Постиндустриализм и новые факторы межцивилизационной конкуренции

«Переходность» демонстрируют и противоречия, сложившиеся на почве соотношений и взаимодействий нарождающегося нового высокотехнологичного уклада (т.н. «новой экономики») и традиционных отраслей.

Новая техника дает отдачу не сразу; вкладываемые ряд лет инвестиции дают отдачу обычно через годы. Поэтому новации финансируются чаще всего или за счет государства (из бюджета), или за счет крупных корпораций, чьи накопления позволяют отвлечь на время часть доходов с расчетом на будущую высокую окупаемость. То есть поначалу, вплоть до периода коммерческого вызревания, инновации всегда подпитывались за счет традиционных отраслей.

В нынешних же условиях, - на почве информационной революции и взбесившихся финансов, - все это оказалось перевернутым с ног на голову. Искусственное раздувание коммерческой весомости высокотехнологичных сегментов на виртуальной финансово-информационной основе, - особенно через биржевые инструменты, - вызывает бум капитализации и чрезмерное завышение доходности новой, особенно информационной технологии и оголение, а то и деградацию (в том числе и в США) многих традиционных отраслей. Это искусственное завышение «оценки» одних (новых) отраслей, и неоправданное занижение «цены» отраслей традиционных есть не только проявление ассиметричности и неравновесности, неадекватных реалиям, но и свидетельство иррациональности глобальных процессов. Иллюстрацией последнего обстоятельства является хотя бы то, что новый уклад, будучи еще эмбриональным, уже дал импульс мощным деструктивным процессам и злокачественным флуктациям в виде виртуальных пузырей и финансовых обвалов. Получается, что и в этом отношении разрушительные диструкции как бы обгоняют реалии, создавая на пути прогресса искусственные ловушки и тупики. Причем и то и другое, - производное от общей глобальной деструктивности, - не ускоряет, а замедляет формирование нового технологического уклада. Ибо естественный ход событий здесь нарушается финансово-информационными флуктациями.

О нарастающей актуальности упорядочения и ускоренного преодоления разрушительных флуктационных проявлений нынешней модели глобализации, основанной не столько на объективном, сколько на Западном концептуальном Проекте, свидетельствует и нарастающее расстройство того искусного внутристранового макрорегулирования, той «тонкой настройки», которая заложена была кейнсианством и институционализмом. Становится все более очевидным, что эти сложности и расстройства идут не столько от глобализации как объективной заданности, сколько от абсолютизации Западом (в угоду ТНК и мощным финансовым игрокам) идеологии открытости и дерегулирования, что было заложено Вашингтонским консенсусом. Об этом же, - о доминировании интересов западных глобальных игроков, и о продолжающемся «протаскивании» изживающих себя неолиберальных экстремистских подходов свидетельствует само отсутствие действенных попыток (даже после мирового финансового кризиса!) восполнить институциональный и макроэкономический регулятивный вакуум на глобальном экономическом пространстве. При этом распространенные на Западе ссылки на неподвластность глобализации как таковой основаны на заведомом нежелании отделить (в начале на концептуальном уровне) субъективное (а значит наносное) от объективного, с которым действительно нельзя не считаться как с чем-то неизбежным.

Метаморфозы, подрывающие идентичность, характерны и для феномена рынка. Причем перемены в рамках этого института кажутся наиболее парадоксальными.

Можeт показаться, что глобализация дает рынку невиданный ранее простор; ведь декларируемым Западом императивом является дерегулирование, усиливаемое требованием и давлением на незападные страны в части открытости. И в общем-то механизмы дерегулирования и фактор открытости содействуют, казалось бы, именно рыночной экспансии основных рыночных игроков, - международных экономических организаций (это как бы «квази-игроки») и ТНК. Да и фактор доминирования финансов над производством усиливает впечатление от глобализации как модели рыночного ренессанса.

Но, как говорилось классиком: «если бы видимость и сущность совпадали, то всякая наука была бы излишней». В действительности же, и на поверхностном, и, - главное, - на глубинном уровне набирают силу псевдорыночные трансформации, подрывающие, и даже изживающие рыночную систему, которая, как известно, являлась до сих пор стержневым началом всех моделей капитализма.

Парадокс заключается и в том, что перемены, происходящие в институтах рынка, предопределяют размывание рыночных отношений в противоположных направлениях: во-первых, - в русле постиндустриальной (т.е. уже не совсем рыночной) трансформации, а, во-вторых, - в сфере доиндустриальной рыночной архаики, чему примеры более чем изобильны в Украине.

Об ударах, наносимых рынку глобализацией, т.е. о подрыве его многовековых устоев свидетельствует, прежде всего, разрушение ядра рыночных отношений, а именно: механизмов сведения индивидуальных затрат к общественно-необходимым, что было признаком рыночной свободной конкуренции. Об этом свидетельствует уже то, что в авангардном сегменте экономик высокоразвитых стран, - в т.н. «новой экономике» в распоряжении капитала оказывается интеллектуальный (творческий) труд, который способен создать ценности (а значит рыночную стоимость) несопоставимо большие сравнительно с затратами. И если в рыночном, в том числе, - и в индустриальном прошлом, - подобный феномен не влиял на процессы создания стоимости вследствие своей редкости (т.е. уникальности), то в постиндустриальной (глобальной) ситуации интеллектуальный труд как фактор увеличения доходов уже стабильно доминирует.

Литература Делягин М.Г. Мировой кризис. Общая теория глобализации. Москва. Инфра-М. с. 334. Султанов Ш. Основная проблема для Запада – ислам. — Вестник аналитики, 2008, № 4. В. Л. Иноземцев. Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология. - М.: Academia, 1999. 640 стр.