Конституционное (государственное право) зарубежных стран (Страшун Б.А., 2000)

Конституционно-правовые основы общественного строя

Понятие общественного строя

Определение и структура общественного строя

Общественный строй (или устройство) – это исторически сложившаяся и развивающаяся конкретная система общественных отношений, другими словами – организация общества, обусловленная определенным уровнем производства, распределения и обмена продуктов, характерными особенностями общественного сознания и традициями взаимодействия людей в разных сферах жизни и охраняемая государством и правом. Что касается указанных факторов, обусловливающих общественный строй, то следует иметь в виду, что между ними и конкретными формами организации общества в той или иной стране зависимость нелинейная. Изменения, например, в производственной сфере отнюдь не всегда немедленно влекут соответствующие изменения в той или иной подсистеме общественного строя. Обычно проходит какое-то время, изменения накапливаются, становятся устойчивыми, и лишь тогда можно обнаружить, что та или иная подсистема общественного строя стала в чем-то иной. Еще медленнее изменяются общественные традиции, которые подчас препятствуют своевременному изменению общественного строя, порождая противоречия и даже кризисы в общественной жизни. В таких случаях изменение общественного строя происходит лишь после преодоления кризиса.

Общественный строй постоянно находится под воздействием государства, которое создается обществом для защиты своих общих интересов, в частности для охраны общественного строя. Но государство приобретает самостоятельность и зачастую становится над обществом, подчиняя интересы общества интересам аппарата государственной власти, располагающего мощными средствами принуждения. Государство оказывает воздействие на общественный строй своей политикой, то есть организованной и целенаправленной деятельностью государственных органов, учреждений и должностных лиц. Эта деятельность исходит из определенным образом понятых общественных потребностей. Таким образом, форма общественного строя во многом определяется государством, следовательно, субъективным фактором. Подчас государство используется для волюнтаристского преобразования общественного строя, когда воздействие оказывается не только на его форму, но и на существо. Коммунистические эксперименты в ряде стран, в том числе, к сожалению, и в нашей, явственно продемонстрировали, насколько это опасно для соответствующего народа и даже для всего человечества. Во всяком случае влиянием субъективного фактора объясняется то обстоятельство, что при более или менее сходных условиях жизни общества в разных странах мы тем не менее часто наблюдаем заметные различия в общественном строе этих стран.

Мы уже ссылались выше (п. 1 § 1 гл. III) на мысль немецкого профессора К. Хессе, который отмечает, что ныне не существует предпосылок для дуализма, противопоставления государства и общества, что было характерно для либеральной политической мысли до окончания Первой мировой войны. «"Общественная» жизнь", – пишет он, – невозможна более без организующего, планирующего, ответственного формирования государством. Напротив, демократическое "государство" конституируется только в "общественном" взаимодействии. Также и общественная жизнь находится в более или менее тесных взаимосвязях с государственной жизнью в процессе создания политического единства».

Структура общественного строя складывается из четырех основных подсистем, которые сами представляют собой системы общественных отношений в соответствующих сферах жизни общества. Такими подсистемами являются:

а) экономические отношения,
б) социальные отношения (в узком смысле слова),
в) духовно-культурные отношения,
г) политические отношения.

Эта классификация, как и любая другая, разумеется, условна. Далеко не всегда возможно провести четкую грань, например, между отношениями экономическими и социальными, а уж политический момент при государственной организации общества присутствует практически в большинстве общественных отношений или, во всяком случае, во многих из отношений, отнесенных к другим группам. Но как грубый рабочий инструмент данная классификация может быть использована для характеристики специфики тех или иных отношений в обществе.

Каждая подсистема тесно взаимодействует с остальными подсистемами общественного строя, причем это именно взаимодействие, а не одностороннее воздействие одной подсистемы (например, экономической) на другие. Взаимодействие подсистем в значительной своей части входит в предмет правового регулирования, а основные его принципы регулируются конституционным правом.

Общественный строй и конституционное право

Государство воздействует на общественный строй прежде всего посредством правового регулирования общественных отношений – установления или санкционирования правовых норм и обеспечения их реализации. В современном демократически организованном обществе правовое регулирование опирается на конституцию и на иные источники права, имеющие конституционное значение. При отсутствии демократии или недостаточном ее развитии воздействие государства на общественный строй исключительно или преимущественно силовое. При этом внешне оно может выглядеть как правовое: издаются конституции, законы и другие нормативные акты, однако содержание их нередко антиправовое, отражающее интерес лишь узкой правящей группы. Этот интерес может быть замаскирован, однако реализация его неизбежно вредит интересам общества и потому обязательно требует насильственных средств.

Отмеченная выше в п. 9 § 1 гл. I тенденция к социализации конституционного права находит свое выражение прежде всего в том, что многие конституции стали регулировать основы общественного строя более или менее целостным образом, то есть включать нормы, обращенные ко всем четырем вышеуказанным подсистемам общественного строя. Эти нормы в большинстве случаев не столько санкционируют или устанавливают определенные правила поведения субъектов конституционного права в их взаимных отношениях (не требующих зачастую государственного вмешательства), сколько провозглашают принципы государственной политики в соответствующих сферах жизни общества, обязывают государство в лице его органов, учреждений, должностных лиц действовать в этих сферах определенным образом.

Социалистические конституции, начиная со сталинской Конституции СССР 1936 года, в своих первых главах или разделах регулируют именно основы общественного строя (устройства). Это, с точки зрения их составителей, самое главное и основное в конституции, из чего вытекает все остальное, включая права и свободы граждан.

Так, в Социалистической конституции Корейской Народно-Демократической Республики 1972 года три первые главы именуются соответственно «Политика», «Экономика», «Культура». В Конституции Китайской Народной Республики 1982 года в гл. I «Общие положения» сосредоточены нормы, регулирующие основы общественного строя (наряду с некоторыми другими нормами). Конституция Республики Куба 1976 года в редакции 1992 года открывается гл. I «Политические, социальные и экономические основы государства».

В большинстве же конституций нормы, регулирующие основы общественного строя, рассредоточены по разным главам и разделам и в значительной своей части находятся в главах и разделах, регулирующих права и свободы человека и гражданина, где они устанавливают обязанности государства (вообще учреждений публичной власти) проводить политику, обеспечивающую реализацию соответствующих прав и свобод.

Например, Конституция Итальянской Республики 1947 года содержит нормы, регулирующие общественный строй, как во вводной части «Основные принципы», так и в части I «Права и обязанности граждан», главы которой именуются соответственно: «Гражданские отношения», «Этико-социальные отношения», «Экономические отношения» и «Политические отношения». В этих главах наряду с правами, свободами и обязанностями человека и гражданина записаны и соответствующие принципы государственной политики. Так, ст. 35 гласит:

«Республика охраняет труд во всех его формах и проявлениях.

Она заботится о подготовке и профессиональном росте трудящихся.

Она содействует международным договорам и организациям, имеющим целью утвердить и урегулировать трудовые права.

Она признает свободу эмиграции при условии выполнения обязанностей, установленных законом в общих интересах, и охраняет труд итальянцев за границей».

Сходным в принципе образом регулируются основы общественного строя Испанской конституцией 1978 года, однако в ее части I «Об основных правах и обязанностях» помещена глава третья «О руководящих принципах социальной и экономической политики», где формулируется целый ряд обязанностей публичных властей и государств по отношению к человеку и обществу.

Однако согласно ч. 3 ст. 53 Конституции суды могут непосредственно применять не положения этой главы, а развивающие их законы. Кроме того, в Конституцию включена часть VII «Экономика и финансы», где также установлен ряд обязанностей публичных властей и государства в социально-экономической сфере.

Так же и в Конституции Индии 1949 года за частью III об основных правах следует часть IV, формулирующая руководящие принципы государственной политики. В соответствии со ст. 37 положения этой части не будут применяться судом, но содержащиеся в них принципы являются тем не менее основополагающими для управления страной и государство обязано применять их при издании законов.

Особенность Конституции Федеративной Республики Бразилии 1988 года заключается в том, что наряду с регулированием отдельных сторон общественного строя и воздействия на него государственной политики в частях I и II, посвященных соответственно основным принципам и основным правам и гарантиям, она содержит часть VII «Экономический и финансовый строй» и часть VIII «Социальный строй», где довольно подробно урегулированы общественные отношения во всех четырех сферах, образующих в своей совокупности общественный строй. Так, в упомянутой части VIII регулируются такие группы общественных отношений, как социальная защищенность, образование, культура и спорт, наука и техника, социальная коммуникация, экология, брак и семья, статус индейцев.

Но сколь бы подробным ни было конституционно-правовое регулирование отношений, составляющих общественный строй, оно не может и не должно быть исчерпывающим. Поэтому конституционно-правовым институтом является не общественный строй в целом, а лишь основы общественного строя, то есть предмет соответствующих конституционно-правовых норм составляют лишь основополагающие экономические, социальные, духовно-культурные и политические общественные отношения. При этом политические общественные отношения регулируются обычно более широко, чем остальные.

Рассмотрим теперь составляющие подсистемы этого института. В предыдущей главе мы уже касались целого ряда институтов, входящих в эти подсистемы, и торопливому читателю может показаться, что мы повторяемся. Например, о собственности говорилось там и будет идти речь в настоящей главе. Однако в предыдущей главе речь шла о праве человека быть собственником, а здесь мы говорим о собственности как институте гражданского общества, как компоненте его экономической системы, что представляет собой иной конституционно-правовой институт, нежели субъективное право собственности. Тот факт, что нормы конституций, регулирующие основы общественного строя, включая принципы государственной политики в соответствующих сферах жизни общества, зачастую в судебном порядке не защищаются, означает их принципиальное отличие от нередко сходных по содержанию норм, провозглашающих права и свободы.

Экономические отношения

Экономическая система

Система экономических общественных отношений, которую можно называть экономической системой, как это было сделано в советских конституциях и в ряде других, – это отношения собственности, производства, обмена, распределения и потребления материальных и духовных благ. Правда, следует оговориться, что общественные отношения, связанные с распределением и потреблением благ, преимущественно принадлежат к другой подсистеме общественного строя – социальной, однако небольшой частью входят и в экономическую.

Примечательна в этой связи ст. 170 бразильской Конституции, в которой содержится перечень принципов экономического строя, основанного на оценке труда человека и свободной инициативе. Конституция считает соблюдение этих принципов необходимым для обеспечения всем достойного существования согласно требованиям социальной справедливости. Принципы эти следующие: национальный суверенитет, частная собственность, социальная функция собственности, свободная конкуренция, защита потребителя, защита окружающей среды, сокращение регионального и социального неравенства, стремление к полной занятости, благоприятствование малым предприятиям, учрежденным по бразильским законам, находящимся в стране, включая их органы управления.

Обратимся к конституционно-правовым институтам, относящимся к экономической системе.

Собственность

Объем и характер конституционно-правового регулирования отношений собственности за два столетия истории конституционного строя претерпели ряд изменений.

Следует прежде всего отметить, что в обыденной речи, а подчас и в законодательстве, в том числе конституционном, термин «собственность» понимается по крайней мере в двух смыслах. Более общий, философский и точный смысл данного термина – это форма присвоения благ, отношения между людьми по его поводу. Право собственности в этом смысле, как установили еще древнеримские юристы, – это право владеть, пользоваться и распоряжаться конкретным имуществом. «Природные богатства находятся в государственной собственности», – гласит часть первая ст. 73 Конституции Союзной Республики Югославии 1992 года. Следовательно, государство по этой Конституции является собственником всех природных богатств и вправе, в частности, получать от них доход даже в том случае, если право их разработки уступит другим лицам. Но с другой стороны, свобода распоряжения природными богатствами такой конституционной нормой ограничена: государство не может уступить право собственности на них.

Другое значение термина «собственность» – имущество. Например, часть первая ст. 18 Конституции Республики Болгарии 1991 года устанавливает: «Подземные богатства, прибрежная полоса пляжей, республиканские дороги, а также воды, леса и парки национального значения, природные и археологические резерваты, определенные законом, являются исключительной государственной собственностью», то есть имуществом, собственником которого может быть исключительно государство. Мы, однако, постараемся в дальнейшем избегать употребления термина «собственность» в этом втором значении, чтобы не допускать смешения понятий.

