формы.

Вот уже несколько лет в России существует свобода слова — в прессе, на радио и телевидении, на митингах, в частных беседах, книгах, лекциях.

И это благо вряд ли нуждается в доказательствах.

В то же время свобода слова нередко приобретает разнузданный характер.

Существуют отрицательные последствия этого процесса: распространение порнографии, низкопробной эстрадной музыки и т.д.

Государство, его органы не могут пока регулировать столь важное средство общественного воздействия.

Во все большей мере начинает сказываться разрушающее воздействие денег на СМИ. «Независимые» СМИ откровенно служат тем, кто их содержит.

Статьи публикуются за плату с той же легкостью, что и реклама.

Тенденции в сторону концентрации капитала в средствах массовой информации усиливаются в результате «дерегулирования» в этой сфере деятельности.

Здесь, как и в экономике, государство может, что называется, упустить момент.

Либерализация экономики и политики создает некоторые возможности для появления подлинно частного (не связанного с государством) бизнеса, подлинно независимых (не пользующихся государственным финансированием) прессы, общественных объединений и т.п.

Если такие структуры возникнут, устоят перед соблазном перебраться под «государственное крыло» и выживут, попятное движение к тоталитаризму станет невозможным.

Они составят зародыш гражданского общества — постоянного оппонента государства.

Практически впервые у россиян появилась подлинная возможность выразить свою волю на выборах, заниматься политической деятельностью и участвовать в политической борьбе.

Однако уродливый характер партий, за редкими исключениями представляющих собой клики, сложившиеся вокруг «лидеров», ведет к апатии и индифферентности.

Есть отрадные сдвиги в сфере распоряжения жилплощадью, дачными и садовыми участками.

Граждан избавили от полной зависимости от местных властей в этих вопросах.

Появилась большая свобода в выборе рода деятельности, в том числе предпринимательской, и государство перестало быть монопольным работодателем.

Но наряду с этим резко пал уровень жизни широких слоев населения, значительно снизилась степень и качество социального обеспечения, бесплатного медицинского обслуживания и образования.

Провозглашенное в Конституции правовое государство свертывает свои социальные функции. Частично это происходит от недостатка средств.

Итак, преимущества, которые новое Российское государство, провозгласившее себя правовым, предоставило всем гражданам, сводятся, в основном, к возможности критики властей и политической борьбы, к расширению недвижимого имущества за счет приватизации квартир и к большей свободе распоряжения недвижимостью.

Свободой предпринимательства пользуются далеко не все, причем нередко в незаконных формах.

Свобода творчества представляет интерес лишь для ничтожного меньшинства.

Что же касается таких необходимых атрибутов правового государства, как создание эффективной системы управления, обеспечение безопасности жизни людей, имущества, нравственное очищение власти и граждан, то во всех этих сферах положение явно ухудшилось.

Мы наблюдаем беспрецедентное (хотя с 1917-м годом это сравнимо) ослабление функций власти, распад государственности, рост преступности, утрату гражданами чувства безопасности, самоуправство, коррупцию.

Суды, вроде бы обретшие независимость, бездействуют.

Если ценой больших затрат времени и усилий вы добиваетесь решения в свою пользу элементарного гражданского дела, это не гарантирует вам реального удовлетворения иска: аппарат исполнения решений парализован.

Формирующееся гражданское общество аморфно. Прежняя социальная структура была искусственно создана государством и представляла собой результат и одновременно гарантию его тоталитарности.

Социальные группы ранжировались по уровню и объему потребления, предоставляемого государством в зависимости от места жительства, места работы (народнохозяйственного значения отрасли), занимаемой должности и некоторых других обстоятельств (пол, возраст, семейное положение, социальное происхождение, национальная принадлежность, партийность и т.п.).

Государство строго следило за незыблемостью сконструированной им структуры (система прописки, государственно-партийная номенклатура, нормы трудового законодательства, «национально-профессиональные» льготы при поступлении в вузы, социально-демографическая «сетка» при формировании Советов и т.п.).

Переход в другой (как более высокий, так и более низкий) социальный слой от самого человека мало зависел.

Социальная мобильность жестко ограничивалась и контролировалась государством.

Это вело к снижению социальной активности, а в конечном счете, большие массы населения не имели возможности, да и не стремились обрести собственный, отличный от других и достаточно престижный социальный статус, одновременно претендуя на стабильность и гарантированность существования.

Социальный статус, материальное положение, будущее детей не зависят от личных усилий, образования, квалификации, а определяются лишь той «территориально-профессиональной ячейкой», в которой им довелось оказаться по рождению или по воле случая.

Люди утрачивают стимул хорошо работать, а вскоре и саму способность это делать.

Усугубляет ситуацию сильная поляризация общества по уровню материального достатка.

Основой стабильности западных демократий является многочисленный средний класс.