Говоря о понятиях, следует еще упомянуть о таком, как «достояние», которое также порой встречается в конституциях. Иногда оно служит синонимом понятиям «собственность», «имущество», однако чаще не имеет гражданско-правового содержания и означает, что данное имущество в силу своей особой ценности состоит под юрисдикцией государства или самоуправленческой публичной власти независимо от того, в чьей собственности находится. Для собственника могут быть поэтому установлены определенные ограничения. Например, ч. 5 ст. 5 Конституции Республики Монголии 1992 года предусматривает, что «скот является национальным достоянием и находится под защитой государства».

По своему характеру собственность делится на два вида: публичную и частную. Публичная собственность отличается своей неделимостью и обычно изъята из гражданского оборота. Напротив, частная собственность делима и находится в обороте.

Субъектом права публичной собственности может быть государство, субъект федерации (штат, провинция и т.п.), самоуправляющаяся местная территориальная общность (регион, город, община и т.п.), а в ряде случаев – общественное формирование (политическая партия, церковь и др.). Например, поселяясь в городе, лицо автоматически включается в число собственников городского имущества, а, покидая город, чтобы поселиться в другом месте, столь же автоматически утрачивает это качество без права забрать свою долю. Публичная собственность всегда коллективна. Коллективность же предполагает равный для всех собственников объем прав на имущество. Иногда, впрочем, законодательство признает носителями права публичной собственности не коллективы людей, а органы этих коллективов (муниципальные советы и т. п.). Эти органы независимо от того, считаются они собственниками или нет, как правило, осуществляют текущее распоряжение имуществом, находящимся в публичной собственности соответствующих коллективов.

Субъектом права частной собственности может выступать любое физическое или юридическое лицо, то есть частная собственность может носить индивидуальный, семейный, групповой, коллективный характер. В случае групповой собственности объем прав отдельных собственников на общее имущество может быть равным и неравным, может зависеть, в частности, от размера доли, выступающей в форме пая, акций и др. Следует особо отметить, что государство, город и иные так называемые корпорации публичного права могут быть субъектами и частной собственности, владея, например, пакетом акций какой-либо частной фирмы.

Таким образом, следует подчеркнуть, что публичный или частный характер собственности определяется прежде всего режимом имущества, а не тем, кто является собственником, – корпорация публичного права или частное лицо. Подчеркнуть следует и то, что городская (муниципальная) и общинная (коммунальная), равно как и региональная (областная, уездная и т.п.), собственность, будучи публичной или частной, не является государственной. Это собственность соответствующих территориальных коллективов и их объединений (иногда, как отмечалось, их органов самоуправления), и управляют ею не местные государственные органы, а органы местного самоуправления. Так обстоит дело, по крайней мере, в демократических государствах.

Перевод имущества из публичной собственности в частную именуется приватизацией, а из частной в публичную – национализацией, если собственником становится государство, или социализацией в остальных случаях.

Первоначально в конституциях собственность обычно гарантировалась общим образом, без конкретизации ее видов и субъектов права на нее. Разумеется, в первую очередь эта гарантия распространялась на собственность частную, ибо доля имущества, находившегося в публичной собственности, была невелика. Примером здесь может служить ст. 17 французской Декларации прав человека и гражданина 1789 года, которая гласит: «Так как собственность есть право неприкосновенное и священное, никто не может быть лишен ее иначе, как в случае установленной законом явной общественной необходимости и при условии справедливого и предварительного возмещения». Из приведенной краткой формулы вытекает целый ряд юридических последствий, а именно:

а) право собственности в принципе неотъемлемо;
б) лишение этого права возможно только как исключение;
в) порядок лишения должен быть установлен только законом;
г) такой закон должен определить случаи общественной необходимости, при которых возможно лишить субъекта права собственности;
д) эта необходимость должна быть очевидной (данное требование относится не только к правоприменителю, но и к законодателю);
е) лишение права собственности возможно только с возмещением;
ж) возмещение должно быть справедливым (критерии справедливости должны определяться законом; таким критерием может быть, например, рыночная цена отчуждаемого имущества, а может учитываться при этом и упущенная выгода от его использования и т.д.);
з) возмещение должно быть предварительным, то есть выплачиваться до отчуждения имущества.

Мы видим таким образом, что из конституционного провозглашения права собственности в приведенной формуле следует блок юридических гарантий, составляющих предмет гражданско-правового и административно-правового законодательства. Конечно, на практике бывало и бывает всякое, но юридическая модель конституционной гарантии именно такова. Следует отметить, что здесь гарантируется не только частная собственность, но и негосударственная публичная собственность, например коммунальная.

Существенное усиление в первой половине XX века социально-экономической роли государства, а также влияние социалистических идей, распространению которых способствовали разрушительные экономические кризисы, наложили известный отпечаток на конституционное регулирование отношений собственности. Если мы обратимся к опыту той же Франции, то в действующей ныне преамбуле Конституции 1946 года увидим следующий принцип: «Всякое имущество, любое предприятие, эксплуатация которого имеет или приобретает характер национальной публичной службы или фактической монополии, должно стать собственностью всех». Здесь уже речь идет об обязательной национализации, причем о возмещении не говорится; впрочем, эта норма должна толковаться в совокупности с цитированной ст. 17 Декларации прав человека и гражданина, но, будучи издана позже, имеет преимущество. В дополнение к этому часть третья ст. 34 Конституции Французской Республики 1958 года предусматривает, что национализация предприятий и перевод их имущества из публичного сектора в частный регулируются законом.

Здесь находят свое проявление идеи социальной функции собственности, которыми были пронизаны многие конституции, изданные после Первой мировой войны, и которые развиты в большинстве современных конституций.

«Собственность обязывает,– гласит ч. 2 ст. 14 Основного закона для Федеративной Республики Германии 1949 года.– Ее использование должно одновременно служить общему благу». Согласно же ч. 3 этой статьи лишение собственности допускается только для общего блага; оно должно осуществляться только законом или на основе закона; возмещение должно определяться при справедливом соотнесении интересов общих с интересами затрагиваемых лиц, которые вправе оспаривать размер возмещения в общих судах. В дополнение к этому ст. 15 предусмотрела, что земля и недра, естественные богатства и средства производства могут в целях обобществления переводиться в общественную собственность или в другие формы общественного хозяйства законом, регулирующим вид и размер возмещения.

Социалистические конституции исходят из того, что в принципе средства производства не должны находиться в частной собственности, за исключением мелкого производства, мелкой торговли и т.п. Доведенный до крайности социализм можно видеть на примере Конституции КНДР.

Согласно ст. 18 этой Конституции средства производства принадлежат государству и кооперативным организациям. В соответствии со ст. 19 государственная собственность является всенародным достоянием, и объекты права собственности государства не ограничиваются. Все природные богатства страны, важнейшие заводы и предприятия, порты, банки, транспорт и средства связи принадлежат только государству. Государственная собственность играет ведущую роль в развитии экономики.

Кооперативная собственность трактуется в ст. 20 Конституции КНДР как коллективное достояние трудящихся, объединенных в кооперативные хозяйства. Кооперативные организации могут иметь в своей собственности землю, рабочий скот, сельскохозяйственный инвентарь, рыболовные суда, постройки, а также средние и мелкие заводы и предприятия. Государство охраняет кооперативную собственность законом. Казалось бы, здесь речь идет о коллективной форме частной собственности, однако на практике в КНДР, как было и у нас, кооперативная собственность огосударствлена и фактически превращена в публичную. Об этом свидетельствует и содержание ст. 21 Конституции КНДР, устанавливающей, что «государство укрепляет и развивает социалистическую систему кооперативного хозяйства и постепенно превращает кооперативную собственность во всенародную согласно свободной воле всех членов, объединенных в кооперативные организации». Каким образом вырабатывается «свободная воля» в условиях тоталитарного режима, хорошо известно. Нетрудно представить себе средства, с помощью которых коллектив тружеников приходит к выводу: все, что они заработали для себя, должно принадлежать всем.

Некоторые социалистические конституции наряду с государственной и «кооперативной» (теперь понятно, почему и здесь кавычки) собственностью выделяют еще собственность общественных организаций. Так, в ст. 22 Конституции Кубы сказано: «Государство признает собственность политических и массовых общественных организаций на имущество, предназначенное для достижения их целей». Встает, правда, вопрос: а гарантируется ли собственность неполитических и немассовых общественных организаций? В Конституции ответа на этот вопрос нет, а на практике создание таких организаций в условиях тоталитарного режима обычно невозможно.

Реально же конструкция социалистической собственности означает сосредоточение подавляющей части национального богатства страны в руках партийно-государственной бюрократии, которая бесконтрольно распоряжается этим имуществом независимо от воли конкретных собственников. Правда, часть первая ст. 23 новой редакции Конституции Кубы предусмотрела, что государство признает также собственность смешанных предприятий, хозяйственных обществ и ассоциаций, созданных в соответствии с законом. Кусочек капитализма уже пришлось допустить.

Как уже отмечалось, эпоха информатизации, в которую вступило общество наиболее развитых стран, влечет возврат к либеральной модели экономических отношений вообще и отношений собственности в частности. Положения послевоенных конституций, предусматривающие относительно широкие возможности национализации собственности, перестают применяться. Наоборот, происходит приватизация многих объектов публичной собственности с целью их более эффективной эксплуатации. Можно предположить, что будущее конституционное регулирование отразит эту тенденцию, хотя и существующее в демократических странах ей не препятствует.

Что же касается бывших социалистических стран, то их конституционное регулирование отношений собственности, создавая возможности для широкой приватизации, подчас еще несет на себе отпечаток социалистических представлений о проблеме.

Характерный пример этого дает разд. III «Экономическое устройство» Конституции Югославии. Согласно частям второй и третьей ее ст. 69 собственность гарантируется и никто не может быть лишен права собственности или ограничен в нем, кроме случаев, когда этого требует установленный в законе общий интерес, притом за возмещение, которое не может быть ниже рыночной цены. Далее, однако, следуют положения, ограничивающие изложенный общий принцип.

Так, согласно ст. 70 иностранное лицо приобретает право собственности и право хозяйственной деятельности лишь при условии взаимности в соответствии с союзным законом. Иностранное лицо и лицо без гражданства не могут приобрести право собственности на недвижимое культурное благо. Лицо без гражданства не может приобрести право собственности на землю, а иностранное лицо может приобрести такое право лишь при условиях взаимности в соответствии с законом. В ст. 72 предусматривается, что право собственности на недвижимость осуществляется в зависимости от ее природы и назначения в соответствии с союзным законом. Наконец, ст. 73 в наибольшей степени напоминает о социалистическом прошлом, предписывая, что природные богатства находятся в государственной собственности, что сельскохозяйственные земли могут быть и в частной, и в других формах собственности, а в установленных законом пределах то же относится к лесам и землям под лесами. В соответствии с законом в частной и в других формах собственности могут находиться отдельные блага общего пользования и земли под городской застройкой. В государственной собственности находятся недвижимость и другие средства, используемые союзными и республиканскими органами и организациями, единицами местного самоуправления и организациями, осуществляющими публичную службу.

Мы видим, таким образом, что здесь сохраняется само понятие форм собственности, характерное для социалистического конституционного законодательства и доктрины, причем научное понимание соотношения этих форм, их классификации здесь, как и в ряде других постсоциалистических конституций, отсутствует.

Что касается развивающихся стран, то во многих из них государственный сектор экономики рассматривался в течение длительного времени как важнейшая опора развития. Здесь подчас сказываются социалистическое влияние и социалистический же подход к классификации форм собственности. Так, ст. 44 Конституции Исламской Республики Иран 1979 года предусматривает государственную гарантию для правительственной, кооперативной и частной собственности.

Согласно ст. 27 Политической конституции Мексиканских Соединенных Штатов 1917 года (с последующими изменениями) собственность на земли и воды изначально принадлежит нации, которая вправе передавать ее частным лицам, создавая частную собственность. При этом собственность нации на естественные богатства и воды неотчуждаема и безусловна; они могут сдаваться лишь в концессию. Производство и распределение электрической и ядерной энергии осуществляются исключительно нацией. Ее собственность распространяется также на недвижимость, используемую религиозными общинами.