Но в ходе реформ разрушается и свойственный тоталитаризму «треугольник»: средний класс вымывается.

Практически все возможности повышения благосостояния и социального статуса связаны с проникновением во властные структуры.

Подавляющее большинство населения, лишенное собственности, навыков и возможности самостоятельного заработка, объективно представляет собой базу экономически сильного государства, сохраняющего мощные перераспределительные рычаги.

Общество постепенно утрачивает качество целостности.

Исчезают системообразующие связи и отношения.

Население, партии и государственные структуры в политическом процессе почти не сопрягаются.

Власть существует как бы сама по себе и сама для себя.

Нынешние социально-правовые государства Запада предварительно прошли либерально-демократическую стадию развития.

Тогда возникли, развились и достаточно прочно укоренились институционные механизмы ограничения государственного вмешательства в общественную жизнь и обеспечения приоритета прав личности, гарантии индивидуальной (в том числе экономической) свободы.

В ходе «социализации» правовых государств этим демократическим ценностям уже не мог быть нанесен существенный урон.

Кроме того, усиление социальных функций государств происходило по мере вызревания для этого необходимых условий, когда производственный потенциал страны позволил с помощью системы государственного перераспределения обеспечить всем гражданам достойное существование без нивелирования различий в уровне материального достатка и престижности социальных статусов.

В посттоталитарный период такую последовательность развития государственности соблюсти невозможно.

Все приходится делать сразу.

Для изживания тоталитаризма необходимо существенное ограничение государственного интервенционизма, «связывание» государства правом и институциализация гарантий индивидуальной свободы и собственности.

Одновременно общий политический контекст современности требует, чтобы государство осуществляло экономическую, социальную, экологическую и т.п. защиту населения.

Причем в обществе, большинство членов которого развращено длительным государственным патернализмом, лишено собственности и навыков экономической активности, пренебрежение государством социальными функциями чревато серьезными политическими потрясениями.

В итоге наблюдается постоянная конфронтация принципов либерально-демократического, правового и социаиьно-го государства.

Реализация права на свободное передвижение ведет к тому, что государству придется сложить с себя обязательства по обеспечению нуждающихся жильем.

Принципы правовой государственности находятся в вопиющем противоречии с продолжающим действовать тоталитарным законодательством, но при его игнорировании растет произвол чиновников.

Освобождение производителя плохо стыкуется е необходимостью административного управления государственной собственностью.

Требования социальной справедливости в условиях экономического спада и крайней ограниченности ресурсов, подлежащих государственному перераспределению, грозят вылиться во всеобщее равенство в нищете.

Однако, несмотря на все перечисленные проблемы, связанные с переходом от посттоталитарного строя, существует ряд положительных моментов, свидетельствующих о постепенном становлении гражданского общества в России.

Во-первых, общественные организации как один из атрибутов гражданского общества во времена Советского Союза хотя и находились под жесточайшим контролем государства, но это не значит, что их не было совсем.

В эти же времена была и другая форма существования гражданского общества в форме неофициальной и запрещенной культуры.

Например, различные элементы диссидентского движения.

Это тоже элементы социальной организации гражданского общества.

В конце 80-х гг. начинают реализовываться все возможности, прежде всего, экономическая активность.

Одним из столпов гражданского общества является независимый экономический производитель.

Эта возможность появилась с появлением кооперации в России во времена перестройки, в результате чего сразу же появились институты самоорганизации общества, которые объединяли кооператоров, отстаивали их интересы.

Как только еще больше раскрепостилась экономическая деятельность, начала появляться частная собственность, начали появляться нормальные предприниматели, стал появляться институт самоорганизации, разного рода ассоциации, «Круглый стол бизнеса России» и прочие.

Второе направление роста гражданского общества после 1980 г. — это сфера политики.

Одной из баз этого роста было диссидентское движение, другой — КПСС и ее внутренний идеологический раскол.

Многие партии, существующие и поныне, были основаны «внутрипартийными диссидентами».

И третье направление — это национальные движения и фронты, которые тоже начали появляться в конце 80-х — начале 90-х годов.

Они составили основу до сих пор действующих и сильных партий в республиках на постсоветском пространстве и в меньшей степени на территории России.

Следующее направление активности — сфера политики, сфера отстаивания конкретных социальных интересов.

Третье направление — это неполитические общественные движения.

Они в разных формах существовали до перестройки, часть этих форм была подконтрольна, часть полуконтролируема, часть в форме андеграунда, особенно в сфере культуры, частично в сфере науки.

Например, до 1980 г. в Москве, Питере и других городах, в культурных и научных средах существовали кружки интеллигенции, которые обсуждали не только научные проблемы, но и проблемы развития страны, проблемы политического характера, глобальные макроэкономические проблемы, и эти кружки стали кузницей для многих известных нынешних политиков и управленцев нашей страны.