Близко к этому регулирование, содержащееся в ст. 5 и 6 Конституции Монголии. Примечательно здесь то, что ч. 4 ст. 5 разрешает государству возлагать обязательства на собственников земли, заменять или изымать землю с соответствующим (?) возмещением, а в случае использования собственником земли во вред здоровью людей, природе, интересам государственной безопасности – конфисковывать ее.

Труд

Прежде всего следует определить само понятие труда, которое отнюдь не синоним работы или общественно-полезной деятельности. Особенность труда заключается в том, что он представляет собой средство для жизни, источник существования. Например, два художника творят картины. Это их работа, их общественно-полезная деятельность, их занятие, их профессия. Но для одного из них это единственный или основной источник средств к существованию, тогда как другой экономически независим (имеет ренту, высокую пенсию, крупные акции и т. п.). Для первого писание картин – труд (хотя и не только, поскольку творческий), для второго же – только средство самовыражения, развития и проявления своей личности.

Современное состояние даже самого передового общества таково, что без труда оно не может обойтись. Причем без труда не только творческого, обогащающего личность, как в нашем примере, но и не требующего высокой квалификации, монотонного, не дающего эмоционального удовлетворения. Экономическая система призвана обеспечить удовлетворение потребностей общества во всяком нужном для него труде, в том числе и неинтересном для трудящегося. Чтобы человек согласился на такой труд, необходима совокупность условий, побуждающих его к этому – невозможность получения интересной работы, достаточная заработная плата, придание труду определенной престижности и т.д. В конституциях и других источниках конституционного права последних десятилетий содержатся определенные гарантии, стимулирующие и охраняющие труд человека.

Так, ст. 1 итальянской Конституции характеризует Италию как демократическую республику, основанную на труде.

Испанская Конституция в ст. 40 предписывает публичным властям особо проводить политику, направленную на достижение полной занятости, а также гарантирующую профессиональную подготовку и переподготовку, обязывает их следить за безопасностью и гигиеной труда, обеспечивать трудящимся необходимый отдых путем ограничения рабочего дня, периодических оплачиваемых отпусков и содействия развитию соответствующих учреждений. В осуществление этих конституционных положений приняты, в частности: в 1980 году Основы занятости и Закон о статусе трудящихся; в 1983 году Закон об установлении 40-часовой максимальной рабочей недели и 30-дневного минимального ежегодного отпуска; в 1986 году Закон об образовании Генерального совета профессиональной подготовки; в 1995 году Закон о предупреждении трудовых рисков и др. Заслуживает внимания и положение ст. 42, согласно которой государство особо следит за соблюдением экономических и социальных прав испанских трудящихся за границей и ориентируется в своей политике на их возвращение.

Для сравнения можно привести ст. 28 и 29 Социалистической конституции КНДР, согласно которым трудящиеся работают 8 часов в день; государство сокращает рабочий день в зависимости от тяжести труда и его специфики; улучшая организацию труда и укрепляя трудовую дисциплину, государство добивается того, чтобы рабочее время использовалось полностью; граждане трудятся с 16 лет; государство запрещает труд подростков, не достигших трудоспособного возраста. Думается, эти нормы не нуждаются в комментариях: казарменный характер труда в КНДР просматривается здесь явственно.

Конституционно-правовые принципы экономической деятельности

Основополагающим таким принципом служит установление в конституции целей использования национальных богатств в общих интересах независимо от того, кто их собственник. Приоритеты в политике, направленной на достижение этих целей, определяются спецификой условий той или иной страны, однако при всем различии приоритетов наблюдается стремление снивелировать условия экономической деятельности, уменьшить или устранить препятствия исторического, географического и иного объективного характера.

Так, согласно ч. 1 ст. 128 Конституции Испании «все богатство страны в его различных формах и независимо от принадлежности прав на него подчиняется общему интересу». Отсюда выводится признаваемая в ч. 2 публичная инициатива в экономической деятельности. Закон может резервировать за публичным сектором (государственным, муниципальным и т.п.) существенные ресурсы или службы, особенно когда они представляют собой монополии, а также разрешить вмешательство в дела предприятий, когда этого требует общий интерес. Статья 130 обязывает публичные власти заботиться о модернизации и развитии всех отраслей экономики, в частности земледелия, животноводства, рыболовства и ремесел, в целях выравнивания жизненного уровня всех испанцев. С той же целью должно уделяться особое внимание горным местностям.

Коль скоро речь зашла об испанской Конституции, стоит отметить, что она, как и ряд других, принятых или новеллизованных в последние десятилетия, предусмотрела возможность государственного планирования экономической жизни. Однако это планирование не имеет ничего общего с «социалистическим» планированием, осуществляемым в директивном порядке по принципу «план – это закон»: каждому предприятию установлено плановое задание, которое подлежит обязательному выполнению. Например, в ст. 15 Конституции КНР утверждалось до 1993 года, что «с помощью всесторонне сбалансированных экономических планов и вспомогательной роли рыночного регулирования государство гарантирует пропорциональное, гармоничное развитие народного хозяйства», а любым организациям или отдельным лицам запрещалось нарушать социально-экономический порядок, срывать государственные экономические планы. В условиях же рыночного хозяйства планирование осуществляется с помощью исключительно косвенных экономических рычагов, делающих для производителя выгодным направлять свои усилия на достижение желательных для общества целей. Примечательно, что в 1993 году ст. 15 китайской Конституции получила новую редакцию:

«Государство осуществляет социалистическое рыночное хозяйство (?!). Государство усиливает законодательную деятельность в области экономики, совершенствует макрорегулирование.

Государство в соответствии с законом запрещает любым организациям или отдельным лицам нарушать экономический строй общества».

Согласно ст. 131 Испанской конституции государство может законом планировать общую экономическую деятельность для удовлетворения коллективных потребностей, для выравнивания и гармонизации регионального и отраслевого развития, для содействия увеличению доходов и богатства и их наиболее справедливого распределения. Проекты планов разрабатываются Правительством на основе предложений автономных сообществ (это крупные региональные образования) при содействии и сотрудничестве профсоюзов, других профессиональных, предпринимательских и экономических организаций. Для этого Конституция учредила специальный Совет.

В качестве другого примера конституционного регулирования экономической деятельности приведем соответствующие положения Конституции Италии, которые в отличие от испанской Конституции содержатся не в специальном разделе, а в части, регулирующей права и свободы.

Констатируя свободу частной хозяйственной инициативы, ст. 41 итальянской Конституции предусматривает возможность установления законом программ и мер контроля, предназначенных для направления и координации в социальных целях публичной и частной экономической деятельности. А ст. 43 предусматривает возможность в целях общей пользы резервировать за государством, публичными образованиями либо сообществами трудящихся или пользователей определенные предприятия или категории предприятий, которые принадлежат к существенным публичным службам либо источникам энергии или монопольно эксплуатируют природные ресурсы, представляющие важный общий интерес. Такие предприятия могут быть экспроприированы за возмещение и переданы указанным субъектам.

Как и во многих других странах, в Италии Конституция особое внимание уделяет экономической деятельности в сельском хозяйстве. Согласно ст. 44 в интересах рациональной эксплуатации земли и справедливых социальных отношений допускаются: возложение законом обязательств на частную земельную собственность, установление ее пределов в зависимости от регионов и сельскохозяйственных зон, мер по улучшению земель, преобразование латифундий (т.е. крупных поместий, которые эксплуатируются с использованием полуфеодальных отношений), реконструкция производственных единиц, поддержка мелкой и средней собственности, льготы для горных местностей.

Примечательная особенность итальянской Конституции в том, что она подчеркивает признание Республикой социальной функции кооперативов, основанных на взаимной помощи и не допускающих спекуляции, а также предписывает законодательные меры для охраны и развития ремесел (ст. 46). Другая заслуживающая внимания особенность состоит в том, что согласно ст. 47 Республика поощряет и охраняет сбережения во всех формах, регламентирует, координирует и контролирует кредитное дело, благоприятствует вложению народных сбережений в жилищную собственность, в непосредственную земледельческую собственность и в прямое и косвенное акционерное инвестирование в крупные производственные комплексы страны.

Важную роль в обеспечении конституционных принципов экономической системы играет текущее законодательство, направленное на обеспечение честной конкуренции и недопущение частных монополий, начало которому положил известный американский закон Шермана 1890 года.

В конституциях развивающихся стран часто содержатся нормы, обеспечивающие особую охрану национального капитала.

Это понятно, поскольку национальный капитал обычно не в состоянии конкурировать на равных с капиталом наиболее развитых стран. Но такие нормы имеют по сути временный характер, действуя, пока сохраняется неравная ситуация. Так, выше уже упоминалось, что бразильская Конституция среди принципов экономического строя указала благоприятствование бразильским малым предприятиям. Однако в 1995 году была отменена ст. 171, создававшая бразильским предприятиям привилегированное положение. Это, несомненно, позитивный результат экономического развития страны, свидетельствующий, что национальный капитал может уже конкурировать с иностранным на равных.

В ст. 172 бразильская Конституция обязывает законодателя регулировать инвестиции иностранного капитала в национальных интересах, стимулировать реинвестиции и определять условия и порядок вывоза прибылей. В Конституции содержатся далее положения, регулирующие статус публичных и смешанных предприятий, принципы планирования экономической жизни, предоставления публичных услуг, поощрения кооперативов, эксплуатации природных ресурсов, статус союзных монополий и ряд других положений, касающихся экономической системы.

Что касается социалистических государств, то их конституции постепенно стали наряду с принципом государственного планирования экономической и социальной жизни определять статус государственных предприятий и принципы их деятельности, а также статус кооперативов, имея в виду некоторое расширение их самостоятельности.

Для примера рассмотрим относящиеся к данному вопросу нормы китайской Конституции. Хотя в ней, что типично для социалистических конституций, много фраз, представляющих собой чистую пропаганду и не имеющих собственно регулятивного содержания, привести их целесообразно, ибо они отражают менталитет правящих сил и их восприятие собственного народа.

Так, редакция 1993 года ст. 7 Конституции КНР гласит: «Государственная экономика – социалистическая экономика общенародной собственности, руководящая сила в народном хозяйстве. Государство гарантирует укрепление и развитие государственной экономики». В ст. 8 говорится о кооперации в городе и деревне и в части третьей устанавливается: «Государство охраняет законные права и интересы коллективных хозяйственных организаций города и деревни, поощряет и направляет коллективные хозяйства и содействует их развитию». Согласно части второй ст. 9 государство гарантирует рациональное использование природных ресурсов, берет под охрану ценные виды животных и растений, а в части пятой ст. 10 Конституция обязывает землепользователей рационально использовать землю. В ст. 11 гарантируется, как отмечалось, государственная охрана законных прав и интересов индивидуальных и частных хозяйств, деятельность которых, однако, направляется государством и которые находятся под государственным контролем и наблюдением.

На государство в ст. 14 возлагаются такие примечательные задачи, как неуклонное повышение производительности труда и эффективности экономики, развитие производительных сил общества, проведение режима экономии, рациональное распределение средств накопления и потребления, учет государственных, коллективных и личных интересов и на основе развития производства постепенное улучшение материальной и духовной жизни народа. Нетрудно себе представить, какой рост государственной бюрократии может быть достигнут под эти невыполнимые для государства задачи.

Основы статуса хозяйствующих субъектов определены в Конституции КНР следующим образом. «Государственные предприятия в рамках, установленных законом, имеют право на самостоятельное ведение хозяйства», – гласит часть первая ст. 16 в редакции 1993 года. А в соответствии с частью первой ст. 17 «коллективные хозяйственные организации, соблюдая соответствующие законы, имеют право на самостоятельное ведение хозяйственной деятельности» (редакция 1993 года опустила слова «руководствуясь государственным планом»). Вторые части обеих статей говорят об участии трудящихся в управлении указанными хозяйственными единицами. При этом, однако, не следует забывать, что в преамбуле Конституции констатирована руководящая роль Коммунистической партии Китая, которая, как и в других социалистических странах, практически сводит на нет любые демократические институты.

В ст. 18 предусмотрена возможность иностранных инвестиций в китайскую экономику.

Заслуживает внимания и конституционное регулирование системы управления социалистическим народным хозяйством в КНДР. Согласно ст. 30 Конституции КНДР «государство руководит и управляет экономикой страны на основе тэанской системы работы, являющейся передовой социалистической формой управления экономикой, при которой экономика управляется научно обоснованными и рациональными методами при опоре на коллективные усилия масс производителей, и на основе новой системы руководства сельским хозяйством, при которой сельское хозяйство управляется индустриальным методом». Реально тэанская система, названная по географическому месту рождения «опыта», означает коллегиальное управление предприятием, осуществляемое расширенным комитетом Трудовой партии Кореи (правящая коммунистическая партия). Статья 31 характеризует народное хозяйство КНДР как плановое, определяет цели планирования, требует обеспечивать высокие темпы роста производства и пропорциональное развитие народного хозяйства с помощью унификации и детализации планирования. В соответствии со ст. 34 внешняя торговля ведется государством или под контролем государства, а таможенная политика имеет целью охрану самостоятельной национальной экономики. Часть вторая ст. 32 обязывает государство усиливать во всех областях борьбу за экономию и увеличение производства, осуществлять строгий финансовый контроль, увеличивать государственные накопления, умножать и развивать социалистическую собственность.

О результативности всего этого наглядно свидетельствует сравнение уровней социально-экономического развития Северной и Южной Кореи.

Финансовая система

Это весьма важный компонент экономической системы, ибо именно через финансовые механизмы государство в нормальных условиях решает свои экономические (и социальные) задачи. Поэтому не случайна тенденция ко все более полному регулированию в конституциях финансовых отношений. Оно все чаще содержится в специальных главах и разделах конституций, где регулируются прежде всего бюджетные и налоговые отношения, включая обычно и бюджетный процесс, а также основы статуса центральных банков. В федеративных государствах особое место в этих разделах и главах уделяется разграничению полномочий в сфере государственных финансов между федерацией и ее субъектами.

Например, в гл. VII «Финансы» Конституции Японии 1946 года (ст. 83–91) установлено, что право распоряжения государственными финансами осуществляется на основе решения Парламента. Любые изменения в налогообложении производятся только на основании закона и при соблюдении предписанных законом условий. Только Парламент решает, какие расходы может производить государство и какие принимать на себя денежные обязательства. Проект бюджета на каждый финансовый год (финансовый, или бюджетный, год во многих государствах не совпадает с календарным годом) составляется и представляется на обсуждение и утверждение Парламенту Кабинетом. На случай непредвиденного бюджетного дефицита может быть образован резервный фонд, ответственность за расходование которого несет Кабинет, однако производимые им ассигнования из этого фонда нуждаются в последующем одобрении Парламента. Частью бюджета являются расходы императорской фамилии, ибо все ее имущество находится в собственности государства. Конституция запрещает использовать государственные денежные средства или иное имущество в интересах религиозных, благотворительных, просветительских или филантропических учреждений, не подконтрольных публичным властям. Заключительный отчет о государственных расходах и доходах ежегодно проверяется Ревизионным советом и представляется Кабинетом Парламенту вместе с докладом Ревизионного совета в течение следующего финансового года. Не реже, чем ежегодно, Кабинет обязан докладывать Парламенту и народу о состоянии государственных финансов.

Сходное в основных чертах регулирование содержится и в ряде других конституций. Некоторые из них регулируют подчас также другие вопросы, связанные с государственными финансами.

Так, в конституциях нередко регулируется ситуация, когда бюджет государства по какой-либо причине не утвержден парламентом своевременно. Например, согласно ч. 3 и 4 ст. 134 Испанской конституции Правительство представляет Конгрессу депутатов (нижней палате парламента) генеральный бюджет государства не менее чем за три месяца до истечения бюджетного года; если новый бюджет не принят до начала нового бюджетного года, то до его принятия автоматически продлевается бюджет предыдущего года. Несколько иначе регулирует данную проблему германский Основной закон (ст. 111). Если новый бюджетный год начался без утвержденного бюджета, Федеральное правительство может производить только расходы, необходимые для содержания установленных законом учреждений и проведения предусмотренных законом мероприятий, для исполнения юридически обоснованных обязательств Федерации, для продолжения строительства, закупок и других действий или дальнейшего выделения средств на эти цели, поскольку в бюджете предыдущего года были предусмотрены соответствующие суммы. Если указанные расходы не покрываются доходами от установленных источников, Федеральное правительство может воспользоваться кредитами, не превышающими одной четверти итоговой суммы бюджета предыдущего года.

Что касается налогов, то обычно конституции выраженным образом (expressis verbis) относят их установление, регулирование, изменение и отмену к исключительной компетенции парламентов. Например, согласно ст. 138 Конституции Румынии 1991 года налоги, сборы и другие платежи в государственный бюджет и в бюджет государственного социального страхования устанавливаются только законом, а местные налоги и сборы – местными или уездными советами в пределах и на условиях, предусмотренных законом.

Социалистические конституции по поводу государственных финансов обычно весьма лапидарны, не желая связывать рук правящей партийной олигархии. Например, китайская Конституция упоминает о государственном бюджете лишь в статьях о компетенции Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП), его Постоянного комитета и Государственного совета (правительства), да еще в перечне комиссий ВСНП упоминается финансово-экономическая, а в составе Государственного совета – Главный ревизор.

Проблематика финансовых полномочий парламентов рассматривается ниже в п. 5 § 1 гл. VIII, а процедура их осуществления – в п. 6 § 5 этой же главы.

В связи с последним стоит отметить, что в демократических странах институты, ревизующие государственные финансы, – Счетные палаты и т.п. – создаются обычно не при правительствах, а при парламентах или вообще в качестве независимых органов, о чем подробнее будет сказано ниже – в п. 2 § 8 гл. VIII.

Социальные отношения

Социальная система, социальная структура и социальная справедливость

Под социальной системой понимается система социальных отношений (в узком значении термина), сложившаяся и развивающаяся в данном обществе. Ее характеризует известная целостность, обусловленная тем, что неизбежно существующие в обществе социальные противоречия проявляются в рамках определенного равновесия. Если оно нарушено, то имеет место социальный конфликт, который может приобрести различную степень остроты и в результате разрешения которого возможно более или менее резкое изменение социальной системы. Поддержанию существующей социальной системы, плавному ее развитию способствует право в целом, и в первую очередь конституционное право. Острые социальные конфликты (социальные взрывы) означают определенное отставание права от жизни, в результате чего ослабляется или утрачивается на время его регулирующее воздействие на общественные отношения. Они означают вместе с тем и нарушение права, восстановление которого влечет зачастую разрешение конфликта. Социальные конфликты разрушительно влияют на все стороны общественной жизни, и поэтому особое значение приобретает своевременность прогрессивного развития конституционного права, как и других отраслей права.

Еще сравнительно недавно в любом учебнике советского государственного права можно было прочитать, что эта отрасль права в социалистических странах закрепляет среди прочего классовую структуру общества, включающую рабочий класс, крестьянство и «социальную прослойку» (Сталин) – интеллигенцию. В действительности, кстати говоря, социалистические конституции фиксировали не социальную структуру, а формальную принадлежность власти «трудовому народу», якобы состоявшему из указанных социальных групп. Такое описание социалистической социальной структуры маскировало ее действительное содержание и наличие в социалистическом обществе серьезных социальных противоречий. Социалистическое конституционное законодательство и его доктрина стремились создать впечатление движения к полной социальной однородности общества и достижения тем самым социальной справедливости.

В странах с рыночной экономикой, как правило, не было необходимости фиксировать в конституциях социальную структуру общества и даже как-то отражать ее.

Немыслимо записывать в демократической конституции, что власть принадлежит какой-то части населения страны, будь то даже его большинство. В таких конституциях записано как раз обратное: власть принадлежит всему народу.

Что же касается социальной справедливости, то хотя и в новейших конституциях этих стран такая амбициозная задача обычно не ставится (впрочем, отдельные примеры встречаются), однако в них все чаще можно встретить положения, которые имеют целью не допускать кричащих проявлений социальной несправедливости, обусловленной стихийным действием рыночных сил. Мы уже приводили характерные положения итальянской Конституции. Часть 2 ст. 25 Конституции Греции гласит: «Признание и охрана государством основных и незыблемых прав человека направлены на достижение социального прогресса в обстановке свободы и справедливости». Согласно п. 1 ст. 45 ирландской Конституции «государство должно содействовать благосостоянию всего народа, защищая и обеспечивая, насколько возможно, социальный строй, в котором справедливость и благотворительность должны вдохновлять все институты государственной жизни». Ниже в п. 2 § 1 гл. V мы приведем другие положения указанной статьи, которые весьма интересно конкретизируют цитированный общий принцип.

Конституции многих развивающихся и постсоциалистических стран ориентируют регулирование социальных отношений на достижение социального мира, сотрудничества и партнерства социальных общностей в интересах всеобщего благосостояния. Некоторые из них, впрочем, сулят и социальную справедливость (конституции Египта 1971 г., Шри Ланки 1978 г., Гайяны 1986 г., Польши 1997 г. и др.).

Отношения между трудом и капиталом

Конституционное право развитых стран долгое время игнорировало указанную группу общественных отношений. Однако политическая борьба рабочего класса, конституционный опыт социалистических государств, характеризующийся упором на социально-классовый характер власти, сходная социальная демагогия в других тоталитарных обществах привели к тому, что в конституциях ряда стран, ставших на путь демократии после падения тоталитаризма, отношения между двумя наиболее влиятельными социальными общностями – работниками и работодателями получили демократическую конституционную базу.

Впрочем, надо признать, что это все же редкий случай среди конституций, не относящихся к социалистическим. В качестве характерного примера конституционного регулирования межклассовых отношений можно привести некоторые положения Испанской конституции. Согласно ее уже упоминавшейся ст. 37 закон гарантирует право на коллективные переговоры по вопросам труда между представителями трудящихся и предпринимателями, а также обязательную силу соглашений между ними. В этой же статье Конституция признает право трудящихся и предпринимателей принимать меры коллективного конфликта (включая, очевидно, забастовку и локаут – массовое увольнение). Регулирование осуществления этого права возлагается на закон, который, в частности, должен предусмотреть, чтобы оно не наносило ущерба ограничениям, которые могут устанавливаться, включая точные гарантии для обеспечения функционирования служб, имеющих существенное значение для сообщества (т.е. для общества в целом, для населения региона, города и т.д.). Впрочем, в ст. 28, ч. 2, особо признается право трудящихся на забастовку в целях защиты ими своих интересов. Регулирующий это право закон также должен содержать точные гарантии в отношении существенных для сообщества служб.

Закон, о котором идет речь в указанных статьях Конституции,– это Закон о статусе трудящихся 1980 года, разд. II которого регулирует права работников предприятия на объединение и коллективное представительство, а разд. III – порядок заключения и статус коллективных договоров между трудящимися и предпринимателями.

Пример подхода социалистических конституций к проблеме социально-классовых отношений дает уже ст. 1 Конституции КНР: «Китайская Народная Республика есть социалистическое государство демократической диктатуры народа, руководимое рабочим классом и основанное на союзе рабочих и крестьян». Отсюда по логике следует, что все остальные общественные группы представляют собой объект «демократической диктатуры» и не охватываются понятием «народ». Составителей Конституции не смутило то обстоятельство, что в ст. 33 содержится противоположное регулирование: там сказано в части второй, что все граждане КНР равны перед законом. Очевидно, что на практике указанное противоречие разрешается скорее в пользу ст. 1. Ведь ст. 34 допускает возможность лишать граждан политических прав по закону, а следовательно, можно издать закон, который определенную группу граждан объявит «лишенцами», как это делалось у нас и в Китае после революций. Прокламированное равенство перед законом нарушается и Законом КНР о выборах во Всекитайское собрание народных представителей и в местные собрания народных представителей 1982 года, гл. 2 которого предусматривает при формировании представительных органов преимущество городского населения перед сельским. «Союз рабочих и крестьян» оказывается, таким образом, союзом не на равных.

На деле, разумеется, в стране имеет место диктатура отнюдь не народа, не рабочего класса, а действующей от их имени партийно-государственной и хозяйственной бюрократии, как это было и у нас. Каких-либо юридических гарантий для работников и частных работодателей Конституция не содержит, но очень сомнительно, чтобы работники осуществляли диктатуру в отношении своих отечественных и иностранных, государственных и частных работодателей.