От этих многочисленных кружков отпочковались многие неполитические общественные организации.

Сейчас, если говорить о нынешнем состоянии, существенная часть таких активных общественных организаций появилась несколько позже.

Стимулами для формирования новых институтов гражданского общества послужили те политические события и потрясения, которые происходили в России.

В последние годы чеченская война стимулировала рост и влияние движений, связанных с деятельностью Вооруженных Сил, например, солдатских матерей.

Это тот интересный случай, когда рост влияния общественных организаций стимулируется реакцией общества на власти, когда общество рассматривает действия власти как неадекватные и считает необходимым контролировать, подправлять эти действия.

К крупным политическим событиям в нашей стране можно отнести выборы, и общество уже привыкло рассматривать их как важнейшие для него политические события, как атрибут развития демократии, как момент, когда можно влиять на власть, и на ее состав, и на курс, который проводится властью.

С первых выборов 1989-1990 гг. стали возникать частично неполитические, полностью внепартийные организации, которые следили за проведением выборов. Это были клубы избирателей.

На ранних стадиях в 1995 г., еще до парламентских выборов 1995 г. начали возникать неполитические организации, которые объявляли своей целью исключительно контроль за выборами, без выдвижения своих кандидатов. Это тоже из элементов гражданского общества.

Если говорить о разных идеологических трактовках жизни общества как неких заменителях научных теорий, то естественно считать, что существуют и разные научные теории.

Разные идеологии имеют такое же право на существование, как научные теории.

Наша страна переживала такие трагедии, когда одна идея побеждала и запрещала все остальные идеи, и 70-летний период советский власти характеризуется и этим свойством идеологической монополии.

В постперестроечный период современного российского общества происходили побочные процессы, когда общество стало делиться на сторонников монопольных идей.

Каждая по отдельности такая идея была как минимум имеющей право на существование, а как максимум — благородной и важнейшей идеей человеческой цивилизации.

Одна из современных благороднейших идей — идея прав человека.

Противостояние в чеченской войне — это классический пример противостояния власти и гражданского общества, когда власти, затеявшие войну, противостоят и средствам массовой информации, и большинству политических, общественных и правозащитных организаций.

Это было пиком рефлексии гражданского общества, понимания себя как института, противостоящего государству, с одной стороны, а с другой — это был пик противостояния двух идей.

С одной стороны — идея прав человека, а с другой — идея государства.

Идея прав человека и идея сильного эффективного государства неотделимы: есть понятие прав человека, а есть понятие защиты прав человека.

Властные институты, государство как институт, которому доверили право на легитимное насилие, были созданы, чтобы эти права защищать.

Первое право, которое должно защищать государство, — право на частную собственность.

А дальше это естественным образом переходит на неприкосновенность личности и т.д.

В конечном счете, государство должно было взять на себя функцию защиты прав человека.

Такое понимание закреплено в большом числе международных документов, которые обязывают государство это делать.

Стала возможным форма защиты прав человека, когда появились эффективные и сильные демократические государства.

Вне государства подобная защита невозможна. Это не значит, что защита сводится к государству.

Например, право человека на жизнь. Защита прав не сводится к государству, но вне государства эта защита невозможна, потому что вне государства она приводит к анархии и самосуду. «Идея прав человека не может противоречить идее государства, а идея государства не может противостоять идее прав человека. В этом противостоянии видны пороки, связанные с победой одной идеи над другой.

Когда идея государства побеждает идею прав человека, получается диктатура, тоталитаризм и сначала гибнут права человека, а потом, как ни странно, гибнет государство, потому что государство не может существовать в такой форме, не может существовать без общества.

Наша история — это простейшая иллюстрация такого сорта победы.

Но и обратная победа — это такой же тупик, такое же разрушение общества.

Общество побеждает государство. Государство разрушается. Вслед за этим разрушается общество.

В любой сложной системе есть одна основополагающая функция — выживание, приспособление, развитие.

Это универсальная функция, и она существует всегда.

В биологическом организме, в любой системе, в государстве, обществе и т.д.

Как ни парадоксально, в этом смысле функции и государства, и гражданского общества совпадают. Но ничего страшного в этом нет.

Суть состоит в том, что для системы стоит задача выжить, когда эта система доходит до определенного уровня.

Конституционные основы формирования гражданского общества в России

Формирование гражданского общества в России имеет ряд специфических особенностей, которые оказывают существенное влияние на весь этот процесс.

Во-первых, в социальной психологии граждан России сформировалась привычка подчинения сильной авторитарной государственной власти, которая всегда брала на себя все решения важнейших вопросов общественной жизни.

Во-вторых, в российском сознании традиционно сильны коллективистские начала, привычки к совместной жизнедеятельности.

И, наконец, основная часть населения России никогда не была реальным собственником, была отчуждена от земли и средств производства.

В связи с этим проблемы формирования гражданского общества в России связаны с решением следующих задач.

1. Созданием экономической основы гражданского общества, которая базировалась бы на эффективном товарном производстве и рыночной экономике, исключающей экономическое принуждение.

По своему характеру эта экономика будет многоукладной, сочетающей возможности частных, кооперативных, коллективных и государственных товаропроизводителей — собственников.

2. Достижением экономической свободы и самостоятельности граждан.

Это возможно в том случае, если сами граждане станут хозяевами произведенного ими общественного продукта.

3. Изменением социально-экономической системы общества и формированием «среднего класса», который бы состоял из квалифицированных, инициативных и предприимчивых работников с достаточно высоким уровнем доходов.

4. Радикальным демократическим преобразованием политической системы, которое связано с повышением роли партий и общественных движений, средств массовой информации в жизни государства, развитием политического многообразия.

Это позволит оказать стабилизирующее воздействие на общество, будет способствовать широкому привлечению граждан к участию в политической жизни и общественном управлении.

5. Повышением роли граждан в социально-политической жизни общества и деятельности различных общественных формирований, развитием общего уровня гражданской культуры.

Конституция России, принятая в 1993 г., создает благоприятные условия для формирования полноценного гражданского общества.

Однако сам процесс с неизбежностью потребует длительного переходного периода, постоянного внимания к нему и помощи со стороны государства.

Рассматривая конституционные основы гражданского общества в Российской Федерации, прежде всего следует обратить внимание на нормы, регулирующие основы экономической системы.

Так, в п. 2 ст. 8 Конституции устанавливаются частная, государственная, муниципальная и иные формы собственности, и государство обеспечивает равную их защиту.

Пункт 2 ст. 9 допускает нахождение земли, природных ресурсов в различной собственности и указывает (ст. 36) на право граждан и их объединений иметь в собственности землю.

Провозглашается свобода пользования и распоряжения землей и другими природными ресурсами, если это не наносит ущерб окружающей среде и не нарушает прав и законных интересов иных лиц.

В целях создания основ социальной рыночной экономики Конституция (ч. 1 ст. 8) гарантирует един- 136/Конституционное право Российской Федераций ство экономического пространства, свободное перемещение варов, услуг и финансов, поддержку конкуренции и свободы экономической деятельности.

"Специальный Закон РФ «О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках» от 2 марта 1991 г. регулирует вопросы ограничения деятельности монополистов и создает условия для борьбы с недобросовестной конкуренцией.

Социальные основы гражданского общества также отражены в содержании действующей российской Конституции.

Прежде всего следует выделить ст. 7 Конституции где в 1 говорится о России как о социальном государстве, политика которого направлена на создание условий для достойной жизни человека и его свободного развития.

Введение термина «социальное государство» в текст Конституции подчеркивает обязанность государства проводить определенную социальную политику и нести ответственность за достойную жизнь людей и свободное развитие каждого человека.

Закрепляя демократический характер государства, ст. 3 Конституции признает единственным источником власти и носителем суверенитета ее многонациональный народ, который осуществляет свою власть как непосредственно (через референдумы и свободные выборы), так и через органы государственной власти и местного самоуправления общественные организации.

Впервые в России на конституционном уровне закрепляется принцип разделения государственной власти на три ветви (законодательную, исполнительную и судебную), органы которых являются самостоятельными.

Важное значение для развития политических отношений имеют закрепленные в ст. 13 Конституции РФ демократические принципы функционирования политической системы.

Провозглашение в ней идеологического многообразия, отказ от одной идеологии обогащает политическую жизнь страны, дает возможность гражданину самостоятельно выбирать и следовать выбранной им системе взглядов и представлений.

Запрещается существование в обществе государственной или иной обязательной идеологии.

В этой же ст. 13 содержится и другой важный для политической жизни страны принцип — принцип политического многообразия.

На его основе возникает возможность участвовать в политической жизни страны у всех социально-политических и иных объединений.

Это способствует более полной реализации народовластия в стране, вовлечению в политическую деятельность новых групп населения, формированию легальной политической оппозиции, многопартийной системы.

Для того, чтобы реализация принципа политического плюрализма не принесла ущерба обществу, в ч. 5 ст. 13 (Конституции РФ вводятся ограничения в отношении тех общественных объединений, цели и действия которых направлены на насильственное изменение основ конституционного строя, нарушение целостности Российской Федерации, подрыв безопасности государства, создание вооруженных формирований, разжигание социальной, расовой, национальной и религиозной розни.

Политический плюрализм, предоставляя свободу политических действий в рамках закона, позволяет беспартийным гражданам России участвовать в политическом процессе, лично или с помощью независимых объединений и движений.