Межнациональные отношения

Этим понятием мы стремимся в интересах краткости охватить отношения не только между этническими (национальными) общностями, но и между религиозными, языковыми, племенными и т. п.

Конституционно-правовое регулирование межнациональных отношений сводится к следующим формам.

Первую форму условно можно охарактеризовать как национально-территориальную автономию. В некоторых странах, где среди населения имеются инонациональные (инорелигиозные и т.п.) вкрапления, на соответствующих территориях создаются государственные единицы с дополнительными автономными правами, призванными удовлетворить специфические интересы их населения. При этом зачастую не имеет значения, составляет ли на соответствующей территории инонациональная группа большинство населения. Достаточно того, что она существует. Приведем несколько примеров.

Так, Италия делится на 20 областей, обладающих широкой автономией вплоть до права осуществлять законодательную власть. А кроме того, согласно ст. 116 Конституции пять областей (Сицилия, Сардиния, Трентино – Альто Адидже, Фриули – Венеция Джулия, Валь д'Аоста) наделяются особыми формами и условиями автономии согласно специальным статутам, утвержденным конституционными законами (статуты других областей утверждаются обычными законами). В частности, специальный статут области Трентино – Альто Адидже в редакции 1972 года регулирует использование немецкого и ладинского языков.

Конституция Испании в ст. 2 среди прочего признает и гарантирует право на автономию для национальностей и регионов, составляющих общую и неделимую родину всех испанцев. Ныне Испания делится на 17 региональных автономных сообществ, из которых четыре (Андалузия, Галисия, Каталония, Страна басков) пользуются полной автономией, гарантирующей, в частности, интересы соответствующих национальных общностей.

В Финляндии широкой автономией обладают Аландские острова, населенные шведами.

Своеобразную форму национально-территориальной автономии представляют собой упомянутые в предыдущей главе резервации.

Подробнее статус национально-автономных территориальных единиц характеризуется ниже – в п. 2§ 1 гл. XI, а также в главах Особенной части учебника, посвященных конституционному праву соответствующих стран.

Вторая форма – равноправие независимо от расы, национальности, языка, религии и других подобных признаков. Содержание данного института рассмотрено в предыдущей главе. Здесь же уместно подчеркнуть, что в отдельных странах (к сожалению, не столь уж малочисленных) правящие группы, не рассчитывая на социальную привлекательность установленных ими режимов, выдают себя за выразителей интересов определенной национальной (расовой, языковой, религиозной и т.п.) общности и вводят с этой целью дискриминационные меры в отношении лиц, принадлежащих к иным общностям, действуя по древнему принципу «разделяй и властвуй». Так же порой действуют и группы, борющиеся за власть, но не способные сплотить вокруг себя большинство общества на базе общечеловеческих ценностей.

Третья форма – признание и гарантирование коллективных прав национальных (и иных) меньшинств, о чем также упоминалось в предыдущей главе. Иногда этим меньшинствам предоставляются преимущества и льготы, призванные компенсировать ущерб, нанесенный им существовавшими прежде дискриминацией или угнетением, либо обеспечить выживание соответствующей общности. Такова, например, роль гарантий, установленных для определенных каст и племен Конституцией Индии 1949 года. Это так называемая позитивная дискриминация, которая бывает необходима для выживания и развития соответствующей общности.

В тех случаях, когда та или иная общность самостоятельно создает структуры, призванные обеспечить реальное пользование ее коллективными правами, мы можем говорить о национально-культурной автономии.

В принципе этот институт наилучшим образом защищает права общности, особенно проживающей дисперсно, в отличие от национально-территориальной автономии, нередко порождающей конфликты между общностями, связанные с участием в осуществлении политической власти в регионе.

Конституция Словацкой Республики 1992 года (ст. 33) установила, что принадлежность к какому-либо национальному меньшинству или к какой-либо этнической группе не должна никому наносить ущерб. Гражданам, принадлежащим к такому меньшинству или такой группе, гарантируется всестороннее развитие, в частности право совместно с другими такими же лицами развивать собственную культуру, распространять и получать информацию на родном языке, объединяться в национальные общества, создавать и содержать образовательные и культурные учреждения. При установленных законом условиях указанным гражданам гарантируются наряду с правом на изучение государственного языка право на образование на своем языке, право пользоваться своим языком в официальных отношениях, право участвовать в решении вопросов, касающихся национальных меньшинств и этнических групп. В связи с перечисленными правами ст. 34 Конституции предусмотрела, что их осуществление не должно угрожать суверенитету и территориальной целостности Словацкой Республики и приводить к дискриминации остального ее населения.

Обратим внимание на то, что Конституция Словакии (Польши, Чехии, Венгрии – тоже) употребляет выражение «национальное меньшинство или этническая группа». В Восточной Европе под национальным меньшинством понимается этническая общность, у которой национальное государство находится за пределами данной страны (вспомним, что под нацией обычно понимается государство). Таковы венгры в Словакии, на Украине, в Румынии, Югославии, немцы (швабы) в Румынии, Венгрии и т. д. Этническая группа в отличие от национального меньшинства своего национального государства не имеет (например, в восточноевропейском регионе цыгане, до 1948 г. евреи).

Действующая в Чехии Хартия основных прав и свобод 1991 года (конституционный закон) предусмотрела ряд прав национальных и этнических меньшинств. Однако даже постсоциалистическая власть в этой стране продолжила проводившуюся коммунистическим режимом политику дискриминации и вытеснения цыган.

Особо следует остановиться на праве на самоопределение народов (нации). Оно означает право народа (нации) самостоятельно определять форму своего государственного существования, будь то в составе другого государства или в виде отдельного государства. В последнем случае такое государство может существовать отдельно, но может и войти в федеративный или конфедеративный союз с другими государствами. Коммунисты, как известно, активно пропагандировали и право на самоопределение (что, впрочем, не мешало им нарушать его, когда условия это позволяли), и целесообразность федеративных объединений национальных государств. Здесь нет необходимости останавливаться на этом подробно, однако судьба федераций, основанных на самоопределении народов, оказалась до удивительности схожей: распались и Советский Союз, и Югославия, и Чехословакия, и Пакистан, серьезные проблемы испытывает Индия, штаты которой организованы по языковому принципу, лихорадит федерацию в Канаде, где по этому принципу образована одна из провинций. Есть, правда, и относительно благополучные примеры – Швейцария, Бельгия, однако похоже, что они суть исключение из доминирующей тенденции. Видимо, не случайно признанное международным правом право на самоопределение не стало принципом конституционного права почти нигде. Да и само международное право склонно к весьма ограничительному толкованию данного принципа.

Поощрение и охрана брака и семьи

Семья – это та общественная структура, в которой прежде всего происходит воспроизводство человека как члена общества. Именно в семье первоначально складывается мировосприятие человека, формируются его социальные качества. Поэтому значительное большинство конституций не обходят семью своим вниманием. То же относится и к браку, лежащему в основе семьи.

Так, ст. 24 Конституции Японии устанавливает, что брак основывается только на взаимном согласии обеих сторон и существует на основе взаимного сотрудничества, основанного на равноправии мужа и жены. Все вопросы брака и семьи должны регулироваться законом, исходя из принципа личного достоинства и равенства полов. Согласно ст. 21 ч. 1 Конституции Греции 1975 года «семья как основа сохранения и развития нации, а также брак, материнство и детство находятся под защитой государства»; что касается равноправия полов, то оно в общей форме декларировано в ч. 2 ст. 4 Конституции.

Постсоциалистические конституции подчас продолжают свойственные поздним социалистическим конституциям особые гарантии для семей, чье материальное положение осложнено. Так, ст. 71 Конституции Республики Польша 1999 года предусматривает, в частности, что семьи, находящиеся в трудном материальном и социальном положении, имеют право на особую помощь со стороны публичных властей, а кроме того, право на такую помощь, размеры которой определяются законом, имеет мать до и после рождения ребенка.

В некоторых конституциях особо гарантируются права и интересы детей. Часть пятая ст. 4 мексиканской Конституции гласит: «Долг родителей – соблюдать право детей на удовлетворение своих потребностей, на умственное и физическое развитие. Закон определяет для защиты детей средства, которые должны предоставляться государственными учреждениями».

Итальянская же Конституция уделяет внимание также проблематике внебрачных детей: части третья и четвертая ст. 30 обязывают законодателя обеспечить детям, рожденным вне брака, всю юридическую и социальную защиту, совместимую с правами членов законной семьи, и установить правила и пределы для установления отцовства. Статья 72 упомянутой польской Конституции подробно регулирует права ребенка и предусмотрела институт Уполномоченного по правам ребенка. Наконец, в ст. 56 Конституции Словении 1991 года устанавливается, что дети пользуются особой охраной и заботой. Правами человека и основными свободами дети пользуются в соответствии со своим возрастом и зрелостью. Детям гарантируется особая защита от экономической, социальной, физической, душевной или иной эксплуатации и злоупотребления. Особо охраняет государство детей и несовершеннолетних, которые лишены заботы взрослых.

Сложная демографическая ситуация Китая побудила составителей действующей Конституции включить в нее следующие нормы: «Государство распространяет планирование рождаемости, чтобы привести рост населения в соответствие с планами экономического и социального развития» (ст. 25); «Супруги – муж и жена – обязаны осуществлять планирование рождаемости» (часть вторая ст. 49).

В то же время, учитывая падение нравов в нашем обществе, нельзя не обратить внимания на следующие положения частей третьей и четвертой той же ст. 49 Конституции КНР:

«Родители обязаны содержать и воспитывать несовершеннолетних детей, совершеннолетние дети обязаны содержать и поддерживать родителей.

Запрещаются нарушение свободы брака и жестокое обращение со стариками, женщинами и детьми».

Государственная политика в области экологии, здравоохранения и социального обеспечения

Проблема сохранения окружающей человека среды выдвинулась в наше время в число наиболее серьезных глобальных проблем, ибо загрязнение ее приобрело такие масштабы, что поставило под угрозу само существование человечества. Не случайно практически нет ни одной конституции, принятой в последние два-три десятилетия, которая не затрагивала бы данную проблему. Конституционные положения возлагают на государство обязанность обеспечивать сохранность и улучшение окружающей среды, а на физических и юридических лиц – обязанность соблюдать требования экологии в своей производственной и иной деятельности. В предыдущей главе упоминалось право человека на здоровую окружающую среду; указанные здесь обязанности призваны гарантировать это право.

К проблеме сохранения окружающей среды примыкает и проблема рационального природопользования, ибо хищническое разграбление природных ресурсов, бездумное их расточительство наносят невосполнимый ущерб будущим поколениям людей, лишают их многих благ, уготованных человечеству природой. Поэтому рациональное природопользование также все чаще становится конституционным императивом.

Приведем примеры соответствующего конституционного регулирования.

Если Конституция Италии 1947 года, Основной закон Германии 1949 года проблему экологии еще не видят, то в 1978 году Конституция Испании уже установила в ст. 45:

«...2. Публичные власти будут следить за рациональным использованием всех природных ресурсов с целью охранять и улучшать качество жизни, защищать и восстанавливать окружающую среду, опираясь на необходимую коллективную солидарность.

3. В отношении тех, кто нарушает предписания предыдущей части, в определенные законом сроки будут назначаться уголовные и в соответствующих случаях административные санкции, а также возлагаться обязательство возместить причиненный вред».

Соответствующие обязанности возлагаются на государство и общество также постсоциалистическими конституциями. Очень характерна в этом отношении Конституция Свободного государства Саксонии – одной из восточных земель ФРГ, принятая в 1992 году. Уже ее ст. 1 определяет Саксонию как демократическое, социальное, правовое государство, обязанное защищать естественные основы жизни и культуры. Согласно ч. 1 ст. 10 этой Конституции обязанность Саксонии и всех в ней находящихся заключается в защите окружающей среды как основы жизни, исходя, в частности, из ответственности перед будущими поколениями. Особой охране подлежат земля, воздух и вода, животные и растения, а также ландшафт в целом, включая выросшие в нем заселенные пространства. Государство обязано добиваться экономного расходования и возобновления сырьевых ресурсов и экономного использования энергии и воды. Часть 3 этой статьи предусматривает признание права наслаждаться природными красотами и отдыхать на природе, поскольку это не противоречит целям, указанным в ч. 1. В этих рамках всем должна обеспечиваться возможность доступа к горам, лесам, полям, озерам и рекам.

В некоторых конституциях установлена обязанность государства охранять также памятники истории и культуры, которые порой рассматриваются как элемент окружающей среды. Так, ч. 1 ст. 24 Конституции Греции гласит: «Защита окружающей и культурной среды составляет обязанность государства» (предложение первое), а согласно ч. 6 этой статьи, «памятники, а также исторические места и их составные части находятся под защитой государства. Закон устанавливает ограничительные меры для собственности, необходимые для такой защиты, а также правила и порядок возмещения, предоставляемого владельцам такой собственности».

Охрана жизни и здоровья человека многими современными конституциями рассматривается как одна из важнейших социальных задач общества и государства. В качестве примера можно привести положения ст. 196 – 200 Конституции Бразилии, в которых предусматривается сочетание единой системы здравоохранения, финансируемой из бюджетов социального обеспечения Союза, штатов, федерального округа и муниципий, а также других фондов и частных учреждений, действующих под надзором единой системы.

Частные учреждения могут дополнять единую систему, заключая с ней публично-правовые контракты или соглашения, на основе которых единая система может оказывать им целевую финансовую поддержку. Конституция устанавливает принципы для регулирования законом определенных общественных отношений, связанных с охраной здоровья. Например, законодатель обязан запретить любую форму коммерциализации при трансплантации органов, тканей, субстанций и использовании чужой крови и ее производных.

Большинство конституций содержат по данному вопросу значительно более краткое регулирование. Так, согласно ч. 2 ст. 33 Конституции Румынии «государство обязано принимать меры для обеспечения гигиены и публичного здравоохранения», а согласно ч. 3 «организация медицинской помощи и система социального обеспечения в случае болезни, увечья, материнства и реабилитации, контроль за осуществлением медицинских профессий и парамедицинской деятельности, а также другие меры по охране физического и душевного здоровья лиц устанавливаются в соответствии с законом».

Интересны в данной связи положения ст. 21 китайской Конституции, характеризующие степень огосударствления общественной жизни:

«Государство развивает здравоохранение, современную и китайскую традиционную медицину и фармакологию, поощряет и поддерживает создание различных учреждений здравоохранения сельскими коллективными хозяйственными организациями, государственными предприятиями, учреждениями и квартальными организациями, проводит массовые санитарные мероприятия, охраняет здоровье народа.

Государство развивает физическую культуру и спорт, проводит массовые спортивные мероприятия, укрепляет здоровье народа».

Наконец, многими конституциями на государство возлагается такая задача, как защита социально слабых общественных групп. Например, действующая ныне преамбула французской Конституции 1946 года устанавливает, что нация «гарантирует всем, в частности ребенку, матери и престарелым трудящимся, охрану здоровья, материальное обеспечение, отдых и досуг. Всякое человеческое существо, лишенное возможности трудиться по своему возрасту, физическому или умственному состоянию или экономическому положению, имеет право получать от коллектива средства, необходимые для существования».

Социальное обеспечение лиц, по тем или иным причинам лишенных возможности зарабатывать себе на достойную человека жизнь и не имеющих иного источника дохода, существует обычно в двух формах. Это социальное страхование и социальная помощь.

Социальное страхование осуществляется, как правило, работодателем и самим работником, которые платят в соответствующие фонды обязательные взносы. Из этих фондов выплачиваются пенсии и пособия. Лицо может прибегнуть также к добровольному социальному страхованию, и в этом случае оно имеет право на дополнительные пенсии и пособия.

Что же касается социальной помощи, то она оказывается государством или местным территориальным коллективом (городом, общиной и т.п.) лицам, которые оказались в бедственном положении, не имея права на обеспечение по социальному страхованию, либо которые получают из фондов социального страхования столь малые суммы, что не могут нормально существовать.

Четко разграничивает обе формы Конституция Республики Хорватии 1990 года. В ст. 56 она устанавливает, что право занятых (т. е. работников) и членов их семей на социальную защищенность и социальное страхование регулируется законом и коллективным договором и что законом регулируются права, связанные с материнством и детством. А согласно ст. 57 «слабым, больным и другим вследствие безработицы или нетрудоспособности необеспеченным гражданам Республики обеспечивается право на помощь для удовлетворения основных жизненных потребностей». В этой же статье указано, что особую заботу Республика уделяет защите инвалидов и их включению в общественную жизнь и что не может запрещаться принятие гуманитарной помощи из-за границы.

Государственная защита потребителя

Сегодня лишь в отдельных странах данная проблема поднята на конституционный уровень. Однако, как мы уже отмечали, усложнение технологии производства самых различных товаров, и прежде всего предметов потребления, зачастую делает затруднительным контроль их качества в предусмотренные обычно сроки. Нарушения же требований к качеству, особенно товаров массового спроса, могут повлечь и нередко влекут чрезвычайно опасные последствия. Потребитель не должен оставаться беззащитным перед недобросовестным производителем или продавцом, а обычный судебный путь защиты права порой оказывается слишком длительным и сложным.

Испанская конституция в ст. 51 содержит следующие положения по данному вопросу:

«1. Публичные власти гарантируют защиту потребителей и пользователей, охраняя действенными средствами их безопасность, здоровье и законные экономические интересы.

2. Публичные власти будут способствовать информированию и образованию потребителей и пользователей, оказывать содействие их организациям и заслушивать мнение этих организаций по вопросам, которые могут затрагивать их интересы, в сроки, установленные законом.

3. В рамках предписаний предыдущих частей закон урегулирует внутреннюю торговлю и режим выдачи разрешений на продажу товаров».

Как отмечалось, бразильская Конституция в ст. 170 назвала защиту потребителей в числе принципов экономического строя. Пункт ХХХII ст. 5 этой Конституции обязывает государство защищать права потребителя посредством закона.

Духовно-культурные отношения

Общая характеристика

Данная сфера общественных отношений регулируется конституционным правом в наименьшей мере по сравнению с остальными подсистемами общественного строя. Это и понятно: ведь речь идет по существу о внутреннем мире человека. Только тоталитарные режимы претендуют на полный контроль и над этой сферой жизни общества, в демократическом же обществе человек самоценен и автономен и его внутренний мир принадлежит ему одному. Задача государства и права, прежде всего конституционного права, сводится здесь к тому, чтобы обеспечить наилучшие условия для духовно-культурного развития личности человека.

Духовно-культурные отношения в обществе – это отношения между людьми, между человеком, обществом и государством по поводу духовно-культурных благ. Эти отношения обусловлены в конечном счете существующей системой политических, экономических и социальных отношений, однако надо иметь в виду, что эта обусловленность – именно в конечном счете. Более того, духовно-культурные отношения, в свою очередь, оказывают воздействие на отношения экономические, социальные и политические. Предмет этих отношений включает все духовно-культурные явления – науку, искусство, образование, религию, прочие области общественного сознания.

Подчас духовно-культурные отношения приобретают политический характер. Особенно часто это случается в сфере религии, которая нередко выступает в качестве фактора, образующего нацию и государство.

Мы не вводим термина «духовно-культурная система», ибо если духовно-культурные отношения и образуют систему, то, на наш взгляд, лишь суммативную, лишенную целостности.

Образование

Этот участок жизни общества можно считать основополагающим для всей ее духовно-культурной сферы, так как без образования не может быть культуры и полноценной духовной жизни. Выше в связи с правом на образование уже обращалось внимание на тенденцию к довольно подробному конституционному регулированию данного института. Приводились примеры его конституционного регулирования в демократическом (Германия) и тоталитарном (КНДР) обществе. Поэтому здесь мы ограничимся минимумом дополнительных примеров, отражающих различный подход государств к организации образования.

В ст. 27 Испанской конституции указывается, что образование будет иметь целью полное развитие человеческой личности в уважении к демократическим принципам общежития и основным правам и свободам. Публичные власти должны гарантировать родителям возможность давать своим детям религиозное и моральное воспитание в соответствии с собственными убеждениями. Основное обучение обязательно и бесплатно. Публичные власти гарантируют всем право на образование посредством общего программирования обучения при эффективном участии заинтересованных секторов и создания учебных заведений. За физическими и юридическими лицами признается свобода создавать учебные заведения в рамках соблюдения конституционных принципов. Преподаватели, родители и в соответствующих случаях учащиеся будут участвовать в контроле и управлении во всех учебных заведениях, которые содержатся администрацией за счет публичных фондов. На публичные власти возлагаются инспектирование и освидетельствование системы образования, чтобы гарантировать соблюдение законов. Публичные власти будут поддерживать учебные заведения, которые отвечают требованиям, установленным законом. Признается автономия университетов на установленных законом условиях.

Таким образом, здесь, как и в Германии, мы наблюдаем либеральную систему с минимально необходимым руководством публичных властей. Пример противоположного подхода к образованию дает Конституция Кубы, которую стоит процитировать, несмотря на большой объем соответствующего текста.

Так, в ст. 39, в частности, сказано:

«Государство направляет, развивает и поощряет образование, культуру и науку во всех их проявлениях. В своей политике в области образования и культуры государство придерживается следующих принципов:

a) основывает свою политику в области образования и культуры на достижениях науки и техники, идеях марксизма и мартианства (имеется в виду идейное наследие кубинского революционного идеолога Хосе Марти. – Авт.), кубинской и всемирной прогрессивной педагогической традиции;

b) обучение есть функция государства и является бесплатным. Оно базируется на выводах и достижениях науки и на самой тесной связи учебы с жизнью, трудом и производством. Государство поддерживает широкую систему стипендий для студентов и предоставляет разнообразные возможности учебы работающим с целью достижения ими наивысшего возможного уровня знаний и навыков. Закон устанавливает состав и структуру национальной системы обучения, а также обязательность учебы и определяет минимум общей подготовки, которую должен получить каждый гражданин;

c) способствует патриотическому воспитанию и коммунистическому формированию новых поколений и подготовке детей, молодежи и взрослых к общественной жизни. Для осуществления этого принципа общее образование и специальное образование научного, технического или художественного характера сочетается с трудом, прикладными исследованиями, физическим воспитанием, спортом и участием в общественно-политической деятельности и в военной подготовке».

Поскольку ставится задача коммунистического воспитания новых поколений, то очевидно, что выполнять эту задачу может только государство. Надо признать, что в деле расширения образования послереволюционная Куба преуспела, однако качество его таково, что многие выпускники вузов пополняют ряды тех, кого А.И. Солженицын метко назвал «образованщиной».

Наука и культура

В этой сфере государство также может обеспечить лишь материальную сторону дела. Однако это достаточно сильный инструмент, позволяющий целенаправленно воздействовать на развитие данной сферы в определенных направлениях. Демократическое государство в принципе воздерживается от такого воздействия, ибо оно сковывает развитие науки и культуры, подчас уродует его и в конце концов ведет к отставанию общества во всех отношениях, за исключением, может быть, каких-то узких особо поощряемых участков. Но и на этих участках наука и культура в случае такого одностороннего государственного воздействия неизбежно отстают, поскольку нарушена их целостность.

Долгое время конституционное право было к этой сфере индифферентно. Современные же конституции, особенно в странах, переживших тоталитаризм, содержат на этот счет специальные гарантии. Впрочем, и тоталитарные конституции также стали прямо регулировать данную сферу, разумеется, достаточно своеобразно.

Выше, в связи с социально-культурными правами и свободами (п. 10 § 5 гл. III), мы уже затрагивали проблематику науки и культуры. Здесь приведем примеры конституционного установления обязанностей государства и государственной политики в данной сфере.

Итальянская Конституция, например, устанавливает, что «искусство и наука свободны, и свободно их преподавание» (часть первая ст. 33). А ст. 9 гласит:

«Республика содействует развитию культуры и научных и технических исследований.

Она охраняет природу и историческое и художественное наследие Нации».

Конституция Венгерской Республики 1949 года в редакции 1990 года в § 70-g содержит следующие положения:

«I. Венгерская Республика уважает и поддерживает свободу научной жизни и художественного творчества, свободу получения знания и преподавания.

2. Принимать решения в вопросах научной истины, определять научную ценность исследований правомочны исключительно деятели науки».

Примечательно здесь положение ч. 2, которое в демократическом обществе само собой разумеется и поэтому обычно в конституции не включается. Здесь же оно навеяно недавним тоталитарным прошлым, когда верховными судьями по любому научному вопросу выступали чиновники аппарата ЦК Венгерской социалистической рабочей партии.

Что же касается регулирования данной группы общественных отношений тоталитарными конституциями, то здесь опять стоит обратиться к ст. 39 Конституции Кубы, которая в указанном отношении еще сравнительно либеральна: когда у нас бульдозерами сносили вернисажи современного изобразительного искусства, на Кубе такие произведения свободно выставлялись в публичных галереях.

Упомянутая статья в части второй гласит:

«...ch) художественное творчество свободно, поскольку его содержание не противоречит Революции. Формы выражения в искусстве свободны;

d) государство с целью повышения культурного уровня народа развивает и поощряет художественное воспитание, призвание к художественному творчеству, занятия искусством и способность ценить его;

e) творческая и исследовательская деятельность в науке свободна. Государство стимулирует и обеспечивает исследования, и прежде всего те, которые направлены на решение проблем, затрагивающих интересы общества и благосостояние народа;

f) государство благоприятствует вовлечению трудящихся в научную работу и в развитие науки;

g) государство направляет, развивает и поощряет физическую культуру и спорт во всех их проявлениях как средство образования и вклад во всестороннее воспитание граждан;

h) государство защищает самобытность кубинской культуры и заботится о сохранении культурного наследия и художественного и исторического богатства нации. Оно охраняет национальные памятники и места, отличающиеся своей природной красотой либо признанной художественной или исторической ценностью;

i) государство содействует участию граждан через массовые общественные организации страны в осуществлении своей политики в области образования и культуры».

Здесь мы видим ряд норм, которые сами по себе не могут вызвать никаких возражений: осуществление соответствующих функций государством вполне естественно. Однако нельзя не видеть в п. «ch» и «е» политических критериев, существенно ограничивающих свободу художественного и научного творчества и ставящих деятелей науки и культуры в зависимость от благорасположения чиновников Коммунистической партии и государства, которые решают, что противоречит, а что не противоречит Революции, какие проблемы затрагивают интересы всего общества и благосостояние народа и какие – нет, какие исследования направлены на решение этих проблем и какие – нет и т. д. Кроме того, указанные функции должны бы осуществляться и самим обществом через разнообразные его институты, но тоталитарный режим устраняет гражданское общество, делает подавляющее большинство его членов равными в бедности или нищете; поэтому в цитированном тексте речь идет лишь о суррогате общественных институтов – так называемых массовых общественных организациях, которые суть не что иное, как филиалы партии-государства, о чем речь пойдет в следующей главе.

Религия

Это также важный институт духовно-культурной жизни общества. Как система мировоззренческих представлений и верований религия служит объединяющим людей фактором и, как отмечалось, даже фактором государствообразующим. Она накладывает отпечаток на многие институты не только духовно-культурной, но и политической жизни общества. Естественно поэтому, что конституционное право не может игнорировать религию.

Религия обычно тесно связана с церковью, которая представляет собой большей частью иерархическую структуру, лишенную демократических признаков и предназначенную для удовлетворения религиозных потребностей верующих. На практике церковь нередко выходит за эти рамки и возглавляет или направляет движения верующих, преследующие политические цели. Поэтому ниже в § 4 следующей главы мы рассмотрим роль церкви и иных форм религиозного объединения в политических системах общества отдельных стран.

Взаимодействие религии и конституционного права чаще всего осуществляется в виде конституционно-правового гарантирования свободы совести, о чем шла речь в предыдущей главе, и регулирования отношений между государством и церковью. При этом обычно в той или иной форме провозглашается отделение церкви от государства. Согласно, например, ч. 3 ст. 16 Испанской конституции «никакое вероисповедание не будет иметь государственного характера.

Публичные власти будут принимать во внимание религиозные верования испанского общества и поддерживать соответствующие отношения с Католической церковью и другими вероисповеданиями».

Конституционное право гарантирует, как правило, равноправие вероисповеданий и особо защищает религиозные меньшинства, о чем уже шла речь выше. Приведем еще в качестве примера ст. 29 Конституции Румынии. Согласно ч. 2 и 3 этой статьи, религиозные культы свободны и организуются по собственным уставам на условиях, установленных законом, и в отношениях между культами запрещаются любые формы, средства, акты или действия, возбуждающие религиозную рознь.

Впрочем, как мы видели в предыдущей главе на примере Болгарии и Греции, даже в демократических конституциях встречаются случаи определенного предпочтения наиболее распространенных в стране верований. Чаще, однако, это имеет место в исламских государствах с авторитарными и тоталитарными политическими режимами. Примечательно, что даже в США подчас родителям, отдающим детей в школы религиозной направленности, предоставляются налоговые льготы.

Политические отношения

Политическая власть и политическая система

Политические отношения, образующие в своей совокупности политическую систему, – это отношения, связанные с функционированием политической власти в обществе, концентрированным выражением которой является государственная власть.

Вообще власть – это такое общественное отношение, которое характеризуется способностью и возможностью одних людей или групп (властвующих) добиваться осуществления своей воли другими людьми или группами (подвластными). Данное отношение наблюдается в самых различных общностях людей – от всего общества в целом до семьи, дружеской компании и т. п. В семье, дружеской компании власть лидера никак не оформлена и опирается исключительно на его личный авторитет. В коммерческой фирме власть главы ее получает известное оформление и опирается на его долю в капитале, а власть менеджера – на уполномочие собственников капитала. Власть церкви над прихожанами четко оформлена и опирается на их конфессиональную принадлежность, на их твердость в вере. Власть руководителей партии, профсоюза и т. п. общественного объединения, а также коллективной хозяйственной структуры (кооператива, акционерного общества и т.п.) в отношении их членов обычно также оформлена и опирается помимо личного авторитета на соответствующим образом (например, посредством выборов) выданное уполномочие членов общественного объединения или хозяйственной структуры.

Политическая власть – это власть определенной группы людей (элиты) над всем обществом, характеризуемая использованием в случае неповиновения насильственных принудительных средств. Поскольку это власть над обществом (его частью), то она является публичной властью. Осуществляется политическая власть через посредство ряда политических институтов, регулируемых обычно в той или иной мере конституционным правом. Подробнее эти институты рассматриваются в следующей главе, а сейчас отметим лишь, что главный из них – это государство, власть которого легитимно (законно) распространяется на все общество и которое обладает монополией на применение в установленных случаях, установленными способами и в установленной степени физического насилия к подвластным. В демократических странах важным таким институтом является также система местного и иного (чаще всего социально-профессионального) самоуправления, также обладающая публичной властью, которая обычно производна от власти государственной (см. также§ 3 гл. V и § 3 гл. XI). Распространенное у нас до принятия действующей Конституции Российской Федерации 1993 года понимание государства, государственной власти охватывало и местное самоуправление**, однако в зарубежных странах большей частью, как теперь и у нас, местное самоуправление не рассматривается как составной элемент государства.

Государство и система местного самоуправления (подчас также иного самоуправления) в совокупности своей, стало быть, суть институты публичной власти.

В ряде конституций (например, в испанской) говорится о публичных властях. При этом имеются в виду органы государства и органы самоуправления.

В осуществлении политической власти участвуют также правящие партии и близкие к ним иные общественные объединения. Оппозиционные к правящим либо нейтральные общественные объединения тем не менее оказывают в различных формах воздействие на формирование и функционирование институтов публичной власти. Велико такое воздействие и со стороны средств массовой информации, а порой церкви и иных религиозных структур.

Все эти институты образуют институциональный костяк политической системы – механизм осуществления политической власти. В отношении структуры политической системы в литературе высказано очень много суждений, как взаимно противоположных, так и совпадающих в большей или меньшей части. Одни считают, что политическая система исчерпывается указанными выше институтами и установленным или сложившимся порядком отношений между ними; другие полагают, что политическая система состоит из политических институтов, политических норм, средств политической коммуникации, политического сознания; третьи, соглашаясь в основном со вторыми, убеждены, что политическое сознание – это часть существенной среды, в которой функционирует политическая система, и т.д. Аргументы за и против позиции каждого автора можно находить без конца, но это – дело политологии. Мы же констатируем, что политические институты и нормы, регулирующие отношения между этими институтами, признаются в качестве компонентов политической системы практически всеми исследователями. Институты – это структурная характеристика политической системы, а нормы отношений – функциональная. Правовой статус политических (и отчасти политических) институтов и правовые нормы, регулирующие отношения между ними, обычно в той или иной степени входят в предмет конституционного права. Ниже это будет показано.

Политический процесс

Это явление мы можем определить как порядок функционирования политической системы, ее институтов, включая взаимоотношения между ними. Следует сразу же отметить, что это – не юридический процесс, точнее говоря, – лишь частично юридический. Поэтому мы не можем установить общую последовательность стадий этого процесса. Понятие «политический процесс» охватывает самые различные формы, способы и направления политической деятельности самых различных субъектов. Регулируется он как нормами права (прежде всего конституционного), так и разнообразными писаными и неписаными неправовыми нормами (корпоративными нормами** – уставами и другими документами партий, иных общественных объединений, обычаями, традициями, этико-моральными нормами и др.), а подчас и вообще ничем не регулируется, протекает спонтанно, непредсказуемо.

Толчок политической деятельности людей и их групп дают их социальные потребности. Будучи осознаны (другое дело – правильно или неправильно) эти потребности превращаются в интересы. Как только субъект осознает, что для удовлетворения его интереса необходимо какое-то использование публичной власти, а для этого на нее нужно соответствующим образом воздействовать, интерес приобретает политический характер.

Удовлетворение интереса либо осознание ошибочного его понимания или невозможности реализовать влечет прекращение данной политической деятельности или замену ее другой. Из совокупности такой деятельности субъектов политической жизни и складывается общий политический процесс.

Правовое, прежде всего конституционно-правовое, регулирование получает преимущественно та часть политического процесса, в которой прямо участвуют носители публичной власти. Политический процесс в этой части становится процессом юридическим и имеет четко выраженные стадии. В качестве примера можно привести рассматриваемые ниже институты конституционного праваизбирательный процесс, законодательный процесс, административный процесс, бюджетный процесс. Можно констатировать, что и судебный процесс по делам публичного права есть тоже проявление политического процесса. Основные принципы различных видов юридического процесса обычно устанавливаются конституциями, а подробное регулирование осуществляется законами и иными актами (регламентами, договорами и др.).

Надо также иметь в виду, что понятие «юридический процесс» имеет обычно два значения:

  1. деятельность, протекающая в установленном порядке, и
  2. система правовых норм, эту деятельность регулирующих, то есть определяющих порядок ее проведения.

Политическая и правовая культура

Определение данного явления есть предмет широкой дискуссии в мировой литературе, однако среди всего многообразия позиций и взглядов можно вынести за скобки некоторые относительно бесспорные положения, признаваемые значительным большинством исследователей. Может возникнуть вопрос: зачем вообще затрагивать данную проблему в курсе конституционного права? Политическая культура – предмет политологии, правовая культура – предмет общей теории права, культура вообще – предмет культурологии. Однако и то и другое, во-первых, непосредственно отражается на содержании и форме конституционно-правового регулирования общественных отношений, а во-вторых, определяющим образом влияет на эффективность этого регулирования. Не имея представления о политической и правовой культуре соответствующего общества, мы не поймем, например, партийную систему Китая, не увидим принципиального различия между реализацией одинаковых конституционных положений о правах человека и гражданина во Франции и в Габоне.

Выше в § 6 гл. II мы затрагивали вопрос о культуре в связи с конституцией, а теперь осветим его несколько шире, имея в виду условия функционирования конституционного права в целом, а особенно воздействия его на политическую систему.

Культура общества вообще представляет собой единство материальных и духовных сторон его жизни. Это в полной мере относится к политической и правовой культуре как проявлениям общей культуры общества в определенных сферах жизни. Материальная культура в нашем случае – это предметы, созданные или приспособленные для функционирования политических и правовых институтов. Например, мы вряд ли можем представить себе парламент, эффективно действующий вне специального здания, где есть залы для заседаний, кабинеты, оборудование и т.п. (вспомним, что выше говорилось о здании бразильского парламента). Но материальная культура в данной сфере при всей своей важности и необходимости имеет все же подчиненное значение. Главное – культура духовная, высокоразвитое политическое и правовое сознание.

Мы можем выделить два уровня этого сознания. Верхний уровень– это политическая и правовая идеология, то есть система знаний и представлений о политике и праве и о тех образцах политического и правомерного поведения, которым надлежит следовать, если разделять систему определенных общественных ценностей, например стремиться к демократическому функционированию власти, обеспечению реальности прав и свобод человека и гражданина и т.д. Нижний уровень – это политическая и правовая психология*, которая непосредственно определяет поведение людей (наряду, разумеется, с внешними факторами). Между обоими уровнями существует известная взаимозависимость, но применительно к отдельным людям и их группам, порой весьма значительным, достаточно часто наблюдается противоречие. Человек считает себя демократом, знает, как нужно действовать демократическим образом, однако если такой образ действий ему почему-либо неудобен, кажется неэффективным, то, сознавая ценность демократии, он готов поступиться ею в конкретном деле, оправдывая себя в лучшем случае тем, что в конечном счете действует на благо людей, а следовательно, и той же демократии. В правовой сфере можно привести еще более примитивный пример: человек знает, что красть нельзя, в принципе согласен с этим, однако для себя в конкретном случае допускает исключение. Здесь речь не о тех, кто убежден, что демократия вредна для общества или что красть можно и нужно, ибо не крадут лишь дураки. У таких людей все сознание антисоциально, и их не так уж много. А вот таких, у кого идеология и психология влияют на их поведение несовпадающим образом, к сожалению, порой оказывается и большинство.

Особенно опасно, когда в руках такого человека с раздвоенным сознанием оказываются публично-властные полномочия.

При их реализации он склонен часто, полагая, что действует в высших интересах, нарушать права других субъектов отношений, в которых участвует как носитель публичной власти, и тем дискредитировать эту власть, подрывая доверие к ней. Недоверие же общества к публичной власти чревато опасностью разрушения всякого правопорядка и гибели самого общества. Поэтому политическая и правовая культура развитых обществ всегда предусматривает систему институциональных и процедурных гарантий от возможного злоупотребления властью, а люди в политическом и правовом отношении настолько культурны, что в любой момент готовы оказать противодействие такому злоупотреблению.

Мы не говорим здесь уже о таком явлении, как психология толпы, в которой человек зачастую ведет себя вопреки своим убеждениям, поскольку под влиянием окружающих уровень его интеллекта, его волевые качества резко снижаются. Поэтому, например, для непосредственного принятия гражданами важных публично-властных решений предпочтительнее институт референдума, при котором гражданин голосует отдельно от других, в кабине, в удобное для себя время, продумав свое волеизъявление, чем даже тайное голосование на публичном собрании немедленно после горячего обсуждения вопроса, когда сказывается влияние не столько логичных, сколько эмоциональных выступлений.

Политическая и правовая культура – явление сложное не только с точки зрения уровней их в сознании человека, но и потому, что различается в зависимости от исторических условий жизни конкретного общества и его составных частей. Мы можем поэтому говорить о существовании различных субкультур. Например, заметны различия в политической и правовой культуре государств, население которых в своей массе исповедует христианскую или мусульманскую религию, восприняло англосаксонскую или романскую правовую систему. Политическое и правовое поведение отдельных людей зачастую определяется их принадлежностью к той или иной общественной группе, ценностями, которые разделяются этой группой. Имеются даже субкультуры преступных сообществ.

В этой связи можно выделить господствующую субкультуру – ту, которую насаждает политическая элита, руководящий слой общества. Прочность господства такой субкультуры зависит, однако, от того, насколько она согласуется с политической и правовой психологией основной массы населения. Если общественная психология считает дачу взятки нормальным явлением, то любое запрещение взяточничества, какими бы санкциями ни поддерживалось, не будет эффективным до тех пор, пока в массовом сознании не произойдет соответствующий сдвиг. До этого официальная субкультура неизбежно будет оставаться тонким поверхностным слоем. В развивающихся, да и в социалистических и даже в некоторых постсоциалистических странах это можно наблюдать сплошь и рядом. Конституционное же регулирование обычно и отражает этот тонкий слой, а реальное регулирование подавляющего большинства общественных отношений зачастую происходит в противоречии с конституционными нормами. Это обстоятельство нельзя упускать из виду, читая конституции, например, стран Тропической Африки, где очень многие институты заимствованы от бывших метрополий – Франции, Великобритании, Испании, Бельгии. Для жителей «глубинки» в таких странах само понятие конституции неизвестно: в условиях племенного строя оно никакой связи с жизнью иметь не может.

Таким образом, политическая и правовая культура общества, отражающая достигнутый им уровень социально-экономического, политического и духовно-культурного развития, есть непременное условие действенности и результативности конституционного права.

Политический режим

Этим понятием обозначается система приемов, методов, форм, способов осуществления политической (включая государственную) власти в обществе. Можно сказать, что именно анализ политического режима позволяет вынести наиболее адекватное суждение о подлинных возможностях человека в его взаимоотношениях с властями предержащими.

Политическим режимом обусловливаются присущие тому или иному периоду жизни страны порядок политических отношений, степень политической свободы, образ правления. Это функциональная характеристика власти. Она не может не отражаться на правовых формах государства и его отношений с обществом и отдельным человеком, урегулированных прежде всего конституционным правом, однако нередко именно политический режим выступает как причина фиктивности соответствующих правоположений, содержание которых выхолащивается практикой осуществления публичной власти или которые этой практикой нарушаются.

Типология политических режимов разработана слабо. И мы предлагаем здесь лишь самую грубую схему.

Демократический политический режим характеризуется высокой степенью политической свободы человека, реальным существованием политических и правовых институтов, позволяющих ему оказывать влияние на управление обществом и государством. Политическая элита хотя, как обычно, довольно узка, однако опирается на широкую социальную базу.

Дело в том, что политическая деятельность или заинтересованность (ангажированность) в условиях экономически и социально высокоразвитого общества (а именно для таких обществ наиболее характерен демократический политический режим), как правило, не является средством улучшения благосостояния. Оно зависит от места человека в гражданском обществе, определяемого его экономической активностью. Человек обычно ограничивается поддержкой той политической силы, которая, по его мнению, наилучшим образом действует в интересах его лично, его общины, его страны. Поддержка эта в большинстве случаев сводится к голосованию на выборах и референдумах. Однако чувство свободы, в том числе свободы политической, ценится достаточно высоко, и привыкшие к демократии люди, не замечающие ее подчас, как не замечают воздуха, которым дышат, в случае угрозы демократическому режиму быстро политизируются и выступают в его защиту.

Демократический режим обычно находит отражение в конституциях и законах, регулирующих развитые формы участия в политической жизни: институты представительной и непосредственной демократии, гарантированные гражданские (личные) и политические права и свободы, независимые средства массовой информации, партийный плюрализм, включающий разнообразную оппозицию власти, разделение властей, широкое самоуправление мест и профессий, гарантии для меньшинств и многое другое. Органы публичной власти прибегают к силовым методам лишь в исключительных случаях. Бывает, хотя и редко, что конституция менее демократична, чем реально существующий в стране политический режим. Например, действующая Конституция Франции дает Президенту Республики широкие возможности для осуществления вполне законным образом личной власти, однако французские президенты этими возможностями не пользуются, предпочитая демократические методы правления.

Либеральный режим был характерен для развитых стран в XIX веке и сейчас наблюдается в ряде развивающихся стран, приблизившихся к развитым (например, в Индии, на Филиппинах). Этот режим отличается высокой степенью политической свободы, однако вследствие культурной отсталости большинства общества реально пользоваться демократическими политическими институтами могут сравнительно немногие. Государству чаще, чем в условиях демократического режима, приходится прибегать к различным формам принудительного воздействия, ибо социальная база правящей элиты довольно узка. Низкий уровень жизни многочисленных слоев общества порождает маргинальность и склонность к насильственным действиям для достижения своих социальных целей. Поэтому демократические институты, включая легальную оппозицию, функционируют как бы на поверхности общественной жизни, пуская лишь отростки в толщу общества.

В конституционном праве это получает отражение в виде более или менее значительных ограничений демократии, оставляющих органам и должностным лицам публичной власти довольно значительное поле для действий по усмотрению.

Авторитарный режим характеризуется полным или почти полным отсутствием на деле демократических политических отношений.

Оппозиция либо прямо запрещается, либо ставится в такие условия, которые не позволяют ей нормально функционировать. Публичная власть широко прибегает к средствам подавления, администрирования. Самоуправление практически отсутствует. Выборы и референдумы если и проводятся, то под контролем властей. Формальным характером отличается и разделение властей, даже если и провозглашено конституционно. Реально все функции власти сосредоточиваются в руках диктатора (президента, премьер-министра или монарха) или правящей олигархии. Разновидность авторитарного режима составляют военные диктатуры разного рода. Однако экономика при этом может сохранять рыночный характер.

Конституционное (фактически – государственное) право может маскировать авторитарный режим, а может его достаточно неприкрыто оформлять. Примеры авторитарного режима дают такие государства, как Марокко, Иордания, Индонезия, Саудовская Аравия.

Предел авторитаризма образует тоталитарный режим. Если обычный авторитарный режим довольствуется контролем за поведением граждан, то тоталитаризм претендует на контроль над мыслями, стремится воспитать все население как биороботов, готовых послушно выполнять любые указания властей и верящих, что власть – их собственная, действующая им только на благо. Для всеохватывающего овладения обществом используется такой политический институт, как государственная «партия», проникающая во все ячейки общества, включая семью, и подчиняющая их изнутри политике режима. Экономика полностью подчинена диктату политической власти. Свое законченное выражение тоталитаризм получил в виде фашистского (нацистского) и коммунистического (социалистического) государства. Декларируемое равноправие граждан на деле оборачивается в условиях тоталитарного режима сложной системой дискриминации и привилегий, которые подчас, как при феодализме, зависят не от деятельности человека, а от того, где или кем он был рожден.

Государственное право таких стран (строго говоря, его и правом-то назвать нельзя) часто не скупится на провозглашение многочисленных прав граждан и трудящихся, но реального значения эти права и свободы приобрести не могут, поскольку отсутствие независимого суда лишает их какой бы то ни было защиты, а требования законодательства к осуществлению прав и свобод только в интересах «строительства социализма» выхолащивают их гуманное содержание. Конституции в условиях тоталитарного режима – не более чем вывеска, призванная замаскировагь действительные политические отношения, но никак не источник права.

Можно установить определенную зависимость между уровнем социально-экономического развития общества и политическим режимом. Чем выше этот уровень, тем демократичнее режим. Но это, конечно, лишь тенденция, которая в конкретных странах в отдельные периоды их истории может нарушаться. Например, в 1933 году нацизм победил в весьма высокоразвитой Германии, однако это имело место в условиях всеохватывающего экономического и политического кризиса. Коммунизм (не в смысле идеального, по К. Марксу, устройства общества, а в смысле тоталитарного политического режима) утвердился в высокоразвитой Чехословакии и ряде других стран на штыках Советской армии. В 1967 году авторитарный режим «черных полковников» был установлен в Греции, где продержался 7 лет, а в 1970 году прокоммунистический режим одержал на выборах победу в Чили, где сменился в результате военного переворота 1973 года весьма авторитарным режимом генерала Аугусто Пиночета; обе страны отнюдь нельзя было отнести к слаборазвитым, но в обеих авторитаризм существовал относительно недолго. Все это – именно отклонения от подчеркнутой выше генеральной тенденции. И сегодня авторитарные и тоталитарные режимы существуют лишь в наиболее отсталых странах, хотя и не во всех. В целом можно констатировать глобальную тенденцию к установлению демократических и либеральных режимов.

Все изложенное в настоящем параграфе, входящее большей частью в предмет политологии, необходимо для понимания и оценки содержащегося в последующих главах конституционно-правового материала